Кровавый ад динозавров

[Alex Malyarchuk]

Они до сих пор летают

86 лет в воздухе, однако. Но все равно несколько сотен эксплуатируются до сих пор, и в военной авиации , и в цивильной.

Изменено 5 Dec 2021 пользователем Alex Malyarchuk

[Каминский]

Понять хаос

 

В Далласе на борт самолета взошел высокий худой человек.

 

– О, доктор Малкольм, – Хэммонд, не без труда изобразил улыбку.

 

– Привет, Джон, – усмехнулся Малкольм, – да, твой вечный оппонент снова с тобой.

 

Со словами «Ян Малкольм, математик», он представился остальным. Алан знал это имя и раньше: Малкольм был самым ярким представителем плеяды молодых математиков, открыто заявивших, что их интересует «истинное устройство мира». Все эти ученые работали с нелинейными уравнениями в той области математики, что носила пафосное название «теория хаоса». Все они подчеркивали свое отличие от коллег более старшего поколения, по мнению Малькольма и его единомышленников, погрязших в отвлеченных понятиях, вместо того, чтобы  оперировать явлениями реального мира.  Свой разрыв с прошлым математической науки, они подчеркивали нарочито экстравагантной манерой одеваться и говорить,  ведя себя  словно звезды рока. Малькольм был характерным представителем этой когорты: с длинными черными волосами,  да и одетый во все черное -  черная рубашка, брюки, черные носки и ботинки.

 

– Не жарковато ли вам в черном? – обратилась к нему Элли.

 

Сама девушка к тому времени переоделась в джинсовые шорты и белую блузку.

 

–У вас отличные ноги мисс, – последовал ответ. – я готов любоваться  ими все время нашего  полета. Но при этом вынужден возразить: мой наряд куда лучше  вашего подходит для этой погоды. Вспомните об излучении абсолютно черного тела: черный – наилучший цвет для жары.  Поэтому я ношу только два цвета: черный и серый. Эти цвета годятся на все случаи жизни и они хорошо сочетаются друг с другом, поэтому не страшно по ошибке надеть серые носки с черными брюками.

 

– Но вам не кажется скучным носить только два цвета?

 

– Я считаю, что это освобождает, – пожал плечами Малкольм. – Я не хочу думать, что я надену утром. Что может быть скучнее моды? Разве только профессиональный спорт. Пара десятков взрослых мужчин,  тупо пинающих набитый воздухом кожаный шар, пока остальная часть человечества платит деньги за то, чтобы им похлопать.

 

– Доктор Малкольм, – пояснил Хэммонд, – человек твердых принципов.

 

– И немного не в себе, – бодро добавил Малькольм. – Но в мире ужасных данностей, где мы имеем несчастье проживать, по-другому не получается. К сожалению, об этих данностях никто не думает. Прискорбно, но факт: в обществе информации никто не думает. Мы хотели избавиться от бумаги, а получилось, что мы избавились от мысли. Следствием чего, в частности, и стало появление этого острова.

 

– О, Ян, не начинай, - поморщился Хэммонд.

 

– Мне бы не хотелось нагнетать панику, – сказал Малкольм. – но у вас действительно серьезные проблемы.

 

– У нас нет проблем, – быстро ответил Хэммонд.

 

– Я всегда говорил, что этот остров неперспективен, – Малкольм потянулся за своим портфелем из кожи. – И сейчас, я полагаю, вы все знаете, каков будет неизбежный результат. Вам придется все это прикрыть.

 

– Прикрыть! – в гневе Хэммонд встал. – Ну, это просто смешно!

 

Малкольм пожал плечами.

 

– Я привез копии моего отчета, – сказал он. – Можете на них взглянуть. Это отчет о консультации, которую я проводил для «Ин-Джин». Вычисления тут сложноваты, но я могу помочь с ними разобраться.

 

–  Это ты его пригласил, - обернулся Хэммонд к Дженнаро, - вот сам и разбирайся с его ерундой. Поверь, когда мы прибудем на остров, ты сам увидишь, насколько все это смехотворно. А мне нужно сделать несколько звонков.

 

С этими словам Хэммонд  вышел в соседний отсек. Малькольм пожал плечами и передал портфель Дженнаро.

 

– Лететь нам долго, – сказал Ян, – по крайней мере, мой отчет вас хоть как-то займет.

 

Самолет пронзал ночь, направляясь на юго-запад. Стюардесса принесла закуски и бокалы с шампанским. Грант подкрепившись, задремал, сквозь сон слыша негромкую беседу Хэммонда и Дженнаро.

 

– Из вашего отчета вытекает, что остров обречен на неудачу? – послышался голос Дженнаро.

 

– Правильно.

 

– Из-за теории хаоса?

 

– Из-за поведения системы в фазовом пространстве.

 

– А можно по-английски?

 

– Конечно, – ответил Малкольм. – Давайте решим, с чего начать. Вы знаете, что такое нелинейное уравнение?

 

– Нет.

 

– А странные аттракторы?

 

– Нет.

 

– Хорошо, – сказал Малкольм, – тогда начнем с  самого начала. Долгое время физика описывала типы движения, которые можно  предсказать и предугадать. Движение планет по орбите, маятники, пружины, катящиеся шарики и так далее. Данное движение предметов выражается линейными уравнениями.

 

– Пока вроде понятно, – кивнул Дженнаро.

 

– Но существует и другой вид движения, с трудом поддающийся физике. Собственно, наука этот тип движения не изучала, поскольку считая его принадлежащими к сфере случайности. Вода, льющаяся из сосуда. Движение воздуха над крылом самолета. Кровь, проходящая через сердце. Эти явления выражаются нелинейными уравнениями, решить которые почти невозможно. Однако, около двадцати лет назад появилась теория,  объясняющая все эти явления. Она называется теорией хаоса, как дань известной формуле: «классическая наука заканчивается там, где начинается хаос».  Теория хаоса оказалась применима буквально ко всем сферам, как человеческой деятельности, так и природных явлений. Физиологи начали  исследование хаотических процессов, происходящих в человеческом сердце после внезапной смерти. Экологи принялись анализировать хаотические колебания популяции шелковичных червей. Экономисты пытались осмыслить процесс финансового и биржевого краха. Ну, а математики строили новые теории относительно «закономерности» произвольных усложненных геометрических фигур. Вся совокупность этих процессов, а также другие родственные явления, получили общее название «феномены хаоса» или просто «хаос».

 

– Как не странно, я  все еще понимаю, – сказал Дженнаро.

 

– В двух словах это «эффект бабочки». Бабочка машет крыльями в Японии,  вызывая снежную лавину в Перу. Впрочем, - послышался негромкий смешок, - мне больше нравится иное сравнение:  «движение женских ножек по Уолл-стрит стало причиной биржевого кризиса осенью 1987 года».

 

Грант  как-то сразу понял, что Малькольм говорил это, обращаясь к Элли.  Какой-бы то ревности он не испытывал: во-первых, их отношения, никак не оформленные, как правило, не выходили за пределы экспедиций, а во-вторых,  математик был явно не во вкусе Элли. Легкий флирт поможет им скоротать эту дорогу. Алан не мог винить Элли в том, что она заинтересовалась словами Малькольма – он и сам с интересом слушал Яна.

 

– Значит, хаос – это все случайное и непредсказуемое? – спросил Дженнаро.

 

– Нет, – ответил Малкольм. – есть скрытые закономерности внутри комплексного многообразия поведения системы. Иногда говорят, что хаос является более высокой формой порядка, однако более правильно считать хаос другой формой порядка. В любой динамической системе за порядком в обычном его понимании неизбежно следует хаос, а за хаосом  - снова порядок. Простой пример: дым от сигары поднимающийся в виде упорядоченного столба под влиянием внешней среды принимает все более причудливые очертания, а его движения становятся хаотичными. Движение от порядка к хаосу и обратно является сущностью вселенной, какие бы проявления ее мы не изучали. Вот почему столь широки возможности теории хаоса: с ее помощью можно изучать что угодно: уровни цен на бирже, поведение разбушевавшейся толпы, электрическую активность мозга при эпилепсии. Любой вид комплексной системы, где имеют место беспорядок и непредсказуемость. Мы можем найти порядок, лежащий в ее основе.

 

– Более-менее понятно, – ответил Дженнаро.

 

–.Приведу  еще один пример, относительно близкий к вашей сфере деятельности. Допустим, у нас имеется начинающий трейдер, решивший, что для успеха на рынке он должен научиться предсказывать движения цен. После исследования вопроса он пришел к выводу, что рынок есть нечто, что повторяет само себя раз от раза различными способами. И если он сможет выучить характерные фигуры и циклы, большая прибыль сама потечет в его карман. Наш трейдер начинает преследовать эту цель, используя доступную литературу, благо таковой хватает. Однако, несмотря на громадное количество методов предсказания в книгах, торговых системах и программных продуктах, в течение года около 75 процентов трейдеров, пытающихся играть в предсказателей,  теряют деньги. Если взять более длительный период наблюдения – то и все 95 процентов. Вера в возможность предсказывать ценовые колебания создает искаженное представление о рынках, которые есть нелинейные динамические системы, одной из характеристик которых  является «чувствительность к начальным условиям».  Именно это делает рыночный механизм столь трудным для предсказания. Мельчайшие различия растут и превращаются в доминирующие, множество ошибок и неточностей в описании ситуации накапливаются с течением времени вследствие общей сложности системы и точное предсказание становится невозможным. К чему же приводит ложная уверенность в предсказуемости рыночных процессов мы можем наблюдать неподалеку от тех мест, куда мы сейчас направляемся. Малейшие колебания биржевых котировок - и на ровном месте  рушится стабильнейший режим Юго-Восточной Азии,  вызывая беспорядки, в ходе которых жгут магазины и полицейские участки,  убивают людей.

 

– Понятно.

 

– Проект Хэммонда из той же серии, – продолжал Малкольм, – кажущаяся простой система – животные в среде зоопарка, – неизбежно поведет себя непредсказуемо. Живая природа сложнее  любого рынка, она зависит от  множества хаотических факторов, предсказать которые невозможно.

 

– Но, может, стоит сначала осмотреть остров, увидеть, что там сделано?

 

– Нет. В этом нет никакой необходимости. Детали несущественны. Теория говорит о том, что поведение острова скоро станет непредсказуемым.

 

– А вы уверены в вашей теории?

 

– Конечно, – сказал Малкольм. – Абсолютно уверен. – Он откинулся на спинку кресла. – С этим островом не все в порядке. Вас ждет катастрофа.

 

На этом разговор закончился, а раздавшееся вскоре негромкое сопение дало понять Гранту, что Малькольм отошел ко сну. Грант устроился поудобнее и тоже заснул.

[Alex Malyarchuk]

Пара десятков взрослых мужчин,  тупо пинающих

Правильно )

У Крайтона был видоспецифический гольф.

[Vediovis]

Это копипаста из Крайтона или отчасти своё? Я без негатива, если что, просто не помню точно.

[Каминский]

Это копипаста из Крайтона или отчасти своё?

Отчасти свое. Чтобы не было полной копипасты я привел немного иные примеры для теории хаоса. Ну и отсылки на азиатский кризис 1998 года у него быть не могло, разумеется.

[Magnum]

В порядке придирки: могли, но только если бы дело было веке в...

Вот именно. Когда Шекспир был молодой. Неактуально это. 

А какой бы вы посоветовали бомбер?

Я тут посмотрел, на чем англичане летали в 90-х -- уж лучше просто написать "транспортный самолет королевских ВВС" без указания модели. 

Да, но я не знал, как еще отобразить  эту перемену в разговоре.

Я сам однажды сделал подобную ошибку. 

 

Как всем известно, в современном английском это всегда будет "you", а когда переводят на русский, то это от контекста зависит. Друзья-любовники на "ты", начальники-подчиненные на "вы"... Например, можно отложить до следующей главы -- после всего будет естественно, что они обращаются друг к другу на "ты"  

 

Или вот такой вариант: 

 

- Видите ли, мисс Хардинг, тут такое дело... 

 

- Давай без официоза. Можно просто "Сара". 

 

- Хорошо, Сара.  В таком случае можешь называть меня Дженни. На чем мы остановились? Ах, да. Сара, ты не понимаешь -- здесь замешаны очень важные люди...

ну и т.д., и т.п.  

 

[Звёзды Светят]

форма "ты" в английском была и звучала, ЕМНИП, как "youth".

 

thou...

произносилось - зау...

 

 

[digger]

А может это уже вылезла АИ, где оно сохранилось.

[Владимир Станкович]

х соратник не походил ни на шона, ни на матабеле, ни на  какую иную народность Южной Африки. Еще молодой парень,  этот «каффир» был на голову выше самых высоких шона. Необычайно темная кожа также отличала его от  местных, также как и на редкость уродливое лицо, - его черты, несомненно, негритянские, несли примесь и  некой иной крови. Иссиня-черные  локоны, вьющиеся словно змеи, ниспадали на широченную грудную клетку, поросшую густыми волосами. Прямо по центру, впрочем, они были выбриты, открывая  татуировку – череп, вписанный во что-то вроде четырехконечной звезды, с необычайно удлиненным одним из лучей.

Перефразируя один из северных рассказов социалиста и интернационалиста Джека Гриффитса -"В корале его матери явно побывал Глубоководный"

[Каминский]

Долгожданная встреча

 

Пробуждение ото сна оказалось достаточно приятным: сквозь сон, Дженни почувствовала на своем теле осторожные ласки. Усмехнувшись про себя, журналистка сладко, до хруста суставов,  потянулась и, не раскрывая глаз, слегка раздвинула ноги, облегчая доступ губам и пальцам ненасытной лесбиянки.

 

Чуть позже, расслабленная и довольная, Дженни лежала рядом с Сарой. Белоснежная, как у многих рыжих, кожа журналистки представляла волнующий контраст с загорелым почти до черноты мускулистым телом американки.

 

-Для уроженки Африки ты слишком бледная, - Хардинг провела ладонью по ее бедру, - но мне так даже больше нравится.

 

- Я не люблю солнца, -  поморщилась Дженни, -  что мне больше всего нравится в Англии – это ее туманы.

 

- Ну, тогда там, куда мы плывем, тебе тоже понравится, - усмехнулась Сара, - на  аборигенном наречии Тангорак как раз и означает «Облачный остров».

 

-Кстати, Пенворд мне так и не сказал, - вспомнила Дженни, - почему мы отправились таким  кружным путем. Почему не поехали с остальной группой?

 

-Во-первых,  не таким уж кружным, - пояснила Сара, - тебе из Англии, а мне из Африки –  будет  куда быстрее, чем если бы мы ехали через Америку, как остальные. Не говоря уже об островитянах – было бы совсем глупо отправлять их через США, когда от Сейшел или Маврикия буквально рукой подать. Во-вторых,  сам Пенворд не хотел, чтобы мы ехали с Хэммондом – его люди  опекали бы нас с момента появления на острове, позволив увидеть лишь то, что им нужно. Пенворд же хочет,  чтобы мы сначала как можно больше увидели сами. Именно поэтому, кстати, мы и не отправились к западному причалу, где нас должны встретить сотрудники Хэммонда. Вместо этого мы сделаем крюк и оплывем остров с северо-востока – как раз вдоль той стороны, что остается почти бесхозной. Просто чтобы показать, что Хэммонд заботиться далеко не обо всем острове, как он собирается врать прессе.  Обогнув весь остров, мы высадимся там же где и остальные, придумав что-нибудь убедительное по поводу опоздания.

 

-И долго нам плыть? - спросила Дженни.

 

-Откровенно говоря, мы уже приплыли, -   с невинным видом сказала Сара, - как раз  идем вдоль северного берега Тангорака.

 

-Что?! – Дженни вскинулась, возмущенно глядя на Сару, - и ты молчала!!!

 

- Хотела сделать тебе сюрприз, - усмехнулась Сара.

 

Быстро одевшись, Дженни перекусила найденными  в каюте пресными галетами, запив их заваренным Сарой, скверным, но горячим кофе,  после чего быстро выскочила на палубу. Утром здесь оказалось куда больше народу – не менее двадцати человек занимались разными делами, причем, похоже, на палубу вышли  не все. Впрочем, Дженни почти не смотрела на них,  жадно уставившись на простиравшийся примерно в полумиле от корабля берег, поросший густыми джунглями и затянутый туманной дымкой. До англичанки донесся отдаленный шум прибоя – там, где пенные валы с грохотом разбивались о прибрежные скалы. Дженни подошла к борту и, перегнувшись, увидела под кормой бурлящую воду, в которой мелькали остроконечные  акульи плавники.

 

-Течение очень сильное, - послышался сзади незнакомый голос, со странным гортанным акцентом,  - никто и не пытался обустроить тут нормальный причал. Так что эти берега почти не освоены – а значит и заметить нас некому.

 

Дженни обернулась – за ее спиной стояла  Сара, а подле нее - чернокожий мужчина, столь поразительного облика, что Дженни чуть не решила, что Сара прихватила с собой из Африки одну из горилл. Сходство усиливалось  на редкость грубыми чертами лица, делавшими незнакомца еще более похожим на обезьяну – пусть даже у обезьяны сложно представить такую роскошную бороду, завитую черными кудряшками. Но не борода поразила Дженни в этом человека, а рост: по меньшей мере восемь футов. На широченные плечи и мощную грудную клетку спадали длинные вьющиеся волосы. А по центру груди красовалась татуировка, по сей день являвшейся Дженни в ночных кошмарах: череп, вписанный в четырехконечную звезду, с необычайно удлиненным  северо-восточным лучом. От правого соска и почти до пупка татуировку наискось пересекал большой шрам.

 

Внезапная догадка озарила Дженни  тут же сопоставившую  этот рисунок с виденными ею ранее картами острова. Ей стали понятны и странно знакомые лица  моряков, без сомнения, принадлежавших к тому же народу, что и этот великан. Дженни вспомнила как год назад пресса, освещавшая свержение заирского диктатора Мобуту, взахлеб писала об одном из командиров повстанческой коалиции, прославившегося высоким ростом и невероятной жестокостью. Иные писаки даже окрестили его «Королем Конго». Припомнились ей и слухи о связях Сары с африканскими «борцами за свободу».

 

Должно быть, мысли Дженни тут же отразились и на ее лице, потому что Сара с искренней тревогой спросила.

 

-Что-то не так?

 

-Этот зверь, - сдавленным от ненависти голосом,  выдавила Дженни, - эта тварь была в банде, что вырезала всю мою семью. Этот шрам оставила ему моя мать.

 

 На лице Сары появилась крайняя степень недоумения, тогда как на роже боевика появилось  сначала понимание, а потом - садистское удовлетворение.

 

- Ты та самая девка, - густым басом сказал черный великан, - что тогда удрала от нас.  Тебя спасли Скауты – они перебили почти весь наш отряд: я сам едва оторвался от них. Что же,  самое время вернуть  должок.

 

Ни Сара, ни Дженни не успели ничего предпринять: с быстротой, неожиданной для такого гиганта, черный  великан метнулся к девушке.  Огромная лапа стиснула горло Дженни, журналистка почувствовала, как невероятная сила подбрасывает ее в воздух, а в  следующий миг над головой  девушки сомкнулись морские волны.

[Андрей Каммерер]

Потеха началась. Как понимаю, южноафриканка выживет

[Каминский]

Как понимаю, южноафриканка выживет

Будем надеяться!

[ВИП]

Ещё до острова не добрались, а уже гражданская война на корабле. Что же будет по прибытии?

[Каминский]

Прибытие

 

В Гонолулу они взяли на борт еще одного пассажира по имени Деннис Недри. Толстый и неопрятный, он жевал шоколад, из-за чего пальцы у него были липкими, а к цветастой гавайской рубахе пристали клочки обертки. Недри пробормотал, что он работает с компьютерами, и ни с кем не поздоровавшись за руку, сел в свободное место, прильнув к иллюминатору. Впрочем, перед этим он успел украдкой мазнуть сальным взглядом по ногам Элли и этот  вороватый взгляд вызвал у Гранта куда большее раздражение, чем откровенный флирт Малькольма.

 

Из-за  поджимавших сроков  Гавайев они  толком  не увидели - также как и Сингапура, где самолет еще раз заправился. После того, как позади осталась Суматра,  внизу простерлась бескрайняя гладь Индийского океана. А спустя некоторое время появился и сам остров.  Первое, что увидел Грант в иллюминаторе, была исполинская гора, словно выраставшая из моря.  Над ее склонами клубился туман, придававший острову таинственный  и зловещий вид.

 

- Вот она, Гора-Череп, - сказал Хэммонд. Присмотревшись, Грант понял,  почему горе дали такое название – в верхней части массива виднелось два исполинских углубления, при известной доле фантазии и впрямь  схожих с огромными глазницами. Чуть ниже курились небольшие дымки.

 

–Остров имеет вулканическое происхождение, свидетельство чего можно увидеть повсюду, – сказал Хэммонд. – Возле гор множество мест выхода подземных испарений. Из-за этого, а также из-за множества течений на острове очень туманно. В этом тумане  возникают разные оптические иллюзии – вблизи гора выглядит не так страшно.

 

Самолет сделал круг над островом, заходя на посадку. Перед глазами Гранта мелькнул знакомый ему  по топографической карте полуостров. На миг он испугался, что в тумане пилот не справится с управлением, но тут же через плывущие внизу белесые клубы проступила посадочная полоса. Спустя миг колеса застучали о землю.

 

 Двое коротко стриженных крепких мужчин встретили спустившихся с трапа гостей, проводя их к стоявшему рядом вертолету. Пилотом был хмурый молодой человек также с короткой стрижкой. Перекинувшись парой слов с Хэммондом, он завел мотор и вертолет, зарокотав лопастями, вскоре взмыл в воздух. Вскоре он  устремился к северной части острова. На мгновение перед Грантом мелькнула стена – исполинское сооружение, футов в двадцать, сложенное из блоков зеленоватого камня. Большего Гранту рассмотреть не удалось – вертолет несся вдоль западного побережья, держась тянувшейся параллельно морю дороги и стремительно приближаясь к горе. Вскоре макушка черепа, также как и «глазницы» остались где-то наверху– сейчас вертолет  подлетал к  небольшой площадке, устроенной на одном из уступов. Вокруг него плавали клубы тумана.

 

– Туман здесь обычно не такой густой, –  обеспокоенно сказал Хэммонд, - поэтому мы и не может сесть внизу. Так высоко я еще не…

 

Его слова были прерваны голосом пилота:

 

– Начинаем снижение. Держитесь крепче!

 

 Вертолет начал снижаться, и они оказались в гуще тумана. В наушники Грант слышал повторяющиеся электронные позывные, но видимости не было никакой. Грант взглянул вниз и увидел под вертолетом гигантский ярко флуоресцирующий крест. Пилот скорректировал курс, и вертолет коснулся посадочной полосы. Шум лопастей стал тише и постепенно замер.

 

Грант облегченно вздохнул и отстегнул ремень безопасности.

 

– Мы должны быстро спуститься, – сказал Хэммонд, – на этой горе бывают часто сильные завихрения ветра, и, ну вот, все в порядке

 

Грант увидел, что к вертолету бежит рыжеволосый человек в бейсбольной кепке. Подбежав, тот распахнул дверь и сказал:

 

– Привет, я Эд Реджис. Добро пожаловать всем на Остров Черепа. Пожалуйста, будьте осторожны при спуске.

 

Они спускались с горы по узкой извилистой тропинке. Воздух был сырым и промозглым. По мере того как они продвигались вниз, туман рассеивался и Грант уже мог рассмотреть пейзаж. Он напоминал ему тихоокеанский северо-запад.

 

– Это верно, – сказал Эд Реджис. – Экологически это лиственный тропический лес. Но такой микроклимат здесь только на этой горе. Большая часть острова – тропики.

 

На склонах  виднелись  большие здания, со странными пирамидальными крышами, утопающие в густой зелени. К ним вели вырубленные в скалах ступени, выглядевшие более удобно для спуска, чем та тропа, по которой шли гости острова. К одному из таких зданий  поднималась прозрачная труба, в которой двигалось вверх нечто похожее на лифт. В нем стоял какой-то человек – Гранту даже показалось, что он помахал прибывшим.

 

 Наконец, они вышли из тумана и перед глазами Гранта предстал остров. Реджис был прав: большую его часть покрывал тропический лес. Слева, у подножья горы, словно драгоценный камень в грубой оправе, блестела недвижная гладь озера. А за ним, сколько хватало глаз,  тянулись казавшиеся бескрайними джунгли.  

 

Гранту бросился в глаза одинокий ствол дерева, поднимающийся над пальмами. Веток на нем не было, один только искривленный ствол. Затем ствол пошевелился и развернулся в сторону пришельцев. И Грант понял, что перед ним вовсе не дерево.

 

Он смотрел на грациозно изогнутую шею невероятного создания, поднятую вверх на пятнадцать метров.

 

Он смотрел на динозавра.

 

- О боже, - выдохнула за его спиной Элли.

 

Грант не видел ее лица, но был уверен, что оно выглядит также глупо как у нее  – с радостным изумлением он рассматривал исполинское животное. В голове прокручивалось все, что он когда-либо знал: брахиозавры, род завроподовых динозавров, живших на территории современной Северной Америки в конце юрского периода; впервые останки найдены американским палеонтологом Элмером Риггсом. Однако все эти сухие описания, также как и выставленные в музеях кости, не могли передать и десятой части красоты и мощи этого великолепного создания. В книгах их всегда изображали огромными, неповоротливыми существами, а в движениях этого длинношеего животного были  грация и достоинство. Брахиозавр настороженно посмотрел на них и издал низкий трубный звук, совсем как слон. Мгновенно из листвы показалась вторая голова, затем третья, четвертая.

 

- Похоже, им не очень нужны болота, -  счастливо сказала Элли за спиной Гранта.

 

- Многое из того, что думали раньше, теперь придется пересмотреть, - пробормотал палеонтолог, не в силах оторвать взгляда от могучих гигантов, неспешно ощипывающих кроны деревьев. Он заметил, что одно животное отличалось от остальных: иная форма головы, более тонкая и длинная шея. Если брахиозавры напоминали исполинских жирафов, то и дело встававших на задние ноги, чтобы издавать свой трубный глас, то это существо напоминало огромную змею, продетую через не менее огромного слона. Это животное держало голову ниже, чем брахиозавры и вообще держалось  особняком.

 

-Диплодок! - воскликнула за его спиной Элли и Грант кивнул, не в силах оторваться.

 

Дональд Дженнаро также был поражен до глубины души, но его изумление было иного свойства. Если Грантом и Элли сейчас владела неутолимая жажда познания, то его ошеломляли коммерческие перспективы проекта, подлинный масштаб которого он осознал только сейчас.  Безграничные возможности генной инженерии, все, что раньше он считал лишь громкими словами, призванными обеспечить успех сделок, предстало перед ним в своем ужасающем могуществе, воплотившись в громадных как дом существах.

 

«На этом острове мы сделаем состояние!»

 

Адвокат покосился на Яна Малькольма – тот тоже был изумлен, но к его удивлению, добавилась и явная примесь тревоги. Математик выглядел как человек, давно ждавший некоего неприятного сюрприза и все же застигнутый врасплох масштабом этой неприятности.

 

-Как я понимаю, это не механические игрушки, - сказал он, поворачиваясь к Хэммонду, - выглядят совсем как настоящие.

 

-Они и есть настоящие, - пожал плечами Хэммонд, - почему бы им не быть таковыми.

 

Словно подтверждая его слова, вновь раздался трубный звук. Сначало затрубил один ящер, затем к нему присоединились и другие.

 

– Это их призывный сигнал, – сказал Эд Реджис. – Приветствуют наше появление на острове.

 

-Вы еще успеете насмотреться, - усмехнулся Хэммонд, - у меня для вас предусмотрена обширная программа, которая, смею думать, ответит на все ваши вопросы. Ну, а пока позвольте вас оставить. Мистер Реджис проводит вас до гостиницы.

 

С этими словами он завернул за ближайшую скалу и исчез из виду.

 

-Прошу за мной,  - засуетился Реджис.

 

Все последовали за Эдом Реджисом, в зеленый туннель пальмовой аллеи, ведущей под уклон к подножию горы. Над дорогой, по которой они шли, висело нечто вроде транспаранта, на котором яркими буквами было выведено:

 

«Добро пожаловать в Парк юрского периода».

[Magnum]

Белоснежная, как у многих рыжих, кожа журналистки представляла волнующий контраст с загорелым почти до черноты мускулистым телом американки.

Так ведь Сара тоже бледная и рыжая: 

https://www.jurassicworld.com/sites/default/files/styles/double_tall_card/public/2016-10/sarah_960x1080.jpg?itok=VCE89EtK

[Сталкер]

Гуглите "теплокровные динозавры". Прямо на форуме была куча дискуссий по теме. 

Сэр, плезиозавры в отличие от тераподов вполне могли быть хладнокровными. Но, думаю, это не мешало бы им быть вполне активными. Тут среда накладывает свои требования. Прекрасный пример - акула.

[Сталкер]

Динозарвры к змеям и вообще рептилиям имеют очень отдаленное отношение.

Собственно, если мы говорим не о триасовых "динозаврах", а о поздних "динозаврах (юра, мел) то мы уже говорим о разных кладах и надотрядах, причем некоторые из них - "тераподы" в одной кладе с "птицами" (даже по более ранним классификациям "динозавров" как нечто неделимое было трудно впихнуть как класс между "рептилиями" и "птицами", ибо между триасовыми динами и верхнемеловыми - пропасть невпихуемости)

Этот кроссовер мне по душе! Как раз на днях третий эпизод по ящику видел... 

Смотрите скоро на экранах очередной выпуск франшизы "Мир Юрского периода - 3"

thou... произносилось - зау...

Только вот со звуком "з" кириллица подкачала.

[Каминский]

«Добро пожаловать в Парк юрского периода»

 

Малькольм и Дженнаро шли рядом с Реджисом, осыпая его вопросами. Недри плелся сзади, выглядя равнодушным ко всему – но пару раз Грант перехватил липкий взгляд, брошенный им на Элли. Сама же девушка словно не замечала этого, все еще находясь под впечатлением от увиденного.

 

-Как, черт побери, Хэммонду это удалось?  - спрашивала она у Гранта.

 

-Не знаю, - покачал головой палеонтолог, -  я не припомню, чтобы кому бы то ни было удавалось извлечь ДНК динозавра. В окаменелостях  его просто не может быть.

 

-Но если останки сохранились в вечной мерзлоте или мумифицировались, - начала Элли.

 

-Да, это выход, - кивнул Грант, - кстати, я теперь понимаю, почему Фонд Хэммонда финансировал раскопки только в холодных краях – у нас на Аляске и в других местах – от Чукотки до Швеции. В холодном климате больше вероятности сохранения мягких тканей, содержащих ДНК. Но такие находки крайне редки – и уж точно их недостаточно, чтобы создать стадо, вроде того, что мы видели – а я подозреваю, что видели мы далеко не все.

 

- А может, существует способ, о котором мы не подумали? – спросила Элли.

 

-Какой, например?

 

Девушка пожала плечами.

 

За разговорами они не заметили, как спустились к обширной террасе у подножия горы. Отовсюду слышалось журчание стекавших со склонов ручьев, настоящими водопадами,  спадавшими в живописные пруды. От некоторых водоемов шел пар – видимо и тут имелись выходы вулканических испарений. Всюду росли огромные папоротники.

 

– Потрясающие, правда? – сказал Эд Реджис. – Представляете, когда опускается туман, то тут создается эффект доисторического ландшафта. Это настоящие юрские папоротники.

 

Элли скептически хмыкнула. Нет, Реджис не солгал: Элли специализировалась на палеоботанике и  сразу узнала Serenna veriformans – вид папоротника, который часто находят в виде окаменелостей. Ему более двухсот миллионов лет, и сохранился он только во влажных, тропических лесах Бразилии и Колумбии. Однако тот, кто решил высадить этот папоротник вокруг бассейна, похоже, не знал, что в спорах растения содержится смертельно ядовитый алкалоид бета-карболин. Одно лишь прикосновение к красивым плетям папоротника могло вызвать недомогание, а если бы ребенок, нарвав листочков, засунул их в рот, то точно бы умер.

 

 Подобная беспечность многое говорила о создателях парка – и Элли теперь лучше понимала опасения Малькольма. Она шепотом поделилась своими наблюдениями с Грантом и тот мрачно кивнул, соглашаясь с ученицей.

 

Впереди появились здания с пирамидообразными крышами, вроде тех, что они видели с вершины Горы Черепа. Меж них высилось строение, напоминающее огромную коробку из стекла и металла.

 

– Гостиница «Сафари»! – пояснил Реджис,  – здесь вы все будете жить во время пребывания в Парке.

 

Номер Гранта и Элли был выдержан в бежевых тонах, а плетеная мебель отличалась буйством разных оттенков зеленого, напоминающим о джунглях.  Зайдя в номер, Элли отправилась в душ, а Грант решил посмотреть спальню. В ней он увидел  прямо над кроватью стеклянный потолок пирамидальной формы. У тех, кто будет здесь жить, подумал Алан, наверняка возникнет ощущение, что они спят в спальном мешке под открытым ночным небом, усеянном звездами. К сожалению, подобный эффект был возможен только ночью, а днем, из-за того, что стеклянный свод  поддерживали прочные балки, на кровати лежала некрасивая полосатая тень.

 

Шум воды затих и Элли вышла из душа, замотав голову цветастым полотенцем.

 

-Я пока мылась, вспомнила кое-что, - сказала девушка, - когда мы спускались, помните? Видели забор, когда мы заходили на территорию?

 

Грант кивнул. Отель был окружен со всех сторон стальной оградой. Толщина прутьев достигала сантиметров двух-трех, а высота – четырех метров. Ограда была красиво обсажена кустами, ее выкрасили в черный цвет под кованый чугун, однако никакие ухищрения не могли скрыть толщину и высоту крепких прутьев.

 

– Не похоже на обычный курорт, – задумчиво сказала Элли. – Лично мне отель напоминает крепость.

 

– Не беспокойся, сейчас все узнаем, – пообещал Грант, глядя на часы. – Экскурсия начинается через полчаса и…А это еще что?

 

Снаружи послышался шум вертолетных лопастей, а вслед за ними – какой-то шум. Переглянувшись, Грант и Элли быстро вышли из номера.

 

У  главного здания гостиницы стоял Дженнаро. Он кричал так, что голос его перекрывал шум вертолета, а на шее выступили вены.

 

– Повторите! Что вы сделали? Кого вы позвали?

 

– Ну, успокойся уже – растерянно приговаривал Хэммонд.

 

– Вы что, с ума сошли?! – взвизгнул Дженнаро.

 

– Это мой остров, – перебил его Хэммонд. – И я буду приглашать кого захочу.

 

– На вашем острове работает комиссия по расследованию. Инвесторы озабочены тем, что ситуация у вас вышла из-под контроля. Мы считаем, что здесь очень опасно…

 

– Здесь безопасно, – повторял Хэммонд. – я лично продемонстрирую это…

 

– Да… И не забудьте посадить их обратно на вертолет, – сердито сказал Дженнаро.

 

– Невозможно, – ответил Хэммонд, показывая на облака. – Вертолет улетел.

 

– Неужели вы, черт побери, не понимаете, что подвергаете бессмысленному риску…–

 

-Тихо, тихо, – успокаивающе сказал Хэммонд. – Потом продолжим, а то ребят напугаем.

 

Грант обернулся и увидел,  как  из пальмовой аллеи, которой они явились сюда, в сопровождении Эда Реджиса, выходят двое подростков. Точнее подростком смотрелся только один из новых гостей: щуплый мальчик в очках, лет четырнадцати. Он выглядел несколько скованно,  настороженно поглядывая на собравшихся перед гостиницей взрослых. Но никакой робости не чувствовалось в шедшей впереди девушке, старше парня года на три. Из одежды она носила  короткие, - куда короче, чем у Элли, - джинсовые шорты и белую блузку, завязанную на идеальном животе с кубиками пресса. Стянутые в хвост светлые волосы выбивались из-под бейсболки, длинные ноги в кроссовках «Nike»  ступали по земле упругим спортивным шагом.

 

- Матерь Божья! – чуть слышно простонал Дженнаро.

 

Девушка улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, и  помахала всем рукой. 

 

– Привет, дедуля!  – крикнула она. – Вот и мы!

 

Так ведь Сара тоже бледная и рыжая:

В первоисточнике она немного другая:

На снимках Сара обычно была изображена в шортах и рубашке цвета хаки, с биноклем на шее. Она стояла рядом со своим «Лендровером». Короткие темные волосы, спортивная фигура – она казалась крепкой и обветренной, но в то же время и величественной, и прекрасной. 

А вот как раз Дженни в первоисточнике - кудрявая и черноволосая. Так что я оставил одной героине книжный вариант, а второй - заменил ей внешность на экранный вариант первой героини.

[Magnum]

Сэр, плезиозавры в отличие от тераподов вполне могли быть хладнокровными. Но, думаю, это не мешало бы им быть вполне активными. Тут среда накладывает свои требования. Прекрасный пример - акула.

Так и я об этом: 

fai.org.ru/forum/topic/50312-krovavyiy-ad-dinozavrov/?page=2

[Magnum]

оставил одной героине книжный вариант, а второй - заменил ей внешность на экранный вариант первой героини

Вот с этого все и начинается! Что дальше? Начнете менять персонажам цвет кожи, гендер, ориентацию?  

 

[Сталкер]

Так и я об этом:  fai.org.ru/forum/topic/50312-krovavyiy-ad-dinozavrov/?page=2

Да, я увидел этот коммент уже после того, как написал свой и перелистнул страницу обсуждения. Мыслим параллельно.

[Каминский]

Вот с этого все и начинается!

Все это начал еще Спилберг. Я книжку прочел раньше, чем фильм посмотрел и был глубоко возмущен его надругательством над персонажами!

Что дальше? Начнете менять персонажам цвет кожи, гендер, ориентацию?

Что значит - "дальше"?

[digger]

>ориентацию

 Зоофилы будут?
Где вообще профит и свежие идеи, или это просто фанфик?

[Каминский]

Король Конго и женщина-гиена

 

- Не стоило ее убивать!

 

Расстроенная Сара расселась в своей каюте, прихлебывая виски прямо из горла, и куря одну за другой сигареты. Время от времени она бросала растерянные взгляды на усевшегося на входе  черного великана, - даже в сидячем положении Джон Рокотомонанга, по прозвищу «Король Конго»,  занял весь дверной проем. На коленях у него лежал автомат, казавшийся игрушечным в могучих лапищах

 

- Сучка не оставила  мне выбора, - проворчал он, -   оставь я ее в живых и все на острове сразу узнали бы, кто я такой.

 

- Все так не кстати, - пробормотала Сара, - даже не представляю, что скажет Пенворд.

 

- Упала за борт, - Джон пожал огромными плечами, - обычное дело. Или тебя волнуют чувства чертова лорда? Мы прибыли сюда не для того, чтобы помочь одному богатому белому говнюку отобрать у другого говнюка то, что принадлежит моему народу.

 

В негромком голосе прорезались угрожающие нотки.

 

-Не надо меня стыдить, - с вызовом ответила Сара, - я не меньше твоего хочу восстановить справедливость. И все же – вдруг она спаслась?

 

- В таком течении? – усмехнулся Джон, - в море полном акул? Забудь о ней.

 

-А что она там говорила про свою семью?

 

-Забудь и про это, - поморщился великан, - дело давнее.

 

-Так это правда?

 

-Да, - кивнул « Король Конго», - была война. А ты хорошо знаешь, что в Африке на войне никто не выбирает средств.

 

Сара  кивнула: да, она знала. Ведь на одной из таких войн они и познакомились.

 

Заповедник Вирунга, Заир, 1995 год

 

Конголезский тропический лес -  сырое и мрачное место, навевающее гнетущие мысли даже на местных уроженцев. Кроны   могучих деревьев уходят, казалось, в самое небо, а в стволах может разместиться  целый  дом; их толстые, покрытые мхом корни тянутся на многие десятки метров. Сара, привыкшая к несколько иной Африке –  необозримому континенту просторных саван и великих рек, - чувствовала здесь неуютно:  как в очень темном соборе, куда никогда не проникали солнечные лучи. Впрочем, позже ей на ум пришла иная аналогия – с невероятно горячим, темным  чревом в котором постоянно зарождаются все новые виды живых  организмов, ожесточенно убивающих и пожирающих друг друга.

. 

И среди всех здешних тварей, самым страшным чудовищем все равно оказывался человек.

 

Они не успели углубиться в лес и на пару километров, когда лесное чрево исторгло этих чудовищ – черные силуэты, с лихорадочно поблескивающими белками глаз и скалящих зубы в издевательских ухмылках.  Все они носили форму заирской жандармерии, однако Сара быстро сообразила, что нападавшие не относятся ни к одному из народов Конго. «Интерахамве» - вооружённое ополчение  племени хуту, печально прославившегося зверскими расправами в Руанде. После того как истребляемое ими племя тутси вернуло власть, которую они испокон веков осуществляли над  низкорослыми и темнокожими хуту,  настал черед интерахамве бежать из страны. Заирский диктатор Мобуту  Сесе Секо позволил  хуту расселиться у своих восточных границ и с тех пор вооруженные банды терроризировали, убивали и насиловали всех тутси, что поселились здесь еще раньше.

 

 Никто не стал открывать огонь: пусть некоторые хуту и имели старые бельгийские винтовки, сейчас они, не тратя патронов,  изрубили проводников Сары мачете.  Самой   Саре уготовили иную участь –  отчаянно вырывавшуюся женщину повалили на землю, отобрав оружие и срывая одежду. Она кричала,  отбиваясь руками и ногами от хохочущих негров, жадно лапающих ее груди и щупающих между ног.Главарь банды – коренастый приземистый негр в камуфляжной форме, встал над корчившейся в грязи женщиной, неторопливо расстегивая штаны. Похожее на черную луну лицо расплылось в похотливой улыбке – а в следующий миг взорвалось, забрызгав опешивших  бандитов ошметками крови и мозга. Со всех сторон застрочили автоматы и из леса, словно черные тени, начали выскальзывать новые участники этой кровавой драмы.

 

Спустя минуту все было кончено –  все хуту лежали мертвыми, разве что с пяток раненных с жалобными стонами корчились на земле. Над ними, кривя тонкие губы в кровожадных ухмылках, стояли победители  с автоматами Калашникова. По более светлой коже, относительно тонким чертам  и высокому росту, Сара признала в  них «баньяруанда» - тех самых тутси, что бежали в Конго, спасаясь от геноцида. Темные глаза равнодушно смотрели  на Сару и та решила повременить с выражением благодарности – еще неизвестно, что для нее придумают эти «спасители», тоже никогда не славившиеся особым гуманизмом.

 

Из леса послышались тяжелые шаги и тутси поспешно расступились, кому-то уступая дорогу. Из лесного полумрака медленно вышел некто, показавшийся поначалу Саре, вставшей на задние лапы гориллой. Впрочем, она тут же поняла свою ошибку – даже при ее крайне лестных оценках умственных способностей горилл,  женщина все же не могла представить, чтобы одна из них нарядилась в сшитую явно по особой мерке форму и носила за плечом гранатомет, а на широком поясе – кабуру с пистолетом и огромный нож. Пронзительные темные глаза окинули обнаженную  женщину, тщетно пытающуюся прикрыться обрывками одежды.

 

-Кто вы? - на неожиданно хорошем английском спросил великан.

 

-Сара. Сара Хардинг. Я зоолог…

 

-Я слышал о вас, -  толстые губы развинулись в слабой улыбке, - вы изучаете львов?

 

- Львов и гиен, - сказала Сара, - ради одной из них я и явилась в эти джунгли.

 

Черные глаза еще какое-то время мерили ее взглядом, потом великан кивнул.

 

-Раз так, мисс Хардинг, - сказал он,  – добро пожаловать в Альянс демократических сил за освобождение Конго. Меня зовут Джон Рокотомонанга и вы – моя гостья.

 

Ее провели в небольшую деревню – скорей даже полевой лагерь «баньяруанда», один из множества у подножия гор Вирунга. Многие из тутси бежали сюда вместе с семьями, но от этого они не выглядели менее уязвимыми – все мужчины, также как и многие женщины были увешаны оружием с головы до ног.  Даже дети десяти-двенадцати лет имели автоматы Калашникова и Сара как-то сразу поняла, что  эти маленькие солдаты, с недетским выражением глаз не раз пускали свое оружие в ход. И у всех их – мужчин, женщин, детей, - в глазах застыло одинаковое выражение, отражающее  одновременно мучительную боль,  мстительную злобу и вечный голод. Последнему, впрочем, скоро предстояло быть утоленным – посреди сложенных из веток хижин и наспех выкопанных землянок виднелась большая яма, наполненная раскаленными углями. Над ними медленно поворачивались на вертеле ноги, куски хобота и другие части тела могучего «тембо» - африканского слона.

 

От возмущения Сара даже на миг забыла где находится.

 

-Ваши люди не знают, что находяся в заповеднике?

 

-Знают,  - спокойно ответил Джонни, - и что теперь?

 

-Эти слоны находятся под охраной!

 

- Кто это решил? – сдвинул брови мужчина, - несколько белых стариков, что, разбогатев на поте и крови чернокожих, решили еще и запретить им охотиться? Те самые белые, что истребляли этих слонов целыми стадами, теперь решили раскаяться – но почему-то только перед животными. Когда ваши белые богачи смогут накормить всю Африку – может тогда, мы перестанем есть мясо диких зверей. Пока же этого не произошло – не им решать, чем нам кормить своих женщин и детей.

 

Сара молчала,  чуть ли не впервые в жизни не найдя, что ответить. Она сама, пусть и родилась в небогатой семье, все же никогда не знала голода и с трудом представляла себе каково это. Наблюдая за животными, в том числе и за тем, как они охотятся, она ни разу не задумывалась о том, что для многих местных жителей остаются недосягаемой мечтой те килограммы мяса, что пожирают львы и гиены. Сейчас же ей как-то вдруг бросились впавшие худые лица здешних жителей,  распухшие от голода  животы малолетних детей, тянувших тонкие ручки к кускам мяса.

 

Столь велика была сила обвинительного пафоса в устах Джона Конго, что Сара, подавшись ей, как-то пропустила то, что сам великан, пышущий силой и здоровьем, вовсе не выглядит изнуренным голодом, - как и его ближайшие соратники.

 

- Даже если вы убьете всех слонов на континенте, - все же возразила она, - этим вы не спасете Африку от голода. Должно быть иное решение.

 

-Возможно, - кивнул Джон, - и ради этого мы воюем. Лев пробудился – и от его раскатистого рыка дрожат троны тиранов. Под моим началом – десятки таких лагерей и  все они полны воинов, жаждущих  свергнуть Мобуту. Как только  эта страна избавится от диктатора, что высасывает из нее соки, словно огромная пиявка – для Конго начнется новая, счастливая жизнь.

 

- Но ведь вы не местный, - продолжала возражать Сара, - я хочу сказать…вы не похожи на конголезца.

 

- Мои предки явились с острова на востоке, - качнул бородой Джон, - изгнанники, вечно гонимые, дважды лишенные дома. Но в моих жилах течет и африканская кровь – я даже не знаю, сколько народов смешалось с моими предками. И поэтому я всегда готов помочь тем, кто отстаивает свое право на достойную жизнь. В Зимбабве, Мозамбике, Анголе, Намибии, теперь  вот и здесь, - везде, где народ восстает против тиранов, борясь за свою свободу, Джонни Конго окажется рядом, чтобы бороться за победу революции.

 

-Это так…благородно, - Сара чувствовала, как ее захватывает прозвучавшая в голосе мужчины могучая страсть, - так самоотверженно.

 

Джон снисходительно посмотрел на женщину.

 

-Так что, говорите, вас привело в эти края? – внезапно сменил он тему.

 

-Гиена, - не задумываясь, ответила Хардинг, - точнее…легенды о животном, которого именуют «африканским медведем», «нанди-бэром». Мне кажется, что под этим именем скрывается гигантская гиена, что обитала в Африке…ее еще называют пахикрокута. Не так давно я слышала, что «нанди-бэра» видели в этих краях и я предположила, что война выгоняет животных из их привычных мест обитания и…

 

Джони  вскинул руку и Сара неожиданно для себя замолчала.

 

-Я не понял и половины из того, что ты говоришь, - веско сказал он, - но если ты хочешь увидеть своего зверя, то я могу помочь. Сегодня ночью, в затерянном городе Зиндж ты встретишься с Матерью-Гиеной. Мы может и не настолько печемся о зверях, как вы белые, но и по сей день, мы знаем о них то, чего до сих пор не может узнать ваша хваленая наука.

 

Полная Луна взошла над  поросшими джунглями руинами -  последним, что осталось от некогда великого города Зиндж.  Странные, однотипного вида здания, украшали окна в виде полумесяца. Сара слышала об этом городе раньше: легенды  о нем легли в основую  романа   Хаггарда   «Копи   царя   Соломона». А еще  в 1187 году момбасский араб  ибн  Барату  писал:  «... о потерянном городе в глубине  страны,  называемом  Зиндж. Там жили только чернокожие. Когда-то они  купались  в  таком  богатстве  и такой роскоши, что даже их рабы носили украшения  из  драгоценных  камней, особенно из голубых алмазов, ибо алмазов там было великое множество».

 

Эти же алмазы сейчас сияли в лунном свете на поросшей густым волосом груди Джона Конго. Озаренный луной черный силуэт стоял перед массивной белой плитой. В руках он держал глиняную чашу, наполненную кровью. Стоявшая перед ним Сара, одетая лишь в найденную в лагере накидку, старалась не вспоминать откуда взялась эта кровь: остаток дня ей пришлось слушать ужасные крики пленных хуту, с которыми тутси сводили счеты. Раньше это бы привело ее в ужас, но сейчас, захваченная нетерпеливым предвкушением она не думала ни о чем, кроме того, чтобы как можно скорее увидеть легендарного зверя. Ее пристрастие к гиенам всегда вызывали насмешки в научном мире, но сама Сара любила их куда больше львов: отважные охотники и заботливые родители, живущие в очень сложном социуме, в условиях матриархата. Именно последнее , как говорили иные шутники, превратили Сару в настоящую фанатичку всего, что связано с гиенами – только она могла отправиться в обьятое войной конголезское пограничье, при малейшем упоминании о странном звере, напоминавшем пахикрокуту.

 

Перед Джоном Конго горел костер и он подбрасывал в него какие-то травы, дававшие едкий дым, от которого слезились глаза и кружилась голова, заставлявший видеть все вокруг в странно искаженном виде. Сам черный великан, бормотавший что-то себе под нос, представлялся Саре чем-то большим, чем  человек: черная, как ночь, угрюмая, фигура, окутанная испарениями  от еще теплой крови и дымом от сгоравших колдовских трав. Перед Сарой предстала сама Душа Африки, ее Черный бог.

 

Внезапно Джон вскинул голову и с его губ сорвался  жуткий хохот. Этот страшный призыв еще возносился  в ночное небо, когда мрак за спиной Сары  взорвался столь же оглушительным хохотом. Сара резко обернулась и ее сердце захолонуло одновременно от страха и восхищения.

 

Под кронами высоких деревьев словно ожила часть ночной тьмы, мерцавшая огненно-алыми глазами. Могучий зверь, не уступавший размером льву, но куда более массивный, с огромной головой и мощными передними лапами. Бурый мех покрывали  еще более темные пятна. Верхняя губа вздернулась, обнажив подобные кинжалам клыки, и вдруг огромная гиена уселась на задние лапы, скрестив передние на груди. Пораженная  Сара увидела между лап чудовища, то, что и по сей день вызывало отторжение у многих исследователей-мужчин  –  налитый кровью огромный клитор, превышающий размер мужских половых органов  этих удивительных животных.

 

Джон произнес еще несколько слов и вдруг  рывком сорвал с  Сары накидку, оставив ее абсолютно голой. Одновременно он вылил ей на голову чашу с кровью. В тот же тварь, одним прыжком преодолев расстояние между ними,  ударом головы сбила женщину с ног. Огромная пасть раскрылась над лицом Сары, пахнув смрадом разлагающегося мяса, клацнули зубы, способные перекусить ногу слону и  тут же язык твари прошелся  по женскому телу от лица до промежности, слизывая кровь. Порыв ветра  окутал обоих  дурманящим дымом от костра и Сара вдруг ощутила, как что-то длинное и скользкое тычется ей между ног. Под воздействием не то дурманящих испарений не то монотонных заклятий Джона, - Сара почувствовала, как отступают, куда-то сгинув, страх, стыд, вообще все человеческое. Звериная сила тела, водоворот вечной охоты и чары темной страсти – все это захватило Сару могучим потоком, меняя ее изнутри. Уже не отдавая себе отчета в  действиях, она подалась  вперед всем телом и с ее губ сорвался  дикий хохот, как и из пасти самой гиены.  Сара уже не видела, как Джон Конго, сойдя с алтаря, становится позади огромного зверя и кладет на вздыбленную холку могучие руки.

 

 

Где вообще профит и свежие идеи, или это просто фанфик?

Все в тегах.

[ВИП]

Ох. Какая занятная история!