Мир Королевы Барбары

[moscow_guest]

На море и на суше (продолжение)

Высадка "молодого претендента" и третье восстание якобитов получили широкий международный резонанс, коренным образом изменивший расклад сил на море. Успех (во всяком случае первоначальный) десанта Субиза и победы Стюарта-Эгийона создали в Европе впечатление слабости Соединённого Королевства.

Французские дипломаты при иностранных дворах умело поддерживали у тамошних монархов впечатление, что Британия "вот-вот падёт". Особое внимание уделяли они убеждению в этом двора испанского. До сих пор Испания отклоняла все французские предложения о союзе. Её министр иностранных дел Рикардо Валль (Ричард Уолл), ирландец по происхождению, считался в Мадриде главой "английской партии" и не желал втягивать свою страну в конфликт с Великобританией, несмотря на постоянные нападения на испанские корабли английских приватиров.

Но в 1759 году со вступлением на испанский трон короля Карла III ситуация изменилась. Причём дело было не только и не столько в личности нового монарха, сколько в успехах французского флота. Политика нейтралитета, которую проводил Валль, не оправдывала себя в "новых условиях". Союз с Францией должен был принести Испании большие успехи. Поэтому, взойдя на престол (август 1759 г.), Карл отправил "английского" министра в отставку. Новый министр подписал с Францией в январе 1760 г. "Семейный пакт", согласно которому обе ветви Бурбонов (французская и испанская) заключали между собой союз.

Больше прочих франко-испанскому союзу радовался французский "Адмирал". Его изначальная стратегия морского противостояния с Соединённым Королевством базировалась на необходимости союза с некой "морской державой". Теперь такой союзник у Франции был, следовательно Великобритания потеряла перевес на море. Хотя с формальной точки зрения "семейный пакт" не означал объявления войны Соединённому Королевству, герцог Ньюкасл пришёл к выводу, что это неизбежно. Он оказался прав. В феврале 1760 г. Испания объявила войну Великобритании. В марте Лондон "ответил ей взаимностью".

Главной целью войны для Испании было возвращение Гибралтара, ещё со времён Первой Мировой Войны принадлежавшего Великобритании. Переход контролирующей выход из Средиземного моря крепости из рук врага в руки союзника был крайне важен и для французов, поэтому они всячески поддерживали своих партнёров в этом пункте. К "Скале" со стороны суши можно было подойти только по узкому перешейку. Он прекрасно подходил для обороны, поэтому испанцы решили взять крепость осадой.

Испанский флот блокировал Гибралтар, а сухопутная армия перекрыла все подходы к крепости по суше. Блокада сухопутная была гораздо более плотной, чем морская. Английским приватирам неоднократно удавалось "проскальзывать" мимо испанских кораблей и доставлять гарнизону крепости необходимые припасы и снаряжение.

Положение же флота британского осложнилось. Приоритетом для него по-прежнему оставалось прикрытие Британских островов от французского десанта. Адмирал Хоук успешно справился с этой задачей. Однако вступление в войну Испании поставило перед британцами новые задачи, не добавив ресурсов. Адмиралтейство должно было разделить оставшиеся силы между несколькими направлениями: поддержка войск в Канаде, поддержка защитников Гибралтара, оборона британских владений в Вест-Индии, атака на французские владения в Вест-Индии, атака на испанские владения в Вест-Индии и атака на испанские владения в Ост-Индии.

Соотношение сил никоим образом не позволяло британцам добиться успеха на всех направлениях одновременно. Поэтому Адмиралтейство приняло решение сконцентрироваться на "слабом звене" своих противников – на Испании. Против более сильных французов было решено ограничиться только оборонительными действиями. Против испанцев же была снаряжена экспедиция на Кубу. В октябре 1760 г. после нескольких месяцев осады Гавана пала.

Пока шла осада Гаваны, к осаждённому Гибралтару отправился конвой с припасами под командованием адмирала Сандерса. Испанская эскадра, блокировавшая порт, оказалась слишком слабой, чтобы противостоять британцам, так что разгрузка прошла без особых проблем. Позже, однако, к Гибралтару подошла новая испанская эскадра, усиленная французскими кораблями, базировавшимися на Минорке. Перед лицом превосходящих сил Сандерс отступил, не вступая в бой. Его главная задача, тем не менее, была выполнена – физическое и моральное состояние защитников "Скалы" значительно повысилось и они были готовы к дальнейшей осаде.

Чтобы оттянуть испанские силы от Гибралтара, английская дипломатия предпринимала усилия, направленные на втягивание в войну нейтральной до сих пор Португалии. Её первый министр маркиз де Помбал, при всех своих хороших отношениях с Британией, уклонялся от взятия на себя конкретных обязательств в этом вопросе. Португалия ещё не восстановила свою столицу после разрушительного землетрясения 1755 г. и не могла позволить себе никакой войны – ни наступательной, ни даже оборонительной.

В самой же Британии продолжалось восстание якобитов. Формируемое в городах Центральной Шотландии ополчение оказалось на удивление успешным. Виконт Сэквилл опрометчиво разделил свои силы, намереваясь одновременно захватить две повстанческие "столицы" – Глазго и Эдинбург. Последствия этого решения полностью отвечали пословице "за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь". Силы Сэквилла были разбиты и под Глазго (1 июня) и под Эдинбургом (30 мая). Причём, если под Эдинбургом на стороне повстанцев сражались войска д'Эгийона, то под Глазго Сэквилл (командовавший лично) был разбит исключительно местной милицией, правда, с прибывшими из Франции ирландцами в качестве офицеров.

После поражения виконт отступил от Глазго, не задерживаясь, вплоть до Карлайла в Суррее, оставив всю Южную Шотландию в руках принца Чарльза. В Лондоне это вызвало чрезвычайное возмущение. На улицах и в парламенте Сэквилла обвиняли в трусости и измене. Всё это, вместе с неудачами "иберийской" политики правительства, обратилось против герцога Ньюкасла. В этой обстановке всеобщего негодования премьер немедленно отозвал из армии Сэквилла. Но ни отставка "изменника", ни предание его военному суду ("карлайлское бегство" послужило основанием для его разжалования и исключения из рядов армии) не спасло позиции премьера. 28 июня новым премьер-министром Соединённого Королевства стал Уильям Питт, (известный в историографии, как "старший").

Все эти столичные потрясения дали "Красавчику Чарли" время, необходимое ему для установление контроля над Севером (Юг достался ему без боя). Видя ширящиеся победы регента, всё больше шотландцев переходили под его знамёна. Однако далеко не вся Шотландия была так единодушна. Как ни парадоксально, главные противники "претендента" оказались в Горной Шотландии. Многие "горцы" присягнули "королю Джорджу" и не собирались отрекаться от присяги.

Центрами сопротивления "мятежникам" стали Форт Джордж и расположенный поблизости Инвернесс. Там, напротив, собиралась "правительственная" милиция. Поэтому Стюарт придавал такое значение установления полного контроля над шотландским Севером. Якобитско-французская армия заняла Абердин и двинулась далее. Часть правительственных сил (тех, что потерпели поражение при Фоллкирк) заперлись в Форт Джордж.

Принц (лично возглавлявший поход на Север) рассчитывал, что взятие главного символа королевской власти в этой области приведёт к подчинению ему весь остальной "Хайленд", поэтому он сразу же направился к крепости, потребовав от гарнизона сдачи или перехода на его сторону. Ответ "Красавчику" не понравился – осаждённые не только не собирались признавать его "регентом", но и не намеревались передавать ему крепость ни на каких условиях. После ряда неудачных штурмов принц оставил часть сил для блокады крепости (расположенной на вдающемся в море мысу) с суши и двинулся на Инвернесс, надеясь на успех там. Взятие города ничего, ему, однако, не дало – все деньги и продовольствие были заранее вывезены сторонниками Ганноверов в Форт Джордж.

Его осада была невозможна – у принца не было флота, способного перекрыть вход в залив. Тратить свои силы на следующий штурм он тоже не рискнул и 15 августа приказал отступать на юг, откуда приходили сообщения о посылке Питтом новой армии. Отступая по дороге от Инвернесса, якобиты прошли мимо старого поля битвы под Каллоденом. При виде поля своей неудачи пятнадцатилетней давности принц совсем потерял присутствие духа.

Изменено 9 May 2011 пользователем moscow_guest

[Олег]

По морским - и правда не приведу. Зато по сухопутным армиям - таких примеров масса.

<{POST_SNAPBACK}>

А можно примеры по сухопутным армиям - что бы без тренировки "на кошках" за 15 мирных лет так усилить армию, что бы она била превосходящие силы противника?

Которую за 15 лет при давлении "сверху" вполне реально сломать.

<{POST_SNAPBACK}>

Нужны реальные победы, пусть даже малым над слабым врагом.

Корабли, базы, вооружение, экипажи и тактика. Первые три составляющие есть, почему целенаправленной последовательной политикой и хорошим финансированием нельзя "довести до ума" две остальные?

<{POST_SNAPBACK}>

Можно, конечно. Тем более что тактика французов была вполне адекватна их силам. Вот только у Англии денег больше, а 2,3 и 4 параметры объективно лучше. Ну нет против лому приема.

Кстати, я бы на вашем месте не переоценивал испанский флот. Кораблей у них много, а вот с людьми полная Ж. У Испании было очень мало торговых моряков (раз в 10 меньше, чем у той же Франции), их хватало от силы на десяток ЛК. Остальные - полный сброд, по уровню не далеко ушли от турок. Англичане элементарно их били при 2м превосходстве испанцев в силах.

Красноречив тот факт, что сейчас испанцы пишут как о большой победе, когда их ЛК отбился от приватера (уступающего уму в весе залпа раз наверно в 10 ).

Изменено 5 May 2011 пользователем Олег

[moscow_guest]

А можно примеры по сухопутным армиям - что бы без тренировки "на кошках" за 15 мирных лет так усилить армию, что бы она била превосходящие силы противника?

<{POST_SNAPBACK}>

А старая добрая Пруссия Фридриха II? Ни с кем в XVIII в. не воевавшая, а потом начавшая крошить всех подряд? Ее, кстати, "инерция побед" от Наполеона не спасла. Как, впрочем, и самого Наполеона.

А Япония, победившая в XIX в. Китай (а потом Россию), при том, что до этого не воевала лет двести с лишним?

А огромное число удачных восстаний (хоть бы Война за Независимость США в XVIII в. или образование Польши в веке XX), когда только что "возникшее из ничего" государство успешно бьёт своих бывших "хозяев" и превращается в региональную державу?

Кстати, я бы на вашем месте не переоценивал испанский флот.

<{POST_SNAPBACK}>

Не переоцениваю. Испанию здесь "не побьют так сильно", как в РИ только из-за более сильных французов (на оккупацию Филиппин у Британии банально не хватит сил). Но британский флот испанцы на себя отвлекут, что и даст Франции перевес в Канаде.

Нужны реальные победы, пусть даже малым над слабым врагом.

<{POST_SNAPBACK}>

Для ломки стереотипа "силы" или "слабости" - разумеется. Примерно, как в РИ французы "поверили в себя" (а англичане, наоборот, "в себе усомнились") после битвы при Уэссане (которая, с формальной точки зрения, была их поражением, раз они "уступили противнику поле").

Изменено 5 May 2011 пользователем moscow_guest

[Олег]

А старая добрая Пруссия Фридриха II? Ни с кем в XVIII в. не воевавшая,

<{POST_SNAPBACK}>

Пруссия поучаствовала в войне за Испанское наследство и в Северной войне. Причем в войне за австрийское наследство франко-прусский союз был явно сильнее Австрии. Т.е. пример не в кассу - традиции побед вполне в наличии.

А Япония, победившая в XIX в. Китай

<{POST_SNAPBACK}>

Ну в Китае полный развал, вы же Францию не на Турцию натравили.

А огромное число удачных восстаний (хоть бы Война за Независимость США

<{POST_SNAPBACK}>

А разве у британцев было численное преимущество?

[moscow_guest]

Пруссия поучаствовала в войне за Испанское наследство и в Северной войне.

<{POST_SNAPBACK}>

Так Франция тоже в ней участвовала.

"Морских традиций" у Франции на 60-е гг. XVIII в. ничуть не меньше, чем у Англии. Боевой опыт на море у неё (если использовать РИ-"прусскую" аналогию) сравним с опытом не "великого курфюрста", а с опытом Фридриха II. Она не создаёт свой флот "с нуля", а развивает уже существующий, так что нет принципиальных проблем, кроме желания и денег, чтобы сделать из него "конфетку".

[Олег]

Боевой опыт на море у неё (если использовать РИ-"прусскую" аналогию) сравним с опытом не "великого курфюрста", а с опытом Фридриха II.

<{POST_SNAPBACK}>

Вот только курфюрст с Фридрихом выигрывали, в отличие от Франции в 18 веке. У нас же есть замечательна аналогия - Война за независимость Америки. Франция ее выиграла несмотря на отсутствие громких побед.

[moscow_guest]

На море и на суше (продолжение)

Не прибавили ему уверенности в себе и подробности о походе новой карательной армии из Англии. И не только принцу, но и вообще всем якобитам. Питт нашёл, чем можно напугать шотландских мятежников. Он назначил командующим королевским войском ни кого иного, как принца Уильяма-Августа, герцога Камберлендского. Того самого, которого шотландцы отлично запомнили по его походу в "сорок пятом", того самого, которого называли (и не только в Шотландии) "мясник из Каллодена". Такое прозвище он получил, когда после разгрома "короля Чарли" он огнём и мечом прошёлся по Горной Шотландии, безжалостно истребляя всех, осмелившихся встать на его сторону. При этом он безукоризненно соблюдал "законы чести" – если любого пойманного "мятежника" ждала неизбежная смерть, то захваченные иностранцы, пусть даже и родившиеся во владениях Британской короны (в частности многие волонтёры из Ирландской бригады) трактовались им, как обычные военнопленные.

Питт не мог бы сделать лучшего выбора – уже одно имя нового противника заставило дрожать сердца якобитов и самого их предводителя. Герцог был знаменитым вождём (достаточно отметить, что его предыдущей победе была посвящена ни много, ни мало, как оратория самого Генделя), и солдаты готовы были идти за ним в огонь и в воду. С таким противником положение "Красавчика" и его людей выглядело очень грустно, если не сказать – безнадёжно. Принц видел всё происходящее в самых чёрных тонах и снова начал пить. Д'Эгийон, хоть и старался поддержать своего подопечного на духу, разделял его сомнения, поэтому направил во Францию тайное послание, в котором требовал как можно скорее направить в Эдинбург корабли для эвакуации французских войск из Шотландии.

Присоединившиеся было к "регенту" шотландцы утратили энтузиазм к делу Стюартов и всё чаще и чаще дезертировали из его армии. Напротив, войско "лоялистов" в Форт Джордже и Инвернессе (после ухода принца северный город снова перешёл под контроль "короля Джорджа") росло, как на дрожжах. Чувствуя скорое поражение "претендента", жители Горной Шотландии стремились продемонстрировать свою лояльность – почти каждая семья направила по крайней мере одного из своих сыновей в формируемую на Севере "правительственную" милицию. "Королевские горцы" перешли в наступление – 1 сентября 1760 г. заставили войска Стюартов покинуть Абердин. Конные разъезды "лоялистов" появились в окрестностях Данди. "Мясник" же, не встретив никакого сопротивления, 4 сентября занял Глазго.

Мятеж в Шотландии приблизился к критической точке. Неспокойным было это время и за океаном, в Канаде. Британский флот имел полон рот забот с французским флотом в Ла-Манше ("обжегшись" на французском десанте, Адмиралтейство "с запасом" стянуло туда более чем половину своих кораблей), с погоней за приватирами, снующими между берегами Шотландии и Гаскони, не говоря уж о постоянном вялом противоборстве у берегов Индии и заботами в Гибралтаре и на Карибах с флотом испанским. Со всеми этими проблемами им было не до блокады канадских берегов. "Адмирал" же, за счёт разумного распределения сил, сумел сформировать эскадру, достаточно сильную для успешной высадки в Акадии.

В том регионе было два больших порта, которые должны были быть захвачены для установления контроля над полуостровом: старый – Луисбург на острове Кап-Бретон и новый – Галифакс на западе полуострова. Порт Галифакс был основан англичанами вскоре после того, как в после Войны за австрийское наследство они получили в свои руки часть полуострова. Во время осады Луисбурга именно он служил главной базой для блокировавшего французский порт британского флота.

Последний же после его захвата британцами утратил для них всякое значение – Соединённому королевству было достаточно одного Галифакса. Поэтому сразу же после взятия Луисбурга англичане приступили к планомерному разрушению его укреплений. В результате к весне 1760 г. луисбургская крепость оказалась частично разобрана. А это, в свою очередь, значительно упрощало задачу французов – отбить у англичан ослабленный Луисбург было значительно проще, чем хорошо укреплённый Галифакс. Именно поэтому планы "Адмирала" предусматривали начать отвоевание Канады с отвоевания именно Луисбурга.

Оставив командование в долине реки Св.Лаврентия на губернатора Водрейля, Монкальм вместе с частью своих войск отплыл к Кап-Бретон. Несколько стоявших в гавани британских фрегатов не стали защищать полуразрушенную крепость от значительно превосходившей его французской эскадры и, эвакуировав гарнизон и строителей (осуществлявших разборку крепости), ушли в Галифакс. 28 апреля 1760 г. Луисбург вернулся в руки французов. Монкальм лично поднял над полуразрушенным бастионом Дофина (ближайшим к морю) знамя Новой Франции с золотыми лилиями.

Немедленно после захвата Луисбурга Монкальм начал работы по восстановлению его фортификации. Одновременно с восстановлением стен собственно крепости шли работы и на маленьком форте на Входном Острове (?le de l'Entr?e). Строительные работы в Луисбурге стали для канадцев приоритетной задачей – даже важнейшей, чем оборона Квебека. Та, впрочем, не страдала – Порт на острове Кап-Бретон быстро восстанавливал свою роль главной морской базы Новой Франции.

Захват французами Луисбурга взволновал Адмиралтейство, но в сложившейся стратегической ситуации оно было беспомощно – свободных сил просто не было. Французы продолжали накапливать силы в Луисбурге и доставлять вооружение своим союзникам в Акадии – партизанским отрядам скрывшихся от "Великого Переполоха" французов и индейцам племени микмак. Всё, что оставалось гарнизону Галифакса – укреплять стены и надеяться на то, что Royal Navy успеет справиться со своими проблемами до, а не после того, как французы будут готовы к почувствуют себя готовыми к нападению на последний порт британской Канады.

Силы противников британской власти в Канаде неуклонно росли, а в Шотландии – столь же неуклонно таяли. Дезертирство из рядов армии "регента" приняло угрожающие масштабы. Во многом этому способствовала "сентябрьская декларация" герцога Камберлендского, где он объявлял от имени короля Георга II всем "подданным Его Величества, присоединившимся к мятежнику Чарльзу Стюарту" прощение, при условии, что они оставят претендента и вернутся по домам. Ужас, который "мясник из Каллодена" навёл на шотландцев пятнадцать лет назад, позволял ему сейчас проявить миролюбие. Зная, на что способен герцог Уильям-Август и не питая надежд на успех "дела Стюартов", шотландцы массово покидали ряды армии "короля Чарли".

В начале октября "претендент" и его французские союзники вступили с герцогом Камберлендским в тайные переговоры. Разумеется, теперь речь могла идти только об условиях прекращения борьбы. Слух о контактах между французами и "мясником", распространился, однако, среди сторонников Стюарта. Армия принца рассыпалась, как карточный домик – якобиты оставили своего "падшего кумира", с ним осталось только несколько тысяч французов и ирландцев. 20 октября 1760 г. Камберленд и Эгийон (англичанин отказался вести какие бы то ни было переговоры с "мятежником") заключили соглашение – всем иностранным подданным (по умолчанию к ним отнесли и "претендента") было позволено беспрепятственно отплыть на французских кораблях на континент с условием не поднимать оружия против Соединённого Королевства в течение двух лет.

Примкнувшие к ним якобиты были брошены на произвол судьбы, точнее на милость "мясника", поэтому этот договор получил название "эдинбургского предательства". Надо отметить, что герцог оказался для своих пленников неожиданно милостивым – захваченных якобитов, хотя и посадили "под замок", но через пару недель отпустили, ограничившись тем, что заставили подписать бумагу, где они признавали Джеймса и Чарльза Стюартов узурпаторами, а законным королём Соединённого Королевства – Георга III Ганноверского. Новый король взошёл на трон через несколько дней после эвакуации французов из Эдинбурга после скоропостижной смерти своего деда (и отца Уильяма-Августа) Георга II (именно в связи с этим событием и была объявлена амнистия для схваченных якобитов).

Неудачливый "король Чарли" узнал о смерти короля уже во Франции. По свидетельствам очевидцев, он кричал, обвинял в провале восстания д'Эгийона и "трусливых шотландцев", бросивших его "за день до победы". После вспышки ярости он напился "до беспамятства" и оставался в таком состоянии несколько дней. Разумеется, все его обвинения не имели под собой никаких оснований. Смерть короля Георга, вне всякого сомнения, ничего не дала бы ни "претенденту", ни его делу. Соотношение сил было никоим образом не в их пользу, дальнейшее сопротивление привело бы только к "новому Каллодену" и бессмысленным жертвам.

Как ни кажется странным, "миролюбие" герцога в 1760 г. принесло Британии не меньшую пользу, чем его "ярость" в году 1745-ом. Шотландцы убедились в том, что "Лондон" может не только карать, но и прощать. Всё это, вместе с очевидной трусостью и изменой предводителя восстания, окончательно отвратило шотландцев от якобитизма и склонило их к лояльности короне. Всё это, вместе с начатыми ещё раньше мероприятиями правительства, привело к тому, что Шотландия перестала восприниматься в столице, как "мятежная область". Стюарты окончательно превратились в "королей без королевства". Через несколько лет, в 1766-ом, после смерти старого Джеймса Стюарта, даже испытанный покровитель "Старого Претендента", Папа Римский, признал законность Ганноверской династии.

Изменено 12 May 2011 пользователем moscow_guest

[Гость]

когда будет продолжения

[moscow_guest]

В самое ближайшее время.

[moscow_guest]

На море и на суше (окончание)

Покончив с "внутренним врагом", Британия подключила свои высвободившиеся силы к защите своих заморских владений. Лучше всего обстояли дела в Индии – французский командующий Лалли-Толендаль (как уже упоминалось выше) терпел поражение за поражением от неутомимого бенгальского губернатора Роберта Клайва. Если правление неудачливого Лалли закончилось провалом по всем направлениям, то деятельность Клайва прямо-таки "фонтанировала" успехами. Он разбил французов и изолировал их в Пондишерри, победил войска голландской Ост-Индской компании при Чинсурахе, разбил войска делийского принца Шах-Алама.

В 1760 г. Клайв вернулся на родину знаменитым и богатым человеком, хорошо принятым при дворе. Кстати, его кандидатура всерьёз рассматривалась наравне с герцогом Камберлендским в качестве кандидата на должность командующего военными действиями против мятежных якобитов. Сам он, впрочем, не старался занять этой должности, а, наоборот, публично одобрил назначение герцога. Сам же Клайв ничего на этом не потерял – в том же году он был избран в парламент.

Отъезд Клайва ничуть не помог французам. Британский флот мог, наконец-то, отвлечься от жёсткой обороны берегов метрополии и мог приступить к блокаде побережья Индии. Командующий французским флотом счёл ситуацию на море безнадёжной и покинул Индию, направившись к острову Иль-де-Франс (Маврикий) в западной части Индийского океана. В январе 1761 г. Лалли-Толендаль был вынужден сдаться.

В сложившейся ситуации британцам удалось прорвать блокаду Гибралтара. В апреле 1761 г. адмирал Чарльз Харди провёл к "Скале" большой конвой, выиграв у франко-испанцев битву при Альхесирас. До прибытия французской эскадры с Минорки транспорты успели разгрузиться и беспрепятственно уйти, снова оставив осаждающих "с носом". В мае союзники предприняли новый штурм крепости, снова окончившийся неудачей.

Но у берегов Канады перевес по-прежнему оставался у французов. Приняв к сведению, что изгнание британцев из Индии невозможно, а взятие Гибралтара – сомнительно, "Адмирал" решил во что бы то ни стало обеспечить королю (а в первую очередь – королеве) победу в Канаде. Теперь, когда войска Монкальма контролировали остров Кап-Бретон, главным (и последним) оплотом Великобритании в Канаде оставался Галифакс.

Базируясь на спешно восстанавливаемом Луисбурге, французский флот начал блокаду Галифакса. Британцы не намеревались сдаваться и направили в Канаду свою эскадру. Состоявшееся в июне 1761 г. сражение при мысе Чебукто (около 30 с небольшим км на юг от порта) не принесло решающей победы ни французам, ни британцам. Тем не менее, последние, целью которых был прорыв к блокированному Галифаксу, трактовали это, как неудачу.

Разумеется, англичане не оставили намерения спасти Галифакс. В августе они предприняли смелый обходной манёвр, высадившись у стен Луисбурга. Французский флот был захвачен врасплох – в порту находилось только несколько кораблей, бывших не в силах противостоять английской эскадре. Начавшаяся осада французской крепости продлилась, однако, недолго – захватить город "с ходу" англичанам не удалось, и они скоро сами оказались в окружении армии Монкальма. Значительную часть французской армии в Луисбурге составляли партизаны-акадийцы и индейцы племени микмак, видевшие в англичанах не просто противника, а исчадия ада, захватившие их землю. Боевой дух их был высок, и они были настроены крайне решительно.

В начале сентября к Луисбургу подошла эскадра адмирала Дюбуа де ла Мотта из Бреста. Не имея понятия о британском десанте, он, тем не менее, быстро сориентировался в ситуации и атаковал корабли Royal Navy. Потери понесли обе стороны, но английский командующий, опасаясь, что в случае поражения осаждающая Луисбург армия окажется в ловушке с суши и с моря одновременно, предпочёл не рисковать и эвакуировать своих людей. Город устоял, в Версале торжественно прочитали очередную депешу Монкальма о победе, но, тем не менее, от идеи взять Галифакс уже в 1761 году маркизу пришлось отказаться.

Для британского командования в Северной Америке это было, впрочем, слабым утешением. Успехи французов (и, соответственно, неудачи британцев) склоняли всё новые и новые индейские племена к выступлению против британской короны. В 1761 г. против англичан выступили индейцы, проживавшие вблизи Великих Озёр и в долине Огайо – оттава, гуроны, сенека, чероки и другие. Командование над этим индейским союзом принял вождь племени оттава по имени Понтиак.

Восставшие индейцы первым делом заключили союз с французами в Канаде. По приказу губернатора Водрейля индейцам направлялось оружие и порох. Повышению авторитета главы повстанцев послужило присвоение ему (приказом того же Водрейля) чина полковника. Это стало большим дипломатическим успехом французского губернатора, ибо новоназначенный полковник принёс присягу на верность "Его Величеству Королю Людовику". Отныне во всех французских официальных документах он именовался теперь не иначе, как "сьёр де Понтиак, полковник королевской армии".

Британскому командующему генералу Амхерсту пришлось "разрываться" между двумя направлениями: обороной Галифакса и британских колоний. Повстанцы Понтиака угрожали сразу нескольким колониям: Нью-Йорку, Пенсильвании, Мэриленду и Вирджинии. Индейцы нападали на одинокие фермы и небольшие поселения, убивая мужчин и захватывая в плен женщин и детей. Колонисты опасались, что на помощь индейцам может прийти регулярная французская армия. При таких настроениях в колониях выбор был очевиден – помощь Галифаксу была отставлена на второй план, приоритетом становился захват центра снабжения восставших – французского Форта Поншартрен дю Детруа ("Fort Ponchartrain du D?troit") на небольшой реке, соединяющей озёра Эри и Гурон.

Война с индейцами, "под завязку" обеспеченными французским оружием была нелёгким делом. Англичане теряли один форт за другим. Крупным событием этой кампании была осада в мае-октябре 1761 г. британского Форта Питт. "Красные куртки" отбили несколько попыток штурма форта повстанцами, но провалилось и их собственное нападение на лагерь индейцев. Тем не менее, узнав о приближении к форту крупных сил полковника Буке, "сьёр де Понтиак" был вынужден снять осаду.

Весной 1762 г. полковник Буке повёл свои войска в решительное наступление на форт Поншартрен дю Детруа. В конце апреля началась осада французского форта. Индейцы регулярно предпринимали нападения на британский лагерь, но столь же регулярно терпели поражение. Не удался и поход полковника Пото де Монбельяра на помощь осаждённому форту. Хороший артиллерист, но посредственный дипломат, Монбельяр не сумел наладить взаимодействия с индейцами Понтиака и, оставшись без их поддержки, потерпел поражение и был вынужден отступить.

В июле 1762 г. Поншартрен дю Детруа пал в руки англичан. Французы согласились сдать форт при условии их свободного пропуска в Канаду. Для Буке значение имел только сам факт взятия форта и перекрытие канала снабжения войск Понтиака, поэтому он согласился на выход французов с развёрнутыми знамёнами. В форте (чьё название было сокращено до "Детройт") был поставлен сильный английский гарнизон. Это, однако, не означало ещё полной победы над индейцами – "полковник де Понтиак" по-прежнему представлял из себя значительную силу.

Но не война с индейцами стала главным событием летней кампании 1762 г. Многолетнее противоборство Англии и Франции разрешилось в июне того же года под стенами Галифакса. 25 июня к его стенам подошла семитысячная французская армия во главе с самим Монкальмом. Гарнизон Галифакса готовился к отражению французского десанта с моря и был шокирован появлением французов со стороны суши, из окружавших город лесов. Британцы не ожидали, что маркиз погрузит свою армию на корабли, войдёт в залив Пикту (на севере полуострова), поднимется вверх по реке Западная Пикту, а затем пройдёт почти сто километров через леса, используя индейцев микмак в качестве проводников.

"Фактор внезапности" сработал на все "сто процентов". Ожидая, максимально, очередного набега микмаков, англичане оказались полностью не готовы к отражению атаки регулярных сил французской армии. Немедленно начатый штурм удался – уже к вечеру британский гарнизон сложил оружие. Маркизу Монкальму было, однако, не суждено присутствовать при капитуляции – в самом начале штурма он был смертельно ранен и вскоре скончался. "Жаль, что я не увижу французского знамени над Акадией", – таковы были его последние слова.

Галифакс достался французам, практически, в целости и сохранности. Его укрепления находились в гораздо лучшем состоянии, чем в Луисбурге, так что французский флот сразу перенёс свою главную базу в Канаде именно сюда. Город сохранил свой прежний административный статус и остался столицей – теперь уже не британской Новой Шотландии, а французской Акадии. Зато он поменял имя. Теперь после победы он получил название в честь погибшего французского командующего – отныне он назывался "Монкальм".

Боевые действия в Северной Америке не закончились, однако, с падением Галифакса. Продолжалась борьба индейских повстанцев полковника де Понтиака в районе Великих Озёр и столкновения флотов обеих держав на море. Но индейцы терпели от регулярных британских войск, усиленных милицией нескольких колоний поражение за поражением. Французскому же флоту по-прежнему не удавалось установить полного контроля над морскими коммуникациями. Франко-испанская коалиция представляла, что правда, внушительную силу, превосходя Royal Navy как по суммарному количеству кораблей, так и по их огневой мощи, но испанские адмиралы вели себя пассивно, не проявляли инициативы и после поражения при Гаване сомневались в своих силах. Бремя морской войны, как и раньше, лежало на плечах "Адмирала адмиралов".

Граф де Морепа после победы в Канаде пришёл к выводу, что Франция достигла всех возможных для реализации целей, и дальнейшее продолжение войны (на волне всеобщего энтузиазма о ней перестали говорить, как о "войне за несколько арпанов снега" и назвали "Войной за Отвоевание Канады" или просто "Войной за Отвоевание") потеряло смысл и только подвергало бы Францию ненужному риску. При дворе его мнение поддерживалось большинством министров, а что немаловажно, самой "мамой Генриеттой" – королевой Франции. Немаловажным фактором были огромные расходы Французского Королевства на военные нужды, опустошавшие королевскую казну.

Король Людовик, по натуре человек миролюбивый, охотно санкционировал начало официальных мирных переговоров между британскими и французскими представителями. Инициатива этих переговоров принадлежала, однако, английской стороне – Уильям Питт умело представил существующее положение перед двором и парламентом, как убедительную британскую победу – разумеется, в Индии. Притом, что британское казначейство было в ничуть не меньшем ужасе от роста трат на войну, чем французское, возражений против начала мирных "негоциаций" в Лондоне было не больше, чем в Париже.

Итак, обе стороны были уверены в своей победе и тяготились продолжением войны. При таком подходе заключение мирного договора было вопросом времени, причём небольшого. В феврале 1763 г. в Париже был подписан мирный договор между Францией и Испанией с одной стороны, и Великобританией – с другой.

Договор подтверждал французскую принадлежность всей Канады, включая Акадию и острова в устье реки Св.Лаврентия. Земли к югу от озёр Онтарио и Эри, а также полоса территории на запад от них с фортом Детройт, те самые, из-за которых шла война с индейцами Понтиака, признавались принадлежащими Великобритании. По факту, они и так уже находились в руках британцев, отбивших находящиеся на этой территории форты из рук индейцев. В британских руках оставался также остров Ньюфаундленд и земли в бассейне Гудзонова залива, принадлежавшие одноимённой компании.

Франции возвращались территории в Индии, принадлежавшие ей до начала войны, а также право торговли, но без права возводить укрепления и держать там войска. Теперь французы были в Индии только терпимы. В Вест-Индии Франция и Великобритания разделили между собой ряд островов, считавшихся доселе нейтральными.

Неожиданным образом без потерь (территориальных) вышла из войны Испания. Британцы возвращали ей (за выкуп) её владения на Кубе. А кроме того, она получила из рук французов Минорку (в рамках "Семейного пакта" 1760 г.) и вообще оказывалась "в прибыли". Разумеется, испанский король должен был признать права британцев на гибралтарскую "Скалу", так и оставшуюся неколебимой, несмотря на все усилия союзников. Но, в конце концов, она и так никогда (по крайней мере на памяти большинства живущих) не принадлежала Испании, так что никто не считал это за потерю

Это был редчайший случай в истории, когда все противники считали себя победителями – и имели к этому законные основания. Господь Бог в неизмеримой милости своей позволил выиграть и тем, кто поставил на "орла", и тем, кто поставил на "решку". А главное – кончилась долгая война на суше и на море.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем moscow_guest

[Shnurre]

На море и на суше (окончание)

Договор подтверждал французскую принадлежность всей Канады, включая Акадию и острова в устье реки Св.Лаврентия. Земли к югу от озёр Онтарио и Эри, а также полоса территории на запад от них с фортом Детройт, те самые, из-за которых шла война с индейцами Понтиака, признавались принадлежащими Великобритании. По факту, они и так уже находились в руках британцев, отбивших находящиеся на этой территории форты из рук индейцев.

А чей Ньюфаундленд? Ангийский, наверное?

Вернули ли Франции побережье Гудзонова залива?

Правильно ли я понимаю, что граница Канады и Британской Америки отличается от реала( за французами осталось озеро Шамплейн)?

Осталась ли за французами остальная часть( кроме Детройта) полуострова между Эри и Мичиганом ?

Карта бы очень помогла восприятию( хотя, я понимаю, что на каждую войну карту не нарисуешь).

Изменено 6 Jun 2011 пользователем Shnurre

[Тень Дуба]

Хмм... Любопытно, что тут будет с индейцами Понтиака? Они интегрируются в Канаду? Или будет квазинезаивисимое протогосударство?

[moscow_guest]

А чей Ньюфаундленд? Ангийский, наверное?

Вернули ли Франции побережье Гудзонова залива?

Правильно ли я понимаю, что граница Канады и Британской Америки отличается от реала( за французами осталось озеро Шамплейн)?

Осталась ли за французами остальная часть( кроме Детройта) полуострова между Эри и Мичиганом ?

Карта бы очень помогла восприятию( хотя, я понимаю, что на каждую войну карту не нарисуешь).

<{POST_SNAPBACK}>

Карта будет, однозначно. По себе знаю, как трудно сориентироваться по одним названиям. Следующие несколько постов будут графическими. Да, границы отличаются от РИ. Точно покажу на карте.

Хмм... Любопытно, что тут будет с индейцами Понтиака? Они интегрируются в Канаду? Или будет квазинезаивисимое протогосударство?

<{POST_SNAPBACK}>

Интегрируются, естественно. Независимо они против англичан не потянут - и это им ясно. Постепенно трансформируются в военно-пограничное сословие вроде РИ-казаков. При их отношениях с англичанами - лучших защитников границы французскому королю не найти. А и индейцам нигде не найти лучших условий, так что союз будет взаимовыгодным.

[Тень Дуба]

>Постепенно трансформируются в военно-пограничное сословие вроде РИ-казаков.

О! Отличный вариант!

И, кстати, в РИ у французов, видимо, не было особых расистских заморочек на бытовом уровне - метисов в Канаде было много с самого начала, политически они были вполне активны тоже с давних времён, а сейчас вообще считаются отдельной нацией - тут их будет больше и раньше, и свою активность они будут реализовывать не в борьбе с государством, а в поддержку государства и при поддерждке государства: карьера, статус, привилегии и прочее... В общем, сословие будет многчисленное и влиятельное.

Да, а в канадской (не могу написать АИ-канадской, ибо это и будет настоящая Канада, без англоязычного довеска*) - в канадской культуре этим казакам-пограничникакм явно светит культовая роль - отражение РИ-культа Королевской Конной Полиции.

==========

* - на днях рассказали о бытующем в Монреале выражении "the ROC" - Rest Of Canada. Всё, что не Квебек, не франкофонное. Аналог нашего "замкадье" или "мухосранск".

[moscow_guest]

Высадка Субиза и Третье Якобитское восстание (1759-60 г.)

Увеличить в новом окне

[moscow_guest]

Северная Америка после Парижского мира (1763 г.)

Увеличить в новом окне

[moscow_guest]

Европа после Штеттинского мира (1761 г.)

Увеличить в новом окне

Изменено 16 Jun 2011 пользователем moscow_guest

[Shnurre]

Спасибо огромное за карты и, вообще, за прекрасное произведение.

Еще пара мелких вопросов: 1)Нейтральные острова разделили в той же пропорции (т. е. Сент-Люсия - к Франции, а Сент-Винсент, Тобаго и Доминика - к Британии)?

2) Я понимаю, что особого значения не имеет, но все же. Согласно всем, имеющимся у меня картам, полуостров Лабрадор до семилетней войны был французским.

Французскими, кажется, были также земли вокруг оз. Виннипег ( здесь они переданы Британии).

[moscow_guest]

1)Нейтральные острова разделили в той же пропорции (т. е. Сент-Люсия - к Франции, а Сент-Винсент, Тобаго и Доминика - к Британии)?

<{POST_SNAPBACK}>

Да, в той же - в бассейне Карибского моря ПОКА ничего не изменилось от РИ.

2) Я понимаю, что особого значения не имеет, но все же. Согласно всем, имеющимся у меня картам, полуостров Лабрадор до семилетней войны был французским.

<{POST_SNAPBACK}>

Как я понял, Северный Лабрадор (нынешняя канадская провинция Ньюфаундленд и Лабрадор), принадлежал Англии. Но я ещё уточню и, в случае чего, исправлю. Военные действия там не велись, так что статус этой области точно не изменился по сравнению с реалом.

[Shnurre]

Земли вокруг озера Виннипег( юг совр. штата Манитоба), наверное, намного важнее в перспективе. Если они-таки французские, то для британцев, фактически, закрыт сухопутный путь к Тихому Океану. Вот названия французских фортов там и западнее- Fort Bourbon, Fort Dauphine, Fort Maurepas, Fort Rouge, Fort La Raine, Fort la Corne, Fort La Biche, Fort La Jonquiere.

[moscow_guest]

Уточнил. Действительно, полуостров Лабрадор перешёл в руки Великобритании только после 1763 г. (соответственно в АИ он останется французским). А что касается оз.Виннипег, то оно, как я понимаю, остаётся в ведении компании Гудзонова Залива, т.е. - Британии. С 1713 г. и на текущий (1763 г.) момент.

Карту и текст в ближайшее время переделаю.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем moscow_guest

[moscow_guest]

Исправил.

Млин, всё равно есть сомнения насчёт Виннипега. Получается, оно (озеро и окрестности) всё-таки со времён Ла Верандри (1730-е гг.) было французским. Но вот точную границу французских владений в этой области пока что не нашёл.

Как найду - дорисую на карте французский "язык" в западную сторону.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем moscow_guest

[MGouchkov]

Крепость на Котлине, без столичного Города в дельте Невы, который нужно оборонять с запада, при Ниене и Нотебурге, не нужна. Если уж Свеаборг с его РИ места нуда-либо в АИ и переносить, то или в устье Луги или к побережью Эстляндии.

...Вот прикрывать шведскую Эстляндию при такой конфигурации границы, крепость в проливе Муху-Вяйн (меж Саарема и материком) нужна Швеции!

[moscow_guest]

Крепость на Котлине, без столичного Города в дельте Невы, который нужно оборонять с запада, при Ниене и Нотебурге, не нужна.

<{POST_SNAPBACK}>

Крупный город, центр торговли между двумя державами, почему не нужна? В РИ строили при Гельсингфорсе, который вообще на то время был чуть побольше рыбацкого посёлка. Хотя про цитадель на о.Муху (Моон) тоже стоит подумать.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем moscow_guest

[Shnurre]

Вот здесь немного о французском присутствии в Манитобе http://www.mhs.mb.ca/docs/mb_history/24/frenchpresence.shtml

Есть вот такие карты неизвестной достоверности:

http://i2.guns.ru/forums/icons/forum_pictu...355/1355949.png это карта Северной Америки накануне Семилетней Войны.

http://www.reactioner.com/articles/Nouvellefrance.jpg здесь все владения, когда-либо принадлежавшие Франции. Около каждого форта подписаны годы основания. Видно, что интересующая территория активно осваивалась непосредственно перед войной.

P. S. На новой версии карты почему-то Детройт снова французский.

Изменено 13 Jun 2011 пользователем Shnurre