Игра Ловца

[Magnum]

Вот мы и решили, что в Долине Аррен будет всяко спокойней, чем в Винтерфелле.

хорошо там, где нас нет. 

 

[Каминский]

хорошо там, где нас нет.

В Вестеросе есть как минимум одно спокойное местечко - но свалить туда догадается не каждый

[Magnum]

Всего и не упомнишь... Дорн? Болота перешейка? Очень к северу от Стены? 

 

[Каминский]

Всего и не упомнишь... Дорн? Болота перешейка? 

Ну здравствуйте. Буквально в предыдущей главе было.

Очень к северу от Стены?

Вот там, кстати, тоже возможно.

[Magnum]

Ну здравствуйте. Буквально в предыдущей главе было.

Арбор? 

[Каминский]

Арбор? 

Угу. Маленький островок здравого смысла.

[Каминский]

Обманщик

 

- Большой человек должен много есть.

 

С квакающим смехом Антуанетта поднесла ко рту пленника миску с чуть теплым варевом, в котором плавали крупно порезанные грибы и лягушачьи лапы. С трудом сдержав гримасу при виде грязных, покрытых пигментными пятнами рук, Кейн, тем не менее, жадно выхлебал миску, чувствуя как рассасывается ноющая боль в животе.

 

-Этого мало, - бросил он, -  разве Эфрель не велела беречь мое тело?

 

-Скоро оно перестанет быть твоим, хихихи, - мерзкая карга зашлась в новом приступе смеха, - но ты прав, большой человек. Теон, мой мальчик, извини, но это все для тебя.

 

Скорчившийся у стены Теон Грейджой только скрипнул зубами, когда Антуанетта  выхватила у него из под носа миску с объедками. Поднеся ее к лицу Кейна она любовалась как тот хватал дурно пахнущие объедки и размалывал их зубами. 

 

Меж тем Антуанетта подошла к полке, где Эфрель хранила  свои зелья и, оторвав от подола кусок тряпки, смочила ее зеленоватой, дурно пахнущей мазью. Подойдя к Кейну, она принялась растирать его плечи и спину. 

 

-Тебе нравится это, рыжебородый?  - голос ведьмы понизился до сладострастного шепота, - нравится когда Антуанетта тебя трогает?

 

Ее большая дряблая грудь, вываливающаяся из ветхого платья, коснулась его тела и Кейн с трудом удержал дрожь омерзения от прикосновения липкой  холодной плоти.

 

- Это куда приятнее, чем если бы это делала она, - усмехнулся Кейн, мотнув головой в сторону Сансы. Та вскинула было голову, но тут же подавленно опустила, хотя в ее глазах блеснули злые искорки - несмотря весь ужас своего положения, она еще не сломалась. Антуанетте же слова Кейна пришлись по душе - откинув голову она вновь забулькала горлом, изображая смех.

 

- Эфрель бы не понравились эти слова, - игриво сказала она, -  наша славная королева считает себя неотразимой.

 

- Как и любая  женщина, - Кейн пожал плечами, насколько ему это позволяли скованные руки, - я познал ее в обоих телах и не помню ничего особенного.

 

-Ты не должен так говорить, - с нарочитой строгостью сказала Антуанетта, - наша королева видная красавица.

 

- Была, - пожал плечами Кейн, - в прошлой жизни, точнее в прошлом мире. Впрочем, я тогда ее не знал - когда я ее впервые встретил, она уже выглядела вот так, - он небрежно кивнул в сторону Сансы, -  а ее нынешнее тело - девчонка и есть девчонка. Никогда не нравились  эти худосочные пигалицы.

 

-Любишь женщин в теле? - движения рук Антуанетты замедлились, а дыхание наоборот участилось. Кейн исхитрился повернуть голову и его холодные голубые глаза встретились  с выпуклыми жабьими гляделками. Не изменившись в лице, он спокойно сказал.

 

-Да. Вроде тебя.

 

- Обманщик! - кокетливо квакнула Антуанетта, но видно было, что такая грубая лесть ей понравилась. Болотная ведьма была не лишена определенной низменной хитрости, но похоть явно преобладала у нее над разумом. Закончив со спиной, она встала перед Кейном и принялась умащивать его спереди столь же тщательно, как и сзади. Короткие толстые ладони похотливо оглаживали широкую грудь, массивные руки и плечи, с узловатыми мышцами, подобные колоннам ноги и, - с особым старанием, -  то что между ними. Кейн,  внутренне содрогавшийся от прикосновений этой мерзкой жабы, поначалу прилагал немалые усилия, чтобы скрыть свое отвращение, но долгое воздержание брало свое - и теперь ему не нужно было сильно стараться, чтобы изобразить вожделение. 

 

Антуанетта осторожничала - Эфрель, перед уходом, хорошо припугнула ее, рассказав как опасен Кейн. Ей даже не пришлось врать - за  всю свою, казавшуюся вечностью, жизнь проклятый странник вполне оправдывал свою репутацию. И собирался делать это и впредь - для чего нужно выбраться из этого подвала, причем побыстрее: никто не знал, когда вернется Эфрель. К тому же зловонная атмосфера этого места медленно, но верно подтачивала железное здоровье воина. Эфрель постаралась на совесть, сковывая его: Кейн стоял на коленях на каменном полу, с запястьями, прикованными к лодыжкам. От этих оков отходила короткая цепь, крепившаяся к большому кольцу, вбитому в стену. Подобное же кольцо располагалось выше, и от него отходила еще одна цепь, прикрепленная к железному ошейнику на шее Кейна. Любое его неверное движение вызывало страшную боль во всем теле, пополам с удушьем. Колени, запястья, лодыжки и горло воина растерлись до крови и воспалились от царившей вокруг сырости. Запах крови приманивал множество паразитов, населявших, казалось, каждую щель сырого склепа. Мазь, которой Антуанетта смазывала  тело Кейна, частично отпугивала насекомых, но совсем не спасала от крыс. Мерзкие твари по ночам забирались на руки и плечи Кейна, касаясь его лица голыми хвостами. Временами из воды выползали и змеи: привлеченные теплом его тела, они грелись, сворачиваясь клубком у его паха. Только чудом можно было объяснить то, что еще ни одна ядовитая гадина его не укусила. 

 

Причем с самим Кейном  обращались относительно сносно - ведь ненасытные ведьмы еще рассчитывали воспользоваться им для своих утех. Тот же, кому предназначалось в его тело попросту гнил заживо - да и кормился чем попало. Глядя на Теона Грейджоя Кейн содрогался при мысли, что скоро его душа окажется в этом запаршивевшем человеческом обрубке. Временам Антуаннета развлекалась заставляя несчастного кастрата ублажать языком ее - а заодно и Сансу, с которой она обращалась не менее жестоко. Тем не менее, Санса еще выглядела способной бороться, тогда как Теон не то совсем пал духом, не то вообще повредился в уме. Так или иначе, на их помощь в освобождении рассчитывать не приходилось - ведь оба они были скованы также как и он. Разве что их цепи не были заколдованы – ну так в отличие от Кейна они и не умели колдовать. И все же кое-что в них внушало Кейну надежду – временами Антуанетта снимала с Теона оковы, зачем-то уводя его наверх. А раз у нее были ключи от цепей Теона – значит, были и от остальных.

 

Антуанетта не стала отпираться, когда Кейн прямо спросил ее об этом.

 

- Да, есть ключи для всех, - мерзко захихикала она, - но тебя я отомкнуть не смогу, даже если захочу. Заклятье наложенное на твои цепи, может снять только Эфрель.

 

- И что, нет никакого способа? - небрежно спросил Кейн.

 

-Зачем ты спрашиваешь, большой человек? – рассмеялась ведьма, - или ты надеешься, что Антуанетта освободит тебя?

 

- Мы могли бы познакомиться и поближе, - Кейн  расправил плечи, - только не говори, что  сама этого не хочешь.

 

-Может и хочу, большой человек, - вновь рассмеялась ведьма, - но ведь я и получу его. Скоро вернется Эфрель и даст Антуанетте твой член и твое тело.

 

-Эфрель может задержаться, - небрежно сказал Кейн, - и потом, с чего ты взяла, что она выполнит обещание? Я знаю Эфрель давно  – она женщина многих талантов, но верность слову не входит в их число. Сама подумай – зачем ей соперница рядом? Из страха она может отдать тебя на корм своим любимцам.

 

Антуанетта нахмурилась: Кейн почти видел, как под ее черепом медленно раскачиваются неповоротливые мысли. Он угадал верно – в своем тщательно скрываемом тщеславии, Антуанетта видела себя чуть ли не ровней Эфрель. Она вполне могла поверить, что королева воспринимает ее как опасную соперницу.

 

- И даже если она сдержит свое обещание, - продолжал Кейн, - от ее дара будет немного толку. Тело и член –  еще не все, даже если эти тело и член - мои. Сомневаюсь, что Теон знает, как ублажить женщину в постели – а если и знал когда-то, то давно забыл.

 

Пренебрежительное хмыканье Антуанетты подтвердило верность его оценок.

 

-Эфрель рассказывала кто я такой, - продолжал Кейн, - о том, что мне много больше лет, чем всем вам вместе взятым – и все это правда. Я повидал больше женщин, чем живет в Вестеросе, держал в объятьях королев и шлюх, жриц и ведьм, даже богинь – и ни одна из них не была разочарована проведенной со мной ночью. Для меня нет тайн в том, как доставить удовольствие женщине - может ли твой мальчик похвастаться тем же? Даже в моем теле? Эфрель  была со мной в обоих своих телах, но тебе она оставляет лишь жалкие крохи – если она вообще решит оставить тебе жизнь.

 

Антуанетта исподлобья смотрела на него, в ее глазах страх боролся с похотью.

 

-Если Эфрель узнает об этом разговоре, - начала она.

 

- Эфрель боится меня, - перебил ее Кейн, - она захватила меня обманом, пользуясь тем, что я ничего не знал об истинной сути Королевы Севера. Но мое знание магии ничуть не слабее, чем у нее, а если мы объединимся, то вместе свергнем ее власть над Севером – и установим свою. Подумай Антуанетта – не только эти жалкие болота, но целое королевство – а может и не одно! Я вижу себя на Троне Зимы – и тебя рядом со мной! И на троне и в моей постели!

 

Антуанетта стояла перед ним, засунув в рот толстый палец и напряженно размышляя. Неожиданно она повернулась спиной к нему и опустилась на четвереньки, оттопырив обвислый зад, покрытый бородавками и меняясь на глазах. С громким плеском огромная жаба исчезла под темной водой. Кейн устало откинулся в цепях, словно эта речь отняла у него последние силы. Оставалось надеяться, что его слова не пропали втуне. 

 

Усталость сделала свое дело  и Кейн задремал,  несмотря на давящий на шею ошейник. Засыпая, он поймал ненавидящий взгляд Сансы и усмехнулся про себя – в игре, затеянной им, ставки были куда выше чем жизнь этой парочки.

 

Проснулся от прикосновения холодной плоти. Первоначально он подумал о змеях, но знакомый запах и свет от зажженного факела подсказал с кем он имеет дело. 

 

-Выпей, Кейн,- стоявшая перед ним Антунетта сковырнула пробку с  бутылки из темно-зеленого стекла,  – выпей моего вина.

 

Ведьма была абсолютно голой – и Кейна на миг замутило от обилия этой трясущейся жирной плоти. Чтобы не выдать себя он припал к горлышку, почувствовав как по его продрогшему телу, пробежало живительное тепло. Он вновь посмотрел на Антуанетту – ни одна женщина еще не казалась ему столь желанной. Ведьма, подошла  и припала к нему,  лобзая широкую грудь, оставляя влажные следы вокруг сосков. Затем она поднялась и впилась в губы Кейна жадным поцелуем.  Звякнула и натянулась цепь, ошейник вдавился в кадык, почти душа Кейна, но он не прекращал играть с языком Антуанетты, возбужденный не меньше чем она. Но где-то в уголках его разума теплилось понимание, что его напоили каким-то приворотным зельем – нехитрая магия, которой его тренированный ум умел сопротивляться. 

 

- У нас…не получится, - выдохнул он, с трудом отлепившись от губ ведьмы, - я задохнусь… прежде… чем мы сможем.

 

-Не волнуйся, дорогой, - руки Антуанетты жадно сновали по его телу,  лапая его везде где только можно, - я сниму ошейник. Кровь самой Эфрель лишает силы чары наложенные ею на оковы. Я принесла нож…вскрою вены той сучке и окроплю ими оковы. И да...мы сможет любить друг друга долго-долго, пока я…

 

Кейн вновь поцеловал ее в губы, потом  коснулся губами подбородка. Антуанетта простонала, задирая голову и подставляя шею его поцелуем. Кейн провел языком от ложбинки до подбородка, заставив Антуанетту издать сладострастный стон и вдруг  что было силы сжал челюсти на ее горле.

 

Жабьи глаза Антуанетты чуть не вылезли из орбит, похоть сменилась смертельным ужасом. Ведьма дернулась, затрепыхалась  всем телом, цепь, удерживавшая Кейна, натянулась так, что чуть не сломала ему шею, но он не разжал зубов. Удерживая ведьму на весу, Кейн все крепче сдавливал челюсти, чувствуя, как под слоем жира ломаются хрящи, как его рот заполняется густой солоноватой жидкостью. Трепыхания Антуанетты становились все слабее, руки, отчаянно молотившие по спине Кейна, бессильно опали. Какое-то время Кейн еще стискивал зубы, выдавливая из ведьмы последнее дыхание, потом разжал челюсти и безжизненное тело упало на пол.

 

Он посмотрел на Сансу с Теоном – те давно проснулись  и сейчас со страхом смотрели на голого гиганта с окровавленной бородой и на валявшийся у его ног труп ведьмы. Рядом с ними Кейн заметил и ворох грязных тряпок: уходя в воду, Антуанетта не стала забирать  свою одежду, в надежде  на скорое возвращение.

 

-Эй ты, - хрипло произнес Кейн, тяжело глядя на съежившегося в углу Теона,- найди в этом барахле ключи. Отомкни себя и ее.

 

Однако Теон, забившись в угол, лишь отчаянно мотал головой, переводя полный ужаса взгляд с Кейна на труп Антуанетты.

 

-Теон, провались ты в Пекло, - Санса метнулась вперед, до предела натянув цепь. Изуродованная рука ухватила грязную одежду из которой выпала, зазвенев по камням, связка ключей. Вытянувшись не хуже змеи, Санса зацепила их кончиками пальцев и подтянула к себе. Отомкнув оковы, она, передвигаясь на руках, и вихляясь словно ящерица, подползла к Кейну.

 

-Погоди, - прохрипел воин, - нужна кровь. Кровь Эфрель. Порежь руку. Смажь оковы. Потом отпирай.

 

Какое-то время Санса смотрела на него  единственным глазом – прекрасным ониксом на разложившемся остове. Потом вдруг развернулась и подползла к ножу, ввалявшемуся рядом с телом ведьмы. Вернувшись, Санса полоснула себя по ладони и повернула руку так, чтобы густые капли, слишком темные для человеческой крови, упали на оковы удерживавшие руки и ноги Кейна. Неуклюже, с трудом попадая неправильно сросшимися пальцами, она  все же вставила ключ в замок. Щелкнула сталь и Кейн почувствовал внезапный приток крови в свои суставы, освобожденные от сдавливавшего их железа. Выхватив у Сансы ключи, он ухватил ее за руку, как следует вымазав собственную ладонь, после чего скользкими  от крови пальцами, вставил ключ в замок. Вскоре все железо валялось на полу, а Кейн с наслаждением разминал затекшую шею и конечности. Санса  тем временем освобождала Теона.

 

- И что теперь? - спросила она, закончив с этим. Теон  ничего не говорил - его бегающий взгляд перемещался с Кейна на Сансу, а от нее - к поднимавшимся вверх ступенькам. Кейн проследил за направлением его взгляда и нахмурился.

 

-Выход там? - он обратился к Теон. Тот молчал, трясясь не то от страха, не то от холода, так что Кейну пришлось его как следует встряхнуть, - тебя спрашиваю: выход там?

 

-Ддда, - клацая зубами сказал Теон, -  там При...Привратная башня. Антуа...нетта выводила меня туда чтобы....чтобы..., - его губы задрожали, из глаз хлынули крупные слезы. Кейн, поморщившись, легонько хлопнул его по щеке.

 

- Антуанетты больше нет, парень, - медленно и четко проговорил он, чтобы до  Теона дошло каждое слово, - но я могу быть куда хуже . Меня не интересует, что с тобой делали наверху - лучше скажи, много ли там стражи?

 

-Дддааа, - выпалил Теон, - железнорожденные, сотня, а может и две.

 

-Они вооружены? - помрачнев, спросил Кейн. Теон судорожно кивнул. Кейн выругался, бросив взгляд на ножик Антуанетты - даже он не справится таким с сотней, а то и двумя, вооруженных головорезов.

 

- Значит придется поискать другой выход, - он еще раз обвел взглядом полузатопленный подвал, - оттуда приходила Антуаннета? И скилреды тоже?

 

Он раздул почти потухший факел и приподнял его над водой, напряженно вглядываясь вдаль. Подвал заканчивался примерно в футах ста от них и, напрягая зрение, Кейн заметил некий оттенок, отличавшийся  от маслянисто-черного камня  здешних стен.

 

-Так я и думал, - удовлетворенно кивнул он, - там проход. Можете идти за мной или  гнить здесь, пока  кто-нибудь не хватится Антуанетты. Я собираюсь попытать счастья.

 

Он разодрал тряпье ведьмы, соорудив набедренную повязку, заткнул за нее нож и, подняв факел, шагнул в вонючую воду. Не сделав и трех шагов, он погрузился по пояс, но  продолжал идти вперед, осторожно ступая по топкому илу. Сзади  послышался плеск и, обернувшись, Кейн увидел, что Санса соскользнула за ним. Уродливое тело помеси человека и скилреда в воде чувствовало себя  куда лучше чем на суше - очень скоро низложенная королева Севера оказалась рядом, извиваясь не хуже угря. Глядя на нее, решился сдвинуться с места и Теон. Рядом с мерзким писком плавали крысы и бесшумно скользили белые змеи, однако Кейн, размахивая факелом, прогонял их с дороги. Вода уже поднялась ему до груди, когда он дошел до стены. Одновременно с этим  погас факел, оставив троицу беглецов в кромешном мраке. Кейн тщательно ощупал стены и вскоре обнаружил широкий лаз, почти заполненный водой.

 

- Ныряйте осторожней,  - сказал он, - тут ничего не стоит приложиться головой о камень.

 

Сам он набрал побольше воздуха и, зажмурившись нырнул в туннель. Подняв руку он наткнулся в каменный потолок - значит он все же вплыл в жабью нору. К счастью, туннель оказался достаточно широк: мощными взмахами разгоняя воду, Кейн плыл вперед, лишь изредка поднимая руку и нащупывая  камень. Когда его легкие уже разрывались от недостатка воздуха   его пальцы вдруг провалились в пустоту, высунувшись из воды. Кейн тут же выпрямился во весь рост, жадно глотая воздух. Следом за ним высунулись и головы его спутников.

 

-Где мы? - отдышавшись, спросила Санса.

 

 Кейн оглянулся - они вынырнули в небольшом озерце, скопившегося у стены очередного подвала или даже небольшого зала.  Как и все нижние помещения, он был полностью затоплен: лишь в центре смутно белела груда каких-то округлых предметов, испускавших белесый свет. Благодаря ему  беглецы могли видеть все, что находится в пещере. В воздухе стоял стойкий запах мертвечины, рыбы и чего-то еще, не менее зловонного.

 

-Что-то мне это напоминает,  - нахмурившись произнес Кейн. Новое открытие  его не порадовало - при ближайшем рассмотрении выяснилось, что белая пирамида состоит из черепов, позвонков и других костей. Некоторые принадлежали животным, но большинство, без  сомнения, являлись человеческими. Иные кости были расколоты или раздроблены, на многих виднелись отпечатки острых зубов.

 

Один из черепов вдруг зашевелился и из пустой глазницы выполз червь, толщиной в палец  Кейна. Сегментарное тело равномерно сокращалось, сквозь полупрозрачную кожицу были видны внутренние органы, испускавшие слабое свечение. Присмотревшись, Кейн заметил, что  куча костей просто кишит светящимися червями. 

 

- Интересно, - Кейн протянул руку, чтобы рассмотреть червяка поближе. При этом он задел один из черепов, а тот, падая, увлек за собой еще несколько костей. С громким плеском целый костяной пласт сполз в воду и тут же раздался мерзкий квакающий вой.

 

- Дьявол! - Кейн выругался, увидев как на вершину пирамиды выпрыгнуло невыразимо уродливое существо. Громоздкое тело покрывала зеленая чешуя, когтистые пальцы соединяли плавательные перепонки. Жуткая морда напоминала одновременно рыбью и лягушачью, за пухлыми губами виднелись острые зеленые зубы, а на шее трепетали жаберные складки. Чудовище уставилось на путников выпуклыми глазами и, издав оглушительное кваканье, прыгнуло на них. Кейн, выхватив нож, принял удар, опрокинувший его обратно в вонючую воду. В следующий миг когтистые пальцы сомкнулись на его горле. Кейн раз за разом вонзал нож в холодное скользкое тело, но, не видя противника, не мог поразить жизненно важных органов, тогда как на удивление живучая тварь, продолжала удерживать его под водой. В висках Кейна стучали кузнечные молоты, перед глазами поплыли алые круги, всплывавшие во мраке  беспамятства.

 

Неожиданно хватка чудовища ослабла – совсем чуть-чуть, но этого хватило Кейну, чтобы, собрав все силы, вырваться из цепких лап. Взметнувшись из воды, он с такой силой полоснул по горлу твари, что почти отрубил ей голову. Хлеща кровью и дергаясь в предсмертных судорогах, тварь рухнула к подножью кучи из костей. Кейн перевел взгляд на своих спутников и увидел, что Санса держит в руке обломок черепа – остальное разлетелось на кусочки от удара об голову чудовища.

 

-Молодец, - усмехнулся Кейн, вставая, - кто-нибудь знает, что это за тварь?

 

- Мерлинг, - стуча зубами, сказал Теон, - жрецы говорят Желенорожденные пошли от них.

 

- Занятная у вас родня, - хмыкнул Кейн, разглядывая плавающее в собственной крови чудище, - так это морская тварь? Значит, откуда-то она сюда явилась?

 

-И возможно не одна, - сказала Санса, - один он не смог бы оставить такую груду костей.

 

-Верно рассуждаешь, - усмехнулся Кейн, - тем более здесь не стоит задерживаться. Где-то здесь должен быть еще один лаз. 

 

Выход обнаружился скоро – очередной полузатопленный туннель в дальнем конце зала.  Он оказался настолько низким, что беглецам пришлось пробираться на четвереньках, по подбородок в воде. Земноводные твари, наверное, пролезали тут легко, но людям приходилось туго – особенно когда закончились каменные стены. Последние футов двести Кейн и его спутники ползли по узкой норе, почти на животе, захлебываясь жидкой грязью и еле протискиваясь меж скользких стенок. В один страшный момент на них посыпалась земля, а в следующий миг Кейна завалило комьями глины. При мысли, что его завалит здесь навсегда, Кейн запаниковал, пытаясь развернуться, когда внезапно его рука наткнулась на переплетение каких-то растений. Инстинкт зверя в западне подсказал верный выход: ринувшись вперед, Кейн пробил головой травянистые стебли и  рухнул в затхлую воду, жадно глотая ртом воздух. Над ним темнело вечернее небо и звезды подмигивали ему сквозь стелющийся над болотом туман. Приподняв голову он увидел в футах ста от себя черные стены – наконец-то он увидел Ров Кейлин снаружи.

 

Ему пришлось еще раз сползать в земляную нору – чтобы вытащить полузадохшегося, еле живого Теона. Санса исхтрилась вылезти сама – тело Эфрель еще не исчерпало всех запасов своей нечеловеческой живучести. Грязные, голые, уставшие сверх всякой меры, путники все же стремились отойти подальше от крепости, не желая потерять вырванные столь дорогой ценой свободу и жизнь. Пару раз они чуть не увязли в болоте – только чутье Кейна позволило им избежать смертельной ловушки. Один раз он с трудом отогнал львоящера, отмахиваясь от гада первой попавшейся корягой. Тела всех троих облепили  раздувшиеся от крови пиявки, над головами неумолчно зудели тучи комаров.

 

Уже под утро Кейн, волоча на себе молодых людей, вышел на берег обширного болота или, скорей даже, небольшого озера, со всех сторон окруженного могучими деревьями с белой древесиной и кроваво-красными листьями. 

 

А в центре озера, покачивался на воде большой дом, вернее плавучая усадьба. На ее пороге стояла  темнокожая девушка, в сандалиях из змеиной кожи и темно-красной юбке. Темные глаза изумленно округлились при виде полуголого  великана с его спутниками. Кейн с трудом разлепил распухшие от укусов гнуса губы, пытаясь что-то сказать, но ноги его подкосились и он рухнул прямо на берегу. Девушка бросила на него быстрый взгляд и полные губы искривились в понимающей усмешке.

 

-Значит, здешние духи не лгали, - пробормотала она.

[Каминский]

Мститель

 

Черноводная текла красным.

 

Кровь ручьями струилась в реку и трупы курганами громоздились на ее северном берегу. Течение уносило  тела к морю и  вороны сидели на них, расклевывая мертвую плоть. А на берегах ее обжирались человечиной волки и пятнистые гиены, возглавляемые тремя чудовищами: исполинской летучей мышью с железными когтями, огромным волком с черной шерстью и красноглазой обезьяной с перепончатыми крыльями.

 

Мятежники разбудили дракона и Эйгон дал волю своему гневу.

 

У слияния Черноводной с ее притоком должны были объеденится два войска: армия Долины и Реки, под командованием Джона Ройса и армия короля Эйгона - рыцари Простора, Дорна и Штормовых Земель, а также  Золотые Мечи и прочие наемники из Вольных Городов. Оба войска встали по берегам Черноводной, чтобы вместе двинуться на столицу, все еще удерживаемую Ланнистерами. Здесь же, в присутствии  тысяч людей, под торжественные молитвы септона рунный меч  разрушил вынесенную из Харенхолла статую Душелова - как знак скорого крушения Империи.

 

Но потом что-то пошло не так.

 

Все началось с ворона, прибывшего в Харенхолл, где Джон Ройс  оставил небольшой гарнизон. Вскоре оттуда прибыл гонец привезший в лагерь письмо из Долины Аррен - не из Орлиного Гнезда, а из Чаячьего Города. В письме сообщалось, что Робин Аррен мертв, что его место занимал Безликий из Браавоса, который и втянул Долину в мятеж против Короны. Ныне же Джеймс, из рода Арренов Чаячьего города, сын Бенедикта Аррена, объявляет себя лордом Долины и отзывает войско из Речных Земель дабы справиться с участившимися набегами горных дикарей и мятежом Гаррольда Хардинга, известного также под именем Гарри-наследника.

 

Содержимое письма не удалось сохранить в тайне - похожие письма получили из собственных замков и другие лорды Долины. Войско раскололось: одни требовали поддержать Джеймса, другие Гаррольда, третьи просто хотели вернуться, чтобы защитить дома от набегов горцев. В одном лорды Долины были едины - нужно было возвращаться. Росло и недоверие к нынешнему союзнику - поддерживаемому Браавосом, как и прочими Вольными Городами. Ползли слухи  о чудовищном драконе, уничтожившем флот и наемников Браавоса в устье Трезубца, многие поговаривали о возвращении Диктатора и страшной каре, ждущей всех, кто восстал против Империи.

 

Эйгон не стал ждать, к чему приведут эти разговоры. Глубокой ночью, под покровом внезапно сгустившегося тумана, королевское войско перешло реку, следуя за черным волком, указывавшим брод. Над войском летел ковер, на котором, сжав губы, сидел Брандон Старк, мастер над шептунами при Возрожденном Драконе. Говорили, что на его слово и советы Эйгон полагается уже куда больше, чем на лысого евнуха- десницу.

 

Перейдя реку, королевское войско обрушилось на армию Долины, не ожидавшей столь вероломного нападения. В жестокой сече мятежная армия оказалась разбита, множество рыцарей пало  - и сам Джон Ройс был сражен Брандоном Старком. Многие слышали страшный крик, что издал старый воин, когда черный меч пронзил его сердце - и многие же пали духом, обратившись в бегство. Следом побежали и все остальные - королевская армия много превосходила числом войско Долины, застигнутое к тому же врасплох. Паники добавляли и волки с гиенами, кусающими за ноги лошадей и  терзавшие сброшенных всадников и реющие над полем битвы крылатые твари.

 

К утру войско Арренов перестало существовать. Речные лорды присягнули Эйгону, как и уцелевшие в этой бойне лорды Долины - кроме тех, кого возрожденный Дракон обрек на смерть, как изменников. Приговор исполнил  Брандон Старк, чувствовавший как с каждым казненным мятежником в его тело переливаются новые силы. Он  почти забыл о былой беспомощности - его ноги, сильные и быстрые, служили ему даже лучше, чем в детстве. Ковром он теперь пользовался лишь для быстроты, а не по насущной необходимости. Новая кровь и новые души питали его самого, рунный меч...и кое-кого еще. Того кто шептал с Браном во сне, бередя его картинами грядущего величия.

 

Бран сидит на берегу Черноводной, не обращая внимания на вонь разложившихся трупов и визгливое рычание падальщиков. На плече у него вороны, но он не чувствует их тяжести - также как и черного меча на своих коленях.  Глаза закатились, так что видно только белки, пока Бран говорит с Шепчущим-во-Тьме.

 

Тьма – без конца, без проблеска света, без единого живого дыхания – но не пустая. И целой вечности мало для того, чтобы смириться с поражением – без надежды на прощение или месть, на что либо вообще. Только бесконечный мрак, холод и терзания муками бессильной злобы, заставлявшей его вновь и вновь переживать свое поражение.

 

Навсегда!

 

Так думал он – но вот во Тьму протянулась тонкая нить, связавшая его с живым существом. Один из давно погибших слуг странным образом возродился  – и через звериный разум установилась связь, позволившая ему коснуться разума человека. Узник не спешил, опасаясь спугнуть неожиданную надежду: долгое время он никак не проявлял себя, маскируясь под мысли и желания зверя, а через него – под мысли и желания самого человека. С  огромным изумлением он осознал, что человек этот обретается в ином мире, доселе незнакомом ему. Мире, о котором не знает и сам Враг. Мире, где он получит надежду на возрождение и новое воплощение.

 

Медленно, капля за каплей он переливал в избранника свою силу, привязывая его к себе бесчисленным множеством нитей. Словно паук, сидящий на краю паутины, чувствует он малейшие трепыхания каждой нити: каждую мысль, каждое действие, каждое желание. Его глазами и его воспоминаниями узник познавал новый мир – и ему нравилось то, что он узнал. Это место куда более подходит для его целей – здесь он построит порядок, о котором мечтал всегда. Порядок, где каждый будет знать свое место, где не будет неповиновения, а лишь полный контроль и подчинение.

Поначалу его смущало то, что в этом мире действовали и иные силы – как местные, так и пришедшие недавно, такие же чужаки, как и он, но имевшие больше возможностей для того, чтобы проводить свою волю. Природу этих сил он не понимал до конца, как не знал он и пределов их мощности. Это заставляло его действовать с еще большей осторожностью, но и с большим старанием. Некоторых пришельцев ему удалось склонить на свою сторону, а через своего избранника он приобщился и к родным силам его мира. Силам делавшим его способным проникать взором за многие мили, видеть прошлое с самых его истоков, рассыпаться сознанием в телах множества птиц и животных – да и людей тоже. Все дальше распространял он свою колдовскую сеть, неутомимо чуткий к любой лазейке, любой уловке, позволяющей ему расширить свое влияние.

 

Особой удачей стала находка рунного меча – обладавший своей злобной волей и неутолимой жаждой крови, Буреносец легко дал уговорить себя на сотрудничество. Его владелец кормил меч все новыми душами – но часть их силы перепадала и узнику, кратно умножая его могущество. Договор с Мечом Хаоса и усилил связь узника с человеком, позволяя говорить с ним напрямую, распаляя честолюбивые мечты и жажду власти. Чем больше душ пожирал Буреносец, тем сильнее становился узник, все крепче привязывая к себе человека, подменяя его мысли своими мыслями и делая свои цели - его целями. Через своего избранника узник манипулировал местными владыками, подталкивая их к тем или иным решениям, убивал магов и ведьм, подпитываясь их силой и подчиняя себе их слуг. Но пока полученных сил было недостаточно для того, чтобы разорвать оковы и, вырвавшись из темницы, воплотиться в новом теле. Для этого черный меч должен был пронзить только одно сердце – и дать своему господину силу тысяч душ. Он знал, что противник силен и опасен, что любое неверное действие могло разорвать его связь с избранником, вновь изгнав его во Тьму Внешнюю. Он будет очень осторожен – и очень настойчив, пока, наконец, не добьется цели.

 

Узник хорошо представлял, что будет делать после полноценного воплощения. Он уже достаточно знал об этом мире, видя глазами Избранника, не только настоящее, но и его давнее прошлое. Он проник взором и в те времена, когда забавные существа, поклонявшиеся деревьям, создали существо, обладающее абсолютной властью над мертвыми. Он  проникнуть и в разумы тех существ, выведав все подробности великого действа, все слова и обряды  – но не смог бы повторить их  без собственного тела.

 

Но после воплощения все будет иначе!  Он вернет к жизни создание древних, подчинив его своей воле. Никто не в силах будет противостоять полчищам живых мертвецов, что он поднимет за считанные мгновения. Он не повторит ошибок прошлого, положившись на  людей или иных живых существ, приноравливаясь к их потребностям, чаяньям, устремлениям, нелепым чувствам и смешному честолюбию. Мертвые же избавлены от этих недостатков - ничем не ограниченная власть и полный контроль, наконец, будут его Прекрасный новый мир, единственным звуком  которого будет хохот во тьме, а единственным светом, холодное, будто звезды в морозном небе, мерцание синих глаз.

 

«Чтобы властвовал один в мире Черный Властелин!»

[Каминский]

Сегодня фанфику ровно год, так что грех не вспомнить о персонаже с которого все началось

Беглянка

 

Боль.

 

Будто гигантская раскаленная игла разом пронзила ее от макушки до пяток. Судорога скривила ее в три погибели, пальцы скованные будто параличом, мертвой хваткой вцепились в девичье плечо. Только это и позволило ей удержаться, не шлепнувшись на землю с высоты в двести или триста футов.

 

Проклятие! Как не вовремя!

 

Девушка обернулась через плечо и в ее глазах мелькнуло сочувствие.

 

-Ничего, -  голосом дряхлого старика прошамкала Душелов, давя в себе мимолетное раскаяние, - смотри перед собой. Тут встречается...всякое.

 

Предупреждение пришлось к месту – снизу к ним поднимался летающий кит с явно недобрыми намерениями. Дракон дыхнул огнем и тварь, уже раскрывшая исполинскую пасть, вспыхнула, словно пучок сухой соломы. Душелов проводила взглядом падающее, горящее, корчащееся в предсмертных судорогах тело и пожала плечами.

 

У нее хватало противников и посерьезнее.

 

Под ней простерлась Равнина Страха – песчаник всех оттенков ржавого, охряного, кровавого и винного. Тут и там из камней, причудливым лесом, выпирали белые и розовые кораллы. Пару раз колдунья заметила внизу бродячие деревья, а один раз из огромного рифа поднялась большая манта. К дракону, впрочем, она приблизиться не рискнула, наученная печальным опытом кита.

 

Душелов, оправившись  от очередного приступа боли, испытывала некоторый прилив сил – как и всегда, после уничтожения, статуя отдавала ей остаток энергии от жертвоприношений. И это, пожалуй, было единственным приятным моментом во всей этой истории – от разрушенных статуй никакой силы к ней уже не поступит. По ее расчетам целыми осталось не более пяти статуй, причем обряды творились, в лучшем случае, перед двумя изваяниями. Как не неприятно ей было это признавать, следовало посмотреть правде в глаза: контроль над Вестеросом она потеряла. Тем более досадно, что она собиралась туда вернуться.

 

Ну что же. Хуже, чем здесь там вряд ли будет.

 

Внизу пробежало что-то, слишком быстрое для того, чтобы колдунья успела его разглядеть. Еще парочка мант и один кит кружили неподалеку, держась, впрочем, на почтительном расстоянии. Не похоже на то, что они желали сделать ей что-то плохое – скорей они пытались понять, что тут могло понадобиться такой как она. Здешние обитатели, похоже, еще не успели привыкнуть к тому, что их Равнина – чуть ли не самое безопасное место к северу от Моря Мук. А может и к югу тоже.

 

Ничего. Это ненадолго.

 

Еще три манты, один кит и некая птица, похожая на стервятника, присоединились к первоначальной компании. Держась от дракона на почтительном расстоянии, они все же неуклонно следовали за чужаками, будто сопровождая их куда-то.

 

Очень скоро стало ясно – куда.

 

Впереди, на земле клубилось что-то вроде огромной тучи. Вернее множества туч, в глубине которых вспыхивали разноцветные молнии. Временами  черные клубы расступались, открывая силуэт большого дерева.

 

Душелов хлопнула Взятую по плечу.

 

-Поднимай свою ящерицу, Серебрянка. Мы на месте.

 

То, что отсюда придется скоро уходить она поняла еще над Курганьем, хотя долгое время пыталась бороться с неизбежным. Также как и сестра – вот уж кто цеплялся не только за жизнь, но и за власть, несмотря на вопиющее неравенство сил. Спасало то, что Властелин, изрядно потрепанный в безмагии, был не тот, что раньше. Крепость в Чарах Госпожа обороняла целых десять дней – а потом еще почти месяц держалась у моря, временами даже предпринимая контратаки из Опала. Когда Властелин, наконец, взял город  никто в нем не прожил достаточно долго, чтобы успеть переменить сторону.

 

Кроме опять-таки Госпожи – вместе с остатками Черного Отряда ей удалось пересечь Море Мук и закрепиться там. Вместе с ней был и Хромой и прочие Взятые – не только новые, созданные Госпожой, но и чудесно воскресшие старые. До Душелова доходили слухи о Меняющем Облик и Ревуне. Возможно, был кто-то еще. Рано или поздно, Властелин расправится со всеми ними – если, что-то не отвлечет его внимания.

 

Дракон поднялся выше самых высоких облаков, зависнув в воздухе и тяжело взмахивая крылами. Душелов переглянулась с Серебрянкой и чуть заметно кивнула. В тот же миг дракон сложил крылья и с ужасающим ревом метнулся вниз.

 

Буря перемен встретила их блеском пурпурных и розовых молний, черными клубами туч и ужасающим шквалом, бросавшим их из стороны в сторону. Многоцветные вспышки раскрашивали дракона и его всадниц в самые немыслимые тона. Серебрянка повернула голову и Душелов увидела чешуйчатую морду с оскаленными клыками и змеиными глазами, горящими фиолетовыми пламенем. Колдунья не видела насколько изменилась сама, но зато могла полюбоваться на Дрогона. Тот стал вдвое шире и втрое длиннее, его зубы изогнулись слово кавалерийские сабли, глаза выпучились как у лягушки. Все вокруг ползло, плыло и менялось вместе с ними.

 

Снизу ударила молния – одна, вторая, третья. Первая миновала их, зато другие ударили прямо в пасть Дрогона. Послышался жуткий рев, но зверь не сбавил скорости.

 

Послышался звон ветряных колокольчиков, возвещавших о близости Отца-Древа.

 

-Давай, - крикнула Душелов и тут же дрогнули губы Серебрянки.

 

-Дракарис!

 

Поток багрово-черного пламени вырвался из пасти дракона, обрушившись на Древо. В уши ударил крик, полный смертельной муки и гнева.  Вся долина наполнилась проклятиями и горестными воплями,  оплакивая своего бога. Душелов, зажав в уши, кинула яростный взгляд на свою рабыню и та послушно повторила команду.

 

Новый, еще более яростный огненный шквал испепелил древо  до корней. Утихла буря. Тучи рассеялись. Наступила тишина – еще более зловещая, чем все, что было раньше. И в этой тишине Душелов увидела как в черной золе, оставшейся от Отца-Древа, что-то шевелится, медленно выбираясь на поверхность.

 

Рука.

 

Длинная, кожистая, зеленоватая, вместо ногтей – обломанные когти. Слепо она шарила по земле, дюйм за дюймом выталкиваясь наружу.

 

-А теперь заставь чертову ящерицу пошевелиться! - рявкнула Душелов голосом сержанта, - или пожалеешь, что не сгорела вместе с чертовым деревом!

 

Давным-давно, даже по  меркам  Взятых, случилась война, подобная войне Властелина и Белой Розы. Свет превозмог тьму, но тьма оставила на победителях свой след. Чтобы завершить борьбу навеки, победители призвали существо из другого мира – молодого бога в облике ростка. Призвавшие посадили пленного бога на могиле своего великого врага, чтобы он держал его в земле.

 

Душелов не знала, что за тварь освободила гибель Отца-Древа, да и не хотела знать. Все что она понимала – то, что Север слишком тесен для двух Властелинов.

 

-Чем могла, тем помогла, дорогая сестричка,  - Душелов хихикнула голосом напроказившей девочки, - надеюсь, ты сумеешь воспользоваться ситуацией. А у меня дела в иных местах. Серебрянка, ты поди рада вернуться домой.

 

Дракон уже летел над Морем Мук, когда Душелов произнесла заклинание, отворяющее врата между мирами. И даже когда они исчезли, в воздухе еще долго  витал счастливый смех молоденькой девушки, предвкушающей новые приключения.

[Ottokar]

У Душелова какое-то неподражаемое умение нагадить и убежать, ей-богу.

[Ottokar]

Но после воплощения все будет иначе!  Он вернет к жизни создание древних, подчинив его своей воле. Никто не в силах будет противостоять полчищам живых мертвецов, что он поднимет за считанные мгновения. Он не повторит ошибок прошлого, положившись на  людей или иных живых существ, приноравливаясь к их потребностям, чаяньям, устремлениям, нелепым чувствам и смешному честолюбию. Мертвые же избавлены от этих недостатков - ничем не ограниченная власть и полный контроль, наконец, будут его Прекрасный новый мир, единственным звуком  которого будет хохот во тьме, а единственным светом, холодное, будто звезды в морозном небе, мерцание синих глаз.

Эх, вернулись титаны! Пора ломать колесо, ящетаю.

[Каминский]

У Душелова какое-то неподражаемое умение нагадить и убежать, ей-богу

Ну, справедливости ради, это она у меня такой получается. Я не нарочно, просто как-то так выходит.

Потом, все же, конкретно тут, минус на минус может дать плюс

[Ottokar]

Потом, все же, конкретно тут, минус на минус может дать плюс

А кто, по канону, заточен под Древом-Отцом?

[Каминский]

А кто, по канону, заточен под Древом-Отцом?

Собственно вся информация о нем вам дана выше. Больше об этом персонаже ничего не известно

[Antabus]

Удерживая ведьму на весу, Кейн все крепче сдавливал челюсти, чувствуя, как под слоем жира ломаются хрящи, как его рот заполняется густой солоноватой жидкостью.

Какой матёрый человечище!(c)

Представил Арни в роли Кейна. Тут же позвонили из Министерства Пафоса и сказали, что закрываются.

[Ottokar]

Собственно вся информация о нем вам дана выше. Больше об этом персонаже ничего не известно

То есть вы дадите волю фантазии?

[Каминский]

Какой матёрый человечище!(c)

Он такой, да.

Представил Арни в роли Кейна.

Не потянет(

То есть вы дадите волю фантазии?

Не уверен, что тут надо писать дальше о мире Душелова. Все таки основное место действия - Вестерос, а то так придется и о других мирах писать.

[Ottokar]

Не уверен, что тут надо писать дальше о мире Душелова. Все таки основное место действия - Вестерос, а то так придется и о других мирах писать.

А, ОК.

[Каминский]

А вот касаемо того, кто мог бы сняться в роли Кейна:

[Ottokar]

Кстати, а как там Серебрянка - не мечтает перегрызть поводок?

[Каминский]

Кстати, а как там Серебрянка - не мечтает перегрызть поводок?

Нет

[Ottokar]

Нет

Ну, у Госпожи Взятые за её спиной интриговали.

[Каминский]

Ну, у Госпожи Взятые за её спиной интриговали.

Так там были реальные колдуны и реальная сила. А Серебрянку Душелов фактически заново слепила.

Потом у Госпожи за спиной интриговали не ее Взятые, а Взятые еще Властелином.

Изменено 6 Jun 2020 пользователем Каминский

[Magnum]

Какой матёрый человечище!(c)

Люто бешено плюсую. 

Тут же позвонили из Министерства Пафоса и сказали, что закрываются.

Они уже закрывались на переучет, когда вышел первый рассказ про Кейна. Я в свое время никак не мог через первый абзац прорваться - все перечитывал, и перечитывал, и перечитывал...

 

Потом переписал все в рифму.  

 

[Каминский]

Люто бешено плюсую.

Как вам мой кандидат на роль, кстати?

Потом переписал все в рифму

Это про Линортис, да?

Изменено 6 Jun 2020 пользователем Каминский