Рассказы Ноябрьского Литературного Конкурса "Британия 2014"

[ясмин джакмич]

Доброе утро! Но если сейчас вечерний сенанс, то добрый вечер, естественно! Начинаем! Начинаем! Начинаем!

Уважаемая читающая публика! Леди и Джентльмены! Позвольте предложить Вашему вниманию занимательнейшее состязание лучших литераторов ФАИ!

Желая привлечь Участников, Мы предлагаем Вашему вниманию Тему, условно именуемую "Британской".

Британская империя (англ. British Empire) — крупнейшее из когда-либо существовавших государств за всю историю человечества с колониями на всех обитаемых континентах. Наибольшей площади империя достигла в середине 30-х годов XX в., тогда земли Соединённого Королевства простирались примерно на 34 650 тысяч км? (не включая приблизительно 8,1 млн км? территорий в Антарктике, на которые до сих пор претендует Великобритания и её бывшие доминионы: Австралия и Новая Зеландия), что составляет около 22 % земной суши. Общая численность населения империи составляла примерно 480 млн человек (примерно одна четвёртая часть человечества). Именно наследием Pax Britannica объясняется роль английского языка как наиболее распространённого в мире в сферах транспорта и торговли.

https://upload.wikim...tish_Empire.png

Казалось бы, вот она! Сила Реальной истории, творящая её по своей воле, но никогда не подлежащая причудливому "сослогательному наклонению" альтернативной истории. То что было неизменно и останется таким навсегда - сверхдержава, для которой не существует ничего невозможного, страна над которой никогда не заходит Солнце.... Но так ли это категорично?

Леди и Джентльмены! Только у нас с Коварным Альбионом творят все, на что способна фантазия пытливейших умов Альтернативной Истории! В Ноябре Этого года все желающие прислали видения Своего Мира, в котором Британская империя стала полотном для картин, и пластелином для лепки, декорациями для драмы и бутафорией для фарса! С Песнями, танцами, выстрелами, фокусами, блекджеком, путанами, и ракетами на Луну!

Поспешите! Открывается голосование!

Не проходите Мимо! Только сейчас, Британия гвоздь, на который вы вешаете ваши произведения! Десять блистательных увлекательнейших историй предлагается вашему драгоценному Вниманию!

Как говорят на границе Соединенных Провинций Северной Америки и Мексиканской империи, "Vaya con Dios!"

Автор №1: Прилетели соколы…

«Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25—30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран»…

Из «Переписки Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-

Министрами Великобритании во время второй мировой войны». Сентябрь 1941г.

Москва.

Ленинградский проспект.Штаб АДД ВВС КА.

Докладывал начальник метеослужбы ДБА.

-Ожидаются сильно разорванные кучевые облака вдоль всего маршрута, но к северу от Двинска небо будет безоблачным. Остаточные грозовые тучи и грозы в районе холодного фронта.

А как над Валдаем? - спросил командующий ДБА генерал Проскуров.-Преображенский пройдет нормально?Без особых осложнений?

Метеоролог порылся в своих бумагах и, найдя нужную заметку,заявил:

- Полночь: тонкий слой облаков среднего яруса ,а к часу ночи этой облачности уже не будет.

- Хорошо.А как погода над базой для приема самолетов?

- Отличная. Незначительная слоисто-кучевая облачность на высоте 1000-1200 метров. Видимость хорошая.

Командующий медленно прошел по безукоризненно натертому полу,закурил.

-Ну,что,будем считать-все готовы к приему «птичек»?

-Так точно,-бодро отозвался начальник штаба ДБА генерал Хрипин.

Начальник оперативного отдела штаба АДД генерал-майор Кошелев снял очки,большим и указательным пальцами правой руки прижал веки,посидел неподвижно несколько секунд,затем достал из кармана носовой платок,протер идеально круглой формы стекла,сказал негромко:

-Ждем очередного доклада из Монино через десять минут ,с уточнениями по встрече и приему,но в общем все готово.

-А что по нашим «птичкам» ?Накладок не будет?

-Нет.Все корабли заблаговременно перераспределены по запасным аэродромам:Боровичи,Мигалово.Несколько экипажей перенаправлены на Сещу.Их ведет Водопопьянов с Пусэпом.

-Водопьянов?

-Да.К тому же у него отказал авиагоризонт.Лучше перестраховаться.

-Добро.Радио с поздравлениями дали?

-Так точно.Как-никак юбилейный, боевой вылет.Сотый.Событие…

-Ну а гости как ?Спокойны?

-Эти гости всегда спокойны.Такая уж их нация.-пожал плечами начальник штаба.Командующий нахмурился,озабоченно посмотрел на начштаба,стараясь уловить недосказанный смысл в словах Хрипина,но промолчал,смачно затянулся папиросой,пустил к потолку клуб табачного дыма.

-Товарищ командующий-подал голос начальник метеослужбы,-Разрешите вопрос?

-Валяй,погода,-милостливо махнул рукой командующий ДБА ,продолжая мерять шагами кабинет.

-Как же Этли решился на такое-послать к нам своих «птичек»?

-А что тут такого?Их «птички» к нам,наши скоро к ним.Союзное соглашение есть союзное соглашение.Этли мужик ничего.Не проститутка полоумная как Чемберлен.Решился драться с нами бок о бок и марку держит.Пообещал пять дивизий прислать на Кавказ и прислал. Хотя,по-моему, пожалуй все-таки пожиже Черчилля будет,а?

-Да,но мороки с ними,-покачал головой начальник метеослужбы,-Все эти галлоны, футы,мили,вся эта английская система мер…

-Привыкнем.В Закавказье быстро привыкли,перестроились на английский лад мгновенно.

-Все свое с собой везут.-сказал начальник штаба,-Из Ливерпуля вышел конвой из пяти судов, пятьдесят тысяч тонн груза- масло, запчасти к самолетам, бомбы и боеприпасы, металлические плиты для ВПП, стройматериалы, автомобили, медицинское оборудование.Обслуги одной и наземно-технического персонала аж триста человек отправили.

-Из ливерпульской гавани всегда по четвергам…-продекламировал чересчур начитанный начальник оперативного отдела штаба АДД ,но поймав взгляд командующего, осекся и замолчал.

Промер шагами кабинета оборвал телефонный звонок.Начальник штаба покосился на командующего,тот кивнул головой.Начальник штаба поднял трубку.Командующий посмотрел на часы.Было без трех минут пять.

Хрипин –напряженно сказал в трубку начальник штаба АДД.С минуту он слушал,затем положил трубку на рычаги аппарата,повернулся к Проскурову:

-Докладываю,товарищ командующий, «птички» в количестве тридцати двух «Галифаксов» прибыли в Монино благопалучно,заход и посадку осуществили планово,Происшествий нет.Командующий ВВС округа и флагманский штурман ДБА лично на контроле,на КП.Глава английской военной миссии также на КП.Авиабаза в штатном режиме…

-Так,-мотнув головой, по-бычьи,сказал Проскуров,-Прилетели соколы…Доложу Верховному и пойдем обрадуем ихнего посла…

Автор №2

: Охота на гну

Нчи я нани, янгу, янгу, янгу!

(Чья это земля? Моя, моя, моя!)

Рык льва в передаче языка суахили

Действие рассказа происходит в Кении, в начале 60-х годов XX века. При написании использовались архивы Форума альтернативной истории

.

Чистяков подкинул в костёр ещё веток и обернул ко мне грубоватое, красное от пламени и тропического загара лицо. Мрачно блеснули узкие, перешедшие по наследству от матери глаза, зашевелились на скулах острые, словно выхваченные резцом темпераментного художника, желваки. Наш предутренний разговор как-то не клеился. Обмениваясь фразами, мы каждый раз подолгу молчали, слушали заунывный хохот гиен, смотрели на огонь и думали о своём. Мда-а… Рановато я навострился сочинять. История ротмистра была слишком типичной, чтобы построить вокруг неё настоящий рассказ, да и редакция ждёт сейчас не длинную беллетристику, а просто сухую, без всяких излишних тонкостей зарисовку. О том месте, куда меня послали. О далёкой и по сю пору вполне экзотической для большинства наших читателей стране. Кто мы здесь? Зачем пришли? Как просил отец, только факты и честный стиль «Биржевых ведомостей». А достойные Хэма экзерсисы оставить на потом – ведь «Огонёк» теперь никто и не думает закрывать, по крайней мере, так клянутся наши адвокаты….

- …И как, по-вашему, я должен был поступить?

Едкий говорок Чистякова застаёт меня врасплох. Чёрт, неужели я задумался и пропустил начало мимо ушей? Впрочем, если речь идёт о том старом эпизоде, то я уже ответил ему как мог. Хочет повтора, так я не жадный….

- Может быть, сказать, что начальству виднее?... Впрочем, я не знаток в вопросах субординации….

- Это не субординация, это вопрос офицерской чести! Впрочем, Ляндрес, вы вряд ли знаете что это такое!

В его устах фамилия звучит как щелчок кнута. А следом идёт неизбежная усмешка с показом не слишком ровных и не слишком белых от природы зубов. Э-эх, бохер , мать твою, а ты что-нибудь знаешь о журналистской чести? Или об ответственности перед своим народом? Злишься? Не по нраву собачья вахта или служба на новых рубежах? Ну а кто же недавно орлом клекотал о престоле, о долге, о дорогах, которые мы сами себе выбираем?...

Оказывается, ночью в рейде может быть даже скучно. Лучше бы я учёл этот момент и поспал перед рассветом. Но теперь уже поздно, небо бледнеет на востоке, и снега Килиманджаро, которых с нашей стороны едва горсть, вспыхивают в вышине, предваряя восходящее солнце. В серой, туманной мерещи проступает саванна, на ней чёрные точки деревьев, рядом колышущиеся столбики – жирафы. Вон и слоны пошли на водопой во всём своём наскучившем великолепии. Едва пропали звёзды, а неугомонное светило уже лезет из-за холмов, гонит робкие полотнища теней, вспыхивает на стёклах размалёванного комуфляжем «Тигра», обещая патрулю ещё один жаркий, пропитанный дорожной пылью день. Козачки под москитной сеткой зашевелились, чуя рассвет. Чистяков встал и гибко потянулся всем своим сухим, отнюдь не великим телом. «Как кошка», - подумалось мне сквозь внезапно навалившуюся усталость.

- А ну подъём, камрады! Кончай храпеть, кто не спит!

Началось. Ротмистр громко топает по бивуаку, орёт на своих, трясёт радиста и переводчика. Естественно, все воспринимают грубость как должное, буквально рысцой отправляются отлить, а потом рядом встают на зарядку. Тых-пых, один наш туземный друг почёсывается да зевает, начав с самых лёгких упражнений.

- Хася, чё квёлый, опять одесситка приснилась? – Петренко, водитель командирского унара качает пресс, не забывая подкалывать вальяжного соседа.

- Не-е, Ванья, да-авно её не видель….

- И хорошо, если не увидишь больше. Скажи спасибо, что алиментами обошлось, а то и второе обрезание могли бы сделать.

- Разговорчики! Обама, ходи скорее! Или новый наряд захотел?

- Никак нет, вашье благородие! Все делать и я делать….

Три армянина из Араратского казачьего войска форсили, приседая на одной ноге. Гигант Акопов, сухой, подвижный Мктрчан и зеленоглазый, не слишком похожий на армянина, но зато отлично говоривший по-русски водила Мелькумянц. Серьёзные ребята, их Чистяков уважает, а, возможно, даже побаивается. Урядник Акопов ходит с «георгием» да и всё Араратское войско слывёт строптивым, себе на уме. Мало того что не русские, так ещё и в деле регулярно, Царьград, Трабзон, Масул, дежурят при вышках, послушать, так одни они за Империю отдуваются. Куда их теперь только не суют, как и заамурцев. Привалило на Руси земли, а порядка больше не стало….

Я отжимаюсь, и даже не на кулаках. Демонстрирую скромность. Рабочая форма необходима, но набирать её лучше задолго до похода. На сороковом отжиме рядом топают ботинки радиста Минаева. Узнать легко, они неуставные с чёрными шнурками. У радиста связь по расписанию, будет разговаривать со штабом или воздушным патрулём. Стукает дверь унара, рация шипит, булькает, обрезая прорвавшиеся через границу немецкие марши.

- Комар, комар, ответь Каравану, приём. Комар, комар….

Мне не раз объясняли, что воздушная поддержка при здешних расстояниях и малонаселённости нужна буквально как воздух. Всё чаще используют транспортные «сикоры», но главным другом Корпуса пока остаётся лёгкий, реечно-перкалевый моноплан Картвели. Незаменимая отсюда до самого Таймыра машина. Доставляет снабжение, людей, ведёт разведку, а самое главное обеспечивает связь через бортовые ретрансляторы. На «пчёлок» буквально молятся, они дешёвые и, в отличие от геликоптеров, их уже сейчас много.

- Понял, ждём, квадрат 71-13.

У нас ещё и один из вездеходов не на ходу. То есть ехать он может, но не всё в движке работает чётко. Собственно, даже замена на первый случай есть, но это сейчас, а что потом, когда у нас не будет запаса деталей? Сядем с приключениями посреди саванны? Хорошо, если как дураки, а не как мишени….

Времени до прилёта «пчёлки» оставалось достаточно, чтобы нормально, без спешки, позавтракать. Чай сварили в котелке, «химические» консервы разогревались сами. Наша вездесущая гречка со свининой. Не очень кошерно, но, сколько себя помню, дома такие вещи воспринимались исключительно с юмором. Про наташенькиных родителей и не говорю, там самый русский отбор, гордость Империи Российской! Нобелевка в прихожей может ещё и не кланяется, но Леонов и Камю почти что дежурные гости.

Короче – чавкайте граждане с аппетитом и ни о чём таком не думайте. Вон и музычка для вас звучит архинародная. Выставленный на подножку вездехода транзистор из всех своих девятивольтовых сил голосит про Машу, которая у самовара, а потом с кем-то где-то до утра. Да, Лещенко певец классный и мужичонка - гвоздь, женился недавно в третий раз, и на гастроли сюда собирается. В Найроби уже афиши расклеены, шесть концертов в городе, по нагорью и в соседнем протекторате. «Чу-у-у-бчик кучерявый, развивайся…» - тьфу, когда-то сам пел под пьяную лавочку! А вот в защиту Козина, гад, не подписался! И тесть мой не подписался - дворянская морда! «Не люблю мужеложников…». Дурак! А где их нету? В студии, где Андрей занимается, или у младшего в юнкерах?...

Новости (Эрих Хартман едет в Петроград, Китай угрожает Индии, юбилейные Гумилёвские чтения открываются при содействии торгового дома «Второв») мы не дослушали, потому что в 7-30 в небе явственно забурчал кукурузник. Радость у всех неподдельная! Авиетка ревёт, закладывая над нами пологий вираж. Из открытого люка вниз летит тёмный предмет, сразу расцветающий куполом тормозного парашюта. Мы машем руками, пилот – он виден в прозрачной гондоле – машет в ответ. Приятная встреча, дай бог не последняя. Груз шлёпнулся возле старого термитника, Петренко и Минаев гасают туда и через минуту уже тащат к стоянке: один – свёрнутый ворох купола, другой – мягкий, прочно зашнурованный мешок с армейским клеймом на боку. В контейнере кроме срочно испрошенных запчастей оказалась туалетная бумага и немногочисленная, для двух адресатов, почта. Для Обамы, подтверждение о переводе алиментов, причём извлечение бумажки сопровождалось новым взрывом насмешек, а Чистякову прибыло из Питера аккуратное с явным девичьим почерком письмецо.

Сразу самыми занятыми оказались наши шофёры. Подкапотные дела, возня с заменой фильтра заняли их целиком. Остальные, покуда труба никуда не зовёт, чувствовали себя гораздо вольготнее. Араратские пластуны, как самые воинственные бухали их карабинов по опустевшим баночкам, радист вытащил нарды и паче чаяния пригласил сыграть Обаму, Чистяков сел в тень, на землю и теперь кривился над распечатанным письмом. Один я не знал чем заняться. Стоял под тем же деревом – это было раскидистое, в полтора охвата, солидное мвуле – курил и обозревал просившуюся на снимок равнину. Увы, плёнки в аппарате оставалось мало и в сотый раз тратить её на эти золотисто-рыжие, усыпанные стадами холмы не хотелось. Понемногу делалось скучно, я уже мечтал не только о душе, но и о газетах, хотя бы местных, кенийских с их бесконечным подхалимажем и рекламой.

Ротмистр у моих ног всё хмыкает, читает. Не видит, что на плече у него сидит злобного вида муха. Размером…. Ну, для слона наверное. Всякими цэцэ стращали ещё в России, но тут их виды сам чёрт не разберёт, да и муха эта, видно, не кусать собралась, а так – присела, наверное, тоже от скуки. Она уныло ползает взад-вперёд по пагону, изучает голубую полоску, приседает и чистит лапки. Ясно – голубое и ей противно. Потом перебирается на воротник и Чистяков, наконец, сгоняет животное. Мы невольно встречаемся взглядом.

- Ляндрес, чего вы стоите, как истукан?

- Любуюсь.

- Кем? Мною?

- Саванной.

- Нашли чем! Вот погоняете с нами ещё недельку, будете плеваться от этих видов. Мне волость уже по самые гланды вошла. Сподобился, на свою голову, как прадед, вроде капитан-исправника….

- Что ж вы так о службе при солдатах? - удивился я.

- Их послушайте! Десять лет трубить за поместье, когда такое было?!

- Но есть ещё красота….

- Красота тоже должна пользу приносить. И жопу не отгрызать при первом случае! Мы европейцы. Всем этим хорошо из вагона любоваться. И без химер в голове. Вон, моя кузина в Питере… - Чистяков словно вспомнил про письмо и стал заталкивать его обратно в грубо надорванный конверт. – Маша. Хорошая девушка, умница, красавица…. Ладно! Прямо скажу, нравится она мне! Но сама она дура-дурой! Приедешь, послушаешь – мама родная! О чём думает! Незамутнённость природы…. Свобода духа…. Её бы сюда, где каждую секунду эта незамутнённось, да со свободой тебя съесть наровят!

- Но ведь пишет, - заметил я. – Значит….

- Ага, пишет, - криво усмехнулся Чистяков. – Страдания у неё. «Ой, сносят старые дома на Невском! Эклектику нашу уничтожают. С чем мы останемся?!...». Ещё речной вокзал в Харбине…. Ну, вы знаете, он на всех открытках…. Прицепилась! Мозаика – фе, витражи – фе, шпиль не годится.

- В универе учится?

- На архитектурном.

- Так что ж удивительного?

- Так на четырёх же страницах только об этом! А в прошлый раз о каком-то Керуаке гудела. Роман в «В дороге». Прочитала на английском. У нас, мол, не издадут, там высоты всякие, глубины, натурализм. В Америке автор судился. Подумаешь, Америка, у нас вон Набоков лежит никому не нужный!

Ну, про Набокова враньё, ему от моралистов о-го-го как достаётся! Но, то что имя вспомнил уже хорошо, значит жандармов и подчинённую им внутреннюю стражу чему-то да учат. И чувства…. Когда за живое взяло…. Можно понять человека, конечно обидно, когда внимания не обращают, или талдычат о чём-то постороннем.

- У вас её карточка есть? – совсем обнаглел я, окончательно выставляясь на одну доску с голубой подкладкой. Но ротмистр даже бровью не повёл – достал из кармана видавший виды бумажник, а из него фотографию очаровательной курносой малышки в чёрном берете и чёрной же, с горлом, водолазке, что эффектно оттеняла артистическую бледность лица. Взгляд малышки пронизывал неведомые дали. Такая, и рядом с офицером. Что она с ним будет делать – ума не приложу.

- Это она ещё очки сняла, - ротмистр вздыхает, исполненный чувства. – А то ходит как слепая. И вся компания такая же: бороды, джаз, тамтамы эти грёбаные….

- Битники, - понял я сходу. – Направление в общем не новое и за границей хорошо известное. Талантливых, как всегда раз два и обчёлся, но примыкающих много. В анархию и эротизм играют.

- А вы не из этих? - вдруг нацелился Чистяков. – Тоже вон, борода….

Я почти опешил. И даже обиделся. Сколько волка не корми….

- Помилуйте! Вам ли обо мне не докладывали?! Сплошные таёжные рассказы, никаких бродяг и гедонизма, Мамин-Сибиряк отдыхает!

- Будет вам, - офицер забрал у меня карточку, спрятал на место и полез за сигаретами. – Все люди разные и от этого никуда не денешься. Мы это понимаем. Но и другим надо соображение иметь, когда чего писать. Доброе слово, хотя бы одно, а то и так на «Данилевского 6» всё время тянет.

Адрес «Данилевского 6» известен всем в Найроби. Мне его скромные радости теперь тоже знакомы. Салон мадам Штейнгольц рядом с универмагом, «Массаж и иные специальные услуги». Тут и гимназисту всё ясно, но писать об этом в открытую нельзя, Наташа сразу укажет муженьку своим оточенным пальчиком. У нас и сейчас с ней не всё слава богу и разлуки с командировками не столько подхлёстывают чувства, сколько помогают терпеть друг - друга….

Минут через сорок, чистяковский унар не только привели в норму и даже опробовали короткой поездкой. Петренко божился, что фильтр заменили вовремя и все цилиндры в порядке. Можно отравляться дальше, по маршруту. Бивуак свернули и прелести заднего сиденья восстановили знакомство с моей пятой точкой. Я трясся рядом с радистом, впереди подскакивал Чистяков и вцепившийся в руль Петренко. Ох уж эти кенийские дороги! Даже большой ход подвески не всегда спасает от резких толчков, а из прочих удобств в машине имелся только натянутый поверх каркаса брезентовый верх. У шедших сзади араратцев и его не было, потому как казацкий наряд наша главная ударная сила и пулемёт у них на вертлюге должен поворачивать во все стороны. Навьюченный канистрами и патронными цинками, мешками и скатками неизвестно где добытой рогожи, концевой унар имел особенно устрашающий, партизанский вид. Обычно на нём ездили три человека, но теперь к казакам засунули ещё и переводчика, так как я, оберегаемый Чистяковым, путешествовал в командирской машине.

Сухой сезон уже начался и светлая пыль Амбосели огромными клубами взлетала из под колёс. На губах оставался солёный привкус, попытка вытереть на раз превращала полотенце в серую тряпицу. И вот представьте, такие путешествия изо дня в день, иногда с очками и арабскими галабиями на лице, почти как у «пустынных призраков», действовавших в последнюю войну. Единственно, что утешало – местность, окружавшая нас, выглядела более чем живой. Колосится жёсткий пенесетум, растёт мелкий клевер, другие бобовые, на взрыхлённой термитами почве густые побеги бермудской травы. Я с радостью отмечал, что узнаю теперь не только некоторые растения, но и почти всех встречных антилоп, не говоря уже о такой классике как зебры и голубые гну. Один раз мы встретили даже львиную семью, которая тут же степенно затрусила прочь. Хватало и всяких птичек, а вот слоны удалились из поля зрения в сторону невидимых с дороги болот. И то славно, ведь в прошлый выезд, Акопову пришлось угробить из пулемёта не в меру активного самца. Их «тигр» увяз между двумя холмами и, говорят, зрелище было не для слабонервных – грязь, колея, кто газует, кто доски подкладывает и вдруг трёхтонная туша из-за склона в полусотне метров! Если бы не «симыч», жертвы были бы стопроцентно. Но Акопов первым смекнул, что к чему и повис на рукоятках. Семь – шестьдесят два хоть и не идеальны против слонов, но тут сработало количество: хоботное заревело громче пулемёта и рухнуло в жижу, а Сурен утёрся и, как ни в чем не бывало, пошёл дальше толкать плечом. Тринадцать дырок в голове за две секунды – стрелок он классный. Чистяков говорит, что бивни казачки вырубили и отдали под роспись начальству. Я не слишком ему верю – контрабанда, несмотря на все грозные реляции здесь процветает.

Так мы и ехали всё утро, изредка делая остановки для «поразмяться». Ротмистр связывался со штабом и дежурной «пчёлкой», слал доклады и балагурил со знакомым лётчиком. Туземцы не появлялись ни мирные, ни немирные, хотя из резервата, третьего дня, вроде ушло несколько двуногих. Потом за спиной остался и сам заповедник. Впервые здесь, в пограничье, я увидел правильно расчерченные поля и почти сразу «тигр» свернул на хорошо укатанную дорогу.

- Вон, - сказал Минаев и перекрестился. Впереди блестела маленькая, с ноготок верхушка православной церкви.

- Николаевка? – осведомился я.

- Что же ещё? – Чистяков высморкался наружу чёрным. – Дальше речка и Танганьика, фрицы, социалисты наши народные.

- В селе заночуем?

- Не знаю…. Потом навёрстывать придётся.

Местность приобретала всё более цивилизованный вид. Линия телеграфных столбов, за ними водокачка. Поля ширились, смыкаясь возле дороги. Местами, если не слишком оглядываться по сторонам, можно было почувствовать себя на солнечной Малороссии где-нибудь летом под Полтавой или Екатеринославом. За последние 15 лет русский мужик буквально оккупировал полуденные страны. На «Хгэ» и на «О» балакали от Алжира до Кохинхины, упорно выправляя проигрышную для белой расы демографию. Сказать, что Европе стало хуже? Сомнительно. Да, Англия сдалась в результате упорной борьбы, Франция открыла свои колонии сразу после лихого рейда на Абвиль, но вряд ли даже непобеждённые метрополии запросто пользовались всем этим без нашего человеческого материала. Ванька с ружьём ненавидит арабов похлеще, чем иные «черноногие», количество европеоидов в Кении увеличилось с английских времён троекратно и некоторые племена всерьёз ощутили близкий карачун. Но зато отсюда всевозможные, как у нас любят говорить «эксцессы». Пухнет военный бюджет, растёт флот, существует несказанная потребность в технике, инвестициях, кредитах. Вам надо государственное величие? Их у меня есть. Но за всё нужно платить, господа, деньгами и кровью. А впрягшись один раз, остановится уже нельзя, телега задавит, летя по инерции….

Навстречу попался объездчик на мотоцикле, по усам не меньше чем отставной унтер. Откозырял и торопится дальше. По сторонам следы его деятельности – грифы кучками и целыми стаями – натурально по кладбищу на каждый километр пути. Вот чего стоят здесь те самые хвалёные три урожая в год. Без ежечасной стрельбы оказываются бесполезны рвы, свистящие ракеты и даже колючая проволока вокруг посаженной кукурузы. Оснащены поселенцы хорошо, есть даже поливальные машины, но привольем и не пахнет, наоборот впечатление осаждённой крепости только усиливается вплоть до самого села, окружённого, кто бы мог подумать, высоченным забором и наблюдательными вышками.

Из под пальмы вылез привратник, естественно с дробовиком. Идёт к нам. Чистяков готовится принять доклад и тут радист хватается за наушники, что-то быстро слушает и суёт аппарат ротмистру. Привратник останавливается, раскрыв подгнивший рот.

- Ваше благородие, колонист….

- Изыди! Да…. Так точно! Да, наш сектор…. Перед Новониколаевкой…. Так точно. Да, господин штабс-капитан! Есть, закончить, и выехать на задание!

Похоже, КВС работы привалило. Чистяков снимает наушники и поворачивается ко мне.

- Кто-то напал на кораль теита в семидесяти километрах отсюда. По крайней мере, там видели зарево ночью. Надо ехать, разбираться.

- А инспекция в Николаевке?

- Значит проверим по быстрому и сразу туда…. Эй, братишка, передай начальству, пусть встречают!

Сторож побежал обратно под навес, закрутил ручку полевого телефона. Его помощник работал с лебёдкой, ворота раскрылись и мы въехали в селение. Материализовавшись из неоткуда, ринулись следом босоногие мальчишки. Судя по крикам «Сурен, дай шмальнуть!» араратцы их хорошие знакомые, да и Чистяков тут далеко не в первый раз. Зато я обозреваю этот форпост свежим взглядом. Что ж – живут богато. Дорога щебёночная, ровная, не пылит – укатана на совесть. По сторонам крепкие дома с черепичными крышами, монументальные овины выглядывают из пальмовой гущи, есть своя МТС и даже кинопроектор. Афиша «На высотах Боспорских» - патриотический боевик, в роли адмирала Колчака мой тёзка Юлий Бриннер. Я на него ходил ещё в прошлом году, с технической стороны клюква страшная, но актёрский состав подобран хорошо.

Николаевка выстроена по образцу римского лагеря. В центре, на пересечении двух улиц открытое место с той самой, нехилых размеров церковью, а напротив неё контора – жёлтый дом с высоким крыльцом и жалюзи на окнах. К одному из столбов прикручен выцветший флаг, а рядом стоит грузный мужчина в косоворотке. Колоритная и для этих мест фигура: сапоги и запачканные дёгтем малиновые порты, что-то даже не русское, а прямо запорожское. Петренко рулит прямо к крыльцу, мужик улыбается сквозь густую бороду. Его борода отчего-то вопросов не вызывает.

- Здорово, Владимир-Лексеич! С чем сегодня пожаловал?

- С объездом, Еремей Панкратович.

- А кто это с тобой, никак учитель что ли?

- Нет, журналист, из Москвы. Будет о нашей жизни писать.

Абориген подходит и суёт корявую от работы руку. Хитрые водянистые глазки обшаривают меня с ног до головы.

- Еремей Гущин, староста здешний. Ну, давай заходи, журналист, не обидим. Только пиши потом всё честно, без кривды иноверческой. Мы люди русские, добрые, но кривды всякой, лая на веру нашу не терпим. Так что пиши, а мы это… почитаем.

«Ещё таких цензоров мне не хватало» - подумал я, заходя с прочими на крыльцо. Внутри толстые саманные стены хранили живительную прохладу. В большой комнате, занимавшей всю центральную часть здания, Гущин усадил гостей за протяжный стол и немедля две не слишком симпатичные, закутанные в платки молодки, вынесли нам стаканы и несколько запотевших кувшинов.

- Пейте брагу и квасок, гости дорогие! Прямо с ледника квасок и снег наш, белогорский!

Поклонились и убыли, метя пол длиннющими юбками. Мда-а, чисто заповедник, как где-нибудь у нас, в Клину. На столе, но далеко от меня – газеты. Видны только заголовки: «Слово и дело», «Навстречу 350-летию Правящего Дома», «Аксай-Чин и Карачи – звенья одной цепи». Выше на стенах наградные патенты от генерал-губернатора, всевозможные благодарности, в красном углу – иконы, против окна – набившая оскомину фигура в золочёной раме. Гриша мазан с чувством, в полный рост и, кажется, грозит нам свитком собственноручного указа. Чистяков уселся со старостой под портретом и наскоро листает арсенальную опись. Приданные от КВС волостные урядники отвечают ещё и за военную подготовку поселенцев, но от вального сбора ротмистр хочет воздержаться.

- Время поджимает. Ещё к теита за семьдесят вёрст гнать.

- И слава богу, все-то в работе, - крестится на образа Гущин и со смехом рассказывает недавнюю историю. Николаевцы подрались с соседями из Нойевифлиема. Они полёт Хартмана своего отмечали, варили шнапс и гудели словно наши на Николу-Зимнего. Николаевских мужиков зазвали как союзников. Но потом, конечно, стали выяснять, чей покровитель святее и угоднее. В результате спалили мельницу, а потом ещё два дня праздновали замирение.

- А рапорт был? – поднимает глаза Чистяков. – Что-то я рапорта не помню.

- А для чего? Ну, схлестнулись мужички на кулачках. Дело то житейское….

- А вот у соседей наверняка был.

- Так то ж немцы, они порядок любят. Вот если б убили кого, но это ни-ни, мы свою норму знаем!...

Святая простота! Чистяков смеётся, с явным намёком глядит на часы и просит показать периметр. Только напились квасу и снова плетёмся на пыльную жару. Унар вывозит за черту полуторатысячной Николаевки. И тут лепота по всем задам – двойной палисад с колючей спиралью посередине, четыре здоровенные вышки, ротмистр лезет наверх, хлопает упитанные рыльца «максимов», а увидев навороченную треногу «MG» делает удивлённую стойку.

- Это чего?

- Выменяли у немцев за мельницу, - объясняет снизу Гущин.

- А в реестр когда занесёте?

- Сегодня. Будь спок, Владимир-Лексеич.

- Далеко вас занесло, - сказал я, тоже не желая стоять бесплатным приложением.

- Да уж, - староста огладил подстриженную бороду. – Брат мой, Антоха, в Сибири, цивилизованный кооператор, маслицем с Европией торгует. А мы, вот на новые земли подались. Всем миром. Широк, русский человек, ничего не скажешь. Благо, на три континента теперь, держава наша распространилась!

- А масаи не беспокоят?

- Наведались пару раз, но теперь и дорогу забыли. Мы им кой где повставляли, кой чего отрезали – милое дело! Сразу поняли – не по собаке кость.

- Слышала бы это моя нежная Маша, - Чистяков спускается по лестнице с плотоядной ухмылкой. – Она всегда туземцев жалела.

- А чего их жалеть? Хуже скота, нехриси! Корову зарежешь, так хоть мясо, шкура, а эти тьфу, ни кожи, ни рожи, прости господи! – Гущин плюёт, мелко крестит рот и читает косок из молитвы.

Царь зверей. У меня отец ночами не спал, когда Православные землепашцы в Думе сорок процентов набрали. Видно не зря.

Из Николаевки вырвались через час, успев отобедать в «джентельиенской» компании. Нет, не масаями. Рыба из соседнего озера и грибы, собранные и засушенные в окрестностях муромского Спаса-на-Бору. Стоило семь тысяч вёрст киселя хлебать, чтобы теперь облизываться на тарелочки с русскими деликатесами. В дорогу Гущин пытался всучить самогонки и копчёное седло антилопы, но от второго Чистяков благоразумно отказался. Караван наш поехал по новому адресу и чем дальше от села, тем больше подскакивая на ухабах. Я задумался о противоречивости русской натуры. Сколь сильна у нас традиция! Император, церковь с её химерами, даже социалисты теперь с крестами и, в то же время, Палестину делят с наследниками Жаботинского, Польшу отпускают почти без скандала. Национальное размежевание? Государство постоянно балансирует между ассимиляцией и традиционной имперской политикой, с опорой на местные элиты. Бухарин – кажется последний из могикан РСДРП – говорил, что Маркс оказался не прав в своих предсказаниях. Главный раздел проходит не по классовому признаку, а по племенному и русский купчина, промышленник, кулак, оказываются ближе русскому бедняку, чем французский рабочий. Увы, обратное соотношение точно такое же. Николай Иванович боролся до конца, но обстоятельства оказались сильнее. Мир его праху! Пусть я видел его ещё подростком, но речи, звучавшие у нас в гостиной, запомнились как фейерверк блестящей эрудиции и неуёмного, пусть чуточку наивного, оптимизма.

Служилых тоже что-то раззадорило. Слышу спор: Петренко проезжается по Штрассеру и Хартмана клянёт. Мол, космос, это же бездонная бочка! Если наши за ними полезут (а они полезут), то сколько же денег будет вбухано! Минаев наоборот, удивляется: «Россия – первая в Европе, Европа – первая в мире», а как на деле?

- Чего на деле? ДАР - тоже Европа.

- Так они маленькие….

- Ничего себе маленькие! По ракетам первые, по атому – электростанция первая у них, по автомобилям – не хуже чем у нас и американцев.

- Зачем нам ракеты, - вступает Чистяков. – У нас тяжёлая авиация лучшая в мире. Сикорский, Мясищев, «Илья Муромец», четырёхмоторник, ещё в ту войну летал. А ракеты у Германии не от хорошей жизни развиваться стали. Версаль со всех сторон стеснял. Если бы не запреты Версаля, камраду Брауну кукиш с маслом показали, а не финансирование. Может, тогда никакого космоса сейчас бы не было, ни германского, никакого. Верно, Ляндрес?

Унар подпрыгивает и печёнка больно ёкает под рёбрами. Эх, нам бы на земле с дорогами разобраться….

- Может и так. А ещё Штрассеру показать себя надо. Что он самостоятельный и может что-нибудь эдакое сам. Ведь он долго был в нашей тени. Без помощи России, ни Танганьики бы не было, ни реванша против французов.

- Всё рано без толку, - настаивает Петренко. – Вон уже про Луну говорят. На кой Луна? Что там, кавуны растут? Деньги некуда девать? Отдайте мне.

Все смеются. Но Чистяков проводит под экспансией идеологическое обоснование.

- Расширяться куда-то надо. Мир поделён, бомб у всех до чёрта, стоять на месте – так закиснешь. А космос – это поле непаханое, почище Африки. И всё свободно….

- Связь, ваше благородие, - подал знак Минаев

Опять что-то стряслось? Нет, это «пчёлка» кружащаяся где-то за пределами видимости нащупала в саванне ещё одну группу машин. Две таратайки пылят на север в опасной зоне. Похоже охотники, но надо проверить.

- Мы тут в каждой бочке затычка! – ротмистр чертыхаясь велит поворачивать наперерез. – Ещё и браконьеров лови. Как там у вашего тестя? «Околоточный Степанов и по имени Степан, среди невских великанов самый главный великан!».

Полчаса «тигр» рвётся на юго-восток, туда где маячит средь облаков плоская вершина Килиманджаро. Бинокли обшаривают местность, но группу, на которую нас вывели лётчики, мы не пропустили лишь случайно. Пускаем ракеты. Визави откликнулись, сбавили ход, повернули в небольшую ложбину. Первым останавливается крытый «лендровер». Его покидают сразу трое. Явно белые и, похоже, наши…. Чем меньшее нас разделяло расстояние, тем более знакомыми мне казались «туристы». Где-то я их видел.... Вторая машина с грузом – наш сельский пикап «калашников». Из кабины выглядывают чёрные рожи – обслуга, оруженосцы. Типичная охотничья группа. Да только охотники явно не типичные.

- Сейчас, - Чистяков открыл дверцу и спрыгнул на пыльную землю. – Господа, Корпус Внутренней Стражи! Попрошу документы и разрешение на охоту.

- Соколики вы наши! Всё при нас, как положено, - круглый как пасхальное яичко дядька в украинской вышиванке делает широкий жест и чуть не бьёт локтем под дых своего спутника – рослого, даже импозантного мужчину с густыми бровями на загорелом, немного приторном лице. И тут на меня снисходит озарение. Да это же Хрущёв! Точно он: толстая рожа, нос картошкой, «хгэканье» и хрипловатый фальцент. Защитник шахтёрского люду! Сразу вспомнился Думский центр на Воробьёвых, «графинная речь». «Людям помыться нечем! Во, графин на рыло! Шестнадцать тонн! Поворочайте там!».

Второй, конечно, его верный оруженосец, трудовик Брежнев. По слухам великий женолюб и почитатель итальянского автопрома. Этот слова своего не скажет, выступает, целиком следуя инструкциям ВСПНС . Ходят, правда, слухи о неких интригах в Совете. Хрущёв, человек в возрасте, многих достал своим фанфаронством и если его, наконец, подвинут, Лёня вполне может войти даже в могущественный ЦК.

Пока обер-шахтёр чувствует себя уверенно – живот вперёд, полные руки засунуты под ремешок, качается с носка на пятку. Сейчас группа сгустилась у второй машины. Я, разумеется, тоже покинул унар, становлюсь поближе, гляжу в кузов. Там десятки наваленных в кучу рогов, шкуры на засолку, целые туши матёрых гну. Чистяков рассматривает трофеи. Вроде одобряет:

- Метко, господа, метко!

Но на губах язвительная улыбка. Тоже узнал «радетелей»? Егерь, который их сопровождал, держит бумаги. Вроде всё в порядке, каждый зверь оплачен. Далеко не «большая пятёрка», но всё же по империалу за антилопу выложить пришлось. Хрущёва это, однако, не смущает. Несмотря на жару, он бодр и ужасно хочет высказаться, почему-то находя именно во мне объект для собеседования.

- А хороша в Кении землица! И пшеничка есть, и кукуруза золотая. Только уголька нашего нету. Вы – то сами тоже вроде не местный, давно приехали?

- Недавно.

- А зовут вас как?

- Юлий.

- Но не Цезарь? – Хрущёв гогочет, а меня эта шутка всегда из себя выводила. Потом спрашивает чем я тут занимаюсь. Решаю сохранить хотя бы частичное инкогнито.

- Изучаю разную живность. Натуралист.

- Как Хитрово? – Хрущёв опять смеётся. - Вот купил, так купил! Аскания-Нову сразу за пояс!...

- …Или Даррел. Не видите, он же у них арестованный.

Это подходит вальяжный, знающий себе цену Брежнев. Угощает «кэмэлом» из пачки. Взгляд, со спины на малорослое «руководство» не сулит тому ничего хорошего. За профсоюзную кассу бьются жестоко. Недавно пал, в буквальном смысле, с шестнадцатого этажа Микоян. Виновных не нашли.

- Я с патрулём из-за туземцев. Слышали про нападения? КВС как раз охотится на таких негров.

- Ха, кто на что! Я анекдот недавно слышал, - Брежнев машет сигаретой. – Вот: жил-был богатый русский. Ездил он охотится в Сибирь на медведя, в Амазонию на ягуара, в Бразилию на обезьян, в Америку на енотов, в Австралию на кенгуру. Везде он был, не был только в Африке. И вот настал час, поехал он в гости к бурам. Побыл там, вернулся через несколько недель домой и рассказывает: - Все было великолепно, я там ездил на сафари, охотился на разных зверей, на крокодила, на носорога, на слона, на львов и даже на ноплизов! Друг спрашивает: - На кого? - На ноплизов! - Что за зверь такой? - А ты что, не знаешь? Это такой большой черный зверь, когда едешь за ним на джипе по бушу, он выскакивает из кустов и кричит «No, please! No, please!» .

- Ха-ха-ха!

Чистяков уже закончил и сам угощается у Лёни.

- Господа, я мог бы рассказать вам массу подобных историй, но долг велит, труба завёт. Только будьте всё же осторожней. В саванне бандиты из резервата. Уже напали на туземный кораль.

- Мы люди русские, не узкие, где наша не пропадала! - улыбается Хрущёв.

- После Думы ничего не страшно, - подтверждает Лёня. – У нас Глущенко снайпер. И два кафира на мази. Отобьёмся если что.

Прощаемся и едем в разные стороны. Чистяков бурчит под нос:

- Козлы, натурально козлы.

- Вы их узнали?

- У меня дядя фабричный инспектор. Мотается по всему Одесско-Бакинскому поясу. Наслышан.

- У нас богачей один – два процента, но это больше, чем в остальном мире. Вот где кровососы. А эти…. Ну не слонов же они добывают. И ружья. Я заметил, винчестеры под 30-06 – максимум.

- А про богача всем известно – башляет, мироед! А эти? На трибуну в худом пальтишке, а потом сюда?...

Не устаю удивляться ротмистру. Вроде строй у нас капиталистический, офицерство, тем более жандармы – опора строю, и вдруг такие рассуждения. Или кастовость служаки сказывается? Или то что дворянин? Хотя какой он дворянин…. Почти как я….

Уже солнце склонялась к западу, туда, где пролегла железка на Вои и начинался спуск в колючую ньику. Теперь мы движемся по населённой местности. В злаковниках торчат уродливые зебу, с ними бритоголовые пастухи в синих, свисающих длинными складками одеждах. Стоят на месте, научены – бегущий туземец может и пулю схлопотать. В скрещении множества петляющих тропинок угадывается жильё африканцев. Вот и крааль. Несколько акаций, за толстым валом ограды, верхушки круглых хижин. Движения мало, пахнет гарью, на тропе парочка грифов вытаскивает внутренности из освежёванной коровы. Унары встают на некотором удалении от стены на глинистой, выбитой копытами скота площадке. Военные сходят на землю. Оружие у всех наготове, Чистяков держит старый надёжный «финн» с дисковым магазином – не дать не взять жандарм из «Ночного картеля», требует действий от Обамы. Тот кричит через дувал, свои «келе-меле», подзывая выглянувших женщин. Бесполезно.

- Нье идют, вашье блягорёдие!

- Зови ещё, обещай деньги!

Опять «рюпь-рюпь, меле-келе». Переводчик заливается соловьём, делает гримасы и знаки руками. Одна клюнула, за ней показалась другая, в лохмотьях их ивановского ситчика, третья – с младенцем за спиной. Самая смелая что-то рассказывает, перевод слышно плохо, потом женщина поднимает крик и через секунду вопят уже все негритянки.

- Народ теита, - объясняет сидящий рядом Минаев. – Торгуют с масаями. Довольно богатые Может поэтому напали?...

Не заметно. Круглые хижины и первобытное убожество. Вот, откуда-то с задов привели хромающего мужчину. Голые ноги и что-то вроде туники, завязанной узлом на левом плече. Опираясь на палку, он машет свободной рукой и разражается целой тараба

тарабарской филиппикой. Кажется, хочет что-то показать. Чистяков, Обама, два кавказца – Акопов и Мктрчан отправляются внутрь, Мелькумянц, Петренко, Минаев – остаются охранять машины. Я – безоружный – просто жду результата. Скучаем, под косым вечерним солнышком, бросаемся короткими фразами.

- Стреляли, - говорит радист. - Я понял из разговора – понг, понг….

- Много оружия изымают?

- Встречается. Самоделки, всякие монтекристо, охотничье. Старые английские винтовки. Один раз был даже «томпсон».

- Ого!

- Китайская копия. Не могут нам Маньчжурию простить. Зачем помогали только!

- Откуда же идёт?

- Да отовсюду по чуть-чуть. Сомали, Конго. После того как бельгийцы ушли там вообще клоака. На кораблях в Новороссийск-Южный….

Вечер стлал на восток длинные тени. Было томительно скучно и пахло…. Не очень! Особого беспокойства мы не испытывали, ушедшие в разведку не такие люди чтобы взять их голыми руками. Да и не голыми тоже - замучаешься, но как быстро закат переходит здесь в густую, со звоном цикад, прохладную тьму, я уже знал и с трудом сидел на месте. Наконец послышались голоса и из ворот стали выходить люди. Чистяков, понурый Обама, казаки….

- Что, Хася, насмотрелся? – смеётся Петренко, швыряя на землю окурок.

Ротмистр неожиданно взрывается.

- Петренко, по возвращении на базу трое суток гауптвахты! Месяц без талонов на бордель! За свои деньги пойдёшь!

- Есть!

Украинец прячет злобный взгляд. Честно сказать, я ему не сочувствую. Хмелитчина из чубатой головы точно не выветрилась и не выветрится никогда. Ещё черта не рассосалась, а они за китайцев принялись, Желтороссию обеляли, потом сюда…. Рядом с такими, себя угнетённой нацией, не захочешь, а почувствуешь. Расовая салидарность, как у старых социалистов появится – честное слово!

Командир рывком вспрыгивает на правое сиденье.

- У них мачете, револьверы и, по крайней мере, одна винтовка. Убили старосту и ещё нескольких мужчин. Всех, кто с крестами или носил нашу одежду. Отрезали всё что можно. Женщинам - животы, детей на колья….

Ага, видно, проняло. Машет рукой, достаёт бутыль и прямо из горлышка отхлёбывает гущенской тростниковой самогонки. Страшный кашель, проклятья, утирает глаза.

- Х – во семя! Они вроде на север шли. Там, возле Мактоу, старые плантации сизаля. Принадлежат англичанам, которые не уехали. Днём то эти уроды затаятся, а ночью могут ломануть на ферму. Петренко, гони туда, авось успеем!

Унар трогается с места. Вызываем «пчёлку» (господи, какой же у них вылет за сегодня!), штаб, высказываем свои соображения. Снова плохая дорога, скачки и бесконечная тряска на ухабах. Стремительно темнеет, звёзды зажигаются в синеющем как сапфир небе. Фары чиркают лучами по земле, по кустам, изредка выхватывая светящиеся точки – шакалы воют и убегают прочь. Возможно, почти наверняка, нам предстоит бой, но я странно спокоен. Может, потому, что от меня уже ничего не зависит, а может, крепко уверен в своих спутниках.

На чём основана эта вера скоро станет ясно. Двигатель ревёт, идём по компасу, а Чистяков, щёлкая фонариком, пытается разобраться с картой. Вдруг, чуть в стороне от курса, вспыхивает слабое зарево. Скорректировав путь, ротмистр вновь выходит на батальонную волну, пытается поймать кого-то в УКВ-диапазоне. «Пайчадзе, Пайчадзе!» Ругань. Этот патруль ещё на несколько километров дальше.

- Гони!

Наш унар окончательно сворачивает с проезжей дороги, вламывается в кусты, я изнемогаю от тряски, рядом тёмными массами проносятся деревья. Зарево потихоньку усиливается, приобретая угловатые формы. Кажется, горит какой-то сарай. Щёлкают выстрелы.

- Гони!

Вот уже поля с торчащими метёлками сизаля. Погромщики так увлеклись, что не замечают ныряющие фары. В дыму мелькают колеблющиеся тени, ясно виден дом на пригорке. Оттуда снова выстрелы.

- Заходи справа, Акопов!

Сам Чистяков мчит по широкой дуге. Канава, ещё одна, я совсем теряю направление и тут оглушительно вступает пулемёт. Нити трассеров секут по земле, пули взмывают, отлетая рикошетом. Чистяков спрыгивает на ходу у каких-то обломков, тоже самое, неожиданно, делает радист, Петренко гасит фары и самым медленным ходом ползёт к дому. Мне откровенно страшно. Сарай за спиной источает всё новые языки пламени, ещё дважды громыхает «симыч», вонзая в ночь несколько прицельных очередей. Не видно ничего кроме одноэтажного дома с мансардой. Столбики палисадника, качели, за ними разбитое окно.

- Эй, хозяева, не стреляй, свои! – орёт Чистяков.

Унар натыкается на труп. Тело в задранной рубашке чёрно лоснится и будто шевелится в свете взлетающих головёшек. Но, то что мёртвый, ясно сразу, по позе, каким-то другим интуитивным подробностям. Кто стрелял?

- Хозяева, хозяева!

Медленно распахивается дверь

- Who is here?

Старый надтреснутый голос. Бледная фигура, тонкий, поднятый кверху ствол. Сейчас этот человек как на ладони, один выстрел и….

- Ин…интерриал сейф корпс! – запинаясь откликается Чистяков – Рашн Импайр!

- Thanks for your help, we would not have lasted long….

Я, наконец, слезаю с машины и иду к дому на подгибающихся ногах. Теперь хозяина можно разглядеть гораздо лучше. В отблесках пылающего сарая виден измождённый, худой, совсем не геройского вида человек. Резкие вертикальные морщины бороздят усталое, кирпично-загорелое лицо, светлые, а может быть седые, волосы треплет ночной ветерок. До Чистякова, ему остаётся не более двух шагов, и я с изумлением вижу, как сходны эти два человека. Побитые жизнью, но не сдавшиеся. Служаки. Делающие своё дело. Наконец, хозяева этой земли – тот, бывший, и этот – нынешний.

Англичанин откладывает Ли-Энфилд и вытягивается по швам:

- Lieutenant of His Majesty, Lesly Brown, sir!

- Ротмистр Чистяков!

Он в кепи и отдаёт честь, а потом срывается и буквально бежит к унару. Снова хрипит рация, звучит стрельба, теперь гораздо дальше. «Так их Пайчадзе, так!» - значит, подоспел и второй патруль. «Акопов, прочеши поле!» - ротмистр ещё руководит, но видно, что с этой жатвой они справятся без нас.

Я подаю фермеру руку.

- You're safe now.

Видно, что англичанин почти плачет. Пытается закурить, но пальцы дрожат, и спички одна за другой ломаются или падают на землю.

- These black dog attacked…. In the house I, sick daughter and servant….

Не знаю, как его успокоить. Сколько раз мы были врагами, потом друзьями и снова сходились в смертельном клинче? Что я, русский еврей могу сказать человеку, живущему на дважды чужой земле?

- Yes, now you are safe ,… - повторяю в замешательстве. Сарай гаснет, тьма сгущается. В ответ на выстрелы, где-то далеко раздаётся рычание льва….

Изменено 7 Dec 2014 пользователем ясмин джакмич

[ясмин джакмич]

Автор №3:

Лондонская встреча

Финк прибыл в Лондон промозглым мартовским вечером.Прибыл прямо из Лиссабона.Накануне отъезда он,сотрудник германской торгово-промышленной миссии, прошел инструктаж главы внешнеполитической разведки Вальтера Шелленберга:

-…Возможно,вам нужно будет дать понять,что мы располагаем сведениями, согласно которым премьер-министр Британии намеревается освободиться от изматывающего нервы давления, исходящего от некоторых членов кабинета и парламента,возможно этого делать не придется.На ваше усмотрение,Финк. Нам сообщают также, что премьер по-прежнему сохранил свои симпатии по отношению к Германии. Рейхсканцлер придает этим сообщениям большое значение. Мы подумали о том, как помочь ему,особенно в дни официального визита рейхсканцлера в Англию. Рейхсканцлер считает, что в данном случае премьеру можно сделать предложение — например, выразить готовность назначить ему дотацию сроком на двадцать лет в размере ста миллионов швейцарских франков и соответствующим образом это обставить.Щекотливое поручение,но мне кажется, что для этого дела как раз и подходите вы…

…Встреча Финка с советником премьер-министра Великобритании произошла тем же вечером,на Даунинг-стрит,в резиденции главы британского правительства.Советник премьера,Мартин Кирпатрик принял представителя германской торгово-промышленной миссии в своем кабинете.Он вышел из-за массивного,старинной работы письменного стола,радушно улыбаясь,долго жал Финку руку,усадил в мягкое кресло,сам уселся напротив.

-Я очень рад,очень рад встретиться с вами снова,господин Финк!Как погода в Лиссабоне?Надеюсь,отныне мы станем друзьями,как и наши великие державы?Большими друзьями!-и Кирпатрик удовлетворенно потер руки.Финк сухо кивнул,поднялся,по-хозяйски перенес с письменного стола на курительный столик пепельницу,также по-хозяйски,не спрашивая советника,придвинул коробку с сигарами,закурил.

-Как вам понравился Лондон? -спросил Кирпатрик Финка.

-В высшей степени приятный город, -сказал Финк.

-А как чувствует себя господин рейхсканцлер? Вы знаете,на приеме в Букингемском дворце он показался мне несколько утомленным,нервным…

-Ну вы же понимаете,господин советник-высокая ответственность,неимоверный груз тяжких государственных забот,навалившихся в последние дни,так или иначе,но неизбежно отражается на здоровье.

-Да,да,конечно,господин Финк, - закивал головой Кирпатрик, - Это уж удел всех великих людей.Плата,так сказать…Что тут поделаешь? Бремя величия…

Финк внимательно посмотрел на советника британского премьер-министра.Лицо Кирпатрика излучало неподдельную радость,обаяние и предупредительность одновременно и Финк,тертый калач,опытнейший сотрудник германской внешнеполитической разведки,невольно поймал себя на мысли,что ему до советника премьера еще ох как далеко…М-да,пожалуй такого задушевного тона,с подкупающими нотками трепетного ожидания взаимного откровения собеседника,Финку добиться не суждено.А жаль...

-Друг мой,скажу вам как на духу, - Кирпатрик ласково дотронулся кончиками пальцев до колена Финка(тот покосился взглядом и советник премьера,заметив этот взгляд,ловко и одновременно изящно,словно невзначай,убрал руку), - Мы все,я говорю мы,то есть-британцы, вся нация,так вот,мы все считаем самым прекрасным и незабвенным моментом в жизни сегодняшнее утреннее событие:Его Величество Король Георг и господин рейхсканцлер,в одной карете,проехали по Малл-стрит к Букингемскому дворцу,к резиденции британского короля.

-Я знаю Лондон,господин советник, - сказал Финк, - И знаю куда ведет Малл-стрит.

-Вся Англия горда тем обстоятельством,что свой первый официальный визит после инаугурации,господин рейхсканцлер совершил именно в Лондон.Этот визит сразу разрядил политическую обстановку в Европе,не правда ли?

- Мне столь незабвенного зрелища,как проезд в одной карете двух великих лидеров,наблюдать,увы,не пришлось, - усмехнулся Финк, -Наверняка это было трогательно.

-Вот именно!Да!Да!Именно трогательно.Ну посудите сами,милый Финк, совместная поездка короля и рейхсканцлера в карете,в Букингемский дворец.Это ли не символ взаимного понимания,я бы даже сказал,радушия,между нашими странами?

-Поездка в карете-весьма мило,не спорю, - сказал Финк, - Но не слишком ли старомодно?Архаично?

-Что вы?!-всплеснул руками Кирпатрик, - Как же иначе могло быть обставлено подобное действо здесь,в Англии?!Мы же романтики,мы свято верим в незыблемость заветов старины,мы бережно храним традиции.

-Это может быть воспринято как чудачество, - заметил Финк, - От чудачества до строптивости не так уж и далеко…

-Забавное утверждение,-улыбнулся Кирпатрик, - И остроумное.

-Чем больше мы,немцы,общаемся с вами,англичанами,тем остроумнее становимся,причем в глазах всего мира.Но давайте перейдем к делу,господин советник.

-О!Да!Конечно!

Кирпатрик деловито закурил крепкую сигарету.

-Вы знаете,прежде чем сделать официальный доклад господину премьер-министру,я очень внимательно прочитал речь рейхсканцлера.Не умею делать комплиментов,но ,знаете ли,эта речь меня попросту взволновала.Ведь в ней заложена,и пожалуй впервые со времен Версаля,серьезнейшая основа для несомненно,широких и перспективных переговоров.

-Давайте откровенно,-понизив голос,сказал Финк.-В чем вы,советник,конкретно видите перспективные моменты,а над чем придется поломать голову ,и на что придется обратить внимание?

-Ломать голову?Таких проблем несколько:пакт о невмешательстве,установление паритетных условий в области морских вооружений,соглашение по Танжеру,трансваальский вопрос…

-Меня больше интересует все же вопрос торгово-экономический,господин советник.

-Полагаю,что заключение англо-германского пакта дает возможность в полной мере решить вопросы экономических интересов Германии.Не только применительно к африканским территориям,но и в Европе. В Данциге,например.

-В устах советника премьер-министра подобные утверждения носят ,без сомнения,более чем определенный смысл.

-Разумеется,господин Финк.-Надеюсь,ведомство,которое вы представляете,будет удовлетворено?

-Не вполне уверен,что общественное мнение Англии и некоторые члены кабинета в этих вопросах будут на вашей стороне.-заметил Финк.

-Да,это проблема,особенно в преддверии парламентских выборов.Но она решаема.Не зря же вы прибыли из Лиссабона,милый Финк?

-Не зря.

-Вот видите.Проблема решаема.

-Но это лишь ваша точка зрения или она согласована с премьер-министром?-уточняюще спросил Финк.

-Безусловно согласована. Вопрос только в цифровом эквиваленте.

Финк взглянул на Кирпатрика-это был уже совсем другой человек:он глядел словно бык, лицо было холодным, ни тени прежней вежливой предупредительной улыбки на холеной физиономии.

-В нынешней политической обстановке еще много неопределенного, -заметил Финк.

-Тем не менее, достаточно ясно, какие вопросы можно будет обсудить на предварительном совещании. До официальной встречи премьер-министра и рейхсканцлера повестка дня переговоров согласуема?

-Безусловно,господин Финк.-с легкой степенью утомления в голосе ответил Кирпатрик и откинулся в кресле, прикрыв глаза.

Финк невозмутимо смотрел на кончик дымящейся в руке советника сигареты,дождался,когда пепел с нее опадет на персидский ворсистый ковер и спросил:

-Господин советник, как премьер относится к Швейцарии?

-Положительно,милый Финк,-ответил Кирпатрик, не открывая глаз, -В Швейцарии покой и умиротворение,что немаловажно в наш тяжелый и суматошный век.Швейцарские франки очень стабильная и устойчивая валюта, а сами швейцарцы умеют хранить тайны банковских вкладов…

Автор №4: Малакандская Компания Черчилля

"…Городок Ноушера и его казармы были той базой, откуда,с разрешения русской администрации и по согласованию с русским военным представителем, генералом Доховым, должны были проводиться все операции британской Малакандской действующей армии. "

-Хоботов!

-Что?

- Хоботов! Хоботов, а ты бы поработал.Эсси тью травайе!Я видела Орловичей, ты держишь их с предисловием.

-Господи!-простонал Хоботов,-Неужели,Марго,мне интересно читать выдумки пьянчуги,возомнившего вдруг ,что будто он Хэменгуэй?Да я лучше пойду в Новодевичий монастырь,смотреть фрески!

-Отчего же?Черчилль очень масштабный человек.

-Кто?Черчилль?

-Да.А его очерк о Малакандской кампании весьма интересен…

-Марго,кому ты это говоришь?!Мне,человеку,прошедшему с Доховым всю кафиристанскую эпопею?Мне,выдержавшему Джелалабадскую осаду?!

-Так тебе и карты в руки,Лев!Ты,человек,силой обстоятельств оказавшийся непосредственным участником кафиристанской войны…

-По-видимому Орловичи только этим и руководствовались,предлагая мне работу над предисловием к опусу Черчилля?

-Перестань скулить,Лев.Издательство не может так долго ждать!В конце концов мемуары толстого британца выпустит Сытин или Суворин и Орловичи останутся ни с чем!

-И что?

-Как что?!Орловичи потеряют деньги…Немалые…

-Какого черта?!Какие деньги?Орлович заполучил перевод книги Черчилля буквально даром,что я не знаю что ли?!Пусть перепродаст Суворину,Сытину! Пусть Сытин выпустит!Зачем Орловичу политизироваться,если его издательство издает зарубежных прозаиков и поэтов. Преимущественно романских.

-Но бывают — и англосаксы.

-Да,бывают.Но при чем тут второразрядный журналист и графоман Черчилль?Да к тому же чересчур политизированный?

.-Сейчас все политизируются.Таков наш век…

-К черту ваш век!-заорал Хоботов и с ненавистью затушив папиросу в горшок с геранью,продолжил читать воспоминания Уинстона Черчилля о Малакандской кампании 1897 года.Взгляд его уперся в завершающий вторую главу абзац

«…Дипломаты казались мудрыми, деловые люди — озабоченными, а дураки — загадочными и всезнающими…»

-Эта фраза-единственная удачная вещь во всем опусе,-сказал сам себе Хоботов,закурил новую папиросу и принялся неистово отстукивать на машинке предисловие…

«…Нельзя не видеть, что воспоминания английского политического деятеля отличаются масштабностью, проницательным анализом, смелостью исторических оценок. Можно согласиться или не согласиться с ними, но бесспорно одно: огромное полотно, теперь уже далеко отодвинутое временем войны, создано рукой и мыслью талантливого человека. Стиль изложения ясен, иногда тяжеловесно монументален. Черчилль, готовя свои произведения, был уверен: их долго не поглотит пропасть истории. Диктуя свои рукописи, Черчилль широко опирался на многочисленных помощников: экспертов, историков, секретарей. Автор был способен диктовать по 20 - 30 страниц в день, которые затем его творческим аппаратом обрабатывались, уточнялись, подкреплялись документами, редактировались. Дело было поставлено на широкую ногу. Однако печать мощного интеллекта Черчилля явно видна на содержании всего труда, что особенно чувствуется в концепции осмысления событий, обобщениях и политических оценках…»

Автор №5

Рождение нации

Тум! Тум! Тум!

Антон Парамонов вздрогнул, пробуждаясь от беспокойного чуткого сна, урванного на кратком привале. Пальцы привычно сжали автомат, глаза настороженно перебегали с деревьев на лица его бойцов, как и он прикорнувших в усыпанном еловыми иглами овраге, прикрытым разлапистыми елями. Слышалось ровное сопение, заглушаемое звучным храпом -это Гарик Насонов, сорокалетний верзила, с огромным пузом, вылезшим из-под грязной гимнастерки. Все спят, все как обычно.

Вот. Опять.

Тум! Тум! Тум!

Глухие удары, раздававшиеся откуда-то из глубины леса, звучали не сильно угрожающе, но все же Парамонова охватил неприятный озноб. Эти звуки мог издавать только человек, а человек в этих местах мог означать только одно.

Враг.

-Что это командир?- рядом заворочался, просыпаясь, Серега Крестовский, по прозвищу «Крест», помощник Парамонова,- как по ушам бьет.

-Не знаю,- коротко бросил Антон,- но лучше сваливать отсюда.

-А Сема где?- Сергей покрутил головой, ища поставленного Парамоновым часового,- почему не разбудил?

Они оба замолчали и, словно почувствовав их растущий страх, смолкли и тяжелые удары в лесу. В наступившей тишине взгляды двух мужчин устремились к теряющемуся в полумраке силуэту, скорчившемуся у края оврага.

-Сема, мать твою! - Парамонов подошел к часовому,- опять дрыхнешь на посту?

Он с силой тряхнул за плечо проштрафившегося бойца и тот, не выпуская из рук поставленного меж колен автомата, медленно повалился на землю. Темные капли забрызгали сапоги Парамонова, но тот почти не заметил этого, разглядывая страшное месиво из крови, волос, мозга и осколков кости на затылке злосчастного Семена.

-Одним ударом проломили,- прошептал выглядывавший из-за плеча командира Крестовский,- не мучался, бедолага.

Тум. Тум. Тум.

Эти мерные удары разбудили и остальных бойцов - быстрее, чем их успел растолкать Сергей. Столпившись вокруг тела мертвого товарища, они с нарастающей тревогой вглядывались в сгущавшийся под ветвями полумрак.

-Что это, черт бы его подрал?- зло буркнул Парамонов.

-Не поминай, командир,- подал голос Насонов,- не поминай, явится.

Странно и жутко было слышать из уст верзилы, не боящегося идти в одиночку на целую роту, это непривычное для него чувство - страх.

-Чего?- Антон бросил на бойца раздраженный взгляд,- что ты несешь, дурак?

-Он дело говорит,- подал голос рыжий мужик, с покрытыми оспинами лицом,- ты пришел с севера, ты не знаешь. Англичане говорят - Черный Кузнец выходит из пекла, чтобы взять новые души. Говорил я - не надо было жечь ту ферму!

-Ты что несешь?- взъярился Парамонов, но, обведя взглядом побледневшие лица, осекся. Кроме него, Крестовского и еще пяти человек пришедших с ними, остальные в группе все местные, с головами забитыми суеверными взором- как собственным, так занесенным чужаками. Убеждать их в чем-то сейчас бесполезно.

-Уходить надо,- вмешался в разговор Крестовский,- за реку, тут уже недалеко. Там лавра, там нас ваш Кузнец не достанет.

Парамонов кивнул, соглашаясь– за рекой и впрямь была церковь, в которой они могли найти убежище. Святые отцы обычно охотно предоставляют убежище, повстанцам. Заодно и успокоят этих суеверных дураков- он видел, как светлеют лица его людей, услышавших предложение Крестовского. Но главное - за рекой уже нейтральная зона, куда преследователи не сунутся.

-Ладно, собирайтесь!- бросил он,- идем к реке! Держаться вместе, не отставать.

Он невольно обернулся к чернеющему за спиной лесу, но там вновь царила тишина.

Незадачливого Сему похоронили тут же - никто не хотел обременять себя мертвым грузом. Наспех вырыли канавку, присыпали перегноем и еловыми иголками. Парамонов прочитал над могилой краткую молитву, после чего все устремились бегом через лес.

Петляя меж высоких деревьев и стараясь держать в поле зрения всех бойцов, Парамонов думал, что зря он разбил тот привал - надо было устроить марш-бросок до самой реки. Однако ребята очень устали - им и так пришлось нелегко последние дни. Рейд начинался хорошо - революционный террор на вражеских землях получился на редкость наглядным. Но вскоре им сели на хвост хьюзлендские коммандос- и вот тут повстанцам пришлось не сладко. В нескольких столкновениях Парамонов потерял чуть ли не половину бойцов и с трудом увел остальных оврагами Даунцхилла, избегая населенных пунктов. Хорошо еще потом пошли леса - тут был шанс оторваться от погони, уйдя в безопасное место. Но, как видно, Парамонов не рассчитал настойчивости и упорства врага.

Он поежился, вспоминая рассказы о Черном Кузнеце- одной жуткая сказка, привезенная из-за океана и пустившая прочные корни в местном сознании. Сам Парамонов не верил ни в бога, ни в черта, но понимал, какое воздействие это убийство окажет на его людей. Кто-то очень хитрый и жестокий притаился в лесу, умело играя на струнах суеверного страха и дремучего невежества. Парамонов вдруг осознал, что совсем не хочет видеть этого «кого-то» лицом к лицу, будто и сам поверил в Черного Кузнеца.

Вот и река - залитая лунным светом водная гладь меж высоких меловых холмов, поросших густыми лесами. На одном из таких холмов возвышались купола лавры - в одном из окон даже мелькнул огонек. Парамонов ободрительно улыбнулся бойцам, с явной надеждой крестившихся при виде святыни.

-Где тут брод знаете,- сказал он,- Серега идет первым, за ним все остальные. Я прикрою.

Один за другим бойцы входили в воду, держа оружие на вытянутых руках над головой, осторожно ступая по скользкому от ила дну. К счастью, в последние дни дождей не было и, зная место, реку можно было перейти вброд. Вот, наконец, и последний боец шел по пояс в воде и Парамонов, подняв руки над головой, ступил в реку.

Он не успел сделать и пяти шагов, когда деревья на противоположном берегу взорвались грохотом выстрелов и градом свинца. Серебристая вода мигом окрасилась кровью, казавшейся черной в лунном свете. Бойцы попытались стрелять в ответ, но, не видя врага это было нелегко, в то время как они представляли собой отличную мишень.

Из всего отряда только Антон Парамонов находился достаточно далеко от берега, чтобы не попасть под обстрел. За какие-то доли минуты он понял, что его отряда больше нет и, разбрызгивая воду, кинулся к противоположному берегу.

Ветви на берегу раздвинулись и из зарослей шагнул высокий широкоплечий мужчина в темной одежде и с аккуратно подстриженной черной бородкой. Его правая рука, устремившись за спину, подняла над головой огромный молот.

-Аааа!!!- заорал Парамонов,- сгинь, изыди Сатана!!!

Он попытался вскинуть автомат, но Черный Кузнец оказался быстрее- в его второй руке тускло блеснула сталь, послышался выстрел и командир повстанческого отряда «Имени товарища Артема», пошатнувшись, рухнул в реку с простреленной головой.

Мрачной тенью нависал над приграничным городком Слоуэнком большой холм, скорей даже небольшая гора которую русско-и украиноязычные аборигены звали Карачун, а англоязычные колонисты– Варлокхилл. Оба варианта названия не отличались оптимизмом - древнеславянское именование Смерти и «холм колдунов», составляли в этом плане достойную конкуренцию. О вершине ходили легенды, одна страшнее другой, каждый народ, обитавший тут, невольно добавлял что-то свое, порождая причудливый сплав славянских, немецких, кельтских и английских суеверий.

В миле пути от горы, между ней и городом, располагался придорожный трактир - достаточно оживленный для столь отдаленного места. Сами слоуэнкцы старались без причин не приближаться к «проклятой горе», однако находилось немало менее пугливой публики, всегда готовой остановиться тут на часок-другой, отведать жареного мяса с тушеными овощами, запив его несколькими кружками пива или стопкой-другой ядреного первача, а то и остаться на ночь, если наутро предстояла дальняя дорога. Хозяин трактира - плотный краснолицый Питер Майер, немец из колонии Мариенталь обычно сам стоял и у барной стойки, внимательно следя за посетителями и покрикивая на служанок.

День был не очень удачный - за все время всего несколько постояльцев, зато к вечеру трактир наполнился оживленными голосами - в него зашел отряд «Скаутов Кортни» - одного из элитных подразделений «Сил колониальной обороны» Хьюзленда. В форме защитного цвета, обмотанные патронными лентами и обвешанные оружием с ног, до головы, эти парни являлись грозой для банд всех мастей терроризирующих северные окраины государства. Это была достаточно разношерстная братия: немало среди них насчитывалось чернявых парней с лихими орлиными чертами и живыми темными глазами- донские казаки, покинувшие родные станицы ради службы в «Скаутах». Были тут и русские, украинцы, немцы, греки, даже один азиат - калмык. Однако костяк «Скаутов» составляли рыжеволосые голубоглазые хьюзлендцы - потомки британских и ирландских колонистов, поселившихся здесь более века назад и превратившими унылую холмистую степь в процветающую страну.

Сейчас они рассаживались вокруг столов, хлопая друг друга по плечам и подмигивая симпатичным служанкам, носившихся возле столов с увесистыми блюдами. О том, что привело их сюда, коммандос не шибко распространялись, однако мало для кого было тайной, что банда, более месяца наводившая страх на округу, уничтожена и рассеяна. Все знали и что командир «Скаутов Кортни», Николас Смит никогда не станет прохлаждаться в трактире до полного выполнения задания.

Сейчас же он сидел во главе стола - высокий, мускулистый, с живыми серыми глазами. Точеные черты породистого лица выдавали аристократическое происхождение, однако ругательства и сальные шутки, срывавшиеся с его уст, показывали, что он может быть настолько близок к простому народу, насколько захочет сам.

-И все-таки я не понимаю, Ник,- сказал здоровенный рыжий детина, принимая из рук служанки бутылку,- настоящий скотч надо же. Так к чему требовался весь этот спектакль? Разве не проще было нагнать их всех и порешить в каком-нибудь овраге до того, как они перейдут реку?

-Конечно проще, Боб,- кивнул Смит, подталкивая к скауту поставленную рюмку,- плесни и мне немного. Но проще - не значит лучше. Мы ведь потеряли их след - легко бы мы нашли его, не обнаружив себя? Половина наших парней не знает этих мест - ты ведь и сам перевелся сюда два месяца назад с моря. А у бандитов - большинство местных, да и пришлые отлично изучили эти края. Слишком велик был риск выдать себя во время поиска. Поэтому я решил сам идти по следу, а вас отправить туда, куда по моему замыслу они и должны были выйти - прямо в засаду.

-А с чего ты взял, что они пойдут именно к тому месту?

-Мастер Смит прав,- вмешался Иван Трегубов, донской казак,- он знает эти места как свои пять пальцев, а ты нет. И не только эти места, но и людей, что живут тут. Все эти легенды о Черном Кузнеце - они ведь неспроста появились. А он вон,- казак прервался, отхлебнув из кружки пива,- и волос черный, как у ворона, и молот кузнечный и фамилия...

-Вот, слушай Джона,- назвал казака на английский манер командир,- я знаю, как мыслят местные. Знаю чем их запугать и знаю, куда они помчатся в первую очередь - в церковь, конечно, там их привычное убежище. А единственная приличная церковь в округе как раз эта лавра. И ведь сработало - они ведь даже разведку не стали проводить перед переходом реки - так спешили спастись от Дьявола.

-Как бы теперь не поднялся вой,- покачал головой рыжий Джон,- что мы устроили там пальбу. Нас же не должно быть на той стороне реки. Церковь подымет вой – и в Москве и в Киеве - и этот вой разнесется по всему миру, что мы опять плюем на перемирие.

-Перемирие?- хмыкнул Смит,- тебе самому не смешно? За полгода - десять попыток прорыва, к счастью, только одна удачная, вот эта. Не мы начали эту войну. А если попы подымут вой - да плевать. Мне положено их нервировать - ведь я Черный Кузнец.

-Коле просто нравится изображать черта,- сказала, улыбаясь, подошедшая служанка,- и ему нравятся байки о нем. Поэтому он и таскает с собой эту здоровенную штуковину.

Женщина была молода и довольно симпатична – с приятным, типично славянским, лицом, светло-карими глазами и русыми волосами. Модная короткая юбка открывала изящные коленки, а серая кофта с накинутым поверх сине-белым фартуком туго обтягивала полную грудь.

-Ты ведь знаешь толк в моих здоровенных штуковинах, да Элен? - подмигнул ей Смит, и ухватив ее талию одним рывком усадил себе на колени.

- Фу бесстыдник!- демонстративно надулась девушка,- отстань, я на работе.

-Ничего Питер тебя отпустит посидеть с нами,- усмехнулся Смит,- верно ведь Питер?- крикнул он, обращаясь к хозяину. Тот кивнул, крутя ручку у недавней новинки трактира- большого черно-белого телевизора.

-Хоть бы кто забрал ее насовсем,- проворчала подошедшая рядом вторая служанка, средних лет, с круглым добродушным лицом, - совсем стыд потеряла Ленка, о работе и не думает, только скалит зубы с клиентами. А Петровна тут отдувайся за всех…

-Перестань, - улыбнулась Лена,- ты же не такая злюка, какой хочешь казаться. Знаешь, - зашептала она на ухо Нику, обвив его шею руками,- я просмотрела журналы, что ты приносил мне…с этими, бесстыжими…

-С девочками?- ухмыльнулся Ник, опрокидывая рюмку.

-Ну да,- девушка покраснела,- теперь я знаю все-все, что тебе нравится. И еще…помнишь, ты спрашивал, нет ли у меня подружки. Есть теперь, Олеся, беженка с Тамбовщины, работает во вторую смену. Мы с ней вместе смотрели те журналы и она сказала…

-Эй, Ник - раздался голос Карла,- оторвался бы ты от девчонки. Тут по телевизору премьер-министр выступает.

-Не хочу,- демонстративно зевнул Смит,- что он может интересного рассказать?

-Это не наш премьер,- заметил Майер,- стоит послушать. Не так уж часто у нас бывают гости из Лондона.

-Из Лондона?- Смит аккуратно ссадил с колен надувшуюся Лену и подвинул стул ближе к стойке. Без сомнений, на экране был сэр Гарольд Макмиллан, премьер-министр Империи Незаходящего Солнца. Судя по антуражу, выступал он в здании парламента в Хьюз-Сити.

-Я и не знал, что он решил нанести нам визит,- пробормотал Смит, вглядываясь в костистое лицо с седыми бакенбардами,- последний раз такое было…напомни мне…

-Пятнадцать лет назад,- сказал Ричард Уолти, самый старший из скаутов,- я хорошо помню тот визит. Он был в честь восшествия королевы на престол.

-Значит и этот визит посвящен чему-то важному,- задумчиво пробормотал Ник.

-Говорят, что он уже побывал во всех Черноморских владениях Короны,- заметил Майер,- Хьюзленд последняя цель его визита. Сейчас он выступает перед всем парламентом.

Какое-то смутное чувство тревоги охватило Смита.

-Сделай звук погромче,- попросил он немца. Тот, пожав плечами, выполнил просьбу.

-Британия всегда была готова прийти на помощь всем своим дочерним нациям,- говорил премьер,- но эта помощь не должна идти вразрез с общими принципами гуманности и демократии, которыми всегда руководствовалась наша страна. Государство, где политические права принадлежат лишь избранному меньшинству, лишая этого же права подавляющее большинство населения, может быть сильным, но не может быть справедливым. Над всем миром веет ветер перемен - и мы, в нашей старой империи, не можем и дальше пребывать в блаженном заблуждении, что он обойдет нас стороной.

Все с возрастающей тревогой Николас Смит слушал эту речь.

-Мы не можем больше управлять Хьюзлендом так, будто ничего не изменилось с тех пор, как ваши предки впервые пришли сюда. Для дальнейшего развития, для мира на этой многострадальной земле, мы должны, наконец, предоставить коренному населению право распоряжаться своей судьбой и своей землей…

-Что он говорит, Ник?- послышался над его ухом взволнованный женский голос. Лена знала английский, но его местный, изрядно славянизированный вариант. Чистая английская речь премьера была ей во-многом непонятна, но и ее пробрало от ощущения тревоги разлитой по всей комнате,- что-то случилось? Скажи мне!

-Все в порядке, Элен,- Ник оторвал взгляд от телевизора и улыбнулся девушке,- обычный треп политиканов. Так что ты там говорила о подружке?

Он широко улыбнулся, той самой улыбкой, что всегда делала его неотразимым в женских глазах и успокоившаяся Лена благодарно и слегка лукаво улыбнулась в ответ.

Два дня спустя Ник Смит покинул Слоуэнк, сопровождаемый слезами и прощальными поцелуями трактирной прислужницы, висевшей у него на шее всю дорогу до железнодорожной станции. И даже когда поезд тронулся, она еще долго махала ему вслед. При взгляде на нее у «Черного Кузнеца» невольно защемило сердце- как бывало всегда, когда ему приходилось прощаться с очередной подружкой с осознанием, что он может больше никогда ее не увидеть. Мир вокруг них менялся - он понял это, слушая телевыступление Макмиллана, и теперь вряд ли кто мог с уверенностью сказать, куда и кого забросит надвигающаяся буря перемен.

Ник стоял в тамбуре, куря дрянную местную папиросу и посматривая в окно. Мимо проносилась унылая равнина, с редкими холмами и текущими меж них речками. Вдоль них угрюмыми пирамидами высились терриконы, обозначавшие близость шахт, кротовыми норами изрывшие эту землю. Редкие островки зелени служили признаком местных ферм и деревень, основанных колонистами из Европы, США и КША - немцами, англичанами, шотландцами, американцами. Каждое из таких поселений представляло собой маленькую крепость: колонисты с десяти лет умели обращаться с оружием, которое, к сожалению, все чаще приходилось брать в руки.

Проносились за окном и иные строения – скопившиеся вокруг шахт барачные поселки, узнаваемые за милю по столбам тяжелого черного дыма. Здешние жители- потомки беженцев из объятой гражданской войной бывшей империи- со временем стали чуть ли не единственными работниками на шахтах, выполнявшими самую опасную и грязную работу. Начальниками над ними были англосаксы, к которым местное население испытывало стойкую неприязнь, в ряде случаев переходящую в глухую ненависть- несмотря на то, что именно колонисты давали этим грубым людям работу и крышу над головой. Поезд останавливался возле таких станций и Смит видел как горланящие, ругающиеся и смеющиеся мужчины резко смолкали, встретившись с ним взглядом. Смит и раньше замечал подобное отношение, но теперь оно было куда более явным. Мысль об этом тревожила коммандос и когда бескрайняя степь кончилась, а за ней блеснула лента Колмэйса. А за рекой высились небоскребы, над крышами которых висело облако смога. Хьюз-Сити - столица страны названной, как и город в честь человека, положившего начало всей далекой колонии.

Дом Смитов располагался недалеко от железнодорожного вокзала, поэтому Николас решил не брать такси, а прогуляться до дома пешком. И вновь он заметил изменения в городе. По улицам шастали расхристанные, пьяные молодчики, то и дело собиравшиеся в небольшие группки, чтобы послушать горластых ораторов, с приколотым к воротнику красным бантом или лентой. Такие же ленты носили слонявшиеся по улицам крепкие парни, обнимающих крикливо разодетых девиц, визгливо смеявшихся грубым шуткам. Смит вспомнил, что два дня назад был праздник, отмечаемый подобным контингентом, помимо обильной выпивки, еще и ношением красных ленточек. Впрочем, здесь присутствовали и иные цвета, помимо красного: красно-бело-синие, желто-голубые, черно-оранжевые... Что-то носилось в воздухе и Смит, своим выработанным годами чутьем на опасность, чувствовал, как это «что-то» угрожает ему и его близким.

Он вышел к своему фамильному особняку- красивому двухэтажному строению, окруженным кованной оградой. Раньше нельзя было и помыслить о появлении здесь обитателей рабочих окраин. Теперь же Смит видел как напротив его дома собралась толпа, вдохновлено слушавшего очередного крикуна с красным бантом.

-Время угнетения прошло!- выкрикивал он,- пора вернуть то, что принадлежит нам по праву. Хозяевам указали на дверь, чтобы они ушли по-своему - мы обойдемся без их прощания. Главное, что мы должны сделать - набраться, наконец, духа и сказать им: «Уходите»! Эта земля будет нашей- нашей Святой Русью! Да здравствует наше социалистическое отечество! Ура, товарищи!

Неподалеку скучал отряд полиции, наблюдавший за тем, чтобы демонстранты не вздумали от слов перейти к действию. Один из полицейских узнал Николаса и козырнул, отдавая честь. Смит кивнул в ответ и поднялся на порог.

-О, мистер Ник, вы вернулись! - полная горничная с темно-русыми волосами, стянутыми в пучок, спускалась по лестнице, сияя от радости,- не представляете, как мы соскучились.

-Да, Марфа, я тоже,- усмехнулся Ник,- отец дома?

-Дома и ждет вас,- кивнула горничная,- с самого утра. Давайте, я возьму пальто.

Смит поднялся вверх по лестнице и, пройдя по узкому коридору, оказался перед массивной дверью из черного дерева.

-Да-да, входите, - послышался ответ на негромкий стук.

За дверь открылся узкий кабинет, все свободное место которого занимал большой стол и книжный шкаф. Возле окна стоял высокий мужчина с худым лицом и серыми глазами. При виде вошедшего тонкие губы расплылись в радостной улыбке.

-Никки, мальчик мой,- он шагнул вперед, раскрывая объятья,- чертовски рад тебя видеть. Ты даже не представляешь, как я соскучился.

-Я тоже отец,- сказал Николас, широко улыбаясь в ответ.

Сидя за столом за рюмкой грога, подогретого заботливой горничной, сын подробно рассказывал отцу о нелегкой, опасной службе на границе.

-И вот, возвращаясь домой через два года,- закончил свой рассказ,- я вижу, что те, против кого наши парни боролись все эти годы уже в Хьюзленде и требуют чтобы мы «убрались». Отец, что черт бы их всех побрал, тут происходит?

Смит-старший помрачнел лицом и, отвернувшись к шкафу, достал трубку, которую принялся набивать табаком.

-Ты слышал выступление премьер-министра?- спросил он.

-Да,- кивнул Николас,- хотя поначалу мне казалось, что это плохая шутка.

-Многим так казалось,- усмехнулся Смит-младший,- увы, это не так. Макмиллан потребовал права голоса для всех русскоязычных, по принципу «один человек- один голос». Это выступление видели их лидеры и теперь они словно взбесились- по всему городу уже два дня идут митинги, начались волнения и в глубинке. Умеренные требуют немедленной избирательной реформы и новых выборов в парламент, а радикалы уже выступают за полное выселение всех европейцев с Донбасса.

-Откуда?- недоуменно спросил Николас.

-Донбасс,- сказал его собеседник,- так они называют Хьюзленд.

-Дурацкое название,- передернул плечами Ник,- сомневаюсь, что они придумали его сами.

-Разумеется, нет. Все названия для них придумывают в Москве и Киеве.

-Но какого черта Лондон идет у них на поводу? Или он не понимает, чем все это закончится?

-Понимает, Ник,- покачал головой отец,- слишком хорошо понимает. Сейчас вопрос «Донбасса» сближает Россию и Украину – союз, который совсем не по душе Форин Офис. А представь что будет, если Хьюзленд подчинится требованиям премьера?

-Тут и гадать нечего,- пожал плечами командир «Скаутов»,- сначала будет голосование, потом выберут правительство из местных - вернее потомков тех «беженцев» от Махно и Ленина с Троцким, которых мы на свою голову пустили в Хьюзленд полвека назад. Это правительство проголосует за независимость Донбасса, для того, чтобы присоединиться,…а вот к кому?- Ник на миг запнулся, - так вот оно что.

-Понял? «Независимость Донбасса» это фантом, химера, предварительный этап для воссоединения со «страной-матерью». И ты сам знаешь, что эти «борцы за свободу» очень по-разному считают, кто является этой самой «матерью».

-Конечно,- угрюмо кивнул Ник,- «Донецкая Сечь» спит и видит себя в составе Украины, а «Кальмиуская Рать» рвется слиться в братском экстазе с наследниками «дядюшки Лео». А есть еще и донцы – автономию Войска Донского не потерпят ни в одном государстве. Как только мы уйдем - начнется резня, по сравнению с которой нынешняя заварушка покажется игрой в песочнице.

-А Россия схлестнется насмерть с Украиной,- подытожил Смит-старший,- это неизбежно когда с одной стороны идет микс анархизма и украинского национализма, а с другой - большевизма с русским православием. Я даже не представляю, во что это выльется.

-Зато я представляю,- угрюмо произнес Николас,- они уже и сейчас не скрывают отношения друг к другу. Я видел что творят «ратники» в украинских селах и что остается от русских сел и еврейских местечек после «сичевиков». Отец, мы не можем их бросить!

-Я и не собираюсь,- проворчал мужчина,- я, в отличие от хитрецов из Лондона, еще не забыл в чем мой долг как политика и англосакса. Завтра состоится заседание Тайного Совета и, похоже, я уже знаю, какое там будет принято решение.

Николас вопросительно вскинул глаза на отца, но тот промолчал, усмехнувшись краешком губ, явно не собираясь раньше времени раскрывать свои тайны.

-Но мы что-то заговорились о политике,- сменил тему Смит-старший,- а ведь у нас есть и иные проблемы, достойные внимания ничуть не меньше.

-Например?- вскинул голову Ник.

-Например, ты,- спокойно произнес отец.- Тебе уже скоро тридцать сын мой, но ты до сих пор не завел семью.

-Но отец,- Ник поморщился, предчувствуя очередной долгий разговор на неприятную ему тему,- мы же много раз говорили об этом. Я еще не встретил достойной…

-И не встретишь,- категорично произнес отец,- если будешь искать в здешних деревнях. Хватит задирать юбки смазливым туземкам - тебе нужна английская девушка из приличной семьи, настоящая леди.

Ник закатил глаза в притворном ужасе, но отец был неумолим.

-На днях я общался с Фредериком Картрайтом, министром финансов. Он мне рассказал, что неделю назад в Хьюз-Сити вернулась его дочь Джейн, закончив обучение в Лондоне. Мне кажется, она будет для тебя подходящей парой.

-Чопорный синий чулок с высшим образованием,- Ник рассмеялся,- ты шутишь отец? Да я помру от скуки уже через месяц совместной жизни.

-Ты мой наследник,- упрямо сказал Смит,- тебе и твоим сверстникам предстоит принять от нас бразды правления Хьюзлендом в предстоящие трудные времена. А как можно это делать без надежного семейного тыла? Джейн не «синий чулок», она наслышана о тебе и, сказать по правде, ты не больно ее пугаешь.

-Мда?- Ник хмыкнул, неожиданно поняв, что задето его самолюбие,- может, она не так много слышала, как ты считаешь?

-Вот и спросишь у нее сам,- категорично сказал отец,- держи.

Он протянул ему плоский картонный прямоугольник, на котором золотом было вытеснено несколько цифр и инициалы.

-Это телефон дома Картрайтов,- пояснил Смит-старший,- девушка уже предупреждена, что ты будешь звонить.

-Ты, похоже, уже все за меня решил,- недовольно сказал Ник.

-Я же не заставляю тебя брать кота в мешке,- сменил тактику Смит-старший,- пригласи ее куда-нибудь, поболтаете, поговорите. Вдруг она тебе понравится.

Ник скептически хмыкнул, но все же взял визитку и спрятал в нагрудный карман, после чего принялся допивать остатки изрядно остывшего грога.

Тайный совет Хюзленда собирался не часто- по сути мало кто знал, что подобная структура государственной власти вообще существует. Самые влиятельные люди в доминионе, политики и предприниматели ( что в Хьюзленде часто совмещалось) брали в руки все бразды правления в самоуправляющейся колонии, когда традиционные политические методы оказались исчерпаны.

Во главе длинного черного стола сидел высокий человек с узким лицом и длинноватым носом. На нем был черный костюм, украшенный рядом почетных орденов Британской империи, призванных подчеркнуть всю ответственность момента. Серые глаза внимательно наблюдали за всеми собравшимися, не упуская ни малейших деталей.

-А где сэр Роберт?- негромко спросил Премьер.

-Отказался прийти,- сказал министр юстиции, Роберт Радленд, - насколько мне известно, он уже утром отъехал в Лондон.

-Причина?- бесстрастно спросил сидящий во главе стола человек.

-Не захотел брать ответственность,- пожал плечами Радленд,- по правде сказать, Макмиллан здорово подставил его этим заявлением. «Делайте, что считаете нужным»- так сказал он мне, - «мне нет места на Совете, где произойдет хорошо известное нам печальное событие. По долгу службы я должен вам помешать, но я не могу и не буду этого делать. Самое лучшее, что я могу сделать в такой ситуации - это подать в отставку».

-Наверное, это хорошо,- кивнул Премьер,- в том плане, что окончательно расставляет приоритеты. Но если местные узнают, что генерал-губернатор оставил колонию - это спровоцирует новые беспорядки. Как вы считаете, мистер Харпер? Что вы можете сказать о ситуации в городе и в целом в стране?

Министр внутренних дел Ричард Харпер, тучный здоровяк с мясистым красным лицом и рыжими волосами, негромко прокашлялся.

-В целом в Хьюзленде ситуация на контроле,- произнес он,- несколько шахтерских выступлений на востоке затихли сами собой, так же как и среди портовых работников в Маритауне. В глубинке спокойно - ведь там люди, что живут с нами бок о бок еще со времен Хьюза. Беспорядки пока только в Хьюз-Сити - сюда стекаются все смутьяны и агитаторы. А какой это приняло размах,- вы можете посмотреть сами,- он встал из-за стола и, подойдя к окну, отдернул штору.

За кованой оградой парламента, за двумя рядами из полиции и наряда донских казаков стояла толпа, над которой реяли красные, трехцветные и двуцветные флаги. Даже отсюда, через толстое стекло окна слышался мерный рокот, в который слились крики, лозунги и песни, которыми сопровождалась демонстрация возле парламента.

Харпер приоткрыл окно и до собравшихся донеслись отдельные выкрики.

…угнетателей вон… русская земля…от Дону до Сяну…всеобщая национализация…вышвырнем слуг Антихриста с православной земли…англичанку геть!

-Ну, вот как-то так,- спокойно произнес Харпер, задергивая штору и усаживаясь за стол,- другие митинги собрались возле главного полицейского управления, у Казначейства, на вокзале. К парламенту подходят все новые группы и ведут себя крайне агрессивно.

-А что говорят наши соседи?- Премьер развернулся к невысокому плотному человеку с блестящей лысиной, окруженной венчиком седоватых волос,- мистер Миллер, прошу вас.

-В Лондоне тишина – ответил министр иностранных дел, - впрочем, там хватает сейчас проблем и без нас. Москва и Киев выпустили совместное заявление, в котором требуют уважать право «народа Донбасса на свободный выбор и самоопределение», клеймят «реакционную колониальную клику» и далее в том же духе. Зато Черномория, Черкессия, Крым и донцы выразили всемерную солидарность с правительством Хьюзленда.

-Еще бы,- усмехнулся Харпер,- там прекрасно понимают, что если что- они следующие на очереди. Сэр,- министр обернулся к премьеру,- нужно что-то делать пока не поздно. Несмотря на то, что мы усилили охрану на границе, по нашим данным оттуда пытаются прорваться группы террористов, чтобы смешаться с местными и возглавить бунт.

-Открытое вторжение?- премьер повернулся к Гарри Ратхоллу, министру обороны.

-Силы территориальной обороны готовы отразить его,- сказал тот,- даже если вторгнутся одновременно Россия и Украина, что маловероятно. Донцы высказали полную лояльность, Черномория, Черкессия и Крым обещали военную помощь. Да и Англия, при всем желании не сможет остаться в стороне. Главный враг сейчас - внутренний.

-Сказать по правде, эти горлопаны пользуются поддержкой меньшинства,- подчеркнул Харпер,- старожилы полностью лояльны - у них есть право голоса, многие породнились с колонистами. Воду мутят потомки русскоязычных мигрантов времен русской революции - причем, даже среди них экстремисты не имеют абсолютной поддержки. Многие колеблются, не зная к какой стороне примкнуть – но каждая минута промедления играет против нас. Еще немного и их будет уже не остановить.

Словно в подтверждение его слов с улицы вновь послышались крики, потом звон разбитого стекла и звуки ударов. Подошедшие к окну члены парламента увидели, как агрессивно настроенная толпа пытается прорваться за ограду, вступив в рукопашную с полицией и казаками. Из толпы летели камни, в руках у многих виднелись палки или выломанные из ограды железные пруты. Откуда-то грянул выстрел.

-Решайтесь, сэр – Харпер заглянул в глаза Премьера,- решайтесь или будет поздно.

Мужчина не ответил, продолжая внимательно вглядываться в разыгрывающуюся под стенами бойню.

-Меньше всего бы мне хотелось войти в историю человеком, поднявшим бунт против Короны,- тихо сказал он,- но, похоже, у меня нет выбора. Я должен буду восстать против воли Англии - для того чтобы продолжать себя чувствовать англичанином.

-И тогда я говорю хозяйке: «Настоящая леди будет игнорировать такие звуки, даже если они доносятся у нее из-под кровати».

Двойной хохот огласил кафе - сочный мужской бас и заливистый женский смех. На столике стояла почти пустая бутылка бургундского, от сочного говяжьего бифштекса остались лишь лужицы подливы на тарелке, а сейчас молодые люди доедали десерт. Первое знакомство Николаса Смита и Джейн Картрайт начиналось неплохо.

Вопреки опасениям Смита, потенциальная невеста заявилась на встречу в узких, модных джинсах и расстегнутом кожаном жилете, поверх блузки с довольно откровенным вырезом. Джейн оказалась остроумной девушкой, с красивой спортивной фигурой, большими синими глазами и рыжевато-золотистыми волосами. Вздернутый маленький носик покрывали чуть заметные веснушки, а полные алые губы прямо таки просились к поцелую. Однако, Джейн, несмотря на всю свою открытость и разговорчивость, «держала дистанцию», что еще больше заводило привыкшего к легким победам Смита.

-В общем, мне пришлось съехать с той квартиры,- продолжала девушка, слегка пригубив из стакана,- аккурат за два дня до последнего экзамена. Ночевать пришлось у подруги, причем приходить поздно ночью, а готовится к экзаменам- где придется.

- И все-таки вы закончили тот курс?- усмехнулся Ник.

-Конечно,- кивнула Джейн,- в нашей семье привыкли идти до конца. Теперь я дипломированный экономист, бакалавр чего-то там…

-Такая красивая девушка, да еще и с дипломом экономиста, наверняка нашла бы себя и в столице Империи,- заметил Смит,- почему вы вернулись в нашу глушь? Сейчас тут наступают беспокойные времена.

Лицо девушки сразу стало серьезным, она глянула прямо в глаза Нику.

-Времена неспокойные,- согласилась она,- это чувствовалось еще там, в Лондоне. Я видела как мои сокурсники цепляли красные банты, выходили на левацкие митинги и якшались с демагогами изо всех колоний. Негры, китайцы, индусы, арабы, русские - да, в том числе и те, что сейчас митингуют по всему городу. Они красиво говорили о «мире во всем мире» и «борьбе против угнетения», а когда я звонила домой, то узнавала о новых убийствах и грабежах, творимых теми, кого лондонские болтуны именовали «борцами за свободу». Тогда я поняла, что мое место в Хьюзленде, рядом со своим народом.

-Достойный ответ,- сказал Николас, с уважением посмотрев на девушку,- а вы не боитесь, что соратники ваших лондонских сокурсников придут и к вам в дом.

Джейн допила бокал и посмотрела на Смита.

-Они уже пришли,- она мотнула головой в сторону окна, за которым виднелся очередной пикет под красным флагом,- что же мне бегать от них по всему миру? Знаете, мистер Смит, я выросла на ферме, в десяти милях к северу от Хьюз-Сити. И стрелять я научилась раньше, чем читать. Поверьте, лондонские туманы не испортили мне глазомер.

-Верю,- восхищенно сказал Смит,- может еще вина?

-Нет,- девушка бросила быстрый взгляд за окно,- уже темнеет. Отец будет беспокоиться, если я сильно задержусь в такое время.

-Я вас провожу,- вызвался Смит и девушка благодарно улыбнулась.

Они вышли на улицу, когда вокруг и впрямь сгустились сумерки и по улице один за другим начали зажигаться фонари.

-Эй, мистер,- послышался рядом развязный голос,- дай закурить?

Из соседнего переулка вывалилось трое молодых людей, самого что ни на есть пролетарского вида. У того, что обратился к Смиту, к воротнику затасканной рубахи была приколота красная ленточка. От всех троих за несколько метров разило местной сивухой.

-Не курю,- вежливо ответил Ник, ненавязчиво прикрывая собой девушку.

-Слышь, англичанка, пургу не гони! Нет, говоришь? А если найду?

-Слышь, буржуй а чего ты свою девчонку прячешь?- подал голос второй- неопрятный верзила с рябым лицом и парой выбитых зубов,- нам может тоже посмотреть охота!

-Джентльмены, шли бы вы куда шли,- сказал Смит.

-Слышь братва, нам еще нерусь будет указывать! А ну иди сюда курва!

Сразу двое молодчиков кинулись на Смита. Первого - щербатого тощего типа с мутно-желтыми глазами, Ник сшиб с ног сразу, второй успел выхватить нож, но Смит выбил его ударом ноги и тут же мощным хуком отправил парня в нокаут. Обернувшись к третьему, он увидел, что неудачливый ухажер стоит, скорчившись в три погибели и держась за пах, а Джейн в прыжке смачно добавляет ногой по рябой морде.

-А я еще переживала, что забыла переобуться в туфли,- сказала девушка, придирчиво рассматривая испачканную кровью кроссовку,- привыкла так ходить.

-Это Хьюзленд, детка! - рассмеялся Ник,- тут не до этикета. Кто тебя научил драться?

-Жизнь,- широко улыбнулась девушка,- споры с теми «борцами за свободу» порой были очень жаркими. Пойдем отсюда!

Смеясь и оживленно переговариваясь, молодые люди растворились в тумане, оставив за собой валяющихся на земле, стонущих хулиганов.

К вечеру ситуация в Хьюз-Сити накалилась до предела. Столпившаяся у парламента толпа вступила в жестокую схватку с полицией и подоспевшим отрядом донских казаков. В ходе столкновений десять человек погибло - четверо полицейских, пять демонстрантов и один казак. Толпу разогнали, но те, кого задержать не удалось, рассеялись по городу, присоединяясь к иным демонстрантам. Возбужденная толпа ворвалась в здание железнодорожного вокзала и, встретив сопротивление полиции, пришла в полное неистовство, круша все на своем пути. По всему городу распоясавшиеся молодчики избивали, а порой и убивали тех, кто казался им хоть немного похожим на англичанина.

Начались волнения и в иных городах- в порту Маритауна забастовали грузчики, на двух торговых судах выкинули красные, российские и украинские флаги. Вспыхнули мятежи и на границе. Однако эти выступления оказались спонтанными, без единого руководства и четко определенной цели, поэтому их легко удалось подавить. Взоры были прикованы к Хьюз-Сити- все решалось в столице, все ждали какой ответ даст правительство на требования бунтовщиков.

И вызов был принят! Ночью, когда был достигнут пик буйства и, казалось, весь город оказался в руках экстремистов, пьяные крики и революционные песни заглушил мощный рокот моторов. Большой черный вертолет завис над площадью, в толпу полетели какие-то предметы, разрывающиеся с негромким хлопком. Клубы белого дыма поползли над головами бунтовщиков, в один миг превратившихся в испуганное неуправляемое стадо. Кашляя, утирая слезящиеся глаза, они принялись разбегаться по улицам, однако навстречу им уже выезжали казачьи отряды, беспощадно хлеставшие ногайками каждую подвернувшуюся спину.

Подтянув войска к местам демонстраций, правительство действовало жестко и решительно, не стесняясь применять силу, там, где считало нужным. Вокзал, в котором забаррикадировались отстреливающиеся боевики, забросали зажигательными гранатами, после чего террористы сами выскакивали под полицейские дубинки, чтобы не сгореть заживо. Аресты следовали один за другим- уже к утру тюрьмы оказались переполненными настолько, что для новых заключенных не хватало мест и их вывозили за город, чтобы запереть в пустующих шахтах. Всех, кто пытался применить против «Скаутов» и казаков оружие - а таких оказалось довольно много- расстреливали на месте. Подобные меры быстро остудили пыл экстремистов, думающих теперь лишь о спасении.

К утру бунт оказался задавлен на корню. А уже к полудню было оглашено выступление премьер-министра, с обращением к народу Хьюзленда. Выразив соболезнования всем погибшим, премьер перешел к тому, что тревожило сейчас всех жителей колонии.

-Вчерашние события, наконец, со всей ответственностью поставили перед нами вопрос: кто мы? Куда идем? К чему стремимся? С самого своего основания Хьюзленд не мыслил себя вне Британской империи и был готов пролить свою кровь и отдать жизнь за то, что полагал взаимными интересами свободолюбивых людей. Наши ценности, основополагающие для всех англосаксонских наций и Хьюзленд всегда был верен тем принципам, которые разделяли с нами англичане, американцы, канадцы, родезийцы, южноафриканцы, австралийцы, новозеландцы. И вот сейчас, мы вынуждены убедиться в том, что ныне наши общие принципы, приносится в жертву сиюминутной целесообразности. И что особенно горько - приносятся в жертву теми, кого мы считали братьями по крови и соратниками в великой борьбе за прогресс и свободу для всего мира.

Десятки тысяч людей слушали сейчас это выступление- с экранов телевизоров, с многочисленных радиоприемников и репродукторов, дома, на работе, на улице. И каждый понимал, что присутствует при свершении исторического события, после которого мир уже никогда не будет прежним.

- Я обращаюсь к вам в этот исторический момент, с просьбой поддержать меня и возглавляемое мною правительство в борьбе, в которой все мы участвуем. Мы, хьюзлендцы, отказываемся признавать философию потакания и капитуляции. Решение, принятое нами сегодня – единственно верное в сложившейся ситуации. Ведь если мы капитулируем сейчас - неужели кто-то верит в то, что Хьюзленд будет последней целью тех, кто сеет сейчас смуту и террор? Наша страна - бастион порядка в море бушующего хаоса, насилия и злобы, краеугольный камень, на котором держится свобода и независимость Войска Донского, Черномории, Черкессии, Крыма. И если Лондон думает, что может выкручивать нам руки, если в Москве и Киеве считают, что террором и ложью своих марионеток, могу заставить нас сдаться, я могу ответить только одно - вы просчитались, джентльмены!

В баре недалеко от Варлокхилла, Питер Майер, вместе со служанками внимательно смотрел и слушал выступление премьера - так же как и немногочисленные посетители.

Особенно внимательно слушала это выступление Лена, вглядываясь в пусть и чужие, но все же такие знакомые черты.

-Мы не можем позволить нашей стране и далее скатываться в парализующее состояние нестабильности. Чтобы предотвратить крушение благородной идеи национальной, расовой и религиозной гармонии, необходимы были общие усилия, но в нашем случае, вопросы, требующие решения игнорировались, а необходимые планы были составлены слишком поздно. Однако Хьюзленд не отказывается от возможности достижения искомой гармонии в нашем регионе. Консультации с лидерами национальных общин, привлечение представителей русских, украинцев, казаков, татар, немцев в правительство и самоуправление на достойных их условиях, является нашей задачей. Но и они должны помнить, что мы здесь не чужие. Наши предки пришли в бесплодную, почти безлюдную степь, превратив ее в процветающую сильную страну. И никто не смеет сказать нам - вы здесь чужаки, убирайтесь вон!

За столом в гостиной Николас Смит сидел возле телевизора, внимательно слушая выступление премьера. Рядом с ним сидела Джейн Картрайт- после вчерашней стычки молодые люди не могли расстаться всю ночь.

- В жизни большинства стран приходит момент, когда надо занять твердую позицию и не отступаться от принципов, каковы бы ни были последствия. Такой час пришел и для Хьюзленда. В ходе человеческой истории уже не раз случались ситуации, когда для одного народа оказывается необходимым расторгнуть политические связи, соединяющие его с другим народом, и занять среди держав мира самостоятельное и независимое положение Я молюсь – и надеюсь, что ко мне присоединяются все жители нашего края– чтобы нашему правительству хватило мудрости и силы провести Хьюзленд через эти испытания. Мы защищаем справедливость, свободу и цивилизацию и с этой верой в сердце в этот день, с осознанием полной ответственности, за все свои поступки, мы заявляем о полной независимости Хьюзленда. Меня зовут Ян Дуглас Смит и это мое решение - окончательное и необратимое.

-Браво, мистер Смит,- негромко произнесла Джейн.

- Боже, храни Короля! Боже храни Хьюзленд!

-Браво, отец – эхом откликнулся Николас Смит, - я горжусь тобой!

Автор №6: Невероятные приключения римлян в Британии

"Обуреваемый жаждой славы и власти, в нарушение римских обычаев и законов, Гай Юлий Цезарь начал войну против галлов. Каждой весной, снявшись с зимовок, он шёл на север и запад. Но и этого оказалось ему мало, и он отправился против бриттов, живших за морем. Там он сжигал деревни, мучил местных вождей и предавался разным порокам, не различая при этом старых и молодых, мужей от жён. Это его и погубило. Разграбив одно из селений катувеллаунов, Цезарь захватил в плен дочь местного вождя, Винохибиру. Увидев её, он не мог удержаться и повёл к себе в шатёр. Винохибира же зная что её может поджидать такая судьба, ещё задолго до того подготовилась, остро заточив медную монету. Чтобы монету не обнаружили, она спрятала её за щекой. Там в шатре, улучив момент, она и перерезала горло Цезарю, а потом и себе, не захотев жить обесчещенной. Так она отмстила за свой народ и себя."

Хродберт на секунду остановился и представил себе каково было легионерам обнаружившим мёртвого Цезаря. Оказаться без военачальника за морем, посреди неизвестности - что может быть хуже? Мысль эта отняла у послушника всего секунду, уже через миг он окунул перо в чернильницу чтобы продолжить переписывать древнюю хронику, как раздался звон колокола. Колокол однако бил не обычным образом, а явно был сигналом тревоги. Встав и подбежав к окну Хродберт осмотрелся и прислушался. Кто-то крикнул: "Пикты!"

Хродберт вскочил и побежал к башне - в случае нападения пиктов это было единственное место где можно было спастись от них. Для этого надо было перебежать через весь двор монастыря. Однако ему не повезло. На полпути что-то стукнуло его по голове и он потерял сознание.

Когда он очнулся, то понял что дело плохо. Вокруг него были другие монахи. Все они сидели на земле, окружённые пиктами. Те посмеивались и видимо обсуждали что делать с пленными. Наконец, один из них, видимо вожак, в рогатом шлеме, подошёл к пленным и на довольно скверной латыни сказал:

- За то что вы сопротивлялись и убили двух наших воинов, мы вас всех убьём. Я вам лично перережу глотки, вот этим мечом, - и тут он с довольным видом стал демонстрировать им своё меч, вывесив его прямо перед глазами Хродберта и остальных. Тут Хродберт присмотрелся и набравшись храбрости, ответил:

- Я могу дать тебе совет, который может спасти тебе жизнь, если ты пощадишь нас.

Пикт недоумённо посмотрел на послушника, поскрёб шлем, и недовольно пробурчал:

- Что ты несёшь?

- Твой меч никудышный. Если в бою он застрянет в щите, то может сломаться.

- Что? Да это же меч Хунальда, ему цены нет.

- А ты проверь.

- Ну смотри, если соврал, то я тебя первым прирежу.

Пикт отошёл, сказал что-то своим подчиненным и те быстро принесли небольшой круглый щит. Закрепив его на повозке они отошли и вожак стал рубить по щиту. Наконец меч застрял. Тут пикт с силой дёрнул меч. Раздался треск и меч сломался. Пикт снова был в недоумении, а потом разъярившись, стал остатком меча рубить повозку. Через несколько минут, вспотев, он присел рядом с Хродбертом и проговорил:

- Ну что, твоя взяла. Жизнь я вам сохраню.

Отдышавшись, пиктский вожак вернулся к своим воинам и они стали что-то обсуждать, видимо что делать с пленными. Через несколько минут он вернулся и сказал:

- Так и быть, жизнь я вам сохраняю. Но, нам с пустыми руками возвращаться нехорошо, так что тех кто помоложе, я рабство заберу.

- Тех кто помоложе?-спросил один из старых монахов?

- Да, тех кто ещё работать может. Какая мне от тебя польза, например? Возьму тебя, - тут он указал на Хродберта, - тебя и тебя. Ну остальные можете радоваться, что ваши шкуры остались целы.

Хробдерт с неудовольствием разглядывал своих невольных спутников. Впрочем он им, как и они ему, не мог ничего сделать, так как был связан по рукам и ногам. Лодка шла от Бельгики, где находился разграбленный монастырь, в Британию, логово пиктов.

Британия была диким местом. Над ней как будто висело проклятие - сколько ни пытались римляне завоевать её, начиная с Юлия Цезаря, всё кончалось провалом. В итоге Август плюнул на это дело, и отправил войска завоёвывать Германию. Британия же так и осталось дикой землёй, где бритты, скотты и пикты отчаянно резались между собой. Пока там продолжалась междоусобица, а Рим был силён, беспокоиться было не о чем. Но сначала пошла междоусобица в Риме, потом церковные расколы, а потом и в Британии наступило относительное затишье, когда король пиктов Нехтан подчинил себе почти все Британию. Тут и стало худо, так как не найдя применение своим воинским талантам дома, боевые пикты стали пиратствовать, доходя аж до Африки. К логову Дреста, нынешнего короля пиктов, племянника Нехтана, и направлялась теперь лодка с Хродбертом и его спутниками.

Недовольство Хродберта нетрудно объяснить. Пикты взяли с собой помимо Хродберта двух еретиков, сосланных по императорскому указу из Азии и Египта в Бельгику. Ефрем, сириец, придерживался христианской ереси, Абдул-Шахид, араб, - исламитской. Возрастом они были примерно с Хродберта, все молодые, собственно почему они и были взяты в рабство.

Ефрем довольно быстро заметил кислый взгляд Хродберта:

- Что ты так смотришь на меня?

- А ты не догадываешься, попал тут с двумя еретиками в рабство. Можно будет скрасить работу теологическими диспутами.

- Истинное служение богу возможно всегда, даже в рабстве, - встрял Абдул-Шахид.

- Слушай, раз уж нам тут всё равно нечего делать, расскажите что-ли о себе, как сюда попали,- решил хоть как-то развлечься Хродберт.

- А что рассказывать, я всего-то навсего проповедовал в Антиохии, - ответил Ефрем.

- В открытую?

- А чего мне бояться? За мной правда.

- А ты?

- А я в Юлианополе, возле цирка папирусы с житиём святой Айши раздавал.

- Ну вот и попали сюда.

- Зато теперь я смогу обратить в истинную веру язычников!- восторженно ответил Ефрем.

- Или стать мучеником, - ухмыльнулся Хродберт.

Помимо наших трёх героев, на судне было ещё несколько рабов, в основном франков и батавов, в том числе несколько девушек. Одна из них была ранена и сидела закрыв глаза у борта. Как и остальные она была связана.

- Эх, помочь бы ей, - сказал Хродберт.

- Сначала надо помочь самим себе - не спасёмся сами - не сможем спасти других, - ответил Ефрем.

Они уже подплывали к британскому берегу, вдали уже были видны белые скалы, как вдруг раздался резкий треск и судно зашаталось.

- Мель,- констатировал Хродберт.

Как назло течение и ветер всё больше расшатывали судно. Команда металась туда-сюда. В итоге, отчаявшись вожак, тот самый, в рогатом шлеме, что-то крикнул и раздевшись прыгнул в воду. За ним последовала вся команда.

- А мы?

- Нужны мы им, - ответил Ефрем, - им свои шкуры ценнее. Ещё бы пару минут, я почти успел.

С этими словами Ефрем привстал. Видно было что ему почти удалось развязать верёвки. Тем временем судно начало потихоньку разваливаться. Наконец Ефрем развязал путы на руках и принялся за ноги. Через мгновение он освободился окончательно и немедленно бросился к оружию. В тот же момент мачта свалилась ровно туда где прежде сидел сириец.

Ефрем быстро нашёл брошенный кем-то из пиктов меч и стал резать им путы на руках и ногах прочих пленных. Те по мере освобождения кидались в воду и плыли к берегу. В последнюю очередь он освободил Хродберта с Абдул-Шахидом. Когда те сбросили верёвки, Ефрем обратился к ним, показав на больную девушку:

- Помогите мне с девушкой, она сама не доплывёт.

- Мы выбьемся из сил пока до берега доберёмся, - ответил Хродберт, - нужно что-то придумать.

Ефрем быстро огляделся и заметил среди награбленного пиктами несколько бочек и мехов с вином.

Уже через несколько минут все четверо были в воде. Судно уже развалилось. Девушка лежала положенная на надутые воздухом меха, а вокруг неё были трое наших героев. Как могли они поддерживали девушку, чтобы она не опрокинулась в воду.

- Где ты, Ефрем, научился такому способу плавания?- спросил его Абдул-Шахид.

- У нас в Самосате так по Евфрату плавают.

Наконец, вконец измученные, они выплыли на берег. Там, собрав последние силы, наши герои отошли подальше от берега и улеглись, почти сразу заснув.

Проснувшись, они обнаружили себя в окружении воинов с корабля, во главе с тем же вожаком. Рогатого шлема уже правда не было, так как он в первую очередь полетел за борт, когда вожак покинул судно.

- А вы не так просты как кажетесь. И сами спаслись и другим помогли. Я думаю что королю стоит на вас взглянуть.

- А можно нам домой вернуться? - спросил Абдул-Шахид.

- Ну вы как бы всё ещё наши рабы, так что пока нельзя. Но я обещаю, что после того как покажу вас королю то отпущу вас.

Где-то с неделю они пробирались через леса и поля Британии, пока не дошли до Абертамии, столицы пиктов. Больную девушку, Радегунду, решил тоже взять. В пути они выздоровела и сильно привязалась к Ефрему, своему спасителю. Она уже приняла крещение от него и вызвалась идти за ним куда бы и зачем бы он ни пошёл:

- Хоть на край земли?

- Хоть туда.

- Ты хоть представляешь что такое жизнь жены проповедника? Вечно скитаться, не знать покоя, постоянные диспуты?

- Ну и что?

Ефрему оставалось только улыбаться и надеяться что она образумится.

Наконец они дошли до столицы пиктов, Абертамии. Впрочем даже Хродберту город показался скорее большой деревней, не говоря уже о Ефреме и Абдул-Шахиде, бывавших в Антиохии и Юлианополе. Король Дрест с интересом выслушал историю рассказанную Бриде, тем самым вожаком, уже без рогатого шлема. После этого он обратился к нашим героям с речью, переведённой опять же Бриде:

- Король весьма впечатлён вашими деяниями. Более того как он знает, вы люди знающие о римской вере. Король с радостью выслушает ваши рассказы о баптистской религии.

Тут наши герои недоумённо переглянулись. Это не ускользнуло от внимания Бриде.

- Что не так?

- Из нас троих, только я баптист, - сказал. Хродберт.

- А остальные кто?

- Я христианин!- сказал Ефрем.

- А я приверженец истинной веры, - это ответил Абдул-Шахид.

- Еретики!

- Сам еретик.

Тут бы наши герои переругались, но Бриде крикнул "Замолчите!" и стал что-то обсуждать с королём. Наконец, он повернулся:

- Раз вы все разных вер, то так и быть, расскажите каждый о своей вере. Король выслушает и решит.

Так как даже порядок выступления мог быть предметом споров, то бросили жребий. Первым выступал Хродберт.

- Мы баптисты, верим в то что бог время от времени даёт откровения пророкам, дабы те указывали людям на путь истинный. Мы верим что последним таким пророком был Иоанн Креститель, живший более 400 лет назад. Он проповедовал покаяние и был казнён за то что указывал правителям на грехи их. Долго мы были преследуемы властями, но больше ста лет назад император Юлиан был обращён в истинную веру и с тех пор почти вся империя обращена в баптистскую религию.

Вторым был Ефрем:

- Мы христиане также чтим Иоанна Крестителя, но верим что он быль лишь предвозвестником грядущего прибытия Иисуса Спасителя, сына божьего, посланного спасти людей и дать им откровение. Он проповедовал и был судим и казнён, но воскрес будучи сыном божьим. Мы верим что в будущем он вернётся чтобы установить своё царство на всей земле. Наша вера до сих преследуема имперскими властями, но за нами правда.

Третьим был Абдул-Шахид:

- Мы, приверженцы истинной веры или как называют нас наши недруги, исламиты, почитаем пророков Иоанна и Иисуса, но верим что последней пророчицей была святая Айша. Баптисты и христиане исказили учение пророков и святой Айше было дано откровение божье, дабы исправить искажённое. Она проповедовала полтора века назад и за отказ почитать языческих богов была затравлена зверями в Риме. До сих нас преследуют, но мы верим в будущее.

Потом наши герои стали рассказывать тонкие теологические детали. Очень быстро у Бриде закончился словарный запас и он перестал переводить так как и сам не понимал что ему говорили. Он опять переговорил с королём и тот наконец принял решение:

- Король решил так: раз мы не можем решить какая религия лучше через спор, то пусть это решится испытанием. Мы знаем, что в отличие от нас, у римлян богу молятся в особых зданиях, церквях. Так вот, вам даётся срок - один день. Если вы с божьей помощью сможете построить церковь за один день, то король будет уверен в истинности вашей веры. Чтобы вы друг другу не мешали, вас разведут в три разных конца города и дадут вам дерево, топоры и прочее.

Хродберт почесал голову, да, один день, за столько разве что сарай какой-нибудь построить можно.

На следующее утро король в сопровождении Бриде и прочих своих соратников отправились смотреть результаты. Хродберт успел сделать какое-то подобие сарая, но разумеется короля это не впечатлило. Дальше все пошли к Ефрему, в том числе и Хродберт. Ефрем смог из соломы сделать что-то вроде хижины, чуть больше сарая. Опять же впечатления это не произвело. Наконец все пошли посмотреть что получилось у Абдул-Шахида.

Уже издали было видно что у него явно получилось что-то выдающееся. Абдул-Шахид выстроил огромный шатёр, наподобие тех что используют арабы, но гораздо больше. Высотой шатёр был в три раза выше человеческого роста, выше любого здания в Абертамии. Было видно что Абдул-Шахид несколько схитрил. Он выбрал два стоявших рядом дерева, протянул верёвки от их верхушек и навесил сверху ткань.

Абдул-Шахид, уставший, с топором в одной руке и кистью в другой, встал, поклонился гостям и провёл их внутрь. Внутри он поставил некоторое подобие алтаря, на котором в картинках была описана жизнь Айши, пророчицы исламитов. Баптисты и христиане с предубеждением относились к иконам, считая что негоже поклоняться картинам, и что рисовать стоит лишь на нерелигиозные тем. Но исламиты наоборот, очень любили иконы. Пиктам, как и варварам вообще очень нравились картинки и Абдул-Шахид с радостью объяснял что изображено на картинках. Под конец король был очень впечатлён и через Бриде объявил:

- Воистину, Абдул-Шахид более всего прав из вас. Прошу тебя, останься у нас и расскажи нам больше о своей вере. А вас двоих я велю отправить на рудники Кимрии за то что вы почитаете лживых богов.

Тут Абдул-Шахид обратился к королю:

- Истинная вера гласит что нужно проявлять милосердие. Было бы немилосердно наказать их, так как истинная цель - не наказать, а исправить. Отпусти их с миром.

- Ты разумно говоришь. Отпускаю вас и более того - за то что вы показали свою храбрость перед лицом смерти от меча и от моря, дарю вам подарки и велю сопроводить вас до моря. Там вы получите денег на обратную дорогу.

В обратный путь отправились втроём - Хродберт, Ефрем и Радегунда. Так как дорог не было, то ехали верхом. На обратном пути Ефрем всё время болтал с Радегундой, наставляя её в христианской вере, а Хродберт расспрашивал Бриде, который сопровождал их, об истории и обычаях пиктов, многие из которых весьма удивляли Хродберта.

Как-то вечером, сделав привал в какой-то деревушке, Ефрем и Хродберт разговорились:

- Жаль, такая страна и еретикам достаётся, - сказал Хродберт.

- Слушай Хродберт, я вот чего до сих пор не понимаю, как ты понял что у Бриде меч негодный?

- У него на мечу клеймо Хунальда стояло, помнишь?

- Ну да.

- Ну так вот, у Хунальда известная кузня, все франки о ней знают. Ну и на каждом мече он ставит своё клеймо, HVNALDVS. А вот у Бриде там было написано H?NALD?S.

- Так и написано было, через ??

- Да. Никогда бы у Хунальда так не оплошали. Видать какой-то негодный кузнец решил нечестно заработать побольше.

Наконец они дошли до моря. Там были корабли.

- Ну что Ефрем куда ты теперь? Тебя же нельзя в империю? Сразу арестуют за ересь.

- Я думаю отправиться в Скандию, оттуда через земли готов в Персию, поближе к Сирии. Радегунда со мной тоже хочет, не смог я её отговорить.

- Это огромный крюк!

- Ну ты же сам сказал что мне нельзя в империю. А ты что делать будешь?

- Ну у меня дом рядом, через море буквально. Я вот расхотел становиться монахом. Читать и переписывать рассказы об истории и географии гораздо интереснее. Я думаю теперь в Юлианополь отправиться, учиться у тамошних философов.

- Ну что же удачи!

- И тебе того же, Ефрем!

"И по сей день, несмотря на успехи археологии, лингвистики, эпиграфики и прочих дисциплин, эти три источника - "Житие святого Ефрема", "Сага о крещении Британии" и "Описание северных стран" Хродберта остаются ценнейшими источниками по ранней истории Пиктской державы, крупнейшей державы Северной Европы своего времени. Религиозные различия, возникшие в результате деятельности исламитских миссионеров на века предопределили соперничество империи и пиктов."

Изменено 7 Dec 2014 пользователем ясмин джакмич

[ясмин джакмич]

Автор №7: Подковка на счастье

Чиновница из консульства явно желала мне удачи. Конверт с документами, прилагавшимися к визе, был запечатан яркой наклейкой с подковкой – сиреневой такой подковкой с золотистыми блестками. Детская наклейка, что ни говори. Прямо хоть философствуй о том, что даже такая степенная дама в душе – маленькая девочка. Но тогда мне было не до философии.

— Вам известно, что Ваш вид на жительство действителен только для провинции Канада? — Спросил офицер пограничной службы, просматривая мои бумаги.

— Да, сэр. — Ответил я. — Мне это известно. Я и еду в Канаду.

— И, тем не менее, Вы проходите иммиграционный контроль в Лондоне. — Каким-то особенно скрипучим голосом заметил офицер. — Почему Вы не полетели прямо в Торонто?

— Потому, что из Праги нету прямых рейсов на Торонто. — Объяснил я. — А с пересадками как-то не вышло. Хорошие места распроданы, остается – либо ждать часов этак двенадцать в ожидании пересадки, либо платить за билет втридорога. Мне не хотелось ни того, ни другого.

— О да, — саркастически заметил офицер. — И, вместо двенадцати часов в зале ожидания, Вы решили провести в Лондоне все выходные. На какое число у Вас билет на Торонто?

— На третье, в одиннадцать вечера. — Выпалил я. — Вот... — Я полез в карман за билетом, засуетился, чуть было не порвал тоненькую книжечку. — Действительно, так сложилось... Друзья решили собраться на эти выходные в Лондоне, всей компанией, а я тут, как раз, проезжаю мимо...

— Какие друзья? Что за компания?

Начал я ему рассказывать о нашем дискуссионном форуме, который стал не просто форумом, а целым клубом, о том, как, перезнакомившись в этом форуме-клубе, решили мы встретиться и вживую – сперва в Торонто, в девяносто девятом, потом, в прошлом году – в Кливленде, а теперь, вот, собирались встретиться в Лондоне. Пытался все подробно изложить, но получалось как-то сбивчиво, путано. Чувствовалось, что не верил он мне, не убеждали его мои объяснения в отсутствии у меня намерения затеряться в Лондоне...

Казалось, еще немного – и пришлось бы мне менять билет или устраиваться на эти выходные в аэропортовой гостинице. Но тут его взгляд упал на эту самую наклейку на язычке конверта, и маленькая подковка, вырвиглазного сиреневого цвета с блестками, совершила настоящее чудо. Хмурый офицер вдруг расплылся в улыбке, хлопнул в мой паспорт транзитный штамп и отпустил с миром, напомнив напоследок зайти по приезде в Торонто в кабинет миграционной службы и задействовать свой вид на жительство.

— Жалко будет, если пропадет. — Добавил он.

Я пообещал, что именно так и сделаю. А сам не переставал удивляться, от каких все-таки мелочей зависит иногда наша жизнь. А если бы я, вместо того, чтобы аккуратно отлепить наклейку, просто рванул бы ее или, отклеив, выбросил бы в мусор? Неужели пришлось бы мне тогда куковать в транзитной зоне? Из-за наклейки? Сигнал у них такой, что ли? Или, может быть, наклеенная на счастье подковка и вправду сработала? Не, вздор...

* * *

Валеру Лондонского и Эрику я узнал сразу же, как только увидел их в зале ожидания.

— Welcome to London — Пробасил Валера, протягивая руку.

— Алина — Представилась Эрика. Да, это на форуме она Эрика, а в миру – Алина.

— Как доехал? — Осведомился Валера. — Чего так долго?

— Да вот, не получилось быстрее. — Ответил я. — Задержали на паспортном контроле, никак не верили, что не останусь в Лондоне нелегально.

— Постой, так ты, что, еще не резидент? — Удивилась Алина.

— До понедельника – еще нет. Вот приеду в Торонто, предстану перед миграционным офицером провинции Канада – он-то меня в постоянные жители и зачислит. А, пока что, транзит.

— Ну ничего себе. — Покачала головой Алина.

— Перестраховываются. — Объяснил Валера. — Много их таких нынче, подают документы по провинциальным программам – Канада, Австралия, Британская Колумбия.... Даже на Бразилию подают, я слышал...

— Так для вице-королевства и его заморских провинций, вроде, особые правила. — Возразил я.

— А кого это останавливает? — Усмехнулся Валера. — Из всех наших соотечественников, один только Остап Бендер все рвался в Рио Де Жанейро. А остальные... — Валера осекся — Ну, большинство, по крайней мере, хотят в Лондон и только в Лондон.

— А Лондон же не резиновый — Саркастически поддакнул я. — Сколько там, миллионов двадцать? Больше?

— Пожалуй и все двадцать пять — Прикинул Валера. — А если еще прикинуть те городки, что не входят в Большой Лондон, то получится и тридцать, не меньше.

Пока Алина везла нас домой на своем синеньком «Моррис Мини», у меня были все возможности убедиться, что и вправду, не меньше.

— Ну и как же ты, в конце концов, уговорил их выпустить тебя в Лондон? — Поинтересовался Валера.

— Сам не знаю. — Признался я. — Вроде бы, рассказы о нашем слете, его не впечатлили. О моих затруднениях с билетами – тем более. Думал уже, все, будут мне от нашего слета одни только фотографии, а тут он вдруг как-то резко сменил гнев на милость, сам не знаю почему.

— С ума сойти. — Удивилась Алина.

— Не то слово. Сам не пойму, что это с ним. Наклейка, что ли ему так понравилась?

— Какая наклейка? — Не поняла Алина.

— Да детская такая. С подковкой. Она была у меня на конверте с документами...

— Подковка – это хорошо. — Философски произнес Валера. — Она счастье приносит.

* * *

Стоит ли говорить, что подкова, приносящая счастье, красовалась и над дверью дома Валеры и Алины? Как впрочем и у многих других; легче было сосчитать дома, где ее не было. Причем понятно было, что это не один только их район такой, что так везде – и в Лондоне и в других городах и даже в заморских провинциях, в том числе и в Канаде. Неужели я, все четыре года, этого просто не замечал?

Острить по этому поводу я уже не решался. Зачем? Пусть себе верят. Мешают они мне, что ли, эти подковки? Не лучше ли, выбросив их из головы, наслаждаться приятным вечером с друзьями? Вот сидим мы в уютном домике, не где-нибудь, а в Лондоне, сейчас пять часов, и мы пьем чай – да, да, у нас тот самый знаменитый «файв-о-клок». Что еще надо для полного счастья?

— А кто еще будет? — Спросил я, имея в виду предстоявший слет.

— В основном лондонцы. — Ответила Алина. — Аспирант, Вика, Чеширский Кот. Химик будет, Юра Столичный с Незабудкой... Еще Лаура приедет из Эдинбурга... Из североамериканского крыла, пока что, один только ты. Отец Браун и Плотник Гриша не смогли приехать.

— Это жаль. — Вздохнул я. — Хотелось бы встретиться и с ними. Отец Браун, кажется, до сих пор дуется на меня за то, что не поехал тогда в Кливленд. Теперь, получается, мы квиты.

— А чего ты, действительно, не поехал в Кливленд? — Осведомился Валера.

— А кто бы меня туда пустил? — Ответил я вопросом на вопрос. — Я к тому времени был уже в Праге, где долго и упорно пытался выбить чешскую годовую визу. Получить к этому еще и британскую гостевую визу, было нереально. Пусть не в Лондон, а в Новую Англию – все равно...

— Так ты весь год жил в Праге?! — Поразилась Алина.

— Да. — Ответил я. — На форуме я об этом не распространялся, чтобы тролли не злорадствовали, но сейчас уже можно открыть тайну.

— А почему пришлось уехать? — Спросил Валера. — Виза закончилась?

— Хуже. Закончился паспорт. — Ответил я. — Продлевать его, Израиль наотрез отказывался. Пришлось действовать через представителя Британского Содружества, чтобы дали хотя бы временный паспорт на два года. Ну, а пока суд да дело, старая виза тю-тю. Пришлось уезжать и кантоваться годик в Праге, пока мне оформляли вид на жительство.

— С ума сойти! — Кипятилась Алина. — Ну ты даешь!...

Я протянул ей паспорт. Алина с интересом принялась разглядывать штампы – чешские, словацкие, австрийские, южногерманские...

— Выходит, удачно у тебя получилось. Как вид на жительство оформил, так и на наш слет попал.

— Ага, удачно. — Согласился я. — Я-то уже и не знал, что мне с пересадками делать – торчать почти целый день в транзитной зоне или же устроить себе путешествие на поезде через всю западную Европу и лететь в Торонто уже из Бордо или Ренна. А тут вы очень кстати объявили о слете в Лондоне.

— Ну, вот видишь. — Улыбнулся Валера. — Все хорошо, что хорошо кончается.

— Кстати. — Сказала вдруг Алина. — А куда мы завтра пойдем?

— То есть, как? — Не понял я.

— Ну как же? Пикник у нас в воскресенье. Поход в ресторан – только вечером. Остается почти весь завтрашний день на то, чтобы погулять по Лондону. Тебе вот, что хочется посмотреть?

— Ну... — Неуверенно начал я. — Музей Шерлока Холмса... И в музей Диккенса тоже неплохо было бы заглянуть...

— Так, хорошо. — Похвалила Алина. — А дальше? Куда мы пойдем после обеда?

А дальше я не знал. Стали мы это дело обсуждать, но как я, почти незнакомый с Лондоном, мог принять участие в этом обсуждении? Обсуждали Валера и Алина а я сидел, думал о своем и снова мне запали в голову эти подковы. Ведь, если они и в Канаде встречаются так же часто, значит они наверняка попали в кадр на одной из моих фотографий. Если бы только можно было добраться до фотоальбома и посмотреть... Какое-то время, я был еще в силах гнать от себя эту мысль, заставляя себя прислушиваться к тому, что говорили Алина и Валера, но, в конце концов, не выдержал.

— Можно выйти в сетку на минутку? — Попросил я.

— Конечно — Улыбнулась Алина.

Через минуту я уже просматривал свои старые фотографии. Вот я, с гордым видом, стою перед домом, где снимал комнату. Тот дом, понятное дело, был без подковы; его владелец – тоже из России, хоть и был старожилом, в подкову все-таки не верил. Но в кадр попал и соседний дом тоже. Я присмотрелся – так и есть. Вот она, подковка, висит над дверью. Раньше я на нее просто не обращал внимания – меня больше интересовали номера домов, которые могли быть и четырех- и даже пятизначными. Но она была там все время. Поверье, что подкова приносит счастье, существовало и в Канаде.

— Что это ты там рассматриваешь? — Спросила Алина. — Соскучился по дому?

— Да нет, — Ответил я. — Просто любопытно. Я ведь эти подковы на домах раньше и не замечал. А теперь смотрю – ну почти, как мезузы* в Израиле. С чего был это, ты не в курсе?

Алина все-таки обиделась. Это было заметно даже такому сухарю, как я. Видно было, что она уже собиралась достойно ответить на мою иронию, но тут, точно что-то придумав, она перестала хмуриться и даже улыбнулась.

— Я знаю, куда мы завтра пойдем. — Объявила она.

* * *

Казалось, Алина специально выбирала залы музея так, чтобы мы просматривали экспозиции в обратном порядке. Начали мы с правления Эдуарда Восьмого, с преддверия Первой Великой войны, потом перешли к Англо-Бурской, уделили достаточно времени девятнадцатому веку, викторианской (или, все-таки, «викторской?») старой доброй Англии. Потом – век восемнадцатый, Бургундская революция и целая чреда Георгов. Сумбурный семнадцатый век – португальский мятеж, попытка пуританской реформации в самой Англии, а в самом начале – пороховой заговор, покушение на короля Иосифа, собиравшегося открывать свой первый парламент...

Залы, посвященные шестнадцатому веку, мы тоже осматривали в обратном порядке. Начали с Эммануила Мудрого – стенды подробно рассказывали о его очень удачном браке с Марией Стюарт, о том, как, благодаря родству с пересекшейся Ависской династией, ему удалось заполучить еще и португальскую корону и, как пришлось потом отбиваться от испанской армады, считавшейся тогда непобедимой. Потом, проскочив Эдуарда Пятого, Благочестивого, перешли к эпохе Ричарда Мореплавателя. Тут Алина остановилась, предоставляя нам возможность как следует разглядеть карты, компасы, модели кораблей и прочие экспонаты второй четверти шестнадцатого века.

Там же была картина – король Ричард встречает экспедицию Магеллана. Только это еще не Ричард Четвертый, Мореплаватель, а его отец, Ричард Третий, Деятельный. Эта экспедиция стала венцом его царствования. Конечно, какие-то исследования новых земель за океаном, проводились и раньше. Тот же Ньюфаундленд, например, был открыт задолго до того. Но именно благодаря тому, что один деятельный моряк, не найдя себе применения на родине, вынужден был искать счастья в союзной Англии, где его проект заметил и оценил не менее деятельный король, Англия (тогда еще – просто Англия,) встала вровень с великими океанскими державами того времени – Испанией и Португалией. Но это история, а на картине, престарелый король выглядел заботливым дедушкой, встречавшим вернувшихся из опасного похода внуков.

— А вот и она. — Сказала Алина. — Смотри.

Под стеклом лежала старая железная подкова. Самая заурядная – сбитая, стоптанная, почерневшая за долгие столетия...

— Это та самая подкова, которую Ричард Третий нашел накануне битвы при Босворте. — Объяснила Алина.

Я не понял.

— Ты наверное знаешь, что первые два года правления Ричарда Третьего были черными из черных. — Принялась рассказывать Алина. — Заговоры, мятежи, измены, смерть единственного сына, а потом – и любимой жены... Клеветники распускали слухи, будто в этих смертях виноват сам Ричард, будто бы он убил еще и обоих сыновей Эдуарда Четвертого, о которых тогда не было достоверно известно, живы они или нет. В народе ходили слухи, что все невзгоды – это Божья кара королю, якобы злодею и узурпатору. Вот тут-то и начался мятеж Генриха Тюдора...

Я кивнул, приглашая Алину продолжить.

— Претендента поддержали многие. — Продолжала она. — Немало других выжидали, готовясь в нужный момент нанести удар в спину. Но Ричард все равно был сильнее. И тогда предатели решились на неслыханную подлость. По их наущению, коню Ричарда подпилили шляпки гвоздей, которыми крепилась подкова. Это, как если бы автомобилю перерезали тормозной шланг...

— Или неплотно затянули колесные болты. — Добавил Валера.

— Да, да, именно так. — Согласилась Алина. — Гвозди подпилили так, чтобы подкова отскочила, достаточно было коню пуститься в галоп. На такой скорости, лишившийся подковы конь, наверняка бы опрокинулся, придавив собой седока, и изменники добили бы Ричарда, лежащего и безоружного... Подстроив такое, они уже могли позволить себе куражиться и рассылать подметные письма вроде «продан уже твой Дик».

— И Ричард заметил? — Спросил я.

— Нет. Но как-то так получилось, что подкова отскочила раньше. — Ответила Алина. — Ричард увидел ее на земле и подобрал, а уж только потом обнаружил, что эта подкова отвалилась у его собственного коня. Встревоженный Ричард велел немедленно перековать коня, а заодно и проверить других лошадей. Подпиленные гвозди были найдены еще у нескольких. Дальше ты знаешь...

Да, о битве при Босворте я знал. Величайший полководец, воевавший с ранней юности, в двенадцать лет уже бравший крепости, Ричард сумел победить, несмотря на измену, сумел отстоять свой трон, невзирая даже на то, что часть его собственной армии если и не переметнулась открыто на сторону врага, то бездействовала, саботируя приказы короля. Претендент Генрих был убит, а с ним и многие его приспешники. Другие, разоблачившие себя изменой, бежали или были казнены. С мятежами было покончено раз и навсегда.

— А что же подкова?... — Спросил я.

— После битвы, Ричард обнаружил, что все это время носил ее с собой. — Объяснила Алина. — И, может быть, он и шутил тогда, когда сказал, что эта подкова принесла ему удачу, но его подданные восприняли это всерьез. Да и царствование его после этого пошло совсем по-другому.

Да, и с этим было не поспорить. Новый брак, рождение сына, продолжившего династию. Победоносная война с Францией, вернувшая Англии наследственные земли Плантагенетов. А так же смелые реформы, явно опережавшие свою эпоху, амбициозные начинания, заложившие фундамент великой империи. Недаром потомки назвали его Деятельным...

* * *

— Вот, возьми. — Алина протянула мне какой-то сверток.

Я надорвал подарочную упаковку. Маленькая алюминиевая подковка упала мне на ладонь.

— Это тебе. На счастье. — Улыбнулась Алина.

— Спасибо. — Ответил я. Без всякой иронии.

======

* Мезуза – коробочка с текстом молитвы, которую верующие евреи вешают на дверные косяки.

Автор №8: Одна пуля, одна бомба и один снаряд

Меня часто просят рассказать, какое из сражений Великой войны я считаю самым выдающимся, кого из полководцев выделяю, чьими подвигами восхищаюсь. Что же, на это у меня есть ответ, что событий и героев, как и на любой войне, там было достаточно, но следует выделить одну пулю, одну бомбу и один снаряд.

Разумеется, про них вы слышали и не единожды. Больше всего известна пуля, выпущенная из браунинга сербского террориста в шею наследника Австро-Венгерской империи. Именно это выстрел и послужил формальным поводом для Великой войны. Сколько же я выслушал споров о том, что только по воли провидения этот роковой выстрел Гаврилы Принципа прозвучал, сведя эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу в могилу, и если бы не оплошность начальника охраны, то войны бы и не случилось. Мое мнение - великие державы созрели до войны, не случись сараевского убийства, вскорости нашелся бы и другой повод. Не очень я верю в конспирологию, но версию о том, что эрцгерцог был назначен жертвой и обречен на заклание не стал бы совсем сбрасывать со счетов.

Хорошо известен и снаряд, выпущенный пушкой флагмана русского Черноморского флота "Императрица Екатерина Великая" с босфорских берегов по Стамбулу. Увы, то, что этот снаряд угодил прямо в минарет мечети "Ая София", не более чем красивая легенда, в которую почему-то верят многие. Не удивлюсь, если она и в школьные учебники попадет. Минареты на самом деле были взорваны позже, русскими саперами, когда некогда главный православный храм Византийской империи вновь обрел свою историческую роль. Залп же с "Екатерины" послужил сигналом к штурму турецкой столицы.

О бомбе же известно не так много, хотя последствий от её взрыва было не меньше, чем от пули. Не все из них мы знаем, о чем-то можем гадать и стоить более или менее правдоподобные теории. Итак, 28 июня 1916 года, ровно два года спустя после начала Великой войны на улице Лондона прогремел взрыв. Бомба угодила в автомобиль, в котором находились Его Величество король Георг Пятый и его второй сын, герцог Йоркский Альберт. Августейшие пассажиры, сопровождавшие их адъютант и шофер скончались на месте, а фрагменты их тел потом ещё долго собирали на Оксфорд-стрит. Шум поднялся страшный. Ещё бы. Первое громкое преступление такого рода, до него известен был лишь "Пороховой заговор". По горячим следам удалось арестовать убийцу. Пресса вскорости сообщила, что был пойман германский шпион, более ничего не разглашалось.

Поползли слухи. Убийство слишком уж походило на те, что устраивали русские бомбисты. Уж не их ли след найден в Лондоне. Кто-то из официозных журналистов в Петрограде поспешил выдать "сенсацию" о том, что их доморощенные нигилисты - записные агенты кайзера и это давно не новость. Вот и методы у них одинаковые. На это поспешил ответить в одной из швейцарских газет проживающий в Женеве русский философ Владимир Ульянов, чей брат некогда был казнен по обвинению в покушении на императора Александра Третьего. По мнению Ульянова убийство короля Георга - дело рук царской жандармерии, преследующей свои, ей одной понятные дьявольские цели. Эта версия, разумеется, была сразу отвергнута, в том числе и британской общественностью, но по прошествии многих лет вновь вытащена на свет. Мы ещё остановимся на ней.

Имя убийцы, вскоре отправленного на эшафот, ничего не говорило ни общественности, ни разведке. Томас фон Юнтроп. Мелкий баронишко из захудалого вестфальского рода, называвший себя потомком крестоносцев. Сын майора прусской армии в отставке, в отличие от двух старших братьев не взятый на войну по причине нездоровья. С детства он отличался хромотой и искривлением позвоночника, что не позволило избрать ему фамильную офицерскую карьеру. Если Рихард и Людвиг фон Юнтропы окончили военное училище, Томас же должен был довольствоваться изучением права в Арнсберге. По его словам, он всегда завидовал кайзеру Вильгельму, который, не смотря на родовые травмы, пожизненную сухорукость, сделал военную карьеру. Но что дозволено наследнику престола, не положено сыну бедного аристократа. Когда началась Великая война Томас множество раз просился добровольцем, но всякий раз получал отказ. Тем временем два его брата отыскали свою смерть на полях западного фронта. По утверждению фон Юнтропа это и натолкнуло его на мысль о мести. Он выехал лечиться в швейцарский саноторий, по подложным документам прибыл в Англию. Дальнейшее известно. Брошенная бомба нашла свою цель. Томас заявлял, что он - одиночка, никто за ним не стоит, никто в Германской империи с ним не связан. На сегодняшний момент не найдено ни одного документа, утверждавшего бы обратное. Как бы ни хотелось английским контрразведчикам представить фон Юнтропа агентом кайзера, скорее всего германские власти тут ни при чем. История немецких спецслужб во время Великой войны это подтверждает. Данных о похожих операциях нет. И я не думаю, что в обозримом будущем в архивах найдется что-нибудь, обличающее Томаса фон Юнтропа как шпиона. Нет, следует принять версию о фанатике, одержимого идеей "сумрачного тевтонского гения". На это указывают недавно опубликованные в "Deutsch Milit?rgeschichtlichen Zeitschrift" дневники фон Юнтропа и его письма родным, а также протоколы допросов.

Но как бы то ни было, бомба сделала свое дело, но не привела к тем последствиям, на которые расчитывал убийца. Разумеется, Британия не вышла из войны. Наоборот, новый государь, Эдуард Восьмой, потребовал решительных действий. Двадцатидвухлетнему юноше не терпелось показать себя на этой войне. На все возражения он отвечал "кровь моего отца требует отмщения". Нам хорошо известны победы британских военных в Великой Войне. Морские сражения в Северном и Средиземных морях, Дарданельская операция, танковые удары на полях Бельгии, Голландии и Франции. Совместное с русскими взятие Берлина, Вены, Стамбула. Некоторые даже говорят, что именно на этой войне началась дружба Лондона и Петрограда, естественным продолжением которой стал брак Эдуарда с Великой Княжной Ольгой Николаевной.

Многие задаются вопросом, а что случилось бы, не брось фон Юнтроп свою бомбу. И тут мы подходим к одной любопытной конспирологической теории. Прямых доказательств на сегодняшний момент нет, но обрывки некоторых документов и интерпретация событий наводит на весьма интересные мысли. Имеется мнение, что в ходе Великой войны Британская империя собиралась остаться единственной империей на планете, повергнув Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую, с которыми воевала, а также Российскую, чьей союзницей была. Но находясь с Россией в одном лагере, не упускала момента навредить ей, чтобы не выполнять обязательства по новому мировому порядку в случае победы. Косвенно это подтверждают фрагменты мемуаров британского разведчика Сиднея Рейли и эмигрировавшего в Лондон бывшего русского парламентария Гучкова. Похожие намеки находят и в высказываниях Первого Лорда Адмиралтейства сэра Уинстона Черчилля. Но прямых доказательств не имеется. Остается только гадать, существовал ли план смены власти в Петрограде и замены консервативного императора Николая на его более либерального брата Михаила, слывшего англофилом. Стоит вернуться к упомянутому в начале данной статьи высказыванию Владимира Ульянова о том, что убийство короля Георга - дело рук русской жандармерии. Версия эта всплыла где-то в тридцатые годы, когда в прессе стали появляться заметки об английском коварстве, пресеченном королем Эдуардом после гибели отца и возникшей крепкой дружбе Британской и Российских империй. Было высказано предположение, что русские узнали о тайных замысла Лондона и нанесли удар на опережение. Томас фон Юнтроп был либо марионеткой Петрограда, либо использовался в темную. Что можно сказать по этому поводу? В версию про коварство Лондона поверить можно, ведь по образному выражению "англичанка гадит". В том случае честь и хвала королю Эдуарду, заставившего своих подданных полностью выполнить долг союзника и не ступить на путь наносящих удар из-за угла. В длинную же руку Петрограда поверить совершенно невозможно. Русских есть в чем обвинять, но не во всех же смертных грехах.

Таково наше мнение об одной бомбе, последствия которой стоять наравне с последствиями одной пули и одного снаряда.

Профессор кафедры современной истории университета Мельбурна Николас Олдрич

Автор №9: Занавес

- Вы все сами знаете, что война проиграна! Пока нам ещё есть что предложить победителям, нужно...

Трижды прогремел выстрел. Генерал Джиллз рухнул на пол, прямо на великолепную мозаику, изображающую карту мира. Владения Империи на ней представлялись в красном цвете, так что растекающаяся кровь изменника будто образовала новую колонию размером не меньше Судана.

Фельдмаршал Харди убрал "Веблей" обратно в кобуру, затем произнес:

- Кто хочет занять его место?

Ответом стало молчание. Через несколько секунд Харди осознал двусмысленность своих слов.

- Я имею в виду: кто примет командование 3-й армией?

Но и теперь офицеры не спешили отвечать. "Трусы! - с отвращением подумал Харди, - Когда Империя побеждала, они бы глотки друг другу перегрызли за такое назначение. А теперь?..."

- Такие назначения может делать только Лидер, - вдруг произнес генерал Уилфорд, - Он ведь возглавляет оборону метрополии, не так ли? Заседания штаба...

- Лидер руководит всеми делами Империи! - строго произнес Харди, - Он не может тратить время на ваши бесконечные заседания. Но раз уж вы настаиваете, чтобы он лично подобрал замену изменнику Джиллзу - так тому и быть! Сегодня я еду к нему на доклад.

Харди развернулся и вышел прочь, по пути приказав охранникам на входе прибраться в помещении. Уже на улице его догнал запыхавшийся лейтенант.

- Сэр, через полчаса вам лучше быть в надежном укрытии. Радары засекли формации бомбардировщиков со стороны континента. Их не меньше, чем на Рождество.

Харди выругался. Через минуту его автомобиль уже мчался в направлении Лидер-Хауса. Воздушные армады Согласия давно превратили Лондон в руины, но даже самые мощные бомбы не могли причинить вреда этой цитадели имперского духа, двухсотметровой пирамиде из фортификационного бетона. Харди прибыл в Лидер-Хаус под рев сирен воздушной тревоги.

Лица дожидающихся приема министров лучше всякой статистики говорили о тяжелом положении Империи. Фельдмаршал почти физически ощущал исходящие от них волны пессемизма. К счастью, долго находиться в этой компании ему не пришлось: ещё в начале войны Лидер даровал своему вернейшему сподвижнику право входить без очереди. Сдав "Веблей", Харди спустился в лифте на минус-шестнадцатый этаж. Лидер не покидал эту подземную крепость с тех пор, как войска Согласия высадились в Ирландии. Кто-то подумал бы о трусости, но Харди знал: великий человек отправился в добровольную ссылку, чтобы таким способом устыдить британцев, допустивших врага на землю метрополии.

Миновав целый лабиринт коридоров и добрую сотню охранников, фельдмаршал очутился перед заветной дверью. Сердце его трепетно забилось.

Правь, Британия! - выкрикнул Харди, заходя.

Империя, Правь! - откликнулся Лидер.

Время и невзгоды ничуть не изменили его. Харди невольно залюбовался аристократическим лицом своего командира, ладно сидящим на атлетической фигуре мундире. Фельдмаршал почувствовал, как его переполняет нежность - не то пошлое физическое чувство, что испытывают друг к другу люди, а возвышенная любовь гражданина к символу Нации.

- Рад видеть вас, друг мой! - произнес Лидер, - Как дела на войне?

- Наступление в Ирландии при всех трудностях идет успешно. Четвертая танковая вышла к Эллендерри. Кольцо вокруг американцев почти замкнулось. Немцы и французы попытались провести большими массами танков одновременную фронтально-фланговую контратаку на наш Третий корпус, но были полностью разбиты...

- Соотношение потерь? - озабоченно спросил Лидер.

- У нас сорок три невосстановимо утраченных танка, у противника около шестисот.

- Прекрасно! Это ведь из-за превосходства наших танков, верно? Жестянки Согласия против них никуда не годятся?

- Да, у нас большое преимущество в броне, маневре и оружии. Правда, по той же причине танки противника гораздо дешевле и в разы превосходит нас числом...

- Это как раз хорошо! - неожиданно сказал Лидер. Озадаченный Харди решился возразить:

- Наличие больших резервов очень помогает противнику. Наши передовые части уже на пределе истощения, а к Согласию прибывают новые и новые дивизии, вступая в бой прямо с кораблей. Теперь добавились русские и...

- Понятно, что Согласие задавит наших ребят в Ирландии толпами своего пушечного мяса, - равнодушно ответил Лидер, - Ваша задача как полководца - обеспечить нужное соотношение потерь. Один наш солдат на трех вражеских, а по танкам - один на пять.

Вконец сбитый с толку Харди не нашелся с ответом. Стратегический гений Лидера был выше его понимания. Что толку от выгодного соотношения потерь, если будет потеряна Ирландия? С этого плацдарма Согласие с его неограниченными резервами сможет нанести смертельный удар в сердце Империи... Лидер меж тем родолжил разговор:

- Что на море?

- Большие успехи! - ответил Харди, радуясь, что может порадовать командира приятными и одновременно правдивыми новостями, - Наши подводные лодки из соединения WQ утопили французский линейный крейсер "Монтескье" и американский рейдовый авианосец "Ракун Сити".

- "Монтескье"? Тот самый утюг, который так отделал нашего бедного "Чандоса" при Сен-Винсенте? Отлично. Все запомнят, что даже в свои последние дни наш флот все ещё мог побеждать. Ещё что-нибудь?

Харди замялся. Он старался не огрчать Лидера известиями о том, что в войсках пустило корни пораженчество.

- Генерал Джиллз более не может исполнять свои обязанности по состоянию здоровья. Вас просят назначить ему замену.

- Подумаю над этим. Что дальше?

- Лорд Рондейл всюду выступает с идеей организовать всеобщее ополчение для защиты метрополии. Знаете, все эти бодрые ребята из охотничьих обществ, если им раздать старые "Ли-Метфорды"...

Лицо Лидера потемнело, исказилось от гнева. Он в нервическом возбуждении ударил кулаком по столу.

- Что-о?!! Чтобы эти горе-вояки испортили мне соотношение потерь?! Уронили в грязь престиж Имперской Армии?! Вот уж... Харди, друг мой, патриотический энтузиазм лорда Рондейла нужно остудить. На ваше усмотрение - автомобильная катастрофа, американская бомба, ирландский фанатик. А для надежности пусть ирландский фанатик подложит ему в автомобиль американскую бомбу.

Харди уже не мог скрывать свое недоумение. Мудрость Лидера была слишком непостижима.

- Сэр, прошу вас не счесть это за возражение, но... Разве нам не нужны дополнительные силы для защиты метрополии?

- Такие? Нет. Вот что, мой милый Харди, вы кое-что не понимаете в моей стратегии. Я объяснюсь, чтобы вам было легче. Только сперва выпьем. Что предпочитаете? Ром - грубый напиток, но он символизирует наш Флот, нашу вековую власть над морями и колониями. А виски - это, конечно, кельтские земли Империи. Правда, из-за ирландской измены у виски теперь горький привкус. Джин - пойло работяг, простого народа, тех кто своим трудом сделал Британию мастерской мира. А все вместе - это и есть Империя...

- Надо смешать? - спросил Харди.

- Господи, нет, конечно! Вас стошнит. Пейте просто виски, благо Шотландия ещё верна нам.

Харди послушно взял стакан.

- То, что я собираюсь сказать, - продолжил Лидер, - можно доверить только абсолютно преданному человеку. Такому, который ради меня убьет родную мать...

- Сэр, я же уже убил ради вас отца! - укоризненно напомнил Харди.

- Да, верно. Так вот, мой милый Харди: мне не нужны эти жалкие ополченцы. Задача победить никогда не стояла. Мы должны красиво проиграть.

Стакан выпал из рук Харди и со стуком покатился по полу. Стакан оказался неьющимся, а вот сердце фельдмаршала в один миг было разбито.

- Десять лет назад я взял власть с целью спасти Империю, - как ни в чем не бывало рассказывал Лидер, - ради этого я переступил через традиции, похоронил вольности и пролил английскую кровь на английской земле... Всё оказалось напрасно. Когда я ознакомисля со всем массивом информации, скрытой от простых людей, стало ясно: Империю не спасти никак. Она обречена на гибель, как обречен на гибель старый и больной человек. Тридцать лет бесславного увядания, а потом - развал и впадение бывшей метрополии в маразматическое ничтожество. И я решил, что такая жалкая смерть недостойна столь великого государства. Подобно викингам, мы должны пасть в бою! А раз Империя все равно обречена, то победа лишь оттянула бы её увядание. Значит, мы должны проиграть.

Харди выронил второй стакан. Лидер, ни на что уже не обращая внимания, продолжал:

- И это должно быть самое прекрасное, самое величественное в истории поражение. Поражение, которое сделает нас в глазах потомков равными богам. Да! Внуки солдат Согласия, что умирают сейчас в Ирландии, будут поклоняться не своим предкам - а нам!

Харди икнул.

Поэтому я потратил все ресурсы Империи на создание обреченной армии. Армии, которая обессмертит нашу нацию. Мы создали войска, обладающие несравненной эффективностью... и эффектностью тоже. Вы ведь замечали, Харди, что наша военная форма самая красивая, а наша техника имеет самый грозный вид? Не то что американские боевые комоды! В первую очередь, конечно, пришлось позаботиться о новых касках. Не могла же армия Рагнарека идти в бой с тазиками на головах...

- Так эта война - спектакль? - спросил Харди.

- Все в мире спектакль, как говорил Шекспир. Мы разыграли его хорошо. Наши войска сражались всегда в меньшинстве, наносили врагу многократно большие потери, а что в итоге проиграли - так ведь ясно, что нельзя выиграть у целого мира. Но зато народы Согласия на века запомнят, что британец - высший человек. Выживших британцев будут ненавидеть, но смотреть на них снизу вверх. Потом ненависть пройдет, а преклонение останется.

Харди, потянувшийся было за третьим стаканом, убрал руку.

Он понял.

Убивая Империю, Лидер даровал ей бессмертие. Убивая фельдмаршала Харди, лидер делал его богом.

Слезы брызнули из глаз суровго солдата, и, в первый раз не боясь и не скрываясь, он оросил ими китель величайшего из людей.

Автор №10: Осень 97-го

Вечерами Федерал-Сити обычно был пуст. По правде говоря, “Сити” в названии явно было лишним. Похожим на город это место должно было стать к пятидесятилетию основания Федерации, а пока все что было в наличии: 3 пешеходных освещенных проспекта, расположенных в форме буквы Y, и символ Единства Наций в центре схождения - скульптура высотой в четверть мили, где трое “атлантов” - желтой, черной и белой расы держали на своих плечах земной шар. На ночь территорию “Ф-С” закрывали: по бумагам в это время там уже как год велось строительство разнообразных административных зданий. А на практике, тут было отличное место, что бы отдохнуть от Лондонской суеты и шума. Именно за этим, последние несколько недель, сюда регулярно приезжал Дейл Коу: за умиротворением и возможностью спокойно принять решение по насущным делам. Закрытость территории его нисколько не смущала, он прилетал на служебном вертолете - как главе Министерства Внешних Дел ему полагался не один такой. Сначала Дейл проводил здесь после работы 1-2 часа, отпускал охрану, и задумчиво шагал то в одном, то в другом направлении. Но постепенно продолжительность прогулок увеличивалась, и к концу октября он проводил здесь ночи напролет. И на то были серьезные причины. С юношества Дейл понял: всю получаемую информацию можно разделить на несколько категорий. Есть та, которая просто удовлетворяет любопытство или тщеславие, она не имеет практической ценности, но греет душу. Есть знания, которые определяют твой статус, например, как на самом деле принимаются решения на еженедельных заседаниях Партии. Одни знания позволяют расчистить путь на своем пути к карьерному пьедесталу, другие найти правильных знакомых. Главное, все они не отягощают бытие. Но есть и другой тип информации, которая возлагает ответственность на тех, кто ею располагает. И хорошо, если речь идет о предательстве в верхах и реальной возможности Мировой Революции, которой уже больше 5 лет грезят все борцы с режимом. В любом случае решать эту проблему, и получать по голове придется не тебе, а ребятам из Ми-6. Самый же паршивый вариант случается, когда знание возлагает на тебя и ответственность, и поиск решения задачи, которое это знание ставит. И свалить эту ношу не на кого: выше и сбоку по служебной лестнице пусто. Именно такого рода знание каждый вечер гнало Дейла в пустой Федерал-Сити.

У русских есть бомба. И это факт. Нет, не ядерный фугас, который в былые времена был чуть ли не у каждого азиатского вождя, нет. У русских был кобальт. 250 мегатонн в тротиловом эквиваленте прямо сейчас покоились где то в сибирской тайге. Подключенные ко множеству датчиков они ждали любого повода от федералов, что бы прекратить бренное существование всех, кто когда-либо рискнул выйти на сушу. Но даже не это было главной проблемой. В былые времена Федерация не раз и не два склоняла режимы обладающие ядерной дубиной к сотрудничеству и интеграции. Ишак с мешком золота, как и тысячи лет назад, без труда открывал любые двери. А золото подкрепленное гарантией неприкосновенности и сохранением власти при новой политической реальности, как показала практика, были куда могущественнее всего военного арсенала. Но не в этот раз. В этот раз все прошло наперекосяк. Революционная Россия не должна была бесконтрольно делиться на части, Дейв предупреждал об этом еще в 88, когда окончательный перелом в Холодной Войне стал очевиден, а закат Союза стал делом ближайшего будущего. Но нет, ребята из разведки решили, что надежнее и проще будет контролировать множество маленьких стран вместо одной. И вот результат - в то время как все кого МОЖНО было купить остались в Московиях и Украинах, все кого действительно НУЖНО было склонять на свою сторону ушли в Сибирь - поближе к многочисленным источникам власти ядерного чемоданчика. Таким не хитрым образом произошел естественный отбор. В то время как все западнее Урала дружно и с песней ушли в руки Федерации, все кто был Урала восточнее решили биться до конца. В буквальном смысле. За те 4 месяца, как информация о наличии “царь-бомбы” перешла из категории слухов в категорию фактов, с сибиряками уже трижды проводили переговоры на самом высшем уровне. Без особого результата. Слишком разными были взгляды сторон на будущее России и мира. И вся мощь, арсенал и богатство одного упирались в непреодолимый аргумент другого. Бомба. Конец Света. И этим все сказано. Дейл присутствовал на всех трех заседаниях, что бы убедится: люди по другую сторону стола не шутят и действительно готовы уйти в небытие, в случае, если других вариантов для отступления не останется.

Каждый вечер, а затем и ночь, что Дейл проводил в Федерал-Сити, он просчитывал варианты. Попытаться устроить заговор и поднять мятеж? Всех возможных кандидатов для этого дела расстреляли еще три года назад. Ответственные Генералы за эти пару лет умудрились выстроить вертикаль поразительной прочности. Поднять народ? Кнопкой судного дня с ним некто не делился. Предложить все возможные преференции за то, чтобы закапать топор войны? “В скором времени угнетенные народы восстанут против Британии, и вашей тирании придет конец. Зачем нам связывать себя узами с без пяти минут трупом? “- Именно так ответили Дейлу на подобное предложение в прошлый раз. Оставить все как есть? Подобного плана придерживались последние 5 лет, и с тех пор ситуация только ухудшалась. Размер дани, как и аппетит сибирских ответственных генералов растет год от года. Через Сибирь наши же деньги идут на счета национальных подполий по всему миру. Неделю назад стало известно, что китайцы строят свою Бомбу, и русские им в этом всемерно помогают. Поэтому и бездействие тоже не выход. Но в каком тогда направлении двигаться? Ответа на этот вопрос Дейл не находил ни в Лондоне, в котором он работал весь день, ни ночью в Федерал-Сити, не за те 30 минут, что уходили на перемещения между этими двумя пунктами. Вот и в эту ночь не было и намека на озарение. Но было кое-что другое. Сначала Дейл подумал, что ему показалось. Как будто огромный отбойный молоток начал свою работу где-то вдали. Мерные удары под землей на стройке, что в этом удивительного? Но удивительное было. Источник звука двигался, и двигался быстро. Через пару секунд Дейл заметил на пределе зрения кое-что еще. Над восточным проспектом, после коротких вспышек, одна за другой разрушались и гасли фонарные арки. Волна разрушений двигалась от периферии Федерал-Сити к его центру, прямиком к “атлантам”. Земля под ногами задрожала, но звуков по-прежнему слышно не было. Дейл не мог поверить своим глазам. Невидимому разрушителю потребовалось всего пара секунд, что бы потушить свет на протяжении полутора миль. Вот он уже вплотную подобрался к символу расового единства… Такого яркого света Дейл не видел. Он находился более чем в миле от изваяния земного шара, точнее, от того, что им было секунду назад. Теперь же он видел тысячи пылающих осколков, и падающих в разные стороны атлантов, чья ноша перестала существовать в прежнем виде. Еще через мгновение, чьи то теплые руки подняли его вверх и понесли прочь. За секунду до того как окунуться во тьму, Дейл успел подумать: “Революция, о которой так долго говорили все кому не лень, совершилась”.

С самого детства Дейл любил политику. Точнее, то, как ее обсуждали взрослые. За многие годы в его семье выработался определенный ритуал, предвосхищающий начало политических баталий. Для начала требовалось наступление выходных. Где-то около пяти к его отцу, Стену, заходил двоюродный брат по маминой линии Жак, а еще чуть позднее, какой-то дальний родственник Боб. Об этих людях Дейл знал немного, да и не особо интересовался. Жак вроде был наполовину французом и вместе со Стеном прошел всю войну. Кем приходился его семье Боб, было не понятно, на Остров он переехал из далекого Техаса. Об их политических взглядах мальчику было известны несколько больше. Его отец во всяком споре выполнял функцию адвоката, защищая государства везде где только можно, и гордо называл себя “Истинным Соц-Глобом”. Жак, наоборот, играл роль обвинителя и постоянно совершал нападки на политику Партии по всем поводам, каким только мог найти. Отец часто называл его “презренным комми”. Боб большую часть времени спокойно слушал их споры и наслаждался пивом. Но все резко менялось, когда каким-либо образом задевалась тема Америки. Отец говорил что Боб болел “америкоцентризмом”, и потому Дейл боялся жать ему руку при встрече.

Гости рассаживались на кухне, открывали пиво, и начинали разговоры обо всем. Цепочка тем, по которым собеседники двигались в направлении политики каждый раз была разной, но путь этот всякий раз занимал пол часа. Именно через этот промежуток времени Дейл выходил из своей комнаты, брал стул, и садился в уголке кухни молча слушая как взрослые обсуждали налоговую политику, изменение закона о престолонаследии, личность нового премьер-секретаря Федерации. Интереснее всего, конечно, было слушать про разные экзотические страны. Отец не был против молчаливого участия сына в своих беседах. Хочет слушать? Пускай. Мы люди культурные. Но объяснять что-либо он не собирался, да и не видел смысла. Наверняка Дейл не понимал о чем идет речь, да и значение многих слов для него было загадкой. И если в первом отец был во многом прав, то во втором серьезно ошибался. После всяких посиделок Дейл как мог запоминал все незнакомые слова, а потом несся в свою комнату за энциклопедией, что бы побыстрее узнать их значение.

На часах было 5:35. Дейл уже сидел в углу кухни, а Жак, как обычно, начинал свою атаку.

- И все таки, - сказал он, - зря мы так со Вьетнамом.

- Да что ты, может у тебя есть другие предложения, как можно было усмирить этих комми? - по интонации Стена легко можно было определить - началось.

- Всегда можно найти невоенное решение проблемы, Стен, - Жак отхлебнул пива, - можно было бы дать им больше времени, они бы сами решили свои проблемы.

- Да ты издеваешься! - взорвался Стен. - У них был год. Год! Что бы пойти на попятные. А что они сделали вместо этого? Что? Оллман же ясно им сказал: не довольны французской администрацией, выберите себе другую, но без шума. А они? Лгали нам прямо в глаза! Мы долго терпели. Почитай газеты того времени, все же были согласны, мол народу надо выпустить пар, сместить всех угнетателей. А что делали вьетнамцы в это время? Рассказывали нам о братстве, а сами спелись с комми! С этими местечковыми вождями! Что мы, по-твоему, должны были сделать?

- В крайнем случае, можно было бы послать туда наши войска, например. Я думаю они бы быстро прикончили Хо Ши Мина.

- Да ну, ты представляешь, сколько бы хороших парней погибло? Ты вероятно не в курсе, но Вьетнам - это не Бавария, где можно скакать по полям и между делом громить бошей, как это делали мы с тобой. Вьетнам это Ад на земле, где каждая тварь хочет тебя убить. Где болезнь тебя настигает уже в тот момент, когда ты просто вступил на территорию этого сектора. Страшно представить, сколько бы времени и людей потеряла бы Федерация, пытаясь выкурить этих узкоглазых из джунглей. А если бы мы проиграли? Не смогли бы склонить вьетнамцев к повиновению? Представляешь, что бы началось по всей Азии? Так что не говори глупостей. Эти желтые сделали свой выбор, и решили что лучше быть первыми на деревне, чем вторыми в Риме. И поплатились за это.

- Ты как всегда, - спокойно продолжал Жак, - пытаешься найти дурацкой оправдание привычке Партии рубить с плеча. Мы же огромные средства тратим на технику, флот, ВВС. При желании мы бы за месяц могли пройти весь Вьетнам вдоль и поперек, залить наиболее непокорных фосфором и установить свои порядки. Но нет, это слишком сложно, гораздо ведь проще просто стереть всех с лица земли.

- Но ведь их предупреждали, и не раз, что мы не потерпим заигрывания с комми. Они поплатились, все просто.

- Нет, не просто. Поступив так Оллман предал идеалы, которые сам же и положил в основание Федерации. Ты же знаешь, Стэн, я всеми руками и ногами за дело Социал-Глобализма. “Единство как основание”, “Прогресс как цель”, вот это все, я поддерживаю. Но не кажется ли тебе что сотворенное со Вьетнамом противоречит идеалам Федерации? Оллман же предельно ясно писал: все расы и народы мира равны, и имеют равные права на жизнь в общем доме человечества.

- Прибереги свою демагогию для кого нибудь другого, Жак. Я читал "Наш Путь" поболее тебя, и хорошо помню что по мимо равенства всех народов там говорится еще о кое чем. Что пусть расы и народы равны, и по умолчанию их культуры считаются полезными для блага всех людей, в случае, если культурный код угрожает общему делу и опасен для человеческого общества, его носители подлежат устранению всеми возможными средствами. Вьетнамцы восстали - вьетнамцы стали угрожать региональному равновесию и федеральной Азии в целом - вьетнамцев зачистили.

- Подожди-ка, - тут в разговор включился Боб, - Правильно ли я тебя понял, что американцы тоже представляют угрозу, и подлежат зачистке? Ведь мы тоже восставали…

- ...И поплатились за это, - перебил его Стен, - сколько у вас погибло во второй гражданской? Десять? Двадцать миллионов?

- Я слышал версию, что это ваши агенты ее и развязали. Пули, которыми был открыт огонь по голодному маршу...

- ...Это все слухи, - резко ответил Стен, - и ты мне не дал договорить. Так вот, как будто гражданской мало, теперь еще и половина страны находится под властью “Рабочих Кооперативов” этих доморощенных коммунистов. Я считаю подобное положение достаточным наказанием для американского народа. А вот если бы вы тогда не восстали, вполне вероятно, что Земля была бы единой уже век назад. Так что я считаю правомерным считать американцев виновными и во всех остальных смертях, произошедших в межгосударственных конфликтах за последний 100 лет. И не надейтесь, что подобное забудется, мы вам еще предъявим.

Боб на такой заявление только руками развел. Стен же с победоносным выражением лица отпил пива. На одного противника сегодня стало меньше.

- И все таки, - не унимался Жак, -вернемся к нашим баранам, Оллман же имел виду примитивные народы. Зулусы, цыгане. Здесь вопросов нет, очевидно, мусорные культуры от которых избавились и правильно сделали. Но вьетнамцы - древний и развитый народ. Я читал их историю еще до Зачистки. Развитая архитектура, литература, науки. Они были не дикарями, Стен. С ними можно было вести диалог, растолковать свою позицию. Но нет. Ведь проще уничтожить всех атомными бомбами. Ты знаешь, что теперь на месте Вьетнама пустыня? И воду из Янцзы нельзя будет пить еще 300 лет? Как этот факт соотносится с "Общим благом для всех людей"?

- Так, что устранив один народ, мы спасли сотни других. Ты мыслишь местечковыми категориями, и в этом очень похож на коммунистов. Когда мы объединим человечество, у нас будет уйма ресурсов что бы даже из Сахары сделать райские кущи. Вернуть Вьетнаму надлежащий вид не составит никакого труда. Но вот если перед каждым народом, который решит своевольничать, мы вместо решительных действий начнем пускаться в пространные рассуждения о гуманизме и христианском выборе, светлого будущего нам не видать. И никому не видать. Дай только возможность, разрозненное человечество сожжет себя в огне атомного пламени. И Вьетнам - эта та цена, которую мы заплатили, за то что бы подобного не случилось.

- И все-таки, политика Оллмана под конец его правления перестала быть адекватной. Хорошо, что его убрали.

- Сначала вспомни, благодаря кому твоя родная Франция сейчас находится в первых рядах Федерации, и где она была до Мировой Войны. “Да мой Кайзер”, ”Конечно, нам не нужны эти колонии, мой Кайзер” - передразнивал кого-то, вероятно тогдашнего президента Франции, Стен. По крайне мере, так показалось Дейлу,- так что не смей так говорить о нем. Если бы не Оллман, все мы, и Британия, и Франция уже полвека ходили бы под Германией. И вообще, мой тебе совет, перестань слушать “Эхо Альбиона”, оно тебя до добра не доведет.

- Зря ты так кстати, там очень грамотные вещи временами говорят, вот знаешь, сколько за прошедший, 58 год, мы угробили денег на лунную программу?...

Дейл слушал взрослых и мечтал, что когда сам станет большим и сильным, он будет так же хорошо разбираться в политике как отец и его друзья. Единственное что смущало мальчика, так это их работа. Боб был электриком, Стен - слесарем. Жак - рабочим на заводе. Дейл не готов был идти на подобные жертвы, что бы получить возможность хорошо разбираться в политологии. Слава Богу, ему и не пришлось. В рамках общебританской программы по созданию “нации администраторов” в школах проводился ряд тестов, по которым, за счет широкого кругозора и энтузиазма, Дейл занимал первые места. Дальше все пошло как по маслу. Специальная школа. Выдающиеся оценки. Поступление в Федеральный Университет, практика в федеральных африканских субсекторах, должность смотрителя, успех в усмирении племен сокото, работа в министерстве внешних дел и стремительный карьерный взлет. После успешно проведенной программы по десоветизации бывших западно-американских штатов, Дейл получил должность главы Министерства, и с тех пор, уже на протяжении более десяти лет занимал этот пост. Стран в мире оставалось все меньше, и в ближайшее время Дейл мог спокойно уйти на пенсию. Но русские, эти сибиряки, спутали все карты, и теперь о легкой сдаче поста можно было только мечтать.

Очнулся Дейл в больнице. И первыми его двумя вопросами были:

-Сколько я проспал?

-Что там с русскими?

И если на первый вопрос медсестра ответить смогла (Дейл был без сознания три дня), то вот второй несколько часов оставался без ответа. Пока Дейла не навестил его единственный и лучший друг Джеймс Эдемдай, по совместительству один из координаторов Ми-6.

- Я, как только узнал, что ты очнулся, мигом к тебе. Ну и везунчик же ты. Я был в Федерал-Сити после случившегося. Медики говорят, что в метре от тебя лежал осколок статуи размером с автомобиль.

- Но как, как они?..

- Арки то? Их строили молдаване. Судя по всему на этапе строительства в цемент добавили жидкую взрывчатку, - тут Джеймс назвал какую-то химическую формулу, значение которой было Дейлу не известным, - она находилась там с момента постройки. И со статуями та же ситуация. Три дня назад, ночью, в них запустили цепную реакцию. Как символ начала революции. Масштабный и эпичный, стоит признать.

- Точно! Революция!

- Да не волнуйся ты так, все нормально. Правда первые сутки ситуация была близка к критической. Но орбитальные платформы успешно справились, с поставленными задачами, все восставшие города мы успели ликвидировать. Сейчас осталось всего два десятки очагов во всяких диких местах, наподобие Амазонии. С ними разберемся попозже

- А что русские?

- Да в целом ничего, Бомба на месте. Ну, разве что, они собрали армию и продвинули границу на пару тысяч километров

- ?!

- Успокойся, шучу я, - усмехнулся Джеймс, - Ну, не совсем. Действительно, русские значительно расширились, и теперь вся территория субсектора Саха западнее Лены под их контролем. Мы решили что не стоит из за этого начинать войну на истребление. Если цена полученного миллиона квадратных километров тайги будет равна начавшейся и проигранной революции, я думаю, это заставит русских серьезно задуматься.

- Будем надеется. Слушай, но объясни мне, как вы могли прошляпить организацию такого восстания? Вы же разведка, черт вас побери!

- С чего ты взял, - удивился Джеймс, - мы уже давно знали о ее организации, и в некоторых вопросах даже помогли. Понимаешь, в чем тут дело, Дейл. Мы на пороге победы. Еще год-два и Земля будет целиком под нашим контролем. Но ведь это не значит, что враги режима исчезнут. А ведь их очень много, поверь мне. На всех уровнях, Дейл. Даже в Партии, даже в самых Верхах. Эта революция позволила вскрыть всю сеть этих антиглобалистских отродий. Да мы рискнули, да погибли и погибнут миллионы, но мы смогли отчиститься. Теперь нас ждет спокойная жизнь на многие десятилетия. Миллиарды смогут забыть, что такое война.

Тут к Джеймсу подошел человек в штатском, и после короткого разговора они оба вышли из палаты, предварительно пожелав Дейлу скорого выздоровления.

Следующие две недели Дейл наблюдал за происходившими по всей Земле событиями через телевизор. Джеймс был прав и костяк революционных масс удалось усмирить буквально за пару дней. Сейчас же речь шла о немногочисленных партизанах, ушедших в горы и джунгли. Счет жертв шел на десятки миллионов, сектора Федерации в которых восстание получило значительную поддержку упразднялись, сливались с лояльными. Исчезла Молдавия, вероятно из-за случившегося в Федерал-Сити. Исчезла Турция, Бавария, Пруссия, Польша. Значительно уменьшились Бразилия и Московия, список можно вести долго. Что творилось с населением в этих регионах можно только догадываться. В скором времени к Дейлу начали приходить сотрудники министерства, и они вместе разрабатывали новую тактику переговоров с русскими. Ведь Бомба никуда не делась и по-прежнему находилась где то в Сибири ожидая своего часа.

Последние, как надеялись в Федерации, переговоры с русскими проходили в Казане, центре субсектора Татарстан. Круглый стол из красного дерева отделял Дейла от его единственного оппонента по ту сторону баррикад - Ответственного Генерала Бурдакова. Большая часть аргументов с обеих сторон уже звучали на прошлых заседаниях, но изменившаяся внутриполитическая ситуация Федерации, позволяла надеяться, что им придадут новый смысл. Стороны обменялись приветствиями и в четвертый раз начали свой диалог.

- Скажу честно, - сразу начал Дейл, - мы восхищаемся вашим героизмом. Вы окружены Федерацией со всех сторон, единственный океан к которому вы имеете выход - Северо-Ледовитый, в союзниках у вас - казахи и пара китайских варлордов, единственный шанс на изменение ситуации оказался пшиком, и, тем не менее, вы не теряете волю к победе! Даже на краю гибели вы не сдаетесь. Это достойно восхищения! Я уже говорил, и скажу еще раз, именно такие люди как ваш народ, железные люди, нужны в Земной Федерации. Именно таким как вы суждено в стальных кораблях покорять космос. И мы хотим вам дать эту возможность. Что бы вместе прорваться к звездам!

- Приберегите свои речи для кого-нибудь другого. Хотите, что бы я поверил, что какой-то партократ действительно верит в свои идеалы? Держите за дурака? - усмехнулся Бурдаков.

- Не в коем случае, товарищ Генерал, но в некоторых, исключительных ситуациях, действительно, решение, которое логически вытекает из идеологических доктрин является наиболее верным. Как и в этом случае. Идеологически мы можем и должны дать вам в Федерации максимальные преференции. И это совпадает с нашими политическими и экономическими интересами. Скажем, 10 мест в глобальном совете, сохранение территориальной целостности Сибири при вхождение в Федерацию, присуждение гражданам Сибири первой категории гражданских прав. По экономике - доступ к беспроцентным кредитованию, инвестиции из Фонда Человечества, модернизация производств за счет Федерации, льготные условия при выходе на всемирный рынок товаров… - Дейл видел, с какими глазами слушал его Бурдаков. После сокрушительного провала Всемирной Революции, явно не таких условий ждал он от этих переговоров. Одно дело, угрожать уничтожить себя и весь Земной шар имея призрачную надежду на альтернативу, шанс, который позволит выйти победителем. Теперь же, после провала, единственной альтернативой был планетарный суицид, и кнопку, которая его начнет, Бурдакову придется нажать самому.

- Ну что, как вам наши условия?

- И что, вы даже не собираетесь торговаться по всем этим позициям? - генерал казался несколько растерянным от открывшихся перспектив.

- Не видим нужды. Вы должны понять, мы идем к вам не как завоеватели или освободители, мы идем к вам как партнеры. И мы заинтересованы в том, что бы наше сотрудничество было максимально плодотворным. Именно подобной логикой обусловлены эти условия.

- Но... но как же все остальные?

- Кто? Украинцы? Московиты? - Дейл старательно изображал удивление, - забудьте о них. Они сделали свой выбор еще пять лет назад. Продались за мешок золота и возможность свободно торговать. Что верхи, что низы. Они даже не пытались бороться. Сколько городов в прошедшей революции поднялось в европейской равнине? Три или четыре? Они ни чета вам, генерал. То что вы говорите с ними на одном языке не делает вас одним народом. Теперь уж точно. Но вы только подумайте, ваше согласие откроет новую страницу в истории. Единый мир без войн и конфликтов, упразднение армии и, как следствие, огромные средства которые можно потратить на блага простых людей. Мы с вами войдем в историю как… - Дейл уже не раз пел подобные дифирамбы русскому командованию. Но сейчас они ложились на совсем другую, удобренную почву, готовую их принять. Еще чуть-чуть и он сломается, цель почти достигнута.

- Я понял вас, Коу. Думаю, вы сказали все что хотели. Я обсужу эти условия с остальными членами думы, и мы известим вас о нашем решении.

Судьбоносные для истории Земли переговоры продлились меньше десяти минут.

Церемония вступления Сибири в состав Федерации проходила в Томске. И хоть ее освещали в прямом эфире телеканалы со всего мира, интересного в ней было мало. Вышли на сцену и поочередно подписали Судьбоносный договор генералы Сибири во главе с Бурдаковым, потом Министр Внешних Дел Коу, и под конец Премьер-Секретарь Земной Федерации Вишман. Вот и все. Дело сделано. Следующие несколько минут участники подписания исторического документа улыбались в камеры и махали рукой зрителям со всех уголков мира.

- Вот и все Дейл, - не отводя глаз от камеры сказал Вишман, , - мы победили, последнее препятствие убрано с дороги. Земля едина.

- Сэр, вы кажется забыли про китайцев.

- Не смешите меня Коу.

И оба они едва заметно усмехнулись.

[ясмин джакмич]

Все Гости собрались, Все Роли распределены, Осветитель проспавшись выделяет сцену! Оркестр играет туш!

Прошу, дамы и господа! Вашему Удовольствию представляем Головокружительный Маскарад Альтернатив под сенью Юнион-Джека! Подходите и обретите читательское удовольствие! :yahoo: :yahoo:

[Деметрий]

Радостно констатирую факт, что конкурс состоялся. Вдвойне отрадно, потому что Британию для унижения в Ближке как тему конкурса предложил именно Ваш покорный слуга. Пожалуй брать какую-нибудь страну для растерзания вдохновения - неплохая идея. Польша у нас была не единожды, опыт с Британией оказался удачен. Давайте замахнемся на что-нибудь ещё, в перспективе.

Поскольку сам в авторах, от комментариев и рецензий пока воздержусь. Вроде бы некоторых авторов угадал.

Позволю только пару ремарок. Практически в каждом произведении так или иначе упомянуты наши соотечественники. Разве что в двух или трех их нет. Очень любопытно, почему. И ещё - мне лично жаль, что нет произведений об АИ мире, в котором не состоялось норманнское завоевание.

[Magnum]

Пока что мой персональный фаворит - "Занавес". Этот рассказ должен был написать я. Но не написал. :(

[Каминский]

Пока что мой персональный фаворит - "Занавес". Этот рассказ должен был написать я. Но не написал.

Я был уверен, что это вы. Интригует.

[Tayhard]

Автор №2: Охота на гну

Действие рассказа происходит в Кении...

светлая пыль Амбосели ... попытка вытереть на раз превращала полотенце в серую тряпицу.

Никак нет, пыль будет исключительной рыжей. Там почвы - сплошной красный латерит.

Автор №2: Охота на гну

Колосится жёсткий пенесетум, растёт мелкий клевер, другие бобовые, на взрыхлённой термитами почве густые побеги бермудской травы.

Рассказчик явно бравирует "знанием" местного колорита, и несет пургу. Простим же ему это.

Автор №2: Охота на гну

количество европеоидов в Кении увеличилось с английских времён троекратно

О смертности и рождаемости рассказчик предусмотрительно молчит, видать не хочет попасть в особый отдел. Молодец, хвалю.

Автор №2: Охота на гну

Вот чего стоят здесь те самые хвалёные три урожая в год.

грифы кучками и целыми стаями – натурально по кладбищу на каждый километр пути.

колючая проволока вокруг посаженной кукурузы.

есть даже поливальные машины,

Скажем так, тиран который все это повелел организовать безнадежен, хуже РИ-Хрущева с его кукурузой. Его держава будет жить плохо, но недолго. Я говорю чисто про экономические аспекты.

Автор №2: Охота на гну

колючая проволока вокруг посаженной кукурузы

двойной палисад с колючей спиралью посередине

Не претендую на глубокие познания в этом вопросе, но имхо - гораздо эффективнее были бы посадки кактусов или еще какой колючей дряни. Функцию ограждения они будут выполнять с тем же успехом, а колючка в том климате за пару дождливых сезонов начнет ржаветь и выкрашиваться в хлам.

Автор №2: Охота на гну

...в Кении...И пшеничка есть,

Никита Сергеевич, вас кто-то обманул.))

Автор №2: Охота на гну

Одесско-Бакинскому поясу

Не убедительно.

Автор №2: Охота на гну

на тропе парочка грифов вытаскивает внутренности из освежёванной коровы

А местные негры такие сытые что бросили мясо? Мда.)

Перебор детерминизма с Хрущевым и Брежневым, да и известность Даррелла без особых пояснений сомнительна. Короче, повсюду торчат заклепки, мать их.

Изменено 1 Dec 2014 пользователем Tayhard

[prostak_1982]

Вечером почитаю.

[Ottokar]

Пятый рассказ - мой фаворит.

Посттроцкистская Россия, подкармливающая русских православных националистов - оригинальный сатирический поворот.

[Стержень]

Я голосовал за номера с 6 по 10.

6,7 и 8 мне понравились особенно четкими понятными развилками, а 9 и 10-эстетичностью...

[Ostgott]

№9 "Занавес" - это великое произведение о великих воинах - он затмевает.

[asdetr]

С литературной точки зрения "Занавес" вне конкуренции. Отличная стилизация под Магнума... По "исторической" части больше всего понравилась "Подковка"...

["Ди"]

Однозначно "Подкова"! И развилки с последствиями интересные и манер изложения в духе путешествия во времени сделан удачно...еще бы описали текущий мир поподробнее и было бы вообще прекрасно...

Уважаемый Автор сего произведения очень Вас прошу сделать набросок линии времени по данной зарисовке отдельной темой - было бы очень интересно ;)

Изменено 3 Dec 2014 пользователем "Ди"

[Serafim]

Голосовал за:

Охота на гну. Потому что атмосферно.

Рождение нации. Потому что оригинально

Одна пуля, одна бомба и один снаряд. Потому что все кратко, четко, с расстановкой. И реалистично, что ли.

Занавес. Потому что эпично.

[Изяслав Кацман]

Голосовал:

за "Римлян в Британии" - потому что без русских и России;

за "Рождение нации" - потому что оригинально и до половины произведения не мог понять, где действие происходит (сначала решил - что очередная Русская Америка до Миссисипи);

за "Занавес" - ибо "эпично"(С).

Самое интересное - если в предыдущем конкурсе авторство трёх рассказов из четырёх угадал точно, то сейчас даже и не знаю.

Изменено 5 Dec 2014 пользователем Изяслав Кацман

[Неисторик]

Прочёл. Голосну позже, надо перелистнуть и подумать.

Пока отмечу "римлян в Британии" -- за интересное развёртывание

и расширение альт-развилок.

По остальным -- присоединяюсь к предыдущим ораторам.

Изменено 6 Dec 2014 пользователем Неисторик

[ясмин джакмич]

Хотя главные фавориты золота и серебра явно очертились, произведения идут с минимальным отрывом. Вполне может возникнуть необходимость закрыть голосование не 7-го в 21:00, а 8-го декабря в 17:00

[Сибиряк Комнатный]

Пока прочитал только два первых. Голосовать рано. Завтра еще почитаю. Интересно потому что.

[Сибиряк Комнатный]

Осилил. Прочитал. Проголосил.

Рождение нации. За многообещающую войнушку в ближайшем будущем.

Подковка на счастье. Потому что "в кузнице нашелся таки гвоздь"!

Занавес. Просто - потому что! Ибо - вещь!

П.С. Если бы пришлось выбирать из трех , выбрал бы "Занавес".

Но если это не Магнум , то кто?!

[Деметрий]

Пора бы и итоги подвести! Не терпится узнать авторство и, наконец-то, высказать свое мнение.

[ясмин джакмич]

Я бы оставил до завтрашнего утра, коллега, а то - простите за нескромность, - идете наровне)

А 4-е место определить надо

[Каминский]

Я бы оставил до завтрашнего утра, коллега

Как по мне лишнее.

[ясмин джакмич]

Хочу обратиться к коллегам со следующим вопросом: как подходить к учету голосов за несколько произведений одного автора, приплюсовать и присудить ему место по общему количеству голосов, или же считать исключительно каждое произведение по отдельности?

[Каминский]

Каждое по отдельности.