Ворон и медведь

[Paltus]

Я прямо представляю себе исследователя 19 века. Кочевники? Шлемы с плюмажем? Пластинчатая броня? Ну явно же прототюрки. Самый край монголы. Какие ещё ханты и манси?!!!!!

[Каминский]

Ну явно же прототюрки. Самый край монголы. Какие ещё ханты и манси?!!!!!

Венгерские националисты как-то так и рассуждают. У них свои конспирологические теории, что финно-угорское происхождение им приписали ученые на службе Габсбургов, а те хотели угодить союзным им Романовым, которые воевали с турками и имели много финно-угорских подданых.

Что же до авар:

[Paltus]

Венгерские националисты как-то так и рассуждают.

Да, я лично знаком с этой странной когортой людей. Лично разговаривал с весьма разумным венгром 72 лет. Он говорил по-русски почти идеально. Я его спросил: почему ваши националисты всё время вспоминают про 1956 год, но ничего не помнят про то, что они творили во время Войны в СССР? Причем не против России, а в основном на Украине. Он ответил: потому что они дурачки или делают вид что дурачки.

[Каминский]

Интриги после боя

 

-Боги не оставляют тебя, король Крут! Сегодняшняя победа вновь доказала, что лишь ты – истинный владыка Тюрингии.

 

Одобрительный гул раздался со всех сторон, послышался звон кубков и хвалебные возгласы. Крут бросил быстрый взгляд на снисходительно усмехнувшегося Эрнака и тоже поднял кубок.

 

- Я отдаю должное и нашим друзьям  – без них мы могли бы и проиграть сегодня. Сегодня мы восстанавливаем старинную дружбу между Тюрингией и Аварией: отныне мы вместе будем противостоять любому, кто осмелится посягнуть на наши владения.

 

Вновь послышались ликующие возгласы, хотя на сей раз они звучали заметно тише, а иные из пирующих и вовсе досадливо морщились, поднимая кубки. Однако это не нарушало общего настроя среди победителей, собравшихся в резиденции герцога Виртебурга. Праздничный стол ломился от блюд с жареной свининой, говядиной и кониной, кувшинов с вином и пивом. Помимо вождей союзных армий здесь пировали  герцог Тассилон, жрец Фреймунд, жена кагана Ярослава и прочая знать Тюрингии и Аварии. На почетном месте восседал и  франкский король Хлодомир – из уважения к родовитости знатного пленника, Крут пригласил и его на свой пир. Однако рядом с ним, словно в насмешку, каган Эрнак распорядился усадить свою сестру Оуюн – как ненавязчивое напоминание о том, что именно шаманка своим арканом повергла наземь Хлодомира. Неудивительно, что при одном только взгляде на покрытое белилами лицо король франков морщился, как от зубной боли. Впрочем, он уже знал, как обратить эту неприкрытую насмешку против своих врагов.

 

-Король франков умеет проигрывать, - громко сказал Хлодомир, вставая из-за стола и поднимая свой кубок, - и никто не  скажет, что я не отдаю должное достойному врагу. Я пью за мужей Тюрингии и Аварии – а еще за их хитромудрых жен, что так много сделали для  сегодняшней победы.

 

Крут криво усмехнувшись, поднял кубок, давая понять, что принимает этот тост. Эрнак же, поморщившись, лишь пригубил из поданного ему кубка, зато Оуюн, хрипло расхохотавшись, залпом осушила большую чашу с кумысом.

 

-Как скоро твой брат пришлет выкуп? – спросил Крут у Хлодомира, что сейчас сосредоточенно разрезал большой окорок, - если он не пришел к тебе на помощь в бою, так, может, он хоть здесь проявит расторопность.

 

- Сигизмунд все сделает, -  сказал Хлодомир с набитым мясом ртом,  - считать деньги у него получается лучше, чем воевать.

 

- Рад это слышать, - рассмеялся Крут, - значит я стану не просто победителем, но еще и очень богатым победителем.  Фреймунд, не иначе и впрямь Фрейр благоволит мне.

 

-Тебе благоволят все боги, мой король, - кивнул жрец.

 

- Я тоже так думаю, - кивнул Крут, - ну, а пока золото еще в пути, ты будешь моим гостем. Я лично сопровожу тебя в Скитинг и сделаю все, чтобы ты чувствовал себя там как подобает королю.

 

Хлодомир пожал плечами, давая понять, что у него нет выбора, и накинулся на аппетитную свинину, запивая ее красным вином.

 

-Твоего пленника может сопроводить и князь  Годлав, - вмешалась в разговор Ярослава, - ведь война еще не закончена. Еще остается Алемания, где Гибульд провозгласил королем Тюрингии твоего племянника Бедариха.

 

-Он совсем еще младенец, - поморщился Крут, - что он стоит без своего деда?  Думаю, его мать сама придет к нам на поклон, когда узнает, что войско Гибульда разбито.

 

-А может и не придет, - не сдавалась Ярослава, - кто знает, у кого еще она захочет попросить помощи? Ты должен идти в Алеманию и окончательно закрыть вопрос с этим семейством.

 

-Кому и что должен король, матушка, я решу сам, - Крут в упор глянул на вдовствующую королеву и та невольно отвела глаза  под  рассерженным взором сына.

 

-Но твоя мать права, - пришел на помощь супруге Эрнак, - пока весть о разгроме Гибульда не долетела до Турикума, мы должны поспеть туда сами. К тому же – в Алемании можно взять ту добычу, что ты мне обещал в этом походе.

 

-Мои внуки еще в руках Брунгильды, - напомнил Тассилон, - нужно поспеть туда раньше, чем она захочет причинить им какое-то зло –тебе ведь все еще нужны верные люди во главе Алемании?

 

Крут, раздосадованный такой слаженной атакой, обвел всех троих недовольным взглядом и неохотно кивнул.

 

-Я думал поначалу заняться своим братцем-бастардом, - сказал он, - но он может и подождать. Утром идем на Турикум!

 

Уже позже Эрнак пришел в большой шатер, разбитый средь окруживших город виноградников: как истинный владыка степи, каган не признавал городской жизни, всякий раз предпочитая каменным крышам открытое небо. Кивнув охранявшим его воинам, молодой каган нырнул под полог.  Изнутри, в вырытой в земле яме, горел костер, дым от которого уходил в отверстие наверху. Позади же огня раскинулось огромное ложе из шкур, где в вольготной позе разлеглась королева Ярослава. Рядом, с кувшином вина в руках, стояла и Неда – младшая жена кагана и дочь Ярославы. Обе женщины были совершенно голые, нося лишь аварские золотые и серебряные украшения.

 

-Дай мне вина, - Эрнак взял кувшин из рук княжны и, развернув ее спиной к себе, подтолкнул ее на ложе, - и ступай к матери.  Покажи мне свою дочернюю любовь.

 

Сам Эрнак, небрежно развалившись на ложе, прихлебывал из кувшина, наблюдая, как Неда робко опускается рядом с матерью. Ярослава, уже привыкшая к мужниным причудам, тут же прильнула к ней, целуя ее грудь и живот, постепенно опускаясь ниже. Руки ее бесстыдно шарили по телу негромко стонавшей дочери, не избегая самых  нескромных ее уголков.

 

-Довольно, -  распаленный представшим перед ним зрелищем, каган приподнялся и, ухватив Ярославу за талию, притянул ее к себе, - иди ко мне. А ты, - он сунул пустой кувшин в руки Неде, - пойди, принеси еще вина.

 

Сгорая от стыда и с трудом сдерживая слезы, Неда, набросила первое, что попалось под руку и, бросив на мать ненавидящий взгляд, выскочила из шатра. Ярослава же, казалось, и вовсе не обращая внимания на страдания дочери, лаская супруга столь же изощренно, как и собственную дочь. Эрнак терпел недолго: он резко развернул жену спиной к себе, ставя ее на четвереньки и Ярослава протяжно застонала, когда каган, намотав ее волосы на руку, вошел в истекавшую влагой расщелину. Звуки их соития разносились далеко за пределы шатра, когда  Эрнак неутомимо имел Ярославу, словно скачущий во весь опор всадник, нахлестывающий загнанную кобылу. Королева двигалась в едином ритме с терзавшим ее клинком из плоти, оглашая шатер стонами удовольствия. Былой испуг, когда Ярослава  вынужденно стала женой кагана, давно исчез – с молодым, полным сил животным,  вроде Эрнака, ей было хорошо -  куда лучше, чем с покойным Германфредом.  И  отдавалась  бывшая королева со всем возможным пылом: она дважды кончила, прежде чем каган, с животным рыком стиснув ее бедра, излился в ее лоно. В следующий момент он отпихнул жену и расслабленно развалился на ложе. Ярослава,  уже выучившаяся причудливым обычаям тех далеких восточных краев, откуда пришли предки авар, послушно склонилась над его бедрами, вылизывая обмякший член.

 

- Ты быстро  учишься, - самодовольно сказал Эрнак,  наблюдая как ритмично движется на его бедрах голова королевы, - все же я был прав, что взял в жены тебя, а не Неду. 

 

-Неда еще девчонка, - на миг прервавшись, подняла голову Ярослава, - прежде чем я научу ее всему, мне нужно и самой узнать как ублажать великого кагана. Когда она сменит меня на этом ложе, то станет куда опытнее, чем я сейчас.

 

- Может и станет, - усмехнулся Эрнак, - вот только  куда она запропастилась?

 

- Оно и к лучшему, что ее нет, - сказала Ярослава, приподнимаясь на локтях, - мне нужно с тобой поговорить.

 

-О чем? – с интересом спросил Эрнак.

 

- Об Алемании, - сказала Ярослава, - когда вы придете туда – мой сын не должен добраться до Бедариха первым. Щенка Атаульфа нужно взять живым – и отдать мне.

 

- Зачем тебе мальчишка? – лениво поинтересовался Эрнак.

 

- Из-за  его матери, - сказала Ярослава, - я ненавидела эту суку, когда она была старшей женой. И сейчас я хочу быть уверена, что все ее проклятое отродье  никогда не взойдет на трон. 

 

-А ты, злопамятна женщина, - усмехнулся Эрнак, - что же, я не против сделать любимой жене этот подарок. Но тебе придется как следует постараться, чтобы уговорить меня.

 

-Все что захочет мой  муж, - сказала Ярослава, вновь склоняя голову над чреслами  кагана и Эрнак застонал от удовольствия, когда его детородный орган обхватил ненасытный влажный рот.

[Magnum]

При этом все теории допускают возможное влияние разных этнических элементов и согласны в том, что авары, в любом случае, не представляли собой однородное племя и по мере продвижения к Европе испытывали сильное влияние тюркоязычных племён

Они как будто меня цитируют.   

Я правильно помню, что про авар до сих пор ничего не известно толком

Есть мнение, что это племя, которое изобрело манкуртов (тех самых). А еще у них была своя правда. 

 

[Magnum]

Интриги после боя

Как раз примерно в эти годы Рим прислал в Англию нового епископа. Тот приезжает, входит к королю без доклада, а тот развлекается с двумя подружками сразу, с мамой и дочкой. 

 

Так епископ понял, что Англия еще недостаточно крепка в вере, и работы - непочатый край... 

 

 

[Каминский]

Так епископ понял, что Англия еще недостаточно крепка в вере

Здесь, с этой точки зрения, с Англией все еще хуже.

[Magnum]

Здесь, с этой точки зрения, с Англией все еще хуже.

Я даже не сомневался!   

 

А викинги уже набигают? Пора бы им... 

 

[Каминский]

А викинги уже набигают?

Не. Боятся)

[Какой-то новичок]

манкуртов

Я сомневаюсь что именно авары изобрели рабовладение. 

Изменено 3 Jul 2023 пользователем Какой-то новичок

[Magnum]

Я сомневаюсь что именно авары изобрели рабовладение. 

Гм. Знакомы ли вы с первоисточником? Речь идет об очень специфической технологии, а не о рабстве вообще. 

_________

https://ru.wikipedia.org/wiki/Манкурт

Согласно Айтматову, предназначенному в рабство пленнику жуаньжуаны обривали голову и надевали на неё шири — кусок шкуры с выйной (шейной) части только что убитого верблюда. После этого ему связывали руки и ноги и надевали на шею колодку, чтобы он не мог коснуться головой земли, и оставляли в пустыне на несколько дней. На палящем солнце шири съёживалась, сдавливая голову, собственные волосы продолжали расти и врастали в кожу, причиняя невыносимые страдания, усиливаемые жаждой.

Через какое-то время жертва либо гибла, либо теряла память о прошедшей жизни и становилась идеальным рабом, лишённым собственной воли и безгранично покорным хозяину. Рабы-манкурты ценились гораздо выше обычных.

В романе рассказывается о том, как молодого кочевника Жоламана, сына Доненбая, попавшего в плен к жуаньжуанам, сделали манкуртом. Его мать Найман-Ана долго искала сына, но, когда она нашла его, он её не узнал. Более того, он убил её по приказу своих хозяев.

В тексте Айтматов даёт подробное определение образа:

Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери — одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишённый понимания собственного «Я», манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное — восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своём роде исключением — ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и тем более подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно. Манкуртов обычно заставляли делать наиболее грязную, тяжкую работу или же приставляли их к самым нудным, тягостным занятиям, требующим тупого терпения. Только манкурт мог выдерживать в одиночестве бесконечную глушь и безлюдье сарозеков, находясь неотлучно при отгонном верблюжьем стаде. Он один на таком удалении заменял множество работников. Надо было всего-то снабжать его пищей — и тогда он бессменно пребывал при деле зимой и летом, не тяготясь одичанием и не сетуя на лишения. Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал…

— Чингиз Айтматов. «Буранный полустанок» (И дольше века длится день). — М., 1981. — С. 106—107.

По указаниям исследователей^[7], легенда имеет реальный фольклорный источник. Сам писатель в одном из интервью отмечает, что «в эпосе „Манас“, одном из величайших сказаний киргизской истории, сказании тысячелетней давности, энциклопедии духовной жизни моего народа, есть строки, в которых один угрожает другому в случае победы натянуть ему на голову шири — сыромятную верблюжью кожу — и этой страшной пыткой уничтожить его память, отнять прошлое. Кроме этих сведений, больше ничего ни в литературе, ни в фольклоре, не сохранилось».

[Какой-то новичок]

специфической технологии

Которой, скорее всего, вовсе не существовало в реальности – даже в статье Википедии сказано, что о ней известно лишь со слов одного писателя, который ссылался на один-единственный эпос, сам говоря что более о ней нигде ничего не сохранилось. Так что, скорее всего, "манкурт" – самый обыкновенный раб, ничего более. А рабовладения авары не изобретали. 

[Neznaika1975]

Кстати, а чего викинги боятся?
обойдусь без спойлеров по Британии

но на ямеровингов то могли бы

[Каминский]

Кстати, а чего викинги боятся?

То шутка была) Для интриги.

Не не то, чтобы боятся. Набегают, конечно, время от времени, как без того

[Каминский]

В утробе Жабы

 

 

-Ты что же, подслушиваешь? – Неда испуганно ойкнула, услышав над ухом громкий шепот. В тот же миг чьи-то сильные пальцы ухватили ее за локоть и развернули так, чтобы она могла увидеть, стоявшую перед ней  Оуюн. 

 

- Ты подслушиваешь, - повторила шаманка и впрямь поймавшая Неду, когда она, вместо того, чтобы идти за вином, прокралась средь виноградников к дальней стене шатра, внимательно вслушиваясь в доносившееся изнутри звуки. Сестра кагана застала ее врасплох – и сейчас Неда тряслась от страха, поскольку шаманку она боялась куда больше ее брата. 

 

- Может, сказать Эрнаку?  - Оуюн ухватила пальцами ее подбородок и приблизила ее лицо к своему, заглядывая в ее глаза, - знаешь, что у нас делают с лживыми женами? 

 

Она улыбнулась, оскалив заточенные зубы, чем еще больше напугала Оуюн. Девушка была не робкого десятка, но этой ведьмы боялись даже взрослые мужи. Не успела Неда опомниться, как Оуюн ухватила ее за руку и потащила вглубь виноградников по  невидимой в полумраке тропинке. Со всех сторон за одежду Неды цеплялись виноградные усики, листья хлестали ее по лицу, ноги скользили от упавших на землю и раздавленных гроздей. В воздухе стоял пьянящий винный запах, от которого кружилась голова.  В какой-то миг винные пары стали столь одуряющими, что  Неда не выдержала и потеряла сознание.

 

Очнулась она лежащей  на краю небольшой поляны, со трех сторон окруженной густыми зарослями. С четвертой же стороны поляну омывала  болотистая заводь, оставшаяся после одного из разливов Майна. У самой же воды стояла высокая ива с ветвями, похожими на длинные волосы. Неда еще никогда не видела столь уродливого дерева: ствол и ветви его бугрились уродливыми наростами, похожими на огромные волдыри. На высоте чуть выше человеческого роста ствол дерева расходился на три большие ветви, делавшие дерево похожим на искривленный трезубец.  У самой же земли толстый ствол проела гниль и  в нем зияло огромное дупло, наполовину наполненное водой. Над рекой кружились светлячки, где-то орали лягушки, в ветвях дерева кричала ночная птица.

 

А в самом центре поляны  горел костер. Рядом с ним лежало что-то маленькое, красное – и Неда с содроганием признала тело выпотрошенного ребенка. Рядом с ним сидела совершенно голая шаманка, напевая себе под нос какой-то монотонный мотив и подбрасывая в костер нечто, от чего от огня шел густой, удушающий дым. Отсутствие одежды у Оуюн возмещался обилием украшений и священных амулетов: жемчужно-аметистовые круглые  серьги украшали левосторонние свастики,  черно-рыжие волосы венчал рогатый головной убор, а меж круглых грудей  поблескивало небольшое зеркальце в серебряной оправе.

 

-Здесь нам никто не помешает, -  шаманка в упор посмотрела на Неду и девушка со страхом увидела, что глаза Оуюн светятся желтым в темноте, - ну рассказывай, что ты услышала?

 

Даже не пытаясь солгать, Неда сбивчиво принялась пересказывать все, о чем говорили Эрнак и Ярослава. Когда она закончила короткий рассказ, шаманка недоуменно вскинула брови.

 

-И это все? А что тут такого?

 

-В том, что моя мать лжет, - выпалила Неда, - никогда она не ненавидела Роделинду – по крайней мере, не настолько, как она говорит Эрнаку. Ребенок ей нужен для  чего-то другого.

 

-Вот как? - Оуюн задумалась. Неда, затаив дыханье, наблюдала за ней с внезапно вспыхнувшей надеждой – она не раз подмечала, что шаманке не нравится то влияние, какое возымела Ярослава на молодого кагана.

 

-Никому пока не говори об этом, - сказала шаманка, - потом подумаем, что с этим делать. Что же до тебя…

 

Она окинула Неду бесстыдно-хищным взглядом.

 

- Черные шаманки живут не так, как обычные люди, - сказала она, - даже не так как обычные шаманы. У таких как я не бывает семьи и детей, но мы часто ведем себя с женщинами как вели бы мужчины. Ты понимаешь, о чем я, Неда?

 

-  Не понима…- начала было славянка, но тут Оуюн  ухватила Неду за волосы и, притянув к себе, впилась в ее губы жадным, хищным поцелуем. Ошеломленная девушка попыталась вырваться, но против не по-женски сильной шаманки, она оказалась бессильной. Преодолевая слабое сопротивление Неды, свободной рукой Оуюн рвала на ней платье, жадно шаря по ее цветущему телу. Затем она развернула славянку спиной к себе и, ухватив за волосы, заставила вздернуть голову.

 

-Это место угодное Госпоже нашей Хар-Мекле, - шепнула она на ухо Неде, - я приметила его еще до того, как мой брат взял Виртебург. Здесь я творю обряды в честь Той, что превыше всех богов и духов, и ее же именем я заставлю тебя покориться!

 

Она гортанно выкрикнула еще несколько слов, эхом разнесшимся по всей поляне. Одновременно, она просунула руку между ног Неды и славянка невольно застонала, когда пальцы Оуюн проникли в ее нежные складочки. Славянка беспомощно извивалась в ее руках, рыдая от стыда, страха и собственного бессилия. 

 

Все это время Оуюн продолжала говорить незнакомые слава, но теперь они шли в едином ритме с движениями ее пальцев и сама Неда,  корчась в сладострастных судорогах, двигалась в такт с этими извращенными ласками. На минуту она подняла голову – и все ее прежние страхи показались ей смешными и жалкими, по сравнению с тем всепоглощающим ужасом, что с головой накрыл ее в этот миг.

 

Исчез костер, также как и ива, стоявшая у воды, куда-то пропала. Вместо нее над рекой медленно поднималось безобразное чудовище. Больше всего оно напоминало огромную жабу с тремя лапами – двумя передними и одной задней,  – но между передними лапами свисали женские груди. Уродливая морда, обрамленная длинными волосами, имела некоторое сходство с человеческим лицом, что делало существо еще более безобразным. Бородавчатая кожа истекала слизью, меж жирных складок копошились мелкие твари, имевшие отдаленное сходство с мерзким божеством. Выпученные глаза похотливо уставились на девушек и по поляне разнеслись омерзительные чмокающие звуки.

 

Ухватив славянку за волосы, Оуюн заставила ее подняться на ноги и что есть силы толкнула ее прямо на чудовище. Распахнулась слизистая пасть – разрезавшая жабью голову не поперек, а вдоль морды, подобно огромной вагине, - выхлестнулся длинный язык,  тут же оплетший тело Неды, втягивая ее во смрадный черный зев. С жалобным криком молодая княжна потеряла сознание, поглощенная чавкающей влажной тьмой. 

 

Она очнулась от солоноватых струй, бивших ей в глаза, заполняя ноздри и рот. Фыркая и отплевываясь, Неда завертела головой и увидела, что лежит у корней огромного дерева. Над ней же, широко расставив ноги, сидела Оуюн,  мочась княжне на лицо. Почему-то это уже не вызывало у Неды ни протеста, ни омерзения – лишь огромное облегчение, что все закончилось не так уж и страшно. Меж тем Оуюн, закончив, ухватила рукой затылок Неду и, приподняв ее голову, несколько раз протерлась по ее лицу склизкой промежностью. Сестра кагана довольно оскалила острые зубы, в ее желтых глазах блеснуло торжество.

 

- Великая Жаба есть воплощение Земли, - сказала Оуюн, - бесформенная, она соединяет в себе все — жизнь и смерть, верх и низ, целомудрие и похоть. В недрах Ее ты умерла и возродилась вновь, чтобы встать рядом со мной как верная и преданная.

 

Она приподняла бедра и Неда, невольно потянувшись следом, покорно поцеловала резко пахнущие половые губы.

[Magnum]

Которой, скорее всего, вовсе не существовало в реальности

Вы еще скажите, что волшебных демонических лягушек из преисподней не существует! 

 

[Какой-то новичок]

не существует

А вот они существуют. Потому что лягушка=болото=земля=материя=плоть=матерь. 

[Каминский]

Три владыки

 

 

- Не перестаю удивляться, сколь причудлив узор пряжи Норн. И года не прошло, как мы с Сигифредом хотели выпустить тебе кишки на Лангобардской Пустоши – а сейчас мы сидим за одним столом и пьем за здоровье друг друга.

 

Словно в подтверждение этих слов король Фризии, Аудульф осушил золотой кубок, наполненный терпким элем. Это был высокий красивый мужчина, тридцати пяти лет от роду, одетый в роскошный плащ ромейской работы:  синий с пурпуром, подбитый горностаевым мехом и скрепленный золотой фибулой в виде дракона, кусающего себя за хвост. Вдоль миниатюрного чешуйчатого тела тянулся рунический ряд, также  как и на золотой гривне с рубинами и изумрудами, охватившей шею короля. Его запястья украшали золотые браслеты  с изображениями дерущихся зверей и хищных птиц. Все эти украшения, также как и золотая посуда на столе и окованные серебром рукояти кухонных ножей должны были подчеркнуть богатство, как самого короля, так и его столицы – Дорестада, одного из крупнейших торговых городов Европы. Этой же цели служили  покрытые изумительной резьбой стеной, искусно раскрашенные в традициях вендских мастеров. Среди настенных сюжетов выделялась фигура молодой женщины: восседавшая на носу большого корабля, с корзиной яблок в руках и большим псом у ног. Идунн-Нехаленния, богиня плодородия, мореходства и торговли, считалась главной покровительницей города и символом дорестадского изобилия. Об этом свидетельствовал и богатый стол, - тушеная в пиве зайчатина с восточными специями, телячьи почки в ягодах можжевельника, угорь в зеленом соусе с травами, нежнейшего копчения сельдь, брызжущие соком заморские фрукты. 

 

 Сейчас король принимал в  трапезном зале своей усадьбы на берегу Рейна двух гостей – конунга Дании Сигифреда и Редвальда, принца-бастарда из Тюрингии. Кроме них за столом восседали две женщины, королева Теодезинда, – высокая статная женщина, с голубыми  глазами и двумя толстыми косами пшеничного цвета, – и сестра Редвальда Эрменгильда.

 

- К войне против общего врага все средства хороши, - поднял в ответ тост опальный принц, - не думайте, что Крут и Эрнак забудут про здешние края. Как только они покончат с делами на юге – так тут же обратят свое внимание на север.

 

-Пусть попробуют, - усмехнулся Аудульф, -  или в первый раз Тюрингия посягает на свободу нашей отчизны? От века мы бьемся с врагами, которым не дают покоя богатства Фризии, - франками с запада и тюрингами с востока, - но с помощью Ньерда и Нехаленнии мы всегда давали им отпор.

 

Конунг Сигифред нарочито громко хмыкнул и Аудульф поспешно поправился.

 

- Милостью богов, мы также имеем и могучих друзей, что всегда готовы прийти на помощь Фризии.

 

-Сейчас все по-другому, - не сдавался Редвальд, - раньше я и сам думал, что смогу отбиться в Гарце. Но с тех пор как Крут заключил союз с аварами и вместе с ними разбил франков на Майне – у него не осталось  достойных соперников. Как только он закончит свои дела на юге и западе – он неизбежно обратит свой взор на север. 

 

-Разве ты не можешь договориться? – спросил Сигифред, - ведь он твой брат.

 

-Атаульф тоже был ему братом, - покачал головой Редвальд, - и где сейчас он? Пока я живу, он будет считать меня угрозой – хотя бы потому, что он видит  во мне соперника в борьбе за отцовский  трон. К тому же я, один из немногих, знаю, что его мать Ярослава, отстаивая престол для сына совершила столь же тяжкое преступление, что и братоубийство Крута.

 

-Как это? – с интересом спросил Аудульф и Редвальд, поколебавшись,  рассказал им все, что слышал от Эрменгильды. Когда он закончил,  король Фризии уже не выглядел столь самоуверенным как раньше.

 

- Сурт и его пекло! – выругался он, - а ты, оказывается, подложил мне ту еще свинью, сакс! Может, проще будет выдать  вас с сестрою Круту и Эрнаку?

 

- Вряд ли тебя это спасет, - усмехнулся Редвальд, -  я знаю Крута – в союзе с аварами он не преминет прибрать Фризию к рукам. Выдав меня ты не приобретаешь ничего – и даже кое-что теряешь.

 

-Что, например? – язвительно спросил Аудульф.

 

-Например меня, - произнес Сигифред и король Фризии с удивлением посмотрел на дана. Сидевшая рядом с ним Эрменгильда мелодично рассмеялась.

 

-Мы собирались вам сказать это, ваше величество, в более удобной обстановке, но раз так уж вышло. Дело в том, что я выхожу замуж за конунга – вы наверняка знаете, что его жена умерла от родов два месяца назад, так и не сумев подарить Дании наследника. Моим же приданным будет Нордальбингия.

 

-Вот оно что, - Аудульф с невольным уважением посмотрел на Редвальда, - а ты такой же ушлый, как и твой единокровный брат. Конечно, мало кто откажется породниться с королевским домом Тюрингии. А тебе, Редвальд, как я понимаю, нужна не просто защита от Крута? Ты и сам метишь на престол в Скитинге?

 

-Лучшая защита - нападение, - пожал плечами Редвальд, - так мы избавим Тюрингию от позора правления братоубийцы, отродья мужеубийцы и аварской подстилки. Со мной пришло полторы сотни воинов – саксов, еще больше бегут на запад, чтобы присоединиться ко мне.  Этого все еще мало, чтобы я мог надеяться отбиться даже на Брокенберге – но в союзе с данами и фризами, уже совсем другое дело. Долго этот союз Крута с Эрнаком не протянет –  рано или поздно, кто-то из этих псов да и вцепится друг другу в глотку. Тогда мы и вступим в бой. Я убью Крута и Ярославу, отомстив за отца и брата, завладею престолом в Скитинге и проведу северную границу по Гарцу. Лангобардскую же Пустошь вы сможете поделить между собой – Тюрингия откажется от всяких притязаний на нее.

 

Аудульф переглянулся с Сигифредом и тот, чуть заметно, кивнул.

 

- Я смотрю, ты заботишься о хорошем приданном для своего нового родича, – сказал король Фризии, - что же, это и вправду интересное предложение – но Тюрингия слишком большой кусок даже для нас троих. Нам нужны союзники.

 

-Нужны, я не спорю,  - пожал плечами Редвальд, - только где их взять? Ободриты? Они могут принять нашу сторону, но их мало. Франки? Они ослаблены – говорят Сигизмунд, брат короля Хлодомира отказался выкупать его у Крута и сам занял престол. Да и не верю я христианам.

 

-А кто тут верит, - подал голос Сигифред, - нет, мой брат-конунг говорит о совсем иных союзниках. За морем, в Британии.

 

-В Британии? – удивился Редвальд, - а что нам до них?

 

- Может, ты не слышал, - пояснил Аудульф,  - а до нас доносится немало слухов с острова.  Впервые за сотни лет там, вместо десятков враждующих царьков, правит всего три владыки. Севером правит Утред Макальпин, конунг Берниции, владыка скоттов, пиктов и бриттов. Он слабейший из трех – настоящая же драка разворачиваются на юге. Уэссексом,  Суссексом, Уэльсом,  восточной Ирландией и западной Мерсией правит Эдмунд ап Кедрик, король Уэссекса. Он христианин и женат на Берте, сестре майордома Нейстрии – поэтому его поддерживают франки. Востоком же – Восточной Англией, восточной Мерсией, Дейрой, Эссексом и Кентом, - правит Энгрифледа из Линдси, вдова короля Этельвульфа Кентского. Она молода и красива – Эдмунд, как говорят, сам сватался к ней, обещая расторгнуть брак с Бертой, не побоявшись даже потерять поддержку франков. Однако Энгрифледа отказала ему –Эдмунд требовал от нее крещения, а она  чтит наших богов.  Разъяренный отказом Эдмунд поклялся на кресте, что завоюет все ее владения,  сожжет всех идолов, а саму Энгрифледу утопит в Северном море. Впрочем, и она не остается в долгу: клянется разрушить все церкви в Британии, сбросить Эдмунда в Ирландское море и утвердить по всему острову Старый Закон.

 

-Похоже, это не нам нужна ее помощь, а ей наша - пожал плечами Редвальд.

 

- Пока да, - кивнул Аудульф, - но после победы над Эдмундом все может поменяться. Эдмунд и Энгрифледа примерно равны по силе и победитель заберет всю Британию – кроме, разве что, севера. 

 

-И подумай сам, - вмешался в разговор Сигифред, - сколько воинов пошлет нам на помощь Энгрифледа, если мы поможем ей одержать верх? Может, это и станет той чашкой весов, что качнет весы в нашу пользу уже в Тюрингии?

 

Редвальд с интересом посмотрел на своих союзников, потом усмехнулся и  подал  знак рабу, чтобы он наполнил его кубок.

 

- У меня созрел двойной тост, - сказал он, - за Редвальда короля Тюрингии и Энгрифледу, королеву Британии!

 

волшебных демонических лягушек из преисподней не существует! 

 

А вот они существуют.

Коллеги, мне нравится ход вашей дискуссии

Изменено 28 Sep 2023 пользователем Каминский

[Magnum]

Дорестад

Как-то несбалансировано все. Франки не смогли завоевать Тюрингию, не смогли завоевать Фризию... Что они там вообще смогли завоевать, и кому они интересны? 

 

лягушка=болото=земля=материя=плоть=матерь. 

Я понял! Вы троллите! 

 

[Каминский]

Что они там вообще смогли завоевать

Пока Тюрингия и ряд других германских земель были под аварами, франкам было не до завоеваний - самим бы отбиться. Потом, когда каганат ослабел, франки было решили вернуться к прежним амбициям, но вскоре на горизонте появились сарацины и проблемы Зарейнья для Меровингов отступили на второй план.

Что же до фризов - даже в РИ франки, находясь на пике своего могущества, окончательно подчинили Фризию лишь к описываемому тут  временному отрезку +/-. Логично предположить, как по мне, что в данной АИ фризам могло повезти больше.

Изменено 4 Jul 2023 пользователем Каминский

[Какой-то новичок]

Вы троллите

Как тут можно троллить? Я говорю о глубинных символических ассоциациях, существующих в коллективном подсознательном человечества. И, поскольку коллективное подсознательное – часть объективной, по отношению к любому конкретному человеку, реальности, то реальны и следствия составляющих его ассоциаций. 

[Magnum]

Опубликовано

ОК, выглядит логично. 

 

[Neznaika1975]

Севером правит Утред Макальпин, конунг Берниции, владыка скоттов, пиктов и бриттов. Он слабейший из трех – настоящая же драка разворачиваются на юге. Уэссексом,  Суссексом, Уэльсом,  восточной Ирландией и западной Мерсией правит Эдмунд, король Уэссекса. Он христианин и женат на Берте, дочери майордома Нейстрии – поэтому его поддерживают франки. Востоком же – Восточной Англией, восточной Мерсией, Дейрой, Эссексом и Кентом, - правит Энгрифледа из Линдси, вдова короля Этельвульфа Кентского.

ну, англы соснули и в берниции - скоты. Ок

 Ну, восточной Британец правят язычники саксы. Тоже ок - предположим, больше саксов уплыло в Британию и меньше - в Тюришию

 

саксы завоевали Уэльс и Восточную Ирландию …. ладно, и это ок. Но КАКОГО ХРЕНА они христиане???

[Каминский]

саксы завоевали Уэльс и Восточную Ирландию …. ладно, и это ок. Но КАКОГО ХРЕНА они христиане???

Так элементарно же. "Старые" саксы, которые во время развилки или непосредственно после нее уже потихоньку начинают христианизироваться, влияние франков опять же . Однако через море прут все новые язычники, в большем чем в реале количестве - те же саксы, фризы, даны и другие скандинавы, возможно и какие-то славяне. Они теснят "старых англосаксов", те либо покоряются либо уходят на запад, покоряя в свою очередь кельтов, которые в основной своей массе уже христиан, что в конце концов приходится учитывать. Опять же ищут помощи через пролив - и, как следствие всего вышеперечисленного, как минимум саксонская верхушка начинает христианизироваться. В восточной части Британии, где доминируют недавние переселенцы этого не происходит или происходит в меньшей степени. 

ну, англы соснули и в берниции - скоты. Ок

Не совсем. Там некий союз - все же имя у правителя германское.

Изменено 4 Jul 2023 пользователем Каминский

[Каминский]

Воронья королева

 

- Это и есть Люндевик?

 

Огромный флот неспешно поднимался вверх по Темзе, приближаясь к столице «восточных саксов». Стоя на носу большого корабля, с резным изображением дракона на носу, Редвальд с жадным  любопытством всматривался в выраставшие перед ним римские стены. Кое-где обрушившиеся, частично поросшие плющом и иными ползучими растениями, укрепления, тем не менее, выглядели  весьма внушительно – почти как в те времена, когда Рим еще царил над миром и Лондиниум был источником силы и власти во всей Британии.

 

- Люндевик чуть выше по течению, - объяснил подошедший Сигифред, - саксы не особенно любят селиться в римских развалинах, почему и построили поселение рядом. 

 

- Как по мне, так и зря, - вмешался в разговор Аудульф, - от римского города еще будет толк.

 

-Похоже, они все же переменили свое мнение, - заметил Редвальд, кивая на группу людей, копошившихся возле одной из обвалившихся стен. Пыхтя от натуги, они волокли огромные глыбы, укладывая их в один из провалов и заливая  какой-то вязкой смесью. Подобные же работы Редвальд заметил еще в нескольких местах, там, где в стене зияли особенно заметные прорехи. Больше всего же народу копошилось возле городских ворот. Там же в реку вдавался длинный причал, возле которого стояло с десяток кораблей, похожих на те, которыми прибыли гости. Причал выглядел совсем новым – деревья, из которых он был срублен, даже не успели потемнеть.

 

- Сдается мне, это делалось для нас, - усмехнулся Сигифред и, развернувшись, пошел вдоль борта, громко выкрикивая команды. Ритм движений гребцов изменился и драккары, один за другим, разворачивались к причалу. Редвальд же остался на носу, с интересом всматриваясь в приближающийся город. Он же первым увидел и как распахнулись ворота и из города выехало с пару десятков всадников. Впереди, на палевой кобыле, скакал некто невысокий и стройный, за ним же следовал высокий воин в черном шлеме, державший  знамя с изображением диковинного существа – вроде ворона, но с хвостом и зубами дракона.

 

-Похоже, это нас встречают, - задумчиво произнес Редвальд, пока всадники выезжали на причал. Теперь  их можно было четко разглядеть  – светловолосые и сероглазые воины в ладно сработанных кольчугах.  Возглавляла их женщина, точнее девушка  – и весьма молодая, как с удивлением отметил Редвальд. Девушка, на вид лет шестнадцати, носила мужские штаны и черно-красный плащ, под которым угадывалась легкая кольчуга, явно специально подогнанная под изящную фигурку. Густые золотисто-рыжие волосы были небрежно острижены, едва прикрывая уши. Тонкую талию охватывал широкий кожаный пояс, с бляшками в виде скрещенных мечей.  С пояса свисал и настоящий меч – точнее скрамасакс, в ножнах, покрытых изображениями серебряных драконов и с рукоятью украшенной черным опалом. Тонкую шею охватывало ожерелье из отделанных серебром вороньих черепов, венок из вороньих перьев венчал и голову девушки. Еще одна ворона – на этот раз живая, недовольно каркнувшая при виде чужаков - сидела на ее плече.

 

Синие глаза с вызовом глянули на сходивших на причал мужчин.

 

- Приветствую королей Фризии и Дании, - сказала она, безошибочно выделив названных владык, - я королева Энгрифледа и я буду рада видеть вас на сегодняшнем пиру.

 

Словно в подтверждение этих слов, ворона на ее плече, громко каркнула и, хлопнув крыльями, поднялась в небо.

 

 

Очередной пиршественный стол был накрыт в трапезной виллы какого-то сгинувшего в веках римлянина – возможно, даже,  самого прокуратора Лондиниума. Каменные стены еще хранили следы причудливой мозаики, кое-где еще сохранились мраморные колонны в виде обнаженных женщин, поддерживающих свод, а над входом кривилась в ехидной гримасе рожица сатира с бородой и небольшими рожками. И все же это были жалкие остатки былого величия, безвозвратно сгинувшего в пожарах варварских нашествий. Колонны и стены покрывали бесчисленные трещины, - иные из них были столь велики, что в них втыкали факелы, освещавшие зал, - всюду виднелись кучи мусора и мраморного крошева, а посреди зала пили и сквернословили наследники  могильщиков Римской Британии. 

 

- Выпьем за королеву Энгрифледу!  - пьяно проревел высокий сакс с всклоченной рыжей бородой, -  если кто из королей в Британии и достоин именоваться  доблестным мужем, так только она!

 

Ответом стал многоголосый вопль, раздавшийся со всех концов большого стола – и гости, с небольшим запозданием, присоединились к этим здравицам. Как заметил Редвальд, здешний народ – и ярлы и простые воины, - и впрямь любил молодую королеву. Сама Энгрифледа, сидевшая на огромном  стуле,  вдвое больше ее самой,  легко вскочила на ноги, поднимая чашу с элем.

 

-А я пью за своих храбрых воинов, каждый из которых стоит десятка из того сброда, что выставляют наши враги. Наступит день – и всех их мы отправим в пасть Нидхегга.

 

Новый взрыв ликования огласил зал, когда Энгрифледа залпом осушила чашу и рухнула обратно на свой «трон». Она уже сменила кольчугу на короткую тунику,  но в остальном ее наряд остался прежним. Сейчас она пачкала его горячим жиром,  с молодым аппетитом расправляясь с огромным куском оленины, бросая кости грызущимся под столом похожим на волков собакам. Особо лакомые кусочки она скармливала сидевшим на ее плечах воронам – и Редвальд, с некоторым ошеломлением понял, что это ему напоминает.

 

-Неудивительно, что здешние мужи так любят свою королеву, - вполголоса сказал он, когда гул немного стих, - для них она и валькирия и сам Всеотец, со своими волками и воронами.

 

-Не одобряешь? – Энгрифледа бросила на него быстрый взгляд.

 

-У нас на Брокенберге к служению Одину допускаются только мужчины, - сказал Редвальд, - а некогда так было у всех саксов.

 

-Некогда и сами боги ходили по земле, что еще сочилась кровью убитого ими Имира, - парировала девушка, - времена меняются, сакс, нравится тебе это или нет. Три владыки в Британии и двое из них предали старых богов, поклонившись Распятому, а третий  - почти девчонка. Выбирай сам, кто тебе нравится больше.

 

-Раз я здесь, то мой выбор очевиден, - пожал плечами Редвальд.

 

-Я знаю, зачем ты здесь, - королева  расхохоталась, - или ты думаешь, я слишком молода и глупа, чтобы следить за тем, что происходит на землях предков? Я вышла замуж  три года назад – наш союз с Этельвульфом должен был объединить Кент и Эссекс с Восточной Англией, а потому все закрыли глаза на то, что он старше меня почти на полвека лет и что на старости лет  не сумел завести наследника. Он честно пытался  в нашу брачную ночь, но так ничего и не смог – и от огорчения напился так, что помер к утру. Я осталась вдовой королевой – и правлю по сей день, хотя при моем дворе было немало тех, кто думал также, как и ты. Кого-то я сумела переубедить, а кто-то – уже гниет  на дне морском или где еще. И клянусь Матерью Ворон – я еще увижу там и Эдмунда.

 

- За это стоит выпить, - усмехнулся Редвальд, подзывая раба с кувшином эля, - тебя любят и за  то, что ты проводишь пиры, словно Один в Вальхалле?

 

-Разве Всеотца не именовали мужем женовидным, - лукаво скосила глаз Энгрифледа, - разве его не обвиняли и в ведьмовстве?

 

-Не было чести в том прозванье, - покачал головой Редвальд, - глумливое поношенье из уст злоязыкого Локи.

 

- У меня есть человек, который расскажет тебе много нового о богах и богинях, - сказала Энгрифледа, - если только у нас будет на это время. Сегодня мои разведчики донесли, что Эдмунд уже вышел в поход – и скоро он явится под эти стены. Тогда мы и узнаем кого больше любит Всеотец.

 

- Самому интересно это узнать,  - усмехнулся Редвальд, с невольным интересом глядя на Энгрифледу. Та рассмеялась и, показав гостю язык, вдруг выхватила жбан из рук раба и, под восторженные вопли своих людей, принялась пить прямо из горла. 

 

-Запомни одно, сакс, - сказала она, утирая мокрый подбородок рукавом туники, - я, может, и молода и глупа, но я уже знаю, что хороший правитель всегда платит свои долги. Мы с тобой вне правил и обычаев, - бастард, с мечтой о троне, и нахальная девка, что пытается этот самый трон удержать. Ты поможешь мне расправиться с Эдмундом  а я, клянусь Матерью-Вороной, помогу тебе в борьбе со своими врагами, когда придет срок.

 

Обе птицы, сидевшие на ее плечах, вдруг громко закаркали и взмыли под потолок, кружа над пирующими воинами. Редвальда то и дело подмывало спросить, кто такая Мать-Ворона, которую уже не первый раз поминает Энгрифледа, но сдержался – сейчас это было явно не главным. Налив себе эля, опальный принц поднял золотой кубок, украшенный изображениями дерущихся зверей.

 

-Раз так – не будем медлить, моя королева.