Интербеллум (Между войнами)

[Каминский]

А как же приключения и смелые социальные эксперименты?! 

Ложка дегтя портит бочку меда. В данном случае эта ложка вот тут:

Пост-маоистская партийная диктатура с элементами капитализма (Британия)  

[Крысолов]

Судите сами, тут у нас есть: 

Позвольте! В этом мире что, Кайзеррайх превозмог??? Это неканон!

ЗЫ. За карматский эмират отдельное спасибо! В Мекку они тоже наведаются, подобно славным предкам?

Изменено 25 Apr 2018 пользователем Крысолов

[Magnum]

В данном случае эта ложка вот тут:

Да, здесь мы никогда не договоримся.  

 

В Мекку они тоже наведаются, подобно славным предкам?

Разумеется, ибо в этом и есть главный смысл их существования.

В этом мире что, Кайзеррайх превозмог??? Это неканон!

Канона не существует. Все ради сюжета, все во имя сюжета. Имидж - ничто, сюжет - все; не дай себе засохнуть! 

 

Вернусь-ка я чуть попозже с таймлайном... 

 

 

[Magnum]

Глава 12 - Королева джунглей - 





"Старшина Коппердик тем временем принялся обыскивать другие шкафчики.

- Бинокль, еще один бинокль... подзорная труба (!)... здесь постельное белье... письменные принадлежности... книги какие-то... почти все корейские... но не все... хм... "Морская революция и французское могущество"... "Атлас Ллойда-Сомова" за 1938-й... "Пулемет подводной стрельбы Лахти-Боргезе калибра 7,35"... "Страсти и грезы юной графини Сан-Дюмон"... "Златовласая королева пиратов малышка Джун с Берега Расколотых Черепов"...

- Дай сюда, я должен это увидеть, - потребовал Хеллборн
". 


В.Багрянцев, "Железные люди в стальных кораблях". 


* * * * * 

Фамке окончательно очнулась; открыла глаза; осознала, что лежит на спине (необязательно в таком порядке), после чего принялась внимательно изучать потолок. "Какой интересный архитектурный стиль. Что это, поздний неолитический ампир? Или барокко эпохи Разложения? Ладно, так и быть, надо быть проще и называть вещи своими именами - это пещерный свод. Я лежу в пещере. Поэтому спросим снова - что это? Гранит, лабрадор, вулканический туф? Понятия не имею". В имперской академии время от времени читали лекции по геологии, но Фамке их старательно прогуливала, о чем сейчас не особенно жалела. 

В пещере было довольно светло, поэтому Фамке осторожно приподняла голову и посмотрела налево. Затем направо. Все страньше и страньше, как могла бы сказать по такому поводу Алиса Лидделл. 

"Что это за место и как, черт побери, я здесь оказалась?!" 

Начнем издалека. Как там учили на курсах выживания? Смотри-ка, я даже помню про эти курсы... Фамке ван дер Бумен, личный номер такой-то, премьер-лейтенант, Военно-Воздушные Силы Восточной Нидерландской Империи... 

Стоп-стоп-стоп. Нет. Не лейтенант. Целый контр-адмирал. Военно-морская авиация Свободного Государства Индокитай. Да, это наша низинная традиция - всякому сомнительному режимы давать имя "Свободное Государство". Неважно. Итак, была война, мы готовились к битве, собрались в бункере императора, получили приказы, а потом... 

...потом... 

...потом... 

Что, разрази меня гром и тысяча чертей, произошло потом?! 

...не помню. 

"Не помню", - решительно констатировала Фамке и очень расстроилась. "Амнезия - вот как это называется. Хоть это я помню. Что я еще помню?" 

Так, место рождения, папу и маму, имена любимых домашних животных, как зовут подружек и кузенов, все модели ныне выпускаемых бомбардировщиков, разные интимные детали биографии, и так далее, вплоть до совещания в императорском бункере. Вот она выслушивает последний приказ, поворачивается на каблуках, идет к двери, а потом... потом - как ножом отрезало. Ну что ж, будем считать, что это хорошие новости, потому что амнезия относительно частичная. Это совещание, когда оно произошло? Сколько дней... или недель? месяцев?! назад? 

Попробуем спокойно разобраться. Итак, пещера, а в ней ровным счетом никого. И ничего похожего на зеркало. Придется действовать иначе. Фамке принялась осторожно ощупывать свою голову. Вот это номер! Несмотря на свое имя(1), юфрау ван дер Бумен была не из тех девочек, что носят косички, и всегда предпочитала короткую стрижку, но не до такой же степени! Когда она успела побриться на лысо?! Хм... это похоже на свежую шишку... а вот еще одна... а тут довольно глубокая царапина. Диагноз очевиден, дамы и господа. Ударилась головой, потеряла сознание и память. К счастью, скорей всего, попала в руки к докторам, они-то ее и побрили, чтобы получить доступ к голове. Да. Скорей всего. Хорошо (то есть плохо), волосы пропали, но уши на месте, зубы вроде на месте, глаза на месте... вот только бровей практически нет. А брови-то зачем брить?! И ресницы?! 

Нет, их никто не брил. Они сгорели. Точно, сгорели. Ничего странного. Издержки профессии. Похоже, запланированное сражение все-таки состоялось - однако решительно непонятно, кто его выиграл. 

Ладно, голова на месте, а все остальное? Фамке привстала и принялась ощупывать все остальное. Что это на ней одето? То ли сорочка, то ли ночная рубашка - и ничего больше. Хм. Будем надеяться, что ей всего лишь голову побрили. Руки-ноги на месте, пальцы тоже, ну и все остальное. Ночная рубашка какая-то дурацкая, ядовито-зеленая, чуть ли не брезентовая, на три размера больше. Наверняка казенная. Фамке решительно стянула рубашку через голову и внимательно ее изучила. Точно, казенная. Вот и полустертая треугольная печать. Цифры и буквы. "SMDLH" - что бы это значило? Ничего не понимаю. Не помню такой аббревиатуры. Что еще? Ноги на месте, но вот тут еще одна царапина, и еще, а это похоже на ушиб... интересно, сколько дней назад она его получила? Пожалуй, все-таки дней. Не недель или месяцев. Все не так уж и плохо. Смотрим дальше. 

Пещера. Не особенно большая. Практически идеальная полусфера. Высокий потолок, метров восемь. Откуда пробивается свет? Сразу с двух сторон. При этом с левой стороны не только свет, но и шум. Фамке покинула постель, на которой лежала (какая-то примитивная травяная циновка) и сделала несколько осторожных шагов по направлению к источнику шума. Хорошо, голова почти не кружится. Вот это да! За углом - или скальный выступ, как это правильно называется? - обнаружился небольшой, но симпатичный водопадик. Вода (прохладная, но не ледяная) извергается через щель в гранитном потолке, примерно с пятиметровой высоты, и исчезает в другой расщелине, на полу. Природный душ - и не только. Как это обычно бывает после долгого сна ("как долго я валялась без сознания?!"), кишечник и мочевой пузырь переполнены, самое время... но не будем вдаваться в физиологические подробности. 

Фамке вернулась в пещеру и еще раз осмотрелась. Действительно, травяной матрас, очень примитивный. А что у нас на стене? Какие-то рисунки. Фамке подошла поближе. Как мило. Наскальная живопись пещерных людей. Определенно, поздний неолит. Или ранний - ну да какая разница? Неизвестный художник наверняка покинул этот лучший из грешных миров тысячи лет тому назад. Интересно, сколько можно выручить за такую работу? Как истинная дочь Нидерландов, юфрау ван дер Бумен кое-что понимала в живописи. Оригинальный стиль. Не только обычные для каменного века человечки и животные, но также деревья, горы и другие пейзажи. Вот этот рисунок, например, смахивает на извержение вулкана. Интересно, такое не каждый день увидишь. 

Что тут у нас еще? О, не только живопись, но и скульптура! Да здесь целый музей! Вдоль стен стояли разнокалиберные статуэтки (глиняные?) - человечки, животные, какие-то фантастические существа. А перед ними... Посуда? Сосуды, тарелки... остатки еды? Фамке присела на корточки, осторожно наклонилась и внимательно рассмотрела несколько ближайших тарелок. После чего медленно выпрямилась. С чего она взяла, что художник (или художники) умер давным-давно? Не исключено, что в самое ближайшее время работы этого парня -- и он сам -- произведут небольшой фурор в столичных галереях... 

Фамке вздохнула, вернулась к лежанке, снова натянула на себя казенную сорочку (относительно свежая, и 24-х часов не прошло, как ее достали из шкафа). Сделала несколько глубоких вдохов и решительно направилась в ту сторону, откуда в пещеру проникал свет - в противоположную от "душевой комнаты", разумеется. 

За стенами пещеры царил яркий солнечный день и в некотором роде пасторальный пейзаж. Да, в такой деревне такие художники обычно и живут. Соломенные хижины и глинобитные домики на огромной поляне у границы тропических джунглей. Впрочем, на самом деле границы нет, джунгли царят повсюду -- несколько пальм и эвкалиптов торчат там и здесь недалеко от центра деревни. Меж домами стоят, сидят, ходят и занимаются разными делами местные жители. На первый взгляд - темно-коричневые юго-восточные азиаты. Некоторые даже похожи на людей. Из одежды - одни только короткие юбки, сплетенные из травы. Младшее поколение и вовсе без всякой одежды. Дикие люди, дети природы. Хм, все-таки это поздний каменный век - вон, костер горит. Хотя это не значит, что они умеют добывать огонь. А что они еще умеют? Строить дома. Определенно, поздний каменный век. Может быть даже, ранний бронзовый. Ладно, разберемся по ходу дела. 

"Кто они такие и куда, во идя Вельзевула, меня занесло?!" 

Фамке бросила короткий взгляд на небо - ни облачка, солнце в зените, еще один короткий взгляд на зеленую стену джунглей, прислушалась к пению откровенно тропических птиц, втянула носом воздух и оценила температуру окружающей среды. До боли в глазах напоминает родные места, если быть совсем точным - вторую родину (первая родина, все-таки, Антарктика) -- Нидерландскую Ост-Индию, она же Хиндиа Беланда, она же Белголландская Индонезия. На худой конец -- Новая Гвинея или Новая Голландия. Или Индокитай. Или Малакка. Или... Неважно. Юго-Восточная Азия, короче говоря. Десять тысяч островов, в империи багряные закаты... 

В Империи багряные закаты,
В Империи пурпурные восходы, 
Империя обширна и богата, 
И в ней живут различные народы!

Кстати, там еще продолжение было:

Горит огонь в прозрачной глубине ,
Живой огонь , бушующее пламя, 
Империя бессильна перед нами. 
В ней правит смерть. Империя в огне - 
Разорвана жестокими врагами! 

...и пафос почти закончился. Фамке откашлялась, набрала в грудь побольше воздуха и торжественно провозгласила: 

- Приветствую вас во имя и от имени! Я пришла с миром! Отведите меня к вашему лидеру! 

Блудная нидерландская принцесса была готова если не ко всему, то ко многому -- но подобный сногсшибательный эффект предвидеть не могла. Один за другим аборигены оборачивались на звук ее голоса - и тут же опускались на колени или вовсе падали ниц. 

"Очень поздний каменный век, скорей всего даже ранняя античность, переходный период, продвинутая цивилизация, склонная к драматическим эффектам", - с легким удивлением констатировала Фамке. 

Дальше-больше. 

Не прошло и нескольких минут, как таинственные аборигены оторвались от земли и дружно затянули какую-то необыкновенно пафосную песню, одновременно воздевая руки к солнцу. Песня растянулась минут на десять, после чего туземцы окружили Фамке со всех сторон и принялись водить хоровод. Неизвестно откуда появились барабаны и прочее музыкальное сопровождение. К счастью, концерт не затянулся - пришло время подношения даров. 


"Никому не буду рассказывать", - твердо решила ошеломленная Фамке. - "Все равно никто не поверит. Прекрасная белая девушка спускается с небес - и туземцы тут же начинают ей поклоняться. Бред какой-то. Сюжет бульварного романа. Нет, точно никто не поверит. Особенно в наших краях. Только совсем наивные европейцы, никогда не покидавшие пределы Европы, могут купиться на такое..." 

Подарки аборигенов заслуживали особого внимания. Начали скромно, но со вкусом - у ног Фамке насыпали целую горку разнообразных тропических фруктов. Потом принесли огромный поднос, от одного взгляда на который текли слюнки - много-много жареного мяса. Чуть позже поспели глиняные сосуды с чем-то, напоминающим апельсиновый сок. Грешно было отказываться и тем самым оскорблять религиозные чувства аборигенов. Фамке уселась по-турецки прямо на пороге пещеры, устроила поднос на коленях и принялась выбирать самые аппетитные кусочки. Ого, они определенно не пожалели специй! Аборигены росли в ее глазах - прямо у нее на глазах. Очень, очень вкусно. И вкус знакомый. Что это? Неужели курица? 

Нет, не курица, окончательно поняла Фамке несколько минут спустя, когда туземцы притащили к вратам храма очередную партию подарков. 

Несмотря на свою молодость, Фамке ван дер Бумен была заслуженным офицером Империи и опытной военной преступницей. Поэтому ей уже приходилось пробовать подобное блюдо. Это был вкус победы, который навевал самые сладкие воспоминания. 

Она задумчиво глотала кусочек за кусочком, пока аборигены складывали у ее ног отрубленные головы, пробитые тропические шлемы, мечи в ножнах и без, а также винтовки, карабины и другие подобные вещи. 

Матерь божья, даже целый огнемет. Фамке машинально посмотрела на циферблат манометра - слава богам, стрелки на нуле. Техника безопасности прежде всего! О, и два пистолета-пулемета. Но без магазинов. 

Ладно, хорошего понемножку. Фамке отодвинула поднос с мясом и надолго припала к горлышку кувшина. Потом вытерла губы и погрузилась в состояние легкой печали. Пришла сытость, а вместе с ней какая-то духовная пустота. Юфрау ван дер Бумен чувствовала себя героиней классического анекдота про дикаря и министра по делам колоний. Как там было? 

"- Величайшая битва в истории, месье! Пятьсот тысяч погибших! 

- Пятьсот тысяч?! Вот это я понимаю, еды привалило! Можно целый год животы набивать! 

- ???!!! Как вы могли такое подумать, месье! Пожирать трупы?! Это немыслимо! Мы же цивилизованные люди! Эти павшие солдаты - герои! Они погибли за Францию! Мы похоронили их с почестями! 

- ???!!! Вы хотите сказать, что убили и закопали пятьсот тысяч человек просто так?! И кто теперь из нас двоих дикарь и варвар?!" 

"Точно не я", - подумала Фамке принялась и изучать горку отрубленных голов. - "Я правильно понимаю, что это было ваше мясо?" 

На подносе, изготовленном из тщательно обработанной коры какого-то тропического дерева, лежало хорошо прожаренное и приправленное человеческое мясо. Скорей всего, мясо белого человека. У бго-восточных азиатов, например, совсем другой вкус... 

Голов тридцать наберется. Да, все белые лица - разумеется, грязные и окровавленные, но ясно видно, что белые. Белголландцы? Не уверена. Эти парни родом из какого-то региона Земли с очень четкими границами. Очень знакомый расовый тип, на языке вертится. Будь они живые и чистые, быстрее бы догадалась. Все мужчины, многие из них довольно молодые. Некоторые умерли спокойно, другие откровенно страдали перед смертью. Фамке машинально пожала плечами - что я, страданий не видела? Не первая война, и даже не вторая. Она отвернулась от горы мертвых голов и перевела взгляд на трофейные винтовки. Фамке была опытным солдатом, но прежде всего военным летчиком, поэтому в винтовках плохо разбиралась. Хотя снова что-то знакомое. Где-то я их видела, в каком-то почетном карауле... Точно не родной белголландский "манлихер", не его младшая сестра - ниппонская"арисака", не альбионская "сильвер-бесс", не американский "спрингфилд" и однозначно не конфедеративный "тредегар"... Ну да какой смысл гадать? Фамке ухватилась за приклад ближайшей винтовки, придвинула ее к себе и открыла затвор. Наружу вылетела пустая блестящая гильза. Стреляли, значит. Внимательно прочитала все надписи на ствольной коробке, потом на прикладе. Вот и ответ. Она отложила винтовку и принялась шарить глазами по своей ночной рубашке. Где же этот штампик? А, он на спине был. Недолго думая, Фамке в очередной раз стянула рубашку через голову - и краем глаза увидела, как аборигены снова упали ниц. Сто процентов, никому нельзя рассказывать! Ага, вот и таинственный штамп. "SMDLH". Фамке внимательно присмотрелась, провела большим пальцем по треугольнику. Точно, здесь одной буквы не хватает. Стерлась почти целиком, только одна полоска осталась. И точно такие же буквы - на прикладе изученной винтовки. И на остальных винтовках тоже. Фамке торопливо вернула рубашку на место, откашлялась и заговорила на языке владельцев отрубленных голов: 

- Вы за это ответите. 

Аборигены нерешительно оторвались от земли, уставились на свою богиню и недоуменно переглянулись. 

- Не понимаете? - удивилась Фамке. Надо же, как эти несчастные ублюдки запустили свою колонию! Белых людей толпами режут, аборигены до сих пор не говорят на имперском языке... 

Разумеется, если это их колония. С чего я так решила? Я же понятия не имею, где нахожусь! 

Она попробовала заговорить с туземцами по-английски, французски, немецки; попробовала японский, яванский и даже вьетнамский. Не всеми этими наречиями Фамке владела в совершенстве, но она собиралась рано или поздно завоевать весь мир, поэтому фразу "Немедленно сдавайтесь, гребаные ублюдки!" могла составить даже на фарси или хиндустани. Безрезультатно. Аборигены ее откровенно не понимали. Их язык, в свою очередь, Фамке слышала впервые в жизни. Один или два раза ей казалось, что она разобрала в речи туземцев знакомые индонезийские слова, но вне контекста слова эти все равно не имели никакого смысла. Плохи дела. Фамке снова подобрала винтовку, закрыла затвор и прицелилась в небо. Интересно, как они отреагируют на гром и молнию? БАБАХ! Нет, не испугались. Наоборот. Опять ударили в барабаны и закружились в хороводе. Черт знает что. 

Может быть хоть язык жестов они понимают? Разумеется, жесты - это такой язык, который очень легко неправильно понять. Но терять-то все равно практически нечего. Фамке вытянулась во весь рост, указала на отрубленные головы, потом ткнула пальцем куда-то в пространство, затем грозно топнула ножкой и попыталась изобразить на лице знак вопроса. Аборигены прекратили стучать в барабаны, переглянулись и внезапно разбежались в разные стороны. Вернулись спустя считанные минуты - вооруженные до зубов. Нет, не трофейными ружьями белых людей, а копьями, щитами, луками и - какие интересные музейные экспонаты! - обсидиановыми мечами. И не только. Шестеро из них тащили нечто, напоминающее паланкин. Эта цивилизация нравилась заблудившейся принцессе все больше и больше! Неужели поняли?! Фамке подозревала что одновременно и да, и нет. Она всего лишь хотела узнать, где туземцы добыли головы. Аборигены поняли это по-своему - новая богиня войны зовет их в поход, где они смогут добыть еще больше черепов! Ладно, доберемся до ближайшего форпоста белых людей, а там разберемся... 

Не прошло и двух часов, как грозная армия оказалась на берегу моря. Судя по положению солнца, это был западный берег - то ли острова, то ли материка - это еще предстояло выяснить. Фамке посмотрела налево, то есть на юг - гора, около километра над уровнем моря. Направо, то есть на север - еще одна гора, плюс несколько небольших водопадов - разумеется, в десятки раз больше того, в "душевой комнате" пещеры. За спиной - скучные джунгли, ничего интересного или необычного за целых два часа, плюс-минус. Пляж усеян нежным песком, а на отмели в центре лагуны - неужели все-таки остров? - лежит темно-зеленая подводная лодка. Похоже, недавно лежит. В общем и целом, незнакомая местность. Взглянуть бы на нее сверху... 

Прежде чем отправиться в поход, Фамке тщательно покопалась в куче трофеев. Выбрала более-менее удобный пробковый шлем, карабин, патронташ, фонарик и бинокль. За биноклем она сейчас и потянулась. Так и есть, надпись на рубке подводного крейсера совпадает с буквами на пижаме и деревянных винтовочных прикладах. Приписанное к кораблю флотское имущество. Как минимум тридцать моряков с этой субмарины лежали сейчас в деревне аборигенов - частично, частично в животе у Фамке и, надо полагать, в других животах. И не только в животах. Фамке поспешила отогнать эту мысль и потянулась за апельсиновым соком. Полегчало. Выбралась из паланкина, снова прицелилась в небо и спустила курок. БАБАХ! 

- Эй, на борту! - заорала она во всю силу своих легких. - Есть кто живой? Выходите! Не бойтесь, эти туземцы не опасны! 

Скорей всего, ей не поверили, потому что никто не ответил. Возможно, причина была в другом - отвечать было некому. 

- Ждите меня здесь, - решительно приказала Фамке и зашлепала по мелководью по направлению к лодке. Аборигены задумчиво смотрели ей вслед. Поняли? Нет? Неважно. Не мешают - и то хорошо. 

Смотри-ка, трап болтается. Заманивают? Может быть, но выбора-то все равно нет. Фамке закинула винтовку за спину и забралась на внешнюю палубу. Никого. Передний люк открыт. Фамке постучала прикладом по крышке: 

- Есть кто живой? Отзовитесь! 

Никто не отозвался. Ничего не поделаешь, придется спускаться вниз на свой страх и риск. А если засада? "Только бы успеть объяснить, что я не убивала их людей". Нет, не убивала. Только покушала немножко... 

Винтовку пришлось оставить на палубе, бинокль и прочие трофеи тоже не имели смысла, только фонарик. Фамке осторожно спустилась вниз, не переставая выкрикивать слова вроде "Спокойствие! Только спокойствие!" При этом обращалась она в первую очередь к себе - на данном этапе у Фамке сложилось твердое убеждение, что на борту никого нет. Так оно и оказалось. Ни одной живой души. Трупов тоже не было. 

- Ай! - сказала она, наступив голой пяткой на целую россыпь стрелянных гильз. Машинально шагнула в сторону и едва не подскользнулась - как легко было догадаться, в луже крови. Нет, так не годится. Кровь, гильзы - это все ерунда. Вот будет здорово наступить в аккумуляторную кислоту или еще что-нибудь похуже. С тяжелым стоном Фамке в который раз стянула с себя казенную сорочку, разорвала ее на двое и кое-как превратила в подобие обуви. На некоторое время хватит, ведь это действительно брезент. Или вроде того. 

- Есть кто живой? - крикнула она в последний раз, исключительно для очистки совести, после чего решительно зашагала вперед. 

В отсеках подводного крейсера царил таинственный полумрак. Аварийное освещение все еще работало. Впрочем, оно было аварийное, поэтому фонарик очень даже пригодился. 

Ни одной живой души. Только кровь, гильзы, и другие подобные следы сражения. Вот здесь, например, судя по разрушениям, разорвалась граната. А вот тут кто-то пустил в ход огнемет. Возможно, тот самый. 

Тридцать обезглавленных трупов, а где остальные? Стандартный экипаж такого корабля - сто десять человек, плюс-минус. Хм. Возможно, погибли в другом месте. Или бежали в неизвестном направлении. Или аборигены решили, что тридцать черепов для богини - в самый раз, а остальные головы поделили между собой. Наверно. Может быть. Все может быть. 

Капитанскй мостик, наконец-то. И здесь следы сражения. Рация? Ха-ха-ха! Кто бы сомневался, уничтожена. Прямое попадание, и не один раз. Да, и лужа кислоты на полу. Так, здесь какие-то бумаги... А здесь - кучка пепла... А где карты?! Карты где? Неужели сгорели? Здесь нет, здесь тоже нет... Черт бы их побрал... Что в бумагах? Ничего интересного, какая-то техническая рутина... А это что? Ааа! Вот это удача! Неужели бортовой журнал?! Точно, старая школа, в металлической обложке, практически не пострадал... Фамке положила журнал на ближайший столик и принялась торопливо его листать. Так, это совсем старые записи... ремонт, отдых на родной базе, это все сейчас неинтересно... Вот! Три месяца назад корабль покинул Аляску, где исполнял обязанности стационера. Секретная миссия. Пересек всю Белголландскую Империю с востока на запад. Шпионили, следили. Грязные ублюдки! Если бы не гражданская война, мы бы им показали, как нарушать священные имперские границы! Так, последняя запись. Рутинное ночное всплытие на поверхность для подзарядки аккумуляторов. Координаты - к северу от Борнео. Дата... Помню! В этот день мы собрались в императорском бункере! Совпадение? Возможно. А потом... 

Фамке не смогла удержаться от приступа истерического смеха. Ну нельзя же так! Десять страниц минимум вырваны "с мясом". На самом интересном месте!!! Там могли быть все ответы!!! 

Впрочем, часть ответов она уже получила - и окончательно убедилась в своей правоте, добравшись до корабельного лазарета. Знакомые зеленые пижамы с таким знакомым треугольным штампиком. 

Картина заметно прояснилась. 

Фамке ван дер Бумен все-таки отправилась на сражение с австралийским флотом. Победила? Проиграла? Успела ли вообще принять участие? - неизвестно, но так или иначе, она потеряла сознание и оказалась за бортом, в океане (необязательно в таком порядке). Там ее, скорей всего, подобрал экипаж этой субмарины. Оказали медицинскую помощь, переодели в казенную пижаму и побрили голову, дабы тщательно изучить возможные повреждения. Некоторое время спустя лодка пристала к этому берегу. Аборигенам это почему-то не понравилось. Мощь новейшего европейского оружия оказалась бессильна против первобытной ярости каннибалов. Не повезло. Туземцы очистили субмарину от экипажа, но в какой-то момент нашли в медицинском отсеке бесчувственную Фамке. Приняли за богиню, которую чужестранцы держали в плену, освободили и притащили в свою деревню. Далее везде. 

Хм. Интересная моральная дилемма. Должна ли Фамке отомстить дикарям, которые убили моряков, которые спасли ее... Нет. Кто сказал, что они ее спасли? Это всего лишь гипотеза. Хорошая гипотеза, но с окончательными выводами не стоит торопиться. 

Фамке провела на лодке несколько часов, но больше не нашла никаких документов, которые бы пролили дополнительный свет на текущее положение вещей. Что-то сгорело, что-то исчезло, несколько сейфов, разбросанных по кораблю, Фамке там и не сумела вскрыть. Радиорубка уничтожена - гранат пять одновременно, не меньше. Делать здесь нечего, пора двигаться дальше. 

Фамке еще раз прошлась по каютам и отсекам. На подводные лодки нередко набирают низкорослых моряков, поэтому в итоге она собрала себе полный комплект одежды, в том числе нижнее белье и ботинки. Рабочий комбинезон без знаков различия, если не считать имени владельца - в самый раз, не стоит слишком сильно нарушать Женевскую конвенцию и щеголять в иностранной униформе. Рюкзак, новый фонарик, две фляжки, несколько пачек галет и сушеных фруктов, автоматический пистолет с запасными магазинами, мачете в ножнах и прочие мелочи, которые пригодятся ей в джунглях неизвестного острова или материка. Не мародерство ли это? Что об этом говорит конвенция? Черта с два, корабль на мели лежит, следовательно на него распространяется береговое право. Тем более что это мой берег - спросите аборигенов, они подтвердят. Черт побери, ни одного целого секстанта на борту! Ну, хоть компас есть. И часы. Что самое забавное - это были ее часы, служебные, стандартная модель для белголландских летчиков. Нашлись в одном из ящиков в капитанской каюте. Других знакомых вещей Фамке на борту субмарины не нашла. Никаких моральных сил копаться в этом гробу уже не оставалось, и белголландская принцесса поспешила выбраться наверх. 

Берег был пуст. Ни одной живой души. Похоже, подданные покинули ее. Или нет? Затаились в засаде за зеленой стеной, и прямо сейчас как выскочат... 

Не выскочили. Неужели ушли? Черт его знает, может это и к лучшему. Допустим, она сможет отыскать дорогу назад, в деревню, но возвращаться туда совершенно не хотело. На ужин, небось, опять человеческое мясо. Нет-нет-нет, хорошего понемножку. 

Фамке осмотрелась по сторонам, потом посмотрела на солнце. До заката еще несколько часов; пожалуй, самое время позаботиться о ночлеге. Вон там, в скалах, поближе к водопадам - выглядит заманчиво. По крайней мере, на первый взгляд. Отлично, туда и направимся. 

Фамке вернулась на берег, бросила последний взгляд на мертвую субмарину и решительно зашагала к намеченной цели. Но не успела она пройти и десяти шагов, как внезапно побросала на песок все снаряжение и рванула вперед с удвоенной скоростью. 

- Стоять! - рявкнула Фамке и рухнула на песок. - Попался! 

Ее пленник не собирался так легко сдаваться, поэтому он шипел, негромко, но злобно рычал, извивался и щелкал зубами. Фамке ловко схватила его за шкирку, как непослушного котенка, подняла в воздух и недоуменно рассмотрела со всех сторон. На первый взгляд - ящерица какая-то, длинной с ее руку. Но шерсть, соски, мокрый пушистый хвост... кто это? Выдра что ли? Морской бобер?! Черт побери, никогда таких не видела. Зверек как раз выбирался на берег, когда Фамке его заметила. Утконос? Нет, мордочка на мышиную похожа. Хм. Гм. Интрига! Ладно, проваливай. Фамке выпустила зверя, тот тяжело плюхнулся в набежавшую волну, но тут же вскочил и стремительно исчез по направлению к джунглям. То ли счастливого пути, то ли скатертью дорога. 

Фамке подобрала разбросанное снаряжение и продолжила путь. 

Действительно, удачное место. Скалы, пальмы над обрывом, целых три тропинки для отхода, а в самом крайнем случае можно будет сигануть со скалы прямо в море - тут невысоко. Ближайший водопад достаточно далеко, чтобы не раздражать своим шумом. Годится. Больше того, отсюда можно наблюдать за мертвой субмариной. Вдруг туда еще кто-нибудь заявится... "Черт побери, в тысячный раз, куда я попала?! Совсем недалеко от экватора, но место совершенно незнакомое. Не понимаю". Сколько дней она провела в бессознательном состоянии? Как далеко занесло ее спасителей - или похитителей - от брунейских берегов? Кто эти туземцы? Что это за млекопитающая ящерка на берегу?! Неужели совершенно неизвестная земля?! 

Ладно, завтра разберемся, зевнула Фамке и принялась подбирать себе дерево для ночлега. Стоит забраться повыше - откуда ей знать, кто еще водится в этих джунглях... 

Стоп-стоп-стоп, а это что за новый звук? Господи боже мой, какой родной и знакомый... Положим, не совсем родной, но очень и очень знакомый! 

Фамке забыла обо всем, торопливо извлекла бинокль и повернулась на запад. 

Так и есть, они шли со стороны моря, на небольшой высоте. Этот звук она бы узнала с закрытыми глазами - то есть, с закрытыми ушами. 

Их было шестеро - они выстроились в одну линию, один за другим, сохраняя между корпусами минимальную возможную дистанцию. Лучи заходящего солнца отражались на их... к черту лирику, самое время для тактики и техники. Шесть тяжелых морских бомбардировщиков "Келлерман" Мк-3. Сделано во Франции; состоят на вооружении в самой Франции, а также Испании, Португалии, бывшей Италии, Греции, ИГИЛе, Марокко, Мексике... проще сказать, где они не используются. Стандартная металлическая окраска. Опознавательных знаков не видать - то есть это может быть кто угодно. Зачем они здесь? Риторический вопрос. 

Фамке столько раз - сотни раз - участвовала в подобном или наблюдала такие эпизоды со стороны, что могла с закрытыми глазами (и ушами), слово в слово, и секунда в секунду повторить то, о чем говорили прямо сейчас люди на борту любого из этих самолетов - или всех сразу. Вот, прямо сейчас, на любом известном ей языке... 

- Вижу цель, - пробормотала Фамке, не отрываясь от бинокля. 

"Келлерманы" стремительно приближались. 

- Бомбардир, принять командование, - продолжала шептать Фамке. - Здесь бомбардир, командование принял. 

Еще на сотню метров ближе. 

- Цель захвачена. 

Еще ближе. 

- Приступить к бомбардировке. 

С такого расстояния и в стремительно наступающих сумерках она не могла видеть, но совершенно ясно знала -- прямо сейчас, в это мгновение, распахнулись бомболюки. 

- Бомбы пошли. 

Первая бомба ударила точно в боевую рубку лежавшего на мели подводного крейсера... 

- ...прямое попадание... 

...за ней последовала вторая, третья...

- ...продолжать бомбардировку... 

...четвертая, пятая и шестая со второго самолета (каждый нес по три бомбы); седьмая, восьмая и девятая с третьего "Келлермана"; и так далее, пока от мертвой субмарины не осталось ровным счетом ничего, только мокрое место. 

- Цель уничтожена, - Фамке продолжала бормотать себе под нос. - Повторяю, цель уничтожена. Говорит Бомбер-2, подтверждаю, цель уничтожена. Капитан, принимайте командование. Командование принял. Отличная работа, ребята. Возвращаемся на базу. Эй, возвращаемся на базу! Почему они не возвращаются?! - искренне удивилась Фамке. 

Самолеты пришли со сторона моря - там где-то должен быть авианосец, скорей всего - но почему-то не развернулись, а продолжили полет в глубь острова (или материка). Запасной аэродром? Возможно. Надо засечь направление. Да. Вон туда они полетели. Черт побери, они действительно садятся! Хорошо. Надо будет завтра с утра их навестить. Или ближе к обеду. Но никак не позже ужина. 

Вот теперь точно пора спа... 

Да что же это такое, дадут ей сегодня выспаться или нет?! 

Фамке действительно выбрала удачное место для ночлега - она могла видеть все, что происходит вокруг, но люди, которые прошли по тропинке в каком-нибудь десятке от метров от нее, ничего не заметили. 

Их было раз, два, три... восемь человек. Они негромко переговаривались между собой и никуда особенно не торопились. Фамке ругала себя последними словами - очевидно же, эти парни тоже пришлю сюда, чтобы полюбоваться на бомбардировку, а она так увлеклась любимым зрелищем, что едва не пропустила их приближение! Точно, полюбовались. Двое из них - похоже, офицер и сержант - опустили бинокли. Еще один что-то негромко сказал в трубку висевшей на спине рации. Потом они повернулись и ушли примерно в том же направлении, что и бомбардировщики. От их шлемов отразились самые последние лучи заходящего солнца. 

Шлемы представляли особый интерес -- как и все остальное снаряжение и вооружение. Нет, ничего общего с теми парнями, что прибыли сюда на подводной лодке. 

"Стальхельмы", "фельдграу", "маузеры" и "шмайсеры". При этом солдаты переговаривались между собой по-английски -- Фамке ясно разобрала слова вроде "Сэр", "Роджер" и "Возвращаемся на базу". 

Какой интересный этнографический материал. 

Потому что, насколько ей известно, на Земле есть только одна страна, солдаты которой выглядят подобным образом и при этом говорят по-английски. 

Что они делают так далеко к востоку от своих владений? 

Или наоборот, Фамке сама не понимает, как далеко она забралась на запад? 

Или это не они вовсе -- мало ли кто мог нарушить конвенцию и переодеться в чужую униформу? Жаль, нескольких коротких слов не хватило, чтобы разобрать акцент... 

Интрига закручивается! 

Что будет завтра?! 


- продолжение следует - 

[Каминский]

Nice Пока все нра...

Только что "неведомую зверушку" можно было бы сделать побольше и пострашнее. Для большего приключенческого антуражу.

[Magnum]

"неведомую зверушку" можно было бы сделать побольше и пострашнее. Для большего приключенческого антуражу.

Ничего не могу обещать, но есть мнение, что это не единственный необычный зверек на острове.

Ужас надо нагнетать постепенно  

 

[Каминский]

Ужас надо нагнетать постепенно

Да какое там "постепенно". Уже из героини людоедку сделали.

[Magnum]

Уже из героини людоедку сделали.

Только не говорите, будто вас это смущает!  

 

[Каминский]

Только не говорите, будто вас это смущает!

Конечно! До сих пор я думал, что только у меня встречаются столь суровые девушки

[Magnum]

Красивая карта местности, оригинальная, из 1944 года. Цвета, впрочем, не совпадают ни с АИ, ни с реалом. Выцвело все. 

[Magnum]

Глава 13 - Превратности судьбы -  





* * * * * 


"— Какое коварство! Какое низкое коварство! — ахнул старый джинн и стал лихорадочно дёргать один волосок за другим". 

Л.И.Лагин, "Старик Хоттабыч". 


* * * * * 


Вопреки собственным словам и всеобщим ожиданиям, капитан Габриэль Мендоза проявил милосердие, несвойственное людям его жестокой и предательской расы. Никого не расстреляли на месте без суда и следствия, и даже не заставили прогуляться по доске согласно статьям и уложениям Военно-морского кодекса от 1909 года. Пленников загнали в трюм "Нагасаки-мару"; к рычагам и штурвалам встали офицеры с "Рузвельта"; и крошечная эскадра - филиппинский крейсер и трофейный транспорт - повернула на юг. Скорей всего, Мендоза собирался соединиться с другими кораблями или войсками самозваной императрицы Виктории. Возможно, именно она и решит судьбу пленников. 

Но Мэгги Хан не собиралась ждать так долго. Прямо скажем, не на такие приключения она рассчитывала. 

Трое суток спустя Мэгги подошла к филиппинским часовым, охранявшим трюм, и потребовала отвести себя к капитану. К ее удивлению - Мендоза не переставал удивлять - капитан Габриэль обнаружился на мостике "Нагасаки-мару". То ли он не торопился возвращаться на "Рузвельт", видневшийся на дистанции пистолетного выстрела справа по борту, то ли посетил транспорт с инспекцией - ну да какая разница? Мэгги, к уже собственному удивлению, была рад его видеть. 

- Вы хотели рассказать мне что-то важное? - поинтересовался Мендоза, демонстративно уткнувшийся в бинокль. - По крайней мере, так утверждают мои солдаты. 

- Да, - отозвалась Мэгги, после чего назвала свое настоящее имя, звание, должность и так далее. - Я высокопоставленный офицер и член королевского дома союзной империи, поэтому вы должны немедленно меня освободить, и... 

Капитан Мендоза наконец-то соизволил оторваться от бинокля, посмотрел на Мэгги с нескрываемым интересом, после чего натужно расхохотался. 

- Отличная история. Ты потратила три дня, чтобы ее придумать? 

- Это правда, от первого до последнего слова, - нахмурилась принцесса. - У меня есть свидетели... 

- Допустим, - кивнул филиппинец. - Но знаешь что? Мне как-то все равно. Даже если ты говоришь правду. Ты не представляешь, как велики и грандиозны наши планы. Не такая ты важная птица, чтобы отвлекаться от тебя. Пусть они с тобой разбираются, - и капитан ткнул пальцем в показавшийся на горизонте берег. 

- Что это? - только и спросила Мэгги. 

- Хайнань, - коротко ответил Мендоза и тут же добавил, повернувшись к своим морским пехотинцам: - Бросьте ее обратно в трюм. 

Хайнань -- если только за последние три дня не случилась еще одна война или восстание -- должен был принадлежать тайпинскому Китаю. Так оно, собственно, и оказалось. 

Несколько часов спустя "Нагасаки-мару" уперлась в один причалов в порту Хайкоу, что на северном побережье острова. Штыками и прикладами пленников выгнали на берег и заставили построиться на пристани. Габриэль Мендоза обменялся рукопожатиями с группой китайских офицеров, после чего помахал ручкой и вернулся на "Теодор Рузвельт", который стремительно удалился обратно в океан. "Нагасаки-мару" осталась болтаться у берега. Филиппинских охранников сменили китайцы в уже знакомой Мэгги униформе тайпинской военной полиции. Один из китайских офицеров - молодой, не старше тридцати, высокий и черноусый - выступил вперед, заложил руки за спину и демонстративно откашлялся. 

- Я вас решительно приветствую, - заговорил он на хорошем японском. - Да, я говорю на вашем языке, потому что до войны учился в Киото. Разрешите представиться, меня зовут комиссар Сы. Когда мы познакомимся поближе, сможете называть меня товарищ Номер Четыре. 

По рядам пленников прокатилось заметное оживление.

- Да, вы все правильно поняли, - усмехнулся комиссар. - Больше того, в настоящее время я исполняю обязанности командира Четвертой Ударной Бригады - в которой вам и предстоит служить. 

- Но позвольте... - не выдержал стоявший в переднем ряду полковник Сугавара. 

- Не торопитесь, - добродушно перебил его товарищ Сы. - Когда я закончу свою речь, вы будете знать гораздо больше, чем сейчас, а также сможете задать любые вопросы. Впрочем, я ее почти закончил. Вы что-то хотели сказать... - китаец сделал паузу и внимательно рассмотрел собеседника, - ...полковник?.. 

- Полковник Сугавара, Корпус японских добровольцев в Маньчжурии, бывшая Японская национальная гвардия... 

- Бывшая, конечно, - вежливо улыбнулся китаец. 

- Мы возвращались домой, согласно условиям мирного договора, - продолжал Сугавара, - поэтому я категорически не понимаю, почему мы оказались здесь, по какому праву вы нас задерживаете, и о какой службе говорите. От имени своих товарищей я заявляю решительный протест... 

- Вы оказались здесь потому, что вас сюда привезли ваши сограждане на белголландском корабле, - ехидно напомнил комиссар и показал в сторону горизонта, где все еще виднелась корма "Рузвельта". - Теперь что касается прав. Полагаю, вам не предоставили копию мирного договора? Ай-ай-ай, - покачал головой китаец, - ох уж эти столичные бюрократы... Ничто их не берет, даже несколько революций подряд оказались бессильны. Ну, неважно, у меня в канцелярии копия найдется, я вам потом покажу. Там сказано, что китайское правительство обязуется вернуть всех военнопленных, как маньчжурских регуляров, так и иностранных добровольцев, в родные страны, как только это позволят условия и обстоятельства... 

- Можете не продолжать, я все понял, - помрачнел японский полковник. - Полагаю, там еще и запятые хитрым способом расставлены. Но это бесчестно! 

- Я не стану спорить с вами о чести, - продолжал улыбаться китаец, - уверен, вы меня все равно переспорите. Я только напомню, что вы явились в нашу страну без приглашения и совершили бесчисленные военные преступления, искупить которые можно только кровью - и то далеко не факт. Именно такую возможность - искупить свои преступления - мое правительство в бесконечной мудрости его вам предоставляет. Вы поступаете на службу в Добровольно-Революционную Армию Китая - разумеется, совершенно добровольно; вы будете честно исполнять все приказы своих командиров - меня и моих товарищей; а как только мы с вами одержим победу, вы сможете отправиться домой. 

- Добровольно? - переспросил полковник. - То есть мы может отказаться? 

- Ну конечно! - радостно закивал комиссар. - Исключительно добровольно. Никто вас насильно не удерживает. Можете хоть прямо сейчас возвращаться на родину. Япония вон в той стороне, - и комиссар почему-то указал рукой на север, в сторону китайского берега. Намек был прозрачен до невозможности, как слеза невинного младенца. Если в Шанхае один китайский солдат охранял пятьдесят японцев, вспомнила Мэгги, то сколько охранников понадобится здесь? Примерно столько же, плюс-минус один. 

- С кем воевать будем? - поинтересовался полковник Сугавара, упавший голос которого демонстрировал типичную азиатскую покорность судьбе. 

- Узнаете в самое ближайшее время, - отвечал комиссар. - Полагаю, среди ваших товарищей вы самый старший по званию? 

На уточнение этого вопроса потребовалось несколько минут. Как оказалось, на берег высадили далеко не всех пленников. Ван дер Смит, Фудзивара и другие моряки остались в руках у филиппинского капитана. Генерал Мэгги Хан решила в настоящий момент не раскрывать свою подлинную личность. Поэтому Сугавара снова принял командование военнопленными на себя. 

- Отлично, - кивнул комиссар Сы, - назначаю вас своим заместителем. Постройте людей и вперед, шагом марш. Лагерь нашей бригады совсем недалеко, менее пяти километров за городом. Можно сказать, четыре километра с небольшим, - расхохотался китаец. - Не обращайте внимание. Четыре - мое счастливое число. Понимаю, в это трудно поверить - но у вас будет возможность в этом убедиться. 

Четыре километра через пыльную улочки провинциального китайского города и проселочную дорогу -- и вот Мэгги, Сугавара, Джек Спринг и еще 297 японцев снова стоят в строю, на фоне брезентовых палаток и бамбуковых домиков. 

- Возможно, вас утешит тот факт, что вам все равно пришлось принять участие в этой войне. Разве что, быть может, на другом фронте, - продолжал свою речь товарищ комиссар Сы. - Наш противник - мятежный губернатор Индокитая генерал Преториус, который предал всех ваших императоров и императриц одновременно -- Альберта, Юлиану, Викторию -- или кому вы там собирались служить. А вы думали, почему капитан Мендоза так легко с вами расстался? Преториус ведь и его враг тоже. Поэтому капитану все равно, на каком фронте вы будете с ним сражаться. Поэтому, когда пойдете в бой, можете кричать "кайзер банзай" -- ничего не имею против. Между прочим, я пойду с вами. Пусть вы виновны, но никто не собирается посылать вас на убой. Вы должны прежде всего выиграть битву, а не умереть просто так. Поэтому вы получите лучшее оружие и снаряжение, я позаботился об этом лично. Перед выступлением у вас будет возможность поесть, отдохнуть и привести себя в порядок. Потому что вы будете сражаться за правое дело, поэтому должны выглядеть как настоящие солдаты, а не как оборванцы. Ваньсуй! 

- Банзай! - рявкнули в ответ японцы. Товарищ Номер Четыре удовлетворенно кивнул и принялся обходить строй. 

- Ровно триста человек, это надо же! - заметил он. - Говорят, европейцы очень любят это число. Один раз по триста - Фермопилы. Два раза по триста - атака легкой кавалерии... У вас тоже будет возможность обессмертить свои имена! 

- Мне нравится ваше чувство юмора, - в свою очередь заметил полковник Сугавара. 

- Рад это слышать, - поклонился в ответ китайский полководец. - Да, мы определенно сработаемся. 

Комиссар был тертый калач, из тех, кого на мякине проведешь. Мэгги Хан могла забинтовать сеюя несколько раз, одеть униформу на два размера больше и сутулиться несколько часов подряд, но это не помогло. Товарищ Номер Четыре тут же ее раскусил. 

- Женщина? Что ты здесь делаешь? Гейша что ли? 

- Я такой же солдат, как и вы, - искренне обиделась Мэгги. 

- Допустим, - кивнул комиссар. - И что ты умеешь делать? 

- Стрелять, рубить мечом, кидать гранаты... - начала было принцесса. 

- Очень хорошо, - снова кивнул товарищ Сы. - Не имею ничего против. Двадцатый век на дворе, в нашей армии тоже полным-полно солдат женского пола. Будешь стрелять и кидать гранаты. 

Несколько минут и шеренг спустя комиссар обратил внимание на европейскую физиономию Джека Спринга. 

- А ты кто такой? - товарищ Сы тут же перешел на голландский язык. - Белголландец? 

- Американец, - пробормотал совершенно потерянный Джек, расстроенный столь внезапным финалом своей блестящей военно-морской карьеры. Если бы не какой-то добрый японский офицер, добросовестно переводивший для него речи комиссара, Джек Спринг вообще бы не понял, что здесь происходит. 

- Как ты здесь оказался? - комиссар мгновенно переключился на английский язык. Студент-отличник, черт бы его побрал. - Наемник? 

- Доброволец, - возразил Джек. - Между прочим, еще недавно я сражался за Китай на северном фронте. 

- У вас, небось, и доказательства есть? - вкрадчиво поинтересовался комиссар. 

Доказательств не было. Поднимаясь на борт японского корабля, Джек Спринг на всякий случай избавился от всех китайских документов и орденов, которые остались в сейфе резидента Кауфмана. 

- Ай-ай-ай, нехорошо-то как получилось, - покачал головой товарищ Сы. - Ну да ладно. Я готов поверить вам на слово. Но проверить-то все равно придется. И это будет несложно - потому что, как я уже сказал раньше, у вас будет прекрасная возможность снова сразиться за Китай и его правое дело. Через несколько дней мы выступаем на юг, в великий освободительный поход. Тонкин - он же так называемый Северный Вьетнам - древняя китайская земля, которая стонет под вражеской пятой и взывает к своим грядущим освободителям -- то есть нам с вами. И мы непременно его освободим! Ибо воистину! Ваньсуй! Вань-вань-суй!!!

- Кайзер банзай!!! - машинально ответили японцы. 

"А как же послевоенное восстановление и тяжелое положение китайской экономики? - задумалась принцесса Мэгги. - Не успели китайцы закончить одну войну, как тут же начинают другую?!" 

С другой стороны, почему бы и нет? Наверняка, прежде чем атаковать Белголландский Вьетнам, китайцы договорились с Альбертом или Юлианой -- а может даже со всеми претендентами и узурпаторами сразу. Китайцы ударят по генералу Преториусу, а другие белголландские лидеры за это спишут им все долги и предоставят новые кредиты. При этом на острие копья прежде всего пойдут японские "добровольцы" -- и не только японские, скорей всего. Трех сотен солдат откровенно недостаточно для такой войны. 

Конечно, с точки зрения белголландских принцесс и принцев, Тонкин -- никакая не исконная китайская земля, а наследные владения дома Оранж-Нассау. Ну да ладно, ради победы иногда приходится идти на жертвы. К тому же, исконные земли всегда можно вернуть обратно. Есть у исконных земель такое свойство -- возвращаться в лоно родных империй... 

Обо всем этом Мэгги размышляла на берегу реки, протекавшей на границе лагеря. Комиссар Сы сдержал свое слово -- его новые солдаты получили хорошую порцию риса каждый, а также новый комплект униформы и целую бочку жидкого мыла (опять Красный Крест постарался). Принцесса набрала добрую порцию мыла в свой котелок, отыскала на берегу реки более-менее укромный уголок, содрала надоевшие бесполезные бинты и японскую униформу (снятую с трупа несколько дней назад, между прочим) и принялась намыливаться. За этим занятием ее и застал Джек Спринг. 

- Ну, чего уставился? - нахмурилась Мэгги. - Голых девушек никогда не видел? 

- Ну почему же, видел, - пробормотал удивленный Джек. - Я и тебя где-то уже видел. Только тогда ты не говорила по-английски. 

Мэгги только усмехнулась в ответ. В отличие от Джека, она сохранила свои китайские документы на имя "рядовой Ли Фан" и советский орден впридачу. У нее даже появилась идея предъявить бумаги товарищу комиссару и потребовать немедленной демобилизации. Но она представила, как товарищ Номер Четыре говорит -- "Очень хорошо. А каким образом китайская героиня оказалась на борту японского корабля?" -- и отказалась от этой идеи. Больше того, ей было неудобно перед японцами. Они оказались в плену, потому что сражались за ее династию. Ей и так уже пришлось врать полковнику Сугаваре, когда он спросил, зачем принцесса искала встречи с филиппинским капитаном. "Хотела улучшить положение ваших солдат", - не моргнув глазом, сказала Мэгги. Полковник сделал вид, что ей поверил. Честь, долг, азиатский пафос... провались они все в преисподнюю. Ладно, она что-нибудь обязательно придумает. Пусть Мэгги не имела четких планов на ближайшее будущее, но она точно не собиралась погибать на войне за древние провинции то ли Китая, то ли Вьетнама, то ли Белголландии, то ли самого дьявола. 

Кстати, этот американский парень может ей пригодится. Да, определенно может. 

- Держись рядом со мной, солдат, и я сделаю тебя генералом, - сказала Мэгги. 

- Когда прикажете приступать? - усмехнулся Джек Спринг, в свои очередь строивший не менее коварные и таинственные планы. 

- Прямо сейчас. Для начала можешь намылить мне спинку... 



- продолжение следует - 

[Каминский]

Для начала можешь намылить мне спинку... 

На самом интересном месте!

[Magnum]

На самом интересном месте!

Таков непреложный закон жанра! (С) 

 

Прода через несколько минут. 

 

[Magnum]

Глава 14 - Еще один пропавший легион - 

"Казалось бы, город умер, не оставив следов. Стерлась память о форуме, шумном базаре и журчании фонтанов, мудрых беседах на террасах бань". 

Кир Булычев, "Тимгад - образцовый римский город". 

* * * * * 

Никто из бывших в здравом уме и твердой памяти не сомневался, что Новая Римская Империя погибла, но из всякого правила случаются исключения. Одним из таких исключений был капитан-центурион Мантовани. Он и два десятка его соратников. Все прочие солдаты его роты погибли, разбежались, дезертировали или сдались греческим ублюдкам в плен. Остались только самые лучшие, опытные и преданные. Что самое важное, они не были какими-то фанатиками, готовыми умереть за пустую и мертворожденную идею. Нет, совсем нет. Люди, окружавшие Мантовани, были сплошными рационалистами, имевшими перед собой четкий план, ясно видевшие цель и глубоко убежденные в окончательном успехе. Несмотря на всю тяжесть положения, в котором они оказались. 

- Все великие империи прошлого и настоящего можно разделить на две условные группы, - говорил Мантовани, в свое время проведший несколько лет на исторических факультетах как итальянских, так и других европейских университетов. - Империи-долгожительницы и империи-скороспелки. Долгожительницы живут долго, потому что на их строительство уходят годы, декады, столетия - медленно и неторопливо, кирпичик за кирпичиком. Таким были наш Рим, Британия, Китай, Россия. И скороспелки. Следует отдать грекам должное -- и в этом нет ничего постыдного, нельзя одолеть врага, если не признавать его успехов, побед и достоинств -- так вот, следует отдать грекам должное, они создали великую империю. Но это типичная империя-скороспелка. В считанные дни они одержали серию громких побед и теперь считают, что для них нет ничего невозможного. Что тут скажешь, со времен Александра Великого они ничего не поняли и ничему не научились. Завоевать империю не значит удержать или сохранить ее. О, нам ли этого не знать! Хуже того, вся империя греков держится на одном великом вожде - точь-в-точь, очередной Александр. Случись с ним что - и вся держава треснет по швам. И ведь на дворе не четвертый век до рождества Христова, а империя греков - не единственная великая держава на Земле. Все прочие державы взирают на греков со странной смесью восхищения, опасения и ненависти. Неудивительно, ведь те проглотили кусок не по чину. Уже Италию им не позволили забрать целиком, пришлось делиться с Берном и австрияками. А что будет завтра, когда греки действительно отправятся в поход на Восток, дабы подчинить себе Турцию, Иудею и Персию, как обещают их лидеры? Неужели Германия, Австрия, Россия и Белголландия станут спокойно смотреть на вторжение в свою зону влияния и избиение старых союзников или вассалов? Нет, они только и ждут повода, чтобы ударить грекам в спину. Вот тогда и наступит наш час. Вот тогда мы вернемся в Италию, завоюем собственную свободу и снова водрузим на семи холмах древние римские знамена. Потому что Рим вечен. И всякое его падение может быть только недолгим и временным - перед очередным грандиозным взлетом! Потому что Рим - это мы. Пока мы живы - жива империя. Потому что мы - латники на границе. Готы, гунны, вандалы, исаврийские горцы. Римляне не по рождению, а по случайности службы. Мы продолжаем дозором посменно стоять на валу. Достаточно нам вместо бога, чтоб на хоругви дракон от ветра распахивал пасть. Сердце империи - мы, а не этот облупленный город!  

- Аве, Чезаре! - обычно звучало в ответ, сопровождаемое громкими, продолжительными аплодисментами, а капитан-центурион Чезаре Мантовани скромно краснел и раскланивался. Краснел еще и потому, что был вынужден цитировать английского поэта -- чертов британец Грейвс ухватил самую суть ситуации, не всякому природному римскому стихоплету такое удавалось. Или вот Киплинг, например - "Я буду Риму здесь служить, пошли меня опять болота гатить, лес валить, иль пиктов усмирять..." Нельзя не признать, не только британские поэты в частности, но и британцы в целом правильно понимали суть и соль Вечного Города; быть может, именно поэтому им удалось построить одну из немногих империй, которая могла сравниться с Римом. "А толку-то?" - мог бы возразить какой-нибудь скептик. - "Пал Рим, пал и Лондон; Quod non fecerunt Gothi, hoc fecerunt Scoti - что не разрушили вестготы, разрушат викинги и скотты". 

"Пусть так - все там будем... Но что останется после нас?" - время от времени спрашивал себя Чезаре Мантовани, любуясь собственным отражением в зеркале. Там было на что посмотреть - и не только посмотреть, но и убедиться в правоте индусов, верующих в переселение душ. Этот выдающийся нос, этот гордый профиль, эта ранняя лысина... За лысиной Мантовани особенно тщательно следил. Маленькие слабости великого человека. Чезаре верил, что ему суждены великие дела. И, подобно тому, первому Цезарю, он предпочитал быть первым человеком в деревне, но только не вторым в Риме. Не в деревне даже, а в своем маленьком уголке в самом сердце африканской пустыни, где-то на границе Ливии и Египта, где его крошечный отряд продолжал борьбу  Нападал на греческие конвои, вырезал блокпосты и даже сбивал одинокие самолеты. И делал это довольно успешно - потому что в отряде Мантовани остались только самые лучшие, опытные и преданные. 

Разумеется, итальянцы и греки не были единственными участниками этой смертельной игры. Аборигены с первого дня внимально следили за ее ходом, испытывая самые сложные и противоречивые чувства. Но Мантовани давно принял на вооружение древний римский принцип "разделяй и властвуй" (на самом деле британский, но солдатам об этом знать необязательно). До поры до времени аборигены не были помехой. Некоторые даже помогали - обычно, за некий процент от трофеев; другие, получив хорошую трепку, отступили в сторону и старались не мешать; иных удалось стравить друг с другом и тоже выключить из игры. Игра продолжалась. Доска была рассчерчена, фигуры раставлены, а потом приведены в движение. А правила?.. Правил не существует. 

- Правил не существует, - задумчиво пробормотал Мантовани. Он сам не заметил, как принялся размышлять вслух. Обстановка располагала. Отряд находился в относительной безопасности в зоне влияния дружественного бедуинского клана. Сегодня итальянцам удалось сытно поужинать, а ночевать они собирались под уютной крышей. Можно сказать, жизнь удалась. Хотя расслабляться, конечно, ни в коем случае ни стоило. Посты были расставлены, один из бойцов дежурил у радиоприемника и слушал эфир; остальные спали в одежде и обуви, положив оружие под подушки - точнее, под седла или шинельные скатки. Ведь война для них могла продолжиться в любой момент. 

- Вы что-то сказали, командир? - повернулся к нему радист, сержант Акарди.  

- Не обращай внимания, - отмахнулся Мантовани. - Есть что-нибудь? Какие новости? 

- Если верить грекам, с Кипром покончено, - отвечал Акарди. - Впрочем, это и немецкие станции подтверждают, и английские. Новый губернатор говорит, что если туркам что-то не нравится, то море большое, и места всем хватит. 

- Куда катится этот мир. если мы должны сочувствовать туркам? - пожал плечами центурион. - Что-нибудь еще? 

- Да, - внезапно ответил Акарди. - Будь я проклят, да! - сержант принялся осторожно вращать рукоятку верньера.  

- Что там? - приподнялся Мантовани. 

- Одну минуту, командир... Это Морзе. Вот, слушайте. - Акарди протянул командиру запасной наушник. 

Центурион прижал наушник к левому уху, а свободной рукой потянулся за блокнотом. Оглянулся в поисках карандаша, но Акарди уже протягивал ему свою, чудом выжившую в пустыне авторучку. Мантовани принялся царапать цифры и буквы прямо на обложке. Несколько строчек подряд, пока сигналы не прекратились. Акарди не отставал и тоже записывал передачу. Потом они смогут сравнить полученные результаты. 

- Непуганные идиоты, - констатировал итальянец, перечитывая сообщение. - Это настолько глупо, что даже на ловушку не похоже. 

- Что тут у нас получается... - начал было Акарди. 

- По-английски, открытым текстом, - опередил его командир. - "Говорит Южный Почтовый, бортовой номер Ромео-8-3-2, потерпел крушение, координаты такие-то, экипаж цел, груз цел, машина прикована к земле. Просим о помощи". Бред какой-то... Так не бывает! 

- А вдруг действительно гражданский борт? - предположил сержант. - Заблудился, разбился, ну и так далее...  

- Греки могли засечь передачу? - перебил его Мантовани. 

- Ее кто угодно мог засечь, - пожал плечами радист, - но только случайно. Если не знать, где слушать... О пеленге я и вовсе не говорю. 

Центурион развернул карту. 

- Это здесь, - его средний палец (указательный пострадал в одном из сражений, и центурион старался им поменьше пользоваться) уткнулся в точку к юго-западу от их нынешней базы. - Странно, никогда там раньше не был. Доберемся за три часа. Даже за два, если поторопимся. 

- Если он передал верные координаты... - внезапно усомнился радист. 

- ВНР-991, АСК-992, - усмехнулся Мантовани. - Много ты видел карт, которые используют подобную сетку? 

- Но... 

- Вот именно, сержант. Гражданский борт? Черта с два. Вот почему он решил передавать открытым текстом, - заметил центурион. - Наглость несусветная, конечно. Если греки каким-то чудом наложили руки на копию... Поднимай солдат. Нельзя терять ни минуты. 

* * * * * 

У греков, засевших на военной базе Форт-Пифон, была копия, хотя чудеса здесь были совершенно не при чем. Если не считать чудесами успешную работу греческой секретной службы. 

- Наглость невероятная, - констатировал лохаг (капитан) Франгос. - Они уверены, что мы не знаем их систему координат, вот и передают открытым текстом. 

- Хорошая причина оставить их в покое, - осторожно заметил антиполохаг (младший летйтенант) Маринакис. 

- Что вы несете, лейтенант? - изумился Франгос. - Что значит "оставить в покое"?! Какой-то британский ублюдок нагло нарушил наши границы, а вы предлагаете оставить его в покое?! 

- Так они никогда не узнают, что мы заполучили их коды, - поспешил пояснить младший офицер. - Быть может, следует их поберечь на случай действительно крупной операции и серьезной добычи... 

- Не сомневаюсь, что в главном штабе размышляли точно так же, - понимающе улыбнулся Франгос. - Но потом передумали и спустили копии британских кодов вниз, вплоть до ротного уровня. Чтобы мы ими пользовались, лейтенант. 

- Простите, сэр, я не подумал... - покраснел Маринакис. 

- Ничего страшного, - снисходительно кивнул капитан. - Возможно, начальство рассчитывает получить новые коды, если англичане вздумают их поменять. Это не нашего ума дело. Мы будем делать свою работу. Но вы навели меня на мысль... Мы не станем торопиться. Осторожно и незаметно окружим район падения, а потом подождем, пока за ними прилетят спасатели. Захватим и их тоже. Двух птичек одним выстрелом. В два раза больше трофеев -- в два раза больше наград, понимаете? И как знать, может быть... - Франгос оборвал себя на полуслове. - Поднимайте солдат. 

- Слушаюсь, сэр! - Маринакис пулей вылетел за полог палатки. Действительно, как знать. Быть может тогда наше наказание закончится, и нас переведут в более теплое местечко. Быть может, мы даже избавимся от тебя, грязный ублюдок. 

Ведь капитан Франгос не просто так попал на эту должность, а его рота, еще недавно несшая необременительную гарнизонную службу в завоеванной Александрии, была отправлена в пустыню, охотиться на недобитых макаронников. Идиот Франгос вздумал крутить роман с сынком очень важного адмирала, за что и поплатился. Стоит ли говорить, что после такого поворота событий солдаты откровенно невзлюбили своего командира. Просто удивительно, что до сих пор не угостили его пулей в спину или гранатой в палатку. Хотя ходили слухи, что кое-кто пытался... Но Франгос хоть и был грязный извращенец, но вовсе не дурак, поэтому выстрелил первым, а труп того солдата свалил на итальянцев. 

Конечно, если слухи были верны, что совсем не факт. 

С другой стороны, все могло быть хуже. Их могли отправить на Кипр, с первой волной десанта. 85 процентов потерь. Да, все могло быть гораздо хуже. 

Пятнадцать минут спустя колонна бронетранспортеров и других машин выстроилась у ворот греческой базы. Франгос окинул ее беглым взглядом и решил, что все в порядке. На самом деле, он просто доверял Маринакису и своим старшим сержантам. Они могли не любить командира, но за оружием и техникой следили за совесть, потому что от этого зависела их жизнь. Франгос занял свое место в шестиколесном вездеходе, положил на колени новенький немецкий автомат и подал сигнал к отправлению. Машины взревели и направились на юг. 

* * * * * 

- Это должно быть где-то здесь, - задумчиво пробормотал Мантовани. - Если они сами не ошиблись. Немудрено, особенно ночью. На что они могли ориентироваться? Акарди, бери бинокль, у тебя глаза получше. Что там? 

- Эээ... - недоуменно протянул Акарди. - Смахивает на груду камней, командир. Какой-то заброшенный поселок? 

- Здесь? - усомнился центурион. - Хм. Где здесь ближайший колодец? Хотя... Возможно, в этом и заключается причина. Колодцы высохли, люди ушли из этих мест. Хм. Интересно, как давно? Жаль, мы не успели поговорить с нашими бедуинскими друзьями - возможно, они что-то об этом знают. 

- Мы слишком торопились, командир, - напомнил Акарди. 

- Я, я очень торопился, - вздохнул Мантовани. - Моя вина. Ну да ладно, игра по-прежнему стоит свеч. Вентури! Отправь вперед двух человек, пусть проверят эти руины. 

Разведчики вернулись очень быстро - точнее, только один из них, понял центурион, когда две фигурки в униформе подошли поближе. Второго парня Мантовани видел впервые в жизни. 

- Капитан Джузеппе Капоразо, командир корабля, - представился новый знакомый с таким омерзительным английским акцентом, что сразу становилось ясно, какой он "Капоразо". 

- Ну да, а я - Уильям Шекспир, - хмыкнул в ответ центурион. 

- Но моя фамилия действительно Капоразо, - почему-то обиделся пилот. - Дедушка еще в прошлом веке из Тосканы в Лондон переехал. 

- Допустим, - кивнул Мантовани. - А здесь ты что делаешь? 

- Будто вы сами не знаете, - еще больше обиделся пилот. - Везли для вас подарки. Кстати, они все еще на борту. Не успели сбросить. Техническая неисправность. Мы укрыли самолет в развалинах и вызвали помощь... 

- Дадно, показывайте, - вздохнул Мантовани. - Союзники, черт бы вас побрал... 

Судя по выражению лица, Капоразо совсем уже смертельно оскорбился, но на этот раз счел за благо помолчать. И правильно сделал. Ситуация действительно была неприятная для них обоих. Меньше года назад центурион Мантовани и капитан Капоразо могли бы - и должны были - с большим энтузиазмом стрелять друг в друга. 

А теперь красные британцы и их цепные псы - красные сардинцы - летали над Западной пустыней, где разбрасывали оружие и снаряжение для недобитых итальянских фашистов вроде центуриона Мантовани и его людей. Потому что врагом номер один для них внезапно стала новая греческая империя. 

Мир определенно сошел с ума, и конца и края этому безумию не наблюдалось. 

* * * * * 

- Итальким засели в развалинах древнего города, мой господин, - доложил разведчик. - Но с севера уже идет большой греческий отряд. Машин двенадцать, не меньше. Им не разминуться. 

- Очень хорошо, Раджаб, - кивнул шейх. - Ступай, отдохни. Я сообщу о своем решении в самое ближайшее время. 

- Да, мой господин, - кивнул бедуин и торопливо покинул шатер. 

- Итак, - шейх повернулся к людям, молчаливо и неподвижно сидевшим справа от него, - что вы об этом думаете? 

Их было трое - три старших сына, которыми шейх очень гордился. Настоящие мужчины, настоящие воины, правоверные мусульмане, ну и так далее. К сожалению, княжество у шейха только одно, поэтому одному Аллаху известно, кому оно достанется. А ведь кроме этих трех есть еще несколько сыновей, пока несовершеннолетних - но как же быстро они подрастают... Тогда как сам шейх остро чувствовал, что недолго ему осталось на этой земле. И если не успеет назначить наследника, которого признают другие братья - быть беде... 

- Не станем вмешиваться, но будем внимательно наблюдать, - заговорил старший брат, Юсуф. - У греков больше людей, но им придется иметь дело с итальянским офицером, которого называют Кайсар -- поэтому можно считать, что силы равны. Итальким и яваним обескровят друг друга, а потом на поле боя явимся мы, без особого труда прикончим уцелевших и захватим богатую добычу! 

- Допустим, - кивнул шейх. - А ты как считаешь, Абдул-Фаттах? 

- Юсуф предложил хорошее решение, но для другой эпохи, - отозвался средний брат - стоит ли говорить, что старшего он немного недолюбливал, а тот платил ему взаимностью. - Мы должны поддержать греков. Время итальянцев прошло. Их империя уничтожена, их страну поделили на части враждебные франки, они как будто мертвецы или призраки, каким-то чудом задержавшиеся на земле. Мы должны поддержать греков - так мы заслужим их благодарность; они оставят нас в покое, и мы сможем по-прежнему вести привычный образ жизни, как это было испокон веков. 

- Абдул-Фатах правильно говорит - итальянцы очень слабы, - заговорил третий брат. - Вот именно поэтому мы должны поддержать их против греков. Потому что итальянцы - привычное и знакомое зло. Одни давно здесь, мы понимаем их; мы знаем, на что они способны, мы научились ладить друг с другом. А греки? Какой смысл нам менять одного господина на другого? Наоборот. Мы не должны позволить грекам закрепиться в нашей стране. Мы должны постоянно беспокоить их набегами и нападениями. Пусть пожалеют, что пришли в нашу пустыню. Пусть побегут обратно на север. И если для этого придется заключить союз с итальянцами - пусть так и будет. 

- Вы все говорили мудрые слова, - задумчиво произнес шейх, - но сколько мудрости может вместить мой скромный шатер? Поэтому мы поступим попроще. Мы не станем помогать грекам. Не станем поддерживать итальянцев. По крайней мере, не сейчас. Нет. Мы не станем торопиться. Мы подождем, пока не завершится сражение, а вот потом... - Шейх сделал демонстривную паузу. 

"Неужели он все-таки согласен с моим планом?" - вне себя от радости подумал Юсуф. 

"Неужели отец собирается принять план Юсуфа?" - мысленно огорчились младшие братья. 

- А вот тогда мы и решим, что делать дальше, - добавил шейх. - От результатов сражения будет зависеть не все, но многое. И вот когда оно завершится, мы решим. Кто достоин нашей поддержки, кто совсем наоборот, и достоин ли ее кто-то вообще. Это мое решение, и оно окончательно. Ступайте. 

- Да, господин, - хором отозвались преданные сыновья и послушно покинули шатер. 

По странному совпадению, бедуинский шейх носил гордое имя Сулейман бин Дауд, в честь древнего царя-пророка -- и решение, принятое им, было вполне в его духе, мир с ними обоими. 

- продолжение следует - 

 

[talsterch]

Фамке попала в паралельный мир ? Бедуины на самом деле евреи ?

[Magnum]

Фамке попала в паралельный мир ?

Вот что значит постоянный читатель!  С полоборота почти разоблачил!  

 

Почти. 

 

Это не параллельный мир, это ее родной мир. Но вот место очень известное, его персонажи сериала неоднократно посещали. 

 

Бедуины на самом деле евреи ?

Никак нет, обычные ливийские бедуины. 

https://en.wikipedia.org/wiki/Bedouin#Maghreb

 

[talsterch]

А и солдаты которых видела Фамке Норманы? Или Юаровцы?

[Magnum]

Юаровцы?

Приз за правильный ответ. 

 

=====================

 

 

 

Глава 15. Королева джунглей (продолжение) 

* * * * * 

До таинственного аэродрома Фамке ван дер Бумен добралась только во второй половине дня. Могло бы получиться гораздо быстрее, но приходилось соблюдать осторожность. В джунглях бродили многочисленные и до зубов вооруженные патрули. Да, эти парни в "фельдграу" носили "шмайссеры" и говорили по-английски. 

Так или иначе, в какой-то момент Фамке забралась на очередное высокое дерево, достала бинокль и принялась любоваться пейзажем. 

Аэродром в глубине острова (или материка) в некотором роде оправдывал ожидания и потрясал воображение. 

Озеро представляло из себя почти идеальный круг, километра полтора в диаметре. Метеоритный кратер? Эти геологические тонкости Фамке пока не интересовали.

"Полумесяц" почти отвесной горной гряды (500 метров плюс-минус над уровнем моря) охватывал примерно треть берега с южной стороны. У самого подножия - пещеры, пять-шесть ярусов. Судя по всему, некоторые из них используются для ночлега, а другие - как складские или служебные помещения. 

На самой вершине хребта - шпиль радиостанции. К радиостанции ведет узкая тропинка, а также канатная дорога. Сильная охрана. Несколько промежуточных постов. Часовые расставлены так, что любой из них постоянно видит двух-трех своих товарищей. 

Вот еще две канатные дороги. Куда они ведут? Отсюда не раздглядеть, видна только часть массивной постройки. Но если Фамке что-то понимала в архитектуре, то это должна быть железобетонная башня береговой батареи. 

Что еще мы видим на северном берегу озера? Деревянные бунгало - солдатские бараки, склады, другие служебные помещения. Забор - полоса колючей проволоки в три ряда, в два человеческих роста. А за ним - непроницаемая стена тропических джунглей. Пальмы, эвкалипты и прочая зелено-деревянная мерзость.

Но вернемся к озеру. На его поверхности, собственно, аэродром и находится. Плавучий аэродром. Целый авианосец. Ясное дело, без "острова", мостика, почти наверняка без двигателей - потому что плыть ему некуда, да и нижних палуб у него тоже нет. На палубе "авианосца" - давешние "келлерманы", и не только они. Фамке чуть не заплакала, когда разглядела такие родные "фоккеры" и "мицубиси". Но только с чужими опознавательными знаками, а некоторые и вовсе без знаков. Самолетов тридцать наберется. 

Кроме авианосца поверхность озеро украшают пяток гидропланов и целая подводная лодка. И несколько лодок деревянных, но это уже совсем неинтересно. Но подводная лодка! В замкнутом озере! Не такая огромная, как та, что погибла вчерашним вечером на морском берегу, но все-таки субмарина. Допустим, "авианосец" они собрали прямо здесь, но подводная лодка? Как она тут очутилась? Интрига! 

И люди, люди, люди - солдаты и моряки, снуют повсюду, что-то делают, над чем-то работают, просто стоят на посту или патрулируют в окрестностях базы. Сколько их тут? Сотни, может и целая тысяча. 

Вопрос вопросов - что с ними со всеми теперь делать? 

Рядом с деревом, на верхушке которого скрывалась Фамке, прошел очередной патруль. Солдаты громко смеялись и разговаривали. Фамке прислушалась - да, никаких сомнений не оставалось. Очень знакомый акцент. Плюс опознавательные знаки на некоторых самолетах. И форма. И оружие. Нет, это не самозванцы, это самые настоящие южноафриканцы. 

И что теперь делать? 

Спуститься вниз, поздороваться, и попросить о помощи? Почему бы и нет? Элеметарная логика подсказывает, что именно так и следует поступить. Потому что это союзники. Можно даже сказать, цивилизованные люди. Они должны помочь... 

С другой стороны, это не совсем союзники, а вассалы союзников. Которые только что разбомбили подводную лодку других союзников. Почему бы и нет. Потому что свидетели никому не нужны. Тут и невооруженным глазом видно, что база секретная, поэтому всяким иностранцам, даже союзным, не положено знать о ее существовании. Поэтому спускаться вниз и здороваться рано. 

Кроме всего прочего, очень вовремя вспомнила Фамке, я до сих пор понятия не имею, в какой части света нахожусь и что вообще произошло на этом свете после того, как я потеряла сознание. Южноафриканцы решили присоединиться к нашей войне? Интервенция? На чьей стороне? За какую фракцию? За Альберта? За Юлиану? Или... Или они затеяли восстание против своего собственного господина? Поэтому секретная база? Копят силы и замышляют недоброе? 

Проклятая амнезия... Фамке старательно отогнала прочь тревожные мысли. Да, не помешает показаться хорошему врачу. Но не сейчас. Потом. Первым делом надо убраться отсюда. Как можно дальше. Да, именно так. 

План действий родился в считанные секунды. 

Дождаться темноты. Забраться вот в то бунгало - смахивает на административный центр, там постоянно офицеры вертятся. Покопаться в бумагах, скорей всего и карта какая-нибудь найдется. Так я узнаю, где нахожусь. Остальное дело техники. Выбрать любой самолет, из стоящих на борту авианосца - транспортный "мицубиси", например, у него большой радиус - и отправиться в дружественную местность. В Индокитай, например. Или еще куда-нибудь. Пусть только попробуют ее догнать или перехватить, ха-ха! 

Отличный план, так и сделаем. Фамке удовлетворенно кивнула, устроилась поудобнее и мгновенно задремала, твердо рассчитывая проснуться уже в сумерках. Так оно и произошло. 

До намеченной цели - штабного бунгало - Фамке добралась без приключений. На посту стоял часовой, но специально для такого случая архитекторы предусмотрели окна с другой стороны домика. Внутри царили тишина и темнота одновременно. Фамке включила потайной фонарик, захваченный на погибшей субмарине и принялась обходить кабинеты. Далеко не все из них были заперты. О! Бумаги на столе! Нет, ничего секретного. Только газеты и журналы. Интересно, насколько свежие и правдивые? Впрочем, если читать между строк... Хм. Международная обстановка немного прояснилась, но ответ на самый главный вопрос по-прежнему не найден. Где я нахожусь?! Карта на стене. Ничего особенного, обычная политическая карта мира. Такая могла бы даже в школе висеть, не только на военной базе. Никаких пометок или флажков на булавке. Сейф в углу кабинета. Заперт, разумеется. В соседнем кабинете - аналогичная картина. Карта на стене, газеты, запертый сейф. Чудовищное разочарование. Ну что ж, придется идти на крайние меры. Да простит ее Аллах. 

Фамке выбралась наружу и принялась кружить по базе, время от времени заглядывая в освещенные окна -- но только в освещенные. Вот это подойдет, пожалуй. Очевидная казарма, но, скорей всего, для элитного персонала - всего четыре одноярусные койки. В комнате только один обитатель. Книжку читает, поэтому свет не погасил. Годится. Через окно незаметно не забраться - будет слишком много шума. Сделаем по-другому. Фамке обошла бунгало со всех сторон, нашла электрические провода и хладнокровно их перерезала. Сработало. В комнате погас свет. Тонкие стенки домика позволили услышать, как его обитатель грязно ругается. Когда он открыл дверь и появился на пороге, Фамке была готова действовать. Южноафриканец был на две головы выше, поэтому пришлось подпрыгнуть и только потом нанести два удара - в горло и солнечное сплетение одновременно. Получилось, талант и опыт не пропьешь! Южноафриканец сложился вдвое и упал внутрь. Фамке стремительно прыгнула вслед за ним и захлопнула дверь. Перевела дыхание и прислушалась. Выглянула в окно. Никого в окрестностях. Никто ничего не заметил. Никто не спешит на помощь. Ничего не случилось. Просто в одном из офицерских бунгало погас свет, потому что его обитатель собирается хорошенько выспаться. А где его товарищи? Скорей всего, где-нибудь на ночном дежурстве. По-моему так! 

Фамке нащупала замок и заперла дверь. После чего стянула одело с ближайшей кровати, разрезала его на полосы и тщательно связала военнопленного. Снова перевела дыхание. Приложилась к фляжке - вода, только вода, ничего лишнего, не время. Склонилась над пленником и принялась бить его по щекам, одновременно слепя фонариком. Некоторое время спустя южноафриканец открыл глаза и проморгался. Судя по выражению лица, он был невероятно удивлен. Ну а кто бы на его месте не удивился?! 

- Слушай меня внимательно, - сказала Фамке. - Сейчас я вытащу кляп из твоего рта, и мы с тобой немного поговорим. Спокойно поговорим, тихо, понимаешь? Шепотом. Попробуешь закричать - тут же умрешь, - Фамке показа пленнику нож. Немного подумала и показала пистолет. - Если ты закричишь - мне будет уже все равно, как тебя убить. Понимаешь? Если понимаешь - моргни. Очень хорошо. Молодец. Приготовься, я вытаскиваю кляп... 

- Этого не может быть, - тут же заговорил пленник. Следует отдать ему должное - шепотом, как и потребовала хозяйка положения. - Фамке? Фамке ван дер Бумен?! Что ты здесь делаешь?! 

- Эээ... - только и смогла ответить Фамке. Еще раз осветила лицо южноафриканца фонариком. Покопалась в памяти. Нет, амнезия не проникла так глубоко, поэтому она вспомнила. Эти чистые глаза, этот уверенный взгляд она видела на армейской гауптвахте в 1932 году, когда и сама сидела там по пустяковому делу.

===продолжение следует===

[Каминский]

Эти чистые глаза, этот уверенный взгляд она видела на армейской гауптвахте в 1932 году, когда и сама сидела там по пустяковому делу.

Любите вы классиков

[Magnum]

Любите вы классиков

Этот, как его, постмодернизм (С) 

 

[MGouchkov]

.. ..ЗдОрово!.. ..

[wario]

а по Магнуму уже и игры делают

[Magnum]

по Магнуму уже и игры делают

Как я обычно говорю в таких случаях, ничего не понял, но мне понравилось! Ракеты летают, самолеты, машины с неба падают, девушки-киборги... 

 

[Magnum]

Бедные люди, которые там живут и ничего не замечают... 

[Magnum]

Они грядут.