Проект "Молния"

[марик]

 

Глава 7.

 

Теракт.

 

 

 

 

С правой стороны стало видно угрюмое здание посольства Соединенных Штатов. Точнее, целый квартал низких-серых зданий, окруженных металлической изгородью метра в три высотой. Находящийся прямо в центре «Зеленой» зоны комплекс и одновременно за проспектом. Подъехать напрямую невозможно. Сначала поворот змейкой и проверка на КПП, которой занят целый отряд морских пехотинцев. Мощные парни в бронежилетах и увешанные оружием. Большинство из них на виду не торчало, а находились за воротами. При этом атмосфера вечно настолько напряженная, что буквально ощущаешь и опасаешься лишний раз рот открыть и уж точно не до глупых шуток, чтоб с перепугу охранник не засадил в тебя очередь. Но иногда деваться некуда и приходится заглядывать внутрь, а другого пути туда не имелось.   

 

На повороте стояла вечная очередь из десятка машин, торчащая на вторую полосу и таксист, вынуждено притормозил, в голос выругавшись. Как по заказу, сбоку встала черная «Победа» ранней марки, за ней еще парочка машин, шедших позади и на закуску «ЗИЛ» (естественно того завода давно не существовало, давно построили новый с тем же названием) в армейской раскраске, не давая выскочить.

 

— Чё творишь, козёл! — гневно вскричал водитель, высовываясь в окно, по таксисткой привычке всегда правого.

 

Эмилио хмыкнул.

 

— Как в родные места попал, — сказал на испанском, подразумевая поведение шофера.

 

В Уругвае тоже обожают ругаться на улице. Темперамент в карман не спрячешь. Правда, там и в Аргентине с Кубой еще и правила дорожного движения существуют. А заедешь в какую Колумбию с Парагваем и покрываешься холодным потом. Все несутся как им вздумается и не обращают внимания ни на пешеходов, ни на знаки. Как ни удивительно, аварий почти не бывает. Они все привычные и прекрасно видят, кто не уступит дорогу. Вот случайному человеку за руль лучше не садится. 

 

Взрыв, от которого буквально дернулся автомобиль заставил всех невольно обернуться. Над КПП поднималось огромное облако пыли и обломков. Где-то позади рвануло заметно тише, однако дорога отрезана. Поперек проспекта становились машины, сбиваясь в немыслимую кучу. В мозгу нечто щелкнуло, сработали рефлексы, как Кульякане. Засада! Если не поторопиться, можно раскинуть мозгами в прямом смысле. По асфальту, как тогда произошло с тремя моими товарищами. Одним движением вывалился наружу, волоча Эмилио за собой. Он практически упал на колени, когда его сдернул. Крайне удачно, что сидел с правой стороны. Чрезвычайно удивленный водитель обернулся с недовольным лицом.

 

— А деньги?! — возмущенно заорал.

 

Больше он ничего сказать не успел. На том самом «ЗИЛе», что стоял сзади, сбросили тент и наружу уставился ствол ручного пулемета Калашникова. Толком не рассмотреть, поэтому модель сообщить не способен, но на станке.

 

Первая ж очередь прошла вдоль дороги по машинам и наш шофер, забрызгав внутренности такси кровью и мозгами, осел.

 

— Ползком, — прошипел я, для Эмилио и шустро перебрался за соседнюю машину. Сейчас их делают из пластика и тонкой жести, но «Победа» старенькая, из прежних. Наверняка двигатель не родной, однако все остальное должно быть на месте. В ней железо в бортах настоящее.

 

Калашников лупит длинными очередями по всем подряд и ни по кому конкретно. Люди в пробке метались в панике и падали под пулями. Спереди, в районе КПП тоже стреляли. Короче, дурдом. Даже не Колумбия моего мира, там в городах все ж максимум конкурентов из чужого наркокартеля из короткоствола ложили или мачете рубили. Всех излишне буйных повывели, после того, как в 2010 году банда сбила полицейский вертолет. Девять человек погибло, причем кадры беснующихся вооруженных людей попали на телевиденье. Ввели войска в криминальные районы и устроили большую зачистку. У кого автоматическое оружие находили, стреляли порой всей семьей, не разбираясь. Шуму потом было во всех газетах о жестокости! Зато с тех пор в Колумбии стало гораздо спокойней. А тут у нас натуральная Мексика.

 

Возле «Победы» лежала ничком всхлипываюшая молодая женщина, не в здешнем наряде, прилично вымазанном в грязи. Хорошо хоть хватило мозгов не носиться на манер курицы, а плюхнулась вниз сразу.

 

— Все будет хорошо, — сказал ей на английском бессмысленно, но максимально успокаивающим тоном, когда подняла голову на наше движение. Симпатичное смуглое лицо сейчас смотрелось клоунски. Тушь потекла от слез.

 

— Это кто? — спросила она дрожащим голосом.

 

— Рашен булшип — буквально русское дерьмо, — пробурчал Эмилио, глядя, как я лезу в расстегнутое пальто валяющегося по соседству с тремя дырками в груди мужчине, с характерной с стрижкой.

 

Покойник извлечь пистолет из кобуры скрытого ношения не успел, а мне прекрасно подойдет. Стандартный ПММ — пистолет Макарова модернизированный под новый, более мощный патрон в начале 90х. 12 патронов в магазине. Еще и запасная обойма в кармашке.

 

— Живем! — говорю довольно, загоняя патрон в ствол.

 

— Думаешь поможет против пулемета? — спросил Эмилио скептически. Забавно, но он так и не расстался с «дипломатом» и таскал его за собой, будто не смогут прислать копии по «мылу».

 

— Пять-десять минут и здесь будет куча народа на танках и с артиллерией, — говорю с полной уверенностью. — Их размажут мелким слоем по асфальту.

 

Нападение на посольство США отнюдь не смешно. Одно дело не любить янки и писать на стенках чтоб убирались домой и другое откровенный терроризм. Правительство не имеет к этому отношения. Государственные органы действуют иначе и не столь грязно. Значит прибудут достаточно быстро. Не может у советов не быть плана на подобный пиковый случай.

 

— Нам чуток время потянуть, — изучаю телефон с расколотым корпусом. Когда умудрился не заметил. Вроде не хрустело. Правда звонить особого смысла нет. И так все в курсе происходящего, а лично за мной вертолет не пришлют. — Все нормально закончится, — утешаю и осторожно выглядываю, поскольку пулемет замолчал.

 

 В стороне американских строений по-прежнему стреляют из нескольких стволов и одна за другой взорвались две гранаты от РПГ. Там весело, но нас это не касается. Мне гораздо больше не нравятся эти сомнительные парни. Трое с укороченными АКМами — АКСУ, в просторечии «ксюха» собираются идти в эту сторону. Зачем? Они полные идиоты? Смываться надо пока не поздно.

 

— Что вы говорите? — жалобно сказала женщина на британском английском. — Я не понимаю!

 

— Извините, — произношу, не оборачиваясь, — мы на испанском обмениваемся мнениями о времени прибытия сил правопорядка. — Oh, el diablo, — поспешно ныряя вниз.

 

Прямо у меня на глазах они разошлись веером на всю ширину дороги и ближайший к нам совершено спокойно застрелил мужика, поднявшего руки. Полной уверенности не имеется, но на иностранца ничуть не похож. Выходит, им и заложники без надобности, слушая еще один выстрел, соображаю. Завизжал на проспекте женский голос и опять выстрел.

 

— Сидим тихо и молчим! — сказал для общего сведения на английском.

 

Женщину заметно трясло.

 

— Обними ее, — говорю Эмилио на испанском, — и не давай вставать.

 

Хотя, если следовать мудрому совету моего бывшего сержанта-инструктора Хатчинсона, прошедшего кучу боестолкновений и сломавшего шею при падении со второго этажа в пьяном виде (а еще говорят пьяному море по колено), оптимально как раз позволить ей побежать. Этот козел отвлечется на заманчивую цель и подставится. Цинично, зато шансы уцелеть лично для меня заметно возрастают, напряжено глядя между колес «Победы» снизу, на приближающиеся ноги, думаю.

 

Выстрел, еще выстрел. На той стороне проспекта тоже бодро старается третий. Я не высовываюсь посмотреть, однако похоже на добивание раненых и уцелевших. Всех подряд. Гниды. Последний раз такое было в Индии, но там мусульмане стреляли в индусов. По положению ног понять куда смотрит оружие невозможно, но сейчас он слегка поворачивается влево. Испуганный человеческий голос. Выстрел!

 

Я взмываю вверх и в классической стойке для стрельбы и совершаю "pull the trigger". Так и не знаю, как правильно нажал «на курок» или на «спусковой крючок». Гораздо удобнее думать в привычных терминах.

 

Из виска у него вылетел кусок черепа, заляпав машину мозгами и прежде чем тело упало стреляю во второго. Эти козлы в бронежилетах и палить в грудь совершенно бесполезно. Хвала деве Марии первая цель находилась на расстоянии четырех шагов. Промахнуться в таких условиях было б крайне обидно. Хатчинсон заставил бы после, такого раззяву, в качестве наказания побежать пять миль. Потом подтягивания, отжимания, приседания, работа на брусьях, опять отжимания, но уже с весом на спине и на закуску, с трясущимися руками, на стрелковую позицию. И попробуй не попади!

 

Рефлексы у меня и без последнего сержанта вбиты навечно. И не только физические, еще и психологические. Самокопанием можно заняться потом. А сейчас требуется поступать правильно, даже если это опасно и хочется тихо удрать. И не важно, видят тебя или нет. Главное продержаться нужное время. 

 

Прежде чем напарник убитого успел сообразить, что происходит он получил пулю в ногу. Всего одну из двух выпущенных, но и так неплохой результат из пистолета на дистанцию ярдов в двадцать из чужого оружия и не по стоячей мишени. Шустрый оказался и успел шарахнуться. Похоже лишь задел.

 

К сожалению, добить не удалось. Заработал пулемет с грузовика, превращая «Победу» в дуршлаг и пришлось срочно падать на землю. Благо с грузовика нас не достать, машины мешают обзору и заслоняют сектор, но приятного мало, когда пули долбят железо над головой и сыпется битое стекло сверху. Его не так много после прошлого обстрела, но в отличие от фильмов, пуля проходит насквозь автомобиль и действует на нервы всерьез. Хорошо еще пулемет не крупнокалиберный, а то б пришел нам шиздец. Но и без того шло не лучшим образом. Даже уползти, как намеревался изначально, не выйдет.

 

— Сейчас ты полезешь под машину, — говорю Эмилио, — и зацепишь труп террориста, когда я начну стрелять. Тащи его на себя. 

 

— Зачем тебе покойник? — он в недоумении.  

 

 — Мне автомат нужен, — максимально терпеливо объясняю. — Без него капец. Сейчас третий подойдет спокойно под прикрытием и перещелкает нас в упор.

 

К чести сеньора Манглано он не колебался ни секунды.

 

— Не пролезу, — сказал, смерив взглядом расстояние от днища автомобиля до земли и принялся раздеваться, скидывая пальто в положении лежа. Ну, да. Мужчина он крупный и с заметным животом.

 

Наверное, смешно смотрелось со стороны, но нам было невесело. Женщина пялилась круглым глазами, а я требовал поторопиться. И тут, откуда-то из «Зеленой зоны», не из американского квартала, прилетел на грани возможности увидеть росчерк, закончившийся в кабине грузовика. РПГ!

 

Кумулятивная боеголовка рассчитана на бронетехнику и ЗИЛ буквально прошило насквозь. Рвануло уже на земле, но и этого хватило, чтоб машина вспыхнула целиком и сразу. С диким воплем выпал из кузова горящий человек. Я снова вскочил и не прогадал. Все невольно смотрят на такое, когда случается неожиданно. Вот и третий повернулся, забыв об осторожности. Все-таки не обученные ребята. Максимум обычная махра. Но не мне жаловаться, сажая одну за другой пули в верхнюю часть тела, как на стрельбище, подумалось. Когда тот упал поспешно перевел ствол в поиске второго. Его не видно. Не иначе за машинами спрятался. Плохо. Теперь я могу превратиться в мишень. Ну вот, второй открыл стрельбу. Правда в белый свет, однако подставляться по-глупому нет ни малейшего желания. Сажусь на корточки и пытаюсь хоть что-то разглядеть. Третий еще жив, пытается ползти, оставляя кровавый след. Но как-то вяло. Похоже я его всерьез достал.

 

— Где ты служил, Рик? — несвоевременно заинтересовался Эмилио из-за спины.

 

И кем я только не служил. Даже полковником гусарским. Но это было давно, хотя иные вещи при всем желании не забыть.  

 

— Санитаром, — отвечаю, не оборачиваясь. Нет, не достать стрелка. Он тоже сидит и ждет.

 

Эмилио нервно хихикнул.

 

— Ей богу! Я и сегодня капельницу вслепую поставлю в вену.

 

На дорогу из-за недалекого здания вылетел бронетранспортер. Потом еще один. За ними слаженно бежали, прикрываясь корпусом люди в камуфляжной форме и при оружии.

 

— Кавалерия прибыла, — сообщаю на английском, больше для дамочки. — Считай, все.

 

Второй террорюга тоже сообразил, чем для него закончится встреча. Вскочил и сильно хромая, все-таки я не ошибся и зацепил, побежал в сторону КПП. Я уже приготовился стрелять, но тут он рухнул, как подкошенный, не успев и пяти шагов проскочить. Снайпер!

 

 Поспешно валюсь на землю и зашвыриваю пистолет под машину. Вряд ли станут разбираться, сидя на крыше высотки, как моя фамилия. Оружие в руках — вали без раздумий.

 

— Паспорт держим в руке! — поспешно доставая свой, говорю. — Дружно орем на любом языке, только не русском!

 

Через две минуты бронированная машина, поводя хоботом 30мм пушки, подошла, бесцеремонно распихивая пробку. Боевая машина несколько нестандартной модификации, видать нечто специфическо-спецназовское, остановилась и врезала короткой очередью у нас над головами. В принципе, совершено непрофессионально себя ведут. Должны были корпусом прикрыть гражданских. Но это в наших инструкциях и рекомендациях написано. Может у них иные приоритеты.

 

Набежали люди с автоматами, без знаков обозначения, громко вопя и угрожая оружием. Мы, в свою очередь орали на всякий пожарный «Уругвай», а британская подданная в голос, не притворяясь рыдала, не забывая держать в руке свой документ.

 

Броневик и большинство камуфляжных типов двинулись дальше, а к нам подвалил микроавтобус ПАЗ. Неведомым мне образом город Павлово под бомбежку 1962г не попал. Чуть не единственный полностью уцелевший автозавод. Правда на пользу ему это не пошло. Как клепали в 50е, так и до нынешних времен дошла модель с мелкими изменениями. В первые десятилетия требовалась массовость, а не дизайн внешнего вида. Потом отгрохали парочку заводов с нуля и кроме Пазиков есть и другие модели. Но ниша автобусов, микроавтобусов и легких грузовиков плотно забита этим старьем. Это была стандартная «буханка», используемая «скорыми» и частенько спецслужбами.

 

Нас засунули внутрь несколько невежливо, но в данной ситуации абсолютно правильно. На лбу не написано, что не пособники нападавших. Паспорт сам по себе, а человек может быть и с начинкой. Обыск — это нормально. Пистолет сбросил, а то б могли и ногами приветствовать, а остальное их не интересовало. Забрали документы и в машину. А могли б прицепиться к удостоверению из секретариата в паре с чужим гражданством. Уж очень сомнительный тип, если носит с собой аж две таких «корочки». Выкидывать было жаль и удачно вышло, что толком не обыскали, пусть это и прокол с их стороны. Их интересовало оружие, а не бумаги.  

 

— Что с нами будет? — спросила женщина, убедившись, что в закрашенные окна (почему нельзя вставить просто темные) ни черта не увидеть.

 

— Молчать! — заорал приставленный к нам охранник, недвусмысленно ткнув ей в лицо стволом.

 

Все-таки на испуг брал, а не всерьез. Остановился вовремя, хотя запросто мог выбить зубы.

 

— Допрос, — сказал я сквозь зубы. — Молчите.

 

За что удостоился богатой порции брани. Ничего нового не услышал. Бывают виртуозы, способные выдать немало оригинального. Я выражения старательно записываю. Может когда-нибудь опубликую мало кому интересные книги. Одна будет называться «Советский новояз. Отличие от русского». Вторая «Словарь необходимых для иностранца в СССР выражений». И нет — это не имеет отношения к уголовному жаргону. Нормальное общение. Некоторые матом умудряются разговаривать и понять непривычному сложно. За иные фразы в Латинской Америке убили б не раздумывая. Мама у них святое.   

 

К нам подсадили еще двоих, причем отдельно, через проход. Пожилого мужчину и девочку лет десяти. По виду из местных. Оба грязные до жути, он держится за бок и морщится при неловком движении, но крови не видно, а она в полном ступоре. Ей бы к психологу или хотя б женщина обняла, но лезть с советами несколько неуместно. В открытую дверь было видно скорую, подлетевшую куда-то в район КПП. Видимо не всех пристрелили. Есть и раненые. Рация нечто прохрипела совершенно невнятно, но водитель, похоже, все понял. Дверь захлопнулась и мы осторожно развернулись. Пропороть колесо в этих условиях, когда кругом куски железа раз плюнуть.

 

Далеко не увезли. В районный отдел милиции, который по «Зеленой» зоне работает. Мой любимый Московский, где дядя Леночки несет нарушителям социалистической законности ай—ай. Иногда очень больно. Правда, его я так и не увидел, да и не требовалось. Наверняка сейчас бегает возле трупов. Причем не на первых ролях. Генералов неизбежно набежит толпа и все с умным видом примутся указания раздавать. Это общая болезнь бюрократических систем, а не Советов.

 

Любой человек с мозгами сделает элементарный вывод: раз не в здание ГБ, все происходящее спонтанно. Они в полной растерянности. Сходу всех развели по разным кабинетам. Когда выяснилось, что могу разговаривать на русском в меня вцепились намертво. Трижды повторял разным людям нашу историю. Причем не врал. Какой смысл, если британка и Эмилио расскажут про мои «подвиги» во всех подробностях. Видеть они особо ничего не могли, но следователям сопоставить трупы террористов с моими действиями раз плюнуть. Ничего, в конце концов, ужасного не совершил. Разве поддержал репутацию грозного солдата НАТО, всегда готового убить кого угодно. Если подумать, мне положена медаль. «За Отвагу» по статуту подходит. Или это исключительно для советских граждан? 

 

Под вечер пришлось лично печатать протокол. С компьютером было б гораздо проще и там шаблоны, наверняка, имеются. Но милиция в СССР могла предложить лишь раздолбанную электрическую машинку. Секретаршу почему-то до меня не допустили, а следаки стучали одним пальцем. Пришлось взять процесс в собственные в руки. Тем более, мог заодно и отредактировать версию, чтоб лишнего не засунули. С удовольствием подписал каждую страницу внизу и тут заявился очередной тип с усталыми и совсем не добрыми глазами. Судя по реакции ментов прибыл наконец гебист. Он завел пластинку с самого начала. Я невольно тяжко вздохнул и протянул протокол. К чести, так и не представившегося начальника, он не стал морочить голову и внимательно прочитал. Уточнил пару несущественных деталей и даже не вписывая между строчек, выставил за дверь.

 

Я сел на железную скамейку рядом с Эмилио и откинулся на спинку. Тот так и ходил с «дипломатом», намертво вцепившись в ручку. Даже ментам не позволил забрать, лишь открыл цифровой замок, чтоб показать отсутствие бомб.

 

Устал я, как собака и хотел только одного: убраться отсюда поскорее и завалиться спать. Даже выпить по заветам покойного Хатчинсона не тянуло. Вот кофе б глотнул, но мне предложили разве воды из графина. Кофе в СССР не предмет первой необходимости и машин по изготовлению хотя б растворимого пока не изобрели

 

— Только теперь понял, — сказал он непринужденно, будто продолжая разговор, — ты настоящий bad-ass mother fucker.

 

Прямо это перевести достаточно сложно, но в вольном литературном пересказе «крутой ублюдок». Причем с оттенком одобрения, в положительном смысле.

 

— И в нашем деле гораздо лучше, чем надеялся. Где служил?

 

— Можешь не верить, — бурчу.

 

— Не кем, а где, а спросил.

 

— Сеньор Манглано, — утомленно отвечаю, — это здешним мусорам, — он достаточно прожил в Союзе, чтоб знать соответствующий жаргон, — может быть неясно. А вы должны сразу догадаться куда попадает призывник со свободным знанием испанского.

 

— Седьмая авиамобильная дивизия, базирующаяся в Панаме, — тут же поделился Эмилио.

 

— Молодец. Читаешь продаваемую на каждом углу прессу. 77-й[1] воздушно-десантный полк, разведбат. Санитар, радист и водитель всего колесного от тяжелой БТР до Хамви, в одном лице. У нас было по несколько специализаций для взаимозаменяемости.

 

И это чистая правда. Неизвестно кому стукнуло в голову натаскивать в реальных условиях почти полгода. Правда, дальнейшее было не предусмотрено, но воевал по-настоящему. Дебилы. Нашли как готовить, в настоящей высадке.

 

— Теперь я понял, — заявил он удовлетворенно, — откуда тебя знает Барриос. — Из Форт-Брэгга.

 

На самом деле, мы с ним вместе были в Суринаме. Он присутствовал в качестве наблюдателя, когда ловили тамошнего президента. Никаких особых действий не совершали, взяв практически бескровно туземное министерство обороны. Парочка раненых не в счет. Думали гораздо хуже придется. Но три недели кушать из одного котелка, вместе побывать под артналетом и периодическими обстрелами людей сближают. И пусть он полковник, а я всего лишь капрал, но встретив через несколько лет в Союзе, реально обрадовался. Собственно, с этого и началась моя карьера.

 

В СССР нуждались в мясе и зерне, аргентинцы хотели приобрести последние разработки беспилотников. Когда-то товарищи занялись ими от бедности. Поднимать промышленность требовалось с очень низкого уровня. Самолето и ракетостроение были одними из приоритетных целей во время скоротечной ядерной войны. Вернуться к паритету можно было очень нескоро и взялись разрабатывать новое направление. Эрзац, как на тот момент считалось. Только через десяток лет оказалось, что имеются серьезные перспективы. А к 80м уже всерьез стали опасными в качестве разведки.

 

Теперь уже и ударные имеются в немалом количестве. Конечно, по части технологий очень многие компоненты ворованные и скопированные, но США слишком долго почивали на лаврах и упустили прорыв. Им хватало спутников и самолетов с авианосцами, при необходимости. Да и сейчас, хватит. Однако ситуация заметно изменилась и сегодня в этом СССР впереди планеты всей. Да, у него нет высокоточного оружия и баллистических ракет, кроме запускающих спутники, но на поле боя БПЛ гораздо важнее и вскрывают обстановку на раз. А потом и выбивают ПВО и бронетехнику ничуть не хуже массированных налетов авиации. Доказано на практике. Последний раз буквально год назад, когда аргентинцы не отдали Мальвинские острова, чуть не утопив один авианосец и серьезно повредив второй беспилотниками-камкадзе. В СССР по этому поводу был массовый праздник. Члену НАТО вдули, да еще нашим оружием! В Буэнос-Айресе тоже довольны. Остальные сделали выводы. Возможно и перегонят, но это впереди. Пока что, уже не только аргентинцы захотели приобрести технику на очень приличную сумму.

 

Тогда полковник Барриос приехал договариваться о сделке. Ему нужен был свободно говорящий на русском, но посторонний человек, чтоб присутствовал и лично ему мог нечто подсказать, а заодно и послушать не предназначенные для латиноамериканских ушей реплики. А кто на это способен лучше, чем старый боевой камрад? К тому же, наверняка, в душе дико ржал. Ведь Советы просто обязаны заподозрить в моем лице агента ЦРУ в такой подставе. А в чем смысл, когда госдепартамент США публично заявил недовольство? Висенте нечто лишь одному ему понятное крутил, а пока продемонстрировал отношение ко мне. Человек он достаточно влиятельный, член правящей хунты. Слово на русском неприятно звучащее, но на самом деле — это объединение, союз, а вовсе не диктатура военных. В посольствах Уругвая и Аргентины я внезапно стал нарасхват при встречах с коммунистами. А там и для советских примелькался и они усвоили простейшую вещь. Через переводчика иногда можно неофициально передать нечто важное. Я не просто донесу до кого нужно, но могу и нужные контакты свести. А в политику и секреты не лезу.

 

— Часто приходилось убивать? — спросил Эмилио с несвойственной ему обычно робостью.

 

Сколько раз тыкали в глаза, называя убийцей, давно отрастил толстую кожу. Да, убивал. И если понадобится — буду и дальше, пока смогу. Я не видел настоящей войны с фронтом и вражескими бомбардировщиками, но под артиллерийским огнем сидел и прятался, когда по окнам шуруют из крупнокалиберного, а рядом умирал товарищ, которому оторвало ноги и помочь ему невозможно. Оттуда не возвращаются прежним. Не все орут ночью от кошмаров. Большинство продолжает жить обычной жизнью. Только ты никогда не забудешь, как окапывался торопливо в ожидании вражеской атаки или характерный свист пролетевшего РПГ и удар, после которого глохнешь, а во рту медный вкус крови. И сколько не проходит времени, а машинально вижу сектора обстрела и не забуду, как молился. Под огнем атеистов не бывает. Зато каким бы паршивым не был новый день он лучше, чем для погибших. Потому что я живой.

 

— Случалось, — бормочу. — Как не удивительно, ни одного герильяса, борющегося за свободу до сегодняшнего дня. Исключительно наркоторговцы в качестве противника.

 

Правда то не в армии было и не в этом мире. Мексика, Гватемала, Панама, Венесуэла, Боливия и тот же Эквадор с Суринамиом. Миры разные, а латиносы ничуть не отличаются. И алчность основная человеческая черта во всех мирах.

 

В Союзе не верят в озвученные госдепом при вторжении цели. Очередной переворот, совершенный злодейской американской военщиной. Пропаганда регулярно скармливает отлитую навечно в бетоне версию о переворотах «ультраправых», инспирированных США и нацеленных на недопущение к власти «сил прогресса и мира». Отчасти это правда. Такое случается, причем после очередной экстремистской акции «ультралевых» любого социалиста записывают в агенты Кремля.

 

Но не в этом случае. Там много лет сидел у власти в качестве президента Дези Баутерсе. 60% кокаина, продававшегося в Европе, транзитом перевозились через Суринам. С каждой партии он имел жирный кусок, обеспечивая доставку силами полиции и армии. Однажды его личного заместителя повязали на Карибах на встрече с тонной наркоты. Отсидев, вернулся домой и стал начальником военной полиции. Прекрасная карьера, особенно учитывая, что Баутерсе платил адвокатам, защищавшим друга на суде. В конце 90х его вынудили уйти, но новые государственные деятели оказались ничуть не лучше. Пока везли в Европу американцев не особо волновало, но с перекрытием границы в Мексике и серьезных действиях в Колумбии картели нашли другой путь доставки. В Суринаме вся верхушка была завязана на транзите и больше десятка высших офицеров армии и полиции сели с железными доказательствами. Но для этого понадобилось вторжение. Ведь сами себя арестовывать они не собирались.

 

  — Хотя, где это видано, чтоб оппозиционеры в Латинской Америке не занимались наркотой. За оружие надо платить. Может и были среди моих «крестников» идейные борцы за светлое будущее. Мы, когда жгли плантации, не особо разбирались кто с «калашом» попался — партизан или местный бедняк, который больше получит таким образом, чем ковыряясь в земле.

 

В коридор твердым шагом, в сопровождении мента в полковничьих погонах зашли сразу двое мужчин. Одного я никогда не видел, такой полненький румяный и улыбчивый. Зато второй прекрасно знаком. Изумительно подходящий под описание Жени, представитель угнетенных народностей. Не вполне черный-пречерный, мулат, но и в Африке не все похожи цветом кожи на сапоги. Сходу от борца с капиталистическими акулами не отличишь. Правда у него в предках кроме сражающихся за свободу с испанцами парочка рабовладельцев, благодаря которым потомкам досталось немалое состояние, которое даже при Кастро отобрать не сумели, но по виду самый настоящий замученный эксплуататорами, простите меня за не политкорректность — негр. Вечно сонное лицо перетрудившегося.

 

По-моему, маска давно прилипла, потому что в реальной жизни он спортсмен, в шесть утра бегает ежедневно несколько миль и занимает должность офицера безопасности кубинского посольства. Что совсем не синекура. Иные вещи злобное ЦРУ норовит делать через кубинцев. За ними не так наблюдают. Хотя, это как посмотреть. В посольстве США советских практически нет. А у нас весь обслуживающий персонал граждане страны победившего социализма, если не вербованные, так правильно воспитанные. Нужно следить, чтоб не лезли куда не надо.

 

Луис мимоходом кивнул и, в компании с остальными, проследовал в кабинет по соседству с тем, откуда я недавно вышел. Минут через пять оттуда вышел незнакомец из его компании в сопровождении нашей дамочки. Видимо этот тип из английского посольства. Или еще какого. В Союзе тоже учат почему-то говорить на британском диалекте. Якобы самый правильный. Может еще из какой страны. Мало ли на свете Австралий с прочими Индиями, где говорят на английском языке.

 

Она уже слегка привела себя в порядок, смыв излишнюю краску с лица. При нашем виде просияла и подбежала, не обращая внимания на оклик сопровождающего. Поцеловала меня в щеку.

 

— Спасибо, — сказала искренне. — Ты меня, — взгляд на Эмилио, — нас спас, я понимаю. Если что — звони, — и сунула в руку, извлеченную из сумочки визитку. Настоящая женщина даже под обстрелом не выпустит из рук.

 

Я глянул, когда ушла. Все-таки Ирландия, а не Британия. Атташе по культуре.

 

— А ничего баба, — авторитетно, как настоящий мачо, заявил Эмилио. — Я б на твоем месте не терялся.

 

Хмыкаю, пряча визитку. Об изменении по женской части я его не поставил в известность. Не до того было. А контакт может и пригодится. Странное имя для ирландки — Карла Аллен, но чего не бывает в наше сумасшедшее время. 

 

— Пошли, — сказал Луис, протягивая мне паспорт.

 

Ну, да. Позвонили для проверки куда надо, вот и приехал. Не сам же он догадался, где искать.

 

— А я? — возмутился Эмилио.

 

— А ты кубинский гражданин? — очень логично спросил представитель посольства.

 

— Шведский.

 

— Вот у шведов и спрашивай, когда прибудут.

 

Самое забавное, что разговор шел на испанском.

 

— La mierda del toro, — то есть дерьмо собачье.

 

 — Pa la pinga! — столь же любезно ответил Луис. На кубинском диалекте это практически послать на три буквы.

 

— Я звякну в посольство, — утешаю на прощанье. — Скорее всего и так появятся, но мне не в облом.

 

— На, — сказал гость из Скандинавии, практически впихивая в руки «дипломат». — Обещал — изучай.

 

 

---

[1] В реальном мире такого не существует.

 

Изменено 22 March пользователем марик

[Владимирович]

душевно, полагаю

[Изяслав Кацман]

В коридор твердым шагом, в сопровождении мента в полковничьих погонах зашли сразу двое мрачных мужчин. Одного я никогда не видел, такой полненький румяный и улыбчивый.

Мрачный улыбчивый мужчина?

[марик]

Я исправил, убрав мрачных

[марик]

Глава 8.

Шпионы.   

 

 

По машине сразу видно кто есть кто. Точнее, из правильно понятой патриотичности, шведы будут ездить обязательно на Вольво или для уровня пониже Саабе. Чехи на Шкоде, а французы на Пежо и так далее. У кого собственных не имеется могут и на японских с американскими. Честно говоря, нынче не особо разобрать откуда родом и кто владеет. Корейский Хюндай собирают в Турции и Индонезии. Чешские заводы принадлежат Форду, а в Польше клепают почему-то испанские и английские марки. Луис раскатывал на последней модели «Москвича». Хотя к нынешней Москве данная марка отношения не имеет, да и внешний вид слямзен у фиата, по здешним меркам — супер.

Мне ли не знать. Практически идентичную приобрел в прошлом году. И не в «Пальме» за валюту. В посольствах регулярно раз в пять лет меняют старую на новую, независимо от пробега. Вот именно! Большинство дальше города не выезжает за все годы. Максимум по улицам, а иные умудряются и за «Зеленую» зону не заглядывать. В магазин, да в школу детей отвезти. Все. Двадцать тысяч пробега — это еще много. Отдают за пол цены вполне официально. Большинство достается своим, вроде меня. С иностранным паспортом. Но иногда уходит и нужным советским товарищам. Попрошу не считать их шпионами! Кто ж так открыто палит агентов. Нет, совсем другие люди. Полезные, как дядя Леночки. Ты ему доброе дело, он тебе тоже услугу окажет. И главное никто не станет тыкать пальцем в «Мерседес» и спрашивать откуда деньги. Правда стандартный «Москвич», тоже не очень приобретешь. А это люксовый вариант, доступный практически одному советскому начальству. Очередь на последнюю модель на пару лет, как минимум и это нормально. Некоторые, особо ушлые типы, не успев купить, сходу продают. Это у нас, выйдя со стоянки магазина в первый раз автомобиль теряют десять и больше процентов стоимости. В Союзе такая машина автоматически вырастает в цене в полтора раза и больше. Дефицит.

Здесь все солидное, начиная со шкафа, не покупают, а достают. А человек с собственной легковушкой становится сразу на пару ступенек выше обычного народа. Девушек снимать самый кайф. Они моментально понимают, что солидный дядя приглашает. А как иначе, если в СССР по самой верной статистике 17 малолитражек на тысячу жителей. Даже в Африке сотня. Да-да, я в курсе — война с разрушением промышленности. Право же, за пятьдесят лет можно было построить, как умудрились в Европе, пострадавшей тоже весьма, тем более и рентабельность «Москвича» до 900%. Классик нам говорил, что за триста капиталист продаст веревку, на которой его повесят. А социализм уперся и не желает прибыль получать. «Автомат» вместо ручного переключения скоростей советы тоже не освоили и отговариваются ненужностью. Зато багажник в «Москвичах» огромный, как в американских машинах 60х.

— Отвези меня домой, — говорю захлопывая дверцу и автоматически пристегиваясь.

Спереди уже догадались ставить ремни безопасности. На задних сиденьях по прежнему их нет, как и подголовников. У нас бы такой рыдван не выпустили на дорогу. А здесь в порядке вещей.

— С тобой очень сильно желает пообщаться Фриман, — заводя двигатель, говорит Луис максимально нейтральным тоном.

Лайни он любит, пожалуй, еще меньше меня, но не обсуждает.

— Аж прыгает в нетерпении.

— Ничего, подождет.  Я ж не могу явиться пред светлые очи в таком виде, — тычу себя в грудь, а затем показываю между ног.

Пальто все извазюканное в грязи, смешанной со снегом, а брюки и вовсе мокрые. В теплом помещении слегка обсох, но запросто могут принять за описавшегося. Ползал то на животе. В запале на такие вещи внимания не обращаешь, а сейчас влажная ткань неприятно липнет. Зимой это не лучший способ гулять.

Луис понятливо включил обогрев. Кондиционер отсутствовал. Имелась печка. Но это не помешало конструкторам тупо нарисовать над ручкой две шкалы — синюю и красную. И не говорите мне про вентилятор! Для него отдельная кнопка, причем исключительно в двух положениях — включить и выключить. Про разный шаг, видимо, до сих пор не подозревают.   

— Позвони.

— Телефон сломался, — говорю злорадно и показываю.

Он молча ткнул пальцем в бардачок. На дверце нет карманов, как в любой западной модели с 80х годов. Почему можно скопировать внешний вид, но не довести до ума внутри для меня основная тайна как планирования, так и советского автомобилестроения.

В бардачке оказался точно такой же телефон, как мой. Без симки. Остается только вставить.

— Какой смысл? — риторически спрашиваю. — Выслушивать вопли, срочно прибыть? Я в Ленгли не работаю и ему не подчиняюсь. К тому же это уже будет прямой конфликт. А так спокойно переоденусь и прибуду под светлые очи в приятном виде.

Переворачиваю козырек над лобовом стеклом и заглядываю в зеркало. Почему-то только у пассажира. Водитель на себя посмотреть не может. Ему такая привилегия не положена. От женщин страхуются, чтоб не отвлекались?

— Жуть, — говорю искренне. — Еще и плохо побрит.

Он криво усмехнулся, все прекрасно понимая и повернул в нужном направлении, давя педаль газа. Разгонялся автомобиль на удивление быстро. Я давно подозреваю, что двигатель у него не советский, карбюраторный. Впрыск топлива здешней автомобильной промышленностью до сих пор не освоен. И заканчивающаяся на 200км в час шкала спидометра натуральное издевательство. Это 120 миль. Ездить с такой скоростью «Москвич» не способен. И не в дорогах дело. Где-то на 120 км/час у меня появлялось ощущение, что сейчас нечто отвалится. Уж больно дрожь непонятная сильно действовала на нервы. К счастью, движение транспорта в городах ограничено цифрой 50, а по шоссе 100 и можно не бояться так сильно. Конечно, если любишь на выбоинах скакать.

Тянусь к магнитоле, совмещенной с радио. Приблизительно так они выглядели под конец, когда стали вместо кассет диски выпускать. Здесь под диски нужно переделывать. Только крадут безбожно новые установки, поэтому у кого нет гаража обычно не рискуют замену делать. Включаю на «Маяк». Играет музыка. Еще одна станция — поет знаменитая прима нечто оперное. Про происшествие молчок. У нас бы любую передачу оборвали и трещали б из всех утюгов о чрезвычайном происшествии. А здесь глухое молчание. Может и не сообщат совсем. Чего не прозвучало публично, того вроде как не было. 

 — Что произошло? — спросил после паузы, вырубая певицу.

— Сначала на КПП взорвалась машина, набитая кроме кучи самодельной взрывчатки обрезками гвоздей, шарикоподшипниками и прочим дерьмом, — сказал Луис моментально. Ему ничего никогда не требовалось разжевывать. — Теракт-самоубийство или водитель не подозревал о бомбе и сработали с радиовзрывателем пока не ясно. Во всяком случае, остальные налетчики находились сзади, через несколько легковушек. Когда рвануло, они проскочили через КПП моментально, то есть все четко подготовлено, включая знание о радиусе разлета осколков. Проверяющих морпехов и большинство стоящих у бетонных заграждений выкосило моментально. Но ты ж видел систему…

  Я машинально кивнул, хотя он не смотрел.

— Прикрывающая группа почти не пострадала и моментально вступила в бой. К сожалению, у этих тоже имелось представление о порядке охраны. Да и подготовлены, и вооружены они были прекрасно. Гранатометы, пулеметы, автоматы. Пикап, прикрытый броней. Снаружи незаметно, обычная доставка. В посольство войти так и не смогли, зато расстреляли всех попавшихся по дороге. Буквально, не разбирая.

— С моей стороны тоже паспорт не спрашивали.

— Они до самого конца норовили застрелить случайных гражданских, уже когда плотно обложили и не сделали попытки уйти. Двое раненных подорвались вполне сознательно, лишь бы не сдаваться. Совершенно нетипичное поведение и заявление от никому неизвестной организации «Народная оборона».

Это случайность или кто-то копает под Генсека и его политику? Оружие в СССР не продается и гранатометы с пулеметами на дороге не валяются. Кто-то очень серьезный решил нечто показать. Лет двадцать, как в американцев перестали стрелять и вдруг такое. Больше всего смахивает на провокацию. Вашингтон должен возмутиться по поводу погибших и влепить с размаху санкциями и требованиями. Чубатов не посмеет показать слабость и уступить. Слишком много недовольных в высшем руководстве. В итоге никому ничего хорошего. Очередной возврат на прежние позиции и гавканье. На короткий срок или надолго? Некто хорошо просчитал, куда бить. 

— Одиннадцать убитых морпехов, больше сорока гражданских, из которых добрая половина советских поданных. Просто раненых за сотню, пока точной цифры нет. Возможно и убитых больше. Этих было семь, не считая шофера взорвавшейся машины, с ним пока не ясно куда отнести. Ну и твоих четверо.

— Не надо мне приписывать лишнее. В грузовике без меня обошлись и еще одного снайпер снял.

— И у него в ноге сквозная дырка от пистолетной пули. Почти наверняка то самое оружие, из которого еще двое застрелены.

— Можно подумать кто-то из здешних кураторов не в курсе моей биографии. Они каждого максимально просвечивают, а ни я, ни Барриос не скрывали причины знакомства.

— Никто ни в чем не обвиняет, — пробурчал Луис. — Было б неимоверно глупо дать себя прикончить, изображая безобидного переводчика. Только Фриман будет сильно недоволен.

— А ложил я на этого шлюхиного сына, — говорю безразлично. — Могу прямо в лицо сообщить. Что он мне сделать-то может? Уволит? Так я даже не при американцах числюсь. Ну-ну. Слушай, — когда он повернул. — А ты в зеркало боковое хоть что-то видишь?

 Внешние зеркала без регулировки не то что электрической, но и механической. Нужно вылазить наружу и пальцами поворачивать с противоположной от водителя стороны.

— Привык.

— А я страдаю вечно, особенно, когда задним ходом сдаешь.

— Кофе возьми. Термос сзади.

— А вот за это спасибо! — говорю.

Налить можно и в крышку. Держатель для стаканчиков имелся в крышке «бардачка», если откинуть. Правда, желательно ничего туда не ставить, потому что мелкий и совершено не вставляется. Нормально. Давно мечтаю встретить кого с автозавода и задать вопрос: зачем ниже печки находились четыре отсутствующих переключателя. То есть формы пластика намекали, что нечто должно быть. Однако не имелось. Не проще ставить гладкий лист?

Кофе оказался горячий и без сахара. К тому же правильно приготовленный и не из банки растворимой. Зерна жареные.

— За настоящий кофе тебе много простится, — сообщаю довольно.

Через час вхожу в кабинет, где расположился Фриман, бурно говорящий по телефону. Он помахал мне ладонью, указав на стул. Я не стал послушно садиться, а прошел к шкафу и прихватил оттуда бутылку. Не люблю кукурузный виски, хуже самогона, но от паршивого козла хоть шерсти клок. Выпить хотелось всерьез. Все ж давно не прыгал под пулями и начал забывать, как это бывает. С одной стороны, кровь превращается в адреналин и все очень яркое. С другой, все хорошо в меру. Это не я пришел с оружием, это меня норовили грохнуть.

— Стакана нет? — брюзгливо спрашиваю, когда в раздражении бросает Лайни трубку. — Ну и ладно, — глотаю из горлышка.

— Это Jack Daniel’s двадцатилетней выдержки, — оторопело говорит Фриман.

— Правда? А вкус, как у десятилетней.

Луис, в отличии от меня, расположившийся сразу в кресле, посмотрел с ощутимой иронией. 

— Веди себя как положено!

— Кем положено? — интересуюсь. — У нас на Кубе считается правильным гостя угощать лучшими блюдами и выпивкой. От себя оторвать последнее, но чтоб он был доволен. Хотя, ты ж отдыхал на CUBA, —  скаламбурил, — должен быть в курсе.

До Фримана дошло не сразу, а затем покраснел, как рак. Аббревиатура

Conduct Unbecoming an Attorney именно так звучит. А нормальным языком — отстранение от работы за «поведение, не подобающее званию адвоката». До нынешней должности он попался на вранье в государственной комиссии. Наружу такие вещи редко выходят, но в определенных, достаточно узких кругах, нынешнее назначение прямо связывают с желанием дать новый старт. Кто-то нашего отличника из Принстонского университета здорово прикрывает. Человека без связей вышибли бы за милую душу.

  — Достаточно! — сказал Луис резко.

  — А что такое? — максимально излучая наивность поворачиваюсь к нему. — От меня требуют немедленно явиться, неизвестно с чего возомнив себя начальством, а когда приезжаю, двенадцать минут сижу в приемной. Больше всего похоже на попытку намеренного оскорбления. Кроме того, любые беседы между кадровым офицером ЦРУ и его коллегой из другой службы должны по умолчанию проводиться в переговорной, застрахованной от прослушки.

О, да. За моей работой скрывается нечто большее, чем просто переводы. И с Барриосом встретился отнюдь не случайно. Я не шлю отчеты в Центральное разведывательное управление. Чего нет, того нет. Напраслину возводят местные. Я получаю зарплату в DAPRA – Defence Advanced Research Project Agency, Агентстве передовых исследовательских оборонных проектов Министерства обороны США, занимающемся разработкой новых военных технологий. Точнее в отделе, Special Operations Executive. На самом деле адекватно перевести это на русский язык невозможно.

В ряде советских книг по истории фигурирует как предшественник ЦРУ под названием «Управление специальных операций» (УСО). Правильней все ж SOE. И к прежней организации никакого отношения не имеет. Отдел был создан в 1963г для контроля над созданием ядерного оружия. По факту мы занимаемся промышленным шпионажем в целом, а не зацикливаемся на одном направлении. Конечно, получается частично дублирование функций с Ленгли, но на то и бюрократия. Когда требуется мы тесно и дружелюбно сотрудничаем. Или нет.

Наши отделения есть в любой стране мира, хотя понятно, что в какой-нибудь Анголе достаточно обычного местного, в основном читающего местную прессу. Вопреки представлениям у разведки США не бездонный бюджет и удобнее не раздувать штат, а платить аборигену в тамошней валюте. Зато в СССР ситуация обратная. Здесь очень много интересного, но слишком плотный контроль за иностранцами. И плюс всеобщая подозрительность с шпиономанией. Не сказать, что совсем не оправданная, но это входит в правила игры. В СССР существует своя НТР — научно-техническая разведка, занимающаяся тем же. 

Кстати, в моем удостоверении, оставшемся за границей, есть забавная формулировка: «Владелец этого документа наделен полномочиями по расследованию нарушений законов США, сбору сведений по делам, в которых США заинтересованы или могут быть заинтересованы, а также по выполнению других поручений». Почти как в «Трех мушкетерах» в бумаге Миледи.

— Так продолжим в специальном помещении или наша беседа формальна и господин Фриман желает знать о террористах нечто мной замеченное? А то нет уверенности, что доблестные советские контрразведчики не подсунули микрофон в это кабинет.

Луис еле заметно скривился. Это его прямые обязанности следить за подобными вещами и кому приятно, когда намеки делают на некомпетентность. Полную гарантию даже страховой полис не даст. 

— После стоящего в кабинете посла, подаренного миролюбивыми детьми, герба с начинкой, уже ничему не удивлюсь. 

Это в качестве извинения перед ним. У американцев после этого пол здания сломали. И, что характерно, нашли ранее незамеченное в немалом количестве. А Луис с командой просвечивал рентгеном и еще чем-то и тоже нарыл парочку. Разумеется, я в курсе, что вся беседа записывается и здесь камеры понатыканы. Кто-то будет изучать непременно и делать выводы. Психологи, мать их. Потому и играю на публику. Образ горячего обидчивого латиноса требуется поддерживать постоянно.

— Я не нравлюсь вам, — сказал Фриман, после паузы, не иначе посчитав до десяти, — вы мне тоже не особо приятны.

Он выложил на стол бумагу с внушительными печатями и не менее значительными подписями.

— Не наше дело выяснять кто так решил, — произнес, когда я дочитал и передал Луису.

Тут правильней было б «ваше», но он удивительно вежлив. Меня ставили в известность, что по делу «Уэллса» отныне работаем вместе и обязан отчитываться перед этим деятелем. Это было очень странно. И то, что наши конкурирующие фирмы внезапно слились в дружеских объятиях, и то что мои прямые начальники ушли в сторону, позволив другим получать лавры и бонусы. Тут нечто в верхах не видное варят, а отдуваться придется кому? Точно не им. Но сомневаться в предъявленном мандате глупо. Все как обычно. Агент мой, а слава достанется другому.

— Тогда я пойду, — сообщил, вставая Луис. — Это не в моей компетенции.

Он демонстративно не хотел даже слушать, о чем речь пойдет. Его задача помочь, если есть необходимость. Не больше.

— Nemo locupletari debet cum aliena iactura, — многозначительно сообщил свежеиспеченный начальник.

Очень тянуло сообщить принстонскому мальчику, что университетов не заканчивал, исключительно армейскую учебку типа пажеский корпус, но этого юмора он просто не поймет. К тому же фразу «никто не должен получать выгоду за счет другого» прекрасно запомнил из сборника латинских афоризмов, читанного от скуки. Многие выражения оказались настолько близки к испанскому, что не требовали перевода.

— Твои заслуги не останутся незамеченными.

Ага, как же. Меня уже отодвинули в сторону. Собственно не очень-то и хотелось. Вляпался в это совершено без причины, вопреки собственному желанию. В мою задачу не входит кража военных секретов. Интересует сбор информации о тенденциях на рынке, экономике, промышленности, технике, новых товарах. И не столь важно, откуда она впервые поступает: из открытой печати либо на конференциях или от частных лиц‑специалистов.

— О’кей, – говорю, — и что от меня требуется?

Это оказалось большой ошибкой, потому что он с места в карьер завел не иначе тщательно отрепетированную речь. Не закрывал рта даже перевести дыхание семь минут по часам за его спиной. Я специально засек. В сухом остатке это звучало так: «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными». Так написано на портале главного здания ЦРУ.

— Можно спросить, кто-то читал мои рапорты в штаб квартире ЦРУ? — вклиниваюсь в монолог, когда надоело окончательно.

— В смысле?

— То есть нет? — старательно удивляюсь.

Лекцию на тему ценных агентов можно считать законченной. Я в курсе о правильном поведении и создании доверительных отношении. Впервые услышав о необходимости переспать с женщиной, ворующей информацию, глубоко задумался не об этичности такого поведения, а способен ли, если выглядит, как крокодил. И да, нет ни малейших сомнений в необходимости выслушивать, идти по возможности навстречу ценным агентам и прочее. Такие люди чаще всего амбициозны и обидчивы. Далеко не всегда умны, однако высоко ценят себя и не стоит их разубеждать. Все это прекрасно и поучительно, если б не одно большое НО.

— Естественно читал, — раздраженно заявил Фриман.

— Тогда к чему все это сейчас было сказано? Я не видел человека-призрака и никак не мог с ним наладить столь полезные отношения. Более того, именно ваша контора и отказалась с ним иметь дело.

— Никто не любит инициативников, — пробурчал он, внезапно теряя апломб.

Так и есть. Когда не ты вербуешь, а к тебе подваливает некий гражданин с предложением купить особо важный секретик очень похоже на топорную провокацию. Хотя история разведки неоднократно знала таких деятелей, рвущихся продать нечто полезное из алчности. В 50е американский сержант забросил в кузов машины новейшую противотанковую ракету и поехал в Восточный Берлин, продавать в советском посольстве. Так с ним не хотели иметь дело и бедняга вернулся в родную часть обескураженный. На проходной его и тормознули совершенно случайно. А могли б и не узнать о великом комбинаторе, но кто-то выяснил маршрут и тут взялись всерьез.

Этот не заявился прямо во вражеское логово. Напротив, максимально осторожен и лично на контакт не выходит. Сначала подкинул письмо в машину резидента ЦРУ, чем вдвойне насторожил. Откуда случайному человеку знать, к кому обращаться. В итоге поосторожничали и на контакт не пошли, не смотря на любопытный документ с грифом секретно, приложенным к письму. Через полгода я остановился на заправке и пошел заплатить, не закрывая дверь. Надо сказать, в СССР не существует колонок с автоматической оплатой кредитной карточкой. Здесь до сих пор не подозревают о существовании такого зверя. Все в окошко кассиру наличными. Ключи я забрал, в салоне ничего ценного, а стоит она прямо за спиной в пяти метрах, а спереди и сзади чужие машины. Угон невозможен. Колеса снять прямо на глазах никакой мастер не сумеет, хотя «дворники» однажды украли и с тех пор уношу с собой, как настоящий советский автовладелец. В какой момент внутри оказался очередной конверт определить не удастся. Тем более, ходить с расспросами неудачная идея.

Таинственный незнакомец предложил «почтовый ящик» и вновь в качестве серьезности намерений секретный документ. Я доложил по инстанции и неожиданно получил добро. Может в пику конкурирующей фирме, поскольку о первом контакте информация тоже ушла, хотя и по другому ведомству, но этот мир тесен и могли обменяться данными. Меня в подробности не посвящали.

 Вот с тех пор и идет заочное общение. Мне флешка, ему денежка. Рубли, сертификаты, доллары. Немалые надо сказать суммы. Только не я оцениваю ценность полученной информации. Всего лишь передаю.

— Ни разу не встречались, — объясняю, мысленно закатывая глаза.

— И никаких догадок?

Я пожимаю плечами. Допустим, есть. И даже 80% уверенность. Когда один из тайников находится под подоконником в том самом Институте, который регулярно навещаю, сделать выводы просто. Он очень осторожен и все тщательно просчитал. Мы даже обмен ведем в разных «ящиках». Получаю в одном, деньги вкладываю в другой и он сам назвал координаты нычек. Вряд ли кто-то станет рисковать, закладывая за несколько дней. Значит прекрасно знает время моего появления. Я ж всегда предупреждаю, чтоб пропуск выписали. Дальше уже пляшем от полученной информации. Например, никто из компьютерного отдела не может иметь доступ к таким документам. Если я не разбираюсь в чертежах и заметках, это не означает, что не имею представления об общем направлении поступающих материалов.

На сегодняшний день трое под подозрением, но это все чистые умствования и не имею желания делиться с посторонними. Вовсе не потому, что кто-то медальку получит. Пусть своей головой соображают, если им требуется. Не хочет светиться — его право. Абсолютно правильно. Меня учили по возможности избегать встреч и не оставлять бумаг при общении с агентом, только устные отчеты. Попадаются чаще всего на контакте или сдает перебежчик. Эймса Олдрича, возглавлявшего советский отдел управления внешней контрразведки ЦРУ, сливавшего завербованных, многих из которых расстреляли, такой и продал. А то б правильный Эймс на старости лет писал мемуары о тяжком труде на благо Родины. Еще б распинался о мешающих начальниках.

Сам здешний товарищ до этого дошел или просто крайне осторожен, но вел себя правильно. Работа шпиона — вечное ожидание и не стоит надеяться получить результат немедленно. Тем более, хватать первое попавшееся, случайно угодившее на стол. И нам всякая ерунда без надобности, и ему лишний риск.

— Ты не смотрел флешку?

— Зачем? Кого-то интересует мое мнение о советской технологии? 

— Предлагает за миллион баксов, на счету в западном банке и помощь в выезде, — перегнувшись через стол, еле слышно сообщил Фриман, — в обмен систему «свой-чужой — КремнийМ».

— Вы там совсем идиоты? — реально поражаюсь. — Да не считая военного аспекта, — шиплю, — с возможностью войти в советское воздушное пространство и не быть сбитым, можно миллиард сэкономить!

— Где гарантия, что это не игра советской контрразведки? Запросто могли скормить кучу реальных документов, чтоб под конец красиво кинуть.

— Все равно это имеет смысл. Убедиться ведь в правильности данных достаточно просто. А миллион для бюджета ЦРУ ерунда. Хотите обеспечу номерной счет на Кубе или Монтевидео? Да хоть на Каймановых островах или ином карибском офшоре. Без имени, чисто по паролю.

Хотя американцы крайне нервно реагируют на большие перечисления, но всегда есть разные возможности. Особенно для организаций вроде моей. Таскать чемоданчики, набитые наличкой, вряд ли разумно. По интернету переводы делаются щелчком пальцев и отследить при определенных умениях практически невозможно. Я уже прямо намекал парочке заинтересованных лиц из здешних чиновников. Опасно — да. Но очень привлекательно. Оказавшись за границей получит доступ к деньгам, причем откуда угодно. Зато кое-кто сразу увидит, если снимать станут. 

— Мы и сами можем, — с досадой сказал Фриман, напрашивающуюся фразу. — Но жизненно важно выяснить имя этого человека.

Что они там мутят? Можно подумать им нечто даст, если узнают — Иван Петрович Сидоров. Чем конкретно этот человек занимается на работе все равно не пробить из США. Был бы агент кроме него, не нуждались бы в данной информации. И так видно — электроникой военного назначения. Конкретно связан с КБ Сухого. За этот год он передал больше тысячи страниц самых разных документов и часть явно из секретной библиотеки Института. Не старье. Прекрасно соображает, что может быть интересно.

— Да? — вежливо спрашиваю. — И каким образом? Спросить? А чего он до сих пор его скрывал? Странно.

— Вот не надо этого сарказма, — сказал с досадой Лайни. — Все ты прекрасно понимаешь.

А как же! Как говорили в DAPRA чуть не в первый день: «Требуются обладающие инициативой и коммуникабельностью». Ну и, естественно, знающие язык страны. А умение взрывать и передавать по спрятанной в дупле дерева радиостанции без надобности. В наше время, при наличии интернета и фотоаппарата в любом мобильном телефоне, таскать за спиной тяжеленые средства связи и Джемсу Бонду уже не требуется.

— О, хотите предложить возможность ухода?

Фриман молча кивнул.

— А есть смысл? Здесь он полезнее. И явно мысль об этом имеет, иначе б не нуждался в заграничном капитале. Пусть сам попросит.

— Это не мое решение.

— Ну, и? Просить встречи, плача про излишне большой гонорар можно и без меня.

— Нельзя, — поставил в известность, тяжко вздохнув. — Он поставил условие — хочет продолжать иметь дело с прежним куратором.

 — Да, вот такой я весь из себя привлекательный, — бурчу.

Оказывается, ответ зачем совместная операция, лежит прямо на поверхности. Мои начальники своего не упустят. Деньги и риск повесили на ЦРУ, а об итогах и поступающих документах в курсе. Я все равно отправлю отчет по инстанции, как положено по инструкции и не подпустить к информации нельзя.

— Мы полагаем, причина в том, что ты не являешься членом сомнительной группы из посольства, за которыми все время ходят топтуны.

То, что советская госбезопасность станет следить я знал еще в том мире. Любой иностранец в теории под колпаком. Но с самого начала, предполагалась возможность раздвинуть границы дозволенного. Я отнюдь не простак, а очень себе на уме. Искать выгоду для такого в порядке вещей. Да и не претворяюсь, когда изображаю «решалу». Все честно, как и личный процент со сделки. Кому и когда деньги мешали. Нормальная такая мелкая империалистическая акула. Катран. Не белая и даже не тигровая. В рамках шаблона — мелкий жулик. Кому такие интересны? Разве в качестве объекта для вербовки, но пока не подкатывали с предложением. В высшие сферы посольских я реально не вхож и могу возмутиться на предложение. Все ж патриот и в армии служил. Нынче это уже не модно среди молодых американцев, а закосить мог на законных основаниях, проживая в другой стране. Значит нужно тоньше. Товарищ Петров с биржей явно надеется на глубокое сотрудничество, когда крепко увязну. Полностью одобряю подход.

— Тогда он должен знать за кем следят, — говорю с иронией. — Все проще. Оказался удачно в районе доступности. Номера-то у меня не советские. Вот и попробовал. Кто-нибудь другой мог бы и не пойти к начальству с сомнительным письмом. Вы уверены, что попыток было две?

— Это тоже занятный вопрос. Впрочем, сейчас не важный. Ты должен попросить о встрече.

Должен, ага. Если я кому чего и должен, то точно не тебе. Или этим бюрократам из Вашингтона, думающим, что лучше разбираются в обстановке, чем на месте видно.

— А он возьмет и откажется.

— Аналитики говорят — нет. Он просчитал реакцию и не зря назвал твое имя в сопроводиловке к документам.

— Допустим на предложение контакта ответит согласием. Давай конкретику. Что обещать и в каком виде. Например, хочет уйти, да еще и с семьей. Насколько реально. Обманывать не стану. Это для нас обоих чревато.

 

[марик]

Глава 9.

Соседи.  

 

 

По накатанной до уровня катка дорожке передо мной медленно шли две старушки, с заметным напряжением неся одинаковые с виду, тяжелые сумки. Обе в ватниках и валенках. При попытке обогнать одна из них подалась в сторону и едва не грохнулась, поскользнувшись. Едва успел подхватить.

— Спасибо, — сказала она на удивление молодым голосом.

Нет, со спины не перепутал. Девушка со старушкой совершено по-разному двигаются. На вид им обоим было хорошо за восемьдесят. Правда различались кардинально. Одна с совершенно рязанским лицом, некогда румяным и круглым, а сейчас вся в глубоких морщинах. Другая с горбатым носом и до сих пор черными волосами, выбивающимися из-под шапки, напоминала грузинку. Но говорила она без малейших признаков акцента, с выпирающим «оканьем».

— В моем возрасте падать врачи не рекомендуют.

— В этот дом? — мысленно вздохнув, показал, в глубине души надеясь, что мимо.

— И даже на ваш этаж, молодой человек.

Наверное, на лице у меня проявилось недоумении, потому что она грустно сказала:

 — Пора б уже познакомиться с соседями. Мы в одном блоке с Женечкой живем и не могли не заметить кавалера.

Зато я их точно не видел. В замочную скважину смотрели? Вслух такого говорить не стал. Вместо этого забрал сумки. Каждая килограмм на десять.

— Ого, — невольно сказал.

Вечно доброта мне боком выходит. 

— Ветеранам иногда дают дополнительный паек. Не подумайте, что омаров. Гречка, манка, сахар, рыбные консервы. В основном там хлеб для бедных — картошка. На огород уже сил нет. Три часа добираться туда, три обратно и стоять в наклон.

— А дети? — осторожно спрашиваю.

— Дети у нас хорошие, — сказала с ощутимой гордостью. — Валера инженер, Катя главбух.

Я не уловил кто чей ребенок, русская мертво молчала, а эта объяснить не потрудилась. В принципе, не важно.

— Только у них уже свои имеются и им нужно помогать. Но не забывают. Заглядывают.

За разговором мы дошли до двери и хоть не особо далеко, руки серьезно оттянуло. Как они тащили? И ведь знали, что тяжело будет, могли б хоть саночки детские одолжить. Между прочим, подумал в очередной раз, надо б ключ от наружной двери сделать. Все забываю.

— Да что я, на северах не был? — донеслось из знакомой комнаты. — Нормальные люди не ходят, когда холодно без шапки, если менингит не хотят получить. Ни один местный не станет шляться в таком виде. Зима идет, — передразнил Петр.

А, это они смотрят про драконов. Специально принес. За телевизором бегать было в лом, попросил на его кабель кинуть, заодно обеспечив зрелищем с приставки. Скачать с интернета можно хоть на польском, а субтитры делаются при определенном умении элементарно и на русском. Криво, через автопереводчика, но смысл понятен. Да и родные голоса иногда любопытно слышать. В Южной Америке очень часто так фильмы показывают, без дубляжа, правда там английский тоже многие понимают.

— Спасибо, — сказала старушка, когда сгрузил сумки перед ее дверью. — Заглядывайте, если чо. 

Посмотрела выразительно на вторую.

— Мила! 

— Ага, — подтвердила та. — Благодарю.

— Не за что, — и поспешно сваливаю, пока не позвали чай пить. Совершенно нет настроения общаться вежливо с бабулями.  

Стукнул в дверь и заглянув, вежливо поздоровался. Кроме Петьки с его подружкой и Жени присутствовал знакомый дед, добродушного вида толстуха, однажды встреченный в том самом месте, куда и короли пешком ходят мужчина и еще четверо пацанов лет десяти-пятнадцати с маленькой девочкой. Последняя сладко спала. Похоже кинотеатр самый натуральный.

— Ну хоть ты скажи!

— Чего?

Петр повторил свою тираду насчет шапок.

— У меня есть знакомый паталогоанатом…

Точнее я одно время почитывал его блог не для слабонервных с реальными историями.

— Это кто после смерти режет, чтоб определить причину, — авторитетно объяснил дед, проявляя неожиданные познания.

 — Точно так. У них в больнице фильм снимали. Ну и по ходу действия актер и нечто рассказывает с умным видом про вскрытие. А настоящие специалисты рядом стоят и посмеиваются. Когда съемки закончились, профессионал подошел к режиссеру и говорит, а давай расскажу, как правильно. Что за чем следует и чьи подписи положены, а не то, что в сценарии. Знаете, что ответил?

— Что? — спросила на паузу толстуха.

— Мне не надо правильно. Мне требуется зрелищно.

Она засмеялась.

— Врач в фильме про докторов найдет кучу ошибок, милиционер в детективе, а военный скажет про неправильно начищенные сапоги у солдата и не те петлицы. У них шапок нет не из-за незнания, как ходят на севере, а потому что неудобно будет актеров различать. Забить на такие вещи и не думать каким образом построили такую стену и что такое магия.

— Идем? — спросила Женя, когда закончил спич.

— Досмотри, — махаю на экран. — Недолго осталось. Только ключ дай.

Кушать совершенно не хотелось, не смотря на поздний вечер. Мечталось лечь и вытянуть ноги. Что и сделал с удовольствием, скинув предварительно грязные ботинки и раздевшись до майки и трусов. Я еще с ума не сошел, испытывать женское терпение испачканными простынями. Самая спокойная способна за это прибить. Кстати, приличные советские люди ходят по квартире в тапочках. Босыми почему-то не принято, а я люблю именно так. К тому же на носках бывают дырки и впечатление можно испортить запросто. В жарком климате ноги жутко потеют и все обычно в сандалиях, что в здешних условиях ведет к отпиливанию ног при обморожении. Как-то мировое потепление не особо коснулось Советского Союза. Вечно глубоко раздражающий снег. Хотя, говорят, лет тридцать назад было хуже. А немцы и вовсе под Москвой замерзли, на пару с Наполеоном. Про французов я как-то не удивлен. Походить в январе в тогдашнем мундирчике, так странно, что все не померли.  

Я проснулся, когда Женя залезла под одеяло. Когда отключился, абсолютно не вспоминается. Зато любопытная вещь — обычно сплю чутко и чужого человека в комнате слышу сразу. Не потому что со Штирлица пример беру, многие так могут. Если рядом поезд проходит только с непривычки мешает, спокойно спят. Стоит ему вовремя не проехать — сразу просыпаешься. Или когда проверяющий заявляется на пост. Моментально бодро начинаешь функционировать, прежде еще, чем уши услышат шаги. А на нее никакой реакции, подсознание сладко дремлет.  

— Ты уже совсем по семейному, — сказала она, пихая локтем в бок, когда потянулся обнять. — Спишь, как нормальный муж, не вымыв посуду.

Между прочим, меня здесь не было с утра, а она вернулась минимум за три часа до меня. Иначе б пару серий посмотреть не успели. Могла б и сама аж две тарелки с чашками сполоснуть. Но подобные возражения путь к ненужному конфликту.

— Устал, как собака, — признаюсь миролюбиво. — С самого обеда в ментовке просидел и на вопросы отвечал.

— На чем поймали?

— Если бы. Вляпался в дурдом возле американского посольства.

Подписок с меня о неразглашении не брали, не вижу смысла скрывать. Конечно, в подробности входить не обязательно.

— Что, правду говорят, взорвали чего?

Официально не передают новости, но надо быть совсем глухим, чтоб не услышать шум. К тому же там были и советские граждане. Та же обслуга у соседей, водители, военные, врачи. У них есть родственники и друзья, с которыми охотно поделились. Слухи не могли не пойти.

— Несколько террористов с автоматами и пулеметом решили продемонстрировать неудовольствие политикой гегемона.

— Может патриотов?

— Скорее идиотов. Толку от такого мизер, зато неизвестно зачем прямо на проспекте Сталина (всегда подозревал сознательный намек для врагов народа) расстреливали людей в машинах. Не американцев, заметим. Там полно было советских. В «Зеленой» зоне каждый второй ваш. Документов у них не спрашивали, лупя очередями без разбору и добивая раненых. И это не слухи, сам видел. В этом и состоит кардинальная разница между террористами и всяческими борцами за свободу. Стрелять по военным — понятно и оправданно. Убивать всех подряд, а там были и женщины с детьми — скотство. 

— Можно подумать американцы такого не делают! Вот на Филиппинах…

— О чем написали в американских же газетах, про суд над этими козлами. Потому что их сдал другой военный, считающий действия преступлениями.

— А на Окинаве девочку изнасиловали!

  В каком это году было? Вечно события двадцатилетней давности помнят.

— А в Армении советский военнослужащий ушел в самоволку и застрелил семью из пяти человек, — хмыкаю. — Уроды есть везде и всегда.

— Когда это было?

— В «Правде» такое не пишут, — говорю, уже жалея, что ляпнул.

Внутренние приказы по армии до кого попало не доводят. В данном случае убедиться в случившемся было не сложно. В Армении чуть до демонстрации не дошло и злобные западные голоса охотно поминали. Это вам не падение самолета на детский сад в России, где дальше местного гарнизона до сих пор не в курсе.

  — А про военные преступления американской военщины в ваших Таймс?

— На войне бывает всякое, — говорю, вспоминая реальную, — случается в дверь гранату кинут, потому что зачистить надо, а заглядывать сыкотно. А сиди там кто и выстрелит. Обычно кричат, вылазь, если есть кто, но не всегда получают ответ. Они тоже боятся. Молчание — гранату внутрь для гарантии, а там гражданские.

Меня бог миловал, но присутствовал при таком.

— Бомба упала не туда из-за ошибки или снаряд отклонился. И своих, бывает, накрывают. Это плохо, но не преступление, а ошибка. А вот когда сознательно убивают всех подряд — терроризм. Поэтому на Западе есть такое юридическое понятие — преступный приказ. Если командир приказывает кому-то совершить нечто, расходящееся с моралью, ну, например, загнать в дом жителей деревни, запереть дверь и сжечь вместе с ними, он не только имеет право отказаться и ничего за это не будет. Но прямо обязан доложить по инстанции о зверствах.

— Во время войны и ничего не будет, — сказала Женя скептически. Ну хоть слушает, а не сходу отвергает, как очень многие. — Да его имеют право расстрелять на месте за отказ.

— Именно в этом основная разница между нашими армиями. По уставу имеет право отказаться. Конечно, если расследование покажет, что приказ легитимный, солдату мало не покажется. Но в приведенном примере можно не сомневаться — если до такого офицер додумался и есть пострадавшие — сядет отдавший приказ и надолго. И да, чтоб закрыть тему. Пойти против своих не у каждого мужество есть, да и остальным в тюрьму неохота. Могут и в спину выстрелить, а потом списать на неведомых партизан. Но про эти вещи объясняют еще в учебке и лучше не рисковать. Всегда найдется во взводе один-два готовых за принципы идти до конца. Мы ж еще и религиозные и воспринимаем несколько иначе. Как нарушение божьих заповедей. Кстати, вместо политруков в американской армии священнослужители. Иные с дипломом психолога, но без права ношения оружия.

— И чем это отличается?

Куда-то мы всерьез не туда уехали с этими разговорами. Мы ж не в кино, где в зависимости от производства американец обнаруживает насколько лучше живется в СССР под ласковым взором Политбюро и или русский, внезапно выясняет насколько замечательней демократия и просит политического убежища, поражаясь на количество сортов кофе. Политика в постели неуместна.

— По сути — ничем. Оба следят за правильным моральным состоянием вверенного коллектива. Только вот понимают под этим разное. Капеллан не станет говорить: «западло стучать на своих однополчан».

— Ты используешь в принципиальном споре глубоко антиморальные аргументы, — заявила Женя пытаясь убрать мои руки, нахально лезущие по гладкому бедру. 

Сопротивление как-то неубедительно, а ночнушку и вовсе не надела. Никогда не знаешь, что в голове у женщины, хотя намеки бывают достаточно прозрачны.

— Зато приятные, — заверяю, целуя в шею, потом впадинку над ключицей.

Левая рука ласкает грудь, а правая скользит по животу и ниже. Она сама тянет к себе.

— Злому империалисту вменяется в обязанность соблазнить комсомолку?

  — А ты даже не член партии? Ну, ничего. Вступишь и данное деяние…

— Ох, — сказала она, когда совершил вторжение.

— … окажется еще более отвратительным в глазах партийной ячейки.

Очень скоро стало не до разговоров. Разум больше не работает, мы сливаемся в одной бесконечной страстной схватке, когда усталости нет, а есть желание обладать. И не успеешь толком закончить, как готов продолжать снова и снова. Эта женщина моя и она тоже меня хочет.

 Как бы не хотелось, чтоб вечно продолжалось, ничего бесконечного не бывает. Кстати, имеющие огромный опыт в просмотре порнухе обычно не в курсе, что женщина не любит очень длительно и чересчур большой. Это больно и тяжело. Все хорошо в меру. А вот поворачиваться на бок и начинать храпеть крайне не рекомендуется. Гораздо лучше применять суровую мужскую магию под названием «после не мешает приласкать и поцеловать, сообщив, что в восторге». Нет, кому важно получить свое и свалить, тот может не утруждаться.

 — Как у тебя с новой работой? — интересуюсь у уютно устроившейся на плече Жени.

— Вроде нормально. Не выгнали после прослушки, пол дня честно трудилась. Завтра снова идти. Там на пару лет этих Марий и с Консуэлами хватит. Серий сто в одном бесконечном фильме, а параллельно, есть шанс попасть еще на парочку сериалов, если довольны будут. В профессиональном плане практически ничего не получишь. 

По крайней мере с деньгами будет получше. Прямо такое не скажешь, может и обидеться. Почему от мужа деньги брать нормально, а от любовника даже звучит неприлично? Хорошо про подарки правильная советская мораль помалкивает. 

— А участию в спектаклях не помешает?

— Не должно. Да не особенно я занята, если честно. Между прочим, —  приподнялась и посмотрела в глаза. Хоть полумрак, но из окна падает свет с улицы, — а роль в кино устроишь?

— Так далеко, к сожалению, мои возможности не распространяются. Может через какое-то время, но так не хочется постоянно напиваться. Недостаточно русский, видимо.

— Не поняла, — озадачено сказала Женя.

— Чтоб в Союзе завести правильные знакомства с людьми нужно пить. Много и часто. А как пьянствует ваша богема, не мне рассказывать. Только не говори, что у вас в театре все язвенники и трезвенники, никогда не наблюдала соответствующую картину.

Она рассмеялась. Слушать это было приятно.

— От мастерства зависит, на самом деле, — сказала. — Матвеева однажды к стулу привязали, чтоб не падал, настолько наклюкался. Он весь спектакль так и просидел, ни разу не ошибившись в нужной реплике и интонации. А Усатов гений, но иногда абсолютно неадекватный. Говорят, он не только запойный, но и наркоту употребляет.

Оба названных очень известные актеры. Народные артисты СССР, если официально. Вроде бы звание дает прибавку в четвертной к обычной зарплате, но не поручусь. Никогда не интересовался. Да и видел их исключительно на экране. Один вечный генерал с командным рыком: «Стоять насмерть!», второй разведчик в тылу немцев. Насколько хороши в иных ролях представления не имею. Правда Матвеев написал несколько книжек. Одну я прочитал чисто для улучшения языка и могу подтвердить — очень неплохо сумел. Насколько близко к жизни, я не историк, но полное отсутствие обязательных плохих бояр и сусально-слащавых мужиков, думающих исключительно о народе приятно отличает от обычных подделок на эту тему. Там всего понемножку, как в жизни чаще всего и бывает.   

— А кто в первые ряды не пробился, тот бывает и похлестче горе заливает. Так что — да. Насмотрелась. Кстати, а правда, что у вас на Западе можно анашу спокойно употреблять?

— Это смотря где. В Европе есть места, где запрещено, а есть, где можно. В протестантских странах чаще всего второе, в католических первое. У нас на Кубе свободно. В пятнадцати Штатах по медицинским показаниям.

— Это как?

— Ну, если у тебя боли, типа рака или мигрени регулярные или нога сломана. Главное, чтоб у врача диагноз зафиксирован и просьба оформлена. На самом деле и без этого купить не проблема, но если справка есть уже арестовывать нельзя. Удобно.

— Нет-нет, я не об этом. Почему пятнадцать штатов?

— Потому что в США нет привычной многим централизованной системы. Штат — это государство, входящее в общий блок. Законы могут серьезно отличаться, как и налоги. Хотя федеральное правительство норовит отнять кусок вольностей постоянно, многие штаты трепетно держатся за свои личные правила и всячески сопротивляются.

— Ага, — ехидно сказала. — Гражданскую войну с отделением Конфедерации помню.

— Видимо поэтому армия одна. Зато полиция тоже в каждом городе своя. Там нельзя отработав несколько лет переехать в другой город и начать с той же должности. Сначала переподготовка, потом с самого низа. Нет общей системы.

— Но это ж неудобно!

— Традиция.

Правильней было б сказать система сдерживания и противовесов, чтоб федеральные власти слишком большой вес не набрали. Реально можно жить в отдельном округе, забив на Вашингтон, но рано или поздно он до тебя все равно добирается. Причем, скорее в идеологическом плане, чем политическом. Правила, по большей части, устанавливаются наверху и сколько б не думал, что ничего не меняется, достаточно не речи в Конгрессе послушать, а открыть «Душной ночью в Каролине» и сравнить с современностью и Обамой у власти. Мне собственно глубоко плевать на цвет кожи, лишь бы человек был нормальный, но утверждать, что Америка не меняется прямо на глазах? Хотя пример не вполне. В этом мире Обамами пока не пахнет, хотя прямой дискриминации и нет. Зато эмигранты все больше европейские. Но тоже страна меняется.

 — А у вас, значит можно.

— На Кубе? Это не криминал. К нам из Штатов толпами ездят еще и поэтому. А кубинцы делают деньги на туристах.

— То-то дымил с Гариком.

— Да, ладно. Кто не пробовал марихуану, никогда не был молодым. Кто переключился на синтетику никогда не будет старым. Я границу не перехожу.

— Все так говорят.

— Поживем-увидим. Согласно новомодным исследованиям установлено: постоянно употребляющие подростки практически не совершают насильственных действий, хотя частенько воруют. Для взрослых и это редкость. Не настолько дорого и нет серьезной зависимости.

— Эти ваши ученные!

Ну, да. А у Гарика дико возмущалась. Что-то не заметил желания покинуть место, где явно дурь употребляют. Но это мы разлагаемся.

— Слушай, — перевожу разговор, — что у вас за бабульки такие странные живут? Столкнулся на лестнице.

— А, ты про сестер.

— Родные? — удивляюсь. Ни малейшего сходства. 

— Это кликуха, хотя обе Васильевны. Они всюду вместе. На самом деле, даже не родственники. Брюнетка из крестьян. Та, что блондинка, княгиня Оболенская.

— Чего?

— Отец из самых настоящих потомственных дворян. Офицером был. В первый раз загребли в 38м. На удачу выпустил Берия в 40м и даже восстановили в звании. Я подробностях не в курсе, она не особо распространяется, но орденоносец-полковник вторично сел в конце сороковых. Что-то он антисоветское при товарищах ляпнул. Вроде как за границей живут лучше, лично видел, когда Будапешты с Берлинами брал. При Хруще выпустили, но больной уже был и помер еще до войны с американцами, успев заделать девочку. Кажется, были и другие дети, но в Великой Отечественной погибли. Потом и мать скончалась и отправили в детдом. Работала на заводе, клепая оборонную мощь страны. Где-то на том же предприятии была и девочка из глухой вятской деревни.

 — Которая брюнетка?

— Она самая. Откуда в тех местах горбоносые и смуглые типа неизвестно, но по легенде привезли полонянку с войны в давние времена. То ли татарку, то ли башкирку, то ли с Кавказа. Ее в начале 50х по мобилизации на завод определили.

— В каком смысле, по мобилизации? В армию?

— Темные вы люди, иностранцы, — сказала вздохнув, Женя. — У нас во время Великой Отечественной и после работать некому было. Приходила разнарядка в обком на определенное количество человек. Те разбрасывали по колхозам на молодых парней и девчат 14—17 лет. Взрослый человек опыт в качестве тракториста или даже на поле. Имеет и семью, его так просто не отправишь на несколько лет. А этим даже к лучшему. В город едут и профессию получают. Если повезет, — после еле заметной паузы уточнила.

— А можно вразумительней?

— Я тех времен не застала, — без особой охоты сказала, — но вряд ли чем-то отличалось от происходившего после Трехдневной войны. В ФЗО — фабрично-заводское обучение сократили с двух лет до шести месяцев. Кормили впроголодь, такие ученики воровали где могли и часто садились за это. Спецодежды не давали, зарплату ученику не платили, а жили в комнате, где нары вместо кроватей, полное отсутствие матрацев с прочими простынями и подушками и больше ничего из мебели не поставишь. Элементарно места нет. Нормальный рабочий день — 8 часов, но обязательно разгрузка вагонов и многочисленные субботники. На носилках девчата носили кирпичи и мешки в любую погоду, без нормальной одежды. Что из дома привезли — то и таскали, пока не развалится. За побег срок давали. От трех до семи лет.

— Сильно! — не удержался.

— Вас за это благодарить нужно, — ядовито сказала Женя. — Восстанавливать промышленность нужно было.

Вольно ж было ракеты на Кубе ставить и в Берлин лезть, мог бы ответить. Вот зачем коммунисты создают себе трудности, а затем героически их преодолевают, причем за счет собственного народа? Почему в Северной Корее и Северном Китае до сих пор в гимнастерках ходят и голод не так давно был, а в Южных не так уж сильно от Японии отстают? Которая, кстати, тоже была вбомблена в полный развал. Ничего, умудрились стать одной из первых экономик. В Бразилии спутники запускают, а Турция не только курорт, но и серьезная промышленность, без всякой коллективизации. Не в температуре здесь дело, а в управлении. Нет другого объяснения. Только это путь к очередной ссоре.

— А дальше?

— Потом было Вятское восстание, — помолчав, сказала Женя. — Им обеим по пятерке и пять по рогам.

Выражение я знал и что означает тоже. А вот про какое-то восстание слышу в первый раз.

— Там они сдружились и вместе дальше кантовались. В соседних квартирах жили. Выслужили за доблестный многолетний труд. Никто и не вспоминал, про отсидку, когда давали отдельные! — в тоне вызов.

Ага, облагодетельствовали бесплатной. За все годы, что ломалась на заводах и на лесоповале. Можно было б давно выплатить и свою иметь, если б не поднимала из руин государство. Сколько ж им было в 62м? Если родилась после папашиного возвращения из первого лагеря, то 41—42год рождения. Максимум двадцать. А сейчас все восемьдесят. И сама таскает картошку, а то государство завезти не способно. 

— У Людмилы не то в тюрьме, не то в лагере выкидыш был и больше рожать не способна. Так она у Вериных второй матерью была.

Я так и не понял кто из них кто, но уточнять не стал. Разберусь. Рассказ уж больно занятный. Парочку книг про лагеря от беглых читать приходилось, но всегда интересно с настоящим свидетелем потолковать. За границей на чернуху падкие и автор не может этого не учитывать. Добавит ужасов и размешает вранье с правдой. Правда, подозреваю, со мной говорить о прошлом не станут. Но это пока. Всегда готов помочь не только с переноской тяжести. Зачем мне это надо? Да без всякого смысла. Чисто для понимания, как живут в этой стране. Ведь не со вчера варюсь в здешнем болоте, а про мобилизацию подростков в первый раз слышу. Причем мне-то давали кое-что об истории серьезное, Как оказалось, большой пласт остался неохваченным. А Женя о таких вещах в курсе. Наверняка, как и практически все граждане СССР. Вот так и палятся шпионы. Раскололи б меня в приватном разговоре влет. Не на этом, так на другом столь же малоизвестном для приезжих факте.

— На пару нянчили и до сих пор как про своих говорит. Муж больной был. От вас получил подарок — лейкемию. Не сразу вылезла, довольно долго прожил. 

А может и сам по себе. Почему сразу бомба виновата.

— Пару лет назад оставили квартиры детям по семейному обмену…

Что тоже достаточно скользкое дело, если одна не прямой родственник. Государству такие фокусы крайне не по душе, а просто переехать ты не имеешь права. Сначала разрешение получи. А там инструкции и отсутствие желания у чиновника брать на себя ответственность. Не то чтоб где-то в мире ответственный клерк вел себя иначе, но здесь еще и квартирный вопрос всех испортил. Почти наверняка взятку давали. Иначе не позволили б начальники и подпись не поставили. Или через высокое знакомство шли. Блат в Союзе частенько дороже любых денег, а что я знаю об их жизни? Может и есть возможности через директора завода зайти.

 — Сюда переехали. Нормальные бабки, в чужие дела не лезут. Только, — после паузы, — Людмила Васильевна в комнату никого чужого не пускает, да и говорит редко. Вера как-то сказала, что и на нее, и на ее отца кто-то из своих донос накатал. По молодости мечтала встретить и убить, да ходу им в родные места долго не было. А потом перегорело. Наверняка померли подлецы давно. И, знаешь, я верю, что убить способна. Эта может. Не сомневаюсь, в молодости резкая была. Детский дом еще то воспитание, а потом лагерь. Кто не сломался, тот зверел. Иногда так глянет, аж в дрожь бросает.

— Роль трагическую с нее для примера лепить не пробовала?

— Классика не совсем то, — ответила Женя сразу, не раздумывая.

Не иначе в точку попал. Эти актеры… 

— Вот Аксинья из Тихого Дона могла б и выйти.

— Наталья тоже подходяще.

— А ты фильм видел? — оживляясь, удивилась.

— Нет. Я книгу читал.

— У вас такое продают?

— Почему нет? Эмигранты ее тоже ценили. Эти шатания от красных к белым через зеленых и обратно очень хорошо понимали. Я ж говорю, мои прабабка из казачек и пусть кубанских, по сути не отличалась. Там вранья нет. И нравы, прости господи, жуткие. Никто по себя такое выдумывать не станет, если чего похожего не видел.  

[de_Trachant]

Про французов я как-то не удивлен. Походить в январе в тогдашнем мундирчике, так странно, что все не померли.  

*Занудствуя* Великая армия вышла из России в конце ноября. Мунлиры тогда были из сукна, теплые. Шинели тоже. Просто все поизносились за кампанию, плюс климатический минимум, зима и правда была одна из холоднейших. Хотя в мундире в конце ноября и правда не очень приятно. Утверждаю, как человек, в этом самом французском мундире в этом самом конце ноября на этой самой Березине лет пятнадцать назад помаршировавший.

[марик]

 

Глава 10.

Заботы.

 

 

В пол седьмого утра Женя уже умотала на киностудию, а я, совершив важнейшее действие для любого с утра и постояв под душем на отбитой плитке, вернулся в комнату, по дороге и в местах общего пользования успев поздороваться практически со всеми, даже с незнакомыми, кроме Сени. Этот меня почему-то избегал. Зато остальные создавали очереди в местах общего пользования. Им может и привычно, а я даже в казарме не часто торчал, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании. Там все делается максимально быстро и никто не читает газетку.

Хотя, уже преувеличиваю. Большинство здешних работают и им рассиживаться некогда. Это разве пенсионеры себе позволяют, но у нас в блоке только один дедок такой. «Сестры» Васильевны ходят в женское отделение туалета и чем занимаются мне неизвестно. Зато в душ с утра никто не заглядывает, что и прекрасно. Многие советские, в принципе, не понимают зачем он нужен. На заводах есть душевая и после рабочего дня там помыться не проблема. По субботам-воскресеньям ходят в баню. То есть она и в другие дни функционирует, но некогда и только люди с свободным графиком пользуются. Но есть масса мелких предприятий и точек, где и душа нет. Попахивают люди частенько и это неприятно. У нас, на юге, нормально несколько раз в день ходить, ведь потеем. Другое отношение. На Кубе днем просто на улицу выйти летом и весь мокрый, надо майку менять.

На завтрак мне была оставлена чугунная кастрюлька с пшенкой. Масло наличествовало, как и кусочки мяса. Сроду с утра много не ел, тем более каши, но деваться особо некуда. Плюхнул на тарелку и принялся жевать пересоленное — влюбилась, ага — тешит самолюбие, но мне так много без надобности. Все ж готовка явно не ее конек. Параллельно изучал документы из чемоданчика-дипломата. Вчера руки так и не дошли. Точнее мозги не работали. Сегодня меланхолично глотал и листал, внимательно читая. Ну, да. Так вот прямо мне детально дали изучить торговый договор. Здесь все больше меморандумы о намерениях и общие положения. Тем более, я не настолько в теме, чтоб разбираться в буквенных и цифровых сокращениях телефонного оборудования. Если б переносная рация — иное дело. Меня на них больше года дрессировали. На военные, в смысле.

Хм… Они готовы брать нефтью, причем кредитуют строительство трубопровода на Балтике. Суммы впечатляющие. Да и идея по душе. Это ж нормальное сотрудничество, всем выгодное, а не кража и не технологии военного назначения. Кстати, никто лично мне процентика с этого отстегивать не собирается. Сильно жирно будет. Зато обещают пятнадцать тысяч ойро в месяц, в течение года за услуги. Плюс оплата накладных расходов, на которые обязан представить документы. Это про бензин, рестораны и прочие радости. А вот сумма оплаты консультационных услуг достаточно приличная. Вряд ли переговоры так затянутся, но прямо ж написать на тебе на взятки, несколько неудобно. В Европе с коррупцией серьезно борются и объяснить куда пошли одномоментно 180 тысяч несколько затруднительно. А так никто не придерется. Я с этими играми уже сталкивался и ситуация вполне устраивает, если не начнут требовать обслуживания другой сделки, раз уж договор на год. Это можно запихнуть отдельным пунктом, прежде чем подписывать. Надо лишь правильную формулировку подобрать.

Ну, что ж, товарищ Петров мне номер связного телефона оставил. Не нравится мне эти странные заходы через мутные конторы. Пусть выясняет откуда ноги растут. Потом нужно договориться о встрече со шведами. Выяснить, что конкретно они хотят и в каком виде расплатятся. Потому что компания моя, в лице единственного и очень коммуникабельного сотрудника, занимается консультациями подобного рода не за бесплатно и не ради улучшения отношений коммунистов с зажравшимися скандинавами. Вряд ли они об этом не подозревают, раз уж Эмилио нашли для поручения. Справки навели. Неясно отчего напрямую не поговорили. Хотя, вопрос взяток достаточно деликатный. Но он обязан был вчера отзвониться, особенно после стрельбы. Полагаю, на столе должен лежать соответствующий факс. От этого и пляшем. Если нет, скажу Эмилио, пусть постарается. В конце концов, деловые отношения обязывают и мне требуется соответствующий документ, чтоб быть уверенным в праве совершать некие договоренности.

На работе еще никого нет, но машинально включил телефон. К счастью, где-то в районе есть вышка. В столице почти нет мест без покрытия, ведь здесь живет и ударно работает куча начальников, располагающих серьезными возможностями, в число коих входит и мобильная связь. Ровно через минуту он затрясся в негодовании и попытался уползти со стола при помощи вибрации.

— Алло! — сугубо нейтрально произношу, давая возможность говорить на любом языке, в некотором недоумении. Номер городской, однако мне незнакомый.

— Мистер Ричард Дан? — потребовал суровый женский голос, но слово мистер так произнесено, что можно не сомневаться на каком требуется общаться.

— Я, — честно отвечаю.

— Вас беспокоят, — звучит по-прежнему глубоко начальственно, не смотря на подбор слов, — из пятой городской больницы.

Как раз это понятно без объяснений. Она расположена в «Зеленой» зоне и обслуживает проживающих там иностранцев или работающих у них.

— Глафира Павловна Серова вам знакома?

— Более чем, — мысленно жалея о собственной непроходимой тупости. Мог бы и поинтересоваться не случилось ли чего с сотрудницами. Вчера, наверняка, везли пострадавших именно в Пятую. Тем более там и травматология с хирургией имеются. — Она у вас?

— Вечером упала прямо у «Торгового центра», — поставила в известность слегка подобревшим голосом женщина. — Перелом шейки бедра.

Ну хоть не подстрелили и то хлеб. Где она там умудрилась грохнуться, вроде нормально чистят у подъезда. А Леночка не в курсе? А, она все равно позвонить не могла, я ж выключил, а на домашний можно трезвонить до посинения, раз ночую по другому адресу.

— Она работает в компании, обеспечивающей страховкой. Делайте что положено, оплата гарантируется.

Если честно, понятия не имею, что там вписано, однако любой иностранный гражданин, фирма или даже посольство, нанявшие советского поданного официально, обязаны заключать договор с «Совстрахом» и регулярно платить нехилые взносы, что абсолютно не освобождает от кучи платежей, когда доходит до настоящих проблем. Я с таким, бог миловал, прежде не сталкивался, но приходилось и с этим разбираться. Некоторые вещи входят в мои обязанности, как переводчика, за что Куба денежку дает. Своих врачей у нас нет, а местные в языках не сильны. Приходилось пару раз поучаствовать в занимательном процессе лечения, пересказывая вопросы и ответы на тему где болит и что необходимо подписать прежде операции. 

— Привезите соответствующие документы, — в тоне опять звякнуло железо.

— Безусловно. В течение дня все будет представлено в полном объеме, — говорю и ловлю себя на желании подхалимски улыбнуться, как будто увидит. Этот ненавязчивый советский сервис, когда тебя заранее подозревают невесть в чем.

 — Ждем, — и повесила трубку, не прощаясь.

Я подумал и начал собираться. Сегодня ожидается насыщенный день.

— О! — сказал Митрич, обнаружив гостя, — все-таки решил на машине ехать.

С запозданием дошло, что он перепутал дни и решил Эмилио приезжает сегодня.

— Ага, — киваю.

Не объяснять же, что наличие автомобиля на определенном месте означает сигнал для таинственного шпиона. Такие вещи четко обговорены в самом начале. Пусть прежде ни разу не требовалось, однако этот тип предусмотрительно-осторожен и вряд ли мог забыть. По мне глупость затеяли начальники. Захочет — всплывет. Хотя за мной давно не ходят топтуны, но периодически всех смотрят. Откровенно срываться из-под наблюдения прежде не доводилось и стразу заинтересую с чего такие дергания. Мне эта встреча меньше всего нужна, как и ему.

— Держи, — сказал он, вручая ключи.

В Советском Союзе стоянки и парковки не предусмотрены. У кого машина есть, частенько оставляет где попало возле дома. Предел мечтаний собственный гараж, который ставят не где тебе удобно, а где выделили место. Зато там стены капитальные, а не из паршивой жести и яма. Очень многие устраивают целую мастерскую, тем более на СТО вечно нет запчастей и огромные очереди. Да и на всю столицу их пять. Правда очень больших, но от этого сервис не улучшается нисколько. У кого руки на месте предпочитают самостоятельно делать мелкий, а то и серьезный ремонт. Сам видел, как добывают дистиллированную воду для аккумулятора, поскольку купить невозможно. У нас уже давно все на «сухие» перешли, а здесь в ходу.

Митрич считается сторожем, да очень редко сидит у выезда. Это мне повезло его застать. На самом деле он рихтовщик. Профессия западному человеку, развращенному тамошним обслуживанием абсолютно неизвестная. Вот что делают империалисты, когда какой-нибудь идиот въезжает в бок, оставив вмятину, однако не превратив машину окончательно в металлолом? В зависимости от наличия страховки либо чинят бесплатно, либо за твои деньги. Но что конкретно делают? А просто снимают дверь или поломанный бампер и выкидывают. На его место абсолютно новый, естественно. Причем еще по каталогу подбирают нужный цвет, чтоб никто не догадался. Сутки-максимум. Здесь все иначе. Ты стоишь в очереди в ожидании той самой двери долго-долго. Или покупаешь краденую, что крайне сомнительное дело, даже если ее не сняли на соседней улице, а по знакомству. В любом случае, совершаешь уголовно-наказуемое деяние.

Выходов два. Ездишь с помятым боком или идешь к такому Митричу. Он способен киянкой так поработать, что от новой не отличишь. Потом остается закрасить. Ну, это уже проще и нужную банку достать на СТО легко. Не верится? А так и есть. Работа тяжелая, нудная и кропотливая, но никогда не догадаешься и даже зная, не увидишь, где находилась вмятина. Конечно, речь идет не о пластике, а честном советском железе. Если кто не в курсе, здесь и бампер делают до сих пор из жести.

Митрич нарасхват и зашибает очень нехилые денежки. Настолько, что сам платит подменяющему, чтоб тот сидел на шлагбауме, когда занят на очередном ремонте. Ему важна запись в трудовой книжке о месте работы, а не смешная зарплата. Ну и попутно оказывает разные мелкие услуги. Нет, я не про продажу из-под полы кокаина или водки. Подрегулировать зажигание, посмотреть, чего стучит или поменять ремень вентилятора. Тоже уметь надо. Если сам не может — занят, всегда подскажет с кем поговорить. Он всех здесь знает. Такой маленький нелегальный кооперативчик, без оформления и частенько даже без оплаты. Выгодней услуга за услугу. Один продукты притащит, другой мебель без очереди сделает, третий в ГАИ работает. Или как я, приятный во всех отношениях иностранец. У него своей машины нет, а гараж имеется. Вот там зимой и стоит «Москвич» на меня оформленный. И нет, не плачу за это. Просто пару раз доставал Митричу нужные детали. В «Пальме» любой товар продается, если хватит денег.

Притормаживаю у будки и машу рукой. Улицы широкие, движения почти нет. Даже в «Зеленой» зоне машины редко появляются. После вчерашнего сидит народ по домам, подозреваю. Напугались и без дела на улицу не суются. Это на пару дней, не больше. Человеческая память короткая и скоро забудут страх. Помнится, когда пандемия пошла, в самом начале многие тряслись и чуть не в скафандрах ходили. А прошло не так много времени и никакие репортажи о помирающих не помогали. Требовали прекратить карантин. Вот тебе и фильмы про зомби. Никто ничего не боится абстрактного, если тебя не касается или прямо на глазах в штабели трупы не складывают. Все лишь о своем комфорте помнят.

Кстати, после Трехдневной войны жанр апокалипсиса практически исчез из книг и кино. Не то чтоб никто не испугался. Германия до сих пор слабо населена и картинки разрушенных городов многие видели. Просто места долгосрочного заражения можно по пальцам посчитать. Да и в том же Берлине опасно было в первые годы находиться в районе четырех взрывов подряд, где-то шесть квадратных километров. Людям и городу досталось серьезно, но уже в паре миль от эпицентра нормальный фон через несколько лет установился. Шлейф от взрывов растянулся на тысячи километров, но в результате этого концентрация радиоактивных осадков была настолько низка, что в местах их выпадения фон повысился совсем немного, а местами не превысил допустимый.

В районах интенсивных ударов устроены национальные парки и флора с фауной расплодились до безобразия в силу закрытости и редкого посещения человечеством. То есть, так было в первые лет десять. Сейчас водят туристов и неизвестно реально ли старые дома стоят или это уже аттракционы для дурачков. Большинство зданий снесли практически сразу и многое захоронили в специальных могильниках. Вот туда гостей не пускают. Да и смотреть там нечего. Бетонные колпаки и кругом разросшийся лес. Нормальный. Без плотоядных растений, но с камерами на деревьях от излишне любопытных.

Самое главное — начисто опровергнут миф о жутких мутантах. Люди с суперсилами остались по-прежнему в комиксах. Да, радиация дала серьезный скачок раковых заболеваний у живущих на территориях, подвергшихся удару или выпаданию осадков, но и только. Неприятно, однако терпимо. Мутации в подавляющем большинстве случаев ведут к смерти, это уродство, а не усовершенствование. Безглазые рыбы и всевозможные экспонаты кунсткамеры, появившиеся в первый год, вымерли практически сразу. Зато у европейских «зеленых» сразу делается нервный приступ, когда заходит речь о строительстве атомных электростанций. В принципе, логично. При взрыве большинство материала банально сжигается, а вот при аварии на АЭС содержимое в огромном количестве разбрасывается по окрестностям. Японская катастрофа и едва не ставшая таковой в США в 1979г почти закрыли отрасль. В Америке с тех пор ни одной новой не построили, а во Франции последние закрыли.

Вот русские не боятся, не смотря на неприятный опыт бомбежек и клепают. Уже три десятка работают. Меры безопасности там суровые и к военным это отношения не имеет. Инспекции проводятся регулярно и если чего и имеется, то в совсем в другом месте балуются. Между прочим, первостепенное направление моего шпионства. Пока безрезультатное. Я ж не вскрываю сейфы, а доверительно прошу показать лежащий там документ для фотографирования. Не все стремятся облегчить жизнь. Шутка, если до кого не дошло.  

Леночка находилась на боевом посту к моему появлению. Ни про Глафиру Павловну, ни про сообщения от шведов она слыхом не слыхивала. Ругать ее не за что, зато можно отправить в «Пальму» за подарками. Пока она в поте лица приобретала необходимое нашел нужные документы страховки и привычно изучил советскую прессу. Ничего из ряда вон выходящего. На столе обнаружилась небольшая посылка с знакомым адресом. Вот это удачно вышло. Переложил в карман коробочки, выбросив лишний картон.  

Снял трубку телефона и набрал «Интурист» для начала. Напрямую звонить туда невозможно, исключительно через коммутатор. Неудивительно, что у некоторых возникло желание модернизировать сеть. Хотя, есть мысль о сознательном отсутствии желания улучшить. Всегда можно проконтролировать с кем общается иностранец. Эмилио еще не прочухался, но обещал к обеду быть бодрым и готовым к разговору. С кем придется общаться и так из бумаг ясно, но вряд ли директора компаний станут разговаривать с мелкой сошкой моего пошиба. Есть куратор проекта и его заместители. А я уж послушаю напрямую предложение и про размер благодарности с количеством сумм, запланированной на презенты начальству. Без этого и говорить никто не станет. Хоть мелочь, однако будь любезен с улыбкой вручить. Можно из посольства побеседовать. Надеюсь тамошние линии пока не прослушиваются, но в век интернета ни в чем уверенным быть нельзя. Могли и вскрыть.

 Подумал и начал методичный обзвон полезных людей с соответствующими связями. Меня интересовал контракт и что об этом слышно. Викентий Федорович резко оборвал разговор, услышав про Совэкспорт. Это не его епархия и делиться с конкурентами ему не нравится. Военные с МИДом и Внешней торговлей в отвратительных отношениях. Правда согласился побеседовать приватно вечером в ресторане. Опять придется пить. Еще парочка полезных людей готовы встретиться и даже на официальный разговор. Естественно, не прямо сейчас. В СССР быстро ничего не делается, тем более в подобных делах. Сто утверждений и подписей сначала положено представить. Но именно в этом и стоит моя услуга, за которую шведам придется платить. Со всем договориться, свести нужных людей и получить правильную резолюцию можно и не в кабинете, под бдительным взором секретарши и кадровика. Конвертик, естественно тоже в открытую не дают или что ему там хочется. Был у меня случай, когда за ручку с бабой (перевернешь и голая) хлопнули печать, которую две недели выпрашивал. Понравилась столоначальнику, а не потому что дорогая.

В дверь без особой деликатности стукнули один раз и не дожидаясь ответа открыли.

— А, ты здесь, — сказал, вваливаясь Майкл Сен, будто ожидал найти кого иного.

На самом деле он Миколай Сеницкий, но еще родители натурализовались. После Трехдневной войны в США требовалось много дешевых рук, а уехать из Европы многие считали за счастье. К белым, готовым работать за гроши, относились заметно лучше, чем к азиатам, а негров и вовсе не пускали, разве из очень дружественных стран. Сегрегация еще существовала практически открыто. Кстати, хоть и поляк, но жили они во Франции. Там большая община существовала раньше. Бронкс и порт получили ракеты с советской подлодки. Подозреваю, очень хотелось по Статуе Свободы хлопнуть, однако точность тогдашних ракет на дальнем расстоянии желала лучшего. Большинство населения в панике удрало, а место уж очень удачное, чтоб оставить развалины.

Нью Йорк нынче польско-венгерско-немецко-бельгийский город. Ну это в основном. Есть еще и другие народности, тем более ворота страны и до сих пор приезжают отовсюду. Австро-Венгрия в миниатюре. Единственное, говорят между собой на английском. Правда иные до сих пор спокойно существуют в абсолютно национальных «Малой Италии» или «Словакии», практически не бывая в нормальной Америке. Но молодые достаточно часто круто поднимались. Вот и Майкл сделал неплохую карьеру. Репортажи для CNN и CBS и международного Global сделали ему неплохое имя. Причем начинал с горячих точек, сейчас считается аналитиком и не зря сидит в СССР. Регулярно нечто интересное показывает.

— В компании проявили заинтересованность.

— И сколько?

— За все материалы готовы выплатить пятьдесят тысяч.

Это было почти точно, как изначально прикинул. И скорее всего, не окончательная цена. Можно и поторговаться.

— Миколай, — говорю с насмешкой, зная, насколько он не любит это обращение. Причем подчеркивать славянские корни при общении с русскими нисколько не мешает. — Ты меня за полного идиота держишь? Я показал не только тебе и жду других предложений. В конце концов, Запрудер получил 150 тысяч и было это в 60е.

— «Лайф», давал частями по 25 тысяч, — сказал он быстро. — К тому же платили за съемку убийства Кеннеди. Победителя коммунизма и президента страны. А здесь… Кто помнит Сталина, кроме историков?

— Ну, не преувеличивай.

— Реально, спроси любого в мире, младше шестидесяти, кроме живущих здесь, — он широко обвел вокруг себя, — сколько вспомнят без уточнения?

— И скольким интересны кадры атаки на Москву? — в тон ему сказал. — Подумаешь, миллионы жертв. Очень понравится очередному разоблачителю.

— Можно подумать у нас мало было погибших, — пробурчал Майкл недовольно.

Кого он имел в виду американцев или европейцев уточнять не собираюсь. По мне все пострадали безвинно, включая русских в общем смысле. Кому стало лучше от упертости и нежелания уступить?

— А то не догадываюсь под каким соусом твое прогрессивное телевиденье покажет. CNN и CBS на почве любви к слабым и угнетенным уже до оправдывания террористов-самоубийц дошли.

— А ты не помогай. Не продавай!

— Может и не отдам вам. Уж точно не меньше, чем за полторы сотни, причем только пленки. А нет, так не горит. До юбилея время достаточно. Попробую показать в Англии и Европе.

— Торгуешься.

— А то обязан схватить сразу, как дурачок. Пробей своих еще раз, вот сердце вещует, согласятся. А нет — плевать.

Не мои кадры и не горит сбывать. Откровенно говоря, не представляю, что товарищ Найденов скажет на такую сумму. Конечно, могу и зажилить и выдать сущую мелочь, куда он денется, однако есть такая странная вещь — самоуважение. Половину взять нормально за труды. Без меня он бы никогда не нашел кому толкнуть. 

— Я не шучу, — произношу с нажимом, — про других. Может еще и аукцион заряжу. Это ж реально бомба. Редчайшие вещи.

Он уже открыл рот, чтоб дать отповедь и тут дверь распахнулась.  Ввалилась Леночка, нагруженная покупками и раскрасневшаяся от трудов праведных. Очень миленько выглядела и смутилась, здороваясь, очень естественно.

Майкл сразу кинулся помогать и принялся говорить комплименты, совмещая с руганью в мою сторону. Как можно такое создание посылать таскать тяжелые сумки. Для понимающих звучало смешно. И Леночка способна еще не такое кантовать, а по факту ничего ужасного у нее в списке не имелось. Да сам лях трижды женат и каждый раз разводился из-за измен. Его. Бывшие вечно уносили практически все нажитое непосильным трудом, поскольку сам виноват, но он не унывал и искал приключений снова.

Я поручил на прощанье Леночке обязательно записывать кто звонит, мой телефон никому не давать, но сообщать о желающих и если приходят посылки, факсы и прочие вещи немедленно сообщать и отбыл, забрав покупки. Наблюдать за соблазнением хихикающей советской гражданки враждебной акулой империалистического пропагандизма, тем более предотвращать, в служебные обязанности не входит.

  Следующая остановка — больница. Надо сказать, медицина в СССР достаточна хороша. Вакцины сами делают и продают в кучу стран. При этом с обычными лекарствами большие проблемы, тот же инсулин почему-то сделать не способны нормальный, да и многое другое. Зато хирургия, травматология, инфекционное и раковые направления на прекрасном уровне. Диагностика тоже неплоха, но тут уже зависит от многих факторов. Иные простейшие приборы, к которым привыкли на западе здесь дефицит, но мощную школу видно. Это ж не удивительно, что развивались именно эти отделения. Сначала ВОВ, потом Трехдневная. Огромное количество пострадавших и облученных. Куча опыта даже в областных больницах. Практически все крупные города пострадали и кроме разрушений с жертвами были вспышки эпидемий. Зато опыт наработали огромный и чрезвычайно полезный. Нельзя сказать, что в Европе или США с Китаем не имели того же, однако только в СССР додумались до экспорта врачей в третий мир.

Все западные «Врачи без границ» вроде как добровольцы, хотя мне не понять таких порывов души. Если хочешь помогать бедным и бесплатно, не обязательно ехать в Анголу с Эфиопией. Загляни чуть дальше своего квартала и найдешь точно таких же нуждающихся. Коммунисты оказались мудрее. Они посылают своих хирургов по межгосударственным договорам пачками. В итоге всем хорошо. Лекарь получает часть зарплаты дома в сертификатах и на месте в тамошней валюте. Приезжает домой года через три обеспеченным человеком, нагрузившись ценными для Союза вещами. Иные по несколько раз мотаются, хотя существует очередь и не так просто, но по блату еще и не такое бывает. Аборигенам тоже неплохо. Их спасают квалифицированные профессионалы. А лучше всего государству, получающую в какой-нибудь Ливии очень неплохой дополнительный доход за поставки трудящихся.

Со страховкой разобрались быстро. Девочки в регистратуре свое дело туго знают. Не я первый, не я последний. Заодно подсказали имя лечащего врача. Его на месте не оказалось, пришлось ждать под дверью. Зато смог поискать в Интернете, здесь для иностранцев свободный вай-фай, «Вятское восстание». Не на русском, естественно. На испанском полная пустота, на английском нашел нечто маловразумительное. Три фразы в общем списке советских городов, где происходили народные выступления после Трехдневной войны. В основном нацреспублики, где норовили бить с неправильной рожей. Возможно и вне связи с бомбежками. Предлог, а не причина. Всего пара случаев на Украине и один этот. Хотя, это может быть из разряда замять не удалось, а происшествий намного больше. Толком ничего не понятно, но народ не просто требовал суда над партийцами, но и вешал на фонарях. Милиция или разбежалась, или участвовала. Во всяком случае, войска вместо разбора развалин расстреляли демонстрантов. Как водится, цифр погибших не найти. Наверняка все списали на американцев. Надо б побеседовать с бабулями. Не из злодейских соображений напечатать нечто разоблачительное, я не по части писанины. Из интереса. Что ж все-таки произошло.

Тут, прерывая размышления и попытку нового поиска, зазвонил мобильник.

— Шеф, — сказала Леночка, — тут вам пришло подтверждение насчет часов.

— Прочитай.

Акцент был жуткий, но текст она одолела, пусть и запинаясь. Тем более его не особо много. Прайс на золотые и число, которое готовы взять на пробу. Миллионов на этом не сделаешь, но покупателям тоже не ясно насколько разбирать будут. Они и не видели образца пока. Фотография и описание. Остальное почтой еще едет. Достаточно доверяют мне на слово, чтоб не выяснять качество под микроскопом. Уйдет быстро — будет новая партия. А мне уже и утруждаться не требуется. Еще одна строчка в уже визированный договор.

— Хорошо, — одобряю. — Инструкции помнишь?

— Звонить при любых обстоятельствах? — неуверенно переспрашивает.

— Только не когда Майкл полезет под юбку. Сразу бить по башке чем-то тяжелом.

— Вы скажите, — хихикает, — шеф.

Звоню на завод в приемную директора и через минуту тот берет трубку. Аж заочно чувствую, как расплылся в улыбке, услышав новости. Ну, хоть кого осчастливил.  

— Вы ко мне? — спросил полный мужчина с папкой и в белом халате. По-моему, только в СССР и остался эти архаизмы. Во всем мире с пластиковой карточкой идешь и все нужные сведения извлекаются из интернета или архива.

— Вы Колесников?

— Геннадий Кириллович, — показывает иронично на табличку.

— Я по поводу Серовой Глафиры Павловны. Начальник, так сказать.

— Заходите, — открывая дверь, приглашает. — Ну что, — когда усаживаюсь в кресло, а сам он кидает папку на высокую стопку таких же. Нормальное такое делопроизводство. Бумажки подкалываются в специальные зажимы. — Перелом шейки бедра. В принципе, ничего ужасного. Хорошо, что лишний вес отсутствует. Пожилым людям… хм… сильно полным тяжело вставать на костыли. А если уложить надолго в постель почти неминуемо вероятны проблемы и шанс на тяжелую пневмонию высок. Возможность самостоятельного восстановления организма в таком возрасте минимальны, поэтому лучше применить протезирование. Тогда через несколько дней она сможет вставать, а со временем полноценно передвигаться.

Взгляд был достаточно выразителен.

— Я не очень представляю, что там в стандартном страховом полисе написано по этому поводу, — сказал честно. — А+ имеет и уже передал в регистратуру.

— Это хороший вариант, — кивает, — но все ж не все покрывает. К тому же сейчас многие койки заняты пострадавшими в э…

— Недавнем происшествии, — заканчиваю, помогая с затруднениями.

Обычно положить в здешнюю больницу работающих в «Зеленой» зоне достаточно просто. Здание большое и вечно не заполнено, иностранцев серьезно болеющих все ж не тысячи. Вполне возможно так и есть. Или нашел замечательную возможность подоить иностранца. 

— Сколько?

— Сейчас сказать точно невозможно.

— Приблизительно?

Он назвал цифру.

— Нет проблем, — извлекаю бумажник и выкладываю на стол сертификаты. Характерно, что врач и не подумал сообщить о рублях. Здесь и валюта частенько гуляет вопреки всем законам. Странно было б чуток не попользоваться возможностью. Наверняка и с начальством делятся. — Я понимаю, невозможно дать гарантии насчет замечательного исхода, всегда существует процент случайности, но уж постарайтесь. Если все пройдет хорошо, я буду благодарен.

Этот такой советский тонкий намек, который все прекрасно знают. Конечно, бывают козлы, обещающие золотые горы до операции и забывающие намертво об этом после, но я привык к другой политике. «Обязательства выполняет точно и в срок». Вот именно — трезвая расчетливость. Эквивалент двухсот долларов меня не разорит, а для здешнего персонала значит много. Поэтому щедрого дядю они непременно запомнят, даже если посчитают дураком, а кто сказал, не понадобятся их услуги в будущем?

Так что, еще не успел дойти до нужной палаты и у меня на глазах кровать с больной переместили в отдельный бокс. Сразу видно насколько потребительство мешает жить строителям коммунизма. Заплатил и обнаружилось место.

Глафира Павловна при моем виде попыталась сесть.

— Лежите, — говорю поспешно. — Я большой демократ и не требую поклонов.

Судя по ее виду юмор вышел неудачный. Тут в палату проскользнула молодая девица, поспешно поправившая подушку мой сослуживице и с умным видом занялась подсоединением мешка с плазмой для капельницы. Примчалась нянечка, принеся вещи Глафиры Павловны. Оказывается даже шкаф под верхнее предусмотрен. Кажется, мне демонстрируют, что деньги потрачены не зря.

— Тут вам витаминчики в мандаринах и прочем фрукте, — водружая на тумбочку пакет, сообщаю.

— Зачем? — спросила она хмуро.

— Ну, знаете, Глафира Павловна, — всерьез обижаюсь, правильно поймав посыл. Отнюдь не по поводу еды, а про все сразу, — может я не правильно воспитанный самой лучшей партией кадр, — ловлю заинтересованный взгляд медсестры. — Заканчивайте, — резко требую.

Она вставила иглу в катетер и молча вышла.

 — Тем не менее считаю себя приличным человеком и не вижу причин резко забыть, если заболели. Не волнуйтесь, сделают операцию и вернетесь. Буду по-прежнему эксплуатировать со всей классовой ненавистью. Если серьезно, вам что-то нужно из дома? Тапочки или тому подобное.

— Я все равно лежу.

— Книги, журналы, работы Чубатова, материалы последнего пленума?

— Дать бы тебе по дурной башке, — сказала она задумчиво, — чтоб не строил рожи.

— Меня по кумполу бить нельзя! Вероятна контузия! Ладно-ладно, всего лишь пытался шутить. Мы из разных поколений и юмор сложно объяснить.

— Мы из разных стран и вряд ли когда-нибудь поймем друг друга.

— А вот вы зря, Глафира Павловна. Все почему-то думают, что они уникальны и ни на один народ не похожи. Загадочны и обладают некой абсолютно правильным рецептом жизни.

Очень хотелось сказать про российские кидания из крайности в крайность, но уж как-нибудь в другой раз. 

— Ничего подобного. И даже утверждение, что уникальный сплав Запада с Востоком не является истиной. Не видели вы тайванцев с корейцами. Или японцев, выросших в США. Вот там, да. Сразу видно совмещение традиций с современностью. Дома их не понимают и не потому что говорят на ином языке. Поведение очень отличается. А вам так и не удалось создать единую общность советский народ. Водку пить все научились, на этом слияние и закончилось.

Она молча махнула рукой. И верно, чего меня понесло, будто решил на старости лет глаза открыть. Такие люди непрошибаемы. После отсидки с пеной на губах доказывают, что партия не виновата, отдельные члены свернули с идеологически верного пути. То есть не они, а те, кто их посадил. 

— Не буду больше раздражать, — поднимаясь с табуретки, заверяю. — Отдыхайте. Все накопившееся выскажите после вставания на ноги. А пока просто примите, что придется лечиться в хороших условиях.

Все-таки не удержался. И почему мне вечно хочется за собой последнее слово оставить? Вроде есть в не науке психологии какое-то определение. Но они сами все психи, чтоб нам не втирали регулярно. 

Нянечке сунул пятерку, медсестре десятку и лишний раз напомнил о заботе и чтоб была бабка довольна. Да-да, не просто сотрудница фирмы, а моя личная родственница. Пусть будут заинтересованы.

 

[марик]

  Глава 11.

Коммуникабельность.

 

 

  Почему в этой стране даже в хорошей больнице на входе нет нормального пандуса, а всегда ступеньки, тайна велика есть. Видимо она относится к сложной душевной организации, поскольку никто из местных на этот вопрос ответить не способен. Причем со стороны приемной, куда скорые подъезжают и больные люди, с этим все в порядке, но с парадного кроме колонн еще и отсутствие перил. А ведь люди не обязательно полностью здоровые выписываются.

  Притормаживаю, слегка проскочив и сдаю назад, останавливаясь возле пожилого деда, поддерживаемого под руку молоденькой девушкой. Наверное, внучка. Он идет тяжело и пусть в меня плюнут, но левая нога не своя. Протез. Железный старик. Даже без палки. А ведь местами дорожки скользкие, что с успехом доказала Глафира Павловна. 

  — Вам куда? — спрашиваю.

Она покосилась с испугом. Просто так никто не подвозит, даже таксисты, случается, выкобениваются. А у меня еще номера дипломатические.

— Нет-нет, — пробормотала. — Мы сами.

Дед повел себя адекватнее

  — На Дзержинского.

  Почти в центре, куда мне и требуется.

  — Садитесь.

  — А сколько? — спросила она нерешительно.

  — Исключительно государственными секретами беру, — и полюбовался на открытый рот.

Честное слово, вербовать не собираюсь, но иногда и такое знакомство может принести немалую пользу. Где-то в закрытом сейфе, наверняка лежит на меня справка. Не дословно, но нечто такое: адаптация к новой обстановке высокая. Постоянно нацелен на успех. Имеет высокий уровень в установлении и закреплении контактов. Профессионально выуживает информацию. Быстро ориентируется в незнакомой среде. Легко сходится с людьми, независимо от их статуса и социального положения.

Знали б надзирающие сколько у меня опыта по данной части!    

  — Садись, Тома, — открывая дверь, сказал старик, — товарищ шутит.

  — Он не из наших, — жарким шепотом сказала она, но мужчина уже сел и ей пришлось последовать на заднее сиденье.

  Очевидно пытаясь оправдаться перед будущими допросчиками за несанкционированный контакт с иностранцем заявила из-за спины:

  — У нас самая лучшая страна!

  — Все так говорят, в любой, — останавливаясь перед выездом на главную дорогу, сообщаю. — Для меня Куба лучше всех, для аргентинца замечательней Аргентины не бывает. И знаете, никто не врет. Все так и думают.

  — Зато у нас самая лучшая государственная система! Она дает гражданам все лучшее!

  — Странно. А почему я вас везу, а не наоборот? К тому ж я сюда приехал работать, заметим вовсе не дипломатом, обычным переводчиком, а не вы в Гавану.

  — Нам и не нужно выезжать! — запальчиво сказала девушка. — В нашей стране и без того все есть. И море, и горы, и леса.

  — Не видела ты, — вздыхаю, — водопады Игуасу в Аргентине, бразильский карнавал или Варадеро. Там сплошные пляжи на много миль и бесконечные отели. В год добрый миллион туристов отдыхает и при этом нет толп. Приятнейшее место.

  — У нас есть не хуже! В Сочи или в Крыму.

  — А ведь я был в Балабановке. Это не Крым, Украина, но вряд ли чем-то отличается. Куча санаториев профсоюзных и заводских.

  — Вот!

  — Это такое убожество, в сравнении. Там даже нет горячей воды и общие туалеты. А уж сервисом и не пахнет.

  — В этом виноваты американцы!

  — Между прочим, Кубу долбали ничуть не меньше, как и Польшу. Но живут там гораздо лучше.

  — У нас зато нет голодных!

  — У нас, в принципе, тоже.

  — Ага! — она явно обрадовалось, что подловила. — Все-таки есть!

  — Как там бульвар Прадо? — внезапно вмешался старик.

  Бульвар Прадо — это Арбат и Невский Гаваны, главный проспект города, условно отделяющий «самый старый колониальный» город от просто «старого». Тут имелась маленькая тонкость. Вряд ли об этом районе знают многие, не побывавшие на Кубе. Из Европы далеко и их приезжает немного, Латинская Америка в гости тоже не часто прилетает. У нас цены заметно выше, хотя до североамериканских не дотягивают. От СССР там только посольские, которых круто опекают, а он не похож на лощенного дипломата, пусть в отставке. В основном приезжают либо граждане США и Канады, либо моряки.

   — Куда ж ему деться?

  — Не разбомбили?

  — По Гаване почти не били. Авиацией уж точно и в центре боев не было. А вы те времена застали?

  — На «Индигирке» служил, — произнес с отчетливой гордостью

  Этим крупно повезло, когда началось обострение их развернули домой.  Но ядерные заряды они доставить успели. И это абсолютно не пропаганда. На данную тему написана куча книг и имелись все доказательства от захваченных документов до самих боеголовок, оставшихся на складах и у раздолбанных пусковых установок. Есть даже точные цифры чего Индигирка разгрузила в порту. Мне просто никогда не требовалось запоминать. В общих чертах помню.

  — Фиделя и Че лично видел.

  Почему у советских эта странная любовь к чужим революционерам вечно прорывается? За землю в Гренаде пошел воевать. Он бы поинтересовался кто в его стране у крестьян землю отнял, записав всех в колхозы, а потом кому-то счастье нес. Вся то радость, что вместо одного диктатора пришел другой, который ориентировался не на США, а на СССР. Ничего хорошего это никому не принесло.

— Что про них сейчас говорят, наверное, проклинают?

— Нет, — честно отвечаю. У нас теперь исторический ревизионизм в моде и пересматривают старые шаблоны, оправдывая кого угодно, лишь бы трындел о социализме и государственном управлении экономикой. — Они хотели хорошего для народа и много б добились, если б не глупость русских и американцев, не способных договориться.

— А так и есть, — неожиданно согласился собеседник.

— Деда! — жалобно сказала девушка сзади.

— А то не козлы были, когда отрицали наличие ракет, — сердито сказал старик. — Кто ж после этого договариваться станет, если в глаза врут!

А мужик крут и не одну советскую пропаганду слышал. Кто ж он такой? Уж не меньше капитана первого ранга, иначе кто б пустил в эту больницу.

— И не надо сказки рассказывать, что один кукурузник виноват. Остальные то каким место думали?

Интересно, насколько такие настроения распространены. Мне редко подобное говорили, но несколько раз слышал. Правда всегда с глазу на глаз, но при слове Куба у многих включается четкая реакция. США плохое, но правильно было прямо и открыто сообщить о договоре с Фиделем, а уже потом, под это дело, выторговать у америкосов уступки по части ракет в Европе и Турции. Это было б умно. А отрицать зачем?

Вот этот момент как раз и есть подтверждение, что советы готовили первый удар, а вовсе не потенциальную угрозу. Оружие сдерживания работает, когда о нем знают. А если противник явно лжет, значит реально идет подготовка не к защите своей страны, а нападению. Все правильно Кеннеди сделал, как бы его не поносили за отказ от прямого вмешательства для свержения Кастро ранее. Хорошо быть умным задним числом. Все ж надеялись и так экономически задавить. США-то без Кубы жить могли и дальше, а вот Куба без США не имела куда свой сахар девать. Разве в СССР, так у него свой имелся.

— В больнице-то чего делали? — «дипломатически» перевожу разговор. Право же, мне не требуется от моряка ничего, чтоб раскручивать на откровения. Вон как разволновался, аж покраснел. 

— Сердце прихватило, — тоном ниже ответил он. — Сначала говорили полежать-понаблюдаться, а потом понавезли пострадавших от американского посольства…

— Деда! — внучка продолжала страдать от его прямоты.

 — … и выписали домой. Станет плохо — возвращайтесь.

Он выругался трехэтажным матом под стон девушки.

Нет, я не испытывал неудобства. Ни от слов и не такое слышал, ни от внезапного выдворения. Его не выпихивали из палаты, отправляя туда Глафиру Павловну. Абсолютно разные отделение. Какого черта раненые в кардиологии должны делать мне не понять. С дырками хирургия с травматологией. По-моему, просто нашли предлог, чтоб избавиться. Возраст уже такой, что резать опасно, а держать долго нет никакого смысла. Таблетки и сам способен принимать, без людей в белых халатах.  

— У нас после шунтирования максимум неделю держат, так что врачи везде одинаковые. Побыстрее выпихнуть норовят.

Дальше разговор перешел на медицинские реалии и сравнения. Как не удивительно, но новые кубинские власти не стали тупо копировать американскую систему. Там после войны тоже многое поменялось, но цены жуткие. На острове практически все население состоит в одной из пяти больничных касс и платит ежемесячно вполне терпимую сумму, зависящую от возраста, а не заболеваний. Каждый может в любой момент сменить компанию и никаких санкций за это не несет, поэтому они заинтересованы в хорошем обслуживании и конкурируют. Чаще, буду честен, договариваются об общих расценках и пакетах услуг, пусть это дело и нарушает монопольное законодательство, но есть варианты.

Ты имеешь семейного врача, к которому идешь с жалобами. Он проводит первичный осмотр и в случае необходимости направляет к специалисту или напрямую в больницу. Кстати они бывают от больничной кассы, государственные и частные. Цены, если речь идет не о пластических операциях и тому подобном, не особо различаются, а ты можешь выбрать более удобную по месту проживания или если порекомендовали нужного специалиста. Естественно, есть нюансы насчет перечисления из твоей компании в другую нужных сумм, но сегодня это делается вообще по интернету, без всяких очередей.

Конечно, полного счастья не бывает и есть некоторые виды лечения, которое приходится оплачивать дополнительно. Или иметь страховку на манер моей здешней, где за любую операцию еще и доплатят. Обошедшаяся в полторы тысячи мелкая приносит от страховщиков одиннадцать, однако важно понимать, что за десять лет была одна, а заплатишь за это время, на всякий пожарный случай, больше двадцати тысяч частями. Но тут уж дело такое. Никогда не знаешь, не прихватит ли завтра или, не дай бог, не угодишь под упавший кирпич. Вот за машину все платят, а кто этого не делает и влетает в аварию, сам себе гадость подложил.

Во всяком случае на Кубе уровень младенческой смертности ниже, чем в Штатах, а продолжительность жизни даже выше на пару лет. Ну, это, скорее всего, потому что горячие местные люди на работе париться особо не стремятся. Нет этого дикого американского напряга отстать и мало получить. До сих пор сиеста нормальное дело. То есть даже магазины в обеденное время не работают. Жара. Без понятия, как в моем мире у коммунистов, а здесь так.

Потом мы плавно переехали на его ногу. Как ожидалось, оказался протез. Как он потерял до колена объяснять не стал, но судя по дате, очень похоже на очередную драчку в Эфиопии. У СССР там до сих пор военно-морская база, а одно время сомалийцы и эритрейцы с подачи злых НАТОвцев топили суда. Парочку торговых и эсминец точно помню. Углубляться в это не стал. Не хочет — его дело. Зато поделился подробностями насчет протезирования у военных в Штатах. Все это, при желании, можно легко обнаружить в интернете, но мне известно из первых рук. Не все возвращались из разных Колумбий целыми. Одному из приятелей оторвало миной ступню. Мой первый серьезный опыт в качестве армейского санитара. К счастью, вывезли быстро, но полный заученный комплекс первой помощи провел на практике. Естественно, потом поинтересовался судьбой. Люди странные существа. Больше заинтересованы в тех, кому нечто хорошее сделали, чем наоборот. Про своих покойников, упокоенных за деньги, не вспоминаю.

 К приезду к нужному дому я загрузил их подробностями настолько, что даже внучка прекратила сообщать про то, насколько у них лучше. Вот так и ведут пропаганду правильные герои тайного фронта. Делятся исключительно правдивой информацией, но тщательно дозированной с нужным акцентом. Это вам на любом политсобрании расскажут. А мне просто нефиг было делать и чесал языком на близкую старику тему. Давно вошло в привычку даже при случайных контактах постараться сойтись с человеком поближе. Не надо забывать, на чем строится любое добывание данных: на везение и риске. Ты постоянно в поиске и нужно уметь рисковать, а там может и выпасть выигрышный билет.

Парк Победы вопреки помпезному названию и нахождению в центре столицы был какой-то неухоженный и хмурый. И дело не в зиме. Он и в теплое время плохо убирается и здесь обожают собираться выпивохи и малолетние придурки. Вечно сидят и матерятся во весь голос, хлебая бормотуху. Нормальные люди связываться не хотят и правильно делают. Чисто на публику могут прицепиться и сделают такое, о чем сами же всю оставшуюся жизнь жалеть станут. Справедливости ради, опасно становится уже в темноте. Фонари, по большей части, побили давно и никто не чинит. А днем все ж милицейские патрули ходят. Про всякие права человека до советских органов правопорядка еще не довели и чувствующие за собой некую вину привычно уходят, пережидая. А то недолго загреметь на пятнадцать суток, если рожа не понравится. Сейчас день и холодно. Почти никого нет. Аллеи голых деревьев и стендов с газетами и фотографиями начальства пусты. Любого видно за милю.

Стряхиваю снег со скамейки и кидаю заранее припасенную тряпку, чтоб не сидеть на мокром. Поправляю, для возможных, хотя и маловероятных наблюдателей и привычно приклеиваю спичечный коробок снизу сиденья. Обычно такой дурью не маюсь, но сейчас там просьба обсудить лично чрезвычайно важный вопрос на строго конфиденциальной основе. Правильно, наверное, покурить, изображая задумчивость, но нет у меня такой привычки.

Изучаю «Зарубежное военное обозрение», приобретенное в киоске на входе в Торговый центр. Газеты и журналы в СССР тоже дефицит. Понятно, не все. Литературные и специализированные, а не «Правда» с «Известиями» и «Работница». Купить какой-нибудь «Футбол-Хоккей» проще в Нью Йорке, чем в советском городе. И ведь болельщики бы с руками оторвали за многократно более высокую цену, однако никому не приходит в голову сделать нормальный бизнес на печати. Ну а «ЗВО» вообще стратегическая тайна от собственного населения. Журнал входит в число рассылаемых не ниже полковника, запрещенных к упоминанию и ознакомиться обычному человеку с ним можно исключительно в спецхране, при наличии допуска. Если ты не иностранец и не имеешь в кармане валюту. Тогда покупай и читай. Потому что все это, за исключением комментариев, иногда достаточно едких и по делу, перепечатки из западной прессы и с ними можно при желании ознакомиться и там. Правда, сомневаюсь, что тамошние журналисты за у них потыреное гонорары получают. Стукнуть что ли в соответствующую организацию? Все ж договор, соответствующий об авторских правах, СССР в 70м каком-то году подписал.   

Справедливости ради, чушь всякую издательство отметает и статьи берет любопытные. Иногда цензура тоже благо. Три-четыре раза в год тематический выпуск, посвященный какой-то стране. Это вам не справочник «Политиздата» с непременной статьей о партийной системе, где натужно выискивают любую левую фразу в устах тамошних политиков. Обычно местная КП существует исключительно на подачки «черным налом» от советских товарищей. Зато социалистов полным-полно и многие заходят гораздо дальше в речах, чем имеет смелость мечтать Международный отдел ЦК КПСС. Тут много любопытного для специалистов бывает. И не обязательно в погонах.

Данный номер журнала посвящен Бразилии и аналитика тамошняя очень занятная. В СССР мало кто понимает, что такое Латинская Америка. То есть на карте Бразилия ого-го, а Уругвай карликовый. Это не совсем так, а точнее совсем не так. Уругвай размером с Новосибирскую область и больше Омской. Можно посмотреть, если не дошло. Кстати экспорт, если оставить за скобками нефть с газом, превышает советский, при населении в три с половиной миллиона.

Бразилия тоже не страна, где много диких обезьян. Джунглей там хватает, но кроме них выпускают собственные автомобили (4 миллиона в год!), самолеты, танки. По количеству потребляемой электроэнергии на душу населения первое место в Латинской Америке. Продает оружие и запускает спутники, изготовленными в стране ракетами. К тому же население за двести миллионов. По всем параметрам великая страна. К тому же занятная особенность, очень импонирующая «зеленым», о чем и статья. Большая часть энергии в стране производится из растительного топлива — этанола. Биологическое топливо, получаемого из сахарного тростника, кукурузы и рапса. Не только дома используется, где перевели на новый вид горючего львиную долю автомобилей, но и идет на экспорт. В основном в США, на сумму, превышающую миллиард долларов. Забавно было читать послесловие к статье от советских товарищей. Так и сквозило легкое недоумение. Пускать пищевые ресурсы на сжигание в двигателях не по-советски. Единственное оправдание, что в Бразилии недостаточно своей нефти. Мол, можно понять, желание не зависеть от соседей. А про то, что США покупают это дерьмо и даже дают квоты, так у них там все дороже и норовят нажиться. Конечно, кто ж себе в убыток торговать станет! Но разве от этого плохо работающим в Бразилии?

Пару раз мимо прошли люди, но когда появился нужный радостно встал. Все ж погодка паршивая и не располагает к длительному сидению на ветру.

— Задерживаетесь, — говорю укоризненно.

Ага, я б ему еще и приплатил, настолько удобный предлог навестить «почтовый ящик». Но не сообщать же о таком вслух!

— Извините, — Юрий Романович Колядов был само раскаяние. — Начальство прицепилось внезапно.

Был он полноват и рыхл с виду, постоянная работа за письменным столом не способствует приятному цвету лица и атлетическим мышцам. Даже вечная беготня на своих двоих из дома на работу, как раз через парк, не помогала.

—  Держите, — передал пакет.

Он поспешно посмотрел и расплылся в улыбке.

— Мне сказали это отнюдь не панацея.

— Два из трех — уже шанс, — сказал Колядов серьезно.

Чем больна его жена я не слишком понял, но состояние у нее тяжелое. Врачи разводят руками и советуют импортные названия. Такое обычному человеку не купить при всем желании. Если и есть где, то не в аптеке, а для высокопоставленных товарищей. Даже в пятой больнице невозможно найти. Исключительно строгая отчетность и малое количество. Просьбу достать нужные лекарства я охотно выполнил. В тот момент без всякой задней мысли согласился, чисто на будущее. Оказалось, оно не за горами. Уже наступило.

— Здесь на трехмесячный курс. Понадобится — еще привезут.

— Во что это вам обошлось? — спросил он озабоченно. — Я отдам, даже если не сразу.

Честный и гордый. А пальтишко обтруханное и портфельчику, с которым таскается уже лет десять. Все уходит на жену и дочку. 

— Окажите услугу и забудьте, — медленно шагая в сторону выхода, прошу.

— Снова найти родных? — семеня рядом и заглядывая в лицо.

Так мы и познакомились. Товарищ трудится в Государственном историческом архиве. Несколько хранилищ, расположенных на пяти подземных этажах. Сверху читальные залы и кабинеты администрации. Это такое занятное учреждение, где много чего хранится про советский период, исключая документы с 30х до 53г. Военные совсем в другом архиве, сталинских времен все больше по ведомствам и кому попало в руки не дадут, а по части репрессий неизвестно не сожгли ли давно. Да и в этом заведении все подряд только на словах. Нужно допуск из КГБ по всякой ерунде оформлять. Но это все мне без надобности. Тем более оставить запрос и ждать от трех до шести месяцев сообщения: «ничего не найдено». Зачем работникам лишний труд без отдачи? Кинут в соответствующую папку и забудут.

Как и везде в СССР нужен блат — знакомство. Тогда тебе найдут все нужное. Конечно, не секретное по-настоящему. Но что такое реальная тайна? Количество выплавленных в 29г тонн чугуна или стоимость нефти в 1924? Теоретически можно на этом основании сделать некие выводы о развитии страны, но кому они интересны, кроме историков. Уж точно секретом не являются церковные книги о крещении и справка об окончании медицинских курсов в 1916г девицей в Харькове. Как не удивительно и такое сохранилось.

Безусловно, официального доступа к таким вещам у Юрия Романовича, специализирующегося на 60х и даже написавшего кандидатскую и докторскую по тем временам, отсутствующие в свободном хранении (да-да там про последствия Трехдневной) не имеется. Но неофициально может и поинтересоваться в других местах. Кто ж откажет своему. Может и самому понадобится запрос вне стандартных каналов.

   Однажды на меня вышли совершенно незнакомые люди. Захотели выяснить корни. Сейчас модно не растворяться в американском плавильном котле, а подчеркивать происхождение. Мне не жалко, а товарищу небольшой гонорар за его усилия. Потом и другие появились с похожими интересами, передают знакомым мои контакты и дальше пошло. В итоге мы вполне друг другом довольны и он не прочь продолжить сотрудничество.

 — Нет. Это скорее по вашему профилю. Журналист ко мне обратился, — помолчав говорю, — у него есть сведения, что часть музейных Ленинградских коллекций вывезли в Трехдневную войну за границу. То ли по партийной линии, то ли подсуетились воры. Якобы всплыли там подозрительные вещи.

— Этого не может быть, — уверенно заявил Юрий Романович. Слишком малый срок. Просто бы не успели, да без приказа сверху и не посмели бы.

— Целое расследование провел, — говорю задумчиво. — На книгу хватит. Но все это чисто догадки и косвенные намеки. Ни одного целого изделия, исключительно большие камушки неизвестно откуда. Может позже чего продавали по дипломатическим каналам. Эдакая янтарная комната. Все знают — исчезла, но где и когда… Масса версий и все ведут в никуда.

— А что-то конкретное есть? — скептически спросил он.

Я сунул листок.

— Потом посмотрите. Там имена. Проще всего проверить, чем занимались в это время.

Взгляд, брошенный на меня, достаточно красноречив. Поучи еще профессионала заниматься его прямыми обязанностями.  

— Давайте сразу договоримся. Если это сделать невозможно по каким-либо причинам, например, информация в закрытом разделе или могут спросить зачем, а вы получите неприятности, то так мне и скажете, а не станете лезть, бессмысленно рискуя. Честно скажу, мне за это может прилететь приличный кусок, но не настолько серьезный, чтоб ссориться с властями и доказывать, что не пытался украсть государственную тайну. Да и вам это не нужно. Однако если будет возможность достать нужное, буду обязан. Расходы тоже возмещу. Ну там кому бутылку поставить или чего другого важного.

Колядов хмыкнул.

— Я серьезно. И даже если попросят нечто солиднее, вам не по силам, готов обеспечить. Спешить особо не надо, но и затягивать тоже не стоит. Да — да. Нет — значит так тому и быть. Лекарства, считайте аванс. В любом случае они останутся у вас и не думайте о цене. Договорились?

   — Я даже не видел, что здесь написано, — он хлопнул по карману пальто. — Ничего обещать не могу, но выясню.

— Вот и замечательно, — протягивая руку на прощанье, говорю. — Звякну через пару дней и обговорим первый результат, ага?

Подвозить его не требовалось. Дом в трех кварталах и наверняка сначала забежит в магазин. А может и нет. Помчится спасать жену полученными лекарствами. Это уже не мои проблемы. А мне еще отчитываться перед начальством, писать устав биржи и непременно встретиться с Эмилио. Еще одна сделка, да еще такого размера прекрасно отразится на репутации.

К киностудии я успел своевременно. К счастью, по пропускам исключительно у входа, а заезжать можно без особых сложностей.

Женя не особо удивилась.

— Машина у тебя тоже есть, — сказала без особого удивления, сев и удостоив поцелуя в щеку.

Кажется, восхищения роскошью не испытывает, не иначе приходилось уже кататься в похожих. Хм… Это я ревную?

— А чего тогда был без нее при нашем знакомстве?

— Зимой, выпивший не езжу.

— Может не стоит демонстрировать? 

— Пусть тебе завидуют, — трогаясь говорю.

— Ну, тогда не обижайся, если утром колес не обнаружишь. Наш район и дома по соседству не лучшее место для хранения дорогих вещей.

— Только не разочаровывай, — вскричал испугано, — в СССР возможны кражи?!

— Клоун, — сказала она с ласковой интонацией.

Почему мой замечательный юмор никому не нравится?

— Наверняка ведь и статистику лучше моего знаешь.

— Никогда не интересовался, — признаюсь. — Иностранцев редко грабят. На нас броня из-за паспорта, пусть снаружи и не видна. Да и по мутным хазам и малинам редко кто ходит. Вот с мошенниками иметь дело доводилось, но это обычно тихие и спокойные люди, не заинтересованные в скандале. А спекулянты и вовсе не любят обмана. Им подавай прочные отношения.

 — Куда это мы едем? Ты не туда свернул!

— Мы едем, куда надо, едем, — говорю многозначительно.

— Не, для ресторана настроения нет. Устала.

— Обещаю, сегодня без танцев и посторонних. Кстати, а как у тебя с озвучкой?

Дальше я выслушал длинный эмоциональный монолог на эту тему. Жалоб не было, хотя иногда по несколько раз перезаписывали. Кто-то требовал именно так, а не иначе. В СССР предпочитают полноценный дубляж, а не перевод или субтитры. Смотреть удобнее, но к чему столько труда вкладывать? 

Латиноамериканские сериалы временами крайне эмоциональны и там регулярно кричат, однако работа в этих дешевых поделках, с практически неизменным сюжетом про несчастную сиротку, встретившую богатого мачо и в итоге выходящую за него замуж, особого таланта не требует. Женской половине человечества подобная продукция идет на ура. Лично меня всегда смешит стандартный happy ending. Если мужик гулял напропалую до свадьбы, а у него по роли неизменно есть любовница-стерва или даже не одна, то с чего ему остепенится после венчания.

Прямо у дверей была приклепана слегка заржавевшая табличка «Дом образцовой культуры быта». В огромном вестибюле за отгороженной конторкой комнатке сидела вечно вязавшее нечто, еще не старая женщина. Кто-то мне говорил, что ушла на пенсию рано, потому что работа надзирательницей в тюрьме вредная и стаж начисляют быстрее, чем подходит возраст. Понятия не имею, правда или обычный свист, а спрашивать не собираюсь. Вполне возможно, так и есть. В дома вроде нашего случайные люди не попадают и консьержи почти всегда ветераны из милиции. Про тюрьму, так нормальный и полезный труд, если что, без всякой иронии. Да и женщина благожелательная и всегда готова помочь. Не за просто так, но и особо не просит.  

— Добрый день Евдокия Борисовна. Мне ничего не оставляли?

— Добрый вечер, — отвечает с иронией. — Никто не спрашивал и писем не приносили. Но какую-то сумку молодая девица притащила.

Вот же не могла обойтись без упоминания половой принадлежности Леночки.

— Спасибо, — ласково улыбаясь, принимаю покупки и большой пакет. 

— Приятного отдыха, — пожелала столь же сладко.

— О, — сказала Женя в каком-то восхищении, когда захлопнулись дверцы лифта, отрезая ухоженный подъезд. —Это ж вертухайка из бывших. Как глянула! В момент срисовала и что в карманах поняла. Мы едем к члену Политбюро?

— Тогда б спросили удостоверение.

Лифт предупредительно звякнул и остановился на пятом этаже.

— А почему у меня стойкое ощущение, — пробормотала Женя, — что я здесь была? Уж бабу эту точно б не забыла.

— В точно таком же здании, чуть дальше по дороге, снимали «Осенний марафон».

— Точно! — обрадовалась она. — То-то дежавю. А откуда ключи?

— Ну, — помогая снимать пальто, неловко сказал, — в общем это моя квартира.

— Так, — сказала она многозначительно и устремилась внутрь.

Я подумал и отправился на кухню. Ужин готовить некогда и правильно сделал, что напряг секретаршу. Принялся распаковывать тщательно закрытые коробки из экологичного картона. Такие пакеты продаются исключительно в «Пальме» и за бугром бесплатны. Наверняка там тырят и сюда завозят, не забывая взять денежку на кассе. Советские люди прекрасно обходятся авоськами. Места много не занимают и никто не выбрасывает. Иные пластиковые кульки стирают, приводя в недоумение приезжих.

Итак, что Леночка понимает под указанием «чего-нибудь пожрать». Бефстроганов из говядины с соусом и картофель-фри. Хорошо, но стоит ли на ночь? Рис отварной, грибочки, соленные огурчики, селедка и копченая скумбрия в масле, уже нарезанные. Салат из свежей зелени — зимой это неплохо. Паштет из куриной печени, шашлыки и запеченная в горшочке картошка. Непременная бутылка «Столичной» и на удивление — вино. Вроде крымское, но я в таких вещах не разбираюсь. Еще банка растворимого кофе из Бразилии. Нормальный набор, извлекая тарелки с вилками и рюмки из шкафчика, прикинул. Надо выразить завтра благодарность.

— Потолки трехметровые? — спросила деловито Женя, появляясь в дверях.

— Три с чем-то.

— Метров сто площади?

— Кажется девяносто пять общей.

— И один прописан? — она искренне возмущена.

Для постановки на очередь для улучшения условий требуется менее 9 метров жилья. Правильно! В ее блоке стандартно девятнадцать. Чтоб замуж выйдя лишнего не просила. Вот дети появятся, тогда можно претендовать на расширение. Не знаю, как в театре, а на серьезных заводах пять-семь лет подождать придется. И это неплохо. Будет уже не общее помещение, а отдельная квартира. Правда строят такие достаточно далеко от места работы, но не все ж на блюдечке подарки получать. И так неплохо.

— Ведомственная, — говорю наиболее ей понятное.

— В смысле все здешние кубинцы живут вот так?

— Все работающие на свое государство латиноамериканцы, если не имеют большой семьи.

Частников не так много надолго приезжает, но кое-кто имеет отдельные квартиры. Купить можно, но со множеством проблем и отсутствием права продать.

— Я пойду в ванну, — заявила она вне всякой связи с прежде сказанным.

Какое-то время стучал по клавишам ноутбука, продолжая править шаблон устава, скаченного утром, потом не выдержал и накатил рюмку. Закусил и посмотрел на часы. Уже минут тридцать пошло! Она там утонула, что ли?

К счастью, закрываться Жене в голову не пришло. Она по-прежнему лежала в ванне и похоже задремала.

— Вода уже остыла, — говорю, извлекая.

— Имею я право слегка понежится? — недовольно бурчит, пока вытираю. — Ты знаешь, когда последний раз так лежала? Чтоб никто не торопил, вода горячая и ароматная пена? Никогда. Я в ванной только в детстве купалась. Обычным хозяйственным мылом. А здесь еще и шампунь импортный. Нет-нет, — заявила, на мое направление, положив голову на плечо, — никаких кухонь. Ужин в постель!

Пришлось занести куда требовалось.

— Между прочим, — заворачиваясь в одеяло, сказала, — а щетки зубной чужой нет. И женских вещей тоже. Я смотрела. И по шкафам тоже. Неужели нет никого?

— Только ты, — серьезно заверяю.

Парочка быстролетных романчиков со скучающими от безделья женами дипломатов не в счет. А местных девиц я элементарно опасаюсь. Все они постукивают в КГБ и при этом жутко меркантильные. Богатого иностранца подоить не грех или выскочить замуж и свалить подальше от привычного. Они за первого попавшегося готовы замуж, а не от сердечной близости. Не то чтоб я обеднел от этих расходов, однако не привык платить за любовь. Даже к проституткам никогда не ходил. Вполне себе внешне привлекателен, язык нормально подвешен и нравлюсь без размахивания толстым бумажником.

Минут через пять вернулся, нагруженный тарелками. Опыт официанта отсутствует, поднос тоже и пришлось нести крайне осторожно, чтоб не уронить на паркет. Мог бы и не стараться. Она уже спокойно дрыхла, нагло расположившись поперек постели. Я подумал и унес все назад. Еще с часик блямкал по клавишам, закусывая иногда писанину салатиком, пока не надоело. Вернулся в спальню и убедился, что ничего не изменилось, разве на другой бок повернулась. Осторожно подвинул, стараясь не разбудить и под недовольное бурчание, издаваемое без малейших признаком сознания, пристроился сбоку, заползая под одеяло. Мы уж совсем по-семейному заканчиваем вечера. Один работает, второй спит.  

   

[de_Trachant]

А ведь я был в Балабановке. Это не Крым, Украина, но вряд ли чем-то отличается

Можно вывезти человека из совка, но совок из человека не вывезти никогда. Тридцать с гаком лет живёт в другой стране, а совково-интеллигентские привычки вечно крутить фиги в кармане не оставил. И эти люди претендуют на то, чтобы быть совестью нации, вэй из мир!

[марик]

Это не вы пять раз приносили чью то глупую рецензию? Зарядите в шестой. 

[de_Trachant]

чью то глупую рецензию

Доктора исторических наук и эксперта РАН Мартынова

Зарядите в шестой. 

А я что, меня просят - я завсегда пожалуйста:

Публикуясь больее десятилетия и имея в своём багаже несколько десятков объёмных текстов, автор практически не совершенствовался в "ремесленном" отношении... К сожалению, уровень притязаний автора и воспитанная советской школой и советской же культурой литературоцентричность совершенно не соответствуют лруг другу. Хуже того, автор, вероятно, даже не представлял себе потенциальной читательской аудитории.... М.Лернер - сложно судить, насколько сознательно - положил в основу территориально-политического устройства своей Ромеи не реально существовавший "архипелаг полисов", а вполне реальный российский неофеодализм 90-х годов XX века..."

Видите, не только лишь я обратил внимание на невыдавленную по капле совковость. И, вероятно, даже Фрейд побоится вообразить себе, чем же вас так покусала историческая родина, и тем более её историческая преемница (к которой вы вроде как отношения никакого не имеете, а раз нет, то какие претензии к ней могут быть?), что раз ра разом выказываете ей нелюбовь в интельско-кухонно-самиздатном стиле? Я вполне допускаю и принимаю, что таким образом вы пытаетесь оттенять сонм нац-патр-МТА, у которых что ни строка, то благорастворение на воздусех и изобилие плодов; но во-первых не в коня корм, их сонм значительно сонмее вашего просто в силу численности рядов, а во-вторых получается всё-таки как-то чересчур мелко-гаденько, что недоумеваешь: а нафига эта карманная дуля вообще вставлена в неплохое в общем-то повествование? С какой целью? Суходрочкой вроде заниматься уже грех (хотя любви к этому делу все возрасты покорны), да и даже для Хоботова это был бы недостойный масштаб... В чём суть? В неистребимой привычке столь нелюбимой вождём мирового пролетариата прослойки крутить и не показывать? Это ломает всё впечатление от прочитанного. 

[марик]

Ну я так и предпологал, что кругом враги. Не читайте. Нисколько не расстроюсь. 

А что касается эксперта и историка то найти в империи станковича намеки на столь любимую рф может только эксперт. Вот чего там не было, так 90х годов. Но эксперты такие эксперты. 

[марик]

 

  Глава 12.

Мелкие неприятности.

 

 

— Какой смысл был сохранять СССР? — лениво спрашиваю после очередной рюмки. — Чтоб теперь опять держать войска у границ?

Майкл тоже насобачился обмывать сделки или у ляхов так и принято. У современных, понятно. Про прежних я прекрасно в курсе.

— Правильно было бы разделить на несколько государств, — кивает он, — поддержав национальных сепаратистов, но официально США не признавали только присоединение Прибалтики. Ими и ограничились.

Как мы съехали с разговора о фотках к политике, наконец договорившись о деньгах, я даже не заметил. На фоне остального мне эти денежки уже особо и не важны, но не отказываться же от идущих в руки. Не поймут.

— Удобный форпост для слежки и содержания воинского контингента. Уж слишком накладно вышло бы вводить войска. Хватало чем заняться и в Европе с Америкой.

— Это точно…

Интересно, слушают ли нас доблестные работники Как Где Бы, но откровенно говоря — плевать. Ничего они мне в ближайшее время не сделают. Шведская сделка изучается на самом высоком уровне, а биржа и вовсе вскорости заработает. Официально еще ничего не существует, а на личном уровне со мной уже договариваются крайне солидные люди и организации. Речь идет о миллионах. В смысле мой процент достигнет. Прямо начинаешь себя уважать.

— Разрушения и людские потери были огромны, большинство удобных портов пострадали и перебрасывать серьезные контингенты с техникой практически невозможно. К тому же непременно ожидалось бы сопротивление и трудно осудить местное население, борющиеся с оккупантами.

Дверь закрыта, а если Леночка старательно прислушивается, пусть хоть нечто новое доложит. Да, да. Я не сомневаюсь — время от времени просят написать о происходящем. Не одни, так другие. Никаких обид. Реально важное здесь не произносится.

— Мы б вели себя точно также.

Э… он ассоциирует себя с американцами, а не поляками. А тогда они были отнюдь не на стороне империализма.

— Добавились бы человеческие потери, — увлеченно продолжал Майкл.

Явно обдумывал идею. Может для статьи, а может опять же прошлое невольно заставляет на себя примеривать.

— Общее замирение территории СССР оценивалось аналитиками в пол миллиона погибших за пять лет и не менее двухсот миллиардов исключительно на военные действия. Скорее всего, первая цифра преувеличена, а вторая заметно уменьшена, ведь сохранение порядка потребовало бы дальнейшего присутствия. Было принято оптимальное решение, хотя и имеющее следствием поддержание не самого дружеского режима. Заметим, даже репарации не требовали. Что они творят на своей территории нам не важно. Ну, почти. Существуют определенные интересы, однако сейчас подробности излишни.

— Трубопроводы и нефть?

— В том числе. Да тогда их и не было, а продавал Союз не так много.  Будем откровенными, сегодня уже нет особой нужды в этом, поскольку благодаря сланцам США обеспечивают себя газом и нефтью полностью и даже поставляют в немалом количестве в Европу. Война, как бы это не звучало, заставила задуматься о самообеспечении и выходе из арабской зависимости. Шантаж такого рода мог ударить по США очень больно, а после Кубы президенты предпочитали дуть на холодную воду. Потому и ОПЕК до сих пор чистая говорильня.

Да и поддержка всевозможных диктатур тоже не случайна, подумалось. Лучше иметь дело с предсказуемым типом, даже если тот режет своих подданных регулярно. Можно даже простить всякие национализации, если продолжает поставлять нефть с газом бесперебойно и покупает у правильного продавца оружие. Совсем полного спокойствия не дает, но относительно тихо уже пара десятилетий. Здешних исламистов режут сами арабы, а иранский шах до сих пор сидит на троне. Положительно местная ситуация мне нравится много больше. И до полного апокалипсиса дойти не выйдет, и всевозможных войн намного меньше. Конечно, если не считать внутреннего террора. Но кто сказал, что после повешенья Саддама в Ираке стало меньше смертей? А здесь он сидит тихо. Старенький уже и неизвестно насколько сам управляет. Впрочем, тамошние интриги вне моей компетенции.

— Проще дать нечто советам для облегчения жизни и одновременно снизить давление нефтяных стран. Трубопроводы тоже часть дальней политики. Им они дают стабильный источник валюты, нам возможность влиять на цену. Хотя потребляют поставки европейские страны, трубопровод «Дружба» был достроен за наш счет и контролируем его мы.

  Майкл посмотрел на меня гордо, будто ему принадлежит основная заслуга в случившемся.

— Ох, — сказал смурнея, — мне надо бежать, а то не успею на выставку.

— Достижений народного хозяйства? — это я тонко шучу.

— Ты не слышал? Завод имени Дегтярева для народа устроил. Полный набор: модернизированный «Печенег-М», автоматический станковый гранатомет 40 мм, снайперские винтовки под патрон 8,61 мм и 12,7 мм. И венец всему, сбалансированный автоматы под 5,45 и 7,62 мм. Ну и всякие минометы с ПТРК.

— Не скажу про «Тюльпаны» с «Корнетами», сталкиваться не приходилось, но эти самые сбалансированные Калаши ничего особенного из себя не представляют. При стрельбе повышение эффективности, в смысле улучшение количества попаданий не больше 10% и до 300 метров. Хотя дальше обычно и не стреляют, гораздо полезнее использование современных прицелов: коллиматорных и ночных. Слава Богу, в последние годы додумались ставить на экспортных вариантах. А для армии до сих пор только у крутейших спецназов. И ладно, каким-то наркоторговцам и так сойдет, но они ж гонят на продажу государственным структурам которое десятилетие и похоже не подозревают хотя б о работах Хадсона в 20е годы прошлого века. Сбалансированная автоматика, реализующая концепцию компенсации импульса отдачи подвижных частей автоматики оружия при помощи противомассы достаточно стара. Как вперлись в Калаш, так до сих пор им и пользуются.

— И откуда познания?

— Ну что ты так смотришь? Для подобного не нужно быть великим специалистом. Достаточно интересоваться современным оружием. Как любой отслуживший имел дело с реальными образцами. Куча всего есть в специализированных журналах. Мог бы и слегка потрудиться, прежде чем писать статью на такую тему.

— Проконсультируешь?

— Еще скажи на условиях анонимности. Да плевать. Можешь хоть свое имя поставить под сказанным. Любой приличный любитель тебе про их стрелковку много чего расскажет. Есть, безусловно, разница с китайскими или болгарско-сербско-румынскими самоделками, но не настолько уж кардинальная, как верят Советы. А в Южной Америке сотая серия продается свободно. Иногда прямо на улицах. Откуда уж берут вопрос не ко мне. Официально исключительно Аргентине, Перу и Боливии продавали, без права передачи другой стороне. Реально картина другая. Это уж точно не чистое воровство со складов, слишком много на руках.

— Хм…

— Да все это знают, — отмахиваюсь. — Полагаю ничего не изменилось с моей службы. 

Свести что ли с Манглано? Уж кому-кому, как не ему, знать про левое оружие. Да, ну, Эмилио все равно ничего не расскажет. Он сейчас добропорядочный швед, хотя лично я не уверен про обрыв прежних связей.

 — Дегтяревцам бы акции выпустить где-то там, у латиносов, с руками оторвут.

— Ага, — кивает Майкл, — а потом чехи купят завод с потрохами.

Мы одновременно ржем. Юмор тут в том, что пару лет назад Česká zbrojovka Group SE (CZG) купили Colt Holding Company LLC. За всего лишь 220 миллионов долларов и за 1100 тыс учредительских акций покупатели получили 100% в "кольте", что позволяет им подгрести под себя производственные мощности в США и Канаде. Представители обоих компаний распинаются о том, насколько это объединение стратегически важно для обоих сторон и всё такое, но это не отменяет того факта, что фирма из маленькой страны, которую не все сходу найдут на карте, купила легендарных оружейников.

В Трехдневную войну, по неведомым причинам, основные мощности оружейных заводов в Чехии уцелели. Поскольку страна попала под восстановление западом, ее включили в общий торговый союз с немалыми бонусами. Со временем оказалось, что чешские машины и оружие заняли немалый кусок рынка. Автоматы, пулеметы и пистолеты стоят на вооружении НАТО и продаются в десятки стран. Вот так тоже бывает в результате кардинальной смены строя.

Он ушел, а я занялся своими скорбными делами. Ненавижу бумажную работу, но вечно приходится делать. Доверить постороннему дяде потенциальные миллионы и даже сотни миллионов? Нема дурных. А пока приходится внимательно изучать подробные справки кооператива «Астрея». В свое время пришлось даже искать в интернете. Фемиду все знают, а греческая богиня справедливости в стандартный набор школьных знаний не входит. Я тоже не особо разбираюсь в древностях. Вот разницу между саблей, шашкой и палашом с ятаганом легко объясню. А эти глупости…

Не важно. Назвали и меня не спросили. Главное, чтоб все юридически правильно оформили. Ну и солидный плюсик, о чем не все в курсе. Тамошние товарищи нередко из бывших ментов или даже прямо сейчас трудятся в прокуратурах и прочих МВД. Им навести справки по знакомству, за малую сумму, раз плюнуть. И да, эта контора крупно не любит как КГБ, так и армейских. Полной уверенности отсутствия внедренных быть не может, но лучше иметь инфу из разных источников.

Увы, на некоторых граждан и организации правильно иметь нечто заранее. Потому что чем дальше, тем сложнее за всем уследить. А доверять особо некому. Вот, например, мне под биржу русифицируют программы в центре научно-технического творчества при ЦК ВЛКСМ. Как выяснить они там очередные лозунги задвигают или реально работать собираются? Обогнуть или прямо послать не могу. Сверху намекнули. Ты через них делай, иначе… 

Не только по итогу, уже проплаченному. Нужно и документики правильно оформить, и людей просветить. Вот «Астрея» этим и занимается. А все программы на откуп не отдам, по любому. Можно для окончательного решения пригласить иностранцев. Да, все это деньги и снова деньги, однако я привык рисковать. Без этого ничего не получить. Особенно при нынешнем раскладе. То есть все подписи, печати и разрешения уже получены, даже помещение готово, но в чем смысл биржевой площадки без современной электронной системы. А ее еще требуется довести до ума.

Самое забавное, что мне старательно помогают со всех сторон, включая американское начальство. Получить доступ к советскому рынку дорогого стоит. Это ведь не только сырье, материалы и деньги. Гораздо важнее контакты. И пусть изначально она считается закрытой, то есть не любой придет, а брокер от конкретных предприятий, с разрешения очень высокого представителя власти — лиха беда начало. Мы уже принимаем заявки на куплю-продажу. Заводам нужно избавиться от товаров, неликвидов и запасенного сырья. Раз теперь не всю валюту положено сдавать государству, то потом можно использовать на покупку необходимого. Это уже не чисто бартер, когда обменивались представители. Настоящая торговля. Стабильный сбыт, особенно для добывающих производств. Стоимость тонны металла в Союзе и на Западе может различаться в разы, даже без учета неизбежного демпинга. А учредителям, то есть партии, людям в погонах и лично мне, всего-навсего 0,3% от заключенных сделок. Но даже одна десятая очень серьезно, когда речь идет о десятках и сотнях миллионов, проходящих через биржу.

Большие деньги у меня были неоднократно. И сейчас есть в родном мире. Но такой уровень это нечто новое и очень солидное. Эдак и до вмешательства в политику дойдет. Если не президентом США, так серым кардиналом при здешних руководителях. Тоже, своего рода, острые ощущения. То, что я люблю и зачем согласился. Нет, не убивать или грабить, а именно риск высокого уровня. Правда неплохо бы иметь запасной план, поскольку рано или поздно что-то обязательно пойдет не так, но на это у меня всегда есть дополнительная возможность. Надо лишь кое-что заранее предусмотреть. Соломки подстелить в виде приятного запаса валюты и документов. С этой стороны границы и с той.

Достаточно долго кручусь в этих делах, чтоб освоить кое-какие тонкости. Особых различий с прежним миром нет. Номерной счет создается, чтобы по нему невозможно было отследить хозяина. Для начала переводятся деньги в специализирующуюся на таких фокусах юридическую контору. Она регистрирует компанию-обманку. Пустышку. Затем все та же мутная контора назначает парочку Фунтов, зиц-директоров, которые тупо подписывают любые документы. Юридическая фирма идет в банк с радостным известием: вот новое замечательное предприятие, желающее открыть счет на предъявителя. Не на конкретного человека, а пароль или даже на компанию. Настоящий владелец имеет доверенность, подписанную зиц-председателями Фунтами и свободно распоряжается средствами, не светя личность. Насколько это законно? На грани. Серая зона. Но государство, не важно, США или СССР, потребовать что-либо не могут.

   Именно поэтому прекрасный сыр для советских товарищей. Некто уполномочен государственным учреждением, здесь скорее высокопоставленными сотрудниками данной организации, но зачем входить в тонкости, вступить в переговоры с банком по поводу открытия ряда офшорных счетов, посредством которых банк станет получать значительные суммы в твердой валюте и осуществлять выплаты согласно инструкции, которые будут передавать разные люди, сопровождая паролем, представленным заранее. Выплаты будут значительными, но не превышающими текущие суммы на счету, а кредит никогда не будет использован. Самое натуральное отмывание грязных денежек и потом невозможно привязать к источнику дохода. Любимый вариант наркоторговцев и спецслужб. Смак в том, что юридическая контора организована моими прямыми начальниками и контроль будет полный. Стоит товарищам попасть на крючок…

Я вышел на улицу уже когда стемнело, с трудом развязавшись с большинством бумаг. Пора заводить канцелярию. Невольно поежился. Зима закончилась, но еще достаточно холодно. Мир и покой в «Зеленой зоне», только немногочисленные прохожие и торчат на остановке советские люди из обслуживающего персонала. Освещение прекрасное и никаких темных углов.

 Что хорошо в СССР, отсутствие платных стоянок. Правда их, в принципе, не существует во дворах или возле зданий, однако это с успехом компенсируется малым количеством автомобилей. Не помню, чтоб хоть раз не удалось поставить с первой попытки возле нужного здания. Это вам не Нью Йорк, где на каждое освободившееся место со счетчиком бросается сразу пол дюжины машин. Если что, я про свой мир. В этом по перестроенному городу не очень-то ходил. Все на базе, да изучал локации изнутри на Кубе и в Уругвае. Мне и прежде там доводилось бывать и особой разницы не заметил.

Прямо передо мной остановилась машина. Здесь все ж не Мексика с Колумбией и из окна не угостили очередью, но ситуация сходу не понравилась и насторожила. Трое выбравшихся оттуда здоровяков тоже ничего приятного в памяти не вызывали. Сидевший на месте водителя обходил машину спереди, попутно перекрывая дорогу. Двое встали страхуя друг друга.

 Один из них сходу заявил:

— Пройдемте, гражданин в машину.

— Представьтесь, — отвечаю, шагнув назад. — А потом сообщите куда, зачем и по какому обвинению.

Он моргнул, на секунду растерявшись. Здесь не принято возражать властям и покорно идут, куда их зовут. Иногда с собственной веревкой, а уж точно с чувством вины. Любого советского человека ткни — в чем-то непременно виноват. Спер нечто на работе, спекульнул, на крайний случай ляпнул соседу невосторженное по поводу политики партии и правительства.

Ага, удостоверение показал в раскрытом виде на мгновенье. Ничего прочесть за эту секунду невозможно, однако печати и форма на фотке должны привести нарушителя в трепет. Не кто-нибудь, комитетчик. Одна беда, я не местный. Эти пугалки не по нашу душу. Ладно, машина без мигалок и они без формы, но все остальное ни в какие ворота. Иностранцев если берут, так красиво, с поличным и толпой народа, фиксирующего передачу секрета. К тому же у второго на руках характерный перстень-татушка. Для ментов или гэбэшников невозможно. Я не слишком разбираюсь в здешних признаках «синих», но он зону топтал и даже не пытался свести. Кто ж такого в кадрах держать станет. Ох, не нравится мне все это.

— Теперь садись, — сказал, считая долг исполненным.

Изо рта у него пахнуло неприятно. Наверняка зубы гнилые, а новые поставить все времени нет. Весь в трудах и заботах. Кстати, здесь у многих со ртом беда. Стоматология, в отличие от раковых заболеваний, в загоне.

— Шли бы вы ребята, пока не нажили себе неприятности на дурные головы, — говорю спокойно. — Я вам не советский подданный и без красивой бумажки от прокурора никуда не поеду.

И почему мне кажется, что в конце пути, если сделаю глупость сесть в это замечательное авто, меня ждут неприятные вещи вроде побоев и ныряния в Каму с камнем на ногах? А все вечная подозрительность. Прекрасные же люди! Вон, водила с рожей, которой пугать детей. Делали его топором, но очень небрежно.

— Куда ты денися, падла, — сказал тот, второй пассажир автомобиля, нависая. — Бабу твою прихватим и станешь шелковый.

Этому бы горилл изображать в кино. Мохнатый и руки мощные, как у обезьяны. А голова не слишком большая. Мозгов в ней нет. Иначе б хоть какой-то обоснуй прозвучал, а не угроза столь сомнительного свойства. Была б проверка от того же товарища Петрова, вели себя б умнее. Или нет? К сожалению, не вижу причин для давления. Я вел себя послушно, а чего надо и так знают. Эти парни не из системы…

Горилла сделал попытку ударить в ухо сбоку в голову. Чего-то подобного я ждал и вовремя ушел, сделав шаг назад. Перехватил руку и крутанул, безжалостно ломая сустав, одновременно со всей дури врезав острым носком ботинка продемонстрировавшему удостоверение по яйцам, прежде чем тот дернулся. Опять шаг назад и вбок, заслоняясь от кинувшегося на выручку приятелям водилы телами. Заработавший пинок в пах скорчился, свернувшись в клубок и тихо подвывал. Я человек мирный, но если бью, то максимально жестко, чтоб не оставлять за спиной. Вот обезьяноподобный, не смотря на сломанную руку, с рычанием поднимался. И взгляд не сулил ничего хорошего. Сильнейший пендель ногой в голову отправил его к машине, которая ответила недовольным грохотом от треснувшейся в крыло башки. Ничего, этот скорее пробьет черепом жесть, чем получит сотрясение мозга. Мало шансов на ее наличие при таком виде. Пусть я не сторонник Ломброзо, но такие типы крайне редко бывают лапочками.

Тут подоспел и шоферюга. Что характерно, в руке держал довольно внушительный ножик. Я окончательно уверился — правильно просчитал ситуацию. Не стал бы официальный кадр махать острой железкой. Достал бы табельный пистолет, в худшем случае или заблажил бы, что творишь с государственными людьми, задержан. А это ни в какие ворота.    

— Я тебя на ремни порежу, —  заявил самозваный герой внутреннего фронта, полосуя воздух перед собой.

Надо отдать должное, обращаться с ножом он умел. Не мастер, но чему-то учился. Только против старого фехтовальщика нужно чего повыше уровнем. Рука в карман куртки и наружу вышла уже с раскладной дубинкой. Резать не всегда удобно, а это подойдет и для подворотни. Щелчок и все сорок сантиметров готовы к употреблению. Он замер на мгновенье, прикидывая шансы и внезапно перебросил нож в левую руку, с выпадом. Молодец! Никак не ожидал, пришлось отскочить. Зато успел слева снизу по локтю. Холодняк звенит на асфальте, сразу следует второй удар и он валится мгновенно, как человек без костей. Мертвый. Кажется, перестарался, но рука набита на укол в горло и сдержаться практически невозможно. Не в этом теле. Привычка отсутствует. Движение рефлекторное, а вот руки не той длины. Да и дубинка острия не имеет, ощущения совсем другие.

А, плевать! Вопрос, что теперь. Наиинтереснейший. На остановке люди пялятся в мою сторону. Ни одна сука не попыталась голос поднять. А ведь не темный переулок, прилично охраняемая «Зеленая зона». Или все слишком быстро произошло, еще не сообразили? По любому сесть в машину и уехать не выйдет. В момент вычислят. Двое покалеченных и покойник, такое не замять так просто. Дело обязательно откроют. И посольство ничего не сделает. Чистая уголовщина, им стараться не с руки. Ну чё, кончилась твоя прекрасная здешняя жизнь? Уж садится в здешнюю тюрьму точно не стану. Или я важнее сейчас, чем парочка идиотов? Вот и выясним достоверно.

Извлекаю из кармана мобильник и набираю номер не общий, а очень конкретный. Пусть этим занимается на случайный опер, а товарищ Зайцев — дядя Леночки. Мы ж как раз в Московском районе, фактически это и есть «Зеленая зона», его прямая обязанность хранить спокойствие. Никакой гарантии помощи не существует, пусть он и будет с честными глазами уверять в участии, поскольку такие вещи могут решать исключительно выше, однако правильное оформление крайне важно. Ну, слава богу, когда трубку сняли и знакомый голос ответил, а то мог бы уже отдыхать дома.

Договорив, пару раз пнул по ребрам неугомонную гориллу, добавил в голову, оправляя в нирвану и лишь затем сделал пару звонков, предупредив в посольстве о внезапной неприятности. К сожалению, поставить в известность Женю о задержке не вышло. Она уже ушла, о чем мне и поведали в гардеробной. Собственно, ничего в том ужасного нет, далеко не всегда могу забрать после спектакля. Девушка самостоятельная и к тому же до моего дома два остановки, в отличии от ее блока, куда пилить с пересадкой минут сорок. А лежать в ванне с горячей водой она обожает. Да и пожрать у меня всегда чего-то найдется. Увы, телефон так и не поставили, все обещают. Мне он и не требуется, есть мобила, меньше всего нужно, чтоб трезвонили вечером насчет деловых встреч. Теперь сообщить невозможно. Полагаю, спокойнейшим образом завалится дрыхнуть, не дождавшись.

Вот с чем-чем, а с нервами у советских граждан замечательно. Стальные канаты. Все равно, телефон, в лучшем случае, один на этаж и дозвониться практически невозможно. Никто и не парится с поисками по моргам детей, неизвестно где шляющихся. Подумаешь, гуляют до глубокой ночи. В каком-то смысле и правильно. Вечный контроль создает инфантильных придурков, а не спокойствие.

В итоге, всю ночь, если не считать первоначального снятия показаний, проспал на диване в чьем-то кабинете. Павел Максимович отнесся предупредительно, не став приковывать к батарее наручниками и светить в лицо лампой. Даже телефон не отобрали и не обыскивали. Все было чинно-благородно и вели себя вежливо. И явно не из-за Леночки. Что-то опера сходу просекли при виде одного из моих крестников. Это было настолько явно, не требуется изучать дедуктивный метод, когда мент кричит: «Опа! Паш, глянь кого прибили!». Первое слово звучало несколько иначе и даже в моем будущем «Словаре необходимых для иностранца в СССР выражений» не содержится, поскольку нецензурно и всем известно.

Что характерно, кубинцы не появились. Луис должен сидеть на низком старте, однако пока не арестовали, лучше не соваться. Зачем показывать излишнюю заинтересованность. Вот когда начнут предъявлять обвинения и ввергать в узилище, тогда придет его время.

Поскольку охраны за дверями не имелось, я спокойно сходил в туалет и вернувшись, включил электрический чайник. Ничего съедобного найти в кабинете не удалось, а в закрытом сейфе вряд ли содержится колбаса. Разве чего спиртное. В принципе, имея инструменты и время, мог бы вскрыть это дешевое изделие, созданное если не в конце 19 века, то уж точно в начале 20го и с тех пор производимое для нужд советских чиновников без изменений. Этому я учился как раз в те года и до сих пор помню. Но проще поискать в столе ключ. Наверняка он там есть, но право же не хочется раздражать чрезмерной наглостью людей, от которых зависит будущее по такому мелкому поводу. Можно и потерпеть пока.

Хлопнула дверь и вошел Павел Максимович.

— Ну, все, — сказал со вздохом. Вид у него был изрядно помятый. — Лет пять назад сел бы как миленький за превышение необходимой обороны. Зато тогда если б подошли, так не грабить, а прямо грохнуть, как наймита империализма. А сейчас настали другие времена — можешь быть свободным.

— А дальше?  

— Ничего дальше не будет, — явно сдерживаясь, чтоб не материться, но заметно кривясь. — Тебя трогать не станут, разве вызовут в Большое здание еще раз допросить.

— При чем тут вояки?

А в голове сразу мой куратор с биржей.

— Надеюсь, трещать не станешь…

— Павел Максимович, я вам журналист?

— Недавно появилась банда, занимающаяся малым бизнесом. С точной наводкой, когда на руки поступает солидная сумма.

В самый цвет! У меня как раз лежат на работе толстые пачки. И в курсе об этом немногие. Подозревать Леночку или Глафиру Павловну неуместно. Они толком ничего не знают. Значит пошло с другой стороны. Надо с Найденовым очень серьезно побеседовать.

— Людей увозили, пугали жену или близких, получали серьезный выкуп и больше похищенных никто не видел. То есть — живых. Недавно одно тело нашли со следами пыток. Понятно, да? Вот иностранцев они прежде не трогали.

— Все равно этим должно заниматься КГБ, а не люди из «леса».

— Старший в банде как раз из конторы глубокого бурения. Мелкая сошка, но за ним кто-то стоять мог. Вояки очень хотят сварить свою «ведомственную кашку» и приласкать соседей. Особенно после недавнего.

Я молча кивнул. Может и правда. Убедиться никак. Произошедшее не замазать, но его можно так вывернуть! Главное меня не делают крайним, а какие мотивы — начхать.

— Хорошо хоть милицию не трогают, — сказал с заметным чувством облегчения Павел Максимович.

Нет, он не актер и не играет. Другое дело может и не знать полной подоплеки дела. И да, я немножко параноик. Только так и можно выжить веками.

 

[Владимирович]

Для постановки на очередь для улучшения условий требуется менее 9 метров жилья

в Минске было 6 в 80-х, хорошо живут после атомной-то войны, полагаю

[Magnum]

хорошо живут после атомной-то войны, полагаю

меньше народу - больше кислороду! 

 

[марик]

в Минске было 6 в 80-х, хорошо живут после атомной-то войны, полагаю

это очередная фига в кармане для выискивающих. А реально в разных городах было по разному где от 6 до 8. И 9 метров это как раз хуже. Для однокомнатной стандартная жилая площадь 16, для двушки 22. И простейший вопрос когда тебя поставят на очередь если у тебя чуток больше. 

 

 

[Vasilisk]

А реально в разных городах было по разному

 

 

Это верно.

 

например, в Ленинграде была слишком низкая норма занимаемой жилой площади для постановки на учет — 5,5 кв.м. Сложно было встать в очередь на предоставление жилья.

 

 

А потом внезапно выясняется, что норма даже меньше:

 

6.На учет принимались граждане(я перечисляю основные пункты без льготников):

а) непрерывно в течение 10 лет проживающие в Ленинграде с постоянной пропиской;

б)не имеющие жилой площади;

в)занимающие жилую площадь 4,5 кв.м. и менее на каждого проживающего

 

 

Это из официального документа:

 

«Правилам приема на учет и предоставление жилой площади в Ленинграде», которые действовали с 3 мая 1976 г. по 31 марта 1985 г. Правила эти были утверждены Ленгорисполкомом в соответствии с местными условиями.

Изменено 30 March пользователем Vasilisk

[Curioz]

хорошо живут после атомной-то войны, полагаю

Ну все-таки 60 лет прошло. В Германии намного быстрее отстроились, при том, что расселять надо было ещё миллионов 10 беженцев.

Да и то, постановка в очередь это ж ещё не выдача жилья прямо немедленно. И вылететь из очереди вполне было можно. 

Изменено 30 March пользователем Curioz

[Владимирович]

И простейший вопрос когда тебя поставят на очередь если у тебя чуток больше.

были у нас знакомые, у них квартира была двухкомнатная 25.5 : получали на трех, пока старший сын не женился, на очередь не ставили,

так что, по опыту и наблюдениям, никогда, полагаю

Да и то, постановка в очередь это ж ещё не выдача жилья прямо немедленно

мои родители стояли 18 лет

И вылететь из очереди вполне было можно.

можно, но не просто, полагаю

[ВИП]

Короче говоря, в деревне было лучше. Строй да пристраивай себе площади, лепи дополнительные комнаты по мере сил, и всë твоë личное. И ни о каких проблемах с квадратными метрами никто не слышал 

Мои деды так делали, все вокруг так делали, и размножались сколько угодно и жратва всякая была бесплатно и без талонов . Не понимаю отчего вообще тогда урбанизация происходила если в городах было, настолько хуже. 

[марик]

Не понимаю отчего вообще тогда урбанизация происходила если в городах было, настолько хуже. 

может на городской работе требовалось только 8 часов в день работать? 

[Vasilisk]

в деревне было лучше. Строй да пристраивай себе площади

 

Вроде бы в городском частном секторе, то бишь деревянных домах, площадь тоже не ограничивалась. Пристраивай себе сколько хочешь, лишь бы в двор влезало... Если, конечно, стройматериалы найдешь. Другое дело, что городская застройка постепенно расширялась и эти домики рано или поздно были бы снесены, а их жильцов бы переселили в многоэтажки, и они это знали. Но с учётом темпов городского строительства, на некоторых окраинах это бы случилось лет через полста, не раньше.

[Владимирович]

Не понимаю отчего вообще тогда урбанизация происходила если в городах было, настолько хуже.

Хорошо и даже замечательно,
Если ты потом домой съе.ешься обязательно!

Лучше Сектора не сказать, полагаю

[марик]

Глава 13

Охота и трофеи.

 

 

Сидеть тихо и долго в засаде дело привычное. Карабин на коленях. Сознательно не стал приобретать нечто работы иностранных мастеров с индивидуальными требованиями и золотой инкрустацией. Чистые понты, мне абсолютно лишние. Не на кого производить впечатление и незачем. Вполне хватит простого и надежного ТОЗа. Даже оптический прицел не стал устанавливать, хотя впарили в комплекте. На расстоянии в лесу максимум сто метров он без надобности. Да и не стану стрелять даже так. Если все пойдет нормально здесь всего-ничего, метров тридцать до дохлого оленя, запрятанного под мусор «хозяином» леса. Должен прийти. Обязательно должен…

Ничуть не удивился, когда где-то через час услышал фырканье. Это медведь «нюхтит». Палыч пихает в бок, напоминая о себе и отрабатывая жалованье. Я ругаться не стал, только чуток повернул голову, чтоб показать — не сплю и снова замер. Сейчас самый важный момент. Он пришел жрать и, хотя ничего не боится, старательно принюхивается. Нос для медведя крайне важен. Он способен найти падаль на немалом расстоянии, даже утонувшего в полынье лося. И если почует людей, наверняка, тихо исчезнет. Огромный зверюга способен пройти через кучу валежника тихо, как кот. А в эту пору они не кидаются на людей. Весной, только после спячки — случается. Но не в начале лета, когда жратвы вокруг полно.

Кстати, когда сыт, можно заметить еще одно немаловажное качество. Он охотно интересуется всем новым. Любопытство первая реакция на неясное явление. Именно поэтому могут подойти и потрогать пустую бочку или брошенные людьми вещи. И ничуточки не опасается железа или незнакомого запаха. Даже резкие звуки не всегда отпугивают, а привлекают. На самом деле, очень практично поступает. А вдруг это неизвестное можно сожрать. Правда он еще и подозрителен и по совершенно непонятным для человека причинам может ретироваться в любой момент. Иногда не догадаться в чем причина отступления. Счел вещь опасной или не понравился запах.

Двинулся… Шажок, еще один, уже решительней. Палыч дело знал туго и правильно определил место засады. Только вот показывать мне без надобности. Сам с усами. Одно слитное движение и выстрел, когда разгреб мусор и нагнулся, чтоб ухватить за ляжку оленя. Прямо в под лопатку. В голову, как большинство новичком, не стал бы палить и без предварительно лекции егеря. Бесполезно. Череп у него толстый и масса случаев, когда пуля не пробивает, а проходит по касательной, разъяряя зверя. тут-то он и броситься способен. Но с моим все в порядке. Рыкнул как-то жалобно и завалился мордой вперед.

— Похоже, все, — сказал Палыч, держа винтовку на изготовку.

Правильный проводник обязан страховать глупого охотника. Меня такие вещи не обижают. Ситуация реально опасная и, если б промахнулся и только ранил, могло повернуться по-всякому. Откуда ж ему знать, что на моем счету медведей десятки, а стреляю я регулярно с самых разных дистанций и оружия. В принципе, то мой хлеб, хотя и расслабился в последние годы жизни в СССР. Но карабин пристрелял на совесть. Не люблю незнакомое оружие, да и не с человеком дело иметь собирался. Медведи твари живучие.

— Ты силен…

— Проверь, — предлагаю.

— Я ж говорил, килограмм на двести потянет! — возбужденно говорит, подойдя.

Ну да, показывал он мне следы. 16 сантиметров — это уже матерый топтыгин. Вряд ли в ближайшей округе есть еще один. У каждого своя личная территория, разве медведица может забрести на чужой участок, но тоже не всегда.

— Охотничий участок у медведя до 400 квадратных километров, — говорил уже заметно поддавший Палыч следующим вечером, когда с трудами закончили, медведя разделывали, а шкуру сняли, и сели обмыть удачный выстрел.

Во что мне совершенно не верится, так в его простоту и открытость. Не резидент, безусловно, однако в прошлом чего-то имел серьезное. Когда топором махал, так в тельняшке. Меня в свое время неизвестно зачем заставляли таблицу с их расцветками учить. ВМФ и десантники — это понятно и всем известно. У подводников полосы черные, у пограничников зеленые. А вот кто сходу даже из советских товарищей, поделится к кому роду войск относится коричневый?  Спецназ МВД и МО. Когда-то создавались под одними начальниками, откуда и сходство. Потом разделились и есть для понимающего какая-то разница. Я ее успешно забыл за полной невостребованностью. А оказывается смысл был. Хотя, если служил в одном месте, это вовсе не означает отсутствия стука в другом. Да и не все ли мне равно, к какой части был приписан? Прекрасно знаю, напишет все подробно, когда попросят. Так и не собираюсь покупать самый важный егерский секрет. Он его сам охотно сдаст.

— Летом медведя берут на приваду, — потянулся он в очередной раз за бутылкой. — Дохлятину любит Миша, — уже известное. — В этих местах людей почитай нет…

Я отметил мысленно, что лагерь в паре десятков километров у него не для человека. Там, видимо, зверообразные существа находятся. Кстати, не удивлюсь, если так и есть. Режим усиленный, по идее рецидивисты с тяжкими преступлениями. Хотя сидел в таком один мой бывший преподаватель за антисоветчину. Обменяли его на шпиёна лет десять назад. По мне зря. Тоже алкаш и неизвестно насколько правду говорит. А пользы от него никакой. Уголовный жаргон изучать мне не требовалось.

— Буренки по лугам не бродят, — разве у меня, хе, хе… Ты что? — спросил с изумлением, обнаружив водку в моем стакане. — Даже не употребил?!

— Иностранцам столько не выпить, — говорю честно, — мы всего парочку дринк, — показал пальцами грамм двадцать, — и с ног валимся.

— Привычки нет, — понимающе кивает Палыч. — А говоришь почти нормально. Я однажды тоже хорошо наклюкался и заговорил по-немецки. Так-то кроме «хенде хох» и «хальт» ничего не знаю, в школе нам вбивали аглицкий…

Так и произнес. Я все понять не могу, он Швейка изображает или реально такой болтун. Полагаю, народу здесь бывает немного, да еще и постоянно одни рожи с высоким начальством. Скучно на кордоне, вот и обрадовался свежему слушателю. Только у меня уже уши вянут от баек. Половина явное вранье, я еще не забыл, как охотятся и медведей в свое время брал в одиночку. Но да, летом лучше всего сидеть недалеко от заломанной коровы. Обязательно топтыгин придет доедать. А в остальном, хоть пиши с него книгу «Особенности национальной охоты». Никуда ведь не пойдут высокие гости после подобного возлияния. Разве до заранее привязанного зверя, метрах в ста. Дальше ноженьки не понесут.  

— И что смешно, прибалты с финнами понимали мой фашистский. Нормально объяснялся.

— Ездил за границу? — делая наивные глаза, уточняю.

— Ну, что ты. Они сюда. Ты думаешь, первый у меня на участке?

Точно знаю — нет. Собственно, поэтому и напросился. Выбить лицензию на охоту для иностранца проще-простого. Плати валюту, причем совсем не хилую сумму и тебя обеспечат хоть медведем, хоть мамонтом. Но меня интересовал данный район и чтоб не ходила сзади толпа. Хочу быть Алланом Квотермейном, заявлял при каждом удобном случае. Как ни удивительно, многие знали кто это. «Копи царя Соломона» в любой советской детской библиотеке имеются. А вот про охотника Теодора Рузвельта, Фредерика Селуса или Бернхема, бывшего руководителя настоящих скаутов, в СССР не подозревали. Попасться на несуществующих фактах я не боялся. Все они прославились в конце 19-начале 20 века.

Сложность, что нельзя прямо сказать хочу в этот район. Из самых лучших побуждений норовят сделать наилучшее предложение. Хочешь тигра или настоящего дикого кабана? Легко! Только лететь в противоположную от нужного мне места. Нет, ребята. Я всякой экзотики навидался по Южным Америкам и желаю в нормальный лес. Без джунглей и прочих муфлонов. На Урал не прошусь, там повсюду закрытые зоны, а вот сюда, в Карелию — нормально. Погуляю недельку, завалю медведя и домой.

Может быть, попросись куда северней, мне б вежливо отказали. Помимо пограничников там полно всяких воинских частей и все ужасно секретно. Но в здешних местах нет ничего. Совсем. До войны все уезжали в Ленинград, а после район настолько пустынен, что официально относится к незаселенным. Нет, какие-то деревеньки и пару лагерей, занимающихся рыбной ловлей и лесозаготовкой имеются, но на квадратный километр в среднем приходится 0,1 человека. Ближе к дорогам аж 0,4 людины. Даже не столько сваливают, сколько тихо вымирают. Молодых практически нет. И дело вовсе не в радиации. Если не соваться в хорошо известные места ничего ужасного.

При этом, не сказать, что совсем нищие. Втихую мотаются в бывший Ленинград и разживаются там вещами. Город давно не существует, что атомной бомбежкой не снесли — вывезли. Одни развалины. И по ним шарились лихие люди, которых вполне могли пристрелить патрули закордонников. Они сами не любили заходить туда и из-за радиации, и из-за таких личностей. Друг друга заваливали на раз, потому что дело насквозь противозаконное и боялись, что вынесут «горячие» предметы. Когда ничего нет, охотно возьмут любую полезную вещь. Потом покупатели и их соседи перемрут. До сих пор гуляет фольклор на эту неприятную тему. Не удивлюсь, если целенаправленно слухи пускали. Это ж не только в Ленинграде и Москве происходило.  

То есть так оно было прежде. На самом деле ничего ужасного с радиацией. Лет через тридцать снизилась до практически нормального уровня. Да и тогда ходили со счетчиками и прекрасно знали куда соваться нельзя. Это, кстати, не обязательно эпицентр взрыва. То ли ветер дул порывисто, то ли и в городе нечто имелось сомнительное, но легло пятнами. Иной жилой микрорайон фонил жутко, а завод почти не пострадал. Порт — да, его вынесло сурово. До сих пор из-под воды торчат ржавые куски кораблей, а парочка далеко на берегу. Выкинуло.

Давно все более или менее ценное, или вывезли, или сгнило. Даже сохранившиеся здания опасны. Могут обвалиться в любой момент. Мало кто туда ходит. Нечего искать. Мутный промысел умер быстро, хотя отголоски легко найти в «Пикнике на обочине». Только в реальности артефактов не находили, как и мутанты не размножились. Если и появлялись уродцы, долго они не жили, а по некоторым оговоркам избавлялись от них сознательно еще в роддомах. Дополнительная нагрузка на здравоохранение в тот момент в Союзе не требовалась.

— Пойду, проветрюсь, — говорю, поднимаясь.

Ноги шли не вполне твердо, хотя зигзагов не изображал. Какой смысл притворяться, когда натурально набрался неплохо. На ночном ветерке чуток полегчало. Постоял, прислушиваясь. Лес спал, но не спят его обитатели. Городской шум и свет отсутствует и постоянно где-то рядом шуршит. Пролетела птица, не иначе сова, мелкая живность вроде полевки замерла. А потом снова зашебуршилась. Отвык я от этого. Как и от рыбалки здешней. Это где ж такое бывает, чтоб за час штук сорок приличных форелин достать на обычную удочку. Палыч обещал с собой дать копченную. Почему не угостить натуральным деликатесом знакомых. А медведь… Жалко беднягу, но как без этого. Разделали днем, давно этим не занимался и запарился. Пусть егерь шкуру выделывает. Возни до черта, будет ему занятие, пока хожу с ружьем по округе. А то ведь просто снять — это для дураков. Пока довезешь, завоняется и станет жесткой. Только на выброс. За мои деньги обязан постараться.

Участок у Палыча огромный, за восемьдесят тысяч гектаров. Есть где разгуляться и чем заняться. Он только хмуро глянул и не стал снова предлагать сопровождение. Видать и у него голова не железная, после вчерашнего хочется спокойно посидеть. А следить за мной не имеет смысла. Не через границу же намылился. Так, побродить в одиночку пару дней. Отдохнуть от людей и полюбоваться на природу. Всем, кто желал слушать, прожужжал уши, как устал и мечтаю отдохнуть диким туристом.

Искать меня, потерявшегося, точно не потребуется. Кроме карты, компаса и спутникового телефона есть еще «жучок» в рюкзаке. Может и не один. Мне абсолютно по барабану. Лишь бы сзади с биноклем не таскался. А то придется ложить насмерть, чего крайне не хочется. Ну я егерю тоже подсадил «клопика». Простейшая вещь, но если болтаться рядом станет — узнаю. А в толпу народа, заглядывание через плечо в любой момент, не верю. Я ж все делаю открыто. Хотя минимальный шанс на провал имеется. Всегда есть и риск входит в правила игры.

Так что демонстративно взял пару банок тушенки, хлеб, копченую рыбину из запасов хозяина, чуток крупы, сахара и чая, запасную одежду, котелок, топор и малую саперную лопатку. Повесил на плечо карабин и бодро зашагал по утреннему холодку вдоль речки. Потом свернул. Тропа, как всегда с пробитыми животными, шла не прямо, а по пути наименьшего сопротивления, временами излишне петляя. Торопить было особо некуда. На спутниковых снимках, ты плати и продадут что угодно, шестнадцать километров до цели. Тихо, спокойно, без излишнего азарта за сутки доберусь.

На место, как и планировал, вышел с утра. Требовалось время осмотреться и на поиск. Лесок противный. Я не люблю осину и не потому что в дурацких фильмах и книгах предлагается вампиров именно колом из этого дерева убивать. На меня действует не больше любого другого. Нет, если поленом со всего размаха дать по башке, можно и помереть. А вот каких-то особых свойств не обнаружил, сознательно экспериментируя. Одно время всерьез пытался изучать. Ничего не добился. К нечисти точно не имею отношения, в церкви вхожу спокойно, святая вода не обжигает и серебро тоже не мешает жить.

Нелюбовь к осине выросла из иного. Сырость и гниль вечно заводятся в таких местах. Даже летом высушить землю солнце редко успевает. И вечно в сыром перегное и прелых листьях держится вода. Даже грибы гниют. Ступишь спокойно на вроде бы твердый участок земли, а лист скользит и недолго ноге подвернуться. Иной грохнется со всего размаху, а под грязью еще и камень к его услугам. Бывало не только синяки, но и переломы у неосторожных случались. Это сейчас просто —  позвонил в службу спасения. Тысячелетиями такое происшествие могло привести к гибели одиночки. А я всю жизнь оставался одиноким, даже имея семью. И уж по лесам в свое время набегался. Еще индейские войны застал.

  Эмилио так и не рассказал в подробностях, как он выбивал из старика информацию, откровенно говоря, без надобности. Но после очень долго изучал спутниковые фотографии на предмет нужных примет и выбрал здешнюю локацию. Ну, что сказать? Дорога рядом, по ней и сейчас изредка ездят. Грузовик правильной марки, уж не знаю, как это определяется по сгнившим деревянным деталям, остаткам ржавчины и вросшим по кабину в болотистую землю уцелевшим железкам. Напарник уверял — оно. Плюс еще парочка деталей, как гранитный валун и просматривающаяся островерхая сопка. Или она здесь как-то иначе называется? Плевать. Главное ориентиры не из способных исчезнуть от времени. Но и найти нелегко нужную точку. Эмилио явно проделал немалую работу. Вот с призом пока сложно.

Спокойно перекусил, изучая местность. Никто сюда не заходил много лет. От дороги поляну не видно, да и место промозглое, в низине. Чуть в сторону и под ногами хлюпает. Даже сидеть от сырости противно. Мысленно разбил на сектора. Клад должен быть не дальше 200 метров и точно не под машиной. Это Эмилио подчеркивал. Значит туда в последнюю очередь. Тащить металлоискатель на кордон было б крайне глупо. Палыч не такой идиот, чтоб не понять. А в вещи он слазил, я убедился, оставив сторожок. Ничего не взял, однако нездоровое любопытство проявил наглядно. Но нынче времена высоких технологий. Существует покупное приложение для андроида, которое определяет наличие металла в земле, измеряя значение магнитного поля. Тут важно, что не только пищит, но и показывает приблизительный вес плюс-минус лапоть. Консервную банку с ломом не перепутает. Убедился наглядно. 

Ну что ж, до вечера времени полно, можно и заняться поиском того не знаю что, в почти верном месте. Мне не привыкать участвовать в авантюрах. Юрий Романович ничем не помог. В доступных ему архивах ни о каких брильянтах, эвакуированных из Ленинграда речь не шла. Но как он заверил, могло быть абсолютно что угодно. В первый же день накрыли порт и большую часть военного флота. На местах происходил полный бардак. Никакого управления и отчетности не существовало. Уцелевшее начальство драпало со скоростью звука вперед собственного визга от радиации и бомбежек. Остальные тоже разбегались во все стороны. Какие там бумаги, хуже, чем в 41м.

С другой стороны, точно известно: большая часть коллекций Эрмитажа работниками была спасена. Хотя, по слухам, кое что не выставляется с тех пор, поскольку изрядно фонит. В любом случае, не все бросили. В отличие от Государственного русского музея. Причем некоторые картины и иконы, числящиеся в его коллекциях, до сих пор всплывают и не только в антикварных магазинах, но и на Западе. Понятно, не «Последний день Помпей» с «Запорожцами» или «Бурлаками». Хватает менее известных, принадлежащих тем же художникам. А иконы и вовсе не для советского простого человека. Он в них ни черта не понимает и запросто отдаст Богоматерь 14 века за пару-тройку бутылок водки. Если что, не понаслышке знаю. Приходилось сталкиваться.

Ходить пришлось долго, отмечая мелкие предметы на будущее колышками. Однажды всерьез начал копать, но быстро понял, что это остатки неразорвавшейся бомбы второй мировой. Хорошо уже прогнила и на мои постукивание не среагировала. Приятного мало, выскочил из намечающейся ямы, как ошпаренный. После обеда энтузиазм окончательно угас, да и шел уже заметно дальше обещанного радиуса по расширяющейся спирали. В пересохшее почти болото лезть не хотелось абсолютно, однако добросовестность победила. И на четвертом шагу телефон возбуждено затрещал. Грязь, слежавшийся за десятилетия мусор и все те же сгнившие листья пришлось разгребать прямо в воде.

Сначала обнаружились три покойника. Точнее отдельные кости и два целых черепа, один неизвестно куда потерялся, но бедренных костей никак не может быть пять на двоих. Там еще присутствовали детали от трех АКМ, на удивление неплохо сохранившихся, так что вряд ли ошибка. Понять кто они такие не представлялось возможным. Одежда исчезла, документы, если и были, тоже не нашлись. Но уже тепло. Калаши — это не война с немцами. Более поздние трупы. Как бы не те самые, о каких старик болтал. Но их вроде больше должно быть? Опять не слава богу.

Я было подумал, что магнитомер вопил с автоматов, но когда убрал в сторону, он не успокоился. Я уже все равно перемазался с головы до ног, даже в сапоги попала вода с грязью и останавливаться не стал. С азартом ковырялся еще минут двадцать, прежде чем лопатка стукнулась о нечто твердое. Еще сорок минут усилий, причем время не замечалось и зарытые в 1962году вещи оказались в моем распоряжении. Патронный ящик сгнил и только угадывался в мокрой почве, а вот цинки сохранились. Даже проволока с пломбой на месте. Весили они килограмм по тридцать, не считая налипшей земли и вытащить одному не так просто.

Что делают нормальные люди, когда их бьет золотая лихорадка? Правильно! Вскрывают коробку и смотрят, давясь от жадности. Я сначала помылся, переоделся, перекусил и лишь затем воспользовался ножом. Внутри все было плотно забито коробочками, мешочками, футлярами. Больших золотых блюд и кубков не оказалось, но хорошо хоть не коробки с патронами, чего заподозрил. Вода внутрь не попала, но все это слежалось и слиплось за десятилетия. Вытащил первую попавшуюся шкатулочку и с трудом открыл. Уж точно первый касаюсь с Трехдневной войны. Внутри куча упаковки, оберегающей от ударов. Предмет завернут тщательно и пришлось довольно долго очищать. Потом уставился на приобретение слегка обалдев.         

Вот в чем, а в антиквариате и драгоценностях разбираюсь профессионально, хотя стараюсь не показывать. Где по-вашему хранит сбережения очень долго живущий? В банке? Ага, приходилось обжигаться, когда крайне респектабельные лопались в кризис. Или деньги не возвращали по самым разным причинам от бегства директора, до войны и дикой инфляции. Увы, бумажные могут попасть под очередную конфискационную реформу, серебряные и золотые монеты сознательно портит государство, акции становятся мусором, землю делят восставшие или забирают оккупанты. Остаются вечные ценности — камни и золотые изделия. Можно и просто слитки, но после фокуса Рузвельта с запретом частного владения и это стало опасным. А уж про серебро вспоминать не хочется. Убил бы президента Кливленда за его выкрутасы.

 Так что никаких сомнений не имелось. Самое натуральное розово-лиловое яйцо Фаберже, причем считающееся давно утраченным. Не так давно одно из них было продано за 33 миллиона зелененьких. Тоже случайно найденное, правда в Америке. Купил человек в магазине за 14 тысяч понравившуюся золотую вещь, стал изучать в интернете подобные изделия и заработал уйму денег, за отсутствие лени.

Осторожно упаковал назад в коробку и открыл мешочек, высыпав на куртку кучу монет. Никакой системы не обнаружил. Статеры, куфические дирхемы, монеты античной Греции, византийские, аббасидские, какие-то восточные то не то Индия, не то Китай с неизвестными мне иероглифами и буквами. На закуску Елизаветинский золотой и Константиновский рубль. Общего у них только материал и редкость. Две сотни монет тоже потянут на несколько миллионов. А таких мешочков больше десятка. Добрых два десятка килограмм. Даже если во втором цинке серебро — дикие суммы стоит.

Кроме монет в очередной лакированной шкатулке как бы не индуской работы времен эллинизма, судя изображениям богов, нашлись те самые бриллианты, заставившие сделать стойку Эмилио. Множество тщательно завернутых ограненных камней. Некоторые очень крупные. И не удивительно. Второй случайно проверенный камень оказался желтым «Флорентийцем». Один из самых прославленных в европейской истории, украденный в 1918г и вроде бы распиленный. Тут никакой ошибки. Прямо на коробочке этикетка с соответствующей надписью на чистом русском языке без малейшего признака инвентарного музейного номера и весом: 137,45 каратов. Кстати, ни у одной вещи и не было атрибуции. Похоже не выставлялись, в запасниках лежали. А их сотни, если не тысячи. Часть вставлены в изделия. Я даже пересчитывать не стал, потому что признал одну вещь из хорошо известного списка королевы Марии.

Румынское золото. То самое, переданное во время первой мировой Российской империи и зажиленное большевиками. История там крайне мутная. Что-то вернули после второй мировой уже народному правительству, многое пропало в самом начале. В 20х Лев Каменев кое-что продавал в Европе и это всплыло. Что конкретно так и не отдали никто толком не знает. Похоже именно мой клад. Хотя какая разница! Сдавать находку чуждому мне государству за 25% от веса точно не пойду, рассматривая золотые серьги с миниатюрными дельфинчиками, с изумрудными глазками, подумал. Я все ж специалист по более поздним временам, но это пахнет греческой работой до нашей эры. Где-то 1-2 век навскидку. Они легкие и стоят не больше обычного кольца по весу, если не знать насколько древние. Жене подарю. Должен привести подарок из дальних краев, если жду нормальных отношений. Тут важна не стоимость, а отношение.

Ладно, дело к вечеру и первый контрольный срок. Надеюсь клад без меня никто не найдет. Сначала проверка. Поднимаюсь и прихватив карабин выхожу к дороге. Метров триста на юг к кривому раздвоенному дереву по обочине вдоль разбитого в хлам асфальта. Уверенно заявляю: его чинили всего пару лет назад, засыпая ямы. Если приглядеться, можно заметить разницу в цвете. Но ездят тут не часто, хотя и случается. Совсем мертвая дорога мне без надобности, машины должны хотя б изредка мелькать, иначе пришлось бы делать изрядный крюк. Дурной собаке десять верст не проблема, но мой клиент вряд ли привык ходить по лесу.

 Шел я совершенно открыто, даже не пытаясь крутить головой. Правда крайне удивился, когда сдавленным шепотом окликнул. Все ж рассчитывал, в лучше случае, на завтра. Торопится, товарищ перебежчик.

— Все нормально! — говорю, уверенным тоном, изучив на наличие жучков и сигналки его самого, а также машину. Да и не верю в столь замечательную работу КГБ. Он реально сдал важнейшую информацию и ее уже поверили. — Никто за вами не гонится.

Уж на километр пустой путь видно невооруженным взглядом.

Легковушку он загнал в кусты и вряд ли кто обнаружит в ближайшее время. По мне лучше б нашли местные гопники, разобрали или утащили. Но это уже излишнее усложнение, которых и так в данной ситуации чересчур много. Это долбанное ЦРУ категорически отказалось вывозить человека, предлагавшего сдать «КремнийМ». Нет у них якобы подходящих каналов. При этом от меня требуют обеспечить. Вдруг с этого можно еще чего интересное выдоить, пока не вышли на утечку советские контрразведчики.

Мне его жалко? Нисколько. Сам полез в дерьмо. Нашел с кем связываться. И все ж с ним работал я и не люблю сдавать своих людей. Может слово честь давно забыто, но про себя предпочитаю думать хорошо. Я вышел на собственное начальство и предложил красивый вариант. Правда про стрельбу в двух зайцев не поделился. Представил, как работу с агентами. Биография Эмилио им не понравилась, но история про вывоз антиквариата, приобретенного частным образом всех устроила. Когда человек не по доброте душевной, а из меркантильных соображений нарушает закон — это удобно и понятно. Главное на той стороне не возникнет вопросов по поводу груза. Их волнует только один человек и его документы. А если собьют меткие борцы с воздушными нарушителями, так контрабандиста и к разведкам история отношения не имеет. Они останутся чистыми.  

— Совсем без вещей?

Рюкзачок у него чисто для видимости и даже на вид ничего там больше трусов и банки консервов нет.

— Вы сами сказали лишнего не брать, — блестя лихорадочно глазами шепчет. — На той стороне все можно приобрести.

— Все так, — соглашаюсь и достаю спутниковый телефон.

Законектился Эмилио сразу, не иначе сидел, глядя на аппарат, в ожидании.

— Это я. Бумаги подписаны, осталось переслать.

— Точно?!

— Прекрасные условия.

— Специалист прямо сейчас отправится, — прохрипел из Швеции собеседник.

Одно дело верить в клад и совсем иное услышать про его существование. Интересно, насколько обещания выполнимы.  

— Ну, спешить-то без надобности. Я в лесу. Отдыхаю. Как вернусь вышлю.

Если не идиот, еще не забыл условную фразу. А для внезапно слушающих, без разрешения, ничего странного не звучит. Для него предупреждение — не лезть продавать. Не знаю есть ли у него соответствующие знакомства, но мне проще выйти на нужных людей и продавцов. Может здешние меня не помнят, но я все ж вышел на контакт с еще одним своим отражением, когда вживался в Южной Америке. Для него это просто организовать. И пусть процент немаленький, зато не в ломбард сдавать по цене в десять раз меньшей.  

— И еще, — произнес незапланированное, — Эмилио — это очень крупный проект. Мне крайне не хочется быть отодвинутым и обманутым. Через пару дней я буду в Швеции, конкретно обсудим дальнейшее сотрудничество.  

— Я понял.

— Ну? — жадно спросил ничего не понявший на испанском человек, заглядывая в лицо.

— Теперь ждем, — объясняю. — Только нужно пройти к поляне, где сядет самолет.

— В темноте?

— Есть способы для современной авиации.

Объяснять, что в нужных местах оставил знаки специальной краской из баллончика, в котором два отделения и не зная куда нажимать, второе сроду не обнаружить, зато в правильных очках ночью прекрасно видно место посадки, не считаю нужным. Лишняя информация. А вдруг вляпаемся.

— А если не прилетит? — интонация жалобная.

— В крайнем случае вернетесь домой и будете жить, как ни в чем не бывало до новой возможности. Мы ведь не случайно ждали отпуска.

Он машинально кивнул.

— Я боюсь…

— Прилетит. Там настоящий профессионал.

Разве может быть иначе, если решился на такое…