Мир Королевы Барбары

22 Mar 2011

Пляска стали (окончание)

Но 1759 г. начался неожиданным ходом третьей стороны. Герцог Карл-Ульрих фон Гольштейн-Готторп атаковал владения Дании. Голштинские войска вторглись в герцогство Ольденбургское и захватили его. После этого Карл-Ульрих нанёс удар на северном направлении, захватив принадлежавший его предкам Готторп. Большой поклонник Фредрика Шведского, он перестроил свои войска на "фредериканский" лад (включая жёсткую "палочную" дисциплину и строевой шаг), что дало ему значительный перевес над не осуществившими военной реформы датчанами.

Что же склонило владетеля столь небольшого государства к войне с сильным соседом (несмотря на модернизацию войск Гольштейна, датская армия значительно превосходила их по численности)? Как ни странно, в выборе момента начала войны главную роль сыграл не столько стратегический расчёт, сколько уязвлённое самолюбие.

Уже говорилось, что Карлу-Ульриху не повезло с женой. То есть, возможно, в другой ситуации герцогиня София и смогла бы стать для него любящей женой, но обстоятельства их свадьбы (оба супруга смотрели на этот брак, как на вынужденную меру) и особенности характера герцога (он не скрывал своей неприязни к жене и открыто жил со своей любовницей) отдалили их друг от друга. А после знакомства (исключительно "близкого") Софии фон Гольштейн с молодым цесарским дипломатом та всерьёз задумалась над вопросом, как именно ей следует избавиться от своего постылого мужа. Естественно, официальный развод в расчёт не входил – наличие сына однозначно исключало формулу "matrimonium non consumatum", а вариант обычной "сепарации" никак не устраивал честолюбивую даму, уже подобравшую себе нового мужа и связавшей с ним новые далеко идущие планы. Соответственно, Софии фон Гольштейн оставалось только одно – стать вдовой по Карле-Ульрихе. И она приступила к реализации своего плана со всей энергией, на которую была способна.

Кинжалы и яды не входили в расчёт – положение "вдовствующей герцогини" давало бы ей чересчур шаткую позицию, чтобы заткнуть рот всем недругам, а то, что таких при Гольштейнском дворе у неё хватает, она знала. Как ни посмотреть, её супруг был всеми уважаемым законным герцогом, унаследовавшим свой титул от отца и деда, а она – всего лишь бесприданницей из захолустного городка, вытащенной герцогом исключительно "на безрыбье". Разумеется, она старалась понравиться в гольштейнском "свете", и ей это даже удавалось. Но, тем не менее, невооружённым глазом было видно, что против Карла-Ульриха за ней из офицеров герцога не пойдёт никто.

Однако у голштинского герцога был один важный минус – его неуравновешенный характер. Он не терпел, когда ему перечили, и всегда стремился поставить "на своём". И на этом сыграла хитрая София. Война между Фредриком и цесарем продолжалась, но Дания упорно держалась в стороне. Фредерик V, действуя по советам фон Бернсторффа и фон Мольтке, а также своей супруги, не атаковал Швецию, пока та не увязла окончательно в войне с Цесарством. Пока что ничто не свидетельствовало о решительном поражении королевских войск в борьбе с войсками цесарскими, поэтому Дания упорно продолжала сохранять нейтралитет. Сохранял его, естественно, и Фредрик Молодой, не видя смысла отвлекать свои силы на "второй фронт".

Такое положение дел не устраивало герцога Карла-Ульриха, открыто мечтавшего о том моменте, когда он, бок о бок со своим кумиром Фредриком ринется в бой с датчанами. А его супруга на каждом совместном обеде регулярно задавала ему "невинные" вопросы: "Какие известия из Швеции, Ваше Высочество?", "Что Вы думаете о ходе войны, супруг мой?", "Ведь нас связывает договор с королём Фредриком, не правда ли?" и т.д. От уколов в "больное место" герцог нервничал, терял самообладание, а однажды просто накричал на герцогиню Софию: "Замолчи, дура!". А потом вышел в свой кабинет и вызвал к себе своего командующего принца Георга. Тот был против планов своего двоюродного племянника, но, тем не менее, подчинился его приказу.

Итак, март 1759 г. начался наступлением Карла-Ульриха на Ольденбург и Шлезвиг. Далее события развивались вполне закономерно. Узнав о вторжении неприятеля, датчане собрали силы и выступили на защиту своих владений. Карл-Ульрих старался уклониться от боя, одновременно отправляя курьера за курьером в Стокгольм, требуя от своего союзника немедленной помощи. Шведский министр иностранных дел отвечал, что договор вступает в силу исключительно в случае нападения Дании на одну из сторон, а никак не в случае нападения одной из сторон на Данию. Наконец, после сложных манёвров датчане настигли войска Карла-Ульриха под стенами города Шлезвиг и прижали их к берегу бухты Шлее. В битве 15 апреля 1759 г. Карл-Ульрих был разбит наголову – его "реформированная" армия была почти полностью уничтожена (большинство солдат попало в датский плен и в дальнейшем перешло на сторону своих победителей). Сам герцог (к неудовольствию своей супруги) остался жив и спасся, переплыв узкий залив на рыбачьей лодке. Датчане вернули себе Шлезвиг и вторглись на "готторпскую" территорию.

Это было ошибкой короля Фредерика Пятого. Королева Анна-Кристина предостерегала его от этого шага, советуя ограничиться возвращением земель, потерянных по Орхусскому миру. Но датскому королю (а в особенности Адаму фон Мольтке) очень хотелось развить успех до предела, поэтому Дания не остановилась на достигнутом, а сама вошла в пределы Гольштейна и заняла Киль. Неожиданно фон Мольтке обнаружил там союзника – герцогиню Софию, которая не только не покинула города, но и не позволила своему супругу забрать с собой (он, не задерживаясь, отплыл на корабле) своего сына. И немедленно подписала с фон Мольтке договор, в котором он (от имени Фредерика V) признавал герцогом Гольштейна малолетнего Пауля-Фридриха, а Карла-Ульриха объявлял низложенным, а она (как правительница при юном герцоге) признавала герцогство Гольштейн вассалом датской короны.

Верный своему суверену принц Георг погиб при Шлезвиге (в дальнейшем эта битва получила наименование "битва при бухте Шлее" или просто "битва при Шлее") и теперь некому было защитить а Киле интересы Карла-Ульриха, ставшего теперь изгнанником. Конечно, не совсем "некому" – в Либаве в ставке короля Фредрика герцог Гольштейна нашёл весьма радушный приём. Король нашёл, что вторжение войск его тёзки в Гольштейн как раз и означает введение в действие союзного договора. Против датчан в Гольштейне был направлен из Великопольши (через территорию считавшимся нейтральным Мекленбурга) корпус де Карналля, а фельдмаршал фон Ферзен получил приказ высадиться в Ютландии. Обрадованный Карл-Ульрих немедленно отправился морем в Гданьск – догонять де Карналля, а Фредрик, выполнивший свои дипломатические обязательства в отношении своего незадачливого союзника, сосредоточился на готовящемся походе на Митаву.

К весне 1759 г. в Эстляндии и Ливонии установилось некое равновесие между "летучим корпусом" и прибывшими из Финляндии хаккапелитами генерал-майора Якоба Магнуса фон Спренгпортена. Финским кавалеристам удалось отогнать Румянцева и Кургоченко от основных линий коммуникации шведской армии, так что армия под Ригой значительно усилилась. Но к войску Радзивилла подкрепления подходили в ещё большем количестве, так что "Пане Коханку" всерьёз задумался о генеральном сражении с высокими шансами на победу. Он не сомневался, что в самое ближайшее время Фредрик выступит всеми силами на курляндскую столицу и намеревался разбить его под стенами Митавы.

Фредрик ожидал подобного развития событий и был к нему готов. Он собрал в кулак все силы, имевшиеся в его распоряжении в Прибалтике. Морем прибыли к нему подкрепления из Швеции и Померании (те, что не выступили с Ферзеном и де Карналлем против Дании). К Риге был вызван Спренгпортен – разгром главных польских сил и так вынудил бы Румянцева покинуть Ливонию. В начале июня шведы с двух сторон начали наступление на Митаву. Радзивилл разместил своё войско так, чтобы его артиллерия не давала бы "рижской армии" переправиться через реку Аа. Шведы (в ожидании сил короля) маршировали вдоль реки в поисках переправы. Наконец, они нашли подходящее место вблизи мызы Волгунд (ок.14 км к северу от Митавы). Узнав о начале переправы, Радзивилл, не решился, тем не менее, ей противодействовать, боясь удаляться от стен города в опасении появления там королевской армии. Он оказался прав. 8 июня 1759 г. к Митаве с запада, от стороны Доблена, подошли главные силы короля Фредрика. Обе стороны готовились к неизбежной битве.

Изменено 22 Mar 2011 пользователем moscow_guest

28 Mar 2011

Смерть и ад на берегу Дриксы

Обе стороны имели все основания считать, что предстоящее сражение решит исход войны. Под стенами Митавы сошлись главные силы как поляков, так и шведов – соответственно 80 и 50 тысяч (15 тысяч подошло со стороны Либавы и 35 тысяч – со стороны Риги) соответственно с каждой стороны. Предусмотренного соотношения "два-к-одному" достигнуть не удалось, но "Пане Коханку" не желал отступать – после Риги, Зегевольда и Юкскюля он хотел взять реванш у короля Фредрика. Кроме того, сдача столицы, а, следовательно, и всего Курляндского воеводства ради дословного выполнения инструкции, хотя бы и цесарской, представлялась ему чрезмерным буквоедством. Молодой и горячий военачальник верил в свою звезду и был готов поставить всё на одну карту.

Целью шведской стороны было прорвать оборону цесарских войск и отрезать их от моста через реку Дрикса (рукав реки Аа, образующий в районе Митавы большой остров, на котором располагается старый герцогский замок). Радзивилл собирался ни в коем случае не допустить до этого. Сильной стороной армии Фредрика была её натренированность в маневрировании на поле боя. Радзивилл ставил на превосходство в людях и в артиллерии – двести орудий должны были остановить шведские атаки. Слабым пунктом плана Радзивилла было отсутствие возможности для отступления в случае неудачи – всё войско никак не успело бы пройти через городские ворота. Фактически, поражение означало бы гибель Прибалтийской Армии.

Радзивилл занял позицию так, чтобы его левый фланг прикрывал дорогу Доблен-Митава, по которой наступал Фредрик, и на которой находились ворота, через которые, как он предполагал, шведский король собирался ворваться в город. На левом же фланге была сосредоточена многочисленная польская артиллерия. Правый фланг прикрывал Митаву от шведских войск, двигавшихся с севера. Промежуток между правым флангом и Дриксой простреливался батареей, расположенной вне досягаемости пехотных и кавалерийских атак противника – на Замковом Острове. Местность перед фронтом войск Радзивилла была значительно укреплена окопами. Обойти город с юга шведам не позволял прямой, как стрела канал Якоба (в честь построившего его герцога Якоба Кеттлера), соединявший реки Дриксу и Швете.

Сражение началось наступлением сил шведов на левый фланг войск Цесарства. Шведы использовали косой боевой порядок – излюбленный приём Фредрика Молодого, позволявший наращивать усилия в выбранном месте батальон за батальоном. Одновременно развернулась шведско-польская артиллерийская "дуэль", призванная ослабить противодействие шведской атаке. Шведам повезло больше – артиллерия Радзивилла была расстроена и понесла значительный урон. К двенадцати часам дня польские полки были оттеснены от Добленского тракта. Это означало, что Прибалтийская Армия окончательно лишилась даже теоретической возможности отступить в Литву. Ещё более ухудшилось её положение, когда хаккапелиты Спренгпортена захватили батарею на левом фланге.

Радзивилл перебрасывал полк за полком на левый фланг, чтобы восстановить положение. В то же время шведы пытались через Добленские ворота ворваться в город. Здесь их, впрочем, сдерживали солдаты оставшегося за городскими валами гарнизона. Чтобы помешать цесарскому командующему в переброске резервов с правого фланга, король Швеции приказал не участвовавшей до этого момента в бою "рижской группе" атаковать позиции Радзивилла с севера. В три часа пополудни командующий "рижан" граф фон Хессенштейн, используя всё тот же косой порядок, двинул свои полки на стоявшие на север от Митавы войска Радзивилла.

Это стало первой неудачей шведов в день 9 июня 1759 г. Батальоны Хессенштейна наступали уступом в сторону Дриксы, рассчитывая после успеха охватить позицию войск Цесарства с востока, выйти к городским валам и взять город штурмом. Но граф построил свои войска более чем неудачно – так, что ближайшие к реке батальоны оказались под картечным огнём орудий с Замкового Острова. Попав под убийственную картечь, шведские батальоны начали отступать. Заметив, что в стане противника образовалось замешательство, генерал Францишек-Салезий Потоцкий бросил своих людей в штыковую атаку на отступающих шведов. Заметив успех своих людей, "Пане Коханку" послал Ксаверия Браницкого преследовать неприятеля. После того, как со стороны реки им во фланг ударила кавалерия, а фон Хессенштейн был убит, шведы беспорядочно побежали. К пяти часам пополудни "рижане" были разбиты.

И здесь сказалось численное превосходство польской стороны. Освободившись от давления на правый фланг, цесарское войско получило возможность "сосредоточиться" на королевской армии. По приказу командующего правый фланг постепенно развернулся фронтом на юг. Многочисленные военные учения принесли свои плоды – цесарская пехота успешно выполнила этот сложный манёвр под огнём противника. Теперь уже сам Фредрик оказался охвачен с севера и востока превосходящими силами противника.

Отдав себе отчёт в происходящем, "Молодой" приказал начать отступление – теперь у него уже не было шансов на победу. Но уйти обратно по дороге на Доблен не было так просто – шведские войска по-прежнему вели бой со всё прибывающим противником. Шведские войска отступали шаг за шагом, но с севера на них наступал Потоцкий, медленно, но верно оттесняя их от тракта и прижимая к берегу ведущего на юго-запад канала Якоба. Шведы ожесточённо отстреливались, нанося наступающим полякам значительный урон (их скорость стрельбы примерно в два раза превосходила скорость стрельбы цесарской пехоты). Наконец, заметив, возвращение части кавалерии (Браницкий отдал двум полкам приказ вернуться на поле боя, а сам продолжил преследование бегущих шведов) Потоцкий повторил свой приказ, однажды уже принесший ему успех – бросил своих людей в штыковую атаку. Для отражения атаки шведы были вынуждены развернуться на север – и здесь, опрокинув заслон хаккапелитов, во фланг им ударили цесарские кирасиры.

Всякая организация по шведской стороне была потеряна. Пехотинцы и всадники бросались в канал, надеясь преодолеть его вплавь. Большинство из них потонули в образовавшейся в воде давке. Увидев, что всё погибло, король Фредрик искал славной смерти в бою, конь под ним был убит, и он сам, несомненно, был бы затоптан беспорядочной толпой, в которую превратилась его армия, если бы не его адъютанты, вовремя поднявшие своего короля с земли и чуть ли не силой усадившие его на коня.

Все их усилия, однако, чуть было не пропали даром, когда, узнав короля в лицо (гравюры с его портретом висели на стенах почти каждого дома в шведских владениях, так что это было не мудрено), к нему прорвался эскадрон драгун под командой майора Александра Суворова из Москворуссии. Король, уже примирившийся с приближением гибели, неподвижно, с обнажённой шпагой в руке глядел на неумолимо приближавшихся людей цесаря. Из фаталистического оцепенения Фредрика вывел прибывший с остатком своих людей Спренгпортен. "Ваше Величество, Вы король – спасайте себя, спасайте королевство!", – крикнул полковник своему монарху, закрывая его от наседающих врагов. Фредрик вышел из оцепенения, выбрался из гущи схватки и поскакал в направлении Либавы, к спасительному морю. Позже Суворов нашёл на месте своей стычки со Спренгпортеном (храбрый финский полковник погиб, защищая своего монарха) потерянную шляпу короля Швеции, которую, как ценный трофей, отдал Радзивиллу, а "Пане Коханку", в свою очередь, отправил её цесарю Александру вместе с донесением о решительной победе.

После того, как сражение завершилось полным разгромом шведов, Радзивилл приказал преследовать их остатки в направлении Либавы, надеясь настичь самого "Молодого". Другой части своего войска он приказал немедленно двигаться на Ригу, чтобы как можно скорее захватить столицу Ливонии. Но случилось так, что ни того, ни другого, ему осуществить не удалось. Когда цесарские полки вступили в Либаву (даже не пытавшуюся сопротивляться), оказалось, что король Фредрик уже отплыл в Швецию. А прибыв под стены Риги, с удивлением обнаружил на её стенах цесарские знамёна. Оказалось, что на следующий день после битвы на Дриксе Румянцев, по-прежнему "промышлявший" на тылах шведов, взял в окрестностях Риги нескольких пленных "недобитков" (из числа людей Хессенштейна), которые рассказали ему о митавском погроме. Не долго думая, генерал со своим небольшим отрядом во весь опор поскакал к городу, где передал коменданту Клодту рассказ пленных (а затем, в качестве доказательства и самих пленных). Узнав о разгроме королевского войска, Клодт пал духом и сдал город под разрешение ему со своими людьми отплыть в Швецию. Успех Румянцева был тем больше, что в рижском порту как раз закончилась разгрузка прибывшего каравана шведских торговых кораблей, и все привезённые ими товары и снаряжение попали в руки цесарского генерала. Вечером того же 10 июня к Риге прибыл Браницкий – "Пане Коханку" оказался только третьим. Но зато теперь он мог, наконец-то, с полным основанием чувствовать себя героем и победителем – Ливония снова стала частью Прибалтийской Комиссарии Цесарства Многих Народов.

29 Mar 2011

Головокружение от успехов

Известие об успехе на Дриксе, пришедшее в Киев, вызвало при цесарском дворе состояние, близкое к эйфории. "Тот самый" непобедимый Фредрик, попортивший за полтора десятилетия столько крови Цесарству, был ныне разбит наголову, повержен, уничтожен. Списки шведских пленных поражали – среди них был уже не один, а сразу несколько генералов. Поражало воображение количество захваченной артиллерии: 150 орудий – весь шведский артиллерийский парк, досталось в руки победителей. Особенный же фурор в Мариинском дворце произвела доставленная в Киев специальным курьером шляпа короля шведов. Не было такого придворного (или даже дворцового слуги), который бы не пришёл в Овальный Зал (один из залов дворца, где обычно выставлялись на обозрение привезённые из-за границы "раритасы"), чтобы посмотреть на вроде бы обыкновенный и даже покрытый пылью головной убор, накрывавший некоторое время тому назад голову злейшего врага Цесарства. Интерес к "шляпе короля шведского" был столь велик, что через две недели её перенесли в киевскую Ратушу, для всех желающих без ограничения, вместе с парой трофейных пушек, сабель и, разумеется, знамён разбитых при Дриксе полков.

По традиции, в Киеве и столицах комиссарий были устроены гуляния с фейерверками и раздача подарков от цесаря. Казалось, теперь для Цесарства не существует более преград. Александр отдал приказ генералу пехоты Радзивиллу (князь Кароль получил очередной чин) двигаться на Ревель и занять Эстляндию. Аналогичный приказ, только в отношении Гданьска, получил Левальд – цесарь стремился использовать победу до конца. Оба военачальника с энтузиазмом приступили к выполнению полученных заданий.

Гданьск поддался Левальду с ходу. Гданьщане были шокированы известием о катастрофе "их" короля и не решились оказать сопротивления, не доверяя собственным силам. На радостях, что всё прошло так легко, Левальд согласился "забыть прошлое". Из-под амнистии был изъят только адмирал Фербер. Командующий гданьским флотом, впрочем, не стал дожидаться окончания переговоров и вместе с подчинённым себе флотом отплыл в Швецию. Появление гданьского флота подняло настроение пребывавшего в самом мрачном настроении короля Фредрика и наполнило его новой энергией. Сам Фербер получил за верность короне титул графа.

Не так успешно пошло дело Радзивилла. Победитель также понёс на Дриксе большие потери и был значительно ослаблен. Кроме того, по дороге в Эстляндию он был вынужден оставлять гарнизоны в расположенных по дороге городах и крепостях. В результате, под Ревелем в его распоряжении оказалось только 35 тысяч человек – и это включая "летучий корпус" и украинцев. В Эстляндии же сопротивление шведов возросло – укреплённые города уже не сдавались без боя, и их приходилось блокировать, ослабляя главные силы. В довершение всего, возникшее между "Пане Коханку" и таким же столь решительным, сколь и заносчивым Кургоченко к прямой ссоре генералов – заявив, что он подчиняется исключительно воле цесаря, и вообще – "не будут какие-то литвины приказывать вольным черкесам", украинец отделил своих людей от людей князя Кароля и перестал поддерживать с ним контакт. А Ревель, непрерывно получавший помощь из-за моря (прямо "напротив" него располагался шведский Гельсингфорс) продолжал оставаться неприступным.

В начале октября положение в Эстляндии ухудшилось ещё более. Под Ревель прибыла набранная в Финляндии и Ингрии свежая армия генерала Августина Эренсверда. В мирное время Эренсверд прославился возведённой им крепостью Свеаборг (т.е. "шведская крепость"). Расположенная на острове Моон в Рижском заливе цитадель (точнее, серия связанных друг с другом фортов) надёжно перекрывала пролив Моонзунд, ведущий к Риге. Никакой флот (а тем более слабый Балтийский флот Цесарства) не смог бы безнаказанно пройти к Риге мимо свеаборгских тяжёлых пушек. Крепость не подвела – Ригу взяли отнюдь не с моря, зато теперь Свеаборг служил прикрытием Южной Эстляндии от возможных морских десантов. А совсем недавно Эренсверд получил из Стокгольма известие об утверждении королём его плана строительства ещё одной "морской цитадели" на островах, прикрывающей на этот раз базу флота в Гельсингфорсе, так что он был крайне недоволен отвлечением себя от любимого дела и назначением в Эстляндию. Разумеется, в его планы входило закончить свою миссию как можно скорее – и как можно более успешно.

Эренсверд был обстоятелен и твёрд – так же, как возводимые им крепости. Он знал, что Эстляндия разорена рейдами Кургоченко и Румянцева, и позаботился о том, чтобы взять с собой достаточное количество продовольствия. Финны продвигались медленно, но упорно. Партизанские действия "летучего корпуса" (украинцы фактически самоустранились от военных действий) не могли нанести им существенного ущерба – на армию, девизом которой в этом походе могло бы стать "всё моё ношу с собой", партизанские атаки лёгкой кавалерии действовали не сильнее, чем укусы комаров на крестьянского вола. Не будучи в состоянии что-либо противопоставить неумолимой медлительности Эренсверда, Радзивилл снял осаду Ревеля и удалился на зимние квартиры в Ливонию. Шведский генерал выполнил приказ своего короля дословно – занял всю шведскую Эстляндию вплоть до Валка и тоже расположился на зимние квартиры. Следует отметить, что этого важного успеха шведы достигли, не дав ни единого значительного сражения.

В то время как король Фредрик ещё готовился к походу на Митаву, генерал де Карналль вступил в Киль. Датчане оставили порт без боя – слава "сабли Фредрика" (как прозвали де Карналля после его побед и молниеносного карьерного взлёта) бежала впереди него, и фон Мольтке вполне основательно опасался встречи со шведским генералом на поле боя. Он отступил в Готторп, а затем, когда к городу шведы появились и в окрестностях Готторпа – в Шлезвиг. Карл-Ульрих вернулся к себе в Гольштейн, где долгожданного "доброго герцога" ждал восторженный приём. Разумеется, не со стороны супруги – герцогиня София, забрав с собой сына, покинула Киль вместе с датской армией.

Но и здесь им не удалось перевести дух – де Карналль не задержался в Готторпе и шёл к Шлезвигу. Королевский фаворит, столь неосторожно влезший в "игры Марса", был близок к панике. Он то собирался остановить армию и дать шведу генеральное сражение, то, наоборот, порывался бросить всё и скакать в Копенгаген. Как ни парадоксально, но датская армия не развалилась исключительно благодаря Софии фон Гольштейн. В присутствии женщины (тем более, такой красивой, как София-Фридерика-Августа) датские генералы боялись демонстрировать свой страх и неуверенность. Фактически, именно она занималась всеми текущими делами (от имени практически не выходившего из своей палатки Адама фон Мольтке). Вообще, вид женщины с ребёнком, делящей с армией все тяготы перехода и при этом сохраняющей спокойствие, действовал на солдат успокаивающе. Ходили слухи о "связи" Адама фон Мольтке с очаровательной герцогиней Гольштейна. Неизвестно, правда ли это, но несомненно, что в сложившейся ситуации София пошла бы на всё, чтобы только не попасть в руки своего мужа.

Шлезвиг остался позади. Датская армия находилась в Обенро, когда пришло страшное известие – высадившиеся в Орхусе шведские войска Ферзена движутся на юг. Одновременно оказалось, что и де Карналль вовсе не собирается ограничиваться Шлезвигом и находится уже в пяти милях к югу от Обенро. На военном совете говорили много, но к единому решению так и не пришли. Под конец, когда уже многие начали склоняться к капитуляции, вмешалась герцогиня. За время похода офицеры настолько привыкли к её вмешательству (и обычно положительному) во все организационные дела армии, что никому не пришло в голову попросить её удалиться из комнаты, где проходил совет. София обрушилась на офицеров – чисто по-женски. "Вы королевские офицеры или подлое трусливое мужичьё?!", – воскликнула она. "А Вы, господин фон Мольтке", – обратилась она к разодетому, как всегда, в пух и прах командиру, – "Вы датский рыцарь или лягушка в жабо?!". Упрёки дамы сделали своё дело – пристыженный фон Мольтке приказал продолжить отступление. Пока что – на Кольдинг.

Вообще, тем, что Дания не сложила тогда же, в июне 1759 г., оружия, она была обязана в первую очередь двум женщинам. Для Южной армии героиней стала герцогиня София фон Гольштейн, а для Копенгагена – королева Анна-Кристина. 3 июня шведский флот снова приступил к бомбардировке Копенгагена. Из Ютландии приходили вести о наступлении Ферзена и де Карналля. Король растерялся и снова, как и три года назад, хотел бежать из столицы. И тогда вперёд выступила королева. "Вы можете покинуть Вашу столицу, государь – но я остаюсь. Я королева Дании, и сама возглавлю мой народ, раз король его бросает". Присутствовавшие при этой сцене офицеры преклонили колена. Не перед королём – перед королевой. Поддавшись общему энтузиазму, Фредерик V остался в Копенгагене и приказал готовить город к обороне от возможного десанта.

Через неделю с небольшим всё переменилось. Получив сообщение о поражении на Дриксе, шведские войска стали покидать датскую территорию, беспокоясь о собственной Померании, куда мог со дня на день вступить, воспользовавшись общим замешательством, Левальд. До Южной армии эти известия дошли во Фредерисии, на самом берегу моря, куда отступил фон Мольтке после появления полков де Карналля под стенами Кольдинга. Теперь карта перевернулась – де Карналль отступал, фон Мольтке (по-прежнему в сопровождении блистательной герцогини Софии) преследовал его по пятам (сохраняя, впрочем, между ним и собой безопасную дистанцию). Ферзен эвакуировался из Орхуса при помощи того самого флота, который обстреливал Копенгаген. Только он направлялся не на Зеландию, как по-прежнему опасался Фредерик, а в Штеттин.

Датские поэты посвящали свои многочисленные патетические стихи случившемуся "чуду Ольденбургского дома" (как сразу начали называть столь чудесное избавление Королевства Датского от чужеземного нашествия), а также писали бесчисленные оды в честь мужественной и царственной Анны-Кристины – "спасительницы датской чести" и "благородной матери отечества". Адам фон Мольтке снова обрёл уверенность в себе и снова, как ни в чём ни бывало, сыпал комплиментами в адрес Софии фон Гольштейн. Пятилетний Пауль-Фридрих смотрел широко открытыми глазами на свою мать, не желавшую отпускать его от себя, и спрашивал: "Когда мы вернёмся домой, матушка?". Ему не пришлось ждать долго – 18 июля 1759 г. герцогиня снова вернулась в Киль, усердно делая вид, что она не знает и знать не желает о торжественной встрече, устроенной домочадцами её супругу несколько месяцев тому назад.

Де Карналль и фон Ферзен готовились к польскому вторжению в Померанию. Но Левальд не спешил – он стоял под Гданьском и принимал прибывавшие подкрепления. Готовым он почувствовал себя только осенью. В октябре он вступил в Померанию и занял её восточную часть вплоть до реки Штольпе (а также северный Ноймарк). Здесь он расположил войско на зимние квартиры, намереваясь продолжить кампанию весной. Де Карналль не препятствовал ему в этом намерении, рассчитывая, что к тому времени ситуация изменится в его пользу.

Изменено 15 Jun 2011 пользователем moscow_guest

30 Mar 2011

Интриги под снежным покрывалом

Зимой военные действия не велись, но противники не бездействовали. По замёрзшим (и поэтому твёрдым) дорогам бесчисленные санные обозы доставляли армиям снаряжение. К трофейным шведским пушкам, распределённым между Прибалтийской армией Радзивилла и Поморской армией Левальда, добавилось ещё, по крайней мере, столько же новых, изготовленных в киевском арсенале, в Кракове, в Туле, в Сибири. В Прибалтику и Померанию доставлялись порох, ядра, бомбы, новые ружья и просто мука и соль. Всё это заполняло бесчисленные армейские магазины от Ливонии до Померании.

По снежным дорогам в ту и другую сторону проносились не только орудия войны, но и посланники мира – дипломатия враждующих держав работала, не покладая рук, стараясь закончить войну соглашением – само собой, выгодным, в первую очередь, себе самим. 8 декабря 1759 г. в Стокгольм (через Данию) прибыл тайный посланник Меншикова с предварительными мирными предложениями. Король Фредрик не дал ему официальной аудиенции, но позволил передать своё послание через министра иностранных дел. Понятовский (а это был именно он) предложил закончить войну на основе статус-кво. Министр ответил Станиславу-Антонию контрпредложением – Швеция соглашалась признать власть цесаря в Гданьске, но наотрез отказывалась оставить Александру Ригу и настаивала на выводе войск из Померании и Ноймарка. Кроме того, министр выражал надежду, что цесарская Комиссия Дел Иностранных склонит своих датских союзников восстановить на троне Гольштейна "законного герцога Карла-Ульриха".

В общем, Фредрик явно не был настроен на заключение мира, о чём Понятовский и написал подробный отчёт старому графу. В Киев он, однако, не вернулся, приступив к запасной (или же даже главной) части плана "Олека". Не рассчитывая на успех переговоров в Стокгольме, тот решил сделать ставку на разброд и шатания в стане шведских союзников. Сведения о разногласиях среди бранденбургской и голштинской аристократии приходили в Киев через как раз через Понятовского, который, в свою очередь, узнавал о них из секретных писем своей "обожаемой Софи". София фон Гольштейн сделала свой выбор: для неё было бы самоубийством поддерживать короля Фредрика – который после победы возвратил бы Гольштейн ненавидящему её мужу, не имело смысла искать покровительства герцога Бранденбургского – который сам был в действительности только клиентом шведов, бессмысленно было искать помощи при датском дворе – Ютландский поход показал со всей очевидностью, что у датского короля (и, особенно, у Адама фон Мольтке) можно искать помощи против ничтожного Карла-Ульриха, но не против его могущественного протектора (да и в том, окажет ли датский двор эту помощь, были большие сомнения – София-Фридерика-Августа знала, что Анна-Кристина, взявшая с недавних пор в свои руки все бразды правления северным королевством, не питает тёплых чувств к "развращённой голштинке"). Оставалось надеяться на Цесарство.

Причём не на "Цесарство вообще" (герцогиня фон Гольштейн отлично понимала, что для Александра Собесского и Александра Меншикова она не более, чем одна из пешек на большой шахматной доске), а некий высокопоставленный этого Цесарства сановник, могущий "замолвить за неё словечко". Но по своему положению регентши Гольштейна она не могла покинуть Киль (разве что насовсем), а высокопоставленные цесарские министры и гетманы её, увы, не навещали (даже легкомысленный фон Мольтке при первой возможности оставил Южную армию своему заместителю и уехал в столицу). Соответственно, ничего не оставалось, как создать такого вельможу своими нежными женскими ручками. Которые не могут держать шпаги, но зато отлично управляются с пером. София много писала – своим родственникам, своим финансовым агентам, своим агентам политическим, людям трижды проклятого Карла-Ульриха, не уверенным, на чью сторону лучше встать, и, разумеется, "своему милому другу Антуану".

В письмах Софии Станиславу-Антонию светские новости мешались с сетованиями на злую судьбу, сетования перемешивались со сладостными воспоминаниями, а воспоминания – с секретными сведениями о перемещении войск и планах государей. Это была истинно гремучая смесь для влюблённого цесарского дипломата – предназначенная, чтобы сделать его (именно его) незаменимым источником информации в глазах Меншикова и цесаря и при том не дать ему забыть, кому именно он некогда клялся в вечной любви. Понятовский попался в сети барышни из Цербста – теперь он, ставший тайным посланником цесаря (и тайным советником согласно "Уставу о званиях военных и цивильных"), не мог шагу ступить без писем Софии фон Гольштейн, как тех, что о политике, так и тех, что о любви.

Итак, в середине января посланник цесаря тайно прибыл в Ландсберг. Неподалёку от города дислоцировались оккупирующие часть Ноймарка войска Левальда, но сама столица графства находилась под контролем армии фон Шверина. Город представлял собой "проходной двор", где легко было затеряться среди купцов, крестьян на рынке и беженцев из Померании. Это было идеальное место для секретных переговоров представителей враждующих сторон. Партнёром Станислава-Антония был барон Фридрих-Вильгельм фон Зейдлиц, формально находившийся в шведском Ландсберге в целях закупки провианта для своего полка.

Зейдлиц был любителем приключений – именно поэтому он и пошёл в кавалерию. Он желал великих подвигов, но в захолустном Бранденбурге ничего подобного не было. Доставшийся ему второсортный кавалерийский полк он превратил в образцовый, но что толку в одном полку, когда вся армия Бранденбурга представляла собой исключительно жалкое зрелище. Вместе с генералом фон Цитеном они превратили кавалерию герцогства в серьёзную силу, с которой пришлось считаться даже цесарскому войску, но этого никто не оценил. Несмотря на продемонстрированные им успешные действия против гетмана Левальда, он даже не был повышен в звании и по-прежнему оставался полковником. И недоволен был не только он – его начальник отзывался о своём государе отнюдь не куртуазно.

Зейдлиц предложил Понятовскому сделку: бранденбургские офицеры свергнут герцога Карла-Фридриха-Альбрехта и приведут к власти Фридриха-Вильгельма, который заключит союз с Цесарством. В обмен они требовали выплату им оговоренной суммы в золоте, причём заранее, желательно – немедленно. На вопрос: "А знает ли Фридрих-Вильгельм об этих намерениях?", Зейдлиц, не моргнув глазом, ответил: "Узнает, когда придёт время". Благодаря письмам из Киля Понятовский был уверен в серьёзности намерений заговорщиков и сумел убедить в этом Меншикова. Часть денег, впрочем, пришлось доложить из своего кармана. Договор был заключён – маховик заговора начал раскручиваться.

18 марта 1760 г. ничего не подозревавший Фридрих-Вильгельм Гогенцоллерн с изумлением узнал, что его брат Карл-Фридрих-Альбрехт отрёкся, а герцогом Бранденбурга отныне является он. Ему сразу же положили на подпись: манифест о восшествии на трон, договор об оборонительном и наступательном союзе с Цесарством, манифест об объявлении войны Швеции, эдикт об объявлении государственным изменником бывшего первого министра фон Герцберга, а также ряд приказов о производстве в новые чины ряда офицеров и генералов, в том числе Цитена и Зейдлица. Бранденбургские войска без предупреждения начали нападать на размещенные в герцогстве шведские "союзные" гарнизоны, а с севера, обманув ожидания де Карналля, на войска фон Шверина обрушил свой удар гетман Левальд.

3 Apr 2011

Вырвать успех

Атака с севера не была для шведа такой уж абсолютной неожиданностью, но к тому, что одновременно с этим "сменят сторону" бранденбуржцы, он оказался не готов. Значительная часть его армии оказалась блокирована в городах, где квартировала. Дать сражение оставшимися в его распоряжении силами он не решился и отступил. На чисто шведскую территорию в Ноймарк. А Левальд тоже не стал испытывать судьбу, меряясь силами со шведами, и занял Бранденбург, захватив там полные шведские магазины. Это компенсировало его удаление от земель Короны, отделённой от него Ноймарком и занимавшим его фон Шверином.

Опасение, что шведы воспользуются таким "шахматным" расположением войск, напав на Бранденбург с двух сторон одновременно, не оправдалось – к этому времени в Короне появилось набранное в ВКР за осень и зиму дополнительное войско под командованием гетмана Виссариона Госевского. Гетман пребывал в своём поместье под Тверью, когда цесарский курьер доставил ему высочайшее предписание немедленно прибыть в Конотоп для формирования там новой армии. "Да что ж это за жизнь такая – даже и помереть-то не дадут спокойно", – пожаловался старик, но приказ выполнил. К началу 1760 г. собранное войско было готово к выступлению, а к апрелю того же года – было уже в на границах Восточной Померании.

Воспользовавшись уходом Левальда, де Карналль занял оккупированные им ранее территории, но оказался перед дилеммой – помочь Шверину, ударив на Ноймарк, или вначале избавиться от угрозы со стороны Госевского. Присоединившийся к шведским войскам герцог Карл-Ульрих с остатками голштинской армии настаивал на первом, надеясь, что после победы в Ноймарке и Бранденбурге, де Карналль повернёт свои войска против датчан в Гольштейн. Шведский генерал выбрал второе – идея голштинца показалась ему чересчур рискованной. Вступив на территорию Короны, он, однако, не встретил там гетманского войска, как рассчитывал – князь Виссарион не принял боя и отступил на Лемборк. Недовольный де Карналль двинулся за ним, надеясь, что рано или поздно Госевский будет вынужден померяться-таки с ним силами из опасения потерять Гданьск.

Тем временем, Левальд перешёл в наступление на Ноймарк. Армия фон Шверина испытывала недостаток во всём. Бранденбург пропал, а графство не могло обеспечить нормальный уровень снабжения. Воспользовавшись неразберихой при отступлении, солдаты фон Шверина (в основном померанские и бранденбургские немцы) массово дезертировали. Доходило до прямых бунтов – так солдаты одного из набранного в окрестностях Потсдама батальонов взбунтовались, перебили своих офицеров (из коренных шведов) и ушли "домой" в Бранденбург. В такой обстановке Левальд перешёл Одер в районе Шведта.

Фон Шверин оказался в безвыходном положении. Левальд перерезал ему единственную дорогу к возможному отступлению на север. На западном направлении бранденбургские войска под командованием фон Цитена также перешли Одер в районе Франкфурта и стояли под деревней Кунерсдорф. Фон Зейдлиц занял Кюстрин. Теоретически, именно он был "слабым звеном" всей "ноймаркской ловушки", но прорыв во враждебный Бранденбург был бы для шведского фельдмаршала ничуть не менее опасен, чем стояние на месте – он ничуть не приближал его к шведским базам снабжения. Поэтому Шверин решился прорываться из Ландсберга на север – в Померанию.

Левальд занял важный перекрёсток у деревни Брюгге (примерно 25 км к северо-северо-западу от Ландсберга). Единственным способом пройти в Померанию было прорваться через его позиции. Всё решилось 6 мая 1760 г. В свою "последнюю надежду" Шверин вложил все силы, которыми располагал – сдаваться он считал ниже достоинства шведского фельдмаршала. Он направил атаку на самый слабый пункт позиции союзников – на стоящие на фланге бранденбургские полки под командованием лично герцога Фридриха-Вильгельма (герцог старался держаться поближе к цесарскому гетману и подальше от своих своевольных генералов, которым не доверял "ни на грош"). Войска герцога уступали в выучке войскам цесаря и не выдержали удара шведского "косого порядка". Герцог Бранденбургский был убит, фронт был прорван, дорога на Липпене и далее на Штеттин была, казалось, открыта.

Но не тут-то было. Часть шведских полков не успела прорваться и была оттеснена к лесу на восток от дороги. Прорвавшимся полкам шведов ударила во фланг польская кавалерия, что задержало их продвижение. Тем временем Левальд перебросил свою пехоту с правого фланга, которая вновь преградила путь неприятелю. Фон Шверин с развёрнутым знаменем в руках лично повёл ещё остававшиеся у него в распоряжении войска в атаку на польскую пехоту. После гибели старого фельдмаршала шведы были окружены и сдались в плен.

Де Карналль продолжал преследовать Госевского. Тот продолжал отходить на восток. Оставив Лемборк, он отступил к Новому Мясту (ещё 30 км с небольшим на восток), а затем с приближением де Карналля – оставил и его, закрепившись в Реде (ещё около 8 км на восток). Де Карналль было обрадовался – его противник сам загнал себя в ловушку. Теперь за спиной у Госевского была река, а за ней – многочисленные болота. Но счастье было недолгим. Получив 10 мая известия о гибели армии фон Шверина, де Карналль был вынужден, скрепя сердце, начать отход в Померанию, которой грозило вторжение Левальда. Отход носил все признаки поспешного бегства, так что Госевский, воспользовавшись оказией, представил в донесении в Киев свою небольшую стычку с голштинскими полками (как раз 6 мая – в день битвы под Брюгге), как решающую победу, тем более что в ней погиб сам герцог Гольштейна Карл-Ульрих.

К июню де Карналль вернулся в Померанию, а Госевский и Левальд начали свои атаки. Вернее, атаковал только Левальд – Госевский не желал рисковать вверенной ему армией и ограничивался маневрированием вдоль границы, в письмах и при личных встречах склоняя к тому же и Левальда. К концу августа стало ясно, что вторжение в Померанию не удалось. Расстроенный Левальд подал в отставку и удалился в своё поместье в Пруссии. Госевский, получивший теперь командование над обеими армиями, продолжал действовать оборонительно.

А в Прибалтике кампания 1760 г. началась с вторжения Эренсверда в Ливонию. Финны использовали прежнюю тактику – и Радзивиллу снова пришлось отступать. Теперь – аж до Зегевольда. Здесь он, наконец, решился дать Эренсверду сражение. Но швед его выиграл – и продолжил двигаться вперёд, заняв г.Венден. Радзивилл готовился к осаде Риги, но ситуация изменилась в его пользу – со стороны Дерпта в Эстляндию с новыми силами (из Новгорода и Москворуссии) снова вторгся Румянцев. Эренсверд был вынужден прекратить наступление и снять часть войск из Ливонии для борьбы с ним.

До начала осени ситуация принципиально не изменилась. Между Швецией и Цесарством сохранялось равновесие.

Изменено 3 Apr 2011 пользователем moscow_guest

3 Apr 2011

Повторюсь ещё раз, сказав, что читается и легко, и интересно, но есть у меня маленький вопрос по-прошлой главе "Головокружение от успехов".

А именно касательно вступления в войну моей любимой Дании и действий шведов против неё.

В частности дело в вот этой фразе...

. 3 июня шведский флот снова приступил к бомбардировке Копенгагена.

В частности, волнуют несколько нюансов

1) Дело в том, что Вы, уважаемый Коллега не упоомянули, когда он приступил к обстрелу датской столицы . Но этот факт сам по себе не так важен в сравнении с другими...

2) Дорогой Коллега, может быть это и не так значительно для дела, но вопрос напрашивается сам собой - Куда смотрел датский флот и какого чёрта он не препятствовал ни высадкам, ни обстрелам Малютки-Дании???.Это как-то даже нечестно...Упомяните о датском флоте.

3) Ну и наконец аспект, вытекающий из вышесказанного - в РИ Датский флот всегда был или равноценен шведскому, или несколько сильнее. Королевский Флот - это любимая датская цацка, её "Всё", и даже чуточку больше. Датчане прекрасные моряки, и превосходные корабеллы, и на мой взгляд мало уступают англичанам и голландцам. Так что игнорируя датский флот, Вы лишаете картину Вашего повествования не только нескольких сочных мазков, но возможно и солидных деталей, пусть и не первостепенных...

Надеюсь, Вы не сведёте морскую славу Дании к ничтожеству и не лишите её флота ( лично меня бы это очень огорчило :blum2: ).

Наличие же датского флота может поставить операции шведов в Прибалтике под сомнение, или же даже перечеркнуть их планы нарушением подвоза подкреплений, перехватом конвоев и блокадой портов - датчане в этом большие мастера были ещё до Нильса Юэля и Петера Торденскьёльда.

У вас очень насыщенные и красочны сухопутны операции, но тут в Вашу историю вошло государство, которое было более успешно на море.

С участием Дании и её флота в частности может многое изменится ;)

Изменено 3 Apr 2011 пользователем EvekVonZushek

3 Apr 2011

Надеюсь, Вы не сведёте морскую славу Дании к ничтожеству и не лишите её флота

<{POST_SNAPBACK}>

Нет, флота я её однозначно не лишу - только Норвегии. :blum2:

Ибо на суше датчанам (даже и несколько упорядоченным при посредстве своей АИ-королевы) с АИ-отражением Фридриха Гогенцоллерна не тягаться.

Я как раз думал, что именно может помешать шведам в тотальном господстве на Балтийском море (уж никак не ослабленный по самое не могу после всех неудач времён Регентства флоn Цесарства - однозначно), а такого-то слона и не приметил. Итак, на итоговом этапе войны только датский флот спасёт берега союзного Цесарства от шведских десантов.

Вообще, о Дании времён Фредерика V у меня составилось впечатление, что она была похожа на РИ-Саксонию (не на РИ-Польшу, слава Богу, конечно). В смысле, что есть блистательный двор, кавалеры в париках раскланиваются перед дамами в кринолинах, музыка играет, штандарт скачет, народ ахает от восхищения... а потом приходит лесник (для РИ-саксонцев это оказался РИ-Фридрих II), и весь этот праздник жизни заканчивается где-то под Пирной или ещё дальше.

Для РИ-Дании всё обошлось только потому, что "лесника" в её окрестностях не было - РИ-шведы времён "эры свобод" представляли зрелище ещё более жалкое.

Изменено 3 Apr 2011 пользователем moscow_guest

3 Apr 2011

Высокоуважаемый автор, а почему в вашей Альтернативе полководцев как дичь отстреливают? В РИ гибель командующего в битве - событие достаточно редкое, а у Вас почти каждое сражение этим заканчивается. Что традиция такая сложилась, командующий армией должен в гуще сражения появляться? Когда, при каких обстоятельствах?

3 Apr 2011

Что традиция такая сложилась, командующий армией должен в гуще сражения появляться? Когда, при каких обстоятельствах?

<{POST_SNAPBACK}>

РИ-фон Шверин погиб 6 мая 1757 г. под Прагой именно так, как у меня описано - ведя солдат в атаку со знаменем в руках.

Под РИ-Фридрихом II при Кунерсдорфе убило ядром коня, и только адъютанты вытащили его из боя, когда он искал смерти.

АИ-Карл-Ульрих здесь не командующий, а всего лишь один из генералов (отражение РИ-Петра III, который предпочитал "быть прусским полковником, чем русским царём"). Как и бранденбургский герцог Фридрих-Вильгельм.

Так что никаких чудес, а исключительно "вот пуля пролетела и ага".

Изменено 3 Apr 2011 пользователем moscow_guest

3 Apr 2011

Колебания весов

Чем дальше, тем больше война тяготила обе стороны. Огромные затраты, огромные потери – и мизерные результаты. То есть результаты, разумеется, были, особенно для Цесарства – возвращение Риги позволяло со всей серьёзностью говорить о победе, но тем более ставило под вопрос смысл продолжения военных действий. Отступление из Эстляндии свидетельствовало, что шведы всё ещё сильны. Да и акция Румянцева, хоть и "спасла" Ригу, оказалась в большей степени шведским успехом, нежели польским: в сентябре Эренсверд осадил, а в ноябре – взял Дерпт. О каком-либо "тотальном" изгнании шведов из Прибалтики, а тем более – о вторжении в Скандинавию и речи на текущий момент быть не могло.

Со шведской стороны всё тоже не выглядело блестяще. Наступление Эренсверда, столь блистательно начавшись, под конец выдохлось. При этом ему пришлось отвлечь значительные силы для ликвидации прорыва на его тылы сил Румянцева. И хотя рейд Румянцева удалось отразить и даже остаться в выгоде, захватив, наконец-то, давно потерянный Дерпт, это не отменяло того факта, что надежд на занятие Риги уже не оставалось. То же самое происходило на западном театре – великолепный тактик де Карналль заставил цесарские войска отказаться от намерений "взломать" оборону Померании, но не имел возможности вернуть хотя бы Ноймарк, не говоря уж о Бранденбурге или Гданьске.

До Фредрика доходили сообщения о продолжении восстановления флота Цесарства – гданьские верфи работали на полную мощность (обилие военных заказов в немалой степени способствовало "примирению" гданьской буржуазии с цесарем Александром). Разумеется, от закладки корабля до его спуска на воду должно было пройти немалое время, но всё равно, это вызывало опасения. Тем более, что цесарские верфи строились также в Пиллау. По приказу Фредрика в июне 1760 г. (ещё до получения известия о поражении под Брюгге) в Пиллау появился адмирал Фербер с приказом высадить в городе десант и сжечь как стоящие а гавани корабли, так и строящиеся верфи. Высадка, начавшаяся вполне удачно, едва не закончилась катастрофой, когда на рейде Пиллау неожиданно появился флот Дании.

При всей слабости своей сухопутной армии, на море датчане были силой, с которой нельзя было не считаться. После вступления в войну Датского Королевства (а особенно после того, как руководство датской политикой перешло в нежные, но твёрдые руки королевы Анны-Кристины) морские перевозки шведов перестали быть безопасными. Неоднократно доходило до захвата торговых судов, перевозивших грузы даже между Гельсингфорсом и Ревелем, а уж что говорить о перевозках из Швеции в Померанию! Если в Эстляндию товары и военные припасы можно было доставить по суше – через Финляндию, то единственным путём снабжения войск в Померании был путь морской. И именно он находился в непосредственной близости датских берегов, смертельно опасных для всего, что плавало под флагом Швеции. У де Карналля неоднократно возникали проблемы с получением подкреплений – полные вооружённых солдат транспортные корабли были плохими призами для абордажа, но, увы, хорошей мишенью для обстрела из корабельных пушек.

Но и с этим возникли проблемы. Датчане активно пытались высадиться и создать плацдарм в Норвегии. На суше их дела, однако, шли неважно, и датские десанты в Осло-фьорде (май 1760 г. – с целью захвата Христиании) и в Пудде-фьорде (июль 1760 г. – с целью захвата Бергена) закончились вынужденной эвакуацией. Однако последствием активности датского флота стала необходимость держать в норвежских городах сильные гарнизоны и вообще значительно увеличить количество войск для обороны новоприобретённой Норвегии.

Возникли проблемы с комплектованием новых полков. И это при том, что войска неприятеля по-прежнему регулярно получали подкрепления – превосходство Цесарства в людских ресурсах позволяло выставить против одного солдата Швеции двоих (а иногда и троих) своих. Что при отмечаемом шведскими генералами росте выучки польских войск, начинало представлять значительную опасность.

Сама Дания, поначалу стремившаяся вернуть Норвегию, поняла со временем бесперспективность этих попыток (неудачи десантов и отсутствие поддержки местного населения говорили сами за себя) и удовлетворилась тем, что установила контроль над Гольштейном в рамках Кильского договора. Тем более что Фредрик Молодой (парадокс, но его продолжали называть "молодым" даже в его 48 лет) теперь уже не мог его оспорить – после гибели Карла-Ульриха его сын Пауль-Фридрих стал "законным герцогом" с любой точки зрения.

Что же касается герцогства Бранденбургского, то оно было не в том положении, когда можно что-то требовать – сама бранденбургская независимость находилась теперь под очень большим вопросом. Один герцог отрёкся, другой погиб – и оба были бездетны. Династия бранденбургских Гогенцоллернов прервалась. К осени 1760 г. в герцогстве приобрела большое влияние "военная" партия, желавшая сделать герцогом генерала фон Цитена, и без того фактического и формального правителя Бранденбурга. Ей противостояла "цивильная" партия, робко и осторожно настаивающая на возвращении трона Карлу-Фридриху-Альбрехту. Сам бывший герцог, однако, не хотел ещё раз "лезть на эту галеру" и желал, единственно, дожить свои дни в спокойствии. Ясно было, что последнее слово в решении вопроса о новом герцоге будет принадлежать цесарю Александру. Но тот пока что молчал.

Итак, бесперспективность войны стала ясна всем сторонам конфликта. Результатом стало заключение в декабре 1760 г. Штеттинского перемирия. Цесарство, Дания и Швеция согласились приостановить на полгода боевые действия и за это время выработать приемлемые для всех участников условия мира. Мирные переговоры продолжились в том же самом шведском Штеттине. Чаши невидимых весов успокоились. На какое именно время – должно было показать будущее.

Изменено 11 Apr 2011 пользователем moscow_guest

3 Apr 2011

Как то невнятно, извиняюсь, вышло :dance2:

"Браты-славяне" долго, как водится, запрягали, и теперь только поехали, можно сказать только разогрелись... позиции Дании без видимых изьянов, в тоже время Швеция вырабатывает последние ресурсы на сверхнапряжении - время работает на союзников, и не видно причин почему бы еще не помахать цесарской оглоблей против шведского палаша пару кампаний до того же Гебертусбургского февраля 63го - - в чем был смысл как не сломать "шведско-прусской военщине" рога и не детерминистично обеспечить скандинавский многовековой пофигизм-пацифизм на последующие века? :dance2:

Изменено 3 Apr 2011 пользователем Гера

3 Apr 2011

в чем был смысл как не сломать "шведско-прусской военщине" рога и не детерминистично обеспечить скандинавский многовековой пофигизм-пацифизм на последующие века?

<{POST_SNAPBACK}>

Уничтожить АИ-Швецию вообще (как в РИ три с половиной державы чуть не уничтожили Пруссию) для коалиции Цесарство-Дания откровенно невозможно. Скандинавию прикрывает с моря шведский флот, а с суши - Финляндия. Цесарь уже убедился, что даже и Прибалтика вовсе не лежит у его ног, как он надеялся. У датчан провалились их десанты (а это логично, поскольку на земле шведы однозначно сильнее, в первую очередь, по качеству войск).

Соответственно, союзники стоят перед выбором - или удовлетвориться УЖЕ достигнутой "программой-минимум" или же приступить к крайне дорогостоящей "программе-максимум". А это риск хотя бы австрийского или турецкого вмешательства. Сейчас австрийцы и турки нейтральны, а кто поручится, что, пока все силы Цесарства в течение нескольких лет будут заняты на Севере, они не нападут на Юге?

Классический выбор - "синица в руках или журавль в небе". В соответствии с тем, что цесарь прописан в таймлайне "разумным и взвешенным правителем", моей божественной волейим авторским произволом повелеваю ему выбрать синицу.

Изменено 3 Apr 2011 пользователем moscow_guest

4 Apr 2011

Впрочем, подкрепления де Карналль получал регулярно – полный вооружённых солдат транспортный корабль был призом чересчур рискованным, чтобы кто-либо рискнул взять его на абордаж.

Коллега, этот вопрос решается очень просто - такой транспортный корабль топится из пушек.

В целом же если есть достаточно времени, то на корабль высылается шлюпка с несколькими людьми из экипажа датского военного корабля, которые популярно обьясняют находящимся на вражеском транспорте вражеским солдатам, что если они не оставят на палубе свои мушкеты, а сами не залезут в трюм под замок, то будут иметь счастливую возможность бесславно пойти на дно кормить селёдку своими потрохами вместе с кораблём и мушкетами :grin:

Нет, флота я Данию однозначно не лишу - только Норвегии. .

Надеюсь, Вы напишите об этом чуть более подробно

Но и с этим возникли проблемы. Датчане активно пытались высадиться и создать плацдарм в Норвегии. На суше их дела, однако, шли неважно, и датские десанты в Осло-фьорде (май 1760 г. – с целью захвата Христиании) и в Пудде-фьорде (июль 1760 г. – с целью захвата Бергена) закончились вынужденной эвакуацией.

Простите, Дорогой Коллега, но я как-то упустил из вида тот факт, что шведы УЖЕ захватили датскую Норвегию. Если я был невнимателен к тексту, то не сочтите за труд указать мне, где говорилось о том, что датчане уже выбиты из Норвегии и из своих крепостей в ней

Ибо для того, чтобы сделать безуспешные высадки десанта, которые закончатся эвакуациями, датчанам нужно :

А) Потерять Норвегию

Б) Сдать прибрежные крепости.

Я сомневаюсь в том, что они отдали Норвегию так незаметно и сдали крепости добровольно и так непримечательно, что Вы даже решили не посвящать этому внимания.

А у датчан в Норвегии 3 довольно сильные крепости : Фридрихштад ( под которым сложил свою дурную голову Карл XII), Кенгсвингер, и приморский Кристиансан...Не буду говорить уже о самой Кристиании. Датчане большие любители сидеть по-крепостям и делать из-за их стен всякие гадости врагу...

Шведам не было бы спокойной жизни, пока эти датские крепости не будут взяты - к Фридрихштаду, лежащему у шведской границы можно легко морем подвозить подкрепления и в любой удобный момент датчане могут выйти прогулятся по шведским тылам и переколотить на шведской кухне немало мисок. :dance2:

Дорогой Коллега, я в целом хотел бы указать на небольшой недостаток - у вас из текста вырван солидный кусок, как будто выдернули страницу из книги : Норвегия как-то незаметно перекочевала уже в шведский карман, а шведский флот лихо принялся бомбить датскую столицу. Для меня тайна, чем же был таким интересным занят датский флот, что даже про защиту столицы забыл и датская армия, отчего-то улетучившаяся из Норвегии

Уничтожить АИ-Швецию вообще (как в РИ три с половиной державы чуть не уничтожили Пруссию) для коалиции Цесарство-Дания откровенно невозможно. Скандинавию прикрывает с моря шведский флот, а с суши - Финляндия.

Я полагаю, что войска и финансы Цесарства и флот Дании совместными силами смогут добить кого угодно. Это оставшись наедине Дания и Швеция воевать могли до посинения, как две склочные бабы, таскающие друг друга за патлы через плетень, но с появлением за плечиками Дании такого территориального монстра, как Цесарство, всё должно было изменится (впрочем, скорее всего для удержания равновесия на берегах Балтики полезла бы в дело Англия).

Нет, флота я Данию однозначно не лишу - только Норвегии.
Ибо на суше датчанам (даже и несколько упорядоченным при посредстве своей АИ-королевы) с АИ-отражением Фридриха Гогенцоллерна не тягаться.
Я как раз думал, что именно может помешать шведам в тотальном господстве на Балтийском море (уж никак не ослабленный по самое не могу после всех неудач времён Регентства флоn Цесарства - однозначно), а такого-то слона и не приметил. Итак, на итоговом этапе войны только датский флот спасёт берега союзного Цесарства от шведских десантов.
Вообще, о Дании времён Фредерика V у меня составилось впечатление, что она была похожа на РИ-Саксонию (не на РИ-Польшу, слава Богу, конечно). В смысле, что есть блистательный двор, кавалеры в париках раскланиваются перед дамами в кринолинах, музыка играет, штандарт скачет, народ ахает от восхищения... а потом приходит лесник (для РИ-саксонцев это оказался РИ-Фридрих II), и весь этот праздник жизни заканчивается где-то под Пирной или ещё дальше.
Для РИ-Дании всё обошлось только потому, что "лесника" в её окрестностях не было - РИ-шведы времён "эры свобод" представляли зрелище ещё более жалкое.

Коллега, зря Вы так о беспутном короле Фредерике V Датском ( впрочем, как и о его советнике фон Мольтке) :grin: . По сути дела он парень был не плохой, хоть и повеса, бабники и пьяница. Нрава он был доброго и просвященного, хотя и несколько циррозного :rolleyes: . РИ-историки все дружно указывают на то, что он не вмешивался в политику, но не мешал действовать своим даровитым политикам. Однако мне видится всё несколько иначе - король обладал широтой кругозора, предоставляя решать детали своим советникам.

Ему пренадлежат слова : "Иным державам для процветания нужны гром сражений, а нам - покой и уединение" и Кому-то нужна Слава и Величие, а Дании - покой и Благополучие...не правда ли, похоже на Столыпинское - "Вам нужны Великие Потрясения, а мне - Великая Россия"...Фредерик уделял много внимания не только армии ( есть исторический анекдот о том, что когда Бернсторф пожаловался королю на нехватку денег на боеприпасы и новые мундиры для армии одновременно, король приказал уменшить количество декоративных пуговиц на датских мундирах - так сэкономили деньги для пуль, а солдатам стало проще одеватся), но и флоту - когда на престол взошёл Пётр III, который грозил Дании войной за своё готторпское "приданное", Дания легко выставила 14 ЛК....Могла бы и больше, но Россия к тому времени обладала флотом из более чем 20 ЛК, из которых реально выйти в море могли не более 10, а выучка экипажей оставляла желать много лучшего ( начинания Петра Великого его наследнички чуть не загубили, и при Елизавете российский флот был силен разве что прибрежными галерами).

Так что полагаю, датский король не будет подумывать о бегстве из столицы. Возможно, что напьётся и полезет на стены с париком набекрень :grin: , желая "умереть в своём гнезде" по примеру Фредерика III :grin:

Уважаемый Коллега...

Осмелюсь дать маленькое предложение - нашлите на флот датчан большую Трагедию - например пожаром ( молния, халатность, злой умысел) в гавани Кобенхавна были уничтоженны большая часть ЛК и фрегатов, из-за чего датский флот утратил значительные силы . Хоть он и сохранил выученные экипажи, сохранил корабельные орудия ( поднятые с сгоревших в гавани кораблей), но как минимум на год - два потерял свои прежние лидирующие на Балтике позиции, что позволило шведам и захватить Норвегию, и перебрасывать десанты....Только через 2 года датчане смогли постороить на верфях, спустить на воду и ввести в строй столько ЛК, сколько могли бы дать им возможность вновь вступить в войну и начать гонять шведов по Балтике и топить войсковые транспорты шведов в помощь Цесарству

Изменено 4 Apr 2011 пользователем EvekVonZushek

7 Apr 2011

Коллега, этот вопрос решается очень просто - такой транспортный корабль топится из пушек.

<{POST_SNAPBACK}>

Исправлю вместе со следующей частью.

Я полагаю, что войска и финансы Цесарства и флот Дании совместными силами смогут добить кого угодно.

<{POST_SNAPBACK}>

А я в этом сомневаюсь, и на такие мысли меня наводит аналогия из РИ-Семилетней войны. Казалось, кто мешал трём Великим Державам (и ещё нескольким малым) разорвать РИ-Пруссию в клочья при таком-то превосходстве в силах? А всё то же "своя рубашка ближе к телу" - несогласованность действий между союзниками и недоверие между ними. Уж на что великой победой был РИ-Кунерсдорф, а, однако, после него русские (которых интересовала Восточная Пруссия) пошли в одну сторону, а австрийцы (которым нужна была Силезия) - в другую, и прототип нашего Вечно Молодого Героя Севера уцелел и выкрутился (т.н."Первое чудо Бранденбургского дома").

Здесь же, в АИ, интересы союзников тоже лежат в разных местах: цесарю нужно отбить Прибалтику, а что в Норвегии - ему в общем-то фиолетово. Логично, что убедившись в невозможности завоевать Ревель, он склонится к миру сам и будет склонять датчан.

Датская королева имеет силы, чтобы почти на равных гоняться за шведами по Балтике, но что в этом толку, раз не может высадить десант в Норвегии? Значит, пат, точнее, победа коалиции "по очкам" (55:45).

Коллега, зря Вы так о беспутном короле Фредерике V Датском ( впрочем, как и о его советнике фон Мольтке) grin.gif . По сути дела он парень был не плохой, хоть и повеса, бабники и пьяница. Нрава он был доброго и просвященного, хотя и несколько циррозного rolleyes.gif . РИ-историки все дружно указывают на то, что он не вмешивался в политику, но не мешал действовать своим даровитым политикам. Однако мне видится всё несколько иначе - король обладал широтой кругозора, предоставляя решать детали своим советникам.

<{POST_SNAPBACK}>

Возможно, он был "парень и неплохой", но режим, при котором "всё идёт, как идёт" - плох, однозначно. Подчеркну - плох не "вообще", а в момент кризиса (война, революция, землетрясение и т.д.). В условиях мира и стабильности так неуправляемое государство может жить вполне себе припеваючи (на РИ-пример можно посмотреть собственными глазами, купив билет на самолёт в сегодняшний вполне себе РИ (даже online)-Брюссель :hang1: ).

А вот, когда начинаются "великие потрясения", быстро оказывается, что вся "ткань реальности" в таком государстве быстро разъезжается по швам. Опять же РИ-пример - май 1940 г., когда великая (если не "величайшая") европейская держава за месяц дошла до полного краха.

Именно на этом и построено мое видение датско-шведских войн (Норвежской и за Бранденбургское наследство). Безалаберная и расслабленная (хоть и, в принципе, не слабая) Дания не выдерживает удара отлаженной, хорошо смазанной и направляемой железной волей короля Фредрика шведской военной машины.

Осмелюсь дать маленькое предложение - нашлите на флот датчан большую Трагедию - например пожаром ( молния, халатность, злой умысел) в гавани Кобенхавна были уничтоженны большая часть ЛК и фрегатов, из-за чего датский флот утратил значительные силы .

<{POST_SNAPBACK}>

Боюсь, что это был бы совсем уж "персик". Кстати, а в РИ такие прецеденты бывали?

Гораздо логичнее предположить, что король Фредрик (а до него и его суровый папа) подняли свой флот на такую же высоту, как и армию, что обеспечило им превосходство. Почему в Копенгагене и в Киеве этого не заметили? Ну так первые занимались просвещением, а вторые - свободой, тогда, когда нужно было иметь глаза на затылке.

Хотя с чем соглашусь - в тексте я совсем упустил действия датского флота из виду. Обязуюсь перед заключением мира дополнить картину датско-шведской морской битвой.

А вот что тут вытекает из ваших мыслей по поводу Дании - так это неизбежность того, что "пробудившаяся" под руководством королевы Дания через несколько лет предпримет ещё одну попытку отбить Норвегию. Удачную или неудачную - пока что не знаю.

И ещё у меня проснулась идея по поводу более поздних датских дел - раз уж Анна-Кристина заметила, что в Датском Королевстве не всё в порядке, то может она и проведёт там буржуазные реформы? И так, чтобы крепко и твёрдо, а не так, как это вышло у махинатора Струензее?

Что Вы думаете о Великих Реформах Королевы Датской, коллега?

Изменено 7 Apr 2011 пользователем moscow_guest

8 Apr 2011

А всё то же "своя рубашка ближе к телу" - несогласованность действий между союзниками и недоверие между ними. Уж на что великой победой был РИ-Кунерсдорф, а, однако, после него русские (которых интересовала Восточная Пруссия) пошли в одну сторону, а австрийцы (которым нужна была Силезия) - в другую, и прототип нашего Вечно Молодого Героя Севера уцелел и выкрутился (т.н."Первое чудо Бранденбургского дома").
Здесь же, в АИ, интересы союзников тоже лежат в разных местах: цесарю нужно отбить Прибалтику, а что в Норвегии - ему в общем-то фиолетово. Логично, что убедившись в невозможности завоевать Ревель, он склонится к миру сам и будет склонять датчан.

Да, тут я с Вами полностью согласен...Против этого аргумента никак не пойти. Подавляющее количество примеров из РИ говорят о том, что чем ближе к победе над общим врагом, тем больше скачущая тройка коалиции союзников становится похожей на воз, в который впряжены рак, лебедь и щука :lol:

Датская королева имеет силы, чтобы почти на равных гоняться за шведами по Балтике, но что в этом толку, раз не может высадить десант в Норвегии? Значит, пат, точнее, победа коалиции "по очкам" (55:45).

Ну, Уважаемый Коллега :agree: ...Нужно информации больше...Вы ведь пока не сказали, как датчане лишились Норвегии и своих крепостей там. Учитывая горный рельеф Норвегии, продатскую настроенность большинства норвежцев, датские крепости в ней, датчане малыми силами могут играть в салочки со шведами там и доводить их до истерики.

Так что пока известен только факт потери Норвегии, но как ??? Опыты предыдущих войн показывают, что у датчан её так просто не отнимешь :no:

Именно на этом и построено мое видение датско-шведских войн (Норвежской и за Бранденбургское наследство). Безалаберная и расслабленная (хоть и, в принципе, не слабая) Дания не выдерживает удара отлаженной, хорошо смазанной и направляемой железной волей короля Фредрика шведской военной машины.

Коллега, а посмотрите, как великолепна было Маленькое Северное Королевство Дания в тех случаях, когда она сама нападала??? В качестве примера приведу Кальмарскую войну и Сконскую войну 1675-79гг. Великолепные действия ( в основном на море)...Пока резервы не кончались...

Тут-то система датско-шведских потасовок имеет ясную закономерность...Датчане ослабленны - на них нападают шведы, а у шведов тяготы - на них прут датчане. Всё как у всех :grin:

Боюсь, что это был бы совсем уж "персик". Кстати, а в РИ такие прецеденты бывали?

"персик"???!!!??? Ну, это Вы опрометчивы несколько...

Коллега, у датского флота этого не было, но во-времена парусного флота это могло произойти сколько угодно раз и на какой угодно базе флота любой державы...Я давным-давно в журнале "Катера и яхты" читал, что до установки медных клотиков-громоотводов английский ВМФ терял порой до десятка кораблей в год от ударов молнии в мачту. Горела вроде турецкая эскадра как-то в гавани от несчастного случая - но не имею достоверных сведений... Пожар на базе флота вполне мог произойти - ветренная погода, пожар одного корабля, взрыв крюйт-камеры, горящие обломки разлетаются по гавани...Кошмар!!! :scare2:

Причем в те века вполне реальный и без персикового оттенка

Гораздо логичнее предположить, что король Фредрик (а до него и его суровый папа) подняли свой флот на такую же высоту, как и армию, что обеспечило им превосходство. Почему в Копенгагене и в Киеве этого не заметили? Ну так первые занимались просвещением, а вторые - свободой, тогда, когда нужно было иметь глаза на затылке..

Полагаю, Дорогой Коллега, что может быть в данном случае это выйдет отменно...Увы, но в РИ за много веков у шведов с флотом складывалось также неважнецки, как у датчан с армией...У датчан по-этому поводу мне как-то песенка встречалась ( что-то типа русских "небылица-небывальщина"). Примерный перевод - "Щуки ноги отрастили - в лес пошли волков кусать. Волки по-морю поплыли - хвосты щукам оторвать"...

Короче, датчане на море конечно же не то, что англичане или голландцы, но шведы на море даже не датчане

Хотя с чем соглашусь - в тексте я совсем упустил действия датского флота из виду. Обязуюсь перед заключением мира дополнить картину датско-шведской морской битвой.

Ну, тут для Дании 3 варианта. И все они вызывают у меня душевные страдания разной степени тяжести :cray:

А вот что тут вытекает из ваших мыслей по поводу Дании - так это неизбежность того, что "пробудившаяся" под руководством королевы Дания через несколько лет предпримет ещё одну попытку отбить Норвегию. Удачную или неудачную - пока что не знаю.

Честно скажу Вам, Коллега : при всей моей любви к Дании и датскому бутафоро-колониализму меня всегда не устраивало то, что Норвегия является подопечной территорией ( хотя меня всегда устраивало то, что Исландия и Гренландия - именно датские колонии). На мой взгляд, нужно поженить младшего шведского принца на датской принцессе ( или наоборот), а их наследников посадить на трон Королевства Норвегия.

Да здравствует Независимое Королевство Норвегия !!!

И ещё у меня проснулась идея по поводу более поздних датских дел - раз уж Анна-Кристина заметила, что в Датском Королевстве не всё в порядке, то может она и проведёт там буржуазные реформы? И так, чтобы крепко и твёрдо, а не так, как это вышло у махинатора Струензее?
Что Вы думаете о Великих Реформах Королевы Датской, коллега?

Из того, что мне известно в датской истории + датский менталитет...Датчане не любители слова Великий...Грандиозные реформы - это не для них. Для этого есть Швеция, где есть размах или склонная к авантюрам Норвегия - у них вскипает порой кровь викингов из глуби генетической памяти.

Кстати, обратите внимание - Дания, Швеция и Норвегия почти всегда действовали или с оглядкой на других, или друг на друга...Они действовали с опозданием, но зато не совершали ошибки первопроходствующих стран.

Если Королева Датская проживёт долгую жизнь, не впадёт в консерватизм, будет постепенно и последовательно проводить эти реформы, то разумеется, что памятник ей заготовят ещё при жизни, а склонные к сантиментам датчане будут рыдать после её смерти и долго горестно вздыхать после её погребения.

Реформы Струэнзе были сами по-себе прогрессивны и благоприятны для Дании...Нехороши были методы их проведения. А с гонениями на датский язык он вобще переборщил. В целом Струэнзе не хватало такта и терпения. Опять таки - после его казни большая часть его реформ не была свёрнута или уже не могла быть свёрнутой ( за исключением попытки онемечивания датчан).

Неблагоприятным для него было и то, что он был просто фаворитом тогдашней королевы, который воспользовался душевной болезнью короля, обольстил его царственную супругу и добрался до власти таким образом. Обвинения к нему были только по-этой части, а вовсе не из-за реформ.

А тут у Вас ведь выступает в качестве реформатора не какой-то немецкий лекарь-фаворит-королевообольститель...Тут выдвигается на авансцену именно монархиня. То есть сама Королева. Соответственно её действия нареканий вызывать не будут и реформы у неё пройдут с наименьшим сопротивлением. Так что реформы прокатятся чинно-мирно-законно....Поэты будут прославлять мудрость королевы, а художники писать её портреты в атрибутами богини мудрости Афины...Наверное даже Скандинавской (или Датской) Афиной будут величать :grin:

Изменено 8 Apr 2011 пользователем EvekVonZushek

11 Apr 2011

Баланс интересов

Ни одна из сторон, съехавшихся на переговоры в Штеттин, не считала себя побеждённой. Наоборот, каждый считал сам факт прекращения им боевых действий огромной уступкой конкуренту, за которую тот должен был, по его мнению, заплатить. Поэтому переговоры между представлявшим Цесарство Станиславом-Антонием Понятовским ("граф Олек" поручил их лучшему из своих дипломатов), Данию – Адамом фон Мольтке (королева Анна-Кристина решила, что в дипломатической игре таланты протеже её мужа будут полезнее, чем в интригах при копенгагенском дворе) и Швецию – Карлом-Густавом Тессином (вице-министр иностранных дел за столом переговоров должен был продемонстрировать всю серьёзность намерений "короля-рационалиста") шли тяжело.

Тессин по-прежнему настаивал на возвращении им Риги и всей Ливонии. Впрочем, теперь в частных беседах со Станиславом-Антонием он осторожно намекал, что его король готов удовлетвориться компенсацией в два миллиона риксдалеров. Поляк с негодованием отметал эту идею, но, в свою очередь, ненавязчиво обращал внимание на интерес Цесарства к возвращению ему оккупированных Эренсвердом Вендена, Зегевольда, Валка и Дерпта, за что Цесарство готово было заплатить золотом целых полмиллиона гривен. Фон Мольтке требовал возвращения Норвегии или выплаты за неё соответственной компенсации. Естественно, суммы, на которые были готовы "раскошелиться" стороны, были значительно ниже тех, которые рассчитывали получить их контрагенты, так что "мирный процесс" продвигался с большим "скрипом".

Не вся игра, однако, была сосредоточена в стенах Штеттина. Король Фредрик не оставлял попыток расколоть лагерь своих противников. Его эмиссары вступили в контакт с правителем Бранденбургского герцогства фон Цитеном и сделали ему заманчивое предложение. Швеция была готова признать его герцогом Бранденбурга – в обмен, разумеется, на переход герцогства на свою сторону. Цитен, недовольный уклончивостью Цесарства в этом вопросе (на его письма Александру он получал ответы, подписанные всего лишь Меншиковым), решил разорвать союз с цесарем. "Менять сторону" ему уже приходилось, так что оставалось только разработать и привести в исполнение план нападения на расположенные в герцогстве гарнизоны гетмана Госевского.

"Враг моего врага – мой друг" – эта истина была прекрасно известна королю Фредрику. Поэтому он написал письма и выступавшей ранее против него вдовствующей герцогине фон Гольштейн, отношения которой с королевой Анной-Кристиной становились всё более неприязненными. Он обещал ей всё то, что ранее обещал её мужу – то есть признание за её сыном Готторпа и Шлезвига, которые должны были быть отбиты у датчан при помощи фельдмаршала фон Ферзена, готового высадиться в Киле или его окрестностях. Герцогиня София оказалась в трудном положении. С одной стороны, было заманчиво избавиться с помощью шведов от становившейся всё более навязчивой опеки людей Анны-Кристины. С другой, открытое выступление на стороне "Молодого" могло бы "поставить крест" на её планах, связанных с союзом с Цесарством вообще и Станиславом-Антонием Понятовским в частности. Поэтому её ответное письмо было исключительно уклончиво: София не говорила ни "да", ни "нет", а только жаловалась на судьбу, безжалостную к слабой женщине.

Этого, впрочем, оказалось достаточно. Письмо попало в руки шпионов датской королевы, не замешкавшие с передачей его своей госпоже. К счастью, у Софии тоже были при дворе "глаза и уши", вовремя сообщившие ей об опасности. София бежала из Гольштейна. Одна, ибо маленький Пауль-Фридрих находился под охраной верных Анне-Кристине (а главное – ненавидящих "приблудную девку из Цербста") слуг. Теперь ей не оставалось ничего, как отдаться под опеку "милого Антуана" и надеяться, что чувства к ней, о которых он писал в многочисленных письмах, не растаяли.

Её расчёт оправдался – Станислав-Антоний никогда не переставал любить свою "Софи" и, когда в марте 1761 г. несчастная беглянка появилась в его штеттинской резиденции (София фон Гольштейн проникла в Штеттин под чужим именем с поддельными бумагами), совсем "потерял голову". Пытавшийся "образумить" своего коллегу Адам фон Мольтке был принят Понятовским исключительно холодно. Теперь о совместных действиях датской и цесарской делегации не могло быть и речи.

Теперь основное место в переписке между Штеттином и Киевом, Штеттином и Копенгагеном, а также Копенгагеном и Киевом заняло "дело герцогини фон Гольштейн".Сама София быстро оправилась после бегства и также приняла в этой корреспонденции самое активное участие, уверяя цесаря в своей неизменной преданности его державе (что подтверждали письма Станислава-Антония, подробно расписывавшие неоценимые услуги, "оказанные означенной благородной дамой Его Милости Цесарю и его Цесарству на протяжении сей войны", а Анну-Кристину – в её ничуть не меньшей преданности Короне Датской (что подтверждал Адам фон Мольтке).

В общем, к началу лета 1761 г. дворы копенгагенский и киевский убедились в том, что все обвинения против Софии фон Гольштейн являются ни чем иным, как исключительно недоразумением. Анна-Кристина, тем не менее, лишила её титула регента Гольштейна и запретила появляться в герцогстве вплоть до совершеннолетия Пауля-Фридриха. Эту потерю скомпенсировал ей Станислав-Антоний Понятовский, сделавший бывшую герцогиню Гольштейна своей женой. На свадебной церемонии, состоявшейся в одной из протестантских церквей Штеттина, присутствовал весь дипломатический корпус. Впрочем, дипломатам пришлось вскоре покинуть столицу Померании – срок перемирия завершился.

Изменено 11 Apr 2011 пользователем moscow_guest

11 Apr 2011

На старых позициях

Война, однако, пошла не так, как надеялся шведский король. Во-первых, потерпел провал его "бранденбургский план". Для подготовки своего восстания Цитен привлёк генерала фон Зейдлица. Тот, однако, был недоволен ролью, которую была ему предложена. Зейдлиц рассчитывал на должность главнокомандующего всеми войсками герцогства, но ему было поручено только командование одной из армий, причём не в чине фельдмаршала. Рассерженный честолюбец немедленно рассказал о планах своего начальника одному из офицеров Госевского. Осторожный гетман не подал виду, что ему что-то известно, но на всякий случай начал под всеми возможными предлогами заменять охранявших городские арсеналы бранденбургских офицеров своими людьми.

В июне 1761 г., когда "пришло время действовать", фон Цитен оказался в одиночестве – Зейдлиц и другие генералы выступили против него на стороне Госевского. Ему пришлось немедленно бежать в шведские владения. Фон Зейдлиц получил-таки свой чин фельдмаршала, но правителем Бранденбурга не стал – это место занял вернувшийся фон Герцберг, получивший разрешение вернуться в обмен на письмо с клятвой верности цесарю. Попытка вторжения Ферзена и де Карналля в Бранденбург не удалась – без поддержки войск герцогства они не смогли ничего сделать и ушли обратно в Померанию.

Неудачей закончилось и июньское наступление генерала Радзивилла в Ливонии – начатую им осаду Вендена и Зегевольда пришлось прекратить после того, как на помощь осаждённым в июле подошли финны Эренсверда. А после победы над "Пане Коханку" Эренсверд вернулся в Эстляндию и в августе снял осаду цесарскими войсками Дерпта.

А в глубоком тылу цесарских войск, в Москворуссии, ещё в мае 1761 г. началось восстание. Поводом его стало введение новых военных налогов. Начавшись с драки с присланными из Москвы чиновниками, оно быстро распространилось сначала на весь город Углич, а затем на всю западную часть костромского воеводства. На первый план быстро выдвинулись религиозные лозунги: "Долой иоасафлян! Долой ляхов!". Кульминацией его было взятие восставшими Ярославля 15 июня, где они безжалостно убивали всех не принадлежавших к Истинной Православной Церкви, как среди местных жителей, так и среди приезжих купцов. Уцелевшие "ляхи" и "иоасафляне" укрылись в оставшемся в юрисдикции Патриарха Московского Успенском Соборе. Тогда повстанцы заколотили его двери, обложили двери и окна хворостом и подожгли его. "Только гарь может спасти души еретиков!", – кричали они. Некоторым, однако, удалось спастись, выдав себя за "истинно православных" и осенив себя двуперстным крестным знамением.

Получив известие о падении Ярославля и последующей резне, воевода Щербатов не медлил с выступлением. Будучи сам прихожанином Истинно Православной Церкви, он не сочувствовал мятежникам, уверенный, что их выступление приведёт только к репрессиям центрального правительства. Кроме того, он имел сведения (о чём сохранились его донесения в Москву Бестужеву), что среди главарей повстанцев находятся шведские офицеры. Не желая ждать, пока прибудут подкрепления из Москвы, он выступил против повстанцев с теми силами, которые были у него под рукой.

Мятежники не выдержали атаки хоть и запасных, но регулярных москворусских полков. 8 июля под стенами Ярославля они были разбиты – воевода вошёл в город. Взятые в плен мятежники подвергались пыткам, чтобы выяснить у них, где скрылись подстрекавшие их шведы. Агентов короля Фредрика, однако, захватить не удалось. Выполнив свою миссию – не допустив появления новосформированных москворусских полков под Дерптом, они успешно бежали.

Восстание, как правильно опасался Щербатов, вызвало репрессии против населения Костромского воеводства. Следствие, которое вёл воевода, прибывшая из Москвы комиссия начала сначала. По подозрению в "соучастии в воровском бунте" людей хватали в домах и на улицах и отвозили в Углич, где расположилась назначенная Бестужевым Комиссия по расследованию. Немногим удалось выбраться из углицких застенков живыми, а тем более здоровыми. "Чтоб тебя святой Углич хватил!", – так звучало в те времена самое страшное ругательство в окрестностях Костромы. Пострадал и сам Щербатов – на основании подозрений в его связи с мятежом комиссар отстранил его от должности воеводы. Никаких доказательств измены князя, впрочем, не было, так что ему было разрешено просто удалиться в своё имение Михайловское под Ярославлем.

Зато датскому оружию сопутствовал несомненный успех. Пока шведы и поляки бились в Бранденбурге и Ливонии, датский флот настиг шведский у Гельсингфорса. Проход в гавань Гельсингфорса загораживают несколько небольших островов, на которых уже началось строительство крепости. Пройдя между ними, можно полностью блокировать выход из гавани. Именно так и поступил 22 июня датский командующий. Новый строящийся порт оказался ловушкой. Стоявшие в считавшейся безопасной гавани шведские корабли превратились в полностью лишённые манёвра мишени для датских корабельных пушек. Когда наступила ночь, город был по-прежнему ярко освещён – неверным красным светом горящих шведских кораблей

Блистательная победа под Гельсингфорсом, однако, ничуть не приближала Данию к отвоеванию Норвегии – датская сухопутная армия по-прежнему несомненно уступала шведской. Анна-Кристина пробовала убедить своего брата выделить ей несколько полков для совместных операций в Норвегии, но Александр не проявлял в этом вопросе энтузиазма – Норвегия его нисколько не интересовала.

Летняя кампания 1761 г. завершилась на старых позициях – противникам не удалось добиться каких-либо новых преимуществ. Поэтому уже 30 августа дипломаты вернулись за стол переговоров. А уже через месяц, 30 сентября 1761 г. они подписали договор, согласно которому все участники конфликта соглашались на достигнутый статус кво. Иными словами, Дания получала Гольштейн, Цесарство – Гданьск и Ригу, а также протекторат над Ноймарком и Бранденбургом, Швеция возвращала себе Дерпт и ряд крепостей в Ливонии. Как и всякий компромисс, Штеттинский договор не вызывал восторга ни у одной из сторон. Но теперь, по крайней мере, под историей войны за Бранденбургское наследство можно было подвести жирную черту.

Изменено 15 Apr 2011 пользователем moscow_guest

14 Apr 2011

Пока шведы и поляки бились в Бранденбурге и Ливонии, датский флот настиг шведский у Гельсингфорса. Проход в гавань Гельсингфорса загораживают несколько небольших островов.

<{POST_SNAPBACK}>

А что там делали шведы? В принципе, до постройки крепости Свеоборг (на пресловутых островах) шведы практически не использовали Гельсингфорс.

15 Apr 2011

Строительство крепости началось несколько лет тому назад, в 1759 г. (в тексте было упоминание об утверждении королём плана Эренсверда). Ещё раньше было начато расширение местного порта "с прицелом на будущее".

15 Apr 2011

На море и на суше

Пока в восточной части Европы Дания и Цесарство мерялись силами с Фредриком Шведским, в западной части континента царили мир и спокойствие. Шёнбруннский договор обеспечивал нейтральность Нидерландов и западногерманских земель в британско-французском противостоянии. В Сент-Джеймсском дворце скрежетали зубами, но ничего поделать не могли – вторжение на континент автоматически превратило бы Австрию во врага Соединённого Королевства и, следовательно, было бы обречено на поражение.

Поэтому все военные действия против французов велись исключительно в отдалённых колониях и на море. В Версале надеялись склонить на свою сторону Испанию, соблазняя её возвращением Гибралтара, передачей Минорки и получением ряда английских колоний в Северной Америке, но тамошний король Фердинанд VI Бурбон не желал принимать на себя ответственность за военный риск и оставался нейтральным, сосредоточив все усилия на решении внутренних проблем своего королевства. Франция и Великобритания пока что "выясняли свои отношения" один на один.

Уже с самого начала боевых действий в Индии обозначилось превосходство там британского оружия. Началось всё с того, что молодой наваб (князь) Бенгалии Сирадж-уд-Даула, при дворе которого сильное влияние имела французская Ост-Индская компания, напал на Калькутту и 10 июля 1756 г. захватил Форт-Уильям – главное британское поселение в Бенгалии. С захваченными в плен англичанами он обошёлся крайне жестоко, поместив их всех (около полутораста мужчин и женщин) в небольшую камеру в форте ("Чёрная Дыра"), почти без всякой вентиляции. В результате до утра дожило только двадцать с небольшим человек, остальные просто задохнулись.

В ответ из Мадраса к устью Ганга была выслана британская эскадра, высадившая там десант под командованием полковника Клайва, вернувшего контроль над Калькуттой британской Ост-Индской компании. Между Бенгалией и британцами был восстановлен мир. Длился он, правда, недолго, поскольку в следующем, 1757 г. Клайв начал военные действия непосредственно против французов, захватив их форт Чандернагор. Сирадж снова выступил против британцев, на этот раз в открытом союзе с французами.

Стороны встретились 23 июня 1757 г. при Плесси (Палаши) в Западной Бенгалии. Бенгальцы имели значительное превосходство в силах, а также в их распоряжении были французские артиллеристы. Именно они начали сражение, открыв огонь по позициям Клайва. Через некоторое время начался сильный дождь. Бенгальцы не успели прикрыть свой порох, и он отсырел, став непригодным для стрельбы. Хуже того, они были уверены, что английский порох тоже сырой и, основываясь на этом предположении, пошли в атаку.

Попав под ураганный огонь артиллерии Клайва и потеряв командующего кавалерией, они бежали. Один из военачальников наваба, недовольный правлением Сираджа, ещё до битвы заключил тайный договор с англичанами и теперь, увидев неудачу, начал отступление. Бенгало-французская армия потерпела поражение, Сирадж был схвачен и убит. Новый наваб Мир-Джафар (тот самый перешедший на сторону англичан военачальник), а также его формальный суверен – делийский император, делали Ост-Индской компании и лично Клайву уступку за уступкой, в результате чего контроль над Бенгалией (включая сбор всех налогов) полностью перешёл в английские руки.

Тем не менее, французы не собирались складывать оружие. В мае 1758 г. во французском порту Пондишерри высадилась армия под командованием генерала де Лалли-Толендаля. Новый командующий одержал ряд побед над британцами, в частности уничтожил британский форт Сен-Дэвид в районе Куддалора. Тем не менее, его дальнейшие действия были неудачными – в 1759 г. французы потеряли район Хайдарабада.

Тем временем французский и английский флоты сражались друг с другом в Бенгальском заливе, но ни одно из их столкновений (при Куддалоре, Негапатаме, Пондишерри) не дало ни одной из сторон решительной победы. Тем не менее, положение со снабжением Лалли-Толендаля было значительно хуже ситуации у Клайва. Дефицит средств неоднократно приводил к бунтам в его собственной армии. Наконец, он предпринял попытку переломить судьбу, сам перейдя в наступление. Но здесь ему тоже "не пошла карта" – в январе 1760 г. он был наголову разбит при Вандаваши и был вынужден отступить к столице французской Индии – Пондишерри. Через год пал и этот последний оплот Французской Индии. На полуострове Индостан Британская Империя превратилась в гегемона.

Изменено 16 Apr 2011 пользователем moscow_guest

15 Apr 2011

Строительство крепости началось несколько лет тому назад, в 1759 г.

<{POST_SNAPBACK}>

А зачем? И повторяю вопрос - что делал шведский флот в Финском заливе? При вашей конфигурации границ Карлскроны и Гетеборга с головой хватает.

Кстати. я правильно понимаю, что Швеция будет доминировать на рынке железа?

15 Apr 2011

Если на континенте мир, Франция имеет развязаные руки. Гораздо больше средств будет вкладываться на флот. Индия конечно слишком далека - там всё подвержено случайностям, то в Атлантике будет несколько эпичнее. Но и без этого, несмотря на британские завесы в реале в осенние и весенние ненастные сезоны французам удавалось проводить конвои - тепрь будет переброшено на порядок больше подразделений - в сущности слишком много не надо, англичане перебросили 5-6 полков регулярной пехоты чтобы сломить канадское сопротивление, чтобы удержать статус кво достаточно примерно стольки же французских(сверх бывших 6-7 батальонов)

15 Apr 2011

А зачем? И повторяю вопрос - что делал шведский флот в Финском заливе? При вашей конфигурации границ Карлскроны и Гетеборга с головой хватает.

<{POST_SNAPBACK}>

Не понял, почему достаточно? А Финляндии хватит единственного Або на все времена? Цесарство на все 100% будет восстанавливать свою морскую силу на Балтике (Рига, Пиллау, Гданьск), так что ещё один хорошо укреплённый порт в Финляндии вредным не будет.

Кстати. я правильно понимаю, что Швеция будет доминировать на рынке железа?

<{POST_SNAPBACK}>

Не вижу, что именно принципиально по сравнению с РИ меняет соотношение в торговле железом факт обладания Швецией Ревелем и устьем Невы.

Индия конечно слишком далека - там всё подвержено случайностям, то в Атлантике будет несколько эпичнее.

<{POST_SNAPBACK}>

Именно так. Когда думал про Индию, пришёл к выводу, что Клайв на голову превосходит Лалли-Толендаля, как полководец,так что наличие/отсутствие нескольких дополнительных французских полков под командой последнего ситуации не изменит, соответственно на берегах Бенгальского залива царит полнейший реал.

Изменено 15 Apr 2011 пользователем moscow_guest

16 Apr 2011

А Финляндии хватит единственного Або на все времена?

<{POST_SNAPBACK}>

Вообще говоря там есть древний Выборг. При такой конфигурации границ Финляндии мало что угрожает (типа русского Поморья в 18 веке).

Цесарство на все 100% будет восстанавливать свою морскую силу на Балтике (Рига, Пиллау, Гданьск),

<{POST_SNAPBACK}>

Против них Карлскрона и Ревель куда удобнее. Пока Россия не вышла Балтику шведам не было нужды развивать финские порты - почему у вас нужда появилась?

Не вижу, что именно принципиально по сравнению с РИ меняет соотношение в торговле железом факт обладания Швецией Ревелем и устьем Невы.

<{POST_SNAPBACK}>

Бассейн Волги, Оки и Камы практически не связан с бассейном Западной Двины, зато весьма неплохо связан с бассейном Невы. Именно поэтому все русские цари так хотели захватить устье Невы. Фактически, у вас большая часть европейской России не имеет доступа к морским портам - а значит цены на уральское железо будут куда выше, чем в РИ (до Риги его придется везти по суше).

16 Apr 2011

Против них Карлскрона и Ревель куда удобнее. Пока Россия не вышла Балтику шведам не было нужды развивать финские порты - почему у вас нужда появилась?

<{POST_SNAPBACK}>

Так ведь здесь Цесарство УЖЕ на Балтике. Что касается Ревеля, то он под постоянной угрозой с суши, так что "вариант Б" просто необходим.

Вообще говоря там есть древний Выборг. При такой конфигурации границ Финляндии мало что угрожает (типа русского Поморья в 18 веке).

<{POST_SNAPBACK}>

А с моря? Восстановление военно-морских сил Цесарства на Балтике - вопрос только времени, и им нужно что-то противопоставить.

Бассейн Волги, Оки и Камы практически не связан с бассейном Западной Двины, зато весьма неплохо связан с бассейном Невы. Именно поэтому все русские цари так хотели захватить устье Невы. Фактически, у вас большая часть европейской России не имеет доступа к морским портам - а значит цены на уральское железо будут куда выше, чем в РИ (до Риги его придется везти по суше).

<{POST_SNAPBACK}>

Но зато у Цесарства имеется значительный торговый флот для его вывоза собственными силами (в отличие от РИ). Разумеется, падение Гданьска и Риги вызвовет его некоторый кризис (хотя остаются ещё Пруссия и Курляндия). Но, похоже, Вы правы, коллега - Цесарству здесь не удастся выйти на первое место по торговле железом, хотя... экспорту через Архангельск ничего принципиально не мешает (кроме климата). И в связи с отсутствием Петербурга (и административного перенаправления туда всех грузопотоков) Архангельск сохраняет своё значение и продолжает своё развитие, в т.ч. и как центр экспорта продуктов уральской металлургии.

Изменено 16 Apr 2011 пользователем moscow_guest

Мир Королевы Барбары

1136 сообщений в этой теме

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Создать учётную запись

Войти