любовь смерть и котики Любовь, смерть и котики

[Magnum]

Полные версии смотреть здесь:

http://samlib.ru/n/nambu/love-death-and-cats.shtml

здесь:

https://author.today/work/112405

или здесь:

https://ficbook.net/readfic/10376832

 

Любовь, Смерть и Котики

 

* * * * *

 

«Глаза капитана затуманились, и улыбка согрела угрюмо сжатые губы.

— В те годы мы были железными людьми, управлявшими стальными кораблями. Джонни Кавано, и Фрог Ларсен, и я пробрались бы в самый ад ради тонны терганиума.

Да, и споили бы самого Вельзевула, если бы в экипаже не хватало людей».

Роберт Шекли, «Билет на планету Транай».

1.

Капитан опустил перископ и сложил рукоятки. С потолка упали несколько одиноких капель воды. «Слезы моря», — невпопад подумал майор Куба Тоширо. Он всегда был неисправимым романтиком.

— Ну? — нетерпеливо спросил корабельный комиссар Акирака Бенкей. Уж он-то наверняка романтиком не был, да и хорошими манерами никогда не отличался.

— Никаких сомнений, — спокойно и хладнокровно отвечал товарищ капитан второго ранга Урата Шинтаро. Но всякий внимательный и беспристрастный наблюдатель мог заметить, что капитан изо всех сил удерживается от того, что бы во всю глотку не заорать «КАЙЧО БАНЗАЙ!!!» — Мы добрались до цели. Мы находимся чуть ли не в самом центре Австралийского Внутреннего Моря!

По центральному отсеку «Фукушу» («Возмездие»), боевой субмарины Японского Республиканского Красного Флота, прокатился вздох сдержанной радости. Дисциплина прежде всего! — и на борту этого корабля она (дисциплина) была на высоте. Этот вздох был самым большим, что могли себе позволять моряки и офицеры «Фукушу». Не хватало еще привлечь внимание вражеских акустиков. Даже если высока вероятность того, что в этом квадрате мирового океана их прямо сейчас нет — и даже никогда не было.

— Товарищи! — снова заговорил комиссар Акирака. Относительно тихо, но достаточно твердо. — Нет нужды объяснять, чего мы добились! — Но, как настоящий коммунист, комиссар не удержался от того, чтобы не продемонстрировать на собственном примере единство и борьбу противоположностей, а также диалектических противоречий… короче говоря, нечто в этом роде. — Мы успешно прошли через подводный туннель, ведущий из Карпентарии в Австралийское Море! Мы доказали, что Тихий океан и Австралийское Море сообщаются! Не станем преуменьшать научное значение этого великого открытия, но подумайте на минуту о его военном значении! — (Как будто экипаж «Возмездия» мог в этот момент думать о чем-то другом). — Подумайте только, какие наступательные возможности — и оборонительные, конечно, — политически грамотно уточнил комиссар, — какие замечательные возможности это дает нашей родине! В решающий час, когда начнется последняя битва сил добра и зла, армий света и тьмы, нашего коммунистического союза свободных народов — Великой Восточно-Азиатской Социалистической Сферы Сопроцветания против агрессивного блока буржуазно-капиталистических империй прогнившего Запада, — а эта битва непременно случится, уверяю вас! — наши подводные лодки смогут пройти этим тайным путем, всплыть в самом центре проклятой фашистской диктатуры Восточного Альбиона — и нанести решающий удар в самое сердце тьмы; удар, который, возможно, решит сам исход этого титанического сражения! Находясь в водах этого великого озера, наши боевые подводные корабли смогут беспрепятственно вести ракетный и даже артиллерийский огонь по крупнейшим военным базам и промышленным центрам Австралии, и никто — вы слышите, никто! — никто не сможет нас остановить, никто не сможет нам помешать! Самый крупный и опасный корабль альбионцев на этом море — полицейский катер с пулеметным вооружением! — По рядам экипажа прокатился сдержанный смешок. — Помните, что мы имеем дело с врагом, которого нельзя недооценивать, но в исходе битвы на этом участке фронта нет и не может быть никаких сомнений! Победа будет за нами, в лучших традициях наших великих предков — Дзингу Кого, Тоётоми Хидэёси и Като Киёмаса — малой кровью на чужой земле и воде!

— Дай Кайчо банзай! — не выдержал один из самых младших членов экипажа, но даже в такой торжественный момент юный краснояпонский моряк помнил о звуковой дисциплине, поэтому слова почтения Великому Председателю прозвучали недостаточно громко, чтобы привлечь внимание гипотетических вражеских акустиков. Хотя вряд ли альбионские полицейские катера, которые гоняли на этом озере браконьеров и наркоторговцев (один из ярких признаков буржуазной деградации), держали на борту хотя бы одного акустика.

— Это все, товарищи, — добавил комиссар Акирака. — Капитан, слово за вами.

— Продолжаем хранить радиомолчание, — объявил капитан Урата. — Враг не должен ни в коем случае узнать о нашем пребывании здесь. Постараемся точно и аккуратно выполнить то, за чем мы пришли — и вернуться в воды Тихого океана, а потом и домой. Майор Куба?

Майор Куба Тоширо представлял на борту «Фукушу» военную разведку государственной безопасности и находился на очень важной и секретной миссии. Когда капитан говорил «выполнить то, за чем мы пришли», то прежде всего имел в виду тайное задание майора. В чем бы оно не заключалось.

— Укажите по возможности точно место, где мы находимся, — потребовал майор. Капитан подлодки согласно кивнул и склонился над картой Внутреннего Моря. Восточное Альбионское Море, Австралийское Море, Море Стерта, Великое Австралийское Озеро — у него было много имен. Немного пограл с циркулем и линейкой, после чего уверенно нарисовал остро отточенным карандашом жирную точку:

— Здесь.

Майор Куба сдержанно кивнул.

— Благодарю вас, товарищ капитан. Теперь слушайте внимательно. Вы должны доставить субмарину как можно ближе к этому острову, но при этом оставаться вне пределов видимости с берега. Вы лучше меня знаете, как это сделать наилучшим и максимально безопасным способом, поэтому не стану давать вам бесполезных советов. После наступления темноты корабль поднимется на поверхность. Я сяду в моторную лодку и направлюсь к берегу. Цель моей миссии находится на этом острове. Если я не вернусь до восхода солнца — забудьте о моем существовании, возвращайтесь на глубину и отправляйтесь на Материнские Острова. Это приказ. Вы все поняли, товарищ капитан?

— Так точно, товарищ майор, — поклонился Урата.

— Отлично, — поклонился в ответ майор Куба. — Я буду у себя в каюте. Мне следует подготовиться к операции. Вызовите меня, когда доберетесь до нужного места.

Оказавшись в свой каюте, Куба Тоширо тщательно запер дверь и только тогда достал из своего сейфа другую карту — старую, потрепанную, украшенную не реформированными ниппонскими иероглифами, а английскими надписями. Аккуратно разгладил ее на откидном столике, оперся на тот же столик локтями и погрузился в размышления…

2.

— Что там у вас, старпом? — лениво поинтересовался коммандер Гриффин, капитан альбионской подводной лодки «Дракайна», даже не потрудившись оторвать голову от подушки

— Это акустик, сэр, — неуверенно доложил лейтенант Митчелл, старший помощник, топтавшийся на пороге капитанской каюты, но не осмеливаясь его (порог) переступить. — Он утверждает, что слышал вражескую субмарину.

— Это какая-то дурацкая шутка?! Или розыгрыш? — машинально спросил капитан, приподнимаясь на локте, но тут же мысленно обругал себя за это. Нет, старпом не стал бы так глупо шутить, да и акустик тоже. Тут что-то другое. — Хорошо, встретимся на мостике через пять минут.

Товарищ комиссар Акирака жестоко заблуждался, когда утверждал, что самым крупным альбионским боевым кораблем в Австралийском Море является полицейский пулеметный катер. Но в этом не было его вины. В конце концов, японская военно-морская разведка была хороша, но возможности ее не были безграничны. Поэтому кое-какие альбионские секреты так и остались для японцев секретами.

К.А.Ф. «Дракайна», собранный в тайне от чужих глаз на на одной гражданских верфей Внутреннего Моря — там же, где обычно строили прогулочные лайнеры — являлся детищем невероятно простого, но все-таки остроумного плана. Альбионские адмиралы собирались разместить в Австралийском Море несколько подводных лодок, вооруженных атомными ракетами. В день «У» они должны были выйти в море, а в час «Х» нанести удар по тем или иным целям на территории Красной Сферы — как и «обычные» подводные лодки, бороздившие Индийский или Тихий океан.

Но океанские субмарины находятся в постоянной опасности. Их все время преследуют подводные лодки ВАССС, их могут выслеживать и перехватывать патрульные корабли или самолеты противника. Тогда как озерные подлодки, в свою очередь, будут абсолютно неуязвимы для вражеских атак. До них не доберутся красные эсминцы или пикировщики. Их не станут искать стратегические бомбардировщики Сферы, нацеленные на ликвидацию стационарных пусковых установок. Озерные подлодки могут находиться где угодно и атаковать когда угодно, и ост-азиатские коммунисты ничего не смогут с этим поделать. Разве что пускать ракеты наугад в огромное Внутреннее море. «Ну что ж, пожелаем им удачи, ха-ха-ха!»

Даже если каким-то невероятным чудом первый удар агрессоров уничтожит все океанские корабли и стационарные ракетодромы Альбионской Имперской Федерации, озерная флотилия все равно сможет нанести ответный удар возмездия.

Конечно, разумеется, безусловно — текущий мирный договор, заключенный между Имперской Федерацией и Сферой Соцпроцветания, запрещал строить подобные корабли и размещать их во внутренних водоемах стран и континентов. Но альбионские адмиралы с некоторых пор плевать хотели на бумаги, подписанные желтомазыми и краснопузыми япошками. «В конце концов, коммунисты всегда врут и нарушают мирные соглашения, а также все человеческие и божеские законы! — заметил один из лордов Адмиралтейства. — Это что же получается — им можно, а нам нельзя?!» На том и порешили.

«Дракайна» была головным кораблем серии; прямо сейчас на той же верфи успешно достраивались ее сестры «Ехидна» и «Дельфина». Коммандер Гриффин, получая назначение на «Дракайну», испытывал смешанные чувства. С одной стороны, без регулярных пограничных стычек с японцами, маоистами и чучхейцами новые погоны и медали будут поступать медленно. Его карьерный рост заметно замедлится. С другой стороны — все-таки престижный секретный проект, да еще в тихих безопасных водах, совсем рядом с домом. Можно постоянно видеть детей и не опасаться внезапного появления рогов, что нередко случалось с морскими офицерами, пропадавшими в океане по полгода и больше… Преданность семье одержала успешную победу. Гриффин принял пост и всего три дня назад вывел «Дракайну» в море на первое пробное патрулирование — пока без атомных ракет. Несколько раз успешно пересек гигантское озеро туда и обратно по замысловатому маршруту, после чего положил субмарину на грунт и притворился мертвым. И только-только собирался немного отдохнуть, как вдруг…

— Капитан на мостике! — объявил боцман Булгарис.

— Вольно. Ну, что тут у вас? — спросил капитан. — Докладывайте, мистер Каплан.

Старшина Каплан, главный акустик, поправил очки, откашлялся и быстро заговорил, тыкая циркулем в разложенную на оперативном столе карту:

— Сэр, около часа назад я слышал шумы двигателей чужой подводной лодки в этом квадрате, сэр. Судя по сигнатуре — японская артиллерийская субмарина класса «Террор». «Превозмогание» или «Возмездие», например. Это продолжалось менее трех минут, потом шумы пропали. Примерно сорок минут назад движение возобновилось. Лодка переместилась в этот квадрат и пять минут назад снова затихла. Если вас интересуют точные цифры, сэр…

— Не сейчас, — отрезал коммандер Гриффин и нахмурился. — Почему не доложили сразу, старшина?

— Сэр, я готов взять на себя всю ответственность… — начал было акустик, но капитан нахмурился еще больше:

— Не сейчас! Говорите по делу.

— Да какое тут может быть дело?! — взорвался старшина. — Прошу прощения, сэр… Я должен был все тщательно проверить и на все сто процентов убедиться! Боялся, что мне никто не поверит! Ну сами подумайте, откуда могла появиться чужая лодка в нашем Внутреннем Море?! Тут и нас-то не должно быть… сэр. И, прежде чем кто-нибудь спросит — да, со мной все в порядке. Нет, мне не показалось. Я не сошел с ума и не страдаю слуховыми галлюцинациями. Я успешно прошел медицинскую комиссию перед патрулем. Я отлично выспался перед дежурством. Я не употреблял алкоголь больше недели, а травку не курил с самого колледжа!

— Это многое объясняет, — громко прошептал кто-то на заднем фоне.

— Разговорчики! — рявкнул боцман. — Прошу прощения, сэр. Это больше не повторится.

— Если вы хотите знать мое мнение, капитан… — начал было лейтенант Митчелл.

— Да, старпом, продолжайте, — задумчиво кивнул Гриффин.

— Я склонен доверять старшине. Мы прослужили вместе два с половиной года, и…

Капитан рассеянно слушал речь старшего помощника одним полушарием головного мозга, в то время как второе полушарие пыталось составить план дальнейших действий.

— Спасибо, мистер Митчелл, — объявил Гриффин, когда старпом замолчал. — В настоящее время будем считать, что старшина не ошибся, и в этом квадрате действительно находится японская субмарина класса «Террор». Но прежде чем мы продолжим, джентльмены, я бы хотел найти логическое объяснение. Мы не можем просто так доложить наверх о ниппонском корабле в озерных водах. Нас поднимут на смех, и уж точно не погладят по голове за ложную тревогу и нарушение радиомолчания в особо секретном патруле!

— Теперь вы понимаете, что я чувствовал час назад, и почему не сразу доложил, — пробормотал акустик Каплан.

— Не забывайтесь, старшина, — строго покосился на него командир.

— Виноват, сэр.

— Итак, у кого какие идеи? — поинтересовался Гриффин. — Как, черт побери, она здесь очутилась?! В Австралийском Внутреннем море?! Которое никак не связано с океаном…

Капитан осекся на полуслове.

— Туннель? — осмелился произнести запретное слово боцман Булгарис.

— Туннель, — поддакнул старший акустик.

— Это гребаная легенда, — снова нахмурился капитан. — Детские сказки, господа. Из той же книжки, где говорится про великого морского змея и подводную цивилизацию лемурийцев. Доказательств обратного не существует. Его многие искали, но так и не нашли.

— В Озере несколько раз видели тихоокеанских акул, — осторожно напомнил боцман. — И не только.

— А потом полиция арестовала трижды проклятого шутника, который их выпустил, — парировал Гриффин. — Готов спорить, он не один такой был. Другие версии будут?

— Кто знает, капитан? — тихо пробормотал старший помощник. — Странные вещи порой творятся на глубине. Нам ли не знать? Помните, к примеру, вулкан, погубивший белголландский флот при Анатахане? Говорят, это и не вулкан был вовсе… А если не туннель, то что?

— Еще один секретный проект наших адмиралов? — неуверенно предположил коммандер Гриффин. — Про нашу лодку знают далеко не все лорды Адмиралтейства, и только очень избранные члены правительства. Как знать, верфи Западного или Южного Берега вполне могли построить другие лодки, о которых и нам знать не положено…

— А сигнатура? — осмелился напомнить акустик.

— А сигнатура всего лишь похожа на «Террор», — совсем уже неуверенно добавил командир. «Нет, так нельзя, — подумал он. — Надо что-то делать с этой неуверенностью и срочно принимать хоть какое-то решение. Иначе недолго и всякий авторитет в глазах команды потерять».

— Разрешите мне, капитан? — поднял руку один из младших офицеров, помощник штурмана.

— Да, мистер Герцог? — в настоящий момент коммандер Гриффин был готов выслушать почти кого угодно, даже корабельного повара. Или корабельного кота. Особенно корабельного кота. Но рыжий мерзавец на мостике отсутствовал.

— А что если и японскую подводную лодку кто-то по суше перебросил? — робко продолжал юный моряк. — Не шутники, конечно, а шпионы или подкупленные предатели. Погрузили на платформу, перевезли по железной дороге и тайно спустили в Озеро под покровом ночи…

— Это что сейчас было, мистер Герцог?! — почти простонал Гриффин. — Краткое содержание нового фильма о приключениях агента Хеллборна и поручика Пеклова?!

— Осмелюсь заметить, капитан, — с решимостью человека, которому совершенно нечего терять, торопливо заговорил мичман Герцог, — как сказал однажды Шерлок Холмс, «когда расследуешь преступление, надо отбросить прочь все заведомо невозможные варианты, а то, что останется, и будет правильным ответом, каким бы невероятным он не казался»!

— Только Холмса мне здесь и не хватало, — откровенно признался командир «Дракайны». — Замолчите, мичман, пока я не приказал выбросить вас за борт. Кто-нибудь еще?

— «Террор» — это всего лишь модернизированный белголландский «Кракен», — старпом поспешил на помощь своему капитану. — Мы захватили несколько штук во время мировой войны. Один из них может быть в Озере, с альбионским экипажем. Адмиралтейство решило устроить нам сюрприз на первом патруле — проверить, как мы отреагируем. Контр-адмирал Розенбург обожает такие штучки, и не только он…

— Нет, — отрезал Каплан. — Это не «Кракен». Я не мог настолько ошибиться. У «Кракена» совсем другой звук.

— Еще раз, где вы его услышали? — уточнил Гриффин.

— Здесь, а потом здесь и здесь, — напомнил старшина.

— Такте впечатление, что она идет к острову Гибсона, — заметил капитан.

— А чем у нас известен и знаменит остров Гибсона? — задумался старший помощник.

— Вот именно, лейтенант! — в приступе воодушевления воскликнул Гриффин. — Нет, мы не станем игнорировать такое замечательное совпадение. Продолжайте слушать, старшина. И на этот раз докладывайте немедленно.

— Так точно, сэр! — старшина Каплан тут же прогнал с поста одного из младших акустиков, нахлобучил наушники и превратился в полную неподвижность.

— Я вот о чем подумал, капитан… — снова заговорил старпом Митчелл. — Если это действительно вражеский корабль… Как мы будем против него сражаться, сэр? Мы ведь в пробном патруле! У нас же на борту ничего нет! Ни торпед, ни ракет…

— Во-первых, у нас все-таки есть носовое орудие, — напомнил коммандер Гриффин. — Пусть даже из него нельзя стрелять под водой. А еще у нас есть пулеметы, револьверы, сигнальные пистолеты и ручные гранаты. Но даже если бы у нас вообще ничего не было — когда это флот отступал?!

Это был риторический вопрос, поэтому старший помощник даже не потрудился на него ответить, только вытянулся по стойке «смирно» и принялся уважительно пожирать капитана глазами.

— Так или иначе… — продолжил командир. — Радист! Будьте готовы в любой момент нарушить радиомолчание!

— Вас понял, сэр! — отозвался дежурный офицер связи.

«Берегитесь своих желаний — иногда они сбываются, — думал коммандер Гриффин. — Я мечтал о подводных битвах с японцами — и вот, пожалуйста, они нашли меня даже в центре Австралийского Озера! И если это правда — какова наглость! Подводная лодка Ост-Азиатской Сферы в самом сердце Нового Восточного Альбиона! Что японцы тут делают? Шпионят? Или… Неужели готовят вторжение?! Собираются прямо сейчас нанести первый удар и развязать войну?.. — похолодел капитан. — Будь я проклят… Нет, мы не можем, не имеем права ошибиться».

Потому что цена ошибки будет слишком высока — невероятно высока, и не факт, что моряки и офицеры «Дракайны» смогут ее заплатить.

 

3.

Первый этап операции прошел как по маслу. «Фукушу» поднялась наверх вскоре после заката; майор Куба Тоширо пересел в моторную лодку и отчалил, а субмарина тут же вернулась на перископную глубину. За эти несколько минут на горизонте не появился ни один альбионский корабль, будь то морской или воздушный. Майор Куба перевел дыхание и прибавил скорость. Его путь лежал к острову Гибсона.

Остров Гибсона был знаменит и известен тем, что на нем обитала самая большая японская община Восточного Альбиона. Первые японцы появились в Австралии еще во второй половине XIX века, вскоре после белголландского завоевания Ниппона — в первую очередь это были профессиональные ловцы жемчуга; за ними последовали политические и экономические беженцы из новой белголландской колонии, искавшие в Австралию лучшую долю. Найти ее удалось далеко не всем, но так или иначе, к середине следующего, ХХ века, в Восточном Альбионе проживало около двух тысяч японцев.

Но когда Альбионская Федерация и Белголландская Империя обменялись первыми залпами, всех австралийских японцев скопом записали в подданные вражеского государства и загнали в концлагеря «в интересах национальной безопасности». При этом альбионские чиновники совершенно не принимали во внимание время и обстоятельства прибытия того или иного японца на австралийский материк. Больше того, австралийцы собирались сразу после победы депортировать всех японцев обратно на Материнские Острова. Однако новая международная обстановка сыграла с этими планами злую шутку. Белголландский доминион Япан превратился в Японскую Демократическую Республику, врага куда более серьезного и опасного. Постоянные перестрелки на морских границах, минимальные дипломатические сношения, и уж точно никакого движения гражданских лиц из одной страны в другую. «Пришлось австралийским японцам и далее влачить жалкое существование в Восточном Альбионе под властью жестокого фашистского режима», — вспоминал майор Куба Тоширо. После разгрома Белголландии нравы немного смягчились, из лагерей почти всех выпустили, но японцы по-прежнему оставались гражданами второго сорта и почти не выходили за границы отведенных им гетто и резерваций. Одной из таких резерваций и был остров Гибсона в северной части Австралийского Моря.

Пока майор Куба добирался до берега, ночь окончательно вступила в свои права. Только очень одинокие фонари украшали берег; Тоширо пришлось воспользоваться прибором ночного видения, чтобы найти подходящий причал. На пристани не было ни одной живой души, как и на примыкавших к ней узких улочках. «Комендантский час», — подумал майор, надвинул капюшон плаща и растворился среди теней. Только одинокая собака встретилась ему на улицах поселка, пока он добирался до цели — презрительно фыркнула и даже не попыталась облаять. Ее несколько сотен шагов — и Тоширо с замирающим сердцем осторожно постучал в дощатую дверь.

— Кто здесь? — некоторое время спустя спросили с другой стороны двери.

Майор Куба сразу узнал голос и от неожиданности потерял дар речи. Хотя именно этот голос и надеялся услышать. Много лет он готовился к этому моменту, но все равно оказался не готов…

— Кто здесь? — повторил хозяин дома — то есть хозяйка.

— Это я, — прошептал японский разведчик, наконец-то справившийся с охватившими его чувствами.

— Кто? Говорите погромче, — потребовал голос.

— Каминари, это я, Тоширо. Я вернулся за тобой.

— Что?..

Дверь распахнулась. На пороге показалась женщина средних лет, маленькая худощавая японка, в некоем подобии традиционного японского костюма.

— Тоширо?.. Тоширо? Тоширо!!! Это действительно ты!!!

— Тссс! — прошипел майор Куба, задыхаясь в ее объятиях. — Никто не должен знать, что я здесь!

— Конечно, конечно, — торопливо согласилась женщина, — скорее, заходи в дом. Не бойся, здесь никого нет. Сегодня я осталась совсем одна. Тоширо! Это действительно ты! Господи, как ты вырос! Ты вернулся! Ты сдержал обещание! Я верила, я всегда в это верила! Я знала, что мой старший брат вернется ко мне! Я знала, я верила. Все эти годы я не сомневалась. Я была уверена, что Будда и Христос сохранят тебя и вернут ко мне!

— Брось это средневековое религиозное мракобесие, — машинально поморщился майор Куба, — если я здесь, то уж точно не благодаря твоим воображаемым божкам.

— Что ты такое говоришь? — удивилась младшая сестра и даже отступила на шаг. — Я верила, я молилась…

— Неважно, оставим это, — вздохнул майор. — Собирайся. Не бери с собой ничего лишнего. Уходим через пять минут. Время не ждет. Мы должны оставить поселок задолго до рассвета.

— Но… но… о чем ты говоришь, Тоширо?! — изумилась Каминари. — Что значит «оставить»?! Я думала, ты вернулся…

— Разумеется, я вернулся, — нетерпеливо кивнул майор Куба. — Вернулся за тобой. Вернулся, чтобы забрать тебя из этой ужасной страны в Японию. Мы снова будем вместе, и…

— Какую еще Японию? — почти застонала сестра. — Да что ты такое говоришь?! Ты вообще помнишь, сколько лет прошло?! Дети этой осенью пойдут в университет, они получили стипендию. У мужа хорошая работа — он задержался этим вечером на другой стороне пролива. И ты вот так запросто заявляешься посреди ночи и предлагаешь мне уехать в Японию? Ты это серьезно? В Японию?! К этим сумасшедшим сугатаристам?! Как ты можешь мне такое предлагать?! Они же наши враги! Они убивают наших парней!!!

— Каких еще ваших парней? — откровенно не понял Куба Тоширо.

— Как это каких?! — удивилась Каминари. — Альбионцев, конечно!

— Что?! — почти завопил майор Куба. — Альбионцев?! С каких это пор альбионцы стали для тебя «нашими»?! Ты вообще помнишь, кто ты такая? Ты помнишь, что нам пришлось пережить в этой стране?! Ты помнишь, почему я оставил Австралию?..

— Тоширо, это было почти двадцать лет назад, — тихо сказала Каминари. — Ты не представляешь, сколько всего изменилось. Мы получили полное гражданство. Я же сказала, младшие дети поступили в хороший университет. Старший сын служит в морской полиции Австралийского Озера. Он на хорошем счету, командиры его любят. У мужа отличная работа. Мы честные альбионцы, нам нечего делать в Ниппоне — ни в красном, ни в белголландском. Ты вообще обратил внимание, на каком языке мы с тобой говорим последние десять минут? На английском, Тоширо. Я едва помню японский, а дети его и вовсе толком не знают…

— Но вы живете здесь в этой ужасной нищете… — Тоширо посмотрел по сторонам.

— Да мы продали всю обстановку! — воскликнула сестра. — Мы купили новый дом на материке и переезжаем туда со дня на день! Еще два-три дня — и ты бы меня здесь не застал!

— Но… но… — майор Куба положительно не находил слов — ни в английском, ни в каком-либо другом из известных ему языков. — Я же видел ваши улицы… они пусты… комендантский час…

— Какой еще «комендантский час»?! — младшая сестра была готова заплакать. — Весь поселок сидит по домам, потому что мы получили штормовое предупреждение! Надвигается шторм, понимаешь?!

«Надвигается шторм».

— Ты тоже не представляешь, — тихо сказал Куба Тоширо. — Ты тоже не представляешь, на что я пошел ради тебя. Я подделал секретные документы, обманул своих командиров и товарищей. Я организовал целую спасательную операцию. Сказал своему начальнику, что должен выручить из Австралии важного агента, который может предоставить целую бездну полезной информации. Почти сто человек много дней подряд подвергались смертельному риску, только чтобы доставить меня на остров Гибсона. И вот я здесь… и все напрасно?..

— Почему напрасно? Почему?! — горячо заговорила сестра. — Мы ведь все равно можем остаться вместе. Только здесь, в Австралии. Ты можешь получить убежище. Точно, как политический беженец. Завтра мы пойдем в полицию, и…

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — почти прошипел майор Куба. — Глупая девчонка. Об этом не может быть и речи. Я член партии и солдат Сферы. Я поклялся хранить верность Великому Председателю — до гроба и за гробом, если потребуется. Я уже нарушил эту клятву однажды — и мне еще предстоит за это заплатить, но не собираюсь совершать нового предательства. Довольно. Я был рад снова увидеть тебя, после всех этих лет… жаль. Жаль, что так получилось. Если мы расстанемся сейчас — боюсь, мы уже никогда не встретимся снова. Что ж, значит так было записано на небесах. На небесах… что за глупости я говорю…

— Тоширо, нет!

— Прощай, сестра, — майор Куба переступил порог. — Сто человек ждут меня — и я не могу их подвести.

Он резко повернулся и побежал по ночным улицам Порт-Гибсона, стараясь не обращать внимания на крик Каминари — крик, который причинял боль не столько его ушам, сколько его сердцу.

Майор Куба Тоширо уже садился в лодку и заводил мотор, когда где-то у него за спиной и одновременно высоко над головой ярко вспыхнул маяк острова Гибсона.

«Надвигается шторм».

 

Изменено 28 Feb 2021 пользователем Magnum

[Magnum]

4.

«То утро было очень серым…»

В то утро Фаустина-Кассандра Адиль Барриентос (лейтенант Кассандра Барриентос, Военно-Воздушные силы Альбионской Имперской Федерации, 1-й Воздушный Легион Филиппинского Содружества) проснулась раньше обычного и задолго до рассвета. Потому что день предстоял сложный и опаздывать было никак нельзя. Невероятным усилием воли оторвавшись от койки, она направилась в умывальную комнату.

«То утро было очень серым, и лишь плохое предвещало…»

В свое время Кассандра получила очень религиозное воспитание, но никогда не была суеверной. Никакого противоречия здесь не было, потому что в католической школе ей объяснили, что суеверие — это тяжкий грех. Поэтому глупый стишок, преследовавший ее с самого пробуждения, Кассандру нисколько не смутил. Только раздражал. Откуда она вообще его помнит?

«То утро было очень серым, и лишь плохое предвещало,

Застыли быстрые галеры…»

Вспомнила! Вспомнила. В школе учили. Что-то из жизни древних римлян. Или греков. Там еще продолжение было…

«То утро было очень серым, и лишь плохое предвещало;

Застыли быстрые галеры у деревянного причала…»

Еще бы автора вспомнить, и будет совсем хорошо. Впрочем, это может обождать.

На выходе из казармы Кассандра столкнулась с двумя коллегами, альбионскими пилотами из соседней учебной эскадрильи. Некоторое время она размышляла над тем, как ей следует поступить — молча пройти мимо с гордым и независимым видом, или все-таки вежливо поздороваться, как ее учили в католической школе? Но не успела Кассандра принять решение, как альбионцы решили эту дилемму за нее.

— О, а вот и наша филиппинка! — ухмыльнулся первый.

— Филиппинка-Апельсинка! — подхватил второй. После чего добавил нечто гораздо более смешное, но при этом совсем уже неприличное, что заставило его самого и его товарища громко и радостно заржать. «Козлы», — с тоской подумала Кассандра и мысленно добавила еще несколько нелестных эпитетов, которые приличной девушке из католической школы знать было вроде не положено. Не только эти два придурка. Все альбионцы — козлы. Конечно, они как бы союзники и товарищи по оружию, но при этом у них есть примерно одно достоинство — они все-таки лучше коммунистов. Строго говоря, почти кто угодно лучше коммунистов. С коммунистами у мисс Барриентос были собственные счеты. Японо-китайские захватчики даже не успели войти в Манилу, как их местные сторонники из «Народной Республики Тондо» расстреляли отца Кассандры, простого школьного учителя, назначенного «приспешником старого режима» (расстрелом командовал один из бывших учеников); чуть позже — дядю-аптекаря (по той же статье) и старшую сестру (просто подвернулась под руку). Уцелевшим членам семьи пришлось бежать на Палаван, под защиту Имперского-и-Федерального Альбионского Флота. И с тех самых пор Кассандра признавала коммунистов только одного сорта — хороших коммунистов. То есть мертвых. «А разве бывают другие хорошие коммунисты?» — задумалась она, но так и не нашла ответа.

Когда сеньорита Барриентос добралась до родного ангара, то обнаружила, что на сей раз Хенни (капитан-инструктор Хенни ван дер Бумен, ВВС Альбионской Имперской Федерации, 2-я Воздушная Армия Нового Восточного Альбиона) ее опередила. По ее внешнему виду и поведению было трудно понять — то ли очень рано встала, то ли вообще не ложилась. Хенни всегда очень странно выглядела, и Кассандра ее откровенно побаивалась. Конечно, Хенни ван дер Бумен не являлась чистокровной альбионкой, к тому же принадлежала к женскому полу, то есть была почти настоящим человеком. Но примерно этим списком ее достоинства и ограничивались. Потому что Хенни ван дер Бумен была совсем сумасшедшая. Нет, не в переносном смысле — если в переносном, то добрую половину знакомых Кассандре авиаторов можно записать в сумасшедшие. А в самом что ни на есть прямом — буквальном, медицинском смысле этого слова. Конечно, нельзя ее судить слишком строго. Особенно после того, что мисс ван дер Бумен пришлось пережить на войне. Потом еще эти странные слухи про секретную экспедицию на Марианские острова… [1] Ей бы в желтом доме сидеть, в смирительной рубашке, под замком и за толстыми решетками. Но вместо этого Хенни гоняет в Альбионской Воздушной Академии зеленых курсантов и молодых пилотов из союзных держав и вассальных княжеств. Вот и Кассандру отдали под ее покровительство. Офицер Барриентос упомянула об этом в письме матери, и мама радовалась — «это хорошо, что твоим начальником будет женщина, не станет руки распускать». Сеньора Барриентос была настолько доброй католичкой, что даже понятия не имела о существовании таких порочных людей как Хенни ван дер Бумен.

Интересно, что эта ненормальная выкинет сегодня? Опять начнет приставать и руки распускать?..

Но сегодня Хенни вела себя довольно прилично. Только все равно странно. Забралась с ногами на груду пустых снарядных ящиков, и то и дело прикладывалась к термосу, из горлышка которого поднимались густые клубы пара. Кассандра осторожно принюхалась. Судя по всему — очень крепкий кофе, смешанный с авиационным бензином. Или денатуратом. Хенни ван дер Бумен могла и не такое выпить. Кассандра Барриентос могла свидетельствовать об этом в суде.

— Сегодня потеряешь девственность, — внезапно сказала Рыжая Ведьма, оторвавшись от своего адского пойла. — В смысле, полетишь без меня. Самостоятельный патруль, понимаешь? Без дураков. Как взрослые тети и дяди. С полными баками и магазинами. Ракеты, пушки и все остальное дерьмо.

Сердце Кассандры подпрыгнуло от радости куда-то в район потолка, но внешне она оставалась невозмутимой:

— Так точно, мэм! Разрешите уточнить? Одиночный полет?

— Вот дура, — вздохнула капитан Хенни. — Я же ясно сказала — «патруль». То есть вас будет двое. Но так и быть, назначаю тебя командиром звена. О, а вот и твоя напарница. Очень кстати.

— Я не опоздала?! — в ангар влетела запыхавшаяся Тильда (лейтенант Матильда Чан, ВВС АИФ, авиакрыло Вольного Города Сингапура). Вообще-то Тильда никогда не опаздывала, но панически боялась опоздать. Тоже какая-то детская травма, полученная где-то на полпути между сгоревшим Макао и чудом устоявшим Сингапуром. Больше лейтенант Чан не боялась ровным счетом ничего. Прежде чем отправиться на курсы пилотов, Матильда была воздушным бортстрелком — прослужила полгода на борту морского патрульного бомбардировщика, и за это время сбила двух разведчиков ВАССС над Южно-Китайским морем. На новом месте она получила специальное разрешения от командования нарисовать две звездочки на корпусе своего истребителя. За глаза ее называли «Тильда-Смерть» и другими страшными именами — ничего общего с Апельсинкой.

— Нет, как раз вовремя, — на удивление мирно и вежливо отозвалась Хенни. — Итак, дамы, я вроде бы должна вас поздравить и произнести напутственную речь, что-то типа: «теперь вы офицеры Имперской Федерации, несите это звание с гордостью», «вы — железные лЕди в стальных кораблях» и прочее бла-бла-бла. Но не станем обманывать друг друга. Мы все здесь временно — как только покончим с япошками, разбежимся по домам. Все империи — тлен, а некоторые даже говно. Я знаю, о чем говорю — одну империю я уже пережила. Прежде чем меня закопают, надеюсь пережить еще несколько. — Далее произошло нечто совсем невероятное. Капитан ван дер Бумен нырнула в груду ящиков и вернулась с толстой книгой в черной обложке с золотым тиснением. — Я тут нашла кое-что, соответствующее моменту. Один из моих прежних командиров (мир его праху) очень любил это сентиментальное дерьмо. Цитировал к месту и ни к месту. До сих пор в ушах звенит. Прикажете мне одной страдать? Нет уж, с этого дня — и в ваших ушах тоже. Мировая премьера! Слушайте. — Хенни перелистнула несколько страниц и откашлялась:

Мы — латники на границе [2].
Готы, гунны, вандалы, исаурианские горцы,
Римляне не по рожденью, а по случайности службы,
Знаем мы все так мало (больше мы знать не хотим)
О Метрополисе странном: о храмах его со свечами,
Сенаторах-педерастах, облаченных в белые тоги,
Спорах на ипподроме, кончающихся резней,
О евнухах в пышных салонах.

Здесь проходит граница, здесь наш бивак и место,
Бобы для походной кухни, фураж для наших коней
И тяжесть римских доспехов. Ну, хватит! Лишь тот из нас,
Кто в сумасшедшей скачке, достав тетивой до уха,
Вбивает тяжелые стрелы в чеканные латы персов,
Пронзая насквозь доспехи, успех завершая копьем, —
Лишь тот достоин почета, достоин нашей любви.

Меч свой в ножны вложить властно велел Христос
Святому Петру, когда стража их превзошла числом.
Тогда и была дана Святому Петру возможность
Словом поднять толпу, на помощь ее призвать.
Петр нарушил обет и от Христа отрекся.
У нас за случай такой — забрасывают камнями,
А не возводят в сан…

Ни веры, ни истины нет, ни святости в Церкви Петровой,
А справедливости нет ни во дворце, ни в суде.
Священнику все равно, что мы продолжаем дозором
Посменно стоять на валу. Достаточно нам вместо Бога,
Чтоб на хоругви дракон от ветра распахивал пасть.
Сердце империи — мы, а не этот облупленный город:
Гнилому дереву жизнь продлевает только кора.

«Ни веры, ни истины нет, ни святости в Церкви Петровой», — мысленно повторила Фаустина-Кассандра Адиль Барриентос. — «Хорошо, что мама этого не слышит!»

— Все поняли? — Хенни резко захлопнула книгу. — Латники на границе — это мы с вами. Белголландцы, филиппинцы, сингапурцы. Только вандалов и гуннов не хватает. Впрочем, нет. Вандалы, как всегда, идут с севера, а гунны — с востока. Надо же, кое-что еще помню, — фыркнула капитан ван дер Бумен. — Издержки классического образования. Впрочем, всем насрать. Да. Гм. На чем я остановилась? Ах, да. Ладно, проваливайте. По машинам. Я вас даже провожать не буду. И следить за вашим полетом — тоже. Все разрешения получены и подписаны, говорите с контрольной башней без меня. Если вдруг разобьетесь нахрен — прошу на меня не валить.

— Будда не допустит подобной несправедливости, — заявила глубоко убежденная в своей правоте Тильда, а Кассандра машинально перекрестилась.

— Глупенькие, — осклабилась Хенни. — Сейчас только один бог должен вас интересовать. Совсем другому богу вы должны молиться. Богу войны. Во славу Марса! Марс, Арес, Ларан — называйте его как хотите, у него много имен.

— А я и молюсь ему, — неожиданно для себя самой призналась Кассандра. — Господину Воинств, Властелину Небесных Армий. Тому, кто не мир принес, но меч.

— Как все сложно, — пробормотала Хенни ван дер Бумен и снова приложилась к своему Термосу-из-Преисподней. — Вы все еще здесь?! Я же ясно сказала — пошли прочь! Шагом марш!!!

— Что это было?! — недоуменно спросила Матильда, когда они удалились от ангара на безопасное расстояние.

— Хенни в своем репертуаре, — пожала плечами Кассандра. — Мировая премьера.

В штабе эскадрильи их встретил усталый дежурный офицер, пробурчавший нечто вроде «явились на мою голову» и продолжавший втыкать флажки в большую карту южной части Тихого Океана, занимавшую почти всю стену справа от входа. Карта в целом выглядела неплохо, много темно-красного альбионского цвета, но встречались исключения. После того как Седьмая (или Восьмая?) французская республика заключила тайное соглашение с ВАССС, воздушные пираты и разведчики Сферы использовали французскую Новую Каледонию как свою основную базу в этом уголке мира. Разумеется, французы все отрицали, но их секретный пакт с остазийцами являлся секретом Полишинеля. Так или иначе, пилотам с базы ВВС АИФ Фицрой, что на восточном побережье Австралийского материка, редко приходилось скучать.

— Ваши позывные «Орка-Лидер» и «Орка-Дубль», — наконец-то снизошел до них дежурный офицер. — Две машины ожидают вас на взлетной полосе номер 1. Патруль номер Три, «Морская прогулка», стандартный маршрут. Знакомый маршрут, я надеюсь?

— Так точно, сэр, — Кассандра ответила за двоих. — Проходили многократно. — «В паре с инструктором», — мысленно добавила она, но сердитому капитану об этом напоминать необязательно.

— В таком случае, можете отправляться прямо сейчас, — кивнул дежурный. — Все поняли или мне повторить?

— Так точно, сэр! Никак нет, сэр!

— Свободны.

— «Морская прогулка»? — повторила Тильда, когда они снова оказались на свежем воздухе. Девушка из Сингапура была откровенно разочарована. — Да они издеваются над нами! Детский сад!

— А на что ты рассчитывала в первом самостоятельном патруле? — развела руками Кассандра. — Как будто могло быть иначе. Ничего не поделаешь. Давай сделаем работу как положено — если повезет, вылетов через десять или двадцать отправимся на каледонское направление.

На взлетной полосе номер 1 действительно стояли две машины — новенькие марсианские «старфайтеры» Ф-55. Вокруг самолетов копошились механики и оружейники. Тильда и Кассандра могли быть уверены, что машины подготовлены к вылету надлежащим образом, потому что не только они страшились гнева Безумной Хенни ван дер Бумен. Тем не менее, для очистки совести и по долгу службы, два новоиспеченных офицера ВВС АИФ провели все необходимые предполетные проверки согласно приказам и стандартным протоколам. И только потом заняли места в кабинах и нахлобучили летные шлемы. «Тяжесть римских доспехов», — невпопад вспомнила Кассандра, застегивая ремешки.

— Фицрой-Контроль, Фицрой-Контроль, говорит Орка-Лидер, — пробурчала лейтенант Барриентос, прикусив микрофон. — Как слышите, прием.

— Слышу отлично, Орка-Лидер, продолжайте.

— Фицрой-Контроль, Орка-Лидер и Орка-Дубль готовы отправиться на патруль номер три, — сообщила Кассандра. — Подтвердите.

— Да, у нас тут имеется подписанный полетный план, — ответила контрольная башня. — Подтверждаю, Орка. Патруль номер три. Вылет разрешаю.

— Есть ли что-нибудь нестандартное на маршруте?

— Совершенно верно, Орка-Лидер. Одну секунду… Да. В квадрате 36-80 ожидается шторм, около шести баллов. Соблюдайте обычные меры предосторожности. Больше ничего. Можете отправляться, когда будете готовы.

— Вас поняла, Фицрой-Контроль, — отозвалась Кассандра и переключилась. — Орка-Дубль, как слышите, прием?

— Слышу отлично, Орка-Лидер, — ответила Матильда, и в ее голосе прозвучали нотки ревности. Она ведь тоже хотела быть первым номером этого патруля. «Только не сегодня, моя китайская красавица», — мысленно ухмыльнулась сеньорита Барриентос.

— Ключ на старт, Орка-Дубль, — скомандовала Кассандра. — Летим на запад. «Морская прогулка», патруль номер три. Стартуешь сразу после меня, держись слева, на восемь часов. Прием.

— Вас поняла, Орка-Лидер, — подтвердила лейтенант Чан. — Слева, восемь часов. «Морская прогулка». Мой любимый маршрут!

— Разговорчики, Орка-Дубль, — строгим командирским голосом произнесла Кассандра, но в последний момент не выдержала и прыснула. — Черт бы тебя побрал, Тильда. Ладно. Жги факел!!!

Ракетные двигатели «старфайтеров» взревели один за другим. Не прошло и трех минут, как две золотистые машины пронеслись по бетонной полосе и поднялись в воздух — почти одновременно с восходящим солнцем и навстречу ему. Развернулись над океаном, а потом направились на запад, к Великому Австралийскому Озеру.

 

 

5.

— Все в порядке, товарищ майор? — первым делом спросил комиссар Акирака, когда изрядно промокший Куба Тоширо снова оказался в родной подводной лодке. — Миссия прошла успешно?

— И да, и нет, — неохотно признался майор.

— Что это значит? — насторожился комиссар.

Тоширо ответил не сразу.

…Каминари не обманула. На остров Гибсона действительно надвигался шторм, и на обратном пути японскому разведчику пришлось столкнуться с его первыми волнами. Внутреннее Австралийское Море только на крупномасштабных картах походило на озеро. Это было самое настоящее море — с бурями, штормами, ураганами, цунами и собственным богатым кладбищем затонувших кораблей.

-…вы меня слышите? — повысил голос комиссар Акирака.

— Вы забываетесь, товарищ комиссар, — надменно процедил майор Куба. — Это была секретная миссия, подробности которой вам знать необязательно. Так или иначе, все закончилось. Корабль может возвращаться домой.

Акирака некоторое время сверлил майора глазами, но потом неохотно кивнул и повернулся к Урате:

— Вы слышали товарища майора, товарищ капитан. Уходим отсюда.

— Мы видели огонь маяка, когда всплывали в второй раз, — внезапно произнес капитан Урата.

— Это гражданский маяк Порт-Гибсона, — пробурчал майор Куба. — Даже если они заметили, как я покидал гавань, то вряд ли станут поднимать тревогу из-за одинокого рыбака или контрабандиста. Нам не о чем беспокоиться.

— Как скажете, товарищ майор, — не стал спорить Урата. — Рулевой! Запустить машину! Курс ноль-два, малый ход. Вперед!

 

 

[Magnum]

6.

— Есть! — подпрыгнул в своем кресле старший акустик Каплан. — Есть!!! Шкипер, я слышу их! Они снова включили мотор! Все, никаких сомнений, это японская лодка! «Террор»!

«Самое время принять решение, окончательное и бесповоротное, — подумал коммандер Гриффин. — Как нас учили в морской академии? «Лучше принять хоть какое-то решение и потом сожалеть о последствиях, чем не принимать никакого, и потом пожалеть еще больше!»

— Уходят на север, — добавил Каплан. — На Марченвилль. Если туннель действительно существует — то где ему еще быть? Самое очевидное место.

— Рулевой! — скомандовал капитан. — Запускай двигатель! Самый полный вперед! Идем на перехват!

— Есть, сэр!

— Радист! Запишите сообщение: «Штаб флота. Говорит Дракайна. Обнаружил… обнаружил диверсионный корабль Сферы в квадрате 36-80. Дважды проверил, ошибки нет. Повторяю, диверсионный корабль Сферы в квадрате 36-80. Готов получить любую поддержку. Конец передачи». Немедленно зашифруйте и отправляйте на нашей секретной частоте.

— Вас понял, сэр!

«Да, любая поддержка, — мысленно повторил альбионский капитан. — Не время для гордости».

Потому что цена ошибки будет слишком высока.

* * * * *

— Слышу шум винтов за кормой, — невозмутимо доложил акустик «Фукушу». — Пеленг четыре-шесть. Скорость три узла и повышается. Чужой подводный корабль. Тип пока определить не могу, но это альбионский двигатель.

— Что?! — вспыхнул комиссар Акирака. — Этого не может быть! Здесь не может быть альбионских подводных лодок!

— Почему, товарищ комиссар? — спокойно спросил капитан Урата. — Это альбионские воды. Здесь может быть все, что угодно. Нас здесь тоже не должно быть, но тем не менее… Рулевой! Держать прежний курс и прежнюю скорость! Враги не должны раньше времени понять, что мы их обнаружили! Торпедный офицер! Доложите состояние торпедных апппаратов!

— Все трубы заряжены и готовы к бою!

— Приготовиться к открытию огня по моей команде! — прозвучал новый приказ Ураты.

— Так точно, капитан!

— Но военная разведка утверждала, что… — все еще не мог смириться с новой реальностью комиссар Акирака.

— Значит, военная разведка ошиблась, — хладнокровно констатировал командир «Возмездия». — Не в первый раз.

И капитан с комиссаром дружно, как по команде, повернулись к майору Куба и уставились на него, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс на мировую буржуазию.

— В чем дело, товарищи? — презрительно поморщился Тоширо. — Здесь нет вины моего подразделения. Эти данные — «здесь нет ничего крупнее полицейского катера!» — добывал совсем другой отдел.

— Как интересно… — потемнел лицом комиссар Акирака. — Вы возвращаетесь с вражеского острова — и через пять минут нас начинает преследовать альбионский корабль, которого здесь вообще не должно быть! Какое любопытное совпадение…

«А если не совпадение? — мысленно похолодел Куба Тоширо. — Если Каминари тут же побежала доносить властям?! Нет. Не может быть. Даже если бы она побежала… Они бы не смогли организовать погоню так быстро. Я ведь даже не сказал сестре, каким образом добрался до острова Гибсона! Нет, это случайное совпадение. Альбионская лодка оказалась здесь совершенно случайно. Именно так. Других ответов нет и быть не может».

— На что вы намекаете, товарищ комиссар? — поморщился майор Куба. — Говорите прямо!

— Чем вы занимались на острове? — тут же последовал его совету Акирака.

— Вы забываетесь, товарищ комиссар, — повторил Тоширо. — Это секретная миссия, и…

— Хватит! — рявкнул корабельный комиссар. — Молчать! Нет! Не смейте молчать! Отвечайте на вопрос!

— Нет, это вам придется отвечать! — набычился Тоширо. — Вы не имеете права требовать от меня…

— Отвечу, охотно отвечу! — перебил его Акирака, яростно вращая глазами и брызгая слюной. — Перед любым судом или трибуналом! А сегодня я отвечаю за безопасность этого корабля, поэтому имею право знать — что вы делали на острове, после возвращения с которого за нами погналась альбионская субмарина!

«Пришло время скормить товарищу комиссару очередную ложь», — спокойно подумал Тоширо.

— Так и быть, но я вас предупредил…

— Хватит! Говорите!

— Все рано это больше не имеет значения. Я должен был забрать с острова нашего агента, — небрежно сообщил Тоширо. — Агент старый, надежный и проверенный. Но потерпел неудачу. Как оказалось, агент умер и очень давно.

— Случайно не тот самый агент, который сообщал в Токио про альбионские полицейские катера? — криво усмехнулся комиссар. — Как он умер?

— От старости, — сказал Тоширо. — Много дней назад.

— От старости? — переспросил Акирака. — Вы уверены, майор? Вы уверены, что ваш человек не предал нас и не предупредил альбионцев о нашем приходе?

— Да как бы он мог это сделать?! — яростно зашипел Куба. — Мы сами до последнего момента не знали, что туннель существует! Мы хранили радиомолчание! Мы не видели ни одно альбионское судно до этого момента!!!

— Тогда это могли сделать вы, — спокойно заметил комиссар. — Когда высаживались на остров Гибсона. Доложили обо всем своим альбионским хозяевам, и те послали за нами секретную подводную лодку. Или не такую уж и секретную. У вас были сообщники в соседнем отделе военной разведки. Те, которые составляли сводку. «Ничего крупнее полицейского катера»!

— Вы с ума сошли, товарищ комиссар, — только и смог произнести Тоширо.

— А это мы еще посмотрим, — осклабился Акирака, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. — Товарищ сержант! Арестуйте това… арестуйте так называемого майора Куба и заключите его под стражу! Отвечаете за него головой!!!

— Будет исполнено, товарищ комиссар! — сержант корабельной военной полиции, постоянно дежуривший на мостике, приблизился к Тоширо и положил ладонь на кобуру. — Сдайте оружие, гражданин Куба.

— Не забудьте обыскать его каюту на предмет ядов и взрывчатых веществ, — добавил комиссар. — Кто знает, что еще планировал этот саботажник?

— Вы с ума сошли, Акирака! — решительно повторил Куба Тоширо. — Вы зашли слишком далеко!

— И готов пойти еще дальше! — ухмыльнулся комиссар. — О, я давно тебя подозревал. Я давно, следил за тобой, предатель…

«Где я мог проколоться?» — на секунду задумался Тоширо и тут же нашел ответ. — «Нигде. Просто комиссар подозревает всех и всегда. Ведь в этом заключается его работа. Он в каждом видит потенциального предателя. Сегодня мне просто не повезло. Нелепая случайность, безумное совпадение. На моем месте мог оказаться любой из членов экипажа».

— Если бы я был предателем, я бы не стал возвращаться на субмарину, — тихо сказал Куба Тоширо. — Как вы этого не понимаете?!

— Да все мы прекрасно понимаем, — иронически улыбнулся Акирака. — Ты сейчас пытаешься рассуждать как честный человек. Но предательская натура дает о себе знать. Именно поэтому ты и вернулся. Чтобы избежать разоблачения.

— Да что вы такое несете, комиссар?! — не выдержал майор. — О каком разоблачении вы говорите, если за нами гонится альбионский корабль, и я могу в любую минуту погибнуть вместе с вами?!

— Пустые отговорки, — отмахнулся Акирака. — Вернемся в Токио, там со всем разберемся. Со всем и со всеми. И с вами, и с вашими сообщниками. Довольно. Я услышал достаточно. Сержант, уведите его!

Словно пелена упала с глаз Куба Тоширо, майора военной разведки, офицера республиканской госбезопасности, гражданина, патриота, коммуниста, защитника Сферы Соцпроцветания и преданного солдата Великого Председателя. Все эти пышные титулы принадлежали ему всего несколько минут, а теперь он был просто «гражданин Куба» — даже странно, что не «бывший гражданин» или «бывший человек»! Что ж, это еще впереди. И совсем скоро. Тоширо осмотрелся по сторонам. На мостике подлодки было немало людей, матросов и офицеров. АкустиК. штурман, рулевой, радист и другие. Всего несколько минут назад он считал этих людей своими товарищами по оружию — именно поэтому он и вернулся. Всего несколько минут назад он был готов отдать за них жизнь. Но эти минуты прошли, и все они, все до одного отвернулись от него. Некоторые в самом буквальном смысле — избегают смотреть ему в глаза. Другие смотрят со страхом или презрением. Стоило комиссару произнести несколько лживых слов, не связанных смыслом или логикой — и его уже считают смертельным врагом. Никто не возразил Акираке. Никто не встал на его защиту. Никто.

А на что он рассчитывал? Во что он верил? Разве он не знал? Не знал все это время, кому и чему служит?

Офицер военной разведки Куба Тоширо лучше других и лучше многих знал, что такое Сфера. Что она из себя представляет, и что несет окружающему миру. Смерть, кровь, боль, разрушения. Страдания, бесконечные страдания. Огонь, гибель, забвение. И страшнее всего — ложь. Сфера была домом, построенным на лжи. Ложь и обман. Вожди Сферы обещали лучший мир, светлое будущее, свободу, равенство, братство и другие прекрасные вещи — но наградой для всех, кто им верил, были только боль и разочарование.

И что хуже всего, майор государственной безопасности Куба Тоширо лучше многих знал, какой жестокой, беспощадной и мстительной может быть Сфера. Он, Куба Тоширо, все еще мог дышать и говорить, но это ничего не значило. Он уже был мертвецом и знал об этом. Партия не признает своих ошибок, потому что партия никогда не ошибается. Он уже умер, осталось только избавиться от трупа. Но перед этим его будут долго и упорно пытать. И даже если он выдержит, это ничего не изменит. Его командиры — бывшие командиры в Токио вполне способны отправить новых агентов в Австралию, только чтобы причинить вред Каминари и ее семье. Чтобы другие увидели и содрогнулись. Чтобы другим неповадно было. В Ниппоне у Тоширо семьи не было — никогда не пытался завести, но есть люди, которые ему близки или дороги. Знакомая девушка, скромная продавщица в книжном магазине. Старик-сосед, с которым он часто играл в шахматы. И многие другие, друзья и просто хорошие знакомые. Простые граждане, не солдаты или полицейские, честные хорошие люди, которые никого не предавали и никому не причинили вреда. Не имеет значения. Если он вернется на Материнские Острова в наручниках, как предатель, Ресбезопасность доберется до всех. Доберется до всех, и все они исчезнут в подвалах или океане. «Рыбий корм» — так их насмешливо зовут коллеги Тоширо. Бывшие коллеги.

И вот еще что. Если «Фукушу» успешно оторвется от альбионских защитников и вернется в Японию, через туннель смогут пройти другие корабли Сферы. Не только разведчики. Боевые корабли, которые смогут безнаказанно нанести первый удар. Обрушить огонь, смерть и разрушения на берега Внутреннего Моря. На одном из этих берегов осталась Каминари…

— Будь ты проклят, фанатик, — едва слышно прошептал Тоширо.

— Ты что-то сказал? — не понял комиссар Акирака. — Впрочем, неважно. Сержант, вы еще здесь?!

— Идите вперед, — сержант подтолкнул бывшего (?) майора дулом пистолета.

Акирака презрительно посмотрел ему вслед и снова повернулся к Урате:

— Как вы планируете действовать, товарищ капитан?

— Акустик не слышал новых сигналов, — сообщил командир «Возмездия». — И это хорошие новости, товарищ комиссар. Есть неплохой шанс, что у альбионцев имеется только одна подводная лодка в этом районе моря. Да, скорей всего. Судя по сигнатуре — новая модель. Возможно, экспериментальная, а значит — сырая и недостаточно надежная. Альбионцы бросили против нас единственный корабль, который имели под рукой. И если мы уничтожим его, то сможем незаметно добраться до туннеля и прорваться в открытый океан.

— Если только предатель не выдал своим покровителям координаты туннеля… — помрачнел Акирака.

В глубине души капитана Урата понимал, что майор Куба никакой не предатель. Просто дурак, который сам провалил задание, да еще имел глупость в этом признаться. Даже немного жаль его, парень был тихий и вежливый. Ладно. Сам виноват. Но спорить с комиссаром бесполезно и опасно, как только что имели возможность убедиться все желающие. Поэтому надо направить мысли Акираки в другое место…

— Кроме меня координаты знают только несколько офицеров, — спокойно сказал Урата. — Куба Тоширо их не знал. Вот почему он вернулся на подлодку. Чтобы выяснить координаты туннеля!

— Блестящая логика, товарищ капитан! — радостно воскликнул комиссар и чуть было не захлопал в ладоши от восторга. — Еще одно доказательство его предательских планов! Делайте то, что считаете нужным. Я гарантирую вам свою полную поддержку. Отправим альбионских ублюдков на дно!

Капитана Урата согласно кивнул и повернулся к торпедному офицеру:

— Новый приказ для торпедного отсека!

— Да, капитан!

— Кормовые торпедные аппараты пять и шесть приготовиться! Огонь по моей команде!

— Есть!

— Акустик! Наше положение относительно противника?

— Враг идет прежним курсом, дистанция шесть единиц.

— Более чем достаточно, — удовлетворенно кивнул капитан. — ЗАЛП!

* * * * *

— Две торпеды в воде! — прокричал старшина Каплан. — Прямо по курсу! Столкновение через пятьдесят секунд!

«Бойтесь своих желаний», — вспомнил коммандер Гриффин.

«Торпеды в воде». Он знал, что рано или поздно услышит эти слова, и у него было время к ним приготовиться.

Хотя вариантов дальнейшего поведения было не так много.

Можно было резко повернуть направо (но только направо) и разминуться с торпедами.

Можно было прибавить скорость, в надежде что японские торпеды разобьются о корпус «Дракайны», прежде чем взрыватели встанут на боевой взвод.

Можно было сбросить балласт. От этого не было особого толку, но сбрасывать балласт — это всегда увлекательно.

Можно было вообще ничего не делать. В теории торпеды могут взорваться, врезавшись в носовой кавитационный пузырь, например.

Можно было…

Можно было вообще ничего не делать, вдруг пронесет.

Собственно говоря, так оно и вышло.

* * * * *

— Я должен осмотреть сейф, — сказал сержант, когда обыск каюты подходил к концу. Разумеется, ничего компрометирующего он не нашел. Да и не мог найти. Нечего было искать.

— Знаете, это уже слишком, — вздохнул Куба Тоширо. — В чем бы меня не обвиняли, но в этом сейфе секретные документы, которые вам видеть не положено. Когда мы вернемся в Токио, их сможет изъять один из моих начальников.

— Я вынужден настоять, — вежливо улыбнулся сержант. — Я не стану читать эти бумаги. Просто обязан убедиться, что в сейфе нет ничего, кроме бумаг.

— Мне остается только подчиниться грубой силе, — Тоширо скорчил гримасу. — Отвернитесь, чтобы я мог набрать код…

Он глазам своим не поверил — да и кто бы поверил?! — но сержант со своим помощником-капралом и в самом деле отвернулись! Оба! Одновременно!!!

Даже жаль, что об этом не узнает никто и никогда, подумал майор, разбивая затылок уже второму из них схваченной со стола тяжелой медной пепельницей. Да и какая разница? Все равно никто не поверит.

И все-таки, почему они это сделали? Почему отвернулись? Нетрудно догадаться. Хорошие солдаты. Исполнительные. Слишком тупые. Под гнетом противоречивых приказов и инструкций. Им сказали, что я предатель, но они все еще видели во мне старшего офицера Ресбезопасности. Секретность превыше всего. Документы, которые нельзя читать, шифры к сейфам, которые не положено знать… Они впитали эти прописные истины с молоком матери — Родины-Матери, разумеется. И вот куда их это привело!

С другой стороны, это только к лучшему, твердо решил Тоширо. Они умерли честной солдатской смертью от руки врага — да, теперь я их враг. Лучше так, чем кончить свои дни как военные преступники, казненные по приговору суда, или того хуже — «предатели», убитые своими вчерашними товарищами, потому что кому-то что-то там показалось. Это касается и всего остального экипажа. Бывший майор Куба уже знал, что будет дальше. Лодка не вернется домой. Никто никогда не узнает о том, что здесь произошло. И тогда есть шанс, что их всех запишут в герои. Посмертно, но так даже лучше. Сфера любит мертвых героев. Все империи любят мертвых героев. Чем мертвее, тем лучше. Мертвые больше не представляют опасности. Мертвые не предают. Мертвые сражаются рядом с нами… Дьявол, это уже из другой оперы. Да, эти слова были начертаны на одном из пропагандистских плакатов Сферы. На фоне стремительных кораблей и летающих самолетов…

Куба Тоширо вооружился сразу двумя пистолетами, запер каюту с трупами внутри и выскользнул в пустой коридор. Лодка вступила в сражение. Все члены экипажа находились на боевых постах. Один из этих постов он как раз собирался. Если ему повезет, на этом посту еще не знают о том, что он впал в немилость и лишился всех титулов.

И если у него все получится, Каминари будет в безопасности. И его племянники. И девушка из книжного магазина. И старик-шахматист. И все остальные.

И пусть он никогда не простит альбионцев, сегодня они будут сражаться на одной стороне. Ну и пусть. Этот мир видел куда более странные альянсы, союзы и коалиции.

Так или иначе, впервые за долгие годы Куба Тоширо твердо знал, за что он сражается.

* * * * *

— Ясно слышал два взрыва, но альбионский корабль продолжает движение! — доложил японский акустик.

— Как это возможно? Неужели мы могли промахнуться? — на мгновение опешил Урата, но тут же взял себя в руки. — Перезарядить! Аппараты с пятого по восьмой — дайте мне полный торпедный вебер!!! ЗАЛП!

* * * * *

— Четыре торпеды в воде! — заорал Каплан. — Джапы выпустили четыре торпеды!!!

— Не обращайте внимание. Продолжать движение, — уже привычно скомандовал капитан Гриффин. «Черт побери, — подумал он в очередном приступе фатализма, — неужели опять получится?!»

Что самое интересное — опять получилось.

* * * * *

— Четыре разрыва, — с добросовестностью хорошо смазанного безэмоционального робота докладывал акустик. — Альбионский аппарат по-прежнему нас преследует.

— Но… но… но… — впервые за многие годы безупречной службы капитан Урата Шинтаро по-настоящему растерялся и не сразу решил, что делать дальше. Хорошо, что товарищ корабельный комиссар таких проблем не испытывал:

— Это измена!!! — завопил он. — Предатель испортил наши торпеды!!! Вот почему мы не можем подбить альбионскую лодку! — Акирака выхватил револьвер и принялся размахивать им, одновременно вращая глазами и брызгая кровавой слюной через прокушенную в приступе ярости губу.

Он умел и любил это делать — яростно вращать глазами.

— Где военная полиция?! Арестовать торпедную бригаду! Там все его сообщники!!! Нет, я сам их арестую! Урата! Сделайте же что-нибудь! Нельзя позволить альбионским ублюдкам безнаказанно преследовать нас!!!

У капитана временно отлегло от сердца — его пока что в измене не подозревают. Он быстро перебрал в уме несколько вариантов, и отдал новый приказ. Возможно, не самый удачный, но ничего лучше в настоящий момент он не придумал:

— Рулевой! Машина полный СТОП!

— Что… — начал было комиссар Акирака, но резкое торможение сбило его с ног — как и половину команды.

* * * * *

— Они заглушили мотор! — доложил Каплан.

— Какого черта… — теперь пришла очередь Гриффина растеряться, но совсем ненадолго. Его губы сами собой озвучили новый приказ — то есть старый:

— Не обращайте внимание. Продолжать движение!

Он планировал это почти с самого начала, поэтому даже не поверил своему счастью, когда японцы так нелепо подставились. И действительно, если на борту у «Дракайны» нет ни одной торпеды, то как прикажете остановить вражеский корабль?

Таран — оружие героев.

На полной скорости альбионская субмарина врезалась в хвост «Возмездия», и вот тут-то некоторые странности текущей погони наконец-то получили свое объяснение.

Двигатель «Дракайны» находился не на корме, как у почти всех приличных классических субмарин. Он находился в носу — и не толкал лодку вперед, а наоборот, тянул ее за собой.

Гражданская компания, работавшая над проектом по секретному правительственному заказу, таким образом сэкономила несколько миллионов полновесных альбионских долларов. Лодка все равно исправно ходила под водой — «чего вам еще надо, господа адмиралы? Пятьдесят процентов?! Да это грабеж средь бела дня на большой дороге! Тридцать пять и ни центом больше. Сорок? Сорок пять? Это ваше последнее слово? Ладно, договорились». Да, маневренность и мореходность нового корабля немного ухудшились. Так уж получилось. Пожалуй, заметно ухудшились. И на носу не осталось места для торпедных аппаратов. А зачем? Ведь «Дракайна» все равно не собиралась воевать с другими подлодками или надводными кораблями. Только плескаться в Австралийском Озере, как уточка в ванной, и стрелять в небо атомными ракетами! Кто же мог знать, что японцы пролезут через иголочное ушко в царствие небесное, пардон, в самое сердце Восточного Альбиона?! И стремительно вращавшийся носовой винт «Дракайны» разбросает все японские торпеды в разные стороны!

Право слово, казнокрады с той верфи, что гражданские, что военные, даже мечтать не могли о таком эффекте.

Как и капитан Урата Шинтаро.

Он всего лишь пытался повторить трюк своего первого капитана, свидетелем которого стал, будучи молодым моряком, почти двадцать лет тому назад, в самый разгар Великого Японского Восстания против белголландского императора. Тогда его командир точно так же притормозил безоружную подлодку перед носом белголландской субмарины, разорвал винтом ее носовой отсек — и утопил ко всем чертям. Но ту лодку построили честные белголландские инженеры, а не альбионские щипачи-карманники…

Так или иначе, теперь два винта — хвостовой винт «Возмездия» и носовой винт «Дракайны» — вцепились друг в друга в какой-то первобытной ярости и принялись кромсать самих себя, корпуса кораблей-оппонентов, окружающее пространство, и, как могло показаться излишне впечатлительному наблюдателю, саму первозданную ткань Вселенной. Казалось, еще совсем немного, и два могучих винта откроют портал в какой-нибудь менее ужасный параллельный мир. Или наоборот. Но в самый последний момент, когда пространство и время почти сдались под напором нержавеяющей стали, лопасти наконец-то замерли, намертво сцепив один корабль с другим. Если бы дело происходило в космосе, такое положение вещей могли бы назвать «успешной стыковкой».

Но дело происходило под водой. На глубине около сотни метров.

* * * * *

Куба Тоширо добрался до радиорубки в самый последний момент перед столкновением. Он же первым пришел в себя. Ему даже не пришлось стрелять в радистов или бить их по голове — они так и валялись на полу рубки без чувств и признаков жизни, пока он занимал место за радиопередатчиком.

* * * * *

— Капитан! КАПИТАН!!! Мы ждем ваших приказов, сэр!

Коммандер Гриффин очнулся не сразу, а когда открыл глаза — не сразу вспомнил, где он находится. Но все-таки вспомнил.

— Доложить ситуацию! — скомандовал капитан, размазывая носовым платком по лицу кровь из вдребезги разбитых бровей.

Докладывал почему-то мичман Герцог, который внезапно оказался самым старшим по званию на мостике после капитана. Старпом пострадал еще сильнее Гриффина, и пока что отказывался приходить в себя. Боцман Булгарис проявил инициативу и возглавил спасательную команду в носовых отсеках, которые все-таки дали течь. Как ни странно, никто достоверно не погиб, но несколько человек, в том числе старших офицеров, пропали без вести среди искореженных отсеков. К счастью, командный пост, находившийся в средней части субмарины, почти не пострадал. Чего нельзя было сказать о его обитателях.

— Всплываем, — приказал капитан. — Продуть цистерны, сбросить балласт, — Гриффин улыбнулся. Ему все-таки удалось сбросить балласт.

* * * * *

— Мы можем погрузиться и потащить их за собой, — предложил капитан Урата, к которому вернулось обычное хладнокровие. Как и майор Куба Тоширо, старый ниппонский моряк предпочитал стать мертвым героем, а не живым предателем или неудачником. — Альбионцы не должны взять нас в плен. Правильно я говорю, товарищ комиссар?

— Правильно, — охотно согласился Акирака, — но не будем торопиться. Умереть мы всегда успеем. Но только не сейчас. Будем сражаться, пока есть такая возможность! В этом заключается наш долг! Не станем облегчать врагу задачу! Всплываем вместе с альбионцами. Дадим им бой наверху! Возможно, еще не все потеряно. Мы сможем отцепиться от них, исправить повреждения и вернуться в туннель…

Капитан Урата решил, что нет смысла омрачать последние часы комиссара плохими новостями. Исправить ТАКИЕ поверждения? В открытом море? В враждебных водах? Нет, тут уж ничего не исправишь. Можно только подороже продать свою жизнь. Потому что рассматривать другие варианты настоящие патриоты Японии и Сферы не имеют права.

— Слушать в отсеках! — Урата Шинтаро принялся отдавать новые приказы. — Перезарядить торпедные кормовые апппараты… если есть такая возможность. Артиллерийской команде — приготовиться выйти наверх!

* * * * *

— Шторм — как нас и предупреждали, Орка-Лидер. Что будем делать? Обойдем с фланга или пойдем напролом? — полюбопытствовала Тильда-Смерть.

— Ну вот, а ты боялась, что будет скучно, Орка-Дубль! — расхохоталась Кассандра Барриентос. — Ладно, не будем делать глупости. Обойдем с фланга. Готовься повернуть по моей команде…

Два золотистых истребителя неслись навстречу сплошной черной стене грозовых облаков, кое-где подсвеченной вспышками молний. Шторм был нешуточный и бушевал сразу в нескольких стихиях одновременно. Далеко внизу, под крыльями самолетов, перекатывались гигантские черные волны, а здесь, наверху, закручивались воронки смерчей, грозивших сорвать «старфайтеры» с небес и вернуть управлявших ими людей на землю, которой они принадлежали.

— Орка-Лидер, Орка-Лидер! — внезапно ворвался в наушники новый голос. — Это Фицрой-Контроль! — Да, голос был незнакомый — не тот диспетчер, что провожал их в патруль. — Как слышите, прием!

— Слышу отлично, Фицрой-Контроль, — отозвалась Кассандра. — Продолжайте.

— Приготовьтесь принять срочное сообщение, Орка-Лидер! — И опять новый голос: — Орка-Лидер, говорит Черная Крепость. — Кассандра машинально бросила взгляд налево, как будто собиралась переглянуться с Матильдой. «Черная Крепость» — позывные командира дивизии. — Новый приказ, Орка-Лидер. Как слышите, прием.

— Слышу отлично, Черная Крепость. Продолжайте. — «Небось прикажет немедленно вернуться на базу, пока мы не врезались в шторм и не пострадали», — заранее нахмурилась Кассандра. — «Точно, а то ведь потом филиппинские и сингапурские конгрессмены устроят скандал в Имперском Парламенте — «Генерал, как вы посмели так рисковать нашими детьми?!»

— Слушайте внимательно, Орка-Лидер, — снова заговорил командир дивизии, — в квадрате 36-80, к северу от острова Гибсона, наш морской корабль ведет бой с кораблем Сферы. Повторяю, альбионский корабль ведет бой с кораблем противника. Снижайтесь, оцените обстановку, и, если будет такая возможность — поддержите наши силы огнем. Это не учебная тревога. Повторяю, это не учебная тревога! Орка, подтвердите получение приказа!

Это было так невероятно и неожиданно, что пилот Барриентос даже не успела удивиться, как это позволили себе моряки с «Дракайны» — «как оказался корабль Сферы в закрытом Внутреннем Море?» Напротив. Море есть море, почему бы одному кораблю не устроить сражение с другим кораблем? Абсолютно естественное и логичное положение вещей. Можно сказать, жизненная ситуация. То есть смертельно опасная.

— Вас поняла, Черная Крепость, — спокойно ответила Кассандра. — Приступаю к исполнению.

— Удачи, Орка-Лидер. Конец связи.

— Орка-Дубль, ты все слышала?

— Так точно, Орка-Лидер, — подтвердила Матильда.

Времени на очередную стандартную шутку — «Ну вот, а ты боялась, что будет скучно!» — уже не оставалось.

— Приготовься повернуть по моей команде…

Похоже, что сингапурским и филиппинским конгрессменам будет о чем поговорить!

* * * * *

— Слышу радио, — доложил удивительно знакомый голос, но что-то с ним (с голосом) было не так. — Кто-то совсем рядом, открытым текстом…

«Да это же Каплан, — наконец-то сообразил Гриффин. — Бедняга почти охрип…»

— Подтверждаю, — со своего места отозвался радист. — Открытым текстом. Это с японского корабля…

— Что говорят? — капитан едва не подпрыгнул от нетерпения.

— «Всем, всем, всем… Туннель существует. Повторяю, Австралийский туннель существует… Координаты… глубина… проходим для подводных лодок… Всем, всем, всем… Австралийский туннель существует… Координаты… глубина…»

— Какого черта? — удивился Гриффин. — Не может быть. Они вот так просто об этом рассказывают? Наверняка дезинформация.

— Если разрешите, сэр, — подал голос оживший старпом Митчелл. — Возможно, японцы поняли, что им не вырваться. Пытаются хоть как-то докричаться до дома. Доложить о своем успехе.

— Открытым текстом? — усомнился Гриффин.

— На этой частоте его дома не услышат, — уточнил радист. — Его даже на берегу Озера никто не услышит. Такое впечатление, что он до нас хочет докричаться.

— Приложите к докладу и передайте в штаб, — пожал плечами капитан «Дракайны». — Пусть там ломают голову. Нас это сейчас не должно интересовать. У нас есть проблемы поважнее.

— Глубина тридцать футов, — доложил рулевой. «Дракайна» продолжала подниматься, как и сцепленная с ней «Фукушу». До поверхности оставалось совсем немного.

* * * * *

— Он все-таки узнал координаты туннеля! — глаза комиссара Акираки едва не выскочили из орбит. — Срочно поднять!!! Всех направить!.. Нет. Отставить. Я должен сам покарать предателя!!! За мной! Все за мной!!! — И комиссар первым ринулся к выходу, но за ним никто не последовал. Никто не имел права без разрешения капитана покинуть свои посты, а капитан такого разрешения не давал.

Первый из японских моряков распахнул внешний кормовой люк, высунулся наружу — и тут же осыпался внутрь лодки дождем из мелкого рубленого мяса и костей. Альбионцы поднялись наверх чуть раньше и успели расчехлить зенитный пулемет на внешнем мостике «Дракайны». Но приказ есть приказ, поэтому еще два японца попыталиись выбраться наружу — с аналогичным успехом.

— Давайте, вперед! — радостно хохотал старшина Мартинелли, самый меткий пулеметчик «Дракайны». — Поднимайтесь по одному! Идите к папочке!

— Попробуем носовой люк, — рискнул проявить инициативу старший из японцев этого отряда, оставшийся в живых. — Здесь не пройдем.

Младшие чины не стали с ним спорить.

— Товарищ капитан, нам удалось зарядить три кормовых апппарата из четырех! — доложил по телефону новый старший торпедист (прежнего комиссар в итоге не успел арестовать, но в этом и не было смысла — торпедный офицер разбил себе голову в процессе столкновения с «Дракайной» и умер). — Четвертый слишком сильно пострадал…

— Ну так чего же вы ждете? — совсем не по уставу поинтересовался Урата. — Стреляйте, черт бы вас побрал! — Капитан «Возмездия» сам не заметил, как заговорил по-голландски. Он снова подражал своему старому командиру.

Новый торпедный офицер потратил несколько секунд на то, чтобы мысленно проститься с невестой — и ударил по рычагам.

За сим произошло сразу несколько вещей:

1) Все три торпеды успешно взорвались;

2) Хвостовой отсек «Фукушу» раскрылся во все стороны как розовый бутон;

3) Как и носовой отсек «Дракайны»;

4) Старшину Мартинелли выбросило за борт;

5) Невеста нового старшего торпедиста немного погоревала, но через полгода вышла замуж за другого. Как сказал по такому поводу принц Датский, «О женщины, вам имя — вероломство!» [3]

6) «Фукушу» осталась на плаву;

7) Тогда как «Дракайна» принялась погружаться обратно в черные бурные воды Австралийского Моря.

* * * * *

— Справа по борту, Орка-Лидер! Видишь?! — воскликнула Матильда Чан.

— Вижу, Орка-Дубль, — подтвердила Кассандра. — Друг или бандит?

— Понятия не имею, Орка-Лидер, — смущенно призналась Тильда-Смерть. — В моих краях такие не водились. Не узнаю.

— Развернемся над островом и вернемся, — решила лейтенант Барриентос.

* * * * *

Три японских стрелка, все-таки достигшие верхней палубы после всех пертурбаций, поспешно расчехлили шестиствольную автоматическую пушку и только тогда поняли, что стрелять больше не в кого. «Дракайна» из последних сил пускала пузыри. Можно добавить, конечно, но снаряды жалко тратить, да и неспортивно это, решил старшина Морияма. Осмтрелся по сторонам в поисках более достойных целей, но увидел только волны, на которых подпрыгивала «Фукушу». Один из моряков, самый молодой и зеленый, перегнулся через поручни и выблевал за борт остатки желудочного сока. Морияма с тоской посмотрел в черное небо — и глазам своим, тут же залитым дождем, не поверил. Над головой пронеслись две золотистые молнии.

— Они вернутся, они обязательно вернутся! — закричал старшина. — Они нас так просто в покое не оставят! Адачи, кончай блевать! Проверь блок питания! Курамото, заправляй ленту! Альбионцы могут вернуться в любой момент!

— Блок питания подключен! — доложил Адачи и перевел дыхание. В его желудке даже воздуха не осталось.

— Лента в приемнике! — объявил Курамото.

— Глядите в оба! — велел старшина Морияма. — У нас даже секунды на выстрел не будет!

— Где предатель? — спросил на несколько уровней ниже комиссар Акирака. Взрыв в кормовом отсеке несколько раз приложил его к ближайшей переборке. Так сильно, что комиссар даже не пытался подняться на ноги. Понимал, что это бесполезно.

— Предатель мертв, — доложил один из младших матросов. — Мы достали его. Забросали радиорубку гранатами.

— Все правильно сделали, — улыбнулся комиссар, закрыл глаза и умер счастливым.

Капитан Урата тем временем выслушал последний доклад и повернулся к уцелевшим офицерам:

— Итак, мы можем держаться на воде еще несколько часов, а носовые торпедные аппараты полностью исправны, как и зенитное орудие. Альбионцы уже бросили против нас авиацию, рано или поздно подойдут другие корабли, чтобы добить или захватить нас в плен. Будем сражаться, пока сможем, а потом затопим лодку.

Никто и не подумал возразить. И пусть фанатичный комиссар больше не стоял у них за спиной, в Японии и других странах Сферы оставались их семьи, родные, близкие. Вожди Сферы не станут церемониться с родственниками трусов и предателей. О сдаче в плен не может быть и речи. Поэтому они все умрут еще сегодня, и при этом постараются прихватить за собой побольше альбионцев. Моряки «Фукушу» принялись прощаться друг с другом, а Урата Шинтаро снял с потолка чудом уцелевший микрофон:

— Общее внимание! Слушать в отсеках! «Возмездие», говорит ваш капитан! Товарищи! Сограждане! Сыны Ямато! Это был славный корабль, и я был горд служить рядом с вами! Мы верно служили Ниппону, Сфере и Председателю! Иероглиф «Верность» был начертан на нашем флаге! Верны до гроба — и за гробом! Смерть перед бесчестием! Кайчо банзай! Десять тысяч лет жизни Великому Председателю! Банзай! Банзай! БАНЗАЙ!!!

— Банзай! Банзай! Дай Кайчо банзай!!! — отозвались все, кто его услышал, а два или три ветерана белголландского колониального флота по старой привычке воскликнули «Кайзер банзай!» — но теперь некому было их осудить или одернуть.

Главный акустик «Фукушу», наконец-то оставивший пост, в котором больше не было смысла, встал рядом со своим капитаном и затянул «Уми юкаба» [4], а другие принялись подпевать:

— Счастлив лишь мертвый! Летят самолеты,

Пушки грохочут, и танки идут,

Струи пуль хлещут, живые трепещут,

И горы трупов растут!

Выйдешь на море — трупы на волнах,

Выйдешь на поле — трупы в кустах,

Сакуры ветки тоже завянут,

Все, кто живые — мертвыми станут…

«Все, кто живые — мертвыми станут».

* * * * *

«Наш или враг? Наш или враг?» — напряженно размышляла Кассандра, в то время как ее «старфайтер» несся над морем, едва ли не касаясь верхушек девятых валов. — «Чья это жестянка там, внизу? Смахивает на субмарину. А где второй корабль? Бежал, отступил или уже утоплен? Наш или враг?!»

А потом она получила ответ на свой вопрос — когда от черной воды протянулась огненная пунктирная линия и полоснула по брюху ее самолета.

— Банзай!!! — вне себя от гордости вопил старшина Морияма, и Алачи с Курамото вторили ему. — Банзай! Кайчо банзай! БАНЗАЙ!!!!! 11111111

— Нет! Нет! Нет!!! — Кассандра была готова заплакать и даже зарыдать от обиды, отчаяния и общей несправедливости окружающего мира. Ее подбили! Подбили!!! Первый же самостоятельный патруль, первый командный пост, первый боевой вылет — и ее тут же подбили! И кто?! Не вражеский ас-истребитель — было бы не так обидно; не бортстрелок стратега; даже не зенитчики карманного линкора, а подводники! Гребаные подводники!!! Мокрошлепы! Рыботрахи! Самые низшие существа с точки зрения воздушных рыцарей! Не противник, а добыча! Над ней будут смеяться все пилоты от Южного до Северного полюса! На нее будут показывать пальцем! «Филиппинка-Апельсинка» — так ее будут называть, и разными другими смешными именами!!! Нет, нет, нет!!!

Приборная панель дымилась и искрилась, но в центре ее исправно мигали красные буквы —

«EJECT»

«EJECT»

«EJECT»

«Нет, нет, нет!»

Спокойствие, только спокойствие. Еще не все потеряно. Надо взять себя в руки. Это оскорбление можно смыть только одним способом!

Фаустина-Кассандра Адиль Барриентос изо всех сил рванула штурвал на себя и одновременно утопила до упора педаль газа.

— Орка-Лидер! Орка-Лидер! — завопила в наушниках Матильда Чан. — Что ты делаешь, Касс?! Катапультируйся! Ты с ума сошла!!! Бросай машину!

Орка-Лидер не отвечала. Но теперь не только Кассандра, но и Тильда-Смерть тоже знала, что внизу — враг. Поэтому она снизилась как можно ниже и выпустила сразу все четыре ракеты. Больше у нее все равно не было. Ф-55 — перехватчик. Его главное оружие — скорость. Минимальный боезапас. И он плохо предназначен для борьбы с наземными — или морскими целями. Поэтому все ракеты прошли мимо, а четыре ревущих фонтана поднялись над водой в доброй сотне метров по левому борту «Фукушу».

— Сейчас и тебя достанем! — крикнул Морияма. — Банзай Банзай! БАНЗАААААЙЙЙЙЙ!!!!! 11111111

— ФАК! ФАК! ФАК! — вне себя от бешенства завопила Тильда-Смерть и прибавила скорость. «Промазала!» Ну что ж, ничего не поделаешь. Она сделает круг, вернется и попробует достать джапов семьдесят пятым калибром. Когда-то у нее неплохо получалось.

Самолет Матильды Чан умчался в сторону Порт-Гибсона, но к японской подлодке снова вернулась Орка-Лидер. Она падала сверху под почти прямым углом. Кассандре казалось, что от чудовищных перегрузок у нее трещат кости. Перед глазами мелькали темные круги, но она все равно видела цель. После очередной волны, захлестнувшей японскую субмарину — особенно ясно. Длинный изумрудный цилиндр посреди белой пены. Нет, она больше не могла стрелять — один из японских снарядов повредил механизм управления огнем. Поэтому Кассандра решила превратить в оружие весь самолет, целиком и полностью. В одну огромную смертоносную боеголовку.

«EJECT»

«EJECT»

«EJECT»

— Ждите меня, ждите… — шептала офицер Барриентос — то есть ей так казалось, потому что даже губами она не могла пошевелить от навалившихся перегрузок.

Старшина Морияма, напряженно следивший за горизонтом, откуда должна была вернуться Тильда-Смерть, слишком поздно почувствовал опасность. В ушах свистел ветер, в небесах сверкали молнии, сопровождаемые раскатами грома, тяжелые волны разбивались о борт «Фукушу» — немудрено было пропустить еще один источник грома и свиста. Когда японский стрелок в очередной раз поднял глаза, для него все было кончено.

Словно гигантский молот — нет, метеор! — обрушился с небес и ударил точно в платформу, на которой толпились японские зенитчики. Все четыре ракеты сдетонировали разом. В облако взрыва врезался «старфайтер» Орки-Дубль, которая не успела изменить курс — и ей показалось, что она попала в бетономешалку, наполненную абразивным порошком. Несколько сотен осколков разного калибра от всей души отбарабанили по корпусу самолета Матильды. Но марсианские инженеры потрудились на совесть — самолет удержался в воздухе, а пилот практически не пострадал, если не считать ее гордости. По итогам этого боя на ее счету по-прежнему оставались всего две победы.

А когда Тильда-Смерть снова пролетела над этим местом, на поверхности моря не осталось уже ровным счетом ничего. Ничего, кроме привкуса горечи и боли, потому что она только что потеряла друга и командира.

* * * * *

— Опять… — простонал коммандер Гриффин, с трудом открывая глаза. Это становится дурной привычкой. Что он должен написать в рапорте, посвященном этой битве? «В 08.11. я в четвертый раз подряд потерял сознание». Перед лордом Нельсоном неудобно — тот руку потерял, и глаз, а сознание не терял…

Перед капитаном на коленях стоял мичман Герцог и, судя по всему, пытался привести его в чувство. Хлестал по щекам, плескал водой, и все в таком роде.

— Что происходит? — прохрипел капитан «Дракайны». — Где все?

— Вы были без сознания, а старший помощник погиб, — всхлипнул юный офицер. — Поэтому я принял командование на себя и приказал всем матросам покинуть корабль. Остались только мы втроем. Вы, я и Максимилиан.

Максимилиан — рыжий корабельный кот — с самым несчастным выражением лица сидел на плече у Герцога, вцепившись когтями в погоны.

— Вставайте, сэр, — продолжал мичман. — Я помогу вам добраться до спасательной капсулы. Их еще много осталось.

— Брось меня, — простонал капитан подводной лодки. — Спасай котика…

— С котиком все будет в порядке, — заверил его Герцог. — Вставайте. Обопритесь об меня. Вот так. Шаг за шагом…

* * * * *

— Что скажешь, Тоширо? Твои глаза лучше моих.

Молодой капрал принял из рук командира бинокль, приложил к глазам и немного поиграл с колесиками настройки.

— Вон там, сэр. Оранжевое пятно. У самого пляжа. Точно, это человек!

Капитан полицейского катера удовлетворенно кивнул и приказал рулить к берегу. Он правильно поступил, когда решил взять этого японского рыбака в свою команду. Отличный парень, далеко пойдет.

* * * * *

Кассандра лежала на мелком, мягком белоснежном песке и смотрела в бесконечное синее небо, едва прикрытое белоснежными облаками. В самый раз, чтобы солнце не слепило в глаза. Ее обдувал легкий, нежный ветерок. Ей было так хорошо, что она даже не пыталась пошевелиться. Нетрудно было понять, что произошло. «Я умерла и попала в рай», — думала Кассандра. — «Рай все-таки существует. Мама не зря посылала меня в католическую школу и заставляла читать молитву перед ужином».

С другой стороны… Строго говоря, она ведь совершила самоубийство. В раю ли ей место? Хм. Гм. Возможно, тут сработали не только ее, но и мамины молитвы?

Потом над ней склонился ангел в белоснежных одеждах и одарил прекрасной улыбкой. Странно, совсем чуть-чуть удивилась Кассандра, почему ангел выглядит как японец? А, поняла! Вот оно что. Теперь все встало на свои места. «Я попала в японский рай, — догадалась мисс Барриентос. — В японский рай, куда попадают камикадзе. Интересно, а кто-нибудь из потопленных мной японцев тоже здесь? Надеюсь, мы найдем общий язык. Все наши разногласия остались на грешной Земле».

— Капитан! — внезапно закричал японский ангел на чистом английском языке с австралийским акцентом. — Она жива! Пошлите к нам санитаров!

«Санитаров?! — вот теперь Кассандра по-настоящему удивилась. — Каких еще санитаров?! Зачем в раю санитары?..»

А потом она вспомнила.

Катапульта сработала в самый последний момент. В ниппонскую лодку врезался уже пустой самолет. Волны Австралийского Озера вынесли ее на ближайший берег, и таким образом вопрос о существовании рая, того или иного, остается открытым.

Осталось понять, почему ее спасает японец? «Неужели мы успели проиграть войну, и японцы нас завоевали?!»

Но потом Фаустина-Кассандра вспомнила, что японский ангел говорил по-английски, и решила, что это добрый знак. Эта мысль утешала ее до тех пор, пока она в очередной раз не потеряла сознание.

 

Изменено 3 Feb 2021 пользователем Magnum

[Magnum]

7.

Когда Кассандра Барриентос открыла глаза в следующий раз, таинственный японский ангел (ангел-хранитель?) снова был рядом.

— Ой, простите, — смутился он. — Я не хотел вас разбудить!

— Где я? — поинтересовалась Кассандра.

— Это военный госпиталь в Истерлинге, на Восточном берегу Озера, — поведал ангелочек. — Теперь с вами все будет в порядке. Доктор сказал, что серьезных повреждений нет, и вы очень скоро встанете на ноги. Простите, я слишком много болтаю. И вообще, мне пора. Служба ждет! Был рад с вами повидаться, мисс Барритентос. Ну, все, я побежал!

«Я даже не успела спросить, как его зовут, — осознала Кассандра только после того, как за ангелом закрылась дверь. — Ладно, много ли молодых австралийских японцев служат в морской полиции? Думаю. его будет нетрудно найти» Она наконец-то поняла, кто он такой, и почему носит такую униформу.

На тумбочке рядом с кроватью стояла ваза с цветами. Явно парень подбирал, и не особенно опытный в этих делах, улыбнулась Кассандра. Да, надо будет выяснить, как его зовут. А может его и не придется искать. Сам вернется. Будет здорово, если он вернется.

Там же на тумбочке лежали несколько открыток. Кассандра подняла первую из них и приблизила к глазам:

«Я ни на секунду не сомневалась, что ты обгадишься уже в первом патруле, но ты ухитрилась обгадиться в лучших традициях династии ван дер Буменов и при этом спасти честь Имперской и Федеральной Авиации. Не понимаю, как тебе это удалось. Ты случайно не наша потерянная сестра? Или кузина, на худой конец? Всем привет».

Подписи не было, но и так было ясно, кто это автор этого милого послания. Капитан Хенни была в своем репертуаре. Кассандра взяла следующую открытку:

«Я говорила, что Будда не допустит подобной несправедливости. Выздоравливай и возвращайся к нам. Все ребята скучают по нашей Апельсинке. Целую. Матильда».

Похоже, от судьбы не уйдешь, и даже после всего, что случилось в квадрате 36-80, ее все равно будут называть Апельсинкой, вздохнула Кассандра. Но с другой стороны, кое-что все-таки изменилось. Теперь она будет носить это прозвище с гордостью. Конечно, Апельсинка — это не так круто, как Тильда-Смерть или Рыжая Ведьма, но теперь это имя будут произносить с уважением и придыханием. А некоторые даже со страхом и ужасом!!!

Чуть позже ее навестил доктор — типичный такой доктор в хорошем смысле этого слова, добрый дядюшка предпенсионного возраста, который принялся ее прослушивать, простукивать и прощупывать, с шутками-прибаутками, и при этом без всяких пошлостей и вольностей. Некоторое время Кассандра мужественно терпела, но потом все-таки не выдержала:

— Скажите, доктор, я смогу снова летать?

— Конечно, — немедленно отозвался врач. — А как же иначе! Ох уж эти пилоты… Как сейчас помню, в первые дни мировой войны, работы было невпроворот. Приносят ко мне очередного сбитого летчика. Он выглядел как персонаж бородатого анекдота — без одной руки, без одной ноги и без одного глаза. И все потерянные органы — правые! Клянусь честью, так все и было! Очнулся и первым делом спрашивает: «Доктор, я смогу летать?» «Конечно! — отвечаю я ему. — Сколько угодно!» Что самое интересное, я сказал ему чистую правду. Он до сих пор летает. В качестве пассажира, разумеется.

— Доктор, я серьезно, — обиделась Кассандра. — Говорите прямо. Я готова услышать и принять любую правду, какой бы тяжелой она ни была…

— Ну, если так, — прищурился доктор, — не будем ходить вокруг да около. Ходить вы сможете уже через несколько дней. Что же касается авиации, предстоит долгое непростое восстановление, и я не могу гарантировать вам, что вы вернетесь в кабину реактивного перехватчика. Но есть хорошие шансы, что сможете перебраться в транспортную авиацию или даже тяжелые бомбардировщики. Или вертолеты. Не самый плохой вариант, если хотите знать мое мнение.

— Не самый плохой вариант, — охотно согласилась лейтенант Барриентос. От сердца отлегло. Она сможет командовать стратегическим бомбардировщиком или ганшипом огневой поддержки, а Тильда-Смерть будет ее старшим артиллерийским офицером. Или наоборот.

Через несколько дней австрало-японский полицейский моряк вернулся. На этот раз он представился:

— Тоширо Смит, к вашим услугам. Да, я знаю, странное сочетание. Обычно у нашего брата бывает наоборот — английское имя, японская фамилия. Но фамилию еще прадедушка со стороны отца поменял, и он на самом деле был кузнецом. Хороший человек, но его фантазия оставляла желать лучшего. Что же касается моего имени, то у меня и английское есть, но я никогда им не пользовался. Из чувства протеста, знаете ли. Как будто имя могло замаскировать мою внешность или мою сущность.

«Это я могу понять, — подумала Фаустина-Кассандра Адиль Барриентос. — Про внешность и сущность».

Они мило болтали о разных пустяках примерно от обеда до ужина, а перед тем как уйти, Тоширо также мило покраснел (не в первый раз) и протянул ей книгу:

— Я принес вам подарок. Ваша подруга, китаянка из Сингапура — я столкнулся с ней в вестибюле — она сказала, что вы любите поэзию. Я битый час проторчал в книжном магазине, не мог решить что лучше — раритетное антикварное издание или новинка? В конце концов решил, что лучше новинка. Попробуйте, вдруг понравится. Говорят, восходящая звезда.

— О чем пишет? — небрежно уточнила Кассандра, принимая крошечный томик в красной обложке (но все равно с золотым тиснением). «Берегись, Тильда, поймаю и оторву твой длинный язык!»

— Да как всегда… — туманно отвечал капрал Смит. — Про войну, про любовь…

После его ухода, ужина и вечерних процедур Кассандра взяла подарок с тумбочки и раскрыла наугад:

«…Не стану в печали и гневе
Я дни проводить, так и знай,
И снова отправлюсь на север,
На остров волшебный Придайн —

Туда, где в лугах Авалона,
Средь царства забытых теней
Уснули ручные драконы
Ушедших во тьму королей.

Я верю — спасется из плена
Мой старый, но прочный фрегат;
Пусть Англия ждет, джентльмены,
Пусть Англия ждет, джентльмены —
Мы снова вернемся назад…»

«Англия ждет, что каждый из нас исполнит свой долг, — вспомнила Кассандра. — Поэтому закройте глаза и думайте про Англию. Ой, нет, — мысленно покраснела она, — это уже про другую Англию, из другой оперы».

— Муррррр, — внезапно сказал кто-то.

— А ты откуда здесь взялся?! — удивилась Кассандра и отложила книгу. К ней на кровать прыгнул огромный рыжий кот.

— Мур, — сказал новый гость и устроился поудобнее.

— Вот не думала, что таких как ты пускают в госпиталь, — заметила Кассандра и сложила руки на груди. — Как тебя зовут?

— Мурррр, — ответил кот и зажмурился.

— Сомневаюсь, — не поверила мисс Барриентос. — Хотя, если подумать… У тебя должно быть английское, то есть человеческое имя, но ты не пользуешься им из чувства протеста. Потому что не можешь и не хочешь изменить свою внешность и сущность.

— Мур, — как будто подтвердил визитер и вильнул хвостом.

— Макс! Макс, куда ты подевался, паршивец? Кис-кис-кис! — на пороге появился молодой человек в черно-золотом мундире Имперского-и-Федерального Флота. — Прошу, прощения, мисс, здесь случайно не появлялся… А, вот он! Еще раз прошу прощения, я прямо сейчас его заберу. Понимаете, это наш корабельный кот, я навещал своего капитана, пронес этого мерзавца контрабандой, а он решил прогуляться…

— Ничего страшного, — благосклонно кивнула Кассандра, — мы почти подружились.

— Еще раз извините, — покраснел молодой офицер, сгребая кота в охапку, но внезапно остановился и замер. — Постойте, вы та самая… та самая летчица, Кассандра Барриентос! Я должен был сразу догадаться! Разрешите представиться. Роберт Герцог. Мичман… то есть уже лейтенант Роберт Герцог. Я был на подводной лодке… той самой лодке… — он замялся.

— Я поняла, — добродушно улыбнулась Кассандра, — на той самой лодке, которой не существует.

К ней уже приходили агенты военной контрразведки и взяли несколько подписок о неразглашении, одна страшнее другой. К сожалению для лордов Адмиралтейства и членов нынешнего правительства, у сражения при острове Гибсона оказалось слишком много свидетелей и выживших участников. Про битву успели разнюхать даже иностранные журналисты из нейтральных и не совсем дружественных государств. Только японцы и другие члены Сферы демонстративно хранили молчание и делали вид, что ничего не случилось. Тем не менее, скандал назревал нешуточный. Но, как выяснилось всего через несколько минут, Роберту и Кассандре было на это наплевать.

— Вы спасли нас в тот день, — как бы между прочим сказал он. — Вы уничтожили ниппонский корабль за несколько секунд до того, как мы выпустили первую спасательную капсулу. Они бы убили нас. Японцы любят расстреливать спасательные капсулы. Такое уже случалось в прошлом.

Они болтали о разных пустяках почти до полуночи, пока лейтенанта Герцога не обнаружила и не выгнала дежурная медсестра. Перед расставанием он испросил разрешения навестить ее снова. Она не смогла отказать.

Еще через несколько лней, опираясь на палочку, ее навестил капитан Гриффин собственной персоной. Командир погибшей «Дракайны» проходил лечение в этом же госпитале, на другом этаже. Да, его тоже повысили, наградили и взяли подписку. Мечты сбываются, как заметил по такому поводу капитан. Впрочем, жена все равно его бросила. «О, женщины, вам имя — вероломство!» Они болтали о разных пустяках почти целый день и даже вместе пообедали — пусть в госпитальном буфете, но все-таки вместе.

«Не было счастья», — думала Кассандра, возвращаясь вечером в свою палату. Сразу три ухажера, не считая Максимилиана! Что скажет мама, когда узнает? Мама бы наверняка выбрала капитана Гриффина. Солидный мужчина, к тому же ирландец, то есть почти наверняка католик. Хотя решительно непонятно, как ему удалось развестись. А что скажут Гриффин, Роберт Герцог и Тоширо Смит, когда узнают о существовании друг друга? То есть Роберт уже знает о существовании Гриффина… но не в том смысле. Как все сложно. Почти как на войне.

Чтобы отвлечься от любовных переживаний, она снова открыла подарок Тоширо Смита. На этот раз с первой страницы:

«Представь себе, как будто на картине,
Внимательно вчитавшись в эти строки:
Пылала степь, соседствуя с пустыней,
У самого подножья гор высоких.

Луна вставала из-за края света,
Над пиками далеких Гималаев,
Подмигивали звезды и планеты,
В небесных сферах путь не замедляя.

Зиял каньон кровоточащей раной,
Как будто пасть чудовищ тысяч жадных,
И волны голубого океана
О скалы разбивались беспощадно.

И одержав бесчестную победу,
Прикончив тут же раненых и пленных,
Ползла орда убийц и людоедов
На юг через разрушенную Стену…»

«Страсти-то какие», — констатировала Кассандра, но уже не смогла оторваться, потому что хотела знать, что будет дальше.

Только перед самым рассветом она отложила книгу в сторону и подошла к окну. Город Истерлинг стоял на берегу залива. Сегодня Австралийское Море было относительно спокойно. Но Кассандра лучше многих иных знала, каким обманчивым может быть это спокойствие. Герцог и Гриффин не просто так оказались в Истерлинге — это и был их родной порт, из которого вышла в первый и последний патруль несчастная «Дракайна». Где-то на верфи к северу от города, несмотря на разгоравшийся в парламенте и прессе скандал, продолжалась сборка «Ехидны» и «Дельфины». И пусть они выиграли битву, до завершения войны было еще очень далеко.

Словно подчеркивая ее мысли, высоко в небе пронеслись две золотистые молнии. Патруль номер три, «Морская прогулка». Кассандра Барриентос долго смотрела им вслед, а в ее глазах стояли слезы.

— Они продолжают… — прошептала она. — Они продолжают дозором посменно стоять на валу. Вбивают тяжелые стрелы в чеканные латы персов. Сердце Империи — мы. Мы, римляне не по рождению, а по случайности службы. Мы, драконы на ветру.

«Мы — латники на границе».

 

 

[Magnum]

Эпилог.

— Что говорят альбионцы? — тихо спросил Верховный Лидер — Великий Председатель Восточно-Азиатской Социалистической Сферы Сопроцветания, Генеральный Секретарь Японской Коммунистической Партии, Верный Сын Ямато, Народный Президент Японской Демократической Республики и прочая, прочая, прочая.

— Их дипломаты молчат, — столь же тихо ответил Народный Министр Иностранных Дел. — Судя по всему, Имперская Федерация решила сделать вид, что ничего не произошло. Дальнейшая огласка повредит не только нам, но и им тоже. Они все еще думают, что сказать своему народу, но твердо решили замять скандал «в интересах общественного спокойствия и национальной безопасности». Альбионцы слишком дорожат своей репутацией и потому не желают, чтобы весь мир говорил про их незаконные подводные лодки в Австралийском Озере. Пусть это больше не секрет для знающих людей, но если не будет официальной огласки, они смогут сохранить лицо. Так им кажется.

— Кроме того, — проворчал Народный Министр Обороны, — они надеются сохранить в тайне секрет Туннеля. Хотя все, что им известно — это сам факт его существования. Точные координаты Туннеля моряки и офицеры «Возмездия» унесли с собой в могилу. А мы потеряли не только один из лучших кораблей Флота, но и чудовищное преимущество!

— «Фукушу» ничего не успела передать перед гибелью? — на всякий случай уточнил Председатель.

— Нет, — покачал головой Верховный Адмирал Флота. — Они хранили радиомолчание до последнего. Альбионцы даже не совсем уверены, что потопили японский корабль. Поэтому в настоящее время они подозревают всех своих врагов и наших союзников — китайцев, вьетнамцев, даже бразильцев и французов. Конечно, рано или поздно они поднимут со дна обломки, может быть выловят из воды несколько трупов, но это почти ничего им не даст.

— Я знал их всех, — неожиданно сказал Председатель. — Капитан Урата, комиссар Акирака, майор Куба. Встречался с каждым только один раз, когда вручал им награды, но все равно запомнил. Хорошие солдаты. Верные, отважные, исполнительные… ограниченные и недалекие. Настоящие солдаты.

— Как говорят у нас в Китае, «из хорошего железа не делают гвоздей, хороших мужчин не отправляют в солдаты», — не удержался от шпильки посол в Пекине — фактически наместник и проконсул Японской Республики на материке.

Председатель бросил на него короткий неприязненный взгляд. Посол провел в Китайско-Восточной Железной Демократии так много времени, что даже считал себя китайцем, а не японцем. «У нас в Китае…» Ничтожный космополит. Рано или поздно придется от него избавиться. Но не сегодня.

Не сегодня. Не сейчас, когда в Токио готовится Великая Азиатская Конференция, куда должны явиться верховные лидеры всех стран ВАССС от Маньчжурии до Бенгалии, а также гости из Африки, Южной Америки и с Ближнего Востока. Сегодня мы должны продемонстрировать всему миру железное единство Великой Японской Республики. Никто не должен почувствовать нашу слабость — реальную или воображаемую, иначе в нас немедленно вцепятся непокорные вассалы, ненадежные союзники и открытые враги. Пусть сегодня мы потерпели поражение — никто не должен узнать об этом, а те, кто узнают — не должны понять всю тяжесть этого поражения. Всего лишь мелкое недоразумение. Ничтожное происшествие, недостойное нашего внимания. Мы уже забыли про него. Мы идем дальше. Страна Ямато идет вперед вот уже почти три тысячи лет — и будет идти дальше, сколько потребуется — до самого конца времен, пока весь мир не склонится перед нами. Так было сказано — и так будет.

«Пока перед нами не склонятся все известные и пока неизвестные миры».

* * * * *

«В бедствиях закаляет Господь сталь Расы. Продолжим наш путь».

Пол Андерсон, «Игра Империи».

К О Н Е Ц

_______________

ПРИМЕЧАНИЯ

1) О других приключениях Хенни ван дер Бумен см. рассказ Андрея Каминского «В мгновенье камнем стать…»

2) Роберт Грейвз, «Латники на границе», послесловие к роману «Князь Велизарий». Перевод Ирины Озеровой.

3) Уильям Шекспир, «Гамлет», Акт 1, сцена 2. Перевод Бориса Пастернака.

4) Самурайская песня времен Второй Мировой Войны. Упоминается в романе Ивана Ефремова «Час быка». Переводчик и автор художественной обработки достоверно неизвестны.

_______________

 

 

 

Изменено 28 Feb 2021 пользователем Magnum

[Каминский]

Великолепно! 

Правильно, альтернативная геология должна быть альтернативной везде.

Неясной осталась судьба  майора Тоширо  Самый трагичный персонаж, наверное.

[asdetr]

Неясной осталась судьба  майора Тоширо  Самый трагичный персонаж, наверное.

— Предатель мертв, — доложил один из младших матросов. — Мы достали его. Забросали радиорубку гранатами.

[Каминский]

Могли соврать или недосмотреть.

[Magnum]

Правильно, альтернативная геология должна быть альтернативной везде.

Да, в приступе вдохновения я решил сразу наброситься на одну из главных фишек этого мира и взглянуть на нее с другой стороны, так сказать.

Могли соврать или недосмотреть.

Предполагалось, что он все-таки погиб. Но тут случились сразу две вещи:

 

1) Мир зажил собственной жизнью.

 

2) Получилась недосказанность в сложившихся традициях современного кинематографа. Зрители, то есть читатели, труп не видели. Вот и гадай теперь - то ли погиб, то ли нет, то ли потонул, то ли выплыл, может быть вернется в следующих сериях, а может и нет... И ведь я специально так не планировал. Само получилось. См. пункт 1.

 

[asdetr]

Давайте кого-нибудь уже насовсем убьют, а?

[Каминский]

Зрители, то есть читатели, труп не видели.

Ну да, это и заставило меня усомниться.

[Magnum]

Давайте кого-нибудь уже насовсем убьют, а?

Вы злой, черствый человек!  

 

[asdetr]

Вы злой, черствый человек!

Возможно. Но даже мне больно смотреть как очередную живую душу засасывает в бесконечную круговерть страданий и мучений магнумверса.

И я не вижу для нее иного выхода, кроме смерти.

Изменено 2 Feb 2021 пользователем asdetr

[Крысолов]

Я джва года ждал такой рассказ!

[Magnum]

даже мне больно смотреть как очередную живую душу засасывает в бесконечную круговерть страданий и мучений магнумверса.

В ЦИТАТНИК!

Я джва года ждал такой рассказ!

Иногда мечты сбываются.  

 

 

 

Кстати, уважаемые читатели, вы обратили внимание на ключевое слово?

К О Н Е Ц

[Paltus]

Магнум таки попытался в доброе, чистое и светлое!)) И хотя внутренняя борьба автора с самим собой проступает сквозь строки, попытка удалась. А ведь я до последнего ждал какого-нибудь жесткача, но нет.

PS. Магнум помнит поручика Пеклова)

[Magnum]

Магнум таки попытался в доброе, чистое и светлое!))

Сам в шоке. Число выживших персонажей превосходит всякое воображение!

Магнум помнит поручика Пеклова)

Поручик навсегда в наших сердцах! Он был такой фантазер...

 

 

[Каминский]

Число выживших персонажей превосходит всякое воображение!

Да еще в таком недобром мире

[Magnum]

Да еще в таком недобром мире

Говорят, даже в аду водятся хорошие люди. Больше того, есть мнение, что они там в большинстве.

 

[Paltus]

Сам в шоке. Число выживших персонажей превосходит всякое воображение!

Литературоведы будущего усомнятся в подлинности. "Неумелая подделка под Магнума, созданная не ранее 22 века".

[Magnum]

Литературоведы будущего усомнятся в подлинности.

Зачем будущего, я уже сам не уверен...

 

[Омич]

Круто получилось! Настоящая альтернативная история усиленная приданной ей альтернативной географией!

4) Самурайская песня времен Второй Мировой Войны. Упоминается в романе Ивана Ефремова «Час быка». Переводчик и автор художественной обработки достоверно неизвестны.

А вот это примечание я что-то в самом тексе не нашёл... К какому стиху оно относится?

[Q-silver]

Кстати, уважаемые читатели, вы обратили внимание на ключевое слово?

да, маэстро, это вносит приятное разнообразие.

я сперва как водится недочитал, а потом как взял и дочитал.

К какому стиху оно относится?

Уми_юкаба

[Normalyk]

И тут отпишусь,  годно,  спасибо. А Тоширо вполне мог выжить:

1)Хто сказал что на подводной лодке не мог быть/открыться портал в очередной жестокий параллельный мир. 

2) Титанисы живучие. 

[Magnum]

да, маэстро, это вносит приятное разнообразие.

Мне удалось сломать колесо!

я сперва как водится недочитал, а потом как взял и дочитал.

И это правильно.

Титанисы живучие.

Они везде.

К какому стиху оно относится?

Спасибо, что заметили, исправил и дополнил:

встал рядом со своим капитаном и затянул «Уми юкаба» [4]

Це-Аш-Три-Це-Аш-Два—О-Аш не помогает

???!!!