"Ответ большевику Дыбенко"

[Пулеметчик]

Глава восьмая

Гей, не дивуйтесь, добрії люди,

Що на Вкраїні повстало…

(с) народна пісня

Идет отряд повстанческий по степи, кони голодные еле ноги волочат. Далеко до Катеринослава, да и не взять его с налета. Да и надо ли тот город брать? Слишком просто получится, а самая лучшая ловушка – самая простая, как глубокая яма с заостренными кольями по дороге на водопой.

Ох, умоемся юшкой под тем городом, даже малому хлопчику понятно.

[Пулеметчик]

Только еще понятно, что нужно взять тот город, там же узел железнодорожный, можно панычам такой саботаж устроить, что все анархисты со всего света обзавидуются.

Подкрепления, правда – кот наплакал, аж два человека – Шульга и Заболотный.

Оба злые – словами не передать, а Заболотный еще и с костылем ходит, железным, заточенным. Палий сидит в обозе и прикидывается грузом, потому что такого командира, как он – убить мало! Понабирал – сопляков, пулеметчика - в авангард сунул, фуража купил – с гулькин нос, амуниции - а вот амуниции хватает.

Твое счастье, семибатьков сын, живи пока.

[Telcontar]

Это что - остатки воинства после битвы с Дегтяренко в том же составе и пощли в одиночку брать Днепропетровск???

[Пулеметчик]

Не в одиночку, там в степи много других повстанцев

[Пулеметчик]

А это еще кто?

Разведка докладывает, что тут якись заразы крутятся, конных сотня, знаков различия не видать, флагов тоже нет.

От же ж молодежь пошла!

Если ничего нет, это или кукурузная армия, или местные, вроде Черноуса.

Лучше б Черноус, потому что от кукурузной армии помощи никакой сейчас, они любят летом воевать – налетели на обоз или фуражиров – и до дому, до хаты. А Черноус на захват крупного города давно облизывался, впереди всех побежит.

[Пулеметчик]

Так и есть – кому - голодать и мерзнуть, а кому - сидеть в теплой хате и есть борщ с мясом.

Жалко людям отдых портить, а надо!

И Ременюк скромно примостился в уголке, миску куском хлеба вымакивает. От же ж шибайголова, нигде не пропадет. А отдых у них после хитрой диверсии на железной дороге – чуть-чуть раскопали, пару костылей в нужных местах вышибли – и под поездом полотно расползается в стороны и никто никуда не едет.

Умный у Черноуса зять, ничего не скажешь, не зря на машиниста учился.

[Пулеметчик]

А Палий стоит возле сарая и о чем-то разговаривает с хозяином, забыв про хозяйскую колбасу. Подозрительно, ой подозрительно. Трактор у него в сарае, что ли? Прогрессор с сожалением отставил в сторону миску со шкварками и решил посмотреть сам. Это ж надо – мотоцикл! Красивый, черный, с хромированным рулем. «Wanderer» на раме написано. И совершенно нерабочий. Бензина нет, и в двигателе цилиндр разбит.

И не продается.

Нет в жизни счастья, что тут говорить.

Лось утешался тем, что хороший велосипед может выдать те же сорок километров в час, а Палий только бензобак погладил и люто позавидовал немцам.

[Пулеметчик]

Крысюк яростно торговался с какой-то теткой в черкеске. Ну не может живой петух, да еще и такой щупленький, стоить двадцать пять рублей! Куры нестись и сами умеют!

Гребень драный, глаза дурные, шпоры – як в офицера, та й масти серой, як пацюк.

Нашо мне такое в хозяйстве?

Петушиные бои невыгодные, этот убивец сразу противника заклюет, а бить будут меня. И за двадцать не возьму, с него даже юшки не сваришь, одни перья и клюв. Я в Катеринославе на базаре за пять карбованцев породистого куплю, белого, американского.

[Пулеметчик]

Из хаты уже выходили Шульга, Черноус и Ременюк. Ременюк запихивался коржиком. Командиры пытались вспомнить, с кем им надо идти на соединение – такая фамилия, кого в солдаты берут.

Москаленко? Солдатенко?

- Удовиченко, - встрял в разговор Ременюк.

- Точно, - Шульга выудил из кармана кисет, - Трохим Удовиченко.

Вот и проверим, так ли хорош молодой генерал Романовский. Вот и тряхнем господчиков в визиточках.

[Пулеметчик]

Золотопогонников – как грязи, станцию Синельниково брать с налета не выйдет, там уже кто-то висит, не то начальник станции, не то разведчик махновский, неудачливый.

Основных сил пока не видно, ну не умеет Удовиченко летать.

Только и радости, что в белогвардейской газете написано про подлую и беспрецедентную бомбежку города непонятным авиатором на ньюпоре.

Пролетел, скинул две бомбы на склад с амуницией – ищи-свищи. Красные сейчас глубоко увязли в России, им не до этого, значит, либо петлюровцы- галичане, которые отхватили солидный шмат австрийских аэропланов, либо свой, повстанческий пилот завелся.

[Пулеметчик]

Две сотни повстанцев, три пулемета.

От атамана Ткача подмога небольшая – десятка три черноморцев, пехота битая-перебитая, только и радости, что с «Ростислава» и «Синопа». Знатно Ткач по окрестностям порезвился, роту солдат уложил, пока другие пути курочили. Только не дорога ли такая удаль, что с того боя половина в землю легла?

Атаман только зубы скалит, его в царскую войну на подводную лодку «Тюлень» определили, он с тех пор страх потерял на всю оставшуюся жизнь.

И брал к себе таких же, шалых, отчаянных, лютых, як ветер зимой.

[Пулеметчик]

Когда та разведка вернется?

На станцию Нечипориха пошла, за хлопцами Палий понесся, на две стороны выслали, як положено. Пропустят ли панычи рябую молодицу, которая невинно торгует молоком?

Нормальным молоком, без крысиной отравы, ради заработка.

И обстановку разглядит.

Черноус на нее не нарадуется, даже из личных трофеев отрез шелка подарил, всем соседкам на зависть, и особенно своей же законной жене.

[Пулеметчик]

Прогрессор машинально гладил пулеметный ствол и глядел на степь. Что, если Удовиченко здесь в принципе быть не может, если приказ - ложный?

Тогда нас просто изрубят в грязь.

Среди хлопцев ходили слухи, что Романовский махновцев и петлюровцев в плен не берет, а сразу в Могилев отправляет. И слухи были небеспочвенными. Обиделся любимчик ныне покойного Деникина на РПАУ(м) , от всего сердца обиделся, за тот тын возле штаба, за диверсию в Корниловском полку, за четвертованных офицеров.

И горели от той обиды хаты да лежали у стен расстрелянные.

[Пулеметчик]

Лось поежился. Не хотелось бы принести экснутую добычу на пепелище вместо хаты тестя. А шансов уцелеть у сельского дьяка, при захвате села золотопогонниками, было мало. Тем боле их благородия успешно научились у товарищей тактическому приему расстрела заложников.

В этом случае – они просто идеальная мишень.

Вот Палию хорошо, он домой заглянул, теперь спокоен. И Крысюк тоже ходит с довольной физиономией.

А самому ехать к жене – страшно.

[Пулеметчик]

От Черноуса кто-то бежит. Разведка вернулась или что похуже? Только б с фланга не обошли, да еще и погодка – метель в рожу, все очки залепило.

Старые знакомые пожаловали – девица Зеленцова.

Черноус, на зависть всем остальным мелким атаманам отсюда и досюда , печатал свои приказы через личную пишбарышню. Зеленцова обзавелась черным, блестящим, хромированным ремингтоном, а также неиссякаемым запасом печатных лент к своему американскому агрегату. Где атаман все это взял – оставалось загадкой.

Но экипировка экс-юнкера значительно улучшилась с прошлого раза – кожух вместо пальто, новые валенки, шапка фасона «монгольская с хвостом» .

[Пулеметчик]

Ременюк тоскливо глянул на Зеленцову.

В последнее время с ездовым творилось что-то странное, сидел себе в свободную минуту над тетрадкой и даже не заговаривал с местным населением. Тетрадка была весьма вместительной, девяносто листов в клеточку, золотой обрез, коленкоровый черный переплет, в такой хорошо стихи писать, а не решать прозаические квадратные уравнения. Но молодой анархист был слишком циничен для поэтических упражнений и совершенно не обладал музыкальным слухом.

Зеленцова убедилась, что командира здесь нет, раздраженно тряхнула головой, рыжий хвост на шапке тоже мотнулся из стороны в сторону, будто заметая след, и удалилась.

Уже хорошо, значит – ничего срочного.

[Пулеметчик]

Крысюк вернулся от колодца с пустым ведром в руках и мечтательным выражением лица. Мечтал он о шелковой комбинации персикового цвета. Устя такую попросила приказным тоном. Интересно, большой ли в Катеринославе магазин готового платья? И много ли у беляков войска? И хватит ли динамиту, чтоб подорвать ту тюрму на веки вечные?

Повстанец тоже глянул на степь – кто-то едет, Ткач несется, его красный ментик за версту видно.

Контра зашевелилась, чи шо?

Крысюк прицепил ведро на место, под тачанку, еще раз полюбовался на старательно заклепанную кузнецом дыру в нем и влез за пулемет сам.

[Пулеметчик]

Шульга медленно подъехал к тачанке, наполовину вытащил карабин из седельной кобуры.

- Мои хлопцы подловили пару кадетов, - Ткач осадил свою кобылу так, что чуть сам не вылетел из седла, - выходит, шо надо брать станцию. И брать прям щас. Те кадеты казали завченное, на все – одно и тоже отвечали. Если мы будем ждать, то нас положат шрапнелью ихние бронепоезда.

- Сам додумался? - Шульга плюнул в сугроб, - я вже на такого кадета раз нарвался, до сих пор на погоду спина крутит.

- Я не пальцем деланный, - Ткач поправил свою бескозырку, - я и других поспрашивал. Кадеты –деза, как польский марафет. Солдаты другое кажут.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем Пулеметчик

[Пулеметчик]

Прогрессор мрачно протер очки перчаткой.

Похоже, речь шла не о взрослых белогвардейцах.

И лучше не знать, что стало с пленными, черноморцы и так особым гуманизмом не страдали.

Но рефлексировать по этому поводу уже нет времени - соединенный отряд трех атаманов шел к станции, а кони в тачанке застоялись.

Покормим их благородий свинцовой кашей!

[Пулеметчик]

Даже жаль, что Палия нет, он бы точно какому-нибудь офицеру снес бы шапку вместе с головой, своим любимым ударом со всей дури. После такого удара шея невезучей жертвы являла собой косой глубокий разрез на уровне второго шейного позвонка. Голова обычно болталась на лоскуте кожи, к большому неудовольствию мародеров.

А щас – ползем тихонечко к станции, как черви.

Шульга эффекты не любит, а любит эффективность. Если бы еще часика три перед атакой их из пушек обстрелять, совсем бы чудно было.

Но идеал недосягаем, поэтому артиллерии и не было.

[Пулеметчик]

отсутствие обновлений было из-за гнезда троянов. Они уничтожены

Крысюк только шипел матюки в адрес их благородий и экономил патроны изо всех сил, чтобы после выстрелов уже не вставали.

Второй пулемет молчал, а его пулеметная команда дружно уткнулась в снег.

Не повезло хлопцам.

Третий пулемет, ручной льюис и его татуированный хозяин Маляренко, прикрывали осатаневшую конницу Ткача с их правого фланга. Да, для такой атаки надо вправду потерять страх – хорошо у панычей пехота окопалась, прям по как их в академиях учили.

Изменено 19 Jun 2011 пользователем Пулеметчик

[Пулеметчик]

К второму пулемету кинулся кто-то в синем мундире.

Заболотный, чи шо?

Стрелять он умеет, а тикать ему неудобно. Виккерс дал длинную очередь в направлении окопов. Их благородия ответили, изрядно проредив людей Ткача.

Сам Ткач уцелел и неутомимо отстреливался.

Только б патронов хватило, а то Заболотный садит в белый свет, как на ярмарке.

[Пулеметчик]

Люди Черноуса тоже не вшей ловили, а подбирались к станции слева, заходя белым в тыл.

Ременюк оскалился под шарфом, хлестнул коней – пора было бить изо всей силы, а то матросня опять все ценное себе заберет.

Шульга учуял момент, пришпорил чалую - дорвемся до окопов, погреемся в теплой кровушке!

Прогрессор нащупал под кожухом обрез – на ближнем расстоянии самое то, главное – от врага пулю не словить или там штык в кишочки.

Быстрей бы уже взяли, тут кое-кто не завтракал.

[Пулеметчик]

Над депо лениво трепыхался черный флаг, а Заболотный, с улыбкой в сорок восемь зубов, кроил из трофейного знамени себе портянки. Крысюк занимался непонятно чем - с трофейной фуражкой в руке подходил то к одному, то к другому повстанцу. Из депо доносились женские рыдания. Возле окопов уже начали торговлю бабки с горячей картошкой. Крысюк подошел к тачанке, сунул второму номеру под нос фуражку, где уже лежало примерно сорок деникинских рублей, золотой червонец и пять карбованцев.

- Это на похороны? – Лось выудил кисет из-за пазухи, но расставаться со своей долей добычи не спешил.

- Это вдове Нечипорука, она тут телефонисткой работает.

Прогрессор вытащил из кисета серьги – жена обойдется, а у телефонистки – двое сыновей.

[Пулеметчик]

Крысюк уважительно хмыкнул и направился к лихорадочно бегающему по полю боя Шульге.

Командир бегал в поисках своего валенка на правую ногу.

Если он не застрял в стремени, то куда ж он делся?

Уцелевшие люди Ткача стояли на рельсах, курили и невозмутимо наблюдали за всем происходящим, а самого Ткача не было.

И теперь оставалось только ждать, чьи подкрепления успеют раньше, потому что Палия не видно, второй день не видно.