Мир Королевы Барбары

[moscow_guest]

Так они же считают себя "законным правительством Франции в изгнании".

Но и деньги умеют считать отлично. 

Под космодром?

Попаданец подскажет? 

 

В общем, пока не уверен, но что-нибудь для них придумаю, как добрый демиург. 

[Дюрнкурт]

Ну - на будущее.

Ага.

[Дюрнкурт]

Но и деньги умеют считать отлично.

Я где-то читал, что острова Вест-Индии в XVIII веке приносили Франции больший доход, чем вся Канада.

[moscow_guest]

Я где-то читал, что острова Вест-Индии в XVIII веке приносили Франции больший доход, чем вся Канада.

Ну так сахар же!

Я никаким боком не расист, но исхожу из того, что Ришелье управится с восстановлением производства сахара на порядок лучше, чем РИ-Дессалин, Кристоф и К^о.

Изменено 25 Dec 2015 пользователем moscow_guest

[Волдик]

Ну так сахар же!

И ром, не забывайте про ром.

 

[Дюрнкурт]

Ну так сахар же! Я никаким боком не расист, но исхожу из того, что Ришелье управится с восстановлением производства сахара на порядок лучше, чем РИ-Дессалин, Кристоф и Ко.

Так одним Гаити Французская Вест-Индия не ограничивается.

[moscow_guest]

Так одним Гаити Французская Вест-Индия не ограничивается.

Там есть ещё несколько меньших островов, да. Но на текущий момент таймлайна Бурбоны контролируют только западную часть Сан-Доминго (РИ-Республика Гаити).

[Дюрнкурт]

Там есть ещё несколько меньших островов

Вот надо бы и их захватить, ящетаю.

[moscow_guest]

Вот надо бы и их захватить, ящетаю.

Думаю, что герцог Ришелье согласится с Вашим мнением, коллега. 

[Дюрнкурт]

Думаю, что герцог Ришелье согласится с Вашим мнением, коллега. :good:

Ясно.

[moscow_guest]

Тень величия Рима

 

Суть плана Ришелье заключалась в урегулировании отношений между королевским двором в Монреале и Первым Консулом в Париже. До сих пор обе стороны рассматривали друг друга в качестве мятежников: первые – «якобинских», вторые – «роялистских». Соответственно, единственным вариантом действий в отношении мятежников могло быть только их уничтожение и восстановление на контролируемой ими территории «легальной власти», т.е. власти «единой и неделимой Республики» или же «священной династии Бурбонов» – в зависимости от точки зрения. Все переговоры между двумя сторонами конфликта могли вестись, таким образом, исключительно о капитуляции одной из сторон.

Естественно, такая постановка вопроса ставила отношения между Республикой и Королевством в тупик, поскольку ни та, ни другая сторона не имела физической возможности нанести военное поражение другой. Атлантический океан надёжно разделял враждующие стороны, исключая возможность десанта из Европы, как и из Америки. Кроме того, и у тех и у других на первое место давно уже выдвинулись совсем другие проблемы: правительство Людовика XVIII считало главной внешней угрозой экспансию США, для Первого Консула главным врагом была по-прежнему Англия.

Герцог в письме к брату короля поставил вопрос ясно: дальнейшее противоборство с Республикой не лежит в интересах короля. Там же он коснулся темы, крайне важной для королевских подданных: возобновление торговли со «старой Францией» принесёт значительные доходы коммерсантам Новой Франции. И подсказал ему, на кого граф может опереться в этом вопросе: «партия популяров, весьма в росте коммерции заинтересованная, несомненно окажет сему проекту поддержку как в Ассамблее, так и в печати».

Доводы герцога убедили графа. Естественно, подобные разговоры велись при монреальском дворе уже и раньше, но тогда никто не решался прямо заявить о необходимости «замирения» с ненавистной Республикой. Поддержка этого проекта столь высокопоставленным лицом, как граф Артуа, в корне меняла дело. Как оказалось, расчёт губернатора Сан-Доминго на поддержку популяров полностью оправдался. Приглашённые в дом «Месье» их лидеры встретили этот проект просто восторженно. Возникла даже неловкая пауза, когда Луи-Рене Фремон, крупный судовладелец из Квебека и владелец монреальской газеты «Народный голос» («Le voix populaire») – неофициального органа популяров, прервал речь графа своим восклицанием: «Наконец-то!». Нарушение этикета, впрочем, окупилось. На следующий день (20 апреля 1803 г.) в его газете за подписью «LRF» появилась редакционная статья под заголовком «Две Франции – одна война», где как раз излагались основные тезисы плана примирения с республиканцами.

Сам факт появления такой статьи в печати говорил о многом. Уже то, что тираж «Народного голоса» не был конфискован, а он сам не был закрыт на следующий день, свидетельствовало о наличии сильной поддержки «наверху». В нескольких городах Границы дошло до ряда недоразумений, когда подчинённые местным сеньорам Стражи конфисковывали приходившие по почте экземпляры газеты с этой статьёй, как «якобинскую литературу». Впрочем, либеральные идеи вообще не пользовались среди Стражей Границы популярностью.

Тем не менее сеньоры в целом не выступили против этого проекта. Европа была далеко и тамошние дела их особо не интересовали. Вскоре и сам Людовик XVIII санкционировал переговоры с Первым Консулом. Вести их было поручено Эммануэлю-Анри-Луи-Александру де Лоне, графу д’Антрег. В середине мая в д’Антрег прибыл в Лондон и встретился «на нейтральной территории» с посланником Батавской республики Рутгером-Яном Шиммельпеннинком, известным своими близкими контактами с Наполеоном Бонапартом. Шиммельпеннинк обещал д’Антрегу передать Первому Консулу предложения короля при первой же оказии.

«Оказия» подвернулась очень быстро. После подписания договора в Амьене противоречия между Францией и Британией никуда не делись. Французы продолжали контролировать «республики-сёстры», вмешиваясь в их дела и меняя их статус, как им хотелось. Французские таможни по-прежнему не допускали во Францию английских промышленных товаров.  В свою очередь англичане по-прежнему отказывались эвакуировать свои войска с острова Мальта и из Египта, несмотря на всю добрую волю Первого Консула – тот предлагал передать остров Мальта нейтральной Швеции (Фредрик-Вальдемар II был формально главой мальтийских рыцарей), на что в Лондоне ответили отказом, раздражив против себя и шведов. Наконец британский кабинет издал распоряжение об аресте в британских портах французских и голландских судов, в ответ на что Бонапарт приказал арестовать всех подданных Британской короны, пребывающих на территории Французской и Итальянской республик.

Итак, через несколько дней после встречи в батавском посольстве, 30 марта 1803 г. Британия денонсировала Амьенский договор и вновь объявила войну Франции и её союзникам. Шиммельпеннинк был вынужден покинуть Остров и вернуться в Голландию. Через несколько месяцев, в сентябре он был назначен послом в Париже, где и вручил Бонапарту полученное им от д’Антрега письмо графа Артуа к «главе французского правительства Его Превосходительству Наполеону Бонапарту».

Возобновление войны с Англией оказалось исключительно полезным стимулом для достижения договорённости между двумя… скажем нейтрально – «правительствами». Разумеется, переговоры велись тайно – идеологические соображения обеих сторон не позволяли признаться, что «воины свободы» и «тираны» (или, глядя с другой стороны, «воины веры» и «безбожные якобинцы») «добивают торг» между собой и делят «сферы влияния». Поэтому они велись не в Париже и вообще не во Франции, а на территории Батавской Республики, причём не в столице, а в провинциальном городе Арнем. Со стороны Республики присутствовал бывший посол в Лондоне генерал Антуан-Франсуа Андреосси, со стороны короля – всё тот же граф д’Антрег.

Первый Консул отдавал себе отчёт, что вплоть до заключения окончательного мира с Британией он не сможет обеспечить себе контроль над заморскими колониями. Господство на морях Royal Navy также отрезало рынки Франции от «колониальных товаров». Фактически после провала экспедиции Леклерка и разрыва Амьенского мира французские колонии представляли собой «отрезанный ломоть» (для Франции, естественно). Граф Артуа (именно он контролировал ход переговоров из-за океана) понимал, что возвращение его старшего брата в Париж – совершенно нереальная вещь. Поэтому торговались больше для проформы: об использованных титулах, о сроках передачи, о сумме компенсации.

При наличии доброй воли сторон соглашение было достигнуто достаточно быстро. 22 ноября 1803 г. д’Антрег и Андреосси подписали протокол, копии которого были направлены в Париж и в Монреаль на утверждение правителей. Согласно Арнемскому протоколу французские колонии на Антильских островах признавались принадлежащими Бурбонам. Бурбоны обязывались выплатить за них компенсацию в четыреста тысяч франков по частям (такую сумму популяры-союзники графа Артуа готовы были выплатить «для сохранения приличий»). Гарнизоны Республики на Антильских островах покидали их с развёрнутыми знамёнами, при чём Бурбоны обязывались ещё до отплытия выплатить им все задолженности в жаловании звонкой монетой. К слову, Андреосси пробовал включить в число отдаваемых колоний ещё и Гвиану (при выплате дополнительной компенсации, естественно), но «Месье» решил, что игра не стоит свеч и отказался платить за не сулящую особых доходов отдалённую территорию в Южной Америке. Франкоамериканцы во Франции и французы в Америке должны были быть трактуемы властями, как обычные подданные дружественного иностранного государства. Франция старая и Франция новая возобновляли между собой торговлю и брали обязательство не препятствовать торговым сношениям партнёра с третьими странами.

De facto это был договор об установлении двусторонних дипломатических отношений, но у него была своя специфика. Поскольку de iure обе стороны считали себя «законным правительством Франции» и никоим образом не собирались от этого статуса отказываться, договор никогда не был опубликован. С точки зрения официальной политики День Революции XI года Республики (по иронии судьбы соглашение с «роялистами» было достигнуто именно в столь «многозначительный» день) не выделялся ничем, ни одна газета ни во Франции, ни в Америке не опубликовала ни одного официального сообщения. Но уже в 1804 г. во французских портах (тех, что не оказались в английской блокаде) стали появляться суда под флагом с белыми лилиями (с английской точки зрения – нейтральных). Поначалу это выглядело странно, но потом все привыкли. Для разъяснения текущей политической ситуации во французских газетах (полностью и без исключения контролируемых министерством полиции) стали появляться статьи, воспевавшие величие Рима, а в особенности его раздел на дружественные Западную и Восточную Империи, принёсший римлянам в обеих её частях мир и благополучие.

В Карибском же море Арнемский протокол позволил его вдохновителю герцогу Ришелье без боя занять восточную часть Сан-Доминго, а позже взять под свой контроль острова Мартиника, Сен-Люсия, Тобаго и Гваделупа. Именем короля Людовика населению островов было объявлено об отмене восстановленного Бонапартом рабства. И таким вот образом Бурбоны получили там славу освободителей.

 

Изменено 6 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[LAM]

Г-м, Г-м.

Прагматичный граф Артуа, уступчивый и склонный к компромиссу Наполеон -  что-то персонажи  МКБ начинают довольно сильно отличаться от своих двойников в более известном нам варианте истории.

Несмотря на это, большое спасибо, что продолжаете проект

Изменено 6 Jan 2016 пользователем LAM

[moscow_guest]

Прагматичный граф Артуа, уступчивый и склонный к компромиссу Наполеон - что-то персонажи МКБ начинают довольно сильно отличаться от своих двойников в более известном нам варианте истории.

В РИ Наполеон уступил американцам Луизиану из тех же самых соображений (невозможности контроля). Причём не просто уступил, а прямо-таки навязал "покупку в нагрузку" - изначально Джефферсон хотел купить только окрестности Нового Орлеана с устьем Миссисипи.

А граф Артуа и не думает здесь уступать в пункте идеологии, да от него никто этого и не требует. Кроме того, у Бурбонов есть здесь собственное реальное государство, а ощущение ответственности всегда действует крайне отрезвляюще.

Изменено 6 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[LAM]

В РИ Наполеон уступил американцам Луизиану из тех же самых соображений (невозможности котроля). Причём не просто уступил, а прямо-таки навязал "покупку в нагрузку" -

Так не уступил, а именно навязал нейтральным США покупку бедной и ненужной ему территории за немалую сумму.  А тут богатые сахарные колонии, и не нейтралам, а врагам-роялистам.. Впрочем Император Наполеон Бонапарт с королем Людовиком Бурбоном вполне мог бы договориться (при условии  признания взаимной легитимности), но Первый консул, по моему мнению, вряд ли.

А граф Артуа и не думает здесь уступать в пункте идеологии, да от него никто этого и не требует. Кроме того, у Бурбонов есть здесь собственное реальное государство, а ощущение ответственности всегда действует крайне отрезвляюще

Конкретно графа в РИ даже французский трон  не сильно отрезвил. И соглашение с "узурпаторами" это, конечно, идеологическая уступка.

И, вообще, тем деятелям, которые "ничего не забыли и ничему не научились", будет не очень комфортно в стране, где представители народа, хотя и произносят постоянно верноподданические формулы, но жестко навязывают королевской власти ту политику, которую считают правильной и выгодной для себя.  А в РИ граф Артуа был воплощением и трибуном именно этой группы..

Изменено 7 Jan 2016 пользователем LAM

[moscow_guest]

А тут богатые сахарные колонии, и не нейтралам, а врагам-роялистам.

Которые, по факту, уже находятся в руках роялистов и шансов отобрать их нет. Плюс к тому, даже в РИ Наполеон, будучи Первым Консулом, относился к роялистам весьма примирительно: к примеру, после покушения на него он чуть ли не до последнего был уверен, что оно организовано якобинцами, а не роялистами. Здесь же, где роялисты не ведут за ним никакой охоты и не подкладывают под него никаких бомб, их отношения вообще чуть ли не душевные, во всяком случае вполне нейтральные.

 

И, вообще, тем деятелям, которые "ничего не забыли и ничему не научились", будет не очень комфортно в стране, где представители народа, хотя и произносят постоянно верноподданические формулы, но жестко навязывают королевской власти ту политику, которую считают правильной и выгодной для себя. А в РИ граф Артуа был воплощением и трибуном именно этой группы.

Может быть и некомфортно, но куда ж ему деваться? «Другого народа у меня для вас нет» (c).

Жители Французской Америки не просто произносят верноподданнические формулы - они реально являются верными подданными короля, в чём даже граф Артуа не может усомниться. И искренне действуют строго в рамках монархической парадигмы «добрый король и его верные подданные». Представительные учреждения, как Ассамблея, были созданы ещё тогда, когда никакой Революции не было и в помине. По большому счёту, франкоамериканцы ведут себя именно так, как должны были вести себя (по замыслу Бурбонов) французы, когда Людовик XVI созывал Генеральные Штаты.

В РИ Бурбоны получили французский трон при Реставрации совсем при других обстоятельствах - они на все 100% знали, что французы в массе их не любят, а только мирятся с неизбежным. Здесь же, в АИ-Америке всё совсем наоборот - именно верные подданные по собственной воле пригласили короля на трон. Соответственно и отношение к ним у «Месье» совсем другое.

В конце концов фразу «Vox populi vox Dei» придумал отнюдь не республиканец.

 

Конкретно графа в РИ даже французский трон не сильно отрезвил. И соглашение с "узурпаторами" это, конечно, идеологическая уступка.

Именно поэтому это соглашение и остаётся секретным. А в любой войне бывают такие вещи, как перемирия. Хотя бы потому, что никак не Бонапарт является на тот момент для Бурбонов главной угрозой.

 

Изменено 7 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[LAM]

Жители Французской Америки не просто произносят верноподданнические формулы - они реально являются верными подданными короля

Как хотите, а я не верю в их стопроцентную искренность. Пусть до революции монархический принцип в Nouvelle-France  никем не оспаривался, тот факт, что Бурбоны довели дело до потери власти над метроплоией неизбежно должен был породить сомнение и в "качестве" их власти и в действительности "божьего благослоления", лежащего на этой власти. Просто королевская армия и флот очень нужны для защиты от "атлантистов".

А выражение «Vox populi vox Dei» впервые появляется в письме Алкуина Карлу Великому  в фразе "Неправы те, кто говорят, что глас народа -глас божий, ибо безумие толпы не знает границ"

Изменено 9 Jan 2016 пользователем LAM

[moscow_guest]

Как хотите, а я не верю в их стопроцентную искренность. Пусть до революции монархический принцип в Nouvelle-France никем не оспаривался, тот факт, что Бурбоны довели дело до потери власти над метроплоией неизбежно должен был породить сомнение и в "качестве" их власти и в действительности "божьего благослоления", лежащего на этой власти. Просто королевская армия и флот очень нужны для защиты от "атлантистов".

Кто что там про себя думает, это его дело. Но действуют они, однозначно, как верные подданные. Во всяком случае, гораздо более верные, чем в своё время версальские придворные. Интересы их и Бурбонов в настоящий момент совпадают, а прочее (опять же в настоящий момент) неважно. В РИ Людовик XVIII старательно не замечал нелюбовь к своей династии, а здесь у Бурбонов (включая и брата короля) с американскими подданными продолжается "медовый месяц", который никто не хочет омрачать.

Изменено 9 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[moscow_guest]

Европа на момент Амьенского мира (март 1802 г.)

 

Изменено 26 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[LAM]

За карту спасибо большое.

Но Донецк в вашем мире когда успел появиться?

 

[moscow_guest]

Но Донецк в вашем мире когда успел появиться?

В 1751 г. в качестве одного из западных форпостов обидевшейся на Цесарство Украины.

 

При этом из-за быстрого продвижения Чекельского возникали некоторые достаточно курьёзные ситуации с топонимикой. Так, князь Мартин приказал заложить на реке Северский Донец крепость Донецкая. Но, пока писарь подготовил документ, атаман уже успел уехать. Догнать его удалось только через несколько дней, в лагере близ реки Кальмиус, где он и подписал злополучный документ. На этом месте он, впрочем, тоже решил построить крепость - и именно по этой причине "Донецкая" крепость оказалась на берегу Кальмиуса. Ошибка выяснилась только через продолжительное время, когда название уже вполне прижилось, так что город Донецк и по сей день отделяют от давшего ему название Донца почти что двести километров.

Изменено 26 Jan 2016 пользователем moscow_guest

[Nagel]

Вопрос.

1) Почему во время Костромской войны Украинская окмиссария не подержала восстание "Братів-велікоросів проти лядських собак" (в этом мире бандеры украинские наионалисты лучшие друзья колорадских ватников костромичей, в виду отсутствия общей границы и наличия общего врага)? Хотя бы УНА-УНСО какое на помощь послали.

2)Франция с Алжиром, левым берегом Рейна и Бельгией выходит очень крутой. Фактически контролирует Рур, бельгийскую промышленную зону это не считая РИ Лотарингии. В эпоху угля и стали - Франция будет сильней Британии.

 

[moscow_guest]

1) Почему во время Костромской войны Украинская окмиссария не подержала восстание "Братів-велікоросів проти лядських собак" (в этом мире бандеры украинские наионалисты лучшие друзья колорадских ватников костромичей, в виду отсутствия общей границы и наличия общего врага)? Хотя бы УНА-УНСО какое на помощь послали.

В смысле, в конце XX в.? Потому что:

а. Им и так хорошо.

б. Они занимаются собственной самостiйностт'ю.

в. Большинству украинцев всё это особо без разницы, "моя хата з краю".

г. Великоруссия не показала особых успехов в наступательной войне, а влезать в войну на стороне слабого и проигрывающего, пока над тобой "не капает", никто особо не хочет.

 

2)Франция с Алжиром, левым берегом Рейна и Бельгией выходит очень крутой. Фактически контролирует Рур, бельгийскую промышленную зону это не считая РИ Лотарингии. В эпоху угля и стали - Франция будет сильней Британии.

Ну так никто не говорил же, что левый берег Рейна останется у Франции навсегда.

[Nagel]

самостiйностт'ю.

Хе, так и палится "московський шпигун"))) 

а если серьезно - если бы они скоординировали выступление с великоруссами и немцами - Речи Посполитой было бы плохо.

Ну так никто не говорил же, что левый берег Рейна останется у Франции навсегда.

я имею в виду финальную карту 21 века.

[moscow_guest]

Хе, так и палится "московський шпигун")))

А как оно пишется - без апострофа?

 

а если серьезно - если бы они скоординировали выступление с великоруссами и немцами - Речи Посполитой было бы плохо.

Конечно, было бы плохо. Но, как было отмечено в моей повести, совершенно секретные охотники там знали своё дело лучше, чем "угодники" и иже с ними.
Да и заинтересованных в сохранении Речи Посполитой там тоже было немало, в том числе и в "неустойчивых" комиссариях.

 

я имею в виду финальную карту 21 века.

Там "французским" цветом отмечена только Бельгия.

[sanitareugen]

А как оно пишется - без апострофа?  

Ещё и через i з крапкою.