Северный сосед Возрожденной Византийской Империи

[Читатель]

Ну так это и есть нубийский заповедник для ловли рабов на продажу.

вот этот бизнес и надо отдать братьям-рыцарям! Как в Пруссии....

[Georg]

вот этот бизнес и надо отдать братьям-рыцарям! Как в Пруссии....

Боюсь великий ур Макурийский не согласится - это основной источник "валюты" для Нубии. А сил принудить нубийцев к консенсусу у ордена маловато.

Да и климат для братьев-рыцарей там отнюдь не прусский. ;)

[Georg]

Однако когда послы Рожера официально довели до всеобщего сведения его предложения на предварительном совещании крестоносцев в Этампе в начале 1147 г., король Людовик вежливо отказался. Его союзник Конрад так или иначе решил двигаться по суше; даже если бы это было не так, предложение сицилийцев казалось непрактичным. Флот Рожера, как он ни был велик, не мог взять на борт сразу все войска крестоносцев. Пойти на этот вариант означало разделить армию, отдав половину ее на милость монарха, известного своим коварством, который в сходных обстоятельствах попытался захватить в плен родного дядю королевы Элеаноры (Раймунда де Пуатье на пути в Антиохию в 1136). Эти опасения были вполне оправданны; и, хотя отказ Людовика привел к тому, что Рожер полностью устранился от всякого активного участия в Крестовом походе, решение французского короля, вероятно, было мудрым.

Получив известие о выступлении в крестовый поход Конрада, василевс Иоанн задумался. Совместный поход в Италию явно откладывался, но, оказав помощь союзнику и родственнику в его благочестивой миссии, можно было попытаться реализовать давние проекты василевса в Сирии - овладеть Антиохией в обмен на передачу антиохийским франкам отвоеванных у турок Алеппо и Келесирии. Переговоры между двумя императорами о проходе германской армии через Византию начались очень любезно. Однако реалии крестового похода грозили разрушить «сердечное согласие» двух императоров. Германская армия, насчитывавшая примерно двадцать тысяч человек, которые выступили из Регенсбурга в конце мая 1147 г., по-видимому, состояла в значительной степени из изгоев — начиная с религиозных фанатиков и кончая бездельниками и неудачниками всех сортов и преступниками, скрывающими­ся от суда и примазавшимися к армии в качестве «пиллигримов». Вступив в земли Византии, они немедленно нача­ли мародерствовать, насилуя, грабя и даже убивая, смотря по настроению. Сами предводители показывали плохой пример; в Адрианополе племянник Конрада и заместитель командующего, молодой герцог Фридрих Швабский (вошедший в историю под своим обретенным позднее прозвищем Барбаросса), в ответ на нападение местных разбой­ников сжег монастырь и перебил ни в чем не повинных мо­нахов. Стычки между крестоносцами и византийским военным эскортом, состоящим в большей степени из половцев и сопровождавшим крестоносное воинство, становились все интенсивнее. Наконец под Адрианополем один из крупных германских отрядов вступил в полномасштабный бой с половцами и был (в результате ложного бегства и контратаки половцев) наголову разгромлен. В середине сентября 1147, когда армия германцев наконец остановилась под стенами Константинополя — Конрад с возмущением отверг требование императора обойти столицу и следовать через Геллеспонт в Азию, — отношения между немцами и греками были хуже некуда.

Едва жители областей, по которым прошла германская армия, успели прийти в себя, появилось французское войско. Оно было несколько меньше, чем немецкое, и в целом более пристойно. Дисциплина соблюдалась лучше, а присутствие многих знатных дам — включая саму королеву Элеонору, — сопровождавших своих мужей, оказывало «цивилизующее» влияние. Однако даже их продвижение не обошлось без неприятностей. Балканские крестьяне проявляли по отношению к ним откровенную враждебность — вполне понятную, учитывая все то, что они перенесли от немцев месяцем раньше, — и назначали безумные цены за то неболь­шое количество еды, которое еще оставалось для продажи. Недоверие вскоре стало взаимным и привело к взаимному надувательству. В результате задолго до того, как они достиг­ли Константинополя, французы начали негодовать в равной мере и на немцев и на греков.

Император знал, что в обоих лагерях имеются экстремисты, настаивающие на объединенной атаке западных войск на Константинополь. Поэтому про прибытии любезного союзника Конрада и его потрепанного половцами воинства Иоанн потребовал немедленной переправы – следовало сплавить немцев в Азию до появления французов. Не было организовано даже личной встречи двух императоров, каковая, впрочем, оказывалась невозможной по соображениям протокола – обе стороны до сих пор оказывали друг другу в титуле Римского императора, считая таковым только себя. Конраду была предоставлена резиденция в Пере, куда на переговоры явился Мануил со своей супругой Бертой-Ириной. Мануил заверил Конрада, что немцев ожидают запасы продовольствия по всему маршруту их следования до границ Сирии и что войска Ромейской империи выступят в поход против сарацинов в союзе с Конрадом. Переправа немцев в Азию прошла без эксцессов. Отдохнув в Никее, германское воинство выступило по старой римской дороге через Дорилей и Филомелий к Иконию и далее к Киликийским воротам. Снабжение крестоносцев действительно было отлично организовано благодаря заранее заготовленным магазинам; в то же время половцы, эскортировавшие крестоносцев по своим землям, не позволяли немцам отклоняться от маршрута. Мануил с солидным отрядом тагм сопровождал Конрада в походе, постепенно обхаживая родственника и склоняя его к содействию целям византийской политики в Сирии.

Вслед за немцами к Константинополю явились французы. В отличии от Конрада, которого в преддверии визита французов старались поскорее сплавить в Азию, король Людовик с Элеанорой и французские бароны были приглашены в Константинополь; в то же время основной массе войска король запретил покидать организованный греками лагерь в виду многочисленных «эксцессов» - как писал французский хронист Одо Дейльский, «французы сожгли у греков много домов и оливковых насаждений, либо из-за нехватки топлива, либо по причине своей низости и в состоянии идиотского опьянения». Как только французское войско переправилось через Босфор и оказалось в Вифинии, василевс потребовал от баронов принесения присяги и обещания передать Византии ранее принадлежавшие ей области, коль скоро они будут завоеваны крестоносцами. Это требование еще более усилило напряженность в отношениях Византии с французскими рыцарями. Но, оказавшись перед перспективой идти через фригийскую степь без провианта, французы пошли на уступки, и принесли присягу, фактически узаконившую «антиохийский проект» Иоанна II.

Не прошло и нескольких дней после прощания Иоанна II c Людовиком, как быстроходная хеландия доставила в Константинополь известие о нападении сицилийцев на территорию империи. Флот под командованием Георгия Антиохийского отплыл из Отранто и направился прямо через Адриатику на Корфу. Остров сдался без боя; Никита Хониат сообщает, что жители, недовольные византийскими налогами и очарованные медовыми речами греко-сицилийского адмирала, добровольно позволили оставить на острове гарнизон из тысячи человек. Затем, повернув на юг, корабли обогнули Пелопоннес, оставили военные подразделения на стратегических позициях на Кифере и отправились к восточному побережью Эвбеи. В этом месте Георгий, кажется, решил, что зашел достаточно далеко. Он повернул назад, нанес молниеносный удар по Афинам, а затем двинулся в сторону Коринфского залива, грабя по пути прибрежные города. Он продвигался вперед, как пишет Никита Хониат, «словно морское чудовище, заглатывающее все на своем пути».

Один из отрядов, которые Георгий высаживал на берег, добрался до Фив, центра византийского шелкового производства. Добыча, взятая в Фивах, оказалась немалой. Запасы камчатного полотна и тюки парчи были доставлены на берег и погружены на сицилийские суда. Из Фив налетчики отправились в Коринф, где — хотя горожане знали об их прибытии и спрятались в цитадели, захватив все ценное, — краткая осада дала желаемые результаты. Сицилийцы разграбили город, захватили мощи святого Феодора, после чего с триумфом возвратились через Корфу на Сицилию.

Известия о сицилийских грабежах в Греции привели Иоанна II в ярость. Что бы сам он ни думал о Крестовом похо­де, тот факт, что так называемое христианское государство сознательно воспользовалось им для нападения на его импе­рию, вызывал у него глубочайшее негодование; а сообщение о том, что возглавлял поход грек-ренегат, едва ли могло уме­рить его гнев. Эллада оказалась беззащитной, так как ее гарнизоны были отведены на север для контроля над продвижением крестоносцев по территории империи; к тому же Рожер нарочно распространял слухи о своем союзе с Людовиком, дабы посеять раздор между ромеями и крестоносцами. Наконец Корфу следовало отбить немедленно – владея им, сицилийцы могли наносить удары по всему периметру западного побережья. В виду этого император Иоанн II отказался поддерживать Крестовый поход и отменил запланированное на будущую весну выступление главных сил ромейской армии в Сирию в союзе с крестоносцами. Мануилу, отправившемуся на восток, предстояло довольствоваться выделенным ему «ограничненным контингентом» и половцами.

Император немедленно направил посольство в Венецию. Венецианцев, как он хорошо знал, давно тревожила растущая морская мощь Сицилии; они охотно присоединились к делегации, которую он направил двена­дцать лет назад к Лотарю, чтобы обсудить антисицилийский союз. С тех пор их беспокойство еще усилилось, и на то имелись причины. В то время как на базарах Палермо, Ката­нии и Сиракуз царило оживление, Риальто начал клониться к упадку. Если Рожер теперь закрепит­ся на Корфу и на берегах Эпира, он получит контроль над Адриатикой и венецианцы рискуют оказаться в сицилийс­кой блокаде.

Меж тем Мануил сопровождал армию Конрада в ее марше к Сирии. Немецкое воинство, сопровождаемое тагмами Мануила и половцами, в ноябре 1147 года прошло Равнинную Киликию и вступило в Сирию. Но ворота Антиохии оказались закрытыми – Раймунд де Пуатье опасался что греки и немцы, уже пришедшие к соглашению, попросту сместят его и захватят Антиохию. Раймунд, вежливо извиняясь, заявил, что ресурсов его княжества недостаточно, для того чтобы обеспечить остановку на зиму всей крестоносной армии, и намекнул, что пока он оказывает гостеприимство своему родственнику Людовику, Мануил мог бы принять своего родственника Конрада в соседней Киликии. Пытаться брать город силой, в виду скорого подхода французов, было бы крайне опрометчиво, так что Мануил и Конрад, хмуро пронаблюдав вступление в Антиохию французов, отвели войска в Киликию.

На совещании, собранном в Александретте, Мануил потребовал утверждения прежнего договора Иоанна II и Раймунда, согласно которому Антиохия должна была быть сдана василевсу по отвоевании у турок Алеппо и Келесирии. Конрад полностью подержал это требование – кроме денег, поставок провианта и прочих преференций, предоставленных ему василевсом за содействие в захвате Антиохии, это давало Конраду возможность продемонстрировать свои суверенные права над франками Леванта, так как Мануил дипломатично согласился принять Антиохию из рук Конрада как приданое Берты.

Людовик оказался в крайне сложном положении. Французы не желали отдавать Антиохию грекам, но их связывала клятва, принесенная Иоанну, а позиция Конрада по данному вопросу была недвусмысленной. Раймунд всеми силами искал поддержки французского короля, но «переусердствовал» в этих поисках. Князь Антиохии попытался использовать то влияние, которое он имел на королеву Франции, свою племянницу Элеонору Аквитанскую. Будучи подозрительным от природы, Людовик был весьма обеспокоен длительными и сердечными беседами своей жены с ее дядей, князем Антиохийским, и потерял всякое желание защищать его интересы.

В разгар конфликта в Антиохию прибыло посольство от регентши королевства Иерусалимского Мелисенты, приглашавшей Людовика и всю французскую армию в Иерусалим. Франки Иерусалима боялись, что крестовый поход будет использован для того, чтобы реализовать антиохийскую мечту об Алеппо вместо их мечты о Дамаске. Атабек Дамаска скрупулезно соблюдал заключаемые с франками соглашения, радуясь тому, что может использовать их военную силу, дабы расстроить планы Зенгидов. Но конфликт разгорелся буквально накануне вступления крестоносцев в Сирию. Весной 1147 г. правитель Хаврана, исламизированный армянин по имени Алтунташ, предложил сдать баронам эту область вместе с крепостями Дераа, Босра Аравийская и Салхад. Франкская армия собралась, и, так как был мир с Дамаском и бароны опасались порывать с атабегом Анаром, поведение которого было исключительно корректным, приняли ре­шение договориться с правителем Дамаска. Анар заметил, что со стороны франков будет вероломством поддерживать изменившего ему вассала. Все бо­лее запутываясь, франки предложили просто восстановить Алтунташа в его прежних правах в Хавране. В конце концов бароны были готовы отказаться от похода, но общественное мнение заставило их взяться за оружие. Анар тотчас воззвал к Нуреддину Зенгиду (май 1147 г.). По опустошенной и безводной земле, без конца подвергаясь налетам арабов и турок, франкская армия, не на секунду не размыкая ряды, двинулась к Дераа. Ей даже удалось добраться до Босры Аравийской, но несколькими часами ранее город открыл ворота перед Анаром... Приходилось отступать, и один лишь героизм юного короля и его баронов позволил армии, не оставив ни одного раненого, несмотря на стрелы и горевший кустарник, возвратиться к Иордану (июнь 1147 г.).

Теперь все рыцарство Палестины было охвачено желанием мести. Смерть Зенги, зарезанного заговорщиками буквально накануне крестового похода, вызвала в Иерусалиме пренебрежение турецкой опасностью на севере. Бароны королевства Иерусалимского, проявляя поразительную политическую близорукость, вели себя так, как будто государства Зенгидов, являвшегося основной угрозой для христианского Леванта, уже не существовало. Теперь они стремились по максимуму использовать явившуюся на Левант мощную крестоносную армию в своих интересах – для завоевания Дамаскского эмирата.

Для запутавшегося в антиохийских интригах и уже доведенного ими до белого каления Людовика VII посольство Мелисенты показалось оптимальным выходом из положения. Король объявил, что прежде чем выступить в поход, он должен отправиться в Иерусалим и выполнить обет паломника. Забрав с собой молодую жену (которой пришлось пригрозить увезти ее из Антиохии силой), Людовик VII покинул Антиохию, даже не попрощавшись с хозяином и с легким сердцем оставляя его на произвол своих греческих и германских союзников.

В апреле 1148 года сникший Раймонд де Пуатье приехал в Тарс и явился на прием к себастократору Мануилу. Князь соглашался впустить союзников в Антиохию, совместно выступить против Зенгидов, и – буде Алеппо и Келесирия будут отвоеваны – удалиться в новые владения, передав Антиохию Мануилу.

[Georg]

В мае 1148 года коалиционная христианская армия в составе германского крестоносного войска Конрада III, византийского корпуса и вспомогательных половецких отрядов Мануила и местных франкских отрядов Раймонда Антиохийского и Жослена Эдесского осадили Алеппо. Мануил вызвал из Константинополя нескольких квалифицированных инженеров-фортификаторов, имевших за плечами опыт многочисленных осад Иоанна II. Глядя на монтируемые греками огромные фрондиболы, способные метать двухсоткилограммовые каменные ядра, союзники дружно предрекали скорое падение главной твердыни сирийского ислама. Эмир Нураддин Зенгид, не имея сил противостоять в поле армии союзников, засел в своей столице, готовый отстоять ее или умереть.

Эмир рассчитывал не столько на крепость стен Алеппо, сколько на помощь единоверцев. Гонцы с призывом о помощи были разосланы к султану, халифу и всем соседним эмирам. При этом, не очень-то надеясь на религиозную сознательность исламских государей, Нураддин обратился к мусульманскому духовенству, которое по всему Ближнему Востоку прославляло младшего Зенгида как столп веры. Результат не заставил себя ждать – не только старший брат Нураддина Сайф-ад-дин, эмир Мосула, но даже Артукиды, упорно враждовавшие с Зенгидами, вынуждены были выступить на священную войну. К войску Сайф-эд-дина, расположившемуся у Мембиджа и тревожившему тылы осаждающих, присоединился даже Артукид Кара-Арслан, еще недавно выступавший против Зенги в союзе с крестоносцами.

«Мне сказали, что приближенные и придворные спрашивали о его намерениях, и он отвечал им: «Я не сделаю ни шагу отсюда, ибо Нур эд-Дин, чье сердце иссушено постами и молитвами, бросится навстречу опасностям и погибнет вместе с теми, кто будет его сопровождать». Они все одобрили принятое им решение, но на следующий же день он отдал войскам приказ готовиться к джихаду. Тогда те же люди сказали ему: «То, что вы посчитали вчера правильным, сегодня перестало быть таковым? Вчера мы оставили вас в добром расположении духа, а теперь вы пребываете в противоположном настроении». Он ответил им: «Нур эд-Дин так поступил со мной, что если я не приду ему на помощь, мои же подданные восстанут против меня и свергнут меня с поста правителя. Этот человек поддерживал отношения с жителями моих государств, которые безгранично преданы ему, они умерщвляют плоть и отказываются от всего мирского. Он рассказывает им о бедах, которые мусульмане терпят от франков, и о том, как они страдают от убийств, рабства и грабежей. Затем он призывает этих людей помочь ему молитвами и воодушевлять простой народ присоединиться к джихаду. Каждый из них восседает в мечети в окружении своих друзей и последователей, там он читает им письма Нур эд-Дина, так что они проливают слезы, проклинают меня и призывают на мою голову Божью кару. Поэтому мне необходимо выполнить просьбу, с которой он ко мне обратился». Он подготовился к походу и выступил со всей армией на помощь Нур эд-Дину.»

Но собранных сил эмиров Джазиры было недостаточно для деблокады Алеппо. Поэтому главную надежду Нураддин возлагал на посольство, направленное в Багдад, где пребывали султан Масуд и халиф Муктафи.

До сих пор мусульманские эмиры Сирии и Джазиры в своей войне с крестоносцами не получали от своего сюзерена - Сельджукского султана – почти никакой помощи. Последний поход, в котором участвовала большая часть боевых сил Иракского (Западно-Сельджукского) султаната был предпринят в 1121 году против Грузии, и закончился эпическим разгромом турок Давидом Строителем при Дидгори; с тех пор война с крестоносцами велась исключительно силами эмиров Сирии, Джазиры и Рума. Причиной тому была перманентная смута в Иракском султанате. Еще во время Первого Крестового похода султанат раздирался ожесточенной войной между двумя претендентами – Бархийаруком и Мухаммадом Тапаром; когда оба брата сошли со сцены, их сменили сыновья Тапара. Великий султан Санджар на пике своего могущества покорил Ирак и посадил «младшим султаном» в Хамадане и Исфахане сына Тапара, Махмуда. При этом братья Махмуда получили из рук Санджара уделы – Масуду был дан Азербайджан, Тогрулу – Рей, а Сельджуку – Фарс. Братья перегрызлись практически сразу же, и междуусобная война в султанате стала перманентной. Санджар, занятый восточными проблемами, особенно после страшного поражения от киданей в Катванской степи, не имел ни малейшей возможности вмешаться в дела запада, а Абассидские халифы Багдада всеми возможными средствами разжигали усобицы Сельджукидов, рассчитывая воспользоваться ими для укрепления собственной светской власти и расширения своей «папской области».

Сменивший Махмуда султан Масуд, уже не имевший поддержки ослабевшего Санджара, вынужден был практически непрерывно воевать с братьями, а затем с племянниками и мятежными атабегами, и сам оказался в зависимости от могущественных военачальников. Сначала верховенство в государстве захватил атабек Азербайджана Кара-Сункур, по требованию которого Масуд вынужден был казнить своего великого визиря ал-Хазина. Везиром султана стал собственный везир Кара-Сункура Изз ал-Мулк Тахир, лишивший султана самостоятельности на продолжительное время. Пользуясь этим, эмиры самовольно завладели большею часть земель государства, и султан был не в силах помешать этому. Но власть Кара-Сункура признавалась не на всей территории султаната и оспаривалась атабегом Фарса Боз-Апой. После смерти Кара-Сункура в 1141 эмир Чавли ат-Тогрули унаследовал командование войском Кара-Сункура и пост наместника Азербайджана, а султан вернул себе государственную власть, но остался почти без средств.

В начале 1146 года, когда на Западе полным ходом шла подготовка к Крестовому походу, против султана Масуда восстал правитель Фарса и Хузистана Боз-Апа. Вместе с племянниками султана принцами Мухаммадом и Малик-шахом он выступил с армией из Шираза. К нему присоединился с войсками правитель Рея Аббас, с которым находился и другой мятежный принц-сельджукид, брат султана Сулейман-шах. Восставшие Боз-Апа и Аббас взяли столицу султаната Хамадан, где к ним присоединились еще несколько эмиров с войсками. К ним примкнул и эмир-хаджиб султана Фахр ад-Дин Тоган-Йурек, который, был фактическим главой государства и держал под контролем действия султана. Унаследовав власть над Азербайджаном и войсками Чавли (умершего от туберкулеза в ноябре 1146 года) Тоган-Иурек еще больше укрепился и усилился, а когда к нему прибыли с войсками правитель Рея Аббас и правитель Фарса Боз-Апа, реальная власть в султанате полностью перешла в его руки. Арран и Азербайджан теперь были его владением икта, а султан Масуд превратился в игрушку в его руках. Тоган-Йурек, Боз-Апа и Аббас сместили всех султанских везиров и стали править Иракским султанатом по своему усмотрению. От султана был удален и везир Хасс-бек. Султан Масуд стал искать возможность избавиться от Тоган-Иурека и она представилась, когда Тоган-Йурек стал готовиться к походу против грузин. Отправив из Гянджи всех эмиров к войскам, сконцентрированным у Шамхора, Тоган-Йурек остался один. Этим воспользовался визирь Хасс-бек. Внезапно, подкравшись сзади, он убил Тоган-Йурека. Это произошло в апреле 1147 года, через несколько дней султаном был казнен правитель Рея эмир Аббас. После убийства Фахр ад-Дина Тоган-Йурека везир Хасс-бек завладел Азербайджаном и Арраном.

Когда эмир Боз-Апа узнал об убийстве Тоган-Йурека и Аббаса по приказу султана, он направил свои войска на Исфахан, занял его и объявил султаном принца Мухаммада. После этого Боз-Апа направился к Хамадану, близ которого к нему присоединились сторонники убитого эмира Аббаса. Султан срочно вызвал Хасс-бека с войсками и в июле 1147 между войсками султана Масуда и Боз-Апы произошло сражение, которое едва не закончилось поражением султана. В бою конь Боз-Апы споткнулся, он упал и тут же был зарублен. По свидетельству источников,это была яростная битва, армии истребляли друг друга, и было это самое великое сражение, когда-либо происходившее между аджамами (неарабами)».

Эта эпическая резня значительно подорвала военные силы Иракского султаната буквально накануне вторжения крестоносцев, но зато усилила власть султана. Победоносный везир Хасс-бек, которому султан Масуд передал всю полноту власти в государстве, взял курс на укрепление центральной власти и грозил эмирам теми же мерами, какие он применил против Аббаса, Боз-Апы и Фахр ад-Дина Тоган-Йурека. Обстановка была напряженной и в РИ во второй половине 1148 года вылилась в новый феодальный мятеж, участие в котором приняли владетель Гянджи и Аррана Иль-Дениз (Ильдегиз), эмир Баха ад-Дин Кайсар, эмир Алп-Куш Гюн-Хур, хаджиб Татар, шихна Тарынтай ал-Махмуди, эмиры Иль-Тегин, Каркуб и сын казненного Тоган-Йурека, выдвинувшие в качестве претендента на султанский трон принца Малик-шаха. Багдадский халиф Муктафи делал все, чтобы обострить взаимоотношения между Сельджукидами и их вассалами. События Второго Крестового похода на ситуацию в Ираке в РИ не повлияли, так как силы крестоносцев, наполовину уничтоженные еще в Малой Азии турками Рума, не представляли угрозы Месопотамии и для их отражения хватило сил эмиров Сирии и Джазиры.

Однако в данной АИ угроза нового наступления христиан в виду прихода в Сирию многочисленных армий крестоносцев и их поддержки Византией ощущалась очень серьезно. По Ближнему Востоку ползли панические слухи. «Они направлялись к мусульманским землям, бросив клич по всем своим владениям, чтобы все поспешили отправиться в страну ислама; они оставляли свои земли и провинции пустыми, лишая их защитников и охранников, они уносили с собой все богатства и сокровища и увели безмерное количество людей, так что рассказывали, будто их число достигало миллиона пехотинцев и всадников или даже больше» - писал Ибн аль-Каланиси.

В этой ситуации, послания Нураддина Алеппского, зачитанные в мечетях, вызвали в Багдаде едва ли не полномасштабное восстание против халифа и султана (находившегося в это время в Багдаде), которые занимаются интригами вместо защиты ислама. К послам Нураддина присоединилось большое число улемов и простонародья. В пятницу все пришли в мечеть султана Малик-шаха и призвали народ прийти на помощь мусульманскому миру. Они помешали совершить общую молитву и сломали минбар проповедника. Тогда султан пообещал выставить армию, чтобы начать священную войну. Но в следующую пятницу посланцы Алеппо явились в дворцовую мечеть, в сам дворец халифа. К ним примкнули огромные толпы жителей Багдада. Напрасно охрана ворот пыталась их остановить. Они расчистили себе дорогу, силой ворвались внутрь мечети, разбили решетку, закрывавшую вход в максуру, и сломали минбар. «Халиф, владыка правоверных, был рассержен произошедшим и приказал разыскать зачинщиков, чтобы предать их позорному наказанию; но султан помешал ему, простив людей, совершивших этот поступок, и приказал эмирам и полководцам приготовиться к священной войне против неверных, врагов Аллаха».

Султан Масуд и его визирь Хасс-бек ловко воспользовались ситуацией. Зная о недовольстве эмиров и об опасности мятежа, они избавлялись от этой опасности, призвав эмиров к священной войне. Халиф, до сих пор интриговавший против султана, теперь под давлением народа вынужден был всемерно поддержать Масуда.

Крупнейшей военной группировкой Иракского султаната была азербайджанская, но посылать ее в Сирию было слишком рискованно – велика была опасность что грузины воспользуются уходом туркменских войск, и, призвав на помощь языческих кипчаков, обрушатся на Арран. Поэтому ни атабек Аррана Иль Дениз, ни атабек Азербайджана Нусрат ад-Дин ибн Ак-Сункур в поход не пошли, оставшись охранять кавказские рубежи султаната. Против крестоносцев удалось двинуть лишь войска, набранные в Ирак-Аджаме и Ираке Арабском. В Сирию выступили эмир Казвина Алп-Куш Гюн-Хур, эмир Рея Баха ад-Дин Кайсар, арабский эмир Хиллы Ибн Дубейс и набранные в Джибале собственные войска султана Масуда под командованием эмир-хаджиба Татара. От халифа, которому по последнему договору с Сельджукидами запрещено содержать собственные войска, потребовали 30 000 динаров на военные нужды, и повелитель правоверных вынужден был раскошелится. Во главе всей армии встал лично султан Масуд.

В то время как Конрад и Мануил осадили Алеппо, а в Ираке проповедники призывали с священной войне, Людовик VII со своей армией вступил в Палестину, был торжественно принят юным королем Балдуином III и его матерью Мелисентой, и в Акре соединился с войсками Лангедока, которые под предводительством графа Тулузы Альфонса-Иордана прибыли в Палестину морем. Французы и бароны Иерусалимского королевства держали в Акре ассамблею, названную «советом крестоносцев» (24 июня 1148 г.). Они решили напасть на Дамаск.

«Франки направились к Дамаску, собрав все войска, всю храбрость и все оружие; они составляли большое войско, численностью, как говорили, около пятидесяти тысяч рыцарей и пехоты. Они взяли с собой поклажу, верблюдов и рогатый скот, который еще более увеличивал их массу. Когда они подошли к городу, мусульмане выступили им навстречу, и между двумя противниками завязалось сражение. Мусульмане получили подкрепление в виде большого отряда солдат, состоящего из турок, городских ополченцев и добровольцев священной войны. Смерть опустошала их ряды, и неверные одержали верх над мусульманами благодаря своей многочисленности и лучшему снаряжению; таким образом, они получили в свое распоряжение источники воды, захватили фруктовые сады, стали там лагерем и дошли до такого места, куда прежде не доходила ни одна армия».

А на севере император Иоанн II готовился отвоевать у норманнов Корфу. В марте 1148 г. василевс по договору получил поддержку всего венецианского флота на шесть последующих месяцев. Тем временем Иоанн II лихорадочно трудил­ся над тем, чтобы привести собственные морские силы в состояние боевой готовности. Адмиралом император назначил своего свойственника, мегадуку Стефана Контостефана, а армию отдал под начало великого домес­тика Иоанна Аксуха. К апрелю экспедиционные войска были готовы выступить в поход. Корабли, отремонтированные и нагруженные всем необходимым, стояли на якоре в Мраморном море; армия ждала только приказа.

В РИ в аналогичной ситуации поход Мануила на Корфу сорвало вторжение половцев из-за Дуная, но здесь эти половцы, поселенные в Малой Азии, служили империи и дунайская граница осталась безопасной, так что Иоанн II весной 1148 года бросил все силы на Корфу. В мае союзный греко-венецианский флот начал блокаду Корфу; сицилийцы, в виду подавляющего превосходства союзников на море, даже не пытались противодействовать. Десант, высаженный Контостефаном, осадил крепость. Удерживаемая сици­лийцами цитадель располагалась на высоком гребне в горис­той северной части острова; со стороны моря склоны были почти отвесными, и все византийские осадные орудия и при­способления оказывались бессильны. Греки, как напишет Никита Хониат, стреляли чуть ли не в небо, а защитники спуска­ли на стоявших внизу ливень стрел и град камней. Во время одной из атак мегадука Стефан Контостефан погиб, и его место занял Иоанн Аксух, к тому времени прибывший на Корфу с сухопутным войском; но смена ко­мандования не повлияла на ход осады. Время шло, с каждым днем осаждавшие все яснее понимали, что Корфу невозмож­но взять штурмом.

[moscow_guest]

Снабжение крестоносцев действительно было отлично организовано благодаря заранее заготовленным магазинам;

А почему же снабжение крестоносцев было хорошо организовано только в Азии, а не на Балканах?

[Q-silver]

Отправлено Сегодня, 03:48:11

Ня, джихад!

М-м-м. Шикарно.

(невзирая на такую мелочь как детерминированное убийство Зенги.)

[Georg]

Отправлено Сегодня, 03:48:11

Ня, джихад!

М-м-м. Шикарно.

(невзирая на такую мелочь как детерминированное убийство Зенги.)

Именно что детерминированное - Зенги уже давно и систематично гнобил тех евнухов, который его в итоге прирезали. Не вижу причин почему здесь было бы иначе. Ну плюс-минус пара месяцев, что не существенно.

А почему же снабжение крестоносцев было хорошо организовано только в Азии, а не на Балканах?

Потому что в Европе - густонаселенные провинции, где крестоносцы имели возможность покупать провиант на специально огранизованных рынках. С чего императору тратиться на их снабжение? Он заранее предупреждал что все придется оплатить.

Иное дело в Азии. Уже за Лопадием начинается степь, в которой кочуют злые половцы. Покупать особо не у кого, грабить тоже некого. Здесь крестоносцы оказываются в плане снабжения в полной зависимости от василевса. И он это снабжение предоставляет, вымогая взамен политические уступки.

[LokaLoki]

В РИ в аналогичной ситуации поход Мануила на Корфу сорвало вторжение половцев из-за Дуная,

Прошу прощения, но, говорят, что венецианцы вряд ли смогут в мае помочь:

Though the rendezvous was fixed for April 1148, both sides were grievously delayed - the Greeks by a sudden invasion of the Kumans, a tribe from South Russia who chose this moment to sweep down across the Danube River into imperial territory; and the Venetians by the death of Doge Polani.

Правда, английская вики говорит, что

Polani himself commanded the Venetian fleet against the Normans until sickness forced him to return prematurely to Venice where he died soon thereafter. The fleet went on without him to decisively defeat the Norman forces of George of Antioch at Cape Matapan in 1148.

Но русская вики добавляет к проблемам "неожиданные штормы".

И еще один вопрос - в РИ, как предполагают, Рожер инициировал восстание сербов и войну с Венгрией в 1149м. Если нет куманов, не может ли Рожер "ускорить" атаку сербов-венгров на год?

[Крысолов]

Сами норманны разумеется говорили по французски

Смерть норманнским оккупантам!!!

http://www.youtube.com/watch?v=yQpJ--eByQ8

Смесь всех этих романских языков и диалектов постепенно привела к образованию нового суржика языка - сицилийского. На нем сейчас и говорит население Сицилии (итальянский они учат в школе) Не хотелось бы для Египта такого

Это потому что тосканские империалисты захватили Королевство Обеих Сицилий. А Королевство Обоих Египтов никто не захватит, и будет там отдельный романский язык!

[Georg]

Правда, английская вики говорит, что

Угу. "Флот шел вперед".

Но русская вики добавляет к проблемам "неожиданные штормы".

Норвич тоже упоминает о них, но пишет что они разразились летом. Так что союзники вполне успевают блокировать в мае Корфу. А буде штормы разрязятся в Ионическом море - запросто переждут их в соседней византийской базе в Авлиде, меж тем как десант продолжит осаду.

И еще один вопрос - в РИ, как предполагают, Рожер инициировал восстание сербов и войну с Венгрией в 1149м. Если нет куманов, не может ли Рожер "ускорить" атаку сербов-венгров на год?

В первом приближении - вряд ли. Если бы Рожер смог это сделать на год раньше - то и сделал бы. Тем более что против живого Иоанна сербы не выступили бы столь борзо как против молодого и еще не имеющего репутации Мануила.

Это потому что тосканские империалисты захватили Королевство Обеих Сицилий. А Королевство Обоих Египтов никто не захватит, и будет там отдельный романский язык!

А учить в школе будут греческий. :grin:

[Крысолов]

А учить в школе будут греческий.

В Карманьоле "франчезе" переделают в "graeculi" :butcher:

[Крысолов]

А, да! Георг - проды!!!!!!!

[Georg]

А, да! Георг - проды!!!!!!!

Э-э-э-э..... а что, вчерашней мало?

[Крысолов]

вчерашней мало?

5 минут чтения. Мало конечно

[Q-silver]

5 минут чтения. Мало конечно

побойтесь Миктлантеутли, коллега.

на одно моделирование событий в Иракском султанате часов восемь наверное ушло.

[LokaLoki]

Исправленный вариант скоро будет.

Надеюсь, что скоро

??????

то есть, плач о Полоцке

(Полоцкое княжество и нашествие Литвы)

Минск был потерян еще в 1117м году, и назад его так никто и не вернул.

В 1128м Изяславль, Логойск и Борисов были взяты штурмом. По логике, их забрал себе Вячеслав, по линии Вилии - верховий Двины - на Друцк.

Друцк оставили Рогволоду Борисовичу.

Сам Полоцк тоже пострадал - прямо в городе шла резня сторонников и противников Давыда. Литовские племена, воспользовавшись разгромом княжества, отказались платить дань. Доходы князя Полоцкого упали в разы, единственное, что помогло пережить самый тяжелый период - не разоренный Витебск, вотчина Святослава, правившего Полоцком. За десять лет Святославу, а потом Васильке удалось кое-как восстановить и укрепить укрепить и расширить области по Двине. Святослав, которому очень были нужны данники и союзники, отдал дочку литовскому князьку (Евфросинья хотела ее забрать в монастырь, как и в РИ, но ее мнения никто не спросил), за сыновей, вероятно, тоже взял литовок. Это позволило укрепить пошатнувшиеся позиции на Двине, выйти на рубеж, достигнутый Всеславом.

Но союзы с "погаными" вызывали недовольство бояр и духовенства, в частности, епископа.

В 1139м полочане выгнали Васильку, как ведущего слишком прокиевскую политику и призвали из Друцка Рогволода. Только Василька бежал не в Минск, бывший под Туровым, а в Браслав, в литовские области, где вскоре умер (в РИ - в 1144м, а тут такое потрясение. Да и не молод он был уже). В Витебске остался Вячеслав Святославович, Давыда Святославовича он отправил в "лояльные" западные земли, но Всеслав Василькович отказался уступать Браславль дяде. В непродолжительной усобице Давыд был разбит и бежал обратно в Витебск.

Рогволод попытался воспользоваться ситуацией и напал на Витебск, но взять город не смог. Всеслав Василькович опасался нападать на Полоцк, пока там сидит зять Юрия Киевского. Полоцк при Рогволоде приходил в упадок - Всеслав Василькович перекрыл ход по Двине, собирая пошлины по дороге на запад, на востоке пошлины собирал Витебск. Дань с литовцев перестала поступать, попытка восстановить порядок едва не закончилась убийством Рогволода и значительными потерями дружины. В 1145м полочане были разгромлены Мстиславовичами, и выгнали Рогволода обратно в Друцк. Вячеслав Святославович отправился в Полоцк, а Витебск передал брату Давыду.

Но Вячеслава ждал неприятный сюрприз: войско диких литовцев под стенами города. Всеслав Василькович с братьями Брячиславом, Изяславом и Всеволодом пришли требовать свой законный "стол". Вячеслав отказался уступить, полочане понадеялись на свои силы - и на свои стены.

Но за шесть лет Всеслав (которому к тому моменту было уже лет сорок) сумел сколотить крпепкую коалицию литовцев. Полоцк был взят, разграблен и сожжен. Не до конца, но достаточно, чтобы город потерял свой статус крупного города. Всеслав отказался править в "городе предателей", и посадил там брата Брячислава.

Дядю Всеслав освободил и послал в Витебск - договариваться с Давыдом, чтоб войну не начинал. У Давыда было только две дочки - и "стольный" вопрос не должен был испортить отношения между старыми братьями.

После этого Всеслав отправил послов к Ростиславу в Новгород, Роману в Смоленск и Изяславу в Киев, с заверениями дружбы. Поскольку Роман был женат на сестре Васильки, он отнесся с пониманием.

Следом гонец ускакал в Друцк - с требованием принять Изяслава вместо Рогволода. Собралось вече - и Рогволода попросили очистить город и предоставили возможность уехать в Ростов, к родственникам жены.

Сам Всеслав обосновался во Всеславле - там, где в РИ Герцике. Всеволод Василькович остался при старшем брате, а в 1147м повел войска от полочан и литовцев в помощь Киеву - против половцев.

Изменено 12 Jun 2013 пользователем LokaLoki

[LokaLoki]

Как это делалось в Чернигове

Чернигов начинал клониться к упадку, или, говоря словами "Сатирикона", впадать в ничтожество.

Курск и Посемье оставались под властью Мстиславовичей, северная часть радимичей (Кричев-Прупой) ушла к Смоленску (еще в 1127м), вятичи ушли к Мурому (1139ый), доходы бояр и князей уменьшались.

Уменьшалось и политическое значение города и княжества. Если в 1139м Чернигов был фактически равен Киеву, и Всеволод Черниговский садился на трон великого князя, то после разгрома Ольговичей город откатился на вторые-третьи роли. Последняя попытка была сделана в 1145м, когда Давыдовичи после смерти Юрия заняли ненадолго Киев, но она же показала, что "с этими князьями хорошей каши не сваришь". К тому же, Давыдовичи регулярно ходили резать кур, несущих золотые яйца - то есть, половцев, которые могли бы укрепить и поддержать могущество и значение Чернигова.

Недовольство зрело тихо, но лихо.

В походе на половцев 1147го года участвовали многие - и тогда же были заключены некие договоренности со всеми заинтересованными лицами. После возвращения из похода, Ростислав Муромский призвал половцев из-за Дона, собрал войска и пошел на Чернигов. Владимир Давыдович, отправив гонца в Киев, вышел навстречу - но черниговцы предали князя, перейдя на сторону Ростислава. Был резня дружины - и сам Владимир погиб (Давыдовичам и в РИ не везло на поле боя). Прихватив подкрепления черниговских полков, Ростислав развернулся на Новгород-Северский.

Изяслав Давыдович организовал оборону, сражался отчаянно, но...

Изяслав Мстиславович участвовал в договоренностях похода. С одной стороны, ему был не выгоден сильный Чернигов - с другой, в Чернигове садился союзник, а не переменчивые Давыдовичи. К тому же, усобица против Ростислава стоила очень дорого, результат был не очень ясен, да и повода, в общем-то, не было никакого. Если воевать союзников, что тогда с врагами делать?

Ростислав Юрьевич Ростовский вмешаться хотел, но бояре отсоветовали - мол, влезть-то не сложно, а как вылезти? Да и булгары, того и гляди, придут воевать (РИ-совет Юрию). Изяслав Давыдович остался один против превосходящих сил противника, в городе нашлись предатели - и Новгород-Северский пал, Изяслав был заключен в поруб, а после пострижен в монастырь.

В Чернигове стал княжить Ростислав Ярославич, "законный" князь. Сыновей он распределил по уделам: Глеба в Новгород-Северском, Андрея - в Муроме, Юрия - в Рязани.

Чернигов начал подниматься с колен, обретая былую мощь и величие.

Изменено 11 Jun 2013 пользователем LokaLoki

[serGild]

Сам Полоцк тоже пострадал - прямо в городе шла резня сторонников и противников Давыда. Литовские племена, воспользовавшись разгромом княжества, отказались платить дань. Доходы князя Полоцкого упали в разы

У меня сложилось совсем другое представление о структуре и распределении доходов Полоцка.

1. Полоцк сидел на торговом пути по Двине и основной доход имел не с даней а с торговли. Посему окрестные племена давно и прочно сидят на полоцкой "игле". Недаром после разгрома Полоцка Мстислав вынужден был поход за походом ходить в прибалтику на ту же литву. Ибо связи местных князьков со старой династией весьма крепки и подкрепляются торг. связями местной знати с полочанами. Так что Баранаускас, Гудавичус, и многие наши убеждают меня, что восстания прибалтов против Полоцка не будет (если конечно сам Полоцк не начнет войны типа 1106-9, а он ослаблен и не начнет). Да и осильнев прибалты еще очень долго ходили в набеги через соседа, т.е. опять же не трогая полочан. В общем самостоятельной силой литва станет не ранее 1160х гг. По внутренним причинам.

С другой стороны союзы с погаными для Полоцка дело привычное (конечно брачные подразумевают крещение невесты и исключают отдачу княжны литвину ибо не было никогда), так что возмущения особого быть не должно.

2. 1127г это когда вечевая революция добралась до Полоцка. Далее уже без ряда на Полоцком столе не усидеть. А это означает и перераспределение собираемых доходов в пользу городской общины. Вот это действительно причина падения доходов Полоцких князей.

[serGild]

К тому же, Давыдовичи регулярно ходили резать кур, несущих золотые яйца - то есть, половцев, которые могли бы укрепить и поддержать могущество и значение Чернигова. Недовольство зрело тихо, но лихо.

Походы на половцев? С кем? Сами черниговцы, уверен, идучи не идяху. А князю против столь сильной городской общины можно держаться только при очень сильных союзниках. Если же враждовать с половцами - этот союз отпадает. Соответственно найдется кто, скажем из тех же не обремененных излишней щепетильностью Давыдовичей - и опираясь на городские общины и половцев скинет ведущих неправильную политику князей.

Впрочем, это у вас и произошло :)

[LokaLoki]

Господин Великий Новгород

Условия, заключенные между Новгородом и Всеволодом Ярославичем в 1088 г. предусматривали во-первых, поддержку Мстислава новгородцами, обеспечивающую в дальнейшем закрепление Новгорода за потомством Всеволода; во-вторых, участие самих новгородцев в государственном управлении, создание в Новгороде рядом с киевским посадничеством Мстислава новгородского посадничества Завида и его преемников.

В истории раннего новгородского посадничества времени Мстислава Владимировича можно различить два этапа. На первом этапе (1088-1094) новый государственный институт осуществляет наиболее активную деятельность, по существу возглавляя систему управления Новгородом. Этот период охватывает первое княжение Мстислава (1088-1094). На втором этапе (остальные семь посадников) князь укрепляет свое положение в Новгороде (время Давыда Святославича, второе княжение Мстислава), но не имеет сил ликвидировать возникшую там систему двоевластия. Вмешательство Киева в новгородское управление в 1094 и 1102 гг. имеет целью ликвидацию института посадничества и восстановление старой системы взаимоотношений с Новгородом.

Вокняжение Всеволода в 1117 г. уже сопровождалось заключением ряда между князем и городом о пожизненном княжении на новгородском столе. Уже с 1117, а не с 1138 г. новгородцы стали «вольны в князьях» и в случае нарушения князем договора имели возможность прогнать его вне зависимости от воли Киева. Вторым его важным условием был вопрос о посаднике. Договор не только конституировал двоевластие посадника и князя, но и определял посадничество как представительный орган местного новгородского боярства, что было не менее существенным ограничением прав великого князя. Оно не было представительством от киевского князя, поскольку присвоение Киевом права назначать посадников ведет к острым конфликтам с новгородцами.

Первый из этих посадников — Борис — прибыл в Новгород в 1120 г., будучи прислан Владимирам Мономахом. Мономах, таким образам, настаивает на праве своего вмешательства в новгородское управление, на полной подчиненности Новгорода великим князьям вопреки установившимся ограничениям княжеской власти. Однако стоило только Владимиру Всеволодовичу умереть, как летописец неожиданно сообщает: «В то же лето посадиша на столе Всеволода новгородци». В самом начале 1126 г. он отправляется в Киев к Мстиславу, приходит оттуда в Новгород 28 февраля, и сразу же «вдаша посадничество Мирославу Гюрятиницю». Очевидно, что временное изгнание князя и последовавшая за ним поездка в Киев связаны как-то с вопросом о посадничестве.

В 1129 — 1130 гг. события повторяются в той же последовательности и с тем же результатом, но в менее острых формах. Вслед за приходом на посадничество Данилы из Киева, присланного великим князем Мстиславом Владимировичем, Всеволод в 1130 г. снова отправляется в Киев, а сразу же по его возвращении посадничество получает Петрила.

Посадничья печать в Новгороде вознииает как устойчивый сфрагистический тип в первый год княжения Всеволода Мстиславича, т. е. непосредственно после заключения им ряда с новгородцами в 1117 г. Возникновение посадничьей печати в это время указывает на существенное преобразование посадничества, говорит об отвоевании республиканским органом заметной части государственной юрисдикции, безраздельно согредоточеиной до тех пор в руках княжеского управления.

Янин, "Новгородские посадники"

В 1132 г. Всеволода нарушил ряд с новгородцами и ушел в Переяславль Русский.

В Новгород пришел Изяслав Мстиславич, но новгородцы не пожелали принять его. «Бысть въстань велика в людех,— сообщает летописец, и приидоша плесковичи и ладожане Новугороду, и не пустиша князя Изяслава в город». Вероятно, Изяслав отказался заключть договор, ограничивающий его власть. Новгородцы "убиша муж свои и вергоша с мосту... и отъяша посадничество у Петриле и даша Иванкове Павловичю". Петрила Микульчич, представитель провсеволодовской партии, был заменен Иванкой Павловичем, сторонником принципа «вольности в князьях», позволяющего поставить княжеское управление под полный контроль республиканских органов. Отметим, что деятельность этого посадника близко смыкается с интересами купечества. Однако вскоре решение о князе послужило предметом ожесточенной борьбы на вече, закончившейся приглашением Изяслава на стол. Иванку Павловича и еще шесть мужей новгородцы выдают Изяславу. Летописец сообщает: "В то время как Всеволод, поскольку князь был весьма кроткий, не мог новгородцев в надлежащем страхе содержать, и от того они начали своевольствовать. Изяслав, придя, немедленно казнил бунтовавших".

Изяслав вернул Петрилу Микульчича, а после его смерти в 1136м поставил Костантина Микульчича. Противники затаились, но недвольных жестким правлением Изсялава, несмотря на успехи и подчинение Новгороду Белоозера, становилось все больше. И когда Всеволод Ольгович захватил Киев, а Изяслав с новгородцами был разбит, произошле мятеж. Посадник Костянтин Микульчич побоялся возвращаться в город.

Новым посадником был избран Якун Мирославич. Якун был представителем той части новгородского боярства, которая вступила в союз с черниговскими князьями. Якун остается посадником не только на протяжении всего недолгого правления Святослава Ольговича, но в дальнейшем разделяет его судьбу. После того как Всеволод был разбит, новгородцы снова призвали псковичей и ладожан, Святослав был схвачен вместе с семьей и посажен под стражу на владычном дворе, где его стерегли «30 муж с оружием». Якуна вместе с его братом Прокопием новгородцы изловили, избили «мало не до смерти», «обнаживше, яко мати родила» и сбросили с моста, на «бог избави, и прибреде к берегу». Потом у Якуна взяли 1000, а у его брата 100 гривен и «заточиша Якуна с братом, оковавше руце к шии». После чего посадника вместе со Святославом отправили в Киев.

Новгородцы "даша посадничество Судило в Новегороде", а в Новгород был приглашен сын Юрия Долгорукого Ростислав.

Ростислав с новгордцами сумел отбить нападение шведов, совершить ответный набег - и заключить союз с новым шведским конунгом Магнусом. С этого времени крепнут торговые связи Новгорода на Балтике.

Ко времени посадничества Судилы относятся перемены в политической картине княжеских взаимоотношений. Если до 1145 г. Юрий Долгорукий был союзником Мстиславичей, то теперь Ростислав Юрьевич заключает договор с Давыдовичами против Изяслава.

Новгородская группировка бояр-сторонников Мстиславовичей в этот период ведет себя достаточно самостоятельно. Новгородцы изгнали князя Ростислава Юрьевича, а через месяц его сменил главный ставленник этой группировки Ростислав Мстиславич. Очевидно, что Судило был сторонником или инициаторам этого политического курса, так как перемены на новгородском столе его не коснулись и он остался посадником.

Весь период производит впечатление старых добрых порядков. Князья уходят из Новгорода по своему желанию или по желанию великого князя. Договор с Новгородом как будто не имеет для них значения. Поддерживающие Мстиславичей круги новгородского боярства, таким образом, борются за власть не с помощью постоянного контроля над князем и поддержания ряда, а с помощью услужливого союза с князем, прощая ему нарушения договора.

Ростислав продолжал курс на укрепление торговых связей на Балтике, ведет переговоры о свадьбе Вальдемара Датского и старшей из своих дочерей. Соединение под одной властью Смоленска и Новгорода и тесный союз Смоленска с Полоцком вел к установлению "единой торговой территории северного треугольника". Если еще в 1134-1135 "смоленские купцы, как и полоцкие, обязаны были платить «по две гривны кун от берковъска вощаного», и плата эта была более высокой, чем та, которой обязывались купцы-жители Новгорода и Новгородской земли, чем, видимо, погашалась посторонняя для Новгорода конкуренция", то в правление Ростислава эти пошлины были снижены.

Как мы видели, купечество выступало за "вольность в князьях", и снижение пошлин, помимо обеспечения интересов Смоленска и Полоцка, прселедовало цель ослабления этой части верхушки Новгорода. Часть купцов выехала на запад, в Швецию и на Готланд.

Усиливалось боярство. Развивалась колонизация и обложение данью на север, восток и северо-восток. После того, как в 1132м Новгород получил Белоозерские земли, меньше стало конфликтов с Ростовским княжеством из-за даней. После заключения прочного мира со Швецией, открылось еще одно направление колонизации: северо-запад, земли финнов. Все это приносило дополнительных доход как князю, так и непосредственно боярам, получавшим новые земли в процессе освоения или как подарки от великого князя.

Посадники 1117-1147:

-1117 - Добрыня (умер)

1117-1118 - Дмитр Завидич (умер)

1118-1119 - Костянтин Мосеевич (умер)

1120-1125 - Борис (заменен, поскольку киевскй)

1126-1128 - Мирослав Гюрятинич (?)

1128-1128 - Завид Дмитриевич (умер)

1129-1130 - Данила (заменен, поскольку киевский)

1131-1132 - Петрила Микульчич (изгнан)

1132-1132 - Иванко Павлович (казнен)

1132-1136 - Петрила Микульчич (второй раз, умер)

1136-1139 - Костянтин Микульчич (изгнан)

1139-1139 - Якун Мирославич (закован в цепи, отправлен в Киев)

1139-???? - Судило

Изменено 11 Jun 2013 пользователем LokaLoki

[LokaLoki]

Впрочем, это у вас и произошло

Во многом, благодаря Вашей критике

Может, немного с задержкой, но в 1145м Давыдовичи все же попытались вернуть старое значение, пытались как-то вернуть земли вятичей, им давали "последний шанс", а потом "терпение лопнуло".

Спасибо!

Посему окрестные племена давно и прочно сидят на полоцкой "игле"... восстания прибалтов против Полоцка не будет... С другой стороны союзы с погаными для Полоцка дело привычное (конечно брачные подразумевают крещение невесты и исключают отдачу княжны литвину ибо не было никогда), так что возмущения особого быть не должно.

Поправил про отпадение литовцев - теперь Святослав расширяет область зависимых литовцев, княжна уходит в монастырь, а смена князя происходит по причине уж слишком "прокиевской" политики Васильки Святославовича.

Спасибо!

Извините, а насколько вероятна атака литовцев на Полоцк и перенос столицы? Или вероятнее, что Всеслав просто сядет в Полоцке, оставив в "Герцике" брата?

Изменено 11 Jun 2013 пользователем LokaLoki

[serGild]

Извините, а насколько вероятна атака литовцев на Полоцк и перенос столицы? Или вероятнее, что Всеслав просто сядет в Полоцке, оставив в "Герцике" брата?

До 1160х гг прибалты только оборонялись или использовались полочанами как вспомогательные войска.

Племена раздроблены, пребывают в усобицах и к наступлению не способны. Причем вектор Полоцкой экспансии направлен по Двине, там пытаются привести местных под свою руку, закладывают Герцике и Кукуйнос, договариваются с одними племенами против других. Причем заинтересованных в свободной торговле по Двине больше и они сильнее чем подвинские "свободолюбы". Вот здесь (1127- 1128 возможно отпадение ливов. Но это вопрос даней а не свободы судоходства. А вот порожистый Неман не так интересен Полоцку и экспансия туда на порядок слабее, слабее и сопротивление литвы ибо нечему.

Усиление Литвы и шло как рост влияния их вспомогательных войск в межполоцких усобицах, пока к 1183г не произошел перелом и Литва не стала самостоятельной силой, опять же союзной полоцку (походы самостоятельные, но через голову соседей, кому можно сбыть добычу)

Подробности тут:

Томас Баранаускас. Истоки Литовского государства

Внутренние изменения в Литве в XI–XII вв.

Литва в период полоцкой гегемонии (XI–XII вв.)

Предпосылки образования Великого Княжества Литовского

События 1183 года

И еще тут:

МИХАИЛ БРЕДИС ЕЛЕНА ТЯНИНА Крестовый поход на русь

«Кривичи на Двинском пути». Полоцк и прибалтийские земли в XI—XII вв.

«Свои поганые». Литва под властью Полоцкого княжества в XI—XII вв.

«Варварская конфедерация». Структура Полоцкого государства во второй половине XII века.

Изменено 11 Jun 2013 пользователем serGild

[LokaLoki]

о 1160х гг прибалты только оборонялись или использовались полочанами как вспомогательные войска. Племена раздроблены, пребывают в усобицах и к наступлению не способны. Причем вектор Полоцкой экспансии направлен по Двине

Спасибо!

Прочитал, подумал, вспомнил РИ-Полоцкое княжество - переписывать надо очерк истории Полоцка.

Значит, перепишу :)

[LokaLoki]

Полоцк, 1128-1147

По итогу похода 1128го большинство князей погибли, остались только Святослав Всеславич с сыном в Полоцке и Витебске, и Рогволод Борисович - предположительно, в Друцке.

Минск на 1128ой находился под управлением Киева, кажется логичным, что Изяславль и Логойск присоединили к этой волости, забрав "из-под Полоцка", границы прошли по Вилии-Березине. Волость Друцка могли увеличить за счет Лукомля - чтобы разделить силы полочан. Друцк, фактически, стал самостоятельным княжением, подчиненным напрямую Киеву.

Полоцк был ослаблен нашествием и потерей южных пригородов. Часть данников-языников восстала, но, вероятно, не так уж их и много было. Святослав Витебский "прогибался" под Киев и Смоленск и это весьма не нравилось полочанам, но помня разгром, они это недовольство не показывали.

В 1129 Святослав был вынужден отправить крупные силы в помощь Мстиславу, вероятно, под управлением одного из сыновей - возможно, Васильки. Собственно, и Рогволод Друцкий был обязан сделать то же. В 1130-31, скорее всего, состоялся еще один, а то и два похода на половцев, чтобы добить и закрепить, а значит, Святослав не мог использовать свои силы для решения проблем княжества - то есть, возвращения данников. С другой стороны, у него были литовские союзники. В РИ литовские войска использовал в усобице Володарь Глебович в 1159. Тридцать лет относительно 1130го, да, но в АИ не было карательного похода на Литву 1131/32 (а то и двух, если верить Татищеву) Литва не ослаблена. Плюс, не прерывается династия в Полоцке, не рвутся связи. Едва ли помощь могла быть очень уж большой - но вернуть дань на ливов, вполне возможно, хватило. Но на попытку пробиться у устью Двины - уже, скорее всего, нет. Интенсивное взаимодействие с Полоцком, вероятно, ускоряло и развитие Литвы, а удачные походы вели к обогащению отдельных князьков, которые стали выделяться на фоне других.

В 1132м Полоцк вмешался в усобицу "больших князей", в "первый раунд" Мстиславовичи против "старших Мономаховичей". Рогволод Борисович Друцкий поддержал Юрия Долгорукого, Святослав "автоматически" стал на сторону Изяслава Мстиславича. Рогволод в помощь Юрию и Вячеславу может выставить только друцкие войска, Святослав же - и полоцкие, и витебские, и литовские. В ходе переговоров, чтобы "оттянуть" Вячеслава от войны, могут "распилить" Минское владение - Минск одойдет к Турову, а Изяславль с Логойском - к Полоцку. "За верность".

В 1134м умер Святослав Всеславич, и князем полоцким стал Василько Святославович - в нарушение лествичного права, строго говоря, поскольку Борис Всеславич был явно старше Святослава Всеславича, а стало быть, Рогволод Борисович был "главнее". Вячеслав Святославович остался в Витебске, а Давыд Святославович занял Изяславль.

Василька не мог расширяться на восток, юг и север. Лучше всего было бы добраться до устья Двины, но память о поражении 1106го намекала, что лучше бы собрать побольше сил. Оставалось западное направление - и, вероятно, Василько (и Давыд) действовали в союзе с литовцами. Литовские князья, в свою очередь, должны были использовать полоцкие дружины для решения своих, внутренних проблем. К 1139му в Литве уже вполне мог появиться свой "князь всея Литвы" (в РИ это произошло в 1180-1183, предполагают, из-за внешней угрозы - в АИ на поколение раньше, с помощью "прогрессоров" от соседей, накопления богатств в результате походов и использования полоцких войск для войны с недовольными). Вероятнее, несколько соперничавших между собой князей.

В РИ Глебовичи, сместившие в 1151м Рогволода, опирались на черниговских князей. В АИ Рогволод, стремившийся в Полоцк, тоже должен был использовать любую возможность - и ухватился за Всеволода Ольговича. Когда в 1139м Всеволод захватил Киев, Рогволод получил поддержку, и в 1139м полоцкое вече сместило Васильку, собиравшегося идти на помощь Мстиславичам и Мономаховичам.

В бою погиб Давыд Святославович, Витебск в целом и Вячеслав Святославович в частности отказались принимать Васильку - и тот пошел в Изяславль.

Рогволод Борисович, скорее всего, пытался выбить Святославовичей - но безрезультатно. После поражения Всеволода ему пришлось быстро менять союзника - на Юрия Долгорукого, который поддержал Рогволода и объявил, что буде кто захочет его сместить со "стола" предков, тот будет иметь дело с Киевом и всей Русью.

Упоиманаемый "буде кто" понял, но был весьма недоволен, а союзником у него был Изяслав Мстиславич, и все это вело к обострению отношений и "временам Глеба Минского".

В РИ где-то в это время (где-то между 1135 и 1146) Глебовичи вернулись в Минск. Предполагают, что Киев мог вернуть Минск Глебовичам, чтобы противопоставить его Рогволоду Борисовичу, правда, ситуация была другая: Рогволод и Василька Святолсавович, судя по бракам, ориентировались на Мономаховичей, а Глебовичи, как взяли власть в 1151м, отправили послов Святославу Ольговичу. В РИ Ольговичей особо нет, зато есть партии Мономаховичей и Мстиславовичей. Если Глебовичи вернулись при поддержке Ольговичей - то в АИ они этого сделать не смогут, и, скорее, разделят судьбу Ольговичей. Кроме того, Мстиславовичам не нужна дополнительная поддержка - у них уже Василько есть. И, как кажется, в 1141м, когда идет передел собственности (Туров отходит Андрею Владимировичу), Минск вполне вероятно передается Васильке Святославичу, за поддержку в 1139м и в компенсацию за Полоцк.

Вячеслав Минск за так просто не отдаст, а Минск он получил в компенсацию за Переяславль в 1132м.

Василько, получив пару спокойных лет, поддержал одного из претендентов на трон в Литве, но в 1144м умер. Всеслав Василькович стал князем Логойским, а Брячислав - Изяславльским. Всеслав начал думать про войну против Полоцка - но в 1145м Рогволод Борисович принял "не ту сторону", был разбит и изгнан из Полоцка - в Друцк.

Полочане могли позвать или сравнительного старого Вячеслава, или Всеслава, которому было лет сорок и литовские союзники.

Вячеслав, у которого и сыновей-то не было, воевать не пошел.

В Логойск перешел Брячилсав, Изяслав в - в Изяславль, а Всеволод перешел в Кукеносе-Ерсике, обеспечивать интересы Полоцка на западе.

В 1146м Всеслав должен был принять участие в походе на половцев, но как раз в этом походе и договорился, что Роман Ростиславович пришлет войска в помощь против земгалов в устье Двины. Со своей стороны, Всеслав обещал безпошлинную торговлю по Двине для смоленчан. С юга обещал помощь князь литовский.

Изменено 18 Jun 2013 пользователем LokaLoki

[Крысолов]

В связи с отбытием Ричарда на Восток

Коллега Георг, развейте мои сомнения.

Амальрик послал своего канцлера искать жениха для Сивиллы в 1169 году, хорошо. Но в этом же году Генрих II и Людовик VII заключили перемирие, одним из условий которого явилось обручение Ричарда и Алисы Французской. Египетское королевство - это хорошо, но пойдет ли Генрих на такой быстрый разрыв отношений с Людовиком и скандал? Тем более что Египетское королевтсво еще не устоялось и Альмохады, вместо того чтоб добивать Эмира-Волка ломанулись на восток...

Второй шанс появится в .