К нам самим, к новому язычеству - (перевод мини-таймлайна)

[ВотанАргеад]

Данный текст является переводом таймлайна с иностранного форума. Данный текст показался мне в высшей степени интересным, и открывающим интересные стороны в дискуссии мира без христианства. Ссылка на оригинал - https://www.alternatehistory.com/forum/threads/to-ourselves-to-new-paganism.386699/

За помощь огромное спасибо моей хорошей подруге Ане Перфиловой.

[Иришка]

Текст-то где?

[ВотанАргеад]

К новому язычеству

Это мой сторонний проект, над которым я на сегодняшний день работаю совсем немного. Моя цель состояла в том, чтобы выпустить его во время перерыва от "Белых гуннов" (основной таймлайн автора - сейчас у него уже вторая часть), но, как видите, я закончил его немного раньше. В течение следующего месяца или около того я хочу завершить его полностью.

В отличие от "Белых гуннов", он будет иметь меньший масштаб, я не планирую охватывать более чем несколько веков во времени и буду описывать отдельные примечательные эпизоды в общем, а не непрерывную линию времени. Кроме того, в отличие от "Белых гуннов", основное внимание я уделю культуре и обществу, а не политике, росту и падению империй, хотя эти сферы, очевидно, переплетаются.

Моя цель – отобразить хронологию, очень отличающуюся от нашей, но опять же в отличие от "Белых гуннов", вместо того, чтобы исходить из предпосылки о том, что Сасанидская династия проиграла в битве, изменю её на немного более личную.

Основной вопрос хронологии прост: как выглядел бы римский мир без христианства?

Ниже следует мой (надеюсь) уникальный ответ на этот вопрос.

P.S.: Я прошу прощения за датировку "до" и "после" Рождества Христова, несмотря на отсутствие Иисуса Христа. В противном случае я бы с ума сошел, но думаю, что мои бедные, бедные читатели поступили бы так же.

 

Зададим фон:

С начала второго века религиозная жизнь Средиземноморья начала меняться. На протяжении столетий традиции эллинской мысли и веры отличались эклектикой и экзотичностью. Завоевания Александра распространили эллинизм на большую часть Ближнего Востока, и Римская империя казалось бы, закрепила его, создавая объединяющую силу, которая с одной стороны дала своим подданным и гражданам как отличные возможности, так и большой повод для беспокойства.

Мир «образованных язычников» давно был одним из хорошо регулируемых суеверий, управляемых ритуалом и опосредованным через общественную жизнь. И до тех пор, пока существовали традиционные социальные структуры, каждый член общества считал правильным расположение и порядок каждой вещи. Как только социальные структуры римского и эллинистического мира стали давать трещины, в них тут же вскипели новые тревоги и стали вносить разрушение в духовный мир.

Традиционное язычество во многом было безличным - оно стремилось описать мир посредством аналогии и символа. Соответственно, оно породило бесчисленные священные предметы и места - храмы и оракулов, идолов и живописные изображения. Однако это было совершенно несущественно по сравнению с новыми штаммами религиозной мысли, которые возникали по всему римскому миру и на востоке.

Новое религиозное выражение обещало личное участие, личную борьбу и особый образ жизни, которые можно было вести местном уровне. Таким образом, упадок традиционного язычества вполне объясним - действительно, это во многом было неизбежно. Рано или поздно период срыва или неопределенности будет сочетаться с радикальной новой религиозной мыслью и открывать дверь к новым возможностям, которые будут посылать толчки через римский мир.

Единый и космополитический характер новой Империи позволил совершать беспрецедентные экспедиции, по большей части с востока на запад. Эти экспедиции способствовали распространению идей и философий, но также позволили зажиточному среднему классу впервые увидеть партикуляризм и разобщенность своих сограждан. Тайные культы обеспечили первую панацею от этого чувства изоляции и растворения - обеспечивая ощущение священного и знакомого для тех, кто путешествовал далеко от дома. Тем не менее, культ тайны был также фундаментально провинциальным и исключительным - он не обязательно приветствовал всеобщее преобразование как цель, и, как правило, каждый культ искал конкретную нишу, а не общую.

Именно через общегреческий язык койне радикальные идеи второго века получили всеобщее признание. Даже когда аристократическая элита отступила в эзотерический классицизм, городской «средний класс» смог освободиться от этих связей и начать рассматривать новые и энергичные идеи, которые одновременно обеспечивали облегчение от беспокойств, вызванных космополитизмом, и позволяли им полностью охватить его. То, что эти идеи часто подрывали авторитет государства и традиционных социальных кругов, приносило им только дальнейшую привлекательность.

Во время эпидемий и бунтов, смятения и беспорядков, новые культы и религии второго века обеспечили столь необходимый социальный порядок и общины вне дома. И хотя некоторые культы оставались исключительными, эзотерическими или просто недоступными для подавляющего большинства (Митра и Кибела были первичными примерами), многие другие достигли своего рода радикального эгалитаризма, стремясь к беспрецедентной универсальности, которая была возможна только в мире, где Римская империя допустила такой прецедент.

Иудаизм в римскую эпоху

После смерти Ирода Великого его сыновья Александр и Аристобул унаследовали его королевство в качестве наместников Римской империи. Выросшие и получившие образование среди римлян, являясь при этом легитимными потомками линии Маккабеев, два наследника потратили немного времени на участие в типичной жестокой политике своего режима. За несколько лет до того они были объектами интриг внушительной фракции иродианов, и только болезнь и смерть их отца спасли их от его паранойи. Вместо этого их отец, не оставивший четкого завещания, разделил свои земли между двух своих наименее любимых сыновей, а оставшаяся часть его огромной семьи либо оказалась под домашним арестом, либо была казнена.

Такое положение дел не продлится вечно. В 34 году н.э. Александр уйдет из жизни, и Аристобул последует за ним через три года. По общему мнению, они были хорошими монархами. Александр был привлекательным и честным, эллинизированным, но в то же время полностью про-еврейским и значительно легитимным. Однако их наследие медленно уступало бы посягательству римской власти (силы, против которой у них не было ни средств, ни воли к битве), полностью проникнутой римской культурой. Они поддержали могущественную фракцию Саддукев, группу, которая оставалась у власти после их смерти, подготавливая (пусть и с трудом) наступление римского правления после присоединения Иудеи к Империи в 37 г.до н.э в правление Калигулы.

Эта аннексия вызвала значительные изменения в провинции - столица была перенесена в Кесарию Маратима, а провинция контролировалась префектом, хотя в определенные периоды времени, например, между 43-51 г. н.э., имеются записи о том, что наместники получают ограниченную власть, возможно, чтобы подавить инакомыслие. Однако, в конечном счете, мятежное движение зелотов приведет к росту еврейско-греческой напряженности в Александрии и в других местах - местные усилия по умиротворению в конечном итоге переросли в жестокую войну, которая имела свои последствия. Еврейский народ был разбросан и продан в рабство, многие отказались от своей традиционной религии и культуры. Те, кто сохранил свою веру, были большинством, но с разрушением храма в 74 году н.э. они лишились центра веры и смысла.

Понадобились столетия для того, чтобы еврейская идентичность действительно восстановилась, а после уничтожения записей и священных текстов, ей во многих смыслах так и не удалось этого сделать - то, что произошло после разрушения храма, было принципиально несовместимо с предшествующей ему религией и являло собой полную изоляцию от эллинской мысли и культуры для того, чтобы предотвратить ее массовую популярность. Обращение в иудаизм стало невозможным для чужаков, и вера повернулась вовнутрь, ища отклики на огромные бедствия, которые причиняли тот же урон, как и столетия назад во время Вавилонского пленения. Хотя это было время трансцендентного выражения и прекрасного элегического траура, это также означало отказ от возможности объединения иудаизма и эллинской мысли и создания чего-то большего. Помимо нескольких разбросанных гностических движений, иудаизм скрылся от общественных глаз.

В Сирийской Палестине, на своей древней родине, они стали меньшинством, уступающим численности сирийцев и набатейцев, все еще процветающей общины самаритян и даже тех, кто был идентифицирован эллины или римляне. Те еврейские общины, которые выжили, были разбросаны по всей империи, во многих смыслах ничем не отличались от многих тайных восточных культов, набиравших популярность.

Огонь и Истина

Почти ничего не известно о Адюрнарше, основоположнике религии Ардайасна или Алетеизм. В отличие от своих преемников и тех, кто распространял свое слово, биография, окружающая его жизнь, достаточно расплывчата и в значительной степени воспроизводится как его почитателями, так и хулителями. Известно, что он родился в благородном сословии в Империи Аршакидов во время правления Тирадата. Предполагая, что рассказы о его непорочном зачатии и невероятном детстве ложны, общности в разных рассказах о его жизни свидетельствуют о том, что с раннего возраста он был поражен судорогами и видениями. В то время как во взрослом возрасте эти проблемы, похоже, ушли в какой-то степени, они вызвали у него особое увлечение религией.

Будучи одним из наиболее образованных парфян того времени, он прекрасно знал эллинистические и маздаистские традиции, которые формировали культуру, к которой он был в значительной степени приобщен, и со временем он отказался от своего привилегированного воспитания и жил как аскет, проповедуя простым людям радикальное учение. Многое из того, что он якобы пытался сделать, это отказаться от проповеди Заратустры в её иранском происхождении и создать убедительную аргументацию в пользу равенства верующих. Он поощрял своих последователей отдавать всю собственность в общественное пользование и заниматься щедрой благотворительностью. Любые исторические исследования об Адюрнарше должны учитывать последовавшую эллинизацию его учения и то, как многие заявления, приписываемые ему, звучат будто из уст философа-неоплатоника, а не парфянского аристократа, превратившегося в радикального популистского проповедника.

Примечательно, что согласно религиозной концепции Адрюнаша нет повода для почитания какого-либо божества, кроме Зевса-Ахурамазда, с которым, как ожидалось, последователь должен иметь личные отношения. В качестве конечной силы Истины (но не создателя) Ахурамазда должен был вести людей через повседневную борьбу со злом. Адюрнарш приписывал зло не космической силе, а скорее действиям духов или «демонов». Его религия признавала реинкарнацию для разных миров и уровней в зависимости от действий в этой жизни, причем самый низкий уровень возрождается как демон и злобно пытается перетащить другие потерянные души дальше в великую Ложь. Отрицая всякую ортодоксальность, он якобы нажил врагов среди священства и, в конечном счете, бежал в Сирию и там, в Римской империи, ушёл из мира в сгустке пламени - истинное чудо.

Как и множество культов, ключевой особенностью, обеспечивающей выносливость алетеизма, было его сильное чувство общности. Еще до создания кодифицированного священства, когда движение все еще было подпольным и подвергалось спорадическим преследованиям и всеобщему недоверию к его инородности и иконоборчеству (не слишком отличного от того, с которым столкнулся иудаизм) алетеисты передали свое богатство сообществу и поделились своей моделью «божественной благотворительности». Эта общинность обеспечила большую сохранность для римских граждан во времена гражданских беспорядков. В 254 году, когда варвары захватили в своих набегах много пленных римлян, алетеисты Иллирии заплатили большой выкуп и закрыли все долги пленников - акт, который принес им большую лояльность и много новых новообращенных. Чума Киприана была встречена охотными пожертвованиями и больничными услугами из многих культов, но движение алетеистов в очередной раз обеспечило важную основу для поддержки многих, кто чувствовал себя брошенным и бессильным.

Религия была бы правильно кодифицирована во время экспансивных завоеваний Эдесской империи (Осроена или Эдесская Империя - аналог Пальмирской Империи. Основана в 258-м году Люцием Аврелием Абрагием. Занимала территорию Малой Азии Сирии Палестины и значительной части Месопотамии.), когда культ стал религией их Императоров, включая легендарного завоевателя Антиоха Авадиуса, который на мгновение казался новым Александром, объединяющим Ближний Восток и средиземноморские миры под одним имперским титулом. Как это ни парадоксально, это в какой-то мере препятствовало дальнейшему росту и широкому признанию движения. Империя Осроена была мощной и экспансивной и во многих отношениях утверждала себя преемницей Рима, но она существовала в непростое время. В конце концов римская власть снова утвердилась с падением Эдессы в 284 году, алетеизм был сведен к одному из многих культов, тех, чьи соперники все больше приспосабливались к его успеху.

Несмотря на эту неудачу, Антиох Авадиус на совете Апамея в 273 году утвердил Книгу Откровений и установил иерархию священников, введя должность Принципов, которые пережили мимолетный период государственной религии и стали местными иерофантами с широкими административными полномочиями по делам их конгрегации. Наконец, религия алетеистов была постоянной частью культурной жизни римского мира, и за поколением преследований последует несколько десятилетий беззлобного пренебрежения, поскольку череда воинственных императоров не могла отвести взгляд от Дуная и Рейнских границ из-за варварских сил прямо у ворот. К тому времени, когда Император снова смог сосредоточиться на сердце римского мира, ситуация коренным образом изменилась без всякой необходимости преследовать веру напрямую.

 

[ВотанАргеад]

Текст-то где?

Уже выложил... текста много. Поэтому выкладываю по частям.

[ВотанАргеад]

Анагогизм и "варварская" философия

Великие философии и религиозные откровения второго века часто находились под сильным влиянием эллинизма, но в целом не были родственны ему. Несмотря на экономическое процветания эпохи, или, возможно, из-за этого было общее чувство меланхолии и интеллектуального отступления. Многие мыслители из среднего класса видели аскетизм как святость, тело как греховную машину и чистый дух как единственное, что имеет смысл  в этом мире.

Разумеется такое встречалась не повсеместно. Многие движения, особенно «тайные культы», часто отвергали такие философии, но они не писали письма и трактаты, не вели великие речи и по-своему способствовали этому чувству отступления благодаря своей изоляции и исключительности.

Тем не менее, одной из самых заметных тенденций второго столетия стало возвышение аскетизма в Египте и Северной Африке. В тех случаях, когда тайные культы использовали социальную исключительность, монашеские движения второго столетия использовали исключительность физическую, полностью отступая от цивилизации, принимая обеты молчания или целомудрия, отступая от мира и его многочисленных греховных обличий.

Неясно, откуда возникло монашество и новый аскетизм второго века. Некоторые недавние ученые объяснили это распространением индийской религиозной философии через египетские торговые коридоры и намного позже, династию Кушаниты-Афариды. Другие утверждают, что уже в первом веке аскетизм стал популярным. Еврейские мистики и вдохновленные ими люди блуждали в пустыне в поисках духовного смысла. Аскетические движения также часто принимали элементы зороастрийской ереси, идентифицируя единственное могущественное божество-создателя или демиурга со злыми и материальными аспектами мира. Однако эти разрозненные движения получили основное вдохновение от адаптации учения Пифагора или Платона. Зло было эманацией от монадической силы демиургов и резко контрастировало с Софией, несущественной силой добра, часто связанной с Афиной.

Движение, которое стало известно как анагогизм, было самым популярным в Сирии и Египте, и в какой-то степени предшествовало движению алетеистов и послужило источником вдохновения для его более радикальных представлений. Конечно, анагогизм не был исключительно монашеским. Его поддерживали небольшие, но растущие группы преданных последователей, которые часто вступали в конфликт с римскими властями и толпой, так как отказались от традиционного язычества. Многие современные ученые также утверждали, что анагогизм не был известен до гораздо более позднего времени, чем предполагает распространенное историческое повествование, - что ранние проповедники-анагоги были аскетами-отшельниками, дававшими обеты, и что монашество не оседало в какой-либо согласованной форме до четвертого века. Существует значительное археологическое доказательство того, что мало какие из анагогических монастырей действительно существовали до гораздо более позднего времени, чем предполагает анагогическая традиция.

После 170 года появилось много сообщений об атаках анагогических сообществ и обвинений в язвах, голоде и варварских вторжениях. Общественность обвинила школы анагогов и их богоотступничество даже в малейшем недовольстве божеств, и это, как целомудрие и другие строгие обеты, ограничивало сферу действия анагогического движения.

Возможно, анагогизм нашел общий язык с движением алетеистов. Как существенное культовое движение с могущественными врагами, две религии имели много общего друг с другом, особенно в их ранних воплощениях, прежде чем алетеизм приобретет организованную церковь под руководством Принципов. Тем не менее, алетеизм прославил божественного создателя, в то время как анагогизм отверг его, и проповедники обоих движений нашли все основания для борьбы.

Подобно софистам из Эгейских городов, алетеисты и проповедники-анагоги часто спорили на публичной площади, распространяя свои идеи на страстные толпы зрителей, ищущих свой личный потусторонний опыт.

Помимо анагогизма и ранних тайных культов, были еще два крупных учителя, чья риторика вдохновила будущие поколения философов. Первым был Саккас Эдесий, торговец из долины реки Инд, который провел около двадцати лет в Александрии, в окружении ученых софистов. Он приобщился к греческой, еврейской и иранской философии в дополнение к своему буддийскому воспитанию, и через некоторое время он отказался от занятия торговлей, чтобы вместо этого примирить эти разрозненные философии. Созданная в царствование императора Тита Виталия, его философия смешивала греческие представления о невыразимом трансцендентном Едином Боге с множеством суб-божеств, в частности в том числе классической религии и тайных культов, которые должны были пониматься как аспекты или фрагменты божественного импульса. Это понятие больше, чем любое другое, обеспечило успех учения Эдесия - это сделало классическую религию и новое язычество полностью совместимыми. Эдесий представил многие идеи, которые неоплатоники стали популяризировать, - он провозгласил материальный мир и с радостью воспринял понятие «элегантной и циклической формы». Душа рождается и возрождается вновь, чтобы испытать мир в том смысле, который был почти гедонистическим. Тело - инструмент, чтобы испытывать мир – учение Эдесия вдохновлено продолжением эллинистических проблем телесности и реализма, но приняло новый фокус как выражение постоянно меняющейся души.

Другим крупным философом был Ямвлих, арамеец, говорящий по-сирийски, который также отказался от школ анагогики. Рожденный в конце второго века, он был изначально преданным тайным культом Атаргатис, но в конце концов основал свою религию. Хотя большинство из того, что мы знаем об этом движении, исходит от его хулителей, похоже, оно было радикальным новым религиозным движением, в котором утверждалось, что любой человек, который участвовал в определенном ритуальном крещении с помазанием, мог взять Бога в себя и тем самым стать бессмертным по духу - непосредственной частью Бога.

Как и многие его современники, в том числе Бар Кохба, он в какой-то степени находился под влиянием еврейского мессианизма, и, действительно, Ямвлих нашел тех, кто дал ему этот титул. Но цель его движения, по-видимому, заключалась не в его личной славе или в каком-либо смысле политического восстания против властей - хотя оно и приобрело эти качества почти сразу. Скорее, недовольный исключительностью культа Атаргатис, он стремился демократизировать мессианскую мысль. Внеся радикальную эгалитарность в ряды алетеистов, он предложил всем людям возможность стать божествами.

Движение началось как открытое и общественное явление, но прошло совсем немного времени, прежде чем он разгневал многих более консервативных верующих. Ямвлиху утверждал, что все люди могут стать королями, приняв божественное в себя и сказав несколько слов, и это было похоже на богохульство, которое привело к тому, что он был избит до смерти черепками, кидаемыми разгневанной толпой, и многие из его сторонников были разорваны на части, за что почитатели культа назвали их «мучениками Емезы», а его хулители говорили, что они легко отделались.

Третий век и дальше

Интеллигенция римского мира пережила даже великие переломы состояния Империи. Несмотря на подъем Осроены, варварские набеги и военную анархию, объединившиеся вокруг эгейских школ философии и великих риторов все еще жили в окружении осязаемых воспоминаний о своей цивилизации. В ответ на восточные тайные культы и суеверия того времени они спорили и публиковали великие трактаты, защищая школу мысли, которая в конечном итоге будет называться неоплатонической.

Однако неоплатонизм в эпоху его генезиса не был тем же, что и в конечном итоге. Не было четкого консенсуса относительно того, что это должно означать. По сравнению с культами, для которых ересь часто была причиной для мелочных споров, у философов в какой-либо ортодоксии царил такой же разброд, как в стае кошек.

Две великие школы неоплатонизма можно условно разделить на школы Сопатра и Гераклита. Оба они были учениками мужей, которые в свою очередь были учениками Саккаса Эдесия, и оба активно реагировали на пугающий рост религиозных течений алетеистов и анагогов. В отличие от многих их современников, они не боялись варварских вторжений на границу или каких-либо многочисленных бедствий, поразивших римский мир. Они были привиты против таких угроз в силу своего местонахождения - они пересекли Эгейское море и остались в безопасности от далеких забот империи, которая чаще всего колебалась на грани военной анархии.

Соответственно, их философия могла быть проигнорирована, за исключением того факта, что в конце третьего века произошло военное столкновение, а после победы над Осроеной опытный император Аврелий утвердил себя как Доминат на западе и Базилевс на востоке. Он предпочитал сделать Никею столицей империи и создать вторичную столицу в Медиолануме для своего друга Констанция, который правил как младший император и преемник. Аврелий, как никто другой, правил как полубожественный деспот и способствовал перемещению на восток Римской империи. Неоплатоник и эллинофил Аврелий в первую очередь заботился о восстановлении контроля над потерянными восточными провинциями, и даже поосле взятии Эдессы он в значительной степени игнорировал дела на Западе.

Аврелий принес мир, стабильность и ориентацию на восток, которая позволила неоплатонизму процветать и расти как философия. Однако он был разделен надвое. Сопатр Магнезийский и его ученики утверждали, что неоплатонизм должен отказаться от поклонения меньшим богам в разной степени - второстепенные боги были важны, но прежде всего как способ воспринять большее божество, которое лежит за пределами всех богов и душ, а не как отдельные божества, Гераклт Кесарийский не согласился, и хотя у него было меньше учеников, его мировоззрение повлияло на развитие последних тайных культов, для которых их избранный бог или богиня могли бы представлять Бога целиком. Сам Гераклит был поклонником Зевса Сераписа, которому он поклонялся как Всеобщему Богу вместе со своей супругой Исидой, которая в концепции Гераклита была скорее фигурой Софийского типа, чем простым божеством плодородия, духовным существом, которое обеспечило посредничество перед более высоким и более абстрактным Сераписом.

В то время как неоплатонизм набрал силу в конце третьего столетия, он делал это в конкуренции с анагогическими и алетеистскими школами, и был необходим какой-то контекст. Великие религиозные движения римского мира были отчетливыми и сосредоточенными в Восточной и Северной Африке (где анагогизм разгорелся как лесной пожар). Урбанизм был лишь тонкой оболочкой над римским миром, особенно на Западе, где военная анархия и варварские вторжения вызвали возрождение античных доримских культов. Цивилизованный неоплатонист из Римской Галлии смотрел на своих предполагаемых соотечественников как на людей, с которыми он не разделял культуры и традиций.

Пограничная религия была очень традиционной и фольклорной, а романизация только представляла собой затухание и синкретизацию. Религия божественных императоров и великих храмов во многом заключалась в народных обрядах и небольших семейных святынях рядового гражданина, и многие из новых религий отвергли и то, и другое. Из различных движений, однако, только неоплатонизм обещал позволить гражданам держать свои собственные культы, предлагая взамен снисходительное отношение. Армия была разбросана по границам, от Мезии и Дуная, от Галлии вдоль Рейна. В то время как некоторые тайные культы, такие как Митра и Сабазис, достигли значительных успехов среди военной элиты, армия вообще была явно провинциальным институтом, защищающим обширный «цивилизованный» мир, с которым у них было мало общего. Только с Аврелианом этот раскол начнет устраняться - он завербовал свою армию с Востока, чтобы защитить Восток. Он знал, что провинциальные армии представляют собой угрозу - в конце концов, это они обеспечили его приход к власти. Единственное решение заключалось в том, чтобы поднять силы, сохранявшие культуру, которую он хотел распространять, и, соответственно, он нанял солдат из Сирии и Анатолии, а новая военная бюрократия Империи состояла из элиты среднего класса.

Будучи неоплатонистом, Аврелий участвовал в суровых гонениях на алетеистов в период между 312 и 324 годами. Эти преследования были в основном неэффективными, но они служили одной конкретной цели - исключить из академических руководящих классов любые существенные культовые принадлежности. Служить необходимо было Императору и только ему, и альтернатива была недопустима. Алетеизм был религией Осроены и, следовательно, противником. Однако Аврелий не смог полностью устранить его, но во многих смыслах был предрешен. В третьем столетии алетеизм распространил своё влияние много земли и начал завоевывать умы сельского населения, так как харизматические проповедники начали продвигаться в сельскую местность, в то время как более высокомерные неоплатоники редко покидали свои городские форумы.

Возможно, он даже одержал бы победу, если бы не был в конечном счете разбит.

[Просто пытаюсь дать некоторые общие сведения, прежде чем сосредоточиться на чем-либо более подробно.]

Изменено 3 Nov 2017 пользователем ВотанАргеад
Перепутаны города

[Звёзды Светят]

Если хотят сохранить античность - пусть давят скептицизм и неоплатонизм.

 

Вот так -

 

 

 

[ВотанАргеад]

Если хотят сохранить античность - пусть давят скептицизм и неоплатонизм.

Увы, но подобные течении неизбежно возникали в таких условиях.

[ВотанАргеад]

Если хотят сохранить античность - пусть давят скептицизм и неоплатонизм.

К тому-же неоплатонизм в АТЛ отличается от оригинала.

[ВотанАргеад]

«Александр отсекает свои яички, чтобы поклоняться своей богине».

- надпись с анонимных вульгарных граффити, найденных в пригороде Эфеса, издевка над почитающими богиню Кибелу

«Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшее из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся вселенная. Там фригийцы, первенцы человечества, зовут меня Пессинунтской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики — Минервой Кекропической, здесь кипряне, морем омываемые, — Пафийской Венерой, критские стрелки — Дианой Диктиннской,] трехъязычные сицилийцы — Стигийской Прозерпиной, элевсинцы — Церерой, древней богиней, одни — Юноной, другие — Беллоной, те — Гекатой, эти — Рамнузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем — царственной Изидой. Вот я пред тобою, твоим бедам сострадая, вот я, благожелательная и милосердная. Оставь плач и жалобы, гони прочь тоску — по моему промыслу уже занимается для тебя день спасения. Слушай же со всем вниманием мои наказы. День, что родится из этой ночи, день этот издавна мне посвящается. ».

- Апулей, Метаморфозы

«Это хорошая земля. Боги подарили её нам. Мы возьмем от неё все, что захотим, и будем её защищать, и наши сыновья будут пребывать в ней до конца времён».

- приписывают королю алеманнов Гундмару. 

Богини

Значимость Исиды во втором веке была необычайной. Обретшая известность как часть птолемеевского воссоздания египетского пантеона, ее культ имел сильный призыв к угнетенным, который выходил далеко за пределы влияния алетеистов, ориентированных на средние слои общества. В сочетании с ее всемогущим супругом Сераписом, божественная пара была объектом поклонения всех - от императорской семьи до самых низших рабов.

Культ сочетал в себе как сострадание, так и справедливость, революционную парадигму, где божества правили на небесах и ходатайствовали о милости и чудесах. По сравнению с боевой дуалистической риторикой алетеистов, культ Исиды не предлагал космическую битву против сил зла, а скорее безопасность и комфорт среди тяжести бытия и обещания лучшей жизни за пределами этого мира.

Со временем культ Исиды включил в себя неоплатоническую философию – идея реинкарнации, в частности, набирала обороты среди определенной интеллектуальной массы, но, самое главное, для апологетов религии было критически важно предписывать создание Вселенной более изначальному божеству. Ни Исида, ни Серапис не были создателями, а лишь хранителями, стремящимися принести миру мир и гармонию. Теос, породивший мир, был просто божественной энергией, чисто творческой, ни доброй, ни злой. Теос создал демонов и благожелательных духов, чуму и щедрость.

Другие известные женские культы, особенно Кибела и Атаргатис, несмотря на местные различия и культурную специфику, приняли аналогичную риторику. Женское божество было заступницей, носительницей положительных качеств и защитницей, и все эти понятия широко освещались обычными мужчиной и женщиной. Поскольку женское жречество были обычным явлением, эти культы также позволяли женщинам приобретать социальное влияние, которое они не могли получить иначе, - помогая культам распространяться среди высших классов, чья женская половина часто чувствовала себя отрезанной от путей получения законной власти.

Во время великой борьбы между алетеистской и неоплатонической мыслью фемининные культы были секретным оружием неоплатоников - создание элитистских философий, приемлемых для малоимущих, призывающих их принять более неоплатонистское мировоззрение и осудить абсолютистские учения алетеистов, для которых не было бога, кроме Зевса-Ахурамазды. Таким образом, алетеизм был чуждым и странным, и, проповедники, которые пользовались успехом, были теми, кто хотел пойти на компромисс, сохранить фемининность. Еретические учителя говорили о Софии, Эпоне или Исиде, женской силе, которая становилась милосердной защитницей, которая противостояла воинственной справедливости Зевса.

Эти ереси гарантировали, что сельский алетеизм будет принципиально еретическим и противоречить установленным учениям далекого восточного Принципата, который велит игнорировать всех богов, но Бог снизошёл на глухие уши партикулярных собраний. Проповедников, которые пытались стыдить странствующих прихожан за их греховную ересь, часто зверски избивали разгневанные толпы крестьян, которые не хотели отказываться от своих богов-защитников и осуждать местных духов как демонов. Эти нападения были описаны алетеистами как преследования языческого римского государства, но реальность часто намного сложнее -, нападения еретиков были почти такими же распространенными, как и государственные гонения.

Распространение анагогических мистиков было гораздо меньше затруднено ересью или неоплатонической мыслью. Они пришли без строгой ортодоксии или сплоченного сообщества. Блуждающие нищие и чудотворцы, они возлагали руки на восторженные толпы и изгоняли болезни, говорили на странных языках и танцевали, чтобы приблизиться к святой Софии. Когда они сформировали сильное сообщество учеников, они сразу же отступили от греховного лица несовершенного мира и созерцали чистый дух в интеллектуальной утонченности - создавая картину, которая произвела большое впечатление на тех, кто ее видел. Им не нужно было убеждать мир в своей истине, потому что лишь немногие осознали греховность плоти.

Это не означает, что неоплатоники не конфликтовали с ними. Известно, как ученик ученика Эдесия, Авксентий Родоский, спросил у ученых-анагогов, почему бы они просто не покончили жизнь самоубийством, если мир настолько грешен, и они так стремятся его избежать. В то время как многие апологеты третьего века боролись над проблемой зла, школы анагогов боролись над проблемой радости, пытаясь очернить хорошие моменты жизни. Суровые школы анагогов боролись также против архетипа греческого мира, который возродился под неоплатониками: странствующего философа, который также был тауматургом или, возможно, самим воплощенным богом. Обожествление великих людей продолжалось. Пифагореец Аполлоний Тианский представлял собой пример такого обожествления в первом веке, но у последних неоплатоников был раскол внутри их рядов, и до тех пор, пока простые люди полагали, что они могут быть богами, философия исключения, отрицающая божественность простых людей, изо всех сил пыталась добиться всеобщего признания.

Божественный Царь Востока

Возможно, нам не следует удивляться, что ни одна религия не стала доминирующей в средиземноморском мире в позднюю античность. Возможно, было бы более удивительно, если бы единственная вера, родившаяся из одной иностранной культуры и сформировавшаяся эллинизмом, как алетеизм, снискала бы всеобщее признание масс и имперскую милость. Шпон римской цивилизации был, по сути, тонким и привыкшим к тому, чтобы позволить космополитическому регионализму процветать под его эгидой. Ассимиляция была медленным процессом, и Койне-язычный Восток никогда не устраивал Латинский Запад - даже до конца Объединенной Империи он отказывался склоняться и удерживать вес своих традиций и седой величественности его городов как оплот против варварства и изменение времени. Никомедия стала вторым городом империи, а позже, когда Империя рухнула в анархию, Правящим городом, метрополией полных огромных дворцов и бюрократических кабинетов.

Бюрократию составил учёный свет дворянства Средиземноморья, Египта и Эгейского моря, в то время как армия пополнялась из анатолийских свободных общинников и сирийских вспомогательных отрядов. Таким образом, эта «новая империя» была эллинизирована.

Император стал Великим Божественным Царем, причем величайший из них был обожествлен в смерти или, в случае некоторых, в жизни. Например, Кириак Араб, был обожествлен как сын Зевса-Аполлона после его стремительного (пусть и в конечном счете эфемерного) завоевания Афаридской империи, которое привело его к востоку, к Хайберскому проходу. Жизнь на Востоке едва ли находилась под угрозой – Анатолия успешно отразила аланское вторжение, и сама Эллада никогда не подвергалась серьезной атаке, выходящей за пределы пограничных крепостей. Если городская жизнь и приходила в упадок в некоторых местах, то только из-за неопределенностей, которые были лишь временными.

Неправильно смотреть на эту новую Империю как на преемника Осроены и нечто больше, чем на римское государство, которое, по-видимому, преуспело. Основанный наемным генералом по имени Филипп Артавазд, она с самого своего зарождения носила восточный характер, даже если её граждане идентифицировали себя как «римляне». Центр Имперского мира был на Востоке и на юге. Действительно, шокирует скорость, с которой империя лишилась своих западных, и особенно северных обязательств. Богатство и цивилизация Персии сделали из неё лучшего, более древнего врага, покорение которого позволило бы Императорам унаследовать славу Александра. Это также привело к тому, что средиземноморский мир стал иметь более постоянные, содержательные контакты с божествами и философиями Индии, что вдохнуло в новую жизнь в неоплатонизм. Характер этой новой Восточной империи отличался не только культурой. Империя больше не была единственной истинной силой в мире, даже если бы это было, как писали некоторые историки, бьющееся сердце цивилизации. Латиноговорящая дунайская граница казалась далекой от Никомедии - защищалась классом людей, которые были лишены общности с цивилизованным городским населением побережья. Даже их алетеизм, который в противном случае мог бы объединить их с сирийцами и армянами, был еретическим вариантом, который признавал множество богов и возглавлялся ложными Принципами из Сардинии. Однако эти римские солдаты с помощью избирательной дипломатии никейских владык столкнулись с угрозами, связанными с разросшимися степными империями и германскими переселенцами.

Там находились армии из Иллирии, которые, дополненные кочевыми наемниками, были отправлены поддержать Императоров на Западном троне. Восточные флоты охраняли безопасность Средиземноморья, даже когда западная казна была слишком бедна, чтобы поддерживать свои собственные морские амбиции.

Поддержание единства посредством компромисса стало лозунгом администраций этих новых восточных императоров, хотя они сами были «богоподобными» военачальниками, которые брали свиты боевых товарищей и мужчин-любовников. Они вели войну, а их дворцы контролировались карьерными бюрократами и дворцовыми софистами, и именно эти чиновники регулировали  машину государственного управления.

Головокружительное множество культов и культур, составлявших их империю, требовало стабильного, трезвого управления, которое действовало почти независимо от главы государства. В то время как императоры часто назначали верхние ступени своих отделений и вносили личных друзей в сатрапы (и даже, в случае с Маврикием, переносили столицу в Ктесифон), политики и основные гражданские служащие остались нетронутыми. Местным органам власти разрешалось управлять, как они считали нужным во многих случаях. Месопотамские храмы и монеты послушно избегали изображений богов или королей, а египетским владениям разрешалось платить налоги в зерне. Арабские принцы воспитывались в качестве заложников и компаньонов в Никомедии, и армянским солдатам было разрешено давать свои клятвы Митре, а не Императору.

Тем не менее, эти изменения, которые наделили Восток могуществом и дали ему новую идентичность, пришли в то же самое время, когда Запад погружался в военную анархию. Императоры-Узурпаторы стало регулярным аспектом политической жизни, и к пятому столетию Восток был полностью отвлечен своими собственными проблемами, не позволявшими ему стабилизировать и поддерживать Запад деньгами и войсками, как он это эффективно делал с царствования Аврелиана. В 402 году Восточный Базилевс Анастасий Юлиан отказался от поддержки Валентина, его кандидатуры на титул Императора Запада, после попытки вторжения готов через Дунай. Его щедрая поддержка никогда не возобновилась, и, следовательно, Валентин был одним из многих Императоров, которые были убиты собственными солдатами, нанятыми из числа германских племен.

Примерно через шестьдесят лет Восток отправил войска для укрепления Северной Африки и Сицилии, но помимо таких стабилизирующих миссий, восстановить имперский контроль над своими обширными галльскими границами не предпринималось. Переход Римской империи от универсального европейского государства к ближневосточной деспотии был завершен.