Планетарный романс

[sanitareugen]

Вообще, у меня такая картина складывается. Есть два блока, ненавидящих друг друга, но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью ради уничтожения противника. Вот туземцы - да, расходный материал. При  этом Консорциат играет "от обороны". Не пытается создать армию из местных, натравив её на осознанцев, которая при успехе может стать неконтролируемой, а лишь препятствует попыткам осознанцев таковую создать.

И для Консорциата ксеномахи не менее полезны, чем ксенофилы. Ксеномахи ненавидят осознанцев не менее, а может, и более, чем консорциатских, а ещё заставляют ксенофилов просить помощи у Консорциата. Поэтому цель не уничтожение "нелояльной стороны", а поддержание равновесия. Так что полноценное вмешательство нежелательно, но в случае опасности "для своих" приходится, но по возможности "без пролития крови". Для него используется оружие, созданное на случай войны с осознанцами, боевые дроны, которые и так есть, расход лишь в топливе, а если учесть, что операторов тренировать надо - и вовсе, почитай что, никакого расхода. Задача операторам - долететь и с шумом пролететь. В большинстве случаев этого хватает, разбегаются не только мобилизованные крестьяне, но и часть воинов, а остальных режут ободренные союзники. То есть выжившие - это кто больше всех испугался, второй раз в войско не пойдут, а если пойдут - при первой же угрозе дезертируют. Ситуация, когда надо стрелять - крайняя редкость. Но иногда стреляют, и слухи о гибели тысячной армии разносятся, и ещё более усугубляют реакцию на всего лишь шумный пролёт. Операторы, впрочем, желание пострелять имеют, это не только "благородное развлечение" и проверка вооружения, это ещё и запись в личном деле "Участник боевых действий". Поэтому-то им особо резвиться не дают. Стрелять лишь в особых случаях.

А недовольство Звивы - ну, она, вернее, служба, в которой она консультант, выстраивала сложную систему сдержек и противовесов, а тут одну "гирьку" смахнули, и всё начинать по новой. И неизвестно, не слишком ли усилится эпарх, вплоть до чрезмерной самостоятельности, противника-то, против которого он просил консорциатской помощи, уже и нетути...

[Серая Зона]

Вообще, у меня такая картина складывается.

Шикарная теория, коллега! Респект!

[sanitareugen]

Ну, должно же быть у нас что-то поистине византийское! Коварство, интриги, "планы внутри планов"...

[Роберт]

Часть вторая
1. Звива
Я просыпаюсь от колокольного звона.
Во всех храмах Золотой Столицы звонят к заутрене. У каждого свой голос, я узнаю их все – нежные переливы Матери-Заступницы Речной, размеренный бас Изразцового храма, искусно гармонизированные аккорды Пятиколоколенного, воинственный набат «Сухорукого Дарла», и совсем рядом за окном – колокола Дворцовой ротонды, вызванивающие изысканно сложную мелодию «Гряди во славе, гряди во свете».
Сквозь жалюзи пробиваются розовые лучи восходящего Светила. Холодно. Очень не хочется вставать.
Я разлепляю веки, нацепляю очки и подтягиваю к себе планшет. 
Страшно даже узнать, какого ещё дерьма наворотили, пока я спала, этот циклитский бедолага Сланк и наши не по уму доблестные вояки.
Читаю и успокаиваюсь. Кажется, пока катастрофы нет.
Наши дроны не атаковали аборигенов и даже не выбросили патрульных коптеров, а только напугали звуковым ударом. Ладно, это на грани casus belli, но не за гранью. А вот сражение между аборигенами всё-таки было. Филоксены разбили ксеномахов наголову. Ну, это тоже лучше, чем наоборот. А главное, что сообщения по имперской радиосети пока не было. В Кразмене на радиостанции сидит наш офицер, а до Литимена, судя по всему, ещё не добрались остатки разбитого отряда ксеномахов с вестью о сражении. 
Может, филоксены их всех перебили? Это было бы идеально. Отсрочка примерно на сутки. Как раз наша комиссия успеет собраться и вылететь, прежде чем Столица взорвётся. 
Пишу в конференцию: «Постарайтесь обеспечить, чтобы инфа о сражении не попала в имперскую радиосеть». Ну а как обеспечить – пусть там Гегланцер, Сланк и прочие сами догадаются. 
Не буду же я прямым текстом писать: «Убейте всех свидетелей?» Да и не надо их убивать, достаточно задержать.
Ладно, хватит валяться в постели.
Вылезаю из-под одеяла (всеблагая Чета, как же холодно!) и первым делом встаю на весы. 70,3 кг. Это ничего, это в пределах моей нормы. Мне пока хватает силы воли удерживаться от заедания стресса. Хотя стресс такой, что удерживаться всё трудней.
Нет, решено – как только кончится этот кризис, брошу нахрен полевую работу. Пусть сулят хоть золотые горы – уйду из Администрариума. Только университет, только кабинетная работа, только преподавание. Давно пора писать фундаментальную монографию, а главное, пора создавать свою школу. Пусть молодые бегают в поле. И пусть кадровые дипломаты разгребают дерьмо.
Деликатный стук в дверь. Накидываю халат.
– Да!
Сураман вносит поднос с моим завтраком: диетические тосты, омлет, стакан мультифруктового сока, крошечная чашечка кофе для бодрости. Она одета как рабыня – в серую тунику из некрашеной шерсти и кухонный передник. 
– Доброе утро, госпожа. – С поклоном ставит поднос на столик перед кроватью.
Я хмурюсь:
– Сура, оденься по-человечески!
– Если госпоже так угодно, – сухо отвечает она. Чему эта девчонка научилась в Консорциате, так это пассивно-агрессивному поведению. – Хотя мы в Планетархии. Разве я всё ещё должна притворяться вашей супругой?
– Мы в посольстве, а это территория Консорциата. Сколько можно объяснять, Сура – моя репутация погибнет, если наши узнают, что я держу рабыню?
– Это Планетархия. Здесь все ваши держат рабов, хотя об этом и не принято говорить. Но я оденусь, как желает госпожа. – Девушка с поклоном удаляется.
Увы, мой здешний статус требует держать прислугу, хотя я прекрасно обошлась бы без неё. Разумеется, Сура – гражданка Консорциата, она отлично знает, что может уйти от меня когда захочет. Вот только она не хочет. «Я не какая-нибудь неблагодарная крыса, чтобы бросить такую добрую госпожу!» Ну и не гнать же девчонку на улицу? Её ребёнком взяли в плен в Каганате. Служба у меня – действительно лучшее, что Сура видела за всю жизнь.
Завтракаю, потом иду в ванную. Сегодня приём у планетарха, и я должна позаботится о своей внешности. Правильный макияж – тонкий вопрос в Золотой Империи. Неуместно ни его отсутствие (только простолюдинки не красятся), ни чрезмерная заметность (ярко красятся либо жёны для мужей, либо не закрывающие лиц проститутки). Мне-то как иностранке можно ходить с открытым лицом, и даже нужно – ведь я веду переговоры с мужчинами, а им было бы зазорно говорить с покрытолицей… в общем, всё сложно. Немного тонального крема, тени, неяркая помада без блеска – этого достаточно. Иду одеваться.
Сура уже подготовила мне наряд со вчерашнего вечера. Здесь тоже полно нюансов. Одежда должна выглядеть дорого, но не кричаще, и не слишком женственно, но и не мужеподобно. Надеваю белое шёлковое платье (разумеется, до пят и полностью закрытое), сверху шёлковый же кремовый пиджак. Ох и непросто было скроить это всё по моей фигуре, да так, чтобы было и не мешковато, и не слишком облегающе!
Да и вообще непросто быть социально активной женщиной в Планетархии, – в тысячный раз приходит в голову неизбежная мысль. Когда же правительство даст добро на пропаганду гинецизма? Я знаю, что правительство не против (не потому, что переживает за аборигенок, а потому что мечтает снизить их плодовитость), но боится, что за гинецизмом потянутся и другие идеи просвещения, а с ними, чего доброго, и общая модернизация – а у нас абсолютно все согласны, что это худший сценарий. Давно подумываю, как бы протолкнуть здесь гинецистские идеи в обёртке традиционной культуры. Не опереться ли на подпольный культ Девы Чащ из северо-западных провинций, на тайные общества болотных ведьм и амазонок-душительниц? Жаль, что мы о них почти ничего не знаем. Этой темой занимается Бетла Гальц, моя лучшая магистрантка, надо будет внедрить её к этим ведьмам, первоклассное получится полевое исследование… 
Ладно, подумаю об этом после. Сейчас – не отвлекаться от текущих дел. От «кризиса Сланка», как его, наверное, назовут в учебниках. Лишь бы не «кризисом Окенден». Вот уж какая слава мне нахрен не нужна. 
Довершаю наряд янтарным кулоном на золотой цепочке и неброскими бриллиантовыми серёжками. Хорошо хоть причёсываться не надо – прячу волосы под узорчатый платок с жемчужной бахромой, подарок планетарха, мальчик оценит. Придирчиво оглядываюсь. Что ж, выгляжу строго, элегантно, вполне достойно. Обуваюсь в белые туфли-лодочки, сую в сумочку планшет, выхожу.
В коридоре сталкиваюсь с послом. Бламм Экелен, молодой улыбчивый карьерист с артистически небрежной причёской. У нас с ним нормальные деловые отношения. Мы не конкуренты – Экелен метит в первые секретари Администрариума по делам аборигенов (не в администры – то политическая должность для партийных выдвиженцев, реально Админделабором управляет первый секретарь), а мои амбиции чисто академические и немного медийные. 
– Звива! Отлично выглядите. – Экелен жмёт мою руку в меру крепким карьеристским рукопожатием.
И не удерживается от беглого раздевания глазами. Не сомневаюсь, посол не прочь со мной переспать, но ни разу не позволил себе никаких намёков. Беднягу можно понять – жена много старше, из семьи крупных акционеров Большой Четвёрки, и держит его в стальном кулаке. Ну и мне самой такие потенциально скандальные истории, конечно, тоже неинтересны.
– Благодарю, Бламм, по вашему бодрому виду тоже не скажешь, что у нас кризис.
– Просто стараюсь видеть во всём светлые стороны. – (Идём с ним по коридору посольства). – Если будет война, меня отсюда выставят. Хоть отдохну немного от здешних церемоний.
Обычное лицемерие. Естественно, если будет война, правительство это расценит как провал Экелена, и тогда прощайте, сладкие мечты о должности первого секретаря. Мило улыбаюсь его шутке.
– Господин посол! Доктор Окенден! – У лестницы нас с поклоном встречает Рем Хильцель, секретарь посольства, маленький лысый чиновничек с неприметным шпионским лицом. Под мышкой – неизменная стопочка красных папок. Вот он меня почему-то недолюбливает. И он единственный, кто знает двор планетарха лучше меня. – Уже получили новости из Кразмена?
Я морщусь:
– Опять какие-то новости?
– Лотмера Сланка доставили в Кразмен конвертопланом Админкосбеза. – (Мы втроём спускаемся по лестнице). – Он потребовал, чтобы с ним взяли двух местных жителей – беглого раба, который ему помогал, и какую-то аристу.
С театральным стоном хватаюсь за голову.
– Только не говорите, что этот идиот успел завести роман с аборигенкой!
– Какой предприимчивый гарант Сделки! – улыбается Экелен.
– У нас пока нет подробных данных, – сдержанно сообщает Хильцель. – И ещё: по имперской радиосети до сих не проходила информация о сражении. Похоже, в Литимене ещё ничего не знают.
– И на том спасибо, – говорю я.
Секретарь посольства понижает голос:
– Мой информатор докладывает о завтраке планетарха. Присутствовали, как обычно, обе планетархини и великий евнух. Конардемит был в хорошем настроении, разговаривал о скачках, политических вопросов не касался. Никто не пытался повернуть беседу на наши дела.
– Неудивительно, – говорит посол, и я думаю то же самое.
Планетархиня-мать Ириллис и великий евнух Дардемит покровительствуют филоксенам, планетархиня-супруга Севалкерис – ксеномахам, но по нашему вопросу партии уже пришли к согласию, и никому не нужно вновь разжигать страсти. Это хороший знак. Стало быть, приём пройдёт без неожиданностей. Конардемит подпишет заготовленный указ, и наша комиссия отправится в Литимен.
Если, конечно, в ближайший час не придёт весть о сражении. Не взорвёт ситуацию и не смешает все карты. 
Надеюсь, этого не произойдёт.
Мы спускаемся в вестибюль. Двери автоматически распахиваются. Снаружи ожидает почётный караул – шестеро гвардейцев из тагмы Неумолимых Псантер и чиновник Логофесии по делам южных варваров. Свежий утренний ветер развевает их цветные плащи, Светило играет бликами на шлемах и остриях копий.
Два наблюдательных дрона-«шмеля» с лёгким жужжанием срываются со стены и направляются следом.
Наша процессия выходит из ворот посольства, оставляет за спиной его бетонную стену с колючей проволокой и башенками автоматических турелей, и движется по главной аллее Золотого Дворца.

Изменено 24 Jun 2020 пользователем Роберт

[Серая Зона]

и даже не выбросили патрульных коптеров

Ня! Спасибо за это упоминание, коллега!

[Серая Зона]

не потому, что переживает за аборигенок, а потому что мечтает снизить их плодовитость

Эммм... там тех аборигенов - двадцать миллионов, насколько помню, на здоровенный континентище. Куда там ещё снижать?!

[Роберт]

Не на весь континент, а на страну размером с Францию.

[fsec]

А ведь у ГГ после всей этой истории с Десфаролом, (известной со слов людей последнего и подтвержденной похищением его вдовы) репутация в Планетархии должна быть такая, что лет через двадцать его именем должны ругаться как чем-то средним между "Иуда" и "п..р гнойный".

[Nagel]

Хорошо хоть причёсываться не надо – прячу волосы под узорчатый платок с жемчужной бахромой, подарок планетарха, мальчик оценит.

Планетарх несовершеннолетний? 

 

Планетархия мне напоминает империю Цин. Только "движению самоусиления"  неоткуда взяться - альтернативных источников технологий кроме Консорциата нет(а он хочет чтобы аборигенов было как можно меньше и жили они как можно хуже) а осознанцы скорее будут поддерживать народные массы желающие повысить социальный статус местным феодалам. Гдет то метра на полтора)))

[Роберт]

Планетарх несовершеннолетний?

Нет, он ведь женат, просто намного младше её (ей слегка за 30, ему около 20).

[Nagel]

Нет, он ведь женат, просто намного младше её (ей слегка за 30, ему около 20).

Звива назвала его мальчиком в переносном смысле? 30 лет для замужества в традиционном обществе - перестарок. Или она вдова/разведена и это второй брак?

[sanitareugen]

30 лет для замужества в традиционном обществе - перестарок. Или она вдова/разведена и это второй брак?

Она пользуется критериями своего общества. И оценивает его, не себя.

[asdetr]

А ведь у ГГ после всей этой истории с Десфаролом, (известной со слов людей последнего и подтвержденной похищением его вдовы) репутация в Планетархии должна быть такая, что лет через двадцать его именем должны ругаться как чем-то средним между "Иуда" и "п..р гнойный".

WУчитывая репутацию Десфарола и его этерии - вовсе не обязательно.

[de_Trachant]

Планетархия мне напоминает империю Цин.

Византийщина же отовсюду лезет 

[fsec]

WУчитывая репутацию Десфарола и его этерии - вовсе не обязательно.

Которую за пределами провинции мало кто знает. А историю распространять будут ксеномахи.

[Роберт]

30 лет для замужества в традиционном обществе - перестарок. Или она вдова/разведена и это второй брак?

Наверное, я неясно выразился. 30 лет - это возраст самой Звивы, а не жены планетарха.

[renyxa]

А я так ждал, надеялся и верил, что Звива в итоге окажется главной злодейкой...

[Крысолов]

Разве я всё ещё должна притворяться вашей супругой?

Апплодирую стоя. Отличная инверсия!

[Nagel]

Византийщина же отовсюду лезет 

Скорее эллинистические государства.

[de_Trachant]

Скорее эллинистические государства.

Платки, колокола, евнухи - тут так и просится какая-нибудь Ирина Афинянка в императрицы, и бравый армянин в главные генералы

[Antabus]

Золотые купола душу мою...

А, да, опять домыслил - ни где не сказано, что купола и что золотые. Сцена с колокольным звоном почему-то "1984" напомнила - там ГГ по перезвонам схожим образом ностальгировал. 

И мелкий Рем похудел и перенёсся появился. 

[Роберт]

Шумят под ветром кирпично-красной листвой авианские кипарисы. Впереди высятся белоснежные пропилеи Ворот Испытания. Мы равняемся с воротами посольства Свободных Колоний, останавливаемся, пропускаем вперёд их делегацию. У осознанцев приоритет: они – независимая держава, а мы считаемся данниками Планетархии. Поэтому и в эскорте у них восемь гвардейцев, а не шесть, и сопровождающий чиновник из Логофесии выше рангом. 
Самих осознанческих представителей, правда, только двое. Оба в оливковой униформе полувоенного покроя с синими шевронами дипломатической службы, оба с протокольно напыщенными физиономиями. Престарелый тучный посол Ваннек и мой коллега, доктор Цандр Иккель, солдафонского вида рослый мужчина с невыразительным круглым лицом. Иккель считается у осознанцев главным экспертом по Планетархии, но по сути он журналист-пропагандист, скорее всего, из армейских разведчиков. Научный вес у него нулевой, и я даже не уверена, знает ли «доктор» Иккель летьянмер, потому что ошибки в его статьях смехотворные. Но в комиссии от осознанцев будет именно он. Это хорошо. Он не очень опасен.
Сухо киваем коллегам-осознанцам. Наши посольские презирают Ваннека не меньше, чем я презираю Иккеля, считают его старым упрямым ослом. Ваннек действительно всегда тупо гнёт одну и ту же линию – не позволить Консорциату усилить своё влияние в Планетархии, не идёт ни на какие сделки и размены. Но по-моему, это сила, а не слабость. Во всяком случае, такая политика работает: нам действительно не удаётся усилить своё влияние. Но наш красавчик-посол Экелен, конечно, никогда не признает, что старый увалень Ваннек его переигрывает. Пропускаем осознанцев вперёд, сами идём следом.
В Воротах Испытания обычный спектакль. Сопровождающие чиновники обмениваются серией ритуальных фраз со стражниками, сакарарии-катодисты в передниках из свинцового листа с торжественным видом поворачивают рычаги, изображая, будто просвечивают нас катодными лучами. Хотела бы я знать, сколько гектокилодней назад эта проверка превратилась в бессмысленную имитацию, при каком планетархе отказал настоящий лучевой аппарат? «Подтверждаю – они чисты! Свидетельствую – они безоружны!» – возглашают сакрарии, подымая над головой чёрные пластины с нарисованными скелетами. И нас пропускают во Внутренний дворец.
Теперь нас сопровождает чиновник более высокого ранга и шестёрка воинов Ближней стражи с автоматами, в касках и бронежилетах. Идём вдоль песчаниковой стены с барельефными ростовыми фигурами всех планетархов от ныне царствующего Конардемита до полумифического Велтескара. У некоторых государей, посмертно объявленных узурпаторами, отбиты лица и выскоблены картуши с именами. 
Свободное место на стене почти закончилось: после Конардемита осталось место лишь для одной фигуры. Из-за этого давно идут толки, что нынешний планетарх – предпоследний. Видимо, чтобы покончить с этими разговорами, по левую сторону аллеи начали строить вторую стену для будущих рельефов. Но постройка идёт вяло, успели уложить только несколько глыб песчаника, и они не закрывают вида на лужайки, клумбы, фонтаны, отдалённые флигели дворцовых служб. В этой части дворца – уже никаких деревьев. Здесь всё продумано: открытые галереи, насквозь просматриваемые анфилады – никакой возможности спрятаться, проскользнуть незамеченным, сговориться с кем-нибудь с глазу на глаз.
Минуем поворот в аркаду, ведущую к Ротонде, и поднимаемся к великолепному входному порталу Золотых Палат. Порфиритовые колонны. Сверкающие бронзовой облицовкой обелиски. Колоссальные конные статуи Дарлонена Великого и Фрасдемита Родоначальника из белого нефрита и серпентина. За порталом – несколько переходных залов, каждый выше, просторнее и великолепнее следующего: Родонитовый вестибюль, Зеркальный октагон, Перистиль нимф. Все наполнены придворными, чиновниками, гвардейцами, невнятный гул отдаётся эхом от стен и сводов. Перед нами расступаются. Трубят рожки, и вот перед нами открываются последние двери. Тринеф Золотого Трона. Святая святых.
Два ряда малахитовых колонн с золочёными капителями. В промежутках между колоннами свешиваются знамёна сорока восьми имперских провинций. Впереди, до самого пола, закрывая занавесом тронный постамент, висит гигантское полотнище с имперским знаменем: синее поле, жёлтый ромб, в ромбе чёрный вставший на дыбы грифопард. Занавес опущен. Святейший планетарх ещё не явил свой лик. 
Двумя шеренгами лицом друг к другу выстроились придворные. Расстановка чётко продумана: ксеномахи и филоксены стоят вперемешку. Чиновник из логофесии церемоний отводит нас к назначенному месту, довольно близко к трону. Осознанцев ставят напротив нас.
Я в нашей тройке низшая по рангу, поэтому стою дальше всех от трона. Справа от меня секретарь Хильцель, слева – софист Ньюрдис, один из учёных Академии Небесных Птиц, благообразный пожилой мужчина с ухоженными сединами, в чёрном плаще философа с парчовыми аппликациями шестого ранга. Сдержанно кланяемся друг другу. Ньюрдис будет в нашей комиссии представителем ксеномахов. 
Да, как и все местные учёные, он ксеномах. И да, местных учёных можно понять. Представьте, что вы – представитель почтенной школы, которая уже много гекоткилодней неустанно корпит над остатками научной литературы Первой Цивилизации. Вы посвятили всю жизнь её расшифровке, интерпретации, яростным спорам об истинном смысле давно забытых формул… И тут прилетают какие-то странные парни якобы с Авы, и оказывается, что все ваши изощрённые теории не стоят мусора! Как их после этого не возненавидеть? Как не проклясть? Как не объявить всю их науку гигантским обманом? Очень хорошо понимаю таких, как софист Ньюрдис, и даже немного сочувствую. Но вряд ли мы сработаемся в комиссии.
Напротив нас – осознанческие дипломаты Ваннек и Иккель, а рядом с ними – друнгарий Ренартин. Будущий представитель филоксенов в комиссии. Бывший протостратиг Южной Границы. Мой бывший любовник.
На нём алый плащ с богатыми аппликациями третьего ранга, на поясе меч (друнгарий не обязан сдавать оружие), причёска в воинском стиле: длинные чёрные волосы, длинные усы под орлиным носом, узко выстриженная бородка. Прищуренные чёрные глаза встречают мой взгляд и прищуриваются ещё ýже. Отвожу глаза.
Я всё ещё не могу спокойно смотреть на Рена. Мне стыдно. Я чувствую вину.
Рен порвал со мной, когда узнал, что я выпустила книгу о Южной Границе. Решил, что я была приставленной к нему шпионкой. И мне не удалось его разубедить, потому что в этом была доля истины. Разумеется, я сошлась с Реном вовсе не по приказу Консорциата. Я действительно любила его! Но может ли поверить человек патриархальной культуры, что женщина может сама, по собственно воле, принимать такие решения?
И вот что хуже всего: Рен считает, что это из-за моей книги его перевели в столицу. Разумеется, с повышением, на почётную должность – но у него отобрали протостратигию, где он был полновластным хозяином, покончили с его программой модернизации южных войск, разогнали его кадетский корпус для сирот и офицерское училище… короче, уничтожили всё, чему он посвятил жизнь. И Рен уверен, что всё это из-за моей книги! Что это из-за моих выводов Консорциат и двор увидели в нём опасность! 
И в этом мне тоже не удалось его разубедить. Потому что я сама не уверена, что это неправда.
Ренартин теперь ненавидит меня. Мне тяжело встречаться с ним взглядом. Жаль, очень жаль, что мы будем вместе в этой комиссии.
В сумочке сигналит планшет. Вызывает Сланк. Отклоняю вызов, выключаю планшет: сейчас посторонние разговоры неприличны.
Торжественнее обычного звучат трубы. Нет, это ещё не планетарх. С пышной свитой сакрариев и аскетов в зал вступает великий сакрифик Филорион. За ним несут кресло. Глава аваитской церкви – единственный, кто имеет право сидеть в присутствии планетарха.
Этот ещё нестарый аскет с вытянутым землистым лицом и глубоко запавшими глазами, как ни странно, не принадлежит ни к какой партии и ни к какому семейному клану. Филорион завоевал авторитет исключительно своей праведной жизнью. Именно как внепартийного человека, чуждого интригам, его и возвели на престол святого Сордема. Филорион – искренне религиозный человек, но при этом далеко не простофиля. Мне доводилось с ним беседовать. Он проницательный психолог и отлично разбирается в мирских делах, но понимает свои границы. Филорион – будущий глава комиссии. Интересно будет с ним поработать. Его кресло ставят не в правом и не в левом ряду, а посреди прохода, лицом к трону планетарха, всё ещё скрытому занавесом. Благословив всех стоящих справа и слева, Филорион садится.
Вот наконец пронзительный хоровой сигнал труб. По рядам проходит шум, шелест одежд: все опускаются на колени. Мы, консорциатские дипломаты, становимся на одно колено. Осознанцы как представители независимой державы гордо остаются на ногах.
Занавес поднимается. Преломленное призмами и зеркалами сияние Светила бьёт по глазам. В его ореоле восседает на Золотом Троне, с ног до головы в златотканой парче, в высокой золочёной митре, святейший планетарх Конардемит.
Это молодой человек семи с половиной килодней от роду, с приятным мягким лицом, льняными локонами и едва пробивающейся бородкой. По правую руку стоят две дамы, планетархиня-мать Ириллис и планетархиня-супруга Севалкерис, тоже все в золоте, лица под узорчатыми вуалями. По левую руку – великий евнух Дардемит, дядя планетарха, самый влиятельный человек в империи. Его оскопили в детстве по приказу его собственного отца, чтобы не оспаривал престол у старшего брата Фледемита. Придворный историк оценил это решение как суровое, но, в сущности, милосердное.
Ещё недавно тронов было два. На втором троне восседала Ириллис, хотя официально уже не была регентшей. Но люди из окружения Конардемита стали слишком уж активно ему нашёптывать, что матушке пора бы почтительно указать на место. Испугавшись, что сына настроят против неё, Ириллис сама отказалась от второго трона. При этом шептуны не остались безнаказанными: один (цирюльник планетарха) был найден в своих покоях посиневшим и распухшим, другого (кажется, постельничего) выловили с камнем на шее под Двухбашенным мостом. Вся столица дней двадцать только и судачила об этих перипетиях. Говорили, что главную роль сыграл великий евнух: он всегда действует в полном согласии с Ириллис, всегда отстаивает её интересы. Слухи об их отношениях ходят тоже увлекательные.
Конардемит с суровой миной, не идущей к его добродушному лицу, поднимает руку в сверкающих перстнях и делает жест разрешения. По рядам снова проходит шум: все встают. От нашего ряда отделяется чиновник первого ранга, что стоял ближе всех к трону. Это логофет почты Колкерис, кузен планетархини-супруги. Он ксеномах, как и вся могущественная семья Керисов. И это он контролирует имперскую радиосеть.
Я напрягаюсь. Если кто-то в столице уже знает о сражении – это Колкерис. Если он решит взорвать хрупкое равновесие – он сможет сделать это сейчас.

[Alexander Nekrasov]

Свободное место на стене почти закончилось

Кончилось место в Успенском Соборе, кончились Рюриковичи

Кончилось место в Петропавловском Соборе - кончились Романовы.

Кончилось место у мавзолея - кончился СССР. Черненко подхоранивали к Андропову. А для Последнего Романов и вовсе пришлось пристройку городить.

 

[fsec]

Да, как и все местные учёные, он ксеномах. И да, местных учёных можно понять. Представьте, что вы – представитель почтенной школы, которая уже много гекоткилодней неустанно корпит над остатками научной литературы Первой Цивилизации. Вы посвятили всю жизнь её расшифровке, интерпретации, яростным спорам об истинном смысле давно забытых формул… И тут прилетают какие-то странные парни якобы с Авы, и оказывается, что все ваши изощрённые теории не стоят мусора! Как их после этого не возненавидеть?

Насколько я помню, колонисты прилетели достаточно давно, и, более того, делиться научными знаниями с аборигенами не спешили. 

[Alexander Nekrasov]

делиться научными знаниями

Зачем "делится". Достаточно понять реакцию на текст, включающий объяснение формул.