"Ответ большевику Дыбенко"

[Пулеметчик]

Шульга кивнул.

- Так я того так и кажу, шо большевики крепко постреляли тех хлопцев и даже статью в свою газету напечатали, - сотник вытащил из кармана сложенную вшестеро газету «Заря Свободы», протянул махновцу, - но люди кажут, шо не всех, несколько прорвались до леса. Ушел той Вужик.

- Лютый враг Советской Власти, бессердечный и безжалостный убийца! – с гордостью зачитал Шульга.

- В какое ужасное время мы живем, - вздохнул хозяин дома, - если такие слова – повод для радости.

[krolik]

- В какое ужасное время мы живем, - вздохнул хозяин дома, - если такие слова – повод для радости.

<{POST_SNAPBACK}>

такі слова завжди привід для радості

[Пулеметчик]

- Коммунист?- зашипела Марьяна и ненавязчиво почесала спину маузером, с пальцем на спусковом крючке.

Прогрессор поспешил откланяться, пока дело не дошло до пачкания обоев мозгами. А еще – слишком затрепанная была газета, Горленко ведь не телепортировался, он сюда недели полторы ехал, если не месяц. Да и медицина тут без антибиотиков, умереть можно от чего угодно.

А ведь еще надо самому где-то расквартироваться, желательно подальше от тюрьмы, а то ее собираются взорвать.

[Пулеметчик]

На улице уже стемнело, откуда-то слышалось подобие вальса – расстроенный инструмент и неумелый исполнитель изо всех сил исполняли популярную мелодию.

Возле фонаря курили несколько петлюровцев и какой-то дядько гражданского вида.

Фонарь, как ни странно, работал и светил при помощи электричества на небольшой участок мощеной улицы.

Город, утомленный боями и грабежами, постепенно затихал, погружаясь в заполошный сон.

За Днепром лениво постреливали.

[Пулеметчик]

Ох и грохнуло с утра!

Мабуть и в Совнаркоме услышали, что в Катеринославе тюрьму взорвали, с землей сравняли, чтоб и следа не осталось. А так – ни езды по улицам наметом, ни расстрелов сотнями – знакомый это повстанцам город, и люди не чужие, потому и дурить особой охоты нет.

Крысюк вообще галстук нацепил и в музей пошел. А то книжку любой грамотный написать может, а Яворницкий те шабли козацкие сам нашел.

И у книжки три последние страницы выдрано, так что взяли ту крепость турецкую чи турки отбились?

[Пулеметчик]

А еще ж надо Усте тряпок.

Вот ей хорошо, а где ж ту персиковую комбинацию взять, если после того Ткача, шоб его об дорогу, в магазине готового платья остались только пояса для чулок, розовые такие, и кадка с форменными пуговицами? А на базаре сдерут втридорога и подсунут дрянь в дырочках, ще й скажут, шо это последний писк моды.

Или еще хуже, подсунут французское нежное мыло, от которого волосы вылазят.

За размышлениями Крысюк увидел странно знакомого человека в весьма поношенном костюме, тот покупал спички у языкатой торговки.

[Пулеметчик]

- Дьяконов! – не веря своему счастью, выдохнул махновец.

Да, тот самый поручик Дьяконов, совсем не такой блистательный, как раньше.

Усы даже сбрил.

- Не ожидал встречи, - Дьяконов глянул на старого знакомца с невыразимой завистью, - и, предупреждая твои вопросы – живу я здесь, в госпитале простыни считаю.

- А как же погоны? – Крысюк осклабился, рука зависла над наганом.

[Пулеметчик]

- Комиссован по состоянию здоровья, уволен вчистую, - Дьяконов улыбался, как череп на полке у профессора анатомии Канцельбогена. Крысюк уже даже и не шарахался от обстановки своей нынешней квартиры.

- Люэс? – ласково поинтересовался махновец.

- Резекция желудка. Из-за твоей женушки, - Дьяконов пошел в шашлычную «У Вано», рядом с базаром. Простокваша там стоила копейки. Крысюк еще раз оглядел торговок и последовал за односельчанином. Видно, Устя ему стекла в борщ насыпала, раз он теперь такой худющий.

- Твоя супруга мне всего лишь пожелала приятного аппетита, я же не дурак, чтобы обедать в твоей хате. Нормальные голубцы были, денщик ел, хозяйка ела, дети хозяйские ели. А я очутился у фельдшера с кровавой рвотой.

Крысюк ничего не сказал. Дьяконов даже на полноценную контру не тянул, так, невысокий чин, служит заради выслуги и хуторка с вишеньками.

[Пулеметчик]

Палий уныло держал под уздцы свою кобылу, пока местный коновал расчищал ей правое переднее копыто.

Да что ж за день такой - коняка захромала, Зеленцову, оказывается, при первом наступлении убило, Черноус по этому поводу второй день пьет, а его хлопцы уже устроили четыре мордобоя, увели у какого-то чиновника шифоньер, и Петро, который рябой и кривой, умудрился жениться, на дочке аж присяжного поверенного.

У него и так - одна жена в Сумах, другая в Чернигове, а эта уже третья.

И ни на одну свадьбу не пригласил, падлюка.

[Пулеметчик]

Прогрессор издевался над аккордеоном. Более-менее пристойно получался похоронный марш, но хотелось сыграть хотя бы вальс, или то, от чего Шульга нервно оглядывается. А жаль, что местным не понравился современный репертуар, там мелодии проще. Хотя, если вспомнить Палия, так это даже к лучшему. О, вроде вытанцовывается!

«Куплеты про Катерину», так сказать. И я же их не пою, так что у хозяйки никаких претензий.

И Ременюка рядом нет, у него мать как раз Катерина. А куда ж он делся?

Ни коней, ни ездового, хорошо, хоть пулемет остался.

[Пулеметчик]

Придется в госпитале поспрашивать, хорошо, хоть физиономия приметная.

Жалко человека все-таки, есть люди и похуже, а он просто еще молодой, дурной, единственный сын у матери. И должен прогрессору шестьдесят пять копеек и шаг. И поделом, покер – не дурень, в покере думать надо, а не пучить глаз на карты.

Или поискать этого кота драного в мягкой девичьей постельке?

Ременюк, хоть и мучается от невзаимной любви, но плоть свою не усмиряет.

Будто не для него, поганца, читали лекцию о венерических болезнях.

[Пулеметчик]

В госпитале ездового не было, в морге – тоже.

Из живых людей в морге были: Сташевский, который вскрывал неопознанный женский труп и при этом насвистывал вальс, а в углу тихо трясся Грач. Бывший беспризорник очень боялся покойников.

Прогрессор поспешно выскочил на улицу, закурил, чтобы отбить мерзкий запах - формалин, карболка и гнилая плоть пополам с горелым луком, и неспешно пошел к базару. И так весь табак раздал ходячим, самому еле на три затяжки хватило. И возле базара живут местные евреи, если их еще никто не перестрелял.

А у Ременюка вечно нет денег, и он квартирует, где подешевле, то есть у них.

[Пулеметчик]

Знакомая картина: два петлюровца и какой-то мужчина в лапсердаке очень дружно кого-то бьют. Ну кто ж так фураж ворует, чтобы все соседи видели? Только бить по голове нашего ездового не надо, он и так контуженный. Лось пошарил по карманам – десять карбованцев, больше нет.

Примерно столько же этот краденый овес и стоит. И быстро уходим, пока оскорбленный муж или отец не решил еще добавить.

Шевели ногами, гаспидська душа!

Лось хмыкнул, поймав себя на том, что уже и сам не знает, на каком языке говорит. Суржик въелся в голову, как деготь в сапог. Теперь бы еще самому научиться украинской грамоте, а то неудобно вывески читать.

[Пулеметчик]

Шульга маялся похмельем и изо всех сил пытался вникнуть в детали хитрого плана – заслать диверсионную группу в Одессу.

И самому ведь хочется, контрабандного товару там полно. А хлопцев на Палия оставлять боязно, а сам Палий – горячий сильно, не годится для такой работы, бумаги важные украсть нужно, тихо, незаметно, не привлекая лишнего внимания. И Заболотный перебирал желающими, как хозяйка - крупу на кашу.

И всем вроде хороши хлопцы, только говор не тот, сразу их благородия поймут, что не местные.

А Шульгу отловят при первой попытке поздороваться.

[Пулеметчик]

- Студентов бы заслать, - мечтательно вздохнул контрразведчик.

Шульга ткнул пальцем в новоприбывших.

- Нет, он не годится. Шпиона туда надо слать, а не боевика.

- Ты ж шпион, - Шульга недоверчиво посмотрел на миску хозяйских солений – что-то, нарезанное брусочками и плавающее в мутном рассоле.

- Я шифровальщик, - Заболотный храбро атаковал соленья ложкой, - а Федорчука порвало снарядом. Он в этом деле разбирался на ять.

Ременюк умильно и благонравно глядел на командование.

- Забудь, - Шульга для убедительности показал ездовому дулю.

Заболотный все-таки проглотил соленья и мрачно обвел взглядом собеседников.

- Пикантное рагу. Его тут за углом вдова Нифонтова варит и продает неместным.

[Пулеметчик]

- Поняв, - Шульга встал, хрустя суставами, - только ты ж не в гости пришел.

- Не в гости, - контрразведчик оглянулся и подкрутил усы, потом выудил из кармана узкую полосу бумаги и сунул Шульге.

Повстанец неспешно закурил, заодно и полоску использовал, на самокрутку. Ременюк чихнул и уныло побрел к двери.

- Не журись, моя жинка деруны хорошо жарит, - Шульга догнал ездового, пошел рядом.

Прогрессор почесал в затылке - при чем тут деруны? А потом похромал за товарищами – столько всего надо успеть сделать!

[Пулеметчик]

Глава девятая

Зібралися отамани в зеленому гаю…

(с) народна пісня.

Было холодно, темно, душно. Кто-то храпел над ухом, но вымотавшийся прогрессор был рад даже такому ночлегу. Марш-бросок верхом от Екатеринослава до Умани: коней меняли, спали в седлах, сухарь в день - вот и вся еда, потом поиски поезда до Ковеля, дикая поездка на этом самом поезде, с разграблением какого-то кладбища – кресты ж деревянные, хорошее топливо. Но по сравнению с тем, когда приехали, это были еще цветочки. Сначала встретили какой-то красный патруль – два дурачка с огнем в глазах. Рабочие, мать их за ногу. Ременюк только плюнул. И в карманах ничего ценного, только и радости, что у того, которому Шульга горло перерезал, билет комсомольский нашелся. Сами виноваты, не пейте с незнакомыми людьми или хоть не ночуйте с незнакомыми людьми в одной комнате. Причем хозяйка дома даже и не подумала помочь – сидела за печкой и тряслась еще с того памятного ужина с самогоном.

После такого вечера выбеленный череп на колу бывшего студента почти не испугал. Ну поймал Вужик большевика, ну отрубил ему голову, ну насадил эту голову на кол посреди леса – бывает. Тем более он и с белыми так поступал, для устрашения и морального упадка среди нижних чинов.

[krolik]

Вужик, аднака... Неотруйна безпечна для людей змія :rolleyes:

[Пулеметчик]

Еге ж, мирне створіння, пов’язане з добробутом у хаті, предками та справедливим покаранням.

[Пулеметчик]

Утро не украсило обитателей землянки – тощие, закопченные, заросшие, грязней грязи – партизаны как партизаны.

Голодно смотрят – пора бы и в село заглянуть, за харчами.

Как там шестой председатель ревкома поживает?

Он в тепле ночует, на перинах спит.

Пусть еще подрыхнет, наклюнулось дело поважнее, и нужнее гораздо - эшелон перехватить надо, с отобранным хлебом. А то что-то темнят краснопузенки с «голодающими рабочими Петрограда» - уже два года жратву с нас тянут, а рабочие и не наелись.

[Пулеметчик]

Прогрессор уныло сидел в землянке.

Ременюка на экс с поездом взяли, а его – нет. Зрение у нас примерно одинаковое, очки не зря куплены.

И еще и Вужик перед уходом так глянул важно и соизволил приказать до девок не бегать и весь самогон не пить. Дорошенко сейчас не до любви и ласки, он на ногу стать не может, не то подвернул, не то вывихнул. А самогона и так чуть-чуть на донышке плещется, примерно на три рюмки.

Сплошное веселье, что и говорить.

[Пулеметчик]

А подрос петлюровец заметно, если встанет, так выше среднего роста будет, как Палий. Даже внешность похожая, оба чернявые и здоровенные. Как-то повстанцы там поживают? В степи даже холоднее, от ветра не спрячешься. Говорят, что белым Антанта помогает оружием и амуницией, в обмен на продовольствие, а красным – немцы.

Хотя насчет немцев прогрессор не был уверен. У них самих сейчас переворот или революция, им не до того.

Но мало ли что?

Черт, вроде бы идет кто-то, снег скрипит, как под сапогами. Дорошенко ласково ухватил свой карабин, взвел курок.

[Пулеметчик]

Ременюк. А шоб ты был здоровый!

Всего лишь Ременюк, с увесистым кольцом жареной холодной кровянки за пазухой. А еще – с новостями: эшелон перехватили, шинелей набрали, можно будет и заглянуть к людям. Сопровождающий эшелона сначала пытался корчить из себя героя, а потом как-то передумал. Ему топка паровозная не понравилась, что ли?

Хороша така топка, туда плюнешь – аж шкварчит, и стоять рядом жарко.

Краснопузенки подкрепления ждут?

Скоро придет, скоро-скоро, только аксельбанты погладим.

[Пулеметчик]

Отряд битых жизнью, но закаленных в борьбе за мировую революцию и диктатуру пролетариата красноармейцев приближался к селу.

В средине ехал боец в шинели не по росту, драных опорках, но зато с орденом Красного Знамени.

Дорошенко убил на привинчивание ордена сопровождающего изрядное количество времени и теперь каждые две минуты нервно щупал трофей.

Вужик ехал рядом, то и дело пришпоривая рыжую кобылу.

Атаман Кущ явно перехвалил свою любимицу – еле ноги переставляет, а еще породистая, кабардинская.

[Пулеметчик]

Тихо в селе. Сидят люди по хатам, лишний раз выглянуть боятся. Стучит зубами в сельраде председатель ревкома – жить ох как хочется, трое детей, четвертый на подходе. За них страшно. А то, что трех председателей ревкома порубили всякие атаманы, четвертый утонул в болоте, а пятому кинули в окно ясным днем гранату – это товарищей коммунистов не обходит! А то, что пролетариата тут зроду не водилось – это их тоже не обходит! О, приехали краснюки на наши головы!

Красноармейцы тихо и быстро спешивались и расходились по хатам. Председатель тяжко засопел и глянул на того из них, который зашел в сельраду. То ж тот, с кутка, Мыкола-динамитчик. И наган зачем-то достал.

- Только вискни,- Шульга посмотрел на соседа с другого кутка и на сейф в углу комнаты, - давай гроши, не стой, як засватанный.

За окном раздались выстрелы. Председатель окончательно растерялся.

Кажется, это были не краснюки.