конкурс-2020 Вятские космолазы (С) Maxab

[Magnum]

 

   Летом 1986 года я, студент-филолог четвертого курса Казанского университета, попал на практику в Кировскую область. Научный руководитель нашей фольклорно-этнографической экспедиции, тогда еще доцент, Лев Ааронович Зальц вопрос с тем, кому какой район обследовать решил, как опытный человек, просто и быстро. Он смешал в шапке кусочки бумаги, и мы вытянули свои жребии. Мне досталось ехать в село Мякиши Верхошижемского района. Добирался я до места двое суток на перекладных, сперва поездом, а потом на рейсовом автобусе из Кирова и на местом ПАЗике из райцентра до самого села Мякиши.
   В Мякишах я сразу разыскал директора клуба Юрия Игоревича Стародуба, и он лично показал мне свою гордость - коллекцию предметов старины и вышивок, которые собрал по окрестным деревням. Деревни пустели, и старинные вещи оставались никому не нужным хламом гнить в заколоченных домах. Хор народной песни при клубе меня не заинтересовал, я, подобно бесчисленным множествам новичков, мечтал сделать эпохальное открытие, найти неизвестные науке сказания о богатырях Земли Вятской или полотенце с невиданным узором. Юрий Игоревич хорошо понимал мои ожидания, и посоветовал добраться до деревни Хвосты, что на реке Суводь. Он признался, что и сам несколько раз планировал съездить туда, но все как-то не получалось. Вроде, как он слышал, там еще жива бабка, что помнит какие-то местные варианты песен. По прямой, "как ворона летит" туда было совсем не далеко, километров шесть или семь, но болота заставляли делать значительный крюк через деревню Кармановы, так что пешком это было уже более пятнадцати километров. Автобус туда не ходил, только попутки.
   Я вышел из клуба и направился к сельсовету, поискать транспорт до Хвостов, или, хотя бы, до Кармановых. Перед магазином стоял потрепанный ЗиЛ 131, я спросил молодого водителя и он оказался как раз хвостовским, звали его Николаем. Узнав, зачем я направляюсь в его деревню, он скептически осмотрел меня, ничего не сказал, только хмыкнул и предложил закурить. Дымя саратовской "Примой", что была наполовину из опилок и мусора, мы стали дожидаться его тетки Аглаи Васильевны, которая привезла в контору какие-то бумаги из колхоза. Мы лениво беседовали, и я узнал, что Николай три года как отслужил в армии и вернулся в родные края. Держит его в деревне только то, что отец его невесты запретил играть свадьбу до того, как девка закончит медучилище в Кирове. А через год, как только они поженятся, он заберет документы в колхозе и уедет с женой ко всем чертям в город. Может в Брежнев на автозавод или в Елабугу на новый тракторный, а может даже в Горький.
   Часа через полтора, Николай встал и стал заводить грузовик, от сельсовета к нам шла женщина лет пятидесяти, в руках у нее был модный портфель-дипломат с металлической окантовкой. Николай представил меня, закинул мой рюкзак в кузов, и подсадив, помог забраться туда и самому. Чихнув пару раз грузовик ровно заурчал, бодро набрал скорость, и мы по разбитому проселку выехали из села. Машина довольно резво бежала по глубокой колее, а я, сидя на бочке с бензином, мог вдосталь налюбоваться на густые еловые леса, время от времени перемежавшиеся проплешинами торфяных болот. Мы переехали несколько речушек, проскочили через деревню дворов в двадцать (это и было Карманово), потом свернули налево и по заросшей травой ухабистой дороге направились к самим Хвостам.
   Что сказать о Хвостах, типичная неперспективная вятская деревня, в дюжину дворов, часть домов стояли покинутые. Мужиков в деревне жило с десяток, да женщин десятка полтора. В деревне был колхоз, имени 26-ти Бакинских комиссаров, где и работали все местные жители трудоспособного возраста (все 18 душ). Колхоз владел стареньким, полуразвалившимся коровником, в нем держали с полторы сотни низкорослых буренок и злющего племенного быка Пиночета, и кустарной маслобойкой. Ни медпункта, на магазина. Телефона в деревне тоже не было. Даже автолавка сюда не наведывалась, местные по любой надобности мотались в Мякиши или в райцентр. А свет в деревне давали только с шести до десяти вечера от бензинового генератора, и вся деревня молилась на моего нового знакомца Николая, который был и водитель и механик при генераторе в одном лице.
   Квартировать мне Аглая Васильевна определила в своем доме, в дощатой пристройке. У меня была только пара дней на сбор материала, так что сразу по приезде, после бани и ужина, я направился знакомится с местными жителями.
   Бабку Ульяну, местную песенницу, я нашел сидящей у безбожно шепелявившего радиоприемника. Она слушала очередную многочасовую речь Михаила Сергеевича, сурово поджимала губы и строго кивала в конце предложений. Беспокоить ее сразу я не решился, потоптался на пороге и вышел на улицу, сев на завалинку древней старухиной избы. Послышалось мычание и перезвон колокольчиков, через деревню пастух гнал колхозное стадо обратно в коровник. Пастух с любопытством глянул на меня единственным глазом и приветственно махнул рукой. Я кивнул в ответ.
   - Кто таков? Чё расселси? - послышалось сзади бабкино ворчание. Она выглядывала в окошко. Я представился, мол экспедиция, мол буду записывать у вас старинные сказки, легенды, тосты... Бабка что-то проворчала нелицеприятное относительно меня, видимо кино "Кавказская пленница" она видела и чем заканчиваются рассказы старинных тостов представляла. Но с другой стороны бабке явно потрафило, что ради нее приехали аж с самой Казани, и, не найдя к чему бы еще придраться, она сменила гнев на милость. Предложила поужинать, я отказался, сказав что уже поел у Аглаи Васильевны, и был послан в соседние дома за подругами бабки Ульяны, без которых той не пелось.
   Соседки собрались у бабки Ульяны скоро. Тоже оказались любительницы попеть. И выпить. Для "распевки" старушки приняли по маленькой рюмашке чернорябинового домашнего винца, мол от давления, и вообще, для всего организма очень даже пользительно. Я тоже поднял за их общее здоровье крохотную рюмочку. А потом свет в деревне отключился, так как насупили 9 часов, и бабульки при керосиновой лампе принялись петь. Тут меня несказанно выручил взятый у соседа по общаге магнитофон "Парус 201", еще и Лев Ааронович где-то раздобыл мне несколько чистых кассет, разумеется с возвратом. Не без гордости скажу, позже, когда наш начальник экспедиции прослушивал мои записи, он нашел пару старинных свадебных песен, в таких вариантах, которых до меня этнографам не встречались. Хоть и маленькое, но открытие.
   Разошлись бабульки по домам уже заполночь, я тоже было собрался завалиться спать, как меня перехватил Николай и сманил на речку удить рыбу. Мол завтра отоспишься, а тут такой клев намечается, что никак нельзя пропустить. Ну и просидели мы на луговом берегу у тихой Суводи до утра с удочками, Николаю не столько напарник по рыбалке был нужен, как слушатель, все рассказывал о планах, что собирается делать в городе. А клев был действительно отменный, я хоть и не записной рыбак, но перед восходом, когда судак стал хватать наживку как сумасшедший, а почуял настоящий азарт, тут всю сонливость как рукой сняло. Только на восходе, уже по холодку, меня начало смаривать. Мы смотали снасти, нагрузились рыбой и пошли обратно в деревню. Николая сказал, что вечером поедет сдавать колхозное масло в райцентр, может и меня подкинуть.
   Проспать получилось только до девяти утра, потом замучили мухи. Я нехотя встал, сполоснулся у рукомойника. В доме никого не было, только на столе меня дожидался завернутый в полотенце чугунок вареной картошки и здоровенный ломоть копченого сома. До вечера еще была уйма времени и я решил прогуляться по деревне. Хотя сколько там этой гульбы. Всего одна улица. Увидел бабку Ульяну, что кормила курей у себя во дворе. Поздоровкались, я на удачу поинтересовался, а как насчет старинных сказок и преданий? Бабка посмотрела на меня, что-то обдумывая, потом сказала, чтоб шел на луг, к реке, там мол как раз колхозный пастух Матюха Кривой (Матюха -- это для бабки он был, а для остальных -- дядька Матей Силин) коров пасет. Вот мол он и есть на всю деревню первейший сказочник и басенник.
   Я и пошел, благо дорогу уже знал. По дороге прихватил из рюкзака блокнот и карандаш, а из чьего-то сада яблоко. Солнце нещадно припекало.
   Дядьку Матея я нашел где и было указано, у реки в низинке. Коровы лениво паслись, отмахиваясь грязными хвостами от слепней. Пастух поприветствовал меня, подал коричневую мозолистую ладонь, я заметил, пожимая ее, что на правой руке у него не хватает двух пальцев, среднего и безымянного. Предложил ему закурить, он не чинясь угостился из моей пачки беломориной, и мы сели на траву дымя папиросками. Я хоть и старался из вежливости не таращится на пастуха, но его лицо, перекошенное набок и как бы побитое с левой стороны, с закрытым пустым глазом, само притягивало взгляд. Он, к этому, видимо давно привык и не смущаясь ткнул пальцем в свою физиономию.
   - Эт мальцами еще были, баловались. В костер патроны охотничьи кидали, вот мне и не свезло. Да то дело пустое, давнишнее, - объяснил он и махнул покалеченной рукой.
   - Тогда же? - спросил я.
   - Это? Нет, эт позжей было.
   Мы еще посидели, я поинтересовался, а взаправду ли он знаток местных сказок и басен. Дядька Матей пожал плечами, мол кто же их не знает. Да вот только рассказывать некому теперь стало. Детишек в деревне не осталось. Все семьи, где есть малые, уже в Мякиши подались, там и школа есть, и родителям работа найдется всегда. Или еще дальше переехали. В деревне самый маловозрастной это Колька-водитель. Вот теперь только коровам те сказки рассказывать и приходится. Да еще студентам захожим... Но, ежели работа такая у меня, сказки слушать, то всяку работу уважать надо, и пастух начал свои сказы сказывать...
   Уже было далеко за полдень, карандаш сточился до огрызка, а в брюхе горнисты играли к обеду. Мы сделали перерыв. Дядька Матей достал хлеб, сало, чеснок, огурцы с редькой и засапожную фляжку самогона. Коровы тоже улеглись в тени кустов, а мы раскочегарили дымокурный костерок, отгонять настырных кровососов, и приступили к обеду.
   После обеда, сытые и ленивые мы неспешно выкурили еще по папироске. Стояла звенящая жара, на небе не было ни облачка, благодать! Блокнот закончился, и стало не до фольклора, потому беседа вяло перетекала с одной темы на другую. Я рассказал, как благодаря военной кафедре избежал призыва на третьем курсе (следующему году уже так не подфартило), и теперь закончу универ в звании лейтенанта. Дядка Матей, из-за потери глаза не служил, а стал работать сразу после окончания седьмого класса в колхозе конюхом, пока конюшню не закрыли, а его не определили в пастухи, про детей рассказал, что дочка в райцентре работает воспитателем в детском саду, а сыновья куда-то на севера подались за длинным рублем. Разговор как-то сам-собой вернулся к покалеченной руке. Дядка Матей поднял руку, посмотрел на нее, и сказал:
   - Пальцы эти я на Луне оставил.
   - На какой Луне? - опешил я от такого неожиданного фортеля.
   - На обыкновенной, что по небу ходит, - пожал плечами пастух.
   - А вы разве космонавт? - я наконец догадался, почему дядка Матей слывет записным сказочником, - ааа, байка такая?
   - Не космонавт я, да и то не байка. Не хочешь, могу не рассказывать. Мне-то чего?
   - Отчего не послушать, если складно будет.
   Пастух зыркнул на меня своим единственным глазом.
   - Складно, не складно, а расскажу как было...
  
   Дело было сразу после войны. В наши края пришел бывший фронтовик-артиллерист Игнат Лулудя, цыган. Сам он родом был откуда-то с юга Украины, но потерял семью, те то ли погибли, то ли эвакуировались куда-то. Вернувшийся с войны Игнат не смог разыскать их следов и решил обосноваться на новом месте. Работать стал солдат Игнат в Мякишино механиком при МТС. А еще его по окрестным деревням приглашали, если колодец нужен где был, он умел находить лозой подходящее место. Возьмет, значит, ветку-рогульку и ходит держа двумями руками, как ветка в руках начнет туда-сюда мотаться -- значит тут и надо копать. И наш тогдашний хвостовский председатель колхоза Яким Яковлевич тоже его пригласил. В те времена еще была дорога от нашей деревни, прямком через леса и болота, до самого Верхошижемья. Вот председатель и решил, что верстах в десяти от деревни нужен колодец, чтоб лошади могли передохнуть после подъема на всхолмье. Место там сухое, а трава плохая. Лешьей плешью звалось то место. Агроном говорил, что земля кислая, чтоб что-то дельное там росло. Вот того Игната туда и позвали. Он пришел, походил с веткой по той плеши, и сказал, что место верное, колодец надо мол тут копать -- и показал рядом с дорогой. Сам же взялся и за лопату и стал рыть. Долго копал, сажён на пятнадцать в землю ушел, а воды все нет. Так два дня пробился, да все без толку. Бросил тогда Игнат это дело, вернул задаток председателю, и сказал мол нечисто там. Даже если докопаться в колодце до воды, то только хуже станет, лошади с той воды болеть и дохнуть станут. Ну, председатель и велел тот колодец зарыть. Да кто же зарывать будет, в деревне после войны, почитай одни бабы и остались. Закидали они дыру ветками и камнями по краям придавили, чтоб в колодец кто ненароком не свалился. На том и закончили.
   К тому времени, когда я в мальцах ходил, о Лешьем колодце только старики байки рассказывали. Дорога на райцентр была лет десять как заброшена, лошадь там с телегой по старой гати пройти смогла бы, а машина дальше Лешей Плеши вязла в болотине. Мостить заново дорогу денег у колхоза не было, вот и стали ездить через Кармановы и Мякишино, благо на машине гораздо быстрее чем на телеге трястись. И к колодцу никто не наведывался много лет. Даже охотники, потому как и зверь те места обходил стороной.
   Вот как-то летом мальцами мы о чем-то побились, и я на спор должен был ночь просидеть в том колодце. Всяких кикимор, о которых старшие баяли, я не сильно то опасался, больше боялся, что в колодце какие гадюки окажутся. Вот мы собрались вечером компанией, как бы на рыбалку, и пошли к тому колодцу. Ветки, наваленные на него, давно сгнили и он чернел в высокой траве глубокой пастью. Посветили факелом, дно оказалось песчаным и довольно чистым, всего пара веток сухих лежали внизу, и никаких змей на мое счастье там не было. Ну, перекинули мы значит толстую жердину через колодец, обвязали меня веревкой и я полез вниз. Холод в колодце стоял сильный, даже через ватный пиджак пробирало. Спустился, кинул на песок торбу с припасами и одеялом шерстяным, сел на нее и стал ждать. Пацаны те наверху неподалеку костер развели и у него время коротали, только изредка кто подходил к краю и смотрел, не струхнул ли я в колодце ночевать и не лезу ли по веревке обратно.
   А я сижу себе в дыре той, на небо гляжу. Небо чистое, ни облачка. Холод покусывает бока помаленьку, заснуть мешает. Ну, я из торбы припасец точу помаленьку со скуки. Из колодца неба только кусочек махонький виден, звезды если показываются, то совсем недолго от края дыры до края им ползти.
   Вот время уже за полночь перевалило, край дыры наверху стал светлеть, это Луна приближалась. Полнолуние как раз было. Вот краешек Луны в колодец заглянул, а в колодце такой колотун настал, меня аж затрясло всего, хоть и сидел в теплом пиджаке и в одеяло шерстяное толстое завернувшись. А Луна все наползает, вот половина видна, вот три четверти, а вот и вся засияла, прямо посреди дыры в небо, колодец светом своим серебряным залила, каждую песчинку стало видно, стены заискрились, а у меня от холода глаза щиплет, как при морозце.
   Смотрю я на Луну, а она словно застыла в небе прямо над моим колодцем, и кажется мне, что становится все больше и больше. Тут то меня жуть и пробрала, чуть в штаны не напрудил. Я схватил веревку и полез наверх, и лезть так странно было, будто веса во мне нет совсем, сперва думал, что это от страха чудилось, а потом уже нет, на самом деле легкость была неземная.
   Вылез я из колодца и стою, а свет ослепительно белый все вокруг залил. Стою я посреди бугра, и не узнаю его, и Луна надо мной висит огромная, только уже не серебряная, а голубая... Я как это увидел, в конец ополоумел, и обратно в дыру сиганул с перепугу, до самого дна по веревке скользнул, даже сердце раз ударит не успело, и под одеяло с головой зарылся. Так до утра и просидел. Пацаны меня за храбрость мою сильно уважать стали.
  
   Дядька Матей перевел дух, отогнал надоедливого паута. Я лежал на траве и удивлялся, как рассказ гладко идет, знатный мастак пастух колокола отливать.
   - А пальцы? - напомнил я. Хоть и вранье все, а слушать интересно, как книжку читать.
   - Будет и про пальцы, - усмехнулся добродушно дядька Матей.
  
   После того раза я Лешаков колодец много лет обходил за три версты. Все думал, куда меня занесло тогда, не иначе как на саму Луну затянуло. Потом в возраст вошел, женился, остепенился, детьми обзавелся, не до таинственных историй стало. Так жизнь закрутила, на небо и минутки взглянуть времени не было. Бегаешь, суетишься. И в памяти история стала стираться, как будто сон какой был. Только когда Гагарин слетал, что-то шевельнулось слабо, да не до того тогда было. Потом дети стали подрастать, жизнь успокоилась. И вот, незадолго до Олимпиады дело было. Николай тогда еще пацаном был, а электричеством в деревне заведовал один мужик, Петром звали, механик из него был так себе, да и загулять любил, так что света при нем могло по три-пять дён подряд не быть. А тут Олимпиада, охота хоть глазком глянуть, тем более соседу моему сын с города старый черно-белый телевизор привез, а себе новый цветной купил. Ну, думал я думал, и надумал. Аккумулятор хороший нужен, от грузовика слабоват будет, значит нужен помощней, да где ж такой взять то. И тут я вспомнил, что когда американцы на Луну летали, у них там автомобиль была электрический, по Луне кататься. А когда обратно улетали они, машинку свою там оставили, бесхозную. Значит и батарею с нее снять можно. А как на саму Луну попасть -- это уже было проще, через колодец надо лезть в правильный день.
   Ну, стал я готовиться основательно. В Мякишинской библиотеке перечитал все книги про Луну, от Жюля Верна до Циолковского, шубу, штаны ватные, валенки и шапку меховую от моли проверил, где надо заштопал. Даже в Киров съездил, взял в прокат маску и баллоны подводные с насосом, фонарик купил с батареями запасными. И по отрывному календарю подгадал выходной, который бы с полнолунием совпал.
   Настала последняя суббота июня, до Олимпиады уже совсем чуток оставался, и я как раз успел всем нужным обзавестись, чтоб отправиться на Луну.
   Колодец со всех сторон зарос высокой травой, я закрепил веревку с узлами, спустил в колодец тюк теплой одежды, проверил еще раз баллон с воздухом и, перекрестившись на всякий случай, полез в дыру.
   Как я там сидел ожидаючи, что передумал, говорить не буду. А дождался таки заполуночи, и снова как в мальцовские годы плыли мимо колодца в ночном небе звезды, и нарастало сияние Луны.
   Как только залило колодец лунным светом, и почуял я легкоту необыкновенную, облачился я в теплую одежду, нацепил под шубу баллон, замотал рожу с маской косынками пуховыми да полез наружу.
   Снова сверкала белая холмина, где и была дыра, с которой я вылез на поверхность, снова сияла голубым Земля. Я осмотрелся и точно, стоит неподалеку сарайчик на паучьих лапках, и рядом флаг с полосами и звездами из фольги на палке. А поодаль тележка четырехколесная. Ну, я не стал мохать и побёг к ней вприпрыжку. Только в сумке ключи гаечные глухо о стенки брямкали.
   Первый аккумулятор я свинтил быстро, даже запыхаться не успел. Снял его, тащу к колодцу. Вот уже и дыра, я к батарее веревку привязал, вниз спустил ее аккуратно. И тут черт меня дернул, захотелось мне второй аккумулятор забрать. Ну и побежал за ним. Прибегаю, а сумку то с инструментами у дыры забыл. А там всего то надо было пару гаек барашковых отвернуть. Я дерг, дерг, а одна заела, рука в рукавичке скользит. Ну и сглупил, не подумав снял рукавичку и голой рукой хватанул за железо... Вот там пальцы и оставил. Отморозил сразу, лешак меня за жадность наказал. Махнул рукой на батарею, добрался до колодца и слез вниз. Как утром обратно из колодца с покалеченной рукой лез, как потом всю поклажу домой волок -- страшно и говорить. Неделю рука черная была, но потом, слава богу, отошла...
  
   Я покачал головой, - Знатная история. Вам бы, дядя Матей, книжки сочинять. Цены бы вам не было.
   Он хитро прищурился, - Не веришь?
   - Не-а!
   - А ты в мою сараюшку загляни, там он стоит родимый. С самой Луны в Хвосты на горбу пёр.
   Я был удивлен, - Эээ, так что, это взаправду было? - верилось с трудом.
   Пастух пожал плечами, - Взаправду али нет, но в сарае стоит тот аккумулятор. А дальше сам думай как хошь...
   Я посидел, почесал голову. Может в самом деле, в деревню сбегать, в сарай глянуть? Да как-то по дурацки бы это выглядело. Ну, в общем, не стал я никуда заглядывать, а просто посидел еще с дядькой Матеем у реки Суводи, там и вечер наступил, и я вернулся в деревню. Николай уже готовил машину, я собрал свои вещи. Николай мне еще все оставшееся свободным место в рюкзаке забил вяленой рыбой, сухой как доска, и мы поехали в Верхошижемск.
   С тех пор прошло уже немало лет, я в Вятском краю ни разу больше не бывал, но бывает временами думаю, так правду мне дядька Матей рассказывал, или нет, и чего я тогда не завернул и не посмотрел в его сарай...
  

Edited 28 Aug 2020 by Magnum

[Стержень]

Отлично! Правда немного на Бушкова похоже на "НКВД-война с неведомым". И если подходить строго,то и не АИ. Но ещё раз повторюсь-мне очень понравилось!

[Magnum]

Не скажу про Бушкова, мне почему-то Булычев с Дивовым вспоминаются, и еще что-то смутное, из "Юного техника" эпохи расцвета. 

 

Отличная история, жать, что без последствий. Напрашивается продолжение - уточняю, продолжение про рассказчика, который продолжает бродить по стране и натыкается на новые фантастические байки. 

 

[Magnum]

[John D. Long]

Рассказ очень понравился. Люблю стилистику баек и сельских легенд. 

[Диана Невероятная]

Неплохо. Хорошо выбрана стилистика (именно за счет стилистики рассказу большущий плюс). Ну некоторые шереховатости, куда ж без них, но общее впечатление не портит.

Пожалуй заслуживает победы в конкурсе.

[Урус-хай]

Великолепный рассказ!

[Владимир Станкович]

Великолепный рассказ!

Могу лишь присоединиться к оценке! Коллега Магнум - вы не хотите его выслать С.Чекмаеву - ему место в бумажном сборнике!

[Magnum]

Коллега Магнум - вы не хотите его выслать С.Чекмаеву - ему место в бумажном сборнике!

Я не против, но это как коллега @maxab решит, который и есть автор.   

 

[maxab]

С Чекмаевым не знаком. Против сборников ничего не имею, но вряд ли подойдет - маленький объем.