Проект "Молния"

[ВИП]

Парк ужасов нет смысла бомбить ядеркой... не знаю что это 

[Magnum]

короче, все претензии к Марику, он поставил заведомо невыполнимые условия 

 

а надо ставить выполнимые 

 

 
 

Изменено 15 March пользователем Magnum

[марик]

Еще одна довольно улыбающаяся девица. Обдолбанные они что ли скалится на ядерный взрыв

[марик]

мог бы учебник политэкономии писать.  Большой, подробный.

Я не учебник излагаю, а абсолютную реальность из собственных впечатлений, данную с поправками на соответствующие изменения. Бьющий током общественный транспорт, например, очень яркое детское впечатление. А малосемейку я даже облагородил. В хорошо знакомой предпочитали холодильники даже не на замке оставлять, а в собственную комнату относить. И в борщ плевали буквально. 

 

Короче снес воробьевы горы. Ставить эксперименты нынче опасно, проще замолчать. 

 

Глава 3.

Разведчики.  

 

 

В Институте точного машиностроения меня уже знали и пропуск выписали заранее. Правильный шпион обязательно бы прокрался в самое запрещенное место и отвинтил там суперважное колесико, мешая выполнять план, но я не в советском фильме и такими вещами не занимаюсь. Прямо к начальнику отдела компьютеризации стопы направил, не заглядывая в прочие двери с их тайнами. Секретарше вручил конфеты и давно обещанные чулки, за что получил горячую благодарность в щеку и многообещающий взгляд. Женщина она очень ничего во всех смыслах, но Бурунов открытым текстом сказал, хотя и шепотом, про ее стук в первый отдел. Работа у сидящих возле начальства такая, но мне оно надо иметь рядом добровольную помощницу контрика?

  — Рад, — выскочил из-за стола при моем появлении Сергей Борисович с протянутой рукой. Больше всего он напоминал откормленную хрюшку, но совсем не дурак. Кого угодно подсидит и лучше с ним не ссорится. Его и академики всерьез побаиваются. — Душевно рад.

 Протягивал он конечность поздороваться, а не за подаянием, но на врученный пакет, приготовленный заботой Глафиры Павловны, ничуть не обиделся. Набор стандартный. Бутылка бурбона, пара блоков «Мальборо». Если спиртное стараюсь приносить разное, то с сигаретами не утруждаюсь. Лучший подарок для бюрократа советского — импортное курево. Он все равно смолит советские «Друг», а это пойдет еще кому-то. Это ж не взятка, а знак уважения. А еще в красивом кульке, очень ценимом аборигенами, лежал конвертик без всяких надписей с двумя тысячами рубликов в сертификатах.  

Мы обменялись банальностями ни о чем, а когда решил, что пора переходить к дальнейшим действиям, извлек платежку из банка.

— Ну что вы, — замахал пухлыми лапками товарищ Бурунов.

Он якобы и смотреть не собирается. Наверняка еще позавчера из бухгалтерии сообщили о приходе на счет оговоренной суммы. Дело в том, что ушлый господин занялся трудовой деятельностью согласно закону о кооперативах. По факту давал собственным подчиненным задачу по созданию программ. Все это шло официально через Институт, но лично он имел неплохой навар, даже если быть не в курсе о моих подношениях.

Сергей Борисович извлек из стола запечатанный пакет и торжественно вручил. Я, в свою очередь, отдал ему очередную флешку с записями. Он снял трубку и позвонил в отдел, пригласив СНС, то есть старшего научного сотрудника Грибкова. Тот, как будто, под дверь дожидался. Через пару минут уже в дверь постучался. А может и сидел прямо в приемной. Не удивлюсь, если звякнули с проходной при моем появлении.

— Ну, вы знакомы, — фальшиво улыбаясь, заявил Бурунов. — Можете обсудить лично подробности.

Научные сотрудники института неплохо шурупили в английском и вряд ли нуждались в моих пояснениях. По-моему, ему не терпелось заглянуть в пакет и выяснить размер левого гонорара. Ну и плевать. Переглядываемся и выходим. До лестницы мы молчали, а там я ему сую завернутый в газету блок «БАМа». Нет, я не жадный, но каждому свой уровень. Если б он начал курить «Мальборо» или еще чего вроде болгарских «БТ» возникли б неприятные вопросы. У начальника отдела зарплата 600 с лишним, а у СНС двести с прогрессивкой. На такую роскошь тратить не станет. В пакете еще пару профессиональных журналов, которых в союзе не всякому выдают, а мне присылают по первой просьбе.

— Послушай, — говорит он, прикуривая от зажигалки, не иначе сделанной в каком кооперативе, на гильзу смахивает, — а на кой черт тебе иметь дело с Буруновым? Ты ж прекрасно знаешь, он на нас с Вадиком выезжает, а сам пальцем о палец не ударил.

— Хочешь напрямую работать? — прислоняясь к подоконнику, спрашиваю.

— А чего ради делится с этим, — он произнес достаточно выразительное слово, понизив голос, хотя и так говорили тихо, а рядом никого. 

— Уходи с работы и регистрируй самозанятость по профилю. Иначе никак.

— Почему? — он искренне не понимал.

— Потому что мне совсем не улыбается встречаться на улице и тихонько совать в карман флешку неизвестно с чем. Запросто там могут оказаться чертежи новейшего противотанкового комплекса и сяду до поимки очередного советского разведчика и обмена. А ваш первый отдел получит ордена в полном составе. И не говори, что ты не такой. Ваш Бурунов может и сука, но лишившись приятного дополнительного источника дохода сумеет сложить два плюс два. Да и вам прилетит быстро.

Он отвел взгляд. Выходит, не провокация, а реально хотел слевачить, но все не хуже меня понимает. Я ему не сват и не брат. Даже не друг. Надавят и сдаст, утешая себя, что для Родины старался.

— Не стоят эти деньги такого. Лучше меньше, да лучше. И мне, в первую очередь.

В глазах мелькнул интерес.

— А в чем смысл? Ничего особо сложного в этих программах.

— Честно? Где-то там, — показал в сторону стены, на теоретический Запад, — кто-то задумал идею игры. Не важно, стрелялка или еще какая бродилка. Под это дело можно создать целую группу. А можно иметь парочку хороших программистов и координатора, спихнув черновую работу на других. Раньше такие штуки практиковались с южными корейцами и не только по части программирования, но на каком-то этапе возобладало мнение, что опасно. Воруют нещадно. Фирма разрабатывает, к примеру, дизайн прибора и некие полезные функции. Через годик неизвестно откуда взявшаяся компания выпускает девайс будто с копирки, но с частично урезанными функциями и дешевле. С виду, повторяю, полная копия. Что возьмут обычные парни? Конечно, дешевый вариант. Они в проигрыше, но сами о том не подозревают, а продажи оригинала проседают.

Мимо прошли какие-то люди и я замолчал. Большинство курит прямо в кабинетах, не заморачиваясь походами на лестницу. До СССР забота о здоровье в современном виде не дошла. В более теплое время я бегаю по утрам и советские люди смотрят, как на полного идиота. 

— Возвращаясь к вашей ситуации, зарплата для начинающих программистов в Силиконовой долине раз в десять, если считать по официальному курсу, выше советской. Плюс страховка, машина, налоги за офис и прочее и прочее. Зачем, когда можно спихнуть основной труд другим и потом лишь причесать и отловить блох в коде, да еще и прикарманив неплохую сумму. Я не специалист в ваших делах, — когда он дернулся, пытаясь нечто сказать. — Посредник. Решала, по-вашему. Мое дело договориться и разрулить проблемы. Причем денежки капают на счет Института, а ты с товарищами имеешь вторую зарплату, продолжая сидеть на рабочем месте. Тебе хорошо и прочим Буруновым совсем не плохо. Им и вовсе чесаться без надобности. Хочешь снять с шеи лишних иждивенцев — делай, как я говорю. Открывай кооператив. Работай на пару лет обеспечу. Зарплату будешь получать на порядок выше сегодняшнего плюс приятные бонусы. Полная гарантия. 

Тем более у меня таких Институтов и тамошних Буруновых уже пять. И все при деле, никого не обижаю. Слух пошел в определенных узких кругах и обращаются. А я никого не обижаю за долю малую.  

— Тебе легко говорить, — пробормотал Грибков.

— Я все прекрасно понимаю, — соглашаюсь устало, не в первый раз такая реакция от самых разных людей. — Здесь у тебя гарантированное место, зарплата и снабжение. Там неизвестность и никто не даст страховки, что не переиграют все внезапно, прихлопнув новый НЭП и посадив излишне поверивших в возможность обогатиться. Советов не даю, соблазнением не занимаюсь. Каждый решает за себя. Расклад я тебе дал. Здесь сидеть тихо, спокойно и приварок будет всегда. Кстати, в том журнальчике, что ты просил, есть забавная статья, утверждающая невозможность создания советской сети типа интернет. Исключительно в учреждениях и под присмотром.

Э… Распространение информационной технологии как в машинах, так и в ноу-хау, до уровня персональных компьютеров в каждом доме не может иметь место в обществе, где контроль над информацией имеет решающую важность для легитимности государства и контроля над населением. Слишком разрушительным окажется результат. Так и останется в пределах специфических функциональных целей, назначаемых государством, таким образом, делая невозможным процесс спонтанной инновации путем использования сетевых взаимодействий, которое характеризует информационно-технологическую парадигму.

— И самое интересное - «…Применение компьютеров в бюрократической системе и командной экономике увеличило жесткость контроля, подтверждая гипотезу, согласно которой технологическая рационализация социальной иррациональности увеличивает беспорядок…» Мог передать не дословно, но смысл именно такой.

Проще говоря, вся его деятельность в Институте очередная мышиная возня. На выходе все их предложения и идеи загнобят. Проще уж деньги зашибать, чем стараться в пустоту.

— Бывай, — протягивая руку на прощанье, говорю. — Надумаешь, обращайся.

После отапливаемого помещения на мороз выходить приятного мало. Я человек теплолюбивый и непривычный к холодам. Советские люди сделаны из другого материала. Уже неоднократно видел, как уплетают мороженное под падающим снегом. Меня от такого корежит и хочется перекрестится. Но бессмысленно торчать даже в хорошем пальто на весело продувающем ветре даже среди ныряющих в прорубь обычно не принято. Топчущийся неподалеку крепкого телосложения мужчина мне сразу не понравился. Место уж выбрал больно правильное. И не видно от проходной и он прекрасно различает кто вышел.

Грабежи богато одетых и иностранцев случаются не так, чтоб регулярно, однако бывает. Конечно, доблестная милиция с этим нещадно борется, без всякой иронии. Нападение на импортного гражданина проходит в сводке по разряду чрезвычайного происшествия и начальство сношает жутким образом за недостаточную работу. Да и патрулируется центр города плотно, а на окраины нема дурных без веской причины заглядывать. Там и местных раздеть частенько могут, зашедших в чужой район.

Тем не менее, любой новичок в «Зеленой зоне» в обязательно получает подробный инструктаж, в котором нет ничего особо ценного. Не оставлять окна в машине на перекрестке открытыми, не менять валюту с рук у прохожих и тому подобное. Как и в любой бедной стране, желательно не шляться без сопровождающих или в незнакомые места. Не светить бумажником. Лучше вообще иметь в нем малую сумму и сразу отдать, в пиковой ситуации. Основную сумму держать в другом кармане. Паспорт заграничный и кредитки советским налетчикам обычно ни к чему, банкоматов в СССР пока не изобрели. Они существуют лишь при посольствах и нескольких хорошо охраняемых местах, вроде Торгового центра. Все равно зарплату выдают наличкой.

Возле лестницы, ведущей из Института устроилась женщина в ватнике. Раньше отсутствовала, но к обеду прибыла. Вот с феминизмом при коммунистах все в порядке. Бабы и шпалы носят и тележки катают с немалым весом. И ограбить их вряд ли возможно. Достаточно посмотреть в лицо и на фигуру с руками. Моей Леночке до нее очень далеко. Не знаю, как насчет горящей избы, а быка на скаку способна голыми руками остановить. И уж точно, не обижена сметкой. Все нормальные люди таскают с собой покушать или идут в столовку. Но в огромном учреждении всегда найдутся гурманы. Судя по надписи продавщица из тех самых, самозанятых. Торгует домашнего приготовления пирожками. Большими, увесистыми, вручную и не лучшим образом слепленые, снаряженные всеми мыслимыми начинками, неимоверно жирные и погрязшие в холестерине. Чтоб тыщу раз не отвечать сразу цены указаны. Раза в три выше столовских, но я уже знаком и с теми, и с другими изделиями и разницу понимаю.

— С мясом, два, — прошу, дождавшись, пока легко одетый товарищ, явно выскочивший на минутку именно прикупить себе и товарищам угощения, забрав кулек, побежит к проходной.

Кусаю приличный кусок завернутого в оберточную бумагу еще горячего беляша, ощущая, как радостно встрепенулся желудок. Ему давно требовалось нечто подарить и плевать из каких обрезков сделано. Не кошка с собакой — уже замечательно. Подозреваю, так называемые субпродукты — вареные легкие, копыта и тому подобное. Иначе б стоило еще дороже, но вкус есть. И достаточно приятный. В масле жарили и не позавчерашнем, как в здешней столовке. Я один раз попробовал ученую стряпню и пол дня изжогой мучился. А эта явно настроена на заработок и не станет травить покупателей.

Ох, не нравится мне этот парень. И как смотрит в особенности. Я дурацкими играми вроде завязывания шнурков для проверки от слежки не занимаюсь, но с давних пор не люблю таких крепких ребят с пристальным вниманием и в хорошей одежде. Отвернулся, а при этом явно просигналил, картинно выбросив не прикуренную сигарету.

Делать нечего, двинулся к остановке, привычно нащупав в кармане нож левой рукой. Прекрасная вещь и, если правильно оформлен, под холодное оружие не подвести. Мачете хороши пугать мелких жуликов в джунглях, на улице моментально патрульные прицепятся в любом городе мира, а складной или на пружине можно носить скрытно, они не оставляют гильз и при определенных навыках и знании опасных точек на человеческом теле смертельны. Или просто болезненны, если не искать гибели противника. Можно изрезать человека на ремни, причиняя жуткую боль и при этом ничего жизни его не грозит. К тому же с моими можно пройти через любой детектор.

Поворачиваюсь и иду в сторону метро, откусывая на ходу еще кусок. Иногда приходится и таким образом ездить. Не люблю эти подземные сооружения, не смотря на помпезность и красоту. Ничего подобного за бугром не найти. Там все рационально и максимально дешево. Расчет на рентабельность. А в советской стране живут по иным правилам. Прекрасное оформление, бессмысленные позолота и прочие скульптуры. По слухам, есть и неизвестные широкой публики ветки для начальства и перемещения спецгрузлов. Мало кто замечает жуткой толщины бронированные двери. Дело в том, что изначально эти сооружения еще носят функцию бомбоубежища. И все б ничего, но я прекрасно помню кадры хроники про московское метро, с множеством погибших. Товарищи крутят лишь отдельные моменты по юбилеям, но ответственные лица могут посмотреть и полную версию. Затопленные станции, с тысячами плавающих трупов и сошедшие с ума от многодневного сидения в темноте при заваленных взрывами выходах. Очень не хочется проверять их судьбу на себе, а река здесь рядом.

Стандартные укрытия есть в каждом жилом доме и гражданская оборона регулярно проверяет подвалы и устраивает тренировки, не смотря на международную обстановку. В 1965г километрах в тридцати от Камы начали строить бункер, в котором в случае опасности могли б укрыться члены правительства высшие военные чины и высокопоставленные чиновники. Четыре этажа, три сотни комнат центр управления, аварийная телестудия, зал заседаний правительства, медпункт с операционной, банковское хранилище и множество жилых и технических помещений. Спрятанное под холмом строение, по расчётам своих создателей, было способно выдержать взрыв 5-мегатонной ядерной бомбы с расстояния менее 2 км. 115-метровый тоннель, ведущий ко входу в бункер, должен был погасить ударную волну. 

Возможно такой бункер не один и о других просто не в курсе. Есть целая сеть спрятанных под землей помещений практически в любом городе. 

И пусть постоянно повторяют: «Лишь бы не было войны», но ощущения иногда от завываний сигнала очередной учебной тревоги малоприятные.

В остальном мире такой истеричной готовности не существует. А ведь когда-то и там было. Достаточно почитать того же Хайнлайна про «Свободное владение». Написано, как раз, во время кризиса. Просто все усвоили правила игры, пусть это и бьет по самолюбию и не пытаются обзавестись ядерным оружием. Когда в 80е поймали за руку ЮАР очень недвусмысленно Пентагон готов был долбануть, не разбирая белые или черные виноваты. Больше желающих нарушать требования о нераспространении ядерного оружия не нашлось. Между прочим, в мире десятки атомных электростанций и никто не мешает ставить их СССР. Главное инспекции, проверяющие регулярны и попробуй их не пустить в сомнительные места. 

Я напрягся, готовый швырнуть в морду остатки пирожка загородившему дорогу типу, и сунул руку в карман. В принципе левша, хотя в детстве старались переучить. В результате неплохо владею обеими, но стараюсь не показывать. Иногда подобные вещи крайне полезны и, если ударю с левой, он может потерять важные доли секунды. Кажется, человек понял, что радости от его вида не испытываю и демонстративно отступил на шаг.

— Господин Дан, — сказал подчеркнуто вежливо на испанском, с хорошо заметным колумбийским акцентом.

Только ничего не понимающие в Латинской Америке думают там все одинаково говорят. Меня, к примеру, стандартно принимают за аргентинца. Тамошний язык результат того, как на государственный испанский язык переходили иммигранты‑итальянцы. В конце 19го, начале 20го веков они ехали буквально толпами и сегодня каждый третий имеет происхождение с сапога. Причем в разговорном испанском Уругвая и Аргентины этнического итальянца называют не «итальяно», а «тано». Их всех скопом записали в «неаполитано», а затем сократили. В итоге получился занятный «суржик» и хотя его понимают, но раскалывают моментально откуда приехал. И так с любой страной есть особенности. В Монтевидео «боличе» называют бары, а в остальных странах Латинской Америки это слово означает лавку старьёвщика. Шпиона моментально опознают. Вот и я навскидку, могу определить где он стажировался.

— С вами хотят поговорить, — и показал в сторону подъехавшей черной машины.

Почему при всей ненависти к абстрактному Западу у здешней власти в СССР так старательно слизывают внешний вид даже у машин, тайна для меня огромна. Все местные отвечают по-разному, большинство просто не верят. Откуда им знать, как выглядит настоящий «Мерседес-Бенц» десятилетней давности.

— Вы б представились, — говорю с нажимом. — Согласно протокола задержание иностранных граждан проводится по определенной процедуре.

Ну, понятно, если их не вяжут в качестве очередного резидента разведки. С этими обычно не церемонятся, поскольку допустить утечку нельзя и берут на тайнике или с поличным, чтоб не выбросил. Справедливости ради, лет семь случайный работник посольства в объятия КГБ не попадал. В последний раз брали Морисона, который ни сном, ни духом к этим играм отношения не имел, но требовался человек для обмена на арестованного в Канаде советского нелегала. Обоих выслали без особого шума, но Канада с тех пор имеет серьезный зуб на коммунистов. Правда, все это еще до Чубатова произошло. Теперь новые правила до поры, до времени.

— Вам все объяснят и никакого ущерба не будет, — игнорируя прямое требование, так же вежливо, с правильными оборотами и притом как-то не вполне литературно строя фразу, заверил.

Я подумал и пошел в указанном направлении. Почему не побеседовать с желающими, если все равно придется, а просят с уважением.

 Номера у машины заляпаны, хотя это может и не специально. Снизу она в грязи, проехалась где-то неудачно и не по городскому проспекту. Это мне что-то дает? Пока — нет.

Дверца открылась при приближении и нырнул внутрь, в тепло. Пригласивший остался снаружи. Кондишен работает на всю мощь и само его наличие говорит о достаточно высоком статусе хозяина автомобиля. На стандартных советских стоит печка на тепло, а охлаждение климат-контролем не предусмотрено. Не баре, перебьются. Настоящая жара в России не часто бывает. Раньше и «автомат» считался на личных машинах роскошью, но теперь начали выпускать.

За престижными моделями стоят в очереди годами. Или, как всегда, с переплатой и по блату. Но этот, можно не сомневаться, в государственном гараже для большого начальства одолжил свою. Перегородка между водителем и пассажиром на заднем сиденье не позволит тому слушать. По оборудованию очень не стандартная машина. Кроме стеклянной вставки кожаные сиденья и неожиданно много места в салоне. Аж ноги можно вытянуть. А снаружи не понял. Это членовоз натуральный, а не просто из прикрепленных для развозок. 

Хозяину на вид было под шестьдесят. В пошитом на заказ ладно сидящем костюме-тройке и лакированных ботинках. По снегу он ходить не планирует. Пальто тоже хорошего качества на специальной вешалке.

— У меня есть предложение, от которого сложно отказаться, — сказал приятным баритоном на русском.

— У меня — это у кого? — желчно спрашиваю. — Да и лошади у меня отродясь не было.

Раз уж цитирует «Крестного отца» не может не понять.

— Зовите товарищ Петров, — произнес он без малейшего желания уточнить кадровую принадлежность. — Мы внимательно наблюдали за вашими сделками.

И тут он на память, не заглядывая ни в какие бумаги, выдал пулеметную очередь фактов и названий компаний, а также имен людей, с которыми я контактировал по обе стороны границы по поводу предыдущего бартера и готовящегося. Даже назвал мой банк, дядькин счет и размер дохода, полученного нами. Ну, то есть по бумагам он мне родич и если не просветили, то легенда до сих пор не пробита. Хотя откуда им про такие изыски догадываться. Скажи лет пять назад мне про чужой мир я б посмеялся. Сегодня даже нравится такая жизнь. На адреналине и с прикрытием в тоже время.

— И что? — спрашиваю. — Все это делается официально с разрешения самых высших советских инстанций. На каждый шаг печать и подпись. Таким шантажом глупо вербовать.

 — Кажется мы друг друга не поняли, — вздохнув, сообщил товарищ Петров. — Начнем сначала. Мы ничего не имеем против вашей деятельности. Напротив, заинтересованы в ее развитии. В качестве подкрепления данного предложения можем обеспечить еще одну сделку на схожих условиях. В гораздо большем объеме. В частности, никельсодержащий чугун в количестве пары тысяч тонн и необработанные медные сплавы не меньше ста тысяч тонн.

Я точно цен не помню, да они и плавают, но покупная цена в районе 600—650 млн $, не меньше!

— В дальнейшем поставки можно увеличить раза в два и сделать регулярными. 

— И в чем подвох? — спрашиваю с подозрением.

— Почему западные люди такие подозрительные и всегда видят западню? — с легкой иронией удивляется.

— Например, по элементарной причине. Это не отходы какого-то завода. Не тот объем. И об обычной сделке можно было говорить в моем кабинете, а не ловя на улице. Здесь что-то не чисто и мне абсолютно не хочется играть втемную.

— Допустим, металл со старой свалки.

— Радиоактивный? — удивляюсь.

Приходилось слышать о таком. Свезли в специальные хранилища остатки городов и заводов. Потом разбирали полезное и даже добывали и переплавляли из старых обломков.

— Кто ж такое добро с рентгенами в придачу возьмет!

— Я сказал со свалки, а не из могильника! Никаких тиканий счетчиков. Чисто.

— Вы, правда, держите меня за идиота, — после паузы говорю, —товарищ Петров? За все эти годы никто не отправил в переработку такую кучу крайне важного для народного хозяйства продукта? Может сыграем в открытую? Вы из управления лагерей? Или из министерства обороны?

В 60е годы, после войны, осужденные попали в ведомство военных и использовались повсеместно для разбора завалов, дезактивации территорий, в строительстве. Потом их отправляли на шахты и тому подобные тяжелые работы. Поскольку коллективный Запад очень не любит рабский труд, пару раз случался громкий скандал при торговле. Якобы древесина и прочее железо добывается заключенными и поэтому идет по демпинговым ценам. Насколько соответствует истине толком проверить невозможно. Статистика такого рода не публикуется в СССР и очень сложно вычленить нечто конкретное даже по лесозаготовкам. Все в курсе, кто деревья рубит, но и вольняшки в леспромхозах стараются.

  Сегодня МО СССР было отдельным государством. Отнюдь не одной армией исчерпывалось. Только официально более 1100 самых разных предприятий, на которых трудятся 7 миллионов высококвалифицированных работников, поглощающих 300 млрд рублей. На самом деле многое проходит по другим графам бюджета и точной цифры и сами Советы не знают. Замкнутая система со своими заводами, научно-исследовательскими институтами, внутренней милицией, не подчиняющейся министерству юстиции, строительными и инженерными войсками, шахтами, торговлей и закрытыми городами. Военные вели экономическую деятельность в немалых масштабах не первое десятилетие, контролируя серьезный кусок народного хозяйства и достаточно четко определяли себя в оппозиции к условным партийным либералам Чубатова. К тому же осуществляли многочисленные экономические проекты официально не имеющие отношения к людям в форме.  

— Какая разница, — не моргнув глазом, произнес спокойно товарищ Петров, — в каком ведомстве работаю. Или современные западные идеи прав человека спать не дают? У нашего человека есть все необходимые права: право на труд, на оплачиваемый отпуск, получение жилья без ипотеки и бесплатное медицинское обслуживание. У вас полной свободы от государства точно также все равно нет и никогда не будет. Иначе разрешили б свободно ширяться желающим. А то ограничение несуразное, нарушающее базовое право на собственное тело и здоровье. Или не проверяли зрение при выдаче прав на вождение. Это ж помеха свободе! Суд должен заставить выдать документ любому желающему, даже если он слепой на оба глаза!

Я невольно усмехнулся.

— Будем серьезными, — сказал он, сделав паузу. — Моя задача продать некие товары, взамен получив продовольствие и товары потребления. Ничего нарушающего дискриминационные законы о распространении технологий. Конечно, вы можете стать в позу и начать рассуждать о морали. Ведь мы в курсе, угнетать всевозможных индийцев или филиппинцев с китайцами, платя им в разы меньше и вывозя из своей страны промышленность, лишая граждан права на труд — это нормально и достойно уважения. А вот эксплуатировать совершивших преступления — тяжкий грех. Не допустить обмена! А ведь именно таким образом можно спасти от голода людей на Дальнем Востоке, улучшив заметно снабжение. Избавить от смерти множество народа, чем плохо?

Ну это заметное полемическое преувеличение. Все ж помирать, благодаря закупкам за границей, и без того никто не собирается. Но чем всегда хорошо было Советское МО, так перворазрядным обеспечением вещами и продуктами в сравнении с остальной страной. Лучшие кадры охотно шли в систему. И не из-за размера оклада. Это, как раз, частенько неважно. А вот лучше одеваться, питаться, получать отдельные квартиры и прочий дефицит без очереди — дорогого стоит. Они явно почуяли возможность перетекания наиболее энергичных в структуры самозанятости и резкий скачок доходов. Зачем позволять уход полезных, умных и энергичных или создавать раздражающие запреты, когда можно решить проблему сохранения людей гораздо проще. 

— На самом деле, все эти вопли ваших горластых сумасшедших политический трюк. Не через лично вас, так найдутся другие желающие заработать. Или я ошибаюсь?

— Нет, — соглашаюсь. — Не так сложно найти будет.

— То-то и оно. Но лично вы устраиваете по нескольким причинам.

— Можно узнать каким?

— Достаточно молодой, готовый принимать другой мир без присущего высокомерия ваших соотечественников, считающих США пупом земли и не способные, точнее не желающие, выучить язык страны, в которой живут годами. Да-да, конечно же, мы в курсе о вашем американском гражданстве и даже военной службе. Странно было б не выяснить подробности о человеке, через которого пройдут сотни миллионов, если мы договоримся. И родственники подходящие, но без огромных капиталов и имеющие интересы вне метрополии. Прямая торговля пока вызовет лишний шум с обоих сторон.

— Я все ж не понимаю, в чем смысл этого разговора. Обратились бы напрямую в контору.

— Обязательно. В ближайшее время в вашу консультационную заглянут с подробным бизнес-планом. Так у вас говорят, — он улыбнулся одними губами, без малейшего признака веселья в лице. — Викентий Федорович нам в сделке не требуется.

Фактически прямо заявил, что из структуры МО пришел и может сам работать, без моего приятеля и его позволения. Да я и не сомневался.

— В принципе, покупатель с продавцом могут встречаться где угодно, хоть в баре, гостинице или туалете. Мы хотим кое-чего другого. Создания официальной торгово-сырьевой биржи, для начала.

Ой! Очуметь! Странно, что челюсть, как в мультфильме не отвалилась до пола.

— Причем все разрешения с нашей стороны гарантированы. Более того, любые проблемы мы поможем решить в кратчайшие сроки. Включая помещение. Полагаю, в первые месяцы достаточно организовать площадку и дать соответствующую рекламу за границей. Предприятия сами прискачут, когда обнаружат возможность получения импорта напрямую. Скажу по секрету, генсек в ближайшее время собирается делегировать дополнительные полномочия на градообразующие предприятия в качестве пробы. Возможность выхода для них за бугор узаконят. Расчеты через госбанк, но некоторое количество валюты смогут получать без нынешних сложностей. 

А вот это очень важное известие! На такой информации делают миллиарды. Правда, нужно иметь миллионы, для начала. Но кое-что получить и я смогу.

— Безусловно, с вас устав биржи. То есть правила торговли, стандарты, разработка типовых контрактов, арбитраж в случае невыполнения обязательств и споров. Очень важны интегрированные электронные системы для организации торгов. Для страны, раскинувшейся на девять часовых поясов, это сложно и крайне необходимо. Нам видится закрытая биржа. Это означает, что действовать на ней могут только брокеры. Доходы биржи и ее акционеров формируются за счет отчислений от прибыли брокерских контор — 0,3% от суммы заключенных сделок.

Он фактически диктовал уже решенное и ничуть не удивило продолжение.

— Акционерами биржи в равных долях будет несколько организаций. Тут уж ничего не поделаешь, — почти извиняющимся тоном, — партия тоже хочет свой жирный кусок, да и Госплану нет смысла пропускать мимо себя столь важное начинание, ничего с того не имея. Придется делиться. У вас, в свою очередь, полное право пригласить в качестве участников любых частных, — он надавил, подчеркивая, — иностранцев.

Государственное участие предусмотрено исключительно для СССР. Но задача-то крайне любопытная. Я не имею никакого отношения к биржам и не представляю, как там все крутится. С другой стороны, через пару лет, если правильно развернуться, можно будет сидеть и ничего не делать. Все пойдет само по себе, лишь мой процент станет капать на счет. При серьезных оборотах речь идет об огромных суммах. И не важно, что здешних. Пока назад меня явно не планируют возвращать, а деньги еще никому лишними не были.

— Итак? — он посмотрел внимательно.

— Глупо было б отбиваться с криками я не такая, я жду трамвая. Но я предупреждаю, любые сделки с той или этой стороны будут прозрачны и законны. Конечно, каждый норовит в свою пользу урвать, но тут уж как сумеют договориться. Никаких десять пишем и еще десять переводим в офшор. Мне за ваши или чужие фокусы сидеть желания нет.

— Значит, договорились, — вручая картонный прямоугольник, на котором кроме фамилии и телефона ничего не имелось, кивает. — Месяца через три, имея на руках полный пакет нужных документов — звоните.

И это еще очень быстро по советским понятиям, подумал, очутившись снаружи и застегивая пальто. Между прочим, могли б и довезти до колхозного рынка. А теперь придется все ж ехать в метро.

 

 

 

[ALL]

Короче снес воробьевы горы.

Зря.  Раз не придрались - зря.

Бьющий током общественный транспорт,

И при Ельцине был. 

А малосемейку я даже облагородил. В хорошо знакомой предпочитали холодильники даже не на замке оставлять, а в собственную комнату относить. И в борщ плевали буквально.

С этим никто не спорит, но это тоже часть общественно-политического строя.  Базис, борщ, или надстройка - всё можно подвести под Маркса, или под Антимаркса.  Всё это есть, и это можно описать.  Поэтому про учебник я нисколько не иронизирую. 

[ВИП]

Еще одна довольно улыбающаяся девица. Обдолбанные они что ли скалится на ядерный взрыв

И смотрят всё время в другом направлении! Наверно видят что-то своё

[марик]

при Ельцине был. 

так это еще тот же. 

[Владимирович]

Бьющий током общественный транспорт, например, очень яркое детское впечатление

я специально у супруги спросил, в Минске такого не было, даже странно, как это технически могло быть

Впрочем, СССР у всех разный, полагаю

[renyxa]

Обдолбанные они что ли скалится на ядерный взрыв

А там не ядерный взрыв.  Там, цитирую, "облако огня и пара в виде цветка".

[Изяслав Кацман]

Насчёт коммуналки-малосемейки. Сколько там комнат на секцию?

А то в тех секционках, которые мне доводилось видеть, на шесть комнат было по одному одноунитазному туалету. Ну или, самый шик - секция это два или три блока из двух комнат с общим душем и туалетом и кухня на все блоки общая. Впрочем, многие предпочитали готовить у себя в комнатах.

А по три толчка М и Ж - это уже на общагу коридорного типа (комнат 30-40 на этаже). Но в  этом случае душевую (она же прачечная с казёнными стиральными машинками, скорее всего, давно не работающими) логичнее забабахать в подвальном этаже. Ну или вообще душевые в подобного рода домах не предусмотрены - для населения казённые бани из расчёта одно помывочное место на сколько-то человек. 

[марик]

Я не задумывался насчет комнат. Просто обычная хрущевка с минимизироваными удобствами для втискивания большего количества комнат. И какие идеи были в головах у начальства при утверждении планов осталось в прошлом. А так это именно общага для не женатых и малосемейных. Гораздо лучше вечного барака

[Изяслав Кацман]

Я не задумывался насчет комнат. Просто обычная хрущевка с минимизироваными удобствами для втискивания большего количества комнат.

Сдаётся мне, что в тех условиях скорее уж додумаются до массовых общаг коридорного типа с одним толчком на 20 жителей или до секционок-коммуналок с одним санузлом на 10 комнат, чем до изображённого Вами. А душ (тоже М и Ж) могут вообще на несколько общаг общий сделать (что-то вроде "банно-прачечных комбинатов")

"БПК" с душевыми и прачечными самообслуживания, кстати, в условиях сохранившегося СССР, вполне вероятная форма - прогресс не остановить, стиральные машинки, думаю, если не советская промышленность освоит, то хотя бы по импорту поставлять будут. "Ответственные товарищи"  и всякие блатные смогут получать их в личное пользование. А подавляющей массе советских граждан придётся пользоваться вечно ломающимися агрегатами в общественных прачечных, выстаивая длинные очереди.

Подобные БПК - вполне "по-коммунистически" в совковом понимании. И небось, власти народ ещё будут теми или иными способами принуждать пользоваться этими прачечными, а не стирать дома - например, строя дома без подачи горячей воды (как буржуазного излишества) или, если здесь уже додумались до установки счётчиков на воду - вводя конские тарифы на "сверхнормативное потребление".

И  газ в каждой комнате  - явный перебор. Официально будет одна кухня на секцию - или две на коридор, если общага коридорного типа. Места в которых на всех жильцов не хватает. И вообще без присмотра продукты, даже на плите оставлять небезопасно - если не стащат, но плюнут в кастрюлю обязательно. Потому все стараются готовить по комнатам. Но за это могут официально даже дрючить, вплоть до мелких штрафов. Но на самом деле - всем как обычно плевать.  Без электричества в комнатах не обойтись (хотя бы для того, чтобы трудящиеся читали газету "Правда" и прочие одобренные издания), а там уж и негласное использование электроплиток для приготовления еды хрен проконтролируешь. А вот специально делать подвод газа, неся дополнительные расходы и увеличивая вероятность несчастных случаев, власти не будут.

Так что в ещё больший минимализма, в сравнении с советскими реалиями - верю. Китайцы в своих хрущёвках вообще туалеты на улицах делали.

А вот в излишества в виде специально запланированного места для готовки пищи в каждой комнате или излишнего с точки зрения высокого начальства количество "толчков" - сомневаюсь (впрочем, если у Вас там комнат 20 хотя бы, то это уже более-менее)

Но это я так из сугубо прагматических соображений думаю. Но, как автору, Вам видней. Тем более, мир альтернативный. Вполне возможно, когда-то власти чего-то там экспериментировали, хрен знает из каких соображений. А дом, где живёт Женя, как раз такой экспериментальный.

[марик]

Вы не забывайте прошло 60 лет. И вполне можно добавить комфорта. Все ж не в руинах живут с мутантами

[Владимирович]

А подавляющей массе советских граждан придётся пользоваться вечно ломающимися агрегатами в общественных прачечных, выстаивая длинные очереди.

моим долгом было носить постельное белье в прачечную лет с тринадцати, как только смог поднимать рюкзак, а когда женился, то и рубашки в прачечную сдавал, очень все удобно и не так уж и дорого

Если там какие агрегаты и ломались, то это пользователей не касалось, полагаю

[марик]

Глава 4.

Кто девушку кормит…  

 

К началу спектакля я не попал, поскольку тесно общался с гардеробщиком. Не так часто бываю в театрах, точнее прежде вообще не посещал в этом столетии и лишь в Союзе иногда приходилось, однако есть стойкое ощущение, что данная профессия оккупирована пожилыми неторопливыми бабушками и дедушками. Молодые отсутствуют полностью, как и в среде билетеров. Возможно дело в маленькой зарплате. Люди подрабатывают на пенсии. Главное, при правильном подходе старики обожают поговорить о себе и дать оценку окружающим. Надо лишь чисто из вежливости угостить сигаретами, а затем внимательно слушать, поддакивать и иногда направлять текущий монолог в нужном направлении. Полагаю, дедуля прекрасно понял в чем мой интерес заключается, но столь благодарного слушателя давно не получал. Журчал и журчал, пока не пришла пора бежать в зал.

Набившее оскомину выражение «театр начинается с вешалки» для меня оказался истинной. Не хуже сидящих на лавочках у подъезда старушек, лучших друзей мента. В итоге оказался нагруженным кучей полезных сведений. Не смотря на подозрительную фамилию, принятую за творческий псевдоним — Звонарева, так пишется от рождения. Впрочем, особого счастья ей звучная фамилия не принесла, не смотря на удачное начало. Окончив театральное училище была приглашена сходу в театр. И не важно, что ТЮЗ. Столичный и имеет «взрослый репертуар». Перспективы открывались заманчивые. И первая же роль сходу — Божена из Симоновских «Под каштанами Праги».

Между прочим, сподобился посмотреть, хотя и по обязанности. Не обратил внимания на актрису, а зря. Тогда больше заинтересовала сама пьеса. Поставленная впервые еще в 40е, совершено не случайно возродилась в наши дни. Режиссер явно тонко чувствовал момент и правильно ставил акценты. По сюжету там есть чехи, воевавшие на советской стороне, пассивно сидевшие под оккупацией и мечтающие хорошо одеваться, а не бороться за всеобщее счастье. Вроде бы обычный набор и ждешь осуждения, а остается впечатление возможности существования разных взглядов на жизнь. Не все враги вокруг, пусть они и не думают согласно партийным декларациям.

Начало было более, чем успешным, но главный режиссер оказался большим любителем свежих девочек. В театре это не секрет для последнего рабочего сцены и билетера. Не получив желаемого, он просто убрал ее с роли, хотя спектакль идет и сейчас. Пощечин никто не давал и скандалов не устраивал, но в творческом коллективе сплетник на сплетнике и сплетником погоняет. Все смотрят друг за другом и с удовольствием подсиживают. Как и почему распределяются роли, все в курсе. Короче, карьера не задалась. С одной стороны, не выгоняют и может быть в будущем, если заболеет прима нечто получишь. Ну, понятно.

Женя постоянно занята, однако на вторых ролях. Тетя Полли из «Приключений Тома Сойера», Жена Хлопова «Ревизор», гость на празднике «Черная курица, или Подземные жители», Ворона в «Снежной королеве» и так далее в том же роде. Вроде ты есть и даже слова произносишь, да где-то на подхвате. Приятного мало, особенно, когда идут репетиции «Эвиты» про жену Перона, а ты в массовке, вместо блистания в главной роли. Сегодня «Без вины виноватые» А. Островского и она там горничная Аннушка. Тоже не самая важная героиня.

Я не люблю классику и уж тем более современную интерпретацию. Никогда не понимал зачем бесконечно поминать дворянские страдания. Хватало и без них проблем. Давно мир изменился и истерики Анны Карениной смешны. Чтению предпочитаю кино. Чаще всего с экрана ноута, не утруждаясь походами в кассу. Поэтому знатоком назвать трудно. Я считаю, для актера важно не умение себя вести в кадре или на сцене. На то есть режиссер, дающий установку и одну сцену можно исполнить с надрывом или скучно. Гениев в театрах полно и каждый уверен в собственном величии. Иначе зачем пытаться? Главное удача и иногда протекция. Обратили на тебя внимание — станешь знаменитой. Особенно, когда попадаешь в кино, а картина берет приз зрительский симпатий. Не всегда они совпадают с мнением критиков. И вот тогда посыпаешься знаменитым и великим. А в театрах таких сотни и по-прежнему играют Зайчиков и Куриц, хотя, быть может, талантливее всем знакомого. Им фарт не пришел и шанс не выпал.

Когда зрители захлопали тихо слился в гардероб забрать оставленные вещи, не дожидаясь поклонов и неминуемой очереди за шубами. Набережные Челны культурная столица СССР. Здесь ходят в театр интеллигентные люди и их на удивление много. А я бездуховный тип и занимаю пост у черного хода в ожидании. Вахтерша внутрь бы в жизнь не пустила, однако за меня заступился заранее тот самый гардеробщик. Право же, торчать на холоде мало приятного, а когда Женя придет никто ответить не мог. Спектакль проходной, банкета не ожидается. Могла сразу ускакать, а могла потрещать с подружками или еще какая причина задержаться. Пропустить было б неудобно.   

 Она появилась минут через двадцать, когда вынуждено выслушивал с заинтересованным лицом сагу о внуке, который школу заканчивает с золотой медалью. Меня узнала сразу, но не дав открыть рот, целомудренно целую в щеку. Более откровенно по советским моральным понятиям предъявить на женщину прилюдно права невозможно. Из-за спины Жени с жадным вниманием пялится какая-то потертая возрастом мадам. Наверное, еще одна актриса. Бинокль взять не догадался и лиц из задних рядов на сцене не разобрать. Рассказывать про замечательную игру в подобной ситуации граничит с издевательством. Тему имеет смысл обойти.

— Ты не любишь цветы, — ага, информация случайной не бывает, — к тому же зимой важнее кое-что другое, — и извлекаю из сумки жестом фокусника сапожки.

Становлюсь на колено и решительно расшнуровываю эти жуткие боты, отделено напоминающие солдатские берцы. Для женщины жуткая обувь. К тому же кожа, потертая чуть не до дырок. Женя невольно опирается на мое плечо для упора, когда снимаю старье и подсовываю обновку. Кажется, она растерялась от такого напора. Сам застегиваю молнию и повторю процедуру со второй ногой.

— Не жмет?

Должно быть в самый раз, размер смотрел, но мало ли. Она притоптывает, проверяя, мотает отрицательно головой и внезапно спохватывается.

— Сколько они стоят?

— Ну, не здесь же обсуждать, — говорю, показывая глазами за ее спину. Там уже собралось человек пять и чисто из глубокого любопытства пялятся.

   Спина у девушки стала жестко-прямой, но характера хватило не обернутся.

— Идем, — говорит, глядя, как прячу в сумку старую обувку.

По совести, этим ботам место в мусорном ящике, однако выкинуть — неминуемо нарвать на скандал. При ее бедности и такое пригодится. Хотя б при поездках на овощи от театра. Почему-то не сомневаюсь в их регулярности. Помогать в колхозах святая обязанность советского гражданина. Только большие начальники могут отвертеться. Если уж совсем честно, в молодости это даже хорошо. Можно погулять, выпить и привести домой чего съестного. Вот когда у тебя семья и дергают убирать очередной урожай, а забот и без того полный рот — уже неудобно и начинают ворчать.

На тяжелый рюкзак она глянула, но спросила только на улице.

— Я большой мужчина, — отвечаю, — и люблю покушать. А у тебя дома и хлеба нет.

— В смысле всерьез собрался поселиться?

— Есть возражения?

— Так сколько стоят сапоги? — сказала она, не ответив на предыдущий вопрос. Похоже, выставлять не собирается. — У меня сейчас с деньгами напряженка, но я отдам.

Угу, со ста десяти месячной за минусом налогов. Бездетность, подоходный и чего-то еще, не помню толком. Профсоюзный и комсомольский взносы можно не считать — мелочь. Рубликов 95 остается. Очуметь какие доходы.

— Одиннадцатый вроде идет куда надо? — невинно спрашиваю, показывая на приближающийся автобус. 

В это время утренней давки уже нет и сесть рядом удалось спокойно. Стоять с сумкой на боку и тяжеленым грузом на спине удовольствие ниже среднего. А так можно в проходе поставить.

Поскольку говорить об успехах в театре неудачная идея, спросил о родителях. По сведениям гардеробщика оба живы-здоровы и вряд ли наступлю на больную мозоль. Она заметно оживилась, похоже тоже не очень представляла о чем беседовать. Папа военный не из великих — до майора дорос, а теперь слесарит. Мать учительница в местной школе. Поселок городского типа где-то под Новосибирском. Я такого названия сроду не слышал, видать не особо большой. Но не деревня. Она это подчеркнула, сама того не заметив. Есть у здешних потомственных городских какой-то снобизм по этой части.

В комнате я с облегчением поставил рюкзак на пол и первым делом помог Жене раздеться. Потом уже снял с себя зимнее обмундирование и принялся за распаковку груза. Есть такое понятие в советских реалиях — коопторг. Там можно по тройной цене, по отношению к отовариваемым карточкам много чего приобрести. На самом деле ни к каким коллективным трудам заведение не имеют отношения, вопреки вывеске. Но это еще Кузьма Прутков сказал: «Не верь глазам своим, мало ли что написано». Не дословно, но как-то так.

Товар туда поступает из государственных складов и распределителей. Только в обычной продаже если и бывает такое, то для своих. По блату. В коопторге просто накручивается цена. И все равно, понимающие лучше здесь возьмут, чем в «Пальме». Дешевле выйдет и чисто в рублях, которые в обмен на сертификаты оторвут с руками по гораздо более высокой цене, чем официально.   

На самом верху лежали в картонной упаковке яйца в количестве 20 штук. Очень старался не побить. Если внимательно посмотреть на штамп, то их пустили в продажу только через три дня. В чем тут фокус без понятия, но не тухлые. Следующим номером программы шла банка жестяная на 3 литра с кукурузным маслом. Ниже пакеты килограммовые с гречкой, пшенкой, рисом, сахаром, мукой, макаронами и две буханки черного хлеба. Следующим слоем пять банок тушенки, три сгущенки, четыре бутылки водки «Столичная», три банки с зеленым горошком, четыре со шпротами (не понимаю всеобщей любви к этим рыбкам), большая с сардинами в масле, две с растворимым кофе, почем-то индийским. Кажется, у них не растет. Чай вот в пакете в пол кило с Цейлона, вопросов не вызывает. Большой кусок сыра, масло сливочное, шмат натурального свиного сала, банка с медом и пакетик грамм на двести перца черного-молотого. Три блока сигарет «Друг», «Космос» и «Прима» на закуску. В одни руки блок и сверх не положено. Приходиться изощряться. Одним с фильтром, другим без.

Больше я б не унес. Главное не забыл прихватить с работы полный набор — две тарелки, глубокую и мелкую, вилку, ложку и кружку. Я могу есть со сковородки и пить из горла́, но ведь можно и нормально кушать.  

— Ты, действительно, — странным голосом сказала Женя из-за спины, — любишь покушать. Но ведь вроде не куришь и я тоже.

— Всегда найдется кому предложить для налаживания отношений.

Пока я возился она успела переодеться в очень миленькое платье. Ножки прикрыты чуть ниже колен и в обтяжку, подчеркивая приятные формы. Это ради меня старалась! 

— Вот так, да?

На мое счастье в дверь постучали и продолжения временно не последовало.

— Ага, — сказал Петр с неизменным бычком в углу рта, когда девушка открыла, — я слышал, пришли. Тут тебе передали, Жень. Завезли днем, а дверь закрыта, мне скинули.

Вот за это Иван Ивановича Найденова любят нужные люди. Ты еще ничего не сделал, а он к тебе со всем уважением. Правда, до сих пор его не обманывал, но никак не ожидал такой оперативности. 

— Что передали? — в недоумении спросила она.

— Пойдем, — это уже мне, заглянув через ее плечо, — ну не самой же таскать. Она не поднимет.

— Молоток, — сказал уже в коридоре, дружески хлопнув по плечу. — Так и надо с бабами. Поставил перед фактом и усё.

 Иван Иванович даже перевыполнил обязательства. Может на радостях от решеного квартирного вопроса, а может в надежде на будущие контакты. Кроме заказанных картошки с мясом и балыком он облагодетельствовал еще одни мешком, где оказались яблоки, морковь, капуста, чеснок, лук, немного парниковых огурцов и помидоров. В зимнее время прекрасный подарок. В магазинах найти практически невозможно.

Не позвать в гости после вчерашнего и совместного переноса тяжестей человека вместе с подружкой было б свинством. Они жеманиться не стали и прибыли со своей посудой. Я не забыл предупредить об отсутствии таковой, более, чем полностью. Девчонка уволокла Женю на кухню и вскоре вкусно запахло. Судя по доносящимся оттуда восторженным возгласам мне делали комплименты насчет добычливости и хозяйственности. Интересно, искренние или на мои уши и рассчитанные. 

Пока нечто жарилось мы откупорили бутылку и хлопнули, закусив огурцом и хлебом. А потом еще раз. На самом деле пили немного, один заход грамм по пятьдесят. Не для нажирания, а чисто хорошего настроения. 

— Ты не подумай, — тихо говорил Петр, — я не из этих, — тут он выразился очень ёмко и открыто. — До малолеток не падкий. Так уж вышло. У Таньки родаки синяки самые натуральные. Отец-инвалид, мать уборщица и оба квасят, пока не деньги не кончатся. Ладно сами б не ели, так они и ее не кормили по две недели до следующей пенсии-зарплаты. Она с голодухи подворовывала по мелочи, но это ж уметь надо. Вечно побитая. Отец еще и буйный, как морду зальет очередным стекломоем. И главное не берет его ничего. Другой давно б помер от той сивухи. Они в нашем доме живут, на пятом этаже. В прошлом году холодина еще похуже нынешней была…

Я машинально кивнул.

— … сидит в подъезде и трясется. Домой возвращаться боится и вся прозрачная с голодухи. Ветром сдует. Ну и забрал к себе. Ничего такого не думал, вот те крест. Просто замерзла бы. Накормил и постелил отдельно. А Танька только с виду простая, а хитрюга. Мне в рейс с утра, я дальнобойщиком вкалываю, ну и свалил. Приезжаю — чистота и порядок. Сам понимаешь, когда наездами бывает холостяк. С виду чисто, а по углам чего только не валяется. Все отмыто-выскоблено и на столе горячее стоит. И не отдавай меня папаше! Ну не гнать же! Веришь, уроки ее заставляю делать и оценки проверяю. Она ведь и в школу одно время не заглядывала. Смеялись там над ней, что оборванка и грязная ходит и что доедала за другими. А теперь совсем все иначе. Кто вякнет, я им руки пообламываю, хоть учитель, хоть кто...

И я поверил сразу. Этот может.

— Но главное, не хуже других учится. Четверки с пятерками — вот. Без диплома минимум с десятилеткой нормально не устроится нынче. После школы в техникум отдам. Кулинарный. На повариху пусть идет. Уж без еды не останется никогда. А она кочевряжется. Я, грит, готовить люблю, но для тебя. Я грит, удовольствие получаю, глядя, как тебе моя стряпня нравится. А варить котел на тысячу человек каждый день никакой радости. Счастье ей нужно… Дура. Разве ради этого люди работают?

— А спросить, — осторожно интересуюсь, — чем заниматься хочет?

— Да сама не знает! Я ж говорю — дура малолетняя.

— Может просто нашла семью и ей достаточно?

Он посмотрел абсолютно трезво, явно задумавшись и тут нас осчастливили приглашением к накрытому столу. Разносолов за такое время не изготовить при всем желании, но каша гречневая на масле, да со свежими огурцами и поджаренным мясом очень хорошо идет под водочку. На четверых бутылка — чистая ерунда, но для аппетита и настроение — самое то. Мы выпили уже полной компанией сначала за здоровье, потом за то, чтоб хуже не было и за все хорошее. Ни разу не слышал, чтоб как в фильмах провозглашали тосты за генсека или партию. Наверное, в неправильных коллективах бываю. Петр неожиданно продемонстрировал высокое искусство блатной песни. Кстати, любопытные тексты. Оригинальные. Прежде не доводилось слышать. Надо б попросить при случае слова списать. Точнее записать. На телефоне есть функция диктофона, но не хотелось светить преждевременно. Потом Танька потребовала, чтоб Женя спела. Видимо гитара и прежде использовалась по назначению. Та не особо хотела, но народ настоял и она исполнила парочку старых романсов. Голос не профессиональный, но прозвучало неплохо. И знает не одни два аккорда. 

В какой-то момент Петр предложил перейти к второй бутылке и моментально заткнулся под взглядом подружки. Они сразу засобирались домой. Похоже не так все просто в их отношениях и кто командует занятный вопрос.

— Шестнадцать недавно исполнилось, — сказала Женя, на мой намек, собирая посуду.

Я подошел и обнял, не давая заниматься делом. Прижимаю к себе, целуя в затылок.

. — Ты не смотри, что глазки вниз и смущается. Как говорится, все что нас не убивает — делает сильнее. Очень хорошо знает, чего хочет и своего не упустит. Сама к Петьке в постель пришла. А если придется — зарежет и глазом не моргнет.  

— Ты это всерьез? — я даже останавливаюсь в нахальном поглаживании груди.

— Не в осуждение. Напротив — уважаю. Могла сдохнуть в подворотне или по рукам пойти, а не сдалась. Мужика выбрала и оба довольны. Только, — Женя вздохнула, — он на тридцать лет старше. Сегодня это хорошо. А лет через пятнадцать, когда не сможет, не захочет ли поменять?

— Но мы то пока не старые, — поворачивая к себе, говорю и целую. — Зачем загадывать так далеко вперед.

— Это было хорошо. Лучше вчерашнего.

Она уютно пристроилась под боком, прижавшись.

— Но платье зачем было рвать? У меня их не так много.

Упрек правильный, однако несколько запоздалый. В тот момент Женя нисколько не возражала против происходящего. Она сама рвалась вперед, срывая с меня одежду и это было бурно и внезапно. Хотелось бесконечно продолжать снова и снова. И хотя после первого раза почти сразу с немалым удовольствием повторили, но все ж не железный и требовался отдых.  

— С меня компенсация, — лаская обнаженную девушку, обещаю.

Мы так и не выключили свет, уж больно в бешеном темпе все проходило и смотреть на нее приятно.

— Кстати, насчет заработка. Не знаю насколько денежно, в любом случае дополнительные рубли не помешают. Ты ж завтра не занята с утра?

Расписание спектаклей и репетиций мне неизвестно, но кое-что заранее выяснить не сложно.

— Да, — соглашается.

— К десяти подъезжай на киностудию детских и юношеских фильмов. Там есть такой Алим Баймухаметов и ему нужны профессионалы для озвучивания иностранных фильмов.

Недавно товарищи купили целую пачку устаревших и потому исключительно дешевых мелодрам латиноамериканского производства и на этой почве общался с тамошними деятелями. Вчера, до похода в институт, час выяснял с кем об этом говорить.

— Скажешь от меня. Он обещал пристроить.

— Ты кто такой? — резко садясь, спросила.

— Не понял?

— В ресторане был с чинами из «Техснабэкспорта», теперь с киношниками знакомства показываешь. Ты знаешь, что на том озвучивании своя мафия и со стороны не пускают?

— Да? В первый раз слышу.

И чего не выяснишь случайно. То-то Алим кота тянул за хвост, пока не пообещал новинки чуждого коммунистам империалистического мультипликационного кино. Полнометражных современных фильмов с настоящей компьютерной графикой советским кинематографистам официально достать почти невозможно. А профессионалу интересно сравнить чужие достижения со своими возможностями.

— Я жду!

И тон какой-то нехороший. Сейчас пинками погонит.

— Я переводчик с испанского и английского, — вынуждено сдаюсь. — Постоянно имею дело с самыми разными людьми.

 — В конторе работаешь? — в голосе арктический холод.

А ведь явно нечто личное имеет против гебистов.

 — Наоборот.

— Это как? — после паузы переспрашивает. — Из «леса»?

Уже становится любопытным. Жаргон-то специфический. Обычным гражданам такие вещи не докладывают. Штаб-квартира военной разведки СССР находится в стороне от города, в лесопарке. Откуда и странное название. Врать в данной ситуации несколько неуместно.

— Пиджак на стуле висит. Посмотри во внутреннем кармане.

Она как была, абсолютно голая, встала и полезла проверять. Классный снимок для эротической фотографии в стиле: красавица на фоне советского убожества. Это я про обстановку. Даже штор нормальных не повесили, а мебель неизвестно сколько жильцов пережила. Зато девушка ладненькая, с правильными формами. Ей бы рост повыше и в модели попала б запросто. Такая попка и грудь при талии! Маленькая собачка до старости щенок, но мне реально нравится носить ее на руках.

   — «Република де Куба», — читает надпись на обложке и поворачивается. Ах, какой вид! — Ты не негр! — обвиняюще восклицает, показывая рукой с документом.

— Я? — всерьез удивляюсь. Потом дошло. Это что-то из советского агитпрома про угнетенные империализмом народы. Самые умные люди невольно впитывают определенные штампы, если слышат их регулярно. — Можно подумать ваш Фидель родился черным.

— Он не наш! — автоматически возмутилась.

Забавно, обычно Кастро принято у здешних жалеть, хотя погибнуть героически в бою не самое паршивое. По крайней мере не трус. Вот пропасть с концами, как Че Гевара — страшно. Тело так и не найдено, хотя, вроде бы, в тех местах где он должен был находиться ничего не взрывалось. Но Эрнесто как был раздутой рекламой фигурой, так ей и остался после смерти. А ведь пустой человечешка. Учиться на врача и гордится, что в бою не бросил винтовку, а сумку с лекарствами. Да умей он лечить, гораздо больше пользы, чем от еще одного стрелка товарищам. Спас бы не одну жизнь. Но его тянуло на иное. Не зря не министром медицины назначили, а комендантом крепости, где расстреливали врагов режима.    

— Даже до войны, — наставительно сообщаю, — на Кубе было семь из десяти белых и один мулат, которого частенько не отличишь от настоящего испанца. Никогда не обращала внимания на старинные испанские портреты? Они вечно с белыми воротниками, чтоб подчеркнуть цвет кожи. А на самом деле треть страны или с еврейской, или цыганской, или мавританской кровью. Арабы ведь не черные. Вполне европейские лица.

— Ты мне зубы не заговаривай!

— Папа русский, мама креолка, то есть испанского происхождения, — рапортую.

— Так, — сказала она задумчиво, садясь на край кровати и кидая небрежно паспорт на стул, предварительно, вроде случайно, заглянув внутрь. Причем на страничку, где в советском пишут семейное положение. Жены нет, как и детей. Пока. Только искать нужно в другой графе.  — Негодяй, соблазнивший комсомолку, оказался буржуем. Что подумает о моем моральном облике коллектив?

На этот раз ни гнева, ни истерики не наблюдается. Кажется, шутит.

— Полагаю, — осторожно обнимая и притягивая к себе, говорю, — совсем не обязательно всем и каждому докладывать о моем заграничном происхождении. Переводчик, привлекаемый для переговоров на международном уровне — более чем достаточно для излишне любопытных. Главное — чистая правда, не придерешься.

— Ты еще не иначе голубых кровей, — бурчит, ложась рядом.

— Не, дворянством в нашем роду не пахнет. Прадед офицер военного времени в первую мировую, прабабка кубанская казачка. По другой линии православный поляк. Его предки сосланы н Кавказ и ассимилировался до полного незнания языка и купеческая дочка. Их общий сын, мой дед, женился на ДиПи.

— На ком?

— «Displaced person» — перемещенные лица, сам же перевел, поскольку явно опять не поняла. — Угнанные немцами с оккупированных территорий на работы и по каким-то причинам не пожелавшие вернуться. Еще в нашем роду были серб и гречанка с украинцем.

О, при необходимости много чего могу порассказать, хотя правды там совсем нет. Но мне не привыкать натягивать чужие биографии.

— Ну и мать — испанка. Полный интернационал, с уклоном в православие.

Рассказывая, не забывал поглаживать по всем местам. Руку не отталкивает, все идет нормально.

— Ты верующий?

— В детстве ходил в церковь, — признаюсь без уточнений.

 Уже которое столетие не посещаю, да и по легенде мать водила в католическую, отец не возражал. Он был человек неконфликтный и предпочитал уступать ей без ссор. Странно, наверное, для летчика-истребителя, командира полка. Должен был иметь характер и соответствующее военное воспитание. Я командую — ты подчиняешься.

— Так ты русский или нет?

— Это крайне сложный вопрос, — честно отвечаю. — У нас нет понятия национальность. Есть гражданство. С отцом я говорил наедине по-русски, при посторонних и в школе на английском. С матерью и соседями на местном испанском, переключаясь абсолютно свободно.

 — Стоп! Что значит на местном?

— Вся Латинская Америка говорит испанском и прекрасно друг друга понимают, но это не тот язык, на котором беседуют в Мадриде. Более того, любой местный максимум с двух фраз определит откуда ты родом.

И в моем мире тоже. Не случайно правильно произношение поправляли.

— На Кубе масса американизмов. США так долго угнетали, что любые технические термины произносят не на испанском. 

— Ага, у вас же оккупанты!

Ну, если быть совсем правдивым, паспортов у меня два. Хотя могло бы быть и три. Может и зря. Был бы нынче официально уругвайцем, как кубинцем и жителем Соединенных Штатов. Начальству виднее, а меня эти детали мало парят, пока ни на что не влияют.

— Куба давно самоуправляемая территория, — говорю привычно, — и как внутренними, так и внешними делами занимается выбранный всенародным голосованием премьер-министр.

— А военные базы стоят и люди в погонах дают указания! — злорадно указала. 

— Зато нет необходимости содержать собственную армию, можно получать федеральные деньги и не платить в Вашингтон ни цента налогов, имея полноценное гражданство США. Разве не голосуем на выборах тамошнего президента, имея представителей в Конгрессе и Сенате.

Последнее стало возможным лет двадцать назад, когда выбор стоял признать ли полноценным штатом или провозглашать окончательно независимость. Придумали компромиссный вариант, причем не американцы предложили. Присоединится окончательно означает не только права, но и обязанности. Например, призыв в армию. Как-то не особо много среди моих соотечественников, мечтающих ходить строем два года и это перевешивает кое-какие плюшки, вроде оплаты учебы после дембеля. Кубинцы при нынешнем договоре имеют возможность жить как им нравится, влияя на политику своего сюзерена и не отдавая ничего. Территория под базы? Можно подумать какая Польша до войны не предоставляла свою землю под советские.

  — И как ты попал в СССР?

  — Так, — сказал решительно, притягивая к себе, — лекция затянулась, а мне хочется вернуться к более интересному занятию.

  На самом деле, не хочется лезть в подробности и повторять «легенду». Меньше вранья, спокойней жить. А так смогу отбарабанить с мелкими вариантами, чтоб не походило на заученное. Счастливая детская жизнь оборвалась в 12 лет, когда на пешеходном переходе пережравший наркоты водитель сшиб моих родителей и еще двух человек, выскочив на красный свет. Самое интересно заметка в газете подтверждает этот случай. Все железно замотивировано. Мать умерла сразу, а отец еще сутки мучился. Такая судьба. Летчик, летающий на реактивных самолетах и участвовавших в военных действиях ни разу не разбился, а погиб, переходя дорогу.

Меня забрала сестра отца. Питер, ее муж, работал в Уругвае в какой-то компании по экспорту-импорту. Поставки машинного оборудования и станков. Никогда толком не интересовался подробностями. Но образование у него военный инженер. Строить в кратчайшие сроки и разбираться в технике учился на практике. Не случайно взяли на должность. Главное относились ко мне нормально. Не хуже, чем к своим троим детям. Правда надо мной первое время на улице смеялись, из-за неправильного произношения, но в детстве перестроиться легко. Через год никто б не признал, что не местный. После армии пошел в университет на славистику и поехал через три года на стажировку в СССР, где и остался. Но это совсем другая история и несколько неуместная в постели. С сомнительными подробностями.

  Женя вздохнула, под моими руками и поцелуями, но не как бывает тяжко — на, получи свое и отвяжись. Очень многообещающе. И полезла на меня сверху. Когда по тебе скользит замечательная девушка и вполне сознательно трется, попутно целуя от живота и выше, организм реагируют крайне положительно. Женская инициатива — это замечательно. Всецело приветствую.

[Владимирович]

бытовое разложение - путь к провалу, полагаю

[Изяслав Кацман]

бытовое разложение - путь к провалу, полагаю

Так это для наших разведчиков. А тут ихний шпиен. У ихних шпиенов, как показывает документальный сериал "Джеймс Бонд",  это обычное поведение. Вот поэтому наши разведчики ихних шпиенов завсегда били. 

Изменено 18 March пользователем Изяслав Кацман

[Antabus]

Уже которое столетие не посещаю

Это этот, как его, трансгуманизьм!

[марик]

он живет со смуты, но это к СССР не имеет отношения и социалистическому реализму тоже. 

 

Глава 5.

 Днюха.

 

 

Женя посмотрела с подозрением на выложенный на стол сверток.

— Ланнистеры всегда платят долги! — торжественно провозглашаю.

— Кто?

— «Игра престолов».

— Не видела.

Очередная непростительная ошибка. Совершенно упустил из виду, что в СССР подобного рода сериалы не показывают. Или валюту экономят, или считают лишним разную мистику. На самом деле, попадают в обеспеченные круги, поскольку прямого запрета на манер журнала «Плейбой» и совершенно детских «звездных войн» никогда не существовало. Но приличные копии стоит недешево, а смотреть тоже надо иметь аппаратуру. Положа руку на сердце, кроме стоимости давно уже ничем не ограничен доступ. Ну, и язык надо знать. Мой второй и важнейший заработок — подстрочный перевод для делающих озвучку на продажу, что является нарушением закона, но крайне прибыльно. Или синхронный, но у очень важных кадров. Не для здешних общаг такой кинематограф. Хотя, творческие люди должны быть в курсе новинок. Странно.

— Неудачная шутка, — признаю. Надо проверить у Петра телевизор. На новых всегда есть HDMI-порт. Скачаю сериал и подключу через ноут. Он у меня давно настроен под здешнюю телевизионную систему. Пусть коллективно развращаются. — Но это, — показываю, совсем не юмор. Примерь.

Воровато оглянулся, когда ушла за шкаф и засунул на полку холодильника извлеченные из сумки бутылки с молоком, кефиром, сметаной, палку докторской колбасы и водку, взамен употребленной. В морозильник отправился полуторакилограммовый кусок красной рыбы. Ее нужно правильно готовить, иначе не тот вкус. Ну и хлеб свежайший. Неприметная пекарня расположилась в одном из самых грязных, унылых и запущенных районов, в самой глубине двора. Про нее знают исключительно местные, Найденов и теперь я. Очередной кооператив по вполне божеским ценам и без карточек. Взял буханку черного, белый батон и пяток булочек. Одну, не удержался, сожрал по дороге. Уж больно хорошо пахла.

 — Во! — сказал, реально восхищенный, показывая большой палец в одобрении.

 Не знаю откуда портниха слямзила фасон, есть смутное ощущение, что из какого-то фильма, но алая ткань в обтяжку, с вырезом до бедра и заметным декольте, демонстрирующим волнующие прелести, при черных волосах и белом лице убийственное сочетание. Не зря Леночка посоветовала. Настоящий мастер. Моя секретарша особа элегантная и к кому попало не ходит. У нее свои парикмахер, портные, продавцы и прочие сантехники. Кого попало не предложит.

— Мне придется мужиков отгонять палкой.

— У меня большие сомнения насчет размера, — она провела руками по бедрам.

— Жмет?

— Наоборот, прекрасно сидит. Сколько у тебя было девушек, что так научился определять на глаз?

— И совсем даже не приблизительно. Я то самое, порванное, отнес в качестве образца. Немного подогнали уже имеющееся.

Пришлось доплатить за срочность и заочный труд без примерки, но портнихе даже понравилось. Вызов мастерству. Это кто-то отказался брать, заявив, что слишком откровенное. Как по мне, так для этого ведь женщина и надевает нечто, чтоб пялились. Просто они это не признают даже под пыткой.

 — Но это ж дорого, — сказала она с ощутимым сомнением.

— Я тебе раскрою ужасную тайну, ты только никому не говори.

О, как посмотрела.

— Далеко не все иностранцы богатые люди.

Женя хмыкнула.

— Я, можно считать, бедный. Но это там. А здесь у меня базовая зарплата от родной Кубы полторы тысячи долларов и еще почти столько же получаю за разнообразные переводы, не входящие в обязанности.

Взгляд стал очень задумчивым. Ага, посчитала. Даже по официальному курсу могу себе позволить многое. А продать с рук сертификаты с баксами, так и вовсе дикие бабки загребаю, по советским понятиям. Не миллионер, однако где-то рядом. 

  — Могу себе позволить приобретать продукты с рынка по спекулятивным ценам и принести свое девушке платье, которое ей пойдет. Мне это в удовольствие, а не труд. Деньги ведь не главное. Важнее прекрасный вид и зависть окружающих самцов. Кстати, — полез в сумку и извлек наборчик в виде ночнушки и маленьких трусиков, — не будет слишком нагло с моей стороны в качестве подарка?

— Негодяй, — сказала Женя с чувством, изучая тонкую ткань, — какие вы все буржуи развратные. Ходить в таком виде…

— Ну, не на работе же, — логично поправляю. — Вещи интимные, для личного пользования.

Вот супермодную дубленку я точно принесу. Такого размера не было, но мне обещали. Или сходим вдвоем, примерит во избежание. Сколько можно таскать это старье. Пусть завидуют. Хотя, не удивлюсь, если потащит в театр хвастаться и трусиками.

В дверь постучали по-хозяйски, громко и уверенно. Я посмотрел на Женю, она демонстративно пожала плечами.

За дверью оказался уже пожилой человек в милицейской форме.

— Участковый Дмитрий Васильевич Устюгов, — представился по всей форме.  

Вот абсолютно не помню, звание капитана для такой мелкой должности нормально? Если смотреть на возраст, то подходящие звездочки. Из патрульных переместился на ступеньку выше, да так и застрял навечно. Или амбиций нет, или его и здесь неплохо кормят.

— Поступил сигнал, — осмотрев меня цепким взором, — о ночующем постороннем.

— Есть такое дело, — охотно соглашаюсь. — Целых два раза.

 Демонстрирую удостоверение, не выпуская из рук. Не одним смазанным движением, как любят делать работники органов, не позволяя толком посмотреть и прочитать, а чтоб увидел надпись, печать и фотографию.

— Ну, что ж, — смущения в его глазах отсутствует, — дело молодое. Бывает. Извините за беспокойство. Работа такая, следить за порядком.

 — Конечно, — говорю, следуя за ним за дверь, — никаких претензий с моей стороны и быть не может. Мало ли, как бывает. Иной раз и на беглого уголовника можно нарваться.

Он глянул искоса и усмехнулся краем рта.

— Работа у вас неблагодарная, — продолжая держать в коридоре, проникновенно вещаю в полголоса. Ага, так и думал. Высунулся тихонько проверить. — Все время на ногах. Не подумайте чего, — протягивая две пачки «БТ», — Дмитрий Васильевич. Чисто из уважения.

Он взял, без малейшего колебания. Это ж не взятка, а вторая валюта. Всегда по карманам лежат нераспечатанные. Деньгами очень многие не возьмут. Мы ж по доброте душевной тебе помогаем! А табаком или водярой — запросто. И никто ничего в том странного не видит. Импортными сигаретами можно понтануться или начальству отдариться за что нужное.

— Просто у меня серьезные намерения насчет девушки. И в дальнейшем собираюсь посещать. Так что, если помощь какая нужна, кого буйного успокоить, — показал кулак, — или другая какая, всецело рассчитывайте на меня.

 Пожали друг другу руки и он удалился. Вряд ли придет звать на происшествие, разве в качестве понятого. Такие прекрасно справляются с подведомственным контингентом самостоятельно, но я не боюсь проверок и продемонстрировал со всей доступностью.

Подождал, пока шаги удался и прошел по коридору к четвертой квартире. Постучал кулаком со всего размаха и когда дверь приотворилась, прежде чем Сенька успел сообразить, что имеет дело не с участковым со всего размаху двинул в солнечное сплетение. В принципе, так и убить можно, но я не настолько дурной. Сейчас, как раз, все дозировано. Чтоб повалялся слегка, но без следов. Осторожно прикрыл за собой дверь и осмотрелся. Да, эта гнида неплохо живет. Если можно так сказать. Квартирка по площади от Жениной не отличается, но вся заставлена разнообразным дорогим хламом. Телевизор новенький, видик — до сих пор в Союзе пользуются местным производством, обогреватель масляный неизвестно зачем. Как хомяк в норку все подряд тащит. Радиоприемник Grundig, уже не первой свежести. Компания давно разорилась, но бренд известный. Не иначе слушает вражьи голоса. Все остальное — дорогое и безвкусное, вроде одеяла, накрытого кружевным покрывалом. Будто баба здесь живет. Так нет же. Холостой и неженатый козел.

— Отдышался? — спрашиваю, когда Сенька перестал хрипеть. — Еще раз, попробуешь мне или Жене подляну кинуть, проклянешь тот день, когда родился. Со света, сука, сживу, — и ударил с силой по ушам открытыми ладонями.

Крайне неприятное ощущение, если правильно сделать к тому же никаких синяков и доказательств. Чтоб почувствовал всерьез, но жаловаться не мог.

— И что это было на этот раз? — с подозрением спросила Женя, когда вернулся. — Только не говори, что Васильич кубинского паспорта испугался. Он бы, наоборот, стойку сделал.

Я протянул красную книжечку.

— «Секретариат ЦК КПСС», — прочитала и заглянула внутрь на мою фотографию. — Липа?

— Самое настоящее, — забирая документ. — Я перевожу импортные фильмы для нескольких высокопоставленных товарищей время от времени. Чтоб не лезли с вопросами, когда на госдачи еду, Коробов сделал.

— Министр культуры?

— Только не нужно думать, что я с ним вась-вась. Он меня при встрече не вспомнит. На уровне обслуживающего персонала числюсь. Зато очень удобно для общения с бдительными товарищами. Ладно, ты собираешься или нет? В конце концов, твоя идея. Я б лучше, — и посмотрел выразительно в сторону кровати.

Через час езды сначала на метро, а потом автобусом Женя внимательно меня осмотрела. Я стоял по стойке смирно и старательно молчал, не очень соображая, чего ищет. Вполне симпатичный мужчина в расцвете лет, которого показать не стыдно. Наконец она постучала кулачком по двери. Почему-то звонок отсутствовал напрочь, но поскольку это не обычный жилой дом, а нечто вроде перестроенного склада, предпочитаю не удивляться.

 Какое-то время мы топтались в ожидании, затем уже я замахнулся на доску и чуть не повалился вперед, когда дверь внезапно распахнулась.

— О, — воскликнула с огромным счастьем высокая и худая, как вобла, пожилая мадам, держащая в руке длинный мундштук с дымящейся сигаретой, — Женечка! А это у тебя кто?

 — Ричард, — представила девушка и запнулась. Она явно не запомнила фамилию.

— Данилов, — сообщаю.

И это даже не вранье. Ну, почти. У прадеда по «легенде» такая и была. Когда натурализовался, получив американское гражданство, стали писать Дан. В удостоверении секретариата я числюсь именно в полном виде.

— Эльвира, — с придыханием сказала засушенная дама, протягивая руку.

Какое-то мгновение чудилось, что она ждет поцелуя в кисть, как в 19 веке, но я таким вещам в бездуховной Америке не обучен и слегка пожал длинные пальцы.

— Раздевайтесь и проходите, — сказала Эльвира, клюнув Женю в щеку и получив подарок, удалилась по коридору, в сторону человеческого шума, попыхивая сигаретой.

 Что она моему имени не удивилась, так сама тоже не Авдотья.

— Жена? — спрашиваю шепотом.

Мы пришли на день рождения художника ТЮЗа. Я так понимаю, что не поздравить огромное свинство, но слишком поздно был поставлен в известие о мероприятии. Не имею понятия, что скрывается в коробке, а лезть внутрь не посчитал приличным. Вряд ли нечто реально дорогое. Книжка какая-нибудь.   

  — Агент, — так же тихо.

  — В смысле?

  — Она договаривается с людьми.

  Видимо по моему лицу было хорошо заметно недоумение.

  — Гарик Нерсесян пишет портреты. Заработок у него такой, помимо театра. Многим понравился портрет Героя соцтруда Садыкова, растиражированный «Огоньком».

  Уже горячо. Журнал знаю. Там в каждом номере на развороте картинга классика. Иногда и нечто современное. «Сталевары» или «На защите рубежей Родины». Мужественные лица и готовность преодолевать трудности. Здешний тип обладает немалой известностью, иначе б не попал на страницы известного всей стране издания.

— Все известные узбеки, которые что‑либо внесли в науку и литературу тоже захотели. И таджики заодно. Кроме того, мода на его работы пошла и для остальных советских ученых, деятелей искусства. Очередь на несколько лет вперед. Так она с ними договаривается и определяет, кто раньше попадет, не утруждая гения.

  Последнее, похоже, без иронии. Хм, мысленно бурчу. До такого варианта не додумался. Это сколько ж можно слупить с этих азиатских деловаров. Десятки тысяч.

  — Договоры официальные, проводятся через кассу Худфонда, налоги отчисляются. Ее основной заработок – это процент от суммы, которую платят художнику. А так она в международной редакции радио работает.

  Мы к началу мероприятия опоздали, поскольку у портнихи задержался. Как выяснилось, ничего ужасного. Это все ж студия, не квартира. Практически пустое немалое помещение, где у стен нечто закрытое черной пленкой. Вместо общего застолья самый натуральный фуршет. Закуски и выпивка на столе, рядом со стенкой, подходи и набирай. Стульев не предусмотрено. Точнее, некое количество присутствовало, но на них восседали в основном пожилые дамы. Остальные собрались кучками и болтали о своем, активно перетекая из группы в группу. Ощущение было, будто перенеся во времени в прошлое. Не хиппи, но сильно патлатые и бородатые мужчины в джинсовых прикидах, кожанках и армейских бутсах и обдуманно-растрепанные женщины в джемперах грубой вязки и цветных платьях. На общем фоне на Женю обращали внимание и мужская половина выражала явное одобрение ее видом. Большинство присутствующих было в изрядном подпитии, однако ничего реально наглого себе не позволяли, хотя иные выражения могли б пройти по части оскорблений, если б не звучали восхищенным тоном. 

  Все-таки русский язык удивителен. Кроме вечно приводимого в качестве примера таинственной русской души невозможного сочетания «да нет» есть еще забавное «бери давай». Такого, на самом деле, полно и неопытного иностранца ставят в тупик в чем разница между «ты мне очень нужен» и «очень ты мне нужен». Кое какие тонкости приходилось познавать в общении с местными. «Порядочная» и «непорядочная» могут быть синонимами, если речь идет о сволочи. «Я тебя никогда не забуду», просится в любовный роман. А вот фраза «Я тебя запомню» — угроза. Есть и то, что никто объяснить не способен. Ты идешь: в спальню, в коридор, в ванную и туалет, но всегда на кухню. Что не так с кухней?

  Жене явно нравилось восхищение мужчин и взгляды женщин. Она целенаправленно подходила к тем или иным. Немного потаскавшись сзади и уяснив невозможность всех запомнить сходу, направился к столу за выпивкой. Разговоры у здешней богемы, мимо которых проходил, шли самые высокодуховные.

— А у нее вот такая задница!

— Не дали роль! — с надрывом, — завистники!

— Да что он понимает в искусстве! Чиновник, — с ненавистью.

— Хорошо водка пошла!

— А намек-то понял в его последней репризе? Это ж он про наше министерство под видом Европы!

Ну, фига в кармане не новость, разыскивая среди пустых бутылок с содержимым и хоть какую-то посуду, подумалось. Стандартное поведение при любой власти. Правда в СССР это возведено в высокий ранг настоящего мастерства. Причем с обеих сторон. Цензура иногда вычеркивает нечто абсолютно безобидное, на всякий случай. А классные профессионалы любят подсунуть нечто явное, чтоб после борьбы отдать, запрятав в следующий абзац нечто иносказательное. Такие игры. И все читают между строк, обнаруживая не вложенное автором. Еще и доносы пишут в газеты, высосав из пальца поклеп на родную власть. К сожалению, не юмор.

— Приезжаем мы к бурятам, — говорил по соседству очередной патлатый гражданин в импортном костюме, говорящим о приличной должности, — спрашиваем про правильное камлание. Плечами пожимают и делают вид «моя твоя не понимай». Объясняются на другие темы они при этом на русском не хуже меня, но стоит про шамана завести речь, как резко забывали язык. Потом бабка одна старая, ей уже все равно, поделилась. Есть, как не быть. И показала текст, который для вызова дождя читают. Прямо на принтере отпечатанный. Озаглавленный «докладная записка».

Собеседник заржал.

— Ей-богу не вру! Шаман вызывает духа и ему зачитывают текст, по обязательному шаблону составленный. Обращение вежливое, в чем нужда и обещание зарезать в жертву некую скотину. В зависимости от величины проблемы и размер животного. Дух, вселившийся в тело шамана выслушивает и обещает донести до начальства!

Я оставил глупое желание найти стакан и прихватив полупустую бутылку двинулся на поиск Жени, предварительно отхлебнув слегка. Давно привык к этой гадости и уже не вспоминаю классический «Мохито». Все равно его нигде кроме Кубы не способны сделать нормально. Одного рома, даже оригинального, недостаточно. Вместо сахара должна идти патока из тростника. А у мяты не тот вкус. Видимо почва неподходящая, «йерба буэна» найти невозможно, пусть в хороших заведениях и находится капелька эссенции «амаргура». Такие изыски советским гражданам непонятны и чужды. Положа руку на сердце, они и готовить не умеют. А уж ресторан «El Gauch» с двумя десятками видами мяса на столе выше понимания самых больших знатоков. Вареное и жареное — дальше фантазия не идет.

И тут учуял хорошо знакомый запах. В помещении нещадно курили, но здесь не ошибешься. Траектория движения невольно изменилась и достаточно быстро обнаружил искомое.

Уже пожилой, лысый мужчина в байковой клетчатой рубашке, брюках от маляра, прямо в пятнах от краски, а также валенках, с тоскливым видом курил косяк на застекленном балконе, сидя в кресле, задрав ноги на подоконник и пытаясь дышать в высоко расположенную форточку. Усилия пропадали в основном зря и дым шел во все стороны, включая общий зал.

— Хочешь? — спросил меня сразу.

— А то!

Он извлек из кармана серебряный портсигар с надписью, которую я не успел прочитать и предложил выбирать любую. Набиты сигареты были явно умелой рукой. И на вкус оказалась классная марихуана. Крепкая.

— Достали, — сказал дедуля, доверительно. — Представляешь, создают проблемы на пустом месте. Взял Васька машину и пьяный поехал в город, забыв права. Вмазался прямо на стоянке в чужую машину и удрал. И просит, стервец, чтоб ежели чего, сказал Степка, что он был за рулем. Типа непьющий из-за язвы. Ему ничего не будет. Тот сдуру соглашается и идет в мусорню. Оказывается, Васька вышел посмотреть, что он сделал. Его морду засекли, как и номера. Оставление места происшествия — раз. Вранье представителям власти — два.

Я автоматически кивал, затягиваясь. Вставляло неплохо. Настроение заметно повысилось. Одна беда, меня почему-то после всегда на хавчик пробивает, а здесь уже все выжрали. Но холодильник с кухней у них должен быть. Я ж человек простой, могу и прямо холодное слопать. Было б что.

— Уже вместо возмещения ущерба дело завести могут. Вот зачем Васька врал? Сказал бы правду и не было б лишних сложностей.

На балконе был сложен всякий хлам от ведер и пустых бутылок в изрядном количестве, до колеса к легковушке и целой стопки картин.

— А теперь просят, спаси, Гарик. Ты ж можешь, у тебя куча знакомых наверху! А что я могу? Просить за идиотов?

— Ну, хочешь, помогу? — спрашиваю, имея в виду дядю Леночки.

В конце концов никого не убили-ограбили. Ничего ужасного. А ему позвонить — раз плюнуть. А что на «ты», так это слегка несет. Крепкая шмаль — вставила.

— А сможешь?

— Платить все равно придется, — изучая картину, прежде прислоненную лицевой стороной к стенке, сообщаю.

— Это понятно.

— Им лишняя морока с неизвестным результатом тоже без надобности. Это ж не наезд на человека. Дадут полгода условно и отберут права, максимум. Напиши точные данные, пока я не напился и не забыл.

Он невозмутимо оторвал кусок отошедших обоев и прямо на нем принялся писать извлеченным из кармана карандашом, пребывая все в той же позе — ноги выше головы.

— А ведь классно нарисовано! — говорю на третей картине.

— Нравится? — сказал он каким-то странным тоном.

— Я не искусствовед, к какому направлению относится понятия не имеет, но реально такого еще не видел, — сознаюсь. — Мощно.

Очень уж нетипичное творчество.

Толпа в метро, ждущая поезда. Сплошь угрюмые морды и тоска в глазах, а лица не утрированные, как у современных авангардистов бывает, а самые настоящие. С натуры рисованы, можно не сомневаться. На обороте — «Не время веселиться».

 Человек с растерянным видом на улице, проклинаемый всеми подряд. Гневные морды, летящие камни, грозящая клюкой старушка. Все в современных одеждах, да и дома прекрасно знакомые панельки — «Пророк».

 Деревенская изба, из которой тащат мешки и грузят на телегу красноармейцы. Стоящая на коленях, рыдающая женщина прижимает к себе двух малолетних детей. Мужику крутят руки два типа в кожанках и солдат, замахивающийся прикладом — «Раскулачивание».

 Вид на Московскую площадь и Кремль со стороны собора Василия Блаженного весной. По людям видно и их одежде, еще довоенное. И с той же точки на второй половине обуглившиеся стены храма при уцелевшем Мавзолее — «Прошлое».

Альпинист, из последних сил, взбирающийся на вершину скалы. А внизу голая пустыня — «Не за горами». Тут явно надо знать анекдот про «коммунизм не за горами». Да уж, кто такое на стену повесит. За меньшее сажали.

Ну и парочка картин совсем в другом стиле. Остановка и выходят пассажиры. И в окнах видны лица. Самый смак кто они. Явно просматривается Хоттабыч, спорящие между собой богатыри, Кощей бессмертный с огромным котом — не помню откуда, на Булгаковского не похож, но тоже, наверняка, сказочный персонаж. Черт с Солохой, Бармалей, Дракон с тремя головами, Багира с Балу и куча персонажей сходу неопознаваемых. Может быть советские дети могли б объяснить кто такой явный оборотень на поводке или тип с длинными ушами и змеиным зрачком, но явно не эльф из классического «Властелина колес». Таких, мне незнакомых, добрый десяток, включая нескольких детей. Игра-угадайка для своих.

Еще одна. Деревянные избы, средневековый частокол, русские воины в характерной одежде и с овальными пехотными щитами, как любят изображать. На реке идут скандинавские драккары, по дороге бредет купеческий караван на мамонтах, а небе след от реактивного самолета. Бивни и шерсть не оставляют сомнений. Забавное сочетание и при этом — «Мечта о Беловодье».

— Для себя малюю, — объяснил дядька, — отдыхая душой. Никто не возьмет даже на выставку. Непроходное, и антисоциалистическое, мать их за ногу.

До меня-тормоза дошло, что столь замечательно общаюсь не с истопником и даже не с вышедшим в тираж актером, а хозяином.

— Портреты в реалистическом стиле, — произнес он злобно, — этим умникам подавай.

Да, половина написанного явно пахнет антисоветчиной. Но вторая-то чем не угодила?

— Я в театре хоть могу почти все себе позволить с декорациями, а не выгибаться под дурацкие требования.

 — А продай, — говорю, давя окурок в пепельнице. — Мне вот нравится, так зачем пропадать хорошим вещам?

— Да так бери, — махает рукой. — Какую хочешь?

— Не-а. Неудобно. Что значит бери? 

— Ты мне просто так помочь готов, а чтоб я не отдарился? Не бывать этому!

— Ну, я все хочу, — осторожно говорю. — Неравноценный обмен получается.

— Бери все!

— Нельзя так. В конце концов краски и холст чего-то стоят.

— И плевать. Хорошему человеку чего ж не отдать. Все равно пропадет, — тут в голосе проскочила тоскливая нотка.

Минут пять мы вяло перекались по этому поводу, ходя по кругу, попыхивая второй сигаретой. Потом в проеме появилась Эльвира, а за ее спиной Женя. Наверняка меня искала. Пропал без вести, бросив на растерзание завистникам. Во всяком случае, даже показать поклонника не удается. В смысле, похвастаться, хочется надеется.

— Нельзя ж так, — укоризненно сказала «вобла» Нерсесяну, — люди пришли тебя поздравить, а ты сбежал.

— Кому он нужен этот юбилей, — злобно сказал Гарик, — лишнее напоминание о возрасте. Трое детей и хоть бы один вспомнил.

— Напраслину говоришь, — скорбно заявила Эльвира. — Машка звонила.

— А эти сволочи?

Отчетливо запахло скандалом и Женя за спиной женщины энергично замахала на выход. Но мне с марихуаны было хорошо и плевать на последствия.

— Вот Эльвира лучше знает, — провозглашаю.

Она посмотрела с подозрением, не улавливая, о чем речь.

— Скажите, — показывая на картины у стенки, — рублей в 250 одну можно оценить? Нормальная цена.

В глазах у нее нечто изменилось. Не иначе, сообразила, моментально сложив данные в правильном ключе.

— Триста пятьдесят, — выпалила.

Может она ждала торговли, но я цепко взял за локоть и отвел в сторону, за дверь, подальше от художника. Извлек бумажник и отслюнявил полную сумму за все сразу, вложив в руку. Почему-то меняют сертификаты вечно сотенными, а я недавно в магазин ходил.

— Если есть нечто вроде такого, — показал за спину, — беру.

— Не при всех, — сказала она сразу.

— Завтра с утра заеду. Тем более, не понесу ж на ночь глядя несколько картин сразу. Только все официально оформим. Я с собой человека из комиссионки приведу, вроде через него продали. Чтоб справка была, ага? —

Физиономия у нее вытянулась от недовольства. Кому охота делится с государством.

 — Напишем в квитанции четверную. Ему и налог сам уплачу.

— Договорились, — кивает довольно и отправляется назад на балкон, вытаскивать подопечного к гостям.

— Дик? — сказала с подозрением Женя, стоявшая рядом, но очень правильно не открывавшая до сих пор рта.

— Во-первых, действительно, понравилось. Во-вторых, как ты думаешь, чем занимается переводчик, когда никаких официальных мероприятий не проводится?

Она отрицательно помотала головой.

— Водит по антикварным магазинам так и не выучивших толком русский язык жен должностных лиц и новых посольских работников. Научился невольно разбираться.

В смысле, отличать на что клюнут. Потому что картины на манер «Авиатора» или «Пахаря» Малевича с запасом переплюнули «Черный квадрат». Мне такого не понять. Недостаточно продвинутый.

— Русское искусство в последнее время снова в моде…

— Русское, — пробормотала она с ощутимой иронией.

— Для коллективного Запада Малевич, Бурлюк, Шагал или Нерсесян — русские. Так и есть, на самом деле. Можно подумать ваш Гарик в своей Армении бывает чаще раза в год. Наверное, и на армянском не говорит.

— Говорит, — и после паузы, — плохо.

— Ну, ты понимаешь, о чем я. Большинство работ 20—40х пропали из-за войны и сейчас очень ценятся. А по мне это лучше любого футуризма-кубизма. Глядишь и прославится, а не останется навечно мазилой-портретистом для начальников.

— Ага, — бурчит недовольно, — то есть ты еще и заработать намереваешься на чужой славе. Для того и справка. На вывоз, чтоб не прицепились.

— Женечка, — говорю ласково. — Да, я готов спекульнуть, как у вас говорят. Только что в том плохого? Стояли б эти работы у стенки, пока от сырости не поплыли б или в сердцах не намалевал Гарик сверху нечто вроде «На защите рубежей Родины» с солдатиком в кирзе для 23 февраля в Клуб Советской Армии. А так и ему приятно, и мне, и за бугром повесят в галерее и станут ходить зрители. Кстати, и Эльвире предложение понравилось. Кому чего недодадим помимо вашего государства, которому эти картины даром не сдались?

 

[agnez]

В этом мире РККА/СА - аналог НОАК? 

[марик]

В этом мире РККА/СА - аналог НОАК? 

А почему нет? Пока искали виновных в Политбюро армия с КГБ могли набрать снова силу. Политическую. 

[agnez]

А почему нет?

Ну я не знаток ХХ века, т.б. Китая, но особенности НОАК вроде как растут как бы ещё из ханьских реалий 20-40-х годов. 

[марик]

меньше детерминизма, как заповедовал нам магнум. хотя реально я ориентировался не на китай, а на иран. только вместо ксир взял са  

[Владимирович]

Хотя, не удивлюсь, если потащит в театр хвастаться и трусиками.

мои программистки постоянно бельем друг перед другом хвастались, так что еще как потащит, полагаю

[марик]

 

 Глава 6.

 Подработки.

 

 

С утра пораньше, не откладываю никогда, если уж договорился, взял под мышку Олега Романовича Михеева вместе с нужными бланками и печатями и отправился наживаться. Товарищ Михеев тот еще жук. Он знает всех коллекционеров в столице и наверняка не только там. Если сдают нечто интересное для определенного любителя в его маленький и неприметный магазинчик, о котором, тем не менее, в курсе очень многие, в торговый зал вещь не поступает. Сразу прибирает, честно положив в кассу сумму, в которую оценена и звонит нужному человеку. Потом получит долю малую в благодарность. Имеет глаз-алмаз и сходу определяет, кто из принесших на продажу не соображает в искусстве и готов взять мелочь.

Его личный доход естественным образом заметно возрастает за счет нуждающихся старушек и не тупых великовозрастных балбесов, стремящихся срочно получить наличность. Есть подозрение, что и краденное покупает-продает, но никаких раритетов или Рембрандтов. За такое можно надолго сесть и сдадут моментально те же воры, когда их возьмут. Ни один нормальный антиквар даже не посмотрит, а держать в подвале лично для себя можно на гнилом Западе. В Советском Союзе особо личных дворцов не построишь, а вешать «Данаю» в коммуналке идиотизм.

Курочка клюет по мелочи, зато постоянно. Правда, кое-что у него явно имелось. По крайней мере как-то побывал дома и угощался с фарфоровых сервизов 19 века вилками с царскими вензелями. Но это так… Немножко тщеславия для понимающих. Если и имеет нечто дорогое, то хранит не в квартире.

Эльвира открыла сразу, будто ждала стоя под дверью, но уточнять не стал. Вежливо поздоровался и обнаружил, что Олега Романовича она знает. Тем лучше. Быстренько оформили все и тут ввалился Гарик, изрядно опухший и с бодуна.

— Ага, — сказал он с угрозой, будто обнаружив под кроватью любовника жены. — Явился.

Извлекаю из вечной сумки бутылку пива. Ей богу, не специально тащил. У антикварного купил с машины две и одну употребил самостоятельно. Радостно блеснув глазами, художник открыл ее о столик, оставив среди царапин дополнительную и присосался к горлышку. 

— С этим ваши автолюбителем будет все в порядке, — сообщаю. — Заплатит за ущерб и все.

С утра звякнул и получил через часик положительный ответ. Гарик ответно счастливо рыгнул, на мгновение оторвавшись от пива.

— А это, полагаю, вам будет любопытно, — вручаю распечатанные на принтере в конторе рисунки.

Вот тут он заинтересовался.

— Это я видел, — сказал небрежно, отодвигая Майкла Паркеса с его магическим реализмом. Типичная фантастика, но шикарно сделано. — А это что?

— Карлос Альберто.

На никогда не видевших производит заметное впечатление. Рисовать по стенам многие умеют и даже в Союзе имеются примеры монументальной живописи. Собственно, почему даже? Здесь она в порядке вещей. И не случайно. Кроме наглядной агитации еще и удобно различать абсолютно одинаковые серийные дома. «Под Лениным» объясняют или напротив «Солдата». Обычно нечто похожее уже видели, фантазии не поощряются. А здесь невероятные росписи стен и асфальта. Творения буквально выпрыгивают и с трехмерными изображениями можно взаимодействовать. На фотографиях люди сидят на дельфинах или сражаются с чудовищами и полное впечатление реальности контакта, а не как иногда туристы, поддерживающие Пизанскую башню.

— Пойдем, — сказал Гарик внезапно, хватая за руку и почти поволок куда-то в другую комнату. Там у стены стоял немалого размера холст, закрытый белой тряпкой. Проще сказать — от стены до стены и почти до потолка. Он сдернул покрывало и повернулся ко мне в ожидании.

— Да, — говорю, после длинной паузы. — Это нечто.

Объяснить, что нарисовано, практически невозможно. Десятки маленьких сюжетиков из истории страны. Может памятник «Тысячелетие России» мог бы дать представление. Основные события и государственные деятели двадцатого века от последнего царя Николая до предпоследнего Генсека. Место в углу явно для нынешнего оставлено, хотя это уже 21 век. И опять же ощущение нехорошего отношения к советской власти. Колхозники на митинге и расстреливаемые у ямы. Люди с наганами в кожанках. Разрушаемый храм и немецкие танки с встречающими хлебом-солью украинскими, судя по одеждам, дивчинами. И, конечно, ядерный гриб над Кремлем. Не было такого, но художник так видит.

— Не продается! — довольно сказал. — Ни сейчас, ни когда закончу.

— Жаль, — искренно говорю, — но понимаю.

Кажется, ему ответ понравился, поскольку приволок толстенную папку с графикой и набросками. Смотреть было любопытно, однако время поджимало, о чем и сообщил с некоторым неудобством.

— Ну, хоть кто-то делом занят, — сказал Гарик, похлопав по плечу, не уточняя каким именно, — а то вечно сплошные гении трепать языком.

Мы приветливо раскланялись на прощанье с Эльвирой, причем она засекла папку с рисунками и сделала какие-то выводы, пригласив еще заглядывать крайне многозначительным тоном.

— Не водилось за вами прежде собирательство картин, — сказал уже на улице Олег Романович.

И не удивительно. При моей жизни со сменой личин таскать за собой коллекцию чего-то объемистого и увесистого крайне глупо. И держать антикварный магазин скучное занятие. К тому же разбираться в искусстве для Вечного хорошо в кино. Тем более ему бы сторожиться от других любителей отсекать головы, а он выставляется напоказ и книги пишет.

Да, частенько отличу новодел от знакомой вещи старых мастеров, но строго в рамках. Оружие, к примеру. А стулья сколь известного мастера или рисунок Шагала в мои интересы не входили. Вот ювелирка — другое дело или камешки. Это в цене не упадет, маленькое и удобно прятать.

— Верите, понравилось. Не для перепродажи. А справки эти, для гарантии. Вечно обретаться в здешних местах не собираюсь.

— Любой коллекционирует для души, — сказал он деловито. — Одному пейзажи нравятся, другому маринисты.

— Вы мне еще Айвазовского всучьте, — хмыкаю, поднимая руку.

Таксист, вызванный по телефону, крутил башкой, пытаясь найти отсутствующий номер на странном нежилом строении. Студия у Гарика из какого-то складского помещения переоборудована. Не уверен, что живет по адресу прописки, а не здесь. Раскладушку видел в углу.  

— Заказ?

— Да, я звонил.

Практически сразу, как приехали. Вечно они час едут. Даже при небольшом размере и отсутствии позолоченных рам весят картины прилично и таскать в руках не слишком удобно.

— Багажник открой.

— Не хватает мне проблем на таможне, — сказал уже антиквару. — Да его и стремно брать. Могу поспорить — куча подделок. Сколько он наклепал, за шесть тысяч картин?

— Есть и другие, — нейтральным тоном сообщил Михеев, помогая укладывать внутрь приобретение. Мало кто знает, но Руфим Гаврилович Судковский. 19 век. Малоизвестный и не относится к народному достоянию, хотя некоторые работы есть в музеях.

— Гляну как-нибудь.

Сажусь и называю адрес. Сначала закинуть помощника за денежку, потом домой. Ну, если можно назвать квартиру в высотке этим словом. По крайней мере живу там. 

— Для тамошней публики интереснее 50-70е годы прошлого века, — продолжает соблазнять, уже в машине.

Ага, 5—7 тысяч долларов получить за известных не проблема. Сложность, что надо уметь делать рекламу, иначе своих хватает. А мне заниматься этим некогда и неинтересно.   

— Авангардизм 30х, — явно отслеживая реакцию. Густав Клауцис.

— А тот, с политическим плакатом и 38м?

Не зря дамочек сопровождаю, наслушался. Только произносить расстрелянный, при свидетеле не очень хочется. По нынешним временам не криминал, но и не поощряется вспоминать, да и к чему при чужих ушах. Всю жизнь рисовал призывы к борьбе с религией, вступлению в комсомол и про ударный сев, а сам под каток угодил. Как раз таких и могут оценить за бугром. Бедный-несчастный, пострадавший.

— Филонов, Летунов, Горская, Селивончик.

— Ну, Олег Романович, — говорю с укоризной, — я не профессионал и могу купиться на что угодно, но человек по западному-бездуховный, не проникшийся современными тенденциями. Про остальных не скажу, а Анна Селивончик[1] — это и я так умею. Детская графика какая-то. 

— Вы подумайте, — сказал Михеев, решив не слишком нажимать до поры, — есть на что посмотреть и художники совсем не одинаковы. Говорят, разрешат всем выставляться в парке Победы весной.

Новая идея отдела культуры горкома. Рисуйте что хотите, выставляйте тоже, но в политику не лезть. Где там грань проходит достаточно сложно нащупать. «Коллективизация», пожалуй, вызовет недовольство. А абстракции и кривые бабы, на манер «Принца Флоризеля» с портретом Клетчатого, никого не волнуют. Кстати, фильм сделали классный и почти буквально передавая текст, превратили в нечто совсем иное — ироничное. Стивенсон убийственно серьезен и скучен. Когда пишет: «На шумной и оживленной улице» именно это и имеет в виду, а не двух прохожих в кино. Удивительно, но наряду с массой никому не интересных поделок советские режиссеры умудряются и настоящие шедевры делать.

Жизнь моя похожа на сплошную беготню. Не успел забросить картины в квартиру, как позвонила Глафира Павловна. С утра я уже ее видел и получил полный отчет. Теперь она доложила о приходе крайне нужной бумаги по факсу. Леночке бы не пришло в ее пустую голову сообщать. Днем раньше или днем позже — какая разница. К тому же все равно должен сегодня заскочить в контору. Но мне-то она реально важна. Несусь забрать, потом по нужному адресу, отзваниваясь на ходу. Попасть даже в обычный часовый завод без предварительной договоренности практически невозможно. Как при этом работники умудряются выносить любую продукцию с самого засекреченного производства, бог весть. Ладно б еще колбасу с мясокомбината. Не так давно поделились со мной историей про украденные пистолеты в количестве больше сотни. И что характерно, отчетность сходилась. А трудящиеся умудрялись в рабочее время, на государственных станках из заводского сырья изготавливать. В газетах об этом не пишут, но дяде Леночке я верю. С чего б ему врать.

Демонстрация бумаги с подписями и визой Викентия Федоровича, а также второй, на кругленькую сумму в империалистической валюте, привело заводское начальство в немалое волнение. Не знаю, сколько им лично обломится, но партия часов «Командирские» в количестве 10 тысяч штук, не идущие в обычную продажу и потому не смотря на высокую цену мало отражающиеся в плане, ушла через кубинскую фирму в момент. Продавали их за 119 долларов, что совсем не дешево. Товарищи получают четверной, из которого половину заберут наверх и в министерство, однако и так ощутимо вышло. Тем более, до рабочих, могу забиться, не дойдет. Поделят между десятком начальников. Остальным и премии в рублях с крышей хватит.

Мне лично пятерка всего-навсего с экземпляра. Хм… Пятьдесят тысяч за найденную фирму, готовую продавать неизвестную никому вещь в США, хотя это прямо запрещено советскими законами. Нынче русское в моде и партия неожиданно разошлась, как вода в пустыне. Теперь мои соотечественники готовы взять еще столько же, плюс «Штурманские», обладающие высокой точностью хода. И те, и другие, в основном изготовляются, как подарочные от МО СССР с повышенным требованием к качеству, противоударные и водозащитные. На самом деле, полагаю, ничуть не хуже хваленых швейцарских, но вряд ли мода на них задержится надолго. Все-таки бренд для иностранцев много значит и сейчас хватают все больше из-за новой политики и агрессивной рекламы. Но почему не ковать железо, пока оно горячо? Особенно лично мне, ничего не теряющем при любом раскладе.

Директор тяжко вздохнул и под взглядами главбуха и плановика, выложил на стол две коробочки. То есть не самодеятельность.

Заглядываю.

— «Полет». 853я проба — 15,65 грамм, — сообщает. — Качество и точность ничуть не хуже «Командирских».

— Золото, — бурчу с сомнением. 853я за границей в изделиях практически не встречается. — Не каждый сможет себе позволить.

 — Это вам, — говорит директор. — Чтоб лучше донесли идею до наших друзей, —  на стол попадает второй экземпляр. — А это образец продукции для показа. Надеюсь, мы друг друга поняли.

— О, да, — соглашаюсь, забирая. Я ж не альтруист и взятку не просил. Сами навязывают. Неужели не найду кому подарить. Нет, Жене, пожалуй, не стоит. У них размер большой и дизайн под мужчину. — Слушайте, а для женщин ничего подходящего нет?

Они переглянулись и бухгалтер вылетел стремительно за дверь.

— Ничего обещать не могу, сами понимаете, но в какие сроки поставка второй партии и золотых часов?

Разговор сразу стал предметным и содержательным. Большинство вопросов решаются элементарно. Правда деньги поступят исключительно после отгрузки и никак вперед.

 — Часы «Луч», — говорит вернувшись, слегка запыхавшийся главный бухгалтер, протягивая очередные часики. — Корпус из золота 583й пробы.

Да, это уже получше будет. Маленькие и изящные. На стол ложится второй экземпляр. А меня ценят, ага.

— Вы б мне платежку какую нарисовали, — прошу. — Или лучше заплачу, — и лезу в карман. — А то ведь вынести нельзя.

Они дружно посмеялись.

— Здесь фабрика, а не магазин, — порадовал директор.

— Не волнуйтесь, — вступает плановик. — Все оформим правильно.

Интересно, каким образом можно списать несколько штук золотых часов. Сколько не кручусь, а советская действительность временами всерьез поражает.

— Был бы результат, — многозначительно заканчивает.

— Полагаю возьмут небольшую партию на пробу. Большего обещать не могу.

Меня крайне хотели угостить, обмыв надежды и внезапный доход, но ограничился рюмкой и поспешно откланялся. Знаю эти посиделки. Все нажрутся до свинского состояния, а печень не казенная. Выпить я способен, но не по-здешнему. Эти пока все не выхлебают, не успокоятся. И за добавкой побегут. А мне еще в аэропорт пилить и лучше нормально пообедать. К тому же таксист ждет. Мы, импортные люди, большие жлобы и не считаем нужным оплачивать пустое ожидание. Я ж с самого начала не собирался долго сидеть.

— В ресторан Дома Кино, — говорю пожав руки, плановик с главбухом лично проводили, садясь в машину.

Готовить я умею, хотя не особо стремлюсь. Проще в приличный ресторан. За пятерку накормят до отвала и с собой можно унести при желании. Понятно, без алкоголя. На приличную водку дикие наценки. Да и дешево только для таких, как я. При зарплате в 200 рубликов ежедневно ходить в подобное заведение в высшей степени накладно. По праздникам — другое дело. Ну, и конечно, любой приезжий и командировочный просто обязан попасть в столичный ресторан. В музеи ходят единицы, да и если не сачкуешь, целый день занят производственными делами. Зато вечером — гуляй приезжий молодец. Главное знать где. Потому что по-настоящему хорошо кормят далеко не везде, а ресторанов почему-то не сильно много. Можно простоять на морозе часа три, прежде чем впустят. Зато потом расскажут с восторгом про съеденное-выпитое и гусарство.

Идти нужно в один из «городов-столиц». Все эти «Ташкенты» и «Мински» на спецснабжении, как лицо республик и кроме всего прочего специализируются на национальных блюдах. Есть еще «Гранд-отель» для иностранцев, нормальным советским гражданам туда попасть практически невозможно, а бар и вовсе на валюту. Проститутки почему-то в немалом количестве свободно проходят. Самый респектабельный в Союзе. Официанты в смокингах и белых перчатках, посуда хрустальная и обслуживание прекрасное. Чтоб кто-то долго ждал заказанное — такого не бывает. И цены мало отличаются от прочих ресторанов.

Есть еще «Центральный» и «Ленинград», а также при творческих домах: ВТО, Дом кино, Дом литераторов, Дом художника, Дом журналиста. Туда вход с улицы практически невозможен. Пускают по пропускам – творческим книжкам соответствующего союза. Ну и имеющих возможность платить валютой или сертификатами сильно уважают. То есть официально берут правильные советские рубли, но если ты регулярно появляешься, то возьмут с удовольствием даже по курсу черного рынка. В Доме кино восхитительно готовят шашлыки по-карски, а кто бывал в Аргентине прекрасно знает, что такое мясные блюда.

Иду к свободному столику и прямо на дороге сидят Алим Баймухаметов и Саша Сафонов. Явно уже давно устроились. Почти все съедено, три пустых бутылки и куча окурков в пепельнице. Лично меня это раздражает, однако до здешних ресторанов запрет на курение не докатился.

Ну, Саша — это по привычке. Все так зовут. Мужику уже прилично за сорок и правильно бы именовать Александром Никитовичем. Хороший актер и недурной режиссер.

Автоматически торможу и здороваюсь.

— А, — сказал в дымину пьяный Сафонов, — вечно занятый подозрительный иностранец. Спекулируешь?

— Есть такое, — соглашаюсь.

— Тогда садись! — и делает широкий жест.

Почему бы и нет? Какая разница за каким столом закусывать.

— Вот он, — заявляет, — обращаясь к Алиму, — может джинсами торговать, а мне почему нельзя?

Тот едва заметно пожимает в мою сторону плечами. Он-то в курсе, я таким не занимаюсь. Знакомым могу привести или просто подарить, но домой ездил всего дважды и сделать такое поведение постоянным доходом даже в голову не приходит. Хотя иные студенты из Африки неплохо зашибают. 

Подлетевшему официанту объяснил заказ, не утруждаясь заглядыванием в меню.

— Представляешь, — уже мне говорит Саша, — мой фильм выдвинули на «Оскара», а лично меня за бугор не пустили. И не объясняют, суки, причину. Представитель министерства заменит режиссера! Тьфу, на этих комуняк, — и он реально плюнул, к счастью в сторону, а не на мои ботинки.

Болтал чего по пьяне, как сейчас, подумалось. Но разве нормальный иностранец может понять нечто в русской душе, если не пьет?

— Третий день квасит, — извиняющимся тоном объяснил Алим, — с горя.

— Поэтому иностранцы не понимают русский народ, — говорю. — Чтоб разобраться в его метаниях нужно крепко пить самому, а если не умеешь, ничего приличного не создашь.

— Как? — неожиданно трезво переспросил Саша.

Я повторил, ожидая дикого возмущения. Творческие люди обожают устраивать прилюдно скандалы. Иные даже дерутся и неплохо. Странно было б, будь иначе. Они на пару вечно устраивали бардак. Сафонов по буйному характеру, а Алим вырос в какой-то дыре в Казахстане, в семье сосланных и окружали его такие же бывшие каторжники и высланные с детства. Соответственно и волчье воспитание, когда реально готов глотку грызть, если видит обиду.

Ходили слухи, что Хрущев собирался снять клеймо с крымских татар, но после Войны никто об этом не вспоминал. По факту к 80м они перестали быть специфической категорией и иметь урезанные права, но мало кто смог вернуться. В Крыму их просто не прописывали. Но в целом жить не мешали. Он окончил школу с золотой медалью, о чем любил сообщать новым знакомым и учился на филологическом факультете, откуда вылетел за мордобой. При этом писал очень неплохие сценарии и по его текстам с десяток фильмов сняли. Каждый год минимум один, не считая рассказов в толстых литературных журналах. С Сафоновым снял три фильма. Два я видел и понравилось. Последний, оказывается, уехал на «Оскара». Наверняка, за лучший на иностранном языке. Могут и дать. Времена нынче такие. Потрафить СССР самое милое дело.

Не знаю, что там такого замечательного. Обычная житейская история с изменами, но в наличии сильная женщина, всего добившаяся сама и полное отсутствие коммунистов в кадре. Наверное, для многих это удивительное открытие. Советские люди ничем не отличаются от соседей. Также бегают от жен налево, делают карьеру и ищут счастье в жизни. А то привыкли к голливудским злодеям в шапках-ушанках и вдруг…

 На удивление, Сафонов не стал кидаться тарелками, а извлек записную книжечку и записал мои слова. Не уверен в способности разобрать эти каракули не только мне, но и ему, когда завтра глянет, но не жалко. Пусть использует чужую мудрость.

— В КГБ? — спрашиваю, полушутя.

— Он теперь гений и мечтает сам создать сценарий, — с ощутимой иронией, сообщил Алим. — Своих мыслей не хватает, чужие приворовывает.

— Умные идеи почему не использовать, — ничуть не смущаясь, заявил Сафонов. — Кстати, насчет конторы глубокого бурения. На днях звонит телефон и вкрадчивый голос называет по имени-отчеству. Я с похмелья, голова болит и настроения никакого, спрашиваю:

«С кем имею честь?».

«С вами говорят из Комитета Государственной безопасности». 

Тут подошел официант с подносом и он замолчал, к моему огромному удивлению. Все ж какие-то тормоза сохранились. Зато выхлебал целый стакан водяры, пока тарелки перекочевывали на столик. 

— И ведь такими вещами не шутят, — продолжил. Теперь уже говорил слегка заплетающимся языком. — Сразу поверил. Встретиться предлагают. А грю, где? А не могли б подъехать на частную квартиру. Простите, грю, а у вас нет здания? Он аж замолчал в растерянности. Вы, грит, не понимаете. Пришлите мне повестку — требую.

Тут он налил себе еще стакан и выпил, как воду.

— А дальше?

— Жду официального вызова, — и замахал официанту, подзывая. — Еще бутылку!

— Сей момент-с, — ответил тот почему-то с царскорежимным акцентом. 

— Между прочим, — сказал Алим, — где ты такую девочку нашел? На молодую Тамару Семину похожа и работать умеет, на удивление. Страсти как изображает…

— Какая разница где. Руками не трогать!

— Это вы о ком? — заинтересовался Сафонов, выпив очередную дозу и закусив свежим огурчиком с моей тарелки.

— Вот его протеже к нам на озвучку пришла.

— Артисток наших обижать? Не позволю! Сам сниму! — и он почти завалился на стол, отключившись.

— О, черт, — пробурчал Алим, — теперь тащить на себе.

Он тоже был поддатый, но вел себя адекватно. Когда полез к режиссеру в карман за бумажником, я удивился. А татарин скривился, изучив внутренность кошелька.

— Пустой. Заплатишь?

А то случайно за столик позвали. Знакомые штучки. Творческая интеллигенция обожает нажраться за чужой счет, причем уверена, что облагодетельствовала тебя своей компанией. С другой стороны, мы и познакомились подобным образом. Алиму тогда за очередной сценарий пришли серьезные деньги и он угощал всех подряд. Другому хватило б на год, он спустил все за три недели. 

— Да, ладно, ты ж Женю пристроил на работу, какие счеты. 

— В натуре, виды на девушку имеешь?

— Не лезь к ней.

— У меня жена имеется, — гордо заявил несколько нелогично после предыдущего. Тем более третья и как говорится, не стенка — можно и подвинуть. — Официант! — и когда тот подошел. — Вызови такси.

— Между прочим, — чисто из любопытства интересуюсь, — про КГБ правда?

— Сашка врать не умеет. Фантазии ни на копейку. Потому и не напишет никогда сценарий. Но чужие ставит прекрасно.

В аэропорт я попал вовремя. Сытый и довольный. Надо сказать, очередь для иностранцев совсем другая, хотя выход в одном зале. Народу было полно, рейсов за границу не так много, а вот по стране люди летают часто. Уж очень она большая. В странах вроде США или Бразилии с Аргентиной полно мелких частных, но здесь все полностью государственное и страна такими мелочами не интересуется. Проще все в одном месте держать под контролем. Зато электричка остановится на самом паршивом полустанке и автобус, хоть раз в день, однако обязательно пойдет в вымирающую деревню. Рентабельность не имеет значения. Транспортная компания все одно живет на бюджетной дотации и прибыль с убытками для ее начальников не имеют значения. И на полях, собственно, та же история. Зачем пытаться уменьшить расходы, когда новый комбайн или трактор стабильно пришлют через год по разнарядке. Ну и что — паршивый. Зато новый и на крайняк есть детали с прошлого, убитого бессмысленно.

Как утверждал один знакомый экономист до четверти выращенного пропадает при уборке и перевозке с хранением. Все везут на большие комбинаты, а перерабатывать на месте не то чтоб низя, а не имеет смысла. Сделаешь нечто, так в следующем году навесят дополнительный план. Да и оборудование на деревьях не растет и приобрести можно исключительно с согласования сверху, когда фонды позволят. Кому нужна эта морока, когда прибыль все равно уходит наверх. В теории. На практике воруют несусветно и если председатель правильно себя ведет и колхозники довольны, то можно стать миллионером. Не знаю, насколько правда. В село не ездил даже с делегациями и в тамошних порядках не разбираюсь. Может преувеличивает.

 Ага, вот и морда знакомая. Мы обнялись. Нельзя сказать Эмилио первейший друг, но хороший приятель, земляк и без подлости. Два года вместе работали, была возможность присмотреться.  

— Как Мария? — спрашиваю, про его жену.

— Прекрасно. И дети тоже.

Второго она родила уже в Швеции не так давно.

— Я их обожаю, Христос свидетель, но иногда так хочется отдохнуть от детского плача и обделанных памперсов.

  — Могу понять.

  Эмилио извлек из кармана пальто фляжку. Нет, это не коньяк и даже не ром. Матэ. Трудно объяснить, что это такое. Не эрзац-чай, как некоторые думают. Национальный напиток Аргентины, Уругвая и Парагвая. В Бразилии тоже пьют, но не так распространено. Зато где б не встретили компанию уругвайцев, хоть у одного найдется заветный сосуд и непременно угостит остальных. Достать в Швеции дело нетривиальное, но к чему привык в молодости, навсегда остается с тобой.

— Ублажил, — сделав пару больших глотков, возвращаю. — Кого нужно убить?

— Ты скажешь, — смеется. — Хотя, кое-что обсудить не мешает.

— В гостинице номер забронировал? — веду его на выход.

Чемодан на колесиках и сам способен тащить, а сумка на плече не тяжелая. Чемоданчик-дипломат? Не девица, чтоб кидаться отнимать и самому нести.

— Я ученый, — гордо заявляет Эмилио.

Конечно же не в смысле диссертации. Его научили правильно себя вести в СССР неоднократно потыкав мордой в грязную лужу, как и любого иностранца. Например, в «Интурист» заявиться с улицы и попросить номер немыслимо, сколько б не стояло пустых. Даже с заграничным паспортом требуется предварительный заказ. А то не успеют набить микрофонами номер. Шутка. Там, наверняка, стационарные стоят с момента постройки. Ведь здание изначально рассчитано именно на иностранных туристов. В не такие уж давние времена снять квартиру было практически невозможно, а с не советским паспортом прямо запрещено. Как и поселиться в обычный номер для местных командировочных постояльцем.

 — Да и не по своей инициативе намылился, — это слово он произнес на русском, — сюда возвращаться. Век бы не видел, — широкий жест, на окружающий мир.

— У вас в Швеции, — понятливо киваю, — солнышко светит и приходится под кактусами тени искать зимой.

— Все ты прекрасно понимаешь, — сказал он со вздохом. — Достаточно посмотреть на тамошние общественные туалеты и сравнить.

— Был я как-то в славной уругвайской провинции, в городке под названием Вергара. Там и вовсе ни одного не обнаружилось. Ни хорошего, ни плохого. Дети прямо на улице справляли нужду.

— К комфорту быстро привыкаешь, — примирительно произнес Эмилио.

— Что правда, то правда.

— Подожди, — сказал он, останавливаясь, — мы на стоянку такси?

— Предпочитаешь автобус? Это менее комфортно.

— Мне не хотелось бы лишних ушей.

— Вряд ли водила понимает по-испански.

Эмилио посмотрел крайне выразительно. Так я и думал, не случайно позвонил. Уж добраться до «Интуриста» он мог самостоятельно. Совершенно не нуждался в моей помощи. Что-то ему нужно.

— Да, ладно, не все советские люди получают зарплату у Дзержинского. Ну, хорошо. Выкладывай.

— Вкратце? Есть два дело. Больших дядей и лично мое. Первое — Швеция хочет контракт на поставку в Союз телефонных станций нового поколения на миллиард, — в тоне нешуточное почтение, — долларов. В перспективе, если сотрудничество будет успешным, создание мобильной связи, что тоже немалые деньги, как понимаешь.

— Еще бы.

— Американцы готовы не заметить нарушение договора о поставках двойного назначения.

— Хм…

— Не наше дело на каких условиях.

— Ну, и?

— Человек с советской стороны прямо назвал твое имя. Обращайтесь мол, к Ричарду Дану, он вам объяснит с кем говорить.

— «Техснабэкспорт»?

— Совэкспорт.

А вот это сюрприз. Контора непростая и имеет отношение к МО СССР. Подозревается в регулярных кражах научно-технических технологий и изделий. Если уж совсем честно, ловили за руку неоднократно на покупках через третьих лиц и государства, но максимум сажали пешек. Товарищ Петров подсуетился? А зачем? Подставить мелочь моего уровня как-то не серьезно.

— Занятно, — говорю вслух. — Но не понятно. Я ж подписи не ставлю, разрешений не даю. Могу подсказать кому и сколько занести в конвертике, не больше. И все это мне крайне не нравится.

— Документы, — он показал «дипломат», — здесь. Посмотришь. А процентик с такой сделки, самый низкий, догадываешься во сколько вылезет?

— А что потом сесть можно надолго, когда в США прокурора, делающего себе имя на громких разоблачениях, под хвост пчела ужалит и будет лепить какой-нибудь громкий русогейт за мой счет?

— А где твоя подпись предусмотрена?

— А взятки через кого платить, как думаешь, станут?

— Коррупция — это не политика. И Швеция отвалит гражданство за труды праведные. Можешь вписать в требования помимо гонорара.

— Хм, заманчиво, — подумав, признаю. — Не скандинавское гражданство. Сама идея. Это ж совсем другой уровень. Хочу ли я стать миллионером? О, да! Очень хочу. Но все это так не решается. Я должен выяснить кто меня так внезапно полюбил в этих снежных краях. Справки навести и обсудить с компетентными людьми, на какой размер конвертика они настроены. Может им в борзых щенках предпочтительней.

— Прости?

— Ерунда. Русская классика. О’кей. С этим понятно. То есть ничего не ясно, но справки наведу. Что за личное дело? Кому-то заделал ребенка и совесть проснулась?

—  Шутки у тебя, — он поморщился.

Если б юмор. Недавно один достаточно высокопоставленный господин из нашего Уругвая попросил уладить подобную историю. Чтоб женщина шума не поднимала. А то у него семья в родимой стороне и не хотелось бы скандала. По официальным каналам идти криво, либо советские товарищи начнут шантажировать, либо собственное начальство возьмет на заметку, как морально неустойчивого и продвижения в дальнейшем не видать. А тут внезапно специалист по советским со свободным владением русским языком.

Нет, я понимаю, настоящему мачо больше двух фраз в общении с девушкой не требуется, однако иногда неплохо б не спешить, а позаботиться о презервативе. Ну, да все что делается, к лучшему. Именно на общении с гражданкой выяснил массу подробностей про законы о жилье и возможности приобретения за деньги. Кстати, девица оказалась очень ничего, но так и не поверил ни в справку, ни в случайность. Уж больно деловито соображала, без нажима пошла на аборт, получив, чего хотела, да и парень имелся. А квартиры не было. Под тридцать, живет с родителями. Уверен, и генетический анализ бы показал все правильно, ведь она врачом в больнице трудится. Сделала глупого иностранца на раз и ведь никакого криминала, а что важнее и полное отсутствие хитроумных планов со стороны разведок. Только это не мое дело, раскрывать глаза горячему уругвайскому сеньору, что не от его достоинств пришла победа. Всего лишь помог уладить недоразумение к общему удовольствию.

 — В больнице помер старый эмигрант, — понизив голос, хотя мы и так стояли на холодном ветру в гордом одиночестве, — без родственников. Из тех, которые бежали через границу в 60е, после войны. Родственников у него не было и возился с ним «Комитет помощи беженцам».

— Что, и гражданства не получил?

— Человек умудрился толком не выучить язык за все эти годы и крутился среди таких же. Один из знакомых позвонил к нам.

Эмилио в том комитете не особо большая сошка. Но тоже работа.

— Я хоть немного понимаю по-русски и мог с ним объясниться. Мигранты нынче все больше из Африки или азиатских дыр и другие наречия предпочтительней для общения. Впрочем, под конец, он уже заговаривался и толком разобрать было нельзя. Они вывозили музейное имущество в 62м, после взрывов, из Ленинграда в Карелию. Нарвались на мародеров и машины потеряли с частью груза. Остальное закопали и практически сразу начальник конвоя с приятелем положил уцелевших. Построил якобы для распоряжений и расстрелял подчиненных. Этот маялся животом и на построение опоздал. Зато не стал колебаться и кончил убийц. А потом пошел на север. Доказать, что он не крайний, вряд ли б смог. Тем более, как я выяснил потом, кое-что он все эти годы по-тихому продавал. Так что может и врал. Сам всех прикончил. Грузовик с охраной, ну сколько их там могло быть? Трое-четверо плюс начальник и водила. Не слишком тяжело, если остальные спят или не ждут, а?

— И что там? Эберсвальдский клад или золото Шлимана?

— Понятия не имею. Но раз в пару-тройку лет он продавал солидный бриллиант. Впрочем, ничего я у него не нашел. Или не дома хранил, или до меня успели. Зачем обретался в муниципальной квартире, имея возможность жить прилично — объяснений нет. Но тот кому он сдавал камни, прямо сказал — было. И если найду, возьмет по хорошей цене.

    — Скорее всего раза в три обманет, — задумчиво говорю. — История для комедии. С трюками и конкурентами. У тебя есть координаты места?

— Сам понимаешь, достаточно приблизительные. На месте смотреть надо. Сгоревшие грузовики должны были сохраниться. Кому они сдались в глуши.

— Ну, да. Через почти шестьдесят лет прямо так и стоят, а не сгнили до ржавчины в болотном краю. И как мы туда попадем? Это ж возле границы, нет?

— Километров двести, никаких пограничников и закрытых зон. Ты, да не договоришься? На охоту, допустим, желаем съездить.

— Спасибо за оценку достоинств, но как вывезем, если реально найдем? Думаешь можно иностранцу два грузовика в багаж засунуть.

— Есть у меня на примете летчик на «Сесне». Может пройти под радарами и сесть в нужной точке, если найдем. Естественно за долю приличную. Уж больно рисково.

— Поровну на троих и пара трехлитровых банок бриллиантов в конце пути?

— Не буду врать, понятия не имею, что там. Он и сам, похоже, не представлял толком, что в ящиках. Картины, старинные ювелирные изделия или те же украденные в Германии коллекции. Но разве не заманчиво?

— Еще и опасно. Воровать в Союзе их музейное добро в наше время? Это тебе не у старушки икону старинную приобрести по дешевке. О’кей. Давай максимум информации. Не только маршрут, но и имена. А я хорошо подумаю, как проверить правдоподобность истории и попасть на место.

— Значит договорились?!

— Ничего пока не обещаю. В любом случае поездку придется как-то официально замотивировать. И ведь нам непременно повесят переводчика и гида из гебистов. Придется от них избавляться, а убивать, прости, даже не думай. Все должно быть чисто и без крови, иначе шведы твои моментально выдадут. Не стоит на ходу такие вещи планировать. Идем к такси, дома мне все изложишь подробно, если водилы опасаешься.     

---

[1] Все названные художники, за исключением Гарика реальны и с их творчеством можно познакомиться в интернете.