Вопрос о таймлайне МЦМ-2ТК

[Читатель]

Вообще - много магометян перешло в Православную веру?

<{POST_SNAPBACK}>

Несметное количество.

Не считая потомков волжских татар, которые не слишком ретивые муслимы?

<{POST_SNAPBACK}>

Но судя по этой характерной оговорке вы и сами об этом знаете

Ссылка на тему

http://tatural.ru/500/500_rustat_family.htm

[Крысолов]

Какая разница? Русские за кого в 2МВ воевали - за Сталина?

За кого только русские в 2МВ не воевали. Даже за Гитлера

Вы что же, всерьез считает что все как один, война народная и т.п.? Такое только в сказке бывает...

Те, кто ушёл в Турцию - ушли от религиозных притеснений

На некрасовцев намекаете? Они конечно те еще... Но в общем и целом даже при царе некоторые некрасовцы жили на Кубани и никто их не обижал. Не понимаю, зачем турецким некрасовцам воевать до последнего в проигранной войне? И за кого? За националиста и атеиста Кемаля?

[kinhito]

В целом полагаю так - сопротивление националистов-кемалевцев будет достаточно жёским, но подавить при желании можно. На общей анти-турецкой волне. Судя по тому, как Кемаль проводим модернизаторские реформы - авторитет у них был. Причём - это авторитет военного. Милитаризм был авторитетней Религии. Здесь - возможно то, на что надеялся Гитлер - распад с ослабления центральной власти. А может - случится то, что случилось с русскими, испытавшими "прелести" нацистской колонизации. Даже - судя по настроениям - это вероятнее. Единственный реальный союзник в российской зоне оккупации - армяне. Которые оттянутся на турках и курдах (а еврей попадётся - ему тож достанется).

Что касается религиозного сопротивления... Уверен, что уничтожение Турции вызовет более ранний подъём исламизма. Доказать не готов.

[Крысолов]

Что касается религиозного сопротивления... Уверен, что уничтожение Турции вызовет более ранний подъём исламизма. Доказать не готов.

А вот у меня как раз уверенности нет. Исламизм - во многом результат работу западных спецслужб по борьбе с арабским социализмом.

Собственно, чего исламизму подниматся, не пойму? Русские что, Мекку взяли? Арабам плевать, турок они не навидят. А халифа (он же султан) русские не обижают

[Fenix]

Судя по тому, как Кемаль проводим модернизаторские реформы - авторитет у них был. Причём - это авторитет военного.

Но Кемаль проводил реформы уже ПОСЛЕ того, как Турция отстояла свою независимость. В условиях российской интервенции эта задача усложняется в разы, соответственно о таком же авторитете как реале говорить не получится...

[Крысолов]

соответственно о таком же авторитете как реале говорить не получится...

Во-во. Нечестивец, поднявший руку на султана и веру!

[Sedoff]

Насчет образования - русские этим очень серьезно занимались. Было едва ли не с десяток школ. Преподавание велось и на арабском , но и русский преподавали. Православие вовсю ученики этих школ принимали. Некоторые палестинские семьи до сих пор исповедуют традицию учить русский язык. Так что все с этим в порядке.

И это... может все таки Кемаля в Албанию, а ? Ну интереснее так в конце концов.

[Fenix]

Такой еще вопрос. ЕМНИП, после переписи 1897г. их собирались проводить каждые 10 лет. Т.е. при менее серьезной ситуации в 1905-07 гг. вторую перепись могут провести еще до ПМВ. 1917, как и в реале, видимо выпадает. С советскими (1926 и 1937) тут почти все совпадает.

Кто что может поправить? :)

[Sedoff]

В 1905 будет все равно довольно весело. Скорее всего так до 1926-27 и протянут.

[Крысолов]

Это прежде всего боснийцы, те самые, иммигрировавшие якобы по сто тысяч в год, а также румелийцы (болгары-мусульмане), македонцы-мусульмане и прочий мусульманский элемент из славянских Балкан. Не слишком желательный конечно элемент, но во всяком случае славяне и русский язык понимают (и по экстерьеру вполне арийцы, для тех кому это важно....)

Я вот подумал. Коллега Читатель, а в православие их покрестить можно? В турции боснийцы-янычары очень неплохо себя проявили. Ну так сренегатствуют вов торой раз, им не привыкать. Зато их дети за русского царя будут китайцам или кому еще глотки резать...

[Читатель]

Коллега Читатель, а в православие их покрестить можно?

<{POST_SNAPBACK}>

Даже и без этого можно обойтись. Отношения у них с местным населением были то плохие /с точки зрения анатолийского крестьянина, нет особой разницы между переселенцем-боснийцем или переселенцем-русским. И те и другие забрали себе его землю пользуясь покровительством правительства/

Нехай присягнут на верность белому царю и можно их сразу же в казаки записывать. Ислам не помеха

[Крысолов]

Нехай присягнут на верность белому царю и можно их сразу же в казаки записывать. Ислам не помеха

Это оно конечно да. Но все же. Уверен что предлагать покрестится им будут очень настойчиво. Чтоб окончательно отрезать им пути к отступлению. Не вижу почему боснийцам на это не пойти. Их прадеды присягнули султану и сменили веру, так почему правнукам не присягнуть беому царю и не принять православие? Тем более что вы сами предлагали лозунг "Убей басмача, отбери его землю!". А басмач априори мусульманин. Чисто в целях самосохранения примут православие. И все. "Обратной дороги нет"

[Читатель]

к старым спорам о русском мужике....

---

"Я спрашивал активных участников гражданской войны: не чувствуют ли они некоторой неловкости, убивая друг друга?

Нет, не чувствуют.

«У него — ружье, у меня — ружье, значит — мы равные; ничего, побьем друг друга — земля освободится».

Однажды я получил на этот вопрос ответ крайне оригинальный, мне дал его солдат европейской войны, ныне он командует значительным отрядом Красной армии.

— Внутренняя война — это ничего! А вот междоусобная, против чужих, — трудное дело для души. Я вам, товарищ, прямо скажу: русского бить легче. Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, — чего она стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок. И вообще, это наше внутреннее дело, вроде маневров, для науки, так сказать. А вот когда я в начале той войны попал в Пруссию — Боже, до чего жалко было мне тамошний народ, деревни ихние, города и вообще хозяйство! Какое величественное хозяйство разоряли мы по неизвестной причине. Тошнота!.. Когда меня ранили, так я почти рад был, — до того тяжело смотреть на безобразие жизни. Потом — попал я на Кавказ к Юденичу, там турки и другие черномазые личности. Беднейший народ, добряки, улыбаются, знаете, — неизвестно почему. Его бьют, а он улыбается. Тоже — жалко, ведь и у них, у каждого есть свое занятие, своя привязка к жизни...

Это говорил человек, по-своему гуманный, он хорошо относится к своим солдатам, они, видимо, уважают и даже любят его, и он любит свое военное дело. Я попробовал рассказать ему кое-что о России, о ее значении в мире, — он слушал меня задумчиво, покуривая папиросу, потом глаза у него стали скучные, вздохнув, он сказал:

— Да, конечно, держава была специальная, даже вовсе необыкновенная, ну а теперь, по-моему, окончательно впала в негодяйство!

Мне кажется, что война создала немало людей, подобных ему, и что начальники бесчисленных и бессмысленных банд — люди этой психологии."

М. Горький, "О русском крестьянстве". Берлин, 1922

---

:rolleyes:

[Крысолов]

Как по мне так характеристика негативная. Надо было вести работу над тем что бить надо именно чужаков. Отобрать их "величественное хозяйство" и самим там осесть.

[kinhito]

Надо было вести работу над тем что бить надо именно чужаков.

Гы... Трудности с национальным характером? Мда - русский мужик не конквистадор... В угаре может убить, сжечь, разрушить, но опомнится - и тоска щемит... Покаяние просится. :rolleyes:

[Читатель]

"Русский народ - это Гомер с глазами и мечом Геракла! Он хотел бы каждый день создавать и разрушать Трою! " :rolleyes:

[сагайдак]

Отобрать их "величественное хозяйство" и самим там осесть.

<{POST_SNAPBACK}>

Дык хозяйство это без квалифицированного ухода быстро разваливается. Русский мужик, занявший двор гроссбауэра, навыки гроссбауэровские не приобретёт сразу, а потом уже поздно. В Польше, где сделали по Вашему рецепту, урожайность даже сейчас вдвое ниже, чем в Германии - при одинаковых начальных условиях и общем рынке Евросоюза. Так что после отбора "величественного хозяйства" получится

Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, — чего она стоит!

И как результат:

русского бить легче.

[kinhito]

Ерго - что бы что-то изменить (а изменить надо нац. характер) - надо начинать с монголов. А перекраивать Россию под Британскую Империю... :rolleyes:

[Читатель]

- Я далек от политики, однако же знаю: монархия отжила свое! Пора уничтожить и крупное землевладение. Не больше ста десятин на семью - и будьте здоровы! Мелких собственников поощрять. Ввести выборность снизу доверху. Никакого назначенчества! Дать народу всеобщую грамотность. Строить больницы, родильные дома...

- Программа для узенького трусоватого народца! - оборвал Костарев. - Сделать сие не так уж трудно, но будет только хуже. Скажите еще о мерах против пьянства... Ну взгляните же без шор: кому вы все это сулите? Русский народ - это Гомер с глазами и мечом Геракла! Он хотел бы каждый день создавать и разрушать Трою! И он уже загулял: вот суть тех фактов, что сегодня так возмущают вас. Неужели его теперь ублажат ваши жидкие постные блюда? Если его не погнать в нашествие, он, изничтожая сам себя, от скуки раздробит Земной Шар.

- Россия должна скакнуть, как отоспавшийся исполин, - с тихой одержимостью говорил Костарев. - Мгновенье - и Кяхта, Харбин, Пхеньян станут русскими городами! Казачьи станицы появятся в предгорьях Гималаев. Русские косоворотки будут носить на Цейлоне, на островах Фиджи...

:rolleyes:

[kinhito]

Жириново-маниловщина!

Дайте русским Глобальную Идею! Коммунизм - это да. А Царизм - он уже при Oсвободителе отжил...

Нет - это не значит отсутствие Авторитаризма, но Флаг! Флаг должен быть другим - Глобалистским. :aggressive:

[Читатель]

Дайте русским Глобальную Идею!

<{POST_SNAPBACK}>

- Я произнес слово "несообразности". И вот вам главная! Испанцы, англичане, французы имели периоды исторического возбуждения, когда они устремлялись за моря, захватывали и осваивали огромные пространства, несоизмеримые с величиной их собственных стран. Грандиозные силы возбуждения избывались.

Русский народ таит в себе подобных сил поболее, чем указанные народы. Русские с кремневыми ружьями прошли Аляску, поставили свои форты там, где теперь находится Сан-Франциско. Но дальше подстерегала несообразность. За титанами России не потянулся народ, как потянулись испанцы за своими Писарро и Кортесом. Крепостничество, сонное состояние властей, сам косный, замкнутый характер чиновничьей империи не дали развиться движению. Гигантские силы стали копиться под спудом. С ними копилась и особенная непобедимая ненависть народа к господам, к царящему порядку - ненависть, чувство мести, мука - от того неосознанного факта, что великому народу не дали пойти достойным его величайшим путем.

Между прочим, это смутно чувствует и российская интеллигенция, которая так любит говорить о великом пути России - не понимая, что смотреть надо не вперед, а назад: в эпоху, когда возможность такого пути упустили правители...

Петр Столыпин был умницей наипервейшим, он лучше всех понимал все то, о чем я веду речь. Его хлопоты о переселении крестьян в Сибирь - это попытка исполнить, пусть в крайне малом масштабе, но все-таки исполнить те задачи, на которые предназначалась титаническая энергия России. Попытка дать выход накопленным силам возбуждения... Но Столыпина не стало. А большевики - для выпуска энергии - указали народу другой в известном смысле тоже грандиозный путь.

- А множество простого народа давно уже чувствует это темное нетерпеливое напряженье. Поэтому в России столь болезненно-жадно пьют водку. Я нигде за границей не видел, чтобы так горячечно пили. А вам как врачу должно быть известно: спивается или стреляется человек, отлученный от единственно достойного его дела.

Русский народ был отлучен от свободного заселения просторов. Расширься Россия в свое время до глубин Нового Света, освой Аляску, пол-Канады, Запад Соединенных Штатов - сколько народу переместилось бы туда, сколько интеллигенции! Там, вдали от России старой, сколько было б произведено революций и прочих социальных опытов, сколько титанической энергии избылось бы в них! И не трясли бы добрую старую матушку Русь лихорадка и истерика умов, не вызрело бы того неосознанного отчаянья обделенных, того бешенства, той алчности к земному, к небывало жирному и сладкому, что так умело теперь эксплуатируют большевики. Ход Истории еще не поздно обмануть. Направить колоссальную неистраченную энергию России не на самое себя, а на Восток.

- Далась же вам география! - в сердцах воскликнул Зверянский.

- Ах, Александр Романович! Будь по-моему, Пудовочкин и тьмы ему подобных разбойничали бы сейчас в пустыне Такла-Макан, а в вашем тихом Кузнецке некому было б бесчинствовать. Но и теперь еще можно все исправить.

Если мой план удастся - о! Мы бросим против большевицкой идеи - идеи будущего рая - иную! Идею рая, до которого лишь несколько недель пути. Наши листовки, газеты, брошюры станут лгать о невиданном изобилии в Корее, в Монголии, Тибете. Мы мобилизуем всех художников, и они будут малевать картинки мужицкого счастья в тех краях. Мы сделаем упряжной лошадкой давнюю мечту русских мужиков о волшебной стране Беловодье. Не зря ее искали на Алтае. А мы направим народ дальше: в Непал, в Лхасу, в Сикким!

Неверящих станем принуждать к движению жесткой революционной властью. Тех, кто агитирует против, будем расстреливать как шпионов, пособников государств, которые сами хотят заглотнуть райские просторы.

Костарев деловито сообщил доктору, какие в скором времени прокламации будут распространяться среди крестьян: "А хоть бы приди в ту страну с одним топором да в лаптях, через полгода ты в пятистенной избе в два яруса. Будешь в смазных сапогах при десяти конях. Коров опять же двадцать да овец сто голов. На обед у тя - щи с мясом, сало жареное, а на воскресный обед - гусь.А пироги с яйцами в той стране едят во всякое время как семечки".

Заградительные отряды станут расстреливать всех, кто попытается без позволения вернуться в Россию. Установится жесточайший порядок передвижений. Проповедники взгляда, что Россия должна вмешиваться во внутриевропейские дела, будут ликвидированы как вредные животные. Страна получит встряску и перейдет к условиям походной жизни.

- Невыполнимо? Ну почему же? Старообрядцы переселялись в Америку, в Китай. Значит, можно организовать и всенародное переселение в Синьцзян, Тибет, в Монголию. Чем шире и глубже будет разоренье от диктатуры большевиков, тем охотнее двинется плебс. Движение в неизвестность - его излюбленное средство спастись от бедствий. Повторится поход Чингис-хана, Батыя в обратном направлении. Революция будет согнана с мест, которые ей благоприятствуют, и загнана в грандиозной скачке, как исполинский зверь. Она падет и издохнет в пустыне Гоби!

:aggressive:

[Крысолов]

Дык хозяйство это без квалифицированного ухода быстро разваливается. Русский мужик, занявший двор гроссбауэра, навыки гроссбауэровские не приобретёт сразу, а потом уже поздно. В Польше, где сделали по Вашему рецепту, урожайность даже сейчас вдвое ниже, чем в Германии - при одинаковых начальных условиях и общем рынке Евросоюза. Так что после отбора "величественного хозяйства" получится

Это дело десятое. Я к тому чтоб в краткосрочной перспективе 20-40-х перенаправить агрессию русского вовне. Отработать идеологию соответсвующую. Как у японцев.

В Польше, где сделали по Вашему рецепту

Я рецептов никаких не давал. Не в курсе что там с польшей не так, но насколько мне известно Польша сейщас главный производитель картофеля в Европе, нет?

Ерго - что бы что-то изменить (а изменить надо нац. характер) - надо начинать с монголов. А перекраивать Россию под Британскую Империю...

ВОт я чего-то не пойму. Чем русский крестьянин в Туркестане отличается от британского фермера в Родезии?

Жириново-маниловщина!

Гм. А англичане то и не знали. В результате в Индии крикет - национальная игра.

Нет - это не значит отсутствие Авторитаризма, но Флаг! Флаг должен быть другим - Глобалистским.

Какой флаг, какая идеология? Японцы без всякой идеологии колонизацию Маньчжурии осуществляли.

Кстати Горький привел данные о человек из Центральной России как я понял. А вот хорошо бы что-то подобное от русского из Туркестана иди Приморья послушать. Это как бы аксиома что жиели "переселенческих колоний" выстраивают несколько иную самоидентификацию и нивелируют внутренние различия между собой, сплачиваясь против аборигенов.

- Программа для узенького трусоватого народца!

КОллега Читатель, это ведь коллега Гергенредер, не так ли?

[Крысолов]

Если мой план удастся - о! Мы бросим против большевицкой идеи - идеи будущего рая - иную! Идею рая, до которого лишь несколько недель пути. Наши листовки, газеты, брошюры станут лгать о невиданном изобилии в Корее, в Монголии, Тибете. Мы мобилизуем всех художников, и они будут малевать картинки мужицкого счастья в тех краях. Мы сделаем упряжной лошадкой давнюю мечту русских мужиков о волшебной стране Беловодье. Не зря ее искали на Алтае. А мы направим народ дальше: в Непал, в Лхасу, в Сикким!

Так вот, если поговорить серьезно. Как с этим делом в реале было? Зародыш хоть какой-то имелся? В идеологическом плане.

[Крысолов]

Гм. Читаю Фурманова "Мятеж". Это так сказать наш ответ Горькому

Скакать пришлось в другую деревушку, верст за восемь. И только наутро оттуда пригнали две "обывательские" подводы. Горой нагромоздили мы разное барахло (мужичок совсем не умел его увязать), забрались на самую макушку тронулись. Крепко потряхивало, - то и дело ждали, что полетим кувырком. Было всем почему-то весело. Мы перекликались с воза на воз, острили, забавлялись, как малые ребята. Клим Климыч - так звали моего возницу оказался очень разговорчивым, толковым, умным мужиком.

- Из новоселов мы будем, - пояснил он тихим, задушевным говорком. Новоселы тут статья особенная...

- А что это за новоселы? - спрашиваю его.

- Мы этак прозываемся, видишь ли, - так что недавно здесь совсем ну, шесть али восемь годов... До тех пор в Харьковской губернии проживали. Тесно стало - мы и давай сюда. Помощь дали нам на поездку, правительство способствовало. И здесь помощь была - земля, постройка... Так все вот мужики, что наехали сюда не больше годов десяти, - все они новоселами и зовутся, а те, которые годов сорок али шестьдесят живут, - старожилы они. Старожил - мужик богатый, у него одной скотины невесть что. Хозяйство какое! Стройка, сад, огород... Ну, да што говорить - одним словом, купец-мужик.

- А вы? - спрашиваю Климыча.

- Тоись новоселы, што ль?

- Да, вы-то как живете?

- А мы вот то-то и дело, што - "как живем". Плохо живем, одним словом. Годов-то десяток пройдет, и мы окрепчаем, а пока што - никуда не годится. Нету у нас ничего, окромя земли. Да и земля - какая она; не везде одна... Сунься вон на Каюк-гору, как она тебя камушком-то щелкнет...

- А вот рассказывают, Климыч, - обратился я к вознице, - будто киргизы, так эти и вовсе нищими живут. У них и того нет, что у вас, новоселов?

Мне любопытно было послушать, что он ответит на этот скользкий вопрос. Климыч ответил не сразу. Полминутки помолчал. Потом осанисто расправил карюю бороду-лопату, потрогал себя за нос, сплюнул и, глядя перед собою в пустую равнину, словно только для нее выжимая слова, медленно выговорил:

- Все лень одна.

- Как лень! - изумился я.

- А то што? Лень... И начисто лень, больше нет никаких причинов. Ты сам посуди, господин хороший...

- Не господин - товарищ, - поправил я.

- Ну, товарищ, все одно, - согласился он невозмутимо. - Я, к примеру: вот она, весна подошла. Што я делаю? Не все же вашего брата, комиссару разную, катаю, - язвнул он, - бывает, что и работать возьмусь. А уж как возьмусь работать - лови меня по полю с утра до ночи. Пахота миновала, яровые приготовил - там колесом закружило: травы подошли, сенокосы, жнитво, а под осень - опять ее, матушку, ковыряй, загодя думай, што надо... Так весь мокрый от пота и ходишь все месяцы. А он што, киргиз? Сел на кобылу, свистнул, да и был таков - лазит тебе по горе, мурлычет, скотинку пасет... Скотинку пасти - што не пасти? А вот с землей повозись, тогда узнаешь кузькину мать.

Я дал ему, Климычу, выговориться до конца и стал объяснять, почему киргизы занимаются главным образом скотоводством, какое это длительное и трудное дело - от скотоводства и непрестанных кочевий осесть на землю, взяться совсем за иное, за непривычное дело. Сказал Климычу, что и Советская власть заботится о том, чтобы кочующих киргизов превратить в оседлых...

- Да, превратишь его, - ухмыльнулся Климыч. - Ему на што любо по горам-то шататься: это тебе не землю пахать.

- У них же и земли нет по-настоящему пахотной, - говорю я Климычу, нет навыка к работе, ни плуга, ни бороны, ни серпа - ничего нет.

- А кто ему велит... Пробовали, давали. И борону давали, и серп... Повертит-повертит в руках, даже и работать, пожалуй, возьмется сгоряча, а потом плюнет, марш на кобылу - только его и видели. Поэтому крестьянин здесь и дружбу с киргизом не ведет... В этом самая сила.

- Значит, дружбы нет? - задаю ему острый вопрос.

- Оно не то штобы нет, а и не то штобы есть, - разводит Климыч мудреную, непонятную философию. - Где как водится - тоись насчет этой дружбы. Старожилы их самих уж больно не любят: собаки, говорят, какие-то блудущие, да и только... Ну, старожил - ясное дело, не любит отчего: богат не в меру. Где ему киргиза бедного за человека, да еще за равного, себе сосчитать. Он, поди, и нашим братом гнушается - новоселом. А новосел за то не уважает киргиза, что к труду он неспособен. Единственно. А что впрочем - тут ладно идет... Одно слово, ладно...

Мы с Чурбековым перебрались на ту самую хламиду, которую здесь называли диваном, приятельски закурили и, почувствовав один в другом нужного собеседника, затеяли долгий-долгий разговор. Он, этот разговор, совсем затушевался теперь в моей памяти, я запомнил лишь одно: рассказ Чурбекова о резне семиреченской в 1916 году.

- Чтобы эту резню понять, - начал он, - надо начинать не с тысяча девятьсот шестнадцатого года, а раньше. Царское правительство всей своей политикой способствовало тому, чтобы кровопускания эти были неизбежны. В самом деле, посмотрите: оно сюда, в глухое Семиречье, через свои переселенческие управления нагнало массу крестьянства. И, во что это крестьянство превратилось? В сплошную кулацкую массу. А разве мы его можем за это винить? Да опять же нет: здесь как раз бытие определило сознание. Только подумайте: колонизатору-переселенцу дается земля, дается пособие на постановку хозяйства, дается полная возможность размахнуться на большое частное хозяйство. Ну, он и размахивается. Он становится настоящим богатеем, помещиком. То же самое и с казачеством. С другой стороны гонимое, презираемое киргизское население. Ему не только помощь - его из года в год все глубже оттирают в ущелья, все выше загоняют в горы, окончательно отбивают от воды, от хорошей земли. Здесь киргизы ведь все больше занимались скотоводством, - впрочем, и до сих пор они занимаются тем же, да только... э-эх!..

И Чурбеков махнул рукой.

- Плохо? - спрашиваю его.

- Надо бы хуже, да нельзя, - процентов, думаю, двадцать - тридцать осталось скота-то всего, не больше... Киргиз остался теперь совсем с голыми руками. А тогда - в годы заселения Семиречья - стада были крупны, земли было много, нужды здесь не знали. Надо к слову сказать, что тут по области живут еще таранчи и дунгане, но этих немного: пашут, ремеслом чуть-чуть промышляют, извозничают... Эти тоже, сердяги, хватили горя немало. В общем можно сказать, что на всю область, то есть на полтора миллиона населения, киргизов приходится семьдесят пять процентов, так сказать, три четверти... А что они собою значили? Нуль. Круглый нуль - и больше ничего... Жали их, как только вздумается: тут тебе и кулачество, и чиновники городские, и своя же туземная шпана из баев, занявшая какой-нибудь пост по волости или уезду; потом обирают какие-нибудь торговцы, грабят скотопромышленники, где силой, где обманом, - ну, и естественное дело, что довели несчастную миллионную массу до белого каления. Царские пристава и волостная администрация считали киргиза примерно за собаку: высечь его, отодрать, избить, даже прикончить - было делом самым заурядным, а главное - безответственным: кто тут будет жаловаться? кому? на кого? Были кругом назначены всякие границы: здесь киргизу можно, здесь - нельзя, здесь его порют, здесь колотят, а здесь и расстреливают. Несчастное население заметалось в агонии, не знало, как ему выразить свой протест, как попытаться сбросить это тяжелое ярмо. И вот подошел 1916 год. До той поры кочевников-киргизов никогда не мобилизовали в армию, а тут вдруг посыпались приказ за приказом - понадобились сотни тысяч на пушечное мясо. Не выдержали киргизы - поднялись, заявили свой протест, свое нежелание идти в царскую армию. Эта грозная волна недовольства захлестнула все Семиречье, промчалась по горам, подняла киргизов на открытый бой. Царское правительство с молниеносной быстротой помчало сюда карательные отряды, помчало транспорты оружия, которым снабдило кулаков... И пошла резня. Открылась неравная кровавая битва: с одной стороны вооруженные отряды и освирепевшие кулаки, с другой стороны почти безоружное туземное население, которому отчаяние и круглая безвыходность придали силу, отвагу и стойкость изумительную. Там, где врасплох заставали крестьян или задремавший отряд, киргизы расправлялись жестоко со своими угнетателями, но, разумеется, долго выдержать они не могли, были разбиты и здесь и там, были теснимы все дальше, все дальше от своих кишлаков, - и скоро очумевшая от ужаса пятидесятитысячная масса рванулась через границу и ушла в Китай... А здесь, на месте, творились ужасы: насмерть засекали нагайками детей на глазах у матери; малюткам, ухваченным за крошечные ножки, мозжили голову о деревянный столб и мозгами обрызгивали стоящих вокруг хохочущих палачей; пленников строили шеренгой и одному за другим срубали головы, протыкали шашками, выпускали кишки, пропарывая живот. Изнасилованиям женщин и девушек, конечно, не было счету. В огне пожарищ похоронены целые кишлаки... Несчастное население считало себя заживо погребенным. Это были годы таких невыразимых ужасов, которые словами трудно передать, которые нельзя забыть, которые должны себе найти какую-то историческую искупительную жертву...

Чурбеков замолчал, провел рукою по волосам и остановил на мне свой умный, печальный взор.

- Вот оно, - говорю, - и пришло теперь историческое возмездие: революция... Она дорога трудовому бедняку-киргизу и ненавистна кулаку...

Нас окружила густая толпа любопытных: всем охота была послушать приезжего. Слушали молча. Участия в разговоре никто не принимал. Даже не кивали головами, не пускали, по-обычному, односложных крепких выраженьиц. Но лишь только сказал я про необходимость помочь киргизам, как толпа загудела оживленно:

- Што не помочь! Кто против помощи... Каждому помочь надо... А чем помогать-то? А што мы дадим? А как он станет работать-то? Кто его научит, да кто ему соху-борону подарит, - где это купцы такие?

И пошли и пошли - заговорили.

Был нащупан один из основных вопросов, о котором могли они говорить, не расходясь, три дня и три ночи...

Этот вопрос буквально всех интересовал и волновал. На наш разговор подходили все новые и новые кучки, толпа у лавчонки выросла настолько, что не было смысла вести дальше частную беседу, - полезней было начать собрание. Когда я об этом заявил - дружно согласились, и, уже залезая на ящик, вдогонку я слышал напутственные слова:

- Не больно красно только нам, штобы покрепче да попроще... Разную там "историю"-то не больно: ты о земле побольше.

Мы беседовали часа четыре...

От вопросов общеполитических, от оценки общего положения в Туркестане мы перешли к Семиречью, к крестьянству, к земле. И толпа разгорелась. Выступали охотно сами, указывали, как приходится потеть над землей, какою ценой дается им хлеб.

- А после этого отнять? Это што же за право такое? - выкрикивал с ящика желторотый сморщенный мужичок годов под пятьдесят. - Я ее, матушку, томлю-томлю своей работой, а тут на тебе...

- Правильно, верно!.. - кричали кругом.

Это мужичка подбодрило и воодушевило.

- Землю надо взять, вот што, - кричал он еще громче, - сама она не дается... Взять ее надо, да и взять-то умеючи.

Толпа замерла, слушала с восторженным вниманием.

- А ты думал - вот тебе тут и все? - повернулся он ко мне. - То-то... Нет, она тебя, матушка, дугой перегнет, а когда перегнет, тогда и накормит. Ефто самое знать надо всякому, а он што знает, пастух? Киргиз пастух, он одну скотину и знает. Ну, и знай, чего ты ему землю еще пихаешь? Может, ему и не надобна эта земля... Наделил!.. Ты его скотиной дели, коли богат больно, а земля тут несподручна...

Под взрыв одобрительных криков мужичок спрыгнул с ящика. На его место моментально нашелся новый оратор - какой-то беззубый, с длинным бледным лицом, пожилой крестьянин.

- Неправду он, што ли, говорил? - начал он вопросом. - Одну что ни есть правду. А потому, что это все и есть правильно. Коли так оно было так ему и быть: паси он свою скотину, а мы землю управим. Не умеешь, так нечего и брать ее... Порча одна от этого неуменья происходит...

В общем налицо типичное отличие жителей центра и жителей фронтира.

Вывод. Переселять центральных на фронтир, где у них очень быстро глупости про то "ты их убиваешь, а они улыбаются" из головы выветрятся.

[kinhito]

Логично. Интересно - а как массовое переселение на фронтир отразится на внутриполитической ситуации. К тому, что жители фронтира, как правило отличаются весьма правыми взглядами.