Франция объявляет войну Британии после "Катапульты"

[Крысолов]

но и суметь сохранить возможность и желание эти дивизии принимать у себя

Когда даде Джо не хватит солдат восполнять потери он сам Рузвельту в ноги бросится умоляя подкинуть людишек...

намного удобнее воевать с немцами где-нибудь в Норвегии, Африке (с перспективой в Италию)), чем перебрасывать дивизии в СССР, их туда перебросить ой как непросто

Расскажите мне пожалуйста, как США проведут десантную операцию по переброске войск в контролируемую германскими войсками Норвегию и французскими - Марокко? Может я чего-то не понимаю?

чем перебрасывать дивизии в СССР, их туда перебросить ой как непросто

У СССР есть место куда можно перебросить войска. Конечно сразу это не случится, для того чтоб развернутся на полную мощность сперва надо завалить Японию. Ну или через Индию, вестимо.

А вот бомбардировки устроить с территории СССР (правда, опять-таки есть проблема в виде топлива, которого у СССР будет слишком мало, после падения Кавказа) - это вполне себе можно.

Зачем бомбить територии Германии из СССР, когда с куда бОльшим успехом ее можно бомбить из Англии?

[Иван Ситников]

но и суметь сохранить возможность и желание эти дивизии принимать у себя

Когда даде Джо не хватит солдат восполнять потери он сам Рузвельту в ноги бросится умоляя подкинуть людишек...

Вот только инфраструктуры для нормальной войны к тому времени у СССР уже не останется, то есть совсем. Американцы не согласятся выгружать дивизию, которую нельзя будет полноценно обеспечить снабжением. Американская армия довольно требовательна к этому. Нет, решительно невозможно представить себе подобное. У СССР демографический потенциал на пополнения кончится намного позже, чем физическая возможность свои дивизии адекватно вооружать, затем снабжать.

намного удобнее воевать с немцами где-нибудь в Норвегии, Африке (с перспективой в Италию)), чем перебрасывать дивизии в СССР, их туда перебросить ой как непросто

Расскажите мне пожалуйста, как США проведут десантную операцию по переброске войск в контролируемую германскими войсками Норвегию и французскими - Марокко? Может я чего-то не понимаю?

Не слишком хорошо представляю себе линию фронта, существующую в МФГ, однако: Норвегия - а чем она, извините, сложнее Нормандии? Она во всем легче, и полностью отвечает "переферийной стратегии". Немцам туда перебрасывать части - страсть как сложно, в отличие от Нормандии.

Марокко - ну, так с опорой на Азорские острова, высадиться в Северную Африку...Нет, понятно, что если будет серьезное сопротивление, то с наскоку, как в РеИ, ничего взять не получится. Но году к 43 американцы развернут достаточные для такой операции силы. А немцы, если с Восточным Фронтом к тому времени не покончат - ликвидировать высадку не смогут.

чем перебрасывать дивизии в СССР, их туда перебросить ой как непросто

У СССР есть место куда можно перебросить войска. Конечно сразу это не случится, для того чтоб развернутся на полную мощность сперва надо завалить Японию. Ну или через Индию, вестимо.

К тому времени, как завалят Японию - СССР либо падет так, что помогать будет некому, либо сам до Берлину дойдет. Ну а через Индию нельзя нормальное количество войск перебросить.

А вот бомбардировки устроить с территории СССР (правда, опять-таки есть проблема в виде топлива, которого у СССР будет слишком мало, после падения Кавказа) - это вполне себе можно.

Зачем бомбить територии Германии из СССР, когда с куда бОльшим успехом ее можно бомбить из Англии?

Далеко не везде. То есть например стратегическая бомбардировка линий снабжения, которые идут из Восточной и Южной Европы, ну и непосредственно к войскам, воюющим с СССР - бомбить из СССР однозначно удобнее.

[Крысолов]

Вот только инфраструктуры для нормальной войны к тому времени у СССР уже не останется, то есть совсем

Вы о чем?

Норвегия - а чем она, извините, сложнее Нормандии?

Блин, как сюда вставить facepalm?

ну, так с опорой на Азорские острова

Очередной facepalm

СССР либо падет так, что помогать будет некому

Можно поконкретнее. Что значит падет? немец дойдет до Владивостока?

Ну а через Индию нельзя нормальное количество войск перебросить.

Че правда? А из свежезавоеванного Марокко - легко?

То есть например стратегическая бомбардировка линий снабжения

Стратегически бомбардируют не столько линию снабжения, сколько производтсвенные мощьности.

[Некромант 1488]

Когда даде Джо не хватит солдат восполнять потери он сам Рузвельту в ноги бросится умоляя подкинуть людишек...

У СССР есть место куда можно перебросить войска. Конечно сразу это не случится, для того чтоб развернутся на полную мощность сперва надо завалить Японию. Ну или через Индию, вестимо.

Это точно. Будут умолять. Но в том то и состоит одна из антиамериканских подлостей - чтобы заставить янки ради спасения СССР вместо Оверлордов штурмовать Хокайдо и окупировать Индию. На это уйдет и войска и время. :)

[Иван Ситников]

Вот только инфраструктуры для нормальной войны к тому времени у СССР уже не останется, то есть совсем

Вы о чем?

О том, что чтобы нормально воевать - нужны обычные и железные дороги, плюс какой-никакой промышленный потенциал, чтобы технику выбывшую из строя - ремонтировать. Так вот, когда у СССР кончится дем. ресурс - это будет означать, что немец дошел до А-А. А это будет означать, что советская экономика, инфраструктура, да и вообще государственная машина, скорее всего, коллапсировали. В результате, да, снабжать войска в свежезахваченном Марокко из США будет легче, чем по СССР.

СССР либо падет так, что помогать будет некому

Можно поконкретнее. Что значит падет? немец дойдет до Владивостока?

Линия Архангельск-Астрахань, после которой СССР заключит мир, потому что Сталину и Ко захочется сохранить хоть какую-то власть.

То есть например стратегическая бомбардировка линий снабжения

Стратегически бомбардируют не столько линию снабжения, сколько производтсвенные мощьности.

90% Ме-262 застрявших на разных стадиях производства по всей Германии, с Вами не согласны. Ну, то есть когда жд и станции разбомблены - воевать намного сложнее становится. С этим могут управляться как партизаны, так и стратегические бомбардировки. Причем вместе - будет еще эффективнее.

[Владислав]

Линия Архангельск-Астрахань, после которой СССР заключит мир, потому что Сталину и Ко захочется сохранить хоть какую-то власть.

К моменту гипотетического выхода вермахта на А-А власть ВКП(б) будет держаться на штыках генерала Эйзехауэра - лучшего друга советских рабочих

[Крысолов]

Это точно. Будут умолять. Но в том то и состоит одна из антиамериканских подлостей - чтобы заставить янки ради спасения СССР вместо Оверлордов штурмовать Хокайдо и окупировать Индию. На это уйдет и войска и время.

Не спорю. Но за Урал немцы все рано не дойдут. Ч.т.д.

А это будет означать, что советская экономика, инфраструктура, да и вообще государственная машина, скорее всего, коллапсировали

Ээээээ... Что-то как-то вы не совсем в курсе советской экономической географии.

Линия Архангельск-Астрахань, после которой СССР заключит мир, потому что Сталину и Ко захочется сохранить хоть какую-то власть.

Угу. А к востоку от линии значит ни инфраструктуры, ни промышленности нет. Ну-ну.

90% Ме-262 застрявших на разных стадиях производства по всей Германии, с Вами не согласны

???? Т.е. Ме не смогли произвести от того что не заводы, а линии снабжения разбомбили?

[Parafin]

О том, что чтобы нормально воевать - нужны обычные и железные дороги, плюс какой-никакой промышленный потенциал, чтобы технику выбывшую из строя - ремонтировать.

Перезадам вопрос коллеги Крысолова - какие такие более мощные ж/д и обычные дороги в Марокко, Алжире и Тунисе (я про "Торч") нашли американцы для своего успешного наступления в РИ и какой в этих колониях промышленный потенциал?

[Иван Ситников]

О том, что чтобы нормально воевать - нужны обычные и железные дороги, плюс какой-никакой промышленный потенциал, чтобы технику выбывшую из строя - ремонтировать.

Перезадам вопрос коллеги Крысолова - какие такие более мощные ж/д и обычные дороги в Марокко, Алжире и Тунисе (я про "Торч") нашли американцы для своего успешного наступления в РИ и какой в этих колониях промышленный потенциал?

Никакие. Однако, по размерам это Марокко, Алжир и Тунис несколько меньше Сибири, через которую надо доставлять американские дивизии с Дальнего Востока, куда эти дивизии можно доставлять только после изоляции Японии.

90% Ме-262 застрявших на разных стадиях производства по всей Германии, с Вами не согласны

???? Т.е. Ме не смогли произвести от того что не заводы, а линии снабжения разбомбили?

Да, потому что части к этим Ме застряли на полустанках, перегонах и заводах, не вывезенные из-за транспортного коллапса.

[Крысолов]

меньше Сибири, через которую надо доставлять американские дивизии с Дальнего Востока

А что, в советской Сибири в 40-е годы только тайга, медведи и ГУЛАГ? И никаких ж/д и промышленных предприятий нет?

Да, потому что части к этим Ме застряли на полустанках, перегонах и заводах, не вывезенные из-за транспортного коллапса. Наверх

Стоп-стоп. Вы про линии снабжения или про промышленную инфраструктуру? Под линиями снабжения я понимаю дороги, через которые снабжается фронт, а вы что?

[wizard]

http://www.youtube.com/watch?v=Guneu-DgGy4&playnext=1&list=PLBC671E9B822A6AD2&feature=results_main

[Иван Ситников]

Да, потому что части к этим Ме застряли на полустанках, перегонах и заводах, не вывезенные из-за транспортного коллапса. Наверх

Стоп-стоп. Вы про линии снабжения или про промышленную инфраструктуру? Под линиями снабжения я понимаю дороги, через которые снабжается фронт, а вы что?

Да, дороги через которые снабжается фронт. Просто промышленная инфраструктура - также необходима для фронта, поскольку нужно ремонтировать танки, в общем без заводов плохо, даже если авто- и жд- дорог достаточно.

Про Германию-1944 я имел в виду: вот есть куча заводов, каждый из которых производит что-то для фронта. Один фары для Ме-262, другой пушки, третий крылья. Если транспортная система работает нормально - то самолеты собираются и летают. А если она перегружена в десятки раз, а из-за бомбардировок пропускная способность транспортных линий снижается (разбомбленные жд станции, поврежденные рельсы, итд) - то составные части самолетов разбросаны по всей Германии, в результате чего они не летают. Вот.

Примерно то же самое будет у СССР, лишившегося Москвы, а в случае падения Архангельска-Астрахани - даже Ленд-лиз тут не поможет, ибо единственный порт, который может его принять - Владивосток. Но Владивосток был хорошим портом для ЛЛ в РеИ, т.к. Япония не воевала с СССР, и не топила корабли под его флагами, с помощью чего ЛЛ и поставлялся. Если Япония будет блокировать Владивосток - то ЛЛ СССР негде получить будет в принципе. Ну, конечно, да, можно через Индию везти, но на самом деле там пропускная способность ОЧЕНЬ МАЛИ, так что эффекта не будет.

[Крысолов]

Если транспортная система работает нормально

Коллега, это называется транспортная сеть либо промышленная инфраструктура, а не линии снабжения. И бомбить ее удобнее не с Урала, а из Британии.

можно через Индию везти, но на самом деле там пропускная способность ОЧЕНЬ МАЛИ, так что эффекта не будет. Наверх

Я бы не относился к этому пути снабжения пренебрежительно. Ударными темпами строится ж/д по которой гонят эшелоны с барахлом.

[Иван Ситников]

Если транспортная система работает нормально

Коллега, это называется транспортная сеть либо промышленная инфраструктура, а не линии снабжения. И бомбить ее удобнее не с Урала, а из Британии.

Ок.

можно через Индию везти, но на самом деле там пропускная способность ОЧЕНЬ МАЛИ, так что эффекта не будет. Наверх

Я бы не относился к этому пути снабжения пренебрежительно. Ударными темпами строится ж/д по которой гонят эшелоны с барахлом.

Нет, не строится. Потому что там горы, злобные пуштуны, и вообще в Сибири нет нормальных дорог, там надо через пол-страны жд вести эту. И кстати даже в той части Индии севера Индии этих дорог еще нет, вроде как.

Если бы это было так просто - то Россия бы давно угрожала Индии, но это не так.

[Крысолов]

злобные пуштуны

И что?

вообще в Сибири нет нормальных дорог

Великий Сибирский Путь какбэ намекает...

[Крысолов]

Кубанськi готи-козаки бажають проди!

Изменено 6 Mar 2013 пользователем Крысолов

[Parafin]

 

 

Экваториальная Африка. Лето 1942 года.

 

 

Генерал Шарль де Голль, государственный секретарь по вопросам обороны, прибыл в Лондон на следующий день после отставки французского правительства и провозглашения Перемирия маршалом Петеном. 18 июня 1940 года он выступил с обращением по лондонскому радио с призывом к французам «отказаться от поражения» и продолжить борьбу. Через четыре дня, 22 июня, впервые упоминается «Свободная Франция» как объединение всех тех, кто в уме и в сердце будет продолжать борьбу за освобождение Франции. На самом же деле «Свободной Франции» не было ни в территориальном, ни в военном отношении – «Свободная Франция» представляла собой только идею, абстракцию, боевой клич.

 

Для укрепления своих позиций де Голль пытается наладить контакты с губернаторами колоний, но те были вынуждены выбирать между официально наделенным властью Петеном и мятежным генералом. Узнав о том, что по Перемирию немцы уважают суверенитет Франции над ее колониями и протекторатами, местные правители и генералы остаются лояльными Виши. Попытки укрепиться силой ничем хорошим не заканчиваются: в Габоне местный губернатор Masson сражается до конца и в условиях проигранной борьбы заканчивает жизнь самоубийством, Дакаре закрепиться не удается – губернатор Boissin отразил и попытки деголлевцев высадится, и атаки сильной британской эскадры, прибывшей поддержать своего ставленника.

 

Но 26 августа 1940 года «Свободная Франция» наконец то получает так необходимую ей материальную основу – Феликс Адольф Эбуэ (F?lix Adolphe ?bou?), губернатор территории Чад, признает власть де Голля и делает из генерала в глазах англичан и американцев военачальника, способного представлять французские силы на стороне Союзников. Именно это важный в истории Франции шаг дает мятежникам хоть какую-то легитимность, а самой «Свободной Франции» придает конкретный материальный смысл. При этом из Дакара в сторону Феликса Эбуэ летят «проклятия» от вышестоящего Пьера Буассона, а Петен сначала смещает бунтующего губернатора с поста, а потом последний и вовсе приговаривается французским судом к смертной казни.

 

Феликс Адольф Эбуэ и Шарль де Голль

 

Феликс Эбуэ начал карьеру колониального чиновника с 1910 года, служа на Мадагаскаре и в Убанги-Шари. В 1927 году за свои успехи он стал кавалером ордена Почетного легиона. После двадцати лет службы в Убанги-Шари он был переведен на Антильские острова, и с июля 1933 года по январь 1934 года был генеральным секретарем правительства Мартиники. Затем он возглавлял Французский Судан, а с 1936 года стал губернатором Гваделупы. Это был первый в истории случай, когда чернокожий потомок африканца занял столь высокий пост во французской колониальной системе. В 1938 году Эбуэ был назначен губернатором Чада.

 

В июле 1940 года, после капитуляции Франции, он связался с генералом де Голлем и сообщил о своем намерении официально примкнуть к «Свободной Франции». Вскоре, вместе с командующим войсками территории Чад полковником Маршаном, Феликс Эбуэ провозгласил присоединение Чада к движению де Голля. Вдохновленные шагом чернокожего губернатора, его примеру следуют Конго-Браззавиль, Убанги-Шари и Камерун, которые взял под контроль сторонник силового противоборства с Виши – полковник Леклерк. Теперь «Свободная Франция» получила свою территорию и могла формировать армию из местных негров. Сам де Голль в сентябре 1940 года прибывает из Англии в Экваториальную Африку, высадившись в Браззавиле уже «на своей земле». Он безуспешно пытался убедить пленных французских солдат, захваченных в плен в Габоне, присоединиться к «Свободной Франции». В результате их пришлось отправить в Браззавиль и содержать там как пленников. 12 ноября 1940 года Феликс Эбуэ был назначен генерал-губернатором Французской Экваториальной Африки и членом обороны империи, при этом Браззавиль становится столицей всей территории «Свободной Франции».

 

Де Голль никогда не забудет того, что сделал для его дела Эбуэ. С ноября 1940 года генерал создает «список» своих соратников в борьбе за «Свободную Францию» и Феликс Эбуэ становится, вместе с четырьмя другими «соратниками», частью «первого класса» (утвержденного 29 января 1941 года), что свидетельствует о признании его ключевой роли в организации деголлевского движения. Правда, не забывали о «достижениях» мятежного губернатора и в Париже. Соседний с Чадом Нигер оставался под контролем правительственных войск, но усилить их для наступления было довольно тяжело: между Нигером и Алжиром на тысячи километров раскинулась пустыня Сахара. Возвращение оплота «Свободной Франции» пришлось отложить до 1942 года.

 

Парад частей «Свободной Франции» в Форт-Лами

 

Пока же в Чаде усиленно шло формирование маршевых пополнений для войск «Свободной Франции». Первоначально основой послужил местный Полк сенегальских стрелков Чада (R?giment de tirailleurs s?n?galais du Tchad), два батальона которого первыми отправились на фронт. Они попали в Палестину и в составе 1-й легкой дивизии «Свободной Франции» брали участие в наступлении Союзников на Сирию. Другие отряды под командованием полковника Леклерка пытались наступать из Чада в итальянскую Ливию, заняв ряд пограничных пунктов в Феццане. Терпение Метрополии лопнуло в конце 1941 года – Париж жаждал не только наказать мятежников, но и ликвидировать символ «Свободной Франции», захватив единственную территорию империи, которая добровольно перешла на сторону врага.

 

В соседней Нигерии уже давно потихоньку готовили склады, аэродромы и дороги для проведения контрнаступления в Экваториальной Африке. Зимой 41/42 гг здесь были сформированы две группировки войск: первая нацеливалась на северный Чад, в тыл отрядам Леклерка, а вторая – непосредственно в центр страны, где располагались основные военно-воздушные базы Союзников. Дело в том, что именно через территорию Чада пролегал маршрут перегонки американских и британских самолетов из Такаради (где их собирали) на Ближний Восток. Основой первой группировки французских войск стал батальон III/1 REI – опытная и закаленная в боях часть Иностранного Легиона. Ему были приданы два эскадрона (верблюжий и моторизованный) туарегов Аджер (Ajjers), один эскадрон (верблюжий) туарегов Ахаггар (Hoggar), два взвода бронемашин и ряд вспомогательных подразделений.

 

Несмотря на казалось бы небольшие силы, легионеры поздней весной 1942 года начинают активное наступление на силы «Свободной Франции» в Феццане. На тот момент полковник Леклерк располагал приблизительно 2 тысячами бойцов, из которых около четверти были белыми. Африканцы Чада неплохо чувствовали себя в условиях пустыни, но не имели такой боеспособности как солдаты Иностранного легиона и не знали так Сахару как местные туареги. Кроме того наступающие колоны тесно взаимодействовали с правительственными ВВС, которые обеспечили плотную авиаразведку направления наступления и наносили чувствительные удары по позициям врага. Очень скоро III/1 REI занял поселок Файя-Ларго на севере Чада и фактически отрезал Леклерка от тылов в центральной части страны. Зажатое с одной стороны итальянскими войсками, с другой – атакующими легионерами, под постоянными ударами с воздуха и без нормального снабжения, воинство «Свободной Франции» стало просто разбегаться.

 

Полковник Леклерк. Он еще успеет побыть бригадным генералом

 

Активная фаза наступления на севере Чада совпала с ключевой частью операции в центральной части страны. Здесь активизировалась вторая французская группировка, основой которой стал 1 Батальон африканской легкой пехоты (1 BILA). Батальоны легкой африканской пехоты (Bataillons d'infanterie legere d'afrique) являлись дисциплинарными частями французской армии – штрафниками на галльский манер. Сюда направляли молодых людей, совершивших определенные преступления и согласных службой искупить свою вину. После в батальоны направляли и без желания осужденных – французы справедливо считали, что находясь тюрьме, преступник фактически уклоняется от службы в армии, обязательной для всех граждан Французской Империи. Первый дисциплинарный батальон был создан еще в 1982 году, воевал в Первой мировой войне и к 1939 году был единственной кадровой частью такого рода (с началом ВМВ было сформировано еще ряд BILA). Обладая отличным боевым составом, он был полностью моторизован и переведен из Туниса в Нигер. Здесь к батальону присоединились два моторизованных эскадрона 4-го Полка африканских конных стрелков и два верблюжьих эскадрона туарегов Аир.

 

В условленное время эта группировка перешла в наступление из Нигера в направлении озера Чад. Полностью моторизованные колонны, укомплектованные специально подготовленным транспортом, могли покрыть в день внушительное расстояние. Уверенному продвижению также способствовал внушительный французский опыт транссахарских автомобильных пробегов – до войны каждый год проводили такие мероприятия, где ведущие автопроизводители Франции могли продемонстрировать надежность и эксплуатационные качества своей продукции. Кроме того наступление 1 BILA было обеспечено надежным прикрытием с воздуха, а штурмовая эскадрилья из 14 Вг.697 помогала расчистить дорогу, если на каком-либо участке войска «Свободной Франции» пытались сопротивляться.

 

11 июня 1942 года операция правительственных войск вступила в решающую фазу. В этот день, еще в темноте, над озером Чад появилось несколько гидросамолетов, которые с рассветом приводнились и оперативно провели гидроразведку акватории. В небе уже находились три огромных летающих лодки SE.200 имея на борту 326 стрелков из 27-го альпийского полка. Получив добро на посадку, гиганты садились прямо на озеро и, не теряя времени, приступали к высадке десанта. В распоряжении стрелков было три десятка надувных лодок фирмы «Зодиак», которая еще недавно выпускала дирижабли и воздушные шары, а теперь переквалифицировалась в производителя резиновых лодок для французской армии. На борту SE.200 сложенные лодки занимали совсем не много места, после приземления их быстро надували при помощи баллонов со сжатым воздухом, рассаживали десант и отправляли к берегу, где сопротивляться было некому – атакующие достигли полной тактической внезапности.

 

SE.200 с десантом на пути из Сенегала в Чад

 

Одновременно близ Форт-Лами было высажено несколько тактических парашютных десантов «воздушной пехоты» и парашютистов Легиона. Они смогли занять местный аэродром, на котором были захвачены двенадцать британских тяжелых самолетов, значительные запасы топлива и различных военных грузов – именно эта база была основным перевалочным пунктом на трассе Союзников Такаради-Судан. Вечером альпийские стрелки с севера, а легионеры с юга, вошли в Форт-Лами, где ситуацию уже контролировали чиновники и военные, перешедшие на сторону законной власти. Примерно такая же ситуация наблюдалась в Ати, Монго и других населенных пунктах центрального Чада: тактические десанты соединялись с местными проправительственными силами, выступление которых подготовила французская агентура.

 

Тем временем продолжалось наступление Иностранного легиона в Феццане. Были захвачены оазисы Аль-Катрун и Уг-эль-Кебир, а остатки сил «Свободной Франции» были блокированы в районе оазиса Куфра. Полковнику Леклерку, чьи подразделения продолжали отчаянно сражаться, было предложено перейти на сторону правительственных войск на условиях полной амнистии, но тот отказался. Больше месяца понадобилось французским и итальянским колоннам, при мощной поддержке авиации, для уничтожения основных сил мятежников и взятия оазиса Куфра. При этом сам Леклерк с двумя сотнями своих соратников был уничтожен, а около тысячи его солдат (в основном африканцы Чада) были взяты в плен, во главе с заместителем Леклерка, полковником Франсуа Игнольдом.

 

К концу июля 1942 года все было кончено. Деморализованные остатки сил «Свободной Франции» отходили на юг, в Камерун. Их преследовали подвижные отряды Легиона и легкая африканская пехота. Союзники не смогли помочь де Голлю в обороне Чада – начиналось наступление галлов на Фритаун. Разрыв авиационной трассы Такаради-Судан также негативно сказался на положении дел в Верхнем Египте и Судане, где именно наличие сильной авиации Союзников заставляло пробуксовывать «Наступление Муссолини». Оборудование трассы южнее было связано большими затратами и не могло быть завершено быстро – определенное время единственным путем доставки авиации на Средний Восток оставался только морской, вокруг мыса Доброй Надежды.

 

Французские «воздушные пехотинцы» 606 СIA (606 сompagnie d'lnfanterie de 1'Air)

 

После возвращения Чада туда стали постепенно перебрасывать силы 181 Африканской пехотной дивизии, которая должна была стать основой французского Экваториального фронта против сил англичан, засевших в Нигерии. На месте началось формирование туземных частей, строились полевые аэродромы, накапливались запасы. Сплошной линии фронта здесь не существовало, и основу галльских формирований составляли подвижные колоны на грузовиках или верблюдах, усиленные бронемашинами и САУ на автомобильных шасси. Кстати теперь под угрозой оказалась не только британская Нигерия, но и западный Судан, куда союзникам срочно пришлось направлять дополнительные силы, в том числе и обе бригады Бельгийского Конго.

 

В Париже возвращению Чада придавали большое политическое значение – единственная добровольно отколовшаяся значимая территория должна была оказаться в составе Французской колониальной империи как можно быстрее и по возможности бескровно. После окончания операции даже объявили, что сам Феликс Эбуэ перешел на сторону правительственных войск (хотя он находился в это время в Браззавиле), но потом было заявлено, что мятежный губернатор скрылся от правосудия. События в Чаде были преподнесены французам и в Берлине как большая победа, что вместе с успехами на Ближнем Востоке серьезно укрепило как внутреннюю ситуацию во Францию, так и ее внешние позиции.

Изменено 3 Sep 2016 пользователем Parafin

[Parafin]

Карта продвижения французов в Африке и положения сторон на 1 сентября 1942 года (подготовлена коллегой Некромантом 1488). Для увеличения - нажимать на карту.

Фиолетовый - Союзники

Зеленый - Ось (в основном итальянцы)

Синий - французы

Изменено 16 Mar 2013 пользователем Parafin

[Parafin]

Вот такая статья попалась. Автор А. Руссо. Лично мне было интересно. Информацию детально не обрабатывал, но пару сносок оставил (выделено цветом). Кто читал ранее, и кто прочитает сейчас - прошу высказываться по существу.

 

 

"Национальная революция" режима Виши

 

 

Французский ежегодник 2003. М., 2003.

 

Истоки

Долгое время считалось, что «национальная революция» наследовала исключительно идеи «Аксьон франсез», либо черпала отовсюду понемножку. На самом деле, она представляла собой попытку прагматического синтеза многих течений. Именно это разнообразие придает вишистской диктатуре ее, как выразился Стенли Хофман, «плюралистический» характер. В основе своей она, безусловно, сохраняла преемственность с главными течениями реакционной мысли XIX в. Отказ от идеалов 1789 г. позаимствован у контрреволюционеров, например, у Луи де Бональда или Жозефа де Местра. Критика индустриального общества вдохновлена Ле Плэ, социальный католицизм взят у Рене де Латур де Пэна или Альбера де Мэна; есть еще и поиски «третьего пути» между капитализмом и социализмом. Все эти составляющие так или иначе отразились в идеологии режима Виши. Из тех же источников взята критика индивидуализма, который лишает человека корней, связывающих его с предками. Вновь утверждается приоритет структур «естественной» среды, органических сообществ, таких как нация, семья, профессия.

 

В то же время, вопреки распространенному убеждению, вишистский режим не отвергал бесповоротно все наследие 1789 г. Да, он учредил новую символику, самым известным знаком которой стала галльская секира, как дань уважения предкам. Однако празднование 14 Июля и «Марсельеза» в качестве гимна (э... а как же "Маршал мы с тобой" ?) были сохранены. В официальной системе образов знамя и другие трехцветные символы Республики постоянно связывались с личностью Петена. Речь, однако, совершенно не шла о возврате к иллюзорному Старому порядку. Первая статья «Принципов сообщества», опубликованных в 1941 г., как бы давая отпор Декларации прав человека и гражданина, признавала существование «естественных прав»: «От природы человек обладает основополагающими правами; но обеспечиваются они лишь сообществами, в коих человек живет: семьей, которая его воспитывает, профессией, которая его кормит, нацией, которая его защищает».

 

Разумеется, идеология «Аксьон франсез», являвшаяся наследницей традиционалистской культуры, обеспечила «национальную революцию» солидной частью ее идейного багажа. Сторонников перемирия неотступно преследовал образ «одной лишь Франции», а потом они стали ярыми сторонниками государственного коллаборационизма. Они воспевали «единоличную власть» и аплодировали вступлению в должность «Маршала». Для них была характерна враждебность принципу политического представительства, а следовательно, по определению, и всякой парламентской демократии. Они разоблачали «Анти-Францию» и «четыре объединенных группы»: евреев, франкмасонов, иностранцев и протестантов. Все эти идеи впервые выражались официально, на государственном уровне, например, в статуте о евреях от 3 октября 1940 г. Что же касается «возвращения к земле» и призыва к «корпоративному государству», то они вот уже полвека как существовали в доктрине «Аксьон франсез». Впрочем, и сами фанатичные последователи Морраса играли при режиме Виши важную роль. Самый известный из них – хранитель печатей Рафаэль Алибер, ставший составителем трех первых конституционных актов и первых репрессивных законов.

 

В то же время, режим Виши никогда не имел монархических притязаний, и в этом существенное отличие его целей от устремлений «Аксьон франсез». Впрочем, некоторые детали, вроде выбора дофина или протокольных формул представления главы государства – «Мы, Маршал Франции, Глава французского Государства, и Совет министров постановляем…» (эта формула предшествовала всем законам вишистского режима) – могли бы порадовать старого Морраса. Однако и в идейном, и в практическом плане, вишисты все же часто отходили от этого своего предшественника. Тут, впрочем, нет ничего удивительного, поскольку к 1940 г. доктрина «Аксьон франсез», подвергавшаяся многочисленным нападкам справа, выглядела омертвелой.

 

«Национальная революция» стала наследницей и других идеологических течений. Можно упомянуть заимствованные у предвоенных крайне правых объединений, особенно у лиги «Огненных Крестов» полковника де Ля Рока, лозунги возрождения «старинного боевого духа» и ряд других. Мысли о «долге», «жертвенности», «повиновении начальству», обязательной для всех готовности «служить», неприятии каких бы то ни было разногласий внутри страны, т.е. политических партий, вновь и вновь повторялись в речах Петена как до, так и во время оккупации. Убеждение в необходимости сильной исполнительной власти, требование «любви к Государству» для его служителей, вызывают в памяти идеи Андре Тардье, который в начале 30-х годов был глашатаем конституционной реформы

 

В равной мере планы и мероприятия, осуществленные в экономике и в социальной сфере, явились прямым следствием предложений некоторых предвоенных кружков интеллектуалов. Тут прослеживаются идеи «нонконформистов» или антилибералов, группы «Х-Кризис», мысли Жана Кутро из «Новых тетрадей», предложения Жака Барно, а плюс к тому еще и разнообразные тенденции корпоративизма, воплощавшиеся, например, в деятельности Института корпоративных и социальных исследований Мориса Бувье-Ажана. Персонализм и теория Эмманюэля Мунье также по-своему повлияли на это туманное явление, называемое вишистской идеологией.

 

Наконец, некоторыми своими принципами и элементами доктрины вишисты обязаны течениям левого фланга, которые образовались в результате разрыва с коммунистами и социалистами и стали обнаруживаться среди коллаборационистов чаще всего после 1940 г. Так, сама идея «революции», хотя бы и «национальной», сформулирована, скорее всего, интеллектуалами с марксистским прошлым, вроде Марселя Деа, который некоторое время был близок к режиму Виши. Цель тут состояла в подражании большевистскому революционному идеалу, а также в использовании энергии порыва масс, подобно фашизму и национал-социализму. Этим и объясняются колебания наиболее консервативных представителей вишистского режима, которые поначалу предпочитали «революции» слова «возрождение» или «обновление». Однако термин «революция» вскоре утвердился. В заявлении, сделанном американской прессе 22 августа 1940 г., Петен оправдывал его использование следующим образом: «”Национальная революция” направлена не против политического гнета, а против отжившего режима. Она началась на следующий день после поражения, семь лет спустя после германской революции, восемнадцать лет спустя после итальянской и в духе, совершенно отличном от этих двух исторических революций».

 

Применение власти на практике

«Национальная революция» искала общий знаменатель для способов осуществления власти, применявшихся представителями элит, сформировавшихся в разных условиях и имевших различные воззрения. Каждая из них, действуя в своей области, претендовала на воплощение в жизнь, не без острых конфликтов с другими, истинного (и весьма туманного) содержания «замыслов Маршала». Некоторое, хотя и неполное представление о них дает девиз «Труд, Семья, Родина», извлеченный из Конституционного закона от 10 июля 1940 г. Он позаимствован у лиги «Огненные кресты». Девиз был призван заменить республиканскую триаду «Свобода, Равенство, Братство», основанную на универсальных и, следовательно, абстрактных ценностях. В нем выразилось стремление «национальной революции» опираться на принцип «сообществ», «реальных» естественных групп: нации, региона, профессии, семьи. Индивид включен во все эти расположенные иерархически ячейки и связан с ними неразрывными, как предполагалось, узами. Рене Жилуэн, один из самых влиятельных теоретиков вишистского режима, предложил более внятное определение нового режима, позволяющее анализировать его руководящие принципы и достижения: «Новое Государство национально, – писал он, – автократично, иерархично и социально».

 

Режим Виши принадлежит к числу «национальных объединений». Поскольку нация представляет собой высшую форму сообщества, то идея какого бы то ни было разделения внутри нее исключена – будь то борьба классов или политический плюрализм. Вишистский режим открыто не запрещал политические партии, (исключение составила Коммунистическая партия, находившаяся в подполье с 1939 г.). Впрочем, после поражения в войне и начала оккупации почти все партии и так исчезли. Тем не менее, на практике правительство Виши препятствовало любой партийной деятельности, во всяком случае, той, которая не благоприятствовала ему a priori. Роспуск Палат, цензура, контроль над прессой, репрессии в отношении деятелей как левого, так и правого фланга (Леон Блюм, Пьер Мендес Франс, Жан Зей, Эдуард Даладье, Жорж Мандель) постепенно сделали невозможной какую бы то ни было политическую жизнь. Точно так же государство в ноябре 1940 г. распустило крупные профессиональные союзы, как рабочие, вроде ВКТ или ФКХТ (Французская конфедерация христианских трудящихся), так и предпринимательские, вроде ГКПФ (Генеральная конфедерация французских предпринимателей). Вишистский режим претендовал на обрамление общества новыми структурами. Цель состояла в том, чтобы «деполитизировать» французское общество, положить конец «культуре противоречий», из которой происходили все несчастья, начиная с поражения в войне. Частично эта цель была достигнута.

 

Коль скоро новое государство определялось как «национальное», то оно «изгоняло из своего лона и лишало какого бы то ни было руководящего влияния индивидуумов или группы, которые вследствие расовой принадлежности или по убеждениям не могут или не хотят признать примат французской родины. Таковы иностранцы, евреи, франкмасоны, коммунисты, интернационалисты любого происхождения и принадлежащие к любым организациям», – писал Рене Жилуэн. При этом «нация» определялась только лишь от противного. На самом деле, вишистский режим понимал ее одновременно как органичную и ограниченную целостность, основанную на исключении, возведенном в доктрину и проявляющемся в политике. Именно здесь он нанес самый сильный удар принципу равенства граждан перед законом. Создавались категории граждан второго сорта, унижаемых, не имеющих доступа к определенным профессиям, а затем гонимых, выдаваемых немцам, депортируемых (говорится конкретно про евреев или во Франции были другие граждане второго сорта?).

 

Согласно закону от 17 июля 1940 г., любой магистрат, функционер или другой представитель государства мог быть отстранен от своих функций простым министерским распоряжением. Эта мера восходила к некоторым декретам, принимавшимся еще в 1939 г., в условиях военного положения. Однако здесь она применялась по совершенно другим причинам. Другой закон от того же числа запрещал доступ к государственным должностям всем французским гражданам, рожденным от отца-иностранца. В целом за 1940 г. было «вычищено» около 2300 чиновников.

 

22 июля 1940 г. принят еще один закон, предусматривавший пересмотр всех случаев натурализации, начиная с 1927 г. «Недавние французы» – так, согласно Жилуэну, назвал их Петен 15 августа 1940 г.[7]. Таким образом, 15000 граждан, около трети которых составляли евреи, вновь стали иностранцами и в этом качестве подверглись ограничительным мерам.

 

13 августа 1940 г. правительство запретило «тайные общества». Эта мера ударила по франкмасонам, к которым Петен испытывал особенное отвращение. Ложи распускались, а имена их членов публиковались в «Официальной газете», дабы масоны подверглись общественному осуждению. Наконец, 3 октября 1940 г. и 2 июня 1941 г. были обнародованы «Статуты об евреях», налагавшие запрет на их деятельность в ряде профессий и делавшие евреев гражданами низшей категории. Вишистский режим приобщился к антисемитизму, включив его в «национальную революцию» как важную, хоть и не центральную часть. Таким образом, коллаборационизм привел режим к активному участию в «окончательном решении еврейского вопроса», хотя сама по себе вишистская доктрина не предполагала ни уничтожения евреев, ни даже их изгнания с территории Франции.

 

Природа власти

В «Национальной революции» была предпринята попытка переосмыслить вопрос об источнике власти, ее осуществлении и передаче. Речь шла, в то же время, об укреплении могущества и прерогатив государства. Общая цель, однако, при этом не была поставлена, хотя постановление от 10 июля 1940 г. и предполагало «конституционную реформу». Разрыв с Третьей республикой происходил не сразу, а путем последовательных мер, в которых проявлялись естественный авторитаризм руководителей и постепенное воплощение принципа неделимости власти (государства и администрации).

 

Конечно, то, что происходило, не было ни неожиданным, ни оригинальным. Не переоценивая данного факта, можно вспомнить, что, уже начиная с 1938 г. сфера деятельности Палат систематически сужалась из-за применения законов-декретов. Страна привыкла к авторитаризму исполнительной власти – именно с ним часто связывают тот небольшой подъем, который переживала Франция накануне войны. Одновременно с этим расширение прерогатив государства вписывалось и в процесс длительной протяженности, поскольку как раз это, по сути дела, и происходило при Третьей республике, причем демократическим путем. А позже – и при Четвертой республике, и при Пятой. Однако вишистский режим осуществил радикальный политический разрыв.

 

Прежде всего, были произведены глубокие изменения в порядке функционирования власти. В первых «конституционных актах» от 11 июля 1940 г. Петен по собственной инициативе заявил, что «возлагает на себя функции главы Французского государства» (акт № 1); берет на себя «всю полноту правительственной власти» (акт № 2) и откладывает заседания Палат «до нового распоряжения» (акт № 3). Республика таким образом практически сводилась на нет, и вводился авторитарный режим, при котором исполнительная, законодательная и судебная власти бесконтрольно сосредотачивались в одних руках.

 

В свою очередь, модифицировался и процесс передачи власти. Теперь назначался «дофин», и вице-президент Пьер Лаваль, а затем персонально адмирал Дарлан последовательно становились наследниками всей полноты власти главы государства на случай «невозможности» осуществления оной им самим (акт № 4 от 12 июля 1940 г. и поправка от 10 февраля 1941 г.). И, самое главное, не предусматривались никакие выборы, никакое наделение полномочиями, кроме того, которое осуществлял Государь-Маршал. Закон от 12 октября 1940 г. приостанавливал сессии избранных генеральных советов, заменяя их «административными комиссиями» и передавая их полномочия префектам. А это ставило вопрос – теоретически, разумеется, принимая во внимание обстоятельства – об источнике власти, а, следовательно, о легитимности режима.

 

Внешне принцип национального суверенитета не был поколеблен, поскольку мандат верховного правителя Петена обеспечивался голосованием Национального собрания (более или менее законным, о чем ожесточенные споры ведутся вот уже пятьдесят лет). На самом же деле «национальная революция» означала попытку на практике установить личные связи между главой государства и французами. Для этого вводилась отягощенная большой символической нагрузкой присяга для высших функционеров и магистратов, но, прежде всего, для этого навязывался государственной пропагандой культ личности Маршала.

 

Что касается расширения прерогатив государства, то оно явилось следствием многих обстоятельств. Здесь не могли не оказать прямого влияния чрезвычайность ситуации, дефицит на рынке предметов потребления, общий социальный развал после беспорядочного бегства армии, разделение страны на несколько зон и присутствие оккупационной администрации на трех пятых ее территории. В этих условиях режим, имевший авторитарную структуру, получил при отсутствии какого бы то ни было парламентского контроля беспрецедентные полномочия. В руках администрации во главе с префектами сосредоточилась огромная власть; в экономической, социальной и культурной жизни была введена система ограничений и регламентации, ранее практически не применявшихся.

 

В то же время, пользуясь своим присутствием в Париже и удалением исполнительной власти в Виши, многие высшие функционеры весьма существенно расширили свои прерогативы. В экономике, например, так поступил Жан Бишелон, генеральный секретарь министерства, затем – министр промышленного производства, а в Министерстве внутренних дел – Рене Буске, генеральный секретарь полиции, который в июле 1942 г. вел непосредственные переговоры с СС о соглашениях в области полицейского сотрудничества.

 

Попытки преобразовать общество

Вишистские правители, впрочем, весьма скоро поняли, что авторитарный режим не может существовать в абсолютной изоляции от масс. Действие власти всегда лишь в одном направлении имеет свои оборотные стороны. Прежде всего, это полное неведение правительства относительно состояния общественного мнения, а, следовательно, невозможность правильной оценки той поддержки, на которую может рассчитывать режим. Осознав это, вишисты стали создавать своего рода передаточные механизмы, вроде Национального совета 1941 г. – своего рода «охвостья» Парламента. Одновременно формировалась общественная организация – «Французский легион ветеранов», наподобии предвоенных ассоциаций ветеранов, которые Легион был призван реорганизовать и объединить. Он предназначался также для того, чтобы стать боевым отрядом «национальной революции», выполняя роль «единой партии», идею которой Петен решительно отверг летом 1940 г. В дальнейшем Легион вместе со «Службой порядка легионеров» Дарнана эволюционировал в направлении боевой организации и наряду с Милицией участвовал в вооруженной борьбе. Режим мог сколько угодно провозглашать устами своего главы или действующих министров, что «национальная революция» есть таинство, «интимная» революция, по словам кардинала Жерлье. Это не помешало очень скоро произойти расколу среди французов. «Культурная революция», объявленная в первые месяцы, породила полицейское государство – такое случается нередко.

 

Петен и «национальная революция» были наследниками Лиоте и той традиции общественного порядка, что основана на неравенстве. Это выражалось в требованиях «послушания», соблюдения «дисциплины», которые Петен предъявлял французам, представая перед ними в своем неизменном командирском кепи (о чем автор - полно фото того времени где маршал в гражданском?!). Но еще ярче это проявилось в стремлении сформировать и выдвинуть новые элиты, которые характеризовались бы одновременно своими заслугами, чувством ответственности, лидерскими качествами и приверженностью новой идеологии. Для решения этой задачи организовывались многочисленные «школы кадров», из которых самой знаменитой стала школа в Урьяже. Там развивали дух коллективизма, навыки управления, занимались физической культурой, причем все это делалось подчас в полувоенной форме. Летом 1940 г. появились молодежные лагеря, в которых обнаруживаются те же черты. Эти лагеря стали для режима чем-то вроде фетиша, поскольку на «здоровую» и «объединенную» (но не «единую», как в фашистских режимах) молодежь возлагались большие надежды. Простые радости природы, физические упражнения, повиновение руководителям, слияние сердец и умов вокруг «пламени, поднимающегося от родной земли» – все это должно было способствовать расцвету новых элит. Однако проект полностью провалился (Тут автор темнит. Если речь идет о «Строительстве французской молодежи» (Chantiers de la jeunesse fran?aise) то затея вполне удалась, причем именно в вопросе создания "новых элит". Правда отдачу она дала позже, и уже не Виши. Посеянные семена возрождения нации дали хорошие всходы на почве "Сражающейся Франции". Например, 7-й полк африканских стрелков де Голля был практически полностью укомплектован мальчишками-добровольцами из молодежных лагерей Алжира, при этом они получили право сохранить зеленые береты - головные уборы африканских отделений «Строительства французской молодежи»).

 

Перед вишистским режимом стояла задача в течение нескольких месяцев преобразовать многообразный и сложный организм французского общества 1940 г. Она требовала выявления приоритетов. Правительство сосредоточилось на семье, образовании, экономике. В концепции органического общества нация понималась как высшее сообщество, а семья – как основополагающее: «Семья, эта изначальная ячейка общества, дает нам лучшую гарантию подъема. Бесплодная страна есть страна, смертельно раненная в самое сердце. Для того, чтобы Франция жила, прежде всего, нужны семейные очаги. Именно семейный очаг <…>, это духовное объединение, спасает человека от эгоизма и учит его забывать о себе и отдавать всего себя тем, кто его окружает».

 

В самом деле, власть уже давно была обеспокоена падением рождаемости. В июле 1939 г. оно побудило правительство Даладье принять первый Семейный кодекс, структура которого была лишь дополнена вишистским режимом. Была укреплена власть отца и главы семьи, для женщин пропагандировался статус домохозяек, что подкреплялось финансовыми мерами: введением единой зарплаты для молодых пар или отчислениями по случаю праздника Матерей.

 

В области образования первые годы вишистского режима были отмечены клерикальной реакцией, очевидным реваншем над республиканскими законами 1882-1905 гг. В 1940-1941 гг. были восстановлены школы церковных конгрегаций, закрыты учительские институты, увеличена поддержка частных школ и восстановлено религиозное образование (по выбору) в государственных школах (закон от 6 января 1941 г.). «Школа без Бога отжила свое», – такой мстительный заголовок был помещен в газете La Croix 12 декабря 1940 г. Однако клерикальное наступление продолжалось недолго. Дело в том, что «национальная революция» оказалась перед дилеммой: либо возвратить Церкви, устами нескольких высших прелатов активно поддерживавшей режим, ее былое влияние, но тогда отдать в ее руки и исключительный контроль над сознанием; либо восстановить светский характер образования, но сохранить примат государства, пусть даже ценой сохранения республиканской традиции. Петен недвусмысленно высказался по этому поводу в речи от 25 марта 1942 г.: «Есть область, в которой государство естественным образом осуществляет более прямое влияние на молодежь: это школа». Начиная с ноября 1941 г. Жером Каркопино начал борьбу с наступлением католицизма, вызывавшим сильное общественное недовольство, а потом предпринял технические реформы всей французской системы образования.

 

Разрыв между идеологическими устремлениями и практическими достижениями вишистского режима оказался особенно очевидным в экономической и социальной областях. «Национальная революция» была призвана покончить одновременно и с борьбой классов, и с либеральным капитализмом, «феодализмом трестов», как говорил Петен. На их место предполагалось поставить корпоративную систему, несколько напоминающую Estado Novo Салазара, в котором каждая профессия – еще одно крупное естественное «сообщество» – каждое ремесло, каждый сектор или ветвь экономики были бы организованы по вертикали, как единый организм, в котором руководители, менеджмент, технические специалисты, рабочие объединялись под арбитражем государства.

 

Реализуя этот план, вишистский режим первым делом учредил «профессиональные корпорации», большинство из которых существует и по сей день. Это были корпорации медиков, фармацевтов, дантистов (закон от 7 октября 1940 г.), архитекторов (закон от 31 декабря 1940 г.), ветеринаров (закон от 18 февраля 1942 г.), экспертов-бухгалтеров (закон от 3 апреля 1942 г.) и т.д. Их функцией было внутреннее регулирование профессионального сообщества, отчасти по образцу Ордена адвокатов, основанного еще Наполеоном в 1804 г. Они разрабатывали статуты, правила приема, деонтологию. Но эти органы отнюдь не обладали автономией, достаточной для определения общей политики в области здравоохранения или, скажем, развития городов; все это оставалась в ведении государства. В то же время, не подчиняясь «средневековой идеологии», новые организации не в меньшей, а, может быть, даже и в большей степени отвечали потребностям корпоративного объединения. Вот почему они оказались столь живучи и после войны, когда стали распространяться и на другие профессии.

 

Следующим шагом вишистского режима стала попытка выстроить на практике управляемую и даже «административную» экономику, систему специализированных органов, находившихся в руках глав предприятий (Организационные комитеты, Конторы по распределению и т.д.), которые контролировали бы производство и распределение продукции. Этот сложный процесс может быть отнесен к явлениям длительной протяженности, так как он начался до оккупации и продолжался после нее. Он означал крах корпоративизма, обычно враждебного вмешательству государства в управление производством и склоняющегося в пользу технократических концепций, характерных для высших функционеров управленческого аппарата, которые практически руководят производством. (тут автор забывает, в каком состоянии была французская экономика - без сильного гос. вмешательства обойтись было просто невозможно) В противоположность распространенному представлению, Хартия Труда (1941), например, решительно пресекала какие бы то ни было поползновения корпоративизма. В ней устанавливалось четкое разделение между «экономическим» и «социальным», тогда как именно их связь составляет сердцевину понятия корпоративной системы.

 

Функция принятия экономических решений оставалась исключительно у государства и глав предприятий. Она осуществлялась, в первую очередь, через Организационные комитеты. Другие новые органы, предусмотренные Хартией, например Социальные комитеты, обладали лишь консультативными полномочиями и лишь в том, что касалось условий труда или социальных вопросов. Единственным учреждением, близким идее корпоративной системы явилась созданная 2 декабря 1940 г. Крестьянская корпорация. Целью ее была интеграция в единую организацию всех сельскохозяйственных профессий. Участие в ней было обязательным; ее уполномоченные, конечно, избирались, но на самом деле фактически назначались государством.

 

Каков итог?

В целом «национальная революция» осталась творением незаконченным, хрупким и… ненавистным (тут, я думаю, автор говорит о послевоенных оценках). С 1942 г. в результате развития событий она отошла в системе приоритетов на второй план. После падения режима ее и вовсе выбросили на свалку пагубных идеологий. Тем не менее, после освобождения многие предпринятые в ходе «национальной революции» начинания были сохранены, претерпев лишь косметический ремонт, и постепенно прижились.

 

Более или менее значимый след вишистский режим оставил в тех областях, где он продолжал и развивал дело своих предшественников, в том числе Народного фронта. Это касается политики в области экономики, после 1941 г. – в области образования, а также политики в сфере развития семьи и спорта. Это касается, кроме того, создания системы «регионов», концепции децентрализации и реформы государственного аппарата. Напротив, там, где в ходе «национальной революции» проявлялось стремление к открытому и грубому разрыву со старым, дело в конце концов закончилось крахом. Решающим моментом в формировании отрицательного общественного отношения к петеновскому режиму стала политика дискриминации, прежде всего, евреев, которая в 1941-1942 гг. вылилась в репрессии.

 

Другой в высшей степени показательный пример являет собой политика в области культуры. Вишистский режим оказался не способен создать специфические формы художественного выражения. Официальное искусство не появилось ни в литературе, часть представителей которой была увлечена фашизмом, а другая ориентировалась на Сопротивление, ни в кино, пребывавшем, однако же, в состоянии высокого творческого подъема, ни в театре, также переживавшем расцвет. Если какая-то система образов, связанных с Маршалом, и существовала, то она не шла ни в какое сравнение с тем, что создавалось при нацистском или фашистском режимах, и искать специфическое «петеновское искусство» было бы напрасно. Другими словами, нет никаких внятных доказательств осуществления «культурной революции» в петеновской Франции. (Я тут не понял, автор сетует что было мало "культа Вождя" в культуре. То есть театр, кино, литература "переживают расцвет", но "режим оказался не способен создать специфические формы художественного выражения"?! Мало "Цитаделей" было? Нужно было больше?)

 

Для объяснения этого провала, происшедшего несмотря на очевидное желание вишистов преобразовать культуру, можно привести несколько аргументов. «Национальная революция» неизменно воспринималась через культ Маршала, и ее политический проект отходил на второй план перед сентиментальной привязанностью к Петену (звучит очень мило). К этому надо добавить недооценку роли общественного мнения, несмотря на проводившуюся активную пропаганду, и отсутствие последовательной тоталитарной концепции у большинства руководителей (кроме некоторых, вроде, Жака-Бенуа Мешена или Поля Мариона) (Мало "тоталитарности"?! Кто бы мог подумать!). Можно вспомнить также и о сопротивлении (с маленькой буквы) сознания людей, инерции, проистекающей то ли из непонимания, то ли из враждебности, то ли из глубоко укоренившейся республиканской культуры.

 

И, самое главное – «национальной революции» не хватило времени. Она была предпринята в жестких условиях, вязла в рутине повседневного управления, не имела широкого поля для маневра. Мелочные склоки не давали возможности определить важные и достаточно отдаленные цели. Однако нет ничего абсурдного в предположении, что, коль скоро Германия победила Францию, то если бы pax germanica установился надолго, эта альтернативная политическая культура могла бы укорениться. Впрочем, и сегодня, полстолетия спустя, она жива. Когда Национальный фронт в наши дни предлагает концепцию общества, основанного на дискриминации, он сознательно или нет, черпает большую часть идей в теории или практике «национальной революции».

 

Наследие «национальной революции», независимо от того, вспоминаем ли мы с сожалением о ее провале, или проклинаем ее, принадлежит к нашему национальному достоянию.

Изменено 3 Sep 2016 пользователем Parafin

[Владислав]

э... а как же "Маршал мы с тобой" ?)

de-iure Марсельеза была сохранена но ее исполнение было также уместно, как исполнение в гимне СССР слов про Сталина после XX съезда

Строительстве французской молодежи

у меня одного с названием определенные ассоциации?

регионов

а есть ли карта регионов при Петене?

[Parafin]

у меня одного с названием определенные ассоциации?

Это название не очень поддается переводу. Этот мой (учил английский), но может кто то подскажет получше.

а есть ли карта регионов при Петене?

У меня, к сожалению, нет.

de-iure Марсельеза была сохранена но ее исполнение было также уместно, как исполнение в гимне СССР слов про Сталина после XX съезда

Ага, вот как значит. Спасибо.

[moscow_guest]

Это название не очень поддается переводу. Этот мой (учил английский), но может кто то подскажет получше.

"Chantiers de la jeunesse fran?aise" - "Стройки французской молодёжи", если дословно.

Изменено 26 Oct 2013 пользователем moscow_guest

[ГОРЕЦ]

Chantiers

еще есть значение, строй, колонна в смысле построение солдат

[Parafin]

"Стройки французской молодёжи", если дословно.

Если бы трудовые лагеря для молодежи - подходило бы идеально, но там были что то типа скаутов под государственной опекой.

Изменено 26 Oct 2013 пользователем Parafin

[Владислав]

Кстати, как складываются отношения с Таиландом?

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D0%BE-%D1%82%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0