Белый обрыв

[ясмин джакмич]

    Авторская фантазия на тему ненаписанной главы путевого очерка Г.Уэллса о поездки в Россию в 1920-м году. Убедительная просьба к уважаемым читателям - не разводить в комментариях бесплодных политических баталий. 

  ....Мы добрались на поезде в Одессу и на пароходе РОПиТ через Констанцу смогли прибыть в Крым. Внешне Севастополь мало отличается от других российских городов, которые мы посетили. Та же архитектура, те же удивительные люди, те же неприятные спутники "неправильного времени". Однако Жизнь здесь кажется более оживленной, может причиной тому соседство с теплым морем и все ещё золотое осеннее солнце. На улицах - большое движение. Сравнительно много извозчиков и значительно больше автомобилей и грузовиков. Они занимают целые стороны улиц. В городе действуют несколько линий автобусного сообщения. Трамваи помимо одного пассажирского вагона с приделанной к нему площадкой империалом неизменно возят прицепные грузовые платформы с продуктами и топливом - или тащут за собой на буксире 76-мм пушки. 
 Деловая жизнь здесь кипит навиду. Весь город усыпан ларьками, магазинами, киосками, банковскими конторками с обменом валюты, забегаловками, столовками, кафешками, какими-то палатками и откровенно неприличными лавочками, выглядывающими между заборчатых коробок стройплощадок и зарослей строительных лесов. Товарную биржу слышно - именно слышно - за несколько верст, так орут маклеры, грохочут и матерятся грузчики, сваливающие на подводы тот или иной "опт". Рынки открыты с семи утра до десяти вечера. Дома и мостовые в приличном состоянии. Дворники метут и собирают листву для топливных брикетов и навоз для удобрений, ремонтники закладывают торцами и щебенкой ямы. По карнизам этажей тянутся желтоватые трубы, снабжающие дома бытовым газом - почти везде есть газовые плиты и водонагреватели, хотя большинство горожан все ещё вынуждены набирать воду в колонках и колодцах и топят дома печи. Многие люди разбирают содержимое мусорных ящиков, чтобы поживится чем-нибудь маломальски полезным. Доходит и до драк.
 Весь город строится, готовится к зиме. Необычно видеть мужчин из бывших офицеров, служащих, интеллигентов, предпринимателей, даже священнослужителей, которые носят ведрами раствор или мешки щебня и кладут кирпичи, слушая нагоняи и сквернословие прорабов и мастеров. Среди них вертится совсем ещё дети, мальчишки  - носят мелкие грузы по стройкам, таскают хворост, лазают куда не дотягиваются взрослые, на худой конец заклеивают щели в оконных рамах. Детей стараются распределить по учебным заведениям и интернатам, однако нелюбящие учится оттуда просто сбегают на заработки. Некоторые несмотря на возраст пытаются завербоваться в армию, однако оттуда их отправляют в местные скаутские отряды. Почти во всех школах помимо столовых, спален, клубных комнаток и спортивных площадок устроены свои подсобные хозяйства, в котором школярам и учителям приходится дежурить на огородах, скотниках и птичниках. По субботам юношей и девушек учат по программе основ военной подготовки - стрельбе и технике безопасностей при газовой атаке. Самых маленьких, от года до шести, организовали в ясли и сады, чтобы родители могли работать. Нам пришлось увидеть в погожий день выставленные в садиках под присмотром фребеличек кроватки под антигазовыми пологами со спящими спеленаными карапузами, и "гирлянды из малышей" с газовыми капюшонами, которых воспитательницы вели на прогулку.
 Шум в заводской части города не умолкает даже ночью. Он только делается чуть приглушенным. Здесь работают в две смены шесть дней в неделю. Все польские заводы, попавшие во время эвакуации 1915 года в Крым, введены в строй и включены в 
работу. Условия тяжелые, однако сносные - предоставлено отдельное жилье, бесплатная столовая, больница, дом отдыха, спецшкола для детей, даже маленькие приусадебные участки "дачи" и конечно известный магазин-заказник беспошлинной торговли. Шутят, что он волшебный - всех большевиков-подпольщиков делает меньшевиками-профсоюзниками. При всех предприятиях работают Согласительные комиссии, куда включены представители профсоюзов, хотя реальное их влияние ограничено условиями труда. Там где не хватает квалифицированных и лояльных рабочих, в цеха отправляют штрейкбрехеров-иностранцев, или сдают частникам "по станку". 
Поражает обилие немецких рабочих и инженеров. Для них Крым, бывший занозой, неожиданно сделался в каком смысле спасительной лакуной, прорубью среди сплошного льда Версальского мира и послевоенного кризиса. Ирония судьбы! Верховный партизанил против немецких солдат весь 1918-й год, декларировал верность союзническому долгу, помогал чехословацкой бригаде бежать от немцев через Кубань и Кавказ, поддерживал золотом Колчака "Легион Чести" на Западном фронте, добился возврата Румынского золота в обмен на признание Бухарестом де-юре, а подписывать Версальский мир без учета интересов России отказался. И сейчас по соседству с английской и французской миссиями работают приглашенные немецкие специалисты, переделывают линкор "Императрица Мария" в авианосец и налаживают то оборудование, что удалось эвакуировать весной 1920-го года. 
 С наступлением сумерек зажигаются фонари на улицах и огни в окнах - керосиновые и немногие электрические. Работают театры, какие то клубы, вечерние школы, ресторанчики с дансингами и кино. Однако в одиннадцать вечера вступает комендантский час 
и до пяти утра все окна закрывают светомаскировкой, на улицах появляются вооруженные патрули молодчиков Верховного, на крыши взбираются дежурные наблюдатели. Закрываются даже лучшие бордели, казино и притоны. Ночные тревоги рейдов красных партизан, набегов черно-зеленых бандитов, страхи пожара, воздушной бомбардировки и рассеивания ядовитых газов ещё не оставили горожан. 
 Сами дома сохраняют ещё немало следов тяжелых апрельских боев 1919-го года. Выщербленные дыры от снарядов в стенах некоторых строений наскоро замазаны белесым цементом и забиты скобами или досками, на нескольких улицах ямы-рвы заложены щебенкой или перекрыты деревянными мостками.  Несколько обгорелых остов зданий до сих пор ни разобраны, ни отремонтированы, хотя накрыты какими то навесами. Несколько раз нам попадались на глаза откровенные развалины, оставшиеся после Декабрьского землетрясения. Некоторые стены покосились и подперты столбами. И в этих руинах жили люди - либо хозяева или их родственники или бедняги, которым не оставалось другой крыши над головой. В городе действует достаточно жесткое уплотнение, хотя оно не сравнится с коммунальным удручением Петрограда и Москвы. В Севастополе, Керчи и Ялте все жилищные хозяева, обладающие свободной площадью более 8-12 м.кв на одного человека, должны или официально селить у себя родственников или менее официально пускать к себе квартирантов из расчета до двух человек на 10-12 м.кв. Старые барские квартиры отныне обретаются по шесть человек, не считая прислуги. Некогда роскошные приморские виллы превращаются в форменные человейники. Даже бывшей царской семье приходится ютится в Ливадийском дворце и Дюльбере. 

 Трудней с жильем в Крыму приходится казакам. Многие из них в марте-апреле 1920-го уплывали не только с семьями и какими-то вещами, но и со своими лошадьми и даже скотиной. Им это позволили сделать только потому, что всех способных
работать просто заставили грузить с собой зерно, фураж и топливо. Это фактически спасло эвакуированных. Почти все семейные беженцы размещены в городах в кварталах новостроенных частных домов с участками, некоторые - в многоквартирных домах. Конюшни, птичники и скотники пришлось устраивать на придомовых участках. Оттуда их отправляли на строительство оросительного канала, где они могли получить участки. Холостых и одиноких размещали во временных лагерях, которые разместили в стороне от Севастополя и главных железных дорог. Северо-западники, новороссийцы и зуноровцы находятся в нелучшем положении - вывезенные из приграничных "котлов" Нарвы и Одессы, они оказались практически в голой степи Западного Крыма в наскоро возведенных барачных домах и палатках. 
  С апреля 1920-го года всё производство и строительство на полуострове, не смотря на чрезвычайное положение, перешло на двухсменный режим. В тылу учитывают каждого трудоспособного человека и безжалостно "находят им занятия", чтобы использовать трудовые резервы и пресечь возмущения - почти все общественные работы организованны по принципу бывших домов трудолюбия, то есть дают устройство, крышу над головой и питание с банными услугами. Стройки домов, общественных зданий, укреплений, электростанций, конюшен, зерновых, водных и топливных хранилищ, прокладка щебеночных дорог и узкоколеек, установка ветряков, укладка труб, рытье канала и установка эстакад, на худой конец посадка деревьев и уход за ними. Признаться я никак не представлял, как можно заниматься деревьями ночью, пока своими глазами не увидел как в саду напротив нашего отеля белили стволы! Если днем люди могут ходить по городу достаточно спокойно, то ночь запирает их там где застигает. Система фильтрации и допуска в Севастополь становится заметна именно ночью. Только люди Верховного, врачи, пожарные, дворники и ремонтники имеют круглосуточные пропуска, за утрату которых можно угодить в тюрьму и лишится пайка. Даже военные и моряки вынуждены получать специальные пропуска. Делается это в том числе из соображений безопасности. 
 Сложившийся в Крыму политический режим удивительно самобытен и эклектичен. Строго говоря, в стране устаканившееся парламентское правление под защитой Начальника государства-регента, что роднит с венгерской и польской системами. По 
факту это авторитарное правление Верховного, однако жесткой тотальной диктатурой его назвать нельзя. В стране действует свой парламент и эвакуировавшийся из Сибири Комитет Учредительного Собрания, спокойно существуют различные партии, 
включая даже фракции большевиков, действует относительная свобода слова, печати, собраний и демонстраций. Татарам, евреям, немцам и даже зуноровцам предоставлена некоторая автономия. Разноязыкие вывески свободно висят на улицах. 
Люди могут голосовать, говорить, собираться, обсуждать, ходить по улицам, свободно ругать и насмехаться над правительством, даже петь хором (вот этого Верховный очень не любит) и драться с политическими оппонентами. Только реально государственными делами занимается Верховный и правительство Отечественного Единства. К руководству охотно привлекают талантливых и способных людей разных партий, которые могут и хотят сделать что то полезное в настоящем сложном положении. За соблюдением границ прав присматривают люди Верховного. Левые и правые радикалы, интриганы, плутократы, бандиты, излишне рьяные активисты находятся под неусыпным полицейским контролем. Самые расхулиганившиеся периодически попадают в лагерь общественных работ Каменоломни. В политических делах куда чаще используются принудительные работы, чем внесудебные расправы. Большинство из арестантов все же остаются в живых, даже без видимых телесных повреждений, однако после посещения Каменоломни многие горячие головы предпочитают отойти от активной борьбы. Самые упорные высылаются из страны с условным приговором. Так или иначе,  политическая и экономическая ситуация здесь достаточно стабильны. Прикрытый зоной анархии Махно и крестьянско-эсеровским восстанием в Тамбовской губернии, Верховный держится и пытается поддерживать в Крыму "нормальную зону", снова и снова пытается вести через посредников переговоры..... 

Изменено 10 Aug 2023 пользователем ясмин джакмич

[Урус-хай]

любопытно

[марик]

ну от Махно бы так или иначе избавились. 

[Kifa]

Занятно.