Игра Дракона

[orc4554]

У хайборийцев ситуация на данный момент не многим лучше.

[Каминский]

В результате - коллапс единого Вестероса и новая эпоха в истории континента.

Интересный расклад, все возможно так и пойдет. Особенно, если учесть, что творится на Севере.

Серсея, скорее всего, создаст плацдарм в Западных землях. Утес Кастерли станет королевской резиденцией, а администрация будет находиться в Ланниспорте. Она также объявит о своих претензиях на все Семь Королевств, но реализовать их тоже силенок не хватит, и в итоге лагерь Серсеи в вестеросской гражданской войне может в конечном счёте эволюционировать в возрожденное Королевство Западных Земель

Королевство Утеса и Островов! Давно мне душу греет подобное государство. Простор скорей всего останется за Западом, остальное пока вариативно. А там глядишь и в Хайбории дела разявжутся- кто бы там не победил, он вполне может обратить взор на Запад.

У хайборийцев ситуация на данный момент не многим лучше.

Ну, смотря где.

[Дарт Аньян]

У хайборийцев ситуация на данный момент не многим лучше.

Я всё ещё надеюсь, что несмотря на потерю главных союзников Конана в Аквилонии (амбиции Троцеро всё испортили) у него ещё есть шанс вернуть себе своё королевство. Раз уж в самой Аквилонии главные и самые сильные союзники потеряны, то теперь главная надежда Конана - это новая заварушка в Аквилонии, благодаря которой позиции Валерия и Ксальтотуна пошатнутся. Единственные, кто способны организовать эту заварушку - это фанатики Р'глора, объявившие всему миру джихад за установление Истинной Веры. Этот конфликт может дать Конану новые возможности и, может быть, даже неожиданных союзников. Да и вообще было бы интересно посмотреть на битву колдунства Ксальтотуна с магией огня и теней жрецов Владыки Света. Но для этого нужно, чтобы р'глорианцы направили свою экспансию на север, а не на восток.

 

А там глядишь и в Хайбории дела разявжутся- кто бы там не победил, он вполне может обратить взор на Запад.

А кто имеет для этого возможности и, что самое главное, желание? Я, конечно, слабо знаком с миром Хайбории, но у меня возникает ощущение, что единственной силой, заинтересованной в том, чтобы обратить свой взор на Запад, является только новый игрок - установившая свою власть в Волантисе р'глорианская теократия. У них есть Высшая Цель - распространение веры в Единственного Истинного Бога по всему миру, ради чего они готовы дойти хоть до Асшая и Йи Ти. А вот из хайборийских держав могут обратить свой взор на Запад только те, кто имеет выход к морю и то лишь при условии заинтересованности в экспансии в столь далекие земли. Для какой нибудь хайборийской державы пределом экспансионистских устремлений будет, скорее всего, Западный Эссос максимум (и то отдаленные Вольные Города вроде Пентоса, Норвоса, Квохора и Браавоса больше подходят как торговые партнеры чем объекты для завоевания), а с Вестеросом тем более будет проще торговать, чем покорять его.

[Каминский]

благодаря которой позиции Валерия и Ксальтотуна пошатнутся.

У Валерия нет особых позиций: это марионеточный режим на немедийских штыках и что самое хреновое- сам Валерий это прекрасно понимает и ненавидит своих союзников всей душой. В Немедии тоже внутренний кризис. после смерти короля и установления регентства Амальрика. Сам Амальрик мечтает об объединении корон Немедии и Аквилонии под своей властью.  Собственно в самой Аквилонии ситуация следюущая:

 

Власть Валерия походила на власть безумца. И в последнее время против него стали поднимать голоса даже многие из тех баронов, что первоначально были рады его приходу. Его сборщики податей одинаково обирали и богатых и бедных, и весь этот доход стекался из разграбляемой страны в Тарантию, переставшую уже напоминать столицу, превратившись, скорее, в гарнизон грабителей, в сердце покоренной страны. Купцам, правда, жилось неплохо, но никто из них не мог быть уверен, что не сегодня-завтра его не схватят по ложному обвинению или доносу и не сгноят в темнице или в яме, а то и просто отрубят голову на плахе, и имущество его будет конфисковано.

Валерий даже не пытался расположить к себе подданных. Он опирался на военную силу Немедии и на отряды наемников. Ему было совершенно ясно, что он — марионетка в руках Амальрика и служит интересам барона, а поэтому нечего даже и мечтать об объединении Аквилонии под властной рукой и освобождении из-под ярма захватчиков: во-первых— приграничные провинции будут сражаться против него до последней капли крови, а во-вторых— сами немедийцы беспощадно сбросят его с трона, поняв, что он стремится к объединению королевства. Он попал в ловушку чужих властных амбиций и, терзаемый мрачными размышлениями, бросился в пропасть развратных и пьяных утех, как человек, живущий лишь сегодняшним днем и не помышляющий о дне завтрашнем.

Но тем не менее в его с первого взгляда безумном поведении был тайный смысл, настолько глубоко спрятанный, что его не понял даже Амальрик. Возможно, долгие годы, проведенные в изгнании, отучили его от сострадания и дружеских чувств, а быть может, и обретенная власть превратила его старые обиды в своего рода помешательство. В любом случае: его преследовало лишь одно желание — разорить всех своих старых союзников.

Ибо он прекрасно понимал, что его власть моментально кончится, как только Амальрик решит, что Валерий уже сыграл отведенную ему роль. Знал он и то, что, пока он разоряет свою отчизну, немедиец его терпит, поскольку раздавить независимость Аквилонии входило в его собственные планы. Барону было нужно утопить страну в рабской зависимости и в конце концов полностью подчинить себе, а тогда, если повезет, завладеть всеми ее богатствами и ресурсами и с помощью ее народа вырвать из рук Тараска корону Немедии. Императорский трон был давней мечтой Амальрика, и Валерий прекрасно отдавал себе в этом отчет. А вот Тараск, похоже, еще не осознал этого, но Валерий ориентировался на то, что король Немедии проводит против Аквилонии беспощадную политику, явно испытывая к ней ту ненависть, которую порождают застарелые войны. Не оставалось сомнений, что он преследовал цель полностью уничтожить своего западного соседа.

А Валерий хотел объединить страну в единое целое и сбросить с нее власть Амальрика. Он ненавидел барона Тора, впрочем, как и своих соотечественников, и тешил себя мыслью, что дождется дня, когда Аквилония ляжет в руинах, а Тараск и Амальрик сожрут друг друга в безнадежной гражданской войне, что точно так же уничтожит и Немедию.

Было понятно, что победа над главными очагами сопротивления — Пуантеном, Гандерландом и Боссонией означает конец правления Валерия. Если исполнятся замыслы Амальрика, он, Валерий, станет не нужен. И поэтому, все время откладывая решительные удары по этим областям, он ограничивался беспорядочными грабежами и наездами, а на понукания, на которые не скупился Амальрик, уклончиво отвечал всевозможными призывами к осторожности и различными подозрениями.

Жизнь его стала сплошной вереницей пиров и диких разнузданных оргий. Он наполнил свой дворец самыми красивыми девушками королевства, привезенными сюда по своей воле или даже против нее. Он хулил богов и в пьяном беспамятстве валялся на полу пиршественного зала, прямо в короне и заляпанных вином пурпурных королевских мантиях. В приступах кровавого бреда он заполнял виселицы на городских площадях сотнями тел, заставлял неустанно работать топоры палачей и рассылал во все стороны отряды немедийских всадников в опустошительные набеги. Доведенный до разрухи край был отдан на откуп нескольким гарнизонам, жизнь которых текла сыто и кроваво. Валерий грабил, насиловал и сжигал дотла свою землю так яростно, что, наконец, не выдержал и стал протестовать сам Амальрик, который, так и не понимая истинных замыслов своего союзника, все же стал опасаться, что Аквилония при таком положении дел может погибнуть и стать бесполезной для выполнения его собственных планов.

 

И все они, разумеется, боятся и опасаются Ксальтотуна, цели которого вообще непонятны: не то воскрешение своей империи Ахерона, не то создание нового царства под своей гегемонией.  Сам своим союзникам он объясняет свои цели так:

 

— У меня нет иного пути, кроме возрождения империи, — тем временем продолжал чернокнижник. — Но сначала я должен покончить с Конаном. Не знаю, как ему удалось бежать из Бельверуса, ибо мне неведомо то, что произошло во время моего сна, навеянного черным лотосом. Но мне известно то, что он сейчас находится на юге и собирает армию. И это стало возможно только благодаря лютой жестокости Валерия в обращении со своим народом. Но пускай они бунтуют — они все у меня в руках. Дождемся, пока он выступит против нас, и навеки покончим с ним.

А уже тогда мы раздавим Пуантен, Гандерланд и этих глупых боссонцев. Потом — Офир, Зингару, Аргос и Коф — все эти народы мы объединим в одну огромную империю. Вы там будете править, как мои наместники, в отличие от всех других королей, в гораздо меньшей степени подходящих на эти роли. Я теперь непобедим, ибо Сердце Аримана надежно спрятано и ни один человек не сможет обратить его против меня.

Но есть и иные данные о его целях:

То, что я увидел, сопровождая его, потрясло меня. Я видел, как высоко в горах он разговаривал с душами давно сгинувших, ужасных и страшных демонов забытого Ахерона. Видел, как ему оказывают почести остатки проклятых богом и людьми потомков гнусной империи, как они величают его своим верховным жрецом. И тогда я понял, к чему он клонит, и теперь скажу об этом вам: он задумал ни больше, ни меньше, как возрождение древней и ужасной империи Ахерон!

— О чем ты говоришь? — спросил удивленный Амальрик. — Ахерон уже давно превратился в пыль веков. И нет уже стольких ахеронцев, чтобы вновь создать империю. Или Ксальтотун хочет вернуть жизнь останкам, которым уже три тысячи лет?

— Вы очень мало знаете о его силе, — с содроганием ответил Ораст. — Я видел, как после его заклятий даже горы начинают приобретать вид нездешний и древний. И поэтому я уверен, что ему под силу изменить контуры долин и придать им те очертания, которые они имели в те далекие эпохи… и после всего этого я чувствую, что становятся реальностью мерцающие далеким светом в вечернем воздухе пурпурные башни древнего Пифона.

И вот во время последнего шабаша, в котором я участвовал вместе с ним, пришло ко мне, когда били бубны, а его отвратительные поклонники завывали, катаясь в экстазе и посыпая себе головы пеплом, последнее понимание всей этой магии и его замыслов. Я говорю вам: своими чарами, своими чудовищными заклятиями, подкрепленными таким количеством человеческой крови, которое никто из нас еще никогда не видел, он воскресит Ахерон. Он поработит весь мир и невиданными потоками крови смоет настоящее, чтобы возвратить прошлое.

— Ты сошел с ума! — закричал Тараск.

— Сошел с ума? — Ораст обернулся к нему. — А кто, увидев то, что довелось увидеть мне, смог бы остаться в здравом рассудке? Но я сказал правду. Он хочет возродить Ахерон — с его башнями, чернокнижниками, королями и всеми мерзостями, точно такой же, каким он был в то время. Остатки народов древнего Ахерона послужат при этом скелетом, каркасом, а тела людей сегодняшнего дня станут глиной и камнями для построения этого здания. Я не могу сказать вам, когда и как это произойдет, — в голове моей все начинает вертеться, как только я начинаю задумываться об этом. Но я видел! Ахерон вновь станет Ахероном, и горы, долины, леса и реки станут такими же, что и много тысячелетий назад. А почему нет? Ведь если даже я, со своим скромным запасом чернокнижных сил и знаний сумел воскресить человека, умершего три тысячи лет назад, то почему бы величайшему чернокнижнику всего света не удалось сделать то же самое с королевством, погибшем в то же время? По его зову Ахерон восстанет из праха!

 

Сложно сказать, на что Ксальтотун пойдет реально- на установление более-менее современной империи под своим руководством или очередной магический бадабум с вокрешением своего царства. Буду исходить, наверное, из первого. Но территориальная экспансия по всем азимутам неизбежно предполагает и столкновение с Волантисом.

[Каминский]

А кто имеет для этого возможности и, что самое главное, желание?

Ксальтотун и имеет. Есть еще Стигия, значительно укрепившая свои позиции, особенно в условиях разорения и отвлечения ее главных соперников на море- Зингары и Аргоса.

а с Вестеросом тем более будет проще торговать, чем покорять его.

не, Вестерос, пока, наверное, может спать спокойно, но со временем, если Ксальтотун сожрет Вольные Города, то его дальнейшие взоры могут обратиться на Запад и дальше.

Но для этого нужно, чтобы р'глорианцы направили свою экспансию на север, а не на восток.

да я думаю, там по всем азимутам экспансия. И на Квохор попробуют наехать как во времена "Века Крови" и на Норвос и на остальные Вольные Города. Возможен союз Волантиса с Браавосом и собственно Дейенерис.

[Дарт Аньян]

При таких раскладах получается, что война между Ксальтотуном и р'глорианцами неизбежна. Волантийская теократия может начать вторжение в Аквилонию... Либо же пойдет войной на зингарских недобитков и Аргос. При втором варианте однозначно сформируется уже упомянутая вами в дальнейших планах антиволантийская коалиция из лоялистов Зингары, Аргоса, Мира, Лиса и Тироша, возможно, к коалиции присоединятся Шем и Коф... В таком случае Ксальтотун вполне может решить нанести удар против сражающегося на несколько фронтов Волантиса. Если к веселью присоединится ещё и Дейенерис, то это может привести к заморозке гражданской войны в Вестеросе. Её отвлечение на восточные дела может дать Серсее возможность перегруппировать силы, но при этом Дейенерис может оставить своих Безупречных и дотракийцев для захвата и обороны плацдарма в Вестеросе (а для того, чтобы разгромить такую силу, Серсее даже Золотых Мечей может оказаться недостаточно), а в Эссос отправиться только с драконами (при отвлечении внимания на другой континент армия будет только сковывать её мобильность). Судя по всему, в этой ситуации и будет заложена база для последующего распада Вестероса. Интересный расклад получается.

 

Есть еще Стигия, значительно укрепившая свои позиции, особенно в условиях разорения и отвлечения ее главных соперников на море- Зингары и Аргоса.

Хоть я в очередной (не знаю уже, какой по счёту) раз повторюсь о том, что с миром Хайбории я знаком лишь поверхностно и очень слабо, но, смотря информацию по лору я, если я ничего не путаю, встречал упоминание о том, что Стигия во многом закрытое и изоляционистское государство, которое, судя по всему, во внешнем мире в основном ведёт агентурную работу через своих колдунов. Кроме того, у вас в одной из глав был намёк на то, что многие маги Чёрного Круга могут и с некоторым подозрением относиться к Ксальтотуну и его главным стигийским союзником является Тот-Амон, которого многие стигийские маги тоже не особо жалуют, считая выскочкой. Если мои суждения не являются ересью, то получается, что у лагеря Ксальтотуна может быть и внутренняя слабость в виде подковёрной борьбы и интриг.

Изменено 3 Jan 2018 пользователем Knight who say "Ni"

[Каминский]

Волантийская теократия может начать вторжение в Аквилонию...

думаю для Аквилонии уж слишком жирно будет для Волантиса. Особенно при неразбитом Аргосе в тылу. Разве что Дейенерис поддержит.

но при этом Дейенерис может оставить своих Безупречных и дотракийцев для захвата и обороны плацдарма в Вестеросе

Дело в том, что ряды Дотракийцев и Безупречных изрядно поредели после всего что случилось. Безупречных там может и вовсе не остаться в количестве, после пожара на Черноводной.

встречал упоминание о том, что Стигия во многом закрытое и изоляционистское государство, которое, судя по всему, во внешнем мире в основном ведёт агентурную работу через своих колдунов.

Стигия. Государство, скажем так, сложное. Из того же "Часа Дракона":

Жители Стигии были народом древним, темным, загадочным, но твердым и безжалостным. В древности владения Стигии простиралось далеко на север от Стикса — за степи Шема, и почти до самых нагорий теперешних Кофа и Офира, и тогда Стигия граничила с самим Ахероном. Но Ахерон пал, и дикие предки всех этих новых государств, одетые в волчьи шкуры и рогатые шлемы, победоносно двинулись на юг, вытесняя исконных хозяев этих земель. Стигийцы до сих пор не забыли этого.

В новых обстоятельствах все может поменяться. Тем более, что Стигия значительно укрепила свои позиции.

Кроме того, у вас в одной из глав был намёк на то, что многие маги Чёрного Круга могут и с некоторым подозрением относиться к Ксальтотуну и его главным стигийским союзником является Тот-Амон, которого многие стигийские маги тоже не особо жалуют, считая выскочкой. Если мои суждения не являются ересью, то получается, что у лагеря Ксальтотуна может быть и внутренняя слабость в виде подковёрной борьбы и интриг.

Это да, интриги у стигийских жрецов как с добрым утром. Но в "Часе Дракона" они решили выступить против Тот-Амона только заполучив Сердце. Без него они вряд ли рискнут. Тем более против Ксальтотуна- по-крайней мере открыто

Изменено 3 Jan 2018 пользователем Каминский

[Дарт Аньян]

Дело в том, что ряды Дотракийцев и Безупречных изрядно поредели после всего что случилось. Безупречных там может и вовсе не остаться в количестве, после пожара на Черноводной.

Это тем более означает, что если она вмешается в разборки на Востоке, ей придется отправиться туда только с драконами, а остатки армии оставить в Вестеросе, чтобы удержать свои завоевания там (а может быть и приумножить, кто знает). В результате, если она вмешается в восточную заваруху, вся полнота власти в вестеросском плацдарме окажется в руках Тириона и Вариса, а военное командование получит Серый Червь (если он выжил, конечно)

 

Вообще, в таком случае получается, что Вестеросу несдобровать. При высоких потерях среди Безупречных дотракийцы становятся единственной ударной силой армии Дейенерис. А этих товарищей хлебом не корми - дай что-нибудь сжечь и разграбить. Роль милиции, ограничивающей разрушительную энергию дотракийцев, могли выполнять Безупречные и авторитет Дейенерис. Но Безупречным нанесён огромный урон, желание пограбить может перевесить приказ Дейенерис, а проводить казни мародёров с помощью драконов будет непрактично - либо она лично сожжёт большую часть дотракийцев, либо они просто разбегутся и будут самостоятельно заниматься любимым делом. А значит, Дейенерис, судя по всему, придётся закрывать глаза на растущие бесчинства всё больше отбивающихся от рук дотракийцев, хотя она однозначно будет сильно переживать по этому поводу. В таком случае было бы интересно развить один мотив... В книге и сериале Дейенерис с самого начала была убеждена, что народ Вестероса стонет под игом узурпаторов и мечтает о возвращении Таргариенов. Затем, когда она начала свой крестовый поход за освобождение рабов в Астапоре, Юнкае и Миерине, она стала объектом любви и обожания среди рабов, называвших её Матерью. Под впечатлением от этого она начала считать своими детьми не только драконов, но и освобождённых рабов. И война против работорговцев давалась ей на удивление легко. Всё это вызвало в ней настоящую эйфорию. И вот она прибыла в Вестерос... В сериале всё продолжило даваться ей очень легко (по большей части), но после слияния миров всё пошло по другому пути. Попытка устроить дракарис Серсее не привела к смерти ненавистной узурпаторши, но вместо этого Мать Драконов воспламенила заранее заложенные запасы дикого огня и в результате столица с тысячами гражданских была уничтожена. Это была её первая настоящая, по-настоящему болезненная неудача. А потом может выясниться, что дотракийцы, оказывается, очень любят грабить крестьян и жечь деревни. Уж после всего этого её народ однозначно полюбит... В результате получится контраст - ранее, в Заливе Работорговцев, она сталкивалась, как правило, со всеобщей любовью и обожанием. И вот охваченная эйфорией Дейенерис прибывает в Вестерос... И в итоге случайно уничтожает столицу с тысячами людей, а тут ещё и дотракийцы начинают увлекаться грабежом и разбоем. Она мечтала о том, что на родине её будет ждать такой же прием, какой ей обеспечили освобождённые рабы, но вместо этого оказывается, что народ Вестероса её лишь боится и тихо ненавидит, ведь, как оказалось, она принесла стране лишь дракарис и орду не помышляющих ни о чем кроме разбоя дикарей. А значит - её ждут долгие раздумья и переживания. И тут в момент личностного кризиса Сет усиливает свои попытки выйти с ней на связь...

Изменено 3 Jan 2018 пользователем Knight who say "Ni"

[Каминский]

И тут в момент личностного кризиса Сет усиливает свои попытки выйти с ней на связь...

Там не Сет выходит на связь, а кто-то из его слуг или жрецов. Для Сета как-то не вполне по чину.

результате получится контраст - ранее, в Заливе Работорговцев, она сталкивалась, как правило, со всеобщей любовью и обожанием.

Да там какбы тоже все происходило не всегда нормально, хотя в главном вы правы. Кризис мировоззрения в совокупности с кризисом управления может привести к самым нежелательным последствиям

[orc4554]

Для Сета как-то не вполне по чину.

 

Не по чину? Ну, ради стратегического выигрыша и лично может постараться. Тем более, у него теперь кроме привычных конкурентов и врагов, с которыми за тысячи лет как-то и сжился, куча незнакомых противников во главе с Рглором образовалась. Повторю:в таком случае может и личное участие принять. 

[Каминский]

Не по чину? Ну, ради стратегического выигрыша и лично может постараться. Тем более, у него теперь кроме привычных конкурентов и врагов, с которыми за тысячи лет как-то и сжился, куча незнакомых противников во главе с Рглором образовалась. Повторю:в таком случае может и личное участие принять. 

ну, посмотрим...

насчет "незнакомых противников" тоже, кстати, вопрос, об их "незнакомости"

[Оцелот]

Сложно сказать, на что Ксальтотун пойдет реально- на установление более-менее современной империи под своим руководством или очередной магический бадабум с вокрешением своего царства. Буду исходить, наверное, из первого. Но территориальная экспансия по всем азимутам неизбежно предполагает и столкновение с Волантисом.

Как вариант, эти две цели могут быть объединены в одну: создание нового государства в границах Ахеронской империи под владычеством Ксальтотуна и с постепенным восстановлением утерянной культуры и традиций древней цивилизации. Соблюдать какие-то особые магические ритуалы для этого мне кажется будет лишним расточительством. 

Это тем более означает, что если она вмешается в разборки на Востоке, ей придется отправиться туда только с драконами, а остатки армии оставить в Вестеросе, чтобы удержать свои завоевания там (а может быть и приумножить, кто знает). В результате, если она вмешается в восточную заваруху, вся полнота власти в вестеросском плацдарме окажется в руках Тириона и Вариса, а военное командование получит Серый Червь (если он выжил, конечно)

И нафига Дейнерис возвращаться на восток в таком случаи? Из-за чего она должна отвлекаться на дела в каком-то Волантисе, когда её первоочередная цель - взятие и удержание трона Вестероса? Не для того она уплывала из Залива Драконов, чтобы затем возвращаться назад в Эссос и воевать непонятно за что. 

[Каминский]

Соблюдать какие-то особые магические ритуалы для этого мне кажется будет лишним расточительством. 

ну да, мне тоже кажется, что он будет исходить из таких соображений- в новых услових совершать еще что-то столь же грандиозное может выйти боком. Поэтому предложенная вами стратегия наверное является слишком оптимальная.

И нафига Дейнерис возвращаться на восток в таком случаи? Из-за чего она должна отвлекаться на дела в каком-то Волантисе, когда её первоочередная цель - взятие и удержание трона Вестероса?

Мне показалось, что ей по душе  мысль о том, что она "Принцесса, которая обещана". Да и режим, установленный в Волантисе ей достаточно идейно близок. Так что на какие-то разовые акции устрашения может и рискнет.

[Magnum]

Могли бы и побольше прокомментировать, если чо

Америка будет?  

 

[Каминский]

Америка будет?

 Не уверен, что она тут есть.

[Magnum]

Не уверен, что она тут есть.

Должна быть,  если только перенос на нее не повлиял. 

[Каминский]

Должна быть,  если только перенос на нее не повлиял.

На основе чего вы делаете такой вывод?

Мне нравится теория, что на Западе- та самая Тень которая простирается за Асшаем.

[Дарт Аньян]

И нафига Дейнерис возвращаться на восток в таком случаи? Из-за чего она должна отвлекаться на дела в каком-то Волантисе, когда её первоочередная цель - взятие и удержание трона Вестероса? Не для того она уплывала из Залива Драконов, чтобы затем возвращаться назад в Эссос и воевать непонятно за что.

Как говорится в книге ,

Чтобы попасть на запад, ты должна отправиться на восток. Чтобы продвинуться вперёд, надо вернуться назад. Чтобы достичь света, надо пройти через тень.

Я согласен с вами, по идее, Дейенерис однозначно должна сконцентрироваться на завоевании короны Вестероса, да и победив в гражданской войне, она может сделать больше в случае чего. Но, насколько я понял из книг и сериала, она склонна к мессианству, а в книге ей ещё и постоянно выдают те или иные пророчества, что ещё больше разводит у неё тараканов в голове. Если с ней начнут связываться странные люди с туманными пророчествами, то она может и заинтересоваться неведомыми землями. И, возможно, у неё может возникнуть мысль, что в Хайбории она найдёт ответы о природе начавшихся у неё видений Сета. Так что, быть может, здесь будет место и тому, что

на какие-то разовые акции устрашения может и рискнет.

[Ottokar]

Мне нравится теория, что на Западе- та самая Тень которая простирается за Асшаем.

Тень вроде безжизненна. А западные земли описываются как чуть ли не рай, ЕМНИП.

[Каминский]

А западные земли описываются как чуть ли не рай, ЕМНИП.

Это замануха. Никто ничего не знает про Запад.

Тень вроде безжизненна

Что есть Тень тоже никто толком не знает.

[Magnum]

На основе чего вы делаете такой вывод?

Я склонен доверять тому железнорожденному принцу, который на королевских выборах толкал речь про огромные западные земли за океаном. Это "жжжжж" неспроста. 

 

 

[Каминский]

Я склонен доверять тому железнорожденному принцу, который на королевских выборах толкал речь про огромные западные земли за океаном.

А я склонен согласиться с оценкой его личности и описанных им перспектив Эйроном Мокроголовым.

[orc4554]

Земли может и есть, да вот их жители и их боги чужакам наверняка не сильно обрадуются.

[Каминский]

Небольшой вбоквелл:

Львиные сны

Негромкий рык разорвал ночную тишь,  заставив испуганно смолкнуть ночных птиц. Луч лунного света упал в лесистую расщелину между холмов, осветив крадущуюся тень. Мгновение - и гибкий силуэт оказался  на вершине крутого холма, вздымавшегося над густым лесом. Горящие зеленые глаза неотрывно смотрели  в сторону нависшего  над морем исполинского утеса, мерцавшего в ночи редкими огоньками. Смутные обрывочные воспоминания роились в  животном мозгу,  вновь переживавшего свою долгую, по звериным  меркам,  жизнь. Огромная кошка подняла окровавленную морду и ее оглушительный рык разнесся в притихшей ночи. В тот же миг из леса ей ответил оглушительный рев – и на ближайшем холме возник величественный силуэт исполинского зверя. Лунный свет посеребрил роскошную черную гриву и зловещим синим блеском засветились во мраке яростные глаза.

 

 

***

 

Словно  прекрасные дикие звери  они сходились друг с другом, объятые неутолимой животной похотью. Сладострастные стоны срывались с искусанных губ, острые ногти чертили кровавые полосы на мужской спине, пока клинок плоти  терзал податливую влажную глубину. Рожденные одной утробой, одинаково не привыкшие уступать,  столь же свирепо они не давали спуска и друг другу. Сливаясь своей жаждущей плотью, они превращали любовное ложе в настоящее поле боя, где мог быть только один победитель.

 

Протяжный крик, словно рык раненной львицы, огласил покои и женщина  сильно, до крови  укусила в губу своего любовника. Он дернулся, вскрикивая от неожиданности и боли, непроизвольно разряжаясь в  нее и бессильно падая на мокрую от пота простыню. Обнаженная женщина легла на него сверху,  порывисто дыша и заглядывая в глаза любовника, выжатого ею словно половая тряпка. Торжествующая улыбка раздвинула алые губы, когда она увидела, как медленно смыкаются веки погружавшегося в сон мужчины.

 

-Ты всегда уступал мне, брат,- прошептала Серсея, касаясь губами лба  засыпающего Джейме,- ты всегда знал, кто из нас двоих настоящий лев.

 

Раньше ей всегда казалось, что у нее нет и не будет мужчины лучше Джейме, но встреча с черноволосым варваром заставила ее переменить свои взгляды. Лежа в постели рядом с похрапывающим братом, Серсея вновь и вновь возвращалась мыслями к сцене в подземелье, вспоминая сильные руки, сжимавшие ее тело, могучий ствол, вновь и вновь проникавший в нее, пока она сама не запросила пощады. Королева невольно простонала, вспоминая это, тогда как ее пальцы сами собой скользнули к увлажнившемуся лону.

 

-Лев,- простонала она, - мой черногривый лев.

 

Извиваясь на ложе и лаская себя, Серсея раз за разом вспоминала ночь в подземелье. Близость с королем Авкилонии словно вернула ее к жизни, пробудив где-то глубоко внутри нее нечто древнее, темное, словно мрак пещер Утеса, пробуждая почти забытые кровожадные сны.

 

Мягкие лапы бесшумно ступают по черной земле усеянной прелыми листьями. Зеленые глаза мерцают во тьме, улавливая малейшее движение слабых, ничтожных существ, тщетно пытающихся укрыться от беспощадной охотницы. Прыжок, хруст костей под  могучими лапами, кровь на губах и языке, сырое кровавое мясо, еще трепещущее на клыках. Лучше чем власть, чем занятия любовью, лучше всего на свете – пусть раньше она и считала этот дар проклятием демонов, обитающих в деревьях. Лишь сейчас, вдосталь испытав пресыщение властью, богатством, похотью, претерпев горечь падения и радость возмездия,  пережив трех своих детей, Королева-Львица осознала, что нет наслаждения превыше того, что испытывает, охотясь,  ее звериный двойник.

 

Она хорошо помнила день, когда они с Джейме в очередной раз спустились в львиную пещеру. До этого они часто подначивали друг друга залезть  внутрь и  сегодня Серсея, наконец, осмелилась просунуть руку между прутьями и коснуться  огромного зверя.  Лев повернул голову  и посмотрел на неё  золотыми глазами. А потом лизнул ей пальцы. Язык у него был шершавым как щётка, но она не убирала руку, пока Джейме, схватив её за плечи, не оттащил от  прутьев.

 

– Твой черёд, – заявила она ему. – Дёрни его за гриву, если не слабо.

 

Джейме так и не дернул, несмотря на подначки сестры. Они уже собирались уходить, когда Серсея  бросив последний взгляд на львов, увидела, как в самом дальнем углу  на нее уставилась пара светящихся зеленых глаз.  Замерев на месте Серсея увидела как из темного угла вышла молодая львица, почти львенок,  подбежавший к решетке. Две пары зеленых глаз встретились и Серсея вновь просунула руку сквозь прутьев, касаясь головы зверя. Горячий влажный язык лизнул ее пальцы и девочка вздрогнула всем телом. Странное волнение охватило ее и весь оставшийся день она была непривычно тиха и задумчива.

 

А ночью ей приснился сон: детальный, пронзительно-яркий, непохожий на  все другие сновидения. Серсея пребывала во мраке, но  видела все так же ясно, как и днем. Видела огромные тела, мелькающие рядом с ней, слышала утробный рык больших кошек, что веками глядели на нее со знамен дома Ланнистеров. И она сама была одной из тех кошек - прекрасным юным зверем, мечущимся средь каменных стен. Она чуяла острый звериный запах ее братьев, ощущала мягкими подушечками поверхность камня, слышала малейшие звуки доносящиеся с той стороны решетки. Вот раздался негромкий лязг и вслед за ним – жалобное блеянье. В следующий миг она увидела олененка, жмущегося к прутьям решетки и обезумевшими от страха глазами, оглядывавшего приближавшихся львов.  Голод  хищника слился с охотничьим азартом человека и она, откликаясь на зов инстинктов, прыгнула, опередив старших собратьев. Жалобный крик заглушил хруст костей и грозное рычание, пока она смаковала вкус нежной  трепещущей плоти.

 

И проснулась  на мокрых от пота простынях, тяжело дыша и вновь переживая свое сновидение. Откуда-то она знала, что эта  добыча была первой и для того молодого прекрасного зверя, с которым они слилась душами в эту ночь.

 

Она никому не рассказывала о том сне и вообще с тех пор больше не спускалась ко львам, как бы не уговаривал ее Джейме. Так прошло несколько лет и Серсея, превратившаяся к тому времени в прекрасную златовласую девушку почти убедила себя, что это лишь случайность. Она покинула Утес Кастерли проживая при дворе и именно тогда она убедила брата вступить в Белую Гвардию, чтобы всегда быть рядом с ней. Однако ее планам был нанесен жестокий удар: разгневанный Тайвин снял с себя цепь Десницы и удалился в родовое гнездо, забрав с собой Серсею.  Горе девочки было неописуемо: проплакав весь день, уткнувшись в подушку, ночью она тайком выскользнула из замка, решив броситься в море с тоски и досады.

 

Но вместо моря она почему-то пришла в тайную, редко посещаемую пещеру. Здесь росло чардрево: уродливое, причудливо искривленное, с устрашающе оскаленным ликом. Словно завороженная уставилась Серсея на переплетение ветвей и толстых корней,  похожих на клубок белых змей или щупальца исполинского кракена. А потом…словно яркая вспышка блеснула перед ее глазами и Серсея вновь обнаружила себя в темной пещере, перегороженной железной решеткой. В ноздри ей ударил резкий звериный запах и тут же она ощутила на спине тяжесть горячего мускулистого тела покрытого шерстью. Острые зубы впились в ее загривок и она, выгнув спину,  взревела от страсти, когда огромный лев ворвался в ее лоно.

 

Серсея не знала сколько длилось это соитие,- грубое, животное, страстное, - только  вдруг обнаружила себя лежащей меж корней чардрева, в изорванной ночнушке и дрожащей от холода. Однако, несмотря на весь страх и смятение, тело ее еще охватывала сладкая истома– даже связь  с братом не пробуждала в ней  столь острого наслаждения, охватившего все ее существо. Забыв о своем первоначальном намерении, Серсея пробралась в свою комнату и провалилась в глубокий сон без сновидений.

 

После этого ей часто снились «львиные сны», одновременно пугающие  и притягивающие. Серсея спускалась вниз чаще, чем кто-либо в замке, сидя рядом с решеткой, по другую сторону которой лежала, вылизывая ее руки, молодая львица. В конце концов, об этом донесли отцу и тот, призвав к себе дочь, потребовал объяснений. Серсея рассказала Тайвину все и была поражена тем, как изменилось его лицо - таким она отца еще не видела. Он строго-настрого запретил ей рассказывать кому-либо об этом и испуганная девушка подчинилась. После этого Тайвин вызвал к себе главного егеря Утеса и Серсея, задержавшись  под дверью, услышала, как отец дает распоряжение наутро истребить всех львов.

 

В ту памятную ночь Серсея опрометью сбегала вниз по каменным ступеням, прижимая к груди связку  украденных ключей. Петляя черными коридорами, она выбежала к закрытому решеткой входу. Звери спали, уснув после сытной трапезы, но молодая львица уже стояла у решетки, нетерпеливо вставая на задние лапы. Ее шершавый, как терка, язык облизывал пальцы девушки, пока она, нетерпеливо перебирая ключи, искала подходящий. Потом она долго не могла провернуть его в замке, чтобы, наконец, распахнуть огромную дверь. Все прочие звери  тоже проснулись и внимательно разглядывали златовласую девушку, сидевшую перед распахнутыми дверьми, уткнувшись лицом  в шею стоявшей рядом львицы. А потом, глотая слезы, Серсея смотрела, как звери, спускаются в нижние пещеры- туда, откуда по легенде, проник в Утес Кастерли Ланн Умный.

 

В эту ночь Серсее приснился особенно яркий сон: залитый лунным светом лес, высокие холмы и огромные звери, бегущие меж высоких деревьев, наслаждаясь полученной свободой. Она охотилась, насыщалась, спаривалась, наслаждаясь каждым новым запахом, каждым новым видом, вкусом  самолично схваченной жертвы. А потом, когда солнце уже начало вставать и львы укрылись на ночлег в одной из пещер, Серсея проснулась от сильного стука в дверь. Она боялась, что ей сейчас придется расплачиваться за содеянное, но оказалось, что отец уже забыл про львов. В  Утесе уже давно говорили о том, что творилось по всему Вестеросу, пока обходя стороной Западные Земли:  о восстании Роберта Баратеона против Эйриса Таргариена, о смерти принца Рейегара и многом другом.  Призвав Серсею отец сказал, что он готовится  выступить в поход , который принесет его дочери золотую корону и мужа-короля.

 

Через несколько месяцев они уже играли свадьбу с Робертом в Королевской Гавани, которой суждено было стать новым домом Серсеи. С тех пор она никогда не видела львиных снов –  пока в подземельях замка она не сошлась с черногривым королем никому не ведомой страны, осененной Львиным Знаменем. Связь с ним всколыхнула в памяти королевы воспоминания о той связи в пещере, помогла Серсее вновь осознать  себя львицей.

 

И   большая кошка была голодна.

                                                                                          ***

 

Безупречные покидали замок: получив весть от королевы Дейнерис, Серый Червь ранним  утром вывел воинов-кастратов из Утеса Кастерли, оставив в нем лишь гарнизон из сотни человек. Для того, чтобы оборонять несокрушимую твердыню Ланнистеров этого должно хватить. Иного выхода  у командира Безупречных все равно не было: продовольствия, наспех реквизированного у окрестных крестьян, не хватило бы  большому отряду надолго. Что же до огромных кладовых Утеса, то их заранее опустошил Джейме Ланнистер, подчистую вынеся все продовольствие, за одним единственным исключением.

 

Винные погреба остались нетронуты.

 

Эту деталь подсказала Джейме его сестра-королева, когда узнала подробности его хитрого плана. Серый Червь не придал этому значения: привыкнув к железной дисциплине, смыкавшей ряды братьев, он считал, что они останутся на высоте и в его отсутствие. Но он недооценил степень разложения некогда непобедимого воинства: расслабленные бесчисленными поблажками Матери Драконов, Безупречные утратили многие качества, старательно взращивавшимися в них Добрыми Господами Астапора. Кроме того скудные запасы продовольствия быстро заканчивались и боевые кастраты Дейнерис пытались заглушить голод хотя бы вином.

 

Но вот день закончился и ночь вступила в свои права. С вершины холма огромная желтая кошка огласила окрестности громким рыком и ей тут же ответило не менее двух десятков голосов: потомки львицы и других львов, выпущенных на волю Серсеей Ланнистер и размножившихся в окрестных лесах. Сбегаясь на зов своей прародительницы они готовились отдать свой долг, как это принято у их  двуногих собратьев.

 

Быстрым шагом, порой переходящим на бег, она мчалась по извилистым  ходам недр утеса Кастерли. Чутье и зрение зверя помогали ей находить  путь в темноте, а человеческий разум в ее голове подсказал ту единственную пещеру, через которую можно было проникнуть внутрь.

 

За ней, негромко рыча,  следовали и остальные львы: той самой дорогой, которой подобные же звери некогда шли за Ланном Умным, дабы растерзать и пожрать семейство Кастерли, освободив место новому хозяину Утеса.

 

Львы возвращались домой!

 

Охотничий инстинкт львицы, слившийся с человеческими разумом и памятью Серсеи, помог ей вывести львов в главный зал Утеса, где  обосновались Безупречные.  Почти все евнухи собрались здесь, не считая нескольких выставленных на стенах караульных. Упившись дармовым вином и разгорячившись, многие из них сняли доспехи и отставили оружие в сторону, усыпленные иллюзией безопасности. Они хорошо знали, что никаких крупных войск поблизости нет, а мелкие отряды легко отбить из Утеса.

 

И, конечно, они никак не ожидали клыкастого и когтистого ужаса, что обрушится на их головы.

 

Устрашающий рык прервал хмельные разговоры евнухов и над их головами взметнулись серо-желтые  тела. Львы носились меж застигнутых врасплох, опьяневших людей, сбивая их с ног, одним движением когтистой лапы превращая их лица в кровавое месиво, сворачивая шею с силой не большей чем требуется кошке, чтобы расправится с мышью. Звери, впав в кровавую горячку, убивали, даже не притронувшись к добыче - бросив на полу истерзанное тело, они бросались за следующей жертвой. Весь зал превратился в арену кровавой бойни, перед которой померкли бы  самые жестокие зрелища в бойцовых ямах Миерина. Иные из евнухов все же успели схватиться за оружие, ранив и даже убив нескольких львов, но внезапность нападения сделала свое дело и скоро в зале не осталось живых людей. Огромные кошки, урча, волокли тела убитых к выходу, чтобы в подземельях Утеса без помех насладится человеческой плотью. Несколько львов, впрочем, отправилось наружу, чтобы убить оставшихся на стенах евнухов.

 

Львица, ухватив одного из Безупречных за сломанную шею, поволокла его наверх, оставляя лужи крови на полу. Наконец она остановилась перед большой дверью, расположенной в верхних помещениях замка. Львица ударила лапой и дверь неожиданно распахнулась. За ней очутилась обширная комната, с аккуратно застеленной кроватью и большим зеркалом в углу. Иных свидетельств человеческого пребывания тут не было: перед отъездом в столицу Серсея Ланнистер  забрала отсюда все свои вещи. Львица запрыгнула на кровать и, оставляя пятна крови на пыльных простынях, приступила к кровавой трапезе. И ее довольному урчанию вторил тихий смех на дальних закоулках львиного мозга.

 

 Серсея Ланнистер, так и не обеспокоившись тем, чтобы прикрыть наготу, стояла у окна с бокалом в руке, подставляя свое обнаженное тело порывам ночного ветра. Вглядываясь в усыпанное звездами небо, она  наблюдала как в нем синим светом зажигаются две новые луны и  над Королевской Гаванью медленно проступает лик исполинского льва с оскаленной пастью. Над гривастой головой вдруг зажглась рубиново-алая звезда, упавшая кометой в когтистую лапу и тут же принявшую вид драгоценного камня, в котором билось, не находя выхода, живое пламя.

 

 

 

Изменено 10 Mar 2018 пользователем Каминский

[Дарт Аньян]

Кстати, вбоквел и одна из старых глав подтолкнула меня кое-чем поинтересоваться.

 

В связи с сюжетным поворотом сериала, согласно которому Серсея оказалась беременна четвёртым ребёнком от Джейме, у вас случайно не получился поворот, что Серсея вместо Джейме в итоге забеременела от Конана?

 

Другое дело - что в сериале, что тут беременность Серсеи как-то противоречит пророчеству, которое Серсея получила в детстве от мейеги: "дофига детей от Роберта, трое от тебя". Кстати, напомню, что в книжно-сериальном коммьюнити это породило теорию, что в последнем сезоне Серсея умрёт при родах.