Всё, что к югу от Техаса: Латинская Америка в K:МПИ

6 Jun 2021

Его могут поддержать англо-французкие сюзерены гражданские специалисты

Да, и мне кажется что именно Британский союз будет играть главную роль среди стран Интернационала в отношениях с социалистами Латинской Америки (Мексика, Чили и т. д.), в то время как Франция больше будет сконцентрирована на Европе, плюс Африка и Ближний Восток. Тут и Германия под боком, и национализм с реваншизмом в Коммуне, и большая умеренность британского режима, и меньший ущерб от революции, и прошлые связи играют роль. Для той же Чили - британский капитал всего лет двадцать назад играл главную роль в экономике, да и режимы в двух странах оказываются очень схожими - куда более сходными, чем с Францией. Т. е. можно устроить старые методы под новым флагом - и чилийские медь и селитра чилийцам в итоге так особо и не достануться. Если Чили признает британский режим, можно отправить того же Грове атташе в Англию, как в РИ - вот вам ~~агент влияния~~ главный сторонник ~~иностранного капитала~~ социалистической международной кооперации (но если признавать, то желательно года до 1927, потому что потом уже не хватит времени на всё - тогда придётся обойтись без связей Грове с английскими социалистами). Короче говоря, у Британского союза есть неплохие шансы побороться за наследство империи - как в плане доминионов, так и сфер влияния.

6 Jun 2021

Да, и мне кажется что именно Британский союз будет играть главную роль среди стран Интернационала в отношениях с социалистами Латинской Америки (Мексика, Чили и т. д.)

Кстати, при сценарии если получится установить левый режим в Испании по итогам гражданской войны — то в далёкой перспективе испанцы могут начать перехватывать функцию «моста» с Латинской Америкой — за счёт культурных связей. В РИ, к примеру, Мексика была одной из «баз», через которую помогали республиканцам.

Если Чили признает британский режим, можно отправить того же Грове атташе в Англию, как в РИ - вот вам агент влияния главный сторонник иностранного капитала социалистической международной кооперации (но если признавать, то желательно года до 1927, потому что потом уже не хватит времени на всё - тогда придётся обойтись без связей Грове с английскими социалистами).

Думаю, мне надо будет при проработке этого вопроса поподробнее изучить вопрос о дипломатическом признании КНР — ибо у меня целых три страны со своими «Тайванями», причём одна из которых фактически признана Германией ввиду заключения Брестского мира Из-за этого в случае Советской России надо будет мне хорошенько продумать дипломатический вопрос — у немцев с Советами дипломатические отношения есть, но «Тайвани» поддерживают...

Короче говоря, у Британского союза есть неплохие шансы побороться за наследство империи - как в плане доминионов, так и сфер влияния.

Если вместо профсоюзной республики из канона мода делать многопартийную социалистическую республику — из этого вполне может выйти главная сила в дипломатии Интернационала. Но и отношения с другими странами Интернационала могут получиться своеобразными, оособенно по мере нарастния уровня радикализма в политическом строе союзных стран...

6 Jun 2021

Да, и мне кажется что именно Британский союз будет играть главную роль среди стран Интернационала в отношениях с социалистами Латинской Америки (Мексика, Чили и т. д.)

На мой взгляд они вообще везде будут играть роль главных дипломатов левого блока/Интернационала. Все таки радикализм французов может сильно отталкивать остальные страны. Если вместо них переговоры будут вести "красные джентльмены" , может быть больше шансов на успех. Британцы кстати могут сильно повлиять на все левое/синдикалистическое/социалистическое движение. Особенно в вопросах частной собственности, религии и прочее. Например синдикалисты в той же Южной Америке учитываю роль католической церкви, могут сильно поменять доктрину. Возможно гораздо раньше чем в нашей реальности придут к католическому (исламскому) синдикализму/социализму. И как хочет коллега Дарт Аньян, расцветут тысячи цветов. В каждой стране будет своя доктрина и свой взгляд разные вещи. Кстати за счет дипломатии и более бескровной смене власти, британцы могут быстро перехватить бразды правления в Интернационале.

6 Jun 2021

На мой взгляд они вообще везде будут играть роль главных дипломатов левого блока/Интернационала. Все таки радикализм французов может сильно отталкивать остальные страны. Если вместо них переговоры будут вести "красные джентльмены" , может быть больше шансов на успех.

Но вот интересно - а насколько в худшую сторону в плане дипломатической эффективности может повлиять планируемый приход к власти Освальда Мосли? С другой стороны, такой человек может оказаться наименее привиредливым в плане допустимости различных путей к социализму - и будет строить отношения по принципу "лишь бы союз заключить, а на остальное можно и не обращать внимания". Если брать Латинскую Америку с её сильным влиянием военных, то, возможно, Мосли сможет найти подход к левым генералам, вроде Грове в Чили...

Британцы кстати могут сильно повлиять на все левое/синдикалистическое/социалистическое движение. Особенно в вопросах частной собственности, религии и прочее. Например синдикалисты в той же Южной Америке учитываю роль католической церкви, могут сильно поменять доктрину. Возможно гораздо раньше чем в нашей реальности придут к католическому (исламскому) синдикализму/социализму.

Я бы предположил, что дипломатия Интернационала (особенно со сценарием отсутствия ВМВ, при котором лучше проявится работа на длинной дистанции) может разделиться на два извода - радикально-идеологический (французы) и прагматический (британцы). Из этого могут вырасти довольно разные комбинации, особенно в бывших колониях.

6 Jun 2021

Если брать Латинскую Америку с её сильным влиянием военных, то, возможно, Мосли сможет найти подход к левым генералам, вроде Грове в Чили...

Как раз в Чили влияние военных будет не слишком сильным, ибо Грове, хоть и организатор революции - но он один, а армия и флот в целом весьма правые, так после неудавшегося военного контрпереворота наверняка попадут под чистки. Разве что авиацию это обойдёт стороной, благо с ней проблем в этом плане нет. А милитаризмом после военного мятежа баловаться вряд ли будут. Грове по итогу окажется либо президентом республики как наиболее авторитетная фигура, либо останется министром обороны. Но установившийся режим ничего специфически-милитаристского (в значимых масштабах) нести не будет. Зато будет сильно смахивать на британский периода 20-х - у власти широкая коалиция от умеренных левоцентристов до синдикалистов и коммунистов.

Но вообще, если Чили до революции успеет признать Британию, Грове действительно может стать хорошей фигурой для налаживания связей. В РИ с СССР установили дипотношения в 1944. С одной стороны Британия и значимее, и намного умереннее, с другой - и в РИ поздно, и у власти тогда был Народный фронт, чего в 20-е и близко нет. Зависит от США, полагаю. Но если признавать, то до 1927, потому что при Ибаньесе этого точно не будет.

Что касается Мосли, я бы поставил в этом плане на прагматизм. В РИ он вроде поддерживал независимость Ирландии, например.

Я бы предположил, что дипломатия Интернационала (особенно со сценарием отсутствия ВМВ, при котором лучше проявится работа на длинной дистанции) может разделиться на два извода - радикально-идеологический (французы) и прагматический (британцы). Из этого могут вырасти довольно разные комбинации, особенно в бывших колониях.

Ещё интереснее, если Франция к 40-50-м начнёт сворачивать к национал-синдикализму. И будет Интернационал с британскими социал-империалистами и французскими социал-шовинистами.

6 Jun 2021

Ещё интереснее, если Франция к 40-50-м начнёт сворачивать к национал-синдикализму. И будет Интернационал с британскими социал-империалистами и французскими социал-шовинистами

И социал-идеалистами из Италии и (возможно) Испании

Но вообще, если Чили до революции успеет признать Британию, Грове действительно может стать хорошей фигурой для налаживания связей. В РИ с СССР установили дипотношения в 1944. С одной стороны Британия и значимее, и намного умереннее, с другой - и в РИ поздно, и у власти тогда был Народный фронт, чего в 20-е и близко нет. Зависит от США, полагаю. Но если признавать, то до 1927, потому что при Ибаньесе этого точно не будет.

Интересно, а что насчёт неформальных дипотношений? Что касается США, то американцы наверняка могут начать ещё в 1920-е гг. присматриваться к революционной Британии, начиная устанавливать с ними контакты через прощупывание вопроса о возвращении долгов старого правительства. Может быть, и для Чили это станет сигналом...

8 Jun 2021

Во-вторых, в Америки бежали ради мира, но даже при отсутствии гражданской войны в США здесь будет немногим спокойнее, чем в Старом Свете, что не добавит поводов плыть за океан...

Тут ещё вопрос, захотят ли американцы пускать к себе в страну кого попало. В РИ они почти сразу же после ПМВ приняли меры дял ограничения иммиграции, не только неевропейской (это было сделано давно), но и европейской тоже. Здесь же, после того, как Европа будет разделена на лагерь "прусских милитаристов" и "красных безбожников" американцы постараются ещё сильнее ограничить миграцию. Несомненная альтпозитива для американцев.

9 Jun 2021

Тогда в США к концу века будет ощутимо другой этнический состав: меньше немцев с итальянцами

Немецкая эмиграция в США как массовое явление закончилась ещё до ПМВ, так что доля немцев изменится незначительно (хотя, да, в сторону уменьшения). Насчёт итальянцев - согласен. Тем более, что поскольку часть Италии будет синдикалистской, то уж оттуда эмигрантов будут стараться пускать на меньше, просто на всякий случай.

при том же количестве ирландцев и мексиканцев

Мексиканцев будет меньше, чем в РИ, поскольку маловероятно принятие Акта о натурализации 1965 года, после которого мексиканцы и прочие латиноамериканцы стали во всё больших количествах прибывать в Америку. Плюс, поскольку в этой АИ была не весьма удачная война США и Мексики, то мексиканцы будут автоматически считаться "неблагонадёжными" - со всеми вытекающими последствиями. Насчёт ирландцев - согласен.

9 Jun 2021

Вообще, здесь из серьёзных источников людей для Америк остаются только Индия, Египет, Персия и, возможно, благополучные африканские страны

Ну, этих точно пускать не будут, особенно с учётом более консервативных настроений американского общества.

Я когда-то встречал данные по происхождению мигрантов в те или инные округа — до 1990-х доминировали таки немцы, которые здесь в США не уедут

В 1960 году рождённые за пределами США резиденты США распределялись так: Италия – 1257000 человек; Германия – 990000 человек; Канада – 953000 человек; Великобритания – 833000 человек; Польша – 748000 человек.

Но поскольку Италия и Германия в качестве источников эмиграции отпадают, то да, немцев в США будет поменьше, чем в РИ. Хотя они (потомки немецких иммигрантов) по-прежнему будут оставаться самой крупной численности группой среди белых американцев.

3 Jul 2021

Возвращаясь к Латинской Америке - где-то с полгода назад мы с коллегой Дарт Аньяном в этой теме обсуждали возможные варианты прихода левых к власти в Мексике. Пересказывать не буду, но вроде сошлись примерно на том, что после убийства Обрегона против пришедшего к власти Кальеса выступают консерваторы де ла Уэрты на юге и левые Мухики на северо-западе, свергают его, после чего на выборах/в результате борьбы за власть побеждают левые. Тогда руководствовались стремлением привести левых к власти пораньше, дабы дать побольше ништяков Интернационалу во втором Вельткриге. Сейчас такая необходимость отпала, и у меня возникает вопрос - не рановато? Не лучше ли будет дать проправить 4 года Уэрте, а на следующих выборах под влиянием Великой Депрессии устроить триумфальный приход левых к власти году в 1932-33? И не стоит ли прописать поддержку Соединёнными Штатами именно Уэрты, а не центрального правительства, как в РИ? Всё-таки Уэрта им ближе, если Обрегон, пришедший к власти, в отличие от РИ, на волне антиамериканского популизма, а особенно - его преемник Кальес - будут менее приемлемы для США - могут те поддержать именно Уэрту?

Разумеется, всё вышесказанное имеет смысл, если соглашаться с описанным в начале темы развитием ситуации - в чём я сам ещё не уверен в силу недостаточной проработки темы.

Изменено 3 Jul 2021 пользователем Будах Будахович

3 Jul 2021

Возвращаясь к Латинской Америке - где-то с полгода назад мы с коллегой Дарт Аньяном в этой теме обсуждали возможные варианты прихода левых к власти в Мексике. Пересказывать не буду, но вроде сошлись примерно на том, что после убийства Обрегона против пришедшего к власти Кальеса выступают консерваторы де ла Уэрты на юге и левые Мухики на северо-западе, свергают его, после чего на выборах/в результате борьбы за власть побеждают левые. Тогда руководствовались стремлением привести левых к власти пораньше, дабы дать побольше ништяков Интернационалу во втором Вельткриге. Сейчас такая необходимость отпала, и у меня возникает вопрос - не рановато? Не лучше ли будет дать проправить 4 года Уэрте, а на следующих выборах под влиянием Великой Депрессии устроить триумфальный приход левых к власти году в 1932-33? И не стоит ли прописать поддержку Соединёнными Штатами именно Уэрты, а не центрального правительства, как в РИ? Всё-таки Уэрта им ближе, если Обрегон, пришедший к власти, в отличие от РИ, на волне антиамериканского популизма, а особенно - его преемник Кальес - будут менее приемлемы для США - могут те поддержать именно Уэрту?

В принципе, резонное замечание. В то же время согласен с тем, что надо будет предварительно углубиться в тему, прежде чем принимать окончательное решение. Но как вариант. В условиях того, что Великая Депрессия у меня сейчас планируется на 1931 г. - более поздний приход левых (в 1932-33 гг.) выглядит более резонно, ибо из-за мирового кризиса и США на время будут ослаблены необходимостью отвлекаться на внутренние дела, и популярность левых сил во всём мире возрастёт.

P.S. Кстати, из-за отсутствия гражданской войны в США накрывается одна из довольно интересных линий канона мода - идея Центроамерики. Основы для такого государства и так были зыбки - а тут уже и вовсе такой сценарий зарублен на корню. Ибо американцы такого уже не допустят. Получится детерминистичная интервенция США в Никарагуа и разгром сандинистов... А уже этого достаточно для того, чтобы зарубить остальные источники гипотетического объединения Центроамерики.

Изменено 3 Jul 2021 пользователем Дарт Аньян
Заметил ошибку в дате начала АИ Великой Депресии

2 Nov 2021

Меня всё ещё не отпускает чилийская тема, пусть даже до Лат. Америки дело дойдёт ну очень нескоро, так что кину сюда пару мыслей, дабы потом не забыть.

Итак, установившийся в 1933 социалистический режим будет в целом напоминать британский, с коалицией левых партий и движений. Каких именно? Ядром будут левые политики, занявшие правительственные посты после переворота 4 июня. Это социалисты разного толка, объединённые в несколько групп - NAP, ARS, PSM, OS. В РИ они в 1933 объединились в единую соцпартию и я в тексте по Чили выше в теме это тоже прописал. Но сейчас сомневаюсь. Там они объединились, дабы сообща бороться за власть, но здесь, когда общие противники сметены, такого стимула уже не будет. В РИ СПЧ уже в 40-е начала распадаться.

Предлагаю следующее - единая соцпартия не создаётся, вместо неё формируется два лагеря. Первый - вокруг NAP под лидерством Матте и Грове - более умеренные, выступают за эволюционный путь к социализму, опираются на интиллигенцию, офицерство и тому подобные слои. На первых порах верховодить будут именно они. Вторые - вокруг ARS (строго говоря, ещё несуществующей на тот момент, но конкретные объединения можно прописать позже, я сейчас про расклад в целом) Шнаке и Рохаса. Эти выступают за полноценную социальную революцию, связаны с анархистами, радикальной молодёжью - короче идеологически ближе к французским синдикалистам из тех, что поумереннее (а NAP, соответсвенно - к британским социалистам). Начут оформляться как отдельное течение на фоне необходимости обращения к народным массам для противодействия военному перевороту. Будут связаны с ФОЧ, то бишь с федерацией профсоюзов и ФЕЧ - студентами.

ФОЧ здесь, в отличие от РИ, останется единой и в целом синдикалистской, а не коммунистической. Будет представлять из себя самое массовое объединение левых - но т.к. непосредственно революцию устраивали всё же другие люди, а Чили - не Франция/Испания, синдикалисткого режима с профсоюзной структурой тут, вопреки канону, не будет (хотя в каноне страна вообще толком не проработана). Так что профсоюзы и синдикаты, видимо, будут больше заняты экономической деятельностью, а их политические интересы будет отстаивать ARS.

Оппозиция слева - коммунисты. Поначалу выступят против социалистической хунты, как в РИ, но в силу того, что здесь левые в мире склонны придерживаться принципа "пусть расцветают сто цветов", в конце концов поддержат партией в целом, а не отдельными диссидентами. Идеологическая позиция в целом понятна. Активны среди шахтёров, в угольной и селитряной промышленности и в целом на севере страны.

Оппозиция справа - так-то у нас есть прогрессивная Радикальная партия, как одна из трёх главных в стране с конца XIX в. и её более левое продолжение - Демократическая партия. Обе всё же слишком умеренно-мейнстримные, чтобы поддержать левую хунту, но их отдельные крылья и члены - те, что в РИ отделились от обеих партий в начале 1930-х, чтобы примкнуть к левой коалиции - вполне могут повторить это и здесь. Социал-демократы, собирающие весь умеренный электорат в новой левой республике.

Примерно так. Хм... подумалось - закинуть, что ли, на реддит как предложения? А то ж на Чили сейчас реально больно смотреть - хуже всех стран ЛА проработана. Впрочем, разрабы говорили, что регион у них сейчас сильно не в приоритете. Оно и понятно - Россия, Франция, Британия, etc.

2 Nov 2021

Но сейчас сомневаюсь. Там они объединились, дабы сообща бороться за власть, но здесь, когда общие противники сметены, такого стимула уже не будет. В РИ СПЧ уже в 40-е начала распадаться. Предлагаю следующее - единая соцпартия не создаётся, вместо неё формируется два лагеря. Первый - вокруг NAP под лидерством Матте и Грове - более умеренные, выступают за эволюционный путь к социализму, опираются на интиллигенцию, офицерство и тому подобные слои. На первых порах верховодить будут именно они. Вторые - вокруг ARS (строго говоря, ещё несуществующей на тот момент, но конкретные объединения можно прописать позже, я сейчас про расклад в целом) Шнаке и Рохаса. Эти выступают за полноценную социальную революцию, связаны с анархистами, радикальной молодёжью - короче идеологически ближе к французским синдикалистам из тех, что поумереннее (а NAP, соответсвенно - к британским социалистам). Начут оформляться как отдельное течение на фоне необходимости обращения к народным массам для противодействия военному перевороту. Будут связаны с ФОЧ, то бишь с федерацией профсоюзов и ФЕЧ - студентами.

Они смогут сосуществовать мирно или начнут воевать друг с другом, как румынская Железная Гвардия?

2 Nov 2021

Хм... подумалось - закинуть, что ли, на реддит как предложения? А то ж на Чили сейчас реально больно смотреть - хуже всех стран ЛА проработана. Впрочем, разрабы говорили, что регион у них сейчас сильно не в приоритете. Оно и понятно - Россия, Франция, Британия, etc.

Ну, кстати, а почему бы и не закинуть? Возможно, это даже хорошо, что ЛА у разрабов не в приоритете — как знать, быть может, лучше высказать им идею до того, как они займутся регионом и разработают собственные концепции? Всё-таки не исключено, что когда разрабы займутся регионом, будет уже сложнее продвинуть свою линию, потому что они утвердились в своей.

А вообще — отлично! :good: Вы проделали очень хорошую работу. И очень плохо то, что у меня самого дела идут медленно. Что касается того, что

до Лат. Америки дело дойдёт ну очень нескоро

то, боюсь, для этого потребуются годы...

Я до сих пор, ё-моё, не могу дожать переработку Индии. И дело даже не в отсутствии вдохновения (у меня уже есть примерное представление, к чему я хочу придти) — но, ё-моё, меня в последний год ужас как одолевает лень... При этом у меня запланирована переработка ещё нескольких запланированных регионов и событий — ограничение германских приобретений после ПМВ и Британской революции, новая концепция постбританской Африки и Индокитая, плюс правка глав с очищением их от артефактов из отринутой версии...

В общем, реальное продолжение будет ещё ОЧЕНЬ нескоро...

Изменено 3 Nov 2021 пользователем Дарт Аньян

3 Nov 2021

Они смогут сосуществовать мирно или начнут воевать друг с другом, как румынская Железная Гвардия?

На первых порах вполне, всё же вместе к власти пришли, из похожей среды вышли и т. д. Если с кем и будут натянутые отношения, так это с коммунистами - процитирую того же Грове числа так 10-го:

Мы стальной рукой подавим любые коммунистические действия, направленные на смену режима, установленного хунтой. Мы обеспечим порядок в стране, и, поскольку у нас есть поддержка армии, мы чётко заявляем, что без колебаний разберёмся с коммунистами, если они попытаются вмешаться в работу нынешнего правительства.
Это не угроза, а разъяснение для тех, кто считает, что новое правительство будет терпимо относиться к беспорядкам красных. Мы собираемся продолжать нашу программу, как она изложена, не принимая во внимание никого и ничего, что может попытаться расколоть нас. В качестве последнего слова мы заявляем, что ничто не будет стоять на пути выполнения программы, которую мы наметили и будем проводить в соответствии с нашим долгом.

Понятно, что в свете событий последующих дней ему придётся заметно пересмотреть эти взгляды, но отношения между Грове (который, видимо, займёт первое место в структуре режима после смерти Матте в 1934, как человек с наибольшим авторитетом) и коммунистами и социал-демократами могут быть натянутыми. Например, он может противиться слишком сильным чисткам в армии после неудачного контрпереворота военных. Но в целом - будут сосуществовать, если только не случиться чего-то экстраординарного - проигранной войны, например. Тем не менее - сомнений в социализме Грове, конечно, нет (это точно не Перон или Франко с Бушем), но социализм его будет всё же больше государственным, нежели профсоюзным или партийным. Но до совсем уж расколов, полагаю, не дойдёт.

Я до сих пор, ё-моё, не могу дожать переработку Индии. И дело даже не в отсутствии вдохновения (у меня уже есть примерное представление, к чему я хочу придти) — но, ё-моё, меня в последний год ужас как одолевает лень...

Как знакомо. Сам всё пытаюсь заставить себя взяться наконец за Мексику.

Кстати, пара более общих тем, пришедших в голову при обдумывании левого лагеря в Чили. Первая - вопрос о позиции компартий в мире, где синдикализм явно посильнее марксизма-ленинизма. Я уже вроде упоминал - предполагаю, что они перейдут на платформу, схожую с рабочей оппозицией - т. е. признают главенство профсоюзов в экономике. Вероятно, всё же не все - вряд ли Шляпников и другие придут к власти в собственно РСФСР, а образец - он на то и образец. Но это будет довольно заметным течением. Что любопытно - и это вторая тема - обратный процесс может начаться среди синдикалистов. Я писал в теме про армию:

Синдикализм и партийность не то чтобы полностью несовместимы, но сочетаются откровенно плохо.

Но оговорка здесь не случайна. Взгляните на этот интересный пример. Как раз партия, созданная синдикалистами как инструмент для отстаивания интересов профсоюзов в противовес всё более анархистской CNT. Попытка связать партийную и профсоюзную деятельность без полного подчинения одной другой. Я думаю, что такой вариант может получить распространение среди стран, где чисто синдикалистское движение не особенно развито (читай, весь мир за исключением Франции, Испании, Италии, ну и Европы с США в целом). Ту же ARS в Чили я хочу постепенно перевести примерно на эти рельсы.

Изменено 3 Nov 2021 пользователем Будах Будахович

3 Nov 2021

Но в целом - будут сосуществовать, если только не случиться чего-то экстраординарного - проигранной войны, например.

Кстати, довольно любопытный вопрос насчёт перспективы какой-нибудь войны с участием Чили. Как мы уже обсудили ранее, вряд ли решит воевать против Чили Боливия - она восстанавливается после Чакской войны, плюс у неё будет хватать других внутренних проблем. Сложно сказать насчёт Аргентины - не берусь судить. Но вот Перу...

Насколько я понял (по самым смутным и беглым впечатлениям, без реального изучения вопроса), внешняя политика Перу была довольно агрессивной (по латиноамериканским меркам, конечно). Возможно, могут и захотеть повоевать с Чили. Правда, Перу буквально накануне прописанного прихода к власти в Чили социалистов только-только завершила неудачную войну с Колумбией. При этом в Перу была довольно сложная внутренняя обстановка. Так что до 1938-39 гг. вероятность войны будет ниже. Может быть война Перу против Чили будет хронологически вместо Перуано-эквадорской войны 1941 г.?

Так или иначе, если война будет, то она может решить судьбу политического строя Чили. Если война будет проиграна, то социалистическое правительство может и не удержаться. Но если война закончится победой Чили или вничью - то на волне патриотического подъёма режим может укрепиться. При таком сценарии для Грове это может быть поводом сблизиться с военными потеснее и заткнуть за пояс коммунистов.

Первая - вопрос о позиции компартий в мире, где синдикализм явно посильнее марксизма-ленинизма

Я иногда задумываюсь по поводу того, за кем будет преобладание - по-видимому синдикализм будет скорее наравне с марксизмом-ленинизмом (в Советской России таки будет сохраняться однопартийная система в 1920-е - 1930-е гг., в то время как политическая жизнь Франции и Британии, похоже, поразнообразней будет), при экономическом преобладании Франции и Британии, что позволит их режимам, таки да, в Интернационале преобладать. Это означает, что синдикализм и коммунизм будут скорее влиять друг на друга в обе стороны. Со временем из-за этого взаимного влияния могут сформироваться такие вещи, как, например, более либертарный коммунизм и более централизованный синдикализм. Возможно, такое течение, как анархо-синдикализм, под влиянием практики государственного (как бы парадоксально для анархистов это ни звучало) строительства не найдёт реального применения, и синдикализм пойдёт по более стандартному "государственному" пути, сближаясь тем самым с коммунистами. Кстати, черепашьими темпами читая одну полезную для моделирования АИ книгу, я в своё время обратил внимание на один интересный отрывок оттуда:

Полагаю, это может быть полезным в плане механизма - и обоснования - централизации политического строя с сильным влиянием синдикалистом (пускай и при ярко выраженной левой коалиционности).

Вероятно, всё же не все - вряд ли Шляпников и другие придут к власти в собственно РСФСР, а образец - он на то и образец.

Я, кстати, хотя и не подходил к снаряду по-настоящему ответственно, но у меня возникает такое подозрение, что Сталин может детерминистично стать Вождём, как и в РИ. Пока что реально никого сколько-нибудь перспективного не находилось - Троцкого партия боится и не любит, Зиновьев слаб, Бухарин не амбициозен, на других заметных и примечательных не натыкался, а Сталин и амбициозный, и в партии уже весьма авторитетный. Другое дело, что в его правлении могут быть альтернативы - например, массовые репрессии он может откладывать, и развернуть их только после Восточноевропейской войны (что, кстати, открывает для Сталина реальные риски, кстати - и даст возможность для какого-нибудь внутрипартийного или военного переворота). Шляпников, думаю, не будет подвергнут шельмованию и маргинализации (а вот Троцкий с Зиновьевым детерминистично сойдут с Олимпа) - что может открыть для них некоторые перспективы... в случае, если Сталин в 1940-х гг. не удержит власть.

Но оговорка здесь не случайна. Взгляните на этот интересный пример. Как раз партия, созданная синдикалистами как инструмент для отстаивания интересов профсоюзов в противовес всё более анархистской CNT. Попытка связать партийную и профсоюзную деятельность без полного подчинения одной другой. Я думаю, что такой вариант может получить распространение среди стран, где чисто синдикалистское движение не особенно развито (читай, весь мир за исключением Франции, Испании, Италии, ну и Европы с США в целом). Ту же ARS в Чили я хочу постепенно перевести примерно на эти рельсы. Изменено 7 часов назад пользователем Будах Будахович

Думаю, в Британии всё может вылиться в классическую партийность с социалистическим лицом... но, скорее, не в период планируемой мной диктатуры Мосли. А вот Франция и Италия, в принципе, могут быть поближе к синдикалистским идеалам, хотя и с нюансами. Я уже давно осознал, что чистого синдикализма не получится нигде - поскольку правительства будут носить всё-таки коалиционный характер. Так что синдикалисты, социалисты и коммунисты будут друг с другом конкурировать... и что-то друг у друга перенимать. К примеру, в Италии (где в РИ в начале 1920-х гг. синдикалисты были довольно сильны) может произойти сближение синдикалистов с "Ордине Нуово" (с А. Грамши во главе). Аналогично во Франции. Возможно, самая далеко идущая попытка построить полноценный анархо-синдикализм будет предпринята в Испании (спойлер - да, я планирую, что французская интервенция туда будет успешной).

Другое дело, что это всё рассуждения навскидку, без достаточного углубления в тему.

Изменено 3 Nov 2021 пользователем Дарт Аньян

3 Nov 2021

Боливия - она восстанавливается после Чакской войны

А будет ли Чакская война в этом мире?

3 Nov 2021

А будет ли Чакская война в этом мире?

Пожалуй, не буду делать расхождения. Слишком далеко от основной точки развилки. Я, пожалуй, расценю, что волна от взмаха крыльев бабочки до Боливии с Парагваем ещё не дошла.

3 Nov 2021

Пожалуй, не буду делать расхождения. Слишком далеко от основной точки развилки. Я, пожалуй, расценю, что волна от взмаха крыльев бабочки до Боливии с Парагваем ещё не дошла

Меня напрягает один интересный и не имеющий аналогов в других страницах абзац из украинской википедии:

Між 1927 і 1928 роками дослідники компанії Standard Oil Company of New Jersey (зі штаб-квартирою в Нью-Джерсі) відкрили поклади нафти у східному районі Чако, біля передгір'я Анд. Оскільки передбачалося, що запаси нафти можуть продовжуватися на схід, на парагвайських територіях почалися дослідження британсько-голландської компанії Royal Dutch Shell

Не предпочтут ли американские геологи вместо Парагвая бесхозную Канаду, а голландские и немецкие - Африку?

4 Nov 2021

Возможно, могут и захотеть повоевать с Чили

Как насчëт коалиционной войны между Чили и Парагваем, при поддержке Бразилии и Британского Союза, против Боливии с Перу, при поддержке Аргентины и Германии, под общее негодование США из-за лезущих в их сферу влияния европейцев?

В Чили ко власти приходят социалисты, Боливия провоцирует новое правительство, посколько после политического кризиса его положение в любом случае шаткое. Перу подписывает тайный союз с Боливией. В Гранд-Чако начинают подозревать о залежах нефти на несколько лет позже, чем в РИ. Парагвайское правительство получает мотивацию захватить фронтирный регион.

После череды пограничных стычек Чили и Боливия объявляют войну друг другу. Перу и Парагвай также вступают в конфликт. Бои происходят в Тарапаке, Гранд Чако и Тихом океане. Чилийцы блокируют порты Перу, но терпят поражения на суше, отступая из пустыни Атакама. Тем временем Парагвай побеждает небольшие силы боливийцев в Гранд Чако.

Чили оказывается более крепким орешком: война приводит к патриотическому подъёму. Также, несмотря на поражения на суше, в море Chile rule the waves, наголову превосходя по качеству флота перуанцев. Война затягиваеться. Парагвайцев выбивают из Гранд-Чако. Ради обхода блокады Боливия и Перу начинают торговать через Аргентину (если войдёт в сферу влияния Германии, то с немцами. В противном случае — с кризисными США, от которых тоже немного толку). Видя это непотребство, Бразилия (очень иронично, если с Варгасом во главе), начинает пропускать британские поставки в Парагвай, а Чили доправляет английских специалистов и оружие самостоятельно.

Попутно правительства Аргентины и Бразилии скандалят между собой из-за нарушения нейтралитета

4 Nov 2021

Другое дело, что это всё рассуждения навскидку, без достаточного углубления в тему.

Это, конечно, так, но кто же нам запретит строить умозрительные рассуждения? Если серьёзно, вы подняли очень значимый вопрос - насколько анархистским будет синдикалистское движение. Стоит ведь разделять то, что Дамье именует "чистым синдикализмом" и развившийся позднее анархо-синдикализм. Насколько мне известно, сближение анархизма и синдикализма началось в 1900-е, а окончательно утвердилось в начале 1920-х, и с этого периода, говоря синдикализм, мы во многом подразумеваем анархизм. Но ведь поначалу это было не так. Синдикализм был общим профсоюзным течением, где имелись и реформисты, и анархисты, и националисты. Это ведь не какая-то чётко оформившаяся идеология, скорее определение принципов организации рабочего движения как свободной федерации коллективов, без всякого централизма и политических партий как авангарда революции. Имелось немало тех, для кого синдикализм был самодостаточен. Мне кажется, что говоря об установившемся в этой АИ синдикализме, мы должны понимать, что имеем в виду скорее всё профсоюзное движение в целом и не отождествлять его с РИ анархо-синдикализмом. В отдельных регионах анархистское течение будет задавать тон в синдикалистском - Испания, Аргентина и т.д. В других синдикализм будет более умеренным. Во Франции и Италии синдикаты будут основной общественной структурой, в рамках которой будут находиться самые разные течения и партии. Главный момент - профсоюзы (синдикаты, др. объединения) не являются неким придатком к партии (неважно, коммунистической, социал-демократической или ещё какой) или государству (как в корпоративизме или фашизме), но самодостаточной, основной частью рабочего движения, которое строится именно вокруг них.

Подытоживая, процитирую того же Дамье:

Прежде всего аргентинские рабочие анархисты считали синдикализм не целью, а средством борьбы. «ФОРА, — говорилось в меморандуме, — видит в синдикализме лишь то, чем он является: средство, которое, находясь в руках обездоленных, противостоит режиму существующей несправедливости, но... некоторым образом является детищем того же самого режима», созданным «в чреве буржуазного общества, в авторитарной окружающей среде». Это не только «единственное средство, которым обладают трудящиеся для того, чтобы противостоять безмерной эксплуатации со стороны хозяев и защищаться от тирании государства». Рабочие союзы дают людям труда возможность осознать свою собственную силу, развивают навыки сопротивления и борьбы, позволяя породить динамику, могущую привести к революции. Это «зародышевое проявление принципа солидарности и тигель, в котором выплавляется форма первых пролетарских восстаний». Тем не менее, утверждали аргентинские анархисты, ни синдикализм, ни что-либо иное не вправе претендовать на руководящую роль в революции, ибо ее делают не организации, а массы. «Вопреки голосам, требующим “ всю власть — синдикатам” , ФОРА, сознавая вред, причиняемый любой властью, даже находящейся в руках тех, кто провозглашает полное освобождение, отвечает: “ никакой власти — никому” ». Как подчеркивалось в меморандуме, «с ликвидацией капиталистического производственного строя и господства государства синдикалистские экономические органы заканчивают свою историческую роль как особое оружие в борьбе с эксплуататорским строем и тиранией. Вследствие этого они должны уступить место свободной ассоциации и свободной федерации ассоциаций свободных производителей и потребителей». Таким образом, отвергалось ключевое для синдикалистов представление о рабочих производственных союзах как основе будущего свободного общества.
ФОРА выступила также против индустриальной (отраслевой) формы организации, считая, что она копирует капитализм и порождает бюрократические структуры. Вместо этого аргентинские рабочие анархисты отстаивали федерацию автономных рабочих союзов, создаваемых трудящимися так, как это им необходимо. Только из такого свободного соединения, а не из формализованного механизма может проистекать подлинная солидарность, заявляли они.
Наконец, ФОРА категорически осуждала любые политические партии как «врагов свободы», отвергала всякую возможность достичь соглашения с профсоюзами, входившими в Профинтерн, и создать «единый фронт» с ними за счет сделок и компромиссов. В новый Интернационал должны были, по ее мнению, войти только организации, занимающие «четкие революционные позиции».

Так вот, на мой взгляд, в данной АИ мировое синдикалистское течение будет строиться именно на основе изложенных в цитате принципов (то, что я выделил жирным, и то, что было свойственно синдикализму, но не анархо-синдикализму), которые анархисты вообще-то отвергали. Анархо-синдикализм же будет заметной, но всё же второстепенной его частью - ну не годится для государственного строительства, да и распространён в основном в Иберии и Латинской Америке. Те же ИРМ в США и англоязычных странах - синдикалисты? Да. Анархисты? Нет.

Возвращаясь к вопросу о политических партиях - к чему я выше привел испанский пример? Да к тому, чтобы показать - "синдикалистская партия", кажущаяся абсурдным оксюмороном (и с тз анархо-синдикализма действительно им являющаяся), вполне может стать тем. к чему придут левые партии (социалистические и коммунистические) во мире нашей АИ. Партия не как авангард и руководство левого движения, но лишь как инструмент играющих главную роль профсоюзов (или скорее даже членов профсоюзов) для отстаивания своих интересов в парламенте и т.п. целей. Вероятно, синдикалистскими они даже именоваться не будут, дабы не вызывать диссонанс - но стоять будут именно на синдикалистской в широком смысле слова платформе. Понятно, что этот сдвиг произойдёт не сразу и везде, но развиваться рабочее движение будет, КМК, в таком направлении.

Такие примерно мысли, разумеется разрозненные и хаотичные - но мы ведь пока только намечаем контуры для будущего.

4 Nov 2021

Кстати, если Аргентина прогерманская, а в Бразилии правит Варгас, это существенно увеличивает шансы на Кровавую Зарубу и местный аналог Испанской ГВ.

1. Проамериканская Бразилия сстрадает от Великой Депрессии и неэффективной политики её президентов, как и РИ.

2. Варгас побеждает на выборах. Возможно, даже без революции, которая случилась в РИ. Варгас начинает вводить антикризисную политику

3. У прогерманской Аргентины всё хорошо и кризиса нет. После начала войны Чили и Парагвая против Перу и Боливии, аргентинское правительство решает ослабить конкурентов, сводя чилийскую морскую блокаду на нет

4. Знаток политической конъюнктуры, Варгас, ведёт переговоры с США и Британским Союзом, предлагая наказать Аргентину за нарушение нейтралитета и заодно ослабить влияние Германии (которая на данный момент не имеет проблем и активно влазит в чужую политику) в Америке. Также он расчитывает укрепить собственную власть благодаря маленькой победоносной войне против Аргентины.

5. Бразилия шлёт Аргентине ультиматум, требуя прекратить поставки оружия

4 Nov 2021

Судя по картам Google, чилийская кампания будет тем ещё адом на фоне марсианских пейзажей.

Первой целью станет портовый город Арика. Перуанцы будут наступать вдоль берега, где в их расположении будет обычная и железная дорога. Даже если перуанцы не захватят город, они могут изолировать чилийцев в долине реки Lluta.

У боливийцев всё сложнее: борьба будет вестись за горные проходы в Андах, а приоритетной целью станет городок Ольягуэ. В случае потери Ольягуэ, чилийцы отступят к Чиучиу, чтобы сохранять контроль над долиной. Если чилийцы не удержат Чиучиу, то боливийцы выйдут на плоскогорье, что грозит потерей Каламы, Антофагасты и Икике. Все приобретения Тихоокеанской войны будут потеряны, но вглубь Чили враг не пройдёт из-за сложной местности.

В Гранд-Чако ожидается РИ сценарий: парагвайцы зайдут дальше, чем позволяет их линия снабжения, пока страдающие от нехватки боеприпасов и питьевой воды солдаты не будут выбиты к старой границе, где беды со снабжением начнуться уже у боливийцев

11 Dec 2021

Ну-с, господа (вроде дам у нас тут в разделе не наблюдается), пока в соседних темах обсуждали какую-то малозначимую ерунду, я был занят по-настоящему важным делом: дорабатывал своё описание истории Чили. Не нужно аплодисментов, я понимаю всё громадное значение моей работы, без которой таймлайн мира просто не сможет продвигаться дальше.

Если серьёзно, то я заметно расширил описание событий 1910-20-х гг. (до сих пор сомневаюсь в необходимости этого, т. к. по сути просто пересказ РИ, за исключением некоторых штрихов в отношении левого движения - но, с другой стороны, надо же понимать предпосылки), уточнил даты, дополнил описание предреволюционного периода, переворота, первых дней социалистической республики и попытки её смещения. Плюс прописал ближайшие последствия - сильно не углублялся, тут нужна отдельная работа, но чуть наметил контуры. Надеюсь, мне простится некоторая склонность к беллетризации в виде разбиения на главы и эпиграфов к ним.

Итак, вот оно:

Часть первая: «За красивым фасадом»

«Есть только два типа проблем: те, что невозможно решить, и те, которые решаются сами собой»

Рамон Баррос Луко

К началу XX в. Чили считалось одной из самых процветающих стран Латинской Америки. Стабильная политическая система и экономический бум обеспечили стране репутацию развитой демократии – едва ли не единственной в регионе. На деле же страну разъедали многочисленные проблемы в экономике и политике, накапливавшиеся десятилетиями и в итоге четверть века спустя обрушившие Чили в водоворот революции.

После поражения президента Хуана Бальмаседы в гражданской войне 1891 г. против Национального Конгресса в стране установился режим парламентской республики. Победивший Конгресс свёл роль президента фактически до церемониальной и усилил муниципальное самоуправление. Это привело к развитию институтов гражданского общества и усилению роли прессы и политических партий. Оборотной стороной стала невозможность проведения сколько-то серьёзных изменений и реформ, тонувших в парламентском болоте и министерская чехарда, когда за один президентский срок могли смениться десятки правительств. Процветал подкуп избирателей, а в сельской местности - голосование по указке помещиков. Фактически в стране сложился олигархический режим.

Основу политического пейзажа страны составляли три лагеря – консервативный, либеральный и радикальный. Консервативная партия стояла на клерикально-охранительских позициях. Либеральная партия отстаивала антиклерикализм, парламентаризм, свободу прессы. Бальмаседистская Либерал-демократическая партия выступала за идеи экономического национализма и сильной президентской власти, но на деле мало отличалась от либералов и выступала в союзе с ними. Радикальная партия опиралась на средние слои, интеллигенцию, рабочий класс, выступая с прогрессивных позиций. Они были главными оппонентами консерваторов, требуя полной секуляризации, прямых выборов президента и т.д. В партии выделялось два течения – либеральное и реформистское, с победой последнего в 1910-е начался дрейф партии влево. Демократическая партия была фактически левым продолжением радикалов и пользовалась поддержкой ремесленников, рабочих, городских низов. В целом, консерваторы и радикалы были активны во всех провинциях страны, имели многочисленные молодёжные организации. Либералы же господствовали в Сантьяго, где нередко шли на союз с левыми и рабочими организациями.

Экономика страны к концу XIX-началу XX века основывалась на добыче селитры, заменившей прежние пшеницу и медь как основные статьи экспорта. Причиной этого было вытеснение чилийской пшеницы и меди с мирового рынка экспортерами из США, Аргентины, Канады, России и Испании с одной стороны, и захват богатых минералами провинций Перу и Боливии в ходе Тихоокеанской воны, с другой. Хотя экспорт селитры и нитратных удобрений и стал локомотивом экономического развития страны, он же привел к тому, что экономика Чили стала предельно зависимой от одного природного ресурса и весьма чувствительной к мировым кризисам. Экспорт нитратов составлял 25% ВВП страны, а налоги на него давали примерно половину поступлений в бюджет. Первоначально большую часть нитратной промышленности контролировал британский капитал (70 % в 1890), однако с начала 20 века доля чилийской собственности начала расти, достигнув 51 % к 1921.

Фактически в стране с 1870-х начался процесс индустриализации, появлялись такие отрасли промышленности, как сахарные заводы, кондитерские, обувные и текстильные фабрики, развивалось животноводство и сельское хозяйство на юге страны (хотя данный сектор в значительной степени оставался под контролем помещиков-латифундистов, что препятствовало развитию). К 1916 90% городов были связаны железными дорогами. Крупные города переживали бурный рост населения, в то время как мелкие провинциальные центры и сельская местность приходили в упадок. Начальное образование стало практически общедоступным.

Короче говоря, к началу XX века Чили была процветающей страной, уверенно смотревшей в будущее. Так казалось её жителям, так казалось иностранцам, именовавшим Чили «республикой-моделью». Но этот период политической стабильности и благополучного экономического развития не мог длиться вечно.

Проблемы начались в финансовой сфере. Политика бесконтрольной эмиссии бумажных денег и банковские спекуляции привели к росту национального долга (с 865,2 млн. песо в 1900 до 1508 млн. в 1910) и обесцениванию валюты (вдвое с 1900 по 1914). Последнее неизбежно приводило к обнищанию широких слоёв населения в крупных городах.

Открытие Панамского канала в 1914 привело к резкому падению объемов судооборота чилийских портов. В то же время с началом ПМВ Германия потеряла доступ к чилийской селитре и перешла на синтетическое производство аммиака. Чилийцы утратили монополию на нитраты, что, вкупе с перетряской торговых путей, привело к серьёзному экономическому спаду, который лишь ненадолго был отложен масштабным экспортом селитры в США. Война отсрочила экономический кризис, но не решила проблем, лежавших в его основе.

Между тем всё большую остроту приобретал социальный вопрос. Миграция крестьян в города заставляла их столкнуться с ужасными условиями жизни – переполненное жилье (если так можно назвать бараки), антисанитария, нищенские зарплаты (5-6 песо в день на селитряных копях севера, 2-3 на промышленных предприятиях в городах). Условия труда на производстве были под стать – рабочие были вынуждены арендовать жилье у предприятий, зарплату (нередко задерживаемую два-три месяца) им выдавали специальными жетонами, которые можно была потратить только в магазинах, принадлежащих владельцу. Количество нечастных случаев на производстве доходило до тысячи в год, свирепствовали эпидемии. Смертность среди рабочих была одной из самых высоких в мире. выходной по воскресеньям был установлен только в 1907. О восьмичасовом рабочем дне или социальном страховании не приходилось и мечтать. Социального законодательства не существовало, а принцип индивидуальных рабочих контрактов не позволял добиться гарантий оплаты или права на забастовку.

Рабочие выступления, волна которых начинала прокатываться по стране, жестоко подавлялись. В 1903 забастовали моряки Вальпараисо. В 1905 «красная неделя» в Сантьяго вылилась во всеобщую забастовку и ввод войск. 70 человек было убито, около 300 – ранено. Пик движения пришёлся на 1907. На производстве селитры в Санта-Мария-де-Икике военные расстреляли забастовку, в которой принимали участие около 12 тысяч рабочих. Правительство признало гибель 126 человек, ещё 135 были ранены. Неофициальные оценки давали общее количество убитых и раненых вплоть до 3000 человек.

Необходимость организации рабочих привела к возникновению многочисленных мютуалистских Обществ взаимопомощи и цеховых «братств». Эти объединения стали основой для организации профсоюзного движения, в котором основную роль играли анархисты и анархо-синдикалисты. Важнейшим этапом в развитии рабочего движения стало образование в 1909 Рабочей федерации Чили (ФОЧ), поставившей своей целью объединение всех профсоюзов и рабочих страны. В 1906 выходцы из Демократической партии во главе с социалистом Луисом Эмилио Рекабарреном основали Социал-демократическую партию, которая в 1912 после окончательного разрыва с демократами была преобразована в Социалистическую рабочую партию, провозгласившую себя марксисткой и пролетарской.

Негативные тенденции в экономике и социальные проблемы диктовали необходимость реформ, но политическая система страны оказалась к ним неспособна. Вплоть до середины 1900-х все избираемые президенты лишь освящали своим авторитетом бесконечные комбинации и короткоживущие коалиции и союзы в парламенте. В 1906 победу на выборах одержал Педро Монтта, поддержанный радикалами, частью либералов и диссидентами из консерваторов. Он попытался укрепить президентскую власть, но его инициативы были блокированы Конгрессом. Попытка финансовой реформы в 1909 году не увенчалась успехом по той же причине. В итоге кризис политической системы стал очевиден. В 1912 недовольные коррупцией и беспринципностью партийного руководства представители различных политических течений образовали «Лигу гражданского действия», с требованиями реформировать государственное устройство и начать борьбу со злоупотреблениями депутатов и чиновников. Под антикоррупционными, антиолигархическими лозунгами на фоне глубокого морального кризиса государства возникло независимое движение возрождения, требовавшее решения насущных проблем страны.

Подытоживая – к концу ПМВ Чили оказалась с зашедшей в тупик парламентско-олигархической системой, начинавшейся экономической депрессией и нерешёнными социальными проблемами – и этот букет проблем обещал уже очень скоро перевернуть жизнь страны.

Часть вторая: «Лев из Тарапака»

«Я хочу быть угрозой реакционному духу, угрозой тем, кто сопротивляется всем справедливым и необходимым реформам»

Артуро Алессандри

После кратковременного военного бума с 1919 в Чили наступил экономический спад. Производство селитры в послевоенные годы снизилось более, чем на 60%. Производство меди, с начала 1920-х постепенно вытеснявшей селитру, упало вдвое. Это, однако, не привело к изменению характера экономики – она оставалась сырьевой и недиверсифицированной – суммарный экспорт меди и селитры составлял около 80% от общего экспорта, а пошлины на него давали 61,5% всех поступлений в государственную казну. Основную роль в добыче меди играл уже американский капитал, на рубеже веков начавший проникать в страну. Между 1910-ми и 1930-ми годами инвестиции Соединенных Штатов в Чили выросли в десять раз, основная их часть была направлена на добычу полезных ископаемых. Крушение Британской империи ускорило процесс и привело к практически полному замещению британских капиталов и инвестиций американскими. Уже к середине 1920-х США стали главным импортером чилийских товаров и главным же источником чилийского импорта.

В условиях спада начала расти безработица. Из свыше 50 тысяч рабочих селитряной промышленности в 1918 менее половины к 1920 сохранили рабочие места. Девальвация песо вызывала рост цен, что также вело к обнищанию народа. Усиливались забастовки – в 1917 бастовали 11 тысяч рабочих, а в 1920 – уже 50 тысяч. Правительство отвечало репрессиями и периодическими осадными положениями.

Росло влияние рабочих организаций – в 1919 был создан чилийский филиал анархо-синдикалистских ИРМ, тесно связанный с Федерацией студентов и Национальной ассоциацией учителей. Синдикалисты завоёвывали позиции в крупных городах в центре страны и среди портовых рабочих севера. ФОЧ, первоначально объединявшая селитряных рабочих, приобрела общенациональный характер, завоёвывая влияние среди рабочих севера и юга страны. Социалистическая рабочая партия (ПОС) начала играть всё большую роль в её работе. В ноябре 1918 ФОЧ создала «Ассамблею национального обеспечения продовольствием», которая объединила в своих рядах широкие слои населения, выступавшие против роста цен на продукты питания. В её работе также участвовали ПОС, Федерация студентов Чили, многие синдикалистские организации, а также Радикальная и Демократическая партии. 29 августа 1919 г. Ассамблея провела под своими лозунгами 100-тысячную демонстрацию в Сантьяго, что привело к падению правительства и очередной перетасовке министерских портфелей.

Действия Ассамблеи стали первым опытом широкой коалиции левых сил и их союза со средними классами. Начался процесс объединения рабочего движения. Хотя анархисты могли похвастаться наибольшей забастовочной активностью, у них не было единого общенационального профсоюзного центра. Эту роль взяла на себя ФОЧ. На съезде 1919 в Консепсьоне под влиянием социалистов Рекабаррена был осуществлён резкий поворот влево, принята программа, предусматривающая построение «синдикалистского» государства и окончательно утвержден региональный принцип организации с целью объединения рабочих разных отраслей на местах. ФОЧ становилась основным профсоюзным объединением страны.

Обострение социального кризиса пугало многие средние слои. В итоге к президентским выборам 1920 страна подошла в состоянии политического и экономического кризиса. Либеральный Альянс, основу которого составили Либеральная, Радикальная и Демократическая партии, выдвинул в президенты либерала Артуро Алессандри – выходца из мелкопомещичьей семьи, бывшего депутата Конгресса от провинции Тарапака (отсюда прозвище – «лев из Тарапака»). Его харизматическая личность, пренебрежение парламентской субординацией и авторитетом партийных вождей и ярая антиолигархическая риторика сделали его народным трибуном. Он выдвинул радикальную программу реформ с целью сломить «анархический и дезорганизующий чилийский парламентаризм», пообещав принять социальное законодательство, создать Министерство труда, секуляризовать государство, ввести прогрессивный подоходный налог и т.д. Ему противостоял Национальный союз во главе с консерваторами, выдвинувший Луиса Боргоньо, представлявшего традиционную элиту Сантьяго. Любопытно, что здесь проявились первые явные признаки раскола Радикальной партии – её умеренное крыло и партийная организация Сантьяго, напуганные радикальностью и антипарламентаризмом Алессандри, попыталось поддержать Боргоньо, но реформистское руководство партии во главе с Педро Агирре Серда сумело навязать им общую программу. Социалисты, исходя из принципа классовой независимости, выдвинули Рекабаррена, при этом многие члены ФОЧ поддержали Алессандри.

Кампания 1920 отличалась невиданным накалом страстей. Если Боргоньо вёл умеренную агитацию через столичные газеты и держался в парламентских рамках, заявляя о гармонии труда и капитала, его противник ездил по стране, выступал на многочисленных собраниях и митингах и не стеснялся жёсткой риторики в духе призывов уничтожить «всю золочёную сволочь».

25 июня 1920 состоялись выборы. Алессандри получил 179 голосов выборщиков, Боргоньо – 175. Выборы проходили в атмосфере насилия и беспорядков, обе стороны обвинили друг друга в подлоге и фальсификациях. Военные в лице ультраконсервативного министра Ладислао Эррасуриса попытались предотвратить приход Алессандри к власти, мобилизовав около 10 тысяч солдат и направив военные части из столицы и центральных регионов на север страны под предлогом обострения отношений с Перу. Генералитет стремился удалить войска из Сантьяго, т.к. среди младшего и среднего комсостава было немало сторонников Алессандри. Эта попытка не удалась. Враждебные стороны в конце концов созвали «Трибунал чести», призванный определить победителя. 30 сентября он объявил о победе Алессандри с перевесом в один голос, 6 октября это утвердил Конгресс, а 23 декабря Алессандри вступил в должность президента Чили.

Однако смелые планы президента в итоге остались на бумаге. Несмотря на то, что кабинет министров, возглавленный Серда, был составлен из ряда прогрессивных деятелей (либералов, радикалов, бальмаседистов, демократов), несмотря на большинство Либерального альянса в Палате депутатов, Сенат контролировала оппозиция, блокировавшая все проекты реформ. Тем временем экономическое положение продолжало ухудшаться. Падение спроса на селитру и цен на медь привело к дефициту бюджета. За четыре года администрации Алессандри песо девальвировался на 50%.

Алессандри сделал ставку на выборы в Конгресс в марте 1921, надеясь получить большинство в Сенате. Но постоянные расколы внутри Альянса оттолкнули избирателей. Свою роль сыграл и произошедший всего 2 месяца спустя после избрания «народного президента» расстрел войсками забастовки в Сан-Грегорио. Хотя президент и премьер-министр не были к этому причастны, авторитет правительства серьёзно упал.

Накануне выборов Алессандри попытался заручиться поддержкой левых – марксистов, ФОЧ, социалистов. Их лидеры Рекабаррен и Виктор Крус вошли в списки Либерального альянса. Но противоречия между радикалами и либералами свели на нет это преимущество. На выборы радикалы и демократы пошли с отдельными списками. Альянс сохранил большинство в Палате депутатов, но не смог завоевать Сенат. Министерская чехарда продолжалась. Алессандри не смирился с поражением: он вмешивался в дебаты в Конгрессе, устраивал манифестации своих сторонников у дворца Ла-Монеда, обвинял парламент во всех бедах и требовал дополнительных полномочий. В итоге выступавшее против реформы парламентской системы и недовольное авторитаризмом президента правое крыло радикалов окончательно перешло в оппозицию. Демократическая партия также отказала в доверии правительству, и в ноябре 1921 Алессандри был вынужден поручить формирование правительства Национальному союзу.

Кое-какие успехи президенту всё же способствовали – во внешней политике. Были достигнуты подвижки в решении территориального спора с Перу за провинции Такна и Арика, захваченные чилийцами в Тихоокеанской войне. Сроки предполагавшегося референдума были сорваны чилийцами и Перу стала требовать возвращения всех территорий, отнятых в ходе войны. Алессандри обратился за посредничеством в США, и Перу оказалась вынуждена принять условия. В 1923 стороны подписали соглашение об арбитраже, а в 1925 президент Кулидж постановил провести референдум. Перуанцы его бойкотировали, но в 1926 чилийское правительство предложило передать Такну Перу, оставив Арику Чили. Этот принцип был принят, в 1929 Такна была возвращена. Боливия же не получила ничего.

Кроме того, правительство Алессандри нанесло сильный удар по монополии олигархического клана Эдвардса на каботажные перевозки, отменив запрет на их осуществление иностранными кораблями. Эти меры улучшили внутреннюю транспортную инфраструктуру, в том числе морскую, что при вытянутости территории Чили вдоль Тихоокеанского побережья было жизненно важно для народного хозяйства.

Однако в целом во внутренней политике можно было лишь констатировать провал всех инициатив президента. За четыре года при нём сменилось 16 кабинетов, а реформы так и не начались. Парламент оставался глух к призывам. Компромисс с левыми не принёс успеха – разочаровавшись в Алессандри, ПОС и ФОЧ переходили на всё более радикальную платформу. Попытки создания широкой лабористской партии на основе ПОС, ФОЧ и Демпартии окончательно провалились в декабре 1921, когда демократы отвергли предложение, не желая порывать с либералами, а синдикалисты в ФОЧ не пожелали объединяться с умеренными. В итоге демократы ушли из ФОЧ, а организация начала налаживать связи с профсоюзами Интернационала. ПОС же в январе 1922 была преобразована в Коммунистическую партию. Подчинить ФОЧ у компартии не вышло (хотя среди рабочих селитряной и угольной промышленности севера она сохранила ведущие позиции), так что основную роль в объединении стали играть синдикалисты и мютуалисты, сосредоточившиеся в основном на экономической борьбе.

В марте 1923 радикалы предложили закон об отделении церкви от государства, что вызвало ярость консерваторов. Алессандри поручил формирование кабинета Радикальной партии, те потребовали принятия социального законодательства и налоговой реформы. За несколько месяцев до выборов 1924 умер брат Алессандри, один из депутатов Конгресса. Президент отказался созвать дополнительные выборы в округе, где преимущество имели консерваторы – чья победа в преддверии выборов могла нанести серьёзный удар альянсу. В ответ Сенат запретил армии находиться в столице, опасаясь её использования в возможном конфликте.

Ситуация накалялась. Алессандри ультимативно потребовал от парламента принятия социального законодательства, создания Центрального банка и начала конституционной реформы. С этими же требованиями он выступил в кавалерийской школе перед офицерами. Кульминация наступила в январе 1924, когда премьер-министром был вновь назначен последовательный реформатор Педро Агирре Серда. Оппозиция расценила новый кабинет как угрозу конституционному строю. Оказавшись в тупике, президент согласился уйти в отставку. Радикалы достигли компромисса с правыми. В феврале 1924 был сформирован кабинет примирения из представителей Альянса и оппозиции. Было достигнуто соглашение – Алессандри обещал не вмешиваться в парламентские выборы в марте, а оппозиция согласилась изменить парламентские процедуры для ускорения прохождения законопроектов, запретить покупку голосов, разработать новый избирательный закон. Из-за взаимного недоверия договорённости быстро развалились. Кабинет примирения ушёл в отставку, Алессандри активно вмешался в ход выборов и смог добиться большинства Либерального альянса в обеих палатах Конгресса. Но интриги и расколы внутри правящего блока вновь не позволили провести законопроекты, застрявшие в бесконечных обсуждениях. Финансовое положение приобретало катастрофический характер, месяцами не выплачивались зарплаты чиновникам и военным.

В этой обстановке начал созрел заговор среди консервативного руководства армии, недовольного «социальными экспериментами» президента. Было создано тайное общество ТЕА во главе с генералом Луисом Альтамирано. Их начали поддерживать правые депутаты Конгресса. Но позиции генералов не совпадали с позициями среднего офицерства. Последнее составляли в основном выходцы из средних городских слоёв, которым были близки требования демократизации общества.

Для восстановления дисциплины в рядах парламентариев и предоставления возможности лицам свободных профессий заниматься парламентской деятельностью правительство приняло закон о назначении заработной платы для депутатов и сенаторов. Это вызвало возмущение среди офицерства, страдавшего от многомесячных задержек жалования. 2 сентября закон был принят нижней палатой, но на вечернем заседании Сената расположившиеся на галереях для публики офицеры нарушили голосование шумными выкриками, свистом и «грохотом сабель» - отсюда и закрепившееся в истории название. Военный министр попытался навести порядок, но сам был освистан своими подчинёнными.

4 сентября офицеры, несмотря на запрет президента, вновь явились в Сенат и устроили шумную манифестацию. В разговоре с Алессандри генералы Альтамирано и Дартнелл заявили, что не гарантируют лояльность армии в случае конфликта с правительством, фактически солидаризировавшись с офицерами. Альтамирано в тот же день посетил Военный клуб, где согласился взять на себя руководство движением. Адмирал Ф. Нефф телеграфировал из Вальпараисо, что исключает для флота возможность участия в конфликте с армией. В ночь с 4 на 5 сентября Алессандри встретился с протестовавшими офицерами. Учитывая схожесть целей, он сам порекомендовал им сформировать Военный комитет и предъявить чёткие требования.

5 сентября петиция, написанная неформальным лидером восставших Карлосом Ибаньесом, была предъявлена Алессандри. Она требовала президентского вето на закон о зарплате депутатам, отставки нескольких министров, немедленное принятие социальных законов и введение прогрессивного подоходного налога. Алессандри согласился с программой, совпадавшей с его собственной, и сам предложил создать военно-гражданское правительство, 6 сентября поставив во главе кабинета министров Л. Альтамирано.

Общественность в целом поддержала выступление военных. Алессандристы поддерживали их требования, правые солидаризировались с армией, левые признали прогрессивный характер выступления. 8 сентября Конгресс в один день принял все законы, которые не могли протолкнуть через него годами. Алессандри теперь настаивал на роспуске Военного комитета, но получил отказ. Вернувшийся из Вальпараисо член комитета Мармадуке Грове передал требования флота – роспуск Конгресса и отставка Алессандри. 9 сентября президент неожиданно сам ушёл в отставку, что поставило Альтамирано в сложное положение – распустить Конгресс мог только президент. Это обещало проблемы с легитимностью – для Чили с давней демократической традицией далеко не последний вопрос. Попытка отправить Алессандри в почётную отставку с соблюдением формальностей не удалась – не пожелав быть марионеткой военных, он попросил политического убежища в посольстве США и 10 сентября выехал в Аргентину. К власти в Чили пришла военная хунта во главе с Альтамирано, 11 сентября был распущен Конгресс.

Наряду с хунтой, однако, продолжал действовать Военный комитет, где ключевые позиции занимали молодые офицеры-реформисты Бланш, Ибаньес, Грове. Они требовали предварительного одобрения новой конституции комитетом, настаивали на налоговой реформе, создании Министерства труда и Центрального банка и т.д.

Правительство Альтамирано опиралось на консервативные круги в армии и на флот, а также на партии Национального союза, приветствовавшие охранительские тенденции в политике хунты. Попытки радикалов и демократов сформировать единый блок с левыми провалились – коммунисты отвергли предложения о сотрудничестве. Между тем нарастали противоречия между хунтой и комитетом – молодые офицеры нередко появлялись на рабочих собраниях и митингах. Не желая мириться со сложившимся двоевластием, правительство 13 декабря 1924 потребовало от комитета самороспуска. Тот подчинился, однако две ведущие фигуры – Ибаньес и Грове – с этим не согласились и продолжили вербовать сторонников в армейских кругах. Хунта же, избавившись от комитета, оставила проекты реформ, начав возвращение к гражданскому правлению. Альтамирано принял решение поддержать на грядущих выборах 1925 выдвинутую правыми партиями кандидатуру ультраконсерватора Эррасуриса, что настроило общественное мнение резко против режима.

В армии усиливались позиции Грове и Ибаньеса. Им недоставало поддержки на флоте и в портовых городах, но политика делалась в столице. 23 января 1925 произошёл переворот, осуществлённый силами гарнизона Сантьяго, карабинеров и ВВС во главе с Ибаньесом. Правительство было арестовано и созвана новая хунта. Комитет был восстановлен и стал играть роль надправительственного контрольного органа. Но поскольку чилийское общество не желало мириться с милитаристским режимом, было принято решение вернуть власть Алессандри. Попытка флота и отдельных армейских частей на севере оказать сопротивление натолкнулась на сопротивление левых и рабочих, поддержавших новую хунту. Перед угрозой гражданской войны флоту пришлось отступить, было сформировано переходное правительство во главе с алессандристом Армандо Харамильо. Ключевой фигурой в нём стал Ибаньес, занявший пост военного министра.

Перед Алессандри, 20 марта вернувшимся в страну, были поставлены условия – не менять министров, назначенных хунтой и согласовывать все действия с Военным комитетом вплоть до принятия конституции. Таким образом, реальная власть осталась в руках сохранившего самостоятельность Ибаньеса. В апреле 1925 была сформирована комиссия для выработки новой конституции. Большинство её членов склонялось к сохранению парламентской республики с некоторыми ограничениями. Военные и президент представили собственный вариант, предусматривавший установление президентской республики и ограничивавшей права собственности. Многие политические партии отказались одобрить правительственный проект конституции. Президент отказался идти на компромисс и решил принять конституцию через референдум.

Радикальная партия на съезде в апреле выдвинула свой проект, сохранявший парламентскую республику, но вводивший прямые президентские выборы. Их инициатива по сближению с левыми была отвергнута, коммунисты вместе с ФОЧ и многочисленными левыми организациями сформировали насчитывавший до 100 тысяч человек Социально-республиканский союз наёмных рабочих, выдвинувший на грядущих выборах кандидатуру военного врача Хосе Сантоса Саласа.

Радикалы и коммунисты, выступавшие за парламентскую республику и консерваторы, выступавшие против секуляризации, призвали к бойкоту референдума о принятии новой конституции. 30 августа 1925 референдум состоялся – за высказалось 128 381 человек, против – 6040. Явка составила лишь около 40%.

Новая конституция устанавливала президентскую республику, президент назначал и увольнял министров, дипломатов, интендантов и губернаторов, мог ввести осадное положение в одной провинции или во всей стране. Срок его полномочий устанавливался в 6 лет. Кабинет министров назначался президентом и был подотчетен только ему. Конгресс утверждал бюджет, а также получал право накладывать вето на президентские декреты.

В сентябре 1925 г. Чили готовилась к президентским выборам по новой конституции. Свою кандидатуру на пост президента выдвинул Ибаньес, хотя он и отказался уйти с поста военного министра, как того требовал закон. На этом основании Алессандри настаивал на его отставке. 1 октября 1925 Ибаньес опубликовал открытое письмо Алессандри, в котором объяснял мотивы своего отказа уйти с поста министра. Он заявлял, что, являясь лидером революции января 1925, он обязан остаться как гарант реформ. После открытого неповиновения министра Алессандри ушел в отставку, передав власть Луису Боргоньо, своему сопернику на выборах в 1920.

Часть третья: «Генерал надежды или чилийский Кальес?»

«Сами традиционные партии предложили мне такую комбинацию, а потом обвинили во всем меня одного. Я им только сказал: «Хорошо, придите к согласию. Попытайтесь подписать предвыборный пакт и представьте все электоральные силы единым списком». Они утверждали, что закон разрешает такой пакт. Единственное, на чем я настоял, было увеличение мест для Демократической и других левых партий»

Карлос Ибаньес

В условиях кризиса легитимности Ибаньес под давлением армии и флота согласился снять свою кандидатуру при условии выдвижения единого кандидата от всех ведущих партий. Таким компромиссным кандидатом стал малоизвестный либерал Эмилиано Фигероа. Лишь левые партии и Союз наёмных рабочих отказались поддержать его, выдвинув кандидатуру Саласа. На выборах 22 октября 1925 Фигероа получил 186 187 голосов, Сантос Салас 79 091. Волна забастовок и митингов, устроенных левыми после выборов, дала правительству повод ввести осадное положение в стране на 18 дней. В декабря 1925 прошли парламентские выборы, на которых Союз наёмных рабочих смог провести 2 сенаторов и 9 депутатов. В мае 1926 демократы, левые радикалы и Союз предложили компартии создать единый левый блок в парламенте, но предложение было отвергнуто. В сентябре съезд Союза разработал политическую программу, в соответствии с которой борьба с капитализмом увязывалась с отказом от либеральной демократии и созданием «функциональной» политической системы, основанной на синдикализме, корпоративизме и классовом сотрудничестве. Подобные взгляды были близки Ибаньесу, так что в 1926-27 Союз наёмных рабочих вместе с Демократической партией были его основными союзниками в Конгрессе.

Слабый президент, военные, почувствовавшие вкус к политике, новая, нетрадиционная для Чили политическая система создавали предпосылки для авторитарного поворота. Тон в правительстве задавал Ибаньес как военный министр. В феврале 1927 он вынудил уйти в отставку министра внутренних дел и главу кабинета Мануэля Риваса и занял его место, сконцентрировав власть в своих руках. Он ввел цензуру прессы, выслав из страны либеральных политиков Агустино Эдвардса и Умберто Яньеса. Когда Ибаньес попытался сместить брата президента, председателя Верховного суда, Фигероа сам передал власть Ибаньесу, который немедленно арестовал и выслал из Чили многих представителей политической элиты. В конце мая 1927 были проведены полностью контролируемые правительством безальтернативные выборы, на которых Ибаньес набрал 96,7% голосов и стал президентом. С этого начинается период диктатуры «чилийского Кальеса», как его прозвали в США.

Программа Ибаньеса предусматривала отказ от либеральной демократии в пользу корпоративного государства с меритократической системой и перераспределением власти в пользу средних классов. Пропагандировался возврат к бальмаседизму и авторитарной демократии и вытравление «чуждого» европейского либерализма. Ибаньес сделал упор на националистическую идеологию и активное государственное вмешательство в экономику, заявляя о необходимости установления «корпоративной организации производительных сил нации». Во внешней политике страна полностью ориентировалась на США.

Поначалу Чили при Ибаньесе переживала экономический бум. Устойчивый спрос на селитру и медь и масштабные американские капиталовложения обеспечили устойчивый экономический рост во второй половине 1920-х. Добычей селитры было занято рекордное количество рабочих – свыше 60 тысяч человек. C 1926 по 1930 чилийский экспорт возрос более, чем в 1,5 раза, импорт увеличился на треть. Иностранные капиталовложения в 1930 достигли 1 млрд. долларов, превысив национальные инвестиции. Такая привлекательность была обусловлена тем, что, несмотря на ряд протекционистских мер, экономическая политика в основной отрасли – горнодобыче – осталась либеральной, направленной на сотрудничество с иностранным капиталом. Рекордные расходы бюджета на развитие инфраструктуры и общественных работ финансировались в значительной степени за счёт внешних займов. Госдолг достиг опасных, непропорционально больших по сравнению с величиной ВВП страны объёмов.

Тем не менее, предпринимались и меры для развития местного производства. Был создан Институт промышленного кредита, ставший опорой местного предпринимательства. Также были созданы Касса горного кредита, Касса аграрного кредита, Экспортный аграрный совет. Власть обратилась также к решению аграрного вопроса. Были созданы Касса сельскохозяйственной колонизации и Министерство сельского хозяйства, в чью задачу входило приобретение и перераспределение ничейных и необрабатываемых земель, особенно на юге страны. Земля должна была покупаться по рыночной цене и перепродаваться крестьянам. Заметных успехов удалось достичь и в борьбе с безработицей – уже в 1926 более 70 тысяч человек получили работу. Развивалась система образования, число школ увеличилось вдвое.

Экономические успехи позволили правительству начать закручивать гайки в политической сфере. Под лозунгами очищения нации от коррупции и политиканства страна начала превращаться в полицейское государство. При формально действующих конституции и парламенте управление фактически осуществлялось президентскими декретами. Расширялись армия и полиция, достигшие численности в 50 тысяч человек – 1,5% населения. В 1927 полиция и карабинёры были слиты в единый военизированный корпус, сравнимый с армейскими частями, что, кстати, вызвало недовольство военных.

В середине 1927 была запрещена и подвергнута жестоким репрессиям компартия, та же судьба позднее постигла ФОЧ. Но если первая смогла относительно организованно уйти в подполье, а в борьбе с ФОЧ основную ставку режим делал на переманивание рабочих в легальные профсоюзы, то по чилийским анархистам репрессии нанесли практически смертельный удар. Те анархистские лидеры и организации, кто не умерил ранее свою радикальность, присоединившись к полусиндикалистской ФОЧ, были разгромлены и почти полностью перестали существовать. Более анархизм не играл в рабочем движении серьёзной роли, сохранившись лишь в качестве отдельных радикальных профсоюзов в ФОЧ и среди столичных студентов.

Репрессии коснулись не только левых, но и умеренных политиков. Радикальная партия, воплощавшая принципы парламентской республики, то есть концентрация «зла» либерализма и демократии, стала главным врагом Ибаньеса, с которым он последовательно боролся – тем более, что радикалы были его главными конкурентами по влиянию на средний класс. Аресты и высылки известных политиков (эта судьба постигла и Алессандри c Грове, обвинённых в 1929 в планировании переворота, и многих других) и вмешательство правительства в выборы стали рядовым явлением.

Финальным актом на пути установления диктатуры стали выборы в Конгресс 1930. Согласно конституции, если число кандидатов равнялось количеству мест в парламенте, выборы проводить не следовало, а все кандидаты автоматически получали соответствующие мандаты. Ибаньес собрал лидеров партий на совещание на термальный курорт в горах напротив города Чильян, где они оказались изолированы. Он определил число мест для каждой партии и потребовал от партийных лидеров предоставить списки, из которых он сам выбрал имена будущих депутатов. По сравнению с предыдущими выборами, например, радикалы потеряли греть мест, уступив их Демократической партии, верной союзнице режима. Вместе с тем депутатами стали видные деятели всех партий. Согласие ведущих политиков и партий с данной операцией придавало формальную легитимность новому парламенту и самой диктатуре – но именно что формальную, очень многие считали «курортный Конгресс» нелегитимным, что ещё сыграет роль в последующих событиях.

В отношении рабочего класса режим проводил патерналистскую политику. Было признано право рабочих на объединение в профсоюзы и на забастовку. Проводилось переманивание рабочих в легальные проправительственные профсоюзы. По новому Трудовому кодексу 1931 правительство получило функции арбитра в конфликтах предпринимателей и рабочих, и нередко решало их в пользу последних. За проведение трудовой политики отвечали специально созданные Департамент труда и Институт содействия рабочим. Их функция состояла в вытеснении коммунистов, синдикалистов и анархистов из рабочего движения, что и реализовывалось с немалыми успехами.

Как уже упоминалось, Ибаньес делал ставку на Демократическую партию и Союз наёмных рабочих. Последний, однако, оказался слишком левым и независимым и был распущен в конце 1927. Его место заняла основанная в 1929 при прямой поддержке правительства Республиканская конфедерация гражданского действия (КРАК) – корпоративное объединение рабочих и служащих. В курортном Конгрессе КРАК получила 14 депутатов вместо 9 у Союза в предыдущем парламенте. Ибаньес рассчитывал, что КРАК сможет стать основной опорой режима, заменив и старые политические партии, и социалистические профсоюзы, но эти планы оказались прерваны свержением его режима в 1932.

Великая депрессия в США нанесла страшный удар по чилийской экономике, пострадавшей сильнее всех стран Латинской Америки. По сравнению с 1930, в 1932 импорт и экспорт упали почти в 10 раз – самый низкий показатель во всём мире. Для важнейшей отрасли, добычи селитры, последствия иначе как катастрофическими не назовёшь – её экспорт сократился на 95%. Пытаясь спасти рынок от коллапса, правительство провело реорганизацию отрасли, создав в мае 1932 «Селитряную компанию Чили» (КОСАЧ), в которой правительству принадлежал 51% акций. Ведущую роль в объединении играла Lautaro Nitrate Company под руководством американского клана Гуггенхеймов. В обмен на свою долю акций правительство передало КОСАЧ огромные территории с залежами селитры и отказалось от взимания экспортных пошлин, что должно было привести к снижению стоимости чилийской селитры. Реорганизация не увенчалась успехом, к тому же создание КОСАЧ вызвало бурю критики со стороны националистических кругов и обвинения самого Ибаньеса в том, что он «продался Гуггенхеймам».

Финансовое положение также обретало черты катастрофы. Внешние займы в США, финансировавшие программы общественных работ, сократились с 443 млн. песо в 1930 до 22,4 млн. песо в 1932, а на следующий год прекратились вовсе. Поскольку основным источником доходов были налоги на внешнюю торговлю, в условиях её краха произошёл бюджетный коллапс. В сентябре 1932 на 70% были увеличены таможенные пошлины, но это не помогло сбалансировать бюджет. В итоге в ноябре был объявлен мораторий на выплату внешних долгов, что ознаменовало окончательный паралич финансовой системы.

Промышленное производство к середине 1932 упало на 25%. Страну накрыла волна безработицы – из 91 тысячи рабочих медной и селитряной промышленности упало до 31 тысячи. Правительство намеревалось использовать безработных для колонизации земель на юге. В итоге в города, в основном в Сантьяго, были перевезены тысячи семей с севера. Улицы городов оказались переполнены истощенными людьми без жилья и работы, что создало взрывоопасную ситуацию.

Антикризисные меры в виде сокращения расходов и жёсткой экономии не принесли успеха. В июле 1932 Конгресс предоставил Ибаньесу чрезвычайные полномочия для борьбы с кризисом. В сентябре были сокращены зарплаты чиновникам и армии, повышены косвенные налоги, окончательно прекращены все проекты общественных работ.

Неспособность выправить ситуацию привела к возрождению оппозиции. После череды кабинетов Ибаньес 13 декабря 1932 вынужден был назначить главой правительства популярного радикала Хуана Монтеро. Была восстановлена свобода печати, объявлена амнистия высланным общественным деятелям и политикам. Но уже 22 декабря кабинет Монтеро из-за несогласия с диктатором был отправлен в отставку. К власти пришёл кабинет морского министра Карлоса Фроддена, который 24 декабря приказал расстрелять демонстрацию студентов Чилийского Университета в столице. На следующий день началась забастовка врачей, к которым присоединились адвокаты, учителя, служащие. На 27 число назначила начало всеобщей забастовки ФОЧ. Улицы Сантьяго оказались охвачены открытым восстанием.

26 декабря Ибаньес созвал совещание лидеров политических партий, но к нему никто не явился. В столице царил хаос, правительство не контролировало положение. В тот же день Ибаньес ушёл в отставку, передав власть своему стороннику либералу Педро Опасо. Однако восставший Сантьяго отверг власть нового вице-президента, который вслед за диктатором также был вынужден покинуть Jla-Монеду. Временное правительство возглавил Хуан Монтеро. Оно объявило о проведении президентских выборов в марте 1933.

Часть четвёртая: «За мгновения перед бурей»

«Правящий режим довёл страну до полного экономического и морального банкротства <…> мы приняли решение свергнуть правительство олигархической реакции, служившее лишь интересам иностранного капитала»

Листовки, которые восставшие в сентябре 1933 сбрасывали с самолётов над Сантьяго

Монтеро, взявший курс на либерализацию страны, сумел консолидировать вокруг себя традиционные партии, заручившись поддержкой консерваторов, либералов и радикалов. Но революционные настроения в обществе продолжали расти. Число безработных достигло 200 тысяч человек. Правительство было бессильно изменить бедственное положение широких масс населения. В конце января 1933 Монтеро сдал пост вице-президента Мануэлю Трукко и занялся своей предвыборной кампанией.

31 января 1933 на флагмане чилийского флота линкоре «Альмиранте Латорре» начались митинги матросов, требовавших восстановления денежного довольствия, урезанного в 1932. На следующий день на линкоре вспыхнуло открытое восстание, вскоре охватившее все корабли на базе в Кокимбо. Восставшие сместили командование и создали Штаб экипажей во главе с унтер-офицерами Эрнесто Гонсалесом, Мануэлем Астика и Лаутаро Сильва. Вслед за Кокимбо движение перекинулось на другие подразделения армии и флота в Вальпараисо, на базу флота в Талькауано и расквартированную там Южную эскадру. Помимо флотских экипажей к восстанию примкнули военнослужащие береговой артиллерии, в Талькауано движение моряков поддержали докеры. Волнения охватили также авиабазу в Кинтеро и армейские полки «Арика» и «Майпу» в Ла-Серена и Вальпараисо.

Моряки выдвинули не только экономические и профессиональные, но и политические требования. Штаб экипаж ей сформулировал целую антикризисную программу: прекращение выплат по внешнему долгу, снижение процентной ставки по кредитам для промышленности, проведение аграрной реформы с разделом латифундий, принятие мер по стимулированию производства.

Масштабы восстания и его политическая направленность вызвали панику в столице. Многие сочли это повторением русской революции и событий на броненосце «Потёмкин». 1 февраля в Ла-Монеде состоялось совещание лидеров всех политических партий, за исключением КПЧ. Все они выразили поддержку правительству Трукко. Алессандри призвал народ сплотиться вокруг него, чтобы избежать диктатуры и гражданской войны.

Попытки переговоров с восставшими, которые вёл адмирал Шредер, не дали результатов, несмотря на удаление из правительства министра финансов Бланкиера, автора решения о сокращении жалованья военным. Моряки рассчитывали на то, что их поддержат рабочие городов и шахтёры. Однако призывы КПЧ и ФОЧ не дали результата. Всеобщая забастовка работников транспорта в Сантьяго 3 февраля не смогла повлиять на расстановку сил, правительство удовлетворило экономические требования забастовщиков. Попытки коммунистов организовать полноценное восстание в стране также провалились, единичные советы, которые удалось организовать в некоторых районах Сантьяго и городах севера были без большого труда нейтрализованы правительством и Гражданской гвардией, молодёжным ополчением, которое начали созывать правые силы. Общество, напуганное призраком революции, предоставило правительству карт-бланш на подавление восстания.

5 февраля в стране было объявлено осадное положение. Военный министр Карлос Вергара перебросил личный состав Пехотного училища Сан-Бернардо в Вальпараисо, блокировал базу в Кокимбе и сосредоточил основные силы против восставших в Талькаукано. Четыре пехотных полка и артиллерийский батальон под командованием генерала Новоа начали наступление на базу в Талькауано и захватили её после ожесточённых боёв. Та же судьба постигла очаг восстания в Вальпараисо. 6 сентября по настоянию командующего ВВС брата военного министра Рамона Вергары были подвергли бомбардировке с воздуха корабли в порту Кокимбо. В условиях разгрома их товарищей на юге и в Вальпараисо деморализованные мятежники сдались на следующее утро.

Более 120 лидеров мятежа были осуждены военно-полевым судом к различным срокам заключения, шестеро приговорены к смертной казни, которую месяц спустя Трукко заменил ссылкой на остров Пасхи. Около 800 человек были уволены из ВМФ.

Восстание на флоте ознаменовало собой все более явную поляризацию и радикализацию общества. На явном повороте правительства вправо попытался сыграть Алессандри, отвергнутый традиционными партиями и 10 февраля выдвинувший свою кандидатуру на выборах от левого сектора – Демократической партии, отдельных групп и партий либерального и радикального лагеря, профсоюзов лиц свободных профессий. Его политическими лозунгами были восстановление демократии, роспуск КОСАЧ и восстановление золотого стандарта песо. Последнее положение было экономическим принципом вчерашнего дня, сданным в архив в годы кризиса. Своего кандидата – профсоюзного лидера Элиаса Лаферте - также выдвинули коммунисты.

4 марта состоялись президентские выборы. Победу одержал Монтеро, набравший 175 тысяч голосов. Алессандри набрал 100 тысяч, Лаферте – 8 тысяч. Выборы создали легитимную власть, но не сняли напряжение в обществе. 4 апреля Монтеро вступил в должность. Радикализация общества отразилась на настроениях Радикальной партии, начавшей смещаться влево. На съезде в Вильма-дель-Мар левое крыло партии призвало президента встать на сторону трудящихся. Однако этот поворот не отразился на политике Монтеро. Президент был тесно связан с консервативными политическими кругами и не одобрял масштабных социальных экспериментов. Полицейские органы усиливали репрессии против левых и коммунистов. 25 марта коммунисты и профсоюзы ФОЧ предприняли попытку вооружённого восстания на севере страны в городах Копиапо и Вальенаре. Они начали раздачу оружия рабочим и переманили на свою сторону некоторое количество карабинёров и военных. Но попытка штурма казарм полка «Эсмеральда» в Вальенаре захлебнулась в крови. Армия жестоко расправилась с восставшими – 50 человек было убито на улицах города, 17 расстреляно без суда в казармах.

В знак протеста против полицейского произвола и солидарности с левыми партиями 11 мая 1933 ФОЧ организовала всеобщую забастовку, продлившуюся два дня. Для подавления стачки правительство использовало армейские подразделения. В начале июня вновь забастовали работники транспорта, протестуя против стремительной девальвации национальной валюты. Одним из требований забастовщиков был роспуск КОСАЧ.

Правительство Монтеро не смогло разрешить кризисную ситуацию в стране. Экономическая политика оказалась слишком умеренной и долгосрочной, чтобы как-то улучшить ситуацию, не говоря уже о её общей направленности на урезание государственных расходов и выплат и введение режима жёсткой экономии.. Стране, которая была не в состоянии рассчитаться по старым долгам, не удалось и получить новые внешние займы в США. Сокращение государственных расходов и попытки поощрения национального производства и сельского хозяйства тоже не дали результатов. Программа общественных работ так и не была одобрена за недостатком финансирования и безработица продолжала свирепствовать. В июле 1933 глава трудовой инспекции заявил, что его ведомство смогло найти работу лишь для 3% обратившихся. Инфляция продолжала расти.

Главными же вопросами, неспособность решить которые чаще всего ставили в вину президенту, были нежелание Монтеро распустить уже упомянутую КОСАЧ, контролировавшуюся иностранными компаниями и погрязшую в долгах и его отказ (видимо, из-за его ярого парламентаризма) распустить «курортный Конгресс» Ибаньеса, уже всеми воспринимавшийся как нелегитимный.

Рост забастовочного движения, политическая нестабильность в стране привели к расколу внутри традиционных партий, ранее поддерживавших Монтеро. Против правительства выступали сторонники Алессандри и Ибаньеса, левые радикалы, офицерство, студенчество. Фактически президент оказался в политической изоляции, демонстрируя свое бессилие найти выход из кризиса. В итоге к моменту переворота в сентябре 1933 правительство практически полностью утратило поддержку во всех слоях общества. Президента не поддерживали ни вооруженные силы, ни политические элиты. Всё это предопределило быстрое и практически бескровное свержение правящего режима. Однако прежде, чем переходить непосредственно к описанию событий сентября 1933, имеет смысл рассмотреть силы и людей, проявивших себя в тот судьбоносный для истории Чили период.

Во-первых, в военной среде были по прежнему сильны проибаньистские симпатии (если не к бывшему президенту – его открытые сторонники отправлись в отставку после его падения - то, по крайней мере, к его политике). Отношение же к Монтеро, проводившему антиибаньистскую политику и олицетворявшему, в глазах многих военных, худшие черты некогда свергнутой ими парламентской республики, мягко говоря, не отличалось преданностью. Учитывая, что с середины 20-х военные уже неоднократно вмешивались в политику, неудивительно, что в этой среде начал зреть заговор против правительства. Среди главных его участников стоит выделить генералов Агустино Морено и Гильермо Новоа. В целом, в эту группу заговорщиков входило около 15 офицеров армии в званиях от майора до генерала

В скором времени у данной группы появился и харизматичный гражданский лидер – Карлос Давила. Это был достаточно известный журналист из Радикальной партии, при Ибаньесе занимавший пост посла в США и наладивший там прочные связи. Давила был сторонником так называемого «государственного социализма», представлявшего собой идеологическую смесь социализма, корпоративизма и национализма. Главный его тезис состоял в укреплении государства, его освобождении от гнета олигархии. Трудно сказать, был ли он на самом деле марионеткой Ибаньеса, как считали многие и до, и после сентябрьского переворота. Вероятно, нет, но его идеи действительно можно в целом охарактеризовать как несколько более левый ибаньизм.

Давила со страниц своего еженедельника «Сегодня» яростно критиковал правительство Монтеро. 5 августа он изложил в левой газете La Opinion свою программу реформ, так называемый «план Давилы», где заявил, что безработица – главная проблема Чили, которую не решат ни пособия для безработных, ни проекты общественных работ. Единственное средство - масштабное огосударствление и корпоратизация экономики. Он призвал к созданию финансируемых государством компаний с участием частного капитала в самых разных областях – сельское хозяйство, горнодобывающая промышленность, транспорт, торговля и т. д. Финансирование осуществлялось бы через созданный национальный банк, а представители этих компаний должны были сформировать экономический совет, который играл бы консультативную роль при исполнительном комитете в составе президента республики, нескольких министров и президента национального банка. Этот комитет и должен был управлять экономикой. С целью борьбы с перепроизводством также предполагалось введение квот ддля предприятий. Вместе с тем проект Давилы не предполагал какой-либо масштабной политики индустриализации, зато во многом опирался на сотрудничество с американским капиталом.

Алессандристы стали второй группой, принимавшей участие в планировании заговора. Позднее их роль часто преуменьшалась, если не отрицалась вообще, но планы по свержению Монтеро в этой среде начали вызревать едва ли не раньше всего. В частности, именно они стояли за спиной коммунистов в ходе восстания в Вальемаре. Их поддержка в военной среде была скудной (хотя несколько офицеров этого направления участвовали в перевороте), так что они ограничивались финансовой и посреднической ролью – именно они свели ибаньистов Давилы с третьей группой – социалистами.

Социалисты представляли собой несколько небольших партий и групп, состоявших в основном из интеллигентов, масонов, бывших деятелей студенческого движения. Самой заметной из них была НАП (Новое общественное действие), группировавшаяся вокруг газеты «Кларидад» и её руководителя Эухенио Матте, талантливого журналиста и магистра масонской ложи, который ещё с 1920-х получил известность своими страстными статьями, посвящёнными социальным проблемам. После свержения Ибаньеса он сформировал НАП, куда привлёкал интеллектуалов, служащих и рабочих. Это движение выступало за эволюционный путь к социализму под руководством государства. К НАП примыкали и другие, более мелкие социалистические группы. Их экономическая программа, разработанная математиком Альфредо Лагарриге, предусматривала полный отказ от экономического либерализма, концентрацию средств производства в руках государства, национализацию Цетрального банка и т.д. Впрочем, в отличие от «плана Давилы», программа Лагарриге при Монтеро так и не была опубликована и широко не обсуждалась.

Социалисты пользовались поддержкой среди студентов, интеллигенции и военных, прежде всего в авиации. В частности, у них имелись налаженные контакты с командующим ВВС коммодором Мармадуке Грове. Эта фигура заслуживает отдельного описания. Кадровый военный-артиллерист, к 1926 году он дослужился до полковника и был назначен директором Военно-воздушной академии. С юности он проникся идеями социальной справедливости, в 1913 вступил в масоны (отсюда знакомство с Матте). Первым его опытом участия в политической борьбе стали события 1924-25 – уже описанные выше «грохот сабель» и военная хунта. При Ибаньесе он был отправлен в Европу в качестве военного атташе. В 1929 он начал переговоры с изгнанным Алессандри и несколькими другими военными о свержении режима Ибаньеса, но в итоге попал в руки чилийских агентов. 28 ноября он был уволен из армии и депортирован в Аргентину. В сентябре 1930 он на собственном самолете прилетел в Консепьсон, где попытался организовать восстание против диктатора, но был арестован и сослан на остров Пасхи, откуда в мае 1931 сбежал с помощью Алессандри на борту немецкого корабля. В итоге он вернулся в Чили после объявленной Монтеро амнистии, потребовав восстановления в армии. Хотя президент был осведомлён о его репутации человека жёсткого и опасного, равно как и о его левых симпатиях, в мае 1933 он всё же назначил его командующим ВВС, надеясь найти с ним общий язык на почве антиибаньизма и рассчитывая, что популярный среди офицеров Грове сумеет очистить авиацию от сторонников ненавистного ему самому бывшего диктатора.

Вопреки заявлениям его противников, Грове не был ни синдикалистом, ни коммунистом, ему вообще откровенно претили анархичность первых и радикализм вторых. Он не особенно разбирался в теории или экономических вопросах. Как он сам однажды заметил: «О Марксе я знаю только то, что это был старик с длинной белой бородой, который жил в эпоху, когда рабочих угнетали ещё сильнее, чем сейчас». Его социалистические воззрения носили отчётливый отпечаток твёрдой армейской иерархии и презрения к олигархии, а по большому счёту, и к политике в целом, что сочеталось и с его характером – это был человек упрямый и импульсивный. Кроме того, в его идеологии можно найти заметные следы социального христианства и боливаризма, хотя последний был характерен также и для НАП и социалистов в целом

Теперь, когда мы покончили с описанием основных действующих лиц и групп, пора перейти к событиям, предшествовавшим сентябрьскому перевороту.

Первые ростки будущего заговора проявились уже в апреле 1933. 27 апреля состоялась первая встреча заговорщиков в доме сенатора-алессандриста Аурелио Нуньеса. В ходе трех собраний, в которых участвовали алессандристы и социалисты из НАП и других групп во главе с Матте, они сошлись во мнении, что ситуация в стране требует упразднения КОСАЧ и проведения новых парламентских выборов – и что при нынешнем правительстве достичь этого невозможно, следовательно – необходимо восстание против него. Был сформирован революционный комитет, в который вошли социалисты и несколько алессандристов – всё же последние были настроены менее решительно и не были готовы полностью отказаться от легальных методов борьбы. Тем не менее, в предполагаемом кабинете министров им отводилось большинство.

В начале июня прозвенел ещё один звонок – полиция Вальпараисо обнаружила связи Давилы с левыми и военными кругами, планировавшими переворот против правительства. Давила был арестован, но быстро отпущен за недостатком улик, лишь двое участников получили короткие тюремные сроки. Тем не менее, расследование установило, что заговорщики пытались привлечь на свою сторону Алессандри и Грове.

Последний в июле сам столкнулся с заговором среди молодых офицеров ВВС. Ему удалось нейтрализовать это движение и убедить их отказаться от своих намерений. Этим он заслужил доверие президента. Грове воспользовался этой возможностью, чтобы обсудить с Монтеро вопросы КОСАЧ и выборов в Конгресс. Когда президент в резкой форме отверг его советы, коммодор заявил, что если правительство не предпримет немедленных мер для исправления проблем, последствия могут быть катастрофическими.

Правительство не то чтобы совершенно не подозревало о возможной угрозе, но сильно её недооценивало. Желание Монтеро действовать исключительно законными методами и откровенная неспособность правительства на решительные действия развязывали руки заговорщикам. Попытка перетряхнуть гарнизон Сантьяго натолкнулась на сопротивление его командующего Карлоса Вергары – позднее это дорого обойдётся ему самому.

К августу Матте сумел завоевать главенствующее положение в Революционном комитете, окончательно оттеснив на второй план алессандристов, и завоевал доверие Грове, который, разочаровавшись в Монтеро, примкнул к социалистам. В военной среде к заговорщикам примкнул друг Давилы бывший заместитель командующего ВВС алессандрист Артуро Мерино. Через него Давила сумел наладить связи с Грове и социалистами и руководителями Пехотного училища полковником Педро Лагосом и его заместителем майором Аурелио Конча. Поддержка ВВС и Пехотного училища как наиболее боеспособного подразделения в окрестностях Сантьяго была критически важна для успеха выступления. Кроме того, командование флота заявило, что, несмотря на поддержку правительства, оно не станет выступать против армии в случае конфликта.

События приближались к кульминации. 2 августа состоялось собрание в доме Лагоса, где присутствовали он сам, его заместитель Конча, Давила, Матте, Грове, Мерино и другие военные. Уже здесь проявилось явное недоверие социалистов и ибаньистов друг к другу, так что обсуждение оказалось весьма бурным. Тем не менее, было решено на следующий день послать делегацию к президенту и заявить ему о нелояльности армии, дабы заставить его пойти на реформы под угрозой восстания. Социалисты согласились призвать рабочих и служащих столицы ко всеобщей забастовке, дабы подчеркнуть серьёзность ситуации.

На следующий день, однако, всё пошло наперекосяк. Рано утром Грове проинформировал командный состав ВВС на авиабазе эль-Боске о своих намерениях. Позже, однако, Лагос сообщил ему, что встреча с президентом откладывается на два пополудни, а затем – что она отменена. В то же время сведения о встрече Грове начали просачиваться. Во второй половине дня 3 июня командир 2-й дивизии, объединявшей все армейские силы в Сантьяго, Карлос Вергара проинформировал о ней начальника Генерального штаба Карлоса Саэса. На собрании кабинета военный министр Игнасио Уррутия заявил о наличии доказательств того, что Грове является центральной фигурой в заговоре против правительства. Монтеро пытался избежать поспешных решений, но под давлением своих министров всё же согласился уволить Грове.

События развивались стремительно. В 18:30 Мансано позвонил Грове и заявил, что тот освобождён от своих обязанностей. Потрясённый Грове, буквально за пару часов до того сумевший убедить Саэса в своей лояльности, в гневе крикнул в трубку «Скажите президенту, что среди всех рук, которые он пожимал, не было более верной, чем моя, и если вы будете действовать таким образом, ответственность за последствия ляжет на вас!». Он также заявил, что его люди не допустят несправедливости по отношению к своему командиру.

Правительство попыталось заменить Грове. Двумя кандидатами были подполковники Иессен и Арасена, оба – пионеры чилийской авиации, оба не присутствовали на утренней встрече с Грове – первый был болен, второй посещал военно-морскую академию. Заместитель командующего ВВС Рамон Вергара переговорил с обоими, но оба отказались – Арасена сослался на болезнь и отсутствие доверия со стороны президента, Иессен заявил о прошлых обидах на правительство, связанных с продвижением по службе и оскорбился тем, что оказался запасным вариантом после отказа Арасены. Они также резко осудили увольнение Грове. На деле оба не питали доверия к правительству и впоследствии примкнули к перевороту.

В итоге Вергаре пришлось самому занять должность командующего ВВС и, после того, как поступили сведения, что из эль-Боске рассылаются шифрованные сообщения в армейские части, стоявшие вокруг Сантьяго и в самом городе, немедленно отправиться на авиабазу, чтобы сместить Грове и подавить восстание. Перед отъездом он связался с братом, Карлосом Вергарой и получил заверения, что все военные поддерживают правительство, включая Педро Лагоса и его военное училище. Рамон передал брату, что если он не вернётся к утру, Лагос должен занять авиабазу.

Тем временем в эль-Боске Грове, убедившийся в безоговорочной поддержке офицеров ВВС, принял окончательное решение. Прибывшего к половине девятого Рамона Вергару арестовали, хотя он оказал сопротивление и ранил одного из нападавших. Затем Грове начал готовить план воздушной атаки на столицу и направил представителей в подразделения гарнизона Сантьяго, пытаясь заручиться их поддержкой.

Правительство пыталось организовать подавление мятежа. Карлос Вергара приказал полку «Буин» атаковать авиабазу с севера, а кадетам Пехотного училища – с юга. Этот вариант провалился – «Буин» под командованием алессандриста подполковника Эспинозы отказался исполнять приказ. Полк «Касадорес» подполковника Гомеса открыто примкнул к мятежу и выдвинулся на авиабазу для её защиты. Остальные полки гарнизона, контролируемые офицерами-ибаньистами, формально сохранили лояльность, но на деле следовали примеру Эспинозы и тянули время.

Около полуночи Лагос остановил своих кадетов в километре от авиабазы и явился на переговоры к Грове. Грове не доверял Лагосу, зная от своих информаторов в Сантьяго, что последний сопровождал Карлоса Вергару в его посещениях военных частей с целью убедить их сохранять верность правительству. Но хотя Лагос очевидно тянул время, выжидая, когда определится победитель, чтобы встать на его сторону, его поддержка или хотя бы нейтралитет были необходимы для успеха переворота. Грове удалось убедить Лагоса не вмешиваться и удерживать войска на позициях. После этого они договорились о составе хунты, которая должна была заменить правительство Монтеро. Грове настоял на участии в ней Матте, Лагос потребовал того же для Давилы. Третьим членом оказался отставной генерал Артуро Пуга, который должен был выступать в качестве посредника между двумя политиками. После этого Грове направил ультиматум Монтеро. К тому времени на базу уже прибыли члены Революционного комитета Матте, Гонсалес, Шнаке, а также Давила и Мериньо.

Президент и правительство провели вечер и ночь в постоянных совещаниях. На протяжении ночи известия о переходе войск на сторону повстанцев одно за другим поступали в Ла-Монеду. В 6:30 утра 4 июня Лагос прибыл в офис президента. Он заявил, что ситуация оказалась более сложной, чем ожидалась, но, продолжая двойную игру, заверил, что атакует, получив от президента письменный приказ. Вместе с тем он привёз ультиматум Грове, требовавший капитуляции правительства к полудню. Монтеро пытался выжидать. Корпус карабинеров не переметнулся, а представители президента сумели получить осторожные заверения в поддержке от некоторых армейских частей, что давало слабую надежду. Монтеро попытался урезонить Грове, но коммодор, уверенный в поддержке гарнизона, лишь продлил действие ультиматума до двух часов дня.

На деле же военные части продолжали примыкать к восставшим. Утром вызванный Вергарой из Сан-Фелипе полк «Юнгай» также примкнул к восставшим, отправившись на аэробазу. Остальные полки оставались на местах, но твердо заявил о поддержке правительства лишь полк «Такна».

Тем временем атмосфера в столице накалялась. Всё началось с утреннего выступления студентов перед Ла-Монедой. Вскоре уже целые толпы людей вышли на улицы с призывами к отставке Монтеро. Профсоюзы и политические партии начали спешную мобилизацию своих членов. К середине дня стало ясно, что народ всецело поддерживает восстание. На заседании кабинета в полдень министры ничего не смогли предложить президенту и начали склоняться к принятию условий ультиматума. В то же время самолеты разбрасывали над городом листовки с призывами к социалистической революции.

После полудня Монтеро обратился к Алессандри, которого наделил полномочиями вести переговоры с революционерами. Но старый лев прекрасно понимал, что правительство обречено и знал, что многие его сторонники поддерживают мятеж. На встрече с Грове бывший президент поддержал его выступление, заявив: «Не вздумайте отступать, полковник». Алессандри доложил о своей «неудаче» Монтеро, который предложил назначить его вице-президентом, чтобы он возглавил правительство, сформированное Грове и его соратниками. Грове вновь отказался, и у президента осталась последняя надежда – корпус карабинеров. На совещании с его руководством, однако, Монтеро встретил лишь колебания и нерешительность, что побудило его приказать полицейским частям не оказывать сопротивления, если восставшие начнут боевые действия.

К вечеру руководители восстания приняли решение о штурме президентского дворца. Повстанцы выдвинулись в центр города на грузовиках, предоставленных им профсоюзами. К восьми часам они прибыли в Ла-Монеду. Грове, Пуга, Матте и Давила прошли в зал Славы, где их встретили президент и его министры. Монтеро уже ждал их и лишь сказал: «Я вас слушаю». Грове заявил: «От имени командования трех родов войск я принял решение сместить Ваше правительство и установить в Чили Социалистическую республику, от имени которой для народа и ради народа принимаю управление страной». На это Монтеро ответил что, поскольку генерал Вергара информировал его о полной поддержке восстания гарнизоном Сантьяго, ему ничего не остаётся, кроме как признать повстанцев хозяевами положения. Разбитый президент сдался, уйдя в отставку, передав всю власть хунте и вскоре эмигрировав в Аргентину. Началась история Социалистической Республики Чили.

Часть пятая: «República Socialista de Chile»

«Наша программа проста – накормить народ, одеть народ и дать ему крышу над головой»

Альфредо Лагарриге

Несмотря на успех переворота, противоречия между его лидерами всплыли на поверхность. Уже при формировании правительства произошёл конфликт между Матте и Давилой. Давила попытался протолкнуть кандидатуру Хуана Антонио Риоса – бывшего проибаиньистского радикала – на пост министра внутренних дел, в то время как Матте требовал поста в кабинете для Грове. Социалисты отвергали Риоса из-за его близости к режиму Ибаньеса и участия в назначенном диктатором Конгрессе, Давила же сомневался в лояльности Грове. В конце концов Давила пошёл на компромисс – он отвёл кандидатуру Риоса и согласился на назначение Грове военным министром. В обмен Пуга стал не просто членом, но президентом правительственной хунты, куда, как уже говорилось, были назначены также Матте и Давила. Пуга также временно занял пост главы МВД. На деле же старый генерал-алессандрист сказался больным и не принимал серьёзного участия в работе правительства.

В конечном итоге состав правительства выглядел следующим образом:

Правящая Хунта: президент – Артуро Пуга, члены – Эухенио Матте и Карлос Давила.

Правительство:

·         Министр иностранных дел и торговли – Луис Баррига (НАП)

·         Министр внутренних дел – Артуро Пуга

·         Министр финансов – Альфредо Лагарриге (НАП)

·         Министр юстиции – Педро Фахарда (алессандрист)

·         Министр образования – Эухенио Гонсалес (социалист)

·         Военный министр – Мармадуке Грове

·         Министр развития – Виктор Наваррете (левый алессандрист)

·         Министерство земель и колонизации – Карлос Мартинез (НАП)

·         Министерство сельского хозяйства – Ноласко Карденас (Демократическая партия)

·         Министерство здравоохранения – Оскар Сифуэнтес (НАП)

·         Министерство труда – Рамон Альварес (давилист)

o   Два этих министерства были выделены из министерства по социальным вопросам

·         Генеральный секретарь правительства – Оскар Шнаке (социалист)

Было также сменёно высшее военное командование, назначенное при Монтеро. Командующий армией генерал Теллес, братья Вергара, генералы Луис Отеро и Карлос Саэс были отправлены в отставку. Новым командующим армией стал генерал Агустин Морено. Карлос Жуанн де ля Мотт, сохранивший пост командующего ВМФ, оказался единственным не-ибаньистом в верховном командовании. Командующим ВВС по настоянию Давилы был назначен Артуро Мериньо. На своём посту также удержался командующий корпусом карабинёров генерал Мануэль Конча.

5 сентября, на следующий день после переворота, хунта выпустила манифест, в котором объявила свою политическую программу, разработанную Революционным комитетом за день до этого. Главными целями были объявлены роспуск Конгресса и КОСАЧ, установление высоких налогов на высокие доходы, национализация предприятий, конфискация иностранных вкладов, конфискация земель латифундий и передача их крестьянам, государственная монополия на внешнюю торговлю и распределение товаров первой необходимости, амнистия за политические преступления, запрет на импорт предметов роскоши и политика импортозамещения, созыв Учредительного собрания для написания новой конституции, установление дипотношений со странами Интернационала и т. д. – всего 40 пунктов. «Курортный Конгресс» был закрыт в тот же день – депутатов попросту не пустили на заседание, а его роспуск формально объявлен декретом от 6 июня.

Приход к власти хунты сразу подстегнул политическую активность. Несмотря на явное недоверие путчистов к традиционным политическим партиям, закрытие Конгресса и установление военного режима, недовольство предыдущим правительством и общая ситуация в стране привели к тому, что многие отнеслись к революционной хунте с симпатией. Радикально-социалистическая партия (продукт раскола Радикальной партии отвергшая выдвижение Монтеро на выборах 1933 и вошедшае в состав поддержавшей Алессандри левой коалиции) в течение нескольких дней объявили о поддержке правительства. Демократическая партия раскололась по отношению к новому режиму, лидер её левого крыла Манэль Чаморра взял курс на отделение и поддержку хунты. Консерваторы напротив, практически сразу же встали в резкую оппозицию к новому режиму, начав мобилизацию Гражданской гвардии. Либералы, алессандристы и центристы заняли выжидательную позицию.

Что касается левых, то их отношение к новому режиму оказалось двойственным. 5 сентября коммунисты при поддержке студентов-анархистов и синдикалистов из ФОЧ создали в столичном Университете «Комитет рабочих, крестьян, шахтеров, солдат, матросов и индейцев», который рассматривался как аналог русского Петроградского совета или французской ВКТ и зародыш будущего двоевластия. КПЧ и крайне левые в целом, в отличие от РИ, не объявили новый режим контрреволюционным, но и отнеслись к нему настороженно. Совет направил петицию хунте, в которой потребовал вооружить рабочих, разогнать правые ополчения, ввести рабочий контроль на производстве и систему советов в армии и т.д. – программа, которую хунта – пока – не приняла во внимание. Вместе с тем КПЧ начала организовывать отряды Красной гвардии, что сильно разозлило военных, которые через пару дней разогнали совет и выселили его из Университета. Впрочем, им было предоставлено здание бывшей церкви неподалеку.

С 6 сентября начинается проведение в жизнь социалистической программы. На посту министра внутренних дел Пугу сменяет член НАП Роландо Мериньо. Объявляются трехдневные банковские каникулы и ограничивается возможность денежных переводов и снятия средств со счетов. 8 сентября Центральный банк Чили преобразован в государственный, с целью сосредоточения финансовых инструментов в руках правительства и создания благоприятных условий и предоставления кредитов для мелких и средних производителей.

Вместе с тем от нового режима исходят самые противоречивые заявления, радикализму социалистов противостоят успокаивающие заявления Давилы. 6 июня он провозгласил, что хунта не собирается экспроприировать иностранные капиталы и не планирует серьезных изменений в государственной политике. На какой-то срок это успокоило американских дипломатов, поверивших, что популистская программа будет скорректирована при столкновении с реальностью.

Тем временем левые начинают поддерживать хунту, налаживая с ней отношения. 7 сентября Федерация преподавателей Чили, связанная с КПЧ и ФОЧ, призывает правительство «разобраться с агентами американской буржуазии». 8 сентября Грове встречается с делегацией от профсоюзов Сантьяго, требующей от нового правительства национализации крупной промышленности, аграрной реформы и т.д. В последующие дни эти планы начинают воплощаться в жизнь. Народная поддержка нового режима быстро растёт, в городах по всей стране проводятся собрания и митинги рабочих. На предприятиях формируются рабочие советы.

С 9 сентября ситуация в стране все больше радикализуется. Во-первых, правительство Британии, а затем и других стран Интернационала, объявляет о признании нового режима и выражает ему всемерную поддержку – пока, впрочем, лишь на словах. Во-вторых, хунта издает декрет, предписывающий конфискацию всех депозитов в банках в иностранной валюте – мера, задевающая в первую очередь американские компании и граждан. Также конфискуется всё золото из ювелирных магазинов и обменных пунктов с целью избежать спекуляций. Это вызывает шквал критики со стороны США.

Начинается социализация компаний – в советы директоров вводятся представители работников предприятий. Процесс начинается с газет, а 10 сентября правительство выпускает декрет о применении этого положения по отношении к Ferrocarriles del Estado – государственной железнодорожной компании, в состав совета директоров которой теперь дополнительно входят по три представителя от профсоюза железнодорожников и три – из числа рабочих компании. Это открывает дорогу для аналогичных изменений на предприятиях всей страны.

Всё это приводит к обострению противоречий между социалистами и давилистами. 9 сентября Грове отстраняет от должности интенданта провинции Сантьяго Фернандо Харамильо, за то, что тот накануне подавил рабочую демонстрацию и оказал содействие органам правопорядка в выселении мелких арендаторов. На его место назначается старый знакомый Грове - отставной полковник левых взглядов Хорхе Кэш.

10 сентября делегация военных в составе генерала Морено, полковника авиации Мериньо и полковника Лагоса обвиняет Грове в сползании страны в «коммунизм» и «потворстве иностранным агентам». Благодаря молчанию офицеров флота и поддержке со стороны ВВС Грове удаётся отбиться от обвинений и на некоторое время нейтрализовать ситуацию.

11 сентября формируется Революционный альянс рабочих, объединяющий в своём составе Коммунистическую партию, ФОЧ, социалистические группы, студенческие и преподавательские организации, Партию демократов, Лигу арендаторов и множество других организаций, партий и т. д. Все эти движения, партии и союзы заявляют о поддержке правительственного курса.

За 10-14 число принимается новый пакет декретов, направленный на углубление социальных преобразований. 11 сентября правительство постановляет вернуть все инструменты, одежду и вообще всё имущество мелких кустарей и ремесленников, арестованное кредиторами из Кассы народного кредита за неспособность расплатиться по своим долгам после начала депрессии. 12 сентября декретом хунты ликвидируется КОСАЧ и предписывается открытие всех простаивающих селитряных заводов и рудников. Создаётся Государственное предприятие торговли, призванное обеспечить города товарами первой необходимости. Начинается раздача бесплатных обедов для безработных и прорабатываются масштабные программы общественных работ. 14 сентября объявлена политическая амнистия, прежде всего морякам, осужденным за февральское восстание на флоте.

Все эти радикальные меры правительства вызывают крайнее недовольство военных, что служит причиной нового заговора, теперь уже против Грове и его «экстремистов». С 11 сентября Давила прекращает своё участие в заседаниях хунты и укрывается в Пехотном училище, где начинает готовить выступление армии. 12 сентября в городском театре Сантьяго проходит большой митинг, созванный Революционным союзом рабочих в поддержку Грове и правительства, на котором профсоюзы и левые вновь требуют углубления преобразования и раздачи оружия. После митинга Грове вновь выслушивает обвинения от Морено в «коммунизации правительства», а Пуга сообщает Матте и Грове о дезертирстве Давилы. На заседании Государственного Совета (совместный огран, образованный членами хунты и правительства) 13 сентября проходит обсуждение этой новости, Грове информирует о своём разговоре с военными 10 сентября, остальные министры также предъявляют информацию о возможном заговоре давилистов и военных. В итоге Давилу исключают из состава правящей хунты, на его место назначается министр внутренних дел Роландо Мериньо, чей пост занимает отставной офицер ВМФ Артуро Руис. Грове также отстраняет связанного с Давилой командующего ВВС Артуро Мериньо, заменяя того верным ему подполковником Иессеном.

14 июня Матте после долгого обсуждения добивается согласия Грове на раздачу оружия и боеприпасов профсоюзам для защиты от возможного переворота. Кроме того, правительство отдаёт приказ о переводе начальника пехотного училища Педро Лагоса на должность директора военной академии, не предполагающую наличие войск под его командованием. Аналогичные меры разрабатываются в отношении других подозрительных военных из числа гарнизона Сантьяго.

Вечером того же дня состоялся последний разговор Давилы с Грове. Взаимные недомолвки и уверения закончились ничем. Давила направляется на встречу с военными – но члены NAP, осведомлённые о подозрительных встречах военных и Давилы, арестовывают его по приказу Матте. Хотя это вносит определённую дезорганизацию в ряды заговорщиков, ситуация уже слишком накалилась, чтобы арест гражданского руководителя мог остановить действия военных.

Ночью весь Сантьяго был взбудоражен слухами самого разного толка. С раннего утра в центре города начали собираться толпы. В 10 часов 15 сентября вереница грузовиков с ружьями двинулась от здания военного министерства к штаб-квартирам ФОЧ и других профсоюзов. По настоянию Грове оружие раздавалась членам профсоюзов, но не партий, что отсекало от его получения коммунистов. Впрочем, тем удалось сформировать несколько достаточно боеспособных (ну, на фоне остального ополчения) рот «Красной Гвардии», воспользовавшись старыми запасами и своими ячейками в ФОЧ.

Правительство также объявляет, что офицерам гарнизона Сантьяго, переведенным на должности в провинциях, предоставляется 24 часа, чтобы покинуть столицу. В итоге офицеры-заговорщики на собраниях в Пехотном училище вынуждены торопиться с началом выступления – оно назначается на 15:00.

Проблема в том, что в отсутствие Давилы как харизматичного переговорщика им не удаётся преодолеть традиционное отчуждение и скоординировать свои действия с карабинёрами – те вновь занимают выжидательную позицию, к тому же в условиях раздачи оружия народу Сантьяго быстро оказывается охвачен революцией – начинаются погромы, перестрелки, город погружается в хаос. В итоге силы правопорядка оказываются разбросаны на подавление десятков стычек по всему городу и военным приходится рассчитывать лишь на себя.

В общей сложности мятежники располагают шестью армейскими полками и силами Пехотного училища. В три пополудни части гарнизона Сантьяго выходят из казарм и направляются к центру города, к военному министерству и дворцу Ла-Монеда. В это же время Революционный союз собирает свои силы. В общей сложности ему удаётся мобилизовать и вывести на улицы для противостояния мятежникам около 100 тысяч человек, хотя как-то вооружена среди них едва ли треть.

Военные всё ещё делают ставку скорее на демонстрацию силы, не ожидая серьёзных столкновений. Им удаётся сравнительно быстро занять здание военного министерства, хотя Грове вместе с преданными офицерами сбегает через чёрный ход и укрывается вместе с правительством в Ла-Монеде. Но далее план начинает буксовать. Полк «Касадорес» остаётся верным правительству и занимает оборону на позициях вокруг Ла-Монеды. Попытавшийся сыграть роль парламентёра и переманить полк на сторону восставших подполковник Клавель натыкается на Грове и Пугу, которого военный министр буквально за шиворот волочёт на площадь перед дворцом. В итоге после словесной перепалки и минутных колебаний солдаты арестовывают Клавеля, и начинают перестрелку с силами восставших. В центре Сантьяго вспыхивает полноценное сражение.

Тем временем кадеты Пехотного училища в Сан-Бернардо под командованием Педро Лагоса также начинают выступление. Они окружают авиабазу эль-Боске и перерезают коммуникации авиаторов с Ла-Монедой. Но в условиях неопределённой ситуации в городе о штурме не может быть и речи. Выставив охранение вокруг аэродрома, Лагос ведёт своих солдат через юго-западные районы к центру. Ведёт успешно, хотя и медленно, ибо им приходится преодолевать баррикады и разбираться со спорадическим обстрелом из-за углов и окон домов.

Тем временем ситуация в центре города оказывается неблагоприятной для восставших. В обычных условиях они могли бы легко взять Ла-Монеду штурмом, пользуясь своим численным преимуществом – но на помощь правительству уже спешат вооружённые отряды рабочих. Возникает, что называется, «слоёный пирог» - штурмующие Ла-Монеду солдаты вынуждены отбивать постоянные атаки с тыла и флангов неумело организованных, но значительно превосходящих численно их самих ополченцев. К тому же часть их сил во главе с капитаном Марио Браво сами оказываются блокированы рабочими в здании военного министерства.

Жестокие бои идут всю ночь, но в конце концов численное превосходство левых оказывается решающим – хотя порой им приходиться заваливать солдат своими телами. В итоге к четырём утра солдаты частью рассеяны, частью блокированы в здании военного министерства, частью отступают на юго-запад на соединение с силами Лагоса, завязшими в гуще городских кварталов. Последний, объединив силы под своим командованием, решает не продолжать уже дорого обошедшиеся ему бои и отступает к Пехотному училищу, надеясь закрепиться там и призвать на помощь гарнизоны в провинциях и ВМФ.

К полудню 16 сентября правительственные войска вновь занимают авиабазу эль-Боске, а рабочие ополчения окончательно берут под контроль город. Попытки поднять восстание в других городах оказываются безуспешными – основные силы обеих сторон и всё их руководство сконцентрированы в столице, а явное преимущество в средствах коммуникации – на стороне левых. К тому же заговорщики, и в столице вынужденные выступить в спешке, были не в состоянии подготовить что бы то ни было в других городах. Командование ВМФ (к тому же представляющее из себя в основном сторонников старого олигархического режима) вынуждено разбираться с волнениями среди экипажей и забастовками докеров, блокирующих порты.

В конечном итоге осада пехотного училища заканчивается к вечеру следующего дня, когда у блокированных войск заканчиваются припасы, а авиация устраивает несколько налётов и бомбардировок в течение дня. Вновь, как и в событиях середины 20-х, да и переворота двухнедельной давности, исход событий в столице определяет судьбу страны. Общее число жертв городских боёв составило около 300 убитых и свыше 1000 ранененых.

Эпилог

«Чтобы желать справедливого и человечного общества для рабочих, не нужно быть начитанным марксистом, нужно просто быть человеком»

Мармадуке Грове

Сразу же после неудачного контрпереворота на армию обрушились масштабные чистки. Если после свержения Ибаньеса и Монтеро всё ограничилось некоторыми перестановками и отставкой нескольких наиболее высокопоставленных генералов, то теперь на многострадальный остров Пасхи отправились сразу 22 человека, только непосредственно руководивших переворотом, ещё несколько десятков офицеров разного уровня были сняты со своих постов. Было бы неверно сказать, что социалистическое правительство вообще не имело поддержки в армии, но оно было вынуждено опираться в основном на младших офицеров рангом от лейтенанта до майора, редко выше. Флот, не участвовавший в перевороте, как поначалу казалось, пострадает меньше – но в итоге большинство адмиралов, придерживавшихся хоть и не ибаньистских, но яро консервативных взглядов, подали в отставку и либо эмигрировали, либо попали под люстрации. Для офицеров уровнем ниже к этому добавлялась немалая вероятность линчевания экипажами. В итоге лишь авиация, преданная военному министру и куда более левая, практически избежала чисток. В армии и ВМФ же главенствующие посты заняли новые выдвиженцы, нередко перепрыгнувшие через 2-3 ступени – что соответствующим образом сказалось на качестве командного состава.

С рабочими ополчениями тоже возникла проблема - их по понятным причинам оказалось непросто распустить. В конечном итоге из них была создана Революционная Гвардия – военизированная организация, призванная играть роль частично сил правопорядка, частично – народного ополчения, а главное – держать в узде армию на случай нового выступления. В свои лучшие годы она насчитывала свыше 50 тысяч человек, хоть и не имела в своём распоряжении практически никакого тяжёлого вооружения и оставалась весьма неорганизованной структурой. У Грове как военного министра хватило авторитета, чтобы не без труда, но всё же не допустить её превращения во вторую армию.

В экономике новый режим окончательно взял социалистический курс. В октябре-ноябре 1933 были национализированы почти все предприятия гордобывающей отрасли. Началось освоение целинных земель на юге страны, где создавались кооперативы из безработных. Была начата аграрная реформа, предполагавшая экспроприацию всех земельных участков площадью свыше 40 га, их национализацию и распределение между крестьянами. Разобравшись с наиболее серьёзными проявлениями кризиса, новый режим поставил своей целью импортозамещающую индустриализацию, которая должна была осуществляться государством и вывести Чили в ряды индустриальных стран.

Социалистическая республика почти сразу столкнулась с масштабными санкциями со стороны США. Хотя американцы не участвовали в контрперевороте (трудновато за несколько дней подготовить переворот в стране, где политическая обстановка второй раз радикально меняется за две недели), левый курс правительства, его откровенный антиамериканизм привели к тому, что торговые отношения были полностью прерваны, и Чили было вынуждено начать налаживать экономические связи со странами Интернационала, в первую (и главную) очередь – с Британским Союзом. Оказались сильно испорчены отношения с соседями. Территориальный спор с Перу и Боливией, уже, казалось бы, решённый в конце 1920-х, вновь вышел на повестку дня.

Выборы в Учредительное собрание, которое должно было определить контуры нового политического устройства страны, были назначены на конец декабря. Проходили они в условиях резкого полевения страны. Консервативная партия в октябре была запрещена за пособничество военному перевороту и создание контрреволюционной Гражданской гвардии. И если первое обвинение было откровенно надуманным, то второе – более чем обоснованным, роспуск правых ополчений стал одной из главных забот правительства, а аресты их высокопоставленных членов приняли достаточно масштабный характер. Либералы, радикалы и демократы также столкнулись с противодействием со стороны правительства, а особенно – крайне левых. Хотя формально они не были запрещены и не бойкотировали выборы, многие их лидеры предпочли эмигрировать, возможности проведения предвыборной агитации были сильно ограничены, а избиратели откровенно разочаровались в них после президентства Монтеро. Правый фланг занимали Радикально-социалистическая и Социал-демократическая партии (последняя в конце сентября отделилась от Демократической, осудившей резкий крен правительства влево), перетянувшие к себе некоторых членов своих «родительских» партий. Обе выступали с умеренно-левой программой, но аппелировали к разным слоям – радикал-социалисты делали ставку на городской средний класс, социал-демократы – на более бедные слои и сельское население. В центре находились социалисты, завоевавшие главенствующее положение в новой республике. Их лагерь, однако, не был монолитен – НАП не удалось объединить вокруг себя все социалистические организации. На фоне необходимости обращения к профсоюзам и рабочим организациям начала набирать вес синдикалистская фракция, представленная в руководстве страны Эухенио Гонсалесом и Оскаром Шнаке. Оба в юности были анархистскими лидерами студенческого движения и ратовали за большую роль профсоюзов и более либертарную версию социализма, аппелируя в основном к квалифицированным рабочим в городах и студентам и выступая за преобразования по французскому образцу. В ноябре они образовали партию «Социалистическое революционное действие» (АРС). Наконец, слева находилась Коммунистическая партия, популярная среди беднейших слоёв и низкоквалифицированных рабочих горнодобывающей отрасли.

Результаты выборов в Учредительное собрание, прошедших 23 декабря 1933, не оказались большим сюрпризом. 200 мест распределились следующим образом:

КПЧ

39

АРС

31

НАП

78

Социал-демократы

22

Радикал-социалисты

14

Радикалы, либералы, демократы и независимые

16

17 января 1934 была принята новая конституция, установившая в Чили социалистическое государство и определившая его основные принципы. Хотя синдикалисты и некоторые умеренные и коммунисты осторожно предлагали усиление власти парламента (ставшего однопалатным), страна осталась президентской республикой. Женщины получили избирательные права. На февральских президентских выборах не успевшие ещё окончательно размежеваться друг с другом НАП и АРС единым фронтом выдвинули кандидатуру Эухенио Матте, с чьим авторитетом после Сентябрьской революции мог соперничать – и весьма успешно – лишь Грове, но он чётко отказался от участия в политических баталиях. В итоге Матте и занял первое место с 42% голосов. Неожиданно успешно выступил Алессандри, использовавший остатки своей репутации и сумевший консолидировать весь умеренный лагерь и перетянуть в него радикал-социалистов. Ему удалось буквально на один процент переиграть коммуниста Лаферте – 23% против 22%. Последним с 11% оказался социал-демократ Чаморра.

Началась новая эпоха в истории Чили…

P. S. Забавно, конечно, сейчас просматривать сообщения, с которых всё началось - коллега Дарт Аньян сослался на, как теперь очевидно, откровенно малограмотный пост на реддите, я радостно понёсся делать выводы космической широты на основании беглого просмотра статей в вики... Ладно. Пожалуй. после Нового года попробую заняться Мексикой, а то от Чили уже откровенно устал.

Изменено 11 Dec 2021 пользователем Будах Будахович

12 Dec 2021

:good:

Всё, что к югу от Техаса: Латинская Америка в K:МПИ

231 сообщение в этой теме

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Создать учётную запись

Войти