МОРФАС 3.0 (Мир Оккультной России и Франко-Английских Сатанистов)

[Каминский]

 

 

 Развилка банальна: Германия выиграла Первую мировую войну. «Депеша Циммермана» не то не была перехвачена английскими шифровальщиками, не то вовсе не была отправлена: так или иначе, у США не появилось столь удобного повода для вступления в войну. Позже повод, конечно, нашелся, но время оказалось упущено, американская промышленность и армия не столь быстро разворачивались как в РИ, следовательно во «второй битве на Марне», американских войск не было. Это оказалось той соломинкой, что сломала хребет верблюду: немцы, путем неимоверного напряжения сил, разгромили французов и англичан. Париж был взят, вся северная Франция оккупирована, а в скором времени французы подписали капитуляцию, отдаваясь на милость победителя.

 

Воспользовавшись исчезновением Западного фронта, немцы начали перебрасывать войска на менее значимые театры военных действий, поддерживая союзников. Вслед за Францией из войны вышла Италия, потерявшая чуть ли не все свои северные провинции, оккупированные австрийцами. Под совместными ударами германских, австрийских, болгарских и турецких войск, капитулировала и Греция.

 

Америка, видя такое положение дел в Европе, все больше склонялось к тому, чтобы дезавуировать свое объявление войны Германии, признав его недоразумением. В конечном итоге и Великобритания, оставшись без союзников, также была вынуждена пойти на мир с Германской империей.

 

Война закончилась 27 сентября 1918. Подписанный в Потсдаме мирный договор повторно закреплял за Германией Эльзас-Лотарингию, а также право введения немецких оккупационных войск в приграничные французские земли. На французскую армию были наложены очень жесткие ограничения, а на саму страну - грабительские и несправедливые репарации.

 

Кроме того, Франция лишалась в пользу Германии и (формально) Турции  немалой части своих африканских колоний.

 

Британия отделалась меньшим уроном:  Германия, тоже порядком истощенная войной, подписала  мирный договор на довольно щадящих условиях. Единственное, с чем пришлось смириться Британии так это с потерей Египта, Судана и Кипра, возвращавшихся под турецкую юрисдикцию. Впрочем, частичный контроль над Суэцким каналом остался у Британии - Германия всего лишь приобрела французскую часть акций компании. Да и в Судане все еще оставались британские войска. Кувейт передавался Германии, которая начала строительство своей Берлин-Багдадской железной дороги. В остальном же Англия осталась при своих. Более того, в 1922 году, по предложению Германии, правительство Его Величество согласилось вернуться к старому англо-германскому соглашению, касающемуся раздела португальских колоний. По итогам раздела Британия получила южный Мозамбик, а Германия - северный Мозамбик и Анголу.

 

Бельгия исчезла с карты Европы -  фламандская часть ее перешла Нидерландам, где правительство, созданное при активном участии Антиреволюционной партии подписало  с Германией союзный договор. Оставшаяся часть Бельгии образовала марионеточное "Государство Валония" под германским управлением. Бельгийское Конго, разумеется, перешло Рейху.

 

В Италии все еще оставались австро-венгерские войска в Ломбардии и Венеции, на страну легли огромные репарации. Австро-Венгрии перешли также Ливия и Эритрея.

 

На Балканах Сербия, Черногория и Албания стали марионеточными государствами, где власть держалась на австрийских штыках. Греция уступила ряд территорий Болгарии и Османской империи. Марионеткой Центральных держав стала и Румыния.

 

В России произошло все, что происходило и в реальности: революция, Гражданская война, иностранная интервенция и все остальное. Однако после окончания ПМВ, разумеется, политика Центральных Держав по отношению к Советской России претерпела существенные изменения.

 

Во-первых получили международное признание все возникшие при участии Центральных держав правительства: Польское, Финляндское и Литовское королевства, Балтийское герцогство, Украинский гетманат, Белорусская, Грузинская и Азербайджанская Республики, горский Эмират, Всевеликое Войско Донское и Кубанский край ( присоединенный на первых порах, к Украине). Дашнакская Армения, потерявшая Карабах и Зангезур и с ужасом ожидавшая турецкого вторжения, поспешила войти в состав Грузии, которой была гарантирована ее целостность  Германией, Австро-Венгрией и, неохотно согласившейся Турцией. Румыния, как и в РИ, заняла Бессарабию,  Финляндия - восточную Карелию.

 

Во-вторых, самым радикальным образом поменялась политика по отношению к Советской России. Теперь Германия припомнила и убийство германского посла Мирбаха и агитацию революционеров в Германии и в целом двуличную политику большевиков. После победы в войне перед Германией встала вторая, не менее важная задача: покончить с «красной угрозой» для западной цивилизации.

 

Так называемая Западно-Русская армия, во главе с генералами Бискупским, Бермондтом-Аваловым и Унгерном фон Штернбергом,  при поддержке немцев, в течение 1919-1921 гг, заняла практически всю европейскую часть России, до Урала. Было провозглашено восстановление Российской Империи, на престол которой воссел император Кирилл Владимирович Романов. Однако фактическую власть осуществляли российские генералы, за которым, в свою очередь присматривали немцы. Германские гарнизоны встали в  Санкт-Петербурге, Москве, Царицыне и Казани.   

 

В Сибири же сложилась принципиально иная ситуация: здесь отступавшая из Европейской части России, РККА, при помощи красных повстанцев сумела разгромить местные белогвардейские части. Не последнюю роль в этом сыграла и помощь США и Японии,  не заинтересованных, чтобы германский сателлит раздвинул свои границы до Тихого Океана и готовых поддержать любое организованное сопротивление. Не остался в стороне и чехо-словацкий корпус, перед которым вновь замаячил призрак возвращения на родину, со всеми вытекающими. В итоге корпус раскололся на лагеря: одни, понадеявшись на объявленную Австро-Венгрией амнистию, засобирались домой, другие решили пробиваться дальше на восток, в надежде перебраться в США, Канаду, Австралию и там затеряться. Третьи же, настроенные наиболее радикально, перешли на сторону большевиков: точнее наспех организованного Всесибирского совета народных комиссаров, куда вошли не только большевики, но и вновь заключившие с ними союз левые эсеры и анархисты. Так или иначе, на Дальнем Востоке и в Сибири установилась Советская власть. Очень быстро она также распространилась в Казахстан, Среднюю Азию, а также Монголию.

 

Естественно все это не нравилось Антанте, но до поры до времени они терпели и даже ощутимо подкармливали Сибирскую Красную Армию, показавшей себя достаточно эффективным заслоном на пути германского влияния. Даже борьба против бухарского эмира получила британскую поддержку, рассматривавших антисоветские силы в Средней Азии как проводников турецкого влияния.

 

Ситуация начала выходить из под контроля, когда большевики решили вмешаться в гражданскую войну в Китае. Здесь, как и в РИ, происходила активная борьба между различными милитаристскими группировками, Гоминьданом, разного рода национал-сепаратистами и, поддерживавшими то одну, то другую сторону иностранными державами- прежде всего, опять же США и Японией. Только что зародившаяся Китайская коммунистическая партия до поры до времени не выступала в качестве самостоятельной силы, маневрируя между Гоминьданом и националистами. Уже тогда был создан «Объединенный фронт» Гоминьдана и КПК, поставивший своей целью освобождение страны от милитаристов и интервентов. Этот альянс получал все большую поддержку со стороны Советской Сибири, отправлявшей в Китай оружие, спецов и «добровольцев».

 

Все изменилось в 1925 году, когда китайские коммунисты, почувствовав свою силу, попытались самостоятельно учредить советскую власть в провинции Шэньси. Когда Гоминдан попытался военной силой пресечь эту самодеятельность, китайские коммунисты кликнули советских товарищей и те явились в количестве нескольких армий. Советское вторжение не вызвало общенародного сопротивления захватчикам: во первых потому, что призыв интервентов  к тому времени стал привычной практикой в Китайской Гражданской, во-вторых потому, что большевики вовсю сыпали интернациональными лозунгами, подчеркивая, что они пришли помогать китайским товарищам  учреждать власть рабочих и крестьян, освобождать угнетенных и создавать подлинно свободный Китай, союзный Советской России. Так или иначе, на первых порах это сработало: уставший от бесконечных войн Китай был не в силах сопротивляться двойной интервенции - военной и идеологической. Провинция за провинцией сдавались под натиском «Объединенной красной армии». Левое крыло Гоминьдана объединилось с КПК, ряд армейских частей перешел на сторону коммунистов. В итоге, к 1927 году большая часть Китая была объединена под коммунистической властью: вне ее остались только ряд районов на севере и юге страны, поддерживаемых японцами, немцами, англичанами, американцами и французами. О независимости объявил Тибет, поддержанный англичанами.

 

Переход Китая под власть коммунистов совпал с очередным размежеванием в Сибирском Совете: альянс с левыми эсерами и анархистами был снова разорван, представители недавно союзных партий подверглись жесточайшим гонениям. Теперь от Урала до Желтого моря и от Северного Ледовитого Океана до Памира и Янцзы простерлась жесточайшая коммунистическая диктатура, объединившаяся в  Союз  Советских Социалистических Республик.

 

Консолидация внутреннего положения обернулась новым витком коммунистической революции: не завершив объединение Китая, РККА вторглась в новые регионы, представлявшиеся более легкой добычей. Еще в марте 1926 года в результате красного вторжения от Афганистана были отторгнуты его северные провинции, где образовалась соответствующая Советская Республика. В следующем году коммунисты вторглись на северо-восток Ирана, где была провозглашена Гирканская Советская Республика. Четко обозначилось дальнейшее направление советской экспансии- на юг, в сторону Индийского океана и Персидского Залива.

 

Германия, не смотря на столь явную угрозу ее собственным интересам достаточно запоздало вступила в войну с большевизмом: до поры до времени Второй Рейх вполне устраивало, что практически вся Антанта занята на Дальнем Востоке. Тем более, что всерьез об установлении своего контроля над Сибирью в Берлине и Вене особо и не помышляли. Вместо этого Германия занялась обустройством доставшегося ей «жизненного пространства», попутно обустраивая дела своих сателлитов и союзников.

 

Одним из первых послевоенных конфликтов стала война из-за Дреговицкой земли или Полесья, на которое претендовали Гетманат и Белорусская Республика. Поначалу немцы поддерживали Скоропадского, но, после того, как Белоруссия изъявила согласие присоединиться к Литовскому королевству, позиция немцев изменилась. Вообще украинское правительство давно раздражало Берлин и Вену- и своими амбициями и давними связями и контактами Скоропадского с российскими генералами,  верховодивших в России. Чтобы предотвратить их дальнейшее сближение и не допустить объединения славянских государств, было решено ликвидировать режим гетманата. Вместо него было провозглашено Украинское Королевство во главе Вильгельмом Франц Габсбург-Лотарингским. Формально Украина перешла в сферу влияния Австро-Венгрии, но  оставалось сильное влияние германской армии и германского капитала. Также от Украины в отдельное государство выделилась Кубань.

 

После победы обе немецкие империи испытали резкий подъем пангерманизма, появления все новых фёлькише и ариософских обществ, поклонников Гвидо фон Листа, Ланца фон Либерфельса, Карла Марии Виллигута,  Германа Вирта и тому подобных товарищей. Выраставшие как грибы по обоим Рейхам оккультно-националистические  общества требовали вслед за победой над внешним противником, разобраться и с внутренними врагами: евреями, масонами, социалистами, возродить исконно германскую религию и начать новую войну, для установления полного господства германской расы. Данные идеи открыто поддерживались некоторыми генералами (вроде Эриха Людендорфа), тем более, что военные укрепили свои  позиции , фактически отодвинув на второй план обоих кайзеров. Впрочем, и кайзер Вильгельм благоволил таким настроениям, не переходя, впрочем определенной грани. В самой Германии, также как и Австро-Венгрии, планы ариософов по глобальному переустройству империй не могли найти должного воплощения, однако в новообразовавшихся государствах-сателлитах дело обстояло иначе. Так Ланц фон Либенфельс,  разочаровавшись в Габсбургской монархии, эмигрировал в Балтийское герцогство, где его идеи многим пришлись по вкусу, хотя и тут их не торопились претворять в жизнь. Тем не менее, никто не препятствовал Ланцу в популяризации идей «Теозоологии» и «воссоздания Ливонского Ордена», а многие высшие чины герцогства состояли в созданном Ланцом «Ордене Нового Храма».

 

Еще интересней разворачивались события в России. Там, после революции, гражданской войны, контрреволюции и интервенции, наблюдалась  сильная нехватка образованных кадров, разбежавшихся по заграницам. В связи с этим в Россию, из швейцарской эмиграции был вызван выдающийся русский биолог, писатель и черносотенец, Константин Мережковский. В связи с  кадровым голодом он стал совмещать сразу несколько должностей: министра сельского хозяйства, министра образования и главного идеолога новой России. Так или иначе, он получил весьма широкие полномочия развязавших ему руки как для претворения в жизнь собственных идей о переустройстве  мира , так и для удовлетворения иных своих наклонностей, личного характера. Впрочем, тут он проявлял творческий подход, пытаясь «совмещать». Новая должность словно открыла второе дыхание в 65-летнем ученном с огромным энтузиазмом принявшимся за работу.

О нем:

http://rpczmoskva.org.ru/k-svedeniyu/konstantin-merezhkovskij-nacionalnyj-genij-v-teni-brata-teosofa.html

https://gorodkazan.livejournal.com/3501.html

https://katab.asia/2017/08/07/merezhkovsky/

«Константин Сергеевич Мережковский — крупный биолог конца XIX — начала XX века — „другой Мережковский“. Самый любопытный и колоритный русский извращенец XIX—XX веков, самая яркая и цельная личность Серебряного века, „русский маркиз де Сад“, как его с полным основанием именовали шокированные современники, антисемит и „союзник“ (имеется в виду Союз русского народа) прожил жизнь полную противоречий, высказал идеи, которые не были приняты его современниками и забыты на 100 лет и только в последние десятилетия его идеи возрождены. Как философ, он тонко ощутил развитие основной темы века XX — темы воли к власти. Он был человеком прорыва: и в науке, и в философии, и в морали. Однако его не пустили в историю философии, культуры и науки, глухим молчанием окружили его роман „Рай земной“, и эпохальное научное открытие, содержащееся в работе 1909 г. „Теория двух плазм“. В успехе ему было отказано — так политические противники свели с ним счёты, а благонамеренные не дали образоваться научной репутации»

.....

даже на грани нищеты и смерти наш герой продолжал искать знание, способное помочь человечеству и уничтожить заодно его злейших врагов, евреев. Он верил, что пройдут десятилетия, и новые люди без предрассудков найдут в архиве его рукописи и поймут их значение. Постигнут Агнос.

Этот образ безликой и безличной силы был необходим ему для функционирования собственной картины мира. Эволюционирующей материи, постепенно развивающейся от одномерного пространства к многомерному перед неизбежным возвращением в небытие. Мережковский специально отмечал, что это не христианский бог, милосердный и обладающий личностью. Но, несмотря на все попытки замаскировать событие чисто научной лексикой, очевидно, что речь идёт о религиозном откровении. После многих лет яростного атеизма Мережковский нашёл своего бога. Точнее богов, финал работы «Универсальный ритм как основа новой концепции Вселенной», единственной доступной части его книги «Схема новой философии Вселенной» (Sch?ma d’une nouvelle philosophie de l’Univers) описывает будущее, в котором постигшие истину люди воздвигнут храмы существам восемнадцатого измерения, соответствующих античным божествам и поставят рядом алтарь «неведомому Богу». На самом деле уже в его первом и единственном романе «Рай Земной» мудрый педофил из светлого будущего приветствовал со своим гаремом солнце откровенно религиозной церемонией. При том, что роман в целом откровенно атеистический.

Этим фактом воспользовались на пике педофильского скандала, когда стало ясно, что засветившегося перед левой прессой патриота необходимо уволить из Министерства Образования, но при этом не спровоцировать на раскрытие политических секретов. Решение оказалось довольно изящным, министерство просто узнало о существовании романа «Рай Земной» и ужаснулось открытой проповеди атеизма. Остальные аспекты романа, вроде призывов к уничтожению человечества вообще и отдельных рас и наций в частности и с последующим выведением с помощью евгеники специальной расы сексуально раскрепощённых вечных детей никак не мешали их автору исполнять обязанности профессора. 

 

 

 

 

Красный потоп и возрожденная Империя

Поначалу интервенция  В Китай шла успешно: англичане, немцы, французы, японцы и американцы довольно быстро заняли прибрежные провинции, а также советский Дальний Восток. Однако по мере продвижения вглубь континента армии интервентов сталкивались с растущим сопротивлением. Целые красные «армии» и «фронты» действовали в полупартизанском режиме, получая лишь общее руководство из Центра, укрытого «в глубине сибирских руд». Ожесточенные бомбежки и карательные рейды, ужесточающиеся с каждым месяцем не давали видимого результата: Советская Китаероссия напоминала исполинскую медузу, с легкостью расступавшуюся перед вражескими армиями и тут же смыкавшуюся в тылу волной ожесточенных восстаний. Эффективность военных действий в Китае падала и из-за общей несогласованности «союзников»: японцы не доверяли  американцам, немцы  англичанам, французы и вовсе считали, что воюют поневоле…Начавшаяся как разовая карательная экспедиция, операция превратилась в полноценную войну, затянувшуюся на много лет. Аналогичная ситуация прослеживалась и на южных рубежах Советской Республики: красных легко вышибли из Ирана и Афганистана, однако попытки продвинуться дальше захлебнулись о местное бездорожье, сопротивление «красных партизан» и крайнюю ненадежность союзников - причем первых порой сложно было отличить от вторых. Получающая удар за ударом красная евразийская «медуза» с поразительной легкостью регенерировалась, вновь отращивая щупальца и не желая сдаваться. Что-то похожее на регулярную армию наблюдалось лишь в Западной Сибири, где были дислоцированы 1-я и 2-я армии Западного фронта, под началом командарма Михаила Тухачевского. Впрочем, здесь активных боевых действий и не велось: в Российской империи шли  мучительные процессы очередного переформатирования.

 

 

Позиции императора Кирилла никогда не выглядели прочными: его сомнительная легитимность в глазах части монархистов, вкупе с небезупречным прошлым во время Февраля и не особо эффективным правлением в настоящем медленно подтачивали его власть. Уже были две попытки неудачного переворота, с целью усадить на трон иного кандидата и, хотя обе попытки задавили верные императору войска, все это лишний раз подчеркивало шаткость его позиций. Усилились и раздоры между членами военной хунты, боровшимися между собой за власть и влияние и, по сути, превративших императора в заложника своей грызни. А по стране, все чаще вспыхивали крестьянские бунты и восстания, инспирированные большевистскими агитаторами.

 

 

Все это ставило под угрозу масштабные планы Константина Мережковского, сформировавшего вокруг себя сообщество правых интеллектуалов, проникшихся идеями описанных в «Рае земном» и «Универсальном ритме как основа новой концепции вселенной». В это неформальное сообщество входил философ и антиковед Алексей Лосев, биолог Илья Иванов, Константин Циолковский и другие известные люди, иные из которых занимали не последнее место в государственных структурах Российской империи. К 1930 году оформилось тайное общество «Круг Агноса». Общество поддерживало тесные связи с «Храмом Нового Света», «Обществом Туле», «Германским орденом», «Орденом Восточных Тамплиеров» и тому подобными организациями в Германии, Австро-Венгрии и подчиненных им государствах.

 

 

Для членов «Круга Агноса» было очевидно, что при нынешней власти им не удастся претворить в жизнь свои планы, также как и то, что им не обойтись без поддержки кого-либо из  хунты. Последняя к началу 30-х  уже раскололась на два лагеря: один, во главе с Бискупским и Аваловым, поддерживал трон и царствующего императора. Вторая группировка во главе с генерал-лейтенантом Романом Унгерном фон Штернбергом, считала необходимым радикально обновить правящий слой в Империи.

 

 

Унгерн, как известно, был человеком увлекающимся, убежденным в собственном высоком предназначении. В реальности он увлекся буддизмом, грезил «возрождением империи Чингис-хана» и "желтым крестовым походом" ради реставрации свергнутых монархий и утверждения в Евразии «жёлтой» культуры и «жёлтой» веры, призванной духовно обновить Старый Свет. В этой же АИ , вместо буддизма, он проникся идеями Мережковского и Ланца фон Либенфельса. Впрочем, основная идея осталась  – прогнившему, декадентскому миру требуется радикальное обновление, начало которому было положено победой германского оружия в Великой Войне. Однако опасность революции остается и лучший способ ее предотвращения - глобальное переустройство мира на предлагаемой «Кругом Агноса» основе: создание расовой кастовой утопии с четким, навсегда зафиксированным делением на высших и низших. Конечно, ради достижения благой цели, какое-то время придется пользоваться  плодами презренного прогресса, но это временно: передовые научные достижения,  облагороженные и обезвреженные мудростью древних, послужат великому делу - созданию идеальной расовой утопии. Примеры для подражания Унгерн видел в древней  Спарте, Риме и германских рыцарских орденах, из которых  будущий диктатор и выводил свои корни.

 

 

И на пути к этой великой цели стоял всего один недалекий император и несколько поддерживающих его закостенелых генералов.

 

 

Унгерна поддерживали многие военные, а также созданные приверженцами Константина Мережковского молодежные и спортивные организации. Воспользовавшись административным ресурсом, Мережковский сотоварищи создали массовые организации, куда  в принудительном порядке набирали беспризорников и  малолеток из неблагополучных семей. За несколько лет воспитания  им качественно промывали мозги, после чего они, воспитанные в духе искренней преданности Учителю, готовы были на все: кому надо отдаться, кого надо убить, когда надо - умереть.

.

Очень важной оказалась поддержка немцев,  давно задумывавшихся о том, чтобы заменить императора Кирилла на кого-то более решительного и надежного. Тем более, что продолжалась буча в Азии, то тут, то там вспыхивало в Европе и иных уголках света, так что немцы были полны решимости предупредить подобное развитие событий и в России.

 

 

22 июня 1931 года – дата переворота в Российской империи. В нужный момент « Эфебов Агноса» вывели прямо к императорскому дворцу – и многие солдаты оставшихся верными императору войск даже растерялись, не решаясь «стрелять по  детям». В тех же, кто все же решился это делать, неожиданно метко стреляли в ответ – военная подготовка «эфебов» оказалась вполне приличной для их возраста. А затем выступили и армейские сторонники Унгерна и после нескольких дней уличных боев, все было кончено. Кириллу Владимировичу  дали выехать за границу, но в категорической форме дали понять, что если он вздумает вернуться, второго шанса у него не будет. Сначала Унгерн собирался посадить на престол  очередную марионетку из дома Романовых, но потом, подталкиваемый своими наставниками, объявил, что его род не менее древний и славный, после чего объявил себя основателем новой династии. Впрочем, позже он женился на одной из великих княжон боковых ветвей  дома Романовых. Фактически же, установленный им режим представлял собой  военную диктатуру, опиравшуюся на верных ему военных, немцев и молодых почитателей Мережковского.

 

 

Самое главное- теперь никто не мешал ему начать обустройство России на новых принципах, согласно доктринам «Универсального ритма» и «Теозоологии».

 

 

Мир почти не заметил переворота в России: 30-е годы и без того стали временем  множества глобальных потрясений. Первым звоночком стал 1928 год, когда, после чехарды множества правительств, в Италии, униженной сокрушительным поражением в ПМВ, потерей колоний и оккупации части провинций, свершилась коммунистическая революция. Король и Папа бежали из страны, получившей теперь именование Итальянской Социалистической Республики, где идеи радикального социализма причудливо смешивались с реваншизмом и национализмом. Можно сказать, что в этом мир так выглядел фашизм – но фашизм «красный» с первых же шагов объявивший о своей солидарности с антиимпериалистической борьбой сибирско-китайского СССР.

 

 

В Италии начались национализации, экспроприации, раскулачивание и прочая борьба с пережитками прошлого, включая религию. В области внешней политики итальянцы провозгласили своей первостепенной задачей воссоединение с отторгнутыми Венецией и Ломбардией, а также возвращение всех колоний – разумеется, ради освобождения их от империалистического гнета и вхождения некогда порабощенных народов Ливии и Эритреи, в семью братских социалистических народов.

 

 

Разумеется, никто ничего отдавать не собирался: напротив, в Вене начали подготовку к интервенции в Италию, с целью последующего ее раздробления и возвращения к временам до 1866 года. Однако Австро-Венгрии скоро стало не до этого: ей пришлось столкнуться с серьезнейшим внутренним кризисом, угрожавшим самому существованию империи, кризисом, усложненным очередной кровавой сварой на Балканах.

 

 

Австро-Венгрия, в первые послевоенные годы, переживала период определенной стабильности: волна победной эйфории и переход государства на мирные рельсы на время приглушила внутренние противоречия. Тем не менее, они никуда не делись: тем более, что на волне пангерманизма, прокатившегося по «немецкой части» империи, правительство начало новое наступление на славянские и прочие нацменьшинства. Благо главный славянский защитник на востоке приказал долго жить и панславизм как теория и практика оказался в глубоком кризисе, в отличие от пангерманизма и пантюркизма.

 

 

Но со временем чехи, поляки, южные славяне и все прочие реорганизовались, вновь став г требовать странного. Даже факт развала Российской империи они стали использовать в свою пользу: почему даже каким-то белорусам можно иметь свое национальное государство, а такому древнему европейскому народу, как чехи – нет?  Поляки хотели воссоединения с Польским королевством ( какое-никакое, а национальное государство), украинцы с Украинским (в чем проблема, если все это владения Габсбургов?), постепенно закипали и юго-славянские земли: как те, что находились в составе Империи, так и в Сербии и Черногории, тяготившихся статусом австрийских марионеток.

 

 

Венгерские правящие круги до поры до времени поддерживали Габсбургов, пока планы дальнейшей централизации империи не разошлись с интересами собственно венгров. Трения усилились, когда имперское правительство анонсировало проект будущих реформ по территориально-административному переустройству империи. Подробности этого процесса долго не раскрывались, но в конце концов стало ясно, что речь идет о смягченном варианте планов покойного эрцгерцога Франца-Фердинанда: создания триалистической монархии из южнославянских земель, как австрийских, так и венгерских, выделение Чехии и Словакии в отдельные автономии, в рамках, соответственно Цистлейтании и Транслейтании; раздел Галиции на «польскую» и «украинскую» части, ну и ряд других реформ. Среди прочего они предусматривали усиление власти императора и рейхсрата, с урезанием полномочий венгерского сейма.

 

 

Манифест императора Карла о даровании стране новой Конституции был издан 25 апреля 1928 года. Но Карл переоценил степень устойчивоти империи и недооценил глубину имевшихся противоречий: почти сразу после опубликования Манифеста начались и первые волнения: не только со стороны венгров, но и ряда других народов империи, не исключая и немцев, настаивавших на чуть ли полной германизации Цислейтании. Последние настроения активно подогревала и Германия, надеявшаяся на еще большее ослабление, децентрализацию и окончательное подчинение Австро-Венгрии в рамках  проекта «Срединной Европы».

 

 

Несколько лет шли долгие  переговоры, переходившие в откровенный торг  между центральным правительством и национальными элитами. Мятежи становились все чаще -  особенно масштабными они стали в оккупированных Австро-Венгрией областях Италии. Австро-Венгрия ввела войска для подавления восстания, но войска ввели и итальянские коммунисты.  И в этот момент венгры нанесли империи удар в спину.

 

 

16 июня 1930 года венгерский сейм объявил ультиматум центральному правительству: или отказ от статей новой конституции, ущемляющих права венгров или же полный разрыв Венгрии с Габсбургами. Разумеется, до той поры венгры категорически отказывались посылать на войну хоть одного солдата, объявив о недействительности любых  мобилизационных планов на территории Короны Святого Стефана. Попытка Вены ввести войска была встречена  сопротивлением гонведа. Очень быстро начались бои, пролилась первая кровь- мятеж стремительно скатывался в гражданскую войну.

 

 

30 августа 1930 года Венгрия объявила о своей полной и окончательной независимости. В тот же момент о своем самоопределении объявили и южные славяне, причем хорваты и словенцы пожелали остаться под Габсбургами, но в рамках широчайшей автономии.  Сербы, соответственно,  желали присоединения к Сербии. В последней, к слову, тоже начались вооруженные выступления за освобождение от зависимости от Вены. То же самое происходило и в Черногории.

 

 

Меж тем Итальянская Красная армия заняла объятые восстанием Ломбардию и Венецию и вторглась в Южный Тироль. Попытки высадить десанты в Далмации были пресечены австро-венгерским флотом, но дело и так оборачивалось  скверно. Зашевелились чехи, требующие отделения от Венгрии Словакии и воссоединения с Чехией в отдельную территорию в империи. В Галиции начались столкновения между поляками и украинцами, в которые норовили вмешаться, соответственно, Польское и Украинское Королевства.

 

 

Глядя на все это австрийские немцы требовали  от императора обратиться к Германии, дабы та выступила гарантом территориальной целостности империи.

 

 

Дунайская монархия стремительно скатывалась в хаос и в этом хаосе собирались ловить рыбку иные игроки. Так в войну включилась Болгария. От Четверного союза не осталось и следа: после разгрома Сербии и оккупации Македонии, болгары все больше претендовали на статус центра объединения православных славян на Балканах. В отсутствие на горизонте сколь-нибудь дееспособной России, подобные амбиции находили все больший отклик у сербов и черногорцев. Эти амбиции поддерживали Италия и Франция.

 

 

В начале 1931 года, полностью отмобилизованная болгарская армия пришла на помощь сербами и черногорцам. Формально болгары выступали не против Вены, а против венгров и их националистической политики, которая выглядела страшнее австро-венгерского империализма. Взяв под защиту «братушек» болгары готовились вторгнуться в Боснию и Воеводину, чтобы спасти тамошних сербов от венгерской этнократии.

 

 

Но в тылу Болгарии зашевелился старый враг: турки, проведя с помощью немцев ряд политических и военных реформ,  в течение всех 20-х годов последовательно топя в крови все выступления собственных национальных и религиозных меньшинств, обрели вкус к экспансии в Европе, стремясь взять  реванш на Балканах. С началом вторжения Болгарии на запад, турки начали проводить дипломатическую подготовку для сколачивания новой коалиции. Союзником Болгарии стали Албания, Румыния и, что особенно неожиданно, Греция,- пусть и ненавидевшая турок, но все же увидевшая шанс вернуть свое хотя бы за счет Болгарии. Союзником Стамбула стала и «освобожденная Венгрия», где набирал популярность местный «туранизм». В самой Болгарии  османы могли рассчитывать на «пятую колонну» в лице болгарских турок, помаков и албанцев (в Македонии ).

 

 

Уже летом 1931 года Турция вторглась в Болгарию с востока, Греция с юга, а Румыния- с севера, Албания (где уже расположился турецкий контингент)- с Запада. В так называемой Третьей балканской войне, Болгария оказалась полностью разгромлена, вернувшись к границам до 1885 года - то есть примерно к состоянию Болгарского княжества. Турция вернула Македонию и обрела общую границу с Албанией. Греция вернула себе Салоники, Румыния - Южную Добруджу . Меж тем венгры, потопили в крови сербское восстание ради чего даже заключили временное перемирие с австрийцами.

 

 

Меж тем Германия, откликнувшись на зов «немецких братьев» ввела войска в Австро-Венгрию. После нескольких сражений, был достигнут компромисс: Венгрия становилась независимым государством, но ее монархом оставался император Карл, пусть и начисто лишенный реальной власти. Австрия и Чехия, оставались под управлением Габсбургов, но вступали в Германскую империю, как Австрийское Королевство. Галиция  делилась на польскую и украинскую части, вошедшие, соответственно в состав Польши и Украины.  Статус иных частей империи, также как и спор об окончательных границах подлежал разрешению после окончательной стабилизации обстановки.

 

 

Однако до этого счастливого момента еще нужно было дожить: ситуация по всей Австро-Венгерской империи оставалась весьма тревожной. На Балканах славяне продолжали резаться с венграми,  возмущались  чехи, жестоко обманутые в своих ожиданиях, а Польша и Украина и вовсе были готовы идти войной друг на друга. Неприятным сюрпризом для Вены и Берлина стал разгром Болгарии, имевший следствием фактически возвращение к ситуации «до Балканских войн». Усилившаяся Турция выдвинула претензии на Боснию и тамошних мусульман, начались трения и с Грецией. Все это рушило тщательно выстраиваемую в регион системе германского господства. Масла в огонь подливала и красная Италия, так себе воевавшая, но сильная своей пропагандой, прекрасно воздействующей на мозги горячих сербских, болгарских, греческих и прочих парней.  Более того - эта пропаганда постепенно перекидывалась и на немецкие части, солдаты в которых проявляли все большее недовольство затянувшейся войной. Германская империя, стараясь сохранить свою сферу влияния, постоянно увеличивала свой контингент в Дунайской монархии, где вскрывались все новые горячие точки.  Проект немецкой «Срединной Европы»  трещал по швам – а ведь оставались еще войска и в Китае, где войне  тоже не было видно конца-краю.

 

 

Все глубже завязая в восточноевропейской, китайской и итальянской трясине, немцы пропустили момент, когда на Западе восстал старый враг, открыто заявивший о своей солидарности с теми, кого в Берлине и Вене считали разрушителями европейской и мировой цивилизации.

 

 

 

 

Франция вышла из войны униженной и разгромленной:  наиболее индустриально развитые районов страны (северо-восток) оказались разрушены и оккупированы немцами, в войне погибли миллионы французов,  на страну тяжким грузом легли репарации, к которым добавлялись долги союзникам, половина колоний оказалась потеряна. Два года немецкие войска стояли в Париже, что добавляло горечи к чувству унижения, охватившего все слои французского общества. Страна испытала тяжелый национальный надлом: несколько десятков лет подготовки к реваншу и бесчисленные  жертвы на полях сражений оказались напрасными. Старые политические элиты оказались полностью дискредитированы: как тем, что они  допустили доведение страны до такого положения, так и тем, что ряд французских политиков вынужденно сотрудничали с оккупантами, разделив с ними, таким образом ненависть подавляющего большинства французов. Все больше вызревало мнение, что кардинально изменить ситуацию может только «Вторая Великая Революция»,  что разом сметет как оккупантов, так и собственных угнетателей. Эти настроения ловко использовала Французская коммунистическая партия и иные левые радикалы, возглавившие сопротивление на оккупированных немцами территориях. В своей пропаганде они всячески раздували факты имеющегося сотрудничества с немцами представителей крупного капитала. Под давлением немцев, пришедший к власти во Франции блок правых и центристских партий запретил коммунистов и прочих радикальных левых, но это только придало им популярности. Ситуацию усугубляла «несправедливая колониальная война» в Китае, где французы фактически выступали «младшими партнерами немцев». Французские солдаты все больше проникались большевистской пропагандой, сыграв потом немалую роль в событиях в метрополии.

 

 

В 1929 году последние немецкие части покинули французскую территорию. В следующем году французское правительство, под давлением общественности легализовало левые политические партии, а уже в 1932 блок коммунистов, части социалистов и радикалов, уверенно выиграл парламентские выборы. Пришедшее к власти правительство тут же установило теснейшие связи с Италией, осудило войну в Китае и уравняло в правах коренных французов с жителями колоний, преобразовав их в равноправные части  так называемого Французского Социалистического Содружества. Последнее решение вызвало бурные споры в парламенте и все его сумели продавить, как и квоты для депутатов из колоний. Все они, едва попав в парламент стали горячими сторонниками ФКП.

 

 

Франция  стремительно отстраивалась и милитаризировалась, причем не без помощи извне: хотя  Англии и США не нравились радикальные методы французских политиков, но их привлекала резко антигерманская риторика нового правительства. Германия, завязнув на Балканах, не успела вовремя среагировать на изменения во Франции – события в Дунайской монархии приобретали все более пугающий размах  и осложнения с Францией грозили, фактически, очередной войной на два фронта. Кроме того, немцы недооценили возможности новой власти, в кратчайшие сроки вовлечь широкие массы в строительство Новой Франции, также как и размер иностранной помощи. Уже к 1935 году Французская Социальная Республика почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы вмешаться в гражданскую войну в Испании, где в течении 1935-37 гг закрепился у власти очередной левый блок, превративший страну в нечто среднее между Италией и Францией.

 

 

В 1936 году во Франции прошли очередные выборы, где, в результате грубейших нарушений и запугивания оппонентов левые получили почти абсолютное большинство в парламенте. Тогда же коммунисты объявили своих союзников социал-предателями, подвергнув их жесточайшим репрессиям. В итоге во Франции окончательно оформилась коммунистическая диктатура, находящаяся в теснейшем союзе с Италией, Испанией и большевистской Китаероссией. Мир стремительно катился к новой войне.

 

 

В Китае ситуация шла к завершению: Франция со сменой руководства не только прекратила интервенцию, но и напротив стала оказывать всяческое содействие китайскому «Народно освободительному фронту» из коммунистов и левых гоминьдановцев. Германия, из-за напряженной обстановки на Балканах, также свела свое участие в этой войне к минимуму, ограничившись лишь непосредственной защитой собственных владений. Такую же политику вела и Британия- она даже вывела войска из Тибета, тут же занятого союзной Красной Армией. Япония напротив усилила интервенцию, полностью заняв Маньжурию, провозглашенную независимой империей. США же, видя нежелательное усиление Японии стали все больше склоняться к поддержке русско-китайских коммунистов. В итоге, уже к 1936 году Китай был практически полностью объединен красными – исключая районы занятые японцами.

 

 

В  Бразилии, где разразился примерно такой же политический и экономический кризис, как и в РИ, в ходе столкновений между правительственными войсками и разного рода оппозиции случайной пулей был убит Жетулиу Варгас. Равной ему фигуры не нашлось,  кризис в стране усугублялся, разные группировки плантаторов сражались друг с другом, а также с растущим левым движением, которое возглавил лидер бразильских коммунистов Луис Карлос Престес. Именно он возглавил и страну, когда в 1935 году, при поддержке Франции и Италии, в Бразилии  все же произошла коммунистическая революция. США отнеслись к этому без восторга, но все же признали новое правительство, видя в нем определенный заслон от растущего влияния Германии в Латинской Америке.

 

 

Главным оппонентом «красной Бразилии» стала прогерманская Аргентина во главе с генералом Педро Рамиресом.

 

 

Сами США, во главе с детерменистичным Рузвельтом придерживались еще более левого чем в РИ, «Нового курса», в стране были сильны симпатии к коммунистическим и социалистическим режимам. С другой стороны вызревала и мощная оппозиция этому курсу  формирующаяся из радикальных религиозных и политических, ультраправых группировок, поддерживаемых рядом крупных бизнесменов. Однако эти силы пока не обретали достаточной мощи, чтобы успешно противодействовать общему курсу проводимому Белым домом.

Великобритания, как уже говорилось, вышла из войны с меньшими потерями, нежели Франция и все же она находилась среди проигравших. Оснований для оптимизма не было: свыше полутора миллиона погибших, множество инвалидов, огромный долг США, при полном отсутствии репараций, потеря влияния на Ближнем Востоке и части колоний там же – все это вызвало  закономерную озлобленность против «политиканов-империалистов» втянувших страну в никому не нужную войну, да еще и не сумевших ее выиграть.  Масла в огонь подлили  и волнения в колониях и начавшееся участие в «китайской войне»,  многими рассматривавшейся как попытка задушить первое в мире социалистическое государство и восстание в Ирландии, охотно поддержанное немцами.  По все стране ширились стачки, демонстрации, порой переходившие в беспорядки, нередко с жертвами. Как следствие, здесь, как и во Франции наблюдался устойчивый рост левых настроений, а лейбористская партия отличалась куда большим радикализмом чем РИ, более охотно выдвигая в качестве кандидатов членов Коммунистической партии. Дважды избиралось лейбористское правительство, сумевшее протолкнуть такие реформы, как введение налога на капитал, ликвидация безработицы,  национализации шахт и железных дорог, немедленный мир с Советской Китаероссией, прекращение войны в Ирландии и так далее. Однако до начала  30-х консерваторам в союзе с либералами все же удавалось выигрывать выборы, после чего часть социалистических реформ удавалось отыграть назад.

 

 

Все изменилось с началом местной «Великой депрессии», в начале 30-х. На волне общего недовольства и нараставших волнений, пало консервативно-лейбористское правительство, на смену которому пришли лейбористы. В лейбористской партии в тот момент окончательно победило левое крыло, во главе со Стаффордом Криппсом, выдвинувшим идею «христианского коммунизма». Он же и стал премьер-министром по итогам выборов 1931 года, где было сформировано почти целиком однопартийное правительство. Среди прочего, программа Криппса предусматривала  роспуск Палаты лордов, национализацию всех критически важных отраслей, сокращение военных расходов, предоставление большей независимости колониям, тесное сотрудничество с Китаероссией и Народнофронтовской Францией. Также, уступая давлению наиболее радикальных членов своего правительства, Криппс пообещал провести референдум о сохранении монархии, не называя, впрочем, конкретных сроков.

 

 

Однако в то же время росла и крепла правая оппозиция, во многом бравшая пример с Германии и подвластных ей государств, в том числе и России. Образованная еще в 1926 году «Имперская лига» к началу 30-х стала одним из наиболее значимых сил в британской политике, формально остававшейся наиболее правым крылом Консервативной партии. Одним из наиболее заметных ее лидеров стала Рота Линторн-Орман. Женщина, в годы войны бывшая членом Женской Резервной Скорой помощи и Женского лечебного корпуса, после войны стала ярой националисткой, монархисткой и германофилкой. Несколько раз она бывала в Германии, где установила тесную дружбу с Матильдой Людендорф, супругой генерала Эриха Людендорфа, ярой приверженкой "арийского феминизма". Также Рота посетила и Россию, где добилась встречи с Константином Мережковским. Именно она, в противовес старым лидерам консервативной партии, стала настоящим лицом правой оппозиции в Великобритании.

 

 

В течении своего первого парламентского срока лейбористы все же воздерживались от наиболее радикальных мер, не обладая для того необходимым большинством голосов. Выборы 1935 года оказались еще менее радужными для социалистов - они сохранили большинство, но едва-едва достаточное для того, чтобы формировать правительство. Консерваторы укрепили свои позиции, причем в парламент прошло немало членов «Имперской лиги». Тогда Криппс, подталкиваемый радикалами, мотивируя угрозой роста германского влияния, добился принятия закона «О чрезвычайных полномочиях», дарующих премьер-министру почти диктаторские полномочия.

 

 

 

Формально установление по всему миру коммунистических и социалистических режимов никак не было связано: и народофронтовские Франция и Британия и коммунистическая Италия и советская Китаероссия и левая Бразилия функционировали как бы, в автономном режиме, порой даже упрекая друг друга в неверном строительстве социализма. И также, вроде как не связанно друг с другом началась и серия войн по всему миру, инициаторами которых, выступали именно «красные» и «розовые» страны.

 

 

Первой стала бразило-аргентинская война, начавшаяся с так называемого Уругвайского кризиса. В 1938 году в Уругвае, при активной поддержке Бразилии, Италии и Испании, к власти пришел очередной «Народный фронт»  состоявший преимущественно из коммунистов и анархистов. Вскоре после этого левое правительство свергли местные военные, обратившимися за помощью к Аргентине, тогда как уцелевшие члены НФ кликнули на помощь Бразилию. Войска обеих южноамериканских республик вторглись в Уругвай одновременно. Бразильская армия, закаленная в гражданской войне, получившая множество современного французского оружия, разбила аргентинцев, вышибив их из Уругвая, после чего война была перенесена на территорию противника.

 

 

Вторжение шло не только со стороны Уругвая, но и со стороны Парагвая, походя превращенного, в очередную коммунистическую республику. Такая же республика была провозглашена и в Аргентине, после того как красные бразильцы и уругвайцы, взяли Буэнос-Айрес. После этого Председатель Совета Народных Комиссаров, Престес объявил о начале революции по всей Южной Америке.

 

 

Однако вскоре победоносное шествие Красной армии застопорилось: бразильцы потерпели поражение при попытке вторгнуться в Боливию, к тому времени фактически превращенную в немецкую полуколонию: вся добыча местных полезных ископаемых находилась в руках немецкого капитала, охрану которого обеспечивали Силы самообороны, почти сплошь состоявшие из немецких «отставников» и «добровольцев». Да и боливийская армия находилась под контролем немецких военных советников. Боливию поддержала и Чили, заключившая с нею военно-политический союз против красной угрозы. Именно при поддержке чилийцев на юге Аргентины укрепились «белоаргентинцы», создавшие там так называемое Въедминское правительство, по названию одноименного города.

 

 

Вскоре в войну вмешалось и Перу, руководимое президентом Оскаром Бенавидесом. Совместно с Колумбией перуанцы в 1939 году оккупировали Эквадор, предотвратив попытку коммунистического переворота и в этой стране. После чего Бразилия объявила, что находится в состоянии войны еще и с этими государствами, с которыми она будет сражаться вплоть до полной победы над реакцией на всем континенте.

 

 

 

Уже к началу 1940-го Британия балансировала на грани: парламент, парализованный распрями между левыми и правыми фракциями, практически никогда не приходил к согласию, ввиду чего новому премьеру приходилось все чаще использовать право «чрезвычайных полномочий». Это еще больше озлобляло его политических противников, все более готовых перейти к внепарламентским способам борьбы - как, впрочем, и их оппоненты. По всей Англии возникали разнообразные военизированные организации, как правого, так и левого толка, между которыми все чаще происходили вооруженные столкновения. Шла ожесточенная агитация и в армии, которую вскоре тоже начали разрывать политические разногласия, как, впрочем, и флот.  Бардак, творившийся в метрополии, не мог не отразиться и на колониях и доминионах Британской империи,. Ослабленная пропагандой армия с трудом давила восстание за восстанием, вспыхивающим по всем странам и континентам, активно подогреваемыми  из-за рубежа – прежде всего «левыми» государствами. Наиболее яростное сопротивление наблюдалось в Индии и Ирландии. Последняя так и не получила статуса доминиона: англичане потерпевшие поражение в Великой войне,  куда более ревностно относились к дальнейшим посягательствам на единство Империи, жесточайшим образом подавляя все выступления. Само собой, это не решило проблему, а лишь загнало ее внутрь: в 30-е годы ситуация явно выходила из под контроля, а столкновения между католическими и протестантскими военизированными группировками достигли предела. Ирландские повстанцы получали самую масштабную помощь из Италии, Франции и США.

 

 

Что же до Индии, то восстание в ней активно поддерживали русско-китайские коммунисты, постепенно скапливая свои силы на границах британских владений.

 

 

Криппс, видя врагов прежде всего в ультраправой оппозиции, был готов, ради союза против них, пойти на соглашение с ирландцами. 15 марта 1940 года был издан указ, провозгласивший доминион «Свободное Ирландское Государство», в отличие от РИ включавшее всю Ирландию, включая и Ольстер. Именно это решение стало  спичкой, что взорвала пороховой погреб.

 

 

Уже через несколько дней в Северной Ирландии вспыхнул военный мятеж, поддержанный протестантскими лоялистами. Мятеж мигом перекинулся и в Англию, где ряд частей восстал против лондонского правительства. Другие части, впрочем, остались верны Криппсу. Вспыхнуло восстание в Ирландии,  который армия принялась не менее жестоко подавлять. На севере, заметив общее ослабление Лондона, зашевелились шотландские националисты, которым, впрочем, противостояли местные лоялисты. Это противостояние очень скоро также вылилось в вооруженные столкновения.

 

 

Правый мятеж застал правительство Криппса врасплох: не сумев вовремя подавить восставших, он оказался перед тем неприятным фактом, что немалая часть Северной и Восточной Англии, также как и вся Северная Ирландия оказалась в руках мятежников. Шла ожесточенная борьба между сепаратистами и лоялистами в Шотландии, неспокойно было в Уэльсе. Несколько сражений не выявили явного победителя, но все же мятежники медленно, но верно занимали одно графство за другим, постепенно приближаясь к Лондону. В их рядах воевало немало добровольцев из Нидерландов, Германии и вассальных ей государств.  Видя такое положение, Криппс обратится за иностранной помощью к Франции и Италии. Франция живо  откликнулась, послав через пролив экспедиционный корпус ( поскольку флот был также расколот, как и остальная страна, он не сумел оказать должного сопротивления). К концу 1941 года основные очаги мятежа были подавлены, а их руководители и участники бежали за границу. Криппс победил, но оказался в унизительной зависимости от французов. Под их давлением он декретом объявил о низложении короля Эдуарда за явную симпатию к мятежникам и провозгласил  Вторую Английскую Республику. Другой декрет он признавал изменение государственного строя в Ирландии и автономию Шотландии,  которые объединялись с Англией в Союз Британских Социалистических Республик.

 

 

Король Эдуард бежал в Канаду, где правительство Маккензи Кинга не признало Республики, как, впрочем, и остальные доминионы. ЮАС, и без того добившийся изрядной независимости в межвоенное время, объявил себя независимым государством, союзным с Германией. Впрочем, совсем с Короной он не порывал, по совету тех же немцев, желающих заполучить лояльность колониальных частей. Буры а, совместно с немецкими и британскими колониальными войсками, быстро взяли власть во всех африканских колониях, де-факто отпавших от метрополии.

 

 

Из Канады король обратился к британцам, объявив, что не признает «республики, принесенной на французских штыках» и призвал народ Англии к сопротивлению красной оккупации. Меж тем в Нидерландах из бежавших «белоанглов» Рота Линторн-Орман сколачивала Армию Свободной Британии, действующую под патронажем голландцев и немцев. Она просила их об интервенции, но те пока не решались на крупномасштабную интервенцию, даже несмотря на мощное повстанческое движение, очень скоро развернувшееся по всей Англии и Северной Ирландии.

 

 

Меж тем в Индии вспыхнуло очередное восстание, которому на помощь пришли красные. В течении 1941  - первой половины 1942, восставшие и интервенты взяли под контроль большую часть Британской Индии. Очень скоро, впрочем, между ними выявились многочисленные разногласия: кто-то из восставших хотел Индийскую Коммуну, кто-то независимое, но вполне себе буржуазное Индийское государство, а кто-то, пользуясь случаем, норовил устроить халифат на территориях компактно населенных мусульманами. Пользуясь этим, британская армия совместно с лояльно настроенными князьями все же удержалась в ряде регионов и даже кое-где перешла в наступление.

 

 

Аналогичные события развернулись в Малайзии, где семейство Бруков поддержали голландцы, а также Австралия, также не признавшая Республику.

 

 

Меж тем, Германия все еще пыталась разгрести ситуацию на Балканах, где ей приходилось одновременно усмирять  мятежную Боснию и прилегающие к ней территории, давать отпор красным итальянцам и одновременно сдерживать амбиции Турции, к тому времени достаточно окрепшей для новых захватов.  Германский генштаб рассматривал операцию по полному захвату и оккупации коммунистической Италии, с установлением в ней марионеточного правительства ( а еще лучше – несколько). Однако  начало этой войны сорвалось из-за внезапно возникшей угрозы на западных рубежах: в мае 1942 в марионеточном «Бельгийском Королевстве»  вспыхнул очередной мятеж, долго и кропотливо готовящийся французами. Оккупационный режим был буквально сметен, после чего образовавшаяся Бельгийская Народная Республика воззвала о помощи к Франции. Ту, будто ожидая такого призыва, незамедлительно ввела войска. Наспех посланные германские силы  оказались застигнуты врасплох и разбиты, после чего военные действия переместились на территорию собственно Германии.

 

 

Одновременно, на Балканах вспыхнул коммунистический мятеж в Болгарии, сметший королевскую власть и быстро перекинувшийся на Сербию. И в  довершение всех несчастий 12 августа 1942 года на Российскую империю из-за Урала обрушились русско-китайские армии, за какой-то месяц дошедшие почти до Волги.

 

 

 

Россия претерпевала очередные трансформации,  по лекалам Константина Мережковского. Сам он умер еще в 1937 году, в возрасте 82 лет,  но незадолго до смерти он, совместно с иными членами «Круга Агноса», окончательно сформулировал «стратегию развития» для России, да и в целом всего мира (избытком скромности Константин Дмитриевич никогда не страдал) на ближайший век. Именно эта доктрина стала определяющей в государственной идеологии Российской империи, а стараниями поклонников Ланца фон Либенфельса,- и в ряде сопредельных государств.

 

 

Согласно  доктрине, в России устанавливалось нечто среднее между «идеальным государством» Платона и кастовой системой арийской Индии – с поправкой на современность. Формировалась четкая иерархия: вершину ее занимали «мудрецы», также именуемые «учителями» или даже «волхвами» - ученые и философы, состоявшие в «Круге Агноса» и вырабатывавшие стратегию развития для страны. В круг их обязанностей входили идеология, религия, а также наука. Учитывая  образование как самого Мережковского, так и ряда его ближайших сподвижников, особое внимание уделялось биологии и разным смежным дисциплинам, включая и их практическое применение, прежде всего в области медицины.

 

 

Второй кастой, условными «кшатриями», стали профессиональные военные, в том числе и казаки, причем  наиболее качественным элементом данной касты являлись наследники наиболее родовитых дворянских родов, в том числе и сам Унгерн. Фактически «вторая каста» стала реально правящей в Империи, принимая важнейшие решения касаемо политики и военных дел(условные «брахманы» считались слишком занятыми «высокими материями», чтобы опускаться до презренной повседневности).

 

 

Третьими по рангу, но не фактическому влиянию стали «вайшьи» -  банкиры, предприниматели, крупные землевладельцы, «крепкие сельские хозяева» и тому подобные лица. Несмотря на формально приниженный статус, они обладали немалым влиянием в стране, фактически составляя со второй кастой единую правящую элиту.

 

 

Еще ниже находилось разного рода зависимое население, делящееся на множество подкатегорий, находящихся значительно ниже названных выше каст. И, наконец, в самом низу находились «неприкасаемые», пораженные в правах, зачастую подвергаемые насильственной стерилизации, а то и отправляемые в места принудительного заключения, для  принудительных же работ. К категории «чандал» относились представители некоторых этносов, ряд полумаргинальных групп, лица разделяющие определенные политические взгляды, не успевшие или не пожелавшие вовремя перекраситься и прочие «враги государства».

 

 

Отдельный статус имелся у Православной церкви: формально высший клир, относился к первой касте, но с весьма специфической задачей – «усмирять проповедью мятежные сердца», выявлять и, по возможности,  упреждать разного рода мятежные настроения.

Параллельно этому в элите распространялась вера в «Великий Агнос», а также «существ восемнадцатого измерения» они же «Высшие Неизвестные». Однако, данная вера спускалась и в низшие слои, где принимала совсем уж причудливые формы.

 

 

Сам Мережковский был похоронен, согласно придуманной им церемонии, основанной на принципах данной веры: в построенном посреди Москвы исполинском здании, именуемому порой «Храмом Высших». Здесь его тело было погружено в составленный им самим питательный раствор, в котором плодились и размножались тщательно подобранные им самим диатомовые водоросли и прочие микроорганизмы. Данное строение и «могила» были объявлены величайшими святынями Российской империи.

 

 

За несколько лет до смерти, Константин Мережковский принял в своей резиденции, одного новоанглийского писателя в жанре «страшного рассказа», давнего почитателя «Учителя Истины» из России. Встреча продолжалась почти месяц, за который писатель и ученый, нашли множество тем для разговора и точек пересечения.

 

 

«Ваши размышления о Высшей Силе управляющей мирозданием являются столь же шокирующими, сколь и любопытными,- заметил Мережковский, - человеческому рассудку так или иначе не дано познать все потенции Агноса, поэтому наиболее адекватным его описанием может стать  и придуманные вами Азатот или Йог-Сотот».

 

 

Впрочем, все эти высокие материи ни в коем случае не отнимали и презренной повседневности, которой, как и было сказано, занимались, большей частью, «военная» и «торговая» касты. Несмотря на столь ярко выраженное неравенство в стране наблюдалось относительно малая поддержка социалистических идей: отчасти из-за грамотно построенной пропаганды, отчасти оттого, что идеи коммунистического рая были опробованы многими на своей шкуре, еще в 1917-1920м. Мало для кого было тайной и то, что творилось за Уралом, откуда не иссякал поток беженцев, даже несмотря на то, что порядки, заведенные в Российской Империи Унгерна, также были общеизвестны. Хотя, конечно, недовольных хватало и они сыграли свою роль, когда в Империю вторглась Красная Армия. Однако большевики переоценили непрочность созданного режима и недооценили его способности к внутренней мобилизации. Несмотря на то, что Германия, занятая на своих южных и западных границах, не могла оказать должной поддержки своим сателлитам, она не препятствовала «инициативе на местах». 17 августа между Российской Империей, Королевством Финляндия, Королевством Литвой, Королевством Украина и Балтийским Герцогством был подписан договор о создании «Восточноевропейской Оборонительной Конфедерации». Позже к нему подключились и казачьи государства. Именно этот союз стал основой антибольшевистского блока, сумевшего сначала остановить красное вторжение, а потом и перейти в контрнаступление.

 

 

 

Германия также спихнула на союзников усмирение и иного проблемного региона – Балкан, где восставших славян с огромным энтузиазмом принялись усмирять Турция, Венгрия и, на подхвате, Румыния. Сама же Германия, отбив попытки французов форсировать Рейн, начала контрнаступление. Оно проходило по трем основным направлениям: в Тироле действовала группа армий «Юг», преимущественно из австрийцев и прочих подданных Австрийского Королевства, под формальным командованием эрцгерцога Отто фон Габсбурга. Цели были просты: разгромить Италию и вывести ее из войны, после чего атаковать Францию с юго-востока.

 

 

В Голландии действовала группа армий  «Северо-Запад», включившая немецкие, нидерландские и датские части, а также «Армию освобождения Британии»  созданную Роттой Линторн-Орман. Их поддерживал германский, голландский и те корабли британского флота, что перешли на сторону мятежников. Общее командование осуществлял Эрнст Август Брауншвейгский, герцог Кемберлендский и зять императора Вильгельма ( к тому времени еще живого).  Основной целью этой кампании была высадка в Британии, где  уже активно действовали такие контрреволюционные организации как «Легион Святого Георгия», «Британский национальный фронт», «Легион Альфреда», «Армия Хенгиста», «Волонтеры Ольстера» и множество других.   После вывода французских войск на континент страна была в шаге от новой гражданской, старт которой дал бы десант союзников. Его планировалось осуществить в Северо-Восточной Англии, где наблюдалась наиболее высокая концентрация повстанческих организаций.

 

 

Наконец основной удар наносила группа армий «Центр» действовавшая по классическому «Плану Шлиффена»: занятие мятежной Бельгии, после чего, наступление в Северной Франции с финальным занятием Парижа и полным разгромом врага.

 

 

В Африке к тому времени союзные англо-германо-бурские войска планировали атаковать французские колонии, точнее «равноправные субъекты Содружества».

 

 

 Турция под шумок заняла Ливию.

 

 

30 апреля 1943 года Германия и ее союзники начали широкомасштабное наступление на Западном фронте. Французы, не сумевшие закрепиться на Рейне из-за непрерывных восстаний в тылу, спешно отступали на свою территорию, за возведенную там линию укреплений. Среди прочего им пришлось оставить и Бельгию, буквально за несколько дней оккупированную германскими войсками.

 

 

Меж тем в США многие начинают понимать, чем им грозит дальнейшее развитие событий. Коммунисты в разных частях планеты все больше показывали свое истинное лицо, нанося немалый ущерб интересам американского капитала. Особенно болезненно это все отзывалось в Китае и Южной Америке, где коммунизм ожидаемо приобрел антиамериканские черты. В Америке множилось число ультраправых группировок, следствие чего стал политический террор, поддерживаемый как внутренними бенефициарами, так и внешними, главным из которых стала Британская Империя.

 

 

 

В 1944 году Рузвельт проигрывает выборы, на которых побеждает генерал Дуглас Макартур – ярый антикоммунист, выступавший против свертывания войны в Китае, где он командовал американским оккупационным корпусом. Политика страны меняется на глазах: США отзывают свое признание Английской Республики и начинают теснейшее сотрудничество с правительством его Величества в Канаде. Также Америка усиливает помощь антибразильской коалиции в Южной Америке, заключает союз с Японией о совместном противодействии русско-китайскому большевизму.

 

Разумеется, у договора имелся и иной подтекст: США не желали, чтобы Япония, уже заключившая союз с Германией и с ВОК, оказалась доминирующим игроком на Дальнем Востоке. Высадки в Европе или даже в Британии США не планировали, понимая, что так или иначе первую скрипку  тут будет играть Германия и не желая оказывать ей поддержку, оставаясь, по сути на вторых ролях. США были заинтересованы в том, чтобы Германия победила как можно большей кровью, что сделало бы ее более сговорчивой при обустройстве послевоенного мира. США же сосредоточили усилия на том, что считали своей традиционной сферой влияния.

 

 

 

1944-45 гг.

 

 

 

Германская армия довольно быстро вышла на довоенные рубежи, однако далее наступление застопорилось, наткнувшись на мощную линию французских укреплений. Началось изматывающее позиционное противостояние, где обе стороны отчаянно пытались переломить ход войны в свою пользу. На южном направлении австрийские войска заняли Венецию, Ломбардию и Тоскану, но продвигаясь в Среднюю Италию потерпели поражение при попытке «с наскока» взять Рим. Итальянская Красная армия, подкрепленная испанскими и французскими союзными частями, попыталась перейти в контрнаступление, но в этот раз уже она потерпела поражение при попытке выбить австрийцев с занятых ими рубежей на  реке Арно. Тем не менее, угроза итальянского удара во фланг австрийцам оставалась, что мешало им развить наступление в Пьемонт и далее к французской границе.

 

 

 

В Британии армия вторжения укрепилась в Северной Англии, установив связь с вновь восставшим Ольстером, но потерпела поражение при попытке наступления на Лондон. На севере Шотландия, видя все это, провозгласила полную независимость и объявила нейтралитет в этой «внутрианглийской войне».

 

 

 

Турецкие и венгерские войска с огромной жестокостью потопили в крови восстание балканских славян, став, по сути, главенствующей военной силой на Балканах. Причем тяжесть борьбы с сербами упала именно на венгров: турки же ограничились введением войск в Косово и Боснию, где нашли поддержку у местных мусульман.

 

 

 

На востоке армии ВОК  медленно наступали на РККА, постепенно оттесняя ее за Урал. Однако Красная Армия упорно огрызалась, периодически пытаясь перейти в контрнаступление.

 

 

 

Выборы в США 1944 года ознаменовались резкой сменой курса Белого дома. Несмотря на то, что США воздерживалось от прямого военного вмешательство в войну в Европе, тем не менее, они ввели эмбарго на продажу сырья и технологий для «красному блоку», сохраняя при этом торговлю с Германией и ее союзниками. Также США негласно начали «неограниченную подводную войну», нарушавшую связь Франции и Испании с их союзниками в Южной Америке. А уже к концу 1944 года первые американские части стали высаживаться в Китае.

 

 

 

Советская Китаероссия, наряду с поражением на внешних фронтах переживала и тяжелый внутренний кризис. Китай, объединившись под властью коммунистов, чисто демографически подавлял русско-сибирскую часть СССР. Уже не только в Китае, но в русско-советских областях государства китайцы обретали все больший вес, как в партийном аппарате, так и в армии. Казалось, недалек тот день, когда Сибирская Советская Россия, станет лишь малонаселенной национальной автономией в  огромной Красной империи. Разумеется, среди русских и прочих коренных народов росло недовольство таким положением дел, а русский национализм все более переплетался с антикоммунизмом. По мере поражений от ВОК и японцев, а позже и американцев, в Сибири ширилось антикоммунистическое повстанческое движение.

 

 

 

В начале 1945 количество перешло в качество: всю Сибирь охватило грандиозное восстание, слившееся с наступлением армий ВОК в один мощный «крестовый поход против большевизма». Китайцы уже не могли этому ничего противопоставить, бросив все силы на свой «восточный фронт». Западный же фронт оказался безнадёжно прорван, войска антибольшевистских монархий ВОК победным маршем шли на восток, пополняясь за счет уже целых партизанских «армий» местных повстанцев. Закончился этот поход только на берегу Тихого океана.

 

 

 

Перемены происходили и в Европе: в сентябре 1944 турецкая армия в рамках союзнического долга, высадилась в Апулии, как раз когда немцы предприняли очередную попытку занять Рим. Турецкая армия была уже не та, что 20 лет назад: реформированная и перевооруженная, фанатично преданная той эклектичной смеси пантюркизма и османизма, что являлась государственной идеологией Османской империи, эта армия стала достаточно грозным противником, жаждущим реванша за итало-турецкую войну 1911 года. Удара на два фронта  Италия уже не выдержала: к ноябрю был оставлен Рим, а уже к концу года вся Италия оказалась оккупирована союзными войсками. Выход Италии из войны означал и выход кайзеровской армии к юго-восточным границам Франции и без того, уже с большим трудом оборонявшей Париж, к которому подступали прорвавшие линии укреплений немцы.

 

 

 

В Британии тоже медленно, но верно одолевали «монархо-фашисты»: не в последнюю очередь, благодаря прибывшим из-за океана канадским частям и американским «добровольцам», в большинстве своем либо помнившим о своих ольстерских корнях, либо приверженцам «британского израелизма». Также прибыли  войска из Австралии и Южной Африки. В итоге,  25 декабря 1944 года, победоносная союзная армия, во главе с Роттой Линторн-Орман и Эрнстом Августом Брауншвейгским вступила в Лондон. Республиканское правительство бежало в Испанию, в стране восстанавливалась монархия, запрещались все социалистические партии и назначались новые выборы в парламент.

 

 

 

5 ноября 1944 года немцы вошли в Париж, а уже к началу 1945-го во Франции были подавлены основные очаги сопротивления. По условиям капитуляции у Франции отнимались все колонии,  да и сама метрополия лишалась ряда территорий. «Независимость» получали Бретань и Корсика, причем на престол возрожденного Королевства Бретонского садился германский принц, а на престол Корсиканского Королевства – один из  наследников Бонапарта. Сама Франция также становилась монархией: на германских штыках  французский трон занял один из Габсбургов. Французская Фландрия переходила Великим Нидерландам, а герцогство Нормандия получало автономию, причем герцогом становился британский монарх.

 

 

 

Вслед за Францией настал черед Испании, атакованной с двух сторон: с севера, от оккупированной Франции и с юга, из Марокко. Эта арабская страна еще со времен Первой мировой получила «независимость», фактически означавшую установление германского протектората. После победы красных испанская контрреволюция скапливалась  в Марокко. Высадившись  на полуострове при помощи германского флота, «белоиспанцы»,  при поддержке немцев и марроканцев, в  начале февраля вступили в Мадрид. Еще примерно месяц ушел на то, чтобы решить проблему социалистической Португалии. Обе иберийские страны вновь стали монархиями: на испанский престол сел один из Гогенцоллернов, на португальский тоже какой-то немецкий принц.

 

 

 

Италию насильно вернули к состоянию «до 1860 года»: пусть образовавшиеся государства  существовали и не в тех границах, что ранее. Савойскому дому достался Пьемонт и Сардиния, остальные государства заняли разные ветви Габсбургов. В центральной Италии возрождалось Папское Государство со столицей в Риме.

 

\

 

По всей Италии стояли германские войска, также как и в Испании с Францией, сеть военно-морских баз Рейха появилась также на Канарах, Азорах, Мадейре и Островах Зеленого мыса. Алжир переходил Германии, вскоре  начавшей здесь программу масштабной переселенческой колонизации. Западная Сахара досталась Марокко.

 

 

 

С занятием Португалии пал последний оплот социалистов в Европе. На континенте воцарилась жесткая реакция, воскресившая времена вековой, а то и большей давности.

 

 

 

Май-июнь 1945 – Английский кризис. После первых, со времен освобождения, выборов в парламент, правительство Ротты Линторн-Орман радикально расширило круг королевских полномочий. Из Канады король Эдуард приветствовал такое решение, но живо переменил мнение, когда понял, что эти полномочия расширялись вовсе не под него. 24 мая 1945 года было объявлено о детронизации Эдуарда и восшествии на трон Эрнста-Августа, под тронным именем Август Первый. Немалая часть англичан приветствовала его коронацию:  именно он считался подлинным освободителем Британии от красных. Эрнст-Август после взятия Лондона сначала усмирил Шотландию, после чего высадился в Ирландии и, утопив в крови Республику, вновь присоединил остров к Короне, завоевав истовую, до фанатизма, любовь ольстерских лоялистов. На его фоне Эдуард, всю войну просидевший в Канаде, выглядел довольно бледно. Канадская пропаганда о «германской марионетке» легко парировалась контрпропагандой о «марионетке» американской, тем более, что в Канаде Эдуард  без проблем женился на американке Уоллис Симпсон. Король Август принадлежал к Ганноверской династии, имел титул герцога Камберлендского и находился в родстве с многими британскими монархами, так что его легитимность особых вопросов не вызывала, также как и родовитость его супруги, Виктории-Луизы Прусской, дочери кайзера Вильгельма. Последний к тому времени уже скончался и на престол взошел его сын, Вильгельм Третий, также всецело поддерживавший родню.

 

 

 

В течение мая-июня обе части империи балансировали на грани войны: короля Августа поддерживала Германия, короля Эдуарда - США. Канадские части, интернированные из Британии,  скапливались в Исландии, как и Гренландия,  захваченной канадцами, в ходе войны,  чтобы предотвратить их захват «краснобританцами». Однако на решающее столкновение Эдуард, продолжавший считать себя королем, так и не  решился. Сыграла свою роль и позиция США, все еще ведущих войну в Китае и Бразилии и не желающих ввязываться еще и в войну в Британии. Эдуарда признавали своим монархом все британские колонии в Новом Свете, а также Гонконг ставший базой для американских войск в Китае. Под канадским влиянием, фактически протекторатами, остались и провозгласившие независимость от Дании Гренландия и Исландия. Так появилось государство именуемое «Канадской Империей», верный союзник США в уже намечавшемся глобальном противостоянии с Вторым Рейхом.

 

 

 

Нерешительность  «канадского императора» была обусловлена еще и тем, что его поддержали далеко не все колонии и доминионы. В Австралии за годы войны премьером стал Александр Миллс: ярый германофил, один из основоположников нео-одинизма. Он поддержал кандидатуру Эрнста Августа на британский престол и к этому он же склонил и правительство Новой Зеландии. Между Австралией, Новой Зеландией и Германией были поделены  и французские колонии в Океании.

 

 

 

Остальные британские колонии постигла разная судьба. Без вопросов признали «короля Августа» Малайя и Сингапур, которых защищали от коммунизма австралийцы, а также голландские и немецкие колониальные части. Британскими протекторатами, несмотря на турецкий зубовный скрежет, остались  аравийские султанаты и эмираты.

 

 

 

Сложнее дело обстояло в Индии, остававшейся расколотой на несколько враждующих государств. Индийская Национальная Республика, подавив Бенгальскую Комунну, четко выбрала свою сторону в войне против китайского коммунизма - на стороне японцев и американцев. Взамен США признали независимость Индийской Республики и подтолкнули к тому же короля Эдуарда. Что фактически предопределило выбор монарха англо-индийскими колониальными частями, сконцентрировавшимися на юге и западе страны, поддерживая  пробританских князей в  Хайдарабаде и Траванкоре, Майсуре и Колхапуре. Долго держались и гуркхские контингенты в Непале, но потом, под давлением непальского короля, ушли на юг, тогда как Непал, Бутан и Сикким приняли протекторат Индийской Республики. Так или иначе, через Индостан пролег еще один фронт грядущего противостояния великих держав.

 

 

 

Еще интереснее обстояло дело с Африкой. Еще  в начале войны колониальные власти Германии и Британии ( не признавшие социалистического правительства в Лондоне), а также политическая элита ЮАС объединились в квази-государственную структуру объявшую большую часть африканских колоний. Это правительство, а скорее «хунта», поскольку  тон в ней задавали военные, провозгласила своей задачей борьбу против большевизма. С этой задачей данное правительство довольно успешно справлялось, перенеся войну на территорию противника. Под конец войны, так называемое «Африканское объединенное командование» контролировало большую часть Африки, включая и немалую долю французских колоний.

 

 

 

После войны встал вопрос о новой реорганизации европейских колоний в Африке. Само собой, Германия могла в любой момент вернуть все свои владения, да еще и прихватить все что осталось от французов. С другой стороны с точки зрения политической целесообразности нужно было возвращать колонии и англичанам, дабы укрепить позиции короля Августа. Нужно – но как-то не хотелось упускать контроль над британскими владениями. С третьей стороны- немцы хотели окончательно закрепить в своей сфере влияния ЮАС, у которого, так некстати, начали появляться собственные великодержавные амбиции.

 

 

 

Так или иначе,  кайзер увидел шанс на поглощение чуть ли не всей Африки, пусть и совместно с «младшими партнерами». 26 сентября 1945 года между правительствами Германской Империи, Соединенного Королевства  и Южно-Африканского Союза было подписано соглашение о создании совладельческого «супердоминиона» - Соединенных Штатов Африки. Все колонии объединялись в квазигосударственную федерацию, управляемую все той же «хунтой» из колониальных чиновников, военных и глав крупных корпораций, ведущих бизнес на Черном Континенте. По сути, «политики» этого государства были обычными назначенцами своих метрополий, имеющих  право уволиться с должности «министра» или «главнокомандующего», чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом в Баден-Бадене или на острове Уйат, на заработанные в Африке деньги.

 

 

 

Учитывая военное, экономическое и демографическое превосходство Германии, в Берлине обоснованно предполагали, что  немецкое преобладание в данном «государстве» предопределено - и поначалу так оно и было. Однако неоспоримо доминируя в качестве внешнего источника управления, немцы проигрывали чисто демографически в самой Африке – немецких поселенцев было много меньше, чем англичан и тем более буров. Те же из немцев, кто всерьез пускал корни в Африке,  со временем обнаруживали, что их интересы на Черном Континенте все чаще идут вразрез с интересами метрополии. Впрочем, данные тенденции пока проступали слабо, мало для кого заметно:  в конце 40-х – начале 50-х гг Германия действительно неоспоримо доминировала и в Африке в целом и в «супердоминионе» в частности.

 

 

 

Мнением же черных африканцев касаемо африканского будущего, разумеется, никто не интересовался – да там особого мнения и не было.

 

 

 

В Африке оставался еще ряд территорий, не вошедших в «Соединенные Штаты», - преимущественно в северной части континента. Их судьба сложилась по-разному, но все они, разумеется, управлялись разного рода колонизаторами.

 

 

 

За годы войны «Восточноевропейская оборонительная конфедерация» из чисто военного союза трансформировалась в полноценное федеративное государство: союз монархов, где первым среди «равных» считался российский император. Возвращение Сибири еще больше увеличило вес Российской империи, как своеобразного «ядра» федеративной монархии. В этот «Священный Союз Самодержавных Монархий» (СССМ) помимо Российской империи вошли Королевство Литва, Королевство Финляндия, Королевство Украина и Великое Герцогство Балтийское. Данное государство все еще сохраняло тесные связи с Германией, но в то же время быстро превращалось в самостоятельный центр силы, вполне себе сопоставимый с бывшей Российской империей.

 

 

 

Также в состав СССМ вошли и казачьи области: Всевеликое Войско Донское стало частью Империи, а Кубань вновь передали  Украине.

 

 

 

Внутреннее устройство государства осталось прежним: более того, установленный по лекалам Константина Мережковского порядок, постепенно распространился и на иные «субъекты федерации». Кастово-сословная структура общества окончательно оформилась, также как и государственная идеология, представлявшая собой причудливую смесь расизма, монархизма, космизма  и оккультизма. Всецело популяризовался  культ «существ восемнадцатого измерения» или «Высших Неизвестных», к которым, ничтоже сумняшеся, причислили  Константина Мережковского и ряд иных деятелей.

 

 

 

Значимым элементом государственной идеологии СССМ стал культ Перуна - пусть и  считавшегося одним из «Высших», тем не менее, всегда стоявшим особняком от учения об Агносе и восемнадцатом измерении. Эта религия пришла в Империю с подачи Михаила Тухачевского: бывший командарм, в свое время, перешел на сторону ВОК, решив, что ему нет места в стремительно китаезируемом коммунистическом государстве. И хотя сам Тухачевский вскоре подозрительно быстро скончался, популяризируемый им еще в Советской Сибири культ Перуна пришелся ко двору и в Империи. Как лыко в строку оказалось и утверждение члена «Круга Агноса» Константина Циолковского, что:

 

 

 

«Все будет в руках тех грядущих людей — все науки, религии, верования, техника, словом, все возможности, и ничем будущее знание не станет пренебрегать, как пренебрегаем мы — еще злостные невежды — данными религии, творениями философов, писателей и ученых древности. Даже вера в Перуна и та пригодится. И она будет нужна для создания истинной картины мира. Ведь Перун — это бог грома и молнии. А разве вы не поклонник атмосферного электричества? Да и я его тайный поклонник…»

 

 

 

Разумеется, этот культ не мог быть во всем подобным аутентичному славянскому язычеству, а сам Перун порой представлялся в весьма необычном, чтобы не сказать пугающем виде. Устрашающее капище, построенное в самом центре Москвы над могилой Циолковского и здесь же, в определенные дни, свершались грандиозные ритуальные действа, включавшие и человеческие жертвоприношения врагов империи.

 

 

 

В области внешней политики СССМ проводил политику окончательного искоренения коммунизма, ради чего он принял участие в войне в Китае, на стороне Японии и США. Унгерну даже удалось договориться о возвращении Империи оккупированного японцами Приморья, при условии признания для них свободы рук в Маньчжурии. Сахалин, правда,  вернуть не удалось, зато СССМ добился включения в свою сферу влияния Монголии: как Внешней, так и Внутренней. Позднее из этих кусков, объединенных с бурятскими и тувинскими территориями, было создано Монгольское Ханство, также вступившее в СССМ в качестве равноправного субъекта. Тогда же СССМ начал крепить экономические связи с США и Японией, дабы избавиться от односторонней ориентации на Германию.

 

 

 

Только к 1948 году  в Китае были подавлены последние очаги коммунистического сопротивления, однако ситуация в стране была далека от стабильности. Маньчжурия и северо-восток страны находились под японской оккупацией, Монголия – под российской, над Тибетом установился индийский протекторат, а юго-восточное побережье контролировали англо-американские ( точнее американо-канадские) оккупационные войска. Остальной же Китай представлял собой вотчину крупных и малых варлордов, представлявших причудливую мешанину из бывших командиров Китайской Красной Армии, главарей местного криминала и духовных лидеров разных сект.

 

 

 

Французский Индокитай по условиям мирного договора перешел  Германии, тут же восстановившей на тронах местных монархов. Однако почти сразу немцы столкнулись с необходимостью давить партизанское движение развернутое бывшими военнослужащими «Индокитайской Красной армии». Давить партизан Германии помогал Таиланд, которому передали несколько области Французской Камбоджи. В свою очередь повстанцев поддерживали США, Япония и Индийская Республика.

 

 

 

В Южной Америке борьба с красной Бразилией затянулась до 1947-го да и то потом еще в джунглях долго отлавливали «красных партизан». Формально окончанием войны считалось 24 февраля 1947 года, когда американцы сбросили атомную бомбу на порт Белен. Данное действо должно было произвести впечатление не сколько на бразильцев и так оборонявшихся из последних сил, сколько на немцев, японцев и прочих. Бразилия тут же капитулировала, несмотря на то, что ранее стойко отбивала все вторжения «Новой Конкисты». Страну оккупировали американцы, при активном участии которых и было сформировано новое правительство, ставшее главным проводником американского влияния в регионе. В целом континент четко поделился на две части: юг находился под германским влиянием проводником которого выступали Боливия  и Аргентина, установившая марионеточные режимы также в Парагвае и Уругвае. Соответственно Чили, исторически противостоявшее Аргентине, перешло на противоположную сторону. Это привело к так называемой «Третьей Тихоокеанской войне» 1948-1950 гг, где Чили противостояли Боливия и Аргентина. Война эта закончилась разгромом Чили, вынужденного передать Аргентине свою часть Огненной Земли, а Боливии вернуть некогда отторгнутую провинцию Антофагасту. Боливия вернула  выход к морю, но поссорилась с Перу, которое надеялось на возвращение провинций Арика и Тарапака, также оккупированных  Боливией. В самом Чили установился прогерманский режим, тогда как Перу вместе с Бразилией, Колумбией и Венесуэлой оказалась в проамериканском лагере, как и вся Центральная Америка.

 

50-е годы 20 века прошли под знаком немецкой гегемонии. В Европе Кайзеррайх господствовал почти безраздельно: во Франции, в Испании, Португалии, Румынии и в итальянских государствах сидели марионеточные правители. Дания и вовсе вступила в состав Рейха, да и Швеция с Норвегией находились в сильной зависимости от него. Союзниками и «младшими партнерами» Германии выступали Великие Нидерланды и Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии. Все эти государства объединялись в могущественный Пан-европейский союз во главе с Рейхом.

 

 

 

Совместным владением Пан-европы считалась и большая часть Африки, формально считавшейся независимым государством, но фактически представлявшая очередную территорию, подконтрольную Германии и ее союзникам. Тон в Соединенных Штатах Африки задавали немцы, англичане и буры, однако к совместной эксплуатации континента были допущены голландцы, португальцы, скандинавы, а со временем - даже французы и итальянцы. В то же время ряд владений, прежде всего в Северной Африке остались прямыми колониями Германии, кое-что сохранила и Британия. Марокко и Либерия формально считались независимыми, но фактически также являлись германскими протекторатами.

 

 

 

В Азии Германия ввела протекторат над Индокитаем, ее союзником  в регионе считался и Таиланд. Также Рейх имел сильные экономические позиции  в Голландской Ост-Индии, обладал множеством колоний в Океании и поддерживал прочный союз с Австралией и Новой Зеландией, продолжавшими считать своим монархом короля в Лондоне.

 

 

 

Своенравными, но все же союзниками Германии считались Османская империя и Священный Союз Самодержавных Монархий. Последний, хоть и старался вести более-менее независимую политику,  пока не собирался рвать с Германией, тем паче, что большинство монархов королевств - членов Союза, находились в родственных связях с германскими королями и герцогами, да и на тронах оказались именно благодаря  немецкой оккупации. Немцы были широко представлены в элите всех государств - основателей Союза, осуществлявших программу мягкой германизации своих стран.  Германские переселенческие колонии в Поволжье, Украине, Сибири, на Дону и Кубани крепли и разрастались, испытав после войны приток новых переселенцев. Немцы, с их хозяйственными навыками, стали важным стимулом экономического развития данных территорий, многие из них становились крупными промышленниками и землевладельцами. Зачастую они сращивались с местной элитой, путем «династических браков» с отпрысками местной олигархии и  последующего объединения семейных предприятий. В казачьих землях немцы нередко избирались атаманами разных уровней войсковой власти, активно вкладывались в экономическое развитие означенных территорий, руководили образовательными и медицинскими программами. Разумеется, данные процессы корректировались в соответствии с государственной идеологией СССМ, благо в ряде моментов она прямо благоприятствовала всему вышесказанному. Но оставаясь немцами по языку, крови и культуре, эти колонисты являлись верными подданными своих монархов и лояльными гражданами СССМ.

 

 

 

Впрочем, как уже говорилось, это не особо тревожило Германию, несмотря на ряд расхождений Берлина со своим младшим партнером. Расхождения эти касались роста влияния СССМ в Эфиопии и Иране, а также нарастающих противоречий преемника Российской Империи с ее традиционным противником - Турцией. Означенные противоречия касались того же Ирана и соперничества за влияние  в Средней Азии, где турки старались из враждующих беев и ханов слепить противовес СССМ. В этом начинании Турцию активно поддерживал Афганистан.

 

 

 

В Латинской Америке, как уже было сказано, союзниками Германии считался так называемый «Блок Южного Конуса», ядром которого выступали Аргентина и сильно германизированная «Великая Боливия». Последняя, кстати, в 1955 году провозгласила себя «Империей» пригласив на престол принца из Гогенцоллернов.

 

 

 

Вторым «полюсом» этого мира являлся союз США и Канады, сиречь, Британской империи в изгнании, сохранившей все британские колонии в Западном полушарии. Потеряв контроль над южной частью Латинской Америки, данный альянс бросил все силы, на то, чтобы удержать оставшуюся часть Западного полушария под своим контролем. В Бразилии, Венесуэле, Колумбии, Эквадоре и Перу находились проамериканские диктаторские режимы, также как и в Центральной Америке и Карибском бассейне. Сложнее было с Мексикой- здесь чуть было не установился прогерманский режим, однако в 1954 году США организовало интервенцию, достаточно жестко свергнув враждебное правительство и потопив в крови все антиамериканские выступления. Пример ядерной бомбардировки Бразилии был у всех перед глазами и американцы намекнули, что «могут повторить» это и в Мехико. Намек оказался достаточно прозрачным, Мексика вернулась в орбиту политического влияния США и больше никто оттуда выходить не стремился.

 

 

 

Помимо большей части Западного полушария, англо-американский блок контролировал Филиппины и ряд островных владений в Океании, а также прибрежные районы Южного Китая, где находилось так называемое «шанхайское правительство» Китайской Республики. Кроме того, союзником США выступала и Индийская Национальная Республика со всеми подконтрольными ей владениями.

 

 

 

Во внутренней политике США и Канады господствовал ядреный консерватизм. В южных штатах цвела и пахла сегрегация, отменять которую никому бы и в голову не пришло; в образовании царил креационизм, да и вообще роль религии в Северной Америке стала гораздо выше, чем в РИ. Широкое распространение получил британский израэлизм, постулирующий происхождение англосаксов от древних израильтян и в силу этого обладающих божьим избранничеством. Надо сказать, что идея расового превосходства англосаксов пользовалась популярностью по обе стороны Атлантики, но если в Британии и Австралии она шла в общем русле пангерманизма, с сильным креном в нео-одинизм, то в США и Канаде она получала библейское обоснование. Англосаксы объявлялись потомками древних евреев, не имеющих общих корней с немцами, которые в свою очередь объявлялись потомками…ассирийцев. Соответственно, Германия объявлялась «Новым Вавилоном» со всеми вытекающими.

 

 

 

Данную идею особенно рьяно поддерживали некоторые направление пятидесятничества, а также мормоны. Агрессивное проповедничество мормонских и протестантских миссионеров в странах Латинской Америки стало одним из способов идеологической экспансии США и Канады, хотя и менее успешной, чем военная и экономическая.

 

 

 

Третьим «полюсом» пыталась выступать Япония, но, по причине явного отставания от первых двух блоков, ее хватало лишь на осторожное балансирование между ними, с примыканием, по обстоятельствам, к той стороне, с которой на данный момент имелось меньше противоречий. В ее сферу влияния входила Корея и северо-восточный Китай, включая Пекин, ставший местопребыванием марионеточного правительства.

 

 

 

 

 

Первая значимая трещина в системе выстроенных Германией союзов прорезалась когда противоречия между Османской империей и СССМ стали окончательно непреодолимы. Попытки Германии выступить посредником не увенчались успехом:  уже в 1957 году началась русско-турецкая война 1957-59 года. Союзником России стал Иран, союзником Турции - Афганистан, Пакистан и среднеазиатские ханства. Боевые действия велись на Кавказе и в Средней Азии, причем с переменным успехом - в частности, войскам Союза не удалось соединиться с иранцами в Закавказье. Тем  не менее, победителем в той войне считается СССМ, хотя и нельзя сказать, что он добился всех своих целей.  Союзу перешли северокавказские владения Турции, где началось крайне брутальное усмирение местных повстанцев, кончившееся очередным мухаджирством в Турцию. Грузинское царство, точнее грузино-армянское, стало нейтральным буфером между враждующими империями. Что же до Средней Азии и Казахстана, то тут прошло разграничение: северная и восточная часть Туркестана перешла СССМ, тут же восстановившему Семиреченское казачье войско и принявшегося за активную колонизацию региона. Восточный Туркестан, сиречь Синцзян перешел Монгольскому ханству, опиравшемуся, прежде всего на местное монгольское население. Дабы повысить процент оного в регионе, Россия инициировала переселение в регион калмыков из европейской части страны - и не всегда добровольно. Туда же начали переселяться монгоры и ойраты из Цинхая, где правил хуэйский милитарист Ма Буфан.

 

 

 

В южной же части Средней Азии был образован Хорезмийский эмират, с выходом к Каспию и ориентированный на Турцию и Афганистан. В целом, обе империи были недовольны итогами войны и лелеяли надежды о реванше/продолжении экспансии.

 

 

В 1946 году в Страсбурге был подписан мирный договор с Францией, пожалуй, самый унизительный за всю историю этого государства. Страна окончательно теряла статус великой державы, лишившись всех колоний: даже островные владения в Карибском море были еще в годы войны оккупированы американцами, а позже переданы Канаде, а французская Гвиана досталась Нидерландам. Но Франция лишилась территорий и в самой метрополии: Бретань и Корсика были объявлены независимыми государствами, Эльзас-Лотарингия навсегда перешли Германии, а французская Фландрия - Великим Нидерландам. Франция лишалась права иметь армию и флот, порядок обеспечивали лишь полицейские силы, зато в стране стояли германские войска. Крупная промышленность уничтожалась, либо вывозилась в Германию, в самой Франции делался упор на аграрный сектор и восстановление  дворянского  землевладения. Это шло в общем русле уничтожения «наследия 1789 года»: во Франции восстанавливалась монархия, во главе с Робертом Австрийским Эсте, братом короля Австрии Отто фон Габсбургом, женившемся на одной из принцесс дома Бурбонов. Вытащенные из нафталина остатки французской знати расселись по важным государственным постам, зачастую, ничего не соображая в предложенном им деле и выполняя роль простой синекуры при германских советниках.

 

 

 

Все это сопровождалось общим идейным кризисом во французском общества. Левые идеи оказались скомпрометированы, как и французские революционные традиции в целом. Но и французский католический консерватизм оказался не у дел: во-первых потому, что в мягкой форме он уже имелся во Франции в первое десятилетие после ПМВ и мало у кого остались о нем добрые воспоминания, во-вторых, потому что папы пребывали в унизительном статусе германской марионетки ( при том, что сама Германия, оставалась светским государством, с протестантской по происхождению династией и широким распространением неоязычества); в третьих, клерикальные и консервативные идеи являлись естественным источником французского реваншизма, возрождения которого не желали как германские власти, так и широкие слои французского общества.

 

 

 

Однако идейный ваккум необходимо было чем-то заполнить – и он стал заполняться декадентским либертинством  и оккультизмом. Широкой популярностью стала пользоваться идея о «проклятии тамплиеров», как источнике всех бед современной Франции, совокупно с наказанием за сожжением Жанны д’Арк и Жиля де Ре. Однако деятельность этих персонажей получила не религиозную, а оккультную трактовку: сожжение Жанны интерпретировалось в одном ряду с общими гонениями на ведьм, дьяволопоклонничество Жиля де Ре и культ Бафомета у тамплиеров не подвергались сомнению, но трактовались в сугубо положительном ключе, также как и деятельность аббата Гибура, Катрин Монвуазен,  Жозефа Антуана Буллана и всех прочих участников и организаторов «черных месс» в истории Франции. Все это накладывалось на литературные экзерсисы, продолжавшие традиции одновременно Бодлера, Гюисманса и маркиза де Сада. Оккультизм, сатанизм, алхимия, астрология, спиритизм, «сексуальная магия», некромантия - все это и многое другое расцвело во Франции пышным цветом, пронизав все слои французского общества снизу доверху.

 

 

 

Разумеется, это сильно повредило репутации Франции у католических соседей, типа Испании, а папа так и вовсе пригрозил всей стране отлучением за попустительство антихристианскому оккультизму. Однако мнение папы было для французских правящих кругов куда менее значимо, чем мнение германского правительства, а оно было достаточно мягким. В Германии и самой хватало тайных обществ с оккультным уклоном, членство в которых, порой, занимали достаточно влиятельные в Рейхе люди. Правда, до полного сращивания указанных обществ с государством, как в СССМ все-таки не дошло, а многие оккультные практики, типа «сексуальной магии» и кровавых жертвоприношений находились под запретом. Во Франции же таковых запретов не было, чем пользовались не только доморощенные, но и зарубежные оккультисты. Во Францию стекались телемиты, адонисты,  каббалисты и тому подобная публика. С Гаити, где под давлением США начались гонения на вуду, во Францию устремились боккоры и мамбо, также как и из бывших французских колоний в Африке. Из бывших азиатских колоний прибывали поклонники разного рода восточных учений, в том числе тантры и даосской сексуальной магии.  Все это оккультное варево кипело и бурлило, привлекая интерес не только во Франции, но и за рубежом, не исключая и Германию. Многие немецкие оккультисты также перебрались во Францию, но при этом сохранили старые связи и знакомства. Париж превращался в столицу мирового декаданса, где не было запретных тем и извращений, и, предоставляя самые замысловатые услуги сильным мира сего, к 1960 году вновь обрел в Европе определенное, пусть и достаточно специфическое влияние.

 

 

 

Начало 60-х в бывшем Синьцзяне ознаменовалось массовыми гонениями на исламскую религию и уйгурское население. Поскольку даже с переселением калмыков из европейской части России и ойратов с монгорами из Цинхая, монголы продолжали составлять крайне незначительный процент населения, была сделана ставка на этнические чистки, языковую ассимиляцию и принудительное обращение в буддизм. Пропаганда Монгольского ханства утверждала, что в регионе возрождаются Джунгарское ханство  - да и сам регион был переименован в «Джунгарию». Активное содействие монгольским отрядам оказывали Семиреченское казачье войско и вооруженные отряды немецких колонистов расселявшихся в новоприсоединенных регионах Казахстана и Средней Азии. Ради того, чтобы придавить самую крупную ( этнически и конфессионально) группу монгольское правительство даже пошло на тактический союз с местным китайским населением ( при том, что, во Внутренней Монголии, напротив, шел жесточайший прессинг и «монголизация» китайцев).

 

 

 

Само собой все вышесказанное порождало буквально потоки беженцев - преимущественно мусульман-уйгуров. Тысячи их бежали в патронируемый Турцией Хорезмийский Эмират.

 

 

 

Еще больше бежало в восточном направлении, в Цинхай и Ганьсу, где правил хуэйский милитарист Ма Буфан, со своими родичами из «Клики Ма». Здесь наблюдалась зеркальная ситуация тому, что происходило в бывшем Синцзяне: мусульмане-хуэй объединившись с пришлыми уйгурами терроризировали китайское и прочее население, подвергая их принудительной исламизации. Приток дополнительных мусульман, невероятно озлобленных на «язычников», позволил Ма Буфану совершить в 1964 году переворот и провозгласить на территории Цинхая и Ганьсу «исламский халифат», объявив халифом, естественно, себя. Для китайцев же провозглашение халифата было оформлено, как установление новой императорской династии, с несколько неблагозвучным для русского уха именованием.

 

 

 

Одновременно происходила консолидация и собственно китайских земель. В 1966 году правительство патронируемой США Китайской Республики договорившись с рядом наиболее крупных китайских милитаристов, сумело так или иначе, распространить свою власть на большую часть Китая,  ликвидировав или вытеснив наиболее несговорчивых варлордов. Образовавшееся государство становилось естественным союзником США и Индии, которая, в знак доброй воли, передала под контроль Китайской Республики провинцию Юньнань. Однако сдать аналогичным образом Тибет Индия отказалась наотрез, что несколько замедлило развитие отношений между Индией и Китаем.

 

 

 

Таким образом к 1967 году существовало три правительства, претендующих на власть над всем Китаем: Китайская Республика со столицей в Шанхае, прояпонская империя Цин со столицей в Пекине и «халифат» Ма Буфана. Тибет являлся независимым государством под защитой Индии, Внутренняя Монголия и Джунгария были объявлены неотъемлемой частью «Монгольского Ханства» в составе СССМ.

 

 

 

60-е годы также ознаменовались расширением «ядерного клуба». До 1962 в мире были только две ядерные державы – США и Германия. Однако уже в 1962 году свою первую атомную бомбу испытала Великобритания, а через два года, в пику ей, атомной державой объявила себя и Канадская/Британская Империя. В 1967 году свое испытание ядерного оружия произвела Япония, а в 1968 – СССМ. Свои атомные исследования также велись в Аргентине, Турции, Нидерландах, ЮАС, Индии и даже в Боливии.

К началу 70-х Турция более менее оправилась от поражений в войне с СССМ. Ряд реформ укрепили государство и усилили армию, которая  в очередной раз потопила в крови восстания националов, осмелевших после поражения Турции в войне с СССМ. Укрепив свои позиции внутри государства, турецкие политики решили, что настала пора укрепить свои позиции на международной арене.

 

 

 

Путей решения этой проблемы виделось два: «маленькая победоносная война» и национализация нефтяной промышленности Османской империи. Второй путь, хоть и суливший большие выгоды, таил в себе и немалые сложности. Уже давно были открыты нефтяные месторождения в Персидском заливе, Ираке, Ливии и Судане. Однако не все они принадлежали Турции: Кувейт находился под протекторатом Германии ( хоть и признавал духовную власть османского халифа), а Оман Договорной пребывал под британским протекторатом. Впрочем, и на тех территориях, на которые распространялась османская юрисдикция, месторождения оставались не вполне османскими: добычей занимались германские корпорации.

 

 

 

Турецкие политики давно уже требовали более справедливого перераспределения нефтяных богатств, увеличив долю османского участия как минимум до пятидесяти процентов, а в идеале, так и вовсе взять в свои руки всю добычу нефти в регионе. Само собой «национализация» в данном случае означала лишь то, что главенствующую роль тут займут турецкие компании, контрольный пакет в которых держали члены османского королевского дома, крупные военные и гражданские чины Турции. Способом торга с Германской империей турки, среди прочего, видели и угрозу пустить на нефтяной рынок Ближнего Востока американские компании и вообще сменить внешнеполитическую ориентацию с прогерманской на проамериканскую. Тем более, что в османском обществе ширились антинемецкие настроения: турки считали, что Германия предала Турцию не став твердо на ее защиту в войне с СССМ.

 

 

 

В Москве в свою очередь намекали Берлину, что Турция становится слишком  своевольной и что ее надо бы наказать, а в идеале - и прямо поделить на сферы влияния. Однако в Германии не без оснований считали, что такое решение неимоверно усилит СССМ, лишившийся южного противовеса. Действуя то кнутом, то пряником, германская дипломатия все же склонила Турцию к компромиссному решению: в 1972 году был подписан договор,  существенно расширявший участие турков в нефтедобыче, но сохранявший главенствующие позиции за Германией. Для отвлечения внимания Турции, Германия дала понять, что позволит ей провести планируемую «победоносную войну», для чего в Берлине даже были готов пожертвовать еще одним своим союзником в регионе.

 

 

 

Собственно схватку с одним из германских союзников предполагал любой из трех вариантов рассматривавшихся турецким правительством. Вариант первый предполагал реваншистскую войну против СССМ с восстановлением турецкого контроля над всем Туркестаном, включая и бывший Синцзян, а также повторное превращение Грузии в османского сателлита и отторжение у Союза Северного Кавказа. Второй вариант предусматривал окончательное завоевание Аравийского полуострова, с включением в состав Османской империи всех оставшихся эмиратов и имаматов. Данный проект, само собой, подразумевал войну с Англией короля Августа.

 

 

 

Третьим вариантом был Иран.

 

 

 

Вариант с СССМ в Стамбуле не без сожаления отвергли: СССМ к тому времени намного превосходил Османов по многим показателям, так что война с ним, с большой вероятностью означала для Турции новый разгром и потерю новых территорий. К тому же, после основательной зачистки войсками Союза, как Кавказа, так и Северного Туркестана, там уже не осталось в достаточном количестве сил, на которые Турция могла рассчитывать опереться. Англия казалась более равным противником, но все же достаточно серьезным, значительно превосходящим Турцию технологически. Английское присутствие в регионе значительно укрепилось, после того как  в 1965 году Лондон инициировал создание так называемого "Пакта Аравийского моря" в состав  которого вошли как аравийские монархии, так и княжества Южной Индии, которые обязались отправить войска на Запад в случае атаки на Оман.

 

 

 

Кроме того, СССМ и Британия являлись ядерными державами, в отличие от Турции, что соответственно влияло на общую расстановку сил.

 

 

 

Таким образом оставался Иран. Давний германский сателлит, строивший свою арийскую утопию, вдохновлявшуюся Ахеменидами и Сасанидами, шахский режим пытался совместить модернизацию с персидским национализмом. Чем вполне закономерно вызывал ненависть как духовенства, так и местных нацменьшинств. Среди последних выделялись азербайджанцы, в среде которых давно и успешно велась пантюркистская проповедь. Даже религиозный барьер не считался препятствием, благо иранское руководство, как уже было сказано, умудрилось оттолкнуть от себя и духовенство.

 

 

 

Несмотря на выбранный курс на модернизацию (где Иран все больше переориентировался с Германии на СССМ), все же Иран сильно отставал от Турции, которая развернула активную деятельность по наращиванию своих вооруженных сил по всем границам. Все эти годы османы усиливали свои позиции в Хорезмийском Эмирате: строя современный порт в Кызыл-Суу (бывшем Красноводске, развивая транспортную инфраструктуру, обучая и перевооружая армию эмира. В ней оказалось немало беженцев из Северного Туркестана и Уйгурии, уже получивших немалый боевой опыт и готовый применить его на службе султана (надеясь, что он все же когда-нибудь начнет войну с Союзом). Аналогичную деятельность турки развили в Афганистане и Пакистане, которым османское командование уготавливало роль "второго фронта" против Ирана. Все три сателлита османов надеялись на территориальные приращения в ходе войны: Пакистану, например, было обещано приращение иранским Белуджистаном.

 

 

 

Опасения Турции вызывала позиция СССМ, крайне незаинтересованного в ослаблении Ирана. Германия употребила все свое оставшееся влияние в Союзе, чтобы удержать его от помощи Ирану и в Москве неохотно согласились, вырвав у Берлина обещание, что разгром Ирана не будет полным, а территориальные уступки - незначительны.

 

 

 

В начале 1975 года в Иранском Азербайджане вспыхнуло восстание против очередной волны иранизации. В Стамбуле потребовали прекращения гонений на азербайджанцев, а после того, как Тегеран ответил, что это его внутреннее дело - турки начали вторжение. Оно началось 22 мая 1975 года с территории Турецкого Азербаджана, на следующий день турецкея армия вступила в войну на всем фронте, от озера Ван до Персидского залива. Через несколько дней в войну вступил Хорезмийский Эмират, на территории которого уже находились турецкие войска, его примеру последовали Афганистан и Пакистан.

 

 

 

На западном направлении война шла удачно для турок: к осени 1975 был полностью захвачен северный Азербайджан. Попутно османская армия разгромила курдское ополчение: курды как и в РИ представляли заметную головную боль для Турции. Курдские террористические организации, вдохновленные паниранизмом, активно поддерживались шахским правительством, а в случае неудачи – отходили в Иранский Курдистан. Соответственно, вторжение Турции в этот регион было обосновано и необходимостью зачистки гнезд мятежа.

 

 

 

На юге турки достаточно быстро заняли Хузистан использовав антиперсидские настроения местных арабов. В противовес иранцам, турки удачно использовали иракских арабов-шиитов, которых было немало в офицерском корпусе наступавших тут войск.

 

 

 

На остальных направлениях турецкое наступление шло менее успешно: несмотря на всю предшествующую деятельность турок в Средней Азии, природные условия и общая неразвитость Эмирата, застопорила наступление на северо-восток Ирана. Вторжение со стороны Афганистана и Пакистана и вовсе захлебнулись едва начавшись: только общая непригодность здешних условий и тяжелая обстановка на западном фронте помешала персам перенести боевые действия на территорию противника.

 

 

 

1976 год обе враждующие стороны встретили в позиционной войне: турки не уступали занятых позиций, но и не наступали; иранцы же копили силы и готовили контрнаступление, в чем им втихомолку помогал СССМ. Одновременно шла активная дипломатическая переписка между Москвой и Берлином:  СССМ требовал чтобы турки оставили большинство занятых ими территорий, а в Берлине тянули время и втихомолку советовали туркам начать мирные переговоры с Ираном, пока у османов столь выгодные позиции. Сами же турки не собирались уступать ни пяди захваченной земли. Более того - они уже планировали новые захваты.

 

 

 

В июне 1976 года турки, внезапным десантом на южном побережье Каспия заняли Гилян и Мазендеран, развивая наступление на Тегеран. Одновременно на иранскую столицу начали наступление и османские армии размещенные в Азербайджане и Курдистане. 23 июля пал Хамадан, после чего между турками и Тегераном вообще не осталось сколь-нибудь значимых иранских сил..

 

 

 

Одновременно, вновь началось наступление афгано-пакистанских войск, на этот раз куда более успешное

 

 

 

Цели турецкого командования были уже всем очевидны: полный разгром и оккупация Ирана, с последующим расчленением и установление «турецкого Среднего Востока» от Тигра до Инда и от Аральского моря до Ормузского пролива. Данное стремление более-менее устраивало Германию, которой было обещано сохранение всех позиций германских компаний на иранских нефтяных месторождениях, но категорически не устраивало СССМ. Еще в июне 1976 года был организован воздушный мост «Москва-Тегеран», с промежуточной остановкой в Астрахани. По этому мосту в осажденную иранскую столицу потоком шло оружие и припасы. Были попытки и  морских перевозок, несмотря на полное господство турецкого флота в южной части Каспия.

 

 

 

Параллельно Москва искала новых союзников - и нашла в лице Индийской Республики, которую категорически не устраивало усиление союзной Пакистану Турции,  равно как и самого Пакистана. В августе Индия начала боевые действия против Пакистана, ведущего тяжелые бои в иранском Белуджистане. Открытие второго фронта застыло Пакистан врасплох – в нескольких боях его армия была разбита, а территория почти полностью оккупирована. Исключением стало  ханство Калат, со всеми его вассалами: все они объявили о своей независимости и восстановлении давних связей с британской короной. Англичане, одинаково враждебно относящиеся как к турецкой, так и индийской экспансии, не преминули воспользоваться таким подарком.

 

 

 

Над Каспием шли воздушные бои: турецкая авиация изо всех сил старалась помешать работе воздушного моста. После очередного сбитого самолета СССМ решился вступить в войну: в ноябре флот Союза разбил турецкий флот, завоевав господство на Каспии и начав высадку на южном берегу Каспия. Одновременно войска Союза вторглись в Турецкий Азербайджан.

 

 

 

В начале 1977 года  турецкие войска откатились от Тегерана, после чего иранцы, начали контрнаступление в Азербайджане, двигаясь навстречу наступающим войска Союза. Кульминацией их наступления стало занятие в апреле 1977 Баку, где иранцы и русские устроили грандиозную резню, в которой особенно усердствовали отряды армянских «добровольцев». Падение Баку считается переломным моментом в этой войне, поскольку там была окружена и уничтожена крупная группировка османских войск.

 

 

 

На востоке, под ударами войск СССМ и Индии из войны вышли Афганистан и Хорезмийский Эмират, большая часть которого оказалась под оккупацией.

 

 

 

В июле 1977 года Турция начала грандиозное контрнаступление в Азербайджане, где ей удалось потеснить вражеские войска, но так и не получилось очистить территорию вообще. К осени турецкое контрнаступление выдохлось и союзные войска начали собственное наступление, грозящее окончится на территории Османской империи. В этих условиях туркам не осталось ничего, кроме как обратиться за посредничеством к Германии. Берлин в очередной раз надавил на Москву, с требованием прекратить наступление, в противном случае угрожая вступлением Германии в войну на стороне Турции. С огромной неохотой СССМ и Иран пошли на это.

 

 

 

24 февраля 1978 года в Берлине был подписан мир, восстанавливающий status quo ante bellum, в отношении турецко-иранской границы. На востоке сохранялся Хорезмийский Эмират, но сильно ужавшийся в размерах: его восточная часть переходила СССМ. Также Союз, с согласия Ирана получил военно-морскую базу в Энзели.

 

 

 

Пакистан распался на несколько феодальных владений под протекторатом Индии, за исключением Калата с его вассалами, вступивших скопом  в «Пакт Аравийского моря».

 

 

 

В Афганистане, вскоре после окончания войны, произошел переворот, свергнувший протурецкий режим и установивший правительство, дружественное Индии и СССМ.

 

 

 

Турция, сильно ослабленная поражением, оказалась в еще больше зависимости от Германии нежели прежде, в ней с новой силой поднялись центробежные тенденции. СССМ же фактически порвал с Германией, как и Иран, крепя отношения с Индией, а значит и с США. В знак доброй воли СССМ в 1980-м признал Китайскую республику и ее притязания на оккупированную Японией часть Китая ( при этом категорически отвергнув притязания Китая на Монголию, Синцзян и Тибет - последний из солидарности с Индией).

 

Японии ничего не оставалось, кроме как окончательно перейти в прогерманский лагерь. Новая конфигурация союзов и блоков, в очередной раз разделившая мир на два противостоящих лагеря,  сохранялась все 80-е.

 

 

 

Ожесточенные войны терзали в 60-70-е гг. и  Юго-Восточной Азии. Причем с партизанским сопротивлением столкнулись режимы и владения, находящиеся в разных блоках: голландская Ост-Индия, Филлипинская Республика и Вьетнамская Империя.

 

 

 

Вьетнам,  с принадлежащими ему частями Лаоса и Камбоджи, представлял авторитарную монархию, вся внешняя и отчасти внутренняя политика, которой находилась под германским контролем. В экономической жизни страны господствовали германские корпорации, армия контролировалась германскими советниками, в Сайгоне находилась крупнейшая германская военно-морская база на Тихом океане, да и в других городах стояли немецкие части. В духовной жизни страны все большее влияние обретала католическая церковь, направляемая подконтрольным Рейху папством.

 

 

 

Само собой, что подобное положение дел не устраивало очень и очень многих. Остатки Индокитайской Красной Армии, партизанившей в джунглях еще с конца 40-х, постоянно пополнялись новыми сторонниками:  разорившимися крестьянами, буддийскими монахами, недовольными растущим влиянием католиков, местными предпринимателями, недовольными конкуренцией с германских товаров, членами сект типа Као Дай, представителями китайской общины. Со временем восставших стали поддерживать и часть местной знати, а также местная организованная преступность с которой германские власти вели жестокую войну.

 

 

 

Цели восставших были разными: одни хотели учреждения свободной Федерации Республик Индокитая, по типу Индии, другие - обновленной Вьетнамской империи, с искоренением  наиболее одиозных «пережитков феодализма», урезанием прав католиков и прекращением односторонней ориентации на Германию. Предлагались и более экзотичные варианты, типа «буддийского социализма», но они имели сравнительно немного сторонников. Движение, разумеется, не было однородным и его раздирали многочисленные противоречия: между крестьянами и аристократами, между вьетнамцами и китайцами, между буддистами и сектантами. Существовали и трения между вьетнамской, кхмерской и лаоской фракциями: если первые видели будущий Индокитай единым, пусть и федеративным, то вторые решительно выступали за создание собственной государственности. Однако, при сохранении общего врага, все эти разночтения пока отступали на второй план.

 

 

 

Повстанцев поддерживали США, Канада, Индийская Республика и, до 1978 года - Япония. После образования единого Китая и сближения СССМ с США и Канадской империей, Япония переориентировалась на союз с Германий и свернула помощь вьетнамцам. Зато им стала помогать Китайская Республика:  китайские «добровольцы»  служили в вьетнамской повстанческой армии, тогда как японские и маньчжурские вспомогательные отряды, воевали за императора. Германию поддерживал и Таиланд, считавшийся союзником, но без многих унизительных условий, что были навязаны Вьетнаму. Таиланд беспокоило наличие «кхмерской фракции» во вьетнамском повстанческом движении, при том, что большая часть Камбоджи была присоединена к королевству.

 

 

 

Повстанческая война, полностью противоположная вьетнамской, шла и на Филиппинах. Там с 1950 года существовала относительно демократическая республика,- хотя и с сильной президентской властью, - придерживающаяся проамериканской ориентации. Ей противостояла очередная повстанческая армия, состоящая из разрозненных околофашистских группировок, ориентированных на Германию и Испанию. В 1958 году эти группировки объединились в «Филиппинскую Фалангу»  – военизированную католическую структуру, стремящуюся к учреждению авторитарного прогерманского режима. Наряду с ними действовала и Лига освобождения Магинданао и Сулу, придерживающаяся протурецкой ориентации. В 1965 Лига объединила свои усилия с Фалангой,  договорившись о создании автономного султаната на юге страны, после освобождения от «американских марионеток». Филиппинским повстанцам активно помогали Германия, Испания, Португалия, Турция и Вьетнам, а правительству в в Маниле- США и Канада. Присланный из США полковник Эдвард Лансдейл, проявил себя настоящим мастером психологической войны, активно используя противопартизанской войне местные суеверия в. Ну, примерно также как он это делал в РИ:

 

 

 

Там, где коммунистические силы укрепились совсем прочно, Лансдейл пускал в дело самое страшное филиппинское суеверие.

 

 

 

Ещё испанцы в XVI веке удивлялись, насколько всерьёз местные жители боятся асвангов. И обожают жуткие истории об их похождениях.

 

 

 

Асванги — это ещё хуже, чем европейские вампиры. Они умеют обращаться в людей и животных. А ещё они не только пьют кровь, но и под настроение пожирают трупы. Вера в них настолько укоренилась в сознании филиппинцев, что потомки эмигрантов, не одно поколение проживших в США, до сих пор вполне всерьёз опасаются этой нечисти.

 

 

 

Для Лансдейла вера в нежить стала подарком судьбы.

 

 

 

Схема была наглой и в буквальном смысле кровавой.

 

 

 

Для начала через агентов в близлежащих деревнях распускались слухи, что в окрестностях завёлся самый натуральный асванг. Который уже кого-то сожрал и хочет ещё. Особенно этот вампир не любит безбожных коммунистов. Ну или обожает — в сугубо гастрономическом смысле.

 

 

 

Когда массовое сознание было подготовлено и слухи достигали повстанцев, ночью несколько спецназовцев устраивали засаду на лесной дороге. Они тихо похищали и душили последнего в колонне идущего красного отряда. Труп уносили в ближайшие заросли. На сонной артерии делали два отверстия, после чего тело вешали на дерево вверх ногами — выпускали кровь.

 

 

 

Когда труп оказывался достаточно обескровленным, его относили обратно на тропу. Где тело и обнаруживали вернувшиеся в поисках товарища повстанцы или крестьяне поутру.

 

 

 

Мёртвое тело без крови. С отверстиями от клыков. В местности, где крестьяне носят ожерелья из чеснока от страха перед вампирами.

 

 

 

Случалось одно из двух. Или хуки с перепугу сами покидали охотничьи угодья асванга — или их выгоняли дрожащие от ужаса крестьяне. Чтобы вампиры гонялись за коммунистами подальше от их деревень.

 

 

 

Здесь это было  организовано с еще большим размахом - из фальшивых «асвангов» формировались целые специальные отряды, с соответствующей символикой и манерой ведения боевых действий. Что соответствующим образом сказывалось на психике и мотивации означенных бойцов: некоторые из них начинали всерьез верить, что они и есть «асванги». Данная война представлялась им своеобразной компенсацией за годы жизни в ханжеской, крайне религиозной атмосфере послевоенной Америки,  что наложилось на то, что войну приходилось вести с еще более упертыми религиозными фанатиками.

 

 

 

Наконец в Индонезии, где колониальные власти наотрез отказывались давать независимость и вообще неохотно шли на реформы, также развернулось широчайшее партизанское движение. Среди множества группировок, отрядов и повстанческих армий выделялось три основных направления. Первое выступало за создание демократической республики, по образцу Филиппин и Индии, поддерживаемое, соответственно США и Канадой, позже и Китаем. Второе, направление, близкое первому, вдохновлялось идеями радикального протестантизма, куда более радикального, чем голландское реформатство. Последнее, кстати, как в самой метрополии, так и в ее колониях, все больше теснилось католицизмом (особенно после присоединения  бельгийской Фландрии). Этих активистов также поддерживал североамериканский блок.

 

 

 

Третье же направление придерживалось идей ислама, разной степени радикальности выступало не за независимость, а за расширенную автономию в составе Голландской Ост-Индии и придерживалось протурецкой ориентации. Это, кстати, было характерной особенностью местного движения сопротивления: его поддерживали не только США, Канада и Япония (позже - Китай), но и как бы союзники  - Турция, Британия и Австралия, имевшие свои виды на западное Папуа и голландскую часть Калимантана.

 

 

 

Все эти войны начались в конце 40-х-начале 50-х, шли то затухая, то разгораясь вновь, достигнув своего пика в конце 60-х- начале 70-х. В 80-е- они почти сошли на нет, закончившись с разным итогом, предопределившим новую конфигурацию сил в ЮВА.

 

 

 

Конфликт в Индонезии разрешился в 1974 году, когда был подписан Сайгонский договор между голландским правительством и представителями наиболее крупных повстанческих армий, при посредничестве Германии, Турции, Британии и Австралии. Согласно этому договору, голландская Вест-Индия, формально оставаясь нидерландским владением, получала большую степень автономии, разделившись на три части. Западное Папуа и прилегающие острова де-факто выводились из-под контроля Голландии  под управление Австралии. Острова Сулавеси,Молуккские, Флорес, Тимор и ряд других остались под прямым управлением колониальных властей. Генерал-губернатором стал Йозефус Герардус Бек. Наконец Ява, Суматра и Калимантан образовали федеративный союз исламских монархий. Несмотря на то, что де-юре и частично де-факто Нидерланды осуществляли и над ними верховную власть, тем не менее, там было велико и влияние Турции. Именно стремление Турции установить более надежную связь с индонезийскими эмиратами стало одной из  целей турецко-иранской войны. После поражения османов федерация стала опекаться Англией, лелеявшей надежду установить тут некое подобие «Пакта Аравийского моря» совместно с Малайей. Туда вошло бы и Государство Белых Раджей, тем более, что часть Западного Калимантана, со столицей в Понтиаке перешла Брукам за помощь в восстании.

 

 

 

Поражение вьетнамского восстания предопределили две вещи: прекращение японской и индийской помощи + договоренность германского командования с некоторыми из антиправительственных сил. Насчет Японии уже говорилось выше, что же до Индии, то существующие трения с Китайской Республикой заставили индусов свернуть сотрудничество с ними, опасаясь появления еще одной дружественной Китаю державы. Сам же Китай не мог заменить одновременно Японию и Индию – держава оставалась неустойчивой, в ней хозяйничали банды из остатков армий варлордов, а в Юньани, где у индусов оставались прочные и разветвленные связи, тихо саботировалось решение центрального правительства. В итоге иностранная помощь Вьетнаму резко сократилась ввиду чего отряды повстанцев стали все больше тесниться правительственными войсками. В то же время немцы отрегулировали свои отношения с криминалом и частью предпринимателей, взяв их «в долю». Император назначил новый кабинет министров, удалив наиболее одиозные фигуры, провел ряд ограниченных реформ, дал большую самостоятельность Лаосу. Все это раскололо ряды повстанцев, после чего их деятельность пошла на спад. Уже к 1983 война масштабные боевые действия в Индокитае закончились.

 

 

 

Таиланду была передана вся Камбоджа, однако ей была дарована достаточно широкая автономия. Разумеется, интересы немцев в ней ничуть не пострадали. Взамен Таиланд отдал Вьетнаму свою часть Лаоса, который таким образом тоже объединился.

 

 

 

На Филиппинах ситуация была строго обратной: правительственные войска все больше теснились повстанцами, которые начали получать помощь еще и от Японии. В 1985 году фалангисты вошли в Манилу, что считается годом падения Филиппинской Республики. Правительство вылетело на Гуам, а потом и в Штаты, власть перешла к так называемому Регентскому Совету, который провозгласил Филиппинское Королевство, пригласив на престол одного из испанских принцев. Его вассалом стал султан Магинданао и Сулу. Однако вскоре в стране начала формироваться и оппозиция новой власти, со временем, выросшая в новые партизанские армии. Основу сопротивления составили отряды бывших «асвангов», как местных, так и американских.

 

В целом, можно констатировать, что к середине 80-х германо-японский блок выиграл «битву за Юго-Восточную Азию», не только отбив все поползновения, но и расширив свою сферу влияния. Однако платой за это стало усиление в регионе католической церкви, что отразилось и на росте ее влияния в самом Рейхе. Папство, впрочем, не выступало как самостоятельный игрок: оно действовало как инструмент куда более влиятельной в империи силы, рост могущества которой грозил смешать все расклады, как в самой Германии, так и Европе в целом.

 

 

Китайская Республика сумела отчасти компенсировать свою неудачу в Индокитае присоединением «халифата» с неприличным названием. После смерти Ма Буфана в 1975 году на трон взошел его сын Ма  Цзиюань. Его приход к власти совпал с ухудшением внешне- и внутриполитической обстановки: сближение СССМ с США и его фактический разрыв с Германией поставил «халифат» в окружение трех недружественных режимов- СССМ, Индии и Китая. Внутри же государства постепенно обострялись отношения между китайцами и мусульманами, среди которых тоже не было единства: хуэй и прочие «коренные» все более неприязненно относились к беженцам-уйгурам.

 

 

 

В 1984 Китайская Республика начала войну с Империей …, в которой им помогали и советники и «добровольцы» из СССМ. Специфика восприятия названия вражеской династии весьма обогатила российский солдатский фольклор: участники боев именовались «ветеранами …вой войны» и  еще более замысловатыми прозвищами. Сам же «халифат» пал к 1986 года, однако сам «халиф» сумел удрать, объявившись сначала во Вьетнаме, а потом на Филиппинах, где принял подданство султана Магинданао.  Ходили слухи, что бежал халиф через Тибет, с подачи Индии, которой все меньше нравилось усиление «союзника». С Филиппин  Ма Цзиюань вдохновлял сложившееся на землях бывшей империи вооруженное исламистское подполье, которое поддерживали Турция, Германия и Япония, пользуясь давними связями еще со времен милитаристов и недовычищенных республиканским правительством. Втайне этим повстанцам помогала еще и Индия, а СССМ занял позицию полного нейтралитета, поскольку дальнейшее усиление Китая не было и в его интересах.

 

С начала 80-х годов Турция вступила в полосу острого кризиса, характеризовавшегося усилением центробежных тенденций. Особенно опасным для  территориальной целостности империи стал арабский национализм, идейным вдохновителем которого выступали египетские хедивы.

 

 

 

Имеет смысл, наверное, вкратце обозреть историю Османской империи получившей «второе дыхание» в 20 веке. В период между двумя мировыми войнами ею управляли «три паши» - Энвер-паши, Джемаль-паши и Таалат-паши, ставших фактическими правителями Турции при достаточно слабых султанах: Мехмеда VI в 1926 году сменил его двоюродный брат Абдулмеджид II, больше интересовавшийся высокими искусствами, нежели делами государства. Султаны стали лишь ширмой прикрывавшей военную диктатуру «трех пашей», позже сменившуюся единоличной властью Энвер-паши. Именно он доживший в этой АИ до 81 года (1962 год), стал настоящим  архитектором «возрожденной Османской Империи», еще больше укрепившейся после ВМВ.

 

 

 

После смерти Абдулмеджида в 1944 году, султаном стал  Ахмед IV, также не проявлявший особого интереса к государственным делам, но зато показавшим себя талантливым композитором и художником. Он умер в 1954, а на его место взошел Осман IV, опытный воин, со временем все более тяготившийся ролью «ширмы» при престарелом диктаторе. Энвер, под конец жизни ввязался в войну с СССМ, которую в Турции рассматривали как неудачную: ведь по ее итогам Турция потеряла Северный Кавказ и не смогла предотвратить переход северо-восточного Туркестана под власть СССМ. Воспользовавшись этим промахом, в 1960-м Осман отправил престарелого пашу в отставку, совершив, таким образом, открытый монархический переворот. Уже немолодой султан энергично принялся за перевооружение и модернизацию Османской империи, готовя великий реванш на востоке - завоевание Ирана и установление сферы османского влияния от Балкан до Суматры. Осман умер на три года позже, чем в РИ, в 1976 году,  когда турецкая армия находилась на вершине своих военных успехов.

 

 

 

На смену Осману пришел его племянник Али Весиб, не проявивший особых военных талантов и не сумевший удержать единоличную власть в империи, вновь позволив взять силу пашам. Али, вступивший на трон под именем Али I, умер в 1983 году, оставив Турцию с проигранной войной, раздираемую склоками враждующих пашей и сепаратизмом окраин. К этому добавился и династический кризис – султаном стал Мехмед Орхан, принявший тронное имя Орхана II. Однако его легитимность оспаривал Осман Селахеддин, сын султана Али, оттесненный от прямого престолонаследия в пользу более старшего родственника. Все вышесказанное совпало с мировым падением цен на нефть, организованное совместно США, СССМ, Мексикой и Венесуэлой, что больно ударило по бюджету Османской империи, резко усугубив все негативные тенденции.

 

 

 

Меж тем постепенно поднимался Египет. Провозглашенный в 1914 году независимым султанатом, в 1918 году Египет вернулся к режиму «хедивата», во главе с вернувшим себе трон Аббас II Хильми-пашой. Английская оккупация сменилась германской, хотя британские войска и стояли в зоне Суэцкого канала и в Судане. Формально Аббас-паша признавал сюзеренитет османского султана, как и его сын Мохаммед, умерший в 1979 году. Мохаммеду наследовал его сын Аббас Хильми III, бывший заодно и сыном принцессы из Османов и, таким образом по материнской линии оказавшийся правнуком турецкого султана Мехмеда VI. В молодости он проходил учебу Венском университете, став поклонником австрийской экономической школы, потом работал в крупнейших  венских, берлинских  и лондонских банках. Вернувшись в Каир, он еще до восшествия на трон радикально оздоровил финансовую систему Египта, что резко контрастировало с  общим печальным состоянием финансов в Османской империи.

 

 

 

Когда в 1983 году началась грызня между османскими принцами, Аббас Хильми внезапно предложил себя на престол, одновременно с планом широких реформ. Реформы эти, среди прочего, предполагали реорганизацию финансовой системы империи, перераспределение нефтяных доходов в пользу государства, отказ от односторонней ориентации на Германию, расширение автономий национальных окраин - вплоть до «федерализации» империи, которая превратилась бы в этакий «панисламистский халифат» с полным равноправием всех наций и языков. То есть речь шла о полном упразднении пантюркистских элементов в идеологии государства и, де-факто, отказе от привилегированного статуса турков.

 

 

 

Естественно в Стамбуле приняли эту инициативу в штыки -  к 1984 году там верховодила очередная генеральская хунта во главе с генералом Алпарсланом Тюркешем. В 1985 году Аббас Хильми был объявлен мятежником и смутьяном, после чего, от имени султана Орхана, был издан указ о смещении Аббаса Хильми с должности хедива. В ответ Аббас объявил Египет независимым государством, а сам принял титул султана и халифа. В своем тронном манифесте султан объявил о претензиях не только на Египет, но и все арабские земли Османской империи: Судан, Ливию, Аравию, Палестину, Сирию и Ирак. Он обратился к арабскому населению этих земель, призывая их к отказу в повиновении османам. Кроме того, он обратился за помощью к США, Канаде и СССМ

 

 

 

Вспыхнувшие тут и там восстания в Сирии и Ираке относительно легко были подавлены турецкими силами, однако при попытке вторгнуться в Египет, османская армия была наголову разбита. Арабские солдаты и офицеры массово дезертировали, вступая в спешно создаваемую армию Египта. Аббас контролировал Судан, Ливию, Чад и собственно Египет, также пытался захватить Аравию и Палестину. Из США и СССМ потоком шли деньги, оружие, советники, «добровольцы».

 

 

 

Не в силах справиться с восстанием собственными силами султан обратился за помощью к давнему покровителю - Германии. В конце 1986-87 гг, немецкие войска высадились в Каире и Александрии и, после нескольких недель ожесточенных боев, заняли почти весь Египет. Суэц же все это время оставался под контролем немцев: Аббас, не желая открыто противопоставлять себя Берлину, не решился занять канал.  Еще несколько месяцев ушло на подавление очагов восстания в Ливии и Судане, куда вошли войска Соединенных Штатов Африки. Однако и после того, как немцы подавили активное сопротивление, в регионе оставалось неспокойно.

 

 

 

Сам Аббас укрылся в Эфиопии: эта страна являлась давним сателлитом СССМ и даже несколько раз пыталась вступить в его состав. В СССМ  мягко отказывали, мотивируя это тем, что нечего делать разным черно…пым обезьянам в нашем арийском Союзе Эфиопия еще не готова. Однако эфиопская армия вооружалась оружием из СССМ, ее армию обучали советники оттуда же, компании Союза полностью взяли под контроль ключевые отрасли местной экономики, а на побережье Джибути находилась военная база СССМ. Еще в 1970 году Москва также договорилась с Берлином о передаче Эфиопии Эритреи где тоже появились российские базы. На одной из таких баз и появился беглый султан, зорко следя за тем, что творится на его исторической родине.

 

 

 

В Османской империи, после подавления восстания началась череда жесточайшей реакции. Тюркеш приступил к открытым этническим чисткам среди арабов, особенно в Египте. Хедиват упразднялся, все делопроизводство переводилось на турецкий язык, все арабские части распускались заменяясь чисто турецкими соединениями,- как в Египте, так и в остальных арабских регионах империи. Тысячи сторонников Аббаса были брошены в тюрьмы, лидеры арабских националистов - казнены или бежали за границу. Тюркеш обрушился с репрессиями не только на непокорные вилайеты, но и на те государства, что являлись сателлитами империи, но все же формально независимыми государствами: Грецию и Болгарию. Кратковременная оккупация Греции сопровождалась массовыми случаями насилия и практически похоронила пестуемую почти полвека идею эллино-оттоманизма согласно учению этого товарища.

 

 

 

Аналогичные жестокие меры предпринимались и против курдов.

 

 

 

В то же время, иные нацменьшинства пользовались поддержкой османского правительства в пику арабам. Самым заметным таким меньшинством стали евреи: идея иудейского государства в Палестине, практически похороненная после ПМВ, неожиданно стала актуальной снова. С 60-х годов османское правительство поощряло переселение евреев в Палестину и создание ими там своих поселений. Все расходы на переселение и обустройство на «Земле Обетованной» взяли на себя венские Ротшильды. Евреям позволялось создавать отряды самообороны, которые действовали как вспомогательные войска при подавлении восстаний. Само собой арабам все это не нравилось, поэтому арабский национализм, как и в РИ быстро окрасился в антисемитские тона. Значительную роль  в этом сыграло и распространение соответствующей литературы из СССМ.

 

 

 

Несмотря на жесточайшие репрессии по всем национальным окраинам Османской Империи поднималось антитурецкое сопротивление, местами переходящее в партизанскую войну. Особенно все это усилилось в 1989 году, когда немцы из-за внутренних неурядиц, были вынуждены вывести войска из Египта. Спустя считанные недели весь Ближний Восток заполыхал от восстаний. Так уже в мае 1989 произошло грандиозное восстание в Ираке, которое поддержали иранцы. Иран уже был не тот, что десять лет назад: со времен ирано-турецкой войны, эта страна далеко продвинулась по пути модернизации и перевооружения с помощью СССМ и США. Турецкая армия, к тому времени изрядно разложившаяся потерпела поражение в грандиозной битве при  Киркуке, а уже в июне 1990 года иранские войска вступили в Багдад.

 

 

 

Одновременно вспыхнуло восстание в Египте: арабы убивали турецких офицеров и чиновников, срывали османские флаги, поджигали правительственные учреждения.  Аналогичный мятеж поднялся и в Судане. Видя все это, султан Аббас Хильми, при поддержке эфиопской армии, вторгся в Судан во главе немногочисленной армии сторонников. Армия эта росла как снежный ком по мере ее поднятия вверх по Нилу, немногочисленные гарнизоны сдавались без боя.  Уже восьмого января 1991 года султан торжественно вступил в Каир.

 

 

 

Внутреннее устройство Германской Империи мало изменилось за весь 20 век. Промежуток между двумя мировыми войнами стал временем относительной либерализации: военное правление сменилось гражданским, число мест в рейхстаге расширилось, одно время правящей была социал-демократическая партия. Были расширены права и свободы граждан, в частности введены избирательные права женщин, отменен ряд цензурных запретов для прессы, кино и художественной литературы.

 

 

 

Вторая мировая война покончила с этим: вскоре после ее начала социалисты всех мастей очутились под запретом, который действовал и спустя десять лет после окончания войны. Позже запрет был снят, однако прежнего влияния социалисты уже не получали.

 

Вновь возросла роль военных - до 1956 года в Германии официально существовала военная диктатура, где диктатор, назначаемый кайзером из высших армейских чинов, де-юре выполнял роль канцлера. После Германия вернулась к гражданскому правлению, но и тогда на должность канцлера, как правило, назначались отставные военные.

 

 

 

Монархия, сильно ограниченная после ПМВ,  уже в 50-е восстановила прежние позиции, хотя и делила власть с  военной диктатурой. Впрочем, монархия была органичной ее частью: члены королевской семьи нередко занимали  командные посты в Генштабе и в германской армии в целом.

 

 

 

Германская Империя все еще оставалась союзом германских королевств, герцогств и вольных городов. Возглавлял государство по-прежнему король Пруссии являвшийся также президентом союза, или германским императором. Нормы федерального законодательства (имперских законов) обладали верховенством по отношению к нормам местных законов субъектов империи. Число последних, кстати, за 20 век изрядно сократилось: Мекленбург, Ольденбург и ряд более мелких государств вошли в состав Пруссии, прекратив свое существование де-юре, также как и «вольные города» Гамбург, Любек и Бремен. Чистой формальностью стало и существование королевства Саксония. Однако Бавария, Баден и Вюртемберг, как и Великое Герцогство Люксембург  ревниво охраняли остатки своей независимости. В чем их поддерживало Королевство Австрия - самое крупное и значимое государство в Империи, после Пруссии.

 

 

 

Владения Габсбургов имели особый статус: Вена,  не так уж давно сама бывшая столицей империи, по-прежнему осуществляла власть над огромной территорией: не только Австрия, но и Чехия и Северная Италия.  «Австрийское Королевство» сохранило ряд особенностей в области тарифов, таможен, путей сообщения ( особенно касаемо судоходства по Дунаю), церковной и цензурной политики. Также существовали и определенные ограничения в Австрийском Королевстве, накладываемые на  переселенцев из остальной части империи – ограничения беспрецедентные для остальных германских государств. Впрочем, тут  существовала некоторая разборчивость: для той же Баварии и прочих южных королевств ограничений было куда меньше. До начала 70-х Австрия владела и отдельной колонией – Эритреей ( Ливию она утратила в пользу Турции  в результате неурядиц вызванных распадом Австро-Венгрии и начавшейся затем ВМВ)

 

 

 

Габсбурги считались и королями Венгрии - государства союзного Германии, но формально независимого. Представители семейства Габсбургов-Лотарингских сидели на тронах Тосканы и Королевства Обеих Сицилий. В 1976 году умер бездетным испанский король из Гогенцоллернов, после чего на трон также взошел представитель Габсбургов. Габсбурги сидели и на троне Франции, правда там их власть была чисто символической: власть в этой стране все больше забирала оккультно-аристократическая клика.

 

 

 

Австрийские власти категорически не одобряли французское религиозное новаторство: Габсбурги позиционировали себя защитниками интересов  католической церкви в империи и во всем мире. Папы не оставались в долгу,  внушая пастве по всему миру, какой дом они считают истинным защитником христианской веры. В этом Габсбурги в глазах католиков выгодно отличались от Гогенцоллернов - формально лютеран, но отстаивавших концепцию «светского государства», а также позволивших распространится в северогерманских землях неоязычеству, а во Франции - почти откровенному сатанизму. От Филиппин до Латинской Америки сотни миллионов людей все больше проникались идеей священной монархии, с всемирным монархом помазанным папой.

 

 

 

В 1950 году скончался король Австрии Карл Габсбург, после чего на престол взошел его сын Отто. Истовый католик и сторонник «Объединенной Европы» , он с самого начала критиковал «узкий германский национализм», противопоставляя ему идею новой «Священной Римской империи». Он даровал широкую культурную автономию национальным окраинам Австрийского Королевства,  выставляя его «зародышем» будущего государственного устройства Европы. Он же выступил сторонником «австрийской экономической школы», давшей мощный толчок развитию австрийской экономики. В этом было ее отличие от прусской модели, в которой  сохранялись следы «прусского военного социализма». По сути, к началу 70-х в Германской империи сложилась ситуация «Одна страна две системы». Австрийские банки и корпорации, формально независимые от государства, на деле связывались с ним множество нитей : многие члены габсбургской фамилии, их родственники и приближенные, оказывались во главе мощных финансовых структур, определявших экономическое лицо не только Австрийского Королевства, но во многом и всей империи. Особенно сильны были позиции австрийских банкиров в южных королевствах – Баварии, Вюртемберге и великом герцогстве Бадене. Также позиции австрийских фирм  укреплялись в Рурской области, Рейнланде, Эльзас-Лотарингии и Люксембурге: крупнейшие  местные корпорации сливались в концерны, в которых все более явственно проступала доминирующая роль австрийского капитала. Деятельность австрийцев облегчалась и тем, что в данных регионах было многочисленное католическое население и местный клир действовал рука об руку с австрийским бизнесом, взаимно продвигая интересы друг друга.

 

 

 

Немалую роль во всех этих процессах играли евреи: в отличие от северогерманских земель, где был популярен окрашенный в антисемитские тона неоязыческий мистицизм, в Австрии к тому времени он практически сошел на нет. «Еврейские банкиры», включая австрийскую ветвь Ротшильдов, активно сотрудничали с Габсбургами, став одним из локомотивов австрийской, да и в целом германской экономики. Австрийское правительство тесно сотрудничало и с сионистами, став одним из главных инициаторов создания еврейского очага в Земле Обетованной. Но параллельно там же устраивались  немецкие поселенческие колонии и открывались отделения католических религиозных орденов - Мальтийского и Тевтонского.

 

 

 

К середине 70-х гг Австрия уже не только де-юре, но и де-факто восстановила свое влияние в Венгрии, прочно втянув ее в орбиту своего влияния – также как и всю Италию и практически все Балканы. Тесные связи у нее завязались и с Великими Нидерландами: после объединения с Бельгией, католики в этом государстве  оказались в большинстве, а местные фирмы фактически стали филиалами австрийских. Однако все это было лишь прелюдией к грандиозному плану радикального обновления всей Германской империи.

 

 

 

Согласно германской конституции императором  мог быть только прусский король. Однако Австрия уже с середины восьмидесятых все громче требовала изменения конституции, требуя  выбора кайзера из числа всех монархов империи, по образцу Священной Римской империи. Само собой, что единственной реальной альтернативой мог стать только австрийский король. За изменения в Конституции мог проголосовать бундесрат: верхняя палата парламента, где находились представители  государств-участников империи. Пруссия представляла там  наибольшее количество делегатов: изначально 17,  но после упразднения разных мелких владений их число выросло до 30. Это было меньше, чем у Австрии ( 15 делегатов)  и Баварии (6 делегатов), также как и остальных участников членов-союза. Кроме того у Пруссии было право вето на изменение конституции. Политика Австрии с  конца семидесятых упорно преследовала две цели: расширения числа государств-членов союза Германской Империи (за счет включения в нее голосов от Чехии, Венгрии и итальянских владений Австрии). Этих целей Отто фон Габсбург, равно как и правящие круги Австрии добивались задействуя все имеющиеся у них рычаги: династические, политические, финансовые, идеологические.

 

 

 

В 1945 году, в возрасте 86 лет скончался кайзер Вильгельм Второй, он же Великий, при котором Германская Империя взошла на вершину своего могущества. Его сменил сын, взошедший на трон под именем Вильгельма Третьего, в общем и целом продолжавшего политику отца. Впрочем, правил он недолго: он прожил лишь на пару лет дольше, чем в РИ, умерев в 1953 году от сердечного приступа, в возрасте 71 года. Его старший сын погиб еще раньше: после начала Второй мировой войны принц Вильгельм в звании генерал-лейтенанта принял участие в военных действиях на Западном фронте. 23 сентября 1944 года принц получил тяжёлое осколочное ранение под Парижем и умер через три дня в полевом госпитале.

 

 

 

Как и в РИ наследником стал второй сын Вильгельма Третьего, Луи Фердинанд, взошедший на трон под именем Фердинанда Первого.  Сам он не проявлял особого рвения к имперским замашкам своего деда, однако живейшим интересом к авиационной промышленности и покровительству ряду видных конструкторов, немало  способствовал развитию германской авиации, самолето-и ракетостроения. Именно благодаря ему Германия стала второй державой  запустившей человека в космос

 

 

 

Он умер немного раньше чем в РИ: заболев от воспаления легких, он скончался в 1988 году в возрасте 80 лет. И вот тут Германию впервые накрыл династический кризис.

 

 

 

Старший сын Луи-Фердинанда, Фридрих Вильгельм был женат на принцессе  Матильде, старшей дочери Великого Герцога Балтийского. Однако в 1976 году он с ней развелся ради женитьбы на Ангелике Бааровой, австрийской актрисе, с чешскими, немецкими и венгерскими корнями. В ее роду были аристократы, но все же для наследника германского престола это был явный мезальянс. Однако Фридрих Вильгельм был тверд в своем  решении и разгневанный отец исключил его из числа наследников германского престола. Им стал сначала второй сын Луи Фердинанда, Михаэль, но, после его смерти на военных учениях, совместно с третьим сыном Луи Фердинанда - Луи Фердинандом младшим, - наследником прусского престола стал четвертый сын императора Кристиан Сигизмунд. Он же был провозглашен кайзером после смерти императора Фердинанда.

 

 

 

Однако Фридрих Вильгельм опротестовал это решение, заявив о своих претензиях на престол по праву первородства. К тому времени он уже развелся с Бааровой, женившись на датской принцессе. Однако и Кристиан Сигизмунд не собирался уступать свое законное право на трон, основываясь на воле короля. Фридрих Вильгельм объявил брата узурпатором и обратился к вооруженным силам Германской империи с требованием поддержать его претензии. Почти сразу же с аналогичным призывом выступил и Кристиан Сигизмунд. Страна раскалывалась на глазах: среди военных, чиновников и банкиров одни держали сторону Фридриха Вильгельма, другие Кристиан Сигизмунда. Поднялись и иные силы: сепаратисты, религиозные и национальные меньшинства, прочие ущемленные в чем-то группы населения, требовавшие изменений к лучшему. Началось и опасное брожение в колониях.

 

 

 

И вот тут подал голос Отто  Габсбург, вновь выступивший с предложением о конституционной реформе и возможности выбора монарха в бундесрате. Кристиан Сигизмунд сходу объявил его мятежником, зато Фридрих Вильгельм проявил большую гибкость, поддержав предложение короля Австрии. В 1989 году кайзер вывел войска из Египта, собираясь использовать военную силу для наведения порядка в Германии, однако немецкие генералы, многие из которых по тем или иным причинам чувствовали себя обязанными Габсбургам, не пожелали утверждать кайзера силой. Вместо этого в стране было объявлено военное положение, на время которого сохранялась неопределенность - кайзером оставался Кристиан Сигизмунд, но фактически лишенный реальной власти, тогда как два его оппонента наращивали свое влияние. Особенно преуспел в этом Отто фон Габсбург. Именно при его активном участии была сформирована новая конституция. Согласно ей Бундесрат расширялся за счет членов Союза: отдельные представительства получили Чехия, Венгрия, Польша и Ломбардо-Венецианское королевство. Все эти государства либо входили в состав Австрии, либо  находились под ее полным влиянием – как Польша. Австрия же как таковая сохраняла свое число голосов в полном объеме.

 

 

 

Также согласно новой конституции упразднялось прусское право вето, а кайзером теперь мог быть не только прусский король, но любой из монархов Германского Союза, избранный представителями бундесрата. Фактически же это право могло быть реализовано лишь одной династией, кроме Гогенцоллернов.

 

 

 

15 апреля 1993 года военное положение было снято и в бундесрате началось избрание кайзера. Претендентов было трое: Фридрих Вильгельм, Кристиан Сигизмунд и Отто фон Габсбург. Последний и стал кайзером, поскольку голоса сторонников Гогенцоллернов разделились между двумя претендентами. Спустя еще неделю Отто фон Габсбург был коронован в Риме императором возрожденной Священной Римской империи.

 

Военное поражение Османской империи и внутренний кризис в Германии способствовали тому, что в начале 90-х гг на Ближнем Востоке образовался вакуум власти. Естественно, очень быстро нашлись желающие его заполнить. Только что обретший независимость Египет, помимо уже контролируемых им Судана и Ливии, претендовал также на Аравию, Палестину и южную часть Сирии. Союзником Египта выступал Иран, в ходе войны с Турцией занявший Ирак и претендующий на большую часть Сирии и турецкий Курдистан, а также остающейся под германским протекторатом Кувейт.

 

 

 

Уже в марте 1991 года Египет и Иран оформили военно-политический союз, направленный, прежде всего, против Турции. Позже к этому альянсу примкнула и Эфиопия,  однако ее участие в союзе стало чисто номинальным. Египет и Иран определили и разделили зоны своих притязаний, договорились о координации боевых действий в регионе. Ирано-египетский альянс поддерживали США, Канадская Империя и СССМ. Последний склонил к выступлению к союзу и Грузию, которой был обещан Лазистан. Это была своеобразная компенсация за отторжение у Грузии нескольких губерний с компактным армянским населением. Эта автономия со столицей в Ереване рассматривалась как зародыш будущей «Великой Армении», от Севана до Вана. На территории СССМ действовали боевые лагери, где шла военная подготовка армянской молодежи, со всего мира стекались армянские «добровольцы».

 

 

 

В апреле 1991 года боевые действия возобновились: в нескольких боях Иран разбил и окончательно вытеснил турецкие войска с территории Ирака. 25 апреля был взят Мосул. В занятом иранцами Иракском Курдистане началось формирование марионеточного «Мидийского Государства», которое в будущем должно было включить сирийскую и турецкую часть курдских земель. В мае боевые действия были перенесены на территорию Сирии и собственно Турции.

 

 

 

Боевые действия со стороны Египта шло менее успешно: после первых военных успехов, египетское наступление захлебнулось, наткнувшись на бешеное сопротивление еврейских добровольческих отрядов, а также «рыцарей» католических орденов: хорошо вооруженных и многочисленных отрядов католических фанатиков, преимущественно из числа бывших, а то и действующих военных германской армии. Несмотря на сложное внутриполитическое положение в Германской империи,  тамошние военные чины и крупные магнаты находили силы и средства для помощи лояльным силам в Палестине.

 

В итоге уже в мае-июне 1991 года в ходе ожесточенного сражения под Иерусалимом египетские войска оказались разбиты и откатились назад к Суэцу.

 

 

 

Иран относительно легко заняв северо-восточную Сирию, особенно населенные алавитами районы, столкнулся с ожесточенным сопротивлением в Ливане, где христианское, особенно католическое население, также пользовалось  поддержкой немцев. Неудачей кончилась и попытка иранцев вторгнуться в собственно турецкий Курдистан. В итоге к концу лета 1991 года фронт встал.

 

 

 

В сентябре в войну вступила Грузия и армянские части, при нескрываемой поддержке СССМ и более скрытой  - США и Канады. Восточные регионы Анатолии  оказались потеряны уже к ноябрю, более того армяно-грузино-курдские войска выражали полную готовность идти и дальше вглубь страны. Одновременно начались волнения в Болгарии и Македонии, а Греция, которую втайне давно опекал СССМ, готовилась также вступить в войну против Турции. Сам же СССМ приводил в боевую готовность войска и Черноморский флот, открыто угрожая десантом в Анатолии или в зоне проливов.

 

 

 

В складывающейся безнадежной ситуации султанское правительство пошло на мир, оказавшийся самым тяжелым в турецкой истории. Империя признавала независимость Египта, Курдистана, Болгарии и Армении, отдавала Ирану северный Азербайджан, Грузии Лазистан, Палестину Египту,  а Ирак  - Ирану. Режим проливов пересматривался в пользу СССМ  гарнизон которого размещался в Стамбуле, вплоть до полного выполнения всех условий договора. Нефтяные богатства бывших турецких провинций, в счет контрибуции, планировалось передать крупным корпорациям США, Канады и СССМ.

 

 

 

Однако договор остался только на бумаге - на просторах распадавшейся империи хватало сил, выступающих против подобных условий. В Палестине и Ливане все еще держались местные «силы самообороны», да и  в самой Турции нашлись силы не согласные с текстом договора. Когда 12 января 1992 султан подписал мирный договор в Бахчисарае, буквально через несколько дней в переворот Стамбуле низложил османскую династию, провозгласив вместо империи и халифата Тюркское Королевство.

 

 

 

В турецком национализме и пантюркизме в то время существовали разные течения: если Тюркеш и его соратники представляли  «имперский» национализм, тесно увязанный с панисламизмом и упором на «особый османский путь», то другие националисты придерживались идеи «национального тюркского государства», светского и вестернезированного. Правда идеалом Запада для них выступала Германия, особенно Австрия и зависимая от нее Венгрия. Идеи венгерского туранизма, ранее служившие средством «ослабления европейской идентичности» Венгрии, теперь стали работать в другую сторону: как доказательство, что туранизм и вестернизация вполне совместимы. Кроме венгров данное течение выделяло болгар, как «славянизированных турков» и в чем-то даже братьев турок и венгров. К концу 20 века данное течение обрело немалую популярность в среде протурецкой болгарской интеллигенции.

 

 

 

Идеи «вестернезированного туранизма» широко распространились в турецкой армии, в том числе и в среде высшего офицерства. Именно это офицерство и произвело переворот в Стамбуле. Королем был избран Махмуд, сын одного из османских принцев и венгерской дворянки из рода Баттьяни. Большую часть жизни Махмуд провел в Венгрии, венгеркой (точнее венгерской еврейкой) была и его супруга, состоявшая в родственных связях с австрийскими Ротшильдами. На трон Махмуд короновался под именем Атиллы Второго, провозгласив основание новой династии.

 

 

 

Венгрия, находясь в особом статусе, держалась в стороне от внутригерманских распрей и местная армия была более свободна в своих действиях, нежели немцы. В Стамбул вошел венгерский армейский корпус, ранее подавивший волнения в балканских владениях Турции. Именно этот корпус, совместно с присягнувшими на верность новой династии частями, стал основой армии Турецкого Королевства. Вмешательство Венгрии, за которой очевидно стояла Австрия и в целом Германия, остановила СССМ от прямой интервенции. Воспользовавшись этим, турецкая армия в апреле 1992 года разбила в Сивасе наступавшие с востока иранские, грузинские и армяно-курдские части. Война еще продолжалась, однако большую часть турецкой Анатолии удалось отстоять. Тем не менее, самые восточные вилайеты оказались  потеряны для Турции. Но начались проблемы  и у антитурецкой коалиции: волнения на населенных суннитами территориях Сирии и Ирака, усиливались трения между грузинами и армянами, армянами и курдами.

 

 

 

Турецкого султана переворот застал в Бахчисарае. В Стамбул он  не вернулся: вместо этого он выехал в Баку, где объявил, что не признает упразднения халифата и новой Турции. Кроме Азербайджана власть султана признали и в Средней Азии.

 

 

 

Все это изрядно разозлило Иран,  претендовавший на Баку и огрызок Средней Азии и подпортило его отношения с СССМ, фактически установившего протекторат над возрожденной «империей». Одновременно в иранские правящие круги все более приходило понимание, что Иран уже ухватил кусок, который ему долго переваривать и дальнейшая война не пойдет на пользу государству. Иран фактически саботировал общее с Египтом летнее наступление в Палестине. Это помогло державшимся из последних сил еврейским и немецким отрядам удержать Иерусалим. В нем и еще нескольких разрозненных анклавах  отряды держались до 1993 года вплоть до прибытия воинских частей из возрожденной «Священной Римской империи».  В течение лета немцы очистили Палестину от египтян, после чего перенесли боевые действия на территорию противника. Египетская армия была разбита в нескольких сражениях, немцы заняли Каир и Александрию, однако вглубь страны продвигаться не стали. Тогда же Иран заключил мирный договор, а вскоре о мире попросил и Египет.

 

 

 

13 января 1994 года был подписан Каирский мирный договор. Согласно ему Египет и Иран признавали Турецкое Королевство, а оно, в свою очередь признавало независимость Египта, переход под власть Ирана Ирака и «независимый Курдистан».  СССМ не признал новое государство, поскольку признавал «Османскую Империю» в Азербайджане. Соответственно завис вопрос и о признании Турцией Армянского Государства.

 

 

 

Ливия оставалась египетской, но германские компании получали право качать там нефть в прежнем объеме и примерно на тех же условиях, что и при османах. Аналогичные права остались у немцев и в Ираке - но там пришлось уже потесниться, чтобы дать место американским и британским компаниям. Кувейт остался под германским протекторатом.

 

 

 

Палестина была объявлена независимым королевством, преемником одновременно Иудейского Царства и Королевства Иерусалимского. Собственно именно так отныне Палестина и именовалась, а титул Короля Иерусалимского принял  император  (благо означенный титул Отто носил и в РИ). В королевстве было две государственных религии - католицизм и иудаизм и две основные национальные общины, евреи и немцы. Предельно военизированное Иерусалимское Королевство среди прочего, осуществляло и контроль за прохождением судов через Канал.

 

 

 

К северу от Королевства Иерусалимского образовалось Великое Княжество Финикийское: на территории РИ-Ливана и части Сирии. Правителем его стал избираемый князь-епископ из маронитских священнослужителей.

 

 

 

Турция осталась примерно в нынешних границах за вычетом ряда восточных территорий, ставших, соответственно, независимым Курдистаном, «Великой Арменией» и территорией отошедшей Грузии. Тем не менее, большая часть Анатолии осталась за государством, получившим именование Тюркского Королевства, неофициально именуемого Турко-Болгарией. Государство подчеркнуто светское: хотя король Атилла и принял ислам, тем не менее, католическая церковь не испытывала в  его государстве никаких стеснений. Более того, под давлением Вены и Ватикана, константинопольский патриарх пошел на унию с Римом,  аналогичным образом поступила и болгарская церковь. Вспыхнувшие было восстания  оказались жестоко подавлены, из Болгарии и Македонии эмигрировало множество несогласных с политикой властей. На их место расселились многочисленные турки, бежавшие из восточных областей от резни устроенной армянами и курдами.

 

 

 

«Перезагрузка» Германской Империи отразилась и на выстроенной в Европе системе союзов и альянсов. Если страны южной Европы, восприняли относительно благосклонно австрийского кайзера, а Франция была слишком слаба, чтобы открыто выступить против – да и правили в ней все те же Габсбурги,- то в Северной Европе все вышло по-разному.

 

 

 

Дания не доставила возрожденной «Священной Римской Империи» особых хлопот: эта страна еще с 1918 года находившаяся в орбите германского влияния, уже достаточно прониклась общегерманской идентичностью, чтобы остаться в сфере влияния Вены.

 

 

 

Швеция, все это время бывшая верным союзником Германии, напротив восприняла приход Габсбургов с явным неодобрением. Швеции вообще не нравился разрыв между Германией и СССМ, на который все больше переориентировалось северное королевство. Смена династии стала для Швеции Рубиконом - еще в 1993 году Швеция разорвала военно-политический союз с Германией и заключила аналогичный договор - уже с СССМ. К тому времени Швеция имела прочные экономические и культурные связи с восточным соседом, все сильнее  привязывавшие оба государства друг к другу. Особую роль в этом сближении играло Финляндское Королевство, где роль шведской диаспоры оставалось традиционно высокой. Логичным итогом данного партнерства стало 4 июля 1995 года: когда Швеция вступила в СССМ в качестве равноправного члена союза монархий.

 

 

 

В самой Швеции этот ход был воспринят крайне неоднозначно, также как и разрыв с Германией. Резко против выступил  ландстинг Сконе, самой южной шведской провинции, где традиционно бытовали сепаратистские настроения. Созданная в 1985 году «Партия Сконе»,  с 1985 имевшая прочное большинство в ландстинге и городском совете Мальме, все больше выступало за широкую автономию провинции, а позже - и полную ее независимость. Данные настроения подогревало и нахождение в Сконе крупной базы германского ВМФ. Когда Швеция вступила в СССМ, Сконе резко воспротивилось этому, расценив это  как «русско-финскую оккупацию».  17 августа 1995 года Сконе отделилось от Швеции, объявив о возвращении под власть датской короны. Это поддержала Германия и в итоге Сконе стало независимым государством. Власть Дании здесь являлась чисто номинальной: фактически  государство управлялось из Вены.

 

 

 

Норвегия также отпала от союза с Германией, переориентировавшись на союз с Соединенным Королевством. Британия, начиная с  конца 60-х, шло по пути СССМ, стараясь  проводить все более независимую политику.  Приход Габсбургов и смена идеологических ориентиров на «всемирную католическую империю» стала для Британии важным звоночком, хотя в Лондоне и не торопились с окончательным разрывом - слишком многое в Англии было завязано на союз с Германией. Во время Ближневосточной Войны Британия придерживалась благожелательного нейтралитета по отношению к Германии и ее сателлитам. Именно с Германией было достигнуто соглашение о создании в Аравии независимого королевства, ставшего нефтяным угодьем обоих монархий. Сохранялся и совместный контроль над Суэцем. Но в то же время Англия не преминула укрепить свои позиции в Северном Море: когда внутреннее положение  Германии оставалось крайне неустойчивым, Британия поддержала фарерских сепаратистов. Последние 25 февраля 1992 года объявили о своей независимости и Британия ввела туда войска, дабы «стабилизировать обстановку и предотвратить опасность захвата  Фарер американо-канадскими силами». Последнее опасение было не безосновательным: Канада, под фактическим протекторатом которой находились Гренландия и Исландия, использовала созданные там пропагандистские структуры для «раскачивания лодки» в Скандинавии. Германия «проглотила» отторжение от Дании Фарерских островов, где был создан фактический  британский протекторат. Данное действо стало очередным шагом, в череде многих, по созданию британской зоны влияния  и подготовке к окончательному разрыву с Германией. Последнее, несмотря на все связанные с этим риски и издержки, представлялось в Лондоне все более неизбежным.

 

+++

 

Наиболее болезненный узел противоречий завязался в Соединенных Африканских Штатах. Этот «супердоминион» давно уже тяготился «коллективным управлением» из Европы, где первую скрипку играла Германия. В Африке вполне сформировались местные элиты - политические, экономические, военные, религиозные,- готовые взять на себя полную ответственность за судьбу континента, без оглядки на любую метрополию.

 

Данные элиты сформировались в основном в «белой» части Штатов: ЮАС, Намибии и Южной Родезии. Здесь проживало многочисленное европейское население, обладавшее в регионе всей полнотой власти. Жившие в регионе уже несколько поколений (а кое-где - и несколько веков), буры, немцы и англичане считали себя «белыми африканцами» все более слабо ассоциируя себя с Европой.

 

В более же северных «штатах» почти не было постоянного белого населения: власть тут осуществляли колониальные чиновники, назначаемые из Берлина, Амстердама и Лондона и утверждаемые правительством Штатов. Данные чиновники, формально считаясь политическими деятелями как бы независимого государства, на деле оставались европейцами де-факто, рассматривающими свою службу в колониях как нечто временное и зачастую обременительное. Естественно, в своих решениях они руководствовались, прежде всего, рекомендациями из европейских столиц.

 

Особое мнение имелось у британских колонистов в Кении и немецких  в Танзании: несмотря на длительное проживание в Африке и относительную многочисленность, они все же  четко осознавали свою связь с Европой, а их представители в парламенте САШ, как правило, выступали в интересах своих метрополий. Тем не менее и тут постепенно формировалась своя «африканская идентичность».

 

Черное население было лишено всякого представительства в руководящих органах САШ, также как и ряда гражданских прав. В то же время, зачастую африканцы сохраняли внутреннюю автономию и местное самоуправление – как правило в виде традиционных племенных монархий. Такое положение дел сохранялось в Уганде, Руанда-Урунди и ряде иных стран. Однако все больше чернокожих, так или иначе, проникалось разными вредными идеями, все более активно включаясь в борьбу за место под солнцем. То и дело вспыхивали восстания африканцев, жестоко подавлявшиеся властями САШ, однако ряд деятелей- и в Европе и в самой Африке,- склонялись к мысли, что африканцев надо, пусть и строго дозировано, но допустить к управлению.

 

Наибольшей популярностью эта идея пользовалась в португальских колониях: «штатах» Ангола и Мозамбик. Португальские власти относилось к местным достаточно лояльно, позволяя занимать посты в колониальной администрации мулатам и «ассимилядос», иметь им  свои СМИ и учебные учреждения. В то же время в Анголу переселилось немало немецких колонистов, настроенных зачастую куда более нетерпимо.

 

Особую роль в САШ играла католическая церковь, немало сделавшая для приобщения чернокожих к европейской культуре и цивилизации. Это вызывало раздражение у колонистов-протестантов, особенно буров, чей расизм имел, среди прочего, и религиозное обоснование. Эта тенденция усиливалась по мере того, как сами Нидерланды, под давлением Вены, подвергались все большей «рекатолизации». Несогласные с такой политикой радикальные протестанты эмигрировали в ЮАС, где вливались в ряды наиболее непримиримых расистов и фанатиков-кальвинистов.

 

На существующие политические, национальные, расовые и религиозные противоречия, накладывалось и противостояние местных бизнес-кругов с европейскими корпорациями.

 

Иными словами к началу 90-х в Африке скопилось достаточно горючего материала, чтобы взорвать САШ изнутри. Не хватало только зажженной спички, чтобы этот пороховой погреб, наконец, полыхнул. И такая спичка появилась в 1993 году, после  коронации Отто фон Габсбурга императором. Как мы помним, этому акту предшествовало несколько лет военного правления и общей неопределенности в Германии, в результате чего были выведены войска не только с Ближнего Востока, но и некоторые колониальные части. Все это ослабило европейский контроль над Африкой и позволило местным депутатам протолкнуть в парламенте САШ ряд чрезвычайных законов, усиливающих полномочия африканских органов «до стабилизации ситуации в метрополии». До избрания нового кайзера Германия смотрела на это достаточно спокойно, но после коронации Отто из Вены пришло предписание об отмене новых законов ввиду их «дальнейшей неактуальности». Данный приказ был согласован с Амстердамом, Лиссабоном и прочими столицами зависимых от Германии государств. Только Лондон уже тогда решил остаться в стороне, втайне ведя переговоры с руководством ЮАС.

 

Парламент Соединенных Африканских Штатов несколько месяцев тянул время, дожидаясь пока возрожденная « Священная Римская империя» как следует втянется в войну на Ближнем Востоке. В октябре из Вены пришел новый, «согласованный с союзниками», приказ, в ультимативной форме требующей роспуска африканского парламента. В ответ представители ЮАС, Родезии и Намибии объявили о независимости Штатов от европейских столиц. Данный акт был озвучен 8 октября в Претории, которая считалась столицей САШ. В течении нескольких последующих недель войска этого «Тройственного союза» заняли Мозамбик, Северную Родезию и Ньясаленд. В двух последних колониях, британские колониальные войска перешли на сторону сепаратистов, в Мозамбике португальцы пытались сопротивляться, но были быстро разгромлены. Вскоре после этого войска САШ вторглись в Анголу и Конго.

 

Неприятным сюрпризом для «Священной Империи» стало то, что среди мятежников оказались не только буры и англичане, но и чистокровные немцы: из тех кто не одно поколение прожил в Африке и больше отождествлял себя с ней, чем с Европой. Сыграл свою роль и религиозный фактор: многие немцы - кальвинисты и лютеране - не приняли «католического кайзера», а его связь с сионистами стало дополнительным источником раздражения. Именно поэтому на стороне восставших оказалась не только Намибия ( в которой помимо немцев проживало и немало буров), но и немецкая Танганьика, где также была сильна бурская диаспора, давно смешавшаяся с немецкой. Сторону мятежников приняла и  достаточно многочисленная скандинавская диаспора в Африке.

 

Зато в Конго, где стояли войска Великих Нидерландов, состоявшие преимущественно из бельгийцев и голландцев-католиков, войска САШ встретили жесточайшее сопротивление. Бельгийцы продержались до 5 февраля 1994 года, когда в Конго высадился ограниченный контингент германских войск, состоявший преимущественно из австрийцев, баварцев и венгров. Еще через несколько дней аналогичный контингент высадился и в Анголе, обладание которой немцы считали критически важной. Вместе с немцами высаживались нидерландские, испанские, португальские и итальянские колониальные войска. Была даже одна польская дивизия и несколько марокканских полков.

 

И все же Германия, занятая поддержанием порядка на Ближнем Востоке, не могла выделить достаточно сил, чтобы переломить ход войны в свою пользу: войска САШ, отлично вооруженные и мотивированные, хоть и сбавили темп наступления, но не остановили его. Тогда кайзер Отто пошел на беспрецедентные меры, 23 мая 1994 издав исторический указ: об упразднении САШ и создании союза «независимых африканских монархий», вассальных по отношению к Священной Римской Империи.

 

Ядром будущего союза стало «Империя Конго», во главе с маниконго Педро, прямого наследника престола упраздненного в 1914 году Королевства Конго. В сравнении  с историческим предшественником королевство изрядно выросло: в него включили чуть ли не всю Бельгийское и Французское Конго, Габон и почти всю Анголу. Ряд «королевств» поменьше, в той же Руанде-Бурунди или Уганде, позиционировались как вассалы «африканской империи». Естественно, в Вене рассматривали короля Педро как обычную марионетку: собственность европейских граждан оставалась в неприкосновенности, также как и концессии на разработку полезных ископаемых для европейских корпораций. Тем не менее, внешне это было представлено как величайший жест великодушия со стороны австрийского монарха, разом даровавшего государственность африканским народам. Черным даровалось множество прав, иные из которых они не чаяли получить и в ближайшие сто лет. Тысячи африканцев на энтузиазме записывались в армию маниконго Педро, который, в упоении от неожиданно свалившегося на него имперского величия, призывал «сбросить буров в море» и объединить Черную Африку в единую католическую империю, некий африканский аналог СРИ. В Вене морщились, слушая такие призывы, но терпели, пока Педро не выходил, по их мнению, за рамки дозволенного.

 

В противоположном лагере, разумеется, оценили  все это должным образом: пропаганда САШ тут же начала кричать о том, что Габсбурги собираются «сдать белых неграм»,  печать заполонили карикатуры с изображением обезьяноподобных черных чудовищ пожирающих белых детей и насилующих белых женщин под благосклонным взглядом кайзера, папы и Ротшильдов.  Нельзя сказать, что эти  рисунки были совсем уж безосновательны: «расовая война»  отличалась крайней жестокостью с обеих сторон. Указ кайзера окончательно «сжег мосты» к примирению: с этого момента САШ без всяких оговорок объявило о полной независимости и война пошла с утроенным ужесточением. Довольно быстро в Претории пришли к выводу, что войну можно выиграть, разжигая внутриплеменную рознь - и эта тактика быстро дала плоды. Иные вожди, недовольные отведенной им ролью, стали провозглашать себя «королями» и «императорами», отказываясь подчиняться маниконго. Эти восстания жестоко давились европейцами, однако кое-где мятежникам удалось закрепиться и повести собственную войну против всех: как в «королевстве Лунда» во главе с Моисом Чомбе В ряде случаев это приобрело  религиозную мотивацию: те черные, кто укрепился в протестантизме, относился к идее «католической монархии» не лучше белых.

 

Вскоре мятежным САШ стали помогать другие Штаты -  американские.  Там боялись, что пример Африки плохо подействует на их собственное чернокожее население. Эмиссары Педро уже начали появляться и в самих США и на Карибах и даже в Канаде.

 

Кения и прилегающее к ней территории типа Сомали или Южного Судана, сумели удержаться в стороне от развертывающейся бойни. Белые  колонисты сумели договориться с местными вождями, также как и с кабакой Уганды. Порядок поддерживали введенные в Кению британские части. В целом эта территория взяла курс на дистанцирование от обеих сторон конфликта. Аналогичным образом поступили и «штаты» Гвинейского Залива, где руководство осуществляли британские колониальные чиновники. Они же способствовали и постепенному возвращению французов- с середины 80-х между Британией и Францией наметилось осторожное сближение. В «штатах» Гвинейского Залива также планировалась установление конфедерации племенных монархий, но никто из здешних мало-мальски заметных деятелей - ни белых, ни черных,- не горел желанием втягиваться в  «Африканскую войну».

 

В основном война шла в Конго и Анголе, периодически распространяясь на соседние территории и приобретая все более чудовищные, типично африканские формы.

 

"Давидианская Империя"

 

Король  «Канадской Империи» Эдуард Восьмой скончался в 1977 году, как и в РИ, также не оставив потомства. Братья Эдуарда скончались еще раньше: принц Георг в 1952 году, как и в РИ, принц Генри – в 1976 (почти как в РИ). Зато принц Георг, герцог Кентский, в этой АИ не погиб в авиакатастрофе и  претендовал на престол после смерти короля Эдуарда. Однако Канадой осталась править вдовствующая императрица Уоллис Симпсон, в нарушение всех обычаев и традиций, но зато при поддержке США. Принц Георг, плюнув на все, удалился на историческую родину, где и скончался в 1980 году в возрасте 78 лет. Его сыновья, принцы Эдуард и Майкл удалились в изгнание с отцом, а позже, женившись на  внучках Эрнста Августа ( Софии и Фредерике соответственно) ,  свершили историческое примирение обеих ветвей британской монархии.

 

На престол же Канады, после смерти «королевы Уолли» в 1985  взошел сын принца Генри, принц Уильям Глостерский, в этой АИ избежавший смерти в авиакатастрофе.

 

Канада к тому времени ушла столь же далеко от традиционной британской монархии, как и собственно Британия. Архитектором «Канадской Империи» не менее самого Эдуарда считается премьер-министр Макензи Кинг. В РИ немало сделавший для дальнейшего обособления Канады от Британии, здесь он приложил немало усилий, для укрепления «канадской монархии» как американского противовеса монархии британской. В этом его активно поддерживал президент Маккартур, также заинтересованный в том, чтобы Канада как можно дальше отдалилась от прогерманской Британии. Эту же политику осуществляли и все последующие американские президенты.

 

В 1950 году скончался Макензи Кинг. А в 1952 году король Эдуард, опираясь на лояльную к нему часть генералитета, финансистов и духовенства, фактически совершил государственный переворот. Конституционный акт 1954 года усиливал власть монарха и сужал власть парламента, предоставив королю большие полномочия. США фактически поддержало это действо, решив, что авторитарная власть делает ситуацию в Канаде более предсказуемой, нежели парламентская демократия. Их не смутило даже то, что подобные же метаморфозы происходили с британской монархией и по ту сторону океана. Укрепление обеих династий в своих вотчинах укрепило их связи со «старшими братьями» (Германией и США) и еще больше отдалило их друг от друга.

 

Важным фактором, способствовавшим укреплению канадской монархи,  стала и религия. Архиепископ Кентерберийский Джеффри Фишер, эмигрировавший из Британии вместе с королем, после войны остался в Канаде, не признав династию Эрнста Августа. Хотя в самой Британии вскоре был выбран новый духовный глава, тем не менее, многие верующие англикане продолжали считать «истинным» архиепископом именно Фишера. Он  приложил немало усилий для сближения с Епископальной церковью в США, клирики которой все больше воспринимали его как своеобразного «англиканского папу». Аналогичную политику вели и все последующие архиепископы в Канаде.

 

Тогда же в Англиканской церкви Канады, равно как и в епископальной церкви США начинают проявляться идеи «британского израэлизма». Впрочем, главными проводниками этой  концепции в религии стали Давидианские адвентисты седьмого дня и странгитское течение в мормонизме. Эти, крайне маргинальные в РИ, ответвления от основных конфессий («Церкви адвентистов седьмого дня» и «Церкви святых последних дней», соответственно), в этой АИ набрали немалую силу. В своих проповедях странгиты и давидиане утверждали  проповедуя Америку как новую «Землю обетованную», англосаксов, как «потомков израильтян», а грядущее государственное устройство, как возрожденное «Израильское Царство».

 

Это царство «Нового Давида» они достаточно откровенно ассоциировали с Канадской Империей, но и США тоже. Странный, во многом противоестественный, альянс англиканской церкви с наиболее радикальными версиями протестантизма и мормонизма стал на удивление крепким, во многом задавая тон в религиозной, культурной, а порой и политической жизни США и Канады. К ним примыкали и  представители иных течений протестантизма, консолидирующиеся против «пятой колонны» в США и Канаде.

 

Главным врагом канадо-американского блока оставалась Германия: немцы были объявлены потомками ассирийцев, а сама Германская Империя – духовным и расовым наследником Ассирийской Империи. После смены династии и переноса столицы в Вену, это стали трактовать как «победу Вавилонии над Ассирией», Вену как «Новый Вавилон» и «Ветхий Рим», который в проповедях ненавязчиво сливался с Римом папистским.  После габсбургского переворота в Германской Империи, антикатолицизм в США и Канаде возрос в разы. Католики стали подвергаться все большим ограничениям при отправлении религиозных обрядов, им становилось все труднее избираться в представительные органы, их терроризировали практически легализованные отряды Ку-клукс-клана и тому подобных организаций. Поощрялся переход их в ту или иную версию протестантизма или даже мормонизма. В ответ католики создавали полуподпольные военизированные организации, финансируемые Веной и Святым Престолом. С этими организациями была тесно связана этническая преступность в США: итальянская и ирландская мафия, разного рода латиноамериканские преступные группировки. Помимо католиков в США и, в меньшей степени, в Канаде активно преследовали евреев и чернокожих. Провозглашение «негритянской империи» в Конго и война с ЮАС были воспринято в США не больше не меньше как предательство всей белой расы. Некоторые основания для такого отношения были: Конго, а точнее стоявшие за ним Вена и Ватикан, небезуспешно пытались влиять на афроамериканское движение, усугубляя раскол в американском обществе. В Канаде Ватикан небезуспешно пытался поднять против правительства квебекцев. Национальные, расовые и религиозные противоречия накладывались на противоречия социальные,- многие притесняемые меньшинства, зачастую являлись и самыми бедными, что еще больше разжигало неприязнь к власти «васпов».

 

Политическая система в США долгое время оставалась неизменной: президентская республика с разделением властей и прямыми, честными выборами, на которых упертых консервативных республиканцев сменяли столь же упертые южные «диксикраты» и наоборот. Но напряжение в обществе нарастало, а всеобщее избирательное право никак не получалось отменить, что не позволяло выключить из политической жизни страны разного рода «подрывные элементы». Влиятельные кланы американской  и англо-канадской элиты искали более подходящую форму правления, не зависящую от электоральных колебаний и обеспечивающую устойчивость их доминирования.

 

Одним из наиболее последовательных кланов, медленно, но неуклонно претворявших в жизнь эту программу оказался семья Бушей. Это семейство за послевоенные годы изрядно сблизилось с англоканадской элитой, включая  королевскую семью и высшее духовенство. Благо и само семейство Бушей оставалось в лоне епископальной церкви. Последняя оказывала немалое влияние и на нового монарха, увлекавшегося, впрочем, и более радикальными течениями. Король Уильям был болен порфирией, с возрастом только усугублявшейся, из-за чего он все с большим трудом переносил солнечный свет, стараясь работать только по ночам. Это породило вокруг него причудливые слухи, а у самого монарха – определенные психологические проблемы, справиться с которыми ему помогала религия. И болезнь и порожденная ею религиозность все более усугублялись, но это не мешало Уильяму оставаться вполне дееспособным королем.

 

Религиозность Уильяма обусловил и еще один фактор. Задолго до восшествия на трон и развития хронической болезни, Уильяма был обычным  молодым человеком, наслаждавшимся жизнью во всех ее проявлениях. Одним из его увлечений стало пилотирование новейших моделей самолетов. Во время одного из перелетов, в 1972 году у самолета отказал двигатель и Уильям, спасая жизнь, прыгнул с парашютом над Западной Вирджинией. Его отнесло в одну из самых диких и заброшенных местностей  Аппалачей и связь с ним на какое-то время прервалась. Несколько дней никто не знал жив ли принц, пока его не нашли охотники, спавшим в одной из местных пещер: грязного, оборванного и истощенного. Но не его внешний вид впечатлил  «хилбилли», выглядевших ничуть не лучше.  В шок их повергло иное: вокруг шеи принца обвилась мирно дремавшая гремучая змея, в ногах пригрелась еще парочка. При виде людей они быстро уползли, когда Уильям внезапно  проснулся.

 

Нашедшие его парни оказались прихожанами местной «Церкви змееносцев»,  один из них даже оказался племянником одного пасторов. Они провели принца в ближайший городок и, пока, связывались со спасателями и ждали их прилета, означенный пастор  успел растолковать принцу что к чему: со всем красноречием, привлечением цитат из Библии и личного духовного опыта. Этот рассказ, вкупе с остальными  злоключениями, сильно впечатлил принца, коренным образом изменив его отношение к жизни.

 

В 1980 году Уильям женился на Дороти Буш, дочери Джорджа Буша ( в нашей РИ- старшего). Именно Джордж Буш, в 1992 году выбранный президентом  США и переизбранный в 1996 сыграл одну из ключевых ролей в преобразовании государства.

 

Формальным предлогом для изменения государственного устройства стало провозглашение кайзера Отто королем Иерусалима. Почти сразу самые видные духовные лидеры США и Канады выступили с совместной декларацией о том, что Иерусалим пал во власть Сатаны и что подлинная Земля Обетованная, теперь обретается в Новом Свете. В этом же обращении говорилось и о необходимости воссоздания подлинно богоугодной формы правления - монархии, во главе с духовным наследником «Дома Давидова»

 

28 мая 1996 года в Вашингтоне состоялась историческая встреча президента США Джорджа Буша и короля Канады Уильяма. В Белом Доме было провозглашено объединение США и Канады в Соединенную Американскую Империю. Императором, под тронным именем Дэвида Кореша  стал Уильям, Джордж Буш получил должность министра-президента, примерно соответствующей должности премьер-министра в Канаде. Выборы в объединенном государстве проходили по американской системе, с включением провинций Канады в состав государства на правах штатов (кроме Ньюфаундленда, сохранившего особый статус). Интеграция канадского парламента и Конгресса США привела к тому, что выборной осталась только нижняя Палата –Палата Представителей. Сенаторов назначал король, по рекомендации министра-президента, избираемого отдельно. Судебную систему скопировали с американской, с канадскими поправками, касающихся разграничений полномочий Верховного Суда и монарха.

 

Радикальным новаторством стало введение нового органа -  Имперского Совета церквей, включившего глав ряда протестантских объединений, а также мормонского президента. В Совет не вошли католики, лютеране и ряд иных церквей, считающихся недостаточно лояльными. Главой совета был архиепископ «Кентерберийский».  Совет считался неподсудным Конгрессу, отчитываясь лично перед королем, но многие вопросы внутренней и, частично внешней политики согласовывались с Советом.

 

В отношении иных конфессий продолжалась дискриминационная политика разной степени суровости: православные церкви практически не трогали, также как и немногочисленные исламские, индуистские и буддийские организации. Зато суровой дискриминации подвергались иудеи и особенно католики. Наряду с репрессивными мерами продолжалась и активная миссионерская работа, всячески популяризировавшая переход из католицизма в одну из «лояльных конфессий». Предпринимались достаточно неординарные шаги для того, чтобы смягчить культурный шок от смены веры: так вместо Девы Марии предлагалось почитание «Небесной Матери» у мормонов или «женственное воплощение Святого Духа» у адвентистов - давидианцев. Лучше всего эта политика прокатывала с мексиканцами. Те, правда, привносили во все это элементы собственной культуры, в «ацтекском стиле», но на это уже мало кто обращал внимание. Также как и на то, что в эти, «мексиканские», версии протестантизма потихоньку вплетается и почитание Санта Муэрте, которую изобретательные мексиканские мормоны и адвентисты также нашли, как проинтерпретировать с точки зрения своей новой веры.

 

Данный подход Империя пыталась распространить и на близлежащие латиноамериканские страны, наибольших успехов добившись в Мексике (где к тому времени было сильно влияние мормонов), Панаме и Кубе. Но даже там большинство населения оставалось католиками, все с большим ожесточением встречавшим религиозные новшества «гринго». Данное недовольство активно поддерживалось Веной и Ватиканом, но, несмотря на это в Центральной Америке и Карибском море Америка удерживала прочное доминирование. Вот в Южной Америке ситуация оказалась несравнимо сложнее.

 

Внешнеполитический курс Американской Империи оставался практически неизменным: противостояние везде где только можно Германской Империи и ее сателлитам. Ради этого сохранялся, несмотря на все религиозные разногласия, союз с СССМ, шла активная поддержка ЮАС и его сателлитов в Африке. Американская Империя активно пыталась проникнуть  в Иран и в Египет, сохранялся  союз с Индией и Китаем, заточенный прежде всего против Японии.

 

«Величайшая Бразилия»

 

В 1984 году в Бразилии произошел военный переворот, свергнувший проамериканское правительство и  укрепивший у власти так называемую «Хунту национального возрождения». Почти сразу хунта  объявила о прекращении «односторонней ориентации на США» и налаживании отношений с Германской Империей. Хотя в самой Германии еще правили Гогенцоллерны, но Габсбурги и связанные с ними банкирские дома уже набрали нешуточную силу и переворот в Бразилии был во многом их заслугой. Набравшая кредитов у австрийских банков  Бразилия одной из первых приветствовала избрание Отто фон Габсбурга кайзером, установив самые теплые отношения с новым правительством.

 

Именно под влиянием Габсбургов хунта трансформировалась в «Регентский совет», который в 1994 году  объявил о восстановлении в Бразилии монархии. Новым императором стал Педро III, один из принцев династии Браганса. Ранее династия Браганса была  восстановлена и в Португалии: через брак принцессы Марии-Франсишки с одним из Виттельсбахов, ставшим принцем-консортом при королеве Португалии.

 

Император Педро вступил  на престол уже будучи женатым на принцессе Виктории-Луизе – дочери «императора» Боливии, Фредерико  (Фридриха) I. Помимо дочери у Фридриха был сын - наследный принц Альберто, который, по идее и должен был стать следующим императором. Однако в 1990 году Альберто погиб в автомобильной катастрофе, а еще через четыре года скончался и сам Фредерико. «Империя» осталась без наследника и в ней оживилось республиканское движение, имевшее сторонников среди части политиков и генералитета. Движение это поддерживали США, несмотря на собственное движение в сторону монархии - просто потому, что монархия в Боливии была отчетливо прогерманской (да никакой иной она и не могла быть). По сути, Боливия, несмотря на пышное именование «империей» и достаточно внушительный вид на карте, являлась не более чем сырьевым придатком германских компаний. И, несмотря на то, что на троне сидели Гогенцолерны, уже с начала 80-х годов преобладающее влияние в Боливии обрели именно австрийские банки и корпорации.

 

Как и в Бразилии.

 

Соответственно, решение было принято простое до безобразия – ввиду того, что единственным представителем династии боливийских Гогенцоллернов оставалась  императрица Виктория-Луиза, то и наследником был объявлен ее отпрыск – принц Фредерико Второй. Но поскольку он одновременно являлся и наследным принцем Бразилии было принято решение об унии обеих империй под главенством императора Педру III и чутким руководством Священной Римской Империи и Ватикана.

 

Это вызвало сопротивление в обеих странах, но если в Бразилии его удалось задавить достаточно быстро и бескровно, то в Боливии все было куда серьезней. Местные деятели опасались, что Бразилия поглотит Боливию, что она хочет отобрать у Боливии ее территориальные приобретения послевоенных лет и растворить ее в себе.

 

Данные опасения разделялись в Аргентине, резонно опасавшейся появления бразило - боливийского монстра, который стал бы неоспоримым гегемоном всей Южной Америки. Поддержка унии Веной была расценена в Буэнос-Айресе как циничное предательство. Аргентина резко сменила внешнеполитическую ориентацию с прогерманской на проамериканскую, в аргентинской армии начались суетливые чистки от наиболее германофильских элементов.

 

В 1996 году в боливийском Санта-Крусе вспыхнул мятеж республиканцев, а уже через пару недель Аргентина объявила о поддержке мятежников, введя войска в восточные провинции. Боливия объявила, что находится в состоянии войны с Аргентиной и призвала на помощь Бразилию. На стороне Аргентины выступили ее сателлиты - Парагвай, Уругвай и Чили, которому было обещано возвращение чилийских территорий, отторгнутых еще в начале 50-х. Также на стороне «Южного Блока» выступило Перу, опасавшееся региональной гегемонии Боливийско-Бразильской империи.

 

Репрессии подорвали боеспособность аргентинской армии,  ослабив ее командный состав, но так и не сумев полностью вычистить сторонников Германии.  Тем не менее, первый год войны принес Аргентине успех: большая часть Боливии была оккупирована аргентино-чилийско-перуанско-парагвайскими войсками, Аргентина же, совместно с армией Уругвай, вторглась и на территорию южных штатов Бразилии. Впрочем, уже в следующем году Бразилия, получив солидную помощь  от Германии, сумела вернуть себе большую часть утраченных позиций. В июне 1997 года вновь был занят Ла-Пас, где король Педру торжественно короновался правителем объединенной империи. А уже осенью 1997 года бразильские войска вторглись в Парагвай и Уругвай. Теперь уже Бразилия ставила перед собой амбициозные цели: полное сокрушение Аргентины как региональной державы.

 

Около двух лет шла позиционная война в Боливии, а также на «Triple Frontera» -  территории на стыке границ Аргентины-Парагвая-Бразилии. Ни одна из сторон не могла взять вверх, а великие державы, - Германская и Американская империи, - активно помогая  своим ставленникам все же не рисковали ввязываться в войну напрямую - каждое из государств и так было связано конфликтами в других регионах.

 

Однако вскоре в войну вмешалась «третья сила»: Британия, имевшая все более усугублявшиеся противоречия с Аргентиной, прозорливо решила, что победившая проамериканская Аргентина станет еще более активно претендовать на Фолкленды и прочие острова Южной Атлантики. Прикинув все «за» и «против», Британия, под предлогом нарушения своих территориальных вод аргентинским флотом, вступила в войну. Хоть и формально, она не выступала ни за одну из сторон, фактически, она помогла Бразилии совершить перелом в войне.

 

24 мая 1999 года британский флот бомбардировал аргентинское побережье, а английские войска высадились на Огненной Земле и в провинции Чубут, где  их встретила валлийская диаспора. Одновременно бразило-боливийские войска прорвали фронт на севере, в течение нескольких недель заняв Парагвай, Уругвай и северные провинции Аргентины, подступив к Буэнос-Айресу. Чили, бомбардированное британским флотом вышло из войны, а вскоре перемирия запросило и Перу.

 

25 декабря 1999 на Рождество, британо-бразильские войска вошли  в Буэнос-Айрес, после чего Аргентина капитулировала. 12 января 2000 года был подписан мир, фактически закрепивший гегемонию Бразилии в Южной Америке. Боливия и Бразилия объединялись в единое государство под главенством династии Браганса-Гогенцоллернов. Парагвай и Уругвай переходили из аргентинской сферы влияния в бразильскую, провинции Жужуй и Сальта отходили Боливии, а провинции Мисьонес и Кориентис - Бразилии. Аргентинская часть Огненной Земли отходила Британии, которая также настояла на создании «Патагонской автономии» в провинциях Чубут и Санта-Крус.

 

Победа утвердила на континенте гегемонию Бразило-Боливии, особенно усилившейся после  установления в Колумбии католической теократии «Государства Святого Сердца Иисуса». Лишь Венесуэла и Перу (вместе с сателлитом-Эквадором) оставались проамериканскими. Огрызок Чили стал сателлитом Британии.

 

Во внешней политике Бразило-Боливия придерживалась четкой ориентации на Вену и Ватикан, крепились связи и с бывшей метрополией. Бразильские войска участвовали и в Африканской войне против ЮАС, в Конго и Анголе.

 

Война в Африке длилась 11 лет – с 1993 по 2004 годы. Линия фронта в ней менялась самым причудливым образом: то войскам ЮАС и его сателлитов удавалось захватить чуть ли не всю Анголу и немалую часть Конго, то Империя переходила в контрнаступление и тогда уже юасовцам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать Намибию, Танганьику и Северную Родезию. В тылу обеих армий то и дело вспыхивали восстания, как правило, жесточайше подавлявшиеся правительственными войсками. Зверства и черных и белых солдат превосходили всякое воображение, подпитываясь среди прочего, и религиозным фанатизмом  самых разных толков – протестантами и мусульманами, католиками и язычниками. Массовые казни и столь же массовые изнасилования, каннибализм и человеческие жертвоприношения, колдовство и охота на ведьм - все это и многое другое на долгие годы стало визитной карточкой той войны.

 

 

 

Казалось, перелом наступил в 2001 году, когда в войну вступила Бразило-Боливийская империя ( преимущественно бразильская ее часть). Совместно с португальцами бразильцы окончательно очистили Анголу от юасовцев, вторглись в Намибию, чуть было наскоком не взяв Виндхук. Но, страдая от жары в пустыне, бразильцы все же были вынуждены отступить. Однако почти сразу же созрел новый план – бразильская армия, вместе с португальцами и немцами должна была осуществить масштабный десант в Мозамбик, с территории Мадагаскара. План казался многообещающим - Мозамбик находился под оккупацией ЮАС и Родезии, но в нем оставалось немало черного и мулатского населения, лояльного Португалии, а значит и Империи. Офицеры португальских колониальных войск создавали из черных и мулатов боевые отряды, довольно быстро объединявшиеся в достаточно повстанческую «Армию освобождения Мозамбика».

 

 

 

Планировалось, что высадка в Мозамбике совпадет с масштабным наступлением на западе: на Северную Родезию и Танганьику, с участием лояльных туземных монархий, а также британских войск в Кении. Также планировалось масштабное восстание черного населения в Танганьике и Малави.

 

 

 

Высадка в Мозамбике началась 23 ноября 2002 года. Первоначально она началась довольно успешно: были взяты Бейра и Лоренсу-Маркиш, после чего бразило-португало-германским войскам удалось продвинуться достаточно далеко вглубь страны, кое-где даже перенеся боевые  действия на территорию противника. Однако вскоре юасовцы и родезийцы перешли в контрнаступление отвоевав ряд утраченных позиций. Высадка на севере и вовсе провалилась. Наступление на Замбию не удалось из-за разлива рек и очередного восстания в Катанге, под предводительством Жана Чомбе.

 

 

 

Важную роль в провале Мозамбикской операции сыграла позиция Британии, не только не поддержавшей восстание в Танганьики, но и напротив жестоко подавившей его. Причины были довольно просты: восстание было в основном «черным» и было направлено, среди прочего, и против арабской феодальной верхушки в Занзибаре, тесной связанной с аравийскими монархиями, находящимися под покровительством Британии. Британские колонисты в Кении сочувствовали аналогичным колонистам в Родезии, по мере возможности  оказывая им поддержку.

 

 

 

К лету 2003 года стало окончательно ясно, что высадка провалилась: ЮАС и Родезия, получив масштабную поддержку от Американской Империи, отвоевали большую часть колонии, гарнизоны в Бейре и Лоренсу Маркише оказались, по сути, в осаде. В октябре 2003 года последние бразильские, португальские и немецкие части эвакуировались из Мозамбика на Мадагаскар.

 

 

 

Война еще  шла по инерции, но всем уже стало ясно, что ее дальнейшее продолжение бессмысленно и ни одна из сторон не может взять верх. В мае 2004 года в Лондоне состоялось несколько встреч представителей всех враждующих сторон,- Англия решила выступить посредником по примирению,- а уже 2 июня 2004 года был подписан и так называемый Виндзорский мир – по названию замка, где проходили переговоры.

 

 

 

Виндзорский мир окончательно поставил крест на единой Африке. Мятежный юго-восток выделялся в Африканскую Конфедерацию во главе с ЮАС: всеми признанное государство управляемое белым меньшинством, союзник Американской Империи. В его состав входили ЮАС, Намибия, обе Родезии, Ньясаленд и Танганьика. Бечуаналенд, Лесото и Свазиленд становились протекторатами. Статус Мозамбика оставался неопределенным, его дальнейшую судьбу предполагалось решить путем переговоров. Де-факто же он оставался под оккупацией Конфедерации.

 

Конфедерация в свою очередь  признавала Империю Конго: с ядром в виде большей части бывшего бельгийского Конго, французского Конго, Габона и севера Анголы. На территории же южной Анголы, Камеруна и Убанги-Шари был образован ряд племенных монархий, вассальных маниконго Педро. Сам он, в свою очередь, становился вассалом императора Отто Габсбурга, со всеми вытекающими. Естественно, что европейская собственность и интересы крупных корпораций никоим образом не пострадали. Помимо европейцев к эксплуатации местных природных богатств  присоединились и бразильцы.

 

 

 

Своеобразным буфером между двумя африканскими гигантами стала цепь племенных монархий: Государство Катанга ( оно же Лунда-Лубанская империя), королевства тутси в Руанде и Урунди, а также  Королевство Уганда. Формальной нейтральные, эти королевства регулярно клонились то к одной, то к другой стороне - кто больше заплатит.

 

 

 

Кения, управляемая британскими колонистами еще больше отдалилась от единого пан-африканского пространства, лишь формально представляя собой европейское совладение. Фактически же власть там осуществляли исключительно британцы,- как местные, так и европейские. Управляли им бароны Деламер, помимо Кении распространившие свою власть на Южный Судан и бывшее итальянское Сомали.

 

 

 

«Штаты» Гвинейского Залива преобразовывались в федерацию местных монархий коллективным протекторатом европейских держав. Фактически же, данное образование все более дистанцировалось от Вены и тяготело к Лондону, что и проявилось в его фактическом неучастии в Африканской войне. Помимо британских и бывших французских колоний, в состав данного образования вошло и германское Того. Также в состав Федерации влилось и бывшее ранее обособленной колонией Сьерра-Леоне.

 

 

 

Марокканский кризис

 

 

 

Одной из причин вынудивших Вену закончить войну в Африке стали события в Марокко

 

 

 

С 1918 года Марокко находилось под протекторатом Германии, практически не доставляя Берлину хлопот. В 30-е годы Марокко оставалось последним оплотом феодальной реакции в Магрибе, противостоящим красному потопу из североафриканских «штатов» социалистической Франции. Потопив в крови с помощью немцев несколько восстаний, Марокко, перешло в наступление вместе со всем германским блоком. Марокко предоставило свою территорию испанским «белогвардейцам», начавших свое вторжение в Испанию именно с территории султаната. Марокканцы воевали и в самой Испании, за что после войны благодарное «Испанское Королевство» передало султанату Западную Сахару. Кроме Испании марокканцы воевали также в Алжире и прочей Французской Африке, но тут надежды на территориальные приобретения оказались напрасными.

 

 

 

Тем не менее, Марокко оставалось в орбите германского влияния: предоставляя на своей территории базы для германского флота, даровав множество привилегий германским корпорациям, а марокканские солдаты участвовали во всех войнах Германии, в том числе и в Африканской войне.

 

 

 

Однако, именно тогда начались и  трения между Марокко и его покровителем. Связано это было с переворотом в Германской Империи, сменой династии и столицы. Если Берлин практически не вмешивался во внутренние дела султаната, то Вена усилила давление: в области предоставления еще больших привилегий австрийским банкам и корпорациям, а также в сфере свободы вероисповедания, что фактически означало попытку распространения католичества в султанате.  Надо сказать, что в североафриканских колониях, находящихся под прямым управлением германских властей, данная политика велась давно и, в общем-то, небезуспешна: так в соседнем Алжире около трети арабского населения уже обратилось в католичество. Вместе  же с европейскими поселенцами, - немцами, французами и итальянцами,-  христиане (преимущественно католики) уже составляли половину населения Алжира..

 

 

 

Не добавляло популярности Вене и то, что Империя требовала все больше марокканских солдат для участия в Африканской войне.

 

 

 

В 1999 году умер султан Хассан и на трон взошел его сын Мухаммед VI. Почти сразу он выдвинул Вене условия для дальнейшего участия Марокко в войне – разрешение на допуск в Марокко иностранных инвестиций, в том числе и американских, прекращение католического миссионерства и, главное,- передачу Марокко городов Сеута  и Мелилья оставшихся под властью испанской короны. Выказывал он претензии и на Канары.

 

 

 

Все эти настроения в Марокко подогревались Америкой, не упустившей случая, расшатать систему германского господства в Северной Африке.

 

 

 

Вена оставила эти претензии без внимания. Тогда султан перешел от слов к делу:  в июне 2001 он арестовал несколько католических священников и задержал отправку очередного контингента марокканских солдат в Африку. Вместо этого он, сговорившись с имамами организовал возмущение черни, направив разъярённую фанатичную толпу в Сеуту и Мелилью, чтобы устроить там бучу и полностью дезорганизовать местное управление. Испанская полиция силой выдворила арабов из городов: кого-то задержали, кого-то даже убили. Султан, воспользовавшись этим, попытался ввести в Сеуту с Мелильей те самые, «оставленные» войска. Переброшенные из Испании части разбили марокканцев, а введенные в августе германские колониальные войска из Алжира и Сенегала, свергли султана. Мухаммед был заключен под домашний арест, а султаном стал его племянник Рашид -  человек слабый и безвольный, всецело зависящий от  немцев.

 

 

 

Почти сразу же по всему Марокко началось широчайшее «народное возмущение» искусно подогреваемое имамами и обильно финансируемое из-за океана. Возмущение не стихало и Вена допустила ошибку,- не желая ввязываться в войну еще и здесь, 26 марта 2002 года было решено восстановить на троне Мухаммеда, поклявшегося на Коране в верности кайзеру. Едва оказавшись на свободе, султан отказался от своей клятвы и объявил о разрыве связей с Германией и возобновлении старинной «дружбой»  с Америкой. Еще через два дня американский эсминец «Кинг Соломон» встал на рейде Касабланки. Вскоре на берег сошла морская пехота США, бурно приветствуемая местным населением.

 

 

 

Почти сразу к берегам Марокко подошло три германских фрегата и  авианосец «Кайзер Рудольф». Америка в ответ подвела к Марокко свой авианосец «Кинг Давид». Прибрежные воды кишели американскими и германскими подлодками, ходившими чуть ли не бок о бок друг к другу. Провокации следовали одна за другой и мало не сомневался, что вот-вот разгорится война, которая уничтожит человечество. Только прямые переговоры двух императоров спасли ситуацию. Вене дали сохранить лицо – имущество германских подданных никто не тронул,  немцам позволили оставить базу в Танжере. Однако тут же появились и американские базы в Касабланке и Агадире. И хотя полностью немецкие фирмы не изгонялись, им пришлось потесниться перед американскими корпорациями, быстро занявшими лидирующие позиции в марокканской экономике. Само Марокко, провозглашенное королевством, вошло в орбиту американского влияния, вынудив Германию внимательно присмотреться к состоянию дел во всей своей империи.

 

 

 

В начале 2000-х активизировались  партизанские отряды «асвангов» на Филиппинах, в связи с возросшей помощь от Американской Империи. И хотя власти удержали контроль над ситуацией, тем не менее, правительственным войскам и жандармерии «асванги» немало попортили крови -  как в прямом, так и в переносном смысле. В их пропаганде немалое внимание уделялось личности «императора» Дэвида и его болезни, не дававшей ему долго находиться на солнечном свете. Филиппинских крестьян пугали, что «Великий Белый Асванг» еще явится на филиппинскую землю, дабы пожрать всех, кто в свое время предал США. Подобные слухи, несмотря на отчаянное противодействие властей, все более расползались по стране, повергая в суеверный ужас наиболее отсталые слои населения. Пропагандой дело не ограничивалось: вылазки «асвангов» становились все более дерзкими и кровавыми, сопровождаясь самой изуверской жестокостью, кульминацией которой стала знаменитая «резня  Давао» в 2005 году.

 

 

 

Начались волнения и непосредственно под боком Империи – на Балканах, в Сербии и Хорватии. Впрочем, у народов цели были разными - если сербы протестовали против навязываемой Сербской православной церкви унии с Ватиканом, то хорваты хотели лишь большей автономии от Венгрии, желательно – полной независимости, но в пределах империи Габсбургов. В  Вене решили «разделять и властвовать» с предсказуемым выбором любимчиков: австрийцы надавили на Будапешт и тот, с большой неохотой, но согласился на расширенную автономию для Хорватии. Теперь это было королевство в «личной унии с Венгрией»,  объединенной под скипетром императора Отто. Хорватию сначала слили с Боснией, а в 2007 году хорватские и венгерские отряды вторглись в Сербию, свергнув местную династию и объявив об объединении Сербии и Хорватии в единое государство. Началась масштабная ассимиляция сербов: их язык переводили на латинницу, церковь принудили к унии, против несогласных развернулся террор хорватских военизированных отрядов. Многие сербы покинули свои дома, эмигрировав в СССМ, а на их место поселялись хорваты и венгры. Что же до босняков-мусульман, то их тоже всячески поощряли к масштабному переселению – на этот раз в Болгарию.

 

 

 

В течении 2003 -2007 гг все православные церкви на Балканах,- Сербская, Греческая, Румынская,- были принуждены к унии с Ватиканом. Священники не соглашавшиеся с этим новшеством эмигрировали или просто исчезали,  а их место занимали наспех подготовленные немецкие и венгерские клирики.

 

 

 

Волнения в Священной Римской империи и ее обширной сфере влияния, в большинстве случаев, прямо или опосредованно инспирировались Американской Империей. Но это не была игра в одни ворота – Вена и Рим также старались «гадить» Вашингтону везде где только можно. Слабым местом Американской Империи представлялась ее сфера влияния в Латинской Америке: изрядно усохшая, но все еще обширная.  Наиболее перспективным направлением представлялась Мексика: самая многочисленная и наименее лояльная страна в Американском блоке. В 2002 году в Мексике вспыхнуло тщательно подготавливаемое восстание «нуэво кристерос» - фанатиков, ставящих своей целью свержение проамериканского диктаторского режима и создание католической теократии.

 

 

 

Восстание шло пять лет – лишь в 2007 году организованное сопротивление было сломлено правительственными войсками при поддержке американской авиации и спецназа. Помимо «кнута» при усмирении мексиканцев применялся и «пряник» - финансовые вливания, демонстративные раздачи продовольствия в наиболее бедных районах, подкуп политиков, главарей  криминальных картелей и священнослужителей. Подход к религиозной политике вообще поменялся - вместо лобового насаждения протестантизма и мормонизма  была сделана ставка на откол местных епархий от Святого Престола. Данной политике активно содействовали епископы Англиканской Церкви и не сказать чтобы безуспешно: к 2008 году в Мексике и по всей Центральной Америке образовалось несколько «национальных» католических церквей, разорвавших с Римом, как «подпавшим под власть Антихриста». Данные церкви находились в полном евхаристическом общении с Англиканской церковью Северной Америки, службы в них велись на испанском языке, был отменен целибат, совершен и ряд иных изменений. Однако все почитание святых и Богоматери были оставлены в неизменности, как и все таинства и церковная иерархия.

 

 

Впрочем, от протестантского и мормонского миссионерства, как способа укрепления своего влияния, в Американской Империи тоже не отказывались. Однако все эти церкви,- и протестантские и католические, -  как в Латинской Америке, так и для собственных национальных и расовых меньшинств, рассматривались лишь как духовные суррогаты для «низших рас», не принадлежащих к «британским израэлитам». Впрочем,  на практике в «потомки израэлитов» попадал все более широкий круг американцев,  объявший, к середине «нулевых»,  чуть ли не все белое протестантское население АИ.

 

В угоду политической конъюнктуре определенные послабления допускались даже для элиты, включая и самые высшие ее ступени. Кульминацией этой политики в 2005 году стал брак наследника имперского трона, Соломона, с принцессой Эмануэллой фон Готцен-Итурбиде, наследницей трона Мексиканской Империи. Разумеется, при венчании она перешла в англиканство. Придворным «расологам» АИ пришлось попотеть, чтобы обосновать возможность этого брака, зато это венчание укрепило позиции Империи в Мексике и способствовало ее окончательному усмирению.

 

Две империи

В 2008 году, чуть ранее, чем в РИ, в возрасте 95 лет скончался император Отто Габсбург, вошедший в историю как один из  величайших кайзеров, вернувший былую славу дому Габсбургов. Его сын и наследник, император Карл, желал превзойти славу отца, встав вровень с императором Карлом V, который был для него кумиром и чья империя, в своих границах, +/- повторяла сферу влияния Габсбургов в Европе и Новом Свете. Но в отличие от отца, придерживавшегося западного и южного направлений экспансии, Карл решил сместить этот вектор на восток, решив расширить  границы Священной Римской империи за счет западных государств СССМ.

 

 

 

Задача была, мягко говоря, не простая – к началу 21 века СССМ представлял собой устойчивое крепкое государство, не ослабляемое даже его федеративным ( а де-юре - конфедеративным) устройством. Это  по-прежнему был союз монархий: Российской Империи, Королевства Украина, Королевства Швеции, Королевства Финляндии, Королевства Литвы, Великого Герцогства Балтийского, Грузинского царства и Монгольского ханства ( Грузия присоединилась к СССМ в 1992 году, Швеция – в 1995).

 

 

 

Высшее место в иерархии государственного устройства СССМ занимал Союзный Совет, состоявший из всех монархов Союза. Пост председателя Союзного Совета всегда принадлежал Российскому императору, также являвшемуся  Верховным Руководителем СССМ и  Верховным Главнокомандующим. В то же время все указы и постановления, подписываемые Верховным Руководителем, должны были получить одобрение остальных членов Совета или, по-крайней мере, большинства из них. Кроме того, каждый из членов Совета имел право «вето» на тот или иной законопроект, если считал, что его принятие кардинально расходится с интересами его королевства. Этим правом, впрочем, обладали только короли и великий герцог,   Грузия и Монголия им не обладали. Кроме того, в особо оговоренных случаях, касающихся особо значимых для государства вопросов, император имел право отклонить накладываемое вето.

 

 

 

В каждом отдельно взятом государстве Союза, местный монарх в своих решениях опирался на двухпалатный «парламент». Его состав находился в прямой связи с общим сословным делением общества, представлявшим собой вольную трактовку кастового деления древней Индии и «Идеального государства» Платона ( с решительным искоренением из него всех «коммунистических» элементов).

 

 

 

Условными «брахманами» считались ученые, философы и священнослужители разных конфессий, по совместительству выполнявших роль и идеологов СССМ. Естественно, в разных монархиях  доля того или иного элемента «первого сословия» могла сильно варьироваться. Из этих «брахманов» складывалась «верхняя палата парламента» или Синклит. Он избирался исключительно членами «первой касты», причем не всеми, а наиболее статусными, и подтверждался монархом. В общем и целом данное сословие отвечало в СССМ  за  науку, образование и идеологию, а также отслеживало разнообразные идейные брожения, «подрывающие» устойчивость государства. И не только отслеживало, но и принимало меры – именно «брахманы» руководили спецслужбами государства, отвечавшими как за выявление «смутьянов», так и за  определение им меры наказания и приведение его в действие.

 

 

 

Иными словами, «брахманы» СССМ представляли собой причудливый симбиоз спецслужб, духовенства и научного сообщества. Между различными синклитами существовали хоть и «горизонтальные», но достаточно крепкие связи, позволявшие им претворять в жизнь весьма масштабные проекты. В результате деятельности союзных Синклитов была разработана и  претворена в жизнь космическая программа: первый в мире пилотируемый космический корабль «Власожар» взлетел именно в СССМ. Однако приоритетом  в науке для СССМ оставалась биология. В отличие от РИ-СССР, в СССМ не только никогда не было гонений на генетику, напротив, она  всегда считалась одним из важнейших направлений. Разумеется, в этой АИ не было никакого «дела Вавилова», дожившего до 1963 года и до самой смерти продолжавшего работать на благо отечественной науки. Именно в СССМ была открыта спираль ДНК, начат проект по расшифровке человеческого генома и множество иных начинаний. Работу ученых СССМ облегчало и то, что у них на пути не стояли религиозные и моральные ограничения, которые в начале 90-х, сильно затормозили развитие генетики  в Германии и Америке. Ну и, разумеется, у генетиков СССМ не было никаких проблем с подопытным материалом,  в том числе человеческим: к услугам здешних биологов предоставлялась вся обширная сеть исправительных лагерей, находившихся в полном распоряжении «первой касты». Многочисленные достижения генетиков СССМ широко применялись на практике – в сельском хозяйстве, строительстве, образовании, медицине, военном деле, даже в индустрии развлечений.

 

 

 

Второй кастой СССМ считались условные «кшатрии» – представители старой знати, а также «новой» получившей титулы за какие-либо заслуги, прежде всего военные. Из них, набиралось высшее и среднее офицерство армии Союза, а также бюрократические кадры всех возможных уровней. «Второе сословие», в отличие от первого, являлось наследственным, но незамкнутым, пополняясь, как уже было сказано, в ходе дарования дворянства наиболее отличившимся людям. Из второго же сословия, как правило, черпались и кадры для «первого»,  далеко не всегда терявшего связи с семьей. Также из «кшатриев» СССМ избиралась и «вторая палата» парламента, носившего в разных государствах  разные названия  –  дума, рада, сейм, курултай. Это не был в полном смысле «законодательный орган»: все решения  «нижней палаты» носили рекомендательный характер, лишь «принимаясь  к сведению» тем или иным монархом.

 

 

 

Третьей кастой были «вайшьи»-  банкиры и предприниматели, разной степени достатка и влияния. В их число включалось и зажиточное крестьянство, руководившее органами местного самоуправления в сельской округе – с оглядкой на крупных землевладельцев из «второго сословия». Представители «третьего сословия» при условии прохождения надлежащего имущественного ценза могли избирать депутатов во «вторую палату», но не быть избранными. На практике же, границы между вторым и третьим сословием все больше размывались: наиболее отличившимся предпринимателям могли даровать титул за те или иные заслуги, хотя они не могли его просто купить - подобная практика законодательно запрещалась. Однако законы сквозь пальцы смотрели на усыновление дворянами тех или иных бизнесменов, что автоматически даровало им нужный титул. Достаточно популярны были и «династические браки» между отпрысками знатных фамилией и дочерьми богатеев, лоббировавших впоследствии интересы семьи. Отлажены были отношения и между третьим и первым сословием - именно «вайшьи», особенно на селе, являлись одними важнейших потребителей разного рода новшеств, разработанных в «брахманских» институтах и за которые предприниматели платили не скупясь.

 

 

 

Ниже этих трех привилегированных каст находилось «простонародье»- зависимые крестьяне и наемные рабочие, также делившееся на множество градаций, разного достатка и положения в обществе. Отсюда, время от времени, черпались и кадры для первых  трех каст, хотя и нельзя сказать, что это принимало массовый характер.  И в самом низу социальной лестницы находились «чандалы» - наиболее презираемая и бесправная часть населения. К началу 21 века число чандал существенно поуменьшилось: многие категории населения, заносимые ранее в «неприкасаемые», просто-напросто прекратили свое существование в результате разных  евгенических программ. Остались лишь выполнявшие наиболее грязную и опасную работу, а также те, из кого черпался материал для генетических опытов и «живых игрушек» для высших каст. Но и «чандальное сословие» было незамкнутым, правда, «социальный лифт» тут работал лишь в одном направлении – вниз, поскольку к чандалам приравнивались многие заключенные.

 

 

 

Разумеется, подобный строй в  государствах - членах Союза укрепился в разной же степени. Наибольшей завершенности он достиг собственно в России и Великом Герцогстве, в меньшей степени – в Украине, Литве и Финляндии. В Монголии он укрепился сравнительно легко, но там выявилась иная проблема: недостаток кадров для формирования Синклита, который на первых порах сплошь состоял из ламаистского духовенства и лишь со временем стал разбавляться присланными из Москвы кадрами. Что же до Грузии и, особенно Швеции, то они находились лишь в начале государственной интеграции в СССМ, пока еще многое сохранив от прежнего государственного устройства. В то же время, многие шведские ученые активно участвуют в проектах Синклитов, но больше в индивидуальном порядке или на уровне отдельных вузов. Что, кстати, имело место быть и до официального вхождения Швеции в СССМ.

 

 

 

В области внешней политики СССМ не изменил своих приоритетов и в начале 21 века. Его протекторатами по-прежнему являлись Армения, Бухарский Эмират и «Османская Империя», фактическим протекторатом, но формальным союзником считалась и Эфиопия. Реальными же союзниками СССМ были Американская Империя, Китайская Республика и, особенно близким,- Индия. В то же время, не рвались до конца и связи с Германией, даже после габсбургского переворота 1993 года. Сохранялись династические связи между государствами-субъектами двух имперских сообществ, оставались давние, наработанные в течение чуть ли не века культурные и экономические связи. Главами внешнеполитических ведомств СССМ  и СРИ вынашивались разные планы по восстановлению утраченного доверия и укреплению межгосударственных связей.

 

Все эти прожекты потерпели крах после смерти кайзера Отто и восхождения на престол нового императора, взявшего курс на конфронтацию с восточным соседом. Формальным поводом для противостояния стала религия - играющая в этом мире, как несложно заметить, куда более значимую роль, нежели в РИ. О религиозной ситуации в Священной Римской Империи уже говорилось, а вот на СССМ стоит остановится подробнее.

 

 

 

Неотъемлемой частью государственной идеологии СССМ считалась теория о «существах 18 измерения», на которой базировалось все официальное религиоведение Союза. Считалось, что эти существа, являясь, по сути, вполне материальными, тем не менее, настолько обогнали человечество в своем развитии, насколько сам человек превосходит насекомых. Данные существа всяко разно взаимодействуют с нашим миром, но человечество, в силу своего дремучего несовершенства воспринимает восемнадцатое измерение как некое трансцендентное, потустороннее место, а его обитателей как богов или демонов. Собственно именно несовершенное восприятие людьми существ восемнадцатого измерения и стало основой для абсолютно всех земных религий.

 

 

 

Данная концепция была без особых проблем воспринята буддистами СССМ, лишь слегка подкорректировавшими свою религию под «учение о восемнадцатом измерении». Еще лучше оное учение накладывалось на возрождаемое по всему Союзу славянское, балтское, финское и всякое прочее язычество: поскольку последнее являлось более реконструкцией, нежели частью живой традиции, следовательно, оно еще легче адаптировалось под достаточно гибкую теорию.

 

 

 

Ислам в СССМ переживал не лучшие времена - собственно ислама, как такового уже практически не было: его приверженцы были изгнаны из страны или вычищены иными способами. Немногие оставшиеся в стране  мусульмане представляли собой столь явно ничтожное и невлиятельное меньшинство, что их мнением о 18-м измерении никто не интересовался. Как, впрочем, и по любым другим вопросам.

 

 

 

А вот с христианскими конфессиями дело обстояло сложнее. Включив православное духовенство в «первое сословие», взамен государство потребовало от клира подогнать религию под официальную идеологию. Часть священников согласилась – и впоследствии богословы Русской православной церкви  изощрялись в формулировках, обосновывая тщательно подобранными цитатами из  Библии происхождение из «18-го измерения» и самого Христа и его матери и многих святых, но и Сатаны тоже. Все это накладывало определенный отпечаток на православную обрядность -  храмовые службы во время официальных церковных праздников приобретали все более странный вид.

 

 

 

Другая часть клира продолжала придерживаться более-менее ортодоксальной версии православия, не критикуя при этом официальную доктрину и представляя собой, по сути, «государство в государстве». Этих клириков терпели, но при этом как бы не замечали, задвинув их на обочину духовной жизни в СССМ. Само собой ни в Синклит, ни в какие иные значимые структуры данные священники никогда не попадали.

 

 

 

Наконец, наиболее принципиальные священнослужители выказали резкое несогласие с официальной доктриной, подвергнувшись за это масштабным гонениям. Многие из них эмигрировали за рубеж, образовав ряд локальных церквей за рубежом. Некоторые осели и в Священной Римской империи, приняв тот или иной вариант Унии. К слову сказать, поток беженцев с Балкан очень быстро иссяк: многие сербы, греки и болгары, разобравшись в специфике религиозной жизни в СССМ решили, что лучше уж уния с католиками, чем такое православие.

 

Как раз с католиками у властей СССМ и установились наиболее сложные отношения. Заставить их изменить свое учение было проблематично ввиду наличия зарубежного руководящего центра. Устраивать гонения также было нежелательно, учитывая, что католики составляли весьма активную и многочисленную часть населения западных королевств СССМ – Литвы и Украины, а также Великого Герцогства Балтийского, возводящего свою генеалогию к католическим рыцарским орденам и обустроенного по заветам бывшего цистерцианского монаха Ланца фон Либенфельса. Кроме того, долгое время эти королевства, как и сам СССМ находились под влиянием Германии, которая, по мере усиления  Габсбургов, все более активно защищала католиков по всему миру.

 

 

 

Габсбургом был и король Украины, Максимилиан, внук «Василя Вышиванного». Последний, еще до объединения созданных Германией государств в СССМ, активно содействовал распространению униатства в Украине, комбинируя это с укреплением украинского национализма и украинской государственности. Эта политика продолжалась и после войны, чему власти тогда еще только становящегося СССМ не мешали, решая иные, более насущные проблемы. В итоге, уже к 80-м годам униатство, а также римо-католичество стало религией большинства населения Украины. Католический клир был обильно представлен в украинском Синклите, католиком был и сам король Максимилиан, неизменно отстаивавший в Союзном Совете идею примирения со Священной Римской Империей, всячески лоббируя разного рода межгосударственные проекты. Под защитой одного из монархов государства - субъекта СССМ католики чувствовали себя относительно сносно, при условии лояльного отношения к действующей власти и отказе от открытой критики теории  «существ 18 измерения».

 

 

 

С приходом нового кайзера ситуация обострилась: с начала 2009 года католическое духовенство по указке из Вены и Ватикана начало раскачивать своих прихожан на массовые антиправительственные выступления.  Основных требований было два: предоставить больше религиозных свобод населению и прекратить навязывать разные экзотические концепции. Протесты распространилось по Балтийскому Герцогству, Литве и Украине. На волне религиозного энтузиазма к католикам присоединились и некоторые православные клирики, также мобилизовавших своих прихожан. Ситуацию усугубил небольшой экономический кризис,- не то падение цен на нефть, не то что-то еще в этом роде,-  не особо тягостное, но все же ударившее по карманам населения событие.

 

 

 

Реакция на протесты последовала быстро: экстренно собранный в Санкт-Петербурге Союзный Совет постановил, что отныне все католические епархии в пределах СССМ должны порвать с Римом и установить независимые национальные церкви. Здесь монархи СССМ явно вдохновлялись примером американского союзника. Однако на этот законопроект было наложено двойное вето - от Литвы и Украины.  Еще дважды собирался Совет и дважды на этот проект накладывалось вето, а меж тем по указанным королевствам все ширились протесты, обильно подогреваемые Веной.

 

 

 

Балтийское Герцогство, относительно легко согласились на требования Совета: католицизм верхушки  «орденов» был чисто номинальным, многие немцы были лютеранами, что к тому времени практически везде означало религиозную индифферентность. Что же до эстонцев и латышей, то многие из них  уже обратились в активно популяризируемое неоязычество. Многие прибалты к тому времени получили дворянство, существенно пополнив местное «второе сословие» и, как следствие, сейм Герцогства. Часть их была представлена и в Синклите, куда влилось и нововоссозданное сословие языческих жрецов. В итоге, Балтийское Герцогство без труда образовало независимую католическую церковь, слив ее с лютеранскими объединениями.

 

 

 

В Литве ситуация была сложнее - большинство литовцев, часть беларуссов и местных поляков оставались католиками, активно участвуя в протестах. Но  в то же время в Литве, как ни в каком ином субъекте СССМ укрепился и культ Перуна,  объявленный «исконной литовской религией», общей духовной основой для всего населения королевства: славян и балтов, католиков и православных. Перунисты, к тому времени объединившиеся в достаточно мощную структуру, со своими боевыми отрядами, совместно с королевской полицией сумели подавить выступления. Это позволило королю Витаутасу Второму стабилизировать обстановку и почувствовать себя уверенней. В итоге, на очередном Союзном Совете он уже присоединился к голосованию. Католическая церковь Литвы рвала с Римом и объединялась с местной православной церковью.

 

 

 

Король Украины остался в одиночестве, но продолжал гнуть свою линию, пока император Рудольф Унгерн фон Штернберг-Романов, не вытерпел и не отменил накладываемое им вето. 22 апреля 2010 года появился указ, обязавший католические приходы по всему СССМ образовать независимые церкви. А еще через два дня  король Максимилиан, вернувшись в Киев, объявил, что Украина выходит из СССМ. Он же обратился за помощью к императору Карлу и тот обязался оказывать брату по вере всю возможную поддержку. Украинская армия в основной своей массе осталась верна королю, что было вызвано не сколько религиозными, сколько националистическими убеждениями.

 

 

 

Меж тем экстренно собравшийся Союзный Совет принял решение о силовом подавлении мятежной Украины. Король Максимилиан, в свою очередь, попросил кайзера о помощи. Войска СССМ и СРИ почти одновременно вошли на территорию Украины, хотя еще и не вступили в соприкосновение. Мигом в полную боевую готовность было приведено все стратегическое и тактическое ядерное вооружение, началась всеобщая мобилизация. Обстановка накалилась до предела, поставив мир на грань уничтожения.

 

 

 

Но тут начались выступления и внутри СРИ, особенный размах получив в северных, протестантских регионах. Очень скоро протестное движение возглавил король Пруссии Кристиан Сигизмунд, заявивший, что «пруссаки не собираются погибать из-за Украины». Выступления распространились почти по всей Пруссии,  перекинулись также в Саксонию и Данию.  Излишним будет уточнять, что эти протесты активно поддерживалось из СССМ, давно использовавшие обиду Гогенцоллернов на оттеснение их династии от руля государства. В Берлине, Киле, Ганновере, Кенигсберге собирались многотысячные стихийные митинги, требующие от кайзера отступить. На митингах заявлялось, что Пруссия не желает  иметь ничего общего с «государством воинствующего обскурантизма», желающим «сжечь Германию в ядерном пламени». Габсбургам припомнили и связи с евреями и потерю почти половины колоний в Африке – в общем, наконец, прорвался нарыв, зревший  с 1993 года. Части прусской армии переходили на сторону восставших, во многих городах начались еврейские погромы. Главным лозунгом восставших было: «Что можно Украине, можно и Пруссии».

 

 

 

Меж тем на другом берегу Балтийского моря шведские войска, воспользовавшись смутой в Германии, с наскоку заняли Мальме, вернув его в состав королевства.

 

 

 

Кульминация наступила 12 июля 2010 года, когда король Пруссии Кристиан Сигизмунд торжественно заявил, что он отказывается от вассальной присяги Габсбургам и выводит свое королевство из Священной Римской Империи. Следом за ним подобные заявления сделали короли Дании и Саксонии. А уже 20 июля в Кенигсберге, при полном молчании береговых батарей и бездействии охваченного мятежом флота, высадился немецкий отряд из Великого Герцогства Балтийского.

 

 

 

Все это время между Петербургом и Веной велись активные переговоры, как по официальным дипломатическим каналам, так и по разным  неформальным. Гореть в атомном пламени не хотел никто, но и статус-кво явно было не вернуть.

 

 

 

13 августа 2010 года была опубликована совместная декларация  российского императора и венского кайзера. Согласно этой декларации Украина выходила из СССМ, становясь ассоциированным членом Священной Римской Империи. Из последней, в свою очередь, выходили Пруссия, Дания и Саксония, тут же подавшие заявку на вступление в СССМ.

 

 

 

Нельзя сказать, что выход стал для обоих государств безболезненным: оба понесли ощутимые территориальные потери. От Пруссии отпала наиболее индустриально развитая ее Рейнская Провинция, с католическим в большинстве своем населением и сильными позициями австрийских банков и корпораций. Впоследствии тут был образовано королевство Рейнланд, во главе с одним из Габсбургов.

 

 

 

Также от Пруссии отпала Верхняя Силезия, впоследствии присоединенная к Польше.

 

 

 

Но понесла потери и Украина. От нее отпала Кубань, в самом начале Украинского Кризиса, занятая войсками СССМ и объявившая о независимости от королевства. Впоследствии тут было образовано Царство Кубанское и Боспорское, равноправный член СССМ. Апелляции к античному наследию  были не случайны: на Кубани осело немало беженцев из Греции, присоединившиеся к обширной греческой диаспоре на побережье. С легкой руки греческих и немецких интеллектуалов, на Кубани рос интерес к истории Боспорского царства. Впрочем, он начался  еще в 50-х годах, когда на Кубань переселился Глеб Боткин, основатель Церкви Афродиты. Интерес к этому культу возрос после археологических раскопок и публикаций в разных журналах, рассказывающих о популярности богини любви в «Азиатском Боспоре».

 

 

 

Первым царем нового субъекта СССМ стал атаман Кубанского казачьего войска Андрей Науменко: выходец из старинного казачьего рода, женатый на дочери богатого немецкого помещика Штейнгеля. Вообще сословное деление на Кубани причудливо отражало местное этническое разнообразие: «брахманами» были немцы и немного греков, «кшатриями»- казаки, немцы и чуть-чуть черкесов, «вайшьями»- греки, немцы и немного армяне. Остальные же этнические группы составляли «четвертое сословие».

 

 

 

Помимо Священной Римской Империи изменения коснулись и Великих Нидерландов. Под влиянием событий в Германии, тут тоже начался религиозный раскол и также не без влияния из-за рубежа. В 2011 году, после нескольких месяцев столкновений, из Нидерландов выделились северо-западные, преимущество протестантские провинции, образовавшие отдельное государство. Бывшая Бельгия и юго-восточные провинции Нидерландов, с компактным проживанием католиков, остались в составе Великих Нидерландов, которых все чаще именовали Великой Бельгией. В ней оставалась католическая династия и преобладающее влияние Габсбургов. Что же до Северных Нидерландов, вернувших себе название Объединенных Провинций, то они, хоть и поддерживались СССМ, тем не менее, не стали входить в Союз, а затем и вовсе отошли в совсем иную сферу влияния.

 

Франция находилась на особом положении в созданном Германией Пан-Европейском союзе. С одной стороны, спустя более чем полвека после Второй Мировой,  страна несколько оправилась от последствий разгромного поражения и оккупации, пытаясь вновь претендовать на статус великой державы. По мере того, как Германская Империя увязала все в новых войнах по всему миру, все более очевидной становилась надобность в воссоздании французской армии, как «вспомогательной военной силы». Ядром новых вооруженных сил Франции стал «Иностранный легион». В первые  послевоенные десятилетия  он был «иностранным» в полном смысле слова: и  по личному составу и по командному и по непосредственному подчинению. По сути это была очередная оккупационная часть: с личным составом, набранным из немцев, венгров, хорватов и прочих восточноевропейцев, а также турок; с командирами – офицерами германской армии, подчинявшихся германскому Генштабу. Со временем все же произошли определенные послабления: Легион переподчинили французскому королю из Габсбургов, также разрешили вступать туда и французам. Поскольку это была единственная возможность французам, имеющим тягу к военной карьере, проявить себя в деле, то очень скоро численность Легиона увеличилась в несколько раз. Его задействовали в войнах в Индокитае и на Ближнем Востоке, некоторое время Легион стоял на Филиппинах, помогая властям молодого королевства стабилизировать ситуацию. В целом, Иностранный Легион, даже став не совсем иностранным по национальному составу, проявлял себя вполне боеспособной частью, неизменно лояльной королю - Габсбургу и германским союзникам.

 

 

 

Параллельно происходила и реиндустриализация страны: крупные германские корпорации, открывшие множество филиалов во Франции,  последовательно лоббировали перед кайзером отмену многих запретов, мешавших их деятельности. Немалую роль в этом сыграл и  французский король, поддерживавший связи со своей австрийской и итальянской родней, а соответственно и со связанными с Габсбургами бизнес-кругами. Все это привело к тому, что уже в 80-е во Франции произошло определенное оживление французской промышленности, причем промышленниками становились и французы.

 

 

 

Но, несмотря на все вышесказанное, Франция так и не смогла отмежеваться от статуса нелюбимого пасынка в братской семье «Германской Европы». Если первоначально негативное отношение к Франции определялось ее революционным, левым и республиканским наследием, а также ее ролью в развязывании ВМВ, то со временем, неприязнь стали вызывать совсем иные вещи.  В первую очередь это касалось религиозной жизни Французского Королевства, ставшего уже к началу 60-х рассадником оккультизма, неоязычества, черной магии и откровенного сатанизма. Париж стал настоящей Меккой для деятелей всех указанных течений, игравших все более значимую роль в религиозной, а затем и политической жизни страны. Указанные тенденции шли по нарастающей: к началу  80-х разнообразные секты, «церкви» и «ложи» объединились в «Храм Черного Козла», отождествляемого одновременно с кельтским Кернунносом, античным Паном и средневековым Бафометом. Ну и в целом, с христианским Дьяволом, разумеется – а также с разными местечковыми персонажами французского фольклора. Утверждалось, что культ Козла являл собой исконную религию Франции, чуть ли не со времен неандертальцев, что Рогатого Бога в образе Кернунноса почитали древние галлы, в образе Пана - галло-римляне, а в образе Бафомета – рыцари-тамплиеры и участники средневековых шабашей. Тайной поклонницей Козла объявлялась, например, Жанна д’Арк, а также ряд крупных феодалов средневековой, а потом и абсолютистской Франции. Даже короляи: Людовик XIV, «Король-Солнце», например, также был объявлен «сочувствующим» древнему культу, в связи, с чем он и привечал фавориток служащих черные мессы. «Дело о ядах» и казнь Катрин Монвуазен, считалась отвлекающим маневром, призванным «выпустить пар» и отвлечь общественное внимание от истинного размаха ведовских культов при французском дворе. Но даже это половинчатое, «обманное» решение вызвало гнев Рогатого, гнев, аукнувшийся позже Французской Революцией. И лишь сейчас, через открытое признание ошибок прошлого, Франция получила возможность подлинного духовного и политического возрождения.

 

 

 

Кроме поклонения Козлу, активно популяризировался и культ женских божеств, среди которых особенно выделялись Геката, Диана и  нимфа Мелюзина.

 

 

 

Все это, разумеется, не нравилось Риму и Вене, но, пока у руля в Германской Империи были Гогенцоллерны, отношение к французскому религиозному новаторству было весьма терпимым. Сторонниками культа Козла становились даже возвращавшиеся из Франции немецкие военные и чиновники, проводившие в своих замках и поместьях черные мессы – втайне, ибо в пределах империи такое все же не приветствовалось. Но особо и не преследовалось: пока императорский трон не заняли Габсбурги. Те принялись за решительное искоренение сатанизма и ведовства, как в самой Империи, так и во всех ее вассалах и зависимых государствах. Приступили к этому и во Франции: в 1996 году на престол взошел новый король, Мартин Габсбург, племянник кайзера Отто, воспитывавшийся  в Вене иезуитами. Новый  король, пользуясь поддержкой австрийской родни, начал наступление на французскую знать, ограничивая ее права и тем самым подрывая позиции наиболее влиятельных  приверженцев Рогатого Бога. Началось восстановление старых католических храмов и строительство новых, из Вены и Ватикана присылались искренне верующие, порой даже фанатичные священники, заменявшие отлученных от сана епископов, днем служивших обычные мессы, а ночью - «черные». Так, шаг за шагом начиналась «рекатолизация» Франции, «очищение от скверны ведовства» и «возрождение святой католической веры».

 

 

 

Однако процесс «дьяволизации» зашел слишком далеко, распространившись вглубь и вширь французского общества. Действия имперцев не привели к возвращению Франции в лоно христианской церкви, но породили отчуждение  французов от Вены и Рима, подрывая лояльности к империи. В поисках нового союзника, французские правящие круги все обращали взор по ту сторону Пролива, где терпеливо ожидал своего часа иной режим, весьма дружественный новой Франции.

 

 

 

Послевоенная Британия находилась в мучительном поиске своей новой идентичности. С одной стороны, новые власти  самым решительным образом искореняли все последствия правления социалистов-республиканцев, апеллируя при этом к ностальгическому мифу «старой доброй Англии». С другой стороны - необходимо было подобрать и нужные аргументы для оппонирования эмигрантской элите  «Британской Империи», окопавшейся в Канаде. Новый король, лишь отдаленным родством связанный с прежней династией, новое правительство, представленное, как правило, лидерами антикоммунистического «Сопротивления» в Британии, нежелание делиться властью со «старой элитой», обвиняемой в доведении страны до коммунизма, наконец, сильная зависимость от Германии – все это  вынуждало новое правительство начать кардинальное переустройство политических и идеологических основ Великой Британии.

 

 

 

Пикантность ситуации заключалась еще и в том, что сразу после войны случилось невероятное для того времени политическое новаторство: премьер-министром король назначил героиню «Освободительной войны», Роту Линторн-Орман. Как уже говорилось ранее, эта дама в свое время поддерживала тесные связи с Матильдой Людендорф, с ее версиями «арийского феминизма». Приход к власти Роты, чья партия «Имперская Лига» имела абсолютное большинство в первом послевоенном парламенте, многими воспринималось именно как торжество означенных идей. Однако, ввиду дискредитации старых британских государственных институтов ( воплощение которых видели в «Канадской Империи»), данное новшество не вызвало особого отторжения в обществе. Тем более, что данным идеям, - и лично Роте Линторн-Орман,- весьма благоволила Виктория-Луиза, супруга короля Августа и дочь императора Вильгельма Второго.

 

 

 

В 1952 году «Имперская Лига» слилась с мелкими политическими группировками, образованными на базе антикоммунистических повстанческих отрядов, действовавших во время войны. Новые выборы еще больше усилили влияние сторонников Роты, которая ввела в свой кабинет членов общества «Английские Мистерии»: элитарного клуба, ставившего своей целью установление в Англии господства аристократии, с сильной монархической властью и постепенным изживанием традиций парламентской демократии. Советниками Линторн-Орман, равно как и других британских министров, в побывали такие члены «Английской Мистерии», как философ-ницшеанец Энтони Людовичи, крайний консерватор и элитарист; Рольф Гардинер, сторонник возрождения народной английской культуры и апологет создания сельской утопии, основанной на старинных англосаксонских традициях; Джерард Валлоп, граф Портсмутский и ряд других. Нашлось место среди советников и Джеральду Гарднеру, основателю религии Викки, в этой реальности приобретшей крайне консервативные и монархические черты. До самой смерти, советником Роты Линторн-Орман оставалась Маргарет Мюреей, чьи наработки также легли в основание идеологиии «Новой Британии».

 

 

 

Особенность британского элитаризма состояла в том, что он, де-факто не противостоял феминизму, несмотря на резкое неприятие женской эмансипации отдельными членами «Английской Мистерии». Британский феминизм приобретал аристократичные и антидемократические черты, под влиянием как самой Роты Линторн-Орман, так и ее соратниц, таких как Юнити и Диана Митфорд (обе, по слухам, побывали любовницами Роты Линторн-Орман). Данные тенденции предопределяли и крен в сторону антихристианства, тем более, что англиканство  в Британии дискредитировало себя, став государственной религией сначала в «Канадской», а потом и в «Американской» империях, с прямой преемственностью от довоенной англиканской иерархии. Идеи «британского израэлизма»  в островной Британии рассматривались как очередная еврейская уловка по одурачиванию и порабощению арийских народов. В идеологии «аристократического феминизма» Ветхий Завет рассматривался как отвратительная женоненавистническая книга – впрочем, к Новому Завету отношение было немногим лучше.

 

 

 

Взамен дискредитировавшего себя христианства (к католицизму отношение было еще хуже, нежели к англиканству), обновленной Британии предлагалась новая религия густо замешанная на неоязычестве и оккультизме.  К середине 70-х гг Гарднеровская Викка, идеи Рольфа Гардинера, неодруидизм, разные версии кроулианства, а также импортированный из Германии нео-одинизм, слились в стройное учение, пользующееся поддержкой части британского истеблишмента и стремительно набиравшее поклонников. Центральными фигурами этой религии был Рогатый Бог (отождествляемый и с Кернунносом и с Паном и с Одином и с Дьяволом и с разными местечковым фольклорными персонажами) и Великая Богиня, отождествляемая со всеми  кельтскими, германскими и античными богинями, имевшими хоть какое-то отношение к британской истории. Земными подобиями Богини, представлялись, разумеется, британские женщины, точнее лучшие их представительницы. Рогатый Бог, воплощение агрессии, похоти, экспансии, соответственно, отождествлялся с мужским началом. Это разделение не носило антагонистичного характера: британский феминизм был достаточно умерен в своем отношении к мужчине, признавая его роль, как защитника и воителя, а также продолжателя рода. Британские феминистки не требовали равноправия во всем, но жаждали выделить себе особую нишу в религиозной, а значит и политической жизни королевства. Под идею «аристократического арийского феминизма» подводилось глубокое историческое обоснование, с апелляцией к примерам кельтских друидесс и германских пророчиц, вдохновлявших воинов на битвы.

 

 

 

Новая религия, среди прочего, поддерживала и британскую монархию, в соответствии с идеями Маргарет Мюррей,  в 1954 году написавшей книгу «Божественный король в Англии». Согласно ее теории, каждый английский король, от Вильгельма Завоевателя до Якова I, был тайными приверженцем  "Культа Ведьм», а иные из монархов даже ритуально умерщвлялись. Еще ранее, в книге "Культ ведовства в Западной Европе" (1921) Мюррей находила ритуально-языческий смысл в учреждении Ордена Подвязки.

• Существует ряд легенд о происхождении ордена, известнейшая связана с графиней Солсбери. Во время танца с королём она уронила подвязку и окружающие засмеялись, король же поднял подвязку и повязал её на собственную ногу со словами: фр. «Honi soit qui mal y pense» (наиболее точный перевод: «Пусть стыдится подумавший плохо об этом»), ставшими девизом ордена.

Первоначальная группа, состоявшая из тринадцати человек — 12, плюс руководитель, —соотносилась, по ее мнению, с традиционным числом ведьмовских общин. Мюррей также указывала на то, что мантию Эдуарда, как главы Ордена, украшало 168 подвязок, еще одну подвязку он носил на ноге, а сумма 169 — результат умножения 13 на 13. Эту идею развил и Джеральд Гарднер, писавший, что графиня Солсбери была ведьмой  и что король Эдуард мгновенно признал ее упавшую подвязку, как тайное свидетельство того, что она ведьма, и галантно спас ее от выставления напоказ и суда. Эти, а также многие другие идеи, мягко говоря, спорные с точки зрения РИ-науки, в этой АИ стали  крайне популярны в Британии - в том числе и в самых верхах общества.

 

 

 

Нетрудно заметить известную корреляцию британского «ведьмовского монархизма» с неофициальной идеологией Французского Королевства. И это не случайно - французский «Культ Черного Козла» подпитывался именно британской религией, в силу ряда обстоятельств ставшей мэйнстримом во Франции куда раньше, чем на исторической родине.  Но и в самой Англии религия Рогатого Бога и Великой Богини получала все большее распространение. Качественно изменения произошли после габсбургского переворота и провозглашения Американской Империи. Отвечая на эти «вызовы времени» взошедшая на престол еще в 1987 году, королева Александра в 1999 году объявила о своей всемерной поддержке «религии ведьм», которой придерживались «ее августейшие предки». Тогда же она короновалась снова – на этот раз на церемонии шабаша, где королева изображала Великую Богиню, а короновал ее жрец, наряженный Рогатым Богом. После официальной церемонии, транслируемой по всем каналам, началась «закрытая часть», по слухам скрывавшая крайне разнузданную оргию, с участием членов королевской семьи, аристократическую верхушку, а также наиболее известных актрис, моделей и спортсменок Королевства. Аналогичные шабаши, пусть и меньшего масштаба прошли и по всей Британии, а также ее колониях и зависимых странах. Пресса и Американской Империи и в Священной Римской Империи в те дни проявила трогательное единение, стараясь перещеголять друг друга в подборе наиболее смачных эпитетов для происходивших в Британии событий.

 

 

 

И, разумеется, именно из Лондона  протянулась рука помощи братской Франции, страдавшей под габсбургско-католическим игом.  В «Иностранном Легионе» служило немало британцев, принимавших деятельное участие во всех колониальных войнах Германии. После «католического переворота» в Германии и ответного «языческого переворота» в Англии, французский король, под нажимом Вены, велел изгнать из «Легиона» всех подданных Британской Короны. В ответ британское правительство разрешило французам служить в британской же армии – и недостатка в желающих опять же не наблюдалось. Особенно много французов служило в колониальных войсках в «штатах» Гвинейского Залива.

 

 

 

Разумеется, шло и экономическое взаимодействие: торговый оборот между двумя странами нарастал, несмотря на все препоны Вены. Шел  и культурный обмен,- в том числе и по религиозной линии. Французские и британские аристократы все чаще  участвовали в совместных шабашах, еще больше сближавших элиту обоих государств.

 

 

 

Подрывная работа растянулась на годы: все же Германия еще долго держала руку на горле Франции, не осмеливавшейся открыто восстать против гегемона. «Окно возможностей» для французов открылось лишь летом 2010 года, во время «Украинского» и «Прусского» кризисов. Воспользовавшись тем, что войска Священной Римской Империи были стянуты к восточным границам, в Париже произошел переворот, свергнувший французских Габсбургов. Переворот был активно поддержан Лондоном: собственно главными его исполнителями стали французы, служившие в британской армии и британцы, служившие в «Иностранном Легионе».

 

 

 

Переворот застал Вену врасплох – верных войск во Франции в достаточном количестве не нашлось, а война на два фронта ей не улыбалась. Тем временем, между Москвой, Лондоном и Берлином шло активное сообщение, грозившее Веной перспективой «Тройственного союза», направленного против СРИ. Взвесив все «за» и «против», в Вене сочли, что Франция в любом случае «отрезанный ломоть» и отпустили ее в вольное плавание, под гарантии свободного выезда для французского короля.

 

 

 

Переходный период во Франции растянулся на несколько месяцев: лишь в январе 2011 года собранный в Париже Регентский Совет торжественно пригласил на вакантный французский престол английскую королеву, носившую, среди прочего и титул Герцогини Нормандской. Нормандия, к слову, хоть после  войны и находилась под управлением Британии,  но и связей с Францией не рвала, оставаясь главным источником распространения британского влияния во Франции и наоборот. Во время кризиса в Нормандии уже стояли британские войска. Как только Вена пошла на попятный англичане почти сразу заняли Париж.

 

 

 

12 февраля миру было объявлено о создании нового государства – Англо-Французской империи. По обе стороны Пролива по этому поводу было устроено небывалое ликование, превосходящее всякое воображение и границы приличия. О характере того ликования можно было судить уже по праздничным плакатам, развешанным по улицам крупнейших городов новорожденной Империи. На этих плакатах сливались в сладострастном поцелуе две обнаженные девушки,-  голубоглазая блондинка, символизирующая Англию и жгучая брюнетка, символизировавшая, соответственно, Францию. Над обеими высился Рогатый Бог, с черно-зеленой кожей и козлиными копытами. Плакаты распространяясь во множестве вариаций, иные из которых были настолько откровенны, что было не совсем понятно, что это: агитация, карикатура или просто порнография.

 

 

 

Еще через год отрекся от трона в пользу новой императрицы и король Бретани, давным-давно купленный с потрохами. Из бывших французских территорий под контролем Вены, помимо Эльзас-Лотарингии, осталась только Корсика, где правили Бонапарты, объявившие о своих притязаниях на французский престол. В 2013 году бонапаратисты попытались организовать во Франции мятеж, без труда подавленный.

 

 

 

Власть новой империи простерлась и на иные территории подконтрольные Британии: Кению, протектораты Персидского Залива, княжества Южной Индии, Малакку и Сингапур. Окончательно обособилась от Германии и Федерация Западной Африки, ставшая самым крупным протекторатом Англо-Французской империи. Здесь получил второе возрождение культ Эшу-Легбы, коего отождествляли все с тем же Рогатым Богом, а богиню Мами-Вата - с Мелюзиной. В полном соответствии, кстати, с идеями Гарднера, выдвигавшего гипотезу о влиянии европейского колдовства не только на вуду, но и на собственно африканские культы. Впрочем, в самой Африке местные интеллектуалы распространяли иную гипотезу – о чернокожих и голубоглазых первопоселенцах Британии, стоявших у истоков «религии ведьм».

 

Как бы то ни было, обе религиозные традиции, - европейская и африканская,- гармонично взаимодополняли друг друга, причем не только в Африке, но в европейской метрополии (преимущественно французской ее части). Аналогичным было отношение и к религиозным традициям Индии, особенно к культам Шивы и Кали, представлявшихся индийским аналогом Рогатого Бога и Великой Богини. В мусульманской части протекторатов,  разумеется, местные традиции не позволяли сколь-нибудь открыто поклоняться «шайтану», однако за дверями дворцов и гаремов, эмиры и шейхи вовсю предавались разврату с присланными из Европы молодыми «феями» и «эльфами».

 

 

 

Подобные же ритуальные оргии и «черные» обряды, творила и элита в остальной части империи: будь то "Счастливая долина" баронов Деламер в Кении, отдаленные ранчо англо-чилийских и англо-патагонских скотоводов Южного Конуса, либо же столь же отдаленные замки-поместья в наиболее живописных уголках Новой Зеландии.

 

 

 

Но не в Австралии. В Австралии все было по-другому.

 

 

История послевоенной Австралии оказалась тесно увязана с деятельностью Александра Миллса, одного из основоположников «неоодинизма» в Австралии. В РИ политическая карьера у него не задалась: симпатии к Третьему Рейху (вплоть до личной встречи с Гитлером), причастность к  околонацистскому движению «Australia First» выступавшему за независимость Австралии и против ее вступления во Вторую Мировую, последующее тюремное заключение - все это, мягко говоря, не способствовало популяризации идей Миллса. Однако в этой АИ все было иначе: после утверждения в Британии леворадикального режима, идеи Миллса и его соратников стали весьма популярны в Австралии. Миллс был одним из ярых сторонников разрыва с социалистическим Лондоном и вступления в войну против большевизма на стороне Германии и Японии. Что, собственно, Австралия и сделала, хотя ее вклад в общую победу был довольно скромным. Однако это не помешало здешнему аналогу  «Australia First» стать  влиятельной силой в послевоенной Австралии, слившейся с правящей Либеральной партией Австралии. Вступил в нее и Миллс, где, благодаря личному знакомству с премьер-министром Робертом Мензисом, быстро занял достаточно весомую позицию, успев сменить несколько министерских постов. Все это позволило ему почти беспрепятственно популяризировать учение созданной им еще в 1934 году «Англиканской церкви Одина».

 

 

 

Учение Миллса представляло собой  смесь антисемитизма, расизма, ариософии, англосаксонского супрематизма и фёлькише-неоязычества. Впрочем, несмотря на декларативное антихристианство, по своим моральным установкам «одинизм» Миллса недалеко ушел от протестантизма, причем наиболее пуританских  его версий: с заменой Бога-Отца на Одина, со своими «заповедями», «литургиями» и «гимнами». Вскоре начали открываться и храмы, первый из которых появился на малой родине Миллса - Тасмании. К концу же жизни Миллса (умер в 1965), «Храмы Одина» появились во всех австралийских штатах и территориях, кое-где даже во множестве. Также к этому времени, одинизм в Австралии имел многочисленную армию последователей.

 

 

 Одним из них стал  квислендский плантатор Йоханнес Бьелке-Петерсен - человек, которому предстояло вывести на новую высоту и австралийский одинизм и саму Австралию. Человек крайне консервативных взглядов, хороший оратор и деятельный управленец, он сохранил все эти таланты и в данном мире. Воспитанный в лютеранской вере, в годы войны он проникся идеями Миллса и, вспомнив о своем безупречно нордическом происхождении, (он происходил из семьи датских и шведских эмигрантов), принял веру в Одина.  Став в конце 60-х премьер-министром Квинсленда, он, среди прочей своей деятельности активно способствовал распространению и укреплению веры в Одина, как в подотчетном ему штате, так и за его пределами. Он вообще любил выходить за пределы своих полномочий, все чаще претендуя на роль политика не регионального, а федерального уровня. В частности, во многом его стараниями Австралия оказалась втянута в конфликт в Голландской Ост-Индии, по итогам которого смогла урвать себе западную часть Новой Гвинеи. Данное действо резко подняло политический капитал Бъелке-Петерсена, позволив ему избраться премьер-министром Австралии в 1983 году. Встав у руля государства, он с удвоенной энергией продолжил курс, взятый им еще в Квинсленде: превращению Австралии в авторитарное расистское государство, с  широчайшим распространением одинизма, активной внешней политикой и достижением полной независимости от Соединенного Королевства. Последнее никогда не теряло своей актуальности: несмотря на то, что после войны Австралия примирилась с метрополией, вернувшись под власть Короны, тем не менее, вопрос о полной независимости не был снят с повестки дня.  Актуализировался он в 1999 году, после провозглашения  культа Рогатого Бога государственной религией Соединенного Королевства. Хоть и в самой Австралии к тому времени цвело и пахло неоязычество, патриархальный одинизм Миллса очень сильно отличался от английских и французских религиозных новшеств. Впрочем, для Бьелке-Петерсона религиозный вопрос был лишь предлогом: его главной целью являлось достижение полной независимости Австралии, формальном закреплении его единоличной власти и распространения своей власти на всю Океанию.

 

 

 

Так или иначе, в 2000 году Йоханнес Бьелке-Петерсен объявил о разрыве с Лондоном и провозглашении полной независимости Австралийского Союза. Пост премьер-министра упразднялся: вместо него вводился придуманный Йоханнесом титул Лорда-Конунга, фактически превращавший Австралию в очередную наследственную монархию. В стране установился культ личности Бьелке-Петерсена: на агитплакатах он изображался в виде австралийской версии Одина – сидящем на пороге собственного имения, с дробовиком за плечом и большой широкополой шляпе, надвинутой на правый глаз, с двумя черными кукабарами на плечах и двумя динго в ногах. В соответствующем духе изображалась и Австралия: как Мидгард посреди океана, который окружает, кусающий себя за хвост, исполинский гребнистый крокодил.

 

 

 

В 2003 году 92-летний Конунг ввязался в войну с Новой Зеландией, лелея свою давнюю мечту: присоединение к Австралии всей Океании. Воспользовавшись пустячным предлогом, австралийские войска сначала заняли подмандатную территорию Новой Зеландии, - Новую Каледонию, - а потом высадились и на Южном Острове. Война шла несколько лет, пока, наконец, прибывшие на помощь доминиону англичане не вышибли с острова австралийцев. Это произошло уже в 2006 году, но сам Йоханнес Бьелке-Петерсен, этого не увидел, умерев годом раньше.

 

 

 

Его сын, Джон Бьелке-Петерсен наследовал Австралию. После поражения в Новой Зеландии он встал на путь примирения с бывшей метрополией: сначала подписав мирный договор с Новой Зеландией, а затем и общее соглашение с Лондоном. Согласно этому соглашению Австралия формально возвращалась под власть Короны, а Лондон обязался не вмешиваться в уже сложившиеся формы государственного устройства. Также за Австралией оставалась и захваченная ею Новая Каледония, один из главных источников «черных дроздов» - рабов-канаков для квинслендских плантаций. Обе стороны считали этот договор своим большим успехом.

 

 

 

Немалую роль в посредничестве между Лондоном и Канберрой сыграла Норвегия – многолетний союзник Британии, служащий определенным моральным авторитетом для австралийских одинистов. В Норвегии к тому времени также широко распространилось неоязычество, хотя и сильно отличное от австралийской версии. По сути это была та же религия Рогатого Бога, только что в нордическом антураже. При номинальном главенстве Одина, центральную роль в этой вере играло поклонение  Фрейру и Фрейе, а также Локи, изображавшемся в одном из популярных эддических образов: верхом на козе, с обнаженными гениталиями, привязанными к козьей бороде. Данное изображение призвано было отображать наиболее скабрезные аспекты культа Рогатого Бога. Но, несмотря на все это, Норвегия воспринималась в Австралии куда как дружелюбней и ее король, лично приехавший в Австралию, немало сделал для восстановления англо-австралийских отношений. Вместе с ним приехала и новая премьер-министр Британии: бывшая модель Стелла Теннант, внучка Деборы Митфорд, сестры Юнити и Дианы. Именно она и подписала соглашение с Джоном Бьелке-Петерсеном.

 

 

 

Аналогичным образом, через очередного сателлита было достигнуто соглашение и с иным региональным игроком – Африканской Конфедерацией. К 2010 это государство, по разным причинам, охладело к союзу с Американской Империей, тяготея к далекому европейскому союзнику -  Соединенным Провинциям. Последнее  государство, несмотря на кальвинизм большинства населения, тем не менее, позволяло существовать на своей территории и последователям Германа Вирта - еще одной версии германского неоязычества с матриархальным уклоном. Его последователи в свое время переселились и в Южную Африку, где пребывали в статусе лояльного религиозного меньшинства, не терявшие связи с исторической родиной. Эти связи окрепли после раздела Нидерландов и отхода северной их части в сферу влияния Англо-Французской империи. Сближению с нею способствовали  и англоафриканцы из Родезии и ЮАС, несмотря ни на что, предпочитавшие ориентироваться на Лондон, а не на Вашингтон. Сыграла свою роль и позиция Британии во время Африканской войны и доброжелательное отношение британских колонистов в Кении к своим братьям в Родезии. Так или иначе, несмотря на фундаментальнейшие разногласия в религиозном вопросе, обе стороны начали сближаться друг с другом - а заодно и с Австралией. Данное сближение было официально закреплено в 2012 году подписанием Тройственного Соглашения между Англо-Французской империей, Африканской Конфедерацией и Австралийским Союзом. Это соглашение фактически означало создание нового военно-политического блока, де-факто превратившего Индийский Океан в свое внутреннее море.

 

 

 

Аналогичное  соглашение было подписано и между Англо-Французией, Австралией и Чили - о координации действий в южной части Тихого океана. Впрочем, Чили в этом блоке было лишь формально равным партнеров: фактически  это государство,  являло собой британского сателлита, а рулили в нем, как и в «Патагонской Автономии» представители местной британской диаспоры. Богатые скотоводы и промышленники, забравшие в свои руки руководство всей экономикой страны, решали - кто станет президентом в Чили и какой курс ему выбрать.

 

 

Южнотихокеанский союз не обладал таким влиянием как Индоокеанский – как из-за слабосильности одного из участников, так и потому, что в Тихом океане имели прочные позиции и иные, не менее значимые игроки.

 

В 2012-14 гг Священная Римская Империя укрепила свои позиции в Новом Свете: в 2012 году проавстрийский переворот произошел в Перу, а в 2013 вслед за ним последовал и Эквадор, которые в 2014 году объединились в Ново-инкскую империю. «Инкой» стал пришедший к власти в результате переворота перуанский генерал, «выискавший» в своем генеалогическом древе какие-то пересечения с династией давно угасшей империи.  Таким образом, практически вся Южная Америка оказалась под контролем про-венских и про-ватиканских  сил. Исключение составлял «южный Конус» - Чили и «автономная Патагония», англо-американская Гайана, а также Венесуэла.

 

Последнее государство, по сути, превратилось в «единственный плацдарм» Американской Империи в Южной Америке (не считая, опять-таки, Гайаны). Прикормленная кредитами, нашпигованная  американскими базами, – под предлогом «защиты» от Бразило-Боливии, - получающая солидную ренту от права добычи нефти американскими корпорациями, Венесуэла считалась государством с самым высоким уровнем жизни в Латинской Америке. Под влиянием Американской Империи венесуэльская церковь объявила о своем разрыве с Римом и создании собственной «старокатолической» церкви, вбирающей в себя разнообразные туземные культы типа Марии Лионсы. Также в стране активно действовали протестантские и мормонские миссионеры.

 

 

 

Также в 2013 году от Колумбии отделились острова Сан-Андрес-и-Провиденсия, образовавшие как бы «независимое» англоязычное государство в Карибском море. Естественно, на этих островах тут же появились американские базы.

 

 

 

Одновременно Вена улучшила свое положение и в Северной Африке, инспирировав в 2013 году «восстание племен» в Ливии и Чаде. Данные территории и без того подчинялись Египту весьма формально, а наличие на севере Ливии немецких поселенцев ( которых не посмели шугнуть ни турки, ни пришедшие им на смену египтяне) только облегчало задачу.  Так или иначе, в 2015 году Египет, зажатый между мятежниками и Иерусалимским Королевством, признал «независимость» Чада и Ливии, тут же перешедших под протекторат Священной Римской Империи. Вена получила новые, богатые нефтью земли, соединившие разорванные было северно- и центрально-африканские владения и протектораты Империи.  Разрабатывались программы переселенческой колонизации – к живущим еще со времен австро-венгерского владения Ливией немцам планировалось добавить итальянцев, венгров, албанцев, греков.

 

 

 

Потерявший столь важные провинции Египет, удержавший лишь Северный Судан,  окончательно утратил притязания на великодержавие, скатившись к роли «младшего партнера» и чуть ли не вассала Англо-Французской империи. С ее подачи в Египте стал популяризироваться фараонизм, совмещенный с робкими попытками возрождения древнеегипетских культов, пока – лишь в среде  местной интеллигенции и части знати. Это было вполне созвучно идеям Гарднера о связи древнеегипетских мистерий одновременно с европейским «культом ведьм» и африканским вуду.

 

 

 

Суэц, несмотря на все трения между Священной Римской и Англо-Французской империями оставался в их совместном владении.

 

 

 

Почти одновременно Англо-Французская империя осуществила еще одно приращение в Африке: в Либерии, давнем форпосте США на Черном континенте, нарастающее демографическое давление местных племен на американо-либерийскую элиту выплеснулось в ужасающую по своей жестокости гражданскую войну. Она длилась с 2013 по 2016 год, а по ее итогам к власти в стране пришли лидеры племенных «армий». Саму страну возглавил генерал Джошуа Мильтон, выходец из племени кран. На это же племя он опирался придя к власти и именно кран провозгласили его «Королем Либерии». Именно в этом качестве он и подал заяву на вступление в Западно-Африканскую Федерацию. В стране усиленно насаждался культ Ньянбе-а-веха, местного «дьявола» и колдовского покровителя Мильтона, быстро отождествленного с Эшу-Легбой и Рогатым Богом.

 

 

 

Немногие американо-либерийцы, сумев покинуть страну, вернулись в Америку, а там расселили беженцев по островам Карибского моря.

 

 

 

Еще одно приращение, уже чисто формальное, Англо-Французская империя получила и на другом конце Атлантики: Патагонская Автономия, в 2016 году таки провозгласила полную независимость от Аргентины, назвавшись Патагонским Государством, со столицей в городе Росон. Этому акту предшествовали многочисленные обмены населением, когда местные испаноговорящие ( не все, конечно, но многие) постепенно переселялись на север, а на юг, где все более укреплялась валлийская автономия, постепенно переселялись и прочие представители британской диаспоры в Аргентине. Этот процесс подпитывался переселением колонистов непосредственно с Острова, а также из Бретани и Нормандии. Когда же количество переселенцев достигло критической точки - в Лондоне решили, что территория созрела для независимости.

 

 

Азиатские войны

 

«Ветер перемен», пролетевший над планетой на рубеже тысячелетий, не мог затронуть и Дальний Восток, стоявший на пороге собственных глобальных изменений.

 

 

 

На первый взгляд ничего не предвещало: да, на Филиппинах все также действовали партизанские отряды «асвангов», ужасая весь мир своей кровожадностью; в Китае орудовали исламские радикалы-хуэйцы; разного рода волнения периодически вспыхивали в Индии, Индокитае, Индонезии. Но все это были, так сказать, «будни» региона, не особо колебавшие стабильность азиатских правительств.

 

 

 

Первый тектонический сдвиг, как всегда, произошел в Китае. Там еще с начала 90-х действовала секта « Свет небесного владыки» - очередная синкретическая смесь христианства с разного рода местными религиями, с уклоном в китайский национализм. В «нулевые» секта уже набрала серьезную силу, распространившись, среди прочего, и среди гражданских и военных чинов Китайской Республики. Деятельность секты облегчалась тем, что ее активно поддерживала Американская Империя. Тамошних политиков и священников вполне устраивало квазихристианская оболочка секты, рассчитанная на внешнее потребление, а более глубоко в Америке вникать и не собирались. Тем более, что руководство Китайской Республики начало какие-то странные телодвижения, делая явные шаги навстречу Японии, намекая на готовность отказаться от части территориальных претензий в обмен на взаимовыгодное сотрудничество. Усилились контакты с Индией и СССМ, с аналогичными предложениями. Все это было чревато тем, что Американская Империя может потерять свое преобладающее влияние в Китае, способном проводить более самостоятельную политику.

 

 

 

С 2008 года в Китае начались массовые беспорядки, инспирированные поклонниками «Небесного Владыки». Движение ширилось, набирая размах, целые провинции выходили из-под контроля центрального правительства, которому ничего не оставалось делать, кроме как попытаться силой подавить эти выступления. Однако армия отказалась выполнять приказ, а ряд гарнизонов так и вовсе перешел на сторону восставших. Кульминацией беспорядков стал военный переворот 12 января 2009 года, когда власть в стране захватила военная хунта во главе с генералом Ли Цзуном – яростным, до фанатизма, приверженцем «Небесного Владыки», а также выпускником Вест-Пойнта. Начались чистки в армии, избавляемой от офицеров лояльных прежнему режиму и заменяемых на выдвиженцев, разделяющих учение секты или хотя бы сочувствующих ей.

 

 

 

К 2012 году процесс утрясания внутренних неурядиц был,  в общем и целом, завершен «контрреволюционные» и сепаратистские мятежи подавлены, после чего Ли Цзун (объявленный в 2011 году «императором» и основателем новой династии), наконец обратил взоры вовне, решив, что настала пора долгожданного воссоединения разорванных китайских земель. Само собой, что его взор пал на Японию, продолжавшую удерживать Пекин и ряд исконно китайских территорий на побережье, а также Маньчжурию.

 

 

Япония переживала нелегкие времена. Формально она являлась монархией, но де-факто, император давно  был марионеткой сменявших друг друга военных клик, отчаянно враждовавших друг с другом. Каждый из высших офицеров Японской империи был связан с теми или иными дзайбацу, отстаивая, прежде всего, их интересы и участвуя в их конкурентной борьбе. В этих разборках активно участвовали и боссы якудзы, интересы которых тесно переплелись с интересами военных и корпораций.

 

 

 

Данные процессы разворачивались  как на территории собственно Японии, так и в подвластных ей Корее, Маньчжурии и части Китая. Там эти процессы накладывались на уже местные структуры, местных феодалов и местную же организованную преступность. Особое место занимала Маньчжурия: тут стояла самая большая  армейская группировка во всей Империи, превосходя даже  число войск непосредственно на Островах. Тут же имелись и самые крупные филиалы японских дзайбацу, а также самая  крупная японская диаспора на континенте. Более того - еще с 80-х годов, члены японской императорской семьи начали заключать браки с династией маньчжурских Цинов.

 

 

 

Постепенно из всего многообразия враждующих группировок в Японии выкристаллизовались два исполинских конгломерата: союза военных, влиятельных чиновников, феодальных кланов, организованной преступности и разного рода синкретических сект. Первый конгломерат получил условное наименование «Общество Черного Дракона», основную базу имел в Маньчжурии и отстаивал интересы сухопутных войск, выступавших за укрепление союза с Германией и военную экспансию в сторону Китая и СССМ. Второй конгломерат носил именование «Общество Черного Океана», штаб-квартиру имел на Японских островах, отстаивал интересы флота, выступавшего за нормализацию отношений с Американской Империей и начало экспансии в южном направлении: в Индокитай, Филиппины и островные владения Германии в Океании.

 

 

 

До поры до времени «Общество Черного Океана», прочно окопавшееся в ближайшем окружении императора,  доминировало в политической жизни Империи. Однако и «Общество Черного Океана» не собиралось сдавать позиции. Верхушка «черных драконов» группировалась возле императора Маньчжоу-Го – Кумихито, единственного сына принца Масахито и маньчжурской принцессы. После того, как в 1999 году, после не вполне ясного несчастного случая, погиб единственный наследник императора Маньчжоу-Го, тот, под давлением членов «Черного Дракона», назвал своим преемником Кумихито, который и стал императором Маньчжурии в 2005 году.

 

 

 

До поры до времени его не воспринимали всерьез - пока 7 декабря 2013 года в результате несчастного случая во время спуска на воду новой атомной подлодки, вся японская императорская семья погибла при чудовищной силы взрыве, причины которого остались не выяснены. Говорили о чрезвычайно нестабильной сейсмической обстановке в день спуска на воду подлодки «Ямато-но ороти», о том, что службе безопасности предоставили неверные данные касаемо этой самой обстановки, из-за чего и стала возможной трагедия. Но доказать ничего было нельзя, а по факту в японской императорской семье наличествовали только два более-менее прямых наследника: Кумихито и 19-летняя принцесса Айко, внучка  погибшего императора, в момент трагедии находившаяся с полуофициальным визитом на Гавайях, в рамках проводившейся обществом «Черного океана» нормализации отношений с Америкой.

 

 

 

Противоречия вспыхнули моментально. «Общество Черного Дракона», в лице наиболее высокопоставленных его членов  настаивало, что истинным наследником является император Маньчжурии и что женщина не может взойти на Хризантемовый трон. В свою очередь, «Общество Черного Океана» упирало на то, что став императором Маньчжурии, Кумихито утратил право на трон японской империи и вообще он наполовину маньчжур. Что же до женщины на троне, то тут сторонники «Общества Черного Океана» упирали на примеры императриц Гэммэй и Гэнсё, настаивая на том, что прецедент все-таки был. Эти споры длились около года, в ходе которых становилось все более очевидно, что никто не уступит другому и спор о престолонаследии можно будет решить только силой.

 

 

 

Начал Кумихито: 22 января 2015 года он объявил о своей коронации, как японского императора, а через несколько недель верные ему войска высадились на островах. Однако Айко тоже короновалась, как императрица, сплотив вокруг себя «Общество черного океана». Верные ей войска обрушились на маньчжурский десант и, после нескольких месяцев ожесточенных боев, сбросили его в море. Вскоре после этого, летом 2015 войска императрицы Айко высадились в Корее и начали продвижение на север, стремясь привести к покорности Маньчжурию. На Корейском полуострове закипели бои.

 

 

 

За всем этим зорко следили соседи. Священная Римская империя, безусловно, сочувствовала Кумихито и «черным драконам», но вмешиваться остерегалась, завязнув в нескольких конфликтах по всему свету. В частности, войска в азиатских владениях Империи были брошены на подавление очередного выступления асвангов, ставших необычайно активными в эти месяцы. Кроме того и сам Кумихито, в первые месяцы войны не особо жаждал помощи от австрийцев, понимая, что он сядет на трон при их поддержке, то в глазах подданных будет выглядеть не особо хорошо.

 

 

 

Да и вообще, в Вене считали, что Япония уже большая девочка и может разобраться сама.

 

 

 

В отличие от Вены,  Американская  Империя, СССМ и Китай  быстро сориентировались, заключив тайный союз, среди прочего, подразумевающий и возможность вторжения в Японию и ее континентальные владения. Армии Китая и СССМ постепенно концентрировались вдоль маньчжурских границ, Второй флот  Американской Империи покинул места своей дислокации, выйдя в Тихий океан, неся, среди прочего, и немалое количество десантных войск.

 

 

 

В Маньчжурии понимали, что время работает против, тем более, что и в Корее война шла не особо удачно для войск Кумихито. Даже если бы им удалось сбросить японцев в море, надежды на удачную высадку на Островах практически не осталось. Таким образом, в Маньчжурии решили пойти ва-банк.

 

 

 

19 октября 2015 года дислоцированные в Маньчжурии ядерные ракеты нанесли массированный удар по Токио и другим городам Японии. После чего, сопроводив это пропагандистским сообщением о смерти императрицы Айко, японо-маньчжурские войска двинулись на ее деморализованных сторонников в Корее. Ответный удар также воспоследовал, но, ввиду общей растерянности, явно уступал по силе воздействия удару, нанесенному «Черным Драконом». Войска Кумихито шли на восток, преодолевая слабое сопротивление сторонников императрицы.

 

 

 

Но тут уже всполошились все соседи Японии - события разворачивались по какому-то безумному сценарию, не сулящего ничего хорошего региону.  31 октября ракетно-ядерные силы СССМ нанесли ограниченный ядерный удар по городам и базам  Маньчжурской империи, а 1 ноября армии Российской империи и Монгольского ханства перешли Амур.

 

 

 

Одновременно китайские войска вторглись в японские владения в Китае и, преодолевая ожесточенное японское сопротивление, 23 ноября вошли в Пекин.

 

 

 

И в завершение всех событий последовало официальное сообщение и от правительства Американской Империи. Оказывается, императрица Айко жива – буквально перед тем как Токио подвергся атомному удару, она успела вылететь из города на личном самолете. Ударная волна настигла ее самолет, вынужденно совершивший посадку прямо в океан. Все кто сопровождал императрицу, погибли, но сама Айко выжила, несколько дней проведя на спасательном плоту, питаясь сырой рыбой, пока ее не подобрали с американского линкора. Чуть позже уже сама Айко выступила в прямом эфире, совместно с молодым правителем Американской Империи, Соломоном Первым.

 

 

 

Надо сказать пару  слов и про нового американского императора. Вступив на престол в 2008 году, он с первых же дней проявил себя энергичным правителем, желающим, во-первых, расширить границы своих владений, а во-вторых, из человека-функции, банального религиозного символа, стать полноценным монархом.

 

 

 

С первой задачей Соломон справился относительно легко: женившись на наследнице Мексиканской империи, он, с помощью нескольких кредитов и пропагандистского выплеска по всем подконтрольным СМИ, сумел убедить мексиканскую верхушку, что им тоже позарез нужна реставрация монархии. Что и было сделано в 2010 году, когда Соломон и его августейшая супруга были объявлены императором и императрицей Мексики, наследниками владетельных прав Агустина Итурбиде, Максимилиана Габсбурга и ацтекских императоров. В то же время, используя расизм своих подданных и религиозные отличия, Соломон заявил, что не собирается включать Мексику непосредственно в состав Империи. Это будет отдельное владение, практически не интегрированное в Канадо-Америку и живущее по своим законам. Точнее, по одному единственному закону: воле своего монарха, который в Мексике подвергался очень многим ограничениям,  на исторической родине.

 

 

 

Приняв на себя преемственность от Максимилиана Габсбурга, Соломон как бы невольно и породнился с означенной династией, пусть чуть-чуть, но смягчив накал противостояния между двумя империями. Также он ввел в более-менее конструктивное русло и отношения с Англо-Французской империей, вскоре после ее образования. Все это, мягко говоря, не обрадовало наиболее консервативную часть американской верхушки, опиравшейся на Имперский Совет церквей. В 2012 году в этих кругах созрел заговор, целью которого было смещение, а то и казнь императора и императрицы, с провозглашением по всей Северной Америке теократической республики. Однако имперские спецслужбы, прикормленные и расширенные Соломоном, вовремя раскрыли заговор, позволив ему выявить и обезвредить подрывные элементы. Внеочередные выборы в Конгресс помогли Соломону получить в обоих палатах преданное большинство, тогда как в имперский совет церквей были введены более лояльные императору священнослужители. Разобравшись, таким образом, внутри Империи и укрепив свое положение, Соломон вновь решил обратить свой взор вовне.

 

 

 

И Япония ему дала для этого такой замечательный повод.

 

 

 

С принцессой Айко он был знаком и ранее, принимая ее с официальным визитом в Белом Доме, так что общий язык они нашли быстро. Она же официально попросила Соломона о помощи: в стране царил хаос, сторонники «Черного Океана» и «Черного Дракона» открыто резали друг друга, тысячи людей страдали от радиации,  в общем, полная гуманитарная катастрофа. Кроме того, стране угрожало китайское вторжение: китайцы, уже высадили десант в Корее, выступив тут в качестве «третьей силы» и явно нацелившись на давно ненавидимую Японию. Императрица Айко просила своего царственного собрата помочь в том, что она сама бы не смогла разобраться.

 

И Соломон, разумеется, благородно помог. В феврале 2016 года американские войска начали высаживаться в Японии, придя на помощь сторонникам Айко, разгромив враждебные ей силы и оказав стране масштабную гуманитарную помощь. Несколько звонков генералу Ли Цзуну помогли решить вопрос и с китайцами, вскоре убравшимися из Кореи - на чем настаивали и в СССМ. По всей Японии, словно легенду о чуде, передавали рассказ о спасении императрицы Айко, чуть ли не заново родившейся в пучине, спасенной лично богом-драконом Ватацуми, повелителем моря, орудием и чуть ли не воплощением которого стал Соломон. Пропаганда такого рода все усиливалась, а американские войска в Японию все пребывали и не было похоже, что они собираются уходить, тем более, что работы им в Стране Восходящего Солнца оставалось много.

 

 

 

Ни у кого не осталось сил для возмущения, когда в марте 2017 года все еще незамужняя императрица Айко сочлась браком с Соломоном, монархом Американской Империи.

 

 

 

Тут надо сделать небольшое отступление и напомнить, что официальная церковь Империи, пусть и оставаясь формально англиканской, все более сближалась с наиболее радикальными и ортодоксальными версиями мормонизма и адвентизма. И уже не было ничего удивительного в том, для монархов, коль уж в Америке они стали возможны, заодно оказались позволительны и некоторые допущения, вполне логичные для тех, кто позиционировал себя духовными преемниками царей древнего Израиля и Иудеи.

 

 

 

Проще говоря, монарху разрешили многоженство. Вернее, двоеженство.

 

 

 

В марте 2017 года Соломон и Айко поженились, а уже в январе 2018 года было объявлено о появлении на карте новой Империи, получившей название Тихоокеанской, включившей бывшие США, Канаду, Мексику и Японию, а также все их колонии и владения.

 

 

 

Все вышесказанное совсем не обрадовало СССМ, тем более, что американцы, вопреки тайным договоренностям, прихватили и часть территорий, что по предназначались России, а именно Курильские острова. И хотя СССМ забрал весь Сахалин, осадок, что называется, остался. Однако СССМ сумел с лихвой себе компенсировать эту потерю: его войска все еще оставались в Маньчжурии, уже приступив к восстановлению разрушенной страны и также не собираясь уходить. Это уже было нарушением договоренностей с Китаем, но их в СССМ с самого начала не собирались выполнять, резонно рассудив, что вслед за воссоединением с Маньчжурией усилившийся Китай предъявит претензии и на Монголию, Синцзян или Тибет, принадлежавший союзной Индии. СССМ не дал китайцам Маньчжурии, более того, он еще и отжал у них захваченную  ранее Корею. Также русские и монгольские солдаты спасли от избиения и местных японцев, дав им возможность включиться в восстановление государства, а вскоре и занять прежнее положение. Спецслужбы СССМ выцарапали из потаенного бункера  императора Кумихито и сделали ему предложение, от которого он не мог отказаться: возглавить Японо-Маньчжурскую империю, с перспективой  вступления в СССМ. Что и было сделано в конце 2018 года. При этом Кумихито продолжал претендовать на Хризантемовый трон в Токио.

 

 

 

Все это сильно осложнило отношения СССМ с Тихоокеанской Империей и Китаем, но в Москве решили, что новые территориальные приобретения стоят того.

 

 

 

За всеми событиями в Японии, малозамеченным остался перелом в партизанской войне на Филиппинах:  в мае 2018 года отряды асвангов, сильно пополнившиеся за счет суеверных, распропагандированных крестьян, вошли в Манилу, устроив кровавый террор. Новое правительство ориентировалось на Американскую Империю и Великого Белого Асванга (Соломон, как и его отец, также страдал от порфирии).

 

Десятки и сотни тысяч филиппинцев эмигрировали из страны, расселившись во Вьетнаме. Заодно бывшие солдаты короля Филиппин помогли вьетнамскому императору подавить восстание мятежных тайцев: еще в 2013 году в результате династического брака Таиланд и Вьетнам объединились в двуединую империю Вьет-Тай, под патронажем, разумеется, Священной Римской Империи.

 

Эпилог

 

«Ядерная гражданская» в Японии, несмотря на  относительную локальность, произвела сильное впечатление на весь мир. Как-то быстро пришло понимание, что в мире  завязано множество узлов противоречий, ничуть не менее острых, каждый из которых потенциально способен привести и к более масштабному конфликту. Что, с учетом накопленного каждой из великих держав ОМП, могло вылиться  в полное уничтожение человечества. Нельзя, конечно, сказать, что такого понимания не было раньше, также как и то, что означенное понимание разом ликвидировало все упомянутые противоречия и конфликты. Однако, до необходимости обозначить «правила игры» и зафиксировать статус-кво, ведущие мировые игроки все же созрели.

 

 

 

27 сентября  2018 лидеры множества стран мира собрались в швейцарском Цюрихе. Место было выбрано не случайно: Швейцария, несмотря на все, что творилось в Европе, все еще держалась за свой нейтралитет. Не случайно выбрали и дату: именно 27 сентября  1918 года был подписано перемирие, положившее конец Первой Мировой. Мир за эти сто лет пережил еще одну мировую войну, множество конфликтов, ряд фундаментальных идейных трансформаций, изменившись до неузнаваемости. Теперь встреча мировых лидеров должна была зафиксировать этот текущий статус.

 

 

 

На  Цюрихской Конференции присутствовало около полусотни различных глав государств, но первую скрипку, разумеется, играли только четверо: император Тихоокеанской Империи Соломон Первый; кайзер Священной Римской Империи Карл Габсбург; Император Всероссийский, Председатель Союза Священных Самодержавных Монархий Рудольф Унгерн фон Штернберг-Романов и императрица Соединенного Королевства Великобритании, Ирландии, Франции и Бретани, королева Александрина.

 

 

 

В Цюрихе было подписано около сотни разных соглашений, итогом которых стала так называемая «Цюрихская декларация», поделившая мир на сферы влияния между четырьмя блоками, ставшими основой «четырехполярного» мира.

 

 

 

Первый блок возглавляла  Тихоокеанская Империя, вобравшая в себя Канаду, США, Японию и Мексику, а также ряд мелких колониальных владений. Мексика и Япония занимали в империи особое место, сильно отличаясь по своему внутреннему устройству от англосаксонского «ядра». Союзниками Тихоокеанской Империи выступали Китай, Иран, Венесуэла, Филиппины и разная марионеточная мелочь, типа Исландии (Гренландия еще в 90-е  вошла в состав Канады отдельной территорией).

 

 

 

Второй блок возглавила Священная Римская Империя, главной скрепой которой являлась связка: кайзер+папа, Вена и Ватикан. В этот блок входили: непосредственно Империя (Австрия, южногерманские королевства, Рейнланд, Эльзас, Чехия, Северная Италия), Венгро-Славия, Украина, Испания, Португалия, Корсика, «Великая Бельгия», итальянские государства, Турко-Болгария и прочие балканские королевства. На Ближнем Востоке союзниками СРИ были Иерусалимское Королевство и Великое Герцогство Финикийское, на Дальнем – империя Вьет-Тай и Соединенные Штаты Индонезии. В Африке у Империи имелось множество владений и  вассалов, главным из которых считалась Империя Конго. В Южной Америке союзником СРИ выступала Бразило-Боливия и ее разнообразные сателлиты, от Колумбии до Аргентины.

 

Третьим блоком стал СССМ. Помимо государств непосредственно входивших в его состав ( Российской Империи, Королевства Пруссии, Королевства Швеции, Королевства Дании, Королевства Саксонии, Королевства Финляндии, Королевства Литвы, Великого Герцогства Балтийского, Царства Грузинского,  Царства Боспорского и Кубанского, Монгольского Ханства и Японо-Маньчжурской Империи) и трех протекторатов ( Османской Империи, Армянского Царства и Бухарского Эмирата), в данный блок входили также Индия ( со всеми ее сателлитами), Эфиопская империя и Афганистан.

 

 

 

Наконец, четвертым блоком стала Англо-Французская империя и возглавляемый ею Тройственный Союз с Австралией и Соединенными Штатами Африки. Союзниками Англо-Франции также выступали Норвегия, Соединенные Провинции, Египет, Федерация Западной Африки, Чили и разная полуколониальная мелочь по всему миру.

 

 

 

Таким был мир по истечении века со времен окончания Великой Войны. Стал ли он лучше или хуже за это столетие? Удержится ли все еще хрупкое равновесие между четырьмя блоками и станет ли «Цюрихская декларация» основой нового, более стабильного и справедливого миропорядка? Только будущее может дать на это ответ.

 

 

 

 

Изменено 29 Nov 2018 пользователем Каминский

[Han Solo]

Мне кажется, с поддержкой США и Японии или без них, красных в Сибири раздавят. Вся их сила была в том что они опирались на столицы. В Сибири они моментально оттолкнут всех кого не лень, а у российского правительства будут практически неограниченные ресурсы в сравнении с.

[Каминский]

Мне кажется, с поддержкой США и Японии или без них, красных в Сибири раздавят.

Если кто-то всерьез поставит себе такую цель- раздавят. Но Германия такой цели особо не ставила, Сибирь ей была неинтересна. А в европейской России...слишком много сил ушло на обустройство и взаимную грызню.

[Serafim]

Занимательная АИ, хотя некоторые места мне кажутся нелогичными с такими международными раскладами. 

Ближе к концу ТЛа начал переживать: неужели в этот раз Европейская Россия обойдется без уже ставшего классическим орловиизма? Так не пойдет! Но в конце выдохнул, слава Б-гу все на месте. 

[Каминский]

хотя некоторые места мне кажутся нелогичными с такими международными раскладами. 

Например?

Ближе к концу ТЛа начал переживать: неужели в этот раз Европейская Россия обойдется без уже ставшего классическим орловиизма?

"Орловия, Орловия, во сне и наяву, в сердце моем ты всегда со мной"

Но тут, возможно, будет круче.

[Serafim]

Например?

Слишком борзые коммунисты у которых в руках лишь одна Сибирь. Такие больше 1000 военов не соберут, а тут смогли в одну харю почти скушать Китай во времена когда РИ СССР решался лишь слегка влезть в Восточный Туркестан. Я когда читал думал что вы выведете к тому что немцы поддерживали коммунистов не меньше чем Антанта а может даже и больше. Да, в начале они явно не нужны и их нужно вытеснить за Урал, но потом-то они стали исключительно проблемой американцев, япов и ко. Поэтому их не просто подкармливали но и открыто спонсировали. И Антанта тоже спонсировала потому что других вариантов у нее особо и нет. И вот тогда обстоятельства могут сложиться таким образом что сибирские коммунисты пройдут между струй и смогут захапать Китай. Практически без сопротивления великих держав.

Но в таком случае смущает оккупированные Владик и Камчатка. Если все возможные коллаборационисты союзны Германии, то Антанта без вариантов будет поддерживать движение за сильную неделимую и реваншистскую Россию, пусть и красную. А при такой позиции очень странно нападать и отбирать что либо у Сибири. 

[Ottokar]

Этот образ безликой и безличной силы был необходим ему для функционирования собственной картины мира. Эволюционирующей материи, постепенно развивающейся от одномерного пространства к многомерному перед неизбежным возвращением в небытие. Мережковский специально отмечал, что это не христианский бог, милосердный и обладающий личностью. Но, несмотря на все попытки замаскировать событие чисто научной лексикой, очевидно, что речь идёт о религиозном откровении. После многих лет яростного атеизма Мережковский нашёл своего бога. Точнее богов, финал работы «Универсальный ритм как основа новой концепции Вселенной», единственной доступной части его книги «Схема новой философии Вселенной» (Sch?ma d’une nouvelle philosophie de l’Univers) описывает будущее, в котором постигшие истину люди воздвигнут храмы существам восемнадцатого измерения, соответствующих античным божествам и поставят рядом алтарь «неведомому Богу». На самом деле уже в его первом и единственном романе «Рай Земной» мудрый педофил из светлого будущего приветствовал со своим гаремом солнце откровенно религиозной церемонией. При том, что роман в целом откровенно атеистический.

Не, ну религиозные идеи и всё такое - это конечно интересно, а как это повлияет на социально-экономическую политику?

[Serafim]

Но тут, возможно, будет круче.

Фига. Интрига!

Не, ну религиозные идеи и всё такое - это конечно интересно, а как это повлияет на социально-экономическую политику?

Я не думаю что вы хотите это знать

[Ottokar]

Я не думаю что вы хотите это знать;)

Ну просто для РИ-интербеллума характерны четыре основные социально-экономические модели: правая мобилизационная диктатура (тут всё понятно), левая мобилизационная диктатура (аналогично), либеральный фритрэйд (Великобритания, Франция до Народного фронта) и протекционистская демократия (Рузвельт). Личные перверсии Мережковского и его мифологическая концепция (кстати, мне одному она напоминает смесь неоплатонизма с индуизмом?) - это, конечно, интересно, но, боюсь, что он не сможет изобрести что-то принципиально новое.

[Ottokar]

Как, собственно, и в самой Австро-Венгрии: после победы обе немецкие империи испытали резкий подъем пангерманизма, появления все новых фёлькише и ариософских обществ, поклонников Гвидо фон Листа, Ланца фон Либерфельса, Карла Марии Виллигута, Германа Вирта и тому подобных товарищей. Выраставшие как грибы по обоим Рейхам оккультно-националистические общества требовали вслед за победой над внешним противником, разобраться и с внутренними врагами: евреями, масонами, социалистами, возродить исконно германскую религию и начать новую войну, для установления полного господства германской расы. Данные идеи открыто поддерживались некоторыми генералами (вроде Эриха Людендорфа), тем более, что военные укрепили свои позиции в обоих империях, фактически отодвинув на второй план обоих кайзеров. Впрочем, и кайзер Вильгельм благоволил таким настроениям, не переходя, впрочем определенной грани. В самой Германии, также как и Австро-Венгрии, планы ариософов по глобальному переустройству империй не могли найти должного воплощения, однако в новообразовавшихся государствах-сателлитах дело обстояло иначе. Так Ланц фон Либенфельс, разочаровавшись в Габсбургской монархии, эмигрировал в Балтийское герцогство, где его идеи многим пришлись по вкусу, хотя и тут их не торопились претворять в жизнь. Тем не менее, никто не препятствовал Ланцу в популяризации идей «Теозоологии» и «воссоздания Ливонского Ордена», а многие высшие чины герцогства состояли в созданном Ланцом «Ордене Нового Храма».

Ариософы - это, конечно, эпично, но, ИМХО, детерминизм не пройдет. Германия тут держава-победительница (что уже снижает националистические запросы населения), при этом от войны она всё равно пострадала. Как бы определенный крен влево не проявился. Конечно, эти социал-демократы будут типично-немецкими, то есть сотрудничающими с властями и выступающими против радикально-левых (так что войска против большевиков они пошлют за милую душу), но тем не менее. Впрочем, теоретически, можно совместить сильные позиции СД и левых либералов а-ля Ратенау (который выдвинулся ещё во время войны на военном планировании) с правыми оккультно-эзотерическими политическими экспериментами в германосфере. Благо те же прусские генералы при необходимости умели с (умеренными) эсдеками торговаться, что и продемонстрировали в ходе Первой мировой войны.

P.S. Кстати, взгляды Мережковского мне напомнили тему коллеги Каминского про гипотетическую римско-античную религию в мире без христианства, этакий (квази)монотеистический аналог индуизма на основе неоплатонизма. Это если убрать чисто педофильский компонент. Впрочем, при желании и педофилию можно "подшить к делу", поскольку у тех же греков это был де-факто институт социализации. Мережковский - попаданец?

Изменено 17 Apr 2018 пользователем Ottokar

[Ottokar]

В Италии все еще оставались австро-венгерские войска в Ломбардии и Венеции, на страну легли огромные репарации. Австро-Венгрии перешли также Ливия и Эритрея.

В Италии после такого стопудово будет социалистическая революция. Которая или победит, или её подавят. Во втором варианте возможны всякие интересные вариации с раздроблением Италии на несколько квазинезависимых государств - де-факто возвратом к состоянию середины XIX века - и возрождением Папской области (Центральные державы, ЕМНИП, делали понтифику соответствующие намеки). В Британии вследствие проигранной войны левые усилятся в бОльшей степени, чем в РИ, и, как реакция на это, возможна победа Мосли. Или Мосли останется лейбористом и устроит успешный лейбористский "Новый курс". В общем, в данной АИ открывается много интересных возможностей и помимо солярной педофильской диктатуры.

Изменено 17 Apr 2018 пользователем Ottokar

[Ottokar]

Вместо него было провозглашено Украинское Королевство во главе Вильгельмом Франц Габсбург-Лотарингским

Боюсь, у него будут некоторые трудности с основанием династии.

[Ottokar]

Евразийский Союз Советских Социалистических Республик.

Вряд ли его назовут именно так, ранние "евразийцы" были сугубыми антибольшевиками.

P.S. Насколько я знаю историю вопроса, первоначально китайские коммунисты были сильны именно в крупных прибрежных городах, так что логично как раз отдать им побережье, а внутренние районы оставить за правыми гоминдановцами или варлордами. В РИ во внутренние районы их выдавили уже позже.

Изменено 17 Apr 2018 пользователем Ottokar

[Каминский]

Слишком борзые коммунисты у которых в руках лишь одна Сибирь. Такие больше 1000 военов не соберут, а тут смогли в одну харю почти скушать Китай во времена когда РИ СССР решался лишь слегка влезть в Восточный Туркестан

В Сибири получилась сильная диспропорция между численностью армии и собственно численностью населения, еще немного и ЕСССР ждал бы офигительный такой голод и крах. Поэтому и вторглись в Китай, чтобы было как разгрузить армию. Ну, а там к ней еще китайские товарищи подключились, которые активно уговаривали местных принять новую власть.

Если все возможные коллаборационисты союзны Германии, то Антанта без вариантов будет поддерживать движение за сильную неделимую и реваншистскую Россию, пусть и красную. А при такой позиции очень странно нападать и отбирать что либо у Сибири. 

Ну, поначалу так и задумывалось, но после коммунистической революции в Китае Антанта  ужаснулась и начала интервенцию. Там и немцы потом подключились.

Не, ну религиозные идеи и всё такое - это конечно интересно, а как это повлияет на социально-экономическую политику?

Ну просто для РИ-интербеллума характерны четыре основные социально-экономические модели: правая мобилизационная диктатура (тут всё понятно), левая мобилизационная диктатура (аналогично), либеральный фритрэйд (Великобритания, Франция до Народного фронта) и протекционистская демократия (Рузвельт). Личные перверсии Мережковского и его мифологическая концепция (кстати, мне одному она напоминает смесь неоплатонизма с индуизмом?) - это, конечно, интересно, но, боюсь, что он не сможет изобрести что-то принципиально новое.

Ну, собственно экономикой он вряд ли будет заниматься. Какая, кстати, экономическая программа была у "Союза русского народа"?

Думаю, экономика России будет напоминать германскую, но в колониальном варианте.

Германия тут держава-победительница (что уже снижает националистические запросы населения)

Ну...как сказать еще. В РИ вон вроде как Германия до войны была на подъеме, но означенные запросы были на подъеме. Потом опять таки может быть настрой типа "хорошо, но мало".

Впрочем, теоретически, можно совместить сильные позиции СД и левых либералов а-ля Ратенау (который выдвинулся ещё во время войны на военном планировании) с правыми оккультно-эзотерическими политическими экспериментами в германосфере. Благо те же прусские генералы при необходимости умели с (умеренными) эсдеками торговаться, что и продемонстрировали в ходе Первой мировой войны.

Может быть. С этим еще можно поэксперементировать. Хотя, как по мне, самый оптимальный вариант тут- военная диктатура под фиговым листком монархии. А насчет "сдвига влево"- так тут как бы еще пытались революцию совершить, настрой против социалистов "хотевших ударить кинжалом в спину, когда мы были в шаге от победы" может вполне иметь место быть.

Это если убрать чисто педофильский компонент.

Эфебофилия, не? Хотя вроде Мережковский был вполне гетеросексуален. Впрочем, это уже его личные тараканы, вряд ли его последователи унаследуют и его сексуальные предпочтения.

В Италии после такого стопудово будет социалистическая революция.

Интересный вариант, хотя я о нем думал.

Боюсь, у него будут некоторые трудности с основанием династии.

А что? И он тоже?

Вряд ли его назовут именно так, ранние "евразийцы" были сугубыми антибольшевикам

Ну, чисто географически...

[Каминский]

Насколько я знаю историю вопроса, первоначально китайские коммунисты были сильны именно в крупных прибрежных городах, так что логично как раз отдать им побережье, а внутренние районы оставить за правыми гоминдановцами или варлордами.

Это да, но Советам по-любому придется действовать и там. А интервентам все равно придется действовать с побережья.

[Ottokar]

Ну, чисто географически...

"Чисто географически" ранние большевики планируют строить Земшарную Республику Советов.

А что? И он тоже?

Не, там не эфебофилия, там всё более... гм, заурядно.

Интересный вариант, хотя я о нем думал.

Даже в РИ едва не рвануло - причем, как по мне, у красных там было гораздо больше шансов взять власть, чем в Германии.

вряд ли его последователи унаследуют и его сексуальные предпочтения.

И тут я вспоминаю одного писателя из Тамбова...

Хотя, как по мне, самый оптимальный вариант тут- военная диктатура под фиговым листком монархии

Так именно военные и пошли на сотрудничество с СД и введением военного планирования. Да и военную диктатуру по завершению войны скорее всего в самой Германии (не на периферии) придется демонтировать, немцы уже наелись брюквы. Собственно, ещё Людендорф (представитель тех самых военных кругов) в 18-ом начал готовить условия к поэтапному переходу власти к правительству Макса Баденского.

Потом опять таки может быть настрой типа "хорошо, но мало".

После многих лет блокады и бойни по всем фронтам при тотальном господстве на море флотов Антанты нарисованные вами уступки уже... гм, весьма и весьма значительны. Кстати, спасибо, что напомнили про флота. Вашингтонская конференция по флотам тут точно будет иная и с иными итогами.

Какая, кстати, экономическая программа была у "Союза русского народа"?

ЕМНИП, протекционистская. Но вообще вкусы \Мережковского для СРН, согласитесь, довольно необычны.

P.S. Кстати, ещё немного о социалистах в этой АИ. Союз Спартака запретят и подвергнут репрессалиям, поэтому основной оппозиционной политической силой слева станут "независимцы" (в РИ значительная их часть потом свалила в КПГ). В Ирландии у власти скорее всего окажутся социалисты - это был бы удачный ход, поскольку вызвал бы рост социалистических настроений в Британии и мог бы вызвать как ответную реакцию приход к власти Мосли. В общем, забавный мир выходит (Мережковский-диктатор - это, конечно, нечто, но так даже веселее). Было бы интересно в ближайшее время почитать продолжение.

Изменено 17 Apr 2018 пользователем Ottokar

[Каминский]

Чисто географически" ранние большевики планируют строить Земшарную Республику Советов

Ну, для именования Земшарной республикой пока оснований маловато

 

Не, там не эфебофилия, там всё более... гм, заурядно.

Ну, я собственно это "заурядно" и имел в виду.

С другой стороны:

По сообщениям французской прессы, Вышиваный в 1935 году был вовлечен своей невестой или любовницей, телеграфисткой Полетт Куйба в денежную аферу

Думаю, уж ради династии сможет наступить на горло собственным наклонностям (точнее не горло, но вы поняли))) В любом случае в РИ он до 1948 года прожил, причем помер в тюрьме от туберкулеза. Здесь он может прожить и дольше и далеко не факт что Королевство Украина переживет его к тому времени. Хотя как знать...

Собственно, ещё Людендорф (представитель тех самых военных кругов) в 18-ом начал готовить условия к поэтапному переходу власти к правительству Макса Баденского.

Вряд ли военные полностью выпустят власть из рук.

Вашингтонская конференция по флотам тут точно будет иная и с иными итогами.

Если будет вообще.

Но вообще вкусы \Мережковского для СРН, согласитесь, довольно необычны.

Не более чем его религиозные взгляды.

 

Изменено 17 Apr 2018 пользователем Каминский

[Каминский]

Было бы интересно в ближайшее время почитать продолжение.

Посмотрим. Хотелось бы предварительно  услышать еще мнений от коллег.

Насчет Англии у меня мысли есть, но пока в стадии набросков. Вряд ли это будет Мосли- у меня уже это было, тут надо что-то более замысловатое.

[Ottokar]

Ну, для именования Земшарной республикой пока оснований маловато

Ну так просто, незамысловато и детерминистично - СССР.

С другой стороны:

Ну тогда может и постараться во имя династии, или пойти по пути кастильского короля Энрике Бессильного, ЕВПОЧЯ.

Вряд ли военные полностью выпустят власть из рук.

Ну в плане руководства внешней политикой и оборонкой - несомненно не выпустят. С другой стороны, к руководстве экономикой и социальной политикой в самой Германии с высокой вероятностью придется пригласить социал-патриотов вроде Носке, который в рамках деятельности Антибольшевистской лиги в реале как раз предлагал создать "христианский социализм" как антитезу большевизму. В общем, некий левоправый социал-дирижизм.

Вряд ли это будет Мосли- у меня уже это было, тут надо что-то более замысловатое.

Мосли интересен тем, что успел побывать в лейбористских кругах и может перехватить у левых их социальную программу.

Если будет вообще.

Ну да. По факту-то при сохранении сильной Германии США, Британии и Японии надо сотрудничать. При этом именно они - гегемоны на море, так как у Франции с флотом вроде бы не очень на тот момент, а Германия за время ПМВ измучена блокадой. В общем, англо-саксонская морская гегемония.

[Оцелот]

Как, собственно, и в самой Австро-Венгрии: после победы обе немецкие империи испытали резкий подъем пангерманизма

А как тогда обстоят дела в Австро-Венгрии с вопросом национального сепаратизма? Победа в Великой войне всё же не решает автоматом проблему многонациональности Габсбургской империи, а поднятие идей пангерманизма в стране так и вообще может усугубить ситуацию.

[Каминский]

А как тогда обстоят дела в Австро-Венгрии с вопросом национального сепаратизма?

Ну, пока на волне эйфории от победы в войне и основательного такого пригнобления сербов волну национализма удалось сбить, но проблема, разумеется, остается и еще проявит себя.

Возможно таки будут реформировать по рецептам Франца-Фердинанда или еще как-то. А возможно и распадутся таки.

[Magnum]

Коротко о главном. 

 

1) Присоединяюсь к вышесказанному: США может гораздо сильнее поддержать красных. Потому что, извините за выражение, прагматики. Даже в реале (снова извините за выражение) все было не так однозначно, и среди американцев бродил романтический взгляд на Советскую Россию - "мы своего короля свергли, а русские - царя".  Особенно если белую фракцию будут рассматривать как германских марионеток.  

 

2) В подобную Белголландию не верю.  Да, в этом мире Нидерланды могут склониться к глубокому союзу с Германией и получить что-нибудь в подарок от бывшей Бельгии. Но не столько. Немцы не станут отказываться от выхода к морю, например. 

 

3) Пошел дописывать свой роман про мир Кайзеррайха. 

 

 

[sigulin.maxim]

всерьез поставит себе такую цель- раздавят.

Начнем с главного - Сибирь как база экспансионистки настроенных большевиков - нонсенс. Первыми кто поставит себе цель их раздавить это собственно сами сибирские крестьяне - которые вооружены, зажиточны и чьи идеалы больше соответствуют взглядам Махно, чем Свердлова Ленина и Ко.

В РИ этих крестьян давили 11 лет причем обе стороны гражданской войны. И большевики смогли их задавить только опираясь на безграничные (по сравнению с сибирскими) людские ресурсы центральной России. Здесь этих ресурсов нет и не предвидится. Заявленная вами эвакуация красных армий в Сибирь, это вряд ли более 100-150 тыс. эвакуантов, ибо мобилизованные крестьяне (да и рабочие в массе) разбегутся по домам, а в Сибирь отступят наиболее идейные (латыши, интернационалисты (китайцы, чехи и прочие), партийные). Временно взять под контроль Сибирь вдоль Транссиба они может и смогут, но у них начнутся те же проблемы. что и у Колчака - перманентная партизанщина в прекрасно подходящей для этого горно-лесной местности, голод в городах (ибо хлеба в города сибиряки не дадут) и внутренние свары.

 

[John D. Long]

Сибирь всегда была самой антисоветской частью России. Ничего у большевиков с ней не выйдет, тупо не на кого опереться. И даже красноаимейцы будут рады дезертировать на бескрайних просторах, где в лесах, горах и степях их искать не будут

[ВИП]

Так или иначе, на Дальнем Востоке и в Сибири установилась Советская власть. Очень быстро она также распространилась в Казахстан, Среднюю Азию, а также Монголию.

Капец, за что так с Сибирью

Начнем с главного - Сибирь как база экспансионистки настроенных большевиков - нонсенс. Первыми кто поставит себе цель их раздавить это собственно сами сибирские крестьяне - которые вооружены, зажиточны и чьи идеалы больше соответствуют взглядам Махно, чем Свердлова Ленина и Ко. В РИ этих крестьян давили 11 лет причем обе стороны гражданской войны. И большевики смогли их задавить только опираясь на безграничные (по сравнению с сибирскими) людские ресурсы центральной России.

Как-то так, да. В очередной раз выложу мою любимую карту по периоду

 

Там кое-где составители карты не нашли данных, но в юж Сибири некоторые серенькие части также светло-жёлтеньким в реальности должно раскрасить

Изменено 18 Apr 2018 пользователем ВИП