Без Сахарной свеклы.

[Darkling]

Собственно суть темы в названии. 
Что если в случае каких то мутаций получении сахарной свеклы станет невозможным.

[komo]

Это как ? если имена свекла, то будет сахарная морковь или турнепс, либо реп или редис . В крайнем случае начнут гнать сахар из картофеля .

[digger]

Сахар есть везде, чтобы 0% сахара во всех корнеплодах и невозможно его увеличить - сильно альтернативная биология.

[seg49]

В топинамбуре больше сахара  чем в свекле...

[Звёзды Светят]

Мир виноградного сахара?.....

 

[Darkling]

Это как ? если имена свекла, то будет сахарная морковь или турнепс, либо реп или редис . В крайнем случае начнут гнать сахар из картофеля .

Вообще у меня основной идеей было сохранение статуса Карибских колоний и Бразилии как наиболее прибыльных.

[VIR]

Ничего себе. А из чего же народ первач гнать будет. Из табуретки?  По рецепту Остапа?

[sanitareugen]

На тростниковый сахар приходится, по одним источникам, 80%, по другим 88% мирового производства, на свекольный, соответственно, 12%-20%, так что радикальных изменений не случится. Вероятно, будут пытаться найти другие сахаросодержащие растения. Возможно, расширят производство финикового и пальмового сахара, но они тоже тропические. Так что скорее топинамбур (который селекцией реально довести до уровня сахарной свёклы), клён (кленовый сахар вполне производится), сорго (правда, оно теплолюбивое, но всё же не тропическое). Несколько замедлится развитие сельского хозяйства во Франции, Германии и России (особенно в плане перехода к капиталистическому способу производства). Кроме того, могут внедрить гидролиз крахмала (производимого из картофеля).

[NuclearJazz]

Вообще у меня основной идеей было сохранение статуса Карибских колоний и Бразилии как наиболее прибыльных.

Вот здесь это самое интересное. У Франции по итогам Семилетки отберут Гваделупу, Мартинику и Гаити, но Канаду оставят?

[Сеня]

Глава 1. Тирания молекулы: Непреодолимая пропасть между сахарозой и глюкозой

В основе глобальных изменений, о которых пойдет речь, лежит не политика или экономика, а фундаментальная химия углеводов. Ключевая ошибка при поверхностном анализе — предположение, что «сахар есть сахар». В действительности, мир тростника и свеклы и мир крахмальных суррогатов разделены пропастью на молекулярном уровне.

1.1. Химическая и физическая сущность различий

• Сахароза (C₁₂H₂₂O₁₁): Молекула, получаемая из тростника и свеклы, является дисахаридом, состоящим из двух прочно связанных моносахаридов — глюкозы и фруктозы. Эта структура придает ей уникальные физические свойства. Главное из них — высокая способность к образованию упорядоченной кристаллической решетки. Именно это свойство позволяет получать твердый, сыпучий, стабильный при хранении продукт. Он негигроскопичен (не впитывает влагу из воздуха), легко дозируется, транспортируется и хранится годами.

• Глюкозный сироп («крахмальный сахар»): Продукт, получаемый путем гидролиза (расщепления) крахмала из картофеля или зерна. Технология его получения была открыта в нашей реальности в 1811 году русским химиком Константином Кирхгофом. Этот продукт представляет собой не чистое вещество, а смесь, состоящую преимущественно из моносахарида глюкозы (C₆H₁₂O₆), а также мальтозы и других олигосахаридов. У этой смеси практически отсутствует способность к эффективной кристаллизации. Результатом производства всегда является вязкая, густая жидкость — патока. Она гигроскопична, нестабильна при хранении (склонна к брожению) и неудобна в транспортировке и дозировании. Сладость глюкозы составляет лишь около 70-75% от сладости сахарозы, что требует ее большего расхода для достижения того же эффекта.

1.2. Кулинарный и технологический диктат

Эти физико-химические различия транслируются в непреодолимые технологические барьеры в пищевой промышленности и кулинарии.

• Структурообразование: Сахароза — не просто подсластитель, а важнейший структурный элемент. Ее способность образовывать мелкие кристаллы лежит в основе помадок и глазурей. Ее способность стабилизировать взбитые белки делает возможным создание безе и меренг. Ее способность образовывать твердую аморфную массу при нагревании и охлаждении (карамелизация) является основой леденцов, грильяжа и карамели. Ничего из этого невозможно достичь с помощью глюкозного сиропа.

• Консервация: Сахароза является превосходным консервантом. В высоких концентрациях она создает огромное осмотическое давление, буквально высушивая микробные клетки. Это позволило создать целую индустрию джемов и варений. Глюкозные сиропы обладают этим свойством в значительно меньшей степени.

• Вкус и цвет: При нагревании сахароза карамелизуется, давая характерный аромат и янтарный цвет. Глюкозные сиропы вступают в реакцию Майяра с аминокислотами, что дает совершенно другой, скорее «печеный» или «хлебный» привкус и бурый цвет.

Таким образом, мир без сахарной свеклы оказался заперт в технологической парадигме, где существовало два принципиально разных типа сладости: элитный, дорогой, импортный, функциональный кристаллический сахар из тростника и массовый, дешевый, местный, но неполноценный и нестабильный глюкозный сироп. Эта дихотомия стала тем фундаментом, на котором выстроилась вся последующая история.

Глава 2. Континентальный ответ: Экономика картофельного сиропа

Столкнувшись с «сахарным голодом» во время Наполеоновских войн и последующей дороговизной колониальных товаров, континентальная Европа не осталась бездействовать. Наука и промышленность ответили на вызов, но ответ был продиктован доступным сырьем и технологиями того времени. Двигателем новой индустрии стал не корнеплод, богатый сахарозой, а клубень, богатый крахмалом.

2.1. Сырьевая база: триумф картофеля

Выбор пал на картофель по нескольким причинам. Он давал максимальный выход крахмала с гектара, был неприхотлив к почвам и уже широко распространен в Северной Европе. Таким образом, в альтернативной реальности произошла вторая «картофельная революция»: из еды для бедняков и корма для скота он превратился в стратегическое промышленное сырье, «коричневое золото» континента. Были выведены специальные технические сорта с максимальным содержанием крахмала.

2.2. Технология: простота кислотного гидролиза

Промышленный процесс получения патоки, основанный на открытии Кирхгофа, был обманчиво прост и не требовал тех инженерных чудес, которые были необходимы для свеклосахарного производства.

1. Получение крахмала: Картофель измельчался в кашицу, из которой водой вымывался крахмал.

2. Гидролиз: Крахмальную суспензию нагревали в больших чанах с добавлением разбавленной серной кислоты, которая выступала катализатором, расщепляя длинные молекулы крахмала на короткие молекулы глюкозы.

3. Нейтрализация и очистка: Кислоту нейтрализовали мелом, а получившийся сироп фильтровали через угольные фильтры для удаления примесей и осветления.

4. Уваривание: Сироп сгущали в выпарных котлах до нужной консистенции.

2.3. Промышленный ландшафт: заводы-«сироварни»

Вместо сложных комплексов свеклосахарных заводов, требовавших диффузионных батарей, сатурационных котлов, вакуум-аппаратов и высокоскоростных центрифуг, промышленный пейзаж Европы покрылся сетью более примитивных «сироварен». Это были химические производства, чей технологический потолок был значительно ниже. Они не создавали спроса на сложное машиностроение, точную механику и автоматизацию процессов в той же степени, что их аналоги в нашей реальности.

Конечным продуктом был «Kartoffelsirup» (картофельный сироп) — густая, тягучая, темноватая жидкость с характерным привкусом. Он стал топливом для рабочего класса, источником дешевых калорий, но одновременно и символом технологического и потребительского компромисса.

Глава 3. Материальные последствия суррогатной экономики

Создание массовой индустрии картофельной патоки не решило «Великую Проблему Сладости», а лишь законсервировало ее, породив ряд долгосрочных негативных последствий, которые затормозили развитие континентальных держав на десятилетия.

3.1. Геополитическая консервация: неуязвимость тростниковой монополии

Поскольку кристаллический сахар оставался незаменимым для целого ряда отраслей (кондитерская, фармацевтическая) и для потребления высшими классами, спрос на него не исчез. Это означало, что морские державы, в первую очередь Великобритания, контролировавшие колонии Вест-Индии и мировую торговлю, сохранили свою монополию. Финансовые потоки из Франции, германских государств, Австрийской и Российской империй продолжали утекать на оплату дорогого импортного сахара. Это подрывало их торговый баланс и замедляло накопление капитала, необходимого для индустриализации.

Более того, это продлило экономическую целесообразность рабства. В нашей реальности падение цен на сахар из-за европейской конкуренции нанесло удар по рентабельности плантаций, ослабив политическое влияние плантаторов и облегчив задачу аболиционистам. В мире без свеклы плантационное рабство на Кубе и в Бразилии оставалось сверхприбыльным гораздо дольше, что делало борьбу за его отмену еще более ожесточенной и кровопролитной.

3.2. Аграрный тупик: конкуренция вместо синергии

В нашей истории сахарная свекла стала двигателем аграрной революции. Она требовала глубокой вспашки, улучшая структуру почвы, действовала как «биологический насос» для питательных веществ и очищала поля от сорняков. Самое главное, она создавала синергию: продажа дорогого сахара финансировала хозяйство, а бесплатный побочный продукт — жом — шел на корм скоту, стимулируя развитие животноводства.

Экономика картофельного сиропа создала прямо противоположную модель — модель конкуренции.

• Конкуренция за землю: Промышленное выращивание картофеля происходило на тех же землях, где можно было выращивать зерно для хлеба или другие продовольственные культуры.

• Конкуренция за урожай: Каждая тонна картофеля, отправленная на «сироварню», была тонной, отнятой у обеденного стола или у кормушки скота.
  Это создавало постоянное инфляционное давление на рынке продовольствия. Кроме того, аграрная система стала опасно зависимой от одной культуры. Угроза эпифитотии, подобной Великому голоду в Ирландии, но в масштабах всей промышленной Европы, превратилась в постоянный стратегический кошмар.

3.3. Технологический тормоз: упущенная инженерная революция

Как уже отмечалось, свеклосахарный завод был средоточием передовых технологий XIX века. Он стимулировал прогресс в химической инженерии, теплотехнике, гидродинамике и машиностроении. Эти инновации (например, многокорпусные выпарные аппараты или промышленные центрифуги) затем распространялись в другие отрасли, ускоряя общую индустриализацию.

Производство патоки не создавало такого мультипликативного эффекта. Оно оставалось в рамках относительно простой «котельной химии». В результате в альтернативной реальности континентальная Европа отставала в развитии целого кластера промышленных технологий, что делало ее менее конкурентоспособной по сравнению с Англией и США.

3.4. Социальное расслоение: два мира на одном столе

Наконец, дихотомия «сахар-сироп» прочно вошла в социальную структуру. Наличие на столе белого, рассыпчатого сахара в сахарнице было таким же маркером статуса, как шелковое платье или собственный экипаж. Рабочий класс и беднота подслащивали свой чай и каши вязкой, темной патокой. Это разделение проходило через всю культуру потребления: дорогие кондитерские изделия с их сложными текстурами для богатых и примитивные сладости на основе сиропа для бедных. «Демократизация сладости», описанная Сидни Минцем, так и не состоялась в полной мере. Вместо нее общество получило еще одну зримую и ощутимую на вкус границу, разделявшую классы.

Таким образом, отсутствие всего одной аграрной культуры привело к тому, что к концу XIX века мир подошел с иным балансом сил: с более могущественными и богатыми морскими империями, с более бедным и технологически отсталым континентом, с более уязвимым сельским хозяйством и с более глубоким социальным расколом. Все это было предопределено в тот момент, когда история выбрала путь сиропа, а не кристалла.

 

Часть 2. Великая Охота: Погоня за кристаллом и рождение нового мира

Введение: Вызов и ответ

Цивилизации определяются не только ресурсами, которыми они обладают, но и тем, как они реагируют на их отсутствие. В альтернативном мире XIX века, лишенном сахарной свеклы, фундаментальный раскол между элитной сахарозой и массовой патокой стал не просто экономической константой, а главным технологическим вызовом эпохи. Это был невидимый, но всепроникающий фронт, на котором велась борьба за экономическую независимость, национальный престиж и контроль над повседневным вкусом миллионов. Ответом на этот вызов стала «Великая Охота» — беспрецедентная по своим масштабам и последствиям научная и промышленная гонка за воссоздание совершенства кристалла из доступного континентального сырья. Эта погоня не достигла своей главной цели в XIX веке, но побочные продукты этого стремления фундаментально изменили науку, промышленность и само общество.

Глава 4. Два пути к Граалю: Наука в поисках искусственного сахара

К середине XIX века «сахарная проблема» была сформулирована предельно четко. Целью был не просто подсластитель, а продукт, обладающий полным набором физических свойств сахарозы: твердость, кристаллическая структура, стабильность, сыпучесть и высокая сладость. Перед европейской наукой, прежде всего немецкой и французской, открылось два пути к этому «кристаллическому Граалю». Эти два пути определили развитие конкурирующих научных школ и стали полем битвы для лучших умов поколения.

4.1. Путь Первый: Укрощение Глюкозы (Физико-химический подход)

Первый, более прагматичный путь, заключался не в создании новой молекулы, а в попытке «приручить» уже существующую — глюкозу. Задача состояла в том, чтобы заставить ее эффективно кристаллизоваться из перенасыщенных растворов патоки в стабильную, твердую форму. Ученые этого направления были пионерами физической химии и кристаллографии.

• Проблема пересыщения и зародышей: Исследователи быстро обнаружили, что глюкоза крайне неохотно образует кристаллы. Ее растворы могли оставаться в пересыщенном, сиропообразном состоянии неделями. Требовались «зародыши» — мельчайшие затравочные кристаллы, чтобы запустить процесс. Первые методы были примитивны: в чаны с остывающей патокой опускали нити или деревянные палочки в надежде, что на них начнется рост кристаллов.

• Открытие декстрозы моногидрата: К 1860-м годам был разработан первый промышленно применимый метод получения твердой глюкозы. Путем медленного охлаждения и перемешивания сиропа удавалось получить кристаллы, но это была не безводная глюкоза, а ее гидрат (C₆H₁₂O₆·H₂O), известный как декстроза. Этот продукт стал первым успехом на пути к замене сахарозы, но успех был частичным. Декстроза была менее сладкой, имела другую температуру плавления и все еще была склонна впитывать влагу. Она была хрупкой и рассыпчатой, но не обладала твердостью и чистым вкусом сахарозы.

• Стимул для фундаментальной науки: Погоня за идеальным кристаллом глюкозы стимулировала фундаментальные исследования. Были разработаны первые поляриметры для точного измерения концентрации сахаров в растворе. Ученые составляли сложные фазовые диаграммы «вода-глюкоза-примеси», пытаясь найти оптимальные условия температуры и давления. Эта работа заложила основы современной физической химии растворов и материаловедения.

4.2. Путь Второй: Алхимия Синтеза (Органико-химический подход)

Второй путь был несравненно более амбициозным и граничил с алхимической мечтой о трансмутации веществ. Его целью был полный химический синтез молекулы сахарозы из более простых и доступных компонентов, в идеале — прямо из элементов (углерода, водорода, кислорода) или из продуктов переработки крахмала.

• Расшифровка структуры: Прежде чем синтезировать сахарозу, нужно было понять ее точную структуру — как именно в ней соединены атомы. Это стало центральной задачей органической химии второй половины XIX века. Великий немецкий химик Эмиль Фишер (в нашей реальности — нобелевский лауреат за работы по сахарам и пуринам) в этой альтернативной истории стал культовой фигурой, национальным героем, чьи лаборатории финансировались напрямую государством и промышленными консорциумами. Его титанический труд по установлению стереохимической структуры глюкозы, фруктозы и других сахаров был не просто академическим интересом, а необходимым этапом на пути к национальной экономической независимости.

• Колоссальная сложность: Ученые быстро осознали, что задача синтеза сахарозы находится на пределе их возможностей. Молекула сахарозы обладает множеством «хиральных центров» — асимметричных атомов углерода. Это означает, что существует огромное количество ее пространственных изомеров, и только один из них является природной сахарозой. Случайный синтез дал бы бесполезную смесь всех возможных изомеров. Требовался тончайший, управляемый «стереоселективный» синтез, технологии для которого в XIX веке просто не существовало. (В нашей реальности, как мы знаем, эта задача была решена лишь в 1953 году Реймондом Лемье).

• Национальные программы и премии: Правительства континентальных держав учредили огромные денежные премии, сопоставимые со стоимостью постройки броненосца, для того ученого или консорциума, который первым представит промышленный метод синтеза сахарозы. «Сахарный вопрос» обсуждался в парламентах, а отчеты об успехах химиков публиковались на первых полосах газет.

Хотя в XIX веке ни один из этих путей не привел к созданию идеальной замены тростниковому сахару, сама научная гонка имела далеко идущие последствия. Она превратила химию углеводов из узкой академической дисциплины в стратегическое направление, определившее вектор научно-технического прогресса.

Глава 5. Побочные продукты: Как погоня за сахаром создала химическую промышленность

Промышленность не могла ждать, пока ученые решат фундаментальные проблемы. Она развивалась, коммерциализируя промежуточные результаты и побочные открытия, сделанные в ходе «Великой Охоты». В результате, в то время как в нашей реальности современная органическая химия выросла из производства анилиновых красителей, в альтернативной истории ее колыбелью стали гигантские заводы по химической переработке крахмала.

5.1. Рождение новой индустрии

Центрами промышленного развития стали не регионы свеклосеяния, а регионы с избытком картофеля и зерна — Пруссия, Польша, север Франции. Здесь выросли огромные химические комплексы, чей профиль был уникален для этой временной линии.

• От серной кислоты к катализаторам: Изначально производство патоки основывалось на грубом методе кислотного гидролиза. Но этот метод давал сиропы с неприятным привкусом и неполным осахариванием. Конкуренция заставила промышленников инвестировать в поиск новых, более эффективных катализаторов. Это привело к бурному развитию химии неорганических и органических кислот и созданию целой отрасли по их производству.

• Технологии очистки и разделения: Ключевой проблемой было качество сиропа. Для его очистки от примесей, белков и солей были разработаны промышленные технологии адсорбции (с использованием активированного угля и костяной муки) и ионного обмена. Попытки разделить сироп на фракции (чистую глюкозу, мальтозу и т.д.) для получения продуктов с заданными свойствами стимулировали раннее развитие промышленных методов разделения, ставших предтечей хроматографии.

5.2. Неожиданные открытия и «спин-оффы»

Как это часто бывает в истории науки, самые важные открытия были сделаны случайно, на пути к совершенно другой цели. Лаборатории, одержимые идеей синтеза сахаров, постоянно получали новые, неизвестные ранее органические вещества.

• Искусственные подсластители: В одной из таких лабораторий, при попытке синтезировать производное сахара, химик мог случайно обнаружить вещество, в сотни раз слаще сахарозы. Так, в этой реальности, сахарин или его аналог мог быть открыт не в 1879 году, а на десятилетия раньше и не как побочный продукт каменноугольной смолы, а как результат целенаправленного поиска. Это открытие не решило бы структурной проблемы сахара (сахарин не может заменить его в выпечке или карамели), но произвело бы революцию на рынке подслащивания напитков.

• Новые растворители и полимеры: В ходе экспериментов с углеводами химики постоянно работали с такими веществами, как спирты, эфиры, альдегиды. Это привело к более глубокому пониманию их свойств и созданию промышленного производства целого ряда органических растворителей. В одной из реакций поликонденсации сахаров мог быть получен первый твердый полимер, похожий на целлулоид или бакелит, — ранняя форма пластмассы, рожденная из картофельного крахмала.

• Основы биотехнологий: Неудачи химического синтеза заставили некоторых ученых обратиться к природе. Исследования процессов брожения, которые портили сиропы, привели к более глубокому изучению дрожжей и бактерий. Это могло бы дать толчок развитию промышленной микробиологии и энзимологии. Попытки использовать ферменты (амилазы) для более чистого и мягкого гидролиза крахмала стали бы первым шагом к созданию биотехнологической промышленности.

К концу XIX века континентальная Европа, так и не получив свой искусственный сахар, обладала самой передовой в мире промышленностью органического синтеза. Ее инженеры и химики были мастерами управления сложными химическими реакциями в промышленных масштабах. Экономика, которая отставала в области точной механики и машиностроения (из-за отсутствия стимула от свеклосахарных заводов), стала мировым лидером в химических технологиях. Это был иной, «химический» путь индустриализации.

Глава 6. Жизнь в сиропном мире: Общество и культура суррогата

Постоянное присутствие в повседневной жизни дихотомии «настоящее-суррогат» оставило глубокий след в социальной структуре, культуре и даже в коллективной психологии европейских наций.

6.1. Общественное здоровье и «болезни патоки»

Массовое и пожизненное потребление глюкозных сиропов в качестве основного источника сладости сформировало уникальный профиль заболеваний. Врачи и социальные реформаторы XIX века, не зная о метаболических путях, эмпирически отмечали специфические проблемы у рабочего населения.

• Эпидемия кариеса: Как и в нашей реальности, дешевая сладость вызвала взрывной рост заболеваний зубов. Однако, бактерия Streptococcus mutans особенно эффективно метаболизирует именно сахарозу, но и глюкоза является для нее прекрасным субстратом. Учитывая вязкую, липкую консистенцию сиропов, которые дольше оставались на зубах, проблема кариеса приобрела катастрофические масштабы.

• Проблемы пищеварения: Неочищенные сиропы содержали большое количество примесей и несбраживаемых олигосахаридов, что часто приводило к хроническим проблемам с пищеварением у беднейших слоев населения, полагавшихся на патоку как на один из основных источников калорий.

• Культура питания: Рацион, построенный на «жидких калориях», формировал иные пищевые привычки. Отсутствие твердых сладостей, требующих разжевывания, и преобладание подслащенных напитков и каш приводило к иному чувству насыщения и, возможно, способствовало формированию паттернов переедания, последствия которого в полной мере проявились бы уже в XX веке.

6.2. Социальная стратификация и культурные символы

Различие между сахаром и сиропом стало одной из самых зримых и повседневных границ, разделяющих классы.

• Сахар как символ статуса: Белый кристаллический сахар, импортируемый из-за океана, был абсолютным предметом роскоши. Его присутствие на столе говорило о богатстве и связях хозяина. Сахарницы из серебра и фарфора, щипчики для колки сахара от массивных «сахарных голов» стали неотъемлемыми атрибутами аристократического и буржуазного быта. Предложить гостю чай с настоящим сахаром было жестом высочайшего уважения. В этой реальности изобретение прессованного кускового сахара Яковом Радом в 1843 году стало бы не просто удобством, а революцией в мире роскоши, позволив точно дозировать и элегантно подавать драгоценный продукт.

• Контрабанда и черный рынок: Высокая цена и налоги на импортный сахар породили масштабную контрабанду. Через порты и сухопутные границы тянулись караваны нелегального «сладкого песка». Фигура сахарного контрабандиста, рискующего жизнью ради доставки мешков с драгоценными кристаллами, вошла в фольклор и приключенческую литературу.

• Кулинарный раскол: Сформировались две параллельные кулинарные вселенные. «Высокая кухня» продолжала развивать сложные кондитерские изделия на основе сахарозы: суфле, безе, карамель, изысканную выпечку. «Народная кухня», в свою очередь, породила огромное разнообразие десертов на основе патоки: пудинги, вязкие коврижки, блюда с использованием желирующих свойств фруктовых пектинов. Народная смекалка создавала свои шедевры, но они всегда несли на себе отпечаток суррогатности.

В итоге, мир без сахарной свеклы оказался не просто миром без одного из продуктов. Это был мир, чья наука пошла по пути химии, а не механики; чья промышленность производила катализаторы, а не центрифуги; и чье общество ежедневно ощущало свое технологическое несовершенство в самом простом действии — в попытке подсластить чашку чая. Эта постоянная неудовлетворенность, эта общенациональная погоня за ускользающим кристаллом стала главным двигателем и проклятием целой эпохи.

некоторое количество матчасти

[Open Data]

В топинамбуре больше сахара  чем в свекле...

Сложности с хранением. Большие. Можно вырастить большой урожай. Но он начнёт портиться очень быстро. Или очень дорогие процессы по хранению, сахар золотой выйдет. 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[Звёзды Светят]

А как там насчёт фруктозы?...

[Open Data]

тростниковый сахар приходится, по одним источникам, 80%, по другим 88% мирового производства, на свекольный, соответственно, 12%-20%, так что радикальных изменений не случится.

Э. Со всем уважением. Но Вы сильно не подумали, когда это написали.

В Казахстане пару лет назад  огромный молчаливый  передел рынка случился, когда тростник стал недоступен. Сахар адски подорожал, возникла критическая зависимость от свекольного из России. 

А теперь прдставьте себе ситуацию в разрезе последнего века. 

Все мировые страны зависят от нескольких поставщиков сырья для производства тростникового сахара или самого тростникового сахара.

Чуть какая политическая непонятка или война- сразу проблемы. Если вообще никакой альтернативы тростнику нет, никакие дешевые овощи вообще его не дают,  то сахар приобретает ценность спайса, а Бразилия и прочая Индия становится Аракисом. 

Возникают дорогие фруктовые альтернативы и т.д. 

Все же - изменения не мелкие.

 

 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[digger]

 Нет кариесу и вырванным зубам, большой плюс.Народная кухня обходилась пирожками и прочей выпечкой как вкусняшками, так и останется.Варенья почти не будет, будут сухофрукты, сливовое повидло и прочее без сахара, ну и мед.Массовый дешевый сахар из тростника - ко 2-й половине 19 века. 

[Сеня]

 

В первую очередь, следует обратить внимание на сахарное сорго (Sorghum saccharatum). Эта культура, как указывает в своих работах агроном и историк сельского хозяйства А. Н. Елсуков, обладает рядом неоспоримых преимуществ. Во-первых, сорго значительно более засухоустойчиво по сравнению со свеклой и может произрастать в регионах с недостаточным увлажнением, что расширяет географию потенциального производства сахара. Например, в южных губерниях Российской империи, где свекловодство сталкивалось с регулярными засухами, сорго могло бы стать спасительной культурой. Экономист П. П. Маслов в труде «Аграрный вопрос в России» отмечал, что диверсификация аграрного производства за счет таких культур, как сорго, могла бы снизить риски неурожаев и стабилизировать доходы крестьянских хозяйств. Во-вторых, технология получения сахара из сорго была известна и отработана в США еще в середине XIX века. Американский химик Джеймс Мейпс (James Mapes) разработал и усовершенствовал процессы дефекации и кристаллизации соргового сиропа, что позволяло получать сахар, не уступающий по качеству свекловичному. В-третьих, сорго – это практически безотходная культура. Помимо сахара, из его стеблей получается ценный корм для скота (жом), а из семян – крупа и мука. Н. И. Вавилов в своих исследованиях мировых центров происхождения культурных растений подчеркивал многоцелевое использование сорго как одно из его ключевых эволюционных преимуществ.

Второй серьезной альтернативой является сахарный клен (Acer saccharum), особенно для северных регионов Северной Америки и, потенциально, для некоторых районов России со схожим климатом. Историк экономики Гарольд Иннис (Harold Innis) в своей работе «The Fur Trade in Canada» косвенно касается и кленового сахара как важного элемента местной экономики доминиона. Процесс получения сахара из кленового сока, хотя и трудоемок, не требует сложных технологических цепочек, характерных для свеклосахарного производства. Фермер мог самостоятельно организовать сбор сока и выпаривание сиропа. Экономист-аграрник А. В. Чаянов в своих моделях крестьянского хозяйства показал, что подобные промыслы, интегрированные в годовой цикл работ, могли существенно повышать устойчивость мелких хозяйств. Качество кленового сахара и сиропа, обладающих уникальными вкусовыми характеристиками, всегда ценилось высоко, что открывало для него премиальные рынки. Хотя объемы производства не могли бы в полной мере конкурировать со свеклой, для диверсификации источников сахара и поддержки фермерства в определенных регионах это был бы жизнеспособный вариант.

Третьим, и, возможно, самым недооцененным источником, был арбузный сахар. Исследованиями в этой области активно занимался в конце XIX века русский химик А. Н. Шишов. Он доказал, что из арбузного сока путем сгущения и кристаллизации можно получать сахар высокого качества. Содержание сахарозы в некоторых сортах арбузов достигало 10-12%, что сопоставимо с показателями сахарной свеклы того периода. Преимущество арбуза заключалось в его высокой урожайности и неприхотливости, особенно в засушливых степных зонах. Агроном И. А. Стебут в своих лекциях по земледелию указывал на потенциал бахчевых культур для освоения южных земель. Производство арбузного сахара могло бы стать побочным продуктом бахчеводства, повышая его рентабельность. Технологические трудности, связанные с отделением сахара от фруктовых кислот, были, по мнению Шишова, вполне преодолимы при должном уровне развития химической технологии.

Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов виноградный сахар (глюкозу). Технология его получения из виноградного сусла была известна давно. Французский химик Анри Бракконо (Henri Braconnot) еще в 1819 году детально описал процесс гидролиза крахмала и целлюлозы с получением глюкозы. Позже эти методы были адаптированы и для винограда. В регионах с развитым виноградарством, таких как Франция, Италия, Крым, излишки винограда или виноград, не пригодный для виноделия, могли бы перерабатываться в сахар. Экономист М. И. Туган-Барановский, анализируя промышленные циклы, отмечал важность переработки избыточного сырья для стабилизации цен и повышения эффективности отраслей. Производство виноградного сахара не могло бы полностью заменить сахарозу, так как глюкоза менее сладкая, но могло бы занять свою нишу в кондитерской промышленности и медицине, снижая общее давление на рынок свекловичного сахара.

Наконец, даже кукуруза рассматривалась как потенциальный источник сахара. Работы американского ботаника Джорджа Вашингтона Карвера (George Washington Carver), хотя и были сосредоточены в основном на арахисе и батате, также затрагивали вопросы многоцелевого использования кукурузы. Стебли сахарной кукурузы в фазе молочно-восковой спелости содержат значительное количество сахаров, которые можно извлечь путем прессования. Хотя выход сахара с гектара был ниже, чем у свеклы, но, учитывая масштабы посевов кукурузы в США и других странах, это мог бы быть значительный дополнительный источник. Агрохимик Д. Н. Прянишников в своих трудах о питании растений и применении удобрений подчеркивал, что комплексное использование урожая, включая побочные продукты, является ключом к рентабельному сельскому хозяйству.

Таким образом, утверждение о безальтернативности сахарной свеклы в XIX-XX веках является сильным преувеличением. 

 

Начнем с сахарного сорго. Вы ссылаетесь на его засухоустойчивость и опыт США. Однако вы не упоминаете ключевую проблему соргового сахара, о которой подробно писал американский химик Харви Вашингтон Уайли (Harvey Washington Wiley), ведущий специалист Департамента сельского хозяйства США в конце XIX века. Проблема эта заключается в высоком содержании в сорговом соке некристаллизуемых сахаров (глюкозы и фруктозы) и камедей, которые чрезвычайно затрудняли процесс кристаллизации сахарозы. В отличие от свекловичного сока, где сахароза доминирует, сок сорго требовал гораздо более сложных и дорогостоящих методов очистки. Джеймс Мейпс, на которого вы ссылаетесь, действительно добивался успехов, но его технологии были лабораторными и не получили широкого промышленного внедрения именно из-за нестабильности результатов и высокой себестоимости. Экономист Дэвид Уэллс (David A. Wells) в своем анализе американской промышленности 1880-х годов отмечал, что многочисленные попытки наладить массовое производство сахара из сорго потерпели фиаско, приведя инвесторов к банкротству. Таким образом, то, что работало в пробирке у химика, оказывалось нерентабельным в масштабах завода.

Перейдем к сахарному клену. Ваша апелляция к моделям Чаянова и поддержке мелких хозяйств романтична, но игнорирует масштабы потребления сахара. Промышленная революция и рост городского населения требовали дешевого, массового продукта. Кленовый сахар, как справедливо отмечал канадский историк Артур Р. М. Лоуэр (Arthur R. M. Lower), всегда был и остается нишевым, ремесленным продуктом с высокой себестоимостью, обусловленной колоссальными трудозатратами. Для получения одного литра сиропа требуется переработать от 30 до 50 литров кленового сока. Профессор лесоводства Бернхард Ферноу (Bernhard Fernow) на рубеже XIX-XX веков подсчитал, что для замены даже 10% импорта тростникового сахара в США потребовалось бы задействовать кленовые леса на площади, сопоставимой с несколькими штатами, что было абсолютно нереалистично. Индустриализация требовала концентрации производства, а не его распыления по миллионам мелких лесных делянок.

Что касается арбузного сахара, то здесь мы сталкиваемся с еще большими технологическими и логистическими проблемами. Арбуз, как известно, на 90% состоит из воды. Транспортировка огромных объемов водянистого сырья на перерабатывающие заводы – это логистический кошмар. Агроном А. Ф. Баталин в своих опытах наглядно показал, что стоимость доставки арбузов на расстояние свыше 20-30 верст делала их переработку экономически бессмысленной. Свекла, будучи гораздо более плотной и лежкой, значительно выигрывала в этом отношении. Кроме того, сезон сбора арбузов очень короток, что потребовало бы создания огромных перерабатывающих мощностей, которые бы простаивали большую часть года. Свеклосахарные заводы, благодаря возможности хранения корнеплодов в кагатах, могли работать несколько месяцев, с осени до весны, что обеспечивало более равномерную загрузку оборудования и занятость рабочих. Идея Шишова была остроумной, но абсолютно нежизнеспособной в промышленных масштабах.

Виноградный сахар (глюкоза) – это вообще не конкурент сахарозе. Вы сами отметили, что он менее сладкий. Но дело не только в этом. Физико-химические свойства глюкозы и сахарозы различны. Кондитер Эмиль Герхард (Emil Gerhardt) в своем классическом труде "Das Handbuch des Conditors" (1898 г.) подробно описывает, что сахароза обеспечивает нужную текстуру, хрупкость, консистенцию в выпечке, карамели, варенье, чего невозможно добиться с помощью глюкозы в чистом виде. Она гигроскопична, что делает продукты липкими. То есть, глюкоза могла быть лишь вспомогательным продуктом, но никак не основной заменой. Экономически же, как отмечал французский экономист Эдмон Тери (Edmond Théry), переработка винограда на сахар была выгодна только в годы жесточайшего перепроизводства вина, что случалось нерегулярно и не могло служить основой для стабильно работающей отрасли.

И наконец, кукуруза. Идея извлекать сахар из стеблей кукурузы стара как мир, но она так и не была реализована по одной простой причине, на которую указывал агробиолог Т. Д. Лысенко, при всех его спорных идеях, в этом он был прав: максимальное накопление сахаров в стебле происходит в определенную, очень короткую фазу развития растения. После оплодотворения и начала формирования початка сахара стремительно перемещаются в зерно. То есть, фермеру приходилось выбирать: либо получить сахар, пожертвовав урожаем зерна, либо получить зерно, но остаться без сахара в стеблях. Учитывая, что зерно всегда было более ценным и стратегически важным продуктом (продовольствие, фураж), выбор был очевиден. Экономика здесь однозначно не в пользу сахара из стеблей.

В сухом остатке мы имеем следующее: сахарная свекла победила не из-за лоббизма, а благодаря уникальному сочетанию качеств. Во-первых, высокое содержание именно сахарозы при низком содержании примесей, мешающих кристаллизации. Химик-технолог Карл Шеффер (Karl Scheffer) доказал, что чистота свекловичного сока (доброкачественность) является ключевым фактором рентабельности производства. Во-вторых, агрономическая пластичность и интеграция в севооборот. Агроном Альбрехт Тэер (Albrecht Thaer), основоположник научной агрономии, видел в свекле идеальную пропашную культуру, которая очищает поля от сорняков и улучшает структуру почвы для последующих зерновых. В-третьih, высокая урожайность и транспортабельность корнеплодов, а также возможность их длительного хранения, что продлевало сезон работы заводов. Ни одна из предложенных вами культур не обладала и близко таким набором конкурентных преимуществ. Это был не заговор, а объективный экономический и агротехнический отбор.

Изменено 25 October пользователем Сеня

[Open Data]

мед.Массовый дешевый сахар из тростника - ко 2-й половине 19 века. 

Селекция фруктов, готовых давать дешевый сахар. Для северных стран. Но что там может быть. Кленовый сахар только что. 

 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[Сеня]

 

это корнеплоды-родственники свеклы, а именно пастернак (Pastinaca sativa) и морковь (Daucus carota). Задолго до того, как сахарная свекла была "изобретена" селекционерами, именно пастернак был в Европе одним из главных источников сладости для приготовления десертов и сладких напитков. Историк кулинарии Уильям Тайс (William Woys Weaver) отмечает, что в средневековой европейской кухне пастернак играл ту же роль, что и сахарный тростник в арабской. Содержание сахаров в пастернаке, преимущественно сахарозы, может достигать 10-15% после того, как корнеплод "подморозят" — естественный процесс, увеличивающий сладость. Аналогично, морковь, особенно белые и желтые ее сорта, содержит значительное количество сахарозы. Французский агроном Оливье де Серр еще в 1600 году описывал процесс получения сладкого сиропа из моркови. Преимущества этих культур очевидны: они прекрасно адаптированы к европейскому климату, их агротехника была известна каждому крестьянину, и они могли бы служить двойной цели — как овощ для стола и как сырье для сахара.

Во-вторых, это европейский аналог сахарного клена — береза (Betula sp.). Традиция сбора и употребления березового сока (пасоки) существует в Северной и Восточной Европе веками. Хотя содержание сахаров в березовом соке ниже, чем в кленовом (обычно 1-2%, в основном фруктоза и глюкоза), это компенсируется огромным ареалом произрастания березы. Лесовод Герман фон Вагенер (Hermann von Wangenheim), изучая лесные ресурсы Германии, указывал на березу как на ценнейший, но недоиспользуемый ресурс. Производство березового сиропа или сахара могло бы стать идеальным побочным промыслом для лесных регионов, не требующим капитальных вложений в пахотные земли и создающим экономическую ценность для лесов, которые иначе рассматривались бы только как источник древесины. Это была бы модель, основанная на устойчивом лесопользовании, а не на истощающей монокультуре.

В-третьих, для южных, средиземноморских регионов Европы существовала уникальная альтернатива — плоды рожкового дерева, или цареградские стручки (Ceratonia siliqua). Высушенная и перемолотая мякоть этих стручков (известная как кэроб) содержит до 50% сахаров (сахароза, глюкоза, фруктоза). Рожковое дерево, как отмечает ботаник Теофраст еще в античности, — исключительно засухоустойчивое и неприхотливое растение, способное расти на каменистых, бедных почвах, непригодных для других культур. Это была бы идеальная культура для освоения малопродуктивных земель Греции, южной Италии, Испании. Производство сахара или сладкого порошка из кэроба не требовало бы сложных технологий извлечения сока и его уваривания; процесс сводился бы к сушке и помолу, что гораздо менее энергозатратно.

 

Начнем с пастернака и моркови. Ваше утверждение об их высокой сахаристости верно лишь отчасти. Да, они содержат сахара, но их выход с гектара был и остается несравнимо ниже, чем у специально выведенной для этой цели сахарной свеклы. Агроном Вильгельм Лаубе (Wilhelm Laube) в своих сравнительных опытах наглядно показал, что для получения того же количества сахара потребовались бы в 2-3 раза большие посевные площади. Но главная, неразрешимая проблема — это посторонние вкусоароматические вещества. Каждый, кто пробовал эти корнеплоды, знает их характерный, пряный вкус. Эти терпены и эфирные масла чрезвычайно трудно и дорого удалить из сока. В итоге получился бы сахар с отчетливым овощным привкусом — продукт, абсолютно неприемлемый для массового потребителя, который ждал от сахара чистой, нейтральной сладости.

Перейдем к березовому соку. Здесь арифметика еще более безжалостна. Если для получения литра кленового сиропа нужно 30-50 литров сока, то для литра березового, с его сахаристостью в 1-2%, потребуется уже 50-100 литров. Это означает вдвое большие затраты труда на сбор и вдвое большие расходы топлива на выпаривание. Экономист-лесовод Генрих Котта (Heinrich Cotta) подсчитал бы, что промышленное производство сахара из березы привело бы к таким темпам вырубки лесов на дрова, что вся затея потеряла бы всякий экологический и экономический смысл. Это милый локальный промысел, но никак не индустрия.

Рожковое дерево — интересная, но географически ограниченная история. Это решение для узкой прибрежной полосы Средиземноморья, но никак не для континентальной Европы, где и разворачивалась основная сахарная драма. Кроме того, вы лукавите, говоря о простоте технологии. Да, можно получить сладкий порошок (кэроб), но это не сахар. Это смесь сахаров с клетчаткой, полифенолами и другими веществами. Он имеет свой собственный, довольно специфический вкус и не растворяется полностью. Получить из него чистый кристаллический сахар потребовало бы не менее сложных процессов экстракции и очистки, чем из свеклы, что сводило бы на нет все его преимущества.

 

[Сеня]

мёд фрукты

Начнем с меда. Рассматривать его как кустарный промысел — значит ничего не понимать в его потенциале. Мед — это готовый, концентрированный сахарный сироп, произведенный миллионами крошечных "биореакторов" — пчелами. И к XIX веку технология работы с этими "реакторами" претерпела революцию. Изобретение рамочного улья, которое приписывают украинскому пчеловоду Петру Прокоповичу (1814 г.), позволило превратить пчеловодство из примитивного бортничества в управляемую, масштабируемую отрасль — апикультуру. Можно было создавать гигантские промышленные пасеки, целенаправленно перемещать ульи для опыления и сбора нектара с определенных культур (например, с гречишных или клеверных полей).

Но главное, фундаментальное преимущество медовой экономики лежит за пределами простого производства сладости. Оно заключается в экологической синергии. Свекловичная монокультура истощает почву и разрушает экосистему. Промышленное пчеловодство, напротив, ее лечит и обогащает. Пчелы — не просто производители меда; они — ключевые агенты опыления. Государственная поддержка массового пчеловодства привела бы не только к изобилию меда, но и к резкому росту урожайности десятков других культур: от яблок и вишен до гречихи и подсолнечника. Это была бы система, где производство одного ценного продукта автоматически стимулировало бы производство других, создавая не порочный, а благотворный экономический и экологический цикл. Социальная модель также была бы иной: вместо немногих "сахарных королей" и армии безземельных батраков — миллионы независимых пасечников, составляющих основу зажиточного сельского среднего класса.

Второй, еще более грандиозный, упущенный путь — это целенаправленная селекция фруктов на сахаристость. Мы почему-то принимаем как данность, что дикая свекла, содержавшая ничтожные 1-2% сахара, путем десятилетий упорного отбора (которым занималась, например, французская фирма "Вильморен") была превращена в корнеплод с 15-20% сахаристостью. Но мы отказываемся приложить ту же логику к фруктам. Что, если бы та же энергия, те же научные кадры и капиталы были направлены на выведение специальных "сахарных" сортов яблок, груш или винограда?

Представьте себе работу гениев селекции, таких как американец Лютер Бёрбанк, создавший сотни новых сортов растений, или русский Иван Мичурин. Если бы перед ними поставили задачу не улучшить вкус или размер плода, а довести до максимума содержание в нем сахарозы и фруктозы, мы бы получили совершенно новые агрокультуры. "Сахарные яблоки" или "сахарный виноград" с содержанием сахаров в 30-40% — это не фантастика, а вполне достижимая селекционная цель.

Технология переработки также была бы иной. Вместо сложной и водоемкой диффузии — простое прессование для получения сока. А чем выше изначальная концентрация сахара в соке, тем на порядок меньше энергии требуется для его сгущения в сироп или для кристаллизации. Мы могли бы иметь целую индустрию, основанную на регионально адаптированных фруктовых сахарах: яблочный сахар на севере, виноградный — на юге. Это был бы путь биологической, а не грубой механической интенсификации

 

Давайте о меде. Ваша идея промышленной апикультуры разбивается о три железных закона: нестабильность, немасштабируемость и нестандартность.

• Нестабильность: Производство меда полностью зависит от погоды и состояния медоносной базы. Засуха, холодная весна, дождливое лето — и урожай меда падает в разы. Промышленность, работающая по жесткому графику, не может зависеть от таких капризов. Свекловод, по крайней мере, мог оценить урожай на корню; пчеловод же до последней минуты находился в неведении.

• Немасштабируемость: Вы не можете просто построить еще один "медовый завод". Каждая пчелиная семья требует для прокорма нескольких гектаров цветущих растений. Для производства сотен тысяч тонн меда потребовалось бы превратить целые страны в цветущий луг, что несовместимо с необходимостью выращивать зерно и другие продовольственные культуры. Как отмечал один из основоположников рационального пчеловодства Шарль Дадан, у каждой местности есть свой "потолок" по количеству ульев, который невозможно превысить.

• Нестандартность: Мед — это ад для технолога пищевой промышленности. Его цвет, вкус, аромат, химический состав (соотношение фруктозы и глюкозы, наличие ферментов, пыльцы) меняются от улья к улью, от сезона к сезону. Он никогда не бывает одинаковым. Промышленнику же нужен был абсолютно стандартный, нейтральный ингредиент. Мед — это конечный продукт, а не сырье.

Теперь о вашей фантазии на тему селекции фруктов. Здесь вы игнорируете еще более фундаментальные проблемы: биологические ограничения и логистический кошмар.

• Биологические ограничения: Селекция — это всегда компромисс. Увеличивая один показатель до предела (сахаристость), вы неизбежно теряете в других: падает урожайность, снижается устойчивость к болезням, ухудшается лежкость. Создание генетического "монстра" вроде "сахарного яблока" привело бы к появлению крайне капризной и нежизнеспособной в промышленных масштабах культуры. Кроме того, основная масса сахаров во фруктах — это фруктоза и глюкоза. Кристаллизовать их, особенно фруктозу, несравнимо сложнее, чем сахарозу из свеклы.

• Логистический кошмар: Это главный, убийственный аргумент. Фрукты — нежный, скоропортящийся продукт. У них крайне сжатые сроки сбора урожая, они плохо хранятся и плохо транспортируются. Свекла — грубый, прочный корень, который можно свалить в гигантские кучи-кагаты и хранить месяцами, обеспечивая заводу равномерную работу с осени до весны. Представьте себе "яблочный кагат" или "виноградный бурт" высотой в несколько метров. Через неделю это превратится в гниющую, бродящую массу. Промышленная переработка фруктов потребовала бы создания колоссальных перерабатывающих мощностей, которые должны были бы за 2-3 недели справиться со всем годовым урожаем, а затем 11 месяцев простаивать. Это экономическое самоубийство.

В итоге, и мед, и фрукты — это прекрасные продукты для непосредственного потребления, для локального рынка, для ремесленного производства. Но они по своей биологической и логистической природе абсолютно несовместимы с парадигмой централизованного, круглогодичного, массового индустриального производства. 

[Open Data]

В принципе, на одной фруктозе лучше будет. 

Меньше диабета, нет экспансии сладкой вредной газировки. Но этот мир сильно отличается от нашего. 

 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[sanitareugen]

Э. Со всем уважением. Но Вы сильно не подумали, когда это написали. В Казахстане пару лет назад  огромный молчаливый  передел рынка случился, когда тростник стал недоступен. Сахар адски подорожал, возникла критическая зависимость от свекольного из России.  А теперь прдставьте себе ситуацию в разрезе последнего века.  Все мировые страны зависят от нескольких поставщиков сырья для производства тростникового сахара или самого тростникового сахара. Чуть какая политическая непонятка или война- сразу проблемы. Если вообще никакой альтернативы тростнику нет, никакие дешевые овощи вообще его не дают,  то сахар приобретает ценность спайса, а Бразилия и прочая Индия становится Аракисом.  Возникают дорогие фруктовые альтернативы и т.д.  Все же - изменения не мелкие.

Это Вы рассматриваете сценарий "Сахарная свёкла внезапно исчезла". А тут вопрос о "И не было". То есть никаких внезапных движений рынка. Тростникового сахара немного больше, чем сейчас (за счёт других культур, но в целом сахара меньше на 5-10%, соответственно выше цены и ниже потребление, но на единицы процентов.

[Open Data]

Это Вы рассматриваете сценарий "Сахарная свёкла внезапно исчезла".

Нет, это я как раз рассматриваю сценарий - как выглядит мир, если:

а) Изначально до середины 20 века  доступного дешевого сахара вообще нет. То есть он только для богатых.

б) Потом доступный тростниковый сахар да, появляется. Но...

Все мировые страны зависят от нескольких поставщиков сырья для производства тростникового сахара или самого тростникового сахара. Чуть какая политическая непонятка или война- сразу проблемы.

Масса мелких изменений. Кондитерка  сильно иная.Рынок газировки иной. 

И экономически это очень сильно меняет многое. 

 

 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[Open Data]

То есть никаких внезапных движений рынка.

 

В Казахстане пару лет назад  огромный молчаливый  передел рынка случился, когда тростник стал недоступен.

 

Все мировые страны зависят от нескольких поставщиков сырья для производства тростникового сахара или самого тростникового сахара. Чуть какая политическая непонятка или война- сразу проблемы.

Я не знаю - как ещё понятней написать.

Это не гипотеза. Это грубая реальность. Это на самом деле три года назад было.  Достаточно было небольших, искусственно кой кем созданных осложнений со ввозом тростникового сырья - и сахарок взлетел до небес. График ниже ещё врет, это официальные данные, на чёрном рынке (да-да) цена до 800 доходила.

А теперь представьте, что это не локальная проблема одной страны, а общемировая ситуация. И такие колебания влияют на весь мир. 

Сахар дорог, дешёвой альтернативы нет, на росте его цены играют, как с ценами на нефть. 

Узбекский нават рассматривается в качестве стратегического ресурса, дороже хлопка.

Все развитие экономики идёт по иной ветке.

 

Изменено 25 October пользователем Open Data

[Гусев]

В качестве С. р. можно использовать также кукурузу (сахар получают из крахмала зерна), дающую до 1 т сахара с 1 га; сорго (зерно и стебли, содержащие до 12% сахара); цикорий, выдвигаемый вследствие высокой урожайности и произрастания в сев. р-нах как ценное дополнение к свекле: топинамбур (земляная груша); бахчевые раст. (арбузы, дыни, тыква), дающие возможность развивать сахарную промышленность в засушливых обл. и наладить комбинированную сахарно-масличную индустрию (Сталинградский край, Казахстан, Ю. Украины, Северокавказский и Азово-Черноморский края).

Сельскохозяйственный словарь-справочник. — Москва — Ленинград : Государстенное издательство колхозной и совхозной литературы «Сельхозгиз» . Главный редактор: А. И. Гайстер . 1934 .

* - здесь С. р - сахароносные растения.

На этом тему можно закрывать, полагаю.

P.S. Странно предполагать, что в природе могут быть живые существа, превосходящие всех прочих по единственному параметру на порядки или хотя бы на голову. Эволюция так не работает. 

 

Изменено 25 October пользователем Гусев

[Open Data]

На этом тему можно закрывать, полагаю.

Сеня обо всем этом писал уже. 

1) В списке нет полного аналога свёклы. По какому-то признаку любой предложенный вариант не годится. Хранится плохо, температуру низкую не очень переносит.

2) Путем селекции можно это частично решить.

3) Но все равно, мир сильно другой получается.

И сложно это,технология получения и отчистки нормального сахара сильно неоднородная. И доступна куда как не всем. И сахар становится дороже. 

...

Уже эти изменения делают мир существенно иным. 

 

[Telserg]

превосходящие всех прочих по единственному параметру на порядки или хотя бы на голову. Эволюция так не работает

Жгучесть перцев по шкале Сковилла может различаться в сотни и даже тысячи раз.