Одиссея жупана Влада

[sigulin.maxim]

Да и славяне ли они?

в итоге стали ими. Вот я сам честно не помню/не знаю, к 640-му они уже славяне или еще балты?

[ВладIMIR]

sigulin.maxim: Вот я сам честно не помню/не знаю, к 640-му они уже славяне или еще балты?

Аналогично. Но автор и не собирается их на Пелопоннес тащить. И правильно делает - не стоит умножать сущности сверх необходимого.

[Каминский]

Глава 4. Dolce vita

 

Давно уже улицы древней Спарты не знали такого многолюдства, как во время зимнего веча славян Мореи. Мраморные дворцы и храмы  лежали в руинах,  сквозь брусчатку мощеных улиц пробивалась трава, которую охотно щипали свободно бродившие по городу козы. Рядом с развалинами старых зданий стояли и дома нынешних жителей города – как славян, так и греков, несмотря ни на что, оставшихся жить в Спарте. Сейчас большинство же горожан скопилось в центре, где вожди милингов, сагудатов, велегезитов и драговичей-езеритов, щеголяя ромейскими одеждами и драгоценными украшениями,  внимательно слушали гонца неретвлян, выступавшего с развалин Акрополя.

 

- Греки давно разучились воевать!  - горячо говорил он, - поэтому их и бьют со всех сторон – арабы, авары, франки. Сейчас они воюют с  Ротари, каганом лангобардов, что уже отобрал у кесаря половину Италии. Отберет и все остальное – если только мы не придем к ним на помощь. Покажем крещенникам, - и ромейским и ломбардским, - как умеют воевать сыны Велеса и вои Перуна!

 

-Нам и так есть чем прославить богов, - оборвал его жупан Войнимир, - сколько заплатит экзарх Равены если мы пощекочем мечами ломбардское подбрюшье?

 

- Экзарх Равенны дает  по одной номисме за меч, - ответил гонец, - и  еще обещает дать проводников по Италии.

 

-Что? – возмутился Войко, - всего одну номисму? Да один ромейский пехотинец получает пять номисм в год!

 

- А федерат – две с половиной, - добавил жупан милингов,  - экзарх думает купить славян столь жалкой подачкой?

 

-Правильно! Идите сами в эту Италию!

 

-Лангобарды слишком сильны!

 

- Хочешь вести нас на смерть за гроши!

 

Осыпаемый насмешками и возмущенными криками, красный как рак, нереветлянин  спустился с Акрополя. Но не успел он сделать и пары шагов, как почувствовал на плече чью-то руку. Обернувшись, гонец увидел молодого воина в ромейских доспехах. Голубые глаза смотрели на чужака с насмешкой, но и с интересом.

 

- Если наниматель жадничает, воин сам может взять, что считает нужным - сказал он, - иначе ему незачем вообще браться за меч. Я пойду с тобой за море, нереветлянин.

 

-Кто ты? - спросил ошеломленный гонец.

 

- Владислав, сын жупана драговичей.  Когда ты отплываешь?

 

- Через два дня.

 

- Хорошо, я приду к тебе со своими людьми и кораблями.

 

Молодой жупанич протянул руку и гонец радостно пожал ее.

 

-Ты не пожалеешь, - сказал он, - жупан Цетмир щедр ко всем, кто воюет за него.

 

-Будем надеяться, что ты говоришь правду, - усмехнулся Влад, - или я найду иной способ забрать обещанную плату.

 

 

Грохот волн заглушал все остальные звуки, когда Влад, пробираясь меж отвесных скал, осторожно спускался к  разбушевавшемуся морю. Рубаха и штаны были насквозь мокрыми от соленых брызг, порывы ветра угрожали сбросить жупанича прямо в ярящиеся волны, однако он упорно спускался, цепляясь за скользкие камни.

 

Влад проснулся посреди ночи от  уже знакомой боли в плече – неведомая рука сдавила его с такой силой, что едва не сломала кости. Пышная рабыня делившая с жупаничем ложе, вскинулась, когда он непроизвольно пихнул ее в бок. С губ девушки уже готов был сорваться вопрос, но при виде выражения глаз господина,  девушка закрыла рот, не сказав ни слова. Жестом Влад приказал ей убраться, после чего поднялся с ложа и принялся одеваться. Перед его глазами все еще стояло то сновидение, последнее перед пробуждением – и в нем был этот берег. Насколько одевшись, Влад вышел из дома  и, оседлав привязанного коня, направил его в сторону моря.

 

Спустившись, он увидел все то же видение из сна – могучие валы, с грохотом разбивающиеся о скалы.  Все эти камни выглядели весьма странно: один, длинный и сплющенный по бокам, напоминал змею или угря, другой, слегка заостренный кверху, - плавник гигантской акулы. Был тут и плоский камень, настолько выщербленный волнами и ветром, что  походил на осьминога или медузу. Но среди всех скал особенно выделялась одна – поросший водорослями и ракушками черный валун, напоминавший кита, выгнувшего горбом спину. Очередная волна с ужасающим грохотом обрушилась на него, скрыв камень из виду. Когда же вода отхлынула, Влад невольно выругался, схватившись за висевший на шее молоточек Перуна.

 

На камне сидела одна из тварей, что он видел во сне, когда они возвращались с Акротири: чудовище, напоминавшее помесь собаки и тюленя. В глубоко посаженных, налитых кровью глазах угадывался нечеловеческий ум. Клыкастая пасть сжимала большой, необычного вида меч. При виде Влада тварь вскочила и, мотнув головой, выпустила из пасти клинок. Описав большую дугу,  меч полетел  прямо на Влада, в последний момент успевшего поймать оружие за рукоять. Это оружие сильно отличалось от всего, что он видел раньше: широкий, слегка изогнутый клинок, был выкован из незнакомой, серо-голубой стали, отполированной до зеркального блеска. Влад как-то сразу понял, что своей остротой меч превосходит любой клинок, выкованный в человеческой кузне. Рукоять была выполнена из кости какого-то животного, а в набалдашник был вделан синий драгоценный камень. Вдоль лезвия тянулись едва различимые изображения странных существ, напоминавших то, что стояло сейчас перед ним.

 

- Форкий, Владыка Глубин доволен твоими жертвами, - пролаял диковинный зверь, - и дарит  тебе меч из кузни тельхинов – я был одним из тех, кто ковал его! Этот меч непростой – если рядом с тобой, кто замышляет недоброе, он оповестит тебя.

 

-Оповестит? Как?

 

-Ты сам поймешь, - в нелюдском голосе зазвучали отголоски рычащего смеха, -  если ты вправду так смышлен как кажешься. Помни, что Форкий, которого твой народ именует Морским Царем, будет благоволить тебе, если ты продолжишь радовать его жертвами.

 

Влад уже раскрыл рот для следующего вопроса, но тут новая волна обрушилась на камень. Когда она отхлынула, чудовище уже исчезло.

 

 

Истошный женский крик взрезал воздух, тут же сменившись грубым хохотом на несколько голосов.  Влад поморщился при виде  насаженной на острый кол обнаженной девушки. На месте грудей у нее красовались две жуткого вида раны, из которых хлестала кровь, чрево также было вспорото и из него свисал на пуповине маленький трупик с размозженной  о камень головой.

 

- Номисма, не меньше,  – послышался голос рядом. Обернувшись, Владислав увидел Стоймира, с сожалением смотревшего на умиравшую девушку. Ничего не ответив, Владислав передернул плечами и отправился к кораблям. 

 

В Италию Влад привел  три лодьи  - вместе с сотней отлично вооруженных бойцов. Жупан неретвлян Цетмир, - рослый чернобородый мужчина, в алом плаще поверх ромейского доспеха, - привел три сотни. С неретвлянами явилось двести союзников – сербов: сравнительно  недавно переселившиеся на благодатные Балканы откуда-то с севера,  они выглядели сущими дикарями рядом с уже частично приобщившимися к цивилизации морейскими славянами.

 

Союзный отряд на двадцати кораблях высадился на берег герцогства Беневенто, близ ромейского города Сипонта. Здесь славяне получили условленные деньги и проводников, после чего двинулись на юг, пока не встали лагерем у реки с названием Орфанто. Здесь Цетмир  велел своим людям распоряжение копать потайные ямы с кольями внутри. Сам лагерь оградили нарочито слабой оградой.

 

- Зачем это? – недоуменно спросил Влад.

 

- Ты не знаешь ломбардов, - покачал головой Цетмир,  -  ваши люди воюют только с пешцами, а авар, наверное, ты уже не помнишь. Ломбарды не имеют луков, но когда их конница, с длинными копьями наперевес,  скачет на тебя, то хочется превратиться в мурашку и спрятаться куда подальше. Твои воины не имеют опыта борьбы с всадниками, а у сербов вообще нет доспехов – поэтому мы будем сначала пытаться остановить конников, а уж потом - их убивать.

 

Построив лагерь, славяне рассыпались по соседним деревням, собирая продукты и женщин.  Вот тут Влад увидел, на что способны их новые союзники. Прожившие уже несколько поколений рядом с ромеями драговичи и неретвляне с удивлением смотрели на  северных варваров. Покрытые замысловатыми татуировками,  вооруженные топорами и щитами, а одетые лишь в волчьи шкуры сербы творили что-то запредельное – натешившись с женщинами, они сажали их на колья, предварительно отрезая и пожирая их груди. Мужчин они привязывали к столбам и забивали дубинами; грудным младенцам разбивали головы о камень, а стариков со старухами сжигали заживо. Если о младенцах и стариках  драговичи не особо беспокоились, то убийство женщин и мужчин, которых можно было продать за звонкую монету, их немало  раздражало.

 

- Оставь, - посоветовал Цетмир пожаловавшемуся на такое расточительство Владу, - сербы золоту-то и цену еще не знают. И года не минуло с тех пор как они явились сюда с севера. Они и море увидели впервые в жизни –  уверен, они не понимают даже на нашем ли они еще свете или уже за Кромкой. Вот и ублажают Перуна с Велесом, как могут. Подожди – вот начнётся битва и  они себя покажут.

 

Владу пришлось убедиться в правоте этих слов, когда, наконец,  явились лангобарды –сотни полторы конников и еще три сотни пеших воинов. Славяне готовились встретить врага, выстроившись перед лагерем – в центре вооружённые неретвляне и драговичи, по краям – бездоспешные сербы. Они едва успели занять свои места, когда конная лава стронулась с места, постепенно набирая скорость. Вот теперь Влад понял, что имел в виду Цетмир: мчащаяся на  него конница, ощетинившаяся длинными копьями, действительно выглядела донельзя грозно, особенно в сопровождении громкого, как гром, топота копыт.

 

-Держать строй! – крикнул Цетмир, вскидывая копье, когда лангобарды достигли первого ряда ловушек, - всем приготовиться!

 

С пару десятков лошадей сходу провалилась в ямы, переломав ноги и напоровшись на колья вместе с всадниками. Оглушительное ржание и крики гибнущих людей огласили воздух, но конница все равно рвалась вперед – чтобы напороться на вторую линию защиты.  Взметнулись заостренные связки кольев,  пробивая груди испуганно ржавших лошадей, поднимавшихся на дыбы и скидывавших всадников, также напарывавшихся на торчащие из земли колья.

 

Лангобардская конница смешалась, потеряв темп, когда в бой вступили сербы. Волчий вой раздался с левого фланга и лавина полуообнаженных воинов рванула вперед. Не переставая выть и пугать лошадей, сербы рубили все подряд – и лошадей и лангобардов и даже попавшихся  под горячую руку соплеменников. В ярости словно обезумевшие сербы срывали с себя неказистые одеяния,  совершенно голыми кидаясь на острую сталь. Казалось,  эти дикари не ведают боли: пораженный Влад смотрел, как один из ломбардов ткнул копьем в обнаженную грудь северянина – но лишь оттолкнул его, даже не оцарапав кожу. А серб, упав от толчка копья, тут же вскочил на ноги, одним прыжком взлетел на коня и снес ломбарду голову. Вскоре на помощь подоспели и остальные славяне. Сам Влад ворвался в образовавшиеся во вражеском войске прорехи. Вот и представился способ опробовать новый меч – каждый удар божественного оружия разрубал коня вместе с всадником. Пораженные лангобарды просто разбегались перед жупаничем, в то время как его собственные воины, воодушевленные примером вождя, с удвоенной яростью кинулись в бой. Вырезав остатки конницы, пираты бросились к пешим лангобардам, немедленно обратившихся в бегство. Славяне же догоняли и убивали бегущих в спину.

 

Уже позже, собирая добычу с трупов, Влад наткнулся на мертвеца в особенно богатых одеждах. Что-то в нем показалось жупаничу странным и он окликнул Цетмира. Тот же подозвал следовавшего за войском ромея-проводника по имени Петр.

 

- Это  Айо, герцог Беневенто, - сказал Петр, - ты хорошо начал войну, вождь.

 

-Надеюсь также хорошо ее и закончить, - усмехнулся Цетмир. Рассмеялся и Влад, карман которого уже грело снятое с герцога золотое кольцо с большим красным камнем.

 

Последующие две недели прошли достаточно спокойно – не встречая сопротивления, славяне разъезжали по окрестным селениям в поисках добычи. Ее оказалось немного – в основном еда да кой-какой скарб. Только в местных церквях да в парочке домов здешних богачей, не успевших спастись, нашлись какие-то ценности.  Сербы отличились и тут: из добычи они брали только то, что можно съесть, одеть или использовать как оружие.  Золото, равно как и прочие ценности, они отдавали в жертву водным богам, выкидывая в море вместе с принесенными в жертву пленниками.

 

Те  же из селян, кому довелось спастись, в панике бросали дома, прячась в окруживших здешние селения горах и холмах. Пока рядовые воины охотились за беглецами,  вожди похода, по договорённости с ромеями, продолжали ждать подхода противника.

 

 

Ожидание закончилось на пятнадцатый день после битвы, когда явилась новая дружина ломбардов во главе с братом и наследником Айо – Радоальдом. Как ни странно, он говорил по-славянски –  выучил, когда жил на севере, в герцогстве Фриули.  Он-то и вступил в переговоры,  попросив дать ему отсрочку на один день, чтобы по христианскому обычаю помолиться на могиле брата. Цетмир, на которого произвело впечатление, что заморский немец говорит на человеческом языке, готов был согласиться. Согласился было и  Влад, несмотря на свою врожденную осторожность, когда внезапно ощутил у бедра некое  жжение.  Драгович как бы невзначай положил руку на рукоять меча – и почувствовал, что сталь дрожит под его рукой, словно живая плоть. Улучшив момент, он глянул на клинок  – и увидел, что камень на нем мерцает неярким светом, темно-синим, словно морская глубь.

 

-Ты, верно, очень любишь своего брата, герцог, - сказал жупанич, - раз даже готов отложить месть, чтобы попрощаться с ним.

 

-Айо уже не вернешь, - ответил Радоальд, - а Господь учил нас прощать врагов.

 

Он говорил ровным, почти дружелюбным голосом, без страха глядя в глаза Владу, однако тут заметил побелевшие костяшки пальцев, сжавшиеся на рукояти меча герцога.

 

- У меня тоже есть брат, - кивнул Влад, - так что я понимаю, что ты чувствуешь, герцог. Если ты так горюешь по Айо…отправляйся к нему прямо сейчас!

 

Радоальд потянул клинок, но Влад оказался быстрее – меч Форкия словно сам прыгнул к нему в руку. В следующий же миг герцог уже падал на землю, разбрызгивая кровь и мозги из разрубленного черепа.

 

- Измена! – крикнул Влад, - убивайте немцев!

 

Призывая Перуна, дружинники жупанича  кинулись на лангобардов.  Остальным славянам не оставалось ничего иного, как  присоединиться к избиению немцев. Те отважно отбивались, но внезапность нападения и численный перевес славян сделали свое дело – за короткое время все враги были вырезаны. Лишь несколько человек  удалось захватить в плен – и им Влад лично перерезал горло на берегу моря, давая крови стекать в набегавшие волны. Меч, которым он это делал, на мгновение изменил свет, став почти неотличим от вод неспокойной Адриатики.  Это, также как и мерцавший тусклым свечением синий камень в рукояти, не укрылся от дружинников.

 

-Откуда у тебя этот меч? – в голосе  Стойгнева слышались отголоски суеверного страха.

 

-Как-нибудь расскажу, - усмехнулся Влад, - а пока – пойдем забирать свою долю.

 

Позже  лангобардский хронист напишет, что его соплеменники подверглись «большому избиению» от  славян, разгромивших герцогство Беневенто. Король Ротари воевал с ромеями на севере и  не мог прийти на помощь южанам. С помощью славян ромеи смогли захватить земли южной Италии, а воины жупанича Влада вернулись домой с большой добычей и новым опытом.

 

 

 

Изменено 2 Aug 2021 пользователем Каминский

[LokaLoki]

Этот меч сильно отличалось от всего

отличался?

Влад как-то сразу понял, что своей остротой меч превосходит любой клинок, выкованный в человеческой кузне.

Как-то как по мне не очень как-то Но такое.

Этот меч непросто – если рядом с тобой, кто замышляет недоброе, он оповестит тебя.

непростой?

Это Айо, герцог Беневенто

Ага. 646ой.

В следующий же миг герцог уже падал на землю, разбрызгивая кровь и мозги из разрубленного черепа.

АИ! АИ! Византийцы вернули Беневенто? Сполето все еще в ломбарде?

Спасибо за проду!

[imnot]

Каминский? Почему снижаете уровень письма? Почему вы, Каминский, заслуженный автор, пропускаете на лету все события? И это, Каминский, только реплика на исходное произведение. Откуда взялся меч-кладенец? Он что, из моря выпрыгнул? Как можно убивать в спину? Зачем разбивать голову новорожденному младенцу, чтобы не мучался?
Я вижу попытку поставить дело на поток, Каминский, вы не стараетесь и тем самым, Каминский, тем самым..

[Каминский]

Откуда взялся меч-кладенец?

Там вроде как написано - откуда.

Византийцы вернули Беневенто?

Ну вроде как.

Спасибо за проду!

Всегда пожалуйста

[ВладIMIR]

Каминский: чудовище, напоминавшее помесь собаки и тюленя

Э, как Вы с Владычицей Озера! ("меч держала над водами таинственная рука" ) 

Изменено 3 Aug 2021 пользователем ВладIMIR

[Каминский]

Э, как Вы с Владычицей Озера!

У славянских собственная гордость и особенная стать.

Пусть даже само чудище и греческое

[Magnum]

 

Вы как хотите, а я пока за византийцев болеть буду. 

еще не вечер

В результате: 

 

герой переходит на сторону византийцев; 

на сцене появляются еще более отмороженные отморозки, чем он сам. 

 

Впрочем, 

еще не вечер

[Каминский]

герой переходит на сторону византийцев;  на сцене появляются еще более отмороженные отморозки, чем он сам. 

Бывают в жизни неожиданности)

[Neznaika1975]

герой переходит на сторону византийцев;  на сцене появляются еще более отмороженные отморозки, чем он сам. 

это жизнь )))

 

ладно хоть воду из желудков верблюдов не пьёт 

[Каминский]

ладно хоть воду из желудков верблюдов не пьёт 

Еще не вечер)

[LokaLoki]

Суббота близится, а проды, жалко, нет

[Каминский]

Глава 5: В лесах Аркадии

 

- Чернобог бы их всех забрал, - Влад досадливо сплюнул, - какое это уже село?

 

-Четвертое, - ответил из-за спины Стойгнев. Влад кивнул, мрачно созерцая простиравшиеся перед ним обгорелые развалины. От деревушки, укрывшейся в долине меж высоких гор, нынче осталось только пепелище. Даже беглый взгляд, брошенный жупаничем на разрушенное село, подсказывал, что разжиться тут уже нечем.

 

-Обыщите все, - бросил Влад, - вдруг найдется кто живой.

 

-Это вряд ли, - отозвался Стойгнев, но все же послушался воеводу. Небольшой отряд в двадцать человек разбрелся меж обгорелых остатков небольших домов, все еще курившихся слабым дымком. Влад  рыскал вместе со всеми, то и дело поглядывая на окруживший деревню густой лес. Если оттуда вдруг явятся те, кто расправился с местными жителями, вряд ли они обрадуются чужакам.

 

Сомнения Стойгнева оправдались – вскоре славяне наткнулись на большую яму, ранее, судя по всему, использовавшуюся для хранения зерна или чего-то в этом роде. Сейчас же в ней, наспех закиданной всяким хламом, лежали трупы, сваленные в одну окровавленную груду. Влад кивнул и двое его людей сноровисто выволокли из ямы несколько  безжизненных тел. Все до единого мертвецы имели один важный изъян – у них  были отрезаны головы.

 

-Это сделано славянским оружием, -  сказал Влад, внимательно осмотрев трупы, -  не слышал, чтобы кто-то из наших забирался в эту глушь.

 

-Видимо, забрался, - пожал плечами Стойгнев, - кто бы это не был, он нам ничего не оставил. Как и во всех прошлых деревнях – весь скот и зерно, вообще любую снедь они забрали с собой. И все оружие тоже – хоть бы паршивенький ножик завалялся.

 

- Убили не всех, - Влад подошел к яме, рассматривая тела убитых, - молодых почти нет, кроме самых мелких. Видимо, увели с собой.

 

- Воевода! – крик очередного воя оторвал Влада от разговора, - посмотри сюда!

 

Там где деревня почти вплотную смыкалась с лесом, протекал небольшой ручеек. И на влажной почве хорошо были видны следы обутых в башмаки ног, уходящих в лес. Примятые  папоротники и капли запекшейся крови на листьях ясно указывали путь напавших на деревню. Похоже, неведомые налетчики не боялись быть обнаруженными – и Влад не знал к добру это или к худу.

 

-Что теперь? – спросил Стойгнев. Влад задумчиво посмотрел на небо – солнце уже клонилось к закату, но до темноты было еще далеко.

 

- Кто бы это не сделал, - сказал он, - у него теперь есть жратва – а  мы уже два дня ничего не ели. Подозреваю, что именно из-за этих друзей  мы до сих пор не встретили нормальной дичи в этих лесах – все зверье распугали те же, кто опередил нас и здесь. Так что нам пора с ними познакомиться – если эти славяне считают себя тут хозяевами, нужно напомнить, что не в нашем обычае оставлять гостей голодными.

 

Мимолетные хищные усмешки осветили хмурые лица драговичей и небольшой отряд устремился по кровавому следу. Впереди шел Влад, на лице которого отражалось нетерпеливое предвкушение встречи хоть с кем-то на ком он сможет отыграться за все свои неудачи последнего месяца.

 

После Италии все пошло наперекосяк. Вернувшись в родное село, Владислав был ошеломлен печальной вестью: за десять дней до его возвращения, жупан Войнимир пал в стычке с цаконами. Ставший жупаном вместо отца Войнислав, тут же обвинил в этой смерти младшего брата.

 

- Ты ослушался веления вече, - бросал упреки новоиспеченный жупан в лицо Влада, - отправился за море, уведя множество наших воинов. Если бы они остались с нами – возможно отец был бы жив. Но ты предпочел воевать на стороне ромеев – тех самых, что сидят в Монемвасии и натравливают на нас цаконов. Ты предатель, Владислав!

 

- Никто не смеет говорить мне такое!- рявкнул Влад, потянув из ножен меч. Однако нового жупана тут же окружила его дружина, тогда как из сторонников самого Влада далеко не все рвались скрестить мечи с единоплеменниками. Оказавшись в меньшинстве, жупанич решил вступить в переговоры.

 

-Я не хочу начинать усобицу! – произнес Влад, - и ты знаешь, что у меня не было злого умысла против племени.

 

-Знаю, - кивнул Войко, - ты просто не думал о родичах, гоняясь за славой и добычей в чужих краях. Что же – теперь ты видишь, к чему это привело. Я не буду осквернять руки кровью брата, но в племени тебе больше нет места. Ты приговариваешься к изгнанию – ты и те, кто пожелает пойти за тобой.

 

Влад оглянулся по сторонам – половина дружины отошла от него, стремясь смешаться с толпой, однако человек тридцать остались рядом. Хватит, чтобы снарядить лодью.

 

-Что же, - пожал плечами Влад, - если мне больше нет места в племени…

 

-Тебе да, - кивнул Войко, - но не твоим кораблям. Лодьи останутся в племени – я не хочу, чтобы ты со своими стервятниками  шастал в наших водах. Мы потеряли много людей – и я не хочу войны с ромеями из-за того, что твои головорезы разорили очередной город.

 

Влад зло сплюнул Войко под ноги и пошел прочь из села. Вслед за ним последовал и те тридцать дружинников, что остались из сотни,  шедшей за жупаничем в Италию.

 

С потерей кораблей путь по морю был для Влада закрыт – у него просто не было времени, строить новые лодьи. В великодушие брата он не верил – Войко побоялся  убить родича на глазах у  всего племени, но наверняка не упустил бы возможности подослать убийц или расправиться с ненавистным родичем каким-то иным способом. Поразмыслив, Влад решил уходить из Лаконики и вообще из Мореи. Он  уйдет в Фессалию – туда, где и по сей день  расселился народ драговичей, лишь малая часть которого, отколовшись от остальных, ушла в Пелопоннес. На севере, где царила нескончаемая усобица, Влад рассчитывал обзавестись новыми кораблями и новыми людьми.

 

Однако путь на север оказался не так уж прост: никто не был рад чуждой дружине, привыкшей кормиться с меча. После нескольких стычек с цаконами, Влад потерял с десяток человек и был оттеснен в лесистые горы северной Аркадии. Эти края и ранее не особо населенные, после веков усобиц и вражеских нашествий еще больше запустели. Лишь редкие деревушки ютились в аркадских горах, да и те становились легкой добычей любой разбойной ватаги, вроде той, по следу которой сейчас шел отряд Влада.

 

Идти, кстати, пришлось недолго – вскоре меж деревьев забрезжил слабый огонек, с каждым шагом разгоравшийся все сильнее. Вскоре ветер донес пьяные выкрики, грубый смех и женский плач. Влад, осклабившись, кивнул Стойгневу – они нашли, кого искали.

 

Подкравшись поближе, драговичи увидели обширную поляну, пополам перерезаемую широким ручьем. На его берегу, в тени стоявшего посреди поляны высокого дуба, расселось десятка три мужчин от четырнадцати до сорока лет. Они носили причудливые одежды, сшитые из  звериных шкур,  тогда как головы их украшали шапки волчьего меха. С шей свисали ожерелья из медвежьих и кабаньих клыков, вперемешку с фалангами человеческих пальцев.  Их оружие выглядело более серьезно – все здешние вои имели ромейские мечи, дротики, рогатины и топоры, правда, доспехов не было ни у кого. Все они  жадно поглядывали на костер,  где стоял большой котел с кашей и жарились на вертелах козьи, овечьи и свиные туши. Еще несколько животных,  еще живых, стояли привязанными к дереву. Рядом с ними, опустив головы, сидели со связанными руками несколько юношей и девушек – судя по всему, пленники,  захваченные в разоренных селах. Их окружал частокол из наскоро срубленных кольев, на которых торчали отрезанные головы –  одни наполовину сгнившие, с провалившимися носами и вытекшими глазами, другие – свежие, взятые, похоже, в той самой сожжённой деревне.

 

Владислав переглянулся с Стойгневом и оба согласно кивнули.

 

-Бойники!

 

Это и вправду были бойники или бродники: изгои, не нашедшие места в собственном племени и собиравшиеся в разбойные ватаги,  с одинаковой злобой обрушивавшиеся как на ромейские крепости, так и на славянские поселения.  Спаянные данными на крови страшными клятвами, бойники признавали равными себе только друг друга, рассматривая  прочих людей примерно также как волки, смотрят на овечью отару.

 

Сейчас судя по всему, бойники  действительно не боялись быть  обнаруженными – они шумно смеялись, распевая свои разбойничьи песни, запивая вином куски жареного мяса и бросая похотливые взгляды на плачущих пленниц.

 

-Нападем  и изрубим пока они пьяные? – возбужденно прошептал Стойгнев на ухо Владиславу. Жупанич покачал головой, внимательно рассматривая парочку, сидевшую наособицу от остальных –  рослого чернобородого мужчину с мечом у пояса и в ромейском кассидионе, криво напяленном на копну взъерошенных волос. Рядом с ним сидела женщина  лет тридцати – в странном наряде, сшитом из кусков разных тканей и звериных шкур. Темно-русые волосы не заплетались в косы, а свободно лежали по ее плечам. Холеные, явно не знавшие труда, руки, привлекали взгляд необыкновенно длинными и острыми ногтями, выкрашенными в черное. Охвативший тонкую талию пояс украшали змеиные и жабьи черепа, а в глубоком вырезе, приоткрывшем круглые груди, на тонкой цепочке свисала бронзовая фигурка, изображавшая   женщину в расшитой юбке, с крыльями и воздетыми когтистыми руками.  Хозяйка этого украшения веселилась вместе со всеми, громко смеясь, обнажая белые зубы, и сверкая шальными темно-серыми глазами. Судя по знакам внимания,  которые ей оказывали остальные бойники, эта женщина пользовалась большим почетом в разбойной ватаге, может даже большим чем сидевший рядом мужчина в ромейском шлеме.

 

-Ну так что? – ожесточенно шептал  Стойгнев, - застигнем  эту шайку врасплох!?

 

-Нет, - покачал головой Влад, - попробуем обойтись без драки.

 

Внезапное появление из леса вооруженных людей действительно застигло бойников врасплох – так что они даже не сразу схватились за оружие. Лишь один, самый молодой, метнул во Влада топор, но жупанич небрежно отбил его мечом Форкия.

 

- Я прощаю тебе это,- сказал он, - но не пытайся повторить. Я не ищу вражды с вами – нас примерно поровну, поэтому кто бы не победил в этой схватке, он останется без людей.

 

-Кто ты такой!? – густым басом произнес мужчина в ромейском шлеме.

 

-Меня зовут Владислав, - представился жупанич, - не так давно я был третьим человеком у народа езеричей. Но с тех пор как умер мой отец, жупан Войнимир – я изгой, человек вне закона, как и вы. Я назвался тебе – скажи теперь кто ты?

 

- Вылко, - мужчина осклабился, - вождь Вольных Людей. Хочешь сказать, что вышел к нашему костру с миром?

 

-Вместе мы могли бы добиться большего, чем то, что имеем сейчас, - пожал плечами Влад, - немного славы в том, чтобы грабить деревеньки козопасов. И еще меньше добычи.

 

Вылко нахмурился, бросив подозрительный взгляд на Владислава, но сидевшая с ним рядом женщина ухватила его за рукав, привлекая к себе и что-то шепча на ухо. Влад уже понял кто она – ведьма, духовная «сестра» и настоящий вождь этой шайки.

 

Наконец морщины на лице мужчины разгладились и он кивнул.

 

- Если Вештица говорит, что тебе можно верить, - сказал он, - будь моим гостем. Эта поляна – наши земли. Испей воды из нашего ручья – так ты станешь и нашим братом.

 

Вылко залпом допил вино  и, подойдя к ручью, зачерпнул полную кружку воды. Взяв у одного из своих людей ковригу хлеба, вожак бойников разломил его, и протянул хлеб с водой Владу.

 

-Съешь и испей, - сказал он.

 

Лицо его выглядело спокойно, совершенно не предвещая подвоха. Влад шагнул вперед, принимая из рук Вылко кружку с водой. Беглым  взглядом он отметил пустые амфоры – а также кувшины, наполненные жидкостью совсем не похожей на вино.

 

«Зачем запасаться водой рядом с ручьем?» - мелькнула быстрая мысль.

 

- Если так вступают в ваше братство, - сказал жупанич, - я готов сделать что нужно.

 

Он взял кружку из рук  Вылко и,  не меняясь в лице, ударил левой рукой его в челюсть. Не давая бойнику опомниться, Влад сбил с его головы шлем и, ухватив длинные волосы, заставил задрать голову, разом вливая в окровавленный рот  содержимое кружки, расплескивая воду по груди Вылко. На все это у  Влада ушло лишь доли мгновения – в следующий миг он отпрянул, выхватывая меч и готовясь вступить в драку.

 

Бойники тоже были готовы кинуться на воинов Влада, но за один удар сердца, отделявшей оба отряда от схватки, над поляной  прозвучало лишь одно слово.

 

-Стойте!

 

Вештица встала у костра, вскинув руки, словно ограждая остальных от кровопролития. В этот момент она напомнила фигурку, свисавшую с ее шеи. Глаза женщины  неотрывно смотрели на Вылко, а тот, ухватившись руками за горло, натужно хрипел, смотря вокруг налитыми кровью глазами. Вот из его рта полилась кровавая пена, лицо почернело и  вожак бойников, затрясшись как в лихорадке, рухнул замертво у костра.

 

Вештица перевела взгляд на Влада, особенно задержавшись на его мече. Ее губы искривила легкая улыбка.

 

- Древние,  что жили здесь, - произнесла она, - верили, что этот ручей ведет исток из той  самой реки, что отделяет царство мертвых от царства живых. Ядовиты были воды той реки, что именовалась Стиксом и верная смерть грозила всякому, кто готов был испить из нее. Можешь гордиться, Владислав, сын Войнимира – ты избежал гибели, от которой не спася сам Александр, царь Македонии, завоеватель полумира.

 

-И что это значит? – настороженно спросил Влад. Вештица снова улыбнулась.

 

-Боги благоволят тебе, - сказала она, - а значит – у Вольного Народа новый вожак!

 

Она обвела взглядом остальных бойников и те молча склонили головы, принимая волю своей ведьмы. Вештица же, покачивая округлыми бедрами, подошла к Владу, тут же по хозяйски обнявшего ее за талию.

 

Вопрос о смене власти решился быстро – погребальный костер на могиле Вылко еще горел, а бойники и люди Влада уже сидели вместе, клянясь друг другу в вечной преданности, распивая вино, пожирая жаренное мясо и  развлекаясь с пленницами. Влад же не отвлекался на рабынь – ему не давал покоя и будоражил кровь полный запретных обещаний взгляд Вештицы. Перехватив жадные взгляды юноши, ведьма гибко поднялась на ноги и, направляясь в сторону леса, поманила его за собой. Влад, уже не обращая внимания на недоуменно поглядывавших на него соратников, рванулся за нею, разгоряченный похотью и вином

 

В глубине леса стоял большой шалаш, окруженный шестами, с насаженными на них черепами людей и животных. Самый большой череп, - даже не череп, а отрубленная голова черного козла,  - висела над входом. Внутри же самого шалаша, на ложе из мха и душистых трав сплетались в жарких объятьях два обнаженных молодых тела.

 

Владу это было в диковинку – не он, а женщина в этом танце плоти  оказалась сверху. Впившись острыми ногтями в грудь молодого славянина, вычерчивая кровавые полосы на его коже, лесная ведьма скакала на нем, словно на норовистом жеребце, оглашая воздух похотливыми стонами. Сам Влад,  ухватив мягкие как шелк бедра, раз за разом вонзал твердый как сталь уд в податливое влажное отверстие. Наконец, Вештица издала громкий стон и бессильно опала, застлав тело Влада длинными волосами и горяча его кожу жарким дыханием, пока обмякшая плоть Влада продолжала конвульсивно сокращаться, выбрасывая в женское лоно его семя.

Суббота близится, а проды, жалко, нет

Прода есть, ее не может не быть

Изменено 8 Aug 2021 пользователем Каминский

[imnot]

раз за разом вонзал твердый как сталь уд в податливое влажное отверстие.

Ну вот же. Ну и могли бы сразу так.

[LokaLoki]

расселось с нескольку десятков мужчин

Наверное, просто "несколько десятков"?

от семнадцати до сорока лет

А это не анахронизм? Вроде, "в старое доброе время" и раньше начинали буянить, с пятнадцати, а то и двенадцати?

нас примерно поровну

Эм... Несколько - это два-три? Или блефует?

С изгнанием - "вот это поворот", неожиданно и интересно.

Последняя сцена... Если честно, несколько странное описание. Хотя, может, это традиции или стеб, просто я не понял.

 

Ну и да, "чем я не кхал Дрого?" может теперь сказать Влад

Очепятки по тексту ловить или не надо? Могу еще и канцеляриты отлавливать (как я их понимаю), но тут вопрос, надо ли )

Прода есть, ее не может не быть

Спасибо!

[Каминский]

А это не анахронизм? Вроде, "в старое доброе время" и раньше начинали буянить, с пятнадцати, а то и двенадцати?

Может и анахронизм. Ну или более младшие до этой поры просто не дожили. Все таки это несколько специфичная общность, возможно, там с совсем молодыми возиться некогда

Или блефует?

Преувеличивает)

Очепятки по тексту ловить или не надо?

Если не сложно

[LokaLoki]

нынче остались только пепелище

осталОсь

Если оттуда вдруг явятся, те,

Наверное, лишняя запятая перед "те"

-Видимо забрался,

Кажется, нужна запятая

рассматривая к телам убитых

то ли "присматриваясь" - то ли без "к" и тогда "тела"

солнце уже кренилось к закату

клонилось?

Он уйдет в Фессалию – там, где и по сей день

или "туда" - или без ", где и"

со связанными руками, несколько юношей

Я бы сказал, лишняя запятая

запивали вином куски жареного мяса

мне тут хотелось бы "запивая", или как-то перестроить

с мечом у пояса и ромейском кассидионе

подозреваю, что тут "в"

иорщины на лице мужчины

Морщины, наверное

Испей воды с нашего ручья

Русский литературный требует "из" - но Вылко может изъясняться и на просторечном, не уверен, что очепятка

Взял у одного из своих людей буханку хлеба, он разломил его,

По строению фразы - "взяВ", наверное

Бойники тоже были у готовы кинуться на воинов

"у", похоже, лишнее

Как-то так. Мои извинения, если чего не так.

[Каминский]

Как-то так. Мои извинения, если чего не так.

Все норм. Приму к сведению

[Neznaika1975]

буханку

а тогда были буханки?

[Каминский]

а тогда были буханки?

А фиг его знает. Но я исправил на "ковригу".

[Neznaika1975]

флуд стёр

Устроить Спор в теме про Византию 7 века - поразительно 

Изменено 8 Aug 2021 пользователем Neznaika1975

[Каминский]

 

Глава 6: Огненный шторм

 

- Поворачивай, забери тебя Морской царь! А вы, сукины дети, гребите быстрее!

 

Повинуясь этому окрику, рослый бойник, с лицом заросшим рыжей бородищей, что есть силы навалился на рулевое весло. Остальные  моряки тоже налегли на весла – и лодья рванула одновременно вбок и вперед, подпрыгнув на волне, словно норовистый конь. В следующий миг над головами воев просвистело нечто огромное, пышущее жаром. Объятое пламенем ядро катапульты  рухнуло за кормой лодьи, подняв облачко пара.

 

- Ходу! – крикнул Влад, утирая лицо от ударивших ему в лицо соленых брызг, - десять номисм сверх доли тому, кто первый взберется на дромон!

 

Многоголосый волчий вой  стал ему ответом и бойники снова навалились на весла. Сам Влад, одной рукой держась  за резную носовую фигуру, а второй удерживая Меч Форкия, не  сводил глаз с идущего прямо на них ромейского дромона. Со всех сторон к кораблю, словно волки к обложенному туру, уже приближались славянские лодьи.

 

Следующий снаряд, пущенный с вражеского корабля, оказался более удачным – шедшая справа лодья полыхнула ярким пламенем, охватившим широкий парус с изображением волка.

 

- Весла убрать! – крикнул Влад, одновременно кидаясь к рулю. Оттолкнув бойника, он сам налег на весло,  чтобы оседлав очередную волну, направить лодью прямо на врага. Меньше чем на локоть  корабль Влада разминулся с  носом дромона - и слаще любой музыки стал для жупанича треск ломающихся весел. Пройдясь вдоль левого борта дромона, лодья Влада полностью его обездвижила, поломав все весла. В  следующий миг Влад сорвал с пояса веревку с якорем-кошкой и, раскрутив его, забросил на борт дромона. Рядом тоже самое делали и остальные вои, тем самым  намертво связывая лодью с вражеским кораблем. Несколько канатов ромеи смогли обрубить –  однако воины Влада, завывая, словно волчья стая и одетые в волчьи же шкуры, уже врывались на палубу дромона, сея вокруг себя смерть и разрушение.

 

Влад запрыгнул одним из первых – сходу отбив занесенный над ним меч, следующим ударом он снес врагу чернявую голову. С безумным смехом Владислав ворвался в толпу ромеев, каждым ударом разрубая пополам ромея – легкие кольчуги, что носили они на воде, Меч Форкия прорубал, даже не затупившись, а сквозь мясо и кости клинок  вовсе  проходил  как нож сквозь масло. Охваченные ужасом ромеи разбегались перед свирепым варваром, в обличье которого перед ними словно предстал сам Харос, древний демон смерти. Но на палубе дромона убежать было некуда – и Влад шел дальше, оставляя широкую прогалину из людских тел, заливая палубу кровью и внутренностями ромеев. А следом за ним в схватку врывались, отчаянно завывая, все новые  воины и все новые  лодьи ударялись о борта дромона, чтобы выплеснуть на него очередную волну  кровожадных варваров, в жестоком опьянении кровью  вырезающих всех на своем пути.

 

Вскоре все было кончено. Стоя на окровавленной палубе, Влад окинул взором простирающееся перед ним море. Другим лодьям удалось взять на абордаж еще один дромон, на палубе которого подходила к концу кровавая бойня. Еще три дромона, на всех парусах,  стремительно уходили в открытое море. Хищная улыбка озарила лицо Влада и он, грохоча сапожищами,  спустился в трюм. Почти сразу он наткнулся на амфору с вином и, сковырнув пробку,  тут же опорожнил ее до половины. Остаток вина жупанич, выйдя на палубу, вылил за борт в дар Морскому Царю.

 

- В трюме есть зерно, сушеное мясо и оружие, - крикнул он, привлекая внимание своей команды, - и, конечно же, вино! Берите все, что вам по нраву  – сегодня нам будет чем отметить победу над ромейским флотом.

 

Огромные костры бросали яркие отблески в черную воду – здесь, средь лагун и островков в устье Вардара Влад праздновал со своими людьми. Вино лилось рекой, на вертелах жарились  туши свиней и баранов, отобранных у солуньских крестьян. Некоторые из этих крестьян также оказались на пиру – хотя вряд ли кто из них обрадовался такой чести.

 

-Услышь же меня, о Мать Земли и Моря, Дарующая и Отнимающая жизнь. Возьми жизнь этого ромея и не оставь нас своей благостью.

 

Острый нож перечеркнул горло очередного пленника и тот, булькая вытекавшей из раны кровью, рухнул в реку и вскоре исчез, уносимый течением. Он был не первым – несколько трупов с перерезанными горлами  ниже по течению, застряли в зарослях тростника. Множество рыб и морских птиц собирались на обильную поживу, тогда как другие птицы  терзали тела ромеев, принесенных в жертву Велесу – для чего их и вздернули на виселицы, обустроенные в ближайшем лесу. На дубовых колодах лежали головы и иные части тел людей, принесенных в жертву Перуну. Бойники, обряженные в волчьи шкуры и сами походившие на волков, коих они почитали за кровных братьев, причащались кровью и пожирали человеческое мясо. Жертвы Морскому Царю Влад принес еще раньше,  утопив в Солуньском заливе больше сотни греков.

 

Не больше года минуло с тех пор как жупанич Влад встретил бойников в аркадских горах, но сейчас молодому предводителю казалось, что он прожил новую жизнь. После того как его собственная дружина объединилась с бойниками, а сам он взял в «лесные жены» Вештицу, в  ватагу Влада влилось еще несколько мелких шаек, промышлявших на Перешейке. Там же Влад построил две новые лодьи и, впервые со времен возвращения из Италии, вышел в море. Несколько месяцев он грабил купеческие суда на островах Эгеиды, опустошал прибрежные селения, разорял окрестности Солуни и иных городов. Удачливого и жестокого вождя приметили многие  – несколько шаек морских разбойников добровольно встали под его начало,  другие же присоединились после того, как Влад убил в поединках трех пиратских  капитанов. Вскоре он уже владел собственным флотом – сильнейшим из всех пиратских флотилий Эгейского моря. Он уже подумывал о том, чтобы подняться к предместьям  Царь-города – добыча, полученная там, могла превзойти его самые смелые мечты, - когда ему поступило иное предложение.

 

С месяц назад к Владу прибыли посланцы  Ратмира – князя драговичей, той их ветви, что расселилась в окрестностях Солуни. Влад уже знал его – иные из лихих хлопцев, которым было тесно в родных селениях, примкнули к жупаничу в его морских набегах. Именно через этих соплеменников нашелся выход на князя, которому Влад нет-нет, да сбывал добычу. Однако сейчас Ратмир вынашивал более величественные замыслы, важное место в которых отводилось и Владиславу. Несколько месяцев назад в Константинополе был замучен князь драговичей Пребуд – и его преемник решил отомстить ромеям взятием второго из  городов империи  – Фессалоники-Солуни. За минувший век славяне пытались взять это город несколько раз,- и сами и с аварами,  но всякий раз откатывались, неся большие потери. Сейчас же Ратмир был преисполнен решимости завершить начатое его предшественниками. Князь драговичей заключил союз со струмлянами, велегезитами и северными сагудатами, договорившись с ними об осаде города. Важное место отводилось и флоту Влада, что должен был прервать сообщение Солуни с Царьградом, а заодно навести страху на всех, кто осмелился бы выйти в море.

 

Славяне осадили  город с востока и с запада, жестоко опустошая предместья, выгребая из житниц хлеб, собранный на полях и плоды пригородных садов, угоняя скот. Бесчинства славянских захватчиков заставили греков искать спасения за городскими стенами. Меж тем флот Влада непрестанными налетами запер городскую гавань: всякое судно, вышедшее в море, атаковали славянские однодеревки. Вскоре в переполненном городе начался голод - и немало горожан бежали из Солуни, переходя на сторону славян, порой даже отрекаясь от христианства. Казалось, что дни Фессалоники сочтены – оставалась одна надежда на помощь из Константинополя.

 

Басилевс Констант, занятый тяжелой войной с арабами, все же отправил на помощь осажденному городу несколько дромонов, везущих, кроме солдат, еще и припасы. Но Влад, захватив два корабля  и отогнав остальные, сорвал эти планы. После победы над ромейским флотом, молодой жупанич пользовался особой милостью князя Ратмира, пообещавшего Владу треть добычи от всего, что найдется во взятом городе.

 

Сам Ратмир, вместе с несколькими дружинниками, этой ночью  прибыл в лагерь Влада, чтобы обсудить осаду. Вот тут молодой предводитель и узнал, что дела со взятием города идут не так хорошо, как ему казалось.

 

-Струмляне, трусливые, продажные собаки!  - ругался Ратмир, терзая зубами свиную ногу, не замечая жира капающего на его красный плащ. Мясо он запивал крепленным вином, взятым в одном из разграбленных сел.

 

-Не иначе их подкупили ромеи, -  с горечью говорил князь, -  сегодня струмляне самовольно ушли домой, на восток. Теперь у нас куда меньше людей, чтобы и дальше держать осаду. А эти мастера, забери их Чернобог…один обещал построить мне двухэтажную башню на колесах, с камнеметами наверху и местами для пращников и лучников внизу. Я осыпал его золотом, а этот мерзавец просто сбежал с моими деньгами. И все это, так или иначе, доносится до тех, кто правит в Солуни - поэтому они до сих пор не сдают город. Если дела пойдет так и дальше - нам придется снять осаду.

 

-Не придется, - усмехнулся Влад, - если мы возьмем город штурмом.

 

-Уже пробовали, - пожал плечами Ратмир, - сам знаешь, сколько раз мы откатывались от этих стен. Если его не взять измором, значит, он не достанется нам вообще.

 

-Если я помогу тебе взять город, - спросил Влад,  - что мне за это будет?

 

Ратмир с сомнением покосился на молодого драговича, пожевав вислый ус, затем оглянулся  на своих воинов, пировавших вместе с пиратами Влада.

 

-Если ты сделаешь это, - понизив голос, сказал князь, - я отдам тебе половину добычи.

 

-Договорились!  - ударил по рукам Влад, - этой ночью город падет!

 

 

- А тот Рак - сам Морской Царь!

 

С последними словами заговора-молитвы, Вештица  сорвала с пояса острый серп и разом перерезала веревку, стягивавшую  руки пленника. Того хватило лишь на один короткий крик, после чего привязанный к ногам тяжелый груз тут же увлек его под воду.

 

- Славно пирует Морской Царь, - рассмеялся Влад, небрежно похлопав по плечу невысокого  черноволосого мужчину в цветастом кафтане. Темные глаза испуганно перебегали с жупанича на развешанных вдоль  дромона  пленников – с руками, привязанными к борту и ногами, утяжеленными грузом из завернутых в мешковину кирпичей.  Вештица, монотонно повторяя призывы к Морскому Царю, шла вдоль борта, то и дело, наклоняясь, чтобы перерезать веревку.  Далеко не все жертвы успевали захлебнуться в морской воде  – рядом с дромоном мелькали треугольные плавники и крики несчастных,  пожираемых заживо,  лучше всего подтверждали то,  что слуги морского бога получили достойную поживу.

 

- Не бойся, Никол, - Влад снова похлопал по плечу  мужчину,  но в этом дружеском жесте чувствовалось больше угрозы, чем в прямо высказанной враждебности, - зубы этих рыбок тебе не грозят…если ты не вздумаешь предать меня как Ратмира.

 

-И в ммммыслях ттттакого не было, ссссветлый князь! – стуча зубами выдохнул мужчина, круглыми от ужаса глазами смотря на акулью трапезу

 

-Вот и славно, - кивнул Влад, - если твоя башня сработает как надо, то клянусь Перуном, ты получишь втрое больше обещанного тебе Ратмиром.

 

Жупанич перевел взгляд на высившееся перед ним громоздкое сооружение: деревянная башня в два этажа и с широкой  крышей, на которой стояло несколько камнеметов. Вместо камней, впрочем, метательные орудия заряжались ядрами, обвернутыми просмоленной соломой и паклей. Возле каждого камнемета стоял бойник с факелом, готовый в любой момент поджечь снаряд. На первом этаже стояли лучники и пращники. Сама же башня покоилась на прочном настиле из бревен, установленных между двумя захваченными дромонами, превратив их в подобие огромного плота. Помимо башни, камнеметы стояли и на носах дромонов, на весла которых Влад усадил своих людей. Получившаяся плавучая крепость медленно двигалась по водам Солуньского залива, сопровождаемая огромным флотом из лодей-однодеревок.

 

Влад еще раз посмотрел на мастера построившего башню, - полугрек-полуславянин, обучавшийся ремеслу в самом Царьграде, Никол сейчас трясся от страха стоя рядом с вождем кровожадных язычников. Влад небрежно улыбнулся, - получившемуся оскалу, позавидовала бы любая из следовавших за судном акул, - и перешел на нос дромона. Почти сразу же рядом с ним встала Вештица.

 

-Что-то корабль пошел быстрее, - усмехнулся Влад, обнимая  женщину за талию, - не иначе кто-то сбросил балласт. Ты уже всех пленников отправила Морскому царю?

 

-Всех, - кивнула Вештица, - пусть теперь и он пошлет нам удачу.

 

-Она нам понадобится, - пробормотал Влад, внимательно вглядываясь в выраставшую перед ним Солунь. Давно спустилась ночь, но вокруг было все равно светло  - от костров, окруживших осажденный город, от огней на его стенах, от факелов в руках бойников. Пламя освещало и вход в Солунскую гавань, перегороженную цепями на бревенчатом основании, утыканном кольями и клиньями. За ними виднелось и второе заграждение — сцепленные якорями тяжелые грузовые корабли, частично затопленные.

 

- Что-то тихо идем! – задорно крикнул Влад, - пусть греки слышат голос своей смерти!

 

Оглушительный вой и воинственные крики стали ему ответом – а в следующий миг с палуб дромонов мерно зарокотали барабаны, перекрывая все остальные звуки. Испуганные греки  смотрели как с моря на них идет славянский флот, во главе с плавучим чудовищем, мерцавшим  в ночи множеством факелов и костров. На огромных парусах были кровью начерчены оскаленные волки, хищные рыбы, огромные змеи и иные, еще более диковинные твари. Меж тем  воины Ратмира, осадившие город с суши, собрав  все дерево, что могли найти, выстроили огромную баррикаду, кольцом окружившую город, и  подожгли созданное сооружение, напомнившее осажденным ромеям библейскую «огненную реку». Сходство усиливалось тем, что в глубине этого сооружения лежали связанные и обложенные хворостом пленники. Крики сгораемых заживо людей, смешивались с рокотом  барабанов, волчьим воем бойников и воинственные песнями в честь языческих богов. Для осаженных греков все эти звуки сливались в одну невыносимую какофонию, ставшую для Солуни трубным гласом Армагеддона.

 

Влад мысленно примерил расстояние между его флотом и городом. Его губы  сами собой сложились в кровожадную ухмылку.

 

-Пускай! – крикнул он.

 

Огненные снаряды взрезали воздух  и обрушились на стены Фессалоники, убивая и калеча разбегавшихся людей.  Следом полетели и огненные стрелы: с наконечниками обвернутыми в паклю, смоченными горючим маслом и подожжёнными.  Наибольший урон, по приказу Влада, старались нанести церкви Святой Богородицы, стоявшей у тех ворот, где жупанич наметил высадку. Огненные снаряды падали не только на стены, но и выставленные в гавани заграждения, чтобы расчистить путь огнем. Пока греки пытались организовать ответный удар, заговорили и камнеметы и из лагеря князя Ратмира, осаждавшего Салоники с суши. Воздух дрожал от воинственных криков,  пока славяне, таща с собой лестницы и осадные башни, карабкались на стены. На них сыпался град стрел, копий и камней, лились потоки кипятка и смолы, однако осаждавшие не ослабляли натиска: даже покалеченные, с простреленными руками и обваренными лицами, славяне рвались вперед, невольно внушая суеверный страх защитникам Солуни.

 

-Пускай! – снова рявкнул Влад и новая порция пылающих снарядов обрушилась на стены, сметая с них ромеев. Ответные залпы камнеметов потопили с десяток лодей, но это еще больше разъярило бойников, ответивших на смерть побратимов яростным волчьим воем. Но еще громче над морем разносилась воинственная песнь, славящая Морского Хозяина и Владычицу Смерти, вдохновляя славян на бой. То пела Вештица, - совершенно голая, с распущенными волосами, окутавшими измазанное кровью пышное тело,  - она стояла на носу дромона, держа в одной руке окровавленный серп, а в другой – отрезанную голову ромея.  Завершив песню, она швырнула голову в воду и презрительно похлопала себя по срамной плоти, выкрикивая проклятия, замаскированные под оскорбления и насмешки.

 

- Беги, грек, от чуда чудного!- кричала ведьма, размазывая кровь по гениталиям, -  беги, грек , от чуда чудного! Бойся грек моей змеюки, что немало таких как ты поглотила.

 

Флот несколько задержался – воины Ратмира уже рубились на стенах Солуни, пока команда Влада, спрыгнув  с кораблей в воду, голыми руками расчищала заграждения в гавани. Влад не собирался положить здесь свой флот: слишком хорошо он помнил рассказы старших о былых осадах Солуни и тогдашних ромейских хитростях. Расчистив  проход, воины Влада, вскинув на плечи лодью поменьше, принялись таранить ею ворота. Другие воины забрасывали веревки с крюками, прислоняли осадные лестницы, быстро взбираясь на стены, схватываясь с их защитниками в рукопашной. Сверху летели камни и бревна, лился кипяток, но остановить неудержимый натиск славян было им уже не под силу – особенно после того, как рухнули городские ворота и бойники ворвались в город. Сопротивление защитников города  оказалось быстро сломлено – мало кто из ромеев сохранил присутствие духа при виде свирепых воинов, одетых в волчьи шкуры, а рычащих по-медвежьи, словно демоны из ада, обрушившиеся на Солунь за грехи.

 

Влад ворвался в город одним из первых – залитый своей и чужой кровью, оглушительно хохоча и вращая белками глаз, он рубил врагов мечом Форкия, чье синеватое свечение добвляла ромеям еще больше суеверного страха. Оставляя за собой окровавленную прогалину, Влад, во главе старой, оставшейся еще с Мореи, дружины прорывался к центру Солуни. Грохот двух рухнувших ворот и воинственные крики, слышавшиеся с разных концов города, помогли жупаничу понять, что воины Ратмира тоже прорвались внутрь. Силы ромеев таяли и бой постепенно переходил просто в жестокое избиение.  Отовсюду поднимался дым от брошенных в дома факелов, слышались крики сгорающих заживо людей и вопли насилуемых женщин.  Вот с главной церкви города со звоном полетел колокол, а следом за ним, в развевающихся словно черные крылья, одеяниях,  истошно крича падали ромейские жрецы. Тех, кому не посчастливилось сразу разбиться о камни, хватали славяне, в упоении битвой подвергая жрецов Распятого страшным пыткам. На церкви же уже полоскалось знамя с ликом Перуна, Велеса и Стрибога. Увидев Богов,  Влад окончательно осознал, что Солунь, наконец, пала.

Изменено 9 Aug 2021 пользователем Каминский

[LokaLoki]

ядро катапульты, рухнуло за кормой лодьи

я бы сказал, лишняя запятая

десять номисм сверх доли, тому

и здесь

Бесчинства славянских захватчиков, заставили греков

и тут

- А тот Рак - сам Морской Царь!

Прочиталось однозначно как реплика Ратмира. Мол, "Я возьму город!", а в ответ - "Ага, как рак на горе свистнет"

Может, * * * ? Или так и надо?

-Огонь! – крикнул он.

Это в смысле перевод? "Пускай"? "Стреляй"? Вроде, "огонь" и "пли" - это уже огнестрелы?

 

Спасибо за проду Любопытное ощущение читать про похождения а-ля Конона по вполне реальной истории

[Каминский]

Может, * * * ? Или так и надо?

Да вот хз, я вроде пробелом разбил.

думаю звездочки лишнее

"Пускай"? "Стреляй"? Вроде, "огонь" и "пли" - это уже огнестрелы?

ну стреляют вроде как огнем, так что само собой написалось) так то да, анахронизм

Спасибо за проду

Спасибо за блошки)