Мир императора Германа - обсуждение

[serGild]

А кто это?

Георг уже дал ссылку, в конце эпопеи Артур идет биться с Римским императором Луцием в Галлию, бьет его в хвост и гриву.

Если покороче, то можно Мери Стюарт почитать, 4 книга цикла о Мерлине и Артуре как раз и об этих эпических событиях.

[Georg]

Георг уже дал ссылку, в конце эпопеи Артур идет биться с Римским императором Луцием в Галлию, бьет его в хвост и гриву.

Если покороче, то можно Мери Стюарт почитать, 4 книга цикла о Мерлине и Артуре как раз и об этих эпических событиях.

Если уж на то пошло, нашим почетным предшественником в данном случае является живший и творивший аж в XII веке Гальфрид Монмутский, который своей АИ об Артуре по праву стяжал второе место после Тита Ливия среди альтисториков древности. Вышеупомянутые романисты брали сюжеты у него.

Лежит здесь, восьмая публикация сверху.

Конец раздела "Главы 121-160":

И вот, когда Артур был занят пожалованиями и назначениями, размеренными шагами входят двенадцать мужей пожилого возраста с почтенными лицами, несущих оливковые ветви в руке в знак того, что они-посольство, и, обратившись к королю с приветствием, вручают ему послание от Ауция Гиберия, содержавшее нижеследующее: "Луций, правитель Римского государства 346, Артуру, королю Британии, по заслугам его. Пораженный безмерно, поражаюсь наглости твоего своеволия. Поражаюсь, повторяю, и оскорблению, нанесенному тобой Риму. Вспоминая, я возмущен, что ты непозволительно возвеличил себя, что не желаешь знать Рима и медлишь подумать о том, что означает оскорблять неподобающими поступками Римский сенат, коему, как тебе хорошо известно, должен подчиняться весь мир. Ведь, пренебрегая повелением столь могущественного сословия, как сенат, ты до того занесся, что задерживаешь выплату дани, которая наложена на Британию и на тебя и которую получал еще Гай Юлий и на протяжении долгого времени прочие мужи, облеченные властью Римского государства. Ты у нас отнял Галлию, отнял область аллоброгов, отнял все острова на Океане, властители коих, пока римляне господствовали в этих краях, платили подати моим предкам. И поскольку сенат решил призвать тебя к ответу за множество нанесенных ему тобой оскорблений, приказываю тебе прибыть в Рим к середине августа месяца ближайшего года, дабы, удовлетворив своих господ и повелителей, смиренно выслушать приговор, который вынесет их справедливость. В противном случае я сам прибуду в твою страну и все, что твое безумие отняло у Римского государства, постараюсь, прибегнув к мечам, ему возместить".

По оглашении этого послания в присутствии королей и правителей Артур, сопровождаемый ими, удалился в огромную надворотную башню дворца, намереваясь обсудить с ними, как следует отнестись к изложенному в послании. Но едва они стали всходить по ступеням, как Кадор, правитель Корнубии, отличавшийся веселым и жизнерадостным нравом, разразившись смехом, обратился с такою речью к королю: "До сих пор я опасался, как бы продолжительный мир и нерушимый покой, в которых протекает жизнь бриттов, не превратили их в трусов, и жажда воинской славы, каковая, по общему мнению, свойственна им в большей степени, чем другим народам, окончательно в них не заглохла. Ведь где оружие отложено в сторону и ржавеет, но в ходу такие утехи, как кости, пылкие увлечения женщинами и прочее в этом же роде, там, без сомнения, праздность неминуемо запятнает то, что почиталось доблестью, честью, отвагой и славой. Ведь миновало почти пять лет, как, отдавшись перечисленным удовольствиям, мы лишены бранных услад. И вот Господь, стремясь исцелить нас от вялости, распалил римлян гневом, дабы те вселили в наши души былую доблесть".

159. Слушая эти его слова и подобные им, все пришли, наконец, туда, где были расставлены кресла, и, когда" уселись, Артур сказал нижеследующее:

"Сотоварищи мои в успехах и неудачах! чья мудрость в преподании полезных советов и доблесть в военных деяниях испытаны мною на деле, изложите ныне, ничего не тая, все ваши мысли и благоразумно предусмотрите, как, по-вашему, надлежит поступить, раз нам предъявили такие требования. Что тщательно предусмотрено мудрыми, то легче осуществляется, когда приходится переходить к действию. Итак, мы легче сможем противостоять натиску Ауция, если заранее сообща обдумаем, какими способами его ослабить. Полагаю, что нам не очень-то нужно страшиться, ибо он, требуя дань от Британии, приводит столь неразумные доводы. Ведь он утверждает, что надлежит выплачивать ее и ему, ибо она вносилась Юлию Цезарю и его преемникам, которые, будучи привлечены раздорами между нашими предками, с оружием в руках высадились на остров и истерзанную внутренними неурядицами страну насильственно подчинили своему господству. И так как римляне завладели ею указанным образом, то, взимая с Британии дань, они поступали несправедливо. Ведь ничем добытым силою и насилием не владеет по праву тот, кто это насилие учинил. Неразумные выдвигает он доводы, якобы дающие ему основание видеть в нас своих данников. И так как он позволяет себе требовать от нас то, что несправедливо, то и мы с равным правом давайте настаивать перед ним, чтобы Рим отныне стал нашим данником, и тот, кто сильнее, добьется всего, чего бы ни пожелал. Ибо, если, исходя из того, что Юлий Цезарь и другие римские императоры некогда завоевали Британию, они решают, что дань оттуда должна поступать к ним и ныне, то и я считаю, что Рим обязан платить мне дань, ибо и моим предшественникам довелось некогда его захватить. Ведь Белин, сиятельнейший властитель бриттов, вместе со своим братом Бреннием, вождем аллоброгов, повесив на рыночной площади двадцать наиболее знатных римлян, захватили Рим 347 и долгое время удерживали его за собой. И Константин, сын Елены, а также Максимиан-оба кровные мои родичи, один вслед за другим увенчанные короной Британии,-добились трона римского государства 348. Считаете ли вы после этого, что римляне могут требовать от нас дань? Относительно Галлии и ближних островов отвечать и вовсе не нужно, ибо Рим уклонился от их защиты, когда мы отбирали все эти земли из-под его власти".

160. После того как Артур сказал это и другое в таком же роде, король армориканских бриттов Хоел, которому было предложено высказаться прежде других, ответил в таких словах:

"Хотя всякий из нас должен сосредоточиться, подумать обо всем и обдумать все, я не считаю, чтобы он смог предложить что-нибудь более значительное и полезное, нежели те источающие благоухание мысли, которыми только что подарил твой неиссякаемый разум. Ведь твое рассуждение, пропитанное поистине Цицероновой убедительностью, дальновидно предусмотрело все: вот почему нам должно непрерывно превозносить хвалами чувства неколебимого мужа, порождения мудрой души, высказанные им благие советы. Если, в соответствии с приведенными тобою соображениями, ты пожелаешь пойти на Рим, я не сомневаюсь, что, отстаивая свою свободу, мы одержим верх и справедливо потребуем с наших недругов то, что они несправедливо дерзнули потребовать с нас. Кто вознамерится отобрать у другого его достояние, тот заслуженно утратит свое, поневоле отдав его тем, на кого нападает. Итак, раз римляне норовят отнять у нас наше, мы, вне сомнения, захватим у них принадлежащее мм, когда представится возможность столкнуться с ними в бою. А такое столкновение для всех бриттов не может не быть желанным. Прорицания Сивиллы 349, которые почитаются неоспоримыми, возвещают, что от бриттского семени родятся три властителя римского государства. Относительно двоих это пророчество уже сбылось, так как общеизвестно, что преславные, как ты сказал, полководцы Белин и Константин были облечены знаками римской власти. Ныне-ты третий, кому возвещена вершина почета. Итак, торопись принять то, чем не преминет одарить тебя Бог; торопись поработить то, что велит поработить жажда отмщения; торопись подвигнуть на это всех нас, которые не будут бежать ни ран, ни самой смерти, и я предстану перед тобой с десятью тысячами вооруженных, лишь бы ты преуспел".

Далее здесь.

Я пожалуй в честь Гальфрида даже назову Западного и Восточного императоров VII века Луцием и Львом. :D

[Magnum]

У него и про гуннское вторжение в Британию есть - классика жанра!

[Georg]

Этельберт хорошо подготовил кампанию. В Саксонии нашлось достаточно добровольцев, чтобы едва ли не удвоить армию короля Кента, создав подавляющее численное большинство саксов. Кроме того с помощью жены Этельберт пригласил несколько знатных франкских воинов, участвовавших в предыдущей войне в Галлии и знавших тактику авар. Те посоветовали Этельберту наступать на те земли, которые авары побоятся потерять. Нужно непременно захватить инициативу в войне, не давая аварской коннице опустошать королевство своими набегами. Следует дать сражение на позиции с хорошо защищенными флангами, и как можно более быстрым ударом разгромить центр противника, не дав аварам успеть обстрелом пробить бреши во флангах.

В начале 574 года Этельберт развернул наступление. Король Восточной Англии Уффа, приняв под командование остатки иклингов, наносил удар по Калхвинеду, чтобы разделить силы бриттов. Этельберт со своей армией наступал на новый оплот Баяна Сорбиодун (Солсбери).

Баян оказался в сложном положении. Король Калхвинеда Кадрод вынужден был остаться оборонять свои земли и крепости от нашествия англов, и бриттская часть армии союзников оказалась уменьшенной на треть. Набег на Сассекс с целью отвлечь силы Этельберта успеха не возымел – за зиму саксы успели отстроить укрепления, где и отсиделись. Снова терять завоеванное Гвинессе было нельзя – для авар это была единственная принадлежащая им земля, для бриттов Думнонии и Гвента – единственный заслон от германского нашествия.

Началась серия переходов и маневров с целью занять более удобную позицию для битвы. Тут то Баян с горечью осознал, что уже не имеет былых решающих преимуществ в скорости и маневренности. Британская пехота замедляла движение, а воевать одной конницей возможности уже не было. Потери были слишком критичны для аварского народа, имеющего всего неполных 8 000 мужчин-воинов.

Продолжая маневрировать по территории разоренного Уэссекса, Баян всякий раз заставлял саксов покинуть закрытую позицию, которую они себе избирали. В конечном итоге вожди континентальных саксов вышли из терпения и потребовали у Этельберта прекратить «нелепые танцы» и дать битву. Вождь одной из саксонских дружин, Людольф, предложил смелый план – в начале сражения саксы, ринувшись в атаку бегом, сметут и обратят в бегство бриттов. От разделенных на две части авар можно будет затем легко отбиться, опираясь на лесные опушки. Атаковать авары не решатся – эти трусы явно боятся потерь, предпочитая действовать луком, и атакуя лишь расстроенного противника. И не мудрено – их не так уж и много. Вожди высказались за план Людольфа.

Битва свершилась неподалеку от Сорбиодуна. Саксы заняли позицию, в которой лишь один фланг был защищен лесом. Баян, уже не имевший возможности искать более благоприятную позицию (да таковой пожалуй и нет в этом лесистом краю), принял сражение. Каган выставил бриттскую пехоту в центре, конницу на фланге, а второй конный отряд с кавалерией бриттской знати отправил в засаду в лес на противоположном фланге.

Битва началась страшным натиском саксов, масса которых бегом ринулась на боевые порядки бриттов. Немногочисленная британская пехота была разгромлена и обращена в бегство столь быстро, что авары даже не успели толком охватить фланг. Однако командир засады, пытаясь спасти центр атаковал фланг саксов, врубился – и увяз.

Баян, наблюдая с холма стремительно разворачивавшиеся события битвы, впился пальцами в поводья. Разбиты. Потерь от обстрела фланга саксы, охваченные боевым неистовством, словно не замечают. Нужно отводить конницу, сберечь воинов…... В мозгу ударило молнией «куда»? Другой земли у нас нет. Нет и уже не будет. Уходить некуда – разочарованные бритты уже не примут нас, саксы – смертельные враги. За нами будут охотится по этим лесам словно на оленей, наших женщин и детей будут продавать на невольничьих рынках.

Миг сомнений прошел. Баян приказал знаменосцу развернуть самое дорогое из знамен – некогда подаренное жужаньскому кагану табгачским императором Северного Китая при очередном «признании вассалитета». На алом шелковом знамени, расшитом золотым шитьем по кромке, извивался золотой дракон, обращенный к древку пастью. Ранее авары не поднимали над своим войском табгачское знамя, но теперь – чем страшнее герб тем лучше. Тронув коня, Баян поскакал, разгоняясь, вниз по сколу холма, сопровождаемый охраной и знаменосцем. Трубач протрубил сигнал коннице – и десятники отдали приказ по фронту – луки в чехлы. Копья к бою. Сомкнуться в клин.

Баян летел вдоль строя. Над полем раздавался его громовой крик – «За мной, авары. Некуда больше бежать. За нашу землю. За наш народ. За нашу новую родину.»

Еще миг – и страшный, ощетиненный копьями железный клин, расшвыривая вражеских воинов покрытыми чешуйчатыми нагрудниками грудьми коней, врезался в массу саксов. Авары вошли в строй пехоты как в масло, но вдруг остановились, словно упершись в преграду. Саксы не бежали. Началась рубка конницы с плотной массой пехоты.

Баян, вырвав однолезвийный аварский палаш из очередного тела, осмотрелся. Саксов слишком много. Атака не возымела того эффекта, который он ждал – германцы не бежали. Авары уже нарубили кучи тел, но враги бьются – и их еще много. Вот бородатый сакс, взмахнул секирой – и авар упал с седла с отрубленной ногой, а секира вошла по обух в бок коня, сокрушая конские ребра. Вот пал всадник вместе с конем, которому поползший сакс вспорол скрамасаксом брюхо. Сколько уже пало? – мелькнуло в мозгу кагана.

И вдруг до слуха кагана донесся неистовый крик сотен глоток – «Пендрагон, Пендрагон».

Каган увидел на противоположной стороне массы саксов неистово рубящихся бриттских всадников засады, которую он было считал погибшей. Он узнал Константина, принца Думнонии, который, указывая на знамя кагана, орал – «Пендрагон».

А меж тем на опушке леса бегущую бриттскую пехоту встретила шеренга монахов в черных одеяниях. Посередине возвышался на коне епископ Глевы Кадок, брат короля Гвента. Он был в полном облачении, и поднятый золотой крест ярко сиял.

- Куда бежите, бритты – воззвал принц-епископ. Куда бежите, никем не гонимые?

Опомнившиеся воины, оглядевшись, обнаружили что преследование прекратилось.

- Там идет битва – продолжил епископ. И наши одолевают. Не опоздайте же и к часу девятому, дабы принять награду от Господа.

И тронув коня, епископ провозгласил.

- За мной. С нами Сила Божья!

Первое что увидела ринувшаяся в атаку за епископом Кадоком пехота, было развевающееся шелковое алое знамя, на котором, под удачно падающими лучами солнца, ярко сиял золотой дракон.

Баян лишь успел услышать справа новый крик тысяч глоток – «Пендрагон, Пендрагон». Вдруг огромная масса саксов заколебалась – и стронулась. Враг побежал. И лишь теперь каган увидел пехоту центра, которую почитал уничтоженной, и которая теперь гнала саксов с фронта.

Смеркалось. Баян достал из переметной сумы кусок войлока, обтер им палаш и вбросил оружие в ножны. Сколько авар пало сегодня? Саксов – никак не меньше половины. Прочие бежали, но сил для преследования уже нет.

Поймав на себе восторженные взгляды британских воинов, Баян задумался. Он, еще отнюдь не в совершенстве изучивший кельтский, и плохо зная местные предания, не очень понимал, почему они назвали его Пендрагоном – прозвищем одного из своих былых вождей. Но по взглядам и отношению бриттов каган понял что он для них теперь нечто большее, чем чужеземный военачальник.

[Шотландец]

Блестяще! Ждём продолжения.

[moscow_guest]

Эпично!

Даёшь "Песнь о вещем Бояне!" :)

[wizard]

:good:

[Georg]

Продолжим.

Подсчитав потери, Баян впал в неподдельный ужас. В Британию он привел 8 000 бойцов. Теперь в наличии было 5 тысяч с небольшим. Было очевидно, что еще одна такая победа приведет к исчезновению авар как народа. Нужно было что-то делать. В первую очередь – как-то пополнить войско. Но как? Союзные бритты имеют знать, умеющую сражаться верхом и имеющую сносное тяжелое вооружение. Из нее можно было бы быстро подготовить копейщиков аварского образца. Но они сражаются во главе со своими королями. Да и сколько всадников дадут три королевства? Тысячи полторы самое большое. И они будут союзниками, не подчиненными кагану напрямую, не входящими в аварскую военную организацию, а значит не очень-то и управляемыми.

С тяжелыми мыслями Баян шел на север. Не смотря на потери необходимо было теперь оказать помощь Калхвинеду. Король Кадрод был все это время лучшим другом авар, давал кагану наиболее разумные советы, да и призвать авар по слухам насоветовал он. Такого союзника следовало беречь. Всю свою жизнь Баян дорожил своей репутацией верного союзника и умел находить искренних друзей. Престарелый король Кадрод был здесь, на этом острове, лучшим таким другом.

Используя британских проводников, Баян внезапно атаковал англов под стенами осажденной Раты (Лестера). На этот раз все было просто – не успевшие построится англы были легко протаранены аварской конницей и вырезаны бриттами. Король Восточной Англии Уффа, узнав о разгроме «великой армии» Этельберта в панике бежал на восток. Баян, соединившись с Кадродом, окончательно уничтожил королевство Иклингов, передав его территорию законному владельцу – Калхвинеду.

В отнятом у англов Дуролипоне (Бедфорде) состоялось совещание кагана с королем Калхвинеда Кадродом.

Старик Кадрод быстро понял опасения кагана. Да, каган прав. Необходимо пополнить армию бриттами, обучив их аварскому строю. И союзных королевств недостаточно. Нужно привлечь под знамена кагана массы британцев из других земель. На вопрос как Кадрод ответил просто – необходима поддержка Церкви.

На севере нет единого духовного авторитета, а господствующий там Кулманавид – наш враг, ударивший нам ранее в спину. Но вот на западе – весь Уэльс повинуется духовному авторитету одного человека – Давида, соборно избранного верховного митрополита Британии. Он может одним словом призвать валлийцев к оружию. Это бедная страна, у местной знати немало младших сыновей, владеющих лишь конем и оружием, да и в пехоту там можно набрать немало добровольцев. Победы Баяна пробудили в бриттах надежду, и особые надежды питает Церковь, радуясь изгнанию язычников-германцев. Этим необходимо воспользоваться. Явившиеся по призыву Церкви и привлеченные славой Баяна добровольцы, оторванные от своих родов, вольются в армию кагана и подчинятся аварской организации, благо слава и авторитет Баяна в Британии после одержанных побед велики.

Но для того чтобы получить поддержку Церкви – нужно быть христианином. Если народ авар примет веру во Христа – он немедленно станет для бриттов своим и близким. Сам каган, будучи христианином – безусловным лидером Британии, поддерживаемым обще-британской Церковью.

- Я стар – продолжал Кадрод. Мои сыновья пали в битвах с англами. На мое наследие претендует родственник, король Элмета Гваллог, но он не помог нам против англов. Я выдам свою внучку за твоего сына, уже славного в Британии, и сделаю его своим наследником, а мое войско станет твоим – если твой сын будет крещен.

Баян слушал внимательно. Он уже достаточно хорошо знал могущество и влияние Церкви. Его воины за время пребывания в Галлии так же ознакомились с христианством. Богослужение и величие церкви произвели на них впечатление, а мощь Римской империи и королевства Франков внушило мысль что Бог христиан – Бог сильный и могущественный. Многие авары даже стали поклонятся ему – как одному из богов, который может оказать помощь, но совершенно по язычески. Каган так же заметил что монахи и священники, следующие с британским войском, внимательно изучают жизнь и быт авар, учат их язык, вступают в общение с воинами.

Внимательно все обдумав, каган согласился с доводами Кадрода. В Меневию, резиденцию митрополита Давида, было отправлено посольство с приглашением в Сорбиодун для восприятия от купели кагана авар.

Планируя пополнение армии и уже начав обучать аварскому строю всадников Калхвинеда, Баян почти обрадовался, когда Этельберт прислал посольство с предложением о перемирии. Обе стороны надеялись восстановить силы.

В августе 574 года митрополит Давид прибыл в Сорбиодун. Здесь состоялось крещение авар. Сам обряд прошел без эксцессов. Авары, сражаясь рядом с бриттами, давно заметили их благоговейное отношение к воде. В языческие времена святые источники почитались источником жизненной силы, омовение из них было исцеляющим. Ничего не изменилось и после крещения бриттов. У былых святых источников выросли часовни, место языческих - покровителей источников - заняли христианские святые, а воду для крещения и водосвятия священники брали именно оттуда. Поэтому сам обряд крещения был воспринят аварами как обряд побратимства с бриттами и вступление под покровительство еще одного могущественного бога – бога этой земли, на которой они теперь поселились. Разумеется крещеные авары не перестали поклоняться своим родовым духам, но кельтские миссионеры, имеющие огромный опыт в обращении язычников, смотрели на это сквозь пальцы. Постепенно, по ходу «разъяснительной работы» эти духи превратятся в христианских святых, а их культы примут христианский характер.

Здесь же, в Сорбиодуне, состоялся собор Британской церкви, в котором правда принимали участие лишь южно-британские епископы. На соборе Давид торжественно помазал Баяна как короля Логрии, и провозгласил что каган был избран Промыслом для освобождения Британии от язычников. Сам каган был наречен при крещении Амворсием – в память былого Британского короля, хотя его и продолжали звать Баяном – именем, уже вошедшим в песни бардов. Его сыну, который после крещения сразу же вступал в брак с наследницей Калхвинеда, Давид дал еще более амбициозное имя – Константин. Под влиянием проповедей митрополита бриттов охватила надежда на восстановление былого величия. До провозглашения аварского кагана верховным королем Британии оставалось совсем не много.

Креститель авар святой Давид Валлийский.

По призыву митрополита из Уэльса действительно прибыла тысяча с лишним экипированных всадников – младших сыновей знати. Вместе с калхвинедцами это почти покрывало понесенные потери. Баян немедленно взялся за обучение бриттов. Принимали и новых добровольцев со всей страны, умеющих хорошо ездить верхом. Новые всадники вливались в аварскую военную организацию и начинали жить по ее правилам. Вскоре многие из них женились на аварках – молодых вдовах и девушках. Баян, понимая что ребенка воспитывает мать, рассчитывал что дети от этих браков вырастут хотя бы частично аварами. Бритты теперь составляли треть аварского войска, и сами авары почти все худо-бедно начинали говорить по кельтски. Что ж, наверное аварам суждено утратить свой язык и многие обычаи. Но не дух аварского народа, не его воинские и организационные традиции.

Год перемирия прошел весьма плодотворно. Летом 575 года Баян был готов к возобновлению войны.

[Шотландец]

Коллега Георг, после разгрома британских германцев оставьте их как небольшой народ на востоке острова. Остались же в РИ валлийцы на западе Британии.

[Georg]

Коллега Георг, после разгрома британских германцев оставьте их как небольшой народ на востоке острова. Остались же в РИ валлийцы на западе Британии.

Англов оставим. Линдсей точно, Восточную Англию скорее всего. Это саксов придется того-сс.

Только какой смысл? Обританятся ведь за пару веков. Уэльс другое дело, там горы....

[wizard]

Так постепенно в Британии возникнет единое государство--Британская империя во главе с династией Баяна- Пендрагона.

Каролингская империя не возникнет.

[Шотландец]

ИМХО, возникнет-ведь бритты не пойдут завоевывать континентальную Европу, по крайней мере века до 9-10.

[moscow_guest]

ИМХО, возникнет-ведь бритты не пойдут завоевывать континентальную Европу, по крайней мере века до 9-10.

<{POST_SNAPBACK}>

Но Византия, которая здесь владеет всей Италией, никак не заинтересована в создании империи франков. Здесь они постараются сделать это сами. А при усилении франкской опасности с удовольствием уступят бриттам "северные территории" (и даже будут их сами агитировать за экспансию), чтобы этих франков ослабить.

[Georg]

ИМХО, возникнет-ведь бритты не пойдут завоевывать континентальную Европу, по крайней мере века до 9-10.

Вы забываете о Бретани, коллега. Она запросто спровоцирует франко-британскую войну уже в VII веке.

[Гость_Horst_*]

Ув. Георг, не сочтите за оскорбление, но по моему вы сильно отклонились в сторону аваро-британской ветви сценария. А по Восточной империи, Ирану и Тюркскому каганату ничего не будет? Вы там что то начали про йеменский десант Ирана?

P.S. До какого времени вы собираетесь доводить сценарий?

[Georg]

сильно отклонились в сторону аваро-британской ветви сценария.

И где же сильно? События на востоке описаны до начала 574 года. События в Британии - до конца этого же 574 года.

Вы там что то начали про йеменский десант Ирана?

Почему начал? С Йеменом все ясно - там в ближайшие годы будет править Сайф Зу-Язан под протекторатом Ирана, и о нем еще будет упомянуто. В РИ эфиопы пытались выбить его, но он без помощи персов разбил войска негуса, и даже совершил набег на Эритрею. Он был крут, хотя в итоге его и зарезали собственные гвардейцы.

Империя при заключении мира с Ираном не ставила вопроса о Йемене. Ибо Сайф обладает там массовой поддержкой и удержит власть даже если персы не станут ему помогать.

До какого времени вы собираетесь доводить сценарий?

Ответил бы, если бы знал. :)

[Крысолов]

Он был крут, хотя в итоге его и зарезали собственные гвардейцы

А в реале у него дейлемиты были?

И это. Дозы! Проды!!!!

[Georg]

А в реале у него дейлемиты были?

Дейлемиты, но их оставалось всего семь сотен. Вступив на трон, Сайф принял на службу осевших в Йемене африканских наемников покойного Абрахи. Долгое время они были лояльны, и даже воевали против негуса. Но потом таки рассорились с дейлемитами, составили заговор и убили Сайфа.

[Georg]

А теперь, как было обещано, вернемся на континент.

Император Герман вернулся в столицу в мае 574 года. Город встретил императора восторженно. В Константинополе давно не устраивалось масштабных зрелищ, но теперь горожане были вознаграждены. Император проследовал по Мессе в триумфальном шествии на колеснице, в сопровождении тагм и богатой персидской добычи. Были проведены масштабные раздачи, на ипподроме давали гонки колесниц, представления актеров, травлю зверей – все то, чем император так давно не баловал столичную чернь. Но недаром. Радость от побед Германа была «весьма великая» - ведь такого «торжества над персами» не было со времен Диоклетиана и Галерия. В Константинополе уже привыкли к победам над германцами и прочими варварами, но теперь был повержен враг, доселе непобедимый, и даже внушавший страх империи. Ощущением праздника император хотел подчеркнуть значение победы, и вдохнуть новые надежды. В патриотических кругах царила эйфория, слова историка Агафия Миринейского «римлянам следует уверенно смотреть в будущее и не поддаваться страху в испытаниях» становились лозунгом.

Сам Агафий был представлен императору во время торжеств. Историк был под впечатлением – только что вернулся с востока его друг, купец и декурион Антиохии Феодор, который по новому пути через Баку, Каспий, Балхан и Хорезм проследовал в составе императорского посольства в Самарканд, а далее сопровождал Кара-Чурина в походе в долину Кабул, пересек Гиндукуш и с тюркским посольством побывал в Пенджабе. Под впечатлением его рассказов Агафий сочинил панегирик Герману, который был зачитан на Ипподроме во время торжеств – произведение, в котором сказались чувства воспитанной на римском патриотизме куриальной интеллигенции.

Пусть никогда не стряхнет с затылка ременное иго

Варвар и пусть никогда императору в очи не взглянет:

Пусть Персида, без сил, никогда покрывала не вскинет

Взгляд государя стерпеть; до земли преклоняя колени,

Пусть гребенчатый шлем пригнет под вечное бремя.

Пусть она сносит гнев авзонийской непрошенной власти.

Ты же, Гесперия, прежде — раба до оплотов Гадиры,

До иберийских проливов и океанической Фулы,

Вольной грудью вздохни, наконец, — уже скрытые прахом

Можешь ты перечесть черепа переменных тиранов

И драгоценный Рим принять в свои крепкие руки.

А на другой стороне, где Кавказ и Китейские брани,

Где когда-то быки копытами звончатой меди

Твердый хребет железной земли, ударяя, дробили, —

Там, сплетя хоровод с подругой Гамадриадой,

В быстром беге легко фасийская кружится нимфа,

Песней славя своей державный труд государя

И отвергая молву о тяжком рожденье гигантов.

Больше гордиться не след, что клюв иолкийского Арго

Вывел на те берега геройственный подвиг Ясона

И что колхидская почва, чреватая семенем грозным,

Путь открыла на свет боевым железным колосьям.

Может быть, сказка была, а может быть, злое искусство —

Оная повесть о том, как объятая дева любовью

Противостала силой волшбы велениям рока.

Ныне без колдовства и без темных заклятых напитков

Пал, доспехом гремя, мидийский гигант всеоружный.

Больше не стало на свете земель недоступных, и море

Там, где Гирканский залив и где Эфиопские хляби,

Для италийских судов распахнуло тихую воду.

Мало того! И по суше тебе, авзонийский скиталец,

Путь безопасный повсюду открыт. В массагетских ущельях

Ты не встретишь врага, ни в Сузах негостеприимных.

Ты по индийским полям пройдешь, и ежели жажду

Ты ощутишь, то покорный Гидасп напоит тебя влагой.

Черный закат не помеха тебе. Бестрепетно выйдешь

Ты ко столпам Геракла и смелой своею пятою

След в Иберийских оставишь песках, где встали когда-то

Рядом над зыбью прекрасно текущей струи Океана.

Можешь пройти в ливийскую даль, где живут насамоны.

Где два Сирта лежат, над которыми южные бури

В схватке лицом к лицу встречают натиск Борея

И обнажают морские пески, по которым в отливе

Дивное море сухую тропу открывает прохожим.

Нет, в какие края ни пойдешь к отдаленным народам

Все тебе не уйти от земель твоего государя,

Коего мудрая власть весь круг земной обомкнула.

И понапрасну теперь Танаис, разделяя пределы

Мира, сквозь скифскую степь струится, змеясь, к Меотиде.

Подобных стихов было написано немало, равно как и изваяно скульптур - статуй императора и его сыновей и барельефов с изображением победоносных битв. Сам же Агафий смог теперь оставить адвокатскую практику и целиком заняться любимым делом – ибо император, ознакомившись с его трудами, назначил его своим историографом с приличным окладом.

Получив известия об уходе авар в Британию, император вздохнул с облегчением – проблема решилась сама собой. В Галлию направилось посольство для заключения дружественного договора с Гунтрамном. Король франков (теперь верховный властелин всей державы) принял послов императора с невиданными почестями. Он встретил их в древнем Арелате, где в местном амфитеатре устроил игры по римскому образцу. За пирами и подарками Гунтрамн изложил свои пожелания. Король франков желал довершить дело Хлодвига и сокрушить вестготов.

В РИ Гунтрамн постоянно пытался захватить Септиманию и вел за нее 4 войны. Но по началу ему мешал его брат и соперник Хильперик, который не только перехватывал посольства союзных свевов к Гунтрамну, но и угрожал брату войной в союзе с вестготами. К моменту же РИ смерти Хильперика Леовигильд уже укрепил государство вестготов и отбил франкские вторжения.

Но в данной АИ Хильперика на 574 год уже не существовало, а Гунтрамн доминировал во всей франкской державе. И он не желал терпеть того, что вестготы еще владеют частью Галлии. Так Гунтрамн говорил римским послам. Про себя же он не намерен был довольствоваться одной Септиманией.

Гунтрамн предложил императору союз против вестготов. Третьим в союзе должен был стать Миро, король Свевов, который уже вел войну с вестготами.

Еще предшественник Миро, Теодемир, вступил в союз и Империей при Юстиниане, и закрепил этот союз отказом от арианства.

««Многие ещё короли свевов погрязали в арианской ереси, пока к власти не пришёл Теодемир. Этот тотчас уничтожил лжеучение арианского безбожия и вернул свевов к кафолической вере, при поддержке Мартина, епископа монастыря Дума, верующего и ученого мужа, чьим усердием были восстановлены церковный мир и множество учреждений в церковном устройстве Галисии».»

Теодемир не прогадал – когда Либерий с византийскими войсками захватывал Бетику, свевы отхватили у вестготов широкую полосу территории с такими городами как Саламанка и Лиссабон.

Миро, получив власть, продолжил его дело. На втором году своего правления (572) он пошёл войной на русконов. Русконами (или рунконами) было племя обитающее в Кантабрии, на севере Испании. Это нападение на народ находящийся, хоть и формально, в пределах Вестготского королевства, не мог не вызвать ответной готской репрессии против свевов и вскоре Миро пришёл в непосредственное столкновение с вестготами.

В 573 году король ветсготов Леовигильд, согласно Иоанну Бикларскому, «войдя в Сабарию, опустошил Саппос (то есть область племени саппов)». Захват Сабарии (области, расположенной между Саморой и Саламанкой) был предпринят с целью выбить оттуда Миро.

В текущем 574 году Леовигильд, «войдя в Кантабрию, уничтожил захватчиков провинции». Заняв Кантабрию, вестготы могли угрожать непосредственно королевству свевов в Галисии. Под «захватчиками провинции» можно предполагать свевов.

Терпя поражения, Миро взывал к союзникам. Теперь его посол находился у Гунтрамна. Так что с императорским посольством, возвращавшимся в Константинополь, отправились как посол Гунтрамна, так и посол Миро. Причем оба посла были римлянами – галльским и испанским. Гунтрамна представлял молодой, но уже опытный, умный и изворотливый Протадий, уроженец Арелата и выходец из старого римского сенаторского рода.

Оба посла были допущены выступить перед Сенатом в Константинополе. Протадий провел выступление с мастерством высококлассного ритора. Он представил своего короля как хотя и наследственного, но римского магистрата, управляющего Галлией согласно полномочиям, делегированным Империей, и в подтверждение предъявил меровингские монеты, чеканящиеся с изображением императора, и верность Гунтамна империи, равно как и его приверженность к римским законам, римским обычаям и римским сотрудникам :angry2: . После этого последовала речь об иге нечестивых ариан-вестготов в Испании, о том как местные римляне мечтают избавится от их владычества (здесь свевский посол, знатный римлянин из Озилопоса-Лиссабона выполнял роль подголоска). В завершение Протадий вопросил, потерпит ли победоносная Империя наглость Леовигильда, захватившего Кордову.

Сенат, еще не отошедший от патриотических торжеств по поводу победы над персами, впал в подлинный экстаз. Те же мысли высказал и императорский консисторион, собранный «в узком кругу» на другой день. Напрасно некоторые их членов консистория заявляли что не стоит трогать вестготов, и что захват большей части Испании не окупит роста могущества франков. Патриоты выступали за возвращение Испании в лоно империи, Церковь – за освобождение православной страны от ига нечестивых ариан, наконец финансисты рапортовали что если направить армию, равную африканскому контингенту Велизария с дальнейшим снабжением из местных ресурсов – для бюджета империи это вполне сносно. И тихо добавляли, что Империя имеет на своей территории все необходимое для военных мануфактур сырье, и даже золото – но не имеет своего олова и серебра. А и то, и другое добывается в Испании, и мало того, там на текущий момент и закупается.

В конечном итоге император принял решение о войне с вестготами. Посольство Леовигильда с поздравлениями с победой и предложениями вернуть Кордову не было принято.

Прекрасно понимая, что от остготов не стоит ожидать энтузиазма в войне с вестготами, Герман вовсе не задействовал италийские войска в этой войне. В испанскую экспедицию отряжалось 16 000 солдат. 8 000 составляли две гвардейские тагмы – схоларии и экскувиторы. 5 000 – контингент из «презентальной армии Востока» - император предполагал оставить эти силы в Испании как ядро для местных римских войск, а на востоке заменить их вербовкой из Армении, где младшие сыновья «сепухов» теперь с готовностью шли в римскую кавалерию. И 3 000 составлял наемный отряд болгарских всадников.

Экспедицию должен был возглавить лучший военачальник империи – Юстин Младший, сын императора.

[moscow_guest]

А потом франки проглотят и свевов?

[Georg]

А потом франки проглотят и свевов?

Насчет потом - потом.

[Крысолов]

Да что ж это такое, я все пью-пью, а мне все хуже и хуже! ;)

[wizard]

я все пью-пью, а мне все хуже и хуже

переходите на коньяк

[Georg]

переходите на коньяк

Угу. На памяти коллеги Крысолова я в былые времена заливал клавиатуру швебсом. А вот теперь за вечер (длящийся до четырех ночи) едва вытягиваю - с чувством, с тактом, расстановкой - 200 граммов рома. :blink:

Ну это шутки. А есть и маленькое продолжение.

Положение королевства вестготов на тот момент было зело непрочным. Религиозный конфликт между кафоликами и арианами именно в этот период достиг наибольшей остроты, чтобы в РИ затем разрешится обращением вестготов в кафоличество; но в данной АИ исторические судьбы не отпустили им на это времени. Сам Леовигильд, отнюдь не будучи фанатиком арианства, ради укрепления своей власти вынужден был связаться с партией традиционалистов, и вступить в брак с возглавлявшей ее вдовой покойного короля Атанагильда, фанатичной арианкой Госвинтой (матерью Брунгильды и Галсвинты). Религиозная политика Леовигильда стремилась к унификации королевства на основе арианства, ради чего в РИ были предприняты шаги, сближавшие арианство с кафоличеством (Леовигильд рассчитывал этим облегчить переход кафоликов в арианство, но получилось наоборот).

В данный момент таймлайна конфликт между испано-римским населением и готами стал явным. Византийские войска, вступившие на Пиренейский полуостров, находили открытых и тайных союзников в романском населении страны.

В мае 575 года Юстин, перезимовав в Карфагене, высадился со своей армией в Альмерии. С ним был брат Юстиниан, ведший значительный отряд африканских лимитантов и берберийских симмахов. Цезарь четко просчитал ситуацию – франки уже начали вторжение на севере. А ведь именно там, в Септимании и Тарраконе, располагалась основная зона расселения вестготов, да и столицей королевства до 572 года числилась Нарбонна. Меж тем как в центральной Испании на тот момент стояли лишь готские гарнизоны, а Бетика и Лузитания вообще не имели готского населения, и местные муниципии, признавая власть короля вестготов, управлялись в основном сами. Юстин понимал, что за Септиманию и Тарракону вестготы будут драться наиболее отчаянно, и выждал вторжения франков (и ухода главных сил вестготов на север).

Наступление имперской армии было стремительным. Войско, оставленное Леовигильдом в Бетике во главе с сыном короля Рекарредом, было прижато к берегам Бетиса и разгромлено. После этого цезарь ринулся к стенам крупнейшего города Испании – Гиспалиса (Севильи). Позиция архиепископа Леандра решила исход переговоров с местным магистратом – Гиспалис сдался и впустил императорские войска.

Переход Гиспалиса под власть империи решил судьбу Бетики. Готы не имели сил удерживать города, и решение принимали муниципальные власти. Кордуба (Кордова) при известиях о сдаче Гиспалиса изгнала немногочисленный вестготский гарнизон и вернулась под власть империи.

Овладев Бетикой, Юстин вторгся в Лузитанию, целясь на ее столицу Эмериту (Мериду). Как показывают события позднейшего РИ «мятежа Эрменгельда» провинция была отнюдь не лояльна вестготской власти. Эмерита так же сдалась на договор, а за ней последовали города провинции. Вся Лузитания к югу от Тахо упала в руки Юстина как спелый плод.

По сведениям, которые получал Юстин, свевы развивали наступление на севере, возвращая Сабарию и Астурию. Но вторжение армии Гутрамна в Септимании началось неудачно – под стенами Нарбонна Леовигильд заставил франков отступить.

Главные силы вестготской армии возвращались теперь в Испанию – против римлян.

[wizard]

под стенами Нарбонна Леовигильд заставил франков отступить.

вряд ли.

франки как правило били вестготов.