МОРФАС 4.0

[Vanga Vangog]

Еее, карта!

У Руменгрии границы вообще класс, смотрится как влитая.

[Каминский]

У Руменгрии границы вообще класс, смотрится как влитая

Руменгры вообще большие молодцы.

[Каминский]

На полях сражений в Сибири и Центральной Европе еще гремели последние отзвуки войны с коммунизмом, а в иных регионах уже завязывались узлы новых конфликтов, переходящих в новые же войны. Одной из  них стала очередная гражданская война в Испании, именуемая иногда «Четвертой карлистской» или «Второй войной за испанское наследство».

 

История Испании в этой АИ начала меняться гораздо раньше, чем в остальной Европе. Поражение в Десятилетней войне и потеря Кубы еще в конце 1870-х вызвало в Испанию бурю недовольства Альфонсо XII и без того не шибко популярным в стране. В итоге он был убит вместе с супругой в 1880 году в результате покушения радикального республиканца. Наследника он породить еще не успел – вообще детей не было, его первенец, девочка, погибла вместе с беременной матерью. По всей стране начались возмущения кончившиеся провозглашением Второй испанской республики 1881 - 1884. Монархисты впрочем, не теряли времени даром, очень скоро подняв мятеж, кончившийся свержением республики и установлением Регентского совета, позвавшего на трон бывшего короля Амадео Первого. Тот, впрочем, ранее отрекшийся от испанской короны, взять свое отречение обратно не захотел и на испанский трон в 1886 году взошел его старший сын и наследник 17-летний Эммануил Филиберт Савойский.

 

Понятное дело, что относительно молодой человек во главе государства с кучей неотрегулированных проблем, не мог сразу их всех разрешить. Лет десять ушло у него на то, чтобы стабилизировать внутреннее положение в стране, подавить мятежи карлистов, республиканцев и разных сепаратистов, также примыкавших к одному из двух лагерей.  На его правление пришлась и неудачная война на Филиппинах, после которой Испания потеряла все свои владения в Тихом океане, продав их Германии. Впрочем, полученные от немцев деньги помогли сбалансировать бюджет и подавить новую волну выступлений. Помимо Германии, немалые средства король Эммануил получал и от Италии, рассматривавшей Пиренейский полуостров как почти семейную вотчину Савойской династии.

 

Так или иначе, король худо-бедно проправил до начала Первой мировой войны, от вступления в которую он всячески удерживал Испанию – даже после того как в войну с Центральными Державами вступила Италия и все семейство всячески подбивало Эммануила нарушить  испанский нейтралитет. Именно то, что король был готов податься этим уговорам вкупе с рядом нерешенных внутренних проблем и подтолкнули выступления против монархии, подхлестнутые революциями в России, Германии, Франции и других европейских странах. Выступления приобрели такой размах, что король был вынужден покинуть страну, укрывшись в Италии. На время была провозглашена Третья Республика, вскоре переименованная в Испанскую Коммуну, но тут уже вмешались внешние силы. В ноябре 1917 года в Испанию вторглись войска Великобритании, Италии, Португалии, Мексики и Бразилии. Им удалось подавить мятеж и установить в Испании клерикально-военную диктатуру, под влиянием Италии.

 

Через четыре года король Эммануил скончался от испанки. На престол взошел его сын  Амадео Второй, тут же поддержанный итальянцами. При нем страна еще больше попадала в зависимость от Италии, что тяготило  испанцев еще при Эммануиле. Недовольство усугублялось рядом внутренних и внешних проблем, национальным унижением от потери Испанского Марокко, а также идеологическим пристрастием Амадео к романизму –в наиболее «светском», условно «фашистском» варианте. Новый король был большим поклонником Габриеле д’Аннунцио, живо интересовался римским прошлым Испании и искренне считал, что будущее Испании может быть только в союзе с Италией – «великом латинском союзе» призванном править Средиземноморьем. С католической же церковью отношения короля не сложились – впрочем, после войны папство и в Италии переживало не лучшие времена.

 

Все это привело к тому, что 30 мая 1922 года на севере Испании вспыхнул карлистский мятеж, поддержанный рядом военных и высшим клиром Испании. Своим претендентом, после смерти Хайме,  карлисты считали Хуана, второго сына императора Мексики Августина и инфанты Бланки, сестры Хайме. Именно его претензии на испанский трон предопределили поддержку карлистов Мексикой – сначала морально и финансово, а потом и военной силой. Италия, в свою очередь, ввела войска на помощь Амадео.

 

Опорой карлистов был север и ряд обособленных анклавов на западе и юге страны. Опорой сторонников Амадео, «савойцев»  стали центральные и восточные провинции –впрочем это деление являлось не четким и не раз менялось в ходе войны. Династические распри были только предлогом – по сути, речь шла о путях  дальнейшего развития страны. За Амадео  поддерживали местные «романисты», объединившиеся в политический блок  «Сыны Сципиона», утверждая преемственность римскому завоеванию Испании – точнее это представлялось как освобождение  европейских иберов братскими римлянами от «афро-семитской» тирании карфагенян ( у их противников, разумеется, были диаметрально противоположные оценки этого события). Под маской нарочитой древности, продвигалась идея превращения Испании в жесткую диктатуру, которую в нашей реальности назвали бы фашистской. Там было и «корпоративное государство» и отделение этого государства от церкви и многие иные, весьма прогрессивные,  по тогдашним меркам идеи. Карлисты же выступали с позиций крайне консервативных, в духе традиционного испанского монархизма и католического фанатизма. Различались они и в отношении к национальным меньшинствам - «савойцы» выступали за жесткое унитарное государство, тогда как карлисты были готовы дать широкую автономию баскам (но не каталонцам и прочим).

 

Война шла три года с 1922 по 1925 год, причем с переменным успехом. Итальянцы высадились сначала на Балеарах, потом в Валенсии и Андалусии, мексиканцы – в Астурии и Галисии. На стороне мексиканцев воевали и конфедераты – хотя официально КША и не участвовали в войне, но «скотоводческие бароны» юго-запада за свой счет формировали «добровольческие отряды», воевавшие отдельными подразделениями в составе мексиканского корпуса. В пропаганде «савойцев» это участие обыгрывалось не иначе как «зверства ацтекско-техасских извергов». При всем при этом в Ричмонде с неодобрением смотрели на это вмешательство, безуспешно пытаясь прекратить проявлявших чрезмерную самостоятельность «баронов». Тем более, что воевали недавние соратники, всего несколько лет назад плечом к плечу освобождавшие полуостров от красной чумы. Означенная чума в Испании также наличествовала – в ней еще сохранились радикальные республиканцы, порой даже весьма левых взглядов, поддерживаемые из России и Германии. Однако стать по-настоящему значимой силой в испанской гражданской войне им так и не удалось: сказывалось устроенное им ранее радикальное кровопускание.

 

На стороне карлистов также воевали католические добровольцы со всего мира – от Филиппин до Ирландии, о своей поддержке объявило и Королевство Эквадор, признавшее «короля Хуана». Был готов вступить в войну на стороне карлистов и султан Марокко, в обмен на территориальные уступки в виде анклава Ифни и Испанской Сахары – в чем ему было отказано.

 

С другой стороны, савойцев поддерживала Португалия. В этой стране, где в силу ряда причин так и не случилось революции, также сохранилась монархия, связанная теснейшими узами с императорским домом Бразилии – как и в целом оба государства. Идеологически монархическая, лузотропикалистская и себастианистская Португалия была ближе карлистам, но сыграли роль соображения национализма, точнее ирредентизма – под шумок Португалия вознамерилась присоединить Галисию, где росло недовольство поведением мексиканцев и техасцев. В этом португальцев поддержала и Бразилия, которая, после полной отмены рабства в 1917 году, без всяких хитростей и двусмысленностей, все чаще оппонировала как КША, так и союзной им Мексиканской Империи. Португальские войска вмешались в войну, также как и бразильцы, после того, как савойцы пообещали им уступить Галисию. Сделано это было из безысходности – сторонники Аамедео проигрывали войну, потеряв три четверти страны и с трудом удерживая Мадрид и сухопутный коридор к Валенсии.

 

Пользуясь случаем к савойцам с предложением «помощи в обмен на территории» обратились Франция, Дагомея и опять же Марокко. От последнего удалось откупиться одним Ифни, Франция и Дагомея претендовали на Испанскую Гвинею – Дагомея на островную, а Франция, соответственно, на континентальную часть, надеясь хоть так компенсировать себе потерю своих экваториальных владений – тем более, что ранее Рио-де-Муни было расширено за счет некоторых территорий  Камеруна и  Габона. Соответствующие договоры были подписаны в начале 1924 года. Впрочем, участие  в войне Франции ограничилось лишь кратковременным вторжением в Страну Басков, под предлогом, что местные националисты ведут агитацию среди французских басков. В остальном помощь Третьей Империи ограничилась поставками оружия и финансовой помощью. Дагомейцам же и марроканцам пришлось повоевать всерьез.

 

Как бы то ни было с помощью всех этих сил произошел перелом в войне, закончившейся осенью 1925 года победой «савойцев». Из войны Испания вышла полностью разоренной, почти без колоний, с потерей одной из исторических провинций и полной зависимостью от Италии. Итальянские военные базы появились на Балеарских островах, в Сеуте и на Канарах, тогда как итальянские корпорации заняли командные позиции в испанской экономике.

 

Изменено 13 Aug 2019 пользователем Каминский

[Каминский]

Относительно скромное участие Франции в делах Испании было вызвано в том числе и  отвлечением на дела иных регионов, прежде всего колоний  утерянных французами во время смуты. С потерей части территорий в Африке Париж  более-менее смирился , а общественное мнение  успокоили тем, что это была «плата за помощь». И хотя император Наполеон не исключал, что данный вопрос еще может быть пересмотрен, пока что он был снят с повестки дня. Тем более, что бывшими французскими колониями владели либо великие державы Европы и Америки, либо их клиенты. Воевать  с ними Пятой империи явно было сейчас не с руки. Однако был иной регион –  обретший независимость в годы войн и революций, в результате открытого и  весьма кровавого восстания против французских властей. Установившийся режим рассматривался в Париже как посильная, хоть и совсем не легкая добыча.

 

Речь шла о самопровозглашенной «Империи Лонг» в бывшем Французском Индокитае.

 

Император-Колдун Фан Сич Лонг, пользуясь временным ослаблением Франции также не терял времени даром, всеми доступными ему способами укрепляя свое государство. Он упразднил старое административное деление, отобрал земли у ряда представителей местной знати, лояльных французам и раздал их своим сторонникам. Создаваемая им «Непобедимая армия», спешно перевооружалась, для нее закупались самое новое оружие, которое только новый император мог достать. Особое пристрастие новый император питал к бомбам, гранатам и прочему «взрывному оружию», приглашая к себе европейских химиков, для разработки все новых типов взрывчатки. Средством их доставки, помимо прочего, предполагались сделать «живые бомбы»- бесчисленных фанатиков, готовых умереть за «живого бога».  Фан Сич Лонг умело промывал им мозги – созданное им «Учение высшего света» провозглашало императора воплощением Будды,  Сыном Неба и перерождением Лак Лонг Куана, одного из мифических культурных героев Вьетнама, «Государем-Драконом». Сам Лонг также провозгласил себя «Красным Драконом Вьетнама» , своих жен – воплощением наиболее почитаемых богинь вьетнамской народной религии, а четырех ближайших соратников – перерождениями Четверых Бессмертных. Одним из них стала главная жена Лонга, объявленная воплощением принцессы Льеу Хань.

 

Поддержку Лонга обеспечивали часть местной знати, настроенной антифранцузски; фанатики милленаристских сект, в 1922 году объединившихся в единую секту «Высшего света», а также, наиболее крупные и влиятельные группировки местной организованной преступности. Поддерживали Лонга и из-за рубежа – в первую очередь Япония, чьи советники, специалисты и инструкторы  наводнили «Непобедимую армию». Впрочем, Лонг  искал и иной помощи – в штабе  «Красного Дракона» встречались немецкие национал-социалисты, русские коммунары, мексиканские конфедераты и даже гавайские самураи.

 

«Непобедимая армия» не стояла без дела – с момента взятия власти в 1916 году,  Лонг провел три войны с Сиамом за Камбоджу, с 1917 по 1923 год. Сиамская армия была лучше вооружена и обучена, однако вьетнамская армия, помимо большей численности, имела два солидных подспорья: безудержный фанатизм сторонников  «Живого Бога», готовых на любые жертвы ради малейшего успеха, и немалую популярность Лонга в Камбодже, где он провел некоторое время до начала войны, обучаясь у кхмерских мистиков. Тогда же он посещал и Сиам, где смог ознакомиться с тактикой боя тайской армии. В общем, к 1923 году  «Империя Лонг» захватила большую часть Камбоджи – Сиаму удержал за собой лишь западные провинции утраченные в 1904- 1907 гг.

 

А в 1925 году явились французы.

 

Более чем пятидесятитысячный корпус французской армии высадился в Сайгоне, Хюэ и Камрани, почти без боя заняв эти города. Высадка в Тонкине и занятие Ханоя обошлись французам большей кровью, но в целом,  Тонкин был занят довольно быстро – тем более, что с севера французам помогали армии Южного Китая, к тому времени уже провозглашенного Китайской Республикой. Однако при попытке продвинуться вглубь страны французы встретились с ожесточенным сопротивлением. Не надеясь разбить французов в открытом сражении, Фан Сич Лонг сделал ставку на партизанскую войну в горных районах Вьетнама и Лаоса, совмещенную с ожесточенным террором в городах. «Живые бомбы Живого Будды» взрывались чуть ли не каждый день – смертником мог быть чистильщик обуви, носильщик, рикша, буддийский монах, проститутка из местного борделя, солдат колониальной армии. Помимо этого широко применялись и более традиционные методы  покушений – яд, нож или пистолет.

 

Впрочем, происходили и открытие боестолкновения – так при попытке  занять город Донгсоай одна французская дивизия была окружена и практически вырезана превосходящими силами противника. Нападения становились все наглее и злее:  Фан Лонг, окопавшийся в кхмерском Пномпене, призывал своих сторонников атаковать французов везде где только можно, «убивая самыми жестокими способами из всех возможных».

 

Нельзя сказать, что французов никто не поддерживал: были бывшие функционеры колониальной администрации, были солдаты колониальных войск и представители знати, ущемленные во время конфискаций Лонга. Сторону французов приняла и большая часть вьетнамских католиков: несмотря на то, что Лонг пытался синкретизировать христианство с собственным учением, клюнули на это немногие. Также стороны французов приняли и мусульмане-тямы, чьи религиозные чувства оскорбляло обязательное почитание «живого бога». И все же социальная база профранцузских сил была сравнительно узкой, в разы уступая поддержке населением Лонга. Попытки французов  искоренить разросшийся криминал привели и к конфликту к местными бандами, ранее пытавшихся договориться с французским командованием.

 

Кроме того, французы оттолкнули от себя и потенциального союзника в лице Сиама - когда тайцы пытались прозондировать почву насчет получения Камбоджи в обмен на помощь им был дан недвусмысленный ответ, что после победы над Лонгом, с  тайцами тоже будет разговор по поводу занятых ими кхмерских провинций. В итоге Сиам перешел в глухой нейтралитет, временами даже помогая войскам Лонга. Не в последнюю очередь именно из-за такой позиции Сиама потерпел эпический крах поход французской армии на Пномпень в сентябре-ноябре  1927 года. Остатки французского корпуса, отходившего в Кохинхину, подвергались непрестанным атакам лонговцев, а трупы пленённых солдат подбрасывались на пути отступающей армии, со следами самых жестоких пыток, какие только мог измыслить человеческий разум.

 

Это стало переломом в войне: общественное мнение во Франции и без того не особо восторгавшееся началом очередной войны, теперь просто таки требовало от императора вывода войск. Сам император тоже склонялся к такому решению – узнав о жутких расправах, что творили лонговцы над пленниками и «изменниками», Наполеон Пятый изрек: «Рано или поздно этот дракон сожрет сам себя.» Однако время это еще явно не настало, а боевой дух французских войск неуклонно падал. Офицерский корпус разъедала коррупция,- командование все же вступало в те или иные сношения с местным криминалом, заботясь не сколько о военных успехах, сколько о собственном обогащении. На улицах гремели взрывы, города один за другим сдавались перед вышедшей из лесов «Непобедимой армией». Множилось дезертирство – причем не только колониальных солдат, но и европейцев. Особенно отличились в этом немецкие солдаты, набранные в оккупированном французами Рейнланде. Их оказалось так много, что Лонг,- точнее немецкие спецы в его штабе,- сформировали из них «Немецкий легион».

 

С декабря 1927 года начался вывод войск, завершившийся в общем и целом, к марту 1928. Авторитет Лонга среди вьетнамского народа вырос и укрепился невероятно, победа шумно праздновалась во всех мало-мальски крупных городах страны. Особенного размаха празднование достигло в Сайгоне, столице «Красного Дракона», где в числе прочих увеселений проводилась и массовые казни французских пособников, длившиеся несколько дней. Кульминаций стало пожирание «предателей» огромным гребнистым крокодилом, выкрашенным красной краской, смешанной с кровью. Ночью сцена пожирания стала еще эффектней, поскольку в эту краску был  добавлен еще и фосфор. Сам Лонг во время казни перед народом не появлялся,  породив у суеверных вьетнамцев еще больше слухов о своей сверхъестественной сущности.

 

Сам Лонг недолго почивал на лаврах – уже через полтора года он вмешался в войну в Южном Китае, где местные милитаристы ожесточенно грызлись между собой. Красный Дракон претендовал на родство не только с династией Нгуен, но и с средневековой династией Ле, а главное – с китайской династией Мин. Так что вполне естественно он претендовал еще и на китайский трон. В 1929 году «непобедимая армия» вторглась в Китай, где, воспользовавшись  усобицами китайских генералов, Лонг захватил всю Юньнань и вторгся в Гуанси, где его сторону приняла местная милитаристская клика. Правительство Китайской Республики в Шанхае, поддерживаемое французами, отчаянно пыталось остановить продвижение «Непобедимой армии» и ее местных пособников, тогда как у северных границ уже скапливались японо-маньчжурские войска.

 

Изменено 17 Aug 2019 пользователем Каминский

[Дарт Аньян]

«Живые бомбы Живого Будды» взрывались чуть ли не каждый день – смертником мог быть чистильщик обуви, носильщик, рикша, буддийский монах, проститутка из местного борделя, солдат колониальной армии. Помимо этого широко применялись и более традиционные методы покушений – яд, нож или пистолет.

Под кат, ибо 18+

[Magnum]

Фан Сич Лонг

Непобедимая армия

огромным гребнистым крокодилом, выкрашенным красной краской, смешанной с кровью. Ночью сцена пожирания стала еще эффектней, поскольку в эту краску был  добавлен еще и фосфор

Какой матерый человечище! 

18+

Это получше подойдет, из чуть более близкой эпохи: 

 

[Каминский]

Какой матерый человечище!

Самому порой страшно!

[Дарт Аньян]

Это получше подойдет, из чуть более близкой эпохи:

Моя иллюстрация иронична, а ваша - трагична

 

Какой матерый человечище!

Самому порой страшно!

Действительно колоритный товарищ получился!  Ну что, будем посмотреть на китайско-вьетнамскую войну

[Каминский]

Ну что, будем посмотреть на китайско-вьетнамскую войну

Да тут пока не война вырисовывается, а сплошное избиение младенцев.

Впрочем, не будем забегать вперед, возможно южане еще исправятся.

Изменено 16 Aug 2019 пользователем Каминский

[Labinnac]

Какой матерый человечище! 

Он и в реале нехило отжигал со своми суисайд бомберами

https://en.wikipedia.org/wiki/Phan_X%C3%ADch_Long

особенно угорнул вот с этого

His supporters launched an attack on Saigon in March 1913, drinking potions that purportedly made them invisible

ну прямо как в этом трейлере

 

Изменено 17 Aug 2019 пользователем Labinnac

[Vanga Vangog]

А в 1825 году явились французы.

Опечаточка.

[Каминский]

Опечаточка.

Пасиб

[Дарт Аньян]

His supporters launched an attack on Saigon in March 1913, drinking potions that purportedly made them invisible

Если выкрасить тачку в красный - она поедет быстрее! Если самому выкраситься в фиолетовый - станешь невидимым! WAAAAAGH!!!!!!

 

 

[Labinnac]

Опубликовано

Грибная логика такая логика )

[Magnum]

Тут МОРФАС-4 по ходу экранизировали: 

fai.org.ru/forum/topic/46375-anglo-fashistskiy-ai-serial-penniuort-pennyworth

[Каминский]

Тут МОРФАС-4 по ходу экранизировали:

Это, в принципе,  любому МОРФАС-у подходит

[Каминский]

На другом берегу Тихого океана  тем временем начиналась другая война – точнее формально она и не прекращалась, растянувшись на добрых полвека. Корни данного конфликта уходили еще в прошлое столетие, времена Тихоокеанских войн и последних отзвуков войны за независимость испанских колоний в Южной Америке.

 

Наибольшие расхождения с реальной историей на тихоокеанском побережье Южной Америки случились в Эквадоре. Президент этого государства, Габриель Гарсиа Морено, был упертым консерватором, клерикалом и где-то даже монархистом, происходившим из знатного испанского рода. Соответственно, при его правлении Эквадор считался своего рода «засланным казачком» среди государств Латинской Америки, особенно у тамошних либералов, сильно не любивших Морено. Существовала либеральная оппозиция и внутри страны, поддерживаемая соседями -  Колумбией и Перу,  одно время подумывавшими о разделе Эквадора. Соответственно, сам Гарсиа Морено, понимая уязвимость своего положения, искал возможность обрести сильного покровителя за пределами Латинской Америки. В первое президентство он рассматривал в качестве такого покровителя Францию, рассматривая возможность превращения Эквадора в протекторат Второй империи. Во второе президентство, когда Франция уже потерпела поражение от Германии, Морено стал ориентироваться на Британию, КША и Мексиканскую империю, завязав тесные связи со всеми этим государствами. Фактически Эквадор попал под коллективный протекторат этих трех держав, следствием чего стало формирование его охраны из демобилизованных конфедератов ( преимущественно католического вероисповедания, тесно связанных с «скотоводческими баронами» юго-запада КША и Мексиканской империей). Именно эта охрана в 1875-м году предотвратила РИ-покушения на Гарсиа Морено, совершенное колумбийцем  Фаустино Райо. Данный факт сильно испортил отношения Эквадора с Колумбией – и без того небезоблачные,-  и предопределило вмешательство Морено в начавшуюся в Колумбии гражданскую войну 1876-77 гг, где консерваторы подняли мятеж против либерального правительства из-за закона о школьном образовании. Морено  поддержал клерикальных повстанцев и вдохновлявших их епископов, вторгнувшись в провинции Нариньо, Каука и Потумайо. Здесь было создано консервативное правительство, оппозиционное либеральному правительству в Боготе, устоявшее даже когда остальные мятежники были задавлены по всей стране. Колумбия пыталась силой задавить «оккупированные территории», но мексикано-конфедератская гвардия Морено разбила правительственные армии, вынудив отступить либеральных колумбийцев. Территории были возвращены Колумбии лишь после гражданской войны 1884-85 года, когда к власти в Колумбии пришло более консервативное правительство.

 

Тогда же Гарсия Морено объявил себя королем Эквадора, для чего Британия даже вернула ему подаренную им в 1962 году инкскую корону. В 1890 году Морено скончался и на престол взошел его сын Габриэль Гарсия, женатый на испанской инфанте Эльвире.

 

 

 

Пока еще был жив Морено, он поддержал  Чили в детерменистичной Тихоокеанской войне 1879-83 гг. Война шла, в общем и целом, схоже с реальной, разве что здесь Перу не поддерживали США, а КША, как и Британия, склонялись к поддержке Чили. Во многом это делалось в пику Франции, с которой в описываемый момент у Британии были не лучшие отношения – из-за колониального соперничества в Северной и Западной Африке, - и которая поддерживала Перу. Собственно в южной Америке чилийцев поддерживала Бразильская империя, а перуанско-боливийский альянс – Аргентина. Как и в РИ перуанско-боливийские войска были разбиты чилийцами оккупировавшими города Такну и Арику – но здесь они полностью и безоговорочно перешли Чили, без всяких компромиссов типа плебисцитов и арбитражей. Перуанцам это все не понравилось и они рассчитывали на  реванш в будущем.

 

Меж тем,  на рубеже веков в Колумбии разразилась детерменистичная Тысячедневная война между правящими консерваторами и оппозиционными либералами. Война шла не менее ожесточенно, чем в РИ  и точно также в нее вмешивались иностранные державы, в том числе и соседи Колумбии. На стороне консерваторов выступил Эквадор, на стороне либералов – Венесуэла, президентом которой был либерал Чиприано Кастро. Последний считал себя новым Симоном Боливаром, чья миссия состояла в том, чтобы освободить всю Южную Америку от «реакционных» правительств и создать совместно с Эквадором и Колумбией «Боливарианскую Конфедерацию». Результатом этого стала интервенционистская политика в соседних странах – в том числе и в Колумбии. Венесуэльское вмешательство оказалось весьма кстати – либералы в Колумбии уже были на грани поражения, спасти их могло только чудо. В результате венесуэльского вторжения, либеральное правительство удержалось у власти, но ему пришлось распрощаться с рядом территорий: при поддержке КША и Колумбии свою независимость провозгласила Панама, а острова Сан-Андрес-и-Провиденсия стали британским протекторатом. На юге Эквадор оккупировал провинции Нариньо, Каука и Потумайо окончательно присоединив их к себе. Самой Колумбии пришлось пожертвовать своей независимостью, объединившись с Венесуэлой в означенную Конфедерацию. Это произошло в 1903 году, но уже в 1910 году, после свержения Кастро (при активном участии КША и европейских держав). Конфедерация распалась в результате  очередного мятежа консерваторов в Колумбии.

 

Первая мировая война прошла мимо тихоокеанского побережья Южной Америки, если не считать чисто символического объявления войны Германии Эквадорским («Андским») Королевством. Однако пламя европейских революций перекинулось и сюда, как обычно бывает в Латине, смешав идеи прогресса и социальной справедливости с идеями национального освобождения, плавно перерастающего в национализм, реваншизм и экспансионизм. Перу, все еще переживающая из-за национального унижения оказалось питательной средой для подобных идей.  В 1921 году здесь было свергнуто правительство  «Аристократической Республики» и, после ряда сменивших друг друга либеральных правительств в 1927 году к власти пришла так называемая «Революционная хунта национального спасения» ориентировавшаяся на Германию и Аргентину, где к власти вновь пришло правительство Иригойена. В 1929 году был создан «Тройственный Альянс» Боливии, Аргентины и Перу, заточенный против Чили и Эквадора.

 

В 1930 году правительство Перу поставило перед Чили вопрос о возвращении Такны и Арики, но получив решительный отказ, развязало войну. Чили и Эквадор традиционно поддерживали Британия, КША и Мексика, тогда как их противников – Германия. Кстати, немало немецких эмигрантов осело в Латинской Америке и собо теплый прием был им  оказан именно в Чили, где еще жива была память об Эмиле Кернере, бывшем генеральным инспекторе чилийской армии. Немало кайзеровских офицеров осело и в Чили и в Эквадоре, тогда как Перу «Революционной Хунты» было не лучшим местом для германских «контрреволюционеров».

 

«Третья тихоокеанская война» шла с 1930 по 1933 год и закончилась сокрушительным поражением «Тройственного альянса». Чили захватило у Перу еще три провинции – Арекипо, Пуно и Мокегуа, а у Аргентины -  ее часть Огненной Земли. Эквадор оккупировал перуанские провинции Тумбес и Пиора. Боливия же потеряла часть Гран-Чако, когда Парагвай, заключивший соответствующий договор с Чили ударил Боливии в спину.

 

Поражение в войне привело к падению «прогрессивных правительств» и «революционных хунт» в Аргентине и Боливии – на их место пришли «реакционные диктатуры». Эквадор укрепил свое положение в Южной Америке, также как и Чили, сменившее Аргентину в роли «второй державы на континенте». Незадолго до войны к власти в  Чили пришла так называемая «Националистическая партия»,  во главе с Франсиско Антония Эскиной. Государственной идеологией Чили стали идеи  Николаса Паласиоса, называвшего чилийцев лучшей расой в Южной Америке, соединившей кровь вестготов (якобы в Чили селились испанцы с наибольшим процентом германской крови) и мапуче, «двух народов-воинов». В годы войны против Перу это эта теория была взята на вооружение как обоснование перуано-чилийского противостояния ( храбрые мапуче против инков-империалистов) и засилья немецких офицеров в армии Чили.

 

Изменено 5 Sep 2019 пользователем Каминский

[Magnum]

возможность превращения Эквадора в протекторат Второй империи.

Сходил по ссылке. Черт побери, перспективная развилка сама по себе. Максимилиан - император Эквадора, далее везде. 

 

[Каминский]

Черт побери, перспективная развилка сама по себе. Максимилиан - император Эквадора, далее везде. 

да фиг его знает, как-то маловат Эквадор, чтобы что-то глобально изменить.

[Magnum]

да фиг его знает, как-то маловат Эквадор, чтобы что-то глобально изменить.

Так не сам по себе. В войну вмешаются соседи, потом американские флибустьеры вроде Уокера, слово за слово... 

 

[Каминский]

Так не сам по себе.

Мне вот, если честно, стало интересно попробовать из него вырастить что-то стоящее.

[Каминский]

В те же годы разгоралась война и на другом континенте – в Африке, точнее в Эфиопии. В этой стране развилка сработала еще в 19-м веке:  детерменистично разразившаяся итало-эфиопская война протекала по отличному от РИ-сценарию. В частности здесь Россия, в которой продолжал править Александр Третий, ограничилась лишь моральной поддержкой– без поставок оружия, советников и «добровольцев» Эфиопии. Более проитальянской оказалась позиция Британии, поддерживавшей некоторых региональных феодалов против центрального правительства, вынуждая эфиопскую армию отвлекать свои силы с итальянского направления. Все это предопределило финальное поражение эфиопов, повлекшее за собой признание Уччальского договора в удобной для эфиопов трактовке. Фактически это означало мягкий протекторат Италии над Эфиопией, в которой сохранили большую самостоятельность местные династии, чисто формально подчиненные негусу – такие как Тато Гаки Шерочо,  правитель царства Каффа. Сам Менелик, не выдержав позора поражения, вскоре отрекся от престола и на Эфиопский престол взошел его малолетний внук Иясу. Регентом при нем стал считавшийся лояльным Италии султан Аусса, Мухаммед ибн Ханфере. Все это вызвало немалое возмущение в стране, подозревавшей, что таким образом пытаются обратить императора в ислам. Это беспокойство разделяли и Франция с Россией, опасавшиеся вовлечения Эфиопии в орбиту турецкого, а значит и германского влияния. С вступлением Италии в войну султан Мухаммед был отстранен от регентства, под предлогом достижения Иясу совершеннолетия. В скором времени Османская империя полностью дезинтегрировалась, в Центральных державах были провозглашены Коммуны и актуальность вражеского проникновения в регион была на какое-то время снята с повестки дня.

 

Но оставались противоречия внутри самой Эфиопии – слухи о склонности Иясу к исламу никуда не делись, также как и оппозиция со стороны антиитальянски настроенных феодалов. Эти настроения подогревались Францией и Британией, уже обеспокоенных имперскими амбициями Италии, ставшими особенно выпуклыми с началом войны в Испании. Однако не только европейские страны проявляли интерес к событиям в Эфиопии – внимание к ним проявлял молодой  «африканский лев», Королевство Дагомея и особенно Японская империя, служившая примером для всех неевропейских стран, как образец «модернизации без вестернизации». Сама Япония с приобретением  обширной сферы влияния в Восточной Азии, начала проявлять интерес  к экспансии и в иных регионах. Интерес к Эфиопии в стране появился давно -  с особенно когда дочь  императора Менелика Заудиту, покинула Эфиопию, опасаясь за свою жизнь после отречения и последовавшей за ним смертью отца. Какое-то время она путешествовала по Европе и Америке, потом в 1903 году осела в Японии, попав в разработку местных военных. Там и состоялся брак 28-летней наследницы Менелика с принцем Такэда-но-мия Цунэхиса, представителем одной  из младших ветвей японской императорской фамилии. Именно этот принц, в данной АИ счастливо избежавшей смерти от испанки, использовав имя, а главное – происхождение супруги, стал одним из главных инициаторов вмешательства Японии в поднявшееся в 1924 году восстание эфиопских феодалов враждебных императору Иясу и итальянскому протекторату.

 

Восстание началось в области Тиграи, у  границ Итальянской Эритери, отрезав ее от центральных областей Эфиопии. Меж тем, в стране «как-то» ( на самом деле через Французское Сомали) появилась  императрица Заудиту с  мужем, а с ним и внушительный японский контингент.  Официальный Токио, в ответ на жалобы итальянской стороны, невозмутимо отвечал, что данное вторжение есть частная инициатива принца, выступившего на стороне законных притязаний законной супруги, а его японские солдаты – простые «добровольцы». Поддержавшие Заудиту расы объявили ее истинной наследницей Менелика, в противовес итальянской марионетке и «тайному мусульманину» Ийсу.  Очень скоро восстание охватило обширные области Эфиопии, включая и столицу, что быстро захваченную сторонниками Заудиту. Одновременно эфиопам (и поддерживающим их японцам) удался и еще один смелый маневр – в марте 1925 эфиопо-японские войска внезапным наскоком захватили эритрейский порт Асэб. Для Италии этот захват оказался знатной пощечиной: именно этот порт был первым владением Италии в здешних водах, городом, с которого, собственно и началась Итальянская Эритрея.  Однако отбить его быстро у итальянцев не получилось – они все еще воевали в Испании, так что большая часть итальянских войск  была скована в Средиземноморье. Лишь весной 1926 года итальянцы смогли перебросить в Эритрею значительные силы, однако теперь момент был упущен: большая часть Эфиопии оказалась под контролем эфиопов и их японских союзников, которых становилось все больше и больше. Благо теперь их не было надобности скрывать при посредничестве «третьих стран»- через захваченный Асэб, откуда активно шло наступление на территории собственно Эритреи, в Эфиопию потоком шло японское оружие, техника и «добровольцы». Не только японские – с лета 1926 года к ним присоединились и «добровольцы» из Дагомеи, как братская помощь «От Западной Африканской Империи Восточной».

 

Война шла с 1925 по 1928 годы и закончилась сокрушительным поражением Италии, даже двумя – первое состоялось на море у островов Дахлак, где японский подводный флот ( никто так внятно и не смог ответить откуда он у «добровольцев») сначала пустил на дно итальянский транспорт, сорвав прибытие подкреплений. После этого японский десант занял Массауа, установив связь с войсками Раса Тиграи и отрезав от побережья итальянский корпус, наступавший на Аддис-Абебу. У стен эфиопской столицы итальянцы потерпели второе, еще более сокрушительное поражение. Меж тем начались восстания кланов Итальянского Сомали, у которых неожиданно появились вполне современные винтовки и в Риме поняли, что  надо спешно спасать, то что осталось. 23 марта 1928 года был подписан мир, где итальянцы признавали Заудиту императрицей Эфиопии. Иясу к тому времени  попал в плен и как-то странно умер, так что Рим лишился мало-мальски внятного обоснования войны в Эфиопии. Взамен итальянцам возвращалась Эритрея ( кроме Асэба) и выплачивалась солидная компенсация.

 

Эфиопия обрела независимость, но фактически итальянский протекторат сменился на японский, посредством слияния «потомков Аматэрасу» и «потомков Соломона» в новую  династию. После смерти в 1930 году  так и оставшейся бездетной Заудиту, принц  Цунэхиса женился на ее племяннице, внучке Менелика Вейзиро – в этой АИ она покинула Эфиопию вместе с теткой, не испытала всех прелестей раннего брака и не умерла от родов в 12 лет. Несмотря на зрелый возраст супругов ( ему было 48, а ей 37), тем не менее им удалось зачать наследника престола на следующий год после свадьбы. Укрепив тем самым свое положение, принц принялся за масштабную программу укрепления связей между Японией и Эфиопией (организация в Эфиопии плантаций хлопчатника и других технических культур, переселение в Эфиопию  миллиона японских поселенцев и так далее).

 

Изменено 16 Sep 2019 пользователем Каминский

[Vanga Vangog]

как братская помощь «От Западной Африканской Империи Восточной».

Какой?

[Каминский]

Какой?

от Дагомеи Эфиопии

[Chugayster]

Коллега Каминский велик!

 

Не знаю, насколько реальна предложенная развилка. Пусть даже и не очень, а южане в лучшем случае могли продержаться подольше. Но читать и следить за полётом мысли автора интересно. Жаль только, что у России в этом варианте истории не завидная участь. Лучше там к власти в 30-хх гг. пришёл бы какой-нибудь  местный гитлер и восстановил страну.