Ворон и медведь

[Paltus]

?

Древнее зеленое карликовое существо, живет в болоте, обладает сверхъестественными способностями. 

[Каминский]

Древнее зеленое карликовое существо, живет в болоте,

А Йода разве жил в болотах?

[Paltus]

А Йода разве жил в болотах?

Планета Дагоба из них состояла чуть менее чем полностью. Где крестокрыл Люка утонул-то?

[Geralt]

а разве славяне пришли в тюрингию не в более поздние времена?

[Каминский]

а разве славяне пришли в тюрингию не в более поздние времена?

У нас тут АИ, поэтому славянизация началась раньше. Через посредство аваров, в том числе

[Neznaika1975]

Славяне пришли туда в 7 веке реи

видимо, вместе с Само

 

зд5сь они пришли в 6 веке вместе с аварами

Изменено 28 Jun 2023 пользователем Neznaika1975

[Каминский]

Братство ножей

 

На обширной равнине, заросшей вереском и можжевельником, кипел жестокий бой.  Лязг стали и воинственные крики заглушали даже  раскаты грома, время от времени разносившиеся над равниной. Дождь, срывавшийся из заволокших небо сизо-черных туч, на земле  становился красным от крови,  пропитавшей и без того влажную почву.  Любой наблюдатель со стороны  затруднился бы определить, кто есть кто в этом побоище - с обеих сторон дрались  светловолосые и рыжие мужи, рубившие друг друга боевыми топорами, мозжившие головы  дубинами и выпускавшие кишки ножами-скрамасаксами. С обеих сторон сражались и  сероглазые воины, с прядями русых волос на бритых головах и причудливыми наколками на руках. Лишь  немногие здесь имели кольчуги - большинство облачились в куртки из оленьей кожи или войлочной шерсти. Шлемы носили и вовсе единицы - те, в ком даже неискушенный взгляд сразу бы определил предводителей. Среди них особенно выделялся высокий крепкий мужчина, чьи широченные плечи, казалось, вот-вот порвут панцирь с изображением распахнувшего крылья ворона на груди. Позолоченный ворон украшал и высокий шлем, из-под которого выбивались рыжие волосы. Своим боевым топором воин махал  словно дровосек - и как подрубленные деревья валились  наседавшие со всех сторон враги, разрубленные чуть ли не пополам с одного удара. Кровожадная улыбка, словно волчий оскал, пробивалась сквозь густую  бороду, пока воин, орудуя топором,  прорывался в  самую гущу врагов. Вокруг него сплотились и другие - из тех, кто имел хоть какие-то доспехи, - и сейчас стальной клин все глубже проникал в уже дрогнувшего противника. Над головой рыжеволосого реяло кроваво-красное знамя, с изображением  черного ворона.

 

В пылу битвы рыжебородый воитель  не сразу услышал, как изменились крики позади, как ярость сменились растерянностью или даже страхом. Прогремел раскат грома, блеснула молния и в следующий миг послышался топот множества копыт. Грозный крик  разнесся над равниной и в следующий миг в стальной клин врезался конный отряд, вылетевший  из неприметного оврага, почти скрытого густым кустарником. Впереди, на гнедом жеребце скакал высокий молодой человек с красивым, но хищным лицом. Длинные светлые волосы выбивались из-под шлема, увенчанного фигуркой медведя. Из других доспехов он носил явно трофейный, невесть откуда взятый ромейский панцирь с Медузой Горгоной на груди.  Огромные змеи вились вокруг искаженного злобой лика - и  такое же злобное торжество горело в серых глазах молодого воина. Привстав в седле, он наносил мечом удары направо и налево, каждым взмахом снося чью-то голову.

 

Не ожидавший подобного удара клин нападавших остановился, пытаясь развернуться навстречу новому врагу. Приободрившаяся  пехота  с новыми силами ринулась на воинство рыжебородого - и иные из его соратников уже лихорадочно оглядывались ища пути для бегства. Рыжеволосый также заметил это - и лицо его исказилось бешеной яростью берсерка.

 

-Умри, отродье троллей!

 

Взревев, как медведь, он рванулся  вперед, в слепой ярости нанося удары,  уже не разбирая своих и чужих. Нападавшие шарахнулись в разные стороны и внезапно рыжебородый оказался лицом к лицу с   вражеским предводителем. Тот едва успел поднять коня на дыбы, когда лезвие топора с влажным хрустом врубилась в грудь скакуна. Жалобно заржав,  конь повалился на землю, в агонии суча ногами и истекая кровью из страшной раны -  светловолосый всадник едва успел соскочить на землю. В следующий миг перед ним вырос рыжебородый, оказавшись чуть ли не на голову выше противника. Окровавленный рот искривился в пренебрежительной улыбке, когда воин увидел сколь молод его враг.

 

-Саксонский щенок, чего ты стоишь без  коня? - рявкнул он, - клянусь Тором, сегодня сука, что тебя родила, будет выть от горя!

 

Его противник не тратил времени на  оскорбления - с быстротой молнии ударил меч, целя в глаза рыжебородому. Тот, без труда уклонившись от этого выпада, ударил в ответ: светловолосый успел отпрянуть, но все же топор пусть и на излете все же достал его. Молодого воина спас панцирь:  топор лишь слегка зацепил его, срывая резьбу с Горгоной, а в следующий миг отскочивший  сакс закружил вокруг  врага, словно волк, атаковавший дикого быка.  Рыжебородый и ревел сейчас словно зубр,  обрушивая на противника удар за ударом, но всякий раз  топор обрушивался в пустоту -  его враг, ловкий как кошка, всякий раз умудрялся уклониться от удара. Однако и ему ни разу не удавалось достать врага клинком - несмотря на  кажущуюся неповоротливость,  рыжебородый мало чем уступал саксу в ловкости. Несколько уравнивало шансы лишь то, что он сражался уже давно, тогда как молодой предводитель только вступил в бой.

 

 Понимая, что схватку на выносливость он проигрывает, рыжебородый выплеснул все силы в одной ужасающей атаке. Сакс вскинул меч, отбивая топор, но его клинок, наконец, не выдержал, разлетевшись на куски. В следующий миг молодой предводитель, в попытке уклониться, поскользнулся и упал. Рыжебородый  с торжествующим рыком вскинул топор, готовясь покончить дело одним ударом, однако широкое лезвие встретило лишь влажную почву - сакс все же успел откатиться в сторону и вскочить на ноги. Пока рыжебородый пытался вырвать из земли топор, сакс сорвал с пояса короткую палицу, с двух сторон окованную железом, и метнул ее во врага. Этот удар  раздробил бы голову менее крепкому мужу -  рыжебородый же, оглушенный ударом, лишь выронил топор и рухнул в грязь. Бездумно ворочая налитыми кровью глазами, он хлопал руками по земле, пытаясь встать, когда  его грудь придавил сапог молодого сакса. В следующий миг перед  глазами рыжебородого возникло  сразу несколько мечей, приставленных соратниками победителя.

 

-Конунг Сигифред, ты мой пленник, - на покрытом кровавой грязью лице появилась слабая улыбка, - нет  позора в том, чтобы сдаться сыну короля.

 

-Какого еще короля? - Сигифред, приподнявшись на локтях, сплюнул на землю кровавую крошку из зубов и оглянулся - его воинство разбегалось, преследуемое конными всадниками.

 

-Короля Тюрингии, - сказал воин, - я Редвальд, сын Германфреда и Кримхильды, дочери герцога Этельвульфа.

 

Сына от  наложницы, - Кримхильда действительно была дочерью герцога, но внебрачной, как и сам Редвальд, - Германфред, по настоянию королевы, отправил к саксонским сородичам. Страна Саксов в то время лишь частично пребывала под властью Тюрингии: Остфалия  и большая часть Ангрии признала власть ее королей и местные саксы постепенно переселялись на юг, смешиваясь с тюрингами. Однако Нордальбингия и часть Вестфалии колебались: то мирясь со своими южными братьями, то вступая с ними в жестокие сражения. Временами в саксоно-тюрингские войны вмешивались фризы, франки, даны.

 

Несколько лет назад конунг данов Сигифред, покорил Нордальбингию. Однако его планы простирались куда шире - Сигифред мечтал оторвать  от Тюрингии всю Саксонию. Несколько дней назад он, заключив союз со славянами-ободритами, перешел Эльбу и двинулся на юго-запад. Вверх же по Везеру двигалась  войско фризов и вестфальских саксов, под командованием короля фризов Аудульфа.  Союзники должны были соединиться там, где Аллер впадает в Везер и совместными силами обрушиться на тюрингскую Саксонию. Однако Редвальд, прознав об этих планах ударил первым - сначала он разбил  Аудульфа заставив фризов отступить на север, а потом, перейдя Аллер, вышел на  равнину, что  именовалась Лангобардской, хотя уже несколько веков минуло с тех пор, как  народ «длиннобородых» ушел из этих краев. Хоть и не вся Лангобардская равнина считалась территорией Тюрингии,  Редвальд хорошо ее знал - потому и сумел устроить тут ловушку данам. В его войске имелось немало славян -  жирмунтов и моричан, -  до подчинения Тюрингии служивших аварам и  хорошо обучившихся конному бою. Да и сам Редвальд неплохо держался в седле.  Вовремя введенная в бой  конная сотня и привела к сегодняшней победе.

 

- Прими  эту жертву, о Всеотец.!

 

Редвальд махнул рукой и один из его воинов выбил обрубок древесного ствола из-под ног пленника. Тугая петля  захлестнула его горло, пока он, хрипя и дрыгая ногами, корчился в предсмертных судорогах. В сгущавшихся сумерках в угадывалось много подобных висельников, подобно диковинным плодам, свисавшим с ветвей низкорослых елей. Ниже  по склону на деревьях висели мертвые животные - собаки, свиньи, даже лошади.

 

Сам Редвальд уже сменил воинские доспехи на черное одеяние жреца. Черной была и краска, причудливыми узорами покрывшая его лицо и руки. Редвальд шагнул вперед, срывая с пояса  скрамасакс и одним ударом вспорол грудь и живот еще бьющемуся в агонии  саксу. Влажные кишки, словно  жирные змеи, вывалились наружу,  раскачиваясь в воздухе вместе с испускавшим дух пленником. Редвальд смочил пальцы в хлещущей фонтаном крови и провел ею по лицу, добавив красных узоров к своей черной раскраске.   Серые глаза  вспыхнули фанатичным блеском.

 

-Ведите следующего!

 

Свою ставку Редвальд разбил в святилище Водана, на горе Брокенберг. Хотя Тюрингия и претендовала на то, что ее власть простирается и севернее, чуть ли ни на всю Лангобардскую пустошь,  но  только здесь, в горах Гарца, находился по-настоящему надежный рубеж, прикрывавший центральные области королевства от северных набегов.  Именно здесь обосновались воины  Водана, наследники древнего братства гариев, пронесшие через века свои кровавые обычаи и обряды. В густом лесу, покрывавшем склоны Брокенберга, на ветвях  елей, причудливо искривленных постоянными сильными ветрами,   висели жертвы Водану и его Дикой Охоте. Вершина же священной горы была почти лишена растительности  - здесь  всегда царил холод и даже летом, порой, выпадал снег. Клубились тут и влажные туманы, сквозь которые сейчас ледяным светом  просвечивала мертвенно-бледная Луна.

 

Холод и тьму Брокенберга развеивали лишь полыхавшее на  вершине кольцо костров, возле которых стояли, вскинув руки, жрецы Водана. Иные, вместе с Редвальдом вспарывали животы повешенным, внимательно следя за током крови, другие, на установленных перед кострами плоских камнях копались во внутренностях принесенных в жертву людей и животных. Посреди же круга костров стоял идол - вырезанный из мореного дуба   могучий старик, с одним глазом и высунутым языком. По бокам идола  стояли такие же резные волки, а на плечах грозного бога сидели два ворона. Еще одна птица, - расправивший крылья большой орел, - венчала высокий шлем старика, тогда как в ногах его извивалась змея: символ  двух обличий, что принимал  Водан, когда добывал Мед Мудрости, а заодно его власти  над Верхним и Нижним мирами. В одной руке Всеотец  держал копье, увенчанное выбеленным временем черепом - этой чести удостаивался лишь самый родовитый или отважный из принесенных в жертву врагов. В другой руке  Водан держал покрытый рунами серебряный рог, изнутри почти черный от засохшей крови.

 

Разгромив данов и фризов, Редвальд отправил в Скитинг гонца с вестью о своей победе, а сам принялся праздновать. В первый же день он сломал захваченное у пленников оружие и утопил его в болотах у подножья гор. На второй и третий день Редвальд приносил в жертву животных, на четвертый - рабов. Сегодня же он обрекал смерти тех из саксов, кто, предав свой народ и своего короля, перешли на сторону Сигифреда. Всего же празднование шло девять дней - следующими должны были стать  фризы и даны, а  на девятый день - сам Сигифред. Его череп займет свое место на копье  Водана, а кровь наполнит рог бога, после чего обряд можно считать завершенным.

 

На сегодня Редвальд закончил с жертвоприношением и собирался покинуть вершину Брокенберга, когда из леса вдруг послышался стук копыт. В следующий момент на  вершине горы появилась белая кобыла. В седле ее сидел некто стройный, в белом одеянии и капюшоне надвинутым на глаза. Вот всадник сбросил капюшон и по его плечами рассыпались светлые волосы.

 

-Эрменгильда! - изумленно воскликнул Редвальд, - что ты тут делаешь? Тебе нельзя...

 

Он сделал вид, что не заметил осуждающих взглядов жрецов -  Редвальд и без них  знал, что женщина может появиться на священной горе только как жертва. Даже священным пророчицам-вельвам, истово почитавшихся всеми германцами,  был закрыт доступ на Брокенберг. Такой порядок пошел  еще с тех пор, когда  на священной горе собирались молодые головорезы из всех окрестных племен, объединявшиеся в тайные общества почитателей  Водана.  Спустя века старое название «гарии» сменилось по имени широкого ножа, ставшего главным оружием и священным символом мужского братства.  Конечно, со временем  участники этих банд остепенились: осев на землю и взяв в жены пленниц покоренных народов, постепенно они сами стали народом. Однако на священной горе и по сей день  оставался незыблем старый закон тайных союзов  «ножевиков» - саксов. 

 

Эрменгильда хорошо знала обо всем этом - и Редвальд знал, что она знала.  Если она все равно явилась  на Брокенберг, значит, причина была по-настоящему веской.

 

-Я бы никогда не осмелилась, - сказала девушка, спрыгивая с коня и подходя к брату. Вопреки ее словам в больших серых глазах не было и тени страха - только спокойная решимость.

 

-Я знаю, что мне нельзя  подниматься на Брокенберг, - сказала она, - и все же по-другому нельзя. Знай Редвальд, что твой брат Атаульф, король Тюрингии убит в собственном дворце.

 

-Убит?! Кем?!

 

-Родерихом, сыном Гибульда, по наущению своего отца - так сказал Крут. Он теперь новый король - и он послал за тобой.

 

-Послал тебя? - недоверчиво спросил Редвальд, - у него не нашлось гонца получше?

 

-Нашлись, -  понизила голос Эрменигильда, - но я опередила их всех. Чтобы успеть сказать - Атаульфа убил не Родерих, а сам Крут, чтобы править всей Тюрингией. А зовет он тебя по совету своей матери, королевы Ярославы, которая...

 

Голос Эрменигильды упал почти до шепота, когда она произнесла еще несколько слов у самого уха брата. И все его соратники невольно содрогнулись при виде того выражения что проступило на лице саксонского принца.

 

Сигифред был пленен в пещере, у подножия Брокенберга. Его темницу день и ночь охраняли  девять лучших воинов Редвальда. Оружие у дана отобрали, но в остальном относились к нему со всем почетом: ему приносили  жареное мясо, хорошо пропеченные ковриги хлеба и лучшее пиво и мед, какие только находились в этой глуши. Иногда Сигифреду приводили и женщин .

 

-Я знаю, что ваш хозяин не выпустит меня живым, - хохотал   конунг данов, заваливая очередную плачущую девку,  - пусть тогда эти ублюдки, когда вырастут, отомстят  за меня.

 

Сигифред хорошо знал о своей грядущей участи, но не страшился ее, готовясь встретить смерть, как и подобает вождю. Редвальд обещал дану, что тот умрет с оружием в руках, самой почетной из смертей,  что отправит его душу прямо в Вальхаллу.

 

Сейчас  Сигифред  сгрызал мясо с увесистой говяжьей ноги, запивая ее крепким медом и бросая  похотливые взгляды на скорчившуюся в углу пещеры франкскую девушку. Дан настолько увлекся своим занятием, что даже не сразу заметил, как расступились охранявшие его воины  и в пещеру вошел Редвальд. За его спиной, бесшумной тенью, следовала Эрменгильда.

 

-Привет, сакс, - ухмыльнулся конунг, - что, решил привести мне новую девчонку? Что же, она будет получше этой, - он пренебрежительно посмотрел на съежившуюся рабыню.

 

-Это моя сестра, - сказал Редвальд, - и она здесь не для твоих утех - но для того, чтобы стать твоим свидетелем.

 

-Свидетелем чего?

 

-Нашей сделки. Что, если я предложу жизнь тебе и твоим людям?

 

-Что-то новое, - усмехнулся дан, но в его глазах блеснул невольный интерес, - и ты не побоишься оставить Водана без жертвы?

 

-Его ждут новые жертвы, - парировал Редвальд, - куда обильнее, чем те, что я смог бы принести сейчас. Реки крови прольются во имя Одноглазого и он простит, что я сохранил тебе жизнь.

 

_- И какова же цена?

 

-Побратимство,  - сказал сакс, - побратимство, скрепленное кровью,  перед лицом  Водана и на глазах  всех наших воинов. После этого я отпущу тебя в Данию, не взяв даже выкупа.

 

-А ты смышленый для своих лет, - дан искоса посмотрел на Редвальда, - что-то случилось на юге? Что-то, из-за чего тебе вдруг понадобился надежный тыл на севере?

 

-Ты тоже умен, конунг Сигфред, - усмехнулся Редвальд, - ну так что, по рукам?

 

Сигифред бросил испытующий взгляд на сакса, потом кивнул и протянул ему  огромную лапищу, заросшую рыжим волосом.

[Paltus]

Весьма увлекательное повествование.

 

Кстати, это приквел, скивел или спиноф?

 

[Magnum]

В первый же день он сломал захваченное у пленников оружие и утопил его в болотах у подножья гор.

Это реально такой обычай был?! Не верится что-то... 

 

[Каминский]

Это реально такой обычай был?!

Как ни странно, огромное количество этого оружия, большая часть которого, несомненно, была трофеем успешных набегов и войн, а остальное — плодом контрабанды оружия через римские границы,^[9] не использовалось в обычной жизни: его посвящали богам войны и топили в болотах, предварительно сломав или согнув. Некоторые из богатейших коллекций римского и германского оружия и доспехов, которые теперь украшают музеи северных стран, пришли из болот Вимос, Нюдам и Торсбьерг. В одном лишь Нюдаме было обнаружено около 100 мечей и более 500 наконечников копий, в том числе и много римских. Этого хватило бы, чтобы вооружить большую дружину, и, судя по всему, значительная часть этого оружия оказалась в болоте одновременно, а не скапливалась там на протяжении многих лет. К несчастью, мы не знаем, какой процент трофейного оружия не приносили в жертву богам, однако, видимо, этот процент был существенным, и оно могло оказывать большое влияние на качество вооружения германцев в некоторых областях.

https://flibusta.is/b/185421/read

Кстати, это приквел, скивел или спиноф?

Фанфик, наверное

[Magnum]

 

К несчастью, мы не знаем, какой процент трофейного оружия не приносили в жертву богам, однако, видимо, этот процент был существенным

Ага, вот и я так думаю. 

 

[Neznaika1975]

Да, поломать оружие и убить пленников в жертву богам - отмечалось и в сагах и в римских хрониках

А что такое фанфик?

[Magnum]

и убить пленников в жертву богам

это не секрет 

поломать оружие

а вот на это я удивился -- это ж не экономично. Даже зажравшиеся греки и римляне не все трофеи храмам посвящали, а древние германцы были не самые богатые люди. 

 

[Neznaika1975]

Я бы назвал это инвестициями в будущую удачу, которую даруют боги

[Magnum]

Я бы назвал это инвестициями в будущую удачу, которую даруют боги

Боги на стороне больших батальонов и людей, которые аккуратно застегивают все ремешки на доспехах и идут на битву с самым лучшим мечом, который могут достать. А если трофейные мечи потопить в болоте и пойди на дело с дубиной... ну, такое... 

 

[Vasilisk]

Вроде бы сломанные вещи, тем более брошенные в трясину, попадают «на тот свет» и могут юзаться в следующей жизни. Во всяком случае золото в болото кидали именно с  таким расчётом, насколько я помню. Так что это своего рода потустороннее хомячество, вроде как у фараонов с запасами всего в их погребальных камерах.

[Какой-то новичок]

ну, такое.

Это вы так думаете, а им всё виделось иначе. К тому же, наверняка мечи топили те, у кого данного типа оружия и так хватало. 

[Каминский]

А что такое фанфик?

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%BD%D1%84%D0%B8%D0%BA

Впрочем, в данном контексте это юмор)

Ага, вот и я так думаю.

Недоказуемо. В любом случае обычай такой был и, похоже, весьма широко распространен.

это ж не экономично

Вы вот с этим историческим материализмом заканчивайте - еще начните тут "базис", "надстройка" и все такое

не все в мире меряется экономикой, особенно в те славные времена

[Каминский]

К тому же, наверняка мечи топили те, у кого данного типа оружия и так хватало

ну да. датское и саксонское оружие примерно одного типа, я думаю, ничего такого, чем стоило прям уж так дорожить

[Каминский]

Истинный король

 

-Ты хочешь сказать, что мой сын предал своего короля и добровольно, без всякого принуждения, перешел к Круту?

 

Молодой алеман невольно сглотнул, при виде того как грозно нахмурил рыжие брови герцог Гибульд. Правитель Алемании и без того славился своим крутым нравом, а уж сейчас, когда из Скитинга приходили одна весть хуже другой, любого, кто вызвал его недовольство часто настигала быстрая и кровавая кара.

 

-Пусть боги моих предков и бог христиан будут свидетелями, что я не вру, - произнес молодой воин, - клянусь Воданом, я узнал, что Родерих собирается предать короля уже в пиршественном зале. 

 

-Конечно, ты ничего не знал, - желчно усмехнулся Гибульд, - так  это Атаульф убил моего сына, а не наоборот - как говорит Крут?

 

-Все так, - торопливо кивнул дружинник, - пусть все боги будут мне свидетелями...

 

- Бог один, - веско сказал Гибульд бросив быстрый взгляд на стоявшего рядом отца Теобальда, а также еще одного человека -  дородного воина во франкской кольчуге. Густая черная борода обрамляла мясистое лицо.  Мужчина слушал молодого воина с не меньшим интересом, чем Гибульд -  Сигизмунд,   герцог Бургундии,  и брат короля франков Хлодомира, был его посланником прибывшим в Алеманию, чтобы обсудить условия будущего союза. Кроме него в главном зале Турикума, королевской крепости, стояла дочь Гибульда, Брунгильда, и несколько дружинников.

 

-Не смей в присутствии  нашего гостя смешивать Бога Истинного с языческими демонами, - назидательно произнес Гибульд, - ты и без того принес  слишком дурную весть, чтобы усугублять ее еще и  богохульством. Мой сын мертв - и он же предал меня, если верить тебе. А его люди, что с ними?

 

-Все они перешли к Круту, -  сказал молодой воин.

 

-Тогда почему отказался ты?  - Гибульд в упор глянул на алемана

 

-Я давал клятву вашему  сыну, - сказал воин, - а не Круту. Смерть Родериха освободила меня от прежних обетов.

 

-А если бы мой сын не умер, ты бы вместе с ним воевал против меня? - спросил Гибульд. Молодой воин замялся, не найдясь с ответом и это решило его судьбу: герцог с быстротой молнии сорвал с пояса молот и обрушил его на  голову дружинника. Тот, рухнул замертво, его голова превратилась в уродливое месиво из крови, костей, волос и мозга.

 

-Как не крути, но он предатель, - объяснил Гибульд, вытирая окровавленный молот об одежду воина, - откуда мне знать, что его не послал Крут, чтобы воткнуть нож мне в спину? Эй ты, - обратился он к одному из дружинников, - позови  моего сына Вадомара. И пусть кто-нибудь выкинет в озеро эту падаль.

 

Дружинник молча исчез за дверью, тогда как остальные   потащили наружу мертвое тело, оставляя на полу широкий красный след. Гибульд  повернулся к  Сигизмунду.

 

-Надеюсь, все это не повлияет на наш уговор? Теперь ясно, что не Атаульф приказал устроить тот набег  - а значит в резне в Австразии виноват только Крут.

 

Герцог Бургундии пожал плечами.

 

-Честь моего короля оказалась задета, - сказал он, - и виновник  вероломного нападения должен быть наказан. Но, если король Атаульф мертв - за что собираетесь воевать вы?

 

Герцог Гибульд   перевел взгляд на дочь.

 

-Брунгильда, -  негромко сказал он, - приведи моего внука.

 

Вдовствующая королева  поклонилась и вышла из зала. В дверях она столкнулась с дружинником, сопровождавшим темноволосого мальчика, лет пятнадцати, в  голубом наряде, подпоясанным широким ремнем с золотым шитьем. Серые глаза настороженно глянули на собравшихся.

 

-Вадомар, сын мой, - обратился к нему Гибульд, - подойди ко мне. Ты уже слышал  вести из Скитинга?

 

-То, что мой брат-предатель?- спросил Вадомар, - я не...

 

-Это правда,- покачал головой Гибульд, - он предал не только своего короля, но и меня, сговорившись с узурпатором Крутом. Из-за них двоих погиб наш король и твой двоюродный брат Атаульф.

 

-Отец, такое бесчестие...

 

-Бесчестие да, - свирепо кивнул герцог, - именно оно. Бесчестие и измена охватили Тюрингию, возведя на трон братоубийц и клятвопреступников. Вот та кара, которую мы заслужили за то, что так долго отвергали Бога Истинного, почитая  идолов. Увы,  Родерих тоже связался с язычниками - и посмотри чем он кончил. Надеюсь, что ты сын мой, не повторишь его ошибок.

 

-Отец, если Родерих совершил предательство, это не значит, что я...

 

-Не значит, сын мой, -  кивнул герцог, - конечно же, нет.  В бесчестии Родериха есть доля и моей вины - я слишком долго не называл его прямо своим наследником - и может, потому у него появились сомнения. Больше я не повторю этой ошибки - перед лицом нашего гостя и смиренного служителя Божьего, я объявляю, что мой  сын Вадомар, отныне законный наследник герцога Алемании, благословленный Господом Истинным. Отец Теобальд, вы благословите моего сына - перед всеми моими подданными,  крестив его в водах Турикумского озера?

 

Священник молча кивнул, а Сигизмунд довольно усмехнулся-  крещением своего сына Гибульд показал, что окончательно выбрал сторону франков. Осталось только понять, как выбор Алемании повлияет на судьбу всей Тюрингии. Он уже открыл рот, чтобы задать этот вопрос, но тут в комнату вернулась Брунгильда. Она держала на руках двухлетнего мальчугана, испуганно смотревшего на незнакомого бородатого мужчину и свирепого деда.

 

-Увы, мне не удалось спасти  зятя, - сокрушенно покачал головой  Гибульд, - но, к счастью, я успел вывезти из Скитинга его жену и наследника. Отец Теобальд, я хотел, чтобы вы крестили и его - после чего мы немедленно объявим Бедариха новым королем Тюрингии.

 

Теобальд посмотрел на Сигизмунда и, увидев одобрение в его глазах, медленно кивнул в ответ.

 

 

-Отрекаешься ли ты от лжебогов: Ругевита и Водана и всех идолов, от Сатаны и всех духов злобы поднебесной. Признаешь ли Господа нашего Иисуса Христа истинным Богом, единым в трех лицах?

 

 -Отрекаюсь  и признаю. 

 

Крепость Турикум стояла на вершине холма Линденхоф: построенный еще римлянами каменный  форт ныне стал одной из главных твердынь королей, а потом герцогов Алемании. У подножия же холма простирались  Турикумское озеро - и  в нем, зайдя по пояс, в воду, стоял ежившийся от холода Вадомар. Стоявший рядом Теобальд опустил руку на его голову и с силой окунул мальчишку в воду. Когда же  наследник Гибульда, фыркая и отплевываясь, вынырнул из озера, Теобальд  нацепил ему на шею золотой крестик.

 

С берега  за всем этим наблюдали Гибульд, Сигизмунд, Брунгильда и еще с десяток знатных алеманнов, из числа наиболее доверенных людей тюрингского майордома. Всех их также давно крестили и поэтому Гибульд вполне полагался на их преданность.

 

Вадомар поднялся на берег, за ним вышел и Теобальд. Брунгильда, не без колебаний, передала ему сына и священник, подхватив заплакавшего ребенка, понес его к озеру.

 

 - Во имя Отца, Сына и Святого Духа…крестится раб Божий…

 

Детский плач на миг прервался, когда ребенка опустили в озеро, но тут же возобновился с удвоенной силой, когда Теобальд поднял его над водой. Священник размашисто перекрестил его.

 

-Перед лицом Господа нашего, нарекаю тебя в честь евангелиста Марка, - сказал священник, передавая ребенка Брунгильде.

 

-Слава Марку, королю Тюрингии, - выкрикнул Гибульд и все его спутники, вслед за ним принялись выкрикивать хвалу малолетнему королю. Сам он, съежившись на руках матери, негромко плакал, непонимающе уставившись на окруживших его мужчин. Его же дед уже перевел взгляд на Сигизмунда.

 

-У Тюрингии снова есть король-христианин, - сказал он, - теперь осталось лишь возвести его на трон в Скитинге.

 

Так и будет, - кивнул франк, -  кровью язычников мы смоем оскорбление, нанесенное нашему королю....

 

-И Святой Крест, наконец, воссияет над Тюрингией, - закончил Теобальд.

 

[Magnum]

С берега  за всем этим наблюдали Гибульд, Сигизмунд, Брунгильда и еще с десяток знатных алеманнов, из числа наиболее доверенных людей тюрингского майордома.

Список мертвецов (С) 

 

[Каминский]

Список мертвецов (С)

Откуда такой пессимизм?

[Magnum]

Откуда такой пессимизм?

Давно здесь сидим... 

 

[Каминский]

Владыки Степи

 

-Великая Жива, наконец-то! Дошли!

 

Королева Ярослава  невольно  поерзала,  разминая затекшие ягодицы, потом одернула расшитый золотом подол  красного платья и, выпрямилась, оглянувшись по сторонам.  За ней, на трофейных  франкских конях, следовали вооруженные всадники  - большей честью славяне и тюринги. Вел их крепкий чернобородый воин в ладной кольчуге и  с широким мечом у пояса: Годлав, князь черных хорват, приходился королеве единокровным братом и ехал по правую руку от нее. Слева  же от Ярославы ехала светловолосая девушка в  красном платье, расшитым речным жемчугом, и c ожерельем из балтийского янтаря на стройной шее. Голубые глаза с тревогой взирали на обширную, поросшую высокой травой равнину, по которой продвигался конный отряд. Позади осталась широкая гладь Дуная, а впереди уже синела Тиса. Там где сливались обе реки, высился большой замок, окруженный земляными валами и глубокими рвами, наполненными водой. Над крепостью реяли треугольные стяги с изображением золотых грифонов на черном полотнище -  покровителей рода аварских каганов. Девушка же смотрела на  диковинных зверей так, будто видела змею или иную ядовитую гадину.

 

-Что с тобой, Неда? - спросила Ярослава, - или ты не рада, что этот долгий путь, наконец, закончился?

 

-Я бы готова вечно ехать по этой степи, - горячо сказала девушка, - всю жизнь, лишь бы не приезжать в это...

 

-Не говори глупостей, - фыркнула Ярослава, - ты княжна, сестра короля, но главное - ты моя дочь. И ты  сделаешь, то, что я хочу, как бы тебе не было это противно. Хотя и не понимаю почему - аварский каган молод, хорош собой.

 

-Не могу поверить, что ты это говоришь мама. Ты разве не слышала, какие слухи ходят о нем? Он же настоящее чудовище.

 

-Чтобы править степняками и нужно быть чудовищем - они уважают только силу и жестокость. Да и какой он степняк: его предки так часто роднились с нашими княжнами, что в его жилах течет больше славянской крови, чем аварской. Благодаря тебе у  здешних  каганов ее будет  еще больше.

 

-Какая честь, - покривила губы Неда, - выйти замуж за жестокого юнца, который любит вырезать беременным женщинам плод и зашивать в него диких кошек, который заставляет своих жен сходиться с собственными жеребцами, а сам....

 

-А вот это наверняка слухи, - Ярослава привстала в седле, напряженно вглядываясь вдаль, - кажется, нас уже встречают. Улыбайся, дочь моя и упаси боги  показать, что ты недовольна: поверь, все, что может придумать будущий муженек, покажется  мелочью, по сравнению с тем, что устрою я, если ты подведешь меня.

 

Неда недовольно покривила губы, но промолчала, хорошо зная нрав своей жестокой матери. С кислым видом княжна смотрела, как  к ним приближались, настегивая своих коней, скуластые раскосые всадники, оглашавших воздух гортанными криками.

 

 

-Если для Крута так важна наша дружба, он должен был  сам предстать перед каганом!

 

Аварский югур,  -   тощий старик, кутавшийся в синий халат, украшенный жемчужными перьями, гневно глянул на вошедших в зал женщин. На Неду, впрочем, его взгляд не произвел впечатления: девушка едва держалась на ногах, чуть ли не падая в обморок от спертого воздуха, наполненного запахом дыма, жареного мяса, прокисшего молока, людского и конского пота, а также резко пахнущих курений из коры пихты и веток можжевельника. Этими благовониями, отгоняющими злых духов, Ярославу, Неду и всех остальных, окурили при входе в хринг. Затем их заставили поклониться полыхавшему посреди  зала большому костру и стоявшему перед ним идолу  - не то золотому, не то покрытому толстым слоем позолоты. Идол изображал воина, в высоком шлеме, покрытым пластинками серебра и увенчанным султаном из конского волоса.  В одной руке он держал меч, в другой - отрубленную голову врага.  Ходили слухи, что идолом стал кто-то из великих воинов авар, который, ради того, чтобы уподобиться божеству, позволил заживо залить его расплавленным золотом. У ног идола лежали подношения - в основном разнообразное оружие, -  и Годлав, не без сожаления, возложил  франкский меч, с рукоятью украшенной драгоценными камнями. Ярослава и Неда ничего не подносили - Сварги-каган, верховный бог Аварского каганата, не принимал подношений от женщин.

 

Великий  хринг отличался от многих подобных укреплений разбросанных по  степной державе. Его построили на месте разрушенной римской крепости, камни из которой использовали для  стен. Возводили их, разумеется, рабы - гордые повелители степей никогда бы не унизились до подобной работы. Рабов и сейчас здесь имелось  во множестве - полуголые юноши и девушки сновали  по залу, держа в руках серебряные блюда с жареным мясом и птицей, соленой рыбой и жирным козьим сыром. Другие рабы разливали по кубкам и пиалами кумыс, пиво и ромейское вино из золотых кувшинов. Люди, которым они прислуживали, считались аварской знатью, тарханами и тудунами - но не в каждом из них сейчас признали бы своего те неистовые кочевники, что пришли в Паннонскую степь с великим каганом Баяном. За века авары перемешались со славянами и влахами, сарматами и германцами и многие из них теперь  имели русые волосы, зеленые или серые глаза. Другие же  сохранили чистоту аварской крови, - смуглые с иссиня-черными волосами и раскосыми  глазами. Вся знать носила украшения, - золотые гривны и ожерелья, браслеты с драгоценными камнями, - однако рядом с ними болтались и самые примитивные амулеты из птичьих черепов, змеиной кожи и фаланг человеческих пальцев.

 

У дальней стены, на груде мягких подушек, восседал, скрестив ноги, обутые в красные сапоги из тонко выделанной кожи, молодой человек, в небрежно наброшенном прямо на голое тело халате из синего шелка, расшитого золотыми драконами. Так одевались аварские каганы, в память о той далекой земле, на востоке, откуда в свое время они и двинулись на запад. Эрнак, молодой каган, чтил заветы предков, хотя, как и говорила Ярослава, в его жилах текла не только аварская кровь - об этом свидетельствовали завитые во  косы темно-рыжие волосы и тонкие, совсем не похожие на степные, черты  лица.  Пальцы украшали золотые перстни с драгоценными камнями, в левом ухе болталась серебряная серьга в виде полумесяца, усеянного мелким жемчугом. В руке Эрнак держал пиалу из фиолетового стекла, прихлебывая кумыс и закусывая нежнейшей рыбой, что держала на золотом блюде, стоявшая рядом рабыня.

 

На широком покрывале из черной материи, расстеленной перед каганом, в небрежной позе разлеглась молодая  женщина - единственная в хринге, если не считать рабынь и двух гостий. Волосы ее напоминали смесь сажи с осенними листьями: иссиня-черные с ярко-рыжими прядями, похожими на язычки пламени в черном дыму. Лицо ее словно покрывала  пугающая маска  из толстого слоя белил и черных кругов из сажи прорисованных вокруг желтых, как у волка, глаз. Издали казалось, что на женских плечах сидит голый череп.  Поверх копны волос  красовалась шапка из совиных перьев, а сама девушка носила причудливый наряд из лоскутов тканей и обрывков звериных шкур, сквозь которые проглядывали соблазнительные формы. Меж округлых грудей свисало ожерелье из лягушачьих черепов,  а тонкую талию охватывал пояс из странного вида кожи, из-за которого торчала костяная рукоять ножа.  При виде гостей молодая женщина хищно улыбнулась  - и даже Ярославе стало не по себе при виде острых, явно специально заточенных зубов.

 

 Авары  косились на странную девушку с опаской, а югур  Кандик, что считался, среди прочего и верховным жрецом, казалось, еле сдерживался, чтобы не осенить себя знаком от злых духов. Чтобы скрыть испуг он с особым пылом кидался обличать гостей.

 

-Тюрингия  обязана всем великому кагану, - брызгал слюной Кандик, - который защитил вас от франков, оставил на троне ваших королей, помог отстоять веру предков. И чем же вы отплатили нам - ударом в спину, пока мы воевали с ромеями! А теперь ваш король просит о помощи - но при этом даже не является сюда сам, а посылает вместо себя женщину? Что же он за король, если за него говорит баба? Или ваш Крут до сих пор прячется под женской юбкой? Так задери ее и покажи нам своего сынка, женщина!

 

Одобрительный гогот и оскорбления послышавшиеся со всех сторон показали, что большинство аварской знати согласно со словами югура. Лиц тюрингов наоборот побагровели, а Годлав чуть было не схватился за меч, лишь в последний момент сдержав себя. Лицо кагана по-прежнему ничего не выражало, зато лежавшая в его ногах девушка откровенно насмехалась, глядя на гостей.

 

-Если бы здесь был наш король, - сказал Годлав, тяжелым взглядом уставившись на югура, - он бы показал, чего он стоит на самом деле. Он не старше вашего кагана, но уже покрыл себя славой в бою. А приехать он не мог - вторжение франков может начаться в любой день и он должен быть с войском.

 

Странная девушка вдруг гибко приподнялась и что-то шепнула на ухо кагану, от чего его губы раздвинулись в ехидной улыбке.

 

-А посольство короля Крута возглавляю я, - продолжал воина, - князь черных хорватов,  Годлав...

 

-Не пытайся обмануть кагана столь неуклюжей ложью, - вдруг произнесла молодая женщина и все невольно замолчали при звуке ее голоса. Замолчал даже Годлав, задохнувшись от возмущения. Девушка же даже не смотрела на него - она смотрела на Ярославу.

 

-Не думай, если каган и его сестра также молоды, как и  твои дети, то ты можешь крутить ими также легко, - продолжала девушка, - или ты думаешь, мы не знаем, кто стоит за троном короля Крута? Этот болван, - аварка небрежно кивнула на Годлава, - всего лишь раскрашенный чурбан, ничем не лучше тех, к которым привязаны кони за стеной хринга. А из-за чурбана шепчешь ты...

 

Эркан откровенно рассмеялся при виде того, как изменилась в лице Ярослава.

 

-Слушай Оуюн, - сказал он, - она не зря зовется Разумной. Моя сестра, хотя и молода - лучшая шаманка каганата. И служит она не Сварги-хану, не Умай, даже не темному Эрлику, но тем кто древнее их всех. Хар-Мекле, Черная Лягушка, Великая Пожирательница. На ее спине держится вся земля - если Оуюн хочет что узнать, просто ухо к земле приложит - и все что нужно ей Хар-Мекле скажет.

 

-Ну же, королева, - Оуюн ощерилась в хищном оскале, - не прячься за своего болвана. Ты же видишь - и женщина может говорить на совете авар. Так чего же хочет от моего брата твой сын?

 

Ярослава бросила быстрый взгляд на Годлава, но тот демонстративно отвел взгляд, обиженный, как быстро его раскусили. Королева пожала плечами и шагнула вперед.

 

-Хотели бы вы этого или нет, - сказала она, - но Тюрингия ныне - свободное королевство, которое вправе само выбирать союзников.  И мы выбрали вас - потому что франки наши общие враги. Если в Тюрингии победят их друзья -  следом наступит и ваш черед.

 

-Франки слишком далеко от нас, чтобы меня это беспокоило, - отмахнулся Эрнак, - тебе стоит придумать, что-то интереснее, чтобы я послал  воинов на помощь твоему сыну.

 

-Если ты это сделаешь, - сказала Ярослава, - мой сын отдаст тебе треть добычи, что мы возьмем во франкских землях. А еще, чтобы скрепить наш союз, мой сын предлагает тебе в жены свою сестру. Неда, покажись жениху.

 

Девушка шагнула вперед и улыбнулась Эрнаку - к ее удивлению, молодой человек, вопреки всему, что она слышала о нем раньше, пришелся ей по душе. Но каган даже не взглянул на нее - в отличие от Оуюн, окинувшей Неду бесстыжим  взглядом. Аварский каган столь же  бесцеремонно разглядывал  саму Ярославу.

 

-Твоя дочь мила, но, - он пренебрежительно усмехнулся, - кто будет кидаться на кости, когда есть целый окорок? Слушай  слово кагана аваров, женщина - я отправлю свои тумены на помощь Круту, если он отдаст мне половину добычи, города Вену и Брно...и свою мать в жены. Твоя же дочь станет одной из моих  младших жен. Но если ты не согласишься - когда франки пойдут на вас войной с запада, я ударю по Тюрингии с востока.

 

-Я...я должна поговорить с сыном.

 

-Некогда говорить, - оборвал ее каган, - или твой болван не сказал, что франки могут напасть в любой миг? Выбирай сейчас - или ты становишься моей женой или я веду  тумены на Тюрингию.

 

Ярослава затравлено оглянулась по сторонам, - собственная свита старательно прятала глаза, авары же откровенно ухмылялись, - потом перевела взгляд на Эрнака и нехотя кивнула. При этом она старалась не замечать  какой внезапной ненавистью и ревностью вспыхнули глаза Неды.

Изменено 30 Jun 2023 пользователем Каминский

[Magnum]

Как хотите, но теперь я буду болеть за аваров.