"Ответ большевику Дыбенко"

[Пулеметчик]

О, вот и знакомая хата. А обед будет ой нескоро. Палий зашел в сарай, вышел оттуда с кучей вещей в руках, ткнул в руки Паше, вернулся в сарай. Седло, и какая-то тряпка. Махновец вышел из сарая с конем в поводу. И это животное не выглядело дружелюбным. Здоровенная тварь, косящая глазом на человека. Палий сел на крыльце, неестественно выпрямившись. Конь стоял посреди двора, шевеля ушами.

- Чего вырячився? Твоя теперь коняка. Звать – Валенок. Седлай да едь.

Паша никогда особо не мечтал о собственной лошади. Мерин к закидыванию седла на спину отнесся спокойно. Сколько ж тут ремней! Ага, вот эти надо бы затянуть. Ух ты, получилась оседланная лошадь! Тряпочку на седло постелим, а то на таком твердом сидеть неохота. Как бы на лошадь сесть? Вот это вроде стремя, в него бы ногу запихнуть, только какую? Левую, что ли? О, залез!

- А как с места сдвинуть?

- Да каблуками в брюхо пни, он и пойдет.

Валенок фыркнул. И действительно пошел. Медленно так. А трясет как! Хорошо, что тряпочку постелил, а то бы весь зад о седло отбил.

- Стоять! Ты что делаешь, уголовник?! – Паша опешил. Похоже, это к нему обращались.

- Ану спешивайся.

Бывший студент с великим трудом слез. Ноги болели невообразимо.Махновец смотрел на него как-то странно.

- Расседлывай.

Паша мелкими шагами приблизился к мерину. Тот стоял себе посреди двора. Расстегнул подпруги, потянул седло на себя. Тряпочка шлепнулась под ноги.

- Потник поднял.

- Чего?

- Потник поднял. Он у тебя под ногами лежит. Вытряхни хорошо, - Палий встал, подошел к мерину, почесал ему шею, провел ладонью по спине.

- Стели потник на спину, и чтоб ровно лежал!

- Кому?

Махновец расхохотался.

Паша, борясь с желанием дать ему в ухо, принялся седлать мерина заново. Валенок перенес это стоически.

К обеду несчастный прогрессор научился чесать коню шею и класть потник под седло, был не один раз обруган нецензурными словами и понял, почему кавалеристы ходят враскоряку.

[Пулеметчик]

От жестокой смерти Пашу спас командир, решив проверить, а умеет ли новичок стрелять. На этот раз прогрессор так не опозорился, всего-то попал в банку из-под тушенки один раз на бегу и один раз стоя, три раза в забор, напугал Гвоздева и случайно убил собаку.

Эсэр плюнул, посмотрел на дыры в заборе и трупик Жучки, развел руками.

- Инженер на мою голову! Поедешь с Демченко, в обозе. Все равно пулемета у нас пока нет.

- Не починили?

- Нет. Да и патронов под него у нас нет. Все люди как люди, а их благородие Зеленцов пользовался французским пулеметом.

Отсыпается отряд, коней перековывает, оружие чинит, самогон местный истребляет. Ну и девок портит, куда без этого? Хоть бы кузнец не узнал, кто к его дочке через окошко вторую ночь подряд лазит. А что Рябко при виде Гвоздева хвостом вилять начинает, аж будка трясется, так мало ли что? Ну любит человек собак, вот пес до него и ластится.

[Пулеметчик]

И никакого тебе культурного отдыха. Разве что байки фельдшерские слушать – как бабка утюгом радикулит лечила, ожог третьей степени заработала на пояснице, да как один дурень отлил на собаку, а она ему жизненно важный орган откусила под корень, от чего дурень и скончался в жутких муках. Или как у фельдшера была банка с заспиртованным бычьим цепнем, которго он назвал «Пантелей Терентьич» и пугал им молодое поколение, приучая его мыть руки хотя бы раз в день. Очень интеллектуальное времяпровождение!

Но это лучше верховой езды на порядок. Оказывается, Паша неправильно сидел в седле. А корректировать его осанку Палий взялся нагайкой. Ну нету мозгов у человека, нету! Бить-то зачем? И еще так удивился, когда ему это сказали. Зачем-то по посуде на заборе нагайкой шарахнул, от мисок только осколки полетели. Интересно, как там Лось? Тоже зад о седло отбивает? Или висит, вокруг своей оси крутится? Местные говорят, что тут какой-то Терентьев гуляет. И на махновцев у него большой зуб. Ой-ой. А пулемета нету. А жить хочется. А еще про какого-то Ворона говорят. А кто тот Ворон, этого никто не знает. Одни говорят, что он офицер, и за царя любго убъет, другие – что большевик аж из Москвы, и в отряде у него пятьсот человек и сто пулеметов. А еще говорят, что в степи огоньки горят да ночью бой слышен – кони ржут, люди орут, сабли звенят. И если на те огоньки пойти, то пропадешь.

[Пулеметчик]

Отряд медленно тащился по степи под частым весенним дождиком. Холодным таким дождиком. Обоз уже два раза застревал. Хотя какой там обоз – одна телега с барахлом и тентом. Как в деревне стояли – ни дождиночки, хоть на крыше загорай. Как вышли – хоть выжимай повстанца вместе со штанами. Ну не паскудство? Так и воспаление легких заполучить недолго. В обозе на голову не капает? В обозе Демченко. И лучше вымокнуть, чем его слушать. Тупое сельское быдло, по мнению очередного новобранца, гимназиста Митеньки. В этом Паша был с гимназистом полностью солидарен. Гимназист проводил там подзатянувшиеся каникулы. Родители рассудили, что в сельской местности их чадо совершенно точно ни во что не вступит. Держи карман шире! Теперь сынок, верхом на кобыле Варьке, с браунингом в кармане гимназической шинели сеет анархию. Если б он это молча делал, цены б ему не было. Можно подумать, кого-нибудь интересуют его оценки по латыни! Да и то, пока боя нет – пусть трепется.

Паша поглубже натянул трофейную фуражку без знаков различия на уши, ускорил Валенка пинками под сытое гнедое брюхо и перебрался поближе к вшивой орде, рубакам отрядным. Там шла оживленная дискуссия на тему, куда же делся от такой шмат сала для кулеша и кто конкретно его схарчил. Коган отрицал на всю степь, мотивируя это тем, что он сало не ел! Вообще! Никогда! Ему вера не позволяет! И он действительно сало не уважал и свиней резать не помогал. И даже кровянку не ел. Палий бы мог, и еще как, но у него было алиби в форме разведки на три версты вперед. Гвоздев? Гвоздев ничего не жрал с прошлого вечера и с ужасом ожидал ближайшего привала. Да что ж это за жизнь такая? Да не делал он ничего с теми зубами, чтоб они так болели! А командир уже в сумке своей роется, щипцы ищет. «То не больно, только глазки лопнут», - приговаривает. Если не эти трое, то у кого ж еще наглости хватило?

- Это не я, - на всякий случай сказал Паша.

- Тоже отпадает. Он жирное не жрет.

Командир поежился, дождь в очередной раз попал ему за шиворот.

- А кто?

Вопрос остался без ответа – к отряду приближался черный, мокрый и очень злой всадник.

[Пулеметчик]

- Хутор. Жилой. Интересный там тын.

- А что там такого интересного? – Митенька, плюя на права и обязанности, подъехал ближе. Черныш немедленно заинтересовался кобылой.

- Головы, - Палий с трудом удерживал коня на месте.

Митенька сначала не понял.

- Ворон, - командир удачно вклинился между животными и показал гимназисту кулак.

- Двадцать сабель, три винтовки, - Коган нежно погладил лимонку на поясе. Казалось бы, такой приличный человек, а тут начинается эта никому не нужная война и всем понятно, для чего именно у старого Ицхака родился сын. Гранату метать – это ж целая наука. А вот у жирного, никого не трогающего рабочего - это врожденное умение. Так что плюнул Коган на кисти малярные, да и пошел куда глаза глядят. В Черную Гвардию пришел, а там закрутилось да завертелось.

[moscow_guest]

А где ж страшной силы арсенал АКМ-ов, который прогрессоры перекинули через портал?

[Пулеметчик]

Этот идиёт Паша их с собой не взял, они у другого отряда. И кого-то за них будут бить.

[Пулеметчик]

Заранее извиняюсь перед всем приуствующими на форуме Денисами. Я не нарочно.

Глава третья

Беда пришла с неожиданной стороны. Якименко умел читать. Ну что в этом плохо-го? Вот и прочитал. Клеймо на автомате. «Тула». Ирландский-ирландский город, правда? Лось очень надеялся, что проклятущему матросу не придет в голову какой-то экзотический способ казни. Вот и помогай людям. Крысюк тоже хорош – под прицелом держит. Я ж тебя до твоей же хаты волок, сволочь! Ну хоть не бьет, и на том спасибо.

- Я тебе говорю, что это красный шпион.

- А что он тогда делает здесь?

- Шпионит, - Якименко для убедительности врезал означенному шпиону прикладом.

- По-моему, он сдох.

-По-моему, нет, - Крысюк окатил невезучего прогрессора водой. Лежать на земле было холодно. А вставать не хотелось. Пускай уже стреляют или что там они придумали.

- Все шпионы ищут, где начальство, шифры или деньги. Где тут начальство?

- А это что? – Якименко потряс автоматом.

- Оружие. Стреляет. Хорошо стреляет. Тут такого десять ящиков.

- Сколько он тебе заплатил?

Крысюк молча перевел револьвер на товарища. Лось наблюдал за всем этим безобразием. Шанс сбежать! Но это только в глупых книжонках избитый герой повергает врагов хитрым приемом легко и непринужденно. Тут на четвереньки встать невозможно. Да и куда бежать?

- Денис, ты придурок, прости господи, - Левченко. А тебя-то кто сюда звал? Ты ж в дозоре стоял. А имечко у Якименко ему подходящее. Лось встречал в жизни двух Денисов, и оба были придурки высочайшей пробы.

- Что у нас есть против него? Автомат? Штаны и туфли? У него нет ничего, что бы указы-вало на его принадлежность к большевикам. У него вообще ничего нет, кроме одежды. И в Москве так не ходят. И в Париже так не ходят.

- Много ты про Париж знаешь! – Якименко жалел о том, что не пристрелил эту легавую гадину в семнадцатом.

- У меня там сестра живет. Двоюродная. Открытки присылает. За француза замуж вышла. Но вернемся к подследственному. Руки у него слишком нежные и белые для пролетариата, загара никакого нет. Обеспеченный горожанин, судя по манере речи. Похоже, действительно студент.

- Студент, студент, - Лось чуточку отдышался. Крысюк слушал внимательно, но матроса под прицелом держал.

- А на кого учишься? – бывший урядник говорил ласково, а вот глядел недобро.

Лось понял, что тут его и застрелят. В безымянной степи, непонятно где и непонятно когда.

- На бухгалтера.

- Хорошо, -Левченко неожиданно цапнул прогрессора за ухо, запрокинул голову назад, - кто главный большевик?

Вот этого Лось не знал. И ляпнул первое, что в голову пришло.

- Щорс.

[Пулеметчик]

Левченко разжал пальцы. Матрос прыснул. Крысюк повертел пальцем у виска, сунул наган в кобуру. Похоже, расстрел шпиона откладывался.

- Я тебе казав, что не шпион? – Крысюк глядел победителем.

- То есть мы имеем непонятного человека, с непонятным оружием, с плохим зрением, не знающего элементарных вещей, - Левченко задумался.

- А еще мы имеем пропажу котла вместе с Ременюком. В чем обед варить? Я жратоньки хочу.

- Село, что с него взять. Тут перед носом ходячая загадка, а он про обед думает.

Лось попытался сесть. Сама мысль про обед вызвала у него тошноту. Психопат черноморский, накинулся с кулаками, еще и прикладом по спине добавил. Вот сам теперь обед и вари, и костер тоже сам разводи, хрен я тебе дам, а не зажигалку. И Ременюка тоже сам ищи. А действительно, где он? Сколько можно котел драить? Вчера ничего не подгорело, хлопцы кулеш выскребли только так, он что, утопился? Жалко же человека.

Левченко отвлекся от решения загадки – вот и наш поганец. Без котла. И кому надо ремня хорошего?

- Красные, - Ременюк сполз с седла. Крысюк сплюнул.

[Пулеметчик]

Кружат вороны над степью, чуют поживу. Полторы сотни у Терентьева было, все бойцы добрые, гидру контрреволюции только так рубят. Хоть и с потерями, а и пулемет отбили, и ящики какие-то. В одном – винтовки странные, во втором – патроны до них, а в остальных восьми – бруски железные. Вот те раз. И стоило за них так держаться? Хотя куда с одним пулеметом уйдешь в степи? Вот и жрут их теперь волки. И невесело чего-то Терентьеву. Да еще и дождь зарядил.

Холодно. И больно. И мокро. И давит. Незадачливый прогрессор открыл глаза. Лучше бы он этого не делал. Дождь идет, нога болит, и под мертвяком лежишь. Рукой ему во внутренности влез. С третьей попытки Лось все-таки вылез из-под бедолаги и оглядел поле боя.

Хлопцы, за что вас так? Может, кто-то еще в живых остался? Бывший студент не рискнул встать на ноги, пополз на четвереньках. Хоть не в одиночку на тот свет ушли, крас-ноармейцы тоже лежат. Ой, дергается один. Лось вытащил у незнакомого мертвеца нож из-за голенища, неумело всадил еще живому врагу в шею, рванул на себя. Помер. А не надо было махновцев трогать!

[moscow_guest]

Жду с замиранием сердца, когда (и в кого) начнут стрелять АКМы. Или вся суть именно в том, что не начнут? :)

[Пулеметчик]

Уже немножко проредили Волчью Сотню.

[Пулеметчик]

Вот и Ременюк. Верней, то, что от него осталось. Бедный маленький гаденыш. Кто-то изрубленный, понять нельзя. Левченко-урядник, хромая зараза. Хорошо стрелял, троих уложил, на четвертом сам пулю словил. Яккименко. Тельняшка точно его, а голова до зубов разрублена. Повезло мужику, не мучился. Никодимов. Лучше б ты и дальше в депо работал, а то опять в кишки вляпался. Неудачливый прогрессор вытер руку о чью-то гим-настерку. Ни тачанки, ни автоматов. И шансов тоже нет. Если б лошадь какая-нибудь бродила... На плечо бывшему студенту легла чья-то рука. Лось бы подскочил на метр вверх, если бы для такого остались силы. Зомби ведь не бывает, правда?

Всего-навсего Крысюк. Мокрый, злой. Перемазaнный кровью. Лось на всякий случай перекрестился. Левой рукой и не в ту сторону. Махновец никуда не делся.

- Хто ще?

Лось только рукой махнул. Собственная кровь мерзко хлюпала в кроссовке. Надо бы перевязаться чем-нибудь. Футболкой, что ли? Неделю не менял, как бы чего не подцепить.

И почему мы аптечку не взяли?

Лось быстро отхватил от более-менее сухой футболки широкую полосу, хороший нож попался, острый, обмотал вокруг голени. На первое время сойдет. Крысюк стоял рядом, опустив голову.

- Идти можешь ? – махновец протянул руку, помог встать с земли.

Стоять было больно.

- Попробую, - бывший студент шагнул. Потом сделал второй шаг. На третьем шаге многострадальная правая нога подвернулась и Лось свалился в ближайшую лужу. Крысюк задумчиво матюкнулся, выловил товарища, поставил на ноги.

- Держись за меня. И молись, чтоб у моей кумы не спалили хату.

- А если там красные?

Крысюк вместо ответа сунул прогрессору под нос наган.

[Пулеметчик]

Трава. Лужи. Земля. Доходился. На ногу вообще ступить нельзя. Лужи передвигаются – одна ближе стала, другая дальше. Чей-то сапог, тоже передвигается. Знал бы – ни за что бы не согласился! Прогрессор чуть повернул голову. Все понятно. Крысюк его несет каким-то диким методом. Темнеет уже, как бы волки не напали. С них станется, они в войну всегда плодятся. Будет им сытный ужин.

Лось неожиданно шмякнулся на землю. Уже и хату видать, большую такую. Крысюк достал наган, тряхнул головой, медленно пошел к хате. Вот и смерть наша пришла. Горло бы вспороть, да нож потерял. Он что, возвращается? Да, точно обратно идет.

- Кума шинель нацепила, - махновец закинул нехуденького прогрессора на плечи, - чуть ее не стрельнул.

В хате было тепло. И никто никого не волочил. Жизнь почти прекрасна. Да еще и самогонки дали, целую кружку. Сразу легче стало. Бывший студент думал так ровно до того момента, пока кума не занялась собработкой раны. Во-первых, он остался без штанов, потому что Крысюк невовремя вспомнил, что одежду с пострадавшей конечности срезают, а не снимают. Во-вторых, в дело пошла якась там септика, то есть плеснуть в рану той же самогонки, сколько не жалко, где-то с кружку. После этого горе-хирурги сообразили заткнуть пациента полотенцем, а на чердаке что-то упало.

[Пулеметчик]

Лось в полусознательном состоянии грелся под одеялом, лениво прислушиваясь к разговору.

- Ну и где твои антихристы?

Крысюк дожевал гречку, выскреб казанок ложкой.

- Анархисты.

- И где ж они? Попрятались, штаны стирают?

- А твои благородия только и могут, что старух вешать. От пекаря пьяного сбежали.

- Так у него ж бойцов сотня!

- Уже меньше,- Крысюк осклабился.

- А куда ж твои бандиты делись? Что ж ты один пришел? Кто ж у меня последние деньги заберет? Хату спалит? Дочку застрелит?

- Да кто хочешь, тот и сделает. Выбирай – тебе в погонах чи с звездой?

- И де твой батька?

- Если ты про моего, то он утопился. Лет двадцать назад, бо пьяный был в дугу.

- От придет генерал Деникин, он тебе припомнит – помещика, офицеров, и Махно твоего тоже поймает да на площади повесит.

- Это Махно в твоего мужа гранату кинул? Только фотография и осталась. Это Махно на весь свет позорился, что его жинка с селюком спит, а он свечки держит? А коврик у тебя тоже не купленный. И стулья. Так что рядком висеть будем, если что.

Крысюк потянулся, разомлев от сытной еды. Хоть переночую в тепле. А дальше – как карта ляжет. Пулемет бы отбить обратно. И тачанку. За тачанку тесть прибьет, если его самого никто еще не повесил. Только вот как? Если б это были, скажем, белые, то можно было бы пойти до этого Терентьева, а потом дезертировать обратно. Белые отпадали сразу. Не для того Крысюк офицерье вешал, чтоб им же кланяться. Кума трещала, как агитатор.

- Ворон, говоришь? И шо тот Ворон?

Кума уронила вссе, что было у нее в руках – казанок, ложки, миску, хорошо, что хоть миска железная была.

- Гнат, ты чего?

- А до кого же мне еще? Ну головы рубит, ну и что? Насчет хромого – сбежал сюда пожрать, от кого - по ситуации. Он вообще-то кашевар, стреляет погано, видит так же, как стреляет. Безобидная тварючка. В пьяном виде спит, рук не распускает.

[Пулеметчик]

Крысюк зевнул. Стемнело окончательно, а керосинка у кумы на днях разбилась. Да и зачем лампу без дела жечь? Махновец стащил сапоги, влез на печку и отключился почти сразу же. Ему снился Троцкий, продающий кровянку.

Утро выдалось препоганым – Лось проснулся от того, что кто-то меряет его веревочкой в длину. Хозяйская дочка, если точнее. И ее фразочка «якраз под капусту» радости не добавила. Да, ребенок маленький, шестилетний. Но кто ж из нее вырастет? Насколько бывший студент понимал, ребенку поручили что-то сделать с курами. С двора доносились вопли «стоять, контра!» Кажется, на обед планировался куриный супчик или что-то в этом роде. Нога болела. Даже в спокойном состоянии. Крысюк, зараза, куда-то ушел, и явно не за пряниками. Если верить хозяйской дочке, то вышеупомянутый махновец обещал оторвать Терентьеву все органы размножения, пожарить и накормить этой поджаркой бывшего владельца. Причем милый ребенок свободно употребил трехэтажный матерный загиб про отрывание. Неудачливый прогрессор закрыл глаза. Он бы душу продал за упаковку анальгина. Да и кушать хочется. А никого нету. Паук под потолком не в счет. А еда тут точно есть, или хоть вчера была. Гречка очень даже. Только вот еда на кухне, вода тоже на кухне, а добраться туда как? В голову прогрессору полезли воспоминания - как он в детстве читал «Мизери». А теперь сам в похожем положении. Даже хуже.

Бывший студент попытался не паниковать и стал разглядывать обстановку. Пол деревянный, выскобленный, половички там с синенькой каймой. На стенке фотография висит – солдат какой-то средних лет возле пушки, руку на ствол положил. Наверное, муж хозяйки. Кто ж в него гранату бросил?

[Пулеметчик]

А жратоньки хочется.

Лось аккуратно, стараясь не шевелить ногой лишний раз, сполз с лавки на пол. А вот на четвереньки встать – уже проблема. А кухня, оказывается, далековато. И зачем было слезать? Перед носом у студента пробежал маленький серенький мышонок. Не отвлекаемся, ползем. Примерно через неизвестно сколько очень медленного передвижения по полу, дверь приблизилась на расстояние вытянутой руки. Еще чуть-чуть – и можно будет перекусить. Если б еще нога не болела...

Хозяйка хаты при виде такой картины поспешно поставила ведро воды на пол и отволокла прогрессора на лавку. На повязке проступила кровь. Лось, из уважения к женскому полу, попытался не материться. Получилось плохо. Да и тряпка для новой перевязки была подозрительно серой. Как бы гангрену не заполучить. Хорошо еще, что она в рану никакой гадости не пихает, вроде лука сырого, мелко нарезанного. А в самогонке хоть спирт есть. А у хозяйки очень красивая задница, Дженнифер Лопес бы обзавидовалась. Да еще и готовить умеет. И, кажется, вдова. С ребенком, правда, но вдова.

Прогрессор икнул после обеда, вчерашней гречки с салом, и ужаснулся своим мыслям. Еще этого не хватало! Тут непонятно что на улице творится, а он про личную жизнь думает. Оружия в хате нет, к примеру. А хата небедная. Если ее еще никто не спалил, то значит она что-то такое делает, что выгодно всем воюющим сторонам. Шпионаж в стиле Мата Хари? Нет, фигура у нее замечательная, но это слишком рискованно. Тогда что?

Во дворе кто-то разговаривал с хозяйкой. Все. Приехали! Хотя – люди добрые и недобрые, да она самогонщица! Бывший студент дорого бы дал за возможность увидеть покупателя.

- Анна Петровна, а кто это был?

- Бандит.

- Нет, это понятно, а кто? Зеленый? Или еще какой-нибудь?

- А я знаю? Заплатил вот, - кума показала горе-прогрессору обрывок золотой цепочки и три золотых коронки.

[Пулеметчик]

Митеньку тошнило за сараем уже пять минут. Уже насухую. Головы на плетне были очень даже настоящими. Наткнулся Ворон на продотряд, вот и украсил тын. А нечего у людей зерно отбирать! Да и голову срубить – то легкая смерть, ой легкая.

В бывшей экономии немцев-колонистов кипела жизнь – хлопцы расслаблялись после удачного налета на продотряд. Самогонка лилась широкой реченькой – столы на улице, колбасы и сала завались! Ворон, в отличие от своих людей, был трезвым и злым. Впрочем, злым он был аж с войны с японцем.

Два сына у крестьянина было. Ни один не пришел, и могил у них тоже не было. Снаряд в батарею попал.

Эсэр тоже злился. Все слухи оказались преувеличенными. Пятьдесят человек, сабли да винтовки. И Климов со своим клятым аккордеоном. Дюже противно у него выходит. И никакого пулемета. И как с таким войском выделять землю коммунистам? Да еще и Крысюк масла в огонь подлил – Терентьев командир умный, у него теперь пулемет есть, положит усех в пять минут.

Ситуация была распрекрасная – командиры трезвые, хлопцы пьяные, немец Штосс, который в четырнадцатом году малость тронулся- когда мобилизацию объявили, подпалил се-бе хату и ломанулся в степь, на полицейских охотился, коноплю курит и другим отсыпает.

Ну хоть гимназиста тошнить перестало. Студент Крысюка трясет. А тому уже без разницы, пока не проспится, то хоть ты его на куски режь, ничего не скажет.

- А где все наши? – вид у Крысюка был потрепанный.

Махновец аккуратно поставил кружку самогона на землю, развел руками.

- Я не понял, где все наши? – Паша уже догадывался, но верилось с трудом. Ну живые сильные люди, ну не могут же их...

- В раю сметану едят, - Крысюк был пьянее, чем казалось.

Паша аккуратно взял пулеметчика за воротник, вздернул на ноги.

- А автоматы тоже?- прошипел студент.

Крысюк кивнул. Паша разжал руки. Хуже ситуации придумать было просто нельзя.

- И Вадим тоже?

- Хто?- Крысюк мало что соображал, но никакого Вадима он не знал.

- Ну Лось, звали его так.

- Живой был. Недавно. Вчера точно, - Крысюк, изрядно шатаясь, все же увел с ближайшего стола еще одну кружку самогона, ткнул в руки Паше, разлив при этом половину ему на шинель.

- За помин души.

Паша машинально заглотил самогон. Он не хотел. Действительно не хотел. Он же не знал, что так будет. Поверил художественной литературе.

[Пулеметчик]

Угробил безобидного человека, который только монстров компьютерных убивал. Студент потянулся за ближайшей закуской. Закуской оказалась чесночина. Тьху, дрянь какая. Паша понуро оглядел довольную пьяную толпу. Вот за этих он должен сражаться? Вот за этих, которые другого развлечения, кроме мордобоя, не видят? За этих разносчиков блох, вшей и другой мерзости? Он застрял во времени, где даже нет радио приличного! Вот за этих садистов? Продотрядовец глядел куда-то еще не выклеванным глазом.

Хотя был один выход из ситуации. Радикальный. И раньше Паша о нем не задумывался. А сейчас – да почему нет? И наган есть, и сарай стоит.

Паша полюбовался на мирно спящего под столом Крысюка и направился к сараю.

Тощая свинья с надеждой посмотрела на входящего и заверещала. Громко, противно, самозабвенно.

- Тебе девок мало? - Палий. Как ни странно, трезвый. Лыбится. Тупой звериной радостью.

- Уйди.

- Телихенция страдает? Телихенцию тошнит? Ты ще поплачь по бедным коммунистам.

- Ублюдок.

- Да.

Паша слегка удивился. Что б это значило?

- Застрелись, раз ты такое нежное. Увидел мертвяков, уже жить не можешь.

- Мне, -прогрессор икнул, - продотрядовцы до задницы.

Палий замолчал. Подошел к свинье, почесал ее за ухом.

[Пулеметчик]

- И зачем все это? Красные уничтожили отряд Якименко, вы, возможно, сможете за них отомстить, но все равно не сможете их победить.

Махновец продолжал чесать блаженно хрюкающую свинью.

- Хорошая тут самогонка, кто б говорил. До нее еще б кровянки. Вот был на свете один офицерик. Маленький, сопливенький, с биноклем. Он точно так же говорил. А потом застрелился. И спортил мне личную жизнь.

Паша прикинул, как именно покойный офицерик мог это делать и покраснел по уши.

- И вместо того, чтоб завалить сестру милосердия на сеновале, я как дурак, копал ему могилу.

- И к чему это?

Махновец не ответил, просто сунул под нос бывшему студенту его же наган.

- А с какой стати ты мне указываешь? – Паше ситуация категорически не нравилась. Палий не вызывал у него никаких положительных эмоций. Во-первых, у него были и блохи, и вши. Во-вторых, он обладал патологической живучестью. С переломанными ребрами по селу шастать – это не каждому дано. В третьих, долговязый махновец был у командира отряда кем-то вроде адьютанта.

- Бо ты – дурень. Хоть и студент, а все равно дурень. Малой еще воевать.

Паша только вздохнул. А ведь прав этот бандит лохматый. Только ему уходить некуда. И улица не проложена, и дом не построен. Это местные – степняки, хрен их найдешь, если что.

За мыслями Паша не заметил, как вышел из сарая. Навстречу попался шатающийся и плюющийся кровью Гвоздев. Вырвали-таки человеку два зуба сразу. Ну ему хоть не особо больно было, потому что напился повстанец перед этим в дугу. Или даже хуже. А зубы свои вырванные мне под нос совать зачем? Оба гнилые, даже неспециалисту видно. Убери, или сблюю. Это еще что за визг нечеловеческий? Тетка Палажка тоже про зубы вспомнила. Так она же трезвая, в отличие от некоторых. А зуб, судя по сопению командира, засел в десне на совесть. Ну зачем же Демченка пинать? Он молотобоец бывший, и не таких удержит.

Митенька стоит, папиросу курит, на резиденцию Ворона поглядывает. Разочарован гимназист в атамане. Ничего демонического в нем нет, даже и клички какой. Ворон – то фамилия у него.

[Пулеметчик]

К вечеру командир заработал макитру глиняную, новую, с узором, шмат сала, кастрюлю новую, железную, и рогатку-куробойку, от одного маленького мальчика, который от большого ума колол прошлогодние орехи зубами.

Утро выдалось отвратительно ярким, а птички премерзко щебетали. Отряд неспешно ехал в направлении деревни Лозняки, где, по словам местных жителей, квартировал удачливый Терентьев. Командир про атаку не говорил ничего конкретного, отделывался фразами «не спешим особо, до ночи успеем». Паша недоумевал. Гимназист трусил рядом и норовил заткнуть уши. Ну понятно, что у человека хорошее настроение, вот только слуха музыкального нет напрочь. Да и песня кошмарная, про Галю.

- Интересно, а почему именно к ночи? – гимназист жаждал боя. А тут едь себе шагом, слушай ругань товарищей. Да и как-то домой тянет, к любимому креслу абрикосового цвета и Жюлю Верну. И не надо чистить чужих лошадей, выслушивать пакостные байки про жену раввина и цадика из Житомира, или там как прапорщик Сазонов попал в спираль Брено и сутки орал диким голосом. Или как генерал-губернатора Москвы бомбой разорвало, нога на крыше оказалась. Или как батальон австрияков вырезали... . Маменька такие разговоры не одобрила бы.

[Пулеметчик]

- Потому что кончается на «у» , - Демченко был не расположен к задушевной беседе.

Гимназист взглянул на остальных. Угрюмые похмельные рожи. Гвоздев вот шапкой обзавелся, вместо своего шлема. Палий, байстрюк сельский, зубы скалит, о чем-то с Коганом говорит. Наверно, не про то, как краску разводить. И как такого земля носит? Или этот, который вчера пришел. Брр. И обычный же человек, на кухаркиного сына похож – такой же жилистый и волосы темные. Вот только кухаркин сын под Перемышлем остался, а Крысюк ходит себе по земле, людей убивает. И жену такую же взял – как она австрияка вареничками накормила, слушать тошно. Особая начинка в тех варениках – иголки патефонные, поломанные. Ну и мясо, чтоб вражина не догадался сразу.

Идут кони разномастные, фыркают изредка, головами мотают. Молчат повстанцы. И пулемет у врага есть, и винтовки новые, дюже мощные, если Крысюк не брешет. Вот и приходится выкручиваться, на людей Ворона надеяться. Продотряды резать –дело нужное, кто б спорил, но молодые сильно у него хлопцы. Сопляки необстрелянные, если честно. С германцами не воевали, под артобстрел не попадали, от ероплана по балкам не прятались. А количество бойцов вроде как совпадает. А сам Ворон торчит у себя в экономии. Крысюк и Яковлев сначала матерились, потом стали совершенно неприлично ржать, аки кони. Ну прострел у атамана, да и постарше он этих поганцев будет, под шестьдесят уже Ворону. Вот доживете до его лет, сами будете самогоном растираться. Если доживете, конечно. А Яковлев – человек странный. Ушел добровольцем из гимназии на фронт в че-тырнадцатом году, предварительно прикарманив отцовский золотой портсигар. А вот на тебе – в санитарный поезд определили. Бинты стирать. И принял как-то горе-санитар на посту эфира, и видел он ужас великий, а какой- не рассказывал никому. Даже по пьяни. Даже белокурой Жози, которая свои услуги оценивала аж у целый рубль и стояла возле театра в Мариуполе. И письма ей Яковлев писал регулярно.

[Wrangler]

А дальше?

[Пулеметчик]

Усе будеть! Ждите мяса!

[Wrangler]

Что-то обещанное мясо слишком долго готовится))

Я уже заждался.

Кстати, на самиздат Вы это случайно не отправили?