Текстомат "Победа"

[imnot]

Гойда погром!

Все ради этой фразы

Плюсплюс

И этих комментариев от этих коллег.

ей-богу, Каммерера читать приятнее

[Magnum]

ей-богу, Каммерера читать приятнее

Вы просто завидуете ВЕЛИЧИЮ

 

[Antabus]

Что такое «двуручная пила», «сливки с шоколадом» и «обратная вытяжка»? Вы можете объяснить?

Ихь нон концелеску ажнифига абанамат доннерветтер!

перевод: чувствую себя законченным девственником

[Роберт]

Стоило мне последовать мудрому совету Сени и написать порнорассказ для завоевания популярности, как тут же в тему переползли какие-то непонятные разборки из других, совершенно неизвестных мне тем. Не так я представлял себе популярность.

[Vasilisk]

тут же в тему переползли какие-то непонятные разборки из других, совершенно неизвестных мне тем

Прорыв ликвидирован, оффтопик скрыт.

[Vasilisk]

Как читатель, не могу не спросить — неужто товарищ Джереми, читая рассказ текстомата, не вспомнил, что с этого утра:

 

Евразия всегда воевала с Океанией

 

...а вот в рассказе:

 

Да, здесь мирная территория. На одном берегу – оккупационная зона Океании, на другом – союзной Евразии.

 

Остаётся надеяться, что Брэдфорд укажет ему на едва не допущенную политическую ошибку.

 

[imnot]

Но ведь и аппарат мог сделать историческую актуалочку учитывая повестку раннего утра.

[Vasilisk]

аппарат мог сделать историческую актуалочку

 

 

В нашем мире мог бы. Но не в реальности «1984», где постфактум исправляют все упоминания о том, что когда-то Океания с Евразией были союзниками.

Изменено 24 Jun 2023 пользователем Vasilisk

[imnot]

не в реальности «1984», где постфактум исправляют все упоминания о том, что когда-то Океания с Евразией были союзниками.

Не читал, если честно. Осноаы понимаю, но читать так и не удосудосужился, простите.

[sanitareugen]

Ну, всё-таки материал для Внутренней Партии. Которые знают, что "не всегда воевала". И им подаётся новость о войне не в форме для пролов - "всегда так было", а "коварные евразийцы изменили". Совсем забыть о том, что "были союзниками" нельзя, это будет мешать работе, скажем, надо учитывать, что где-то есть предметы, посталевнные из Евразии, но вот осознать, что они теперь враги, а притворялись исключительно из коварства - это и идейно правильно, и помех в работе не создаёт.

[Роберт]

– Не буду вас томить, Джереми, скажу сразу – я в целом доволен, – заявил Брэдфорд. – Считайте, что испытание вы прошли. Техзадание выполнено, качество текста превосходное. Но…

Брэдфорд отчеркнул ногтем строку в самом начале первой страницы. 

– Во-первых, вы допустили политическую ошибку. Евразийцы никогда не были нашими союзниками, они всегда с нами воевали. Но это в данном случае грех небольшой. Текст не для публикации, никто  кроме вас и меня его не увидит. Сейчас важнее чисто литературные ошибки. Вот, например…

Брэдфорд перебрал несколько листов и показал Джереми абзац, обведённый красным карандашом.

– Эпизод с «двуручной пилой» совершенно нереалистичен. То, что здесь описано, невозможно чисто анатомически. Да, конечно, текстоматы часто допускают такие ошибки, но вы должны были исправить это вручную. Вы не исправили. – Брэдфорд испытующе глянул поверх очков. – Я вынужден сделать вывод, Джереми, что ваши познания по части женской анатомии крайне поверхностные, чтобы не сказать нулевые.

Джереми сжался в кресле, мечтая провалиться сквозь землю от позора. А Брэдфорд безжалостно продолжал:

– У вас нет практического полового опыта, не так ли?

– Н-нет, – выдавил из себя Джереми.

Брэдфорд снисходительно улыбнулся.

– Расслабьтесь, Джереми, это дело поправимое. У большинства моих сотрудниц его тоже нет. Но определённую ознакомительную практику они проходят. Для вас сейчас тоже организуем. – Брэдфорд поднял телефонную трубку, набрал номер: – Товарищ Кеннон! У вас есть сейчас не занятые девушки? Пришлите мне одну.

Пока Джереми терялся в волнующих догадках, что это за ознакомительная практика, Брэдфорд положил трубку и продолжал:

– К сожалению, Джереми, это не всё. Я заметил ещё несколько ошибок, которые вы пропустили. Вот, например… – Он порылся в бумагах и достал лист, сверху донизу исчирканный красным карандашом. – В двух предложениях подряд три раза повторяется «могучий десятидюймовый». Горбатого матроса-карлика зовут то Мехмет, то Ахмет. Солнце садится, через три абзаца садится снова, а в следующем абзаце опять «ослепительно отражается в величественном зеркале реки». Ну и в конце концов, откуда взялись на катере валторна, кондитерский шприц и чучело дикобраза? – Брэдфорд отложил лист и снова с особой пристальностью глянул на Джереми. – В других местах вы были гораздо внимательнее. Почему столько огрехов именно здесь?

Джереми ёрзал в кресле, как в пыточном устройстве, не в силах сказать ни слова. Брэдфорд сжалился:

– Я догадываюсь, Джереми. Вы пришли в сильное половое возбуждение и потеряли из-за этого концентрацию внимания и ясность мысли. Что ж, это мужская особенность. У наших сотрудниц обычно не бывает таких проблем. Но это тоже поправимо. Когда у нас появляются сотрудники-мужчины, обычно им просто выдают бром, но вы… – Брэдфорд интригующе помедлил. – Но вы, Джереми, на особом счету. Ваша работа настолько важна, что я посчитал возможным дать вам кое-какую привилегию…

В дверь постучали.

– Вызывали, товарищ Брэдфорд? – В кабинет заглянула та самая завитая калейдоскопистка, что так непринуждённо разъяснила Джереми здешний жаргон.

– Да, Эмили, заходите. У меня к вам деликатное партийное поручение. Нашему новому коллеге Джереми нужна товарищеская помощь. У него нет реального опыта в сфере нашей тематики, и я поручаю вам провести ознакомительное практическое занятие. В интересах качества нашей продукции, разумеется…  

– О, – с непонятной интонацией произнесла Эмили, смерила взглядом багрового от смущения Джереми и поправила обесцвеченный локон. – Конечно, товарищ Брэдфорд. В интересах качества… конечно, я готова. Прямо сейчас?

– Вот ключ от кабинета для специнструктажа, – Брэдфорд протянул Джереми ключ на бирке. – Напоминаю вам, Джереми, – сказал он строго, – что Эмили как член Антисексуальной лиги принесла обет целибата и технически должна сохранять девственность. Поэтому в ходе практического занятия вы обязаны держать себя в руках, и в переносном смысле и в прямом, если вы понимаете, о чём я…

– Да-да, я понимаю, – сдавленно пискнул Джереми.

– Ключ будет ваш личный, Джереми, всегда носите его при себе. В будущем, если вы почувствуете слишком сильное возбуждение, затуманивающее ваш разум, обратитесь к любой свободной сотруднице. Я проинструктирую их. Попросите, чтобы помогла вам снять напряжение. Отказов быть не должно, это вопрос сознательности. Все девушки будут чётко понимать, что оказывают вам товарищескую помощь в интересах коллектива. А сейчас, – Брэдфорд привстал из-за стола и с протокольной улыбкой протянул руку, – поздравляю с первым днём на новой работе, товарищ Пайк, поздравляю с почти безупречным выполнением тестового задания, и добро пожаловать в «Порносек»! Вы оба свободны. Эмили, покажите коллеге дорогу в кабинет для специнструктажа.

* * *

Кабинет был тесный, с кушеткой и развешанными по стенам анатомическими схемами. К нему примыкала ещё более тесная душевая с дверью из треснутого матового стекла.

– Ну вот и всё, – сказала Эмили, застёгивая кнопки комбинезона. Её глаза весело блестели, как это было ни странно после столь грязного и непристойного действия. – Рада была помочь. Я только хочу сказать, Джереми, – её голос стал строже, – что всё это чисто по работе. Никаких отношений, понимаешь? Все мои чувства раз и навсегда отданы Партии и Большому Брату, и всё такое. Никаких свиданий вне работы, ни-ни, а то будут неприятности. – Эмили встала и принялась обвязывать красный шарф вокруг талии. – Но ты можешь вызывать меня сюда, как сказал товарищ Брэдфорд. Я ведь не всё тебе показала, – загадочным тоном вымолвила она. – Есть кое-какие штуки, от которых и девушка может получить удовольствие… Но вызывай не только меня! Других девушек тоже. Иначе будет похоже на отношения, а это, сам понимаешь, ни-ни. Ну ладно, пока! – Она бодро чмокнула Джереми в щёку и выбежала.

Так закончился его первый день на новом рабочем месте.

* * *

Прошло больше месяца. Джереми обожал свою новую работу.

Рассказы генерировались на отлично. Товарищ Брэдфорд не уставал его хвалить. Для снятия напряжения Джереми сводил в кабинет для специнструктажа всех мало-мальски симпатичных сотрудниц. Большинство подчинялись ему с явной неохотой, из одного служебного долга. Поэтому в конце концов он выбрал трёх, которым эти спецзанятия и самим доставляли удовольствие: Эмили, рыженькую Синтию и мексиканку Хелену – и стал вызывать только их. Через месяц безупречной работы товарищ Брэдфорд выписал ему усиленный продуктовый паёк и пообещал через полгода улучшение жилищных условий: отдельную комнату в общежитии вместо койки в спальне на десятерых. Словом, Джереми вытащил счастливый билет, как сказал бы какой-нибудь прол (потому что только пролам разрешалось играть в лотерею).

Единственным, что омрачало жизнь, были новости. Даже из приглаженных официальных сводок было очевидно, что Евразия и Остазия бьют Океанию по всем фронтам. Участились и обстрелы Лондона ракетами из-за Пролива: воздушную тревогу объявляли теперь каждый день. В курилках и очередях шептались, что пахнет явной изменой, что какие-то вражеские агенты и гольдштейнисты прокрались на самый верх Минмира, что Минлюбви слишком либеральничает, что Океанию спасут только массовые, по-настоящему массовые расстрелы… Всё это, конечно, внушало тревогу. Но интересная работа позволяла отвлечься и забыть обо всём, что творилось за стенами. 

И вот пришёл день, когда всё снова изменилось.

В тот понедельник Брэдфорд вызвал Джереми к себе в кабинет утром, оторвав от генерации историко-эротического рассказа о порочных нравах загнивающей дореволюционной аристократии. Брэдфорд сидел на диване и жестом пригласил Джереми присесть рядом, сигнализируя, что разговор будет неофициальный.

– Вы, Джереми, наверное, давно гадаете, почему у вас такие привилегии в нашем отделе, – начал он. – Вы, может быть, подозреваете, что я выделил вас неспроста. Что дело не только в вашей отличной работе. Что всё это – авансы, за которые я попрошу от вас каких-то ответных услуг. Да, Джереми, попрошу.

Джереми напрягся. Такой разговор не предвещал ничего хорошего.

– О каких услугах вы говорите, товарищ Брэдфорд?

Начальник отдела понизил голос:

– Должен вам сказать, что наша операция проходит просто великолепно. Сложилась целая неформальная сеть партийцев-любителей порно, которые тайно передают ваши тексты из рук в руки. И сейчас пришло время этой сетью воспользоваться. Когда я принимал вас в отдел, Джереми, я не рассказал вам всего. Цель всей этой затеи выходит за пределы провокации. По этой сети любителей, и через ваши тексты, будут распространяться определённые сообщения. Кодовые сигналы. Ваша задача, Джереми – на этапе ручного редактирования вставлять в рассказы определённые слова.

Джереми окаменел. Он понял, что это означает, и его парализовал такой смертельный страх, какого он ещё никогда в жизни не испытывал.

– Это… – еле выговорил он непослушными губами. – Какой-то… Заговор?…

– Нет-нет, Джереми, как раз наоборот. Это антизаговор, тайная операция против заговорщиков. – Брэдфорд зашептал в самое ухо: – Враги ангсоца свили себе гнездо на самом верху Партии. Они хотят предательски воспользоваться нашими военными неудачами, ударить в спину, совершить переворот. Они повсюду – у нас в Минправды, в Минлюбви, в самом Высшем Совете… Нам, честным партийцам, верным соратникам Большого Брата, приходится конспирироваться, действовать с крайней осторожностью. Передавать сигналы даже вот такими экзотическими способами… Надеюсь, вы с нами, Джереми? – Пайк молчал, не в силах вымолвить ни слова, и Брэдфорд продолжал: – Понимаю вашу нерешительность, отлично понимаю. Риск действительно велик. Но и награда превзойдёт все ваши ожидания. Если у нас всё получится – конечно, я буду рекомендовать вас во Внутреннюю Партию. Вы понимаете, какие перспективы это открывает?

– Зачем вам нужен я? – Джереми наконец сумел выдавить из себя хоть что-то осмысленное.

– Очень правильный вопрос, Джереми. Потому что кодовые слова нужно вставлять гладко. Они должны стоять на своих местах, не выглядеть чужеродными в тексте. Для этого нужен талант литератора и редактора. Он есть у вас, но не у меня.

Джереми медленно кивнул, и Брэдфорд радостно принял этот знак понимания за знак согласия.

– Отлично, Джереми! Превосходно! Я ни секунды не сомневался, что вы будете с нами. Ещё раз: это ручная работа. Ни в коем случае не предлагайте машине сгенерировать текст с кодовыми словами. Ваш запрос сохранится в логах, кто-нибудь его прочитает и поймёт, что это слово имеет особую важность. Вы генерируете текст без кодовых слов, а уж потом вставляете их на этапе ручной редактуры. Всё поняли?

– Да, – сказал Джереми, чувствуя, что теперь уже поздно сдавать назад.

Брэдфорд вынул из кармана пилюлю и вручил Джереми. 

– Спрячьте и всегда носите при себе. Это цианистый калий. Если за вами придут из Минлюбви… Поверьте, мгновенная смерть будет лучшим выбором в этой ситуации. Что вы сейчас генерируете?

– «Вечеринка у Черчилля».

– Отлично. Вот фразы, которые вы должны вставить, абсолютно дословно: «заказ предварительно одобрен», «овечье глистогонное», и «первые десять знаков кубического корня из шестидесяти пяти». Числительные – не цифрами, а словами. Идите и работайте, Джереми. Партия верит в вас.

(оконч. след.)

Изменено 25 Jun 2023 пользователем Роберт

[Magnum]

«заказ предварительно одобрен», «овечье глистогонное», и «первые десять знаков кубического корня из шестидесяти пяти».

Задача имеет несколько решений; посмотрим, какое из них выберет персонаж... 

 

 

[Vasilisk]

валторна, кондитерский шприц и чучело дикобраза

 

Сколь мало, оказывается, я знаю об изысканном сексе...

[ВИП]

Я то думал что проды уже не будет, а оно вон оно как !

[Роберт]

– Отлично. Вот фразы, которые вы должны вставить, абсолютно дословно: «заказ предварительно одобрен», «овечье глистогонное», и «первые десять знаков кубического корня из шестидесяти пяти». Числительные – не цифрами, а словами. Идите и работайте, Джереми. Партия верит в вас.

Задание оказалось проще, чем Джереми поначалу решил. Стиль речи Черчилля пришлось сделать несколько цветистым, но это только пошло рассказу на пользу.

Пригубив виски, Черчилль выпучил глаза, швырнул бокал на пол и плюнул в лицо остолбеневшему официанту.

– Господи Иисусе, что это?! Моча издыхающей шелудивой дворняги или овечье глистогонное? Низкородный смерд, да как ты посмел подать это пролетарское пойло мне – мне! – сыну герцога, лорду, премьер-министру Британской империи?!

– Но, милорд…  заказ предварительно одобрен… – пробормотал несчастный юноша. – Когда составляли меню для вечеринки, вы сами…

Черчилль не стал дослушивать оправданий официанта, а мощным боксёрским ударом в скулу сбил его с ног. Гости весело зааплодировали этому мастерскому удару, отработанному на рингах Хэрроу и Королевской военной школы.

– Идиот! Неужели это было так сложно? Это ведь не интеграл вычислить, не первые десять знаков кубического корня из шестидесяти пяти! Подать дешёвый виски на вечеринке высшей британской аристократии и крупной монополистической буржуазии!

– Да полно вам кипятиться, Уинстон, этот болван того не стоит, - успокоительно похлопал его по плечу Георг VI. – Если хотите, я просто прикажу отрубить ему голову.

- Нет-нет, meine Herren, давайте накажем его по-другому! - вступил в разговор Рудольф Гесс, весело и плотоядно разглядывавший несчастного официанта, который стонал, держался за окровавленное лицо и пытался встать на ноги. - Эрнестик Рём рассказывал мне, какие штуки он и его парни из СА вытворяли с арестованными социалистами... Обещаю вам первоклассное развлечение!

Рассказ удался, Брэдфорд его одобрил. Но с того дня райская жизнь для Джереми кончилась. Он больше не знал покоя. Липкий страх владел всем его существом. Он чувствовал себя преступником, ему хотелось убежать и спрятаться каждый раз при виде полицейского или чёрного арестантского фургона Минлюбви. Он плохо спал ночами и даже перестал вызывать девушек в кабинет для специнструктажа, к немалой досаде Эмили, Синтии и Хелены. 

Тем более что и новости становились всё тревожнее. Евразийцы и остазийцы уверенно выдавливали Океанию из Индии и с африканского конинента. Воздушную тревогу объявляли два-три раза в день. Активизировался и внутренний враг, судя по тому, как участились аресты. Стали исчезли и знакомые Джереми: исчезли двое соседей по общежитию, исчез бывший сослуживец Салливан, исчезла даже одна калейдоскопистка из «Порносека». Эта последняя, правда, была некрасивая, и Джереми ни разу не вызывал её на специнструктаж, но остальные-то запросто могли назвать его имя на допросах! Он почти физически чувствовал, как смерть ходит кругами, как вокруг него с каждым днём всё теснее сжимается убийственное кольцо.

Когда Пайк осторожно делился своими страхами с Брэдфордом, тот лишь посмеивался:

– Выше голову, Джереми! Всё идёт по плану! Не могу делиться подробностями, но уверяю вас, скоро произойдут события, которые всё перевернут, и перевернут в нашу с вами, Джереми, пользу.

Но и Брэдфорд выглядел всё беспокойнее и тревожнее, и даже в разгар рабочего дня от него частенько попахивало джином «Победа». Иногда Джереми думал: не донести ли самому? Не выложить ли в Минлюбви всю правду об этой шифрованной переписке? Но он понимал, что донести ничуть не менее рискованно, чем не доносить. Ведь донос вполне мог попасть к участнику заговора (или антизаговора?) – а заговор (антизаговор?), очевидно, не мог бы так долго существовать без тайной поддержки в Минлюбви. Словом, время было для Джереми непростое. Одна работа, как всегда, позволяла погрузиться в неё, отвлечься и забыться. Да ещё немного успокаивало наличие под рукой пилюли цианистого калия.

* * *

Странности начались с самого утра. Сначала завыли сирены воздушной тревоги, а по телескрину передали, что в город проникли диверсанты, против них проводится боевая операция, и гражданским лицам запрещено выходить на улицы. В самом деле, из Восточного Лондона и Саутварка доносилась стрельба. Через час передали, что предыдущее сообщение было уткой, запущенной в эфир вредителями. Никаких диверсантов нет и не было, на улицы можно выходить. Потом велели оставаться дома и ждать важного правительственного объявления. Потом опять сказали, что предыдущее извещение было вредительской уткой, что в телецентре разоблачили сеть евразийских агентов, но эфир уже под контролем, и скоро ситуация нормализуется. Потом стали показывать балет «Саутгемптонская коммуна».

Джереми так и не понял, что происходит, и после отбоя воздушной тревоги пошёл на работу. По улицам чаще обычного разъезжали военные машины, на углах дежурило больше обычного патрулей, при входе в Минправды у Джереми не только трижды проверили документы, но и обыскали и справились с каким-то списком, прежде чем впустить. Словом, происходило нечто ненормальное. Джереми зашёл было к Брэдфорду, но того не было на месте. Не было и его заместителя Кеннона, который обычно всегда дежурил в рабочем офисе. Исчезли? Оба? Рядовые сотрудницы знали не больше самого Джереми. 

В сильнейшей тревоге он сел за свой текстомат. Кодовые фразы для сегодняшнего текста он получил от Брэдфорда ещё вчера вечером. Вставлять их или лучше забыть, с учётом того, что Брэдфорд сейчас, возможно, даёт показания в Минлюбви? После мучительных колебаний Джереми решил, что лучше всего будет строго следовать инструкциям, включил текстомат и приступил к генерации.

– Знаешь, нам надо последить за родителями, - сказал четвероклассник Уилл Стоун своей сестре-близняшке Мэрион. - Они очень странно себя ведут. Вечером, когда думают, что мы спим, запираются у себя в спальне, и оттуда слышны какие-то странные звуки. Что если они делают там динамит, или яд, или печатают листовки? Что если участвуют в заговоре, как консул Римской Республики в 32 году до нашей эры Гней Домиций Агенобарб?

- Не может быть! - испугалась Мэрион. - Папа и мама не могут быть вражескими агентами, они хорошие!

- Про всех вражеских агентов их близкие тоже думали, что они хорошие, - сурово разъяснил Уилл. - Всех могут завербовать враги, даже маму и папу. Я взял в нашей секции «шпионов» устройства для слежки. Сегодня вечером мы с тобой, Мэрион, выясним всё.

И Уилл гордо выложил перед сестрой стетоскоп, бинокуляр со световодом и засушенную бабочку.

- Зачем же нам бабочка Papilio machaon? – удивилась Мэрион.

- Просто для красоты, - объяснил Уилл. – Ну так что, ты со мной?

- Конечно! - воскликнула Мэрион, захваченная этим приключением.

Вечером дети в обычное время легли в постель. Мама прочитала им главу из «Алисы в Зазеркалье» и поцеловала на ночь. Брат и сестра притворились спящими, но старательно прислушивались, что происходит за дверью детской. Они услышали, как сначала мама, потом папа принимают душ, а потом закрываются на защёлку в своей спальне.

- Пора! - прошептал Уилл.

Они бесшумно вскочили с постелей, достали из тайника бинокуляр и стетоскоп. (Бабочку-махаона они заранее пристроили на самое подходящее для этого место, между страницами 426 и 427 третьей слева книги на второй снизу полке шкафа под литерами Р-41). На цыпочках они вышли из детской и пристроились к двери родительской спальни. Из-под двери пробивался тусклый свет. Должно быть, родители включили ночник – это облегчало задачу. Уилл осторожно просунул конец световода в замочную скважину, Мэрион приложила к двери микрофон стетоскопа. Задыхаясь от любопытства и гордости в осознании себя помощниками Партии, дети прижались к друг другу, вставили в уши по наушнику стетоскопа, прильнули глазами к линзам бинокуляра… 

Резко продребезжал телефон.

– Джереми, ко мне, немедленно! – выкрикнул Брэдфорд.

Всё-таки не исчез! У Джереми гора с плеч свалилась. Он рысью взбежал в кабинет начальника и обнаружил того  в необычайном возбуждении. Как только Пайк закрыл за собой дверь, Брэдфорд подскочил к нему и выпалил громким шёпотом:

– Началось! Джереми, началось! Сегодня, сегодня всё решится! – Он перешёл с шёпота на нормальный тон: – Я должен срочно уйти, Джереми, оставляю вас исполняющим мои обязанности. Никуда не уходите, на звонки отвечайте как и.о. начальника отдела, а если… – Брэдфорд снова зашептал: – А если будут ломать дверь – надеюсь, пилюля при вас?

– Конечно, товарищ Брэдфорд, но… – Больше всего Джереми был сейчас потрясён своим неожиданным назначением в обход брэдфордовского заместителя. – А как же товарищ Кеннон?

– Кеннону нельзя доверять, его приставили ко мне враги, – отмахнулся Брэдфорд. – Я его изолировал. Работайте, Джереми! Обещаю вам, через несколько часов выяснится всё. – И Брэдфорд стремительно удалился.

Несколько часов прошли в томительном безделье. Подписывать за Брэдфорда бумаги Джереми не рискнул, а на звонки только и отвечал, что Брэдфорда на месте нет, и когда будет – неизвестно. Несколько раз по коридору мимо двери кабинета громыхали армейские сапоги, пару раз гас свет, издали раздавались чьи-то отчаянные вопли и выстрелы, а потом всё затихло. Потом по министерству прозвенел сигнал сбора на внеочередную двухминутку ненависти, и там-то в самом деле выяснилось всё.

Выяснилось, что группа честных партийцев раскрыла и пресекла чудовищный заговор предателей, тайных гольдштейнистов, агентов Евразии и Остазии, пустивший корни на самом верху Партии и государства. Предателями оказались и министр мира, сознательно подставлявший армию под удары, и министр любви, развязавший кровавые репрессии против честных членов Партии и ни в чём не повинных людей. Более того – и это вообще не укладывалось в сознание – заговорщики подменили самого Большого Брата своим переодетым агентом. Настоящий же Большой Брат всё это время скрывался, как выяснилось, под личиной министра правды, товарища Эдвардс-Причарда. Теперь, когда заговорщики изобличены, арестованы и ждут справедливого суда и возмездия, Вождь раскрыл свою истинную личность и занял своё законное место во главе Партии.

Теперь – обещал новый Большой Брат или, вернее, истинный Большой Брат – всё изменится. Партия вернётся к принципам и нормам истинного ангсоца. Незаконные репрессии будут прекращены, несправедливо обвиненные граждане освобождены, реабилитированы и восстановлены в Партии. Прямо сейчас он подписал соответствующий приказ. Кроме того, Большой Брат обратился к Евразии и Остазии с предложением перемирия и переговоров о всеобщем мире. Наконец, он пообещал увеличить продуктовые нормы на 10% за счёт гигантских наворованных средств, конфискованных у заговорщиков.

Все пропели гимн, буквально рыдая от счастья, полные обожания к Вождю. Когда Джереми, не помня себя, вернулся в кабинет, он обнаружил там Брэдфорда, бесконечно гордого и довольного. Он крепко обнял Джереми и налил ему и себе по бокалу джина «Победа».

– За победу, Джереми! За нашу победу, и за ваш собственный вклад в неё! – Брэдфорд даже вытер слезу от нахлынувших чувств. – Мне уже обеспечена должность замминистра по худлиту, ну а вы – вы возглавите наш отдел. Сначала как исполняющий обязанности, а после того как вступите во Внутреннюю Партию – уже как полноправный начальник. Начинайте знакомиться с делами, Джереми. – Брэдфорд налил ещё по бокалу. – За прекрасное будущее!

* * *

Через несколько недель, когда Джереми успел уже освоиться на месте начальника отдела, Брэдфорд вызвал его в свой новый, огромный и роскошный кабинет заместителя министра правды по вопросам художественной литературы. Сам он тоже заметно изменился – стал как-то монументальнее, суровее лицом и даже как будто выше ростом.

– Хочу обсудить варианты вашего будущего, Джереми, – начал он. – В рамках экономических реформ по возврату к истинному ангсоцу ожидаются серьёзные перемены в нашей сфере. Например, скажу пока по секрету, порнография будет легализована и передана частным издательствам. Не может же государство в открытую торговать такой грязью! Так что «Порносек» упразднят, или, лучше сказать, преобразуют в частное издательство. Вы, Джереми, можете стать его владельцем, частным предпринимателем. Это, конечно, закроет вам путь во Внутреннюю Партию, но может принести хорошие деньги, а деньги будут много значить в наступающей экономической реальности. – Он интимно понизил голос: – Придётся, конечно, делиться кое с кем – а конкретно, со мной, – но и на вашу долю достанется больше долларов, чем вы держали в руках за всю свою жизнь…

Дав Джереми с минуту, чтобы переварить услышанное, Брэдфорд продолжал:

– Но есть и другой вариант, и я рекомендовал бы вам именно его. Вы, как мне кажется, по натуре человек творческий, скорее литератор, чем бизнесмен. Мы организуем группу тестоматчиков для очень сложной, очень срочной, очень важной пропагандисткой работы. Нам нужен роман, большой, серьёзный роман, разоблачающий ужасы режима лже-Большого Брата в недоброй памяти 1984 году. Такая, знаете, история обычного человека, честного, хотя и немного запутавшегося партийца, попавшего в жернова карательной машины. Назвать его как-нибудь вроде «Один день товарища Смита», или просто «1984». Что скажете, Джереми? Мне кажется, вы идеальный кандидат на роль руководителя этой группы…

– Можно я подумаю, товарищ Брэдфорд? – пролепетал Джереми.

Голова у него кружилась от перспектив.

(Конец)

[asdetr]

(Конец)

А давайте, этот конец будет как в прошлый раз - когда никто не ждет проды, а она - вот!

[Magnum]

Эта, как ее... рекурсия. 

 

[imnot]

Не рекурсия, а перверсия

[Владимирович]

довлеет дневи злоба его, полагаю

[Q-silver]

Опубликовано

  Коллега Роберт велик и я даже затрудняюсь сказать на каком поприще его талант больше - на литературном или на кассандрическом (что на 10-летний, что на 10-месячный горизонт).

так выпьем же за хеппи энд, насколько бы маловероятным он ни казался в сеттинге "1984".

 

[Paltus]

и пообещал через полгода улучшение жилищных условий: отдельную комнату в общежитии вместо койки в спальне на десятерых.

Всё прочее хорошо вельми, но вот это клевета. Даже рядовой, ничем не зарекомендовавший себя работник Миниправды неличность Смит У. имел отдельную квартиру в эдвардке. Комната в общежитии была даже у простой наладчицы Джулии, которая, по-хорошему, вообще непонятно что делала в Партии, поскольку с её работой справился бы не то что любой прол, а даже специальный работник из Новых Южных Территорий. Более того, Порносек всегда снабжался по особым нормам, поскольку самая примитивная черно-белая грехброшюра продавалась за 2 доллара 50 центов при себестоимости 7 центов. Фактически после прекращения свободной продажи сигарет во Взлетных Полосах №1, №3 и №7 и трехэтапного снижения цен на джин "Победа", бурбон "Победа" и ром "Победа" (единственное реальное, а не декларированное удешевление с 1966 года), порнография и лотереи остались единственными эффективными способами пополнения казны. Вопреки лживым уверениям Гольдштейна, будто строительство плавучих крепостей и постоянная война служат для уничтожения избыточного богатства, уже к концу 70-х дефицит привел к тому, что всерьез обсуждалась возможность понижения Нью-Йорка, Буэнос-Айреса и Мельбурна до 2-го класса обеспечения и перевода партийцев ниже 9-й категории в пролы. Так что высококвалифицированные работники порносека не только не ютились вдесятером в одной спальне, но и пользовались привилегиями на уровне младших категорий Внутренней Партии.     

[Magnum]

Взлетных Полосах №1, №3 и №7

вот это поворот

 

[Paltus]

вот это поворот

Я давно собирался написать преступмысльный рассказ, объясняющий, откуда взялись все эти взлетные полосы и необольшевизм.

[Magnum]

Я давно собирался написать преступмысльный рассказ, объясняющий, откуда взялись все эти взлетные полосы и необольшевизм.

Мыслепреступно приветствую. 

 

3 - это Мальта, а 7 - Акротири? 

 

[Paltus]

3 - это Мальта, а 7 - Акротири? 

Хмм, ну, давайте, будем считать, что Океания - это то, что декларируется в романе. А то ревизионисты говорят, будто там на самом деле лишь Лондон с окрестностями. То есть, Британские острова, обе Америки, Австралия с Новой Зеландией и разные спорные территории в Африке и Азии. При этом государство до тупого централизованное - оно даже англосаксов перевело на метрическую систему. Следовательно, Взлётные Полосы - это провинции. Нет такого, что есть Взлетные Полосы, а в других местах штаты, герцогства и вице-губернаторства. Бывшая Великобритания и все европейские владения - это Взлетная Полоса №1. Почему №1? Возможно, потому, что именно с неё началась Революция. Возможно, потому, что Большой Брат (а также Аронсон, Джонсон, Рузерфорд и Гольдштейн) были британцами. Возможно, потому, что Британия находится на переднем крае противостояния. Что же из себя представляют остальные полосы? №2 - Восточная половина США. Оттуда взлетали межконтинентальные бомбардировщики на бомбежки Евразии, транспорты на снабжение Британии и истребители на перехват евразийских самолетов. №3 - Канада, Аляска и Гренландия с Исландией. №4 - западная половина США (против Остазии). №5 - Мексика, Карибы и перешеек. №6 - испаноязычная Южная Америка. №7 - Бразилия и Гвиана. №8 - Австралия и Новая Зеландия. 

 

И, конечно же, Ангсоц - это не английский социализм. Американцам из США на Англию плевать хотелось, не говоря уж про всяких перуанцев. Тем более, Оруэлл прямо указал: в высшем руководстве Партии может присутствовать хоть негр, хоть еврей, хоть чистокровный индеец из Южной Америки. Это англоязычный социализм. И даже это лишь временный термин. Больше половины населения Океании составляют люди, говорящие на испанском, португальском, французском и черт знает ещё каких языках. И это только полноправные граждане, не считая жителей спорных территорий. Именно поэтому (а не только затем, чтобы лондонская интеллигенция не могла неправильно думать) так грубо насаждается новояз - примитивный, но очень простой для изучения. В русском переводе это пропало, а в оригинале там было ещё и упрощение всяких сиреневеньких изподвыподверта особенностей английского. Кстати, думаю, что в Евразии официальный язык тоже совсем не русский, про Остазию и думать страшно.